Мы с Калебом бездельничали в моей уже незачарованной спальне и пытались особо не задумываться. Последние два дня во дворце совершались торжественные мероприятия. Мы провели панихиду по Родни, и родственники забрали его тело, чтобы похоронить дома. Уотсоны были удалены из дворца. Теперь им предстояло жить обычной человеческой жизнью и справляться со всем, как остальные люди в мире. Если они однажды найдут любовь, это будет обычное чувство. Никаких запечатлений, никаких Возвышений, никаких способностей. Справедливость наконец восторжествовала для этой семьи.

И бороться с Советом и всеми остальными оказалось не так тяжело, как я думала. В тот день мы наконец спустились с крыши, пошли к членам Совета и все им объяснили. Мы с Калебом показали народу мои видения, объясняющие, как и почему начались проблемы. Когда показывалось видение о предыдущей Провидице, Асы казались ошеломленными. Совет покаялся в своем бездействии. Паоло признался: он и несколько других членов Совета замечали, что с Дональдом что-то происходит, но не хотели затевать расследование. Я была готова рассердиться на них, но время гнева прошло. Настало время для изменений и исцеления.

Дональд так и стоял недвижимым истуканом. Калеб позаимствовал его Дар, чтобы обездвижить злодея, но теперь уже не мог ничего заимствовать, чтобы снять чары.

Все отнеслись к происходящему с удивительным пониманием и даже… испытали облегчение, что Уотсоны больше не были одними из нас. Я впервые села за стол Совета, и это тоже впервые показалось мне правильным. Старые правила и традиции постепенно были отменены. Мы собрались и утвердили очевидные. Например, объявили, что больше никто из членов Совета не должен жить во дворце. Для них гораздо важнее было находиться со своими семьями, а пребывать здесь просто ради того, чтобы считаться важными и особенными, не имело никакого смысла. Никто не возражал, когда я это предложила, что было неудивительно.

Оставалось неясным, что делать с Хэддоком. Он был единственным оставшимся из Уотсонов, и его не было на крыше, когда произошли основные события. Позже я узнала, что именно он вызволил Джен и Биша из моей комнаты. Уотсоны планировали применить к ним те же газовые чары, которыми пытались уничтожить моего отца. Хэддок спас моего брата и его любимую. После этого он пошел к Совету и молил о прощении. Он рассказал им обо всем, что сделали Уотсоны, используя мою кровь, о моем похищении, о Марле и Дональде и их планах уничтожить все и всех.

Родители Марлы и Маркуса тоже знали, что их детей использовали, но ничего не сделали, чтобы это пресечь.

Так обстояли дела, когда мы с Калебом вынуждены были заявить о нашем деле и показать видение. Когда Хэддок заметил, что все члены его семьи поднялись наверх, он побежал посмотреть, что происходит, и нашел нас над Родни. Я знала, что у Хэддока нет Дара, потому что он так и не запечатлелся. Мы решили даровать ему помилование – ха, я ненавидела это слово, – так как он был откровенен и хотел помочь нам, хотя и неизвестно было, какие у него мотивы.

Все стало понемногу приходить в норму. Завтра мы собирались домой, и тогда все должно было наладиться. Грустно было найти письмо на телефоне Калеба. Родни прислал текст всех свитков Провидицы, которые сфотографировал в тот день, когда мы побывали в библиотеке по пути в темницу. Я хотела отодрать их и изучить. Родни все предусмотрел, пусть и не знал, зачем это делает.

При сложившихся обстоятельствах мой отец и Фиона решили жить в нашем доме или… его доме. Нужно было привыкнуть к этому. Калеб пытался выяснить, что значит быть главой нашего клана. Что касается моего жилья, то всякий раз, стоило мне подумать об этом, как Калеб захлопывал свой разум, чтобы я не подглядывала. Я предположила, что он занимается покупкой нашего дома. Он должен был приобрести его для меня до свадьбы.

И мне должно было исполниться восемнадцать – всего через несколько дней.

В нашу дверь постучали, и Калеб поцеловал меня в лоб, прежде чем встать с кровати и ответить. Это был Хэддок и мой биологический отец.

– Что? – буркнул Калеб.

– Он хочет кое-что сказать, – объяснил Хэддок, – Мэгги.

Калеб оглянулся на меня.

«Я вышвырну их обоих, только скажи».

Я отмахнулась от этого предложения и встала рядом с ним.

– Заходите. Не хочу, чтобы кто-то еще подслушивал. – Они подчинились, и я закрыла дверь. – Что? – спросила я мужчину, который дал мне жизнь и ничего больше.

– Мне жаль. Я – игрок и был в большом проигрыше. И еще меня угнетало, что у меня никого не было.

Я покачала головой:

– Что все это значит?

– Марла подошла ко мне и пообещала крупную сумму, если я скажу тебе, что я твой отец, – признался он, глядя на свои ботинки.

Хэддок дернул мужчину за волосы, чтобы он поднял голову.

– Смотри на нее! Пусть она видит твои глаза, пока ты рассказываешь про свою ложь.

Я глубоко вздохнула. Мы с Калебом переглянулись, и я снова посмотрела на мужчину:

– Так вы не мой отец? И вы не Уотсон. Как же вам удается скрывать от меня ваши мысли?

– Марла дала мне какое-то питье. Она сказала, что так ты не сможешь читать мои мысли и не увидишь, что тебя обманывают.

– И ты на это согласился? Согласился солгать, зная, какие страдания мне это доставит?!

Он уныло кивнул:

– Мне жаль. Правда. Я чувствовал себя так, будто у меня нет другого выбора.

Я рассердилась:

– Да что же с вами творится? Почему вам кажется, что у вас нет выбора? У вас был выбор! И вы выбрали – сделать мне больно! Убирайтесь.

– Мне жаль… – начал он, но Калеб грозно зарычал, заставив мужчину попятиться. Он ушел и закрыл за собой дверь.

Я не видела этого типа с тех пор, как он заявил, что я его дочь, а теперь он приходит и сообщает, что все ложь? Я закрыла глаза, потерла их пальцами и, не открывая их, обратилась к Хэддоку:

– Как вы узнали, что это не мой отец?

Он вздохнул. Я открыла глаза и увидела, что он стоит, засунув руки в карманы. Хэддок взглянул на меня из-под ресниц, и у меня появилось то же странное чувство, что и раньше. Он был высоким, его каштановые волосы были волнистыми и густыми, а глаза – зелеными и честными. Он лукаво и грустно посмотрел на меня и протянул ладонь. Я нерешительно взяла его за руку и позволила видению прийти.

Он находился в нашем доме с моей матерью. Он был счастлив и увлечен ею. Моя мать встретилась с ним в его собственном цветочном магазине. Своего мужа она называла чудовищем, говорила, что это злобный и грубый мужлан, который не оказывает ей никакого внимания. Ему просто хотелось иметь хорошенькую жену, чтобы хвастаться ею перед друзьями. Хэддок встречался с моей матерью почти десять месяцев, до того как она порвала с ним. Он хотел жениться на ней и увезти ее с собой. Он был старше возраста запечатления и знал, что у него нет надежды создать семью таким образом, но надеялся обрести счастье с моей мамой.

Когда она рассталась с ним, он был подавлен. Она никак не объяснила причин разрыва, сказала только, что он ей больше не интересен. Хэддок несколько раз пытался увидеться с ней, но она угрожала позвонить в полицию. В конце концов он смирился и оставил ее в покое. Он и понятия не имел о том, что стал отцом. Со своей семьей он не хотел иметь ничего общего, но был связан с ними кровью. Хэддок не контролировал преданность, которую должен был проявлять по отношению к ним, если это потребуется. Он никогда не участвовал в их заговорах, но слышал случайные разговоры на семейных встречах.

Услышав о том, что Уотсоны раздобыли кровь Провидицы, что она человек, родом из Теннесси и запечатлелась с мальчиком из Джейкобсонов и что они планируют дать всем членам семьи ее кровь, чтобы спрятаться от ее Дара, он был заинтригован. Провидица! Асы всю жизнь ждали ее возвращения, и то, что его семья так легкомысленно пыталась использовать ее, его ужасало. Особенно когда он обнаружил, кем я ему прихожусь.

Марла во время встречи задавала им вопросы о женщинах, с которыми они встречались вне клана. Никто не хотел признаваться, но Марла заявила, что ей нужна информация. Это еще больше заинтриговало Хэддока, и он в конце концов рассказал Марле о романе с моей матерью, но она так и не призналась ему, зачем ей это было нужно. Так что Хэддок начал собственное расследование. Услышав мое полное имя, он сложил все куски головоломки вместе.

Я была дочерью Сары Мастерс, единственной любви его жизни, и он никогда не подозревал о моем существовании.

На протяжении целой недели он пытался найти способ помочь мне. Хэддок не мог оставить свою семью, поэтому хотел действовать изнутри, чтобы иметь возможность помочь, если я буду в нем нуждаться. Он мог разузнать их планы и выяснил, что Уотсоны затевали против Биша и Джен в моей комнате. Дождавшись, когда все уйдут, он сумел спасти их, а затем обратился к Совету, чтобы все уладить.

Я открыла глаза и уставилась на него. Он заговорил:

– Вот откуда я знаю, что он не твой отец… потому что это я.

Он выглядел таким пристыженным. Что я должна была сказать? Иди сюда, папа, все о’кей? Я покачала головой:

– Хорошо, что вы мне обо всем рассказали. Так значит, это ваш голос звучал у меня в голове? Предупреждал меня? Это вы предупредили меня, что они собираются причинить вред моему отцу, верно?

– Это все, что я мог для тебя сделать, – печально произнес он. – Я бы все на свете отдал, чтобы раньше узнать, что у меня есть дочь. Никогда не думал, что у меня будет семья – жена, дети… Если бы я знал…

– Я действительно это ценю, – сказала я осторожно, – но у меня уже был отец. Есть отец, – поправилась я. – Я не хочу, чтобы он об этом узнал.

– Я не собираюсь говорить ему. Не сделаю ничего, чего ты не хочешь.

– Просто… – Я почувствовала руку Калеба на спине и глубоко вдохнула. – Я просто не знаю, что сейчас сказать. Я благодарна за то, что вы сделали, но что касается отношений… между вами и мной, я просто… не знаю.

– Все нормально, – заверил он и откашлялся. – Я никогда ни на что не рассчитывал. Я сделал то, что сделал, потому что чувствовал: это мой долг.

– Но вы даже не знали обо мне? Вы же не просто сбежали.

– Но я все равно пропустил все, связанное с тобой. К тому же я принадлежал семье, которая пыталась тебя уничтожить. Они выбрали меня членом Совета из-за той роли, которую я играл, но я не должен был им становиться. И я был так поглощен делами Совета, что не знал о замыслах Марлы, иначе, клянусь, остановил бы их. Во всем, что я делал, искренним было только одно: моя молчаливая преданность тебе. – Он слегка поклонился. – Если ничего больше, ты – моя Провидица, и мое единственное желание – служить и защищать тебя.

Я наклонила голову в знак признательности, а он стоял неподвижно. Возник неловкий момент, а у меня не было других слов. Я с трудом соображала в тот момент. Хэддок кивнул, словно понимая, и повернулся, чтобы уйти. Уже отворяя дверь, он оглянулся:

– Если ты когда-нибудь передумаешь, мы можем все устроить. Я никогда не скажу Джиму, кто я, но мне бы хотелось, чтобы мы с тобой познакомились поближе.

С этими словами он удалился.

Калеб обнял меня, и я погрузилась в кокон исцеления и тепла. Понятия не имею, как долго я оставалась в таком состоянии, но в одном была уверена. Необходимы перемены, и правда всегда лучший выбор, но это не значит, что такой путь будет безболезненным…

Вечером мы приготовились к нашему последнему совместному обеду на Воссоединении. Несмотря на торжественность обстановки, это было глотком свежего воздуха и вздохом облегчения. Все сидели вместе. Никакого стола Совета, никто никому не прислуживал. Каждый был занят своим делом, и именно это нам всем и требовалось.

Папа и Фиона сидели с нами, что удивило меня. Я думала, он теперь останется с кланом Фионы. Она поймала мой взгляд и улыбнулась.

«Провидица?» – попробовала она.

Я кивнула, но беззвучно произнесла одними губами:

– Мэгги.

«Мэгги. Я хотела сказать: мне нравится то, что ты делаешь. Я согласна с тобой. Семья – это самая важное на свете, и я не собираюсь забирать у тебя отца. Не понимаю, почему мы не можем быть частью обоих кланов. Это имеет смысл. Я согласилась жить с Джимом в его доме, так что мы будем рядом со всеми вами».

Ничего лучше этого она сказать не могла. Мне казалось, что я теряю своего папу, получая взамен Хэддока. Я была благодарна ей за то, что она понимала необходимость изменений. Я встала, пошла к ней, притянула ее к себе и обняла. Это было неловко. Не буду лгать – это было неловко.

Фиона крепко обняла меня в ответ, и бабушка, как всегда не к месту, начала разглагольствовать:

– Давно пора тебе было обнять эту женщину. Она станет твоей мачехой, знаешь ли.

Фиона напряглась и отстранилась:

– Давай просто Фиона, если ты не против.

– Разумеется, – ответила я и улыбнулась, но в этот момент почувствовала, что кто-то несчастен. Я оглядела комнату и вычислила, кто это. Это была девушка из другого клана, сидевшая возле камина. Я подошла и села рядом с ней, сложив руки на коленях.

– Привет.

– Провидица, – произнесла она и наклонила голову.

– Ты выглядишь… расстроенной, – сказала я.

– Не могу понять, что случилось. Я просто чувствую эту… боль в душе. Хочу сказать, что много всего произошло и все изменилось, и с Родни… Мы едва знали друг друга, но он был таким милым парнем.

Тогда я поняла. Это было паршиво и снова рассердило меня. Это оказалась суженая Родни – та девушка, которую я видела в своем видении, – они просто не успели побыть вместе. Он бы мог запечатлеться с этой девушкой, и хотя она этого не понимала, ее запечатленность чувствовала потерю. Я погладила ее по плечу и улыбнулась, не в силах всего ей объяснить.

– Знаю, мы переживаем безумное время, – попыталась я успокоить ее. – Но у меня хорошее предчувствие насчет того, к чему все идет. Только не сдавайся, ладно?

Она впервые посмотрела мне прямо в глаза:

– Ты действительно милая. Совет дал понять, что ты будешь… – Я услышала слово в ее разуме, и она прикусила губу. – Не милой, – закончила она.

– Все хорошо. Было приятно с тобой познакомиться.

– И с тобой. – Я уже встала, и она быстро добавила: – Калеб тоже милый парень. Тебе действительно повезло.

– Знаю, – ответила я и улыбнулась ей.

После обеда все попрощались. Мы уезжали утром в разное время. Войдя в свою комнату, я обнаружила там Биша. Я не видела его весь день и гадала, где же он. Его разум подсказал, что он размышлял, сидя на крыше.

– Привет, – сказала я, когда Калеб закрыл за мной дверь.

– Привет. – Биш встал с кровати. – Я уезжаю.

– Почему? Мы уезжаем все вместе утром.

Он взъерошил волосы, с трудом подбирая слова.

– Я долго думал, и я… считаю, что мне не стоит больше видеться с Джен.

– Биш… Она передумает, она просто волнуется! – принялась убеждать его я. – Я просто еще не успела сказать ей то, что вам обоим нужно услышать. Вы сойдете с ума, если не…

– Плевать, я просто не могу сидеть здесь и притворяться, что не хочу ее. Я все понимаю. Если ей нужно время или что-то еще, я дам ей время и пространство. Не хочу быть причиной ее расстройства. Если она хочет, чтобы я держался от нее подальше, я так и поступлю.

– Биш, – начала я, собираясь просить его выслушать меня, но тут раздался стук в дверь и Джен вошла, не ожидая ответа. Ее тоже не было за обедом.

– Привет, м-м… – Она хотела спросить, где Биш, но замолчала, как только увидела его. Ее рука теребила край свитера, подходившего по цвету к ее джинсам. – Вот ты где.

– Я? – переспросил Биш и скрестил руки. – Хорошо, что ты зашла. Я… я уезжаю. Так что тебе больше не придется переживать из-за того, что мы можем столкнуться.

Джен улыбнулась ему. Биш сначала растерялся, думая, что ее обрадовало его решение. Он потянулся за спортивной сумкой, в которой лежала его одежда, и повернулся, чтобы уйти, но Джен медленно подошла к нему. Я слышала, как ее мысли буквально кричат на всю комнату, и глаза у меня наполнились слезами, когда она заговорила:

– Я видела, как Родни… Это заставило меня задуматься. Он так и не узнал, кто его суженая, и это так грустно, Биш. Ему не дано было почувствовать то, что я чувствую к тебе.

Биш открыл рот, но ничего не сказал, а Джен продолжила:

– Не хочу принимать это как должное. И я увидела собственными глазами, что видение может не сбыться, как Мэгги и говорила. – Джен остановилась в нескольких дюймах от него, и Биш ждал, искренне надеясь. Она потянулась и коснулась его руки, а потом посмотрела на него. Он ждал. – Ты все еще хочешь этого? – спросила она шепотом.

– Больше, чем дышать, – вымолвил он.

Джен улыбнулась сквозь слезы, привстала на цыпочки, положила руки ему на плечи и поцеловала его так, словно никто не наблюдал, словно больше ничего в мире не имело значения.

Счастливые видения их запечатления заиграли у меня и у них перед глазами, и Калеб тоже заключил меня в объятия. То, что Джен приняла решение сама и не пришлось рассказывать ей о возможном безумии, обрадовало меня еще сильнее. Она просто решила, руководствуясь собственным сердцем. Они были полностью поглощены друг другом, и, наблюдая их запечатление, я поняла, что это лучшее чувство в мире. Никаких сожалений, никаких взглядов назад, какими бы ни оказались последствия. Это чувство еще очень похоже на свободу.

Калеб приподнял мой подбородок и большим пальцем вытер готовую скатиться слезу.

– Ты такая потрясающая, – прошептал он, услышав мои мысли. – Не могу дождаться, когда ты станешь моей женой.

– Тогда давай не будем ждать, – ответила я, наслаждаясь широкой улыбкой на его красивом лице, пока он не завладел моими губами, обещая гораздо, гораздо больше.

Очень скоро.