Редактор Светлана Леонидовна Крейле

© Эдгар Крейс, 2018

ISBN 978-5-4493-1259-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 

Глава 1. Погоня

Блестящий чёрным лаком представительский «ЗИЛ-114» плавно летел по ровной глади автострады. Эдакий штучный экземпляр. Память о великой стране СССР, которая могла себе позволить производить таких красавцев. Как удалось выяснить её нынешнему владельцу, эта машина когда-то возила председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова. Каждый подобный автомобиль в те времена от начала до конца делался вручную. Массивный кузов опытные мастера деревянными молоточками осторожно гнули по лекалам, тщательно подгоняли одну деталь к другой. Вручную, на глаз весьма трудно соблюдать абсолютную точность. Поэтому каждая деталь получалась уникальной и нельзя было сходу, без подгонки заменить крыло одной машины таким же, казалось бы, крылом от другой. Каждая машина получалась уникальной и единственной в своём роде, а оттого и безумно дорогой. Внешне похожие друг на друга автомобили на самом деле были абсолютно различные в своей схожести.

Несмотря на нестерпимую августовскую жару в просторном салоне веяло приятной прохладной. Из динамиков лилась мелодичные звуки бессмертной классики: вступительная увертюра из балета «Лебединого озера». Павлу, который был владельцем этого штучного раритета, определённо нравилась классика, и, в частности, – Чайковский. Хотя, по большому счёту, ему нравилась не только классика. Были времена, когда Павел по вечерам, после лекций в университете, подрабатывал барабанщиком в небольшом инструментальном ансамбле. Причём, подрабатывал не в самом последнем московском ресторане, и имел у тамошней публики определённый успех.

Во время тотального беспредела девяностых годов заработок матери был мизерный, но, даже и эти небольшие деньги частенько не выплачивали по несколько месяцев. По профессии она была филологом, преподавала русский язык и литературу в старших классах, а кому из властей в те времена были нужны дети, школы и русский язык? Захватившие власть мечтали упасть в «отеческие» объятия «гегемона всеобщего благоденствия», а заокеанский плут почему-то всё медлил и не спешил проявить к новорожденному младенцу с явными инстинктами грабительского капитализма свою отеческую любовь. Часть народа рванула за океан, часть по Европам. Зачастую имея в рваном кармане всего пару сотен баксов. Рисковые верили, что в странах «абсолютной демократии» деньги сами должны падать на них золотым дождём, и там они просто обязаны по мановению волшебной палочки стать богатыми и счастливыми.

А простому народу в России досталось по полной программе. Скромной зарплаты учительницы, даже, когда её выплачивали, катастрофически не хватало даже на очень скромное житьё-бытьё. Нищенская студенческая стипендия Павла оказалась плохим подспорьем. Но, их с матерью здорово выручали деньги, которые ему иногда удавалось приносить домой после выступлений на ночных бандитских сабантях в ресторане. «Победители жизни» после очередных налётов, делили наворованное богатство, а, за одно, и отрывались по полной. В пьяном угаре они не жалея совали денежные купюры певцам и проституткам. Царящие в стране бандитские разборки приносили им баснословное обогащение, а народу – нищету и голод, а когда и смерть в тёмной подворотне от ножа или бейсбольной биты.

Несмотря на радостные вопли с экранов телевизоров об освобождении от рабства коммунистической диктатуры и наступившем царстве свободы и процветания в реальной жизни люди видели, что спираль нищеты и голода засасывает их всё глубже и глубже в бездну беспросветной пропасти, откуда им уже было не выбраться. А Россия, тем временем, начинало громко трещать по швам. Каждый территориальный субъект требовал от центра полной автономии и независимости. Но, несмотря на всё эту вакханалию, мать Павла твёрдо настаивала на том, чтобы её сын обязательно получил достойное образование. Она верила, что зловонная короста болезни, сковавшее ослабленное тело страны, со временем непременно отпадёт. Государство выздоровеет, окрепнет и, в конце концов, наступит то время, когда знания сына понадобятся не за границей, а именно здесь – в самой России.

Спустя некоторое время Павел заметил, что из их дома стали исчезать семейные реликвии, оставшиеся в семье ещё от дедов и прадедов. Бесценное вещи, напоминание о предках, смогли пережить гражданскую войну, нашествие фашистов, но не смогли пережить новые времена. Теперь в цене стал не человек труда и высокого интеллекта, а ловкачи, сумевшие в мутной водице разрухи наловить жирную рыбку и нажиться на воровстве государственного имущества, да на горе людей. Павлу было тяжело смотреть, как мать пытается выжить, но воспитанный с детства к уважению к старшим, он делал вид, что не замечает пропажи семейных реликвий. По вечерам, после занятий, когда не было выступления их группы, он шёл разгружать вагоны. Спирт рояль тёк рекой в страну в обмен на цветной металл и лес. Павел видел, в какой водоворот хаоса закручивается жизнь его друзей и знакомых из-за элементарной нехватки денег, когда за ночь обычные продукты питания могли многократно подскочить в цене. Вчерашние инженеры, профессора и академики, вперемежку с бабульками и старичками, торговали на многочисленных стихийных базарах и базарчиках всем чем придётся. Люди постепенно теряли веру, что когда-то в их стране наступит спокойствие и благополучие. Каждый пытался выкручиваться сам, как мог, а страна с пугающим ускорением всё катилась и катилась в бездонную пропасть. А наверху, опираясь на ложь и враньё, под шумок пропаганды разворовывали то, что создали и построили наши предки.

Сейчас это уже в прошлом. Пришёл новый президент. Страну уже так не корёжит и не дёргает. Вроде как жизнь помаленьку начинает налаживаться. Не так быстро и чётко, как того бы всем хотелось, но всё-таки, подвижки уже видны, что называется, невооружённым взглядом. Ещё бы не мешали всяческие «доброжелатели», да казнокрады воровали поменьше, то и жилось стране и народу гораздо лучше. Но, ещё будут аукаться лихие бандитские годы тотального разворовывания и разгрома некогда могущественной страны. Разлить чистую воду из большого сосуда просто и быстро. Собрать её обратно в этот сосуд чистой и в том же количестве – уже практически невозможно. Легче найти новый источник чистой воды и им наполнить опустевший сосуд, но где взять этот новый источник?

Павлу с большим трудом, но удалось вместе с друзьями наладить собственное дело. Его компания занималась созданием софтов и одним из них была отечественная антивирусная программа «Кобальт». Доход от её продажи помаленьку росли. Рынок продаж ширился, но Павел считал, что лиха беда – начало. Он верил, что хороший, российский антивирус будет нужен всем. Тем более, честный антивирус, без «чёрных дыр», позволяющих взять под тотальный контроль компьютеры пользователей. Ведь далеко не секрет, что большинство производителей софтов зачастую продают код доступа заинтересованным структурам.

Павел мечтал о начале производства высокопроизводительных, российских компьютеров. Желал создать отечественную операционную систему. Но, – это, позже, а для начала нужно раскрутить продажу антивирусного софта. Заработать денег для дальнейшего развёртывания бизнеса. Друзья, бывшие однокурсники и одновременно партнёры по бизнесу, уговаривали Павла продать свой старый «ЗИЛ» какому-нибудь богачу-коллекционеру и вложить вырученные деньги в дело. Убеждали, что всё равно у этого антиквариата уже сыпется начинка, а денег на поддержание приличного вида нужно будет тратить всё больше и больше. Но Павел уже успел прикипеть к «старичку», хотя денег он поглощал действительно много. Но эта машина была единственной памятью об его отце, и Павел нутром чувствовал, что в его уходе из семьи в начале девяностых кроится какая-то, пока ещё неразгаданная тайна. Ему хотелось докопаться до истины, но мать не слишком вдавалась в подробности о прошлом, а у отца уже не спросишь. В начале девяностых, после прихода к власти «демократов», отец сказал матери, что для их безопасности будет лучше, если они официально разведутся и станут жить отдельно. Павел тогда ещё учился в восьмом классе и все разговоры родителей проходили без его участия. Родители действительно разошлись, и ему потом долго никак не удавалось встретиться с отцом. Но, в день защиты диплома, он совершенно неожиданно пришёл к ним домой. Без какого-либо приглашения и предупреждения и без лишних разговоров положил перед Павлом на стол ключи от автомобиля. Им оказался настоящая правительственный лимузин «ЗИЛ-114». Павел удивлённо смотрел в окно на стоявший во дворе автомобиль, а отец смущённо стоял позади него и наблюдал за реакцией сына.

– Он теперь твой, Павел. Это всё, что я могу тебе сейчас дать. Больше у меня за душой ничего не осталось. Денег после увольнения не дали, но зато вот откупились от меня вот таким красавцем! Да и то, скорее всего, просто потому, что он никому не нужен. Сейчас все за импортными машинами гоняются. «Мерседесы» всем подавай, а советское сейчас уже не в моде. Одним словом – «совок»! Так это сейчас «модно» называть. Если хочешь, то продай его. Мне же нужно срочно уехать. Куда и зачем сказать тебе пока не могу. А сейчас мне уже действительно пора. Ты теперь дипломированный математик и я надеюсь, что сумеешь верно просчитать своё будущее. Может тебе повезёт жить в совершенно другой стране, а пока, нашей верхушке учёные люди не шибко нужны, а некоторые из них, вдобавок, ещё для кое-кого весьма опасны! Прошу тебя не верить сплетням про меня. Они обязательно появятся и береги мать! Такой женщины больше на всём белом свете не сыщешь. Она тебя любит больше своей жизни. Это я тебе говорю, твой отец, и это, не смотря на наш с ней развод. Увидимся ли мы с тобой ещё раз – не знаю! Прощай и будь счастлив!, – умолкнув отец, резко развернулся и пошёл к двери, но на пороге остановился. Оглянулся на сына и достал из внутреннего кармана пиджака кошелёк.

– Вот держи, последняя пара сотен долларов. Это у меня всё, что осталась. Как-нибудь выкручусь и без них, а тебе для начала твоей самостоятельной жизни пригодятся! Ну, а теперь, действительно, кажется, всё! Пока, и не поминай лихом своего отца!

Входная дверь закрылась. Негромко щёлкнул шлепперный замок. Павел растерянно держал в руках ключи от лимузина и две сотни баксов. Он стоял словно истукан и при этом не мог произнести ни слова. Даже просто поблагодарить отца. Сам его приход стал для Павла полной неожиданностью, не говоря уже об автомобиле и деньгах. Когда он очухался и выскочил во двор, отца уже увозила прочь неприметная старенькая «копейка».

Прошло уже более десяти лет после последней встречи, но об отце так и не было ни слуху – ни духу. Отцовские двести баксов Павел действительно вложил в дело, а с тех пор его компания успела окрепнуть и антивирус получил своих пользователей не только в России, но и во всём мире. Даже американские супостаты начали им пользоваться. Но, в последнее время они объявили, что в его антивирусе есть «чёрная дыра», через которую российские спецслужбы, якобы, получают доступ к их секретной информации. Но, Павел знал, что это в принципе не могло быть! Ибо именно на отсутствии доступа посторонних лиц к клиентским машинам и строилась вся идеология антивируса. Наличием «чёрной дыры» перед спецслужбами могли похвастаться иноземные софты, которые официально умалчивали об этом факте. Павел же тыкал носом своих конкурентом в их беспринципность, а теперь в наличии «чёрной дыры» обвинили его самого. Но, попробуй отмыться, когда профессиональный вор объявит тебя самого вором. Начались сложные судебные разбирательства в американском суде. Павел настойчиво пытался доказать чистоту своего программного обеспечения. Даже предлагал на паритетных условиях с другими антивирусными компаниями открыть исходники кодов, но его просто не хотели слушать. А каждое судебное слушание и адвокаты требовали всё больше и больше денег. На чём и строили свою судебную стратегию богатые западные конкуренты. Они просто тянули время. А время в бизнесе в прямом смысле – это деньги. Их конечная цель проста – разорить и завалить молодую русскую компанию энтузиастов. За свой рынок сбыта Запад вполне «демократично», с вежливой улыбкой на лице, сплочённой стаей рвал на части кого угодно, но они в этот раз нарвались не на тех. «Кобальт» держался в числе лучших антивирусных программ в мире и не намеревался без боя сдавать завоёванные позиции.

Павел параллельно пытался через различные структуры разыскать отца, но, пока, безуспешно. Как-то раз мать обмолвилась, что ранее отец работал ведущим специалистом в одном из институтов, который курировал КГБ СССР. Правда, про тематику разработок отец ей никогда не рассказывал, но она знала то, что он имел не только правительственные награды, но высокое научное звание. Обращался Павел и в ФСБ, но там утверждали, что такой человек официально в списках сотрудников у них никогда не числился. Но здесь всё было ясно. Если разработки отца действительно носили особо секретный характер, то, даже, если он и числился в списках сотрудников, то разве они бы сейчас признались бы ему в этом. Интересовался Павел и у своих многочисленных знакомых в России и за её пределами, но, так же – всё безрезультатно. И всё же, Павел продолжал надеяться на будущую встречу с отцом. Мать уверяла, что отец не сошёлся во мнении с очень влиятельными людьми. Вначале его уговаривали помолчать и не поднимать шум, а затем, отец стал получать угрозы в свой адрес, что его объявят изменником родины и предателем государственных секретов со всеми вытекающими из этого последствиями. Обещали, что могут добраться не только до него самого, но и до его родных и близких. Поэтому, отец был вынужден уйти из семьи, а теперь где-то скрывался.

Павел привычно, одной левой крепко держался за здоровенную баранку лимузина, а другой в это время наливал в стакан минеральную воду. Со своими немалыми габаритами он хорошо смотрелся в широком, кожаном кресле огромного лимузина. Так что, и машина, и Павел выглядели одинаково «негабаритными». Автомобиль на дороге, а Павел – по жизни. Правда, в его теле не было ни одной капли жира, одни накаченные мышцы. Ещё в самом начале девяностых он стал тренироваться под руководством друга отца в секции боевого самбо, тягал штангу. Не бросил занятия и, когда его с головой накрыл бизнес. Считал, что в здоровом теле – здоровый дух, да и бизнесу полезней, если его хозяин вовсе не какой-нибудь рохля-ботаник, а крепкий, тренированный парень. Ведь, всякое в жизни может случиться. Павел пытался разузнать о местоположении отца и у своего тренера, но тот не отвечал на вопросы, а лишь отводил взгляд и говорил, что надеется, что придёт время и Павел ещё будет гордиться своим отцом.

Несмотря на неровности дороги и пролетающие по «встречке» автомобили, в салоне лимузина стояла абсолютная тишина и спокойствие. Звукоизоляция была исключительно хорошей. Лишь еле-еле слышен равномерный гул семилитрового движка, да иногда приветственные гудки соседей по дороге. Неровности асфальта абсолютно не ощущались. Машина катила словно по только что отциклёванному паркету. Знаменитого старичка советского автопрома, несмотря на его преклонный возраст, уважали все водители. Даже дорожная полиция брала под козырёк, когда чёрный великан величаво проплывал мимо них. Было в этой машине что-то такое, что и через полвека заставляло людей относится к ней с уважением. Минералка из стеклянной бутылки тонкой струйкой текла в гранёный стакан, а тот, будто бы намертво приклеился к небольшому столику, разделявшего водительское сидение и сидение пассажира. До того был плавным ход у машины, что вода в стакане ровной линейкой держала уровень и ни капли из неё не выплеснулась, даже если на дороге внезапно попадались колдобины. Сей фокус Павлу нравилось показывать своим новым знакомым и партнёрам по бизнесу. Те, кто ещё был не в курсе, до хрипоты спорили с ним и бились об заклад, что такое просто невозможно. У них, мол сверхдорогие «Бентли» или там «Мазератти», но такой фокус и на их машинах не прокатит, а тут какой-то старый, полуржавый лом, хоть и из правительственного гаража. Тем более, что это – «совковый» автомобиль, как некоторые из них высокомерно утверждали. Но уже через полчаса езды по гравию им приходилось выкладывать проспоренную сумму и тогда, они совершенно другими глазами смотреть на павловский антиквариат. А тот лишь только хитро улыбался и забирал у ценителей западных машин проспоренные деньги.

Павел посмотрел на спидометр. Стрелка замерла на отметке «сто сорок километров в час». Протянул руку за стаканом с минералкой, поднёс его ко рту, но тут мимо него, с выездом на «встречку», через сплошную разделительную полосу на обгон пулей вылетело ещё одно наследие советского автопрома. Не менее знаменитая и всенародная любимица тех далёких лет – вазовская «копейка». За её рулём сидел седовласый старичок. Он лихо крутил баранку, не обращая на Павла никакого внимания. Отчаянно ревя клаксоном и мигая фарами, «Жигуль» с трудом разошёлся с летящий прямо ему в лоб в лоб тяжёлым тягачом с прицепом. Тому даже пришлось немного уйти в сторону. Прицеп «загулял» по обочине, поднялись клубы пыли, а водила нервно заревел своим сверхмощным клаксоном. Павел так и остался с недонесённым до рта стаканом, как мимо него пронеслась ещё и чёрная «Волга». Причём, двадцать четвёртая модель, но, опять же, просто в идеальном состоянии. Даже государственный номерной знак на автомобиле был чёрного цвета с нанесёнными на нём белым советским госномером. Павел, как истинный коллекционер, даже с удовольствием цокнул языком. Обе машины блестели не отреставрированным никелем, а явно ещё оригинальным, заводским.

– Что это сегодня за праздник советского автопрома и куда это они так все торопятся? Обычно такие товарищи едут важно, неторопливо, как и положено «пенсионерам», сумевшим с достоинством дожить до старости, – удивлённо спросил сам себя Павел и двумя внушительными глотками быстро осушил стакан с водой.

Поставил его на столик и посмотрел вслед унёсшимся вперёд гонщикам. Но дальше было ещё интереснее. Люди в чёрной, антикварной «Волге» включили сирену и что-то по «громкой» стала приказывать водителю «Жигулей». Павлу стало любопытно – не кино ли снимают. Он огляделся по сторонам, посмотрел наверх через лобовое стекло, но нигде не было видно ни съёмочной бригады, ни машин сопровождения, ни вертолётов с камерами. Да и обычно для съёмок фильмов место съёмки огораживают, очищают от посторонних. К тому же, полиция должна где-то рядом скучать. Павел нажал на кнопку электропривода и приоткрыл массивное боковое стекло. Выглянул наружу и ещё раз посмотрел по сторонам. За ним петляла пустая лента дороги, а впереди маячили только двое этих сумасшедших. Павел прибавил скорость. Спустя пару минут через открытое окно стали доноситься приказы из «Волги»:

– Водитель «Жигулей» приказываю немедленно остановиться! Мы гарантируем вам жизнь! В случае неподчинения будем вынуждены открыть огонь на поражение!

– М-да, нехилинькая перспектива вырисовывается! Прямо детектив с намеком на перестрелку! – присвистнул Павел. – Точно, – кино снимают! Настоящая полиция и спецслужбы на двадцать четвёртых «Волгах» уже давно не разъезжают. Наверное, у киношников камеры в салонах автомобилей установлены, чтобы эффектнее выглядело, а, может, и бюджетные съёмки проводят! Интересно, никогда в жизни не видел настоящих, живых съёмок!

Павел решил не упускать из виду занятную парочку. Его привлёк не только сам процесс съёмок, но и, как истинного ценителя антикварной техники, – весьма хорошо сохранившиеся автомобили. Он добавил до ста шестидесяти. Хотя, на этой трассе было ограничение «Сто километров», но ещё ни один дорожный полицейский его не остановил, чтобы оштрафовать. Если и останавливали, то больше даже из любопытства, да потом ещё долго извинялись за беспокойство. Не каждый же день увидишь такой раритет на дороге, да чтобы за его рулём сидел человек, владеющий одной из самых успешных молодых компаний России. Частое мелькание на экране телевизора делало своё дело и Павла уже стали узнавать на улицах Москвы и постовые автоинспекции.

«ЗИЛ» стал плавно догонять беглецов. Резвый «Жигуль» достаточно легко нёсся на запредельной для него скорости. Павлу, как антиквару, стало ещё более любопытно. Он захотел заглянуть под капот этой слишком шустрой, старой машинки и заценить её начинку.

– Небось специально «тюнинговали» для съёмок! – подумал Павел и чуть не пролетел поворот.

Несущиеся впереди гонщики, почти не снижая скорости, с диким визгом от, чуть ли не рвущихся покрышек, свернули на небольшую, второстепенную дорогу, лишь немного сбросив скорость, и по гравийке, в клубах пыли понеслись дальше.

– Во, блин – асы! Вот тебе и старичок за рулём! – в сердцах чертыхнулся Павел и крепко ухватился обеими руками за руль.

Его машина легко шла по прямой, но, чтобы её резко развернуть, нужно было иметь недюжинные навыки вождения тяжеловесного лимузина. Это уже навыки профессионального водителя правительственных эскортов. Но Павел не зря почти не расставался со своей любимицей. К тому же он познакомился с бывшим водителем из правительственного гаража и брал у него уроки экстремального вождения. Его реакция и полученное умение в этой ситуации сработали на славу. Машина слегка заехала на «зелёнку», но уже буквально через минуту вновь висела на хвосте у удиравших киношников. Азарт настоящего антикварщика – сродни азарту гончей собаки. Выложиться до последнего, но догнать добычу и, из последних оставшихся сил схватить её. Павел уже был готов за своё любопытство приплатить водителям антикварных машин. Не откажут же своему коллеге утолить жажду любопытства. Решил поближе познакомится с их владельцами и с внутренностями самих автомобилей, но облако пыли от продолжавших гонку автомобилей разрасталась и в ширь, и в длину. Павел влетел в него и вынужденно сбросил скорость. Видимость тут же упала чуть ли не до нуля. Ещё не хватало только врезаться в киношников или угодить колесом в яму на дороге. Впереди него пару раз грохнули выстрелы.

– И чего они в такой пылюке снимают? Зрителям ведь, совсем ничего не будет видно!

Ещё раз, раз за разом прогремели выстрелы и вот, под колёсами неожиданно гравий сменился на асфальт. Правда не первой свежести, да ещё и с глубокими колдобинами. Наконец, пыль понемногу стала рассеиваться, и Павел увидел впереди себя неуловимых гонщиков. Они, не снижая скорости, ловко лавировали между ямами. Из пассажирского окна «Волги» торчала голова черноволосого мужчины в сером костюме с пистолетом в руке. Он патроном за патроном методично и хладнокровно разряжал обойму. Выстрелы звучали хлёстко и тут в «Жигулёнке» неожиданно рассыпалось заднее стекло. Его водитель резко пригнулся, но продолжал шустро управлять автомобилем.

– Всё думал, что спецэффекты уже давно накладывают в студии на компьютерах, на заранее отснятый материал. Но, чтобы так, в живую крушить из пистолета машину с живым водителем за рулём. Наверное, здесь какая-то хитрость есть, а за рулём машин профессиональные каскадёры. Когда закончат съёмку и остановятся, можно будет познакомимся и тогда они расскажут мне, как они это делают! – размышлял Павел, но тут стрелок из «Волги» повернулся и ствол пистолета теперь был направлен в его сторону. Тут же прогремел выстрел. – Во, наглый какой! Ещё прикалывается!

Раздался ещё один выстрел и Павел услышал характерный стук металла по металлу. Он непроизвольно сбросил с педали газа ногу и нажал на тормоза. Многотонный автомобиль по инерции ещё некоторое время достаточно шустро ехал. Павел чертыхался, одновременно пытаясь объехать ямы на дороге. Скорость лимузина стала постепенно снижаться. В это время водитель «Жигулей» воспользовался моментом, что его преследователь отвлёкся, и прибавил обороты. «Волга» тут же стала отставать. Ей было тяжелее лавировать между бесчисленными ямами и колдобинами. Сказывались инертность и конструктивная неповоротливость машины. Стрелок явно хотел ещё раз выстрелить в сторону Павла, но видя, что тот стал сильно отставать, лишь хладнокровно улыбнулся, и вновь переключился на свою старую цель.

– Ничего себе – киносъёмка! – удивлённо и одновременно обиженно хмыкнул Павел. – Эй! А кто мне теперь за повреждённую машину платить будет?

Чёрный лимузин ещё некоторое время по инерции медленно катил вперёд и, наконец, остановился. Раритеты уходили в неизвестно откуда-то взявшийся туман. В азарте гонки Павел даже не обратил внимание на номера машин. Всё-таки у него ещё оставалась надежда по своим каналам узнать о владельцах раритетных автомобилей. Номера позже можно будет рассмотреть на видеорегистраторе. Никогда ещё Павлу не доводилось слышать о дорожных перестрелках на раритетах. В обществе антиквариатов сей слух должен быстро обрасти подробностями. Ведь коллекционеры друг друга хорошо знают и выйти на стрелявших особого труда не должно составить. Подключим адвокатов, а те из стрелка денежку вытянут. Благо данные с видеорегистратора недавно признали, как вещественное доказательство. Хотя, стрельба – это уже не только одними деньгами пахнет.

Туман начал довольно быстро сгущаться, что было довольно странно для середины жаркого дня. Утром или вечером ещё понятно, но днём откуда мог взяться туман? Павел оглянулся по сторонам. Вроде болот не видать, да и на низину местность была не очень-то похожа. Ещё пару раз в тумане, где-то очень далеко раздались выстрелы, а вскоре они затихли. Рёв двигателей машин вслед за отголосками выстрелов тоже потонули в тумане. Наступила полнейшая тишина. Словно ничего и не было. Только «ЗИЛ» из гаража бывших советских правителей теперь сиротливо стоял на второстепенной, разбитой дороге, да ещё и в густом тумане.

– Умчались сумасшедшие гонщики! – усмехнулся Павел, поставил машину на ручник и открыл дверь. – Покатался, значит, получил полное удовольствие от прогулки на лимузине!

Он вспомнил про металлический лязг с правой стороны, который раздался после выстрела незнакомца в сером костюме. Каким-то чудом ему даже удалось разглядеть у того самодовольное, абсолютно хладнокровное лицо. Похоже, что для того Павел был не человеком, а всего лишь надоедливой мухой, которую следует немедленно прихлопнуть. Правда, для этой цели использовали не зачитанную до дыр старую газету, а самый настоящий пистолет. Павел огляделся по сторонам. Вышел из машины и поёжился. Промозглый, липкий холод от быстро надвигающегося тумана проник под лёгкую, летнюю майку.

– Откуда только он мог во время дневной жары взяться?

Павел обошёл машину и внимательно осмотрел блестящую чёрным лаком дверь. На ней уже висели капельки влаги. Пробоину долго искать не пришлось. Он растерянно крякнул. Действительно, лязг металла о металл ему не послышался. Павел присел, чтобы получше разглядеть место повреждения. На него смотрела свежая, рваная дырка в только что отремонтированной двери. Павел чуть не взвыл от досады. Благо отверстие было несквозное. Иначе пришлось бы ещё менять и обшивку салона. Пуля вошла в кузов машины под малым углом и застряла внутри двери, но от этого владельцу антиквариата было не легче. Снова ремонт, а это вновь немалые, непредвиденные траты. Да и целая дверь намного ценнее продырявленной, пусть даже и тщательно залатанной. А ещё работа кузовщика для антикварных авто совершенно не дешёвое удовольствие. Ко всему ещё и потерянное время, причём, всего лишь из-за какого-то праздного любопытства. Павел задумчиво почесал затылок. Ему ведь ещё надо будет в мастерской как-то объяснять – где это ему удалось на пулю нарваться.

– Ладно! Утро вечера мудренее. Поеду домой, раз не удалось по-доброму договориться с этими полоумными, – решил Павел и полез в тёплый салон автомобиля. – Так, и куда это меня занесло? Как-то ехал, совершенно не задумываясь о дороге.

Павел достал из кармана мобильник. Привычно нажал на иконку карт российского поисковика, но та упорно не хотела открываться. Индикатор уровня сигнала показывал отсутствие зоны приёма. Высунул мобильник в окно, но качество приёма от этого не улучшилось ни на йоту. Индикатор зоны был пуст.

– Ничего, и так выедем! – усмехнулся Павел, отложил бесполезный мобильник и оглянулся назад.

Но…, ничего путного там так и не увидел. Пока он размышлял весь автомобиль обволок совершенно непроглядный туман. Даже дороги под автомобилем не стало видно. В небольшом заднем стекле была видна только сплошная непроглядная мгла. Та же, не столь радужная картина была видна и через боковые, и через переднее стёкла. Лимузин полностью «потонул» в липком, непроглядном киселе тумана, который с каждой минутой только усиливался и усиливался. Вскоре в зеркалах заднего вида исчез кузов автомобиля. Стало казаться, что туман начал проникать сквозь уплотнители дверей в салон автомобиля. Павел только теперь заметил, что древний, как и сам автомобиль приёмник упорно молчал. Покрутил ручку настройки, пощёлкал клавишами диапазонов. Но, лишь шум, да лёгкое потрескивание раздавалось из динамиков. Ни на ультракоротких волнах, ни на «ФМ», ни на других диапазонах, которые Павел оставил после переделки приёмника, абсолютно ни одной радиостанции. Какая-либо связь с цивилизацией оборвалась во всех её формах. Павел откинулся на мягкое, кожаное сиденье, закинул руки за голову и задумался о превратностях жизни. Хочешь – не хочешь, а приходилось подчиняться непонятному природному явлению. Пару минут полежал с закрытыми глазами, в мыслях прокручивая эпизоды последнего события. Странная погоня с перестрелкой на антикварных автомобилях никак не выходила из его головы. Достал из кармана мобильник с надеждой, что зона приёма каким-то чудесным способом появилась и можно будет определить куда это его занесло. Но, индикатор уровня сигнала так и не ожил. Павел засунул мобильник обратно в карман джинсов и тут услышал осторожный стук в боковое стекло. От неожиданности даже слегка вздрогнул. Никак не ожидал чьего-либо присутствия в таком густом тумане. Внутренне напрягся, вспомнил о стрелке, который явно намеривался, не только его припугнуть, но и проделать в голове дырку. Павел потянулся к «бардачку» за пистолетом. Сегодня был последний выходной августа, а каждый последний выходной месяца он собирался вместе с друзьями-знакомыми в тире. Говорили тот о сём, а заодно, и не давали себе подрастерять навыки в стрельбе. Не все бизнесмены доверяют своей охране, а у некоторых её просто нет.

Сквозь туман снова показалась рука и снова осторожно постучала по стеклу. Павел обратил внимание на то, что человек, который стучал в окно был из служивых. В окне промелькнул обшлаг кителя с позолоченной пуговицей. Тем не менее, на всякий случай, Павел спрятал за бедром ноги пистолет и осторожно нажал на клавишу открытия бокового окна. Стекло опустилось и в проёме показалось лицо молодого парня в фуражке, с приложенной к виску ладонью.

– Старший лейтенант Приходько! Чем могу помочь товарищ? Просто стоите или бензин закончился?

Постовому не был виден пистолет, который Павел прятал от него за бедром ноги. Милиционер немного отошёл в сторону, с уважением оглядел машину и продолжил:

– Машина, конечно, важная и удобная для особых персон, но топлива небось потребляет – мама не горюй!

– Что есть – то есть! – подтвердил Павел и незаметно, только милиционер вновь отвлёкся на разглядывание лимузина, спрятал пистолет под майку, за пояс джинсов. – Заправлять просто не успеваю, но ни за что бы свой «ЗИЛ» не променял бы даже на бронированный «Мерседес»! Уж больно прикипел я к этой машине.

– Оно и понятно – не каждому ведь доверят возить членов правительства, да ещё на такой красивой машине! – ответил постовой и неожиданно присел, а затем удивлённо присвистнул. – Ба! Да у вас переднее колесо приспустило!

Павел открыл дверь машины, выбрался наружу и присел рядом с сотрудником правоохранительных органов. Вид переднего колеса ему тоже не понравился.

– Так вот куда вторую пулю пустил этот сумасшедший! Ловкий же, гад!

– Это вы о ком говорите, товарищ, и про какую такую пулю?

Постовой подозрительно сощурил глаза и недоверчиво посмотрел на Павла.

– Вы точно уверены, что в вас кто-то стрелял?

– Как то, что сейчас я перед собой вижу вас! – ответил Павел, чертыхнулся, оглянулся вокруг и только теперь заметил, что признаков былого густого тумана вокруг больше не было. – А куда делся туман?

– Какой такой туман, товарищ? Сегодня с самого утра погода хорошая. Весь день стоит солнечно и сухо! Даже не верится, что уже конец лета и скоро наступит слякоть! Так кто в вас стрелял, товарищ? И документы ваши, разрешите посмотреть?

– Конечно, – пожал плечами Павел, встал и полез в нагрудный карман за правами и техпаспортом на автомобиль, как увидел позади своей машины ярко-жёлтый мотоцикл с коляской на которой красовалась короткая надпись – ГАИ.

«Государственная автоинспекция», – автоматически расшифровал аббревиатуру Павел и перевёл взгляд на постового и только сейчас он понял, что его всё это время смущало. Форма! Именно форма. На него смотрел молодой человек в тёмно-синей рубашке и заправленных в вычищенных до блеска сапоги тёмно-серых брюках. На голове белая каска с кокардой, причём, очень похожая на кокарду на старой фуражке отца, сохранившейся с советских времён. Павел ещё раз посмотрел на яркий, канареечного цвета служебный мотоцикл и улыбнулся.

– Ну вы меня и разыграли, товарищ «милиционер»! Я понял! Это мои друзья по стрелковому клубу решили надо мной подшутить! Точно! Петькина работа! Признаю, уели и развели вы меня, братцы, классно! А куда он свои камеры вмонтировал, чтобы мою удивлённую физиономию потом в своём интернет-блоге разместить? Совсем уже помешался на увеличении числа своих подписчиков!

Павел аккуратно отстранил в сторону удивлённого постового и не торопясь направился к мотоциклу. Ему, как коллекционеру, было любопытно рассмотреть поближе очередной раритет.

– Какого года у вас мотоцикл? – нетерпеливо спросил он, разглядывая движок. – Смотри ты, оригинальный мотор! И резина на колёсах оригинальная. Хорошо сохранился! Похоже и краска на нём родная! Невероятно!

– А что тут такого? Только в прошлом году, как мотоцикл получили! Ничего ещё на нём не меняли! А что? – удивлённо спросил милиционер, так и не поняв – что это могло водителя шикарного лимузина заинтересовать в его заурядном, служебном мотоцикле. – И всё-таки, товарищ, я бы хотел взглянуть на ваши документы!

– Да, брось ты тут театр разыгрывать! Раскусил я вас! Отключай глушилку зоны мобильника и звони стрелку на «Волге», да этому лихому водиле-старику на «Жигулёнке»! Пусть вертают обратно! Я их в гриме даже не узнал! Признаю, мастерски вы меня разыграли! А я и в правду поверил, что меня вот так, просто, за здорово живёшь пристрелить хотели! Но, дырку вы мне всё-таки сделали и колесо пробили. Так что, теперь ремонт за ваш счёт, братцы! Только, прошу в интернет эту запись не выкладывайте! У меня скоро будут важные переговоры с будущими акционерами, и здесь, каждая мелочь может повлиять на решение таких серьёзных людей.

Павел продолжал разглядывать мотоцикл. Провел рукой по бензобаку, посмотрел на спидометр. Удивленно покачал головой.

– Глазам своим не могу поверить! Просто идеальное состояние! Так какого года мотоцикл, говоришь?

– Семьдесят седьмого, а что? – подходя ближе к Павлу, ответил милиционер.

– Невероятно сохранился и, что удивительно, похоже, что все детали на нём оригинальные!

– А вы что, знаете тех, кто в вас стрелял? – не понял милиционер.

– Ну да, это же мои дружки!

Павел обернулся. На него недоверчиво смотрел постовой и вновь настойчиво потребовал:

– Права на вождение транспортного средства и техпаспорт на правительственную машину предъявите, пожалуйста!

– Вот приставучий! Видно, пока свой спектакль до конца не отыграешь – не успокоишься! А насчёт года выпуска зачем врать? Не может мотоцикл семьдесят седьмого года без единого следа ржавчины и с оригинальной краской быть?

– Зубы мне не заговаривайте, гражданин! Быстро отошли на три шага от служебного мотоцикла и предъявите свои документы!

Милиционер потянулся к кобуре. Павлу уже совершенно надоели выстрелы в его сторону, хотя теперь он был уверен, что ни один из них не должен был причинить ему вреда. Но лихо поставленный спектакль приходится доигрывать до конца.

– Ладно, пусть Пётр получит удовольствие от своих съёмок до самого конца! – с улыбкой произнёс Павел и протянул постовому водительское удостоверение образца семнадцатого года.

Милиционер осторожно и недоверчиво взял в руки кусок пластиката, а затем пристально посмотрел на водителя лимузина.

– Это что такое вы мне предъявили?

– Как что? То, что вы требовали – удостоверение личности водителя!

– Вы иностранец?

– Почему вы так решили?

– В СССР, на настоящее время, принята другая форма водительского удостоверения. Вам придётся проследовать со мной до ближайшего отделения милиции.

– Ребята, но это уже явный перебор! Глушитель сигналов зоны мобильника хоть отключите! Мне необходимо сделать срочный звонок! – тяжело вздохнул Павел и вытащил из кармана брюк сотовый телефон. Посмотрел на экран, но индикатор зоны упорно указывал на отсутствие признаков присутствия сети.

Милиционер с интересом посмотрел на странное устройство у не менее странного человека и резко вытащил из кобуры пистолет. Сухо щёлкнул затвором и резко приказал:

– На колени! Руки за голову!

Такого оборота дела Павел не ожидал. Ему казалось, что спектакль уже закончился, но не тут-то было.

– Живо!

Лицо молодого милиционера водителю лимузина не понравилось. Интуиция отчего-то подсказывала, что этот актёр, изображающий ревностного служителя закона, совершенно не шутит. Пришлось подчиниться. Милиционер, не спуская глаз с задержанного, подошёл к коляске; скинул с неё брезент и снял трубку с рации.

– Двадцать первый! Двадцать первый! – нервно закричал в коричневую, эбонитовую трубку лейтенант.

Из неё раздался сильный треск. Лейтенант отдёрнул трубку от уха, но тут же вновь приложил и заговорил:

– Тарасов, спишь что ли! Свяжи меня с первым! Зачем-зачем? Шпиона поймал! Вот, зачем! Давай, скорее и не выпендривайся! Быстро соедини меня с начальством!

Трубка снова нещадно затрещала и через минуту из неё загудел недовольный бас. Всё это время молодой лейтенант держал на прицеле Павла и тому с каждой последующей минутой ситуация нравилась всё меньше и меньше. А пока, постовой доказывал свою вменяемость начальству, Павел попытался встать, но тут же резкий, недовольный окрик милиционера прервал его попытки. Что-то ему расхотелось рисковать, а постовой вновь продолжал доказать своему невидимому начальнику, что поймал настоящего шпиона.

– Но, товарищ первый! Я же не вру! Да не пил я сегодня, и даже вчера не пил! Всё, что я вам только что доложил – истинная правда! Как я могу знать – откуда в наших краях, вдали от правительственной трассы объявился шпион на правительственном «ЗИЛ-114»? Да, не знаю я, товарищ первый, но документы у шпиона поддельные! Пришлите подкрепление для задержания и ремонтную бригаду, чтобы эвакуировать «ЗИЛ». У машины одно колесо прострелено и в двери пулевое отверстие! Так точно, прострелена! Я лично убедился в подлинности пулевого отверстия! Из первых лиц никого, только один шофёр. Номера правда у машины странные, но может быть – это опытный экземпляр? Но, тогда документы у водителя были бы настоящие, товарищ первый! Задержанный шпион под моей личной охраной! Так точно, товарищ первый!

Видимо, на том конце трубки надолго замолчали. Оценивали ситуацию или консультировались с вышестоящим начальством. Наконец, трубка вновь заговорила и милиционер ответил:

– Так точно, первый! Жду! Не сомневайтесь, от меня ещё никто из преступников не уходил, а тем более шпион!

Лейтенант положил трубку рации на место и самодовольно посмотрел на Павла.

– Ну, вот и всё, господин шпион! Закончилась ваша шпионская деятельность на территории СССР! Передайте вашему начальству, что шпионские документы тщательнее нужно готовить!

– Колени затекли! – пожаловался Павел.

– Здесь вам не Америка с вашими буржуйскими удобствами! На живот ложитесь и руки за голову!

Павел оглянулся. Чёрное отверстие ствола «Макарова» холодно смотрело ему в лицо, а у молодого лейтенанта были так сжаты тонкие губы, что стало понятно, что с ним договориться никак не удастся. Чем дальше, тем всё более запутанной выглядела для Павла его странная прогулка на лимузине.

Милиционер обошёл лежащего лицом в землю задержанного и, продолжая держать его на прицеле, тщательно обыскал. Постепенно в его руках оказался мобильник, кошелёк и револьвер.

– Тю-ю, мелковато всё-таки работают господа шпионы. Маскировки никакой. Револьвер и тот буржуйский. Только модель что-то не уловлю.

– «Смит и Вессон»! – прокомментировал Павел. – Осторожнее, он заряженный!

– Не учите учёного! – недовольно рявкнул лейтенант и открыл кошелёк. – А это что за цветные пластмассовые фантики?

– Банковские карточки! – оглянувшись на милиционера, ответил Павел.

– Банковские? Вы что миллионер?

– Ну, вроде как да, – скромно ответил Павел.

– Иди ты! Первый раз в жизни вижу живого миллионера и тот вражеским шпионом оказался! Тьфу на вас! А всё-таки, несмотря ни на что, видно правду в наших газетах про буржуев пишут! Подлые они очень, но, – не хитрые!

Милиционер взял в руки мобильник, только приноровился его получше разглядеть, как из-за поворота показалась чёрная «Волга» с мигающими за обшивкой радиатора синими проблесковыми маячками. Служивый отложил в сторону непонятное устройство, лихо соскочил с коляски, поправил галстук, фуражку и взял под козырёк. А в это время чёрная двадцать четвёртая «Волга» объехала «ЗИЛ», и остановилась недалеко от лежащего на земле Павла. Двери открылись из неё вышли трое человек в штатском. Первый из них был пожилой и держался по отношению к сопровождающим независимо. Время от времени он что-то им говорил, а те лишь кивали в ответ. Подойдя к Павлу, начальник внимательно оглядел задержанного и почему-то удовлетворённо хмыкнул. Милиционер подскочил к сотрудникам госбезопасности.

– Лейтенант Приходько! – вытянувшись во фрунт, рявкнул милиционер.

– Потише кричи, – недовольно поморщился седовласый сотрудник органов. – Майор госбезопасности Белов. Мы забираем у вас задержанного!

– Но, товарищ майор, а как на это среагирует моё начальство? – попытался воспротивиться постовой. – Я уже доложил подполковнику Сидорчуку о задержании подозрительного лица в виде шпиона!

– Не переживай так, лейтенант! Я уже уведомил ваше руководство о своих действиях! Оно в курсе того, что мы забираем этого человека к себе.

Майор кивнул на лежащего на земле Павла и приказал своим подчинённым:

– Оденьте на него наручник и в машину! Какие-то вещи были у задержанного с собой? – майор вновь повернулся к милиционеру.

– Вот, на люльке мотоцикла всё, что у него обнаружил! – продолжая стоять по стойке смирно, ответил лейтенант.

Майор пошёл к мотоциклу. Не обращая внимание на револьвер, и кошелёк взял в руки мобильник и хищно усмехнулся, а затем обернулся к милиционеру и небрежно бросил:

– Руку опусти, хватит честь мне отдавать! Не терплю солдафонства!

Повернулся к бегущему от «Волги» подчинённому и нетерпеливо рявкнул:

– Где ты там возишься? Давайте быстрее!

– Наручники в багажнике забыли, Антон Константинович! – оправдывался черноволосый молодой парень в тщательно отутюженном сером костюме. – Совершенно новенькие наручники! Только сегодня получили со склада!

Молодой чекист перешёл на шаг, остановился и присел рядом с Павлом. Отработанным движением одел на него наручники и вместе со своим напарником усадил на землю. Владелец лимузина был совершенно растерян и сбит с толку от происходящего вокруг него мистерии. Он даже не пытался сопротивляться.

– Встаём и идём к машине! И не вздумайте бежать! Мы готовы применить табельное оружие! – раздался резкий приказ молодых чекистов.

Крепкие руки подхватили Павла и ловко затолкали его в стоящую рядом автомобиль. Тут же с одного и второго бока сели сотрудники безопасности, а через минуту в машину, на сиденье рядом с шофёром сел майор. Хозяин антивирусной компании посмотрел на своих новых спутников и в одном из них узнал черноволосого парня, который стрелял в него, и непроизвольно вздрогнул. Ему показалось, что тот очень быстро и хладнокровно улыбнулся ему, как старому знакомому. Машина резво тронулась с места. Павел оглянулся и посмотрел на свой «ЗИЛ».

– Наш человек присмотрит за твоим лимузином, пока не подъедут наши специалисты! – не оборачиваясь прокомментировал майор, и тут же, резко приказал шофёру. – Давай побыстрее, на Лубянку! Нас уже ждут!

 

Глава 2. Канадский синдром

В советском посольстве в Оттаве уже который день ходили слухи о том, что полномочного посла Яковлева Александра Николаевича и второго секретаря посольства Колокольцева Никифора Петровича отзывают в Москву для консультаций. Знали и то, что второй секретарь посольства – это человек из органов. Посол и секретарь принадлежали совершенно различным ведомствам, а отзывали обоих одновременно. Сотрудники посольства продолжали работать в обычном режиме и внешне не выказывали ни малейшего беспокойства или излишнего любопытства, хотя о перспективах своего дальнейшего пребывания в Канаде они имели весьма смутные представления. Как раз накануне в МИД страны пребывания был вызван посол и ему была заявлена Нота протеста с требованием в течении сорока восьми часов тринадцати сотрудникам посольства покинуть пределы страны. Списки отбывающих ещё не огласили и каждый из посольских работников был поглощён размышлением о своей дальнейшей судьбе. Ведь не исключалось, что после отзыва из капстраны любого из них могут направить в какую-нибудь третьестепенную страну в Африке или на ближнем Востоке. А это уже совсем другая зарплата. Но, среди сотрудников посольства не было принято совать свой нос туда, куда тебя не просят, или проявлять излишнее любопытство и инициативу. Любой проявление нездорового интереса могло негативно сказаться на карьерном росте сотрудника, вне зависимости от его нынешнего положения. Ведь никому не хотелось уезжать с насиженного места обратно в Союз. Тем более, что это была не какая-нибудь третьестепенная страна соцлагеря, а развитая капстрана.

– Ну что, Никифор Петрович, скоро мы с тобой будем в Москве. – тяжело вздохнув, задал риторический вопрос Александр Николаевич. – Ты часом, по своим каналам, не проведал, насколько там серьёзные к нам претензии?

– Не знаю! – недовольно проворчал собеседник.

– Ты же полковник, в органах служишь, и, к тому же, ещё и резидент. Должен много чего знать! Даже то, чего я пока ещё не знаю!

– На Лубянке говорят коротко: «Для консультаций». Но, я печёнкой чувствую, что одними «консультациями» дело для меня может и не закончиться. Прямо начальство, пока, ничего мне не объясняют. На мои вопросы отвечают лишь то, что на месте всё сам узнаю. А про ваши цековские дела я вовсе понятия не имею. Эти проблемы уже не моего уровня.

– М-да, начальству не прикажешь как нам жить. Получается, что только в Москве и узнаем про свою судьбу. А что делать? Остаётся нам только паковать свои чемоданы. Билеты уже заказаны. Рейс «Аэрофлота» завтра утром. Так что, время у нас с тобой ещё есть. Кстати, ты по магазинам ещё не успел пробежаться? Может возьмём жён и на прощанье – пройдёмся, подарки друзьям и знакомым прикупим? А то ведь можем из Москвы обратно в Канаду больше и не вернуться.

– Какие магазины при моей работе? Смеёшься что ли? – недовольно посмотрел на посла Никифор Петрович, будто бы его коллега по посольству был виноват в высылке его людей из Канады. – Тринадцать моих человек канадцы завернули обратно на родину. Моих людей в Канаде теперь осталось всего-ничего. Скоро работать будет некому, весь фронт одним махом оголили, сволочи! А вчера, неожиданно для себя, по «секретке» получил приказ на своём возвращение. Хотя буквально накануне обстоятельно доложил начальству о сложившийся ситуации с людьми. Претензий ко мне не предъявляли. А сегодня уже совсем другой коленкор! Вот и пришлось мне оставшихся людей срочно вводить в курс дела. Теперь нужно будет им работать за себя и того парня! Потом, с заместителем своим по объектам решил проехаться. Свёл его с некоторыми людьми. Представляешь, даже времени кофе попить в какой-нибудь самой паршивой забегаловке и то, не нашлось. Так что, не до подарков мне вчера было, Александр Николаевич! Вот, приеду в Союз, узнаю, кто это наших ребят продал – все силы приложу, но по стенке размажу этого Иуду!

Посол поморщился от резкого тона комитетчика и примирительным тоном произнёс:

– Это когда ещё будет? До Москвы пока ещё далеко! А пока, может на прощание отлучимся до вечера? Думаю, что товарищ посол, в моём лице, войдёт в наше с тобой тяжёлое положение и отпустит нас в город. Тем более, что мы поедем под твоим бдительным присмотром! А за одно, зайдём в какой-нибудь ресторан, немного снимем стресс и отпразднуем отбытие на Родину? Жён с собой возьмём – пусть напоследок повеселятся! – глядя на кислое выражение лица собеседника усмехнулся Александр Николаевич.

Чекист с полминуты изучающе смотрел на посла, а затем тяжело вздохнул, махнул рукой и, натужно улыбнувшись, ответил:

– Семи бедам не бывать, а одной не миновать! Ладно, поехали! Посмотрим – чем тут буржуи в своих ресторанах людей потчуют!

Буквально через полчаса посол со вторым секретарём к великой радости их жён уже ходили по магазинам и тратили накопленную за годы пребывания за границей валюту. Несмотря на разразившийся экономический кризис, который вызвал падение курса доллара, товары из магазинов не исчезли. Только ценники на них быстро поменялись. И то, что вчера можно было купить гораздо дешевле, сегодня уже торговали чуть ли не в двое дороже. Александр Николаевич с женой азартно закупались, но они старались выискивать подарки родственникам по скидкам, а себе не отказывали в удовольствии и брали не то, что подешевле, а то, – что получше. Второй секретарь тщетно пытался укоротить аппетит своей жены и отговаривал от очередной дорогой покупки, но супруга у него была женщина с норовом и ни за что не отступала от приглянувшейся ей безделушки.

Уже ближе к вечеру, отпустив шофёра с покупками обратно в посольство, они пристроились в уютном ресторане «Оттава». Приятный ужин, за хорошо сервированным столиком с дорогими винами и закусками был в самом разгаре, когда Александр Николаевич поднял бокал с искрящимся в ярком свете люстр вином и торжественно воскликнул:

– Предлагаю тост! – на его раскрасневшемся лице отразилась целая вереница эмоций от полной радости до тихой грусти. – Давайте выпьем за то, чтобы нам всем удалось вернуться из Союза обратно в целости и невредимости!

– Сплюнь, Сашуня, а то ещё сглазишь ненароком! – рассмеялась в ответ его жена, одновременно с ним поднимая свой бокал, но тут же улыбка с её лица пропала, и она вызывающе посмотрела на второго секретаря посольства. – Ты ведь ещё не знаешь какие на тебя бумаги нарыли наши «друзья» из самого «высокого дома» Союза, откуда очень хорошо виден солнечный Магадан.

– А я и не боюсь! Пусть меня смотрят, хоть под микроскопом! Я чист перед нашей любимой партией и страной, аки только что родившийся младенец! Хоть сейчас могу предстать перед «серым кардиналом» нашей партии, товарищем Сусловым для отчёта о проделанной мной работе за границей моего любимого государства! Как сейчас помню: не привлекался, не участвовал, и, даже, не помышлял! – рассмеялся посол и с хитрой улыбкой посмотрел на второго секретаря.

– Если, вдруг, тебя потянут туда, где труд бесплатен и не столь радостен, то, думаю, что и про меня не забудут мои нынешние коллеги! – с безразличным видом ответил Никифор Петрович и тоже поднял бокал. – Мы с тобой хорошо и честно поработали в Канаде и думаю, что в Союзе нашу работу оценят по достоинству, а высылка дипломатов не отразится на нашей перспективе карьерного роста. Так что, пьём за наше скорое возвращение обратно в нашу дорогую Канаду! Прозит, дорогие товарищи!

Второй секретарь с оптимизмом поднял бокал, но чокнуться им с сидящими за столом ему не удалось. Именно в это время мимо него шла неуверенной походкой подвыпившая молодая дама в вечернем платье с глубоким вырезом на спине. Она неуверенно пошатнулась и налетела прямо на него. Полный вина бокал опрокинулся и его содержимое пролилось на дорогущий костюм. Дама каким-то чудом оказалась на коленях у секретаря посольства.

– Pardonne moi! – слегка заплетающимся языком произнесла незнакомка на французском, улыбнулась, и невозмутимо поцеловала в щёку растерявшегося чекиста. Встала и как ни в чём не бывало пошла дальше.

Сидевшие за столом посольские так и застыли с поднятыми бокалами. Первым бокал с вином поставила на стол жена второго секретаря. Бросила короткий ненавистный взгляд на садившуюся за соседний стол фривольную молодую красотку, где ей помогал поудобнее устроиться молодой кавалер. Незнакомка в ответ на пристальный взгляд лишь непринуждённо улыбнулась и принялась о чём-то спорить со своим спутником.

– Терпеть не могу фривольное обращение этих молодых француженок! Никакой воспитанности и такта в поведении в общественном месте! – резким тоном произнесла посольская дама, обернулась к мужу и недовольно посмотрела, как тот пытался салфеткой затереть винные пятна на брюках. – Сходи в туалет и смой со щеки эту дурацкую помаду! А затем, замой штанины брюк тёплой водой, а то свой новый, дорогой костюм окончательно испортишь! Нужно будет по приезду отдать его в химчистку. Только купили, ещё до дома не успели доехать, а костюм уже, видимо, на помойку выбрасывать придётся! Здесь бы, в Канаде ещё хоть прилично его почистили, а у нас… Эти, так называемые, «дома быта»! Убожество одно!

– Ну, вот! Сглазила, подлюка! – не вытерпела и жена посла. Она из женской солидарности тоже с ненавистью посмотрела на виновницу инцидента.

А та уже обо всём забыла. У неё всё было хорошо и о она теперь о чём-то весело щебетала со своим молодым компаньоном. Видно уже помирились.

Никифор Петрович поднялся из-за стола, положил на стул полотенце, а затем, направился в мужскую уборную. Выходя из зала, он оглянулся и встретился взглядом с француженкой. Та улыбалась и посылала ему воздушный поцелуй в качестве компенсации за причинённое неудобство. Ничего не ответив, секретарь посольства отвернулся и пошёл к двери в уборную. Взялся за ручку. Открыл дверь и чуть ли не в лоб в лоб столкнулся с пожилым господином. Задели друг друга плечами. Вновь «Pardon!», дежурная улыбка и тут же разошлись.

– Да что за день такой! То один в меня врезается, то другой! – в сердцах сплюнул Никифор Петрович и, наконец, зашёл в уборную.

Подошёл к зеркалу. Снял пиджак, осмотрел его, но благо на нём не было ни единого пятнышка, а вот брюки были прилично залиты вином. Выглядели они весьма непрезентабельно. Пришлось снять костюм и повесить его на крючок, дабы не мешал замывать штанины брюк. Взял салфетки, открыл кран и принялся за дело. Никифор Петрович так увлёкся своими брюками, что не обратил внимание на бесшумно вошедших господ в тёмных костюмах. Те встали за его спиной и терпеливо наблюдали за тем, как он усердно чистит брюки. Вошедшие молчали и не прерывали его занятие. Спустя некоторое время пострадавшие брюки были отмыты от липкого вина и посольский секретарь, наконец, почувствовал неладное. Он оглянулся. Оказывается, двое джентльменов стояли за его спиной и вежливо ждали пока он освободит раковины. Они даже улыбались ему.

– Извините, господа! Я занял сразу обе раковины. Сейчас освобожу! Понимаете, неудачно поднял бокал и вот вам результат! – сконфуженно произнёс Никифор Петрович на французском и хотел снять с крючка пиджак, как один из мужчин командным голосом потребовал:

– Не прикасайтесь к пиджаку, месье! Конная полиция, пятое управление! Вы задержаны по подозрению в хранении и сбыте наркотиков на территории Канады!

И тут же дверь уборной неожиданно открылась и в небольшое помещение вошла целая группа людей с фотоаппаратами и вспышками, а за ними ещё и ещё. Это были корреспонденты газет. Щёлкали затворы фотоаппаратов, ярко били в глаза вспышки. Все журналисты даже не помещались в небольшой комнате уборной. Один из тех репортёров, что стоял ближе всех, громко крикнул:

– «Сайнс Монитор»! Мистер, Колокольцев! Вы и ваше посольство как-то связаны с доставкой наркотиков в Канаду? Вы признаёте своё участие в организации каналов сбыта наркотиков в Канаде?

Тут же, разом загомонили и другие корреспонденты. Они стали задавать множество самых дурацких вопросов. Никифор Петрович откровенно не понимал в чём дело, а полицейский с ловкостью фокусника достал из кармана его пиджака пару небольших, пластиковых мешочков с белым веществом. Он потряс ими перед объективами камер фоторепортёров и с победным видом уставился на задержанного.

– Как вы можете объяснить наличие в вашей одежде двух мешочков с наркотиками?

– Я вам ничего не буду отвечать! Я сотрудник советского посольства. Во внутреннем кармане пиджака мой дипломатический паспорт. Я требую немедленной встречи с послом!

– Мы уже проинформировали вашего посла о вашем задержании и необходимости провести с вами беседу. Он как раз, на момент вашего задержания находился в зале ресторана, и мы надеемся, что господин посол не имеет никакого отношения к вашей противоправной деятельности на территории Канады!

– У меня дипломатический иммунитет! А наркотики мне только что подбросили.

– Мы знаем о вашем дипломатическом иммунитете и, поэтому, заранее получили согласие вашего посла на беседу с вами! Тем более, если вы сможете доказать, что наркотики вам подброшены и у вас есть свидетели происшествия, – тогда вам тем более ничего не грозит!

– Мы с послом и со своими жёнами сидели за столом, когда одна дама споткнулась и села ко мне прямо на колени. Она выбила из моих рук бокал и тем самым отвлекла моё внимание, а за это время скорее всего подложила мне в карман эти два пакета наркотиков!

Никифор Петрович указал на эти злосчастные пакеты, но тут раздался знакомый голос. Он посмотрел на дверь. Там корреспонденты уже расступились и пропустили в помещение уборной советского посла. Тот как-то виновато посмотрел на секретаря посольства и мягко произнёс:

– Я убеждён, что это всего лишь недоразумение, Никифор Петрович. А пока, не будем из-за какой-то глупой случайности поднимать излишний шум. Нам, перед самым отъездом на Родину, он совершенно ни к чему, и я надеюсь, что господин полицейский пойдёт нам навстречу и попросит корреспондентов, хотя бы какое-то время не публиковать сей вздорный материал. В противном случае, мы немедленно опубликуем Ноту официального заявления по поводу политической провокации и незаконного задержания сотрудника советского посольства.

– Ваш сотрудник, господин посол, утверждает, что именно в вашем присутствии незнакомая дама подложила наркотики. Вы действительно видели эту даму и тот момент, когда она подкладывала наркотики? А, следовательно, вы можете описать её внешность?

– Даму, которая ненароком столкнулась с моим сотрудником я видел, но то, что она что-то подкладывает в карман сотрудника нашего посольства, как-то не разглядел. Всё так очень быстро произошло! Но, я более чем уверен, что был совершён акт политической провокации!

– Может твоя жена что-то видела, Александр Николаевич? – с надеждой в глазах спросил Никифор Петрович. – Она ведь сидела как раз рядом со мной. Моя же жена сидела напротив меня и стол не давал ей возможность хорошо разглядеть, что происходит, но ты и твоя жена могли видеть, как эта француженка подложила мне наркотики?

– Да что ты! Что ты! – замахал руками посол. – Моя жена у меня такая невнимательная, а я в то время, к сожалению, смотрел совсем в другую сторону. Так что, извини, но, не видел я ничего. Мне сейчас нужно будет отлучиться в посольство и доложить руководству о случившемся инциденте. Как только свяжусь с Москвой, и получу соответствующие инструкции, я приеду к тебе в участок полиции с официальной Нотой протеста, и мы всё уладим. Прошу тебя, Никифор Петрович, пока подчинись и съезди с господами полицейскими в участок для составления протокола. Я уверен, что это только формальность! Буквально через час буду уже у тебя в участке!

Александр Николаевич вызвал своего шофёра и вместе с женщинами уехал в посольство. Проходя через зал в сопровождении полицейских, Колокольцев бросил взгляд на столик, за которым ещё совсем недавно сидела пьяная француженка, но стол, как и стоило того ожидать, был пуст.

В это время, недавно назначенный глава первого отдела второго главного управления КГБ СССР подполковник Семёнов Валерий Фёдорович по старой традиции, когда-то ещё заведённой его предшественниками, по прибытии на службу пролистывал ежедневную сводку. Это была целая подшивка отпечатанных на машинке листов бумаги с грифом для служебного пользования. Сегодня к ней добавилось ряд сообщений службы «Р» и среди них упоминание о том, что в конце августа Франкфуртским агентурным радиоцентром ЦРУ начались односторонние передачи для нового корреспондента. Передачи шли кодом Морзе и начинались с многократной передачи позывного «триста восемьдесят шесть». По данным предварительного анализа и компарирования зона уверенного приёма сигнала передатчика распространялась на Москву и её область, и, частично, на прилегающие к ним Тульскую и Смоленскую, включая областные центры – Тулу и Смоленск.

– Читал, Аркадий Павлович? – просмотрев до конца сводку, спросил начальник отдела своего заместителя, который до того молча сидел напротив него.

– Уже успел ознакомиться, – ответил по-спортивному подтянутый мужчина с лёгкой сединой на висках.

– Тогда ответь мне: что это значит: «по данным компарирования»? – спросил Валерий Фёдорович.

Начальнику отдела было неловко спрашивать у своего заместителя значение разных терминов, которые применялись в контрразведке, но иногда это приходилось делать, так как, к сожалению, не всё ему успели объяснить за два года ускоренных курсов в Высшей школе КГБ СССР, куда его вместе с другими секретарями партийных и комсомольских организаций направили на учёбу по прямому указанию из центрального комитета. Председатель КГБ СССР Андропов постепенно заменял руководящий состав вверенной ему организации на более молодых людей, на которых он мог бы уверенно опереться. Каждый вновь назначенный помнил и никогда не забывал, – кому он был обязан своим продвижением. Председатель комитета замыслил заменить руководящие кадры по всей стране на молодых и динамичных людей, которые не станут цепляться за старые методы работы и вдохнут новую жизнь в старые меха. Волей судьбы он получил первичный доступ к состоянию дел по всей стране и теперь от него зависит: какая информация ляжет на стол генерального секретаря. А то, что и он сам со временем обязательно станет руководителем СССР, Юрий Владимирович Андропов не сомневался. Главное – это пока не спешить, потому что фальшь-старт может легко зачеркнуть шанс на победу.

Заместитель начальника отдела был опытный сотрудник, начинавший ещё в пятидесятые годы младшим оперуполномоченным. За двадцать с лишним лет службы успел пройти огонь, воду и медные трубы. На его счету было немало оперативно значимых дел и почти десяток выявленных агентов спецслужб противника. Все в отделе прочили подполковнику Баранникову должность начальника отдела, но судьба распорядилась иначе. Он испытующе посмотрел в глаза сидящему напротив него назначенцу Андропова.

– По всей стране одним из наших подразделений, а именно: службой «Р», организованы посты измерения уровня напряжённости поля от передатчиков агентурных радиоцентров нашего вероятного противника. Все данные измерения приходят к нам в Москву и при помощи вычислительной техники специалисты составляют карту зон вероятного приёма сигналов центра иностранными агентами при условии, что приём ведётся на обычный бытовой приёмник. Сам метод измерения называется – компарирование.

– Понятно, но здесь в сводке указано, что Франкфуртский радиоцентр начал работу на частоте 13645 и 10450Кгц. Я хоть и не большой радиоспециалист, но помню, что таких частот на моём приёмнике нет.

– Совершенно верно. На наших советских радиоприёмниках таких частот действительно нет, но они есть на некоторых моделях импортных приёмников. При наличии такого приёмника сигналы центра можно уверенно принимать, например, сидя в Кремле, – хитро посмотрев на своего начальника, неторопливо объяснял седовласый заместитель.

Услышав такие слова бывший комсомольский секретарь, который был лет на десять моложе своего подчинённого, слегка вздрогнул. Он и помыслить не мог о таких кощунственных вещах, что в руководстве страны может быть предатель. Опустил глаза, но тут же постарался взять себя в руки и даже для важности пристукнув ладонью по столу. Валерий Фёдорович посмотрел в глаза заместителя и слегка осипшим голосом произнёс:

– Вы что такое себе позволяете, Аркадий Павлович?! Хорошо ещё, что ваши подчинённые не слышат речей своего начальника! Это разве можно такое удумать, чтобы вражеский агент сидел в самом сердце нашего государства – в Кремле?!

– В нашем деле всех проверять нужно – снизу до верху, но Хрущёв нам руки повыворачивал, а Брежнев и его окружение боится вернуть всё обратно. А то, начиная с первого секретаря не то что трогать, смотреть в их сторону нашим ребятам нельзя! А что эти секретари не люди? Слабостей совсем не имеют? Настоль идеологически стойкие, что даже не могут быть завербованы вражеской разведкой? Разве для людей во власти «золотой телец» блестит по-другому?

Только теперь Валерий Фёдорович заметил, что, несмотря на то, что заместитель, как бы усмехался, его глаза оставались абсолютно серьёзными.

– Какая вас муха сегодня с утра укусила, Аркадий Павлович? Я действительно из бывших первых секретарей! Так что, по-вашему я тоже завербованный вражеский агент, наворовавший кучу денег и только и мечтаю, как очередной секрет Родины подороже врагу продать?!

Заместитель слегка улыбнулся и тяжело посмотрел на своего начальника. От такого взгляда Валерию Фёдоровичу стало не по себе. Слово перед ним внезапно оказался старый боевой пёс, каким-то образом сумевший до поры до времени рядиться в овечью шкуру. Бойцовый пёс лишь слегка оскалил острые клыки и разом, всем вокруг стало страшновато. Происходило что-то непонятное и мистическое. Даже предательский липкий пот прошёлся у Валерия Фёдоровича по спине. До него уже дошёл слух, что перед Аркадием Павловичем даже самый матёрый агент с железными нервами не сможет устоять. Стоит старому чекисту лишь посмотреть на задержанного своей ледяной улыбкой и несколько бессонных ночей несчастному агенту обеспечены. На следующее утро он сам всё расскажет. И только ради того, чтобы больше ни разу в своей жизни никогда не встречаться с улыбкой этого чекиста.

– Эту злую муху зовут – Канадой! Вы, наверное, уже слышали, что на днях объявлены персонами нон-гранта тринадцать наших сотрудников посольства?

– Слышал. Ничего, мы столько же сотрудников канадского посольства отправим им обратно! – беспечно ответил новый начальник отдела.

– А сколько полезных связей и информаторов мы потеряем? Это же не машинисток выдворили, а специально отобранных и тщательно обученных людей! Теперь как минимум половину контактов нужно будет заново пытаться восстанавливать, и не факт, что это нам удастся сделать в полном объёме! – с горечью в голосе ответил заместитель.

– Так, когда, говорите, наших отправили домой?

– Два дня обратно, а что? У вас есть идеи?

– Согласно сводке, которую я только что изучил, новые передачи агентурного центра началась неделю назад. И вот у меня возникла мысль: а не для кого-то из возвращающихся домой из Канады начались эти передачи?

Начальник отдела хитро посмотрел на своего заместителя и вновь увидел его улыбку, но теперь она была уже другой. Не ледяной, бездушной, а лукавой улыбкой чеширского кота, готового сейчас же исчезнуть из кабинета и появится там, где его меньше всего ожидают.

– Как версию можно принять, но тогда у нас уже не тринадцать, а пятнадцать подозреваемых. Тринадцать сотрудников посольства, сам посол и наш полковник – резидент разведки в Канаде. Кстати, с ним случилась неприятность. При посещении ресторана в Оттаве у него канадская полиция нашла пару пакетов с наркотиками. Его пока не отпускают. МИД и мы, со своей стороны, по своим каналам пытаемся урегулировать вопрос об освобождении из-под стражи и отправке нашего сотрудника на Родину.

– Вот и возьмитесь, Аркадий Павлович, за разработку этой версии. Скоро все они прибудут обратно в Москву. А на полковника нужно будет обрать более пристальное внимание.

– Людей у нас не хватит, чтобы сразу следить за всеми, а ребята из разведки не дилетанты – а с опытом работы в поле. Трудновато нам будет, – ответил заместитель начальника отдела.

– У вас же большой опыт работы, Аркадий Павлович! Обдумайте наиболее эффективный план проведения мероприятий, задействуйте резерв, привлеките к операции семёрку, сотрудников службы «Р».

– Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти?

– Идите, Аркадий Павлович. Завтра с утра я жду вас с подробным планом мероприятий.

 

Глава 3. Дом, откуда видна вся страна

Внешний вид комплекса массивных зданий, куда Павла привезли люди на чёрной «Волге» и его название «Лубянка», хорошо знал не только он сам, но и, как говорится, и стар и мал по всей стране и даже множество люди во всём мире. А ещё, во всём мире многие люди хорошо знали имя хозяина этого дома. Сколько раз Павлу доводилось проходить мимо его массивных мраморных стен. Но, сейчас ему в очередной раз дали убедиться в реальности переноса во времени. Перед ним возвышалось главное здание чекистов, которое архитекторы за сорок лет не успели логически объединить сталинскую пристройку со старым, дореволюционным зданием. Она так и оставалось массивной архитектурной несуразицей, искусственно навязанной и довлеющей над старой постройкой. Лишь в годы руководства Андропова устранили сей вопиющий диссонанс.

– Что приостановились? – с некоторой снисходительностью в голосе спросил Павла идущий позади него майор. – Непривычно выглядит здание? Пройдёт немного времени – привыкните, Хотя, отдельным товарищам это до сих пор почему-то не удаётся!

Павел обернулся и посмотрел в хитро улыбающиеся глаза майора. Получается, что тот прекрасно представлял с кем имеет дело.

– Вы знаете откуда я к вам прибыл?

– Работа у нас такая, у чекистов, – обо всех всё знать! – подняв к верху указательный палец, назидательным тоном добавил чернявый сотрудник конторы.

Тот самый, который стрелял по машине. Теперь Павел был уверен, что именно этот тип хладнокровно выпускал пулю за пулей в его сторону. «Для чего? Он хотел меня убить или просто припугнуть?», – подумал Павел, но чернявый легко подтолкнул в плечо задержанного и резко приказал:

– Идите, не останавливайтесь!

Его коллега открыл перед Павлом массивную дверь и пропустил вперёд себя. Майор прошёл следом и остановился рядом с дежурным в военной форме. Показал своё удостоверение. Объяснил, что гражданин приведён для выяснения личности. Затем, кому-то позвонил, передал трубку дежурному. Тот некоторое время слушал, после чего ответил: «Есть!» и быстро оформил временный пропуск для Павла. Дальше, вперёд на лестницу. И вот, Павел внутри главного здания чекистов. Ему ещё ни разу не доводилось здесь бывать, хотя по рассказам матери его отец был тесно связан с комитетом. Только вот как? Об этом Павлу никто не мог объяснить, а узнать об этом: ух, как хотелось. Он думал, что его сразу отправят в знаменитую внутреннюю тюрьму, а оттуда будут вызывать на допросы, но его повели на третий этаж. Майор отдал распоряжения своим подчинённым и те ушли, а сам, вместе с Павлом направился к дежурному по этажу. Показал ему своё удостоверение и временный пропуск задержанного. Дежурный ещё раз сверился со своими списками, а затем указал на кейс и потребовал показать его содержимое. В этом кейсе майор как раз нёс вещи Павла. Дежурного смутил пистолет, и он требовательным тоном произнёс.

– С оружием к товарищу председателю проходить нельзя! Вы должны знать требования инструкции, товарищ майор! Сдайте мне оружие под роспись, на хранение, а по возвращению от товарища председателя получите свой пистолет обратно!

Снова майор кому-то звонит, вновь разговор дежурного с неизвестным и тут же уже знакомое: «Слушаюсь!». Далеко идти не пришлось. Внезапно напротив них открылась дверь. Из неё вышел ещё какой-то сотрудник и поторопил майора:

– Давайте быстрее, Антон Константинович! Товарищ председатель уже полчаса, как ждёт вас, а ему уже скоро с докладом в центральный комитет нужно ехать!

– Я всё понимаю Леонид Федосеевич, поэтому мы и торопились, как только могли!

– Это и есть тот самый человек из будущего?

– Так точно, товарищ полковник! Он самый!

– Его личные вещи и паспорт тоже привезли?

– А как же! Вот, всё, что было при нём в момент задержания, – ответил майор и открыл кейс.

– Наручники снимите с товарища.

Майор тут же, даже с каким-то виноватым видом, снял наручники с Павла. Затем они вошли в комнату помощника председателя, но полковник пошёл дальше, к массивным дубовым дверям. Там он остановился, критично оглядел внешний вид майора и Павла. С сотрудником госбезопасности было всё порядке. Тот был одет с иголочки: ладно сидящий костюм; свежая, белая рубашка и узкий, неброский галстук. Далее взгляд полковника задержался на Павле. Его явно смутила простенькая маечка с весёлым, жёлтым смайликом, да потёртые, выцветшие джинсы. Но не переодевать же теперь задержанного. Полковник тяжело вздохнул и открыл дверь. Кабинет председателя комитета оказался гораздо больше приёмной. Длинный, дубовый стол со множеством стульев; в тон ему отделанные дубом стены; в углу массивный, белый камин; рядом за белой, лёгкой занавеской – большая карта Советского Союза. Вдали кабинета, за отдельным столом сидел седой человек в очках в тяжёлой, роговой оправе и пристально смотрел на Павла.

– Разрешите, Юрий Владимирович? Привезли Павла Глушкова. Того самого, про которого я вам только что рассказывал.

Председатель комитета встал со своего массивного кресла. Проверил: застёгнуты ли все пуговицы на пиджаке и твёрдой походкой направился к вошедшим. Майор, выпятив грудь, застыл перед начальством, но Андропов лишь сухо кивнул ему и первый протянул руку задержанному.

– Будем знакомы, председатель комитета государственной безопасности СССР Андропов Юрий Владимирович, а вас как зовут, молодой человек?

– Павел, – немного растерялся путешественник по времени. – То есть – Павел Глушков, предприниматель, владелец небольшой софтверной компании.

– А отчество ваше не подскажете мне, товарищ предприниматель? – хитро улыбнулся Андропов.

– Викторович.

– Проходите, присаживайтесь, Павел Викторович! Думаю, что вот здесь нам с вами будет удобнее всего. – Так, простите, владельцем какой компании вы являетесь?

– Софтверной, то есть создаём программной обеспечение для компьютеров, планшетов, смартфонов.

– То есть, вы хотите сказать, что являетесь программистом?

– Можно сказать и так. По специальности я – математик, – уточнил Павел.

– Значит, вы являетесь математиком-программистом, – не торопясь произнёс Андропов и на секунду задумался, после чего продолжил. – А вы, Павел, чай пить будите?

Павел быстро оглянулся на стоящего за его спиной майора. Всё выражение его лица говорило о том, что отказывать председателю комитета не стоит и невольный путешественник во времени согласно кивнул.

– Можно и чаю.

– Вот и хорошо! Полагаю, что вы уже успели немного проголодаться.

Андропов отодвинул стул, стоявший у стола заседаний, сел на него и предложил Павлу сесть рядом. Затем отправил майора отдать распоряжение, чтобы принесли из столовой чай и каких-нибудь булочек. Полковник сел вдали от них, у самого края стола и достал блокнот, чтобы записать разговор. Андропов неодобрительно покосился на него и блокнот тут же исчез в кармане пиджака помощника.

– Я знал, что вы не откажетесь выпить со мною чаю, Павел Викторович. Кстати, вы знаете, что вашего деда, так же, как и вашего отца, тоже зовут Виктор?

– Конечно, моя мама мне часто рассказывала про деда. Именно поэтому она и хотела, чтобы я тоже стал математиком. Время было тяжёлое, но нам удалось сохранить все его многочисленные награды и кое какие научные записи. После окончания университета и защиты кандидатской я разобрался в его выкладках. Им предлагались весьма интересные идеи управления ресурсами страны, которые до сих пор не освоила ни одна страна мира. Мы могли быть первыми, но, почему-то, не стали. Его разработку неожиданно на правительственном уровне приказали свернуть, а все материалы уничтожить. Мой дед ведь был очень хороший математик и специалист по кибернетике! Его знал весь мир, он был членом многих академий, имел почетные титулы, а при ООН являлся советником генерального секретаря по вопросам кибернетики.

– Немного поправлю вас: не был, а есть! В настоящее время ваш дед, Павел Викторович, жив, но, к сожалению, борьба Виктора Михайловича, с косностью мышления отдельных наших партийных товарищей серьёзно подорвали его здоровье, хотя он ещё продолжает, в меру своих сил, трудиться на благо обороны нашей Родины. Я вижу вы в курсе работ вашего, как вы вполне справедливо сказали, великого деда. Это даже, в какой-то мере, упрощает нашу задачу. Отпадает необходимость объяснять её суть. Поэтому, спрошу вас сразу, напрямую: вы бы хотели помочь вашему деду довести до ума начатую им ещё в шестидесятые годы автоматизированную систему управления народным хозяйством СССР? Как я понял, вы ведь математик, да ещё и программист и, причём, судя по достижениям вашей компании, далеко не из самых последних. Вы уже имеете серьёзные наработки в области работы с базами данных; занимались математической обработкой информации и её анализом. С природой ведь не поспоришь – наследственностью вас не обидели! Гены – они весьма сильная штука! Не зря ведь в народе говорят, что от яблони родится яблочко, а от ёлки – шишки. К тому же, у вас есть бесценный практический опыт в вопросах программирования; вы получили кое-какие навыки в организации исследовательской лаборатории математического анализа; прошли научную и практическую подготовку в обласи программирования. Я вас не тороплю, Павел Викторович. Вы хорошенько подумайте над моим предложением! Мне нужны знающие и умеющие люди, способные практически с нуля начать абсолютно новое направление в управлении народных хозяйством нашей огромной страны. Я очень хорошо знаю, чем закончился неудачный эксперимент, так называемая – «перестройка» в нашей стране и мне хочется, на основе имеющихся знаний, всё же не допустить её развала. Вы ведь мне в этом поможете, Павел Викторович? Организовав единую автоматизированную систему управления страной по методике вашего деда, учёного с мировым именем, выдающегося математика-теоретика, мы сможем дать нашей стране не только шанс на выживание, но и мощный импульс для ускоренного развития. Ведь вы, как математик, должны понимать, что плановое хозяйство – это и есть математика со многими неизвестными переменными и прадедовским способом, при помощи деревянных костяшек на счётах или вращая ручку арифмометра, доставшегося нам в наследство от прошлого века, невозможно больше управлять экономикой такой огромной и сложной страной, как наша. Раз у вас сохранились архивы вашего деда, то вы, скорее всего, знаете, что предприняли американцы, когда узнали о задумке Виктора Михайловича Глушкова.

– Да, знаю. У нас в семье сохранились старые американские газеты с заголовками, что мой дед решил перфокартой заменить всё руководство Кремля, а его вычислительная техника будет с лёгкостью отслеживать всех диссидентов по стране. Конечно, это была грубая ложь, но, чем грубее ложь – тем люди охотнее в неё верят. Руководство страны испугалось, что мой дед действительно сможет заменить всё партийное руководство вычислительной машиной и тут же, как по команде, не известно откуда появились «учёные-экономисты». Они за бесплатно предложили руководству нашей страны применить в социалистической экономике элементы рыночной экономики. На внедрение идей моего деда требовались денежные затраты, сопоставимые с затратами на космические и ядерные программы. Но мой дед был уверен, что эти вложения могли бы в будущем дать значительную экономию сил и средств, а затем и быстрый рост эффективности производства. Именно это сумели понять на Западе, но не так и не поняло или им не нужен был тотальный учёт сырья и ресурсов. Партийная власть позарилась на бесплатное и быстрое. В результате: экономика страны помаленьку зашла в тупик и стала съедать сама себя, а самозваные «экономисты» быстренько эмигрировали в Америку и Израиль.

– Это очень хорошо, что вы хорошо представляете себе смысл проекта Виктора Михайловича. Но, не только, как вы иронически назвали их «учёные-экономисты», но и, не побоюсь этого слова, – казнокрады, прикрывающиеся партийными билетами и высокими должностями, взбунтовались против автоматизированной системы управления народным хозяйством. Внедрение сквозного учёта сырья, товаров и услуг, мешала бы им продолжать разворовывать нашу страну. Ведь при новом раскладе всё в государстве будет учтено: вплоть до каждого винтика и каждого болтика. Как тут что-то украдёшь и без труда наживёшь огромное богатство? Одна сплошная беда получается для всякого жулика! Хоть беги из страны, а бросить с таким трудом и риском для жизни наворованное – обидно, а за границу своё богатство не вывезти. Вот эти жулики-казнокрады и спелись с жуликами-«учёными»! Внешние и внутренние враги умной системы вашего деда – Виктора Михайловича нанесли по ней очень мощный удар…

Юрий Владимирович замолк. Дверь в кабинете открылась. Пришла официантка. Привезла на тележке чай и булочки. Председатель комитета спокойно наблюдал, как девушка со строго заколотыми волосами, в чёрном удлинённом платье, с белоснежным передником и в кружевном головном уборе расставляет на столе стаканы в серебряных подстаканниках и разливает по ним чай. Наконец, девушка поставила блюдо со свежевыпеченными булочками, вазочку с конфетами и молча удалилась.

– Может вы всё же чего-нибудь более существенное хотели поесть, Павел Викторович?

Павел оказался обескуражен обходительностью председателя комитета. Его дружеским тоном. Даже то, что Андропов подчёркнуто называл его по имени-отчеству, было совершенно непривычно, ибо в его небольшой софтверной компании всё было по-другому. Павел молчал. Он не знал пока, что ответить и обдумывал услышанное. Не торопился с ответом. Ведь от этого шага зависело очень многое. Андропов видел состояние гостя, а поэтому, пока перевёл разговор на другую тему.

– Ну, так как, Павел Викторович? Чай или всё-таки что-то более существенное? Мне самому даже булочки нельзя есть. Я с вашего позволения, пока вы думаете, попью чаю с сушками. Сегодня было столько много дел, что ещё не успел поесть. Врачи Чазову доложат, что я нарушаю режим дня, а тот будет сильно на меня ругаться!

Андропов непринуждённо улыбнулся и с любопытством посмотрел на всё ещё размышляющего гостя. Затем, не торопясь взял со стола стакан с чаем. Отпив глоток, и продолжил:

– Что же вы всё молчите, Павел Викторович? Боитесь встретиться со своим дедом или боитесь взять на себя ответственность? Тогда, пока вы размышляете, позвольте задать вам ещё один вопрос, но совершенно из другой области: вы случайно не знаете где сейчас находится ваш отец?

– Я как раз о нём сейчас думал и хотел такой же самый вопрос задать вам, Юрий Владимирович.

– К сожалению, ничем не могу вам помочь. Ваш отец некоторое время назад пропал из нашего поля зрения, и мои специалисты подозревают, что ему удалось каким-то образом вновь открыть «окно времени». Однажды это ему удалось, но тогда ему никто не поверил. Свидетелей эксперимента не было. И вот, снова ваш отец решил его провести и благодаря этому эксперименту вы оказались у нас в гостях. Виктор Викторович, как и его отец, великолепный математик и хорошо наперёд просчитывает ситуации, и я не уверен, что мы его когда-то вновь увидим в нашем времени. По-моему, он вновь переместился к вам и теперь в вашем времени два Виктора Викторовича Глушкова. У меня есть основания для опасения. что его разработкой могут воспользоваться, так сказать, недобросовестные люди. Правда, насколько мне известно, временные переходы у него получаются неустойчивыми и трудно предсказуемыми – как по времени, так и по пространству, но ваш отец, возможно, продолжает работать над усовершенствованием своей системы, а как у него обстоят дела сейчас – мне не известно. Вот такие вот пока дела с вашим отцом. Если он выйдет на вас, будьте осторожны: вокруг него могут крутиться весьма опасные люди. Постоянно держите связь с Антоном Константиновичем. Теперь он, так сказать, ваш куратор и ангел хранитель в этом времени.

– Но ваши люди вначале в меня стреляли, а затем одели наручники и как какого-то матёрого преступника привезли к вам на Лубянку – осторожно прокомментировал ситуацию Павел и посмотрел в глаза Андропова, который после его слов задумался, но не отвёл взгляд. Андропов ещё некоторое время молчаливо наблюдал за Павлом, а потом мягко предложил:

– Вы пейте чай, Павел Викторович, пейте, а то остынет. Булочки возьмите. Они у нас свежие, вкусные и без химии, как у вас в будущем. А пока пьёте чай, расскажите мне поподробнее кто и когда из моих людей стрелял в вас.

Павел рассказал про странную погоню, которую видел на трассе. Про то, как сам увязался в эту погоню и как его остановили пули, выпущенные чернявым чекистом на «Волге». И то, что ему показалось, что стрелявший очень похож на человека, который его сегодня доставил сюда. За саму машину Павел не был уверен, так как в пылу погони как-то не разглядел номера, да и зрение у него не на высоте, но то, что стрелявший был чернявый – это он мог утверждать со сто процентной гарантией. Деда Павла даже во время войны по зрению не взяли на фронт. Видимо математические мозги и плохое зрение ему действительно перешли по наследству.

– За наручники вы уж нас извините. У вас не было легальных документов и ваше задержание не должно было вызывать лишних вопросов у тех, кто был с вами поблизости во время вашего задержания. Обещаю вам, Павел Викторович, что, если вы будете с нами сотрудничать, на вас больше никто не наденет наручники, но внешность и имя вам всё-таки придётся немного изменить. Большое дело начинаем, Павел Викторович. Не останьтесь в стороне в тот момент, когда именно у вас появляется уникальная ситуация не допустить развала страны. Ведь вы остро переживали с вашей матерью политическую катастрофу нашего государства. Так как же, всё-таки, на счёт моего предложения: «да» или «нет»?

Немного подумав и, вспомнив мучения матери в девяностые годы, Павел согласился на предложение председателя комитета. Легализоваться каким-то образом в новом времени было нужно так и так, а что может быть лучше это делать по протекции хозяина дома, откуда видна вся страна, да ещё и попытаться не дать развалить страну? Это не каждому в жизни может выпасть такой шанс. И тут Павел вспомнил про новенький регистратор, который он буквально накануне установил в своём «ЗИЛе».

– Юрий Владимирович, а у меня в машине есть запись всей погони и того, как в меня стреляли.

– Что же вы нам сразу об этом не сказали, Павел Викторович! – укоризненно произнёс Андропов и обратился к своему помощнику. – Антон Константинович, узнай, пожалуйста: машина нашего гостя уже приехала в гараж?

– Разрешите, Юрий Владимирович, я с вашего телефона позвоню и уточню?

– Звони, а заодно распорядись, чтобы принесли нашему гостю приличный костюм и возьми на себя контроль за созданием легенды для Павла Викторовича. Скоро ему встречаться со своим дедом. Нужно, чтобы Виктор Михайлович Глушков ни в коем случае не признал в новом единомышленнике своего внука, ну а с вас, Павел Викторович, мы будем вынуждены взять подписку о неразглашении предоставленной вам информации и той информации, которой вы будете обладать в силу своего нового служебного положения. Ещё немного и вы у нас станете полноценным гражданином Советского Союза!

Председатель комитета тихо засмеялся и посмотрел на майора. Тот в это время положил трубку телефона и с довольным видом произнёс:

– Юрий Владимирович, машина уже в нашем гараже! Новый костюм для Павла Викторовича сейчас принесут. Но, тут у нас одна неожиданная неувязочка появилась. Заводские номера на машине нашего гостя из будущего полностью соответствуют номерам на вашей машине, Юрий Владимирович.

– Интересно, оказывается Павел Викторович на моей машине катается, – улыбнулся Андропов и с любопытством посмотрел на Павла. – Тогда, Антон Константинович, придумай что-нибудь более-менее естественное для нашего начальника гаража. А, если он встанет в позу, скажи, что так сделали на автозаводе по моему личному распоряжению!

– Будет сделано, Юрий Владимирович!

– Хорошо! Что дальше делать – ты сам знаешь. Если что, то связь со мной будешь держать через моего старшего помощника. А пока, вместе с Павлом Викторовичем сходите в гараж и просмотрите запись. Нужно будет как можно скорее выявить эту «крысу» и узнать кто он и на кого работает!

Новенький костюм, рубашку, галстук, носки и туфли Павлу принесли буквально через пять минут. К его удивлению размер был тютелька в тютельку, будто бы кто-то тайком с него успел снять мерку. На его удивлённый взгляд майор лишь отвечал хитрой ухмылкой.

Комитетский гараж оказался весьма солидной организацией в организации с множеством людей и техники. А его начальник оказался очень дотошным мужиком. Он тут же, сходу налетел на майора:

– Почему меня не предупредили, что у председателя будет машина-двойник. Как я её на учёт с одинаковыми номерами буду ставить? И отчего пулевое отверстие в правом крыле?

– Ты не части, Михалыч! Лучше не трепи лишнее, да прикуси язык и проводи нас до машины. Нам её ещё осмотреть необходимо на предмет возможной диверсии, но ты об этом никому ни слова не скажешь! Понял меня? И, кстати, место повреждения нужно будет так заделать, чтобы под микроскопом и при большом желании ничего не было видно! – грозно наехал на начгара майор.

– Понял уж, – хмуро ответил Михалыч и воинственно добавил. – Но предупреждать заранее о «двойнике» всё равно положено!

Майор подёргал двери машины. Они были закрыты. Удовлетворённо улыбнувшись, он достал из кармана брюк ключи с брелоком. Хотел уже вставить в замочную скважину и открыть дверь машины, но Павел аккуратно забрал у чекиста ключи и нажал на кнопочку на брелоке. Мигнули подфарники «ЗИЛа» и зажужжали электро-замки на дверях.

– Я забыл сразу предупредить вас, что машину просто так открывать нельзя. Сигнализация заорала бы как оглашенная на весь гараж, – прокомментировал Павел и открыл дверь.

– Импортную небось поставили сигнализацию, – уважительно цокнул языком стоявший рядом начальник гаража. – Только вот зачем? Всё равно наш председатель никогда один на машине не ездит, а шофёр её где попало на улице не оставит.

– Экспериментальный образец машины! – с ходу ответил майор. – С улучшенной системой безопасности!

– Ну, ежели только что экспериментальный. Ладно, некогда мне с вами тут попусту лясы точить! Работать надо! А вы тут уж сами во всём разберётесь. Мне кое-какие распоряжения людям нужно отдать.

Начальник гаража ушёл, и они, наконец-то, смогли спокойно уединиться в салоне машины. Павел взглянул на видеорегистратор. Оказывается, система до сих пор работала и писала то, что делается за пределами машины и в её салоне.

– Сейчас отмотаем назад и посмотрим номер машины и на этого лихого стрелка, – уверенно произнёс Павел.

Он включил на перемотку в начало записи. Запустил воспроизведение. На экране замелькали кадры, но это уже была новая запись. Ещё раз отмотал в начало. Какое-то тёмное пятно мелькнуло в салоне в то время, как машину начали грузить на трейлер. Но ни записи поездки по трассе, ни погони со стрельбой Павел так и не нашёл. Снова перемотал в самое начало записи и нажал на кнопку «проигрывание». Результат тот же самый. Быстро мелькает в салоне тёмное пятно и исчезает. Павел стал смотреть запись дальше, в надежде, что это чёрное пятно вновь появится в салоне, но тщетно. Вплоть до приезда в гараж в салоне машины больше никого не было.

– Красивая картинка. – с уважением разглядывая, как дивное устройство крутит пейзаж за лобовым стеклом, произнёс майор. – Не то что у нас, на наших домашних телевизорах. Только вот больно уж маленький экранчик, а показывает очень чётко! Сразу видно, что импортная вещица! А на сколько записи у неё хватает?

– Аппарат пишет где-то часов десять-двенадцать, но сделан он в России! Правда комплектующие не наши!

– Да ну, правда, что ли, эту штуковину наши сумели сделать? – удивлённо спросил майор.

– Наши-наши, но записи гонок и стрельбы у нас, кажись, нет! – удручённо произнёс Павел и растерянно посмотрел на майора. – Кто-то уже умудрился до нашего прихода стереть сегодняшний файл и заново включить на запись, чтобы забить память флешки до отказа и не дать нам восстановить прежнюю запись. Кто-то шибко умный на нашу голову здесь в вашем времени нашёлся. Отлично знает, как с техникой будущего обращаться! Что мы теперь Андропову скажем про крота в комитете?

– Что скажем? Скажем, что подвела нас всемогущая техника будущего! Головой теперь нам думать придётся, да той техникой, которой мы располагаем здесь и сейчас поработать! Кстати, и с твоей хвалёной импортной сигнализацией этот «кто-то» тоже легко справился, – ответил майор и задумчиво посмотрел через боковое стекло автомобиля на начальника гаража, который в это время давал втык какому-то шофёру.

 

Глава 4. Адвокат

– Месье, Колокольцев, так вы продолжаете настаивать на том, что эти два пакета с наркотическими веществами вам были подброшены в ресторане неизвестной дамой? – с ехидной улыбкой, развалившись на стуле и сложив ногу на ногу, спросил следователь у задержанного второго секретаря советского посольства.

– Точно так, месье следователь! Я именно настаиваю на том, что неприятное событие в ресторане «Оттава» было организовано вашими спецслужбами с целью компрометации деятельности советского посольства в Канаде. Равно, как и высылка наших тринадцати сотрудников посольства! Это всё звенья одной цепи! Вы хотите дискредитировать работников советского посольства в глазах мировой общественности, но для вас этот фокус так просто не пройдёт! Я в этом абсолютно уверен! Скоро будет соответствующая реакция со стороны правительства Советского Союза!

– Хорошо! Но, в таком случае вы сами должны быть заинтересованы, чтобы канадская полиция как можно скорее завершила своё расследование и доказала вашу невиновность. Ведь так, месье Колокольцев?

– Я уже вам уже несколько раз рассказал всё, что помню о том, как я провёл вечер! Уже сообщил вам и о подозрительной даме в ресторане. Мне нечего больше вам добавить к уже сказанному мной! Я требую немедленно вызвать советского посла! У меня есть действующий советский дипломатический паспорт!

– Могу сообщить вам, что ваш господин посол накануне срочно вылетел в Москву и тем самым оставил вас без своей дипломатической поддержки, месье Колокольцев. Теперь можете надеяться только на поддержку первого секретаря вашего посольства, а это, согласитесь, уже совсем не тот ранг. Кроме того, вы только формально числитесь сотрудником советского посольства. На самом деле вы являетесь полковником КГБ и осуществляли на территории Канады под дипломатическим прикрытием руководство деятельностью советской шпионской сети! Причём, ваша противоправная деятельность, как резидента вражеской разведки, классифицируется уже совершенно другой статьёй нашего закона! Здесь вам уже не поможет дипломатическая неприкосновенность. Кроме того, вы обвиняетесь в организации распространении наркотиков на территории нашей страны! В купе вам может светить смертная казнь! Вы меня хорошо понимаете, месье Колокольцев, о чём я вам сейчас говорю? Для вас будет гораздо лучше, если вы начнёте с нами добровольно сотрудничать. Тогда у меня появятся основания как-то смягчить отношение к вам и попытаться помочь вам выпутаться из сложившейся ситуации.

– Я вам не верю! Не может такого быть, чтобы в момент задержания сотрудника советского посольства, посол СССР в Канаде оставил его без дипломатической поддержки! – раздражённо произнёс полковник.

– А газетам вы верите, господин Колокольцев? – усмехнулся следователь и положил перед арестованным ежедневную газету на английском языке.

Полковник эту газету очень хорошо знал. Каждое утро он начинал со знакомства с её содержанием газеты. В этот раз на первой полосе кричащий заголовок разгромной статьи гласил: «Советский посол поджав хвост сбежал из Канады за Железный Занавес!», а дальше в том же стиле весь текст: «Советские шпионы во главе со своим послом в течении сорока восьми часов под давлением разоблачающих фактов были вынуждены покинуть пределы гостеприимной, но не такой уж и беззащитной Канады. Советский посол вместе со своими тринадцатью шпионами сегодня утром с позором, срочно сбежали к себе на родину. Думается, что их всех ждёт незавидная судьба в застенках КГБ! За проваленное задание их повесят или расстреляют по приказу советского правительства свои же чекисты! В лучшем случае сошлют в Сибирь на жуткие морозы, в лагеря, где над ними будут издеваться политзаключённые и начальники ГУЛАГА. Но, один из этих советских шпионов на днях попался с поличным, и теперь он уже даёт показания нашим следователям! Скорее всего его ждёт справедливая смертная казнь! Вот такая незавидная судьба ожидает всех советских шпионов, которые осмелятся на территории нашей страны вести противоправную шпионскую деятельность! Как бы они не маскировались, но поимка русских шпионов – это лишь вопрос времени. Им не поможет никакое дипломатическое прикрытие! Наша контрразведка не зря ест свой хлеб! Ну, а наша газета всегда будет держать своих читателей в курсе самых актуальных событий у нас в Канаде и за рубежом!».

Следователь канадской полиции не торопил арестованного и ждал пока тот закончит чтение статьи. Колокольцев отодвинул в сторону газету и посмотрел на следователя. Тот стоял у окна и смотрел, как во двор участка полиции заезжала дорогая машина с открытым верхом. Из ярко красного кабриолета легко выпорхнула молодая дама в светлом, облегающем брючном костюме. Следователь залюбовался на ладную фигуру женщины и с видимым сожалением обернулся к допрашиваемому:

– Скоро осень, месье Колокольцев, а осенью у нас в Канаде особенно красиво! В это время хорошо иметь свой дом на берегу какого-нибудь прекрасного озера и сидеть с удочкой на берегу его голубых вод, и просто ловить рыбу! Кстати, вы любите рыбалку, месье Колокольцев?

Полковник отвёл глаза. Уже несколько часов следователь и так и эдак пытался его склонить написать признательное показание в том, что он под прикрытием дипломатической службы организовывал сбыт и хранение наркотиков. Поэтому второй секретарь советского посольства ничего не ответил на поставленный ему вопрос.

– Ну, что же, не хотите мне отвечать? Это, конечно, ваше право. На сегодня у меня всё! Вам предоставлен адвокат, месье Колокольцев!

Следователь подошёл к столу и нажал на кнопку вызова дежурного. Тот незамедлительно вошёл в комнату допросов и вытянулся перед начальником.

– Сержант, на сегодня я закончил допрос подозреваемого. Пригласите к господину Колокольцеву его адвоката. Я надеюсь, что мадам Забоцкая уже поднялась наверх и сейчас ждёт моего разрешения, чтобы войти?

– Так оно и есть, господин следователь! Адвокат уже пришла и ждёт в соседней комнате.

– Так позовите её сюда!

Сержант браво щёлкнул каблуками и вышел из комнаты допросов. Буквально через полминуты дверь вновь распахнулась и на пороге показалась молодая дама. Колокольцев поднял голову, посмотрел на вошедшую и вздрогнул. На него с улыбкой смотрела та же самая женщина, из-за которой он в ресторане разбил бокал и облил дорогим вином свой костюм. Следователь с любопытством наблюдал за реакцией арестованного и тут же спросил:

– Так вы знакомы с мадам Хелен Заболоцкой, месье Колокольцев?

– Так это именно она же и подбросила мне в карман пиджака наркотики в ресторане «Оттава»! – возмутился второй секретарь советского посольства. – И вы предоставляете мне её в качестве моего адвоката? Это явная, вопиющая политическая провокация!

– Вот как? Политическая провокация, говорите? – усмехнулся следователь. – Что ж, это весьма даже любопытно! Мадам, так вы действительно знакомы с этим господином?

– Не более, чем вы, господин Ширак! Я имела неосторожность в ресторане облить костюм этого господина и он, наверное, до сих пор на меня за это сердится! Но я же сразу извинилась за произошедшее недоразумение! А, если вас интересуют подробности, месье следователь, то можете спросить у моих друзей. Они в тот вечер были со мной неотлучно и могут подтвердить каждый мой шаг. Кстати, я видела, как господин Колокольцев на входе в туалет столкнулся с неизвестным мне мужчиной. Я не могу ничего утверждать, но возможно, следствие заинтересует сей факт.

Молодая женщина невинно улыбнулась, стоящему со скрещенными на груди руками следователю, и мягким, грудным голосом спросила:

– Так я могу приступить к своим обязанностям адвоката?

Следователь отвёл взгляд от лица красивой дамы и вопросительно посмотрел на арестованного. В это время Колокольцев с удивлением вспомнил, что в тот вечер действительно у входа в уборную было ещё одно столкновение, но то было столь кратковременное, что не вызвало у него никаких подозрений. Одновременно он вспомнил, как эта дама очутилась на его коленях, и его тело в тот момент отчего само собой, совершенно непроизвольно напряглось. В сознании ярко вспыхнул момент, когда она слегка прижалась к нему грудью и поцеловала в щёку… Теперь полковник уже совершенно другими глазами смотрел на брючный костюм, который вызывающе облегал стройную фигуру молодой женщины. Подняв глаза, он увидел её совершенно наивную, почти детскую улыбку и вновь на него нахлынуло какое-то наваждение. Колокольцев встряхнул головой, а в это время и следователь, и адвокат с любопытством смотрели на него и ждали ответа.

– Так вы будете сами себя защищать перед канадским судом или, всё-таки, воспользуетесь услугами государственного адвоката, месье Колокольцев? – совершенно невозмутимо спросил следователь. – Не думаю, что вы в совершенстве знаете канадские законы, да и услуги частного сыска вам тоже не помешают. У вас появляется, право прямо уникальная возможность, поскорее отыскать того человека, с которым вы случайно столкнулись в ресторане. Конечно, официальное следствие будет рассматривать все варианты, но, поверьте моему опыту, – это займёт довольно длительный срок, если вообще официальному следствию до суда удастся найти этого мужчину и доказать, что это именно он подбросил вам наркотики. Так что, хорошенько подумайте над моим предложением, прежде чем сходу его отвергать. Лично я ничего не имею против вас, месье Колокольцев, но, – служба есть служба!

Полковник посмотрел на сухопарого следователя с серыми, абсолютно холодными и безразличными глазами и подумал, что тот не обманывает его. Да, он будет вести следствие, но без огонька и совершенно формально, а это значит, что успешное окончание следствия ему никто не гарантирует. Наоборот, сами канадские власти будут заинтересованы устроить показательный суд над пойманным с поличным советским шпионом, чтобы в глазах общественности подтвердить весомость мотива высылки тринадцати других сотрудников советского посольства, а за одно и иметь мотив для очередного увеличения бюджета своих спецслужб и министерства оборонного. А вот, на что способна эта дама и кто она такая, на самом деле? Колокольцев всмотрелся в почти детское выражение слегка пухлого лица адвоката и первое, что пришло ему на ум было: «Она страшно красива и беззащитна для умной женщины, но следователь утверждает, что на её счету множество выигранных в суде дел! Чёрт! Прямо какое-то роковое искушение, а не женщина!». Полковник не выдержал наивного, всепроникающего взгляда голубоглазой блондинки и отвернулся. Ему показалось, что она поняла его неведомо откуда нахлынувшее желание и оттого улыбнулась ему, а затем, хорошо поставленным тоном профессионального адвоката, но, в то же самое время мягким, грудным голосом начала говорить:

– Вы, конечно, можете дать мне отвод, месье Колокольцев, если вы считаете, что мои способности адвоката для вас совершенно ничтожны, но тогда вы останетесь с канадским судом один на один и я далеко не уверена, что вам смогут качественно помочь люди из вашего советского посольства. Только прошу вас, выслушайте меня и не обижайтесь на мои слова. Ваш МИД, как и все ваши государственные службы, больше умеет делать громкие заявления через ваш грозный ТАСС, но когда дело касается практической помощи попавшим в беду людям, то поведение ваших государственных структур далеко не всегда бывает адекватным. Вспомните, хотя бы, недавнее дело одного вашего агента. Это тот случай, когда человеку для лечения его собственного ребёнка понадобилась срочная помощь врачей в Америке. Он попросил у вашего начальства в КГБ всего лишь несколько тысяч долларов на срочную операцию для своего ребёнка и ему отказали. Это совершенно крохотная для такого могущественного и богатого государства, как СССР, сумма денег. Человеку отказали в лечении маленького ребёнка чисто из политических соображений. Как это не печально, но ребёнок тогда умер. Во имя политики была загублена жизнь ребёнка. Ребёнка сотрудника, который приносил вашему же государству своей службой в КГБ огромную пользу. Он добывал в этой же Америке для вашего правительства бесценные сведения, но они в трудный момент не помогли ему. Советские политические интересы оказались важнее жизни простого ребёнка. Так почему вы думаете, месье Колокольцев, что ваше государство в данной ситуации обязательно поможет вам? И ещё, я не думаю, что сидя за решёткой вы сможете быстро найти человека, который подбросил вам наркотики, а я верю, что вам их именно подбросили!

– Кстати, – продолжил следователь, – я полагаю, что ваше начальство в КГБ уже давно списало вас со своих счетов и зачислило в изменники Родины. Не думаю, что даже, если вам удастся оправдаться перед канадским судом, и вернуться к себе на родину, то там вам окажут радушный приём. Но, если вам удастся с помощью государственного адвоката доказать свою невиновность перед законом, то вы сможете в дальнейшем просить политическое убежище у нас в Канаде, и мне, кажется, что в таком случае наши власти поймут вашу безнадёжную ситуацию и будут к вам весьма лояльны. Не исключено, что вы ещё сможете заработать себе на домик у большого, голубого озера и на пенсии безмятежно ловить рыбку.

Колокольцев тяжело задумался, а следователь и адвокат ждали от него ответа. Они были весьма терпеливы и не подгоняли, прекрасно осознавая, чтобы окончательно определиться ему нужно время. Ведь такой выбор можно сделать только один раз и обратного хода тогда больше уже не будет. Второй секретарь советского посольства сделал достаточно успешную карьеру в КГБ. Ему по возращению в Союз уже светило звание генерала, и он никогда не думал, что перед самым повышением попадёт в такую дурацкую историю. Сколько раз ему уже приходилось видеть в кино этот банальный сюжет с подбрасыванием наркотиков и каждый раз он вызывал у него лишь усмешку, но тут этот избитый ход применили против него самого, и он теперь не знал, как ему поступить, как выкрутиться из этой дурацкой ситуации, хотя за плечами уже было больше двадцати лет службы в органах. Полковник прекрасно осознавал, что канадские «друзья» хоть и сгущают краски, но отчасти они правы. Колокольцев отлично помнил эту неприглядную историю с одним из советских агентов и понимал, что на Родине его действительно уже успели списать, а если он туда вернётся, то в лучшем случае сразу попадёт под проверку и плотное, длительное наблюдение. Это будет касаться не только его самого, но и всей его семьи, а на карьере детей теперь уже заранее можно было ставить жирный крест. Что-то ему вдруг резко захотелось пить.

– Можно, я ещё подумаю? – осипшим голосом спросил полковник. – И, если можно, стакан воды?

– Конечно, я вас не тороплю с ответом, месье Колокольцев. – произнёс следователь и вновь нажал на кнопку звонка. – Сержант, принесите воды арестованному!

Адвокат и следователь молча наблюдали, как советский полковник жадно пьёт воду. Когда сержант забрал у арестованного стакан, следователь с добрейшей улыбкой на лице произнёс:

– А сейчас, можете для окончательного прояснения сложившейся ситуации пообщаться с вашим адвокатом. Всего доброго, мистер Колокольцев! Кстати, вам весьма повезло! У вас будет русский адвокат и не только очень красивый, но и очень умный! На счету у мадам Заболоцкой множество одержанных побед в суде, причём, в, казалось бы, самых неподъёмных делах! Так что, до встречи, мадам Хелена! Удачи вам!

Следователь слегка поклонился даме и уверенной походкой пошёл к двери. Адвокат же скромно улыбнулась на похвалу и ответила ему вслед:

– Мы с вами ещё потягаемся, месье Ширак, и я вам без боя не уступлю своего клиента!

– Это мы ещё посмотрим! Не переоцените себя, мадам Хелена! – не оборачиваясь, с лёгкой усмешкой ответил следователь и скрылся за дверью.

 

Глава 5. Искусственный интеллект

По указанию Андропова на конторской конспиративной квартире всю последующую неделю с Павлом проводили занятия, беседы и тренировки. Начиная от элементарной жизни в условиях развитого социализма до вопросов географии и текущей политической обстановке в стране и мире. Основным его учителем и опекуном в новой жизни стал майор Белоусов. Под бдительным оком комитетчика путешественник во времени учился не выглядеть белой вороной в глазах простых советских граждан. И вот настал день, когда Павлу наконец выдали новый паспорт со штампом с московской пропиской, красный диплом об окончании МГУ по специальности «прикладная математика» и трудовую книжку всего с двумя записями: об учёбе в МГУ и о работе в секретном «почтовом ящике». Последняя запись исключала любые нежелательные вопросы со стороны новых знакомых о его последнем месте работы. Вместе с документами Павлу выдали ключи от новенькой квартиры, расположенной совсем недалеко от станции метро «Октябрьское поле». Теперь по документам он был не Глушков, а самый обыкновенный «Иванов», каких по всей стране – пруд пруди.

– Квартиры у нас в стране, в основном, – государственные. Выдаются они всем трудящимся Советского Союза совершенно бесплатно, – отдавая новенькие ключи, наставлял Павла майор, – Есть, конечно, у нас и кооперативные квартиры, которые можно приобрести за счёт личных сбережений, но они менее популярны у нашего народа, а поэтому их гораздо меньше. Платить за квартиру и израсходованное электричество будешь в ближайшем отделении сберкассы. Это не так и дорого. А сейчас мне пора с докладом к товарищу Андропову. Веди себя прилично, старайся к себе не привлекать излишнее внимание людей и не забывай, что, пока не завоюешь к себе полного доверия, наши товарищи всегда будут рядом с тобой. Так что, не думай, что сможешь вдруг передумать и куда-то бесследно исчезнуть. В нашей стране от наших органов ещё пока никому не удалось скрыться!

– Если бы я не хотел попробовать изменить будущее нашей страны, то сразу бы вам об этом сказал! – недовольным тоном ответил Павел.

– Ты не обижайся на меня, парень. Это я так, на всякий случай тебя предупредил, чтобы в дальнейшем исключить какие-либо недоразумения. Сейчас тебе интересно. Всё-таки новое дело, но мало ли, – через месяц другой, вдруг, ты передумаешь и надумаешь от нас скрыться. Поэтому, я обязан предупредить тебя о возможных последствиях заранее. Ладно, пока! Оставляю тебя одного в новом для тебя мире. Теперь все текущие решения будешь принимать сам, если что – звони, спрашивай! Мой номер у тебя есть! А через день-другой я сам к тебе приду. Наведаю, а ты расскажешь мне обо всём, что узнаешь в институте и о перспективах работы с академиком Глушковым.

Майор ушёл и впервые за долгое время Павел остался один. Завтра понедельник. С утра на работу, а пока, нужно оглядеться и приноровиться к новому месту жительства. Квартира оказалась малогабаритной, всего только одна комната и крохотная кухонка. Минимум мебели, но посуда, холодильник, телевизор – всё в наличии. Правда, холодильник оказался пустой. «Придётся сходить в магазин – купить что-нибудь на ужин и для завтрака», – подумал Павел. Для него начиналась жизнь простого советского гражданина.

Вопреки его сомнениям, привыкать оказалось не так и трудно. Того изобилия товаров, от которых буквально ломились магазины его времени не было, но основные продукты имелись, причём, натуральные, без вредных е-единиц и прочей гадости. Больше Павла даже смущал порядок цен: буханка хлеба стоила всего двадцать две копейки, а бутылка молока на пару копеек дороже; пачка масла – семьдесят. Павел по началу пытался эти цены как-то переводить в рубли конца двадцатых годов двадцать первого века, но вскоре забросил это никчёмное занятие, а просто покупал то, что из продуктов ему сейчас было необходимо. На всё про всё из выданных ему в конторе денег ушла неполная пятёрка. Аккуратно сложив все покупки в авоську, Павел пошёл домой. По дороге в киоске «Союзпечать» купил газету «Известия» и журнал «Техника молодёжи».

Добрался до квартиры без приключений. Но, когда открывал ключом дверь, из соседней квартиры выглянула бдительная соседка и поинтересовалась у новосёла кто он такой? Но, когда узнала, что квартиру ему выделили на работе и он теперь будет здесь жить, сразу изменилась. Стала приветливой и добродушной.

– Может тогда, дорогой сосед, на чаёк к нам заглянете? Поближе познакомимся, раз мы теперь с вами стали соседями. У меня свежее малиновое варенье имеется. Малинка со своего огорода. Чистенькая, отборная. Во рту – так и тает! Печенье вкусное, только как сегодня моя дочка испекла, – женщина с лукавым видом обещала райские кущи, но тут из глубины её квартиры раздался недовольный, молодой девичий голос:

– Мам, с кем это ты там опять на лестнице треплешься?! Закрой дверь, а то сквозит!

– Да я вот тут, доченька, с симпатичным молодым человеком познакомилась! В гости его к нам приглашаю. Как новым соседям, поближе познакомится предлагаю, а он – стесняется и ни в какую!

– Правда, симпатичный? – недовольный голос тут же изменился: появились нотки любопытства и кокетства.

За спиной у матери вскоре появилась девушка, лет двадцати-двадцати пяти с сонным лицом, да с резиновыми бигудями на голове. Короткий халат, небрежно застёгнутый всего на пару пуговиц нисколько не скрывал её худых ног. Она возвышалась над матерью словно старшеклассник над малолеткой. Цепкие, маленькие глазки оценивающе разглядывали соседа с ног до головы. Но, видимо, внешний вид Павла не смог внушить ей должного уважение.

– Видишь, мам, очки здоровенные нацепил, да ещё и галстук одел! Правда, бедноватенький, ширпотребовский. Небось школьный учитель или какой-нибудь научный сотрудник из НИИ, а таким у нас в стране много денег не платят, мама! Зря ты перед ним так распинаешься! Этих НИИ у нас по всей стране, что грязи развелось! Куда не плюнь – обязательно в институт попадёшь, а на заводах работать уже совсем некому! Все школяры в инженера, да в учёные рвутся! А закончат учёбу, так сидят днями у себя в институте и с умным видом в носу ковыряются, да штаны свои за сто двадцать «рэ» в месяц зазря протирают! Пойдём, мам, а то на сквозняке мы тут с тобой стоим, как две дуры, а я ещё вдобавок и не высохла после ванны! – недовольным тоном произнесла рослая девица.

Она не церемонясь оттолкнула мать в глубь коридора и захлопнула перед её носом дверь. Ещё некоторое время в соседней квартире переругивались, но вскоре утихли.

Павел даже немного ошалел от такого эмоционального напора совершенно незнакомых ему людей. Снял с переносицы тяжёлые, роговые очки. Задумчиво посмотрел на блики заходящего солнца в толстых стёклах. Хмыкнул и одел очки обратно. До этого Павел носил лёгкие, почти невесомые, но майор сказал, что невооружённым взглядом видно, что эти очки – импортные, а лишние вопросы ему ни к чему. На следующий день выдал другие очки – советского производства, в толстой, грубой оправой. Комитетчик сказал, что именно такие сейчас носят в Союзе. Вечер у Павла прошёл за чтением газеты, просмотра по чёрно-белому телевизору ежедневной программы «Время», очередной серии фильма «Семнадцать мгновений весны», а на ночь – чтение журнала. Нужно было быть в курсе всего того, что сейчас происходило в стране. Павел немного волновался. Завтра первый день в институте. Как его там примут?

– Доброе утро, товарищи! Вот, прошу любить и жаловать нашего нового младшего научного сотрудника Павла Викторовича Иванова! – бодро представил сотрудникам лаборатории директор института, а заодно и дед новоиспечённого работника. – Ваш новый коллега. С золотой медалью закончил МГУ по специальности прикладная математика. До нашего института работал в секретном «почтовом ящике». Тема его работы не уточняется, но, по словам Павла Викторовича, она была связана с распределёнными базами данных и машинным анализом развития внешней ситуации. Так что, как видите, тема работы нашего нового сотрудника тесно переплетается с нынешней нашей работой. Поэтому, полагаю, что и в курс дела наш новый товарищ войдёт достаточно легко и быстро, а какую он принесёт реальную пользу в работе над проектом, – это будет всецело зависеть только от его самого!

Виктор Михайлович пронзительным и одновременно хитрым взглядом оглядел своих сотрудников, но остановился на ровеснице Павла, молоденькой, веснушчатой девушке с рыжими волосами.

– Ну, а это – наша Катюша! Поручаю тебе, Катя, сего славного молодца! Вводи его побыстрее в курс дела, знакомь с нашим коллективом. К концу недели спрошу с обоих по всей строгости! В следующий понедельник Павел должен уже будет взять на себя часть нашей общей работы!

Девушка посмотрела на новенького, задорно улыбнулась, и первая протянула ему руку:

– Будем знакомится, Катя Надеждина! Младший научный сотрудник.

– Павел, э-э… Иванов! – ответил засланный казачок. – Тоже младший научный сотрудник.

– Вы что это так растерялись, товарищ? Даже фамилию свою забыли?! – звонко рассмеялась девушка.

Павел немного смутился. Он чуть было не назвался Глушковым. Не привык ещё к новой фамилии, но постарался за весёлым голосом скрыть свою растерянность.

– Это у меня бывает. Иногда смущаюсь сам не знаю от чего, словно какая-то красная девица!

– До красной девицы с вашей богатырской комплекцией ещё ой как далеко! Сильно похудеть вам для этого придётся! Вот, познакомьтесь с нашими ребятами. Они у нас очень славные и весьма умные!

Коллектив лаборатории перспективного машинного программирования был совсем небольшой. Всего пять человек. Когда комитетчики отправляли Павла к Глушкову, они не объяснили – чем ему предстоит в институте заниматься. Сказали лишь, что на месте сам во всём разберётся, а для начала, начальство института объяснит суть поставленной задачи. Но. главной целью для Павла оставалась – Глушковская система управления народным хозяйством. Андропов надеялся, что старый учёный где-нибудь в закромах приберёг копии своих разработок. Напрямую комитетчики пытались выходить на Виктора Михайловича. Предлагали под их эгидой заново начать разработку систему, но тот наотрез отказал им. Ещё сказывались старые обиды пятнадцатилетней давности. Он ещё хорошо помнил, как похожие бравые ребята обыскивали его кабинет и лабораторию.

Катя сначала повела нового сотрудника в машинный зал. Она с гордостью показывала вычислительный комплекс, который занимал под сотню квадратных метров, называла его технические параметры, и, одновременно, с интересом наблюдала за реакцией Павла, но тот довольно равнодушно встретил данные о производительности этой огромной машины.

– Вас что, совсем не поражают её уникальные характеристики? – с некоторой долей обиды за родную технику девушка указывала рукой на высоченные, чуть ли не до потолка, металлические шкафы.

Кате приходилось повышать голос. В машинном зале стоял жуткий гул от охлаждающих вентиляторов. Вычислитель тратил киловатты электроэнергии и одновременно излучали массу тепла. Избыток тепла нужно было нейтрализовать, дабы капризная техника не перегрелась и не вышла из строя. А то бывало, что по несколько дней приходилось искать внезапно возникшую неисправность.

– Сам Виктор Михайлович работал над созданием этой уникальной машины! – с гордостью произнесла Катя.

– Там, где я раньше работал, гораздо мощнее вычислительная техника была, – с любопытством разглядывая дёргающуюся бобину перфоратора, непринуждённо ответил Павел.

– Где это у нас в стране машины более мощные, чем наша стоят? – с явной ноткой ревности спросила девушка.

Новоиспечённый младший научный сотрудник оглянулся на пытливо вглядывающуюся в него Катю и понял, что сморозил глупость. Он абсолютно не имел ни малейшего представления о мощности самой лучшей советской вычислительной техники в семьдесят восьмом году прошлого века. Он лишь автоматически сравнил этот компьютер с компьютерной фермой, на которой базировался сервер его антивирусной программы и не подумав озвучил свою мысль. Пришлось на ходу сочинять и изворачиваться.

– Я имею ввиду, что в «почтовом ящике», где я раньше работал, вычислитель стоит гораздо мощнее! Но, его характеристики я вам назвать не могу. Это государственная тайна!

– А-а. вот оно как! Наверное, вы в своём «почтовом ящике» вели весьма серьёзные разработки, если у вас вычислительная машина была помощнее нашей. Но мы тоже ведём весьма секретную и очень интересную разработку. Довольно скоро будут назначены полевые испытания, но про это вам попозже, может быть, сам Виктор Михайлович ещё расскажет!

Павел получил своё первое задание. Разработать программу, позволяющую по ручной команде извне или в автоматическом режиме проводить анализ воздушной среды, а также окружающей почвы на наличие радиоактивного заражения. Причём, анализ должен производиться одновременно на всей территории Союза, с представлением конечных результатов как в машинном коде, так и в удобном для человека виде. В принципе это было и не так уж и сложно, но объём данных и количество датчиков было весьма велико. Да и пришлось на ходу осваивать новый язык программирования, но благо у Павла имелся весьма хороший опыт работы. Так проходила первая неделя. Павлу подбрасывали одно за другим задания, и он с ними успешно справлялся. Об этом совершенно безапелляционно говорила вычислительная машина в соседнем зале. Его перфокарточки проходили практически с первого раза и почти без ошибок.

С Катериной, как он уважительно называл девушку, ибо она не любила, когда её зовут по имени и отчеству, сработались совсем неплохо. Павел понимал, что пишет лишь фрагменты какой-то очень большой программы и чем дальше он работал над её фрагментами, тем сильнее у него разгоралось любопытство: «А что это, в конце концов, будет?». Один раз он даже задал подобный вопрос Кате, но та лишь отмахнулась и сказала, что Виктор Михайлович, если захочет, то сам всё объяснит.

Но академик появлялся в лаборатории редко, а когда приходил, то быстро пробегал по лаборатории от стола к столу, и каким-то чудом тут же, мгновенно из вереницы кодов ухватывал сам стержень возникшей проблемы. Давал советы. В зависимости от ситуации хвалил или отчитывал сотрудника и шёл к следующему. Так дошла очередь и до Павла. У его стола Виктор Михайлович задержался дольше всех.

– А что, весьма оригинальное и изящное решение поставленной задачи! Вы случайно, не с академиком Лебедевым раньше вместе работали? – удивлённо и одновременно с любопытством глядя на молодого сотрудника, заметил академик Глушков.

– Не имею права открывать вам сей секрет, Виктор Михайлович! – с некой напускной грустью ответил Павел своему деду.

– Понимаю, понимаю! Подписка о неразглашении! Но, весьма, весьма изящное решение, чёрт возьми! А вы далеко пойдёте, молодой человек! Продолжайте в том же духе! А это у вас что?

Глушков обратил внимание на лежащий на рабочем столе Павла старый номер журнала «Техника молодёжи». Этот номер Павлу дал его куратор из конторы. Журнал был открыт как раз на статье, где рассказывалось о проекте общегосударственной системой управления народным хозяйством – ОГАС. Глушков осторожно взял журнал в руки и стал читать статью, стоя рядом со столом.

– Вот, наткнулся на статью о вашей старой разработке, Виктор Михайлович. Там рассказывается о научном планировании экономикой в масштабах всей страны. – ответил Павел и осторожно спросил. – Почему вы бросили ваш удивительный проект и не довели его до конца?

Виктор Михайлович отложил журнал в сторону и внимательно посмотрел в глаза своего нового сотрудника. Он пытался понять – почему тот вдруг заинтересовался его старой работой? Павел не отводил в сторону глаза. Напротив, они горели юношеским задором и любопытством. Пожилой академик лишь тяжело вздохнул и отвернулся. Посмотрел в окно. Вдали виднелся высокий забор, окутанный колючей проволокой. Он уже хотел уходить, но вновь вернулся к столу Павла и несколько обиженным тоном произнёс:

– Потому, что там, – «наверху», посчитали, что наш рынок сам будет себя регулировать и ему не нужен научный подход! Руководитель всесоюзного статистического управления утверждает, что его людям достаточно и простого арифмометра, чтобы рассчитать государственный план такой огромной страны, как Советский Союз! А наша партия решила, что пора переводить социалистическое производство на рыночные отношения. Я же считаю, что это непременно приведёт к скатыванию к капиталистическим отношениям в хозяйствовании субъектов! Но, не мне решать дальнейшую судьбу нашего государства, молодой человек! «Наверху» у нас сидят достаточно умные люди, раз их туда выдвинули, и им виднее, что делать с нашей страной и с её людьми! Партия через компетентные органы приказала мне уничтожить мой проект, и я просто был обязан подчиниться!

Академик хотел ещё что-то сказать, но лишь махнул рукой и торопливо вышел из комнаты. По нему было видно, что воспоминания даются ему с трудом. Дверь за ним закрылась и наступила полнейшая тишина, в которой как-то резко и непривычно остро прозвучал Катин голос:

– Они там наверху, со своими арифмометрами ещё так нам напланируют, что мы за хлебом в очередях сутками стоять будем!

Коллеги недоумённо посмотрели на неё, но промолчали, а Павел вспомнил про очереди девяностых, но тоже промолчал. Взял со стола журнал и по диагонали ещё раз прочитал статью, хотя уже в конторе ему дали прочитать её. В журнале начала шестидесятых годов всё выглядело ещё радостно и оптимистично. Работы академика Глушкова преподносились как революционный шаг в планировании и управлении народным хозяйством. Дифирамбы в адрес академика лились, как из живительного источника целебная вода. Павел не заметил, как к нему подошёл его коллега. По возрасту он явно был сверстником академику.

– Пойдём, покурим, – предложил новый знакомый по имени Василий.

– Пойдём, – со вздохом откладывая в сторону журнал, ответил Павел. – Хотя, я не из курящих!

– Я тоже не курю, но сейчас мне что-то очень захотелось закурить! – пожилой коллега улыбнулся, но его глаза так и остались печальными.

В курилке было пусто. Отчётливо пахло дешёвыми папиросами и сигаретами. Сели. Василий достал из кармана белого халата пачку «Беломора».

– Вроде как называюсь интеллигентом, а вот пристрастился к папиросам. Терпеть не могу сигареты. На фронте у нас самосад был. Ох и деручий, зараза! Не то, что нынешние папироски! Может, всё-таки закуришь?

Павел отказался, а Василий размял между указательным и большим пальцем правой руки папироску, хитро смял мундштук и чиркнул спичками. Не торопясь затянулся. Взял папиросу в левую руки и Павел заметил, что на ней не хватает двух пальцев – мизинца и безымянного. Василий заметил его взгляд и как-то совсем невесело усмехнулся.

– Это ещё на фронте случилось. Языка неудачно взял. Он своим фрицовским, острым как бритва тесаком отмахивался от меня и отрубил мне оба пальца. Здоровый гад был, но я его всё рано уломал и к своим приволок! Но, это всё уже в прошлом. Давай лучше сейчас о тебе поговорим, пока ещё не поздно!

– А почему может быть поздно? – удивлённо спросил Павел.

– А потому, что не лезь ты, парень, в не своё дело, – грустно произнёс Василий, пытливо посмотрел на своего молодого коллегу и выпустил целый клубок сизого, едкого дыма. – Люди из «большого дома» могут тобой заинтересоваться. Хорошей работы лишишься, а тебе это надо?

Павел с непривычки закашлялся от дыма, но вскоре упокоился. Сказывался опыт нахождения в кругу часто курящих друзей. Он тоже пристально посмотрел на собеседника и спросил:

– А почему?

– Я тебе, как фронтовик начистоту, безо всяких кривляний скажу. Не нужна никому в нашей стране разработка Виктора Михайловича. Там, – Василий указал указательным пальцем покалеченной руки в потолок, – то бишь тем, кто денно и нощно находится рядом с большой кормушкой, без нашей системы грабить богатую страну гораздо удобнее – контроля никакого нет. А кто из воров, даже самых опытных, находясь в трезвом уме и здравой памяти, согласится красть чужое добро, если хозяева поручили его охранять здоровенному, умному и злому псу с железной хваткой волкодава, да ещё, если того зверюгу ни взяткой, ни жрачкой не подкупишь?

– Вы так считаете, что я зря увлёкся идеей Виктора Михайловича?

– Мы с Виктором Михайловичем вместе работали над программной ОГАС, но в один день пришли «добрые» люди и приказали нам её закрыть к чертям собачим, а всю документацию немедленно уничтожить! Вот так-то, парень! Так что, нет больше нашей программы и технику тоже приказали разорить так. чтобы никто не смог что-либо понять! Сколько людей переживали за свою загубленную работу! Мы же были уверены, что это будет сродни революции в экономике нашей страны. Да что там страны? Во всём мире ничего подобного не было. Мы мечтали все машины Союза соединить в одну общую, вычислительную сеть. Качать данные на высокой скорости туда-сюда! Верили, что, наконец, действительно наступит эра всеобщего благосостояния нашего советского народа! Ведь сколько товаров бессмысленно производят ради одной галочки в отчётах и больших премий для начальства, а затем, вывозят на свалку и зарывают в землю! В одном месте у нас перепроизводство, а в другом – пустота! Эх, да что там говорить! Одним словом, – предали нас власти с Виктором Михайловичем!

Василий как-то обиженно, совсем по-детски махнул рукой и надолго замолк. На глазах фронтовика выступила непрошенная слеза. Он недовольно смахнул её и виновато произнёс:

– Веришь? На фронте врагов и предателей бил и ни разу не заплакал, а тут – на тебе! Разнюнился, прям как баба какая-то!

– И что? Так ничего больше и не осталось от вашей системы? – осторожно спросил Павел.

– Не знаю. Может где и осталось что-то, но я сам лично сжигал черновики своих разработок. Да, и не я один это делал. А оригиналы люди в серых костюмах куда-то увезли ещё в начале шестьдесят пятого! Наверное, теперь и при всём желании уже никаких концов не найдёшь от нашего проекта!

– А Виктор Михайлович не согласится снова взяться за свой проект?

– Это у него самого спрашивать надо, но в тот год у него первый раз в жизни сердце хорошо так прихватило. Еле откачали! Даже думали, что больше на работу не выйдет наш заслуженный академик, но, кажется, слава Богу, пока обошлось.

– А что это мы сейчас делаем? – поменял тему разговора Павел. – Какие-то фрагменты программ. Вроде как связанные с обороной, но почему-то сплошная диагностика всего, и вся?

– Заметил? – усмехнулся Василий, гася папиросу. – Искусственный интеллект создаём! Сам думать будет, когда неотразимый удар врагу нанести! Вот так-то, парень! Ещё гордится будешь, что принимал участие в его создании, но похвастать об этом никому не сможешь! Даже своей матери! Потому что, – это страшная государственная тайна! Ты подписку органам давал?

– Давал, – пожал плечами Павел.

– Вот и молчи об этом, раз давал, и намотай себе на ус то, о чём я тебе сейчас только что говорил! А теперь, пошли работать или у нас уже обед?

Василий посмотрел на наручные часы и довольно улыбнулся.

– Кстати, действительно обед! Так что, бери в оборот свою Катьку и иди с ней в столовую, а то небось она ещё за своим рабочим столом голодная сидит и тебя дожидается!

– Откуда вы это взяли? Может она уже в столовой сидит или из столовой идёт сытая? – спросил Павел и немного покраснел.

– Я Катьку ещё с сызмальства знаю. Как вернулся с фронта, вместе с её родителями по соседству живём. Мы с её отцом вместе воевали на одном фронте. Когда она ещё в школе училась, сам её по математике подтягивал. На физмат посоветовал идти. Так что сильно не ошибусь, если скажу, что она на тебя уже глаз положила! – Василий выбросил в урну папиросу и добродушно хлопнул Павла по плечу. – Ну, иди-иди! Ждёт ведь тебя девка, а ты ещё тут торчишь, лясы точишь!

Василий напоследок улыбнулся и пошёл в столовую, а Павел направился в лабораторию за Катькой, но в голове вертелись так легко произнесённые соратником Виктора Михайловича слова об «искусственном интеллекте» и «неотразимом ударе».

– Каком таком ударе? Может он меня всего лишь разыгрывает? – открыв дверь в лабораторию, непроизвольно вслух произнёс Павел.

– Кто это вас разыгрывает, Павел Михайлович? – улыбнувшись ему спросила Катя.

– Да вот, Василий Петрович мне сказал, что вы хотите сходить со мной на обед, – смутился новоиспечённый коллега вполне симпатичной девушки.

– Если вы меня пригласите, то я с удовольствием приму ваше приглашение сходить вместе с вами в столовую, потому что я чертовски уже успела проголодаться!

Павел посмотрел в глаза этого рыжего, улыбающегося во все тридцать два белоснежных зуба чертёнка и что-то у него ёкнуло в сердце. Он понял, что так основательно оно ёкало в первый раз в его жизни.

 

Глава 6. Дача Брежнева

Леонид Ильич имел под Москвой несколько дач, но больше всего ему нравилась дача в Завидово. Здесь он предпочитал и отдыхать, и работать. В Завидово к генеральному секретарю приезжали только те, кто был ему наиболее близок и кому он доверял. Всего ещё несколько лет назад здесь во всю кипела жизнь: отдыхали, охотились, решали текущие партийные и государственные дела. Даже некоторые иностранные гости удосуживались быть принятыми в Завидово. Так государственному секретарю Соединённых Штатов Америки Генри Киссинджеру пришлось изрядно помёрзнуть на русском морозе до начала охоты. Леонид Ильич специально не разрешал выпускать из загона матёрого кабана пока заокеанский гость не подпишет весьма неудобные для него бумаги. Да, вроде это было совсем недавно. Всего каких-то четыре года назад.

Вот и сегодня, самые близкие, и доверенные лица, правители советского государства собрались на даче у генерального секретаря. Они молча сидели на веранде и смотрели на ослабевшего вождя. Каждый из них с настороженностью приглядывался к политическим манёврам соперников на «трон». Все понимали, что он вскоре опустеет, но каждый из них боялся поднимать забрало первым. Всего ещё месяц назад при загадочных обстоятельствах умер такой же, как и они член политбюро – Кулаков. Официальная версия была, что он умер от внезапного приступа сердечной недостаточности, а проще говоря – перепил лишку. Подле его тела на полу нашли две пустые бутылки из-под коньяка. Но, кто знает – может эти бутылки были поставлены кем-то умышленно уже после его смерти, дабы те, кто будут расследовать обстоятельства смерти придворного мужа, сделали правильные выводы. Кто знает: как это было на самом деле?

– Товарищи, – с тяжёлой одышкой произнёс Леонид Ильич. – я тут вчера вечером написал одну бумагу, можно сказать, что заявление, и я хочу, чтобы вы все сегодня с ним ознакомились.

Брежнев хотел сам прочитать текст заявления, но Черненко аккуратно забрал у него сложенный пополам листок стандартной писчей бумаги. Леонид Ильич словно ребёнок обиженно посмотрел на своего ближайшего помощника.

– Отдыхайте, Леонид Ильич! Вам нельзя переутомляться. Я сам ознакомлю собравшихся товарищей с вашим заявлением.

Леонид Ильич успокоился, немного отпил из стоящего на столе стакана воды и с удовлетворённым выражением на лице откинулся в кресле. Черненко быстро пробежал глазами по тексту бумаги, посмотрел на начинающего дремать генсека, немного поморщился и холодно, без эмоций произнёс:

– Наш уважаемый Леонид Ильич просит освободить его от работы по состоянию здоровья.

Собравшиеся с недоумением посмотрели друг на друга, затем на расслабленное лицо отдыхающего вождя.

– Что будем делать, товарищи? – спросил у собравшихся Черненко.

– Ну…, – задумчиво произнёс Андропов и на короткое время замолк.

Председатель КГБ быстро просчитывал свои шансы на избрание первым лицом государства и пришёл к выводу, что сейчас Черненко имеет больше шансов занять пост генерального секретаря, а поэтому тут же изменил тон на равнодушный и продолжил.

– Леонид Ильич уже не в первые пишет подобное прошение, и мы его в прошлый раз согласованно отклонили. Думаю, что сейчас не та политическая обстановка, чтобы менять генерального секретаря нашей партии. На наших восточных рубежах недавно нами был сбит южнокорейский «Боинг 707». По всем имеющимся в моём распоряжении проверенным данным – это очередная провокация американских спецслужб. Но во всём мире буржуазная пресса подняла несусветный вой. В Афганистане произошла социалистическая революция. К власти пришли коммунисты и я полагаю, что нам нужно поддержать товарищей в их справедливой борьбе за светлое будущее их народа. В противном случае их сомнут при помощи империалистических сил, и мы получим на своей границе вооружённый до зубов американский форпост с ядерными ракетами. Мы не должны допустить создание военной угрозы на наших южных рубежах. По-моему, нам и Турции, как члена НАТО в этом регионе вполне хватает с американскими базами напичканными ядерным оружием! Не буду далее углубляться в подробности, но, на мой взгляд, совершенно ни к чему нам сейчас создавать в стране и в мире излишнюю неопределённость. Со сменой политического руководства мы можем невольно нарушать создавшийся баланс сил.

– Категорически не согласен! – тут же отверг предложение Андропова его политический оппонент министр внутренних дел Щёлоков.

Он ставил в своей игре на Черненко, ибо понимал, что приди Андропов к власти, его ждёт как минимум политическая смерть. А кому из находящихся при власти государственных деятелей хотелось «добровольно» уходить на пенсию. Ведь это полное забвение и безвластие, а они все привыкли жить, имея эту самую власть. Министр внутренних дел с недоверием посмотрел на своего визави и продолжил:

– Леониду Ильичу сейчас тяжело контролировать политическую обстановку…

– Это кому тяжело контролировать политическую обстановку?! – внезапно раздался на удивление крепкий, властный голос Леонида Ильича. Вождь немного отдохнул и сейчас чувствовал себя значительно лучше. – Ты Володя ври, да не завирайся! Я ещё о-го-го какой! Сейчас мы все вместе пойдём на охоту! Костя, прикажи пусть охрана приготовит моё любимое ружьё, а егерям скажи, чтобы хорошего кабанчика нам для отстрела подыскали! Так о чём вы тут без меня говорили? – спохватился Брежнев и тоже с интересом посмотрел на Андропова.

– Обсуждали Афганскую революцию, Леонид Ильич. Полагаю, что нам необходимо помочь нашим афганским товарищам. Вот дипломаты вместе с военными одобряют мою идею, и мы вместе проработаем план вхождения ограниченного контингента наших войск в Афганистан.

Андропов взглянул на согласно кивающих Устинова и Громыко. Тем Черненко в качестве генерального секретаря партии не был нужен.

– А что, Юра! Помощь братским народам в деле строительства социализма – это наша святая обязанность, как коммунистов! Не так ли, товарищи?

Брежнев пристально посмотрел на Щёлокова. Тот быстро потупил взгляд, недовольно поморщился, но тут же сменил выражение лица на более благодушное, поднял голову, посмотрел на приободрившегося генерального секретаря и согласно кивнул.

– Вот и хорошо, что у нас в политбюро полное взаимопонимание! – удовлетворённо причмокнул губами Леонид Ильич и снова немного отпил из стакана воды. – Что у нас ещё на повестке дня?

Андропов посмотрел на благодушное лицо руководителя партии и решительно произнёс:

– Я имею возражения по поводу возвращения в центральный партийный аппарат нынешнего посла в Канаде – Яковлева Александра Николаевича. У меня есть веские сомнения по поводу его кандидатуры. Во время его работы в Канаде из этой страны были высланы тринадцать дипломатов! У меня по этому поводу есть соответствующий материал и я бы хотел с ним лично вас ознакомить, Леонид Ильич!

– Не КГБ отправляло товарища Яковлева на работу в Канаду и поэтому, ваша организация не имеет к нашему послу никакого отношения! – резко возразил Суслов. – О дальнейшей судьбе Александра Николаевича позаботится партия, а не КГБ!

– М-да, – многозначительно произнёс Брежнев и тут же поинтересовался у Андропова. – Юра, эти тринадцать дипломатов – действительно были твои люди?

– Да, мои, Леонид Ильич, – немного резковато ответил председатель КГБ.

– Вот и смотри за своими людьми за границей получше, а то небось среди них и затесался предатель, который выдал твоих людей, а ты промахи или даже скажу больше – предательство своих людей на честного человека пытаешься свалить. Непорядочно это как-то для настоящего коммуниста, Юра! Кстати, они уже все вернулись в Москву?

– Нет, Леонид Ильич, второй секретарь нашего посольства полковник Колокольцев арестован и сейчас находится под следствием полиции Канады.

– Его взяли на связи с нашей агентурой в Канаде?

– Нет, Леонид Ильич, я полагаю, что ему спецслужба Канады или Соединённых Штатов подбросили пакеты с наркотиками и сейчас пытаются заставить его дать показательные признания против своей страны. Скорее всего конечная цель канадской службы безопасности или ЦРУ – это выступление нашего резидента на их телевидении и в прессе с разоблачением действий советской агентуры в Канаде.

– Но этого же ни в коем случае нельзя допустить, Юра! Капиталистическая пресса моментально поднимет несусветный ор на весь мир, а у нас скоро Олимпиада! – заволновался Брежнев и моментально покраснел, стал тяжело дышать.

Он повернулся лицом к министру иностранных дел и с трудом закончил свою мысль.

– Андрей, ты там по своей линии сделай официальное заявление ТАСС о недопустимости политических провокаций в адрес наших дипломатических работников. Настаивай на том, что наш полковник – это всего лишь обыкновенный секретарь посольства и он абсолютно чист перед их законом! Постарайся поскорее верни его в Советский Союз, Андрей, и обязательно напомни капиталистам про венскую конвенцию, в конце концов!

Брежнев обессиленно облокотился на стол, стал задыхаться от напряжения, но тут к нему подбежала медсестра, сделала инъекцию, а охранники осторожно повели вождя в спальню. Владыка одной шестой части суши Земли с трудом мог переставлять ноги. Громыко лишь горестно посмотрел вслед Леониду Ильичу и грустно покачал головой. У него почему-то промелькнула ассоциация между нарастающей немощью Брежнева и нарастающей внутренней слабостью страны, хотя Союз внешне для всего мира ещё выглядела вполне прилично. Хозяин МИДа лишь отмахнулся от спонтанно возникшей мысли, встал из-за стола и обратился к Андропову.

– Юрий Владимирович, перед отправкой в ТАСС я пришлю вам текст подготовленного моими сотрудниками официального сообщения по поводу вашего полковника.

Председатель КГБ лишь устало кивнул ему головой, а Черненко и Щёлоков недовольно меж собой переглянулись, но увидев острый, пытливый взгляд Устинова, тоже встали и начали быстро собираться в Москву.

Маленький пластиковый стаканчик с кофе и небольшой бутерброд с сыром – это был весь завтрак для арестованного канадскими властями полковника КГБ, а затем, вновь многие часы тяжёлого допроса. Казалось, что дотошному следователю нисколько не надоело уже в сотый или даже тысячный раз задавать арестованному одни и те же вопросы. Порой даже совершенно не меняя их формулировку.

– Так вы утверждаете, месье Колокольцев, что не имеете к деятельности спецслужб Советского Союза никакого отношения?!

– Абсолютно никакого, господин следователь!

– И разве высланные нашей страной тринадцать русских шпионов не были вашими подчинёнными?!

– А как они могли быть моими подчинёнными? Я всего лишь второй секретарь посольства, а работой посольства и службой его сотрудников ведает наш посол в Канаде. Он бы мог вам ответить на интересующие вас вопросы, но, к сожалению, он сейчас отозван для консультаций в Москву! – спокойно возразил полковник.

– Значит, вы, в случае возвращения к себе на родину, не боитесь политических преследований? – задал очередной вопрос следователь, но в его голосе, наконец-то. стали улавливаемы нотки лёгкой усталости.

– А чего мне боятся? Перед своей страной я абсолютно чист, ничего противоправного не совершал, здоровье, пока, тоже слава Богу, а наркотики, которые вы у меня нашли, – это вы сами, скорее всего, мне и подбросили! В Москве разберутся кто мне подбросил наркотики.

– Хорошо! Вы упорно отстаиваете свою точку зрения и это, конечно, ваше право! Но, на сегодня закончим допрос. С вами ещё желает переговорить ваш адвокат. Она приносит свои извинения, что сегодня не смогла пребывать на допросе. Она занималась поисками доказательств вашей невиновности, но слишком не надейтесь, что ваш адвокат поможет вам избежать справедливого наказания!

Следователь испытующе посмотрел на арестованного, но тот лишь безразлично пожал плечами. Не получив от арестованного отказа на визит адвоката, он нажал на кнопку. Снова в помещение вошёл сержант, а следователь встал из-за стола и пошёл на выход. Вместо него в комнату допросов вошла уже хорошо знакомая полковнику миловидная дама. Это был его адвокат. Полковник даже встал из-за стола.

– Сидите-сидите! – торопливо произнесла адвокат, подошла к столу, положила на него свою сумочку и села на стул. – Здравствуйте, месье Колокольцев! Как вы себя чувствуете, с вами хорошо здесь обращаются?

– Вполне хорошо, а если бы вам удалось меня отсюда вытащить, то я чувствовал бы себя гораздо лучше!

– Многое зависит и от вас самих, месье Колокольцев! В частности, от вашей искренности по отношению ко мне, и в правдивости ваших слов.

– Я действительно стараюсь быть с вами искренним, по мере возможного, конечно. Но вы должны меня понять. Я остаюсь работник советского посольства и у нас есть свои правила и обязанности.

– Понимаю, но вы всё же должны постараться быть со мной максимально искренним. Кстати, вот ваша газета. Я не понимаю по-русски, но мне перевели из неё сообщение ТАСС. Оно касается именно вас, месье Колокольцев!

Полковник взял газету в руки. Это была вчерашняя «Правда». На первой полосе красовалось короткое заявление ТАСС. Давно Колокольцев так не волновался. Даже, когда его арестовали, но тут руки даже слегка задрожали. Большая страна не забыла про него. Полковник быстро прочитал заявление, затем ещё раз, но медленно.

– …требуем незамедлительного прекратить незаконное задержание второго секретаря посольства СССР в Канаде Колокольцева Н. П. и обеспечить скорейшее его освобождение из-под стражи и возвращение на Родину…, – вслух прочитал по-русски полковник.

– Что вы сказали, месье Колокольцев? – переспросила адвокат.

Полковник с гордым видом перевёл на французский текст заявление ТАСС и с вызовом посмотрел ей глаза. Но адвокат отчего-то покраснела, потупила взор и тихо произнесла.

– Не смотрите на меня так, месье Колокольцев, пожалуйста!

– Как так? – недоумённо спросил полковник и замолк.

Канадка медленно подняла голову и тоже пристально посмотрела ему в глаза. Колокольцев внезапно и сам смутился. Он понял отчего эта симпатичная канадская дама вначале опустила глаза, а теперь пристально смотрит на него. Он хотел дотронуться до её руки, которая покоилась на столе, но адвокат поняла его желание и быстро отдёрнула её. Смущённо поправила волосы, после чего требовательно произнесла:

– Если вы хотите отсюда выйти на свободу, мы должны заниматься делом, месье Колокольцев!

Арестованный тут же убрал со стола руки, сложил их себе на колени и медленно набрал полные лёгкие воздуха и плавно выдохнул. «Всё, собрался, полковник! Ишь, увидел смазливую девчонку и сразу раскис, старый ловелас!», – мысленно отчитал себя Колокольцев. Адвокат всё это время с любопытством наблюдала за ним.

– Честно говоря, я испытываю к вам некоторую симпатию, месье Колокольцев, – слегка дрожащим голосом заявила адвокат, – но это ни коим образом не меняет сути наших взаимоотношений, по крайней мере, пока я веду ваше дело. Но, могу вас ещё обрадовать. У моего брата есть частное сыскное агентство и из симпатии к вам я попросила его помочь мне в вашем деле и, кажется, что я сделала это не напрасно. Он мне сказал, что его людям удалось выйти на след одного человека, который, предположительно, связан с группировками, которые в нашей стране, и именно в нашем округе, занимаются распространением наркотиков. Так что, как это не парадоксально, но я буду действовать сообща с правительством вашей страны. Звучит немного не патриотично с моей стороны, конечно, но истина мне дороже!

– Спасибо, милая Хелена! Я премного вам благодарен и как только выйду на свободу, я немедленно оплачу за все ваши труды!

– У вас не хватит денег оплатить мой гонорар, месье Колокольцев! – непринуждённо рассмеялась девушка. – Да и мой брат тоже принимает непосредственное участие в вашем освобождении из-под ареста! Так что, он тоже заработал свою долю денег!

– Тогда, разрешите мне вас, вместе с вашим братом, после моего освобождения пригласить в самый лучший ресторан города?

– Чтобы вам снова подбросили наркотики, месье Колокольцев, – мягко улыбнулась девушка.

Полковник даже залюбовался на её улыбку, на обегающий ладную фигуру деловой костюм, дорогие серьги, которые ей были явно к лицу. Некоторое время он опять не мог отвести взгляда от девушки. На это раз адвокат не опустила глаза и с какой-то глубинной нежностью посмотрела на арестованного.

– А всё-таки в ваших чертах лица и в поведении осталось много русского, – заметил Колокольцев.

– Я знаю! Мне уже не раз об этом говорили, – кокетливо ответила адвокат и поправила непослушный локон волос. – Сегодня мне уже пора, а вот завтра, мне кажется, что у меня для вас будут новости ещё лучше, чем сегодня!

Адвокат встала из-за стола. На этот раз костюм на ней был светлый, но также, как и предыдущий, плотно облегающий её тонкую талию. Колокольцев вновь невольно залюбовался складной фигурой женщины. В дверях она остановилась и подарила арестованному очаровательную прощальную улыбку.

Колокольцев с нетерпением ждал новой встречи, и канадка не обманула его ожиданий. Она вновь пришла на следующий день, после очередного допроса следователя, но на этот раз она попросила того остаться и выложила перед ним на стол какой-то протокол и целую вереницу фотографий. На одной из них, как успел заметить Колокольцев, была сфотографирован прозрачный пакет с белым веществом.

– Что это, мадам Хелена? – холодно спросил следователь.

– Сегодняшний протокол допроса, задержанного наркокурьера и фотографии улик, изъятых полицейскими в его в доме. Не кажется ли вам, месье Ширак, что внешний вид этих пакетов идентичен тем, которые были изъяты у моего подзащитного?

Следователь взял в руки фотографии, внимательно изучил их, а затем небрежно бросил на стол и с улыбкой произнёс:

– Это ни о чём ещё не говорит, мадам Хелена! Ваш подзащитный вполне мог сотрудничать с задержанным полицией наркокурьером! Да и, к тому же, мало ли в стране подобных пакетов?

– В таком случае можете ознакомиться с протоколом допроса наркокурьера! Полагаю, что вам это будет весьма интересно!

При этих словах Колокольцев внутренне напрягся. Он молил о том, чтобы следователь нашёл в этом протоколе сведения, позволяющие ему засомневаться в его виновности. Но, следователь не спешил. Он с любопытством посмотрел на стоящую перед ним адвоката и не торопясь взял со стола протокол. Так же не торопливо стал его читать. Дочитав до конца, он вновь посмотрел на адвоката, а потом на арестованного. У него был несколько растерянный вид.

– К прочитанному вами хочу добавить, что министерство иностранных дел Советского Союза заявила Ноту протеста нашему министерству иностранных дел и одновременно ТАСС сделал официальное заявление в прессе по поводу задержание месье Колокольцева. На мой взгляд, назревает крупный дипломатический скандал. Не знаю, как вам, но мне бы не хотелось быть его добровольной участницей и светиться на первых полосах всех газет, в новостных каналах на телевидении и, чтобы моё имя ежедневно склоняли по радио! Лично я ещё дорожу своей репутацией адвоката!

Следователь глубоко вздохнул, положил на стол протокол допроса наркокурьера, посмотрел на арестованного и не торопясь произнёс:

– Не знаю, как вашему адвокату удалось получить этот протокол допроса подозреваемого, но его обвиняют в доставке и распространении наркотиков, и он действительно в известный вам день находился в том же самом ресторане, что и вы, месье Колокольцев! Нашёлся свидетель, который видел, как этот самый наркокурьер сбросил вам наркотики перед самым своим арестом. По предъявленной обвиняемому и свидетелю вашей фотографии они оба опознали вас. Так что, вас использовали вроде мусорного ящика, месье Колокольцев! Вам очень и очень повезло с адвокатом!

Следователь перевёл взгляд на адвоката и продолжил:

– Ладно! Будем считать, что вам, мадам Хелена, всё-таки удалось меня убедить! Где-то через полчаса я подпишу распоряжение об освобождении из-под ареста, месье Колокольцева. Пока я готовлю необходимые бумаги можете побыть с арестованным!

Следователь резко поднялся с кресла и пошёл к выходу. Дверь за ним закрылась, и Колокольцев вновь остался в комнате допросов один на один со своим адвокатом. Но теперь его уже не страшила перспектива начала новых допросов. Он был бесконечно благодарен хрупкой девушке, сумевшей всё-таки раздобыть доказательства его невиновности.

– Я перед вами в неоплатном долгу, мадам Хелена! Я здесь нахожусь уже целую неделю! Каждый день нескончаемые допросы, перепроверки, недоверие, а тут вы! Прямо как ангел в вашем лице спустился ко мне на землю и прикрыл своим крылом от невзгод!

Девушка смутилась от такой откровенного комплимента и лишь мягко улыбнулась. Так они и просидели молча глядя друг на друга, пока дверь комнаты не открылась и на пороге вновь появился следователь.

– Вы свободны, месье Колокольцев! Разрешите мне от лица всей канадской полиции выразить вам свои извинения за причинённые неудобства. Надеюсь, что вы будете объективны и войдёте в наше положение. Ведь распространение наркотиков – это величайшее зло и его необходимо всеми силами пресекать! Ещё раз прошу прощения, месье Колокольцев! Ваши личные вещи, документы и деньги находятся у дежурного офицера. Можете их сейчас же у него получить. Всего доброго, месье Колокольцев!

Следователь ушёл, а дверь комнаты допросов осталась открытой. Зашёл сержант, щёлкнул каблуками и вкрадчиво спросил:

– Госпожа адвокат может желает ещё переговорить с арестованным?

– Нет, сержант, я закончила своё дело. Можете проводить месье Колокольцева на выход. Он свободен!

Выйдя из здания полицейской управы, полковник зажмурился от яркого солнечного света. Вслед за ним из здания вышла адвокат. Остановившись возле него, она протянула ему руку.

– До свидания, месье Колокольцев! Желаю вам больше не попадать в неприятные жизненные переплёты, особенно с уголовным уклоном!

– Нет, не до свидания, мадам Хелена! – чувственно произнёс полковник, мягко беря девушку за руку и пристально посмотрел ей в глаза, а затем продолжил. – Я обещал вам и вашему брату хороший ресторан, и должен выполнить своё обещание!

– Я уже говорила вам, месье Колокольцев, что вам нельзя в ресторан, а то с вами снова случится что-нибудь нехорошее! – рассмеялась адвокат.

– А что нам тогда делать? Я не могу вас обмануть и не сдержать своё обещание!

– Ну, если вы так настаиваете, месье Колокольцев, то можем с вами зайти в ближайший супермаркет, что-нибудь там прикупить для праздничного стола, а потом, я приглашаю вас к себе! – хитро улыбаясь произнесла Хелена.

Полковник от удивления округлил глаза.

– Нет-нет! Это совсем не то, о чём вы сейчас подумали, месье Колокольцев! Я сейчас позвоню своему брату. Мы вместе посидим за столом, выпьем хорошего вина за ваше освобождение, скушаем по кусочку пирога и послушаем музыку. Думаю, что моему брату будет приятно познакомиться с вами и разделить вместе с нами радость за торжество справедливости. Ведь её так мало осталось в нашем излишне суровом мире!

– Идёт, мадам Хелена! Буду очень рад познакомиться с вашим братом и выказать ему свою благодарность за оказанную им помощь в моём освобождении!

Буквально через час они уже с пакетами в руках и с радостными лицами вылезали из машины Хелены.

– А вот и машина моего брата! – адвокат показала на припаркованный к её дому длинный «Бьюик» со множеством ярко блестевших хромированных деталей. – Он как всегда очень пунктуален, а ещё – постоянно боится за свою сестру!

– Если вы со мной, то ему нечего опасаться! Никто не посмеет обидеть такую замечательную девушку, как вы!

– Бросьте вы свои комплементы, Пётр! Ведь вы позволите мне вас так называть?

– Конечно, Хелена!

– В таком случае, давайте я лучше вам представлю своего брата!

Хелена помахала рукой вылезающему из машины молодому человеку в идеально подогнанном костюме. Тот закрыл машину на ключ и быстро подошёл к ней, обнял, поцеловал в щёку и с любопытством посмотрел на её спутника.

– Знакомьтесь! Это – Адам! А это – Пётр Колокольцев, о котором я тебе так много рассказывала и, для которого ты помог достать документы по делу того противного наркоторговца! – представила девушка друг другу незнакомых мужчин.

Они изучающе взглянули друг на друга, после чего Адам широко, по-американски улыбнулся своему новому знакомому и с явным удовольствием пожал русскому руку.

Посидели, выпили вина, поговорили о том о сём. Хелена вызвалась показать своему новому знакомому свой дом. Жилище оказалось довольно большим, в два этажа и, к тому же, весьма хорошо обставленным. Колокольцев с любопытством ходил по дому, а девушка с явной гордостью показывала просторные комнаты. Так они вдвоём обошли весь дом и остановились у дверей последней комнаты.

– А это моя спальня, – тихим голосом произнесла девушка и отрыла дверь в просторную, солнечную комнату. – Ой, простите! Я с утра так торопилась, что забыла убрать своё бельё! Право неловко как-то получилось!

Девушка мышкой юркнула в спальню, торопливо стала собирать свои вещи и в невпопад запихивать их по полкам шкафа. Взяв последнюю вещицу своего нижнего гардероба, она повернулась к гостю и виновато улыбнулась. Колокольцев подошёл к ней и обнял. Хелена не сопротивлялась, но вся дрожала, как кленовый лист на осеннем ветру.

– Ты боишься меня? – тихо спросил гость.

– Нет, – так же тихо ответила девушка, не переставая дрожать.

Она была значительно ниже ростом и ей приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в глаза Колокольцева. Тот не мог оторваться от взгляда её голубых глаз. Нежно провёл рукой по мягким, белокурым волосам и плотнее прижал к себе.

Пока гость рассматривал комнаты дома Хелены её брат сидел на первом этаже в кресле, с бокалом вина в руке и напевал популярную американскую песенку. После выпитого всем было хорошо. Опустевшая бутылка сиротливо стояла на столе. Он посмотрел на неё и громко крикнул:

– Хелена! Я схожу в магазин за ещё одной бутылочкой Бордо, а заодно и загляну в свой офис! Узнаю, что там нового по делу этого любителя наркотиков! Где-то через час буду обратно!

– Хорошо! – крикнула в ответ хозяйка дома, не отрывая взгляда от восторженных глаз гостя и всё плотнее, и плотнее прижимаясь к нему.

Громко хлопнула входная дверь, дом опустел, и полковник тут же резко, с силой прижал к себе девушку и страстно поцеловал её в губы. Та ответила взаимностью и страстные, порывистые, полные спонтанности и непредсказуемости объятия продолжились. Колокольцев повалил Хелену на кровать, порывисто стал снимать с неё короткий пиджачок, затем блузку, а под шёлковой блузкой из одежды больше ничего не оказалось. Начались страстные поцелуи. Влюблённые забыли обо всём на свете. Возбуждённый любовник страстным порывом стянул с Хелены брюки, а в это время в комнате неожиданно щёлкнул выключатель и зажегся яркий свет. Полковник оторвался от поцелуев и резко обернулся. В проёме двери стояли «брат» Хелены и «следователь». Они самодовольно улыбались и беззвучно аплодировали.

– Теперь нам, наверное, есть о чём поговорить, месье Колокольцев! – закончив аплодировать, но не прекращая улыбаться произнёс «следователь».

Полковник осуждающе посмотрел на девушку. Та быстро отползла в сторону, села на угол широкой кровати и сжалась вся в комок, пытаясь прикрыть сложенными крест-накрест руками свои обнажённые груди.

– Поверьте, Пётр! Вы мне действительно очень понравились. Я искренне не хотела, чтобы у нас так всё закончилось! Но меня заставили! Они грозили отобрать у меня работу, а это значит я бы потеряла и дом, и машину! Меня выбросили бы на улицу! – сбивчиво пыталась объяснить девушка, но, внезапно замолкла и горько заплакала.

– Застегните ваши брюки, месье Колокольцев! Когда будете готовы, спускайтесь вниз. Мы вас подождём для беседы, – усмехнувшись произнёс «следователь» и стал спускаться вниз вместе с «братом» адвоката.

«Брат» и «следователь» ушли, а полковник, застёгивая на ходу ширинку, побежал к балконной двери. Распахнул её, выскочил на балкон, посмотрел вниз, а там его уже ждали трое полицейских. Они о чём-то мирно разговаривали. Пришлось всё-таки спуститься вниз.

В холле в креслах сидели «брат» Хелены вместе со «следователем» и о чем-то тихо переговаривались, а на столике перед ними стоял телевизор, на котором отлично была видна спальня хозяйки дома, включая и балкон, через который пытался убежать полковник. Хелена всё ещё сидела на кровати и горько всхлипывала.

– Садитесь, месье Колокольцев и поговорим в более непринуждённой обстановке, – спокойным голосом произнёс «следователь».

Когда полковник сел в кресло, он продолжил.

– Всё, что только что происходило в спальне мадам Хелен записано на плёнку. Я полагаю, что вы не заинтересованы, чтобы её увидели ваши начальники или ваша жена? Мы же предлагаем вам сотрудничество в обмен на наше молчание об инциденте, произошедшем в этом доме.

– А где мои гарантии, что вы будете молчать и кто вы такие?

– Если вы себя будете правильно вести, месье Колокольцев, то всё, что произошло в этом доме останется строго между нами. Для вашего посольства мы отпустим вас через пару часов. В наших официальных документах из полицейского участка будет фигурировать именно это время. А гарантии у вас весьма просты: либо вы соглашаетесь на сотрудничество с нами, как представителями центрального разведывательного управления США, либо мы возбуждаем против вас уголовные дела сразу по двум статьям: распространение наркотических веществ и изнасилование гражданки США мадам Хелен. По законам штатов вы получите суммарный срок, а это где-то лет пятьдесят, не меньше. Выйти из тюрьмы вам уже вряд ли удастся. Но, мы весьма заинтересованы в сотрудничестве с вами, мистер Колокольцев. В случае согласия на ваше имя будет открыт счёт в одном из наших банков, и помните: мы не в коем случае не заинтересованы в вашем раскрытии перед вашими властями. Просто сделаем вид, что мы уступили оказанному на нас давлению со стороны вашего МИДа. Вы же расскажите вашим властям, что мы склоняли вас к выступлению на телевидении с разоблачением разведывательной деятельности ваших сотрудников дипломатической миссии. Пусть ваши власти считают, что афера ЦРУ не удалась! Но помните, если мы поймём, что вы ведёте с нами нечестную игру, то о ваших похождениях узнают все заинтересованные в этом лица. Кроме того, вы потеряете целую уйму долларов и попадёте в русскую тюрьму или будете расстреляны вашими властями! Что на это скажете, месье Колокольцев?

– Но мне же никто не поверит, что, пока я сидел у вас в полицейском участке, меня не завербовали!

– Для успеха нашего дела – это не так уж и важно: поверят вам или нет. Можете дальше работать хоть дворником! Вас не должно это слишком сильно беспокоить. За весьма скромные услуги, которые вы нам будете оказывать, вы получите весьма достойное вознаграждение. Вам и за десять лет не заработать той суммы, которую вы получите буквально за сущие пустяки. Все инструкции будут получите по прибытию на свою Родину. Ну так что, мистер Колокольцев, вы согласны на сотрудничество с нами? – с нажимом закончил «следователь».

– А у меня разве теперь есть выбор, мистер Ширак, или как там вас зовут на самом деле? – вопросом на вопрос ответил полковник и опустил голову.

 

Глава 7. Чрезвычайное происшествие

Павел к концу рабочего дня успел закончить разработку своего блока программы. Ещё во время обеда с Катей он задумал после работы пригласить её на свидание. Коллеги по лаборатории уже разошлись по домам, и они с ней остались одни. Пока Катя копошилась со своими кодами Павел успел сходить к операторам в машинный зал и отдать написанную от руки длиннющую «порнянку» с порученным ему куском программы с тем, чтобы к завтрашнему дню операторы успели набрать его на перфораторе и, чтобы с самого утра можно было бы заняться отладкой кода.

Когда он вернулся в лабораторию, Катерина всё ещё сидела за столом, подперев обеими руками голову. Похоже, что она крепко завязла с задачей оперативной обработки статистической информации. Её блок программы отвечал за анализ данных поступающей с сейсмических станций со всей территории Союза. За время отсутствия Павла девушка даже не сменила своей позы. Она всё также сидела за столом. Бровки-стрелки обиженно сошлись на переносице, а кончику карандаша досталось от её острых, белоснежных зубов по полной программе.

– Ну что, совсем не получается? – сочувственно спросил Павел.

– Хоть убейся, но мне не удаётся добиться нужного быстродействия. Код у меня слишком тяжеловатый получается! – раздражённо произнесла девушка и бросила на стол изгрызенный карандаш.

Тот обиженно отскочил от стола, докатился до самого края и слетел на пол.

– А карандаш, между прочим, совершенно не причём и он у тебя, к тому же, ещё и казённый, а ты его, ни за что – ни про что, чуть ли не съела! – весело произнёс Павел, взял свой стул и пододвинул его к столу Кати.

Поудобнее пристроился, развернул к себе лист с её записями и углубился в анализ написанного кода. Девушка молча, исподтишка наблюдала за сосредоточенным лицом парня, время от времени поглядывая на те исправления, которые словно снежный ком всё росли и росли в её записях. Наконец, Павлу надоело исправлять текст. Он просто перечеркнул всю её работу и стал писать код программы заново. Катя лишь обиженно фыркнула, но больше своё внутреннее возмущение никак не проявила. Её стала завораживать с какой скоростью и лёгкостью Павел заново писал код программы.

– Ну, как-то так! – написав последнюю строчку, весело произнёс программист из будущего и посмотрел в удивлённые глаза Кати.

– Ты уверен, что твой код будет работать быстрее, чем тот, что написала я? – с некоторой обидой в голосе произнесла девушка.

– Сейчас я отнесу свою версию операторам машинного зала, а завтра мы с тобой вместе сравним: чей код работает быстрее! – с неисчезающей улыбкой на лице произнёс Павел и посмотрел на часы, которые висели над входной дверью. – Вот тебе, и на! Уже девять часов, а мы с тобой всё ещё на работе торчим!

– Я часто задерживаюсь на работе, – пожала плечами девушка. – Виктор Михайлович поставил задачу для нашей лаборатории, что к концу квартала необходимо выйти на пробные полевые испытания нового узла. Так что, кровь из носу, но программа, пусть и сырая, но позарез нужна.

– И тебе не страшно по ночам, в темноте возвращаться домой?

– А чего мне бояться? У нас в районе спокойно! Да ещё милицейские патрули и дружинники ходят! А с другой стороны – чай я ещё не министр, чтобы меня на машине, под охраной до дома подвозили!

– Министр не министр, но весьма симпатичная девушка!

– Да ну, тебя! – с равнодушным видом махнула рукой Катя, но щёки всё-таки немного порозовели от приятной похвалы.

– Тогда сегодня у тебя будет личная охрана! Я сам тебя провожу до дома! – бодро заявил Павел.

– А разве я тебе разрешила меня провожать до дома? – грозно насупив брови, произнесла Катя, хотя сердце у неё ликовало от мысли, что она сможет ещё некоторое временя побыть с Павлом.

– А я тебе завтра самые лучшие цветы подарю! Прямо на работу их принесу! Пусть все видят! А? Соглашайся, Катя! Лучшей охраны тебе не сыскать на всём белом свете!

– Ну, если только за красивые цветы, – ответила девушка и вновь слегка покраснела, и тут же опустила глаза.

Павел хотел взять Катю за руку, но в это время в лабораторию вошёл Виктор Михайлович. Он, видимо, всё-таки успел что-то заметить, а потому, хитро улыбнулся и довольным тоном произнёс:

– Молодец, Катерина Ивановна! Сама до темна засиживаешься за работай и компаньона себе сагитировала, чтобы по вечерам одной не скучать!

– Мы тут вместе с Павлом пытаемся увеличить быстродействие моего фрагмента программы, – попыталась оправдаться Катя.

– Ах, даже так! Ну, тогда показывайте – что у вас получилось?!

– Вот, – быстро метнув взгляд на Павла, произнесла девушка, и пододвинула руководителю, исписанный мелким почерком её «добровольного помощника» лист бумаги. – Правда, этот фрагмент мы ещё не успели откомпилировать и не знаем насколько он работает быстрее предыдущего варианта программы.

Павел уступил место за столом Виктору Михайловичу. Тот присел и с интересом стал изучать код.

– А, чёрт возьми, ведь весьма оригинальная и элегантная математическая формула у вас получилась, Екатерина! Это ведь значительно упрощает весь расчёт, а значит, и быстродействие программы в целом непременно должно возрасти!

– Это не я писала код программы, Виктор Михайлович! – понурив голову, призналась юная сотрудница лаборатории.

– Что это значит: «не я»? – удивлённо спросил академик.

– Это идея Павла! Он и писал этот код!

– Ах. вон оно даже как! Ну, вы меня продолжаете удивлять, молодой человек! Завтра не забудьте и обязательно доложите мне о результате практической проверки работы кода на машине, а сейчас вам обоим уже давно пора идти домой! Я вижу, что вам вдвоём по дороге будет о чём поговорить друг с другом кроме как о программах и кодах! Так что, всего хорошего, коллеги, и до завтра!

Виктор Михайлович усмехнулся, и с некоторым любопытством, будто бы впервые увидел Павла, осмотрел его с ног до головы. Потом, озорно подмигнул Кате, встал со стула и быстро вышел из лаборатории. Девушка смутилась, покосилась на Павла и только, когда дверь уже закрылась, крикнула вслед:

– До свидания, Виктор Михайлович!

– Ну что, пошли домой! – весело произнёс Павел и хитро посмотрел на растерявшуюся Катю.

Затем, осторожно взял её за руку. Девушка не отдёрнула её, а только внимательно посмотрела в глаза Павла. Так прошла, наверное, целая вечность, пока она, наконец, согласно кивнула и в добавок к этому ещё и улыбнулась в ответ. После чего, непринуждённо, с весёлым отблеском озорных огоньков в глазах, произнесла:

– Ну, пошли, что ли, охранник!

Несмотря на конец лета, вечер выдался довольно тёплый. Павлу было отчего-то приятно идти по знакомому и одновременно незнакомому городу. Смотреть, как в глазах Кати отражаются вечерние огни, любоваться её безмятежной улыбкой. Оказалось, что им было по пути. Обоим выходить на станции «Октябрьское поле». Только Павлу теперь уже было рукой подать до его нового дома, а Кате ещё несколько остановок нужно было проехать на автобусе. Стали вместе ждать «сто шестой».

– А я, во-он, в том доме живу! – указал Павел на видневшуюся вдали многоэтажку.

– Так мы с тобой почти соседи! – усмехнулась Катя. – Ты с родителями там живёшь?

– Нет, один!

– Да, ну! Такой молодой и уже есть своя квартира?

Павел не знал, что ответить. Ведь квартира, в которой он сейчас жил, была не совсем его, а конторская. Но он не стал вдаваться в подробности, лишь только смущённо ответил:

– Так уж получилось. У меня в этом мире можно сказать, что никого нет.

– А где твои родители?

– Не знаю, – пожал плечами Павел.

– Это что же выходит? Они значит, тебя бросили, а квартиру тебе государство предоставило, как сироте?

Чем больше Катя задавала вопросов, тем больше Павел запутывался в них, и он решил резко сменить тему разговора:

– А вон и твой автобус идёт! Посмотри, народу-то сколько собралось! Влезть бы нам всем в него!

– А ты меня запихивай в автобус и сам сразу следом лезь, и не теряйся! Я худенькая! Как-нибудь помещусь! – рассмеялась Катя. – Я так каждый вечер свой автобус с боем штурмую!

Павел вспомнил про свою комплекцию и тяжело вздохнул. Но, что делать, еле-еле ему всё-таки удалось пропихнуть вперёд себя Катю и следом, с большим трудом влезть в автобус самому. Павел примостился на последней ступеньке «ЛиАЗа» и ему приходилось на каждой остановке выходить из него, и выпускать желающих сойти пассажиров. Так, худо-бедно, но добрались до Катиной остановки. Вылезли. Наконец-то можно было вздохнуть полной грудью.

– А мне, во-он, туда, в этот тёмный проход между домами! Смотри, лампочку фонаря снова кто-то разбил! – задорным голосом произнесла Катя. – У нас с родителями хрущёвская пятиэтажка. Комнатки, правда, куцые, но мы не жалуемся! В тесноте, да не в обиде!

– А кто у тебя родители? – спросил Павел.

– Отец в Курчатовском институте работает. Ему в этом районе квартиру от работы дали. До института ему от дома – рукой подать. Он у меня физик-ядерщик, а мать врачом в нашей районной поликлинике работает.

– А ты как, Павел, совсем своих родителей не помнишь?

– У меня отец какими-то секретными научными разработками занимался. Какими именно он ни с кем из домашних не делился. Даже мать не знала: чем он в своём институте занимается и где он находится. Она у меня МГУ закончила, а потом всю жизнь работала учительница русского языка и литературы и очень хотела, чтобы я тоже выучился и стал математиком.

– Тогда ты, наверное, по стопам отца пошёл. У нас ведь тоже секретная лаборатория с математическим уклоном! – рассмеялась Катя, но тут же её лицо стало серьёзным. – А ты сильно скучаешь по родителям?

– Не без этого. Хотелось бы с отцом хотя бы ещё раз повидаться, – с грустью в голосе произнёс Павел и опустил голову.

Но тут из тёмной подворотни вынырнула развесёлая троица друзей с громко орущим транзисторным приёмником. Ансамбль «Самоцветы» задушевно пел песню: «Мой адрес не дом и не улица. Мой адрес – Советский Союз!», а компания во всё горло подпевала. Тот, что был чернявый и повыше всех ростом увидел мирно воркующую парочку, тут же замолк и сделал звук у транзистора потише. Компания тоже перестала орать, остановилась, загораживая собой проход между домами. Чернявый громко крикнул:

– Привет, Катька! Ба, да что я вижу? Сегодня тебя новый ухажёр до дома провожает? А у папани своего ты разрешение спросила на свиданку?

Гоп-компания громко и весело расхохоталась. А главарь всё не унимался.

– Зачем тебе этот толстый очкарик? Давай иди лучше к нам! Весело ночку проведём! Вспомним, как мы с тобой вместе после школы гуляли! Хотя, что тебе вспоминать? Ты же у нас зубрила-отличница была. Поди уже забыла всё. Папаня тебя после школы в институт приспособил! Понятное дело: связи там – наверху, спецпайки разные, чтобы учёные мозги у твоего папаши не отсохли! И тебя туда же приспособил, на казённый доппаёк!

Даже в сумраке Павел буквально кожей почувствовал, что, лицо у Кати покраснело от грубых намёков. Девушка бросила на своего кавалера мимолётный взгляд. Видимо, хотела по выражению его лица понять насколько серьёзно он воспринимает слова незнакомого ему человека, но Павлу уже успели надоесть пустые намёки и мещанские оскорбления. Он хотел уже подойти к главарю и объяснить, что тот глубоко не прав, что так неуважительно позволяет себе разговаривать с девушкой, но Катя демонстративно крепко стиснула ладонь Павла и, гордо поняв подбородок, с вызовом в голосе произнесла:

– Что, Серый, из тюрьмы вышел, а Манька тебе опять не даёт! Так ты решил своё зло на окружающих сорвать?!

– Ах ты, интеллигентская сучка!

Главарь отдал транзисторный приёмник своему подельнику и вразвалочку, с наглой улыбкой на лице пошёл к Кате. Он был на голову выше Павла и совершенно не брал его в расчёт. Небрежно отстранил Павла в сторону и хотел уже взять за руку Катю, как неожиданно земля из-под его ног куда-то делась и вот, он уже летит вниз. Успел выставить перед собой руки, но это ему слабо помогло. Они не выдержали резкой встречи с землёй. Локтевые суставы согнулись, и Серый больно ударился лицом об асфальт. Но он вытерпел, не взвыл от боли, хотя нос был разбит в кровь, а подлая, солоноватая струйка крови стекала прямо на прикушенную губу. Главарь медленно встал, зло посмотрел на Павла и вытащил из кармана нож-бабочку. Ловко вскинул им. Нож разложился и в свете дальнего фонаря блеснуло острое лезвие. Его напарники как по команде тоже вытащили ножи. Теперь уже твое вооружённых ножами против одного безоружного. Павел отодвинул Катю себе за спину.

– Павел, у них ножи! – взволнованно вскрикнула она.

– Вижу! – спокойно ответил Павел.

– Это тебе не за кульманом сидеть, очкарик, да спецпайки от нашей руководящей партии за протирание штанов получать! – озлобленно, время от времени сплёвывая сгустки крови, зашипел главарь. – Ты на зоне потопчись хотя бы годков пять, тогда, может, и поймёшь: что такое настоящая жизнь! Иди домой, Катька, пока я добрый, да помалкивай, коли жить хочешь! Тебя, небось, папаня уже совсем заждался, а нам с твоим ухажёром ещё потолковать надобно!

– Иди домой, Катя и за меня не беспокойся! Я разберусь с ними! Потом тебе позвоню! – сказал Павел и осторожно подтолкнул Катю в сторону её дома.

Девушка пыталась отнекиваться, порывалась встать с Павлом плечом к плечу против троих бандитов, но её кавалер был настойчив, а главарь явно уже начинал терять терпение.

– Пошла отсюда, интеллигенция! – грубо рявкнул тот и Катя, оглядываясь, быстро побежала в тёмный проход между домами.

Как только она скрылась, Серый нагло усмехнулся, блеснув золотой «фиксой», и кивнул двум своим подельникам. Те без слов поняли его и сразу с двух сторон, с финками в руках пошли на Павла. Они откровенно бахвалились. Перекидывали ножи из одной руки в другую, меняли хват и усмехались. Бандиты прекрасно понимали своё численное преимущество, но им нужно было обязательно покуражиться. Без этого в их мире никак нельзя.

– Что, небось, уже наложил в штаны от страха? – расхохотался Серый и тоже стал приближаться к своей жертве, но осторожно. Он хорошо запомнил, как неожиданно оказался на земле.

Павел быстро оглянулся. За спиной, совсем недалеко от него начиналась глухая стена дома. Ни одного окна. Рядом, по обеим сторонам густой кустарник сирени. Именно туда бандиты и старались загнать свою жертву. Пырнуть ножом и бросить его в кусты, чтобы сразу не нашли. «Ну, что же, пора этот глупый спектакль заканчивать!», – решил Павел. Он резко ушёл вниз. Ножи подельников Серого с неприятным шипом пронзили воздух над его головой, а главарь получил подсечку сразу под обе ноги и плашмя грохнулся на спину. Крепко приложился затылком об бордюр, а нож-бабочка улетел в кусты сирени.

– Падла! Убью! – громко заорал один из подельников, увидев, что главарь после падения на асфальт затих, а его голова как-то неловко повернулась набок.

Он захотел ещё раз попытаться пырнуть ножом Павла, но тут завыла милицейская сирена и по стене дома замелькали всполохи синего цвета.

– Бежим скорее! Мусора едут! – истошно заорал его напарник и метнулся к Серому.

Попытался поднять его, но тело главаря оказалось неподъёмным и не подавало признаков жизни.

– Что стоишь, Кадык! – крикнул он своему дружку. – Помоги мне поднять Серого и быстрее бежим отсюда!

– Ты что, сам не видишь?! Мы ему уже ничем не поможем, Гнилой! – резко бросил Кадык и тут же сорвался с места.

Через мгновение он уже скрылся в темноте между домами. Гнилой попытался поднять Серого, но тело у того было совершенно безвольным. Бандит с полным отчаяния выражения глаз посмотрел на него, опустил на землю и пустился в бега, вслед за своим подельником. Буквально через пол минуты подъехал милицейский «Москвич». Бандиты успели скрыться. Павел не мешал им. Он сидел на газоне и с бессмысленным взглядом смотрел на лежащее рядом с ним в неловкой позе тело главаря. До него с трудом доходило, что он только что убил человека.

– Ваши документы, товарищ! – потребовал у Павла подошедший к нему милиционер.

Виновник происшествия машинально залез во внутренний карман пиджака и достал новенький советский паспорт.

– Иванов, Павел Викторович?

Павел молча кивнул. Он продолжал смотреть на тело Серого. Рядом с ним на корточках примостился сержант и пытался у лежащего на асфальте нащупать пульс, но быстро бросил свои тщетные потуги и с некоторым сарказмом в голосе произнёс:

– Кажется, у нас труп, товарищ лейтенант!

– Вызывай дежурную группу следователей и осмотри местность, а я с гражданином пока поговорю!

В это время к Павлу подбежала Катя. Она с трудом переводила дыхание от быстрого бега.

– Что здесь произошло? – тихо спросила она, переводя взор с Павла, на труп, а затем, на милиционеров.

– Кажется, я ненароком убил человека! – ответил программист из будущего и горестно опустил голову.

Катерина тихо ойкнула и закрыла маленькой ладошкой рот, чтобы не вырвался крик отчаяния.

– А вы кто ему будете, гражданочка? – спросил лейтенант.

– Я вас только что вызывала по телефону! – безвольным голосом ответила Катя.

– Так вы свидетель убийства? – обрадовался милиционер. – Очень хорошо! А вы, пока, гражданин, Иванов, задержаны! Пройдите в машину! Сидоров принимай нашего клиента! Похоже, что ему теперь долго с нашими людьми придётся общаться.

Тут подъехал микроавтобус и из него вышла группа людей в штатском. Они поздоровались с милиционерами из патрульно-постовой службы. Задали им несколько вопросов и принялись по горячим следам допрашивать подозреваемого в убийстве и свидетельницу, осматривать место происшествия. Следователи быстро разобрались, что, Катя не видела самого момента убийства и оттого вскоре потеряли к ней интерес и полностью переключились на Павла. Тот с хмурым выражением лица отвечал на все вопросы.

– Значит, вы совершили убийство из ревности? – под конец сделал вывод следователь и многозначительно посмотрел на Катю. – Понятно-понятно, так сказать, любовный треугольник у нас получается!

– Не мог он ревновать меня, товарищ следователь! Павел Сергея буквально полчаса назад только в первый раз в своей жизни увидел.

– Разберёмся, гражданочка! Мы вас ещё вызовем по повестке! Так что, из города советую, пока, никуда не уезжать! – бодро заявил следователь и тут же скомандовал. – Вызывайте труповозку, а у нас здесь пока всё! Можем ехать, товарищи!

Через полчаса милицейский «Москвич» вместе с микроавтобусом со следователями уехали. Угрюмые люди в серой робе с безразличными выражениями на лицах загрузили труп Сергея в тёмно-зелёную «буханку». С лязгом захлопнулись двери, и автобусик, громко урча, поехал прочь. Катя некоторое время ещё стояла посреди тёмного двора и смотрела вслед давно уехавшим милицейским машинам. Она думала о дальнейшей судьбе Павла, а бабочка-нож так и остался сиротливо лежать в кустах сирени.

 

Глава 8. Двойной агент

Рейс самолёта «Аэрофлота» из Торонто в Москву прибыл по расписанию. Только колёса коснулись взлётной полосы, как пассажиры в салоне оживлённо загудели. Некоторые из них порывались встать, но стюардесса напомнила, что до полной остановки двигателя самолёта пассажирам вставать строго запрещено. Между тем, немного пропетляв по рулёжной, самолёт встал недалеко от здания аэропорта. Полковник Колокольцев не торопился подниматься из уютного кресла у иллюминатора. Он смотрел в него и видел, как к борту причаливает трап. Подъехал маленький автобусик с тележкой для багажа. Работники аэропорта принялись за свою рутинную работу. Наконец, двери салона «Ил-62М» открылись и люди потянулись к выходу. Вскоре недалеко от трапа остановилась чёрная «Волга» из неё вышли группа людей в одинаковых серых костюмах, аккуратно подстриженные, при галстуках. Они встали рядом с трапом и стали ждать пока выйдут пассажиры, время от времени поглядывая на открытую дверь салона самолёта. Колокольцев знал кого ждут эти ребята, но уже ничего не мог изменить, да и, откровенно говоря, не хотел. Он ещё в Канаде сделал всё, что было в его силах, а дальнейшее развитие событий уже во многом зависело от руководства его конторы. Но сколько не сиди, а вставать надо. Для полковника Колокольцева начинался новый этап жизни, о котором его семья не имела ни малейшего представления. Он намеренно не сообщил домашним о времени своего возвращения в Москву. Ему сейчас совершенно не нужны были лишние глаза и неадекватные эмоции. Это могло бы случайно испортить общую картину для тех, кто сейчас негласно встречает его в московском аэропорту. Без сомнения, они видели, как до этого его провожали сотрудники советской миссии в Торонто. Для американцев всё должно выглядеть абсолютно естественно. В Канаде его посадили в самолёт советские люди в штатском, а здесь – такие же в штатском встречают. Рейс прямой, без промежуточных остановок. Так что, у соответствующих служб вопросов возникать не должно. А люди из конторы, которые его сейчас встречали, скорее всего, даже толком и не знают всех тонкостей подноготной истории полковника. Поэтому будут вести себя строго согласно инструкции. Колокольцев был убеждён, что в Лэнгли уйдёт правильная информация.

Когда последний пассажир спустился по трапу самолёта и скрылся во встречающем их автобусе, только тогда полковник медленно встал с кресла и направился к выходу из самолёта. Подойдя к открытой двери, он увидел, как по трапу бодренько навстречу ему поднимались люди из конторы.

– Полковник Колокольцев? – уточнил поднявшийся первым офицер и показал своё удостоверение.

Бывший второй секретарь советского посольства в Канаде лишь молча кивнул в ответ, отдал сумку с личными вещами и демонстративно подставил руки для наручников. Полковник посмотрел в сторону здания аэропорта и ему показалось, что удалось заметить короткую вспышку света от лучей заходящего солнца. Не исключено, что это блеснули стёкла оптики. А в это время руководитель операции задержания представился:

– Комитет государственной безопасности, подполковник Баранников! Гражданин Колокольцев, мы имеем распоряжение о вашем задержании! Пройдите, пожалуйста, с нами в машину!

Полковник повиновался. Один из сотрудников перед посадкой в «Волгу» аккуратно придержал ему голову. И тут же сел на сиденье рядом с ним. Через мгновение второй сотрудник, с другой стороны заблокировал задержанного. На кресло рядом с водителем сел подполковник и машина тут же быстро развернулась и помчалась к воротам, а там, с включенными мигалками прямиком в Москву. Полковник обернулся. Через пару машин за ним на такой же скорости двигался красный, спортивный «Шевроле» с дипломатическими номерами американского посольства. Американцы ехали особо не скрывая своего присутствия. «Значит про оптику мне не показалось, но почему они ведут себя так демонстративно и нагло?», – не понял бывший дипломат, но мысленно махнул на игры цеэрушников рукой. Он теперь дома и как-нибудь, да выкрутится. Отчего-то полковнику вдруг стало как-то совсем легко и безмятежно на душе, но внешне он постарался не выказывать своего благодушного состояния.

Где-то через час его доставили в кабинет главы первого отдела второго главного управления КГБ СССР подполковника Семенова Валерия Фёдоровича. Сопровождающих тут отпустили. Подполковник Баранников сам снял с задержанного наручники и попросил присесть у стола, во главе которого сидел начальник отдела. Колокольцев с любопытством рассматривал своих новых визави.

– Мы с вами ещё не знакомы, гражданин Колокольцев. Я подполковник Семёнов Валерий Фёдорович и уполномочен провести с вами до начала следственных мероприятий процесс дознания и некоторые необходимые оперативные мероприятия, – представился хозяин кабинета. – С подполковником Баранниковым вы успели познакомиться в аэропорту. Мы знаем, что вы уже рассказывали нашим сотрудникам посольства в Канаде, а также написали подробный рапорт, о вашем задержании канадской полицией и о вербовке агентами ЦРУ, но, прошу, под магнитофонную запись, ещё раз рассказать нам вашу историю и, желательно, со всеми подробностями.

Начальник отдела включил магнитофон на запись. В кабинете наступила тишина, бобины с магнитной лентой завертелись. Колокольцев посмотрел на стоящий на столе микрофон и в который раз уже начал рассказывать свою нехитрую историю вербовки. Когда он закончил, подполковник Баранников посмотрел на своего начальника. Тот делал какие-то записи в своём блокноте. Затем оторвался от письма и предложил заместителю начать задавать вопросы. Старый волк почувствовал, что добыча теперь в его руках, хищно прищурился и задал первый вопрос:

– Так вы утверждаете, что конкретного задания от агентов американского центрального управления пока не получали?

– Нет, не получал. Мне было указано, что я получу соответствующие инструкции по прибытию в Москву, – устало ответил Колокольцев.

– Мы понимаем, что вы утомились за время длительного трансатлантического перелёта, но, прежде чем мы отпустим вас отдыхать в камеру, нам необходимо задать вам ещё несколько вопросов. Как вы должны сообщить своим новым заокеанским хозяевам о своём прибытии в Москву?

– Они ничего мне об этом не говорили, но я думаю, что они уже знают о том, что меня встретили и я нахожусь у вас.

– Вы имеете ввиду тот ярко-красный «Шевроле», который следовал за нами от аэропорта? Но мы на светофоре оторвались от него, и ваши хозяева достоверно не знают кто и куда именно вас отвёз!

– Полагаю, что они знают все номера служебных машин КГБ и им не составит большого труда догадаться, что я сейчас нахожусь у вас на Лубянке. Кроме того, я полагаю, что инструкции в мой адрес уже передаются по каналам радиосвязи, а если я не отреагирую на них в установленный срок, то это лишь будет дополнительным подтверждением моего ареста или физического ограничения возможности выходить на связь.

– Логично, а каким именно способом вам будут передавать инструкции?

– Я сказал, что они уже передаются на определённых частотах. Мне остаётся только приобрести в указанном комиссионном магазине импортный приёмник с нужным коротковолновым диапазоном и настроить его на соответствующую волну. Приёмник для меня уже подготовлен и ждёт в комиссионном магазине.

– Вы должны были принимать односторонние передачи мюнхенского радиоцентра на частотах 13645 и 10450Кгц? – резко спросил Баранников и пристально посмотрел в глаза бывшему дипломату.

– Вы даже частоты передач уже знаете? – усмехнулся Колокольцев.

– Про частоты и начало передач в ваш адрес в телеграфном режиме мы уже знаем, но, насколько мне известно, вы не умеете принимать телеграфные передачи кодом Морзе.

– Вот именно, об этом я американцам и говорил, но они утверждали, что так будет гораздо лучше. Потому что, у вас не будет логического обоснования связать появление новой агентурной передачи со мной. Вы ведь, в первую очередь подумали о моей не достаточной квалификации для приема телеграфных сигналов. Но, как мне объяснили, есть достаточно простой способ принимать эти сигналы. Для этого нужно передавать код очень медленно, а тот, кто его принимает при медленной передаче будет различать точки и тире и записывать их вертикальными и горизонтальными линиями, а потом, по таблице расшифровать полученную информацию. Всё достаточно просто, но эта уловка позволяет пустить следствие по ложному следу. Вы будете искать телеграфиста и не найдёте его.

– Ясно! Простенько, так сказать, но со вкусом намеревались дурить головы сотрудников комитета наши коллеги-американцы! А шифровальные блокноты, обратная связь с центром, и прочий инструментарий для работы вам уже выдали?

– Американцы посчитали, что меня по прибытию в советское посольство будут обыскивать, а поэтому весьма рискованно было давать мне что-либо именно в Канаде. Весь необходимый для работы набор вещей меня уже ждёт в тайнике в Москве.

– И где именно?

– На Троекуровом кладбище, – ответил Колокольцев и впервые посмотрел в глаза подполковнику Баранникову.

До этого он смотрел ему ровно в переносицу или на мочку левого уха. Острый взгляд матёрого волка не предвещал ничего хорошего. Даже какой-то предательский холодок прошёл по спине Колокольцева. Он поёжился и отвёл взгляд.

– Место! Где именно расположен американский тайник на Троекуровом кладбище? – заметив слабину допрашиваемого, стал жёстко давить подполковник.

– Аркадий Павлович, – мягко одёрнул ретивого заместителя начальник отдела, – Товарищ Колокольцев сам, лично и по доброй воле, находясь ещё в Канаде, дал признательные показания нашим сотрудникам о попытке его вербовки американскими агентами. Ведь так, товарищ Колокольцев?

Полковник бросил быстрый взгляд на не вполне равнодушного к нему контрразведчика. Затем, посмотрел на спокойное лицо его начальника и произнёс:

– Я буду разговаривать только с вами, Валерий Фёдорович! Мне неприятен тон и излишняя подозрительность вашего подчинённого. Я никого не предал…

– А как же те тринадцать наших сотрудников, которых так ловко умудрилась вычислить канадская контрразведка? Не вы ли сообщили своим канадским друзьям список наших агентов, а теперь пытаетесь увести нас по ложному следу?! – резко вставил подполковник Баранников.

Колокольцев знал, что провал его агентуры постараются списать на него. Весьма удобный «крайний» сам собою нашёлся, но подспудно он всё-таки ещё верил в справедливость. Но, ещё раз взглянув в ледяные глаза допрашивающего его подполковника, надежда как-то стала потихоньку таять. Хотя, рядом с ним сидел начальник этого деспота и у него были совсем другие глаза. «Может, пока я был в Канаде, действительно Андропов стал помаленьку выдавливать старых цепных псов и заменять их на более человечных и менее волюнтаристских людей?», – промелькнула слабенькая надежда в голове бывшего разведчика. – «Не хочется на старости лет быть в глазах собственных детей предателем, который за тридцать серебряников торгуется с врагами Родиной! Но и эдаким мальчиком для битья тоже не охота становиться!». Бывший дипломат ещё раз взвесил свои шансы и, наконец, окончательно решился, тяжело вздохнул, а затем, тихо произнёс:

– Я расскажу вам всё без утайки и до конца. Я согласен работать против американцев. Но учтите то обстоятельство, что с моей женой мы уже давно лишь только формально женаты. Мы уже хотели развестись, но тут мне предложили должность в Канаде и тогда решили ещё раз попробовать всё заново. Нам показалось, что на новом месте у нас ещё может что-то получиться. Однако, наши надежды оказались тщетными. У нас не получилось вновь стать семьёй. Мою жену интересовало лишь моё финансовое положение и новые должности, а мне это было противно. А когда меня задержала канадская полиция она уехала в Москву, оставив записку, что ей стыдно, что у неё такой муж.

– Вот и хорошо, что мы начинаем с вами находить общий язык, Никифор Петрович! – с улыбкой на лице произнёс начальник отдела и покосился на нахмурившегося заместителя. – Мы уже знаем о ваших трудностях в семье и поверьте нам, мы можем даже понять ваш эмоциональный порыв с этой весьма сексапильной американкой. Так долго вести пуританский образ жизни вдали от Родины, и тут такая симпатичная рыбка сама плывёт вам в сети. Как тут здоровому мужику, с нормальной реакцией на женщин удержаться от соблазна? Ведь так, Никифор Петрович? Я снова включаю запись? Хорошо?

– Включайте! – ответил полковник и в первый раз за всё время допроса облегчённо улыбнулся.

Менее через неделю, после окончания внутреннего расследования, теперь уже бывший дипломат и бывший полковник внешней разведки, официально был уволен из органов по профессиональному несоответствию занимаемой должности. По материалам дознания ему вменяли в вину слабую работу с подчинёнными, повлёкшую за собой провал агентурной сети в Канаде. После увольнения бывший полковник Колокольцев самостоятельно, без помощи конторы, с большим трудом, но устроился в московский таксопарк обыкновенным таксистом. Для американцев всё должно было выглядеть вполне естественно, а то, что они обязательно перепроверят своего нового агента по месту работы, сомневаться не приходилось. Через пару дней от него ушла жена. Ей было стыдно, что её муж из респектабельного сотрудника дипмиссии стал простым шоферюгой. Бывший полковник не мог объяснить никому в семье истинную причину своего увольнения, но и сын, и дочь, тем не менее, не порвали с ним свои отношения. А это сейчас для него было главное. Ему не было стыдно смотреть своим взрослым детям в глаза, а с женой у них уже давно не складывались отношения. Ей хотелось быть состоятельной генеральшей, но судьба распорядилась иначе. Бывшая жена быстро нашла себе более перспективного любовника, с престижной профессией, а небольшая двухкомнатная квартира, в которой ещё жили родители полковника, осталась в его полном распоряжении. В нынешнем его положении это ему только на руку. Колокольцев был более, чем уверен, что копия приказа КГБ об его увольнении уже лежит на столе его американского куратора в Лэнгли. Конечно, некоторое время за ним будут приглядывать и те, и другие, но и пусть. «Будем вести жизнь обычного советского работяги. Посмотрим – кто кого ещё пересидит! Нужен буду – американцы сами дадут о себе знать!», – размышлял Колокольцев, останавливая старенькую, бежевую «Волгу» с шашечками у метро «Октябрьское поле». Как-то не очень уверенно голосовала молодая, симпатичная, рыжеволосая девушка. Бывший разведчик успел подметить печаль в её глазах и крохотные капельки слёз на бледных щеках.

– Свободны? – открыв дверь такси, как-то неуверенно спросила девушка.

– Для такой красавицы, как вы – моя машина всегда свободна! – весело ответил Колокольцев, но пассажирка не отреагировала на его шутку.

Она словно робот молча села на заднее сиденье. Таксист некоторое время ждал пока она назовёт адрес, а пока, в зеркало заднего вида с любопытством разглядывал свою новую пассажирку. Но она молчала. Колокольцев обернулся и осторожно задал вопрос:

– У вас что-то случилось? Я могу вам помочь?

Девушка ответила не сразу. Достала из сумки платок, вытерла вновь и вновь наворачивающиеся слёзы, но потом всё-таки её прорвало. Бывает так, что и своим родным не всё расскажешь, а в поезде, с совершенно чужими людьми или в такси, с незнакомым таксистом, почему-то порой прорывается наружу самое сокровенное.

– Парня моего арестовали, – сквозь слёзы ответила незнакомка. – Говорят, что до десяти лет тюрьмы ему могут дать.

– И за что это так сурово?

– Человека он убил, но он не хотел! Это на него трое с ножами напали, а он лишь оборонялся, а тот, кто погиб, неудачно упал и ударился виском о бордюр!

– А свидетели у вас есть? – поинтересовался бывший полковник.

– В том-то и дело, что нет никаких свидетелей и ножей, которыми угрожали моему Павлу, тоже нет! Так что, сидеть теперь ему в тюрьме, а мне – ждать его, пока он не выйдет на волю!

– Так вы, значит, невеста Павла?

– Похоже, что так оно теперь получается, хотя мы с ним и не успели ещё объясниться! Но это ведь не имеет никакого значения, ведь правда? Я чувствую, что мы любим друг друга и это теперь для меня теперь самое главное в жизни!

– Можно спросить, – как вас зовут?

– Катя, то есть – Катерина! – вновь горько всхлипнув, ответила пассажирка.

– Ничего, Катерина! Вы ещё с Павлом очень молоды, ещё свидитесь и объяснитесь друг с другом! Всё у вас наладится! Я верю, что так оно и будет! Не то, что у меня! Я старый лунь и жизнь моя проходит мимо меня, а я, как какой-то отшельник, теперь, видно, обречён лишь безвольно наблюдать за её ходом. Так, к сожалению, в жизни тоже бывает. Но всё преодолимо. Нужно только верить в свою звезду! Вот и вы – верьте и всё у вас ещё наладится!

Катерина посмотрела на улыбающееся лицо таксиста. Его глаза светились таким заражающим оптимизмом, что по неволе она и сама улыбнулась.

– Ну, вот и хорошо, что вы наконец-то стали улыбаться! – удовлетворённо произнёс бывший полковник. – Вот что, Катерина, вы помните то место, где произошёл этот несчастный случай?

– Да, конечно! Это произошло совсем недалеко от моего дома!

– Тогда поехали! Покажите мне где это было, полазим там. Хорошенько всё осмотрим. Может, ещё чего полезного для следствия найдём!

Катя назвала адрес. Колокольцев лихо вывернул из подворотни и ловко встроился в автомобильный поток. Сказывалась подготовка профессионального разведчика, который должен был уметь почти всё. В том числе, и хорошо водить любое транспортное средство.

– У меня же на такси столько денег не наберётся, а мне ещё в милицию надо ехать. Следователь сказал, чтобы я срочно написала новое заявление. Что-то ему там в моём старом не понравилось.

– Ничего! Я сам всё оплачу, а счётчик, Катерина, я не имею право выключать. Так положено, если в салоне машины есть пассажир, то счётчик обязательно должен быть включенным. ОБХСС в любой момент может тормознуть машину, а тогда грехов не оберёшься! Ещё и посадить могут за левый извоз!

– Я вам все деньги с получки обязательно верну! Меня начальник сегодня на полдня отпустил, чтобы я дела уладила. Больно ему Павел приглянулся. Спрашивал меня: чем он может ему помочь, а чем тут поможешь в таком деле? Ой, а я даже не знаю, как вас зовут, а собираюсь вам деньги вернуть!

– Зовите меня Никифором Петровичем, а телефон свой я вам оставлю и адвоката вам хорошего найду. Думаю, что он будет получше, чем тот, который вам от государства положен!

– Спасибо, Никифор Петрович, но свой адвокат, – это же, наверное, очень больших денег стоит, а наша семья не такая и богатая, чтобы дорогих адвокатов нанимать?

– Для такого верного человека, как вы, Катерина, – ваш новый адвокат нисколько не будет для вас стоить. Потому что, этот адвокат – мой старый, закадычный друг. Поэтому, я думаю, что он вам обязательно поможет и совсем бесплатно!

– Прямо не знаю, как вас и благодарить, Никифор Петрович!

– Ещё рано благодарить! Вот поможем вашему парню, тогда меня в качестве благодарности на свою свадьбу позовёте! Идёт?

– Конечно! Конечно, Никифор Петрович! Обязательно пригласим и вас, и вашего друга! – радостно улыбнулась Катя, но тут же нахмурилась. – А вот и мой дом, а там, за углом – это проклятое место!

Такси подъехало как раз туда, откуда ещё совсем недавно милиция забирала Павла и труп Сергея. Катя вышла из машины, подошла к раскидистым кустам сирени и беспомощно оглянулась на своего нового знакомого. Дождалась, пока тот захлопнул дверь машины и подошёл к ней и, тогда, тяжело вздохнув, произнесла:

– Вот здесь Павел сидел, когда я милицию по телефону из дому вызвала, а потом к нему подошла.

– А труп где в это время находился?

– Как раз напротив Павла, рядом с кустом сирени.

– Хорошо, что вы так уверенно отвечаете, – произнёс Колокольцев. – А не помните, правая рука: как у убитого лежала?

– Нет, не запомнила, – полным огорчения тоном произнесла Катя. – Я тогда так растерялась. А ещё Павел сказал, что человека убил…

– Но, хотя бы, помните на спине или лицом вниз лежал труп?

– Кажется на спине? Да, точно, на спине он лежал! Ещё левая рука как-то у него странно под себя подвернута была, а правая к кусту была вытянута.

– Ну, вот и молодец, Катерина! – похвалил девушку Колокольцев и заметил. – Человек в стрессовом состоянии многое чего запоминает. Только сам об этом не догадывается! Ему помочь вспомнить нужно и тогда, всё будет хорошо!

Объясняя, таксист осторожно отодвинул в сторону густые ветки сирени. Присел на корточки и заглянул под куст. Там сиротливо отсвечивал на солнце тот самый, злополучный нож-бабочка.

– А вот, кажется, мне удалось найти именно то, что мы с вами искали! – радостно воскликнул Колокольцев и задорно подмигнул растерявшейся Кате. – Мы ещё с вами поборемся за вашего парня! Дайте мне, пожалуйста, ваш носовой платок. Надеюсь, что вы сегодня больше не будете плакать? А то я свой платок бросил в стирку, а новый с собой взять забыл.

– Мой платок не совсем чистый, – слегка покраснела Катя.

– Ерунда, давайте его сюда. Не чистота платка сейчас главное, а отпечатки пальцев, а возможно и следы крови! Ведь ваш парень тоже был в стрессовом состоянии и, вполне возможно, что не заметил у себя небольшое ранение, или царапину. Сейчас любая мелочь для следствия очень важна!

Колокольцев осторожно, через платок двумя пальцами поднял с земли нож. Тщательно завернул его в него и положил себе в карман.

– Вот, Катерина, одна улика у нас уже есть, а теперь едем к моему другу! Будем с ним договариваться!

– А это удобно, вот так, без предупреждения ехать к адвокату, да ещё с такой просьбой! – засомневалась Катя.

– Вот именно, потому что такая важная и неотложная просьба, мы и поедем безо всякого предупреждения и нам обязательно помогут! – уверенно произнёс бывший полковник, галантно открывая двери такси перед неожиданно свалившийся на его голову убитой горем пассажиркой.

 

Глава 9. Гостиница «Россия» и КПЗ

– Это здесь! – довольным тоном произнёс Колокольцев, указывая на входную дверь в квартиру. – Думаю, что Семён Львович пока ещё дома. Обычно он около одиннадцати выводит на прогулку свою собаку, а уж только затем идёт на службу. Собака в его жизни у него на первом месте! Мы с Семёном Львовичем как-то в молодости вместе учились в московском юридическом институте. Потом наши служебные дорожки разошлись, а взаимная приязнь осталась и со временем переросла в дружбу.

Бывший полковник усмехнулся каким-то воспоминаниям и решительно нажал на кнопку звонка, а затем, стал ждать, но проходила минута, затем – другая, а отклика хозяина квартиры всё не было. Лишь за закрытой дверью звонко лаял разбуженный резким звонком пёс. Катя пока осматривала коридор престижного дома и обитые кожей входные двери. Медные, блестящие шильдики указывали на номера квартир. Рядом с кнопкой звонка, в медной рамочке красовалась каллиграфическая подпись: «Крылов С. Л., адвокат». Всё в этом необычном для неё доме было своеобразно и непривычно. Начиная со входной двери с медной ручкой в виде фигурки льва с роскошной гривой и заканчивая свежевыкрашенными стенами с небольшими картинами на стенах и аккуратными дверьми квартир. В её пятиэтажной хрущёвке в подъезде пахло лишь кошками. Иногда этот запах перебивался ароматами жаренной картошки, а на стенах красовались росписи местных «художников-литераторов».

– М-да, видимо всё-таки вы Катя были абсолютно правы в том, что мне нужно было изначально позвонить по телефону Семёну Львовичу, прежде чем ехать к нему в гости. – с досадой произнёс бывший полковник. – Ладно, позвоним моему товарищу на работу!

Катя и Колокольцев вышли из подъезда. Совсем рядом с домом адвоката, который был ровесником эпохи Сталина, красовалась телефонная будка. Таксист достал из кошелька «двушку», т. е. две копейки с гербом СССР на реверсе, и бросил её в монетоприёмник. Набрал номер и стал терпеливо ждать. Шли длинные гудки. Катя стояла рядом с телефонной будкой и через стекло наблюдала за своим новым знакомым. Она с напряжением слушала доносившиеся до неё хриплые звуки гудков вызова и ждала. Для неё каждая минута была сущей пыткой. Когда в адвокатской коллегии, наконец-то, подняли трубку, то ленивый женский голос безапелляционно произнёс:

– Семёна Львовича сегодня не будет! Звоните в понедельник!

Неизвестная барышня уже хотела было положить трубку, но Колокольцев успел остановить её.

– А где он? Сегодня же вроде как не выходной день!

– А кто его спрашивает? – недовольно поинтересовалась коллега адвоката.

– Друг Семёна Львовича!

– Если вы его друг, то должны были знать, что Семён Львович на два дня взял отгулы и сегодня находится на свадьбе у своего товарища или знакомого в гостинице «Россия»!

В трубке что-то щёлкнуло и раздались жёсткие, короткие гудки отбоя. Колокольцев положил трубку.

– Ну, что? Что вам сказали, Никифор Петрович? – нетерпеливо спросила Катя у выходящего из телефонной будки Колокольцева.

– На свадьбе наш адвокат и будет только в понедельник, а сегодня у нас четверг!

– Значит он нам уже не сможет помочь! – горестно вздохнула Катя и опустила голову.

– Как это – «не сможет помочь»?! – возмущённо воскликнул друг адвоката и уверенной походкой направился к стоящей рядом с домом машине такси. – Идёмте, Катя. Сейчас же поедем в гостиницу «Россия» и найдём там моего друга!

Девушка с сомнением взглянула на уверенно идущего к машине таксиста. Набрала полную грудь воздуха, резко выдохнула и постаралась тоже придать своей походке уверенность в себе и, кажется, ей это вполне удалось. Кате подумала, что сама судьба послала ей в помощь Никифора Петровича и теперь у неё обязательно получится вытащить из тюрьмы Павла. Она больше нисколько не сомневалась, что это её Павел и она теперь в ответе за его жизнь.

Машина Колокольцева ловко маневрировала по центру города в плотном потоке московского транспорта и довольно быстро подъехала к гостинице «Россия». На стоянке у главного входа стояла целая вереница различных машин и автобусов, среди которых был и украшенный лентами и шарами белый свадебный лимузин. По всей видимости, машина была из правительственного гаража, ибо простым смертным машины такого класса напрокат для свадьбы не давали. Колокольцев с трудом нашёл свободное место на стоянке. Припарковал машину, осмотрел свой костюм. Длительная работа секретарём советского посольства за рубежом наложила на него свой отпечаток, а от того, даже устроившись на работу таксистом, он продолжал одеваться с иголочки: в дорогой импортный костюм, модный галстук и до блеска начищенные узенькие туфли. Аккуратно взяв под руку Катю, новоиспечённый таксист смело пошёл ко входу гостиницы.

– А нас туда пустят? – запаниковала Катя и посмотрела на стоящего у дверей грозного швейцара.

– Пустят! Ты только не сомневайся и, пожалуйста, улыбайся мне! Постарайся не обращать ни на что и ни на кого внимание. Я всё сделаю сам! Вот увидишь, всё будет просто прекрасно!

Не успели они подойти к гостинице, как мимо них не спешной походкой прошёл молодой парень в потёртом джинсовом костюме и на ломаном английском скороговоркой произнёс:

– Куплю доллары, марки, фунты.

– Работать нужно! – на ломанном русском ответил Колокольцев.

Молодой человек быстро отошёл в сторону и к нему тут же подошёл ещё один в джинсовой куртке.

У разведчика слух был неплохой, и он услышал, как фарцовщик ругнулся матом, а потом бросил своему напарнику:

– Жмот и, скорее всего, иностранный коммунист! Брежнев скоро пол мира сделает коммунистами за наш счёт, а сами с голыми задами ходить будем!

На входе в гостинице дежурил дородного вида мужчина в служебной ливрее, которая смотрелась на нём как попона на цирковой лошади. Опытным глазом он окинул приближавшуюся к ним парочку. И, если седовласый, в годах иностранец в дорогом костюме не вызывал у него ни малейшего сомнения в своей платёжеспособности и принадлежности к иностранцам из капстран, то девушка в недорогом плащике вызывала определённые сомнения. Но, останавливать ли их, чтобы не нарваться на совершенно ненужные ему неприятности по службе? Вот вопрос! Абсолютно не ошибаться и знать: с кого брать побор за вход на запретную для простого советского человека территорию, а с кем необходимо лишь вежливо раскланяться и пропустить, – этот бесценный опыт к таким людям приходит лишь с годами, если, конечно, в своё время над безошибочным определением значимости человека не поработал хороший наставник, но такой наставник тоже хороших денег стоит. А межу тем иностранец весело говорил на беглом английском и многообещающе посматривал на свою молодую спутницу. Проходя мимо швейцара, он даже не повернул в его сторону голову. Девушка в это время весело смеялась. Страж ворот в чудесный мир советского зазеркалья уважительно кивнул и открыл входную дверь, а весёлая парочка проплыла мимо него и скрылась в вестибюле гостиницы. Проходя рядом с людьми в штатском, которые стояли сразу за швейцаром, Колокольцев продолжал достаточно громко на английском рассказывать Кате весёлую историю про свои похождения в канадском ресторане. Он рассказывал, как раз про тот момент, когда ему на колени неожиданно села дама и его полный бокал с вином полетел на пол. Правда, бывший советник посольства не вдавался в подробности и не уточнял, что этот случай с ним произошёл за границей, но этого и не требовалось. Люди в штатском не отреагировали на него. Они безошибочно узнали по речи, проходящего мимо них в безукоризненном костюме западного покроя, иностранца из-за океана, хотя, на это раз они глубоко ошиблись. Их коллег в высшей школе КГБ прекрасно обучали иностранному языку. Знающие преподаватели ставили правильное произношение. Имелась и отличная практика за границей. Так что, служители невидимого фронта заблуждались насчёт респектабельного господина, хотя им это не столь простительно, как рядовому швейцару.

– Ну. вы даёте, Никифор Петрович! – переводя дух, весело произнесла Катя, когда они свернули за угол и людей в штатском не стало видно. – Где вы так прекрасно научились говорить по-английски? Я и половины не поняла из вашего рассказа, но всё равно получилось достаточно весело. Вы прямо иностранец какой-то, а не простой московский таксист! Ой, извините меня, Никифор Петрович, – смущённо закрыла рот ладошкой девушка.

– Таксисты они ведь тоже люди, а как люди – они бывают разные, а, иногда, эти простые таксисты заканчивают высшие учебные заведения, а может и не одно, – заметил мнимый «иностранец» и улыбаясь добавил. – Кстати, скоро Олимпиада и к нам, в Москву прибудет много иностранцев, а поэтому, язык врага надо знать! Кстати, ты снова забыла улыбаться!

Катя посмотрела в лукавые глаза такого необычного, нового знакомого и, совершенно нехотя, но всё равно – улыбнулась. Она заметила, что странного таксиста нисколько не покоробили её непроизвольно вырвавшиеся слова о простых таксистах.

Колокольцев не отпускал девушку от себя. Гостиница «Россия» в семидесятые годы была самой большой гостиницей во всём мире. Более пяти тысяч постояльцев одновременно могли в ней отдыхать, и это – не считая обслуживающего персонала. Кроме того, имелся концертный зал на две с половиной тысячи мест; двухзальный кинотеатр на полторы тысячи мест, не считая множество ресторанов и VIP-залов. Так что, заблудиться в такой огромной гостинице было, что раз плюнуть. Всё так же держа Катю под руку, Колокольцев направился к стойке администратора и на великолепном английском, сославшись на своё вынужденное опоздание, уточнил – где именно сегодня в гостинице празднуют свадьбу. Тот оказался в курсе и отправил весёлую парочку в ресторан на самом последнем этаже. Поднявшись на лифте, они оказалась как раз напротив двери в ресторан. Оттуда раздавался голос Муслима Магомаева. Катя сразу узнала его голос, как и слова знакомой песни: «Ах эта свадьба, свадьба, свадьба в даль летела…». Эти слова знала вся страна. Колокольцев открыл дверь. Музыка и голос певца стали значительно громче. Они вошли в зал. Ещё не видя певца на небольшой сцене в глубине зала, Катя почувствовала, что это поют в живую, а не крутят магнитофонную запись или пластинку. Она удивлённо посмотрела на умудрённого жизнью сопровожатого и неуверенно спросила:

– Это что, настоящий Магомаев поёт?

– Похоже, что так оно и есть! Сам маэстро решил осчастливить своим присутствием и концертом свадьбу молодожёнов!

Катя расширила от удивления глаза. Она никак не думала, что на свадьбу можно пригласить знаменитого артиста, а Колокольцев оглянулся. Он был выше ростом и ему было лучше виден весь зал. К нему в это время уже спешил незнакомый человек. Скорее всего – это был распорядитель ресторана.

– Сюда нельзя! Здесь частное мероприятие! – замахал руками служивый.

– Извините, но мне нужен господин Крылов! – на английском произнёс Колокольцев.

Распорядитель критически оглядел одежду непрошенного визитёра, но не нашёл к чему придраться, да и понял, что перед ним иностранец. Мельком взглянул на Катю, но тут явно советская несмышлёная девчонка, которая по недоразумению или с умыслом связалась с иностранцем. По мужчине было видно, что перед ним настоящий иностранец из капстраны, а с такими иностранцами никто из штата гостиницы по доброй воле в конфликты не вступал. «Ладно, не моего это ума дело. Пусть девкой люди из конторы занимаются. Может она у них уже давно на крючке, а я тут со своими принципами!», – подумал распорядитель ресторана и на не таком чистом, как у Колокольцева английском предложил немного подождать. Имя адвоката Крылова знали все близкие к верхам москвичи. Его услугами пользовались и министры, и артисты, и крупные авторитеты, и даже – диссиденты. Он всюду был своим среди чужих, а в этом уютном ресторане на последнем этаже гостиницы «Россия» любили отдыхать как раз верхи, а поэтому и прислуга ресторана уже знала всех власть-имущих и их свиту в лицо. Вскоре подошёл и адвокат.

– Ба! Да кого это я вижу! – воскликнул Крылов, ещё издали завидев Колокольцева, стоящего у входа в ресторан с весьма симпатичной девушкой. – Сколько лет – сколько зим!

Друзья крепко обнялись. Адвокат оказался совсем невысоким, достаточно упитанным мужчиной, уже в годах и с проседью на висках. Он цепким взором, сквозь стёкла очков в золотой оправе с ног до головы оглядел Катю, а затем хитро улыбнулся и весело спросил:

– Это что же, Никифор, вижу, что после Канады ты решил совершенно сменить свой имидж? Старую жену оставил дома, а сам, так сказать, в приятном обществе такого прелестного создания, как твоя великолепная спутница, решил отдохнуть от ратных дел? Познакомишь?

Колокольцев взглянул на моментально покрасневшую Катю. Та даже отвернулась и хотела уже убежать, но он лишь крепче сжал её руку и не дал ей этого сделать.

– А ты, Семён, как был в молодости пустой балаболкой и бабником, так им и остался, хотя, как адвокат, громкое сумел себе имя каким-то образом заработать! Кстати, я со своей женой уже в разводе и имею полное право ходить в ресторан с кем хочу!

– Ну, ладно, извини, Никифор! Выпил немного лишнего, вот амурные мысли и полезли мне в мою седую голову. Пойдём за мой столик. Там как раз пара свободных мест имеется! Посидим, шампанское даме предложим, а заодно, и мои глубочайшие извинения! – эпатажным тоном произнёс адвокат и забавно раскланялся перед Катей.

Глядя на сконфуженное лицо Семёна Львовича и горестно склонённую седую голову с огромной пролысиной, Катя ещё больше смутилась, но Колокольцев что-то ободряющее шепнул её на ухо. На что девушка удивлённо посмотрела на адвоката и так же церемонно протянула руку для поцелуя. Адвокат рассмеялся и уважительно поцеловал Кате руку.

– Кстати, мою спутницу зовут Катерина Ивановна, – весело улыбаясь, представил девушку Колокольцев.

– Очень рад знакомству! – произнёс Семён Львович и ещё раз покланялся. – Ну что, мир, Катерина Ивановна?

– Зовите меня лучше просто Катерина. Мне так больше нравится! – смущённо улыбаясь ответила спутница Колокольцева.

– Замечательно, Катерина! Ну, а как меня зовут вы уже определённо знаете?

Катя согласно кивнула в ответ и Семён Львович повёл своих гостей в зал. Адвокат семенил впереди них, показывая дорогу и не прекращая при этом извиняться перед Катей. Дошли до отлично сервированного столика, за которым адвокат пока ещё сидел в гордом одиночестве. Видимо, его связи с диссидентами давали о себе знать. Власть имущие пользовались услугами известного адвоката, который за всё время практики не проиграл в суде ещё ни одного дела, но публично афишировать отношения никому не хотелось. Так что адвокат был гостем всех и никого по отдельности. Колокольцев хотел отодвинуть от стола стул и помочь своей спутнице поуютнее устроиться за столом, но Семён Львович вызвался сделать это лично. Усадив Катю, он позвал официанта и попросил его принести бутылку охлаждённого, французского шампанского.

– Не хотите ли свежих омаров, юная прелестница, а то право, мне как-то до сих пор как-то не удобно перед вами? – с видимым покаянием в глазах произнёс адвокат, но тут же обратился к своему другу. – Никифор, никогда просто так ко мне не приходишь! У тебя скорее всего дело и в этом деле замешана твоя спутница или я не прав?

– Ты как всегда прав, Семён! В логике тебе никогда нельзя было отказать. Мы пришли к тебе, чтобы ты помог Кате! У неё, а вернее с её другом случилась беда! – пояснил Колокольцев и тут же поинтересовался. – А, кстати, у кого такая роскошная свадьба? Случайно, не твоя ли?

– Да брось ты эти шутки дурацкие! Ты же знаешь – я проверенный годами женоненавистник! – кисло сморщившись ответил адвокат.

– По тебе и не скажешь, что ты женоненавистник! – улыбнулся бывший полковник, – Видел, как ты глядел масляными глазками на Катю. И имей ввиду, старый ловелас, у Кати уже есть жених и она его очень любит! Так чья это свадьба, ты говоришь?

– Дочери министра рыбной промышленности. Мой старый клиент. Нельзя было не прийти и не поздравить. Кстати, здесь находится и твой бывший начальник – Александр Яковлев, а вместе с ним и член ЦК КПСС – какой-то Михаил Горбачёв со своей супругой. Говорят, он раньше первым секретарём на Ставрополье был. Занял место безвременно умершего Кулакова. Так что, можешь сходить и поздороваться со своим бывшим начальством. А ты сам где сейчас работаешь?

– Таксистом работаю! – нисколько не смущаясь ответил бывший полковник.

– Вот, оно оказывается, как нас жизнь у поворачивается. Весёлая у нас страна! – хмыкнул адвокат. – То секретарём посольства в капстране, то таксистом «бомбишь» на московских улицах. Ты же по первому высшему образованию – юрист! Мог бы по профилю идти!

– Не могу, – грустно произнёс Колокольцев.

– Понимаю-понимаю, видно компетентные органы широкого профиля сильно сузили твой диапазон возможностей!

– Сейчас не обо мне речь, Семён! Ты Кате помоги. Её парня взяли за неумышленное убийство, а хотят ему преднамеренное приписать! Свидетелей и улик у следствия нет. Могут выкатить ему на всю катушку, но мне, всё-таки, кое-что удалось, так сказать, в кустах, на месте происшествия найти. Вот, смотри!

Колокольцев достал из кармана нож-бабочку, завёрнутый в платок, и положил на стол перед адвокатом. Тот осторожно, двумя пальцами потянул за край платка и нож выкатился из него.

– Занятная штучка! – усмехнулся адвокат и с любопытством посмотрел на Катю. – Любимое орудие труда нашего определённого нетрудового контингента.

Девушка совсем забылась, где она находится. Столько всего необычного навалилось на неё разом. Оказывается, её новый знакомый в действительности не обычный таксист, а бывший дипломат. Тогда и не удивительно откуда у него такой хороший английский и галантные манеры. А кроме него, в этом зале находится много важных людей, которых хорошо знает вся страна. Катя слушала звонкий и чистый баритон Магомаева и мечтала о том времени, когда-то им с Павлом тоже удастся посидеть в таком роскошном ресторане, за красивым, хорошо сервированным столом. А в это время знаменитый певец пел песню про море и верность скал. Катя вновь подумала про себя и Павла: «Как сложится наша судьба? Удастся ли ей самой в этой непростой ситуации оказаться прочной как скала и не поддаться соблазнам, а их вокруг так много. Вон, оказывается, как люди наверху живут, а призывают всех жить коммунистическими идеалами!».

– Катя! – чуть ли не на ухо ей громко произнёс Колокольцев. – Ты где это сейчас обитаешь? Семён Львович ждёт от тебя рассказа про твоего Павла. Поподробнее, пожалуйста, расскажи ему обо всём, что ты знаешь. Опиши кого ты в тот неудачный вечер видела и при каких обстоятельствах. Может ты кого-то узнала из нападавших на твоего Павла?

Катерина посмотрела на адвоката и лежащий перед ним на столе нож. Теперь лицо Семёна Львовича было абсолютно серьёзным. Он не торопясь завернул нож обратно в платок и положил себе в карман пиджака.

– Отдам знакомым ребятам в лабораторию. Пусть повнимательнее его изучат, а вы, Катя, расскажите мне всё, что вы помните и, по возможности, очень подробно.

Когда девушка уже заканчивала свой горестный рассказ, мимо столика, за котором они сидели, прошёл посол в Канаде Яковлев с каким-то мужчиной со странной, розовой отметиной на залысине. Эти двое о чём-то оживлённо рассуждали, а Колокольцев не особо хотел разговаривать со своим бывшим начальником, хотя тот и начальником был для него лишь формальным. Яковлев бросил его в Канаде и оставил без должной поддержки во время задержания, но проходивший мимо посол заметил своего бывшего второго секретаря и как ни в чём ни бывало кивнул ему, и даже подошёл к нему. Пришлось прерывать рассказ Кати, а Колокольцеву – представлять всех друг другу. Так Колокольцев познакомился с Горбачёвым. К счастью, Яковлев не стал долго задерживаться у столика адвоката. Он лишь, для чего-то, спросил про телефон у бывшего полковника про его нынешнее место работы. После чего, даже пообещал посодействовать и устроить того в более приличное место. Быстро распрощался и ушёл с Горбачёвым прогуляться по террасе гостиницы. Когда они ушли, Катя продолжила свой горестный рассказ о Павле.

– Я берусь за ваше дело, Катерина! – дослушав девушку, после короткого размышления произнёс адвокат. – Думаю, что через пару-тройку дней у меня будет, что сказать вашему следователю!

– Только через три дня! – тяжело вздохнула девушка.

– Быстро только котята родятся! – улыбнулся Семён Львович и тут же стал подбадривать приунывшую девушку. – Не вешать носа, Катерина Ивановна, мы с вами ещё поборемся за вашего парня! Мне и не такие дела удавалось распутывать и вытаскивать людей из, казалось бы, совершенно безнадёжных ситуаций!

Через три дня, как и все предыдущие, свободное от допросов время Павел проводил в камере предварительного задержания. Вот и сегодня, после очередного прессинга следователя, он сидел на узких нарах и смотрел на маленькое зарешечённое окошко под самым потолком. Воздух в камере был спёртый, кислый, неприятно пахло гнилью и мочой. Великовозрастный сосед по нарам с любопытством разглядывал новенького, но тот как примагниченный не отрывал взгляда от слабого света, падающего в сумрачную камеру из маленького оконца. Под высоким потолком слабо светилась загаженная мухами лампочка.

– Чё, на свободу сильно охота? – усмехнулся чернявый мужик и лениво почесал грудь под рваной майкой. – Тебе это теперь ещё не скоро светит! По «мокрой» статье идёшь, однако. А там таких, как ты не жалеют! Могут тебе и «вышку» дать или, в лучшем случае, «четвертак» запаяют! С них станется!

– Да, не хотел я его убивать. Как-то само собой всё вышло, – безо всяких эмоций произнёс Павел.

Это он в начале посадки переживал, а уже через пару дней нудных допросов и гнилой камеры все чувства у него как-то притупились и появилось лишь холодное равнодушие к своей судьбе. Не хотелось больше ни спорить, ни кричать о своей невиновности, ни вообще, чего-либо кому-то доказывать. Он прекрасно понимал, что без доказательств и свидетелей следователь на него может вешать что угодно. Всё зависело от его чистоплотности и неравнодушия, а со следователем у Павла, как говорится, – не срослось. Тому явно хотелось побыстрее закончить дело об ничтожном убийстве бывшего зека и доложить начальству о его передаче в суд. «Ну, не поделили горячие парни друг с другом молодую девку и один второго убил из ревности. Вот и всё! Что тут ещё думать?».

– Это все так оправдываются, но для суда это не доказательство! Не отмажешься, кореш! Накрутят они тебе по полной для отчёта и хороших премий! – бодренько объяснил сокамерник.

– А чёрт с ними! Пусть лепят, что хотят! – махнул рукой Павел и резко замолк.

Сокамерник понимающе покосился на товарища по несчастью и немного смягчился.

– Когда я свой первый срок мотал, тоже так как ты думал! По началу в депресняк ушёл! Потом плюнул на всё! Молодой был, всё до фени было! А теперь я уже хитрее действую, а от того теперь ментам реже попадаюсь! Учись у меня, пока я жив! – рассмеялся чернявый и вновь почесал грудь. – Хотя тебе уже учёба может не пригодится! Расстреляют тебя! Точняк, расстреляют!

Сокамерник хотел ещё что-то сказать, но в это время в глазке на металлической двери отодвинулась заслонка. Появился глаз охранника. Он не торопясь оглядел всю камеру. Убедился, что всё в наличии и непорядка не имеется. Глазок вновь закрылся и тут же лязгнул замок. Дверь открылась. Охранник, не заходя в камеру громко выкрикнул:

– Задержанный Иванов! Без вещей, на выход!

Павел посмотрел на сокамерника. Тот лишь пожал плечами. Пришлось выходить, хотя сегодня допрос у следователя уже был.

– Лицом к стене, руки за спину! – без эмоций скомандовал охранник – Пошёл! Прямо!

Команды следовали одна за другой, пока не подошли к двери, за которыми каждый день Павла допрашивал следователь.

– Стоять! Лицом к стене! Руки за спину!

Вновь лязгнул замок. Дверь следственной комнаты открылась.

– Проходим! – скомандовал охранник и доложил небольшого роста, упитанному мужчине в цивильном костюме. – Задержанный Иванов доставлен, товарищ адвокат!

– Идите, сержант, а вы, Павел Викторович, проходите и присаживайтесь к столу. Мне нужно будет о многом вас расспросить! Меня зовут Крылов Семён Львович. Теперь я ваш адвокат и вместо положенного вам по закону государственного адвоката буду заниматься вашей защитой. Поверьте, я весьма и весьма заинтересован в снятии с вас всех ложных обвинений!

– Но у меня нет денег на оплату личных адвокатов! – присаживаясь на привинченный к полу стул, смущённо произнёс Павел.

– Не волнуйтесь, ваша Катя теперь и мой друг, а своих друзей я в беде никогда не бросаю! Когда мне приходилось воевать на фронте, в нашей разведке было железное правило: своих в тылу врага не бросать! А сейчас мы с вами как на фронте! Так что, садитесь, Павел, и не торопясь, обстоятельно, с самого начала расскажите мне обо всём, что связано с вашим делом, и, желательно, – как можно поподробнее!

 

Глава 10. Новые знакомые Павла

Из окон кабинета председателя комитета государственной безопасности открывается прекрасный вид площадь и на памятник Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому – основателю всероссийской чрезвычайной комиссии. Памятник в те времена стоял в самом центре одноимённой площади. Вокруг него по кольцу двигалась вереница автомобилей. Люди куда-то спешили по своим делам. Андропов уже долго стоял у окна. Напоследок ещё раз взглянул на памятник своему знаменитому предшественнику, закрыл белые занавески на окне и быстрым шагом вернулся к рабочему столу. С правой стороны на нём стояла небольшая, бронзовая статуэтка Донкихота. Неисправимого аскета, идеалиста и пламенного борца за справедливость, прослывшего в народе борцом с «ветряными мельницами». В некоторой степени характерный двойник единовластного владыки самой могущественной государственной и одновременно надгосударственной структуры Советского Союза.

Андропов аккуратно положил холёные, интеллигентные руки на край стола. Слегка опёрся на него и пристально посмотрел на своего помощника через толстые стёкла тяжёлых, роговых очков. Майор Белов, сидевший в гордом одиночестве за длинным столом совещаний, молчал. Он деликатно ждал реакции начальника на ранее сделанный им доклад.

– Значит, у товарища «Иванова» внезапно появились новые защитники, которые сумели опередить наши действия, которые мы ранее предприняли для его освобождения?

– Да, Юрий Владимирович, так оно и есть. Я планировал через нашего осведомителя по линии МВД свести дело с убийством к достаточной самообороне и таким образом ограничиться условным наказанием товарища «Иванова», с последующим снятием с него соответствующей статьи. Но, произошли некоторые, непредвиденные нашим планом события. Товарищ «Иванов» похоже, что серьёзно влюбился, а его пассия и коллега по институту прикладной математики, Екатерина Надеждина, через своего нового знакомого Колокольцева Никифора Петровича, бывшего сотрудника первого главного управления КГБ, вышла на контакт со скандально известным в нашей стране адвокатом Крыловым Семёном Львовичем. Этот адвокат сейчас вплотную занялся уголовным делом товарища «Иванова» и у него есть все шансы снять с него подозрение в преднамеренном убийстве. Кроме того, Колокольцеву удалось обнаружить нож, который ранее принадлежал гражданину Фоменко. На нём криминалистами найдены следы крови и теперь под давлением адвоката проводятся необходимые следственные действия для идентификации её принадлежности.

– А тебе не кажется, Антон Константинович, что уж больно как-то гладко люди из ЦРУ, через ранее завербованного ими сотрудника комитета выходят на нашего товарища «Иванова», а вместе с ним и на институт, в котором в настоящее время занимаются разработкой сверхсекретной системы «Периметр»? Не является ли это случайное убийство – заранее спланированной акцией американцев?

– Вряд ли, Юрий Владимирович, американцем бы не удалось так тонко спланировать выход их агентов на товарища «Иванова», но, что интересно, в адрес Колокольцева Мюнхенским радиоцентром ЦРУ начались передачи нового сообщения. Причём, это произошло почти сразу после ареста товарища «Иванова». Наши специалисты незамедлительно приступили к расшифровке текста радиограммы, но пока результатов никаких нет.

– А что, разве шифровальные блокноты, которые мы изъяли на Троекуровом кладбище, не позволяют нашим специалистам расшифровать сообщение Мюнхенского радиоцентра?

– Похоже, что американцы что-то заподозрили и сменили шифр, – извиняющимся тоном произнёс помощник Андропова.

– Вот как! Получается, что гражданин Колокольцев располагает целым набором шифровальных блокнотов и тем самым всё же сумел наших контрразведчиков обвести вокруг пальца! А «наружка» не сумела уследить за действиями бывшего разведчика, когда он получил новые шифровальные документы! Просто – замечательно!

– Выходит, что так, Юрий Владимирович. Это действительно просчёт группы второго главного управления, которая работала по делу Колокольцева. Но теперь повторно задерживать бывшего полковника нам уже не резон. Мы можем сорвать операцию «Кордон» и тем самым косвенно выдать наши работы по изделию «Периметр».

– М-да! – произнёс Андропов и недобро прищурил глаза. – Не трогайте, пока, Колокольцева, но максимально усильте за ним наблюдение. Как можно быстрее получите санкцию прокурора и установите всю необходимую аппаратуру в его квартире!

– Слушаюсь, Юрий Владимирович! После того, как товарищ «Иванов» будет выпущен на свободу, я лично проведу с ним соответствующую разъяснительную работу на предмет сохранения известной ему информации в строжайшей тайне. С тем, чтобы Колокольцеву передавалась строго дозированная информация, причём, исключительно согласно легенде операции «Кордон»! Одновременно люди из второго управления и наружного наблюдения, в паре с оперативно-техническим отделом, продолжат в усиленном режиме контролировать все шаги своего нового подопечного – гражданина Колокольцева. Мы совместными усилиями постараемся больше не допустить сомнительных контактов наших подопечных с тем, чтобы предотвратить возможность утечки достоверной информации по изделию «Периметр»!

– «Постараемся больше не допустить!», – недовольно проворчал председатель комитета и не торопясь встал с кресла. – Нет такого слова для контрразведчика – «постараемся»! Кровь из носу, но поставленная перед подразделениями задача должна быть выполнена в срок и в полном объёме!

Юрий Владимирович с минуту молча прохаживался по кабинету. Время от времени пальцами рук растирал виски. Видимо плохой сон сказывался на самочувствии председателя комитета. Наконец, он резко остановился напротив сидящего за столом помощника и с сомнение в голосе спросил:

– А ты точно уверен, Антон Константинович, что люди из нашего наружного наблюдения и второе управление больше не допустят несанкционированных контактов бывшего полковника разведки с агентами ЦРУ? Я вчера ещё раз внимательно просмотрел личное дело Колокольцева и не уверен, что наше наружное наблюдение сможет с должным качеством его постоянно контролировать. Этот человек имеет двадцатилетний опыт работы в разведке за границей и его очень хорошо учили уходить из-под наблюдения. Ты понимаешь, что под угрозой провала находится особо засекреченный проект государственного значения, от которого зависит будущее безопасности всей нашей страны?! Кстати, с кем у Колокольцева были контакты, которые могут вызывать наше подозрение?

– Буквально на днях он встретился с нашим послом в Канаде Яковлевым и членом центрального комитета Горбачёвым.

– Полагаешь, что теперь, при необходимости, Колокольцев через Яковлева сможет дублировать передачу собранных сведений своим новым хозяевам?

– Он может передать с ним то, что в настоящее время работает под нашим контролем.

– Думаешь, что они об этом и так не догадываются. Может второго тайника и не было, и они сменили шифр своих радиограмм для Колокольцева, после того как узнали, что тому не удалось вывернуться и мы плотно поработали с ним. Так сказать, для отвода глаз? Что-то темнят ЦРушники в этом деле! Ты мне лучше вот что скажи: насколько ты всё-таки уверен, что высылка наших разведчиков из Канады прошла не без помощи нашего посла в Канаде Яковлева?

– Стопроцентной уверенности по Яковлеву у меня пока ещё нет, но на девяносто восемь процентов могу утверждать, что дело обстоит именно так, как вы говорите, а потому, выход Колокольцева на Горбачёва, как возможного будущего лидера нашего государства, не может быть случайным! Для меня представляется весьма сомнительной стажировка Яковлева в Соединённых Штатах, которую он в своё время там проходил. Не исключаю возможности его вербовки американской разведкой именно в период стажировки, а сейчас ему приказали начать подготовительные работы к захвату власти. Таким образом, в настоящее время вырисовывается тандем: Яковлев-Колокольцев в пользу Горбачёва, и тут бывший полковник разведки преднамеренно, или по воле случая, но оказывается в самом центре особо важных информационных потоков и секретов нашего государства, причём самого высочайшего уровня.

– Если ты прав, Антон Константинович, то дела обстоят ещё хуже, чем мы предполагали. Яковлев пользуется особым расположением Суслова, а у того имеется большое влияние на нашего Леонида Ильича. Соответственно и Горбачёв через Яковлева автоматически попадает под высокое покровительство, а тут уже вырисовываются самые непредсказуемые последствия от таких политических союзов. Правда, у Горбачёва есть три слабости: излишнее самолюбие, любовь к деньгам и слишком большое влияние его жены на принятие решений. Американцы могут использовать любую из его слабостей, или их убойную комбинацию. Ещё в бытность Горбачёва секретарём на ставропольщине его в народе прозвали «Миша-конвертик». Ты, Антон Константинович, прекрасно понимаешь – за что наш народ даёт такие клички своим руководителям. Эта болезнь, к великому нашему сожалению и стыду, страдают многие управленцы страны. Партийный билет стал этаким рутинным элементом жизни людей, прикрываясь которым можно пробраться на самый верх иерархии государственного управления и получить соответствующие блага. Оттого наш комитет теперь для многих людей и в центральном аппарате, и в министерствах словно красная тряпка для быка. Комитет просто ненавистен для таких людей, а нам надо работать так, чтобы суметь провести наш государственный корабль без повреждений через разрушительные ледяные заторы, создаваемые нашими внутренними и внешними врагами! Главная беда состоит в том, что мы до конца так ещё и не осознали – какую именно страну мы построили! Вот так-то, Антон Константинович! В таких условиях нам с тобой предстоит сейчас работать!

– Может и наивный вопрос, Юрий Владимирович, но зачем таких людей с подмоченной репутацией продвигают наверх? Ведь партия нам велит опираться на принципы порядочности и честности?

– Если бы всё было так просто, то у нас уже давно был бы коммунизм, Антон Константинович! Такими людьми, как Горбачёв легче управлять. Человек без тёмного пятнышка в своей биографии практически неуправляем из вне. Его действия не предсказуемы, а значит и опасны. Ты думаешь куда уходит львиная часть денег, которые так старательно прикарманивают наши местные князьки различных рангов?

Майор глубоко вздохнул и многозначительно посмотрел на потолок.

– Вот то-то и оно, и нам предстоит с тобой начать с этим паскудным явлением непримиримую и весьма опасную борьбу! – заключил председатель комитета и пристально посмотрел на своего помощника.

– Тогда, Юрий Владимирович, мы просто обязаны оставить процесс освобождения товарища «Иванова» нашим новым «добровольным помощникам», а мы сами пока останемся в тени и будем следить, чтобы операция «Кордон» протекала в выгодном для нас русле. Таким образом, мы не будем лишний раз светиться перед американцами рядом с Колокольцевым, а через товарища «Иванова» сможем поставлять его новым хозяевам всю необходимую нам дезинформацию по поводу интересующего их объекта «Периметр».

– Это хорошо, Антон Константинович! Я одобряю ваше предложение, но и не забывайте, что одна из наших главных целей на данный момент остаётся выход на доверительном уровне на академика Глушкова! Постарайтесь уладить дело товарища «Иванова» со случайно возникшей судимостью так, чтобы она никоим образом не помешала его работе по прежнему профилю в институте. Нам нужно, чтобы знаменитый академик как можно скорее помог нам приступить к созданию автоматизированной системы управления народным хозяйством СССР, а ключом к сердцу академика, на данный момент, может быть только его собственный внук! Два родных человека должны на генном уровне потянуться друг к другу, а тем более у них есть много общего и в духовном плане! Наша главная цель – это как можно скорее остановить тотальное разворовывание страны и одновременно прекратить практику планирования развитие её экономики на арифмометрах! Многие у нас боятся такого резкого перехода к современному способу управления народным хозяйством, но время не оставляет для нас другого выбора! Каждый наступивший новый день подвигает нас всё ближе и ближе к моменту, когда мелкие экономические проблемы жёстко сплетутся в единый клубок. Пока имеющиеся в стране проблемы ещё не так заметны, но, тем не менее, они имеют тенденцию к накоплению, а если мы допустим, что к власти в нашей стране придут люди, проталкиваемые американской разведкой, тогда сверхсекретная программа «Периметр» для нашей страны останется лишь в пустую потраченным временем! СССР, как государство просто рухнет под консолидированными ударами наших внешних и внутренних противников! Государственных секретов, которые мы сейчас так тщательно с вами охраняем, для американцев просто не останется! Всё и вся будет распродано новыми властями мгновенно, словно чёртик из табакерки появившимися нуворишами, а где – и просто, по глупости и наивности, будет отдано за бесценок, лишь бы поскорее уничтожить ненавистный СССР!

– Я всё прекрасно понимаю, Юрий Владимирович, а потому приложу все силы, чтобы выполнить поставленную передо мной задачу! – поднявшись со стула, бодро отрапортовал майор Белов.

– Не надо вскакивать и изображать из себя ретивого служаку, Антон Константинович! – поморщился председатель комитета. – Мне нужен результат, а не только видимость работы! Это там наверху, рядом с товарищем Брежневым, в чести красивые рапорты о ещё не проделанной работе. Мне этого совершенно не нужно! В самое ближайшее время жду от вас подробнейшего отчёта, Антон Константинович!

Майор Белов через своих осведомителей в МВД всё-таки, на свой страх и риск, ускорил решение дела Павла. Он не захотел полностью пускать всё на самотёк, прекрасно понимая бюрократическую сущность пенитенциарной системы страны. Её медлительность и закостенелость потребует слишком много времени, чтобы легальным путём добиться освобождения Павла, а время действительно поджимало. Таким образом, общими усилиями адвоката и комитета довольно скоро наш герой оказался на свободе.

За забором с колючей проволокой его уже ждали на адвокатской «Волге» вишнёвого цвета Колокольцев с Катей. За рулём автомобиля, в дорогом импортном костюме сидел виновник сегодняшнего события – Семён Львович Крылов. Его лицо сияло от удовольствия так, будто бы его самого сегодня выпустили из тюрьмы. Катя, завидев похудевшего на тюремной баланде Павла, тут же распахнула дверь автомобиля и стремглав бросилась к нему навстречу. Из машины не торопясь вышли Колокольцев с другом, давая своей новой знакомой в полной мере насладится моментом встречи после длительной разлуки. Катя же буквально повисла на шее Павла и стала его отчаянно целовать в щёки. Парень был так ошарашен горячей встречей, что не знал, как ему поступить, а тут на них ещё смотрит адвокат с каким-то незнакомым человеком. Павел осторожно поцеловал Катю в щёку и плавно опустил на землю. Девушка радостно улыбалась ему, но заметив, что её парень смотрит поверх её головы и отчего-то смущается, оглянулась. Затем, взяла его за руку и повела к своим новым знакомым.

– Знакомься, Павел! Это Колокольцев, Никифор Петрович. Дипломат и очень неравнодушный, просто замечательный человек! Я как раз хотела ехать к следователю, чтобы переписать ему своё заявление. Оно, вдруг почему-то, оказалось неверно заполненным! Но тут мимо меня на своём такси ехал Никифор Петрович и остановил машину. Не знаю почему, но я поделилась с ним своим горем и оказалось, что не зря! Через Никифора Петровича мне и удалось познакомится с нашим новым другом – самым лучшим в нашей стране адвокатом, Семёном Львовичем Крыловым.

Адвокат учтиво и одновременно смешно поклонился Кате и Павлу, после чего поблагодарил её за комплимент.

– Бывший дипломат, Катерина Ивановна, а сейчас всего лишь простой, московский таксист! – уточнил высокий, хорошо ухоженный мужчина, в дорогой одежде и радушно улыбнулся.

Он протянул Павлу открытую, широкую ладонь, а девушка смущённо улыбнулась, а затем, задорным голосом поправила:

– Бывших дипломатов, по-моему, не бывает, Никифор Петрович! Хоть они, может быть, по воле судьбы и становятся простыми таксистами, но манера поведения у них всё равно остаётся какая-то особенная и совершенно не таксистская!

– А у вас, Павел, весьма наблюдательная девушка! – произнёс бывший полковник и крепко пожал руку Павлу.

После чего обменялся доверительными улыбками с Катей, и та продолжила:

– И кроме того, Никифор Петрович нашёл нож этого бандита Фоменко, а самый лучший в нашей стране адвокат – Семён Львович Крылов, с которым ты уже хорошо знаком, отдал эту ценную улику в криминалистическую лабораторию и там нашли на нём следы твоей, Павел, крови!

Вновь обретший свободу лишь посмотрел на узкий шрам на запястье, оставшийся ему на память. Тогда в пылу драки он и не заметил незначительного ранения. А известный на всю страну и даже за рубежом адвокат, лишь скромно улыбнулся и раскланялся, а затем, многозначительно оглянувшись по сторонам, негромко, полушёпотом произнёс:

– Я для верности кому надо уже намекнул, что, если наши власти не хотят крупного скандала с привлечением зарубежных средств массовой информации – таких, например, как: «Радио Свобода», «Би-Би-Си» или «Немецкая Волна», то лучше уж уладить это весьма сомнительное дело полюбовно, к взаимному удовольствию! И что вы думаете, наша власть таки испугалась, что пошла на попятную. Помяните моё слово: если я не прав, то я вовсе никакой и не адвокат, а так – всего лишь пустое место! Но, тем не менее, я больше чем уверен, что даже самого судебного заседания уже не будет! Будьте покойны, но наши власти состава преступления в вашем деле, Павел, не найдут или – не захотят найти, и всё спишут на драматическое стечение самых различных случайных обстоятельств! У вас даже судимости не будет, молодой человек, и это нелепое дело – совершенно, ни коим образом не повредит вашей работе в институте, в котором вы вместе с такой прелестной девушкой, как Катя, делаете такую важную для страны работу! Ваша биография останется чиста, прямо аки слеза младенца!

– Огромное вам спасибо, Семён Львович! – радостно воскликнула Катя и снова обняла Павла, который стоял рядом с ней с каким-то растерянным видом.

– А где это вы, Павел, работаете, что так важно для всей нашей страны? – внезапно, с лукавыми искорками в глазах поинтересовался Колокольцев.

– А мы вместе с Павлом в одном секретном институте работаем! – весело ответила Катя. – Мы решаем очень важные для нашей страны задачи, но о них ещё долго никто не узнает!

– Очень жаль, что никто и ничего при вашей жизни не узнает о том трудовом героизме, которое вы совершаете на благо нашей Родины? – усмехнулся бывший полковник. – И об этом сейчас, конечно, абсолютный молчок и рот на замок!

– Мы с Павлом давали подписку, что никому не разгласим темы наших исследований и разработок! – слегка смутилась Катя.

Щёки её сделались пунцовыми/ Ей стало стыдно, ибо она поняла, что на радостях умудрилась наболтать немного лишнего.

– Ну, нет – так нет! И не подумайте, что я у вас, Катерина, сейчас пытался выведать страшную военную тайну! – весело ответил Колокольцев, пытаясь свести неожиданно возникшее напряжение к шутке. – Да и не смущайтесь вы так, а лучше забудем об этом маленьком недоразумении! Давайте, все вместе отпразднуем сегодня освобождение вашего Павла! Какие будут предложения на сей счёт?

– Лично я «за»! – вновь воспрянула духом Катя и подтолкнула плечом упорно молчавшего Павла. – Кстати, меня наш руководитель отпустил на вторую половину дня в связи с твоим освобождением и просил передать от всего нашего коллектива и его лично большой привет и то, что в понедельник он ждёт тебя в институте!

– А что я? – скромно пожал плечами бывший подследственный. – Если вы все за, то и я не против, если, конечно, это не будет слишком дорого!

– Вот и прекрасно! – оживился маленький, пухленький Семён Львович. – Предлагаю отметить это важное событие в том самом ресторане гостиницы «Россия», с которого и началось ваше освобождение, Павел!

– Опять «Россия», – невольно поморщился Колокольцев, вспоминая встречу с Яковлевым, который назначил ему на завтра свидание на теннисном корте. – Может где ещё можно неплохо отметить это бесспорно важное событие.

– Ну, тогда в «Арагви»! И, чур, я всё оплачиваю! – не унимался пухленький любитель шикарного и вкусного времяпрепровождения.

Других предложений больше не поступило и на том все и сошлись. Когда Павел уже садился в «Волгу», он непроизвольно оглянулся и ему показалось, что на автобусной остановке стоял с детства хорошо знакомый ему человек. «Глупости, разве может мой отец быть сейчас здесь?», – подумал путешественник во времени и сел на заднее сиденье машины. Дверь захлопнулась, и Павел ещё раз оглянулся, чтобы посмотреть на автобусную остановку через заднее стекло, но на ней уже никого не было.

– Ты чего там увидел? – глядя на внезапно изменившееся лицо парня, удивлённо спросила Катя и тоже посмотрела на пустую автобусную остановку.

– Да нет, ничего! Видимо, мне только показалось! – тяжело вздохнул Павел и первый раз после длительной разлуки улыбнулся Кате.

Когда все уселись в салоне адвокатской «Волги», её владелец обернулся к притихшим на заднем сиденье Кате и Павлу. Хитро посмотрел на беспечно улыбающегося парня и задумчиво изрёк:

– А вы, молодой человек, оказывается в нашей стране не менее популярны, чем я! Когда я вчера по делав вашего освобождения из мест, не столь отдалённых, был у нашего главного прокурора страны, то он мне показал одно интереснейшее письмецо, подписанное целой группой весьма уважаемых в Союзе и за рубежом людей. Там было много академиков, профессоров, а первой фамилией в этом списке оказался главный кибернетик Советского Союза, тот самый учёный, которого знает весь мир и к мнению которого прислушивается даже в ООН – это академик Глушков! Очень такое внушительное, скажу я вам, по своему содержанию письмо, и в нём указывается, что без вас, Павел, нашей науке будет очень сложно выполнять поставленную перед ней нашей партией и правительством очень важную задачу, и это может негативно отразиться не только на нашей науке в целом, но и на обороноспособности всей нашей великой страны! Вы, Павел, случайно, не являетесь родственником академика Глушкова? Как-то мне доводилось разговаривать с Виктором Михайловичем. Так вот, чем-то вы мне его очень сильно напоминаете, молодой человек, а на лица у меня память весьма цепкая!

– Паша, Виктор Михайлович действительно очень много о тебе расспрашивал, буквально каждый день! – удивлённо глядя на Павла, будто бы только сейчас она впервые его увидела, медленно произнесла Катя, но тут же ойкнула, замолкла и вновь покраснела.

Она вспомнила, что один человек из отдела кадров категорически запрещал ей упоминать про академика Глушкова и вообще как-то его имя связывать с институтов, в котором она работает. Но в салоне «Волги» было немного сумрачно, и девушка надеялась, что её покрасневшее от смущения лицо кроме Павла никто не заметит. Хотя, и обратила внимание, что Колокольцев после того как она упомянула имя-отчество академика Глушкова тоже обернулся и как-то по-особому на неё посмотрел. Павел от такого пристального внимания к своей личности со стороны множества людей тоже смутился и слегка покраснел. Так они и сидели оба смущённые, со слегка покрасневшими лицами.

– Всё ясно! Не буду больше вас смущать, молодые люди! – хмыкнул адвокат, отвернулся от них и повернул ключ в замке зажигания.

Двигатель новенького автомобиля равномерно заурчал, и машина вскоре помчалась по московским улицам. Семён Львович ловко лавировал в потоке железных «коней» на оживлённых улицах огромной столицы огромной страны и вскоре они уже подъехали на Тверскую, к ухоженному зданию ресторана «Арагви». Главный распорядитель сам лично встречал знаменитого адвоката.

– Гляжу вы сегодня не одни, Семён Львович, – вкрадчиво, с явно выказанной учтивостью тоном диктора всесоюзного радио произнёс распорядитель и указал на уютный столик недалеко от сцены. – Сейчас у наших артистов небольшой перерыв, но, если вы задержитесь у нас, то вы, Семён Львович, и ваши гости получите истинное наслаждение от выступления весьма уважаемого в нашей стране артиста! Вам подать как обычно или сегодня вы желаете чего-нибудь особенное?

– Мне как обычно, Аркадий Венедиктович, ну а моим гостям я рекомендую ваше фирменное блюдо и то самое вино, что вы мне предлагали в прошлый раз! Пусть для моих гостей это будет сюрпризом! – весело ответил адвокат, привычно пристраиваясь за столом, застланным белоснежной скатертью.

Распорядитель с важным видом откланялся и ушёл отдавать указания насчёт новых посетителей ресторана. Зал был наполовину пуст, хотя, как заметила Катя, грозный швейцар, который стоял на входе, старательно отказывал случайным прохожим. В дальнем углу сидела большая, шумная компания кавказцев. Она случайно встретилась глазами с одним из них. Лицо южанина тут же расплылось в улыбке, и молодой парень в дорогом костюме подмигнул ей и демонстративно пригладил чёрные, топорщащиеся усы. Катя тут же отвела взгляд и стала смотреть на Павла. Тот изучал меню, искал что-нибудь подешевле.

– Нечего вам изучать эти писюльки, Павел. Они для рядовых посетителей, а я сегодня вас всех угощаю фирменными блюдами кавказкой кухни этого замечательного ресторана! Лучше поухаживайте, Павел, за своей девушкой. Вон, нам уже несут наши блюда! Здесь просто удивительная кухня и отлично вышколенный персонал! В тридцатые годы в этом зале регулярно выступал сам Лемешев. Высоцкий со своей женой-француженкой любит тут отобедать. Наши космонавты, знаменитые лётчики-полярники, многие высокие зарубежные гости с удовольствием посещали и посещают этот ресторан! Да вообще, кого в этих залах только не было! – начал объяснять Семён Львович, но в это время к нему подошёл распорядитель и преподнёс бутылку дорогого французского коньяка.

Адвокат удивлённо осмотрел пузатую бутылку из тёмного стекла и вопросительно поднял глаза на стоящего рядом распорядителя. Тот обернулся и взглядом указал на три сдвинутых вместе столика неподалёку от них, за которым сидело человек пятнадцать. Все очень хорошо одетые, при галстуках. Сидящий во главе стола седовласый мужчина смотрел на адвоката и держал в руке наполненный до краёв бокал.

– Это, во-он с того столика просили вам передать, с самым глубоким уважением, – тихо произнёс распорядитель.

Семён Львович посмотрел в указанном направлении. Узнал человека во главе стола, приложил правую руку к сердцу и учтиво, слегка склонил голову, а седовласый мужчина с полным бокалом в руке, слегка приподнял его и залпом выпил за здоровье адвоката.

Блюда грузинской кухни действительно оказались очень ароматными и вкусными. Приправленные множеством специй, они были достаточно острыми, но не раздражали и хотелось отведывать их вновь и вновь. А под лёгкое грузинское вино мясные блюда буквально сами таяли во рту. Внезапно зазвучала знакомое всем «Чито грито» из совсем недавно вышедшего на экраны страны фильма «Мимино». Катя обернулась, ахнула в полголоса и замерла. На сцене пел сам Вахтанг Кикабидзе. Девушка заслушалась и не заметила, как к ней подошёл тот самый усатый кавказец и, совершенно не обращая внимания на сидящих за столом мужчин, вкрадчиво, с расплывшейся на лице слащавой улыбкой произнёс:

– Дэвушка, можно тэбя пригласить на танэц!

Павел недоумённо посмотрел на нагловатого джигита, и плавно, с намёком приподнялся из-за стола. Он был достаточно высокого роста и буквально нависал над низкорослым дитём гор. Но тот совершенно не обращал никакого внимания на грозно смотревшего на него русоволосого парня.

– Павел, а вот этого вам сейчас совершенно не нужно девать! – заволновался адвокат.

Грузин, же продолжал горящим взором оглядывать стройную фигуру Кати и цокать языком.

– Вай какой красивый дэвушка! В жизни такой никогда не видел красоты!

Катя вжалась в кресло и не знала, что ей делать. Вроде, она и не давала никакого повода для знакомства.

– Дэвушка! Музыка очень хороший! Артист хороший! Идём, потанцуем! Ты мне сильно нравишься!

– Слушайте, джигит, девушка не желает с вами танцевать! – прервал красноречие горячего кавказца Павел.

Тот только удивлённо посмотрел на него, небрежно взмахнул правой рукой и раздражённо произнёс.

– Слюшай, я нэ с тобой танцевать хочу и не тебя спрашиваю, а дэвушку! Нэ мешай мне, да!

– А то, что я её парень, – это вас совершенно не интересует? Из приличия вы могли бы сначала у меня спросить разрешения на то, чтобы пригласить мою девушку! – глядя в спину наглого кавказца, начинал заводиться Павел.

– Да хто ти такой есть, чтобы я у тебя ещё и разрешения спрашивал?! Ты знаешь – кто мой папа?

Молодой кавказец развернулся лицом к Павлу и так посмотрел на него, будто не Павел, а он был, по крайней мере, на голову выше его.

– Ти вообще сиди и молчи, когда тэбя не спрашивают, если не хочешь, чтобы тебе больно не было!

– Павел! – попытался ещё раз успокоить своего подопечного Семён Львович, но куда там.

Кавказец уже схватил соперника за грудки, стал трясти его и сбивчиво, коверкая слова, ругаться то на русском, то на грузинском. Павел его отпихнул от себя, но южная горячая кровь джигита не дала тому успокоится. Кавказец отпустил Павла и замахнулся на него кулаком, но внезапно, до этого мирно сидевший за столом Колокольцев, перехватил занесённую руку разгорячённого дитя гор. Резко вывернул её и тому пришлось уткнутся лицом в тарелку с горячим шашлыком из баранины. Кавказец постарался вывернуться из тарелки с горячим мясом. Луковые кольца вместе с приправой прилипли на его лице, и кавказец что-то диким голосом закричал на своём языке, ухватился руками за скатерть и сдёрнул её со стола. В добавок к крику раздался звон, бьющейся посуды. Разгорячённый джигит, продолжая ругаться, стал прямо скатертью стирать со своего лица прилипшую приправу. И тут же от столика южан на помощь к опозоренному земляку кинулись молодые, горячие кавказцы. Катя вместе с адвокатом вскочили из-за стола. Девушка испуганно оглядывалась по сторонам. Адвокат же напротив, спокойно, как опытный посетитель ресторанов, со знанием дела оценивал потенциал южан. Он, недобро прищурив глаза, смотрел на приближающихся кавказцев. Колокольцев не захотел оставлять в своём тылу боеспособного противника и коротким ударом по шее отключил ретивого любовника. Теперь они вместе с Павлом и с адвокатом, плечом к плечу поджидали летящих на них десяток обиженных джигитов, но в это время из-за стола, откуда адвокату пришёл подарок, поднялся десяток крепких парней в ладных костюмах и галстуках. Они привычно, с хрустом, на ходу разминали здоровенные кулаки. Намечалась красивая драка с известной долей кровопускания. Крепкие ребята встали стеной и перегородили дорогу молодым кавказцам. Те, оценив внезапно возникшее изменение диспозиции, поняли, что теперь перевес не на их стороне и резко остановились. Кавказцы удивлённо смотрели на плотную стену здоровых мужиков, многозначительно почёсывающих костяшки кулаков и не понимали от чего те вдруг решили вмешаться. Они вообще не привыкли, когда им кто-то мешает. Кавказцы оглянулись. В это время из-за их стола поднялся, оставшийся там в одиночестве седовласый мужчина в дорогом, чёрном костюме с кокетливо торчащим платочком в верхнем кармане. Он вышел вперёд и примирительно подняв вверх руки, произнёс:

– Прошу вас, нэ надо драки! Наш молодой товарищ погорячился и немного неправильно себя повёл. Мы всё сейчас оплатим!

Из-за дружественного адвокату стола тоже поднялся седовласый мужчина в не менее дорогом костюме. Он медленно подошёл к кавказцу и что-то шепнул тому на ухо. После чего кавказец уважительно слегка поклонился Семёну Львовичу, оценивающе оглядел Катю, а затем бросил злобный взгляд на Колокольцева и Павла.

– А с вами ми ещё потом поговорим! – резко произнёс седой кавказец.

Вытащил из внутреннего кармана пиджака пачку нераспечатанных «двадцатипяток». Демонстративно подержал пачку денег в руке, ещё раз недобро взглянул на Колокольцева и Павла, а затем, резко бросил деньги на пол. Кивнул головой на лежащего на полу без сознания инициатора потасовки. К нему тут же подбежали пара здоровых кавказцев. Подхватили своего земляка под руки и поволокли к выходу из ресторана, из которого уже не торопясь и не оглядываясь выходил глава кавказского клана.

– Славно мы сегодня погуляли! – хмыкнул Семён Львович и жалостливо посмотрел на лежавшую на полу разбитую бутылку французского коньяка.

– Бывает! – как ни в чём не бывало пожал плечами Колокольцев.

Посмотрел на притихшую Катю, которую за плечи обнимал Павел, и грустным голосом произнёс:

– Не обращайте, Катерина, внимание на этих диких детей гор…

Вдруг его прервал хорошо знакомый голос с явным грузинским акцентом.

– Если какая-то группа недостойных называют себя джигитами и портят праздник уважаемым людям, то это ещё не значит, что абсолютно все кавказцы наглые пошлецы и проходимцы!

Катя обернулась и увидела перед собой улыбающегося Вахтанга Кикабидзе с огромным букетом алых роз. Откуда тому за такое короткое время удалось достать такие шикарные розы неизвестно, но девушке было очень приятно получить букет цветов от знаменитого артиста.

– Прошу вашего прощения, несравненная красавица, за отвратительное поведение этих – недостойных вашего внимания людей! Ваша красота просто свела их с ума, а кавказцы – истинные ценители женской красоты! Простите их великодушно! Всему виной лишь ваша неотразимость, прекрасная незнакомка! – с достоинством произнёс Вахтанг и галантно поцеловал Кате руку.

– Меня зовут Катя, то есть Екатерина, – в который раз уже краснея за сегодняшний день робко представилась девушка.

– Вот и замечательно, Екатерина, а меня вы, наверное, уже знаете, как зовут? – хитро улыбаясь произнёс Кикабидзе, на что девушка лишь скромно кивнула в ответ и представила своих друзей.

– Вот и хорошо, что мы с вами познакомились! Сейчас я скажу своему другу, директору ресторана, и всё будет моментально исправлено, причём, в самом лучшем виде! Вы сможете продолжить свой праздник, а я спою для вас самые лучшие грузинские песни!

Не прошло и получаса, как новый столик для адвоката и его гостей был готов, а на нём вновь красовалась бутылка дорогого французского коньяка. Теперь уже Семён Львович поднимал бокал в честь столика с крепкими ребятами, а перед седовласым главой соседнего стола стояла пара бутылок лучшего грузинского вина от адвоката.

Праздник продолжался. Павел и Катя медленно танцевали и неотрывно глядели в глаза друг другу, а на сцене красиво и задушевно пел Вахтанг Кикабидзе и смотрел на весело кружащуюся молодую пару. Они уже напрочь забыли глупое происшествие и были счастливы. Они ничего вокруг себя не замечали. Весь мир для них сузился только до них двоих.

Уже поздним вечером они с радостными лицами сели в адвокатскую «Волгу» на заднее сиденье и не потрудились обернуться, когда отъехали от ресторана. За их машиной следом выехали ещё два автомобиля: блестящая хромированным металлом чёрная «Волга» с тонированными стёклами и неприметный, серенький жигулёнок.

 

Глава 11. Кавказская пленница

Катя, наверное, первый раз в своей жизни сказала своим родителям неправду. Она ещё из ресторана позвонила им и озабоченным голосом сообщила, что сегодня вечером задержится у подружки по институту. Может даже придётся у неё заночевать. Она объяснила родителям, что им обеим в институте поручили очень важный проект и его необходимо, кровь из носу, но закончить до октябрьских праздников. В те годы многое чего обязывались сдать, освоить, внедрить или закончить именно к годовщинам и праздникам: майским, октябрьским, дню рождения главного идеолога и основателя коммунистической партии – Владимира Ильича Ленина, годовщине комсомола, или, на крайний случай, к годовщине всесоюзной пионерской организации. До октябрьских праздников оставалось не так и много времени, а поэтому, зная, что их дочь действительно работает в очень важном институте, родители восприняли её аргумент на полном серьёзе. Катя мысленно поклялась позже объяснить отцу с матерью мотивы своей «конспирации». Морально она свою ложь оправдывала тем, что ей ведь уже был двадцать пятый год, и она считала себя вполне вольной совершать осознанный выбор своей дальнейшей судьбы, причём, не во всём советуясь с родителями. Но, главной причиной обмана для неё было – чувство к Павлу. Такого томления души она никогда ещё в своей жизни не испытывала. Ей было и страшно, и одновременно нестерпимо любопытно самой раскрыть карты своей судьбы и посмотреть, что её ожидает в будущем. Оттого вишнёвая адвокатская «Волга» не поехала на улицу Гамалеи, где жила Катя со своими родителями, а напрямую двигалась к дому Павла, который находился по московским меркам не так уж и далеко от станции метро «Октябрьское поле». Ребята хотели после долгой разлуки побыть вдвоём, наедине. Семён Львович и Колокольцев прекрасно их понимали. Они остановились как раз напротив дверей подъезда. Ребята тут же выскочили из машины.

– Катя! Вы свои цветы забыли! – крикнул Колокольцев из открытой двери автомобиля неотрывно смотрящей на Павла девушке.

Бывший дипломат вышел из машины, забрал с заднего сиденья сиротливо лежащий огромный букет роз и галантно преподнёс их Кате. Ещё раз распрощались. Старые друзья покатили дальше, а Павел и Катя, наконец-то, остались одни. Уже было достаточно поздно и даже редких, запоздалых прохожих на улице не было и это только их радовало. Павел посмотрел Кате в глаза, но тусклый свет от одинокой лампочки над дверью подъезда не позволила ему разглядеть их. Но он инстинктивно чувствовал внутреннее состояние девушки. Он мягко взял её за плечи и попытался приблизиться, но укололся рукой об острые шипы роз, которые Катя держала перед собой в руках. Павел ойкнул, и сконфуженно потёр уколотое место ладонью. Девушка с извиняющимся выражением лица, улыбнулась, перехватила розы в левую руку и опустила их головками вниз.

Павел снова приблизился, аккуратно приобнял за плечи Катю и осторожно поцеловал в губы. Катя не отстранилась, а, наоборот, – доверчиво прижалась к Павлу. Так они простояли Бог его знает сколько времени, напрочь забыв, что можно подняться наверх в квартиру к Павлу, пока вдали не услышали шум двигателя подъезжающей машины. Дверь открылась, из салона зазвучала хорошо знакомая мелодия английской группы «Битлз» и на их фоне раздались неторопливые шаги. К ним, мерно постукивая металлическими каблучками шпилек по асфальту тротуара, кто-то приближался. Павел оглянулся на припозднившуюся путницу и с трудом узнал в вызывающе разодетой во всё импортное женщине свою молодую соседку по лестничной клетке.

– Ты только посмотри! – удивлённо воскликнула подошедшая к ним соседка. – Наш сосед после долгого отсутствия наконец-то соизволил объявился! И, причём, не один, а в компании с молоденькой! А букетище роз то какой шикарный! Неужто умудрился всю свою получку потратить на них?! Ну, здравствуй соседушка! Где изволил ночи коротать?

Молодая женщина остановилась именно напротив Павла. С жеманной улыбкой на лице она фамильярно похлопала его по плечу и неловко наклонилась близко-близко к самому уху. Резко пахнуло адской смесью запаха дорогих духов и перегара, а девица громко зашептала:

– Сильно не мучь это хрупкое создание природы. Если хочешь по-настоящему поразвлечься, то на ночь девиц покрепче приглашать надобно, а, впрочем, на нормальную девку у тебя денег, к сожалению, нет, а так, ты на вид вполне ничего – симпатичный такой парень! Когда эта, твоя новая знакомая узнает, что ты всю свою зарплату потратил на эти цветы и у тебя теперь пустые карманы, она тут же убежит! Но если, вдруг, у тебя вновь появятся какие-то шальные денежки, позвони мне. Ты ведь знаешь: где я живу. Думаю, что сумею подыскать тебе девушку получше этой и весьма опытную во всех отношениях, а по знакомству и не так и дорого возьму!

Соседка смерила Катю оценивающим взглядом, невольно задержалась на действительно шикарном букет цветов. На миг в глазах куртизанки предательски блеснула искорка зависти, но сумрак не выдал истинного состояния её души. Она лишь криво усмехнулась и, слегка пошатываясь, направилась к подъезду. Парадная дверь громко хлопнула и по лестнице вновь защелкали металлические каблучки шпилек. Валютная проститутка жалела свою импортную обувь и тут же после покупки меняла хрупкий заграничный пластик на крепкий советский металл. Так обувь носилась гораздо дольше.

Где-то вдали были слышен шум проезжающих по соседней улице автомобилей, да из салона стоявшей недалеко от них машины внезапно громко рассмеялись какие-то пацаны. Они сделали забугорную музыку на магнитоле громче, надменно звонко хлопнули дверцей видавшего виды золотистого «Мерседеса» и укатили прочь. Стало значительно тише.

Павел оглянулся. Вдали от них стоял неприметный, серенький жигулёнок. Его окна выглядели тёмными и безжизненными. Скорее всего там никого не было. Так подумал Павел, но он ошибался. За ним и его подругой как раз из этого автомобиля внимательно наблюдали двое. Это была машина наружного наблюдения. Конторские ребята грызли сухарики и тоже посмеивались. Им показался забавным этот небольшой спектакль, который устроила девица определённого поведения. Они хорошо знали этот контингент, ошивающийся по гостиницам обширной сети «Интуриста». Проще говоря, – это была валютная проститутка. Хотя, официально в СССР проституции не было, а все попытки легко сшибить денежку на ниве сладострастия, сурово пресекались карающими органами. Но, все «валютчицы» по совместительству работали их же осведомителями, и они их не трогали, если, конечно, те сильно не зарывались.

Узконаправленный микрофон позволял наружке, не смотря на солидное расстояние, прекрасно всё слышать. Несколько беспокоившая их странная чёрная «Волга» со спецномерами, которая аж до самого дома их объекта ехала впереди них за машиной адвоката, даже не приостановилась, а тут же свернула прямо на перекрёстке налево и куда-то уехала. «Топтуны» предположили, что в машине мог быть всего лишь случайный, высокопоставленный чиновник, решивший отобедать в ресторане. Человеку, которому какое-то время было с ними по пути, а дальше их дорожки просто разошлись. Бывает и такое. «Конторские», чтобы лишний раз не «светиться», решили не входить в ресторан, а дожидались своего клиента сидя в машине, недалеко от входа, а поэтому они не видели конфликта подопечного с кавказцами. Об этом заинтересованные лица в комитете позже получат сведения, но это будет уже завтра, причём, от работающего в ресторане осведомителя, а не от службы наружного наблюдения.

– Это кто такая была? – с явной ноткой ревности спросила Катя, когда разбитная девица скрылась в подъезде, а привёзшая её машина уехала.

– Соседка, – недоумённо пожал плечами Павел.

Он никак не ожидал в этот, так прекрасно заканчивающийся вечер, второго «спектакля», разыгравшегося прямо на глазах у девушки, которая ему явно нравилась. Да ещё и на пороге собственного дома, перед тем, как они вместе зайдут в его квартиру. Потому он находился в состоянии некоторой растерянности. Катя же по-своему истолковала немногословность своего кавалера.

– Я уже и так сумела понять, что эта девушка – твоя соседка! Но, судя по тому, как она фамильярно с тобой обходится, вы с ней должно быть очень хорошо знакомы!

Катя постаралась многозначительно выделить слова «очень хорошо» и ей это явно удалось. Павел поёжился как от неожиданного удара под дых.

– Я её то и видел всего лишь один раз в своей жизни!

Он вспомнил, как в первый день посещения своей новой квартиры увидел свою соседку, которая после принятия ванны, стояла перед ним в одном коротком халатике, небрежно наброшенном на голое тело и застёгнутом всего лишь на две пуговицы. Тут же покраснел и смутился под пристальным взглядом Кати. Девушка показательно отвернулась. Павел опомнился, что ему надо что-то сказать в своё оправдание.

– Самое честное слово, Катя, что я видел её только один раз и то, когда она стояла за спиной своей матери в самой глубине квартиры. Я её и разглядеть в полумраке толком никак не мог! Да и в тот день она была как-то агрессивно ко мне настроена. Подкалывала меня перед своей матерью, «интеллигентом» обзывала и говорила, что я слишком мало получаю, чтобы её интересовать, и вообще…

– Что «вообще»?! – обиженным голосом произнесла Катя. – Что-то сегодня вечером я не заметила за ней никакой агрессивности в твой адрес. Напротив, она по отношению к тебе была сама любезность, даже прямо к твоему ушку так мило наклонилась, чтобы поворковать!

– Катя! Чем хочешь тебе поклянусь, но у нас с ней никогда и ничего не было! Я её совершенно не знаю! Она для меня – абсолютно чужой человек!

– Правда чужой? – повернувшись к Павлу, с надеждой спросила девушка.

Она пыталась спрятать своё лицо за огромным букетом красных роз, которые ей подарил в ресторане знаменитый певец и артист кино. Павел с завистью посмотрел на шикарный букет. Даже на короткий миг приревновал Катю к Кикабидзе.

– Точно, Катя! Хочешь, я тебе ещё красивее букет цветов подарю!

– Прямо сейчас, ночью? – с иронией спросила Катя, отходя от неожиданного укола ревности, и оглянулась на уже закрытый соседний продуктовый магазин.

– А хоть и сейчас! – закусил удела Павел. – Вот ключи от моей квартиры. Поднимайся на второй этаж и жди меня там! Я быстро!

Катя взяла ключи и удивлённо посмотрела на куда-то убегающего Павла. «А парень с характером!», – улыбнувшись самой себе, подумала Катя и напрочь отбросила глупые мысли про разбитную соседку.

Девушка направилась к подъезду, но вспомнила, что не знает номера квартиры. Она обернулась и крикнула вдогонку Павлу:

– А какой у тебя номер квартиры?

– Извини, забыл сразу сказать: двадцать четвёртая! – крикнул Павел и тут де скрылся за углом своего дома.

Серенький жигулёнок, соблюдая дистанцию, медленно поехал вслед за ним. Когда он тоже скрылся за углом дома, из-за другого угла вышли двое крепких парней. Они всё время простояли там и всё слышали. Незнакомцы посмотрели на внезапно зажёгшееся окно квартиры Павла и быстро поднялись на второй этаж. Нажали на кнопку звонка и стали ждать. Буквально через несколько секунд щёлкнул замок.

– Ты уже так быстро вернулся, Павел? – открывая входную дверь спросила Катя и выглянула на лестничную клетку.

Она лишь успела негромко, коротко ойкнуть, как крепкие руки мгновенно зажали ей рот и поволокли вниз. Катя извивалась всем телом, пыталась вырваться, но тщетно. Силы были явно неравны. У подъезда уже стояла та самая чёрная «Волга», которая ехала вслед за адвокатской машиной. Сильные парни не произнесли ни единого слова. Они быстро запихнули Катю на заднее сиденье автомобиля. Сами седи у неё по бокам и машина мгновенно рванула с места. Катя пыталась кричать, но ей моментально воткнули в рот кляп, а для надёжности завязали ещё какой-то тряпкой. Теперь похищенная девушка кричать уже не могла. Она попыталась вырваться, но через короткое время её руки были связаны, а машина, не снижая скорости, всё мчалась по ночной Москве. Одиночные постовые, взглянув на номер чёрной «Волги», лишь брали под козырёк и не мешали её движению. Катя, не понимала, что с ней такое происходит. Она попыталась вскочить на ноги, но выкравшие её люди, больно дёрнув за связанные руки, бесцеремонно усадили обратно на сиденье. Раздался громкий, надменный смех и до этого молча сидевший рядом с водителем человек с огромной кепкой на голове весело произнёс:

– Ти тут не не прыхай высоко, красавица! Здесь, машина – потолок осень низкий! Голову свою больно ударишь – шишка большой будет. Ти лучше сиди и молчи, как пологается хордой женщине! К настоящему джигиту, понимаешь ли, едешь, а ты тут дёргаешься, вопишь-кричишь, работать нам мешаешь! Ти радоваться должна! Мы по поручению большого человека тебя забрали из твоей бедной квартиры! Теперь всю оставшуюся жисть, прям, как сыр в масле кататься будешь! Бохатой женой большого человека совсем скоро станешь!

Человек в кепке снисходительно посмотрел на Катю, которая время от времени бросала на него свои гневные, огненные взгляды. Он лишь оценивающе осмотрел её с ног до головы, а затем выразительно цокнул языком, и не спеша повернувшись к водителю, поднял вверх правую руку, нетерпеливо покрутил в воздухе кистью ладони и раздражённо воскликнул:

– Э-э, слюшай, ты чего так плетёшься по этой Москва, как будто не на «Волга» едешь, а на самый паршивый ишак?! Давай быстрее едь, да! Нас уже очень важные люди совсем заждались!

Водитель чёрной «Волги» с тонированными стеклами молча посмотрел на спидометр, на котором стрелка дрожала у отметки «сто километров в час», при разрешённой по городу скорости шестьдесят, и ещё сильнее нажал на педаль газа. Двигатель машины нервно взревел, и она помчалась по городу ещё быстрее.

Павел вернулся домой с большим букетом белых астр. Он буквально взлетал по коротким маршам лестничной клетки и растерянно остановился у отчего-то открытой двери своей квартиры.

– Катя! Ты где? – осторожно позвал он, ещё полагая, что девушка могла его заметить в окно и теперь она открыла ему дверь, а сама где-то в её глубине затаилась.

Павел осторожно переступил порог. Свет в коридоре, как и в гостиной, одновременно служившей ему и спальней, горел, но ни там, ни там никого не было. Посмотрел на закрытую дверь кухни. Там было темно. Он открыл дверь и будучи убеждённым, что девушка прячется именно там, громко воскликнул:

– Ах, вот ты где! – и резко нажал на выключатель.

На маленькой кухонке вспыхнул свет, но Кати и здесь не оказалось. Павел обиженно сел на табуретку, с грустным видом положил на стол букет красивых астр и опустил голову. «Видимо, всё-таки она меня сильно приревновала из-за глупой трепатни этой дурацкой соседки! Ничего, завтра отнесу Кате цветы прямо в институт, всё ещё раз подробно объясню ей, и там, при всех сотрудниках, подарю ей цветы! Оттает! Обязательно оттает!», – решил Павел, немного повеселел, но тут же огорчился, что не знает ни номера домашнего телефона Кати, ни её точного адреса. Можно было бы хотя бы позвонить и поговорить. Он не совсем уверенно запомнил здание какой-то пятиэтажной хрущёвки из белого кирпича. После нелепой смерти бывшего зека его память сыграла с ним злую шутку: хотя он помнит, что, Катя указывала ему на свой дом, но на какой именно он не помнил. Тяжело вздохнул и принялся за поиски в казённой квартире вазы для цветов, но, видимо, наличности таковой утвари хозяйственный отвел комитета не предусматривал. Пришлось ставить астры в случайно сохранившуюся на кухне от прежних хозяев трёхлитровую банку из-под молдавского яблочного сока. Павел закрыл торчащим в замочной скважине ключом входную дверь, выключил везде свет, разделся и с некоторым волнением, впервые после долгого перерыва лёг спать не на нары, а на диван с мягкой подушкой и на белоснежной простыне. Уютно закутавшись в одеяло, уже засыпая после бурного дня, он ещё пытался мысленно планировать, как он будет завтра снова просить прощения у Кати, но так и не сумел до конца что-нибудь путное придумать и крепко уснул.

Труженики наружного наблюдения сопровождали Павла от начала и до конца его похода за цветами. Видели, как он, воровато оглядываясь по сторонам, срывал астры на общественной клумбе, но лишь усмехались. «Топтуны» больше волновались, чтобы их объект наблюдения не «застукал» внезапно проезжавший патруль милиции. Иначе снова ненужные разборки со стражами охраны порядка. Но всё прошло вполне благополучно. Клумба была варварски разорена, но зато Павел был с букетом роскошных астр. Он добрался до своей квартиры без приключений и наружное наблюдение посчитало, что теперь цветы вручены по адресу, а если свет в квартире погас, то у влюблённой парочки наступил мир и согласие, но они, как и сам Павел, глубоко ошибались насчет нынешнего местоположения Кати.

А между тем чёрная «Волга» въехала на территорию подмосковного склада. Немного пропетляв, остановилась возле гружёной «Колхиды» с прицепом, с грузинскими номерами на бамперах. Их уже ждали. Девушку быстро вывели из легковушки. Возле грузовика ухмыляясь стоял тот самый молодой чернявый парень, который подходил к ней в ресторане.

– Ню, привет, красавица! Как доехала? Хорьёшо? – усмехнувшись произнёс он.

В ответ Катя лишь презрительно посмотрела на него и отвернулась, но через мгновение передумала и метнулась к своему обидчику. Хотела влепить ему громкую затрещину, но связанные руки не дали должным образом этого сделать. Незнакомец перехватил руки девушки и легонько сжал их, но Кате стало больно и обидно. Она негромко застонала, гневно посмотрела на ухмыляющегося молодого парня и плюнула ему в лицо. После чего так и застыла, гневно сжигая его своим взглядом. Обидчик выдержал взгляд в упор, молча достал из нагрудного кармана дорогого костюма белоснежный платок. Не торопясь вытер лицо и бросил платок на землю, к ногам Кати. Затем без замаха влепил её звонкую пощёчину. Девушка пошатнулась, хотела схватиться за мгновенно запылавшую огнём щёку, но вспомнила про связанные руки и так и осталась стоять, а слёзы сами собой покатились по её щекам.

– Никогда! Слишишь! Никогда не смей касаться лица мужчины, женщина! Ти меня хорошо поняла?

Молодой кавказец одной рукой взял за подбородок Катю и приподнял ей голову. Посмотрел в горящие ненависть глаза и тихо произнёс:

– Мамой клянусь, я объезжу эту непокорную, молодую кобылку! Она у меня станет покорной и нежной как горная лань! В машину её! И получше прикройте тюками с тканями!

– А если на дороге меня ГАИ проверять станет, Гиви, и найдёт её? – засомневался крепко сложенный водитель, указывая рукой на горько всхлипывающую Катю.

– Э, што ти такое говоришь?! – возмутился молодой парень, которого оказывается звали Гиви. – У тебя бумага из самого министерства легкой промышленности будет! Мой дядя уже давно ждёт в Тбилиси твою машину. Его цех простаивает из-за того, что ти здесь торчишь и пререкаешься со мной! Он не может свой готовый товар на московский магазин привезти. Ти это знаешь: сколько денег мой дядя теряет со свой цех за один день только из-за того, что ти ещё до сих пор не выехал из Москва?!

– Гиви, но ты сам приказал мне подождать дополнительный груз?! – обиделся водитель. – Я бы уже давно уехал на родину, и твой дядя в своём цехе бы продолжал шить свой импортный одежда и обувь для Москва!

– Ай, не говори так при чужих! В следующий раз плохо накажу за такой слова! Ти дополнительный груз-девка получил? Вот и вези её в Тбилисо и чтобы ни один волос с неё голова не упал! Слишишь, с тебя потом строго спрошу! – раздражённо прикрикнул на подельника Гиви.

Катю запихнули в крытый кузов грузовика в специально подготовленную нишу с периной, за тюками с материей. Кляп изо рта не вытаскивали и руки не развязали. Мало того, ещё связали и ноги, но благо не так тесно. Видимо, похитители опасались нарушить кровообращение. Берегли товарный вид девушки.

– Лежи тихо, красавица! – ласково произнёс забравшийся вместе ней в кузов машины вполне симпатичный кавказец и нежно потрепал лежащую связанной на перине девушку по щеке. – Через четыре или пять часов, когда ти будешь уже далеко от Москва, тебя хорошо покормят и дадут сходить в туалет, а пока терпи и молчи, если жить хочешь! Поверь мне, тебя ждёт совсем райская жизнь, у тебя будет всё, что ти только сможешь себе представить! Для тебя Москва станет совсем пустой звук! Вот увидишь!

Гиви не торопясь приподнялся, вполне дружелюбно улыбнулся пленнице и на прощание кивнул девушке.

– Не грусти по мне, красавица! Совсем забыл спросить: как тебя зовут?! Но, встретимся с тобой в Тбилиси, ти мне там сама скажешь своё имя!

Ближайший родственник главаря кавказского клана ловко выпрыгнул из кузова автомобиля на высокий пакгауз склада. Ещё раз взглянул на забившуюся в дальнем углу девушку и громко приказал:

– Грузи!

Проход до того места, где лежала Катя его подельники быстро закидали тюфяками с тканями. Тент фургона торопливо задраили, даже для надёжности опломбировали. В кузове автомобиля стало совсем темно. Катя вновь тихо заплакала. Громко заревел двигатель и грузовик поехал, подпрыгивая на неровностях складской дороги, плавно набирая скорость. Если бы не мягкая перина и матрас, кем-то заботливо уложенный на дно кузова, хрупким костям Кати пришлось бы совсем не сладко.

В это время Павел видел уже десятый сон. Ему снилась почему-то горько плачущая Катя. Он пытался её успокоить, но ему кто-то, выглядевший большим, тёмным пятном, всё время пытался мешать. Павел хотел оттолкнуть его прочь и помочь девушке, но его руки внезапно завязли в чёрном, липком гудроне. Он пытался освободить руки и прийти Кате на помощь, но они вязли всё глубже и глубже. Он никак не мог вырваться, а его липучий гудрон засасывал всё больше и больше.

Резко проснувшись от неприятного сна посреди ночи, Павел некоторое время лежал вниз лицом на подушке. Оказывается, что он задыхался. Вытер рукой холодную испарину на лбу, встал, сходил на кухню, выпил прямо из-под крана студёной воды и вновь лёг спать.

– Приснится же такая ересь! – вслух произнёс Павел и с тяжёлым вздохом перевернулся на другой бок, а Катю в это время тяжело гружёная фура отвозила всё дальше и дальше от Москвы.

 

Глава 12. Цеховик

Юрий Владимирович имел обыкновение говорить сдержанно, выверенным тоном, без лишних эмоций, но на этот раз он не скрывал своего недовольства работой седьмого управления. В кабинет председателя был вызван его непосредственный руководитель. Андропов мерным шагом ходил за спиной седовласого генерала, который сидел за длинным столом для совещаний. Тот не смел даже обернуться. Ему было стыдно за грубые промахи своих подчинённых, и, тем более, что разнос происходил в присутствии молодого майора. Согласно устава, высших офицеров не положено было отчитывать в присутствии старших. Белов только недавно стал майором, а значит, и старшим офицером, но до высшего офицерского звания ему было ещё служить и служить. Юрий Владимирович это незыблемое офицерское правило прекрасно знал, но в этот раз он намеренно вводил в краску пожилого генерала, чтобы выказать ему особую степень своего недовольства. Андропов старался омолодить комитет, насытить его образованными людьми с широким кругозором. Ему трудно было работать с теми, кто закостенел и не хотел учиться и совершенствовать свои профессиональные навыки, идти в ногу со временем. Генерал изредка, из-под густых бровей косо поглядывал на сидящего вдали майора Белова. Тот же делал вид, что обструкция высшего руководства, на которой он невольно сегодня присутствовал, абсолютно его не касалась.

– Так вы говорите, Фёдор Григорьевич, что вчера ваши сотрудники формально полностью выполнили инструкцию по оперативному прикрытию товарища «Иванова»? – с сарказмом в голосе произнёс председатель.

– Так точно, Юрий Владимирович! Мои люди работали строго согласно инструкции и ни на полминуты не выпускали объект наблюдения из-под своего контроля! – бойко отчеканил начальник седьмого управления и попытался встать со стула перед стоящим за его спиной генералом армии.

– Сидите, уж! Не терплю я этого пустого солдафонства! Мы не в американской армии, где руку к «пустой» голове прикладывают! – недовольно произнёс Андропов и раздражённо положил руку на плечо пытавшегося встать генерала. – А почему тогда вашего подопечного в ресторане от возможных неприятностей спас Колокольцев и его знакомый адвокат Крылов, а не ваши люди?

– Силовым прикрытием у нас в комитете формально занимается наше девятое управление, товарищ председатель! Мы, как вы знаете, лишь ведём наружное наблюдение за вверенными нам объектами!

– Снова это глупое словечко «формально»! А вы можете вместе с вашими подчинёнными, хотя бы иногда, самостоятельно проявить инициативу и, наконец, перейти не на формальный, а на практичный стиль работы вашего подразделения! Так, чтобы после окончания операции можно было не только поставить в журнал очередную «галочку» о выполнении порученного задания, но и иметь практический результат! Вот, в прошлый раз, когда в подворотне на товарища «Иванова» напали люди с криминальным прошлым, где был ваш сотрудник? Почему он не пришёл на помощь своему подопечному?

– В тот раз случилось совершенно непредвиденное обстоятельство, товарищ председатель, наш сотрудник просто не имел физической возможности вести дальнейшее наблюдение за объектом ввиду внезапно обострившегося недомогания. Когда у него наступило это самое физическое недомогание, он тут же, по телефону доложил оперативному дежурному о случившемся, но на тот момент у нас не было физической возможности его оперативно заменить на другого наблюдателя, так как, именно в это время в американском посольстве случился массовый выезд сотрудников, и мы были вынуждены оперативно задействовали весь свой резерв на отслеживание их маршрутов передвижения!

– А вы, Фёдор Григорьевич, не усматриваете связи между внезапной, можно сказать – странным «недомоганием» вашего сотрудника и таким же «внезапным» проявлением активности у наших «друзей» американцев?

– Не думаю, Юрий Владимирович! Это ещё совершенно молодой сотрудник и «медвежья болезнь» у него могла наступить из-за повышенной нервозности, а ему как раз перед выходом на линию его начальник для пущей острастки «хвост» больно уж круто накрутил!

– Что-то сплошные промахи в работе вашего управления внезапно стали проявляться и, причём, в самый неподходящий для этого момент, товарищ генерал-майор! Прямо на глазах ваших сотрудников пропала младший научный сотрудник института, который занимается особо секретными разработками для нашей оборонной промышленности, и мы совершенно не знаем: куда девушка могла внезапно подеваться! А где в это время были ваши люди, Фёдор Григорьевич?! Как вы это можете мне объяснить, пока ещё «товарищ генерал-майор»? Коллегия как раз у нас собирается завтра, и мы можем поставить на ней вопрос о вашем служебном несоответствии! – без обиняков, прямо в лоб, решительным тоном произнёс Андропов и неожиданно присел на стул напротив побледневшего лицом генерала.

Председатель комитета пристально посмотрел своему подчинённому в глаза через толстые стёкла очков в роговой оправе. Через мгновение у того на лбу выступила предательская испарина. Генерал нервным движением достал из бокового кармана пиджака носовой платок, поспешно протёр лоб и быстро спрятал его обратно в карман.

– Объект наблюдения, товарищ «Иванов», в тот вечер внезапно ушёл за цветами, чтобы умаслить приревновавшую его девушку. Мои люди пошли следом за товарищем «Ивановым», потому что именно он по оперативному заданию является объектом нашего контроля. Девушка осталась одна. Она сразу поднялась в квартиру объекта наблюдения. Мои люди это твёрдо определили и продолжили наблюдение за вверенным им объектом, товарищем «Ивановым». Вели его до того момента, пока тот не вернулся в свою квартиру, а это значит, к своей девушке! Но, как выяснили позже, её уже там почему-то не было.

– «Почему-то»! – возмутился Андропов и встал со стула. – Это вы должны знать, Фёдор Григорьевич, куда делась девушка и доложить мне об этом!

Немного постояв рядом с проштрафившемся генералом, он вновь недовольно посмотрел на него. Затем, быстрым шагом дошёл до своего стола и сел в кресло. Посмотрел на стоявшую столе фигурку Донкихота. Вспомнил, что и у того была любимая женщина – Дульсинея, которую тот просто обожествлял и всячески восхвалял, хотя за весь роман она так и не объявилась перед читателем. Вспомнив этот нюанс, Андропов тяжело вздохнул, но тут же решил, что к пропаже Кати сей факт не имеет никакого отношения и оттого даже немного успокоился. «Ещё найдётся!», – про себя подумал председатель комитета.

– Значит, по вашим сведениям, пока товарищ «Иванов» ходил за цветами для обуянной чувствами ревности девушки, она внезапно исчезла в неизвестном направлении, – продолжил размышлять Андропов и перевёл взгляд на тихо сидящего на дальнем краю стола майора Белова. – А что сейчас делает наш виновник женской ревности – товарищ «Иванов»?

– На данный момент товарищ «Иванов» находится на своём рабочем месте, в институте прикладной математики, Юрий Владимирович!

Майор не ошибся – Павел действительно сейчас находился в институте, причём, впервые за время работы в нём, в кабинете у самого академика Глушкова. В отличии от хозяина кабинета, он знал, что сидит рядом со своим именитым дедом и оттого ещё пуще волновался, одновременно наблюдая за тем, как тот обзванивает всех подряд по телефону, пытаясь выяснить – куда пропала Катя.

– Дома она так и не появлялась! Её родители сейчас сказали мне, что – Катя предупредила их, что заночует у своей подружки по институту. Кстати, Павел Викторович, вы не знаете о какой такой Катиной подружке из нашего института идёт речь?

Академик, он же дед Павла, пристально посмотрел на своего молодого сотрудника и моментально вычислил эту неизвестную «подружку». На его лице быстро промелькнула короткая усмешка, но он тут же вновь взял себя в руки и серьёзным тоном спросил:

– А вы случаем с Катей вчера не поссорились, молодой человек? Ведь, насколько я понял, то Катиной «подружкой» вчера вечером были именно вы, Павел!

Мгновенно разоблачённому неудавшемуся любовнику не оставалось ничего другого, как только смущённо опустить глаза. Павел посмотрел на ладони своих рук, неловко потёр их друг о дружку. Настоящие руки работяги. Мозолистые, со множеством царапин и ссадин. Они действительно совершенно не выглядели руками интеллигентного мальчика из хорошей семьи, который тяжелее карандаша, да ручки в жизни своей ничего не поднимал. Академик тоже посмотрел на мозолистые руки своего сотрудника, невольно сравнил со своими и удивлённо хмыкнул:

– А вы, Павел, вижу не только ручку, да карандаш в руке держать можете. Слесарить или плотничать любите?

– Машина у меня есть. Так я частенько её сам перебираю, старенькая она у меня, да и штангу люблю тягать в спортивном зале, – машинально ответил Павел и вновь задумался о Кате.

Он так был расстроен её пропажей, что только после того, как на автомате объяснил своему деду о происхождении своих мозолей, додумался, что явно сказал лишку. «Не хватало ещё мне рассказать про частный „ЗИЛ-114“», – подумал Павел и мельком взглянул на сидевшего напротив его деда. Но Виктор Михайлович отчего-то обрадовался тому, что Павел не белоручка, и коротко объяснил:

– Я и сам с самого детства чем только не увлекался: и радиоделом, и авиамоделизмом, да и спорта не чурался! Мне всё непременно хотел попробовать сделать своими руками! Отчего-то у меня сейчас внезапно появилось ощущение, что в вас, Павел, есть что-то такое, что в молодости владело и моей натурой! Я до сих пор люблю сам конструировать и ремонтировать вычислительную технику! Но, об этом всём мы с вами позже поговорим!

Академик внезапно умолк, предавшись воспоминаниям. Морщины на его лбу разгладились, в глазах появился былой молодецкий задор. Учёный посмотрел на обложку точно такого же журнала, статью из которого совсем недавно показал ему Павел. Потом посмотрел в глаза своему сотруднику и уверенно произнёс:

– А знаете, Павел, что-то есть в вашей идее вернуться к проработке программы автоматизации экономики нашей страны на новой технической базе! Но, это всё потом, а сейчас нам важно определиться с Катей! Я её очень давно знаю, и поэтому хорошо представляю её характер. Она очень ответственный человек и без уважительной причины не может не выйти на работу! Для неё – это очень серьёзный проступок. А, случайно, не может быть такое, чтобы Катя сама, намеренно где-то спряталась из страшного чувства ревности, дабы вы, Павел, помучились и хорошенько поискали её? Вот авантюризм у Кати в крови есть! В этом ей никак не откажешь! У вас вчера с ней не произошла, случайно, какая-нибудь очень серьёзная ссора, из-за которой мог произойти подобный казус?

Павел бросил нервно теребить ладони, поднял голову и задумчиво посмотрел своему деду в глаза.

– Я об этом ночью уже думал, Виктор Михайлович, но не предполагал, что это настолько серьёзно!

– Для истинной женщины любовь – это всегда очень серьёзно, молодой человек! – назидательно произнёс академик. – Давайте попробуем вместе разобраться во всём до конца. Включим, так сказать, наш дедуктивный аппарат. Расскажите мне, пожалуйста, про ваш вчерашний день с самого начала и до момента, когда вы обнаружили, что Катя внезапно пропала.

Павел стал в хронологической последовательности излагать события вчерашнего дня и, когда дошёл до рассказа о любвеобильном кавказце и его обещании отомстить, то внезапно всё встало на свои места. Павел остановился буквально на полуслове. Хлопнул себя полбу и недовольно произнёс:

– Во, дурак! Как же это я сразу не смог догадаться! Точно, это вчерашний кавказец из ресторана её украл! Когда мы с Катей стояли возле моего дома, то договорились, что она меня будет ждать в моей квартире, а когда я вернулся, то дверь в мою квартиру была открыта нараспашку. Катя очень аккуратная и не оставила бы дверь квартиры открытой, а тем более – распахнутой настежь, если бы она просто ушла. А у бандитов, когда они её украли, просто времени не было на всякие мелочи! Они скорее всего от ресторана выследили нашу машину, быстро схватили Катю и утащили в своё тайное логово! Вот только куда?

– Вот это нам с вами Павел и предстоит узнать, и, непременно, освободить Катю! Я ещё не писал заявление в органы по поводу её пропажи. Всё надеялся, что она вот-вот объявится, но после вашего рассказа, Павел, мне по-настоящему становится страшно за Катю и теперь я уже считаю необходимым незамедлительно написать его!

– Виктор Михайлович, вы не отпустите меня с работы до конца дня. Мне необходимо срочно встретиться с моими друзьями, с которыми мы в тот день вместе были в ресторане, и переговорить с ними по поводу Кати. Не исключено, что они смогут нам помочь найти её следы.

– Ну, что ж, если вы так уверены, Павел, что ваши друзья вам непременно помогут, то, конечно, идите. Я уведомлю отдел кадров, что дал вам три дня отгулов! Заявление потом напишите задним числом! Надеюсь, что этого времени вам будет достаточно и я отпускаю вас с работы в ущерб производству не напрасно! Человек, а тем более его жизнь, – должна быть превыше всего!

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Пока Павел со своими друзьями прощупывали выход на людей в кавказском клане, которые хоть что-то знали о Кати, прошло несколько дней. Комитет не мешал им искать Катю, а, наоборот, чем мог помогал. Сообщение Павла о том, что академик Глушков согласен возобновить работы по воссозданию системы автоматизированного управления народным хозяйством Советского Союза лишь прибавило желание Андропова активнее помогать Павлу. Он своим приказом дал ему зелёный свет во всех его начинаниях. Комитетчики стали по своим каналам тоже искать Катю, но пока, с тем же результатом, что и у Павла и его друзей, а тем временем тяжелогружёная «Колхида» из Москвы уже прибыла в Грузию. Правда, Гиви немного соврал Кате, когда сказал ей, что её отвезут в Тбилиси. Её повезли дальше. В небольшой городок, в сорока километрах от столицы. Машина въехала на территорию, огороженную высоким бетонным забором и встала.

Катя внезапно проснулась от того, что равномерное гудение машины и покачивание прервалось и тут же раздались резкие крики людей на незнакомом ей языке. Она с трудом села, так как руки и ноги у неё были связаны. Они затекли, кровеносные сосуды нещадно кололи всё тело острыми иглами. Уже часов пять ей не ослабляли верёвки. Девушка поёрзала ногами и руками, пытаясь хоть как-то их ослабить и улучшить кровообращение, но тут услышала лязг откидывающегося борта грузовика и громкий окрик. Теперь уже на ломанном русском властный голос пожилого человека кому-то, а скорее всего шоферам «Колхиды», приказывал:

– Давай, вигружайся бистрее, а девку давай сюда, мне! Готовую продукцию грузи живо и скорее обратно Москва езжай! Я тебе тут не за простой, а за дорога плачу, поняль меня, да!

Вскоре ряды тюков с ивановскими тканями, которые до того загораживали от нежелательного взора Катю, поредели и к ней пробрались двое здоровых кавказца. Они без лишних церемоний сняли с неё все верёвки, выдернули изо рта кляп и вдвоём выволокли из грузовика. У Кати после дальней дороги не было сил не то что как-то сопротивляться, но даже кричать и ругаться. Её поставили на землю перед тем же самым кавказцем в огромной кепке, с которым ранее довелось ей ехать на бандитской «Волге». Тучный делец с округлым брюшком не мучился и не трясся по южным дорогам, как Катя, а с комфортом долетел до Тбилиси на «Ту-134» и теперь улыбался ей, прямо как родной дядя.

– Ню, што, красавица, видишь, совсем доехала? Вай, на ногах совсем пльохо стоишь, вся дрожишь, прям как от мороз какой-то! Ти теперь в Грузия, на юге! Понимаешь? Здесь тепло, фрукты, шашлык-башлык, а у тебя такой плохой вид будто ти совсем не юг прехала! Лядно, пошли! Хозяин уже ждёт нас!

Ноги у Кати слушались плохо и её, благо она лёгкая, буквально поволокли над землей, под мышки те же самые два бугая-кавказца. Дотащили до невзрачного каменного домика. На железной входной двери надпись на грузинском, а ниже по-русски: «Начальник склада № 56, тов. Меладзе А. Г.». Человек в кепке открыл дверь, пропустил внутрь своих молодцов вместе с Катей. Настороженно оглянулся по сторонам и тут же вошёл сам. Поднялись на второй этаж. Как раз напротив лестницы была открытой дверь в небольшую приёмную, где за печатной машинкой сидела молодая женщина. Катя мельком посмотрела на неё, но что-то заставило её посмотреть на эту женщину вновь. Через пару мгновений она поняла, что – это усы, которые явно чернели у неё над верхней губой. Катя быстро отвернулась. Ей стало как-то не по себе.

– Ви к товарищу Меладзе? – невозмутимо спросила усатая секретарша, словно перед ней не было сюрреалистической картинки измученной голубоглазой девчонки в платьице, превратившемся за длинную дорогу в несуразные лохмотья и не по размеру вязанную кофту из некрашеной шерсти, да два поддерживающих её здоровых лба по бокам.

– К нему, моя несравненная красавица! К нему, родимому! – расплылся в сладкой улыбке низкорослый мужичок в кепке и постучался в дверь к начальнику.

За дверью послышалась грузинская речь и мужик в кепке приоткрыл дверь и нырнул в кабинет начальника. Дверь за ним тут же закрылась. Катя ещё раз посмотрела на секретаршу. Та, улыбаясь смотрела вслед ушедшему кавказцу, а затем, с явным превосходством посмотрела на девушку в лохмотьях и гордо отвернулась. После чего, стала отчаянно лупить своими пухлыми пальчиками с ярко выкрашенными ногтями по клавишам печатной машинки. Через минуту дверь кабинета начальника снова открылась и всё тот же мужичок в кепке повелительно махнул рукой своим охранникам. Катя интуитивно поняла, что это были те самые кавказцы, которые выкрали её в Москве. Хотя в тот день она была так сильно растеряна, что плохо запомнила их лица, но память хитрая штуковина и часто бывает запоминает и воспроизводит то, что кажется, что и запомнить невозможно или просто – уже напрочь забыто.

Её усадили в кресло, как раз напротив начальника и двое охранников тут же удалились из комнаты. Катя оглянулась. Позади её стоял мужик в кепке и глазами яростно указывал ей на сидящего в кресле начальника. Катя волей-неволей, но посмотрела на то, что ей так настойчиво навязывают, и ужаснулась. Перед ней развалившись в огромном, явно на заказ сделанном кресле, сидел мужчина неимоверных размеров, но что забавно, что тоже в кепке, но его кепка была явно больше той, которую носил сопровожатый Кати.

– Вот, батони, – это та самая девушка, о которой вам говорил уважаемый Гиви! Доставил в целости и невредимости!

– Та самая, говоришь?

Начальник уставился немигающим взором на Катю. Смотрел так долго и неотрывно, что девушке стало неудобно от сверлящего насквозь чужого, холодного взгляда. После нескольких минут молчания толстый человек с сомнением в голосе произнёс:

– И что мы с этой худобой будем делать?

– Гиви сказал, чтобы мы её определили в швейный цех. Пусть поработает, как все, чтобы ей жизнь мёдом не казалась. Строптивая уж она больно! Кусается, плюётся, ругается…

– Строптивая, говоришь? Тогда отправим её на джинсы. Пусть штаны и куртки научится шить! Это тебе не шёлк, который лёгкий как лебединое пёрышко. Ткань тяжёлый, свои белые ручки она помучает и поймёт, как с уважаемыми людьми говорить полагается, а плохо будет работать – на одну холодный вода посадим! Или в холодный, поземный карцер отправим, а там очень большой крысы живут и много-много! Они осень голёдный и потому, человечину осень любят!

Катя от страха вжалась в кресло, а коротышка с довольным от произведённого эффекта лицом подошёл к начальнику и, косясь одним глазом на Катю, что-то шепнул тому на ухо. Полный мужчина оценивающе посмотрел на Катю и медленно процедил сквозь зубы:

– Ну. если уважаемый Гиви так сильно просит пока не портить ей внешний вид, то ми пойдём ему навстречу! Всё-таки его дядя как никак первый секретарь, а это очень уважаемый в Грузии человек. Но. помни… э-э… Как её, говоришь, зовут?!

Начальник недовольно ткнул толстым, указательным пальцем в сторону замершей от страха пленницы и вопросительно посмотрел на низкорослого кавказца.

– Говорит, что Катерина её зовут. По-ихнему значит – Катя, а там, и хто его знает, как её по-настоящему зовут? Может и Катя, а может и нет? Паспорт её не спрашиваль!

– Будем тогда звать её Наташка! У нас в подвале, в цеху все Наташки работают! – начальник снова ткнул толстым указательным пальцем в сторону Кати и залился визгливым смехом. – Одной Наташкой больше, одной меньше – какая тут разница! В подвал её, к другим девкам! Пусть они её там шить научат, но, чтобы хорошо шила, как за границей – в лючшей, фирменный фабрик, понимаешь, а то в кандалы, на одну воду тебя посажу, строптивая нашлася мне! Ти у меня не строптивый, а совсем шёльковый станешь! Поняль меня, Наташка?! Эй, там, заберите эту девку и в подвал её! Скажите, чтобы её сейчас же учить шить начали! Завтра сам проверю! – нетерпеливо крикнул «начальник».

Кавказец уже хотел уйти, но «начальник склада» перехватил его за рукав пиджака и хитро улыбаясь, ехидно спросил:

– Кстати, биджо, эт почему твой брат за моя стоянка своей машины уже второй месяц не платит? Ему что, своя машина совсем не жалко стало? Ти передай своему брату: ещо месяц мне не заплатит, и я совсем заберу его «Волга» и он мне ещё за стоянку должен будет!

Пожилому кавказцу стало обидно за вольное слово: «биджо», которое небрежно бросил в его адрес «начальник», но ничего ему поперёк не сказал, а лишь стал оправдываться за своего брата и обещать, что тот непременно скоро погасит свой долг за стоянку машины.

 

Глава 13. Люберецкие против

К Павлу и его друзьям пришла помощь откуда уже и не ждали. Наводку им дала люберецкая братва, а точнее на адвоката Крылова вышел весьма уважаемы в их кругах человек по кличке «Вечный». Тот самый, который в ресторане «Арагви» поднимал бокал за здравие Семёна Львовича. Назначили встречу в маленьком кафе на окраине Москвы. Павел в это время был на работе. Рабочий день уже шёл к концу. Он вместе с Василием пытались найти наиболее эффективное решение очередной математической головоломки, от которой в значительно степени зависела скорость принятия решения системой. Но мысли его были слишком далеки от решения поставленных задач.

– Ну что, голова совсем другою думкою занята? – спросил Павла его сосед по столу Василий. – Не решается задача? О Кате думаешь?

Павел лишь согласно кивнул головой. Василий с болью воспринял его горестный рассказ о пропаже Кати. Она для него была вроде дочери, а общая боль сильно сближает людей, как и общая радость, а, иногда, эта боль делает людей воистину родными. Неожиданно дверь лаборатории резко распахнулась и на её пороге появился академик Глушков. Павел и Василий почти синхронно повернулись к нему. По выражению лица деда Павел понял, что тот чем-то очень сильно взволнован.

– Что-то случилось, Виктор Михайлович? – вставая из-за рабочего стола спросил он.

– Слушайте, Павел, сейчас по телефону мне позвонил известный московский адвокат и попросил, чтобы вы ему немедленно отзвонили. Я так понял, что это касается пропажи Кати! – торопливо произнёс академик и недоумённо добавил. – Но, я точно помню, что номер своего рабочего телефона я никому из посторонних не давал!

– Извините меня, Виктор Михайлович, но это я дал ваш номер своим друзьям. Мне казалось, что в данной ситуации, как вы сами недавно мне сказали, жизнь человека выше какого-то ущерба производству! Ведь так, Виктор Михайлович?

– Обсудим с вами этот вопрос позже, а сейчас идите в мой кабинет и немедленно выясните, что вашему знакомому адвокату известно о судьбе нашей Кати! – уже более строгим тоном закончил Глушков.

Павел встал из-за стола и пошёл вслед за дедом.

– Павел, может я могу чем-то вам помочь в поисках Кати? – крикнул ему вдогонку Василий. – Я не могу вот так просто сидеть, когда дочь моих друзей именно сейчас находится в опасности! Я же всё-таки бывший фронтовой разведчик, а разведчиков – бывших не бывает!

Павел обернулся и увидел в глазах нового друга смесь острой боли утери и азарт охотника, почуявшего близость добычи.

– Хорошо, Василий Петрович! Чем нас будет больше, тем мы будем сильнее, да и шансы на успех найти Катю у нас увеличатся!

– Добро! – радостно воскликнул бывший разведчик. – А я, по-моему, докумекал с формулой-то! Вернётесь – покажу вам, что у меня получается!

Павел лишь кивнул в ответ и вместе с Глушковым скрылись за дверью. Войдя в кабинет Павел чуть ли не бегом подскочил к телефону и быстро, по памяти стал набирать городской номер адвоката. Цифр было много, а нужно было ещё выйти на городскую линию, но для этого надо набрать соответствующий код. Диск номеронабирателя, как назло, крутился отвратительно медленно. Павел пальцем додавливал его и физически ускорял его вращение. Наконец-то, пошли гудки и после второго адвокат уже взял трубку. Он тоже был на работе, но сидел рядом с телефонным аппаратом и с нетерпением ждал звонка от Павла.

– Нам всем нужно срочно встретиться! Кажется, нашлась зацепочка! Немедленно приезжай ко мне домой! – после короткого приветствия скороговоркой произнёс Крылов.

– Хорошо! – произнёс Павел и положил трубку.

– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Виктор Михайлович.

– Кажется, нам удалось выйти на след Кати! – радостно глядя на деда, ответил Павел. – Но мне необходимо сейчас же немедленно уехать!

– Конечно-конечно! Тем более, что и рабочий день уже закончился! Поезжайте, Павел, и непременно держите меня в курсе событий! – немного смущённо от того, что ему приходится быть лишь пассивным наблюдателем, ответил седовласый академик.

– Обязательно, Виктор Михайлович! Мы непременно найдём Катю! – ответил Павел и побежал к двери, но на пороге остановился и, повернувшись к глядевшему ему вслед деду, спросил. – А Василия Петровича я могу сейчас забрать с собой?

– Если это для пользы дела, то, конечно, забирайте! – ответил академик Глушков.

– Спасибо, Виктор Михайлович! – ответил Павел и тут же убежал.

– Удачи вам! Бог в помощь! – крикнул вслед академик, наверное, в первый раз в своей жизни призывал на помощь небесные силы.

Некоторые слухи, которые упорно циркулировали по стране Советов и, которые с оглядкой по сторонам, тайно передавались друг другу её гражданами ушли в народ из стен Лубянки. Об этом никто даже и не догадывался. Люди перешёптывались на кухне, но в комитете работали классные специалисты, умеющие в экстренных случаях формировать общественное мнение в нужном им русле. Так, ненавязчиво и вполне естественным ходом до люберецких дошёл слух, что кавказцы начинают беспредельничать в Москве. Людей выкрадывают, а молоденьких, симпатичных девушек увозят к себе в рабство на Кавказ. Братва стала возмущаться. Требовали неотлагательно решить вопрос. Назревал конфликт, который мог вылиться в междоусобную войну больших бандитских кланов. В Москве могла пролиться большая кровь, а это уже грозила для люберецких не только потерей бойцов в стычках с кавказцами, но и эхом репрессий со стороны властей. Нужно было срочно разруливать ситуацию. «Вечный» это прекрасно понимал, но по своей натуре он был настоящим вором в законе и не хотел ненужной крови, а, тем более, гибели своих людей. Своих ребят «Вечному» было жалко, а вот кавказцев – нет. Поэтому, он с удовольствием отдавал «право первой ночи» расправиться с чужаками пострадавшей стороне. Он нутром чуял, что за ними стоят правоохранительные органы, а самому, со своими ребятами он решил до выяснения всех обстоятельств дела оставаться в тени и дальше действовать по обстоятельствам.

В полусумраке маленького кафе за столиком сидели двое: «Вечный» и адвокат. Другим главарь не доверял, поэтому остальные: как люди «Вечного», так и люди Павла, сидели в сторонке и не слышали о чём там договариваются за столиком в глухом углу обеденного зала. Через где-то двадцать минут разговор закончился и люди «Вечного» быстро покинули кафе. Остались только Павел с Кольцовым и Василий. Адвокат махнул им рукой, подзывая к своему столику, но Павел с товарищами и так уже спешил к нему.

– Ну, как? – нетерпеливо спросил Павел, присаживаясь за столик.

Кольцов и Василий Петрович тоже подсели рядом с ними и настороженно посмотрели на адвоката. Все ждали, что он скажет, а адвокат лишь хитро улыбался и не торопился с ответом.

– Вы как, после работы ещё не проголодались? А у меня чего-то под ложечкой так сосёт, так сосёт! Пойду, возьму нам чего-нибудь перекусить! Здесь, конечно, не ресторан «Арагви», но чем-то они нас должны накормить! Чай, не отравят же! Здесь, кстати, официантов нет! Самообслуживание: сам бери – сам плати!

Крылов хотел уже встать со стула, чтобы пойти набрать себе еды, но Колокольцев положил ему на плечо свою тяжёлую руку, многозначительно посмотрел в глаза, и жёстко произнёс:

– Сеня, ты про своё ненасытное брюшко потом подумаешь, а сейчас давай выкладывай: о чём ты договорился с «Вечным»!

– Вот так всегда! Делаешь людям хорошее, а тебе за это и поесть даже не дадут! – сделал обиженный вид адвокат, и тут же, прямо в лоб спросил. – Кто из вас хорошо играет в карты? Сразу предупреждаю: я пас, меня вечно надуривают и раз было по-крупному надурили, поэтому я навсегда зарёкся играть в карты! И учтите, игра пойдёт на большие деньги и от того, как мы сыграем будет напрямую зависеть дальнейший успех нашей операции. Мне дали наводку на одного человечка из кавказской группировки. Он очень азартен и страстно обожает картёжную игру. Нужно будет, под видом теневого дельца втереться к нему в доверие, а познакомиться с ним легче всего будет в подпольном игорном клубе! Лучшего способа, чтобы ненавязчиво подобраться к нему нам не найти! Именно он знает: где найти того кавказца, что положил глаз на Катю. Тот после кражи исчез из Москвы, и никто из люберецких его с того самого дня, как пропала Катя, больше не видел.

– А игральный клуб кто крышует? – спросил Колокольцев.

– В том-то и весь фокус, что люберецкие и тот азартный кавказец к ним регулярно захаживает, но играет только по-крупному. Люберецкие с деньгами в обиде не остаются и лишь поэтому его там и терпят. За игральным столом будут одни профессионалы. Дилетантов эти волчары проглотят на раз, даже не пережёвывая. Есть желающие сыграть?

– «Большие деньги» – это сколько? – попытался уточнить Павел.

– Начиная от десяти, – невозмутимо ответил адвокат.

– Рублей? – спросил Василий.

– Тысяч! – усмехнулся Крылов и посмотрел на Колокольцева, который уже мысленно что-то прикидывал у себя в уме.

– Тогда у нас на сегодня остаются только два актуальных вопроса: первый, где взять большие деньги и второй, кто будет играть? – быстро закончив размышления, резюмировал бывший полковник разведки. – Если по первому вопросу мы сообща его решим!

Колокольцев сделал акцент на слове «решим» и настойчиво посмотрел в глаза адвоката. У того глазки немного забегали, но он собрал всю свою волю в кулак и, громко вздохнув, произнёс:

– Ну, что ты на меня так смотришь, Никифор! Я же вовсе не отказываюсь тоже дать на игру деньги, причём, столько – сколько будет нужно для нашего дела!

– Вот и замечательно, а значит, у нас остаётся нерешённым только второй вопрос, но оттого он не становится для нас менее важным! Кто из нас будет играть? Сразу предупреждаю: я, лично, в карты играю чертовски плохо и могу только проигрывать деньги, а этого нам сейчас делать категорически допустить!

– Я могу попробовать, – неожиданно ответил Василий и все недоумённо посмотрели на добровольца.

Старый солдат улыбнулся чему-то своему, близкому для его сердца, и не торопясь продолжил:

– Мало кто сейчас уже помнит, но я до войны в цирке работал фокусником. У меня как раз и номер с картами был. После войны тоже хотел вернуться обратно в родной цирк, но из-за того, что у меня нет двух пальцев на руке мне отказали в приёме на работу. Пришлось идти в университет, учить математику. Думал детей в школе учить буду, а получилось…

Василий резко замолчал. Колокольцев посмотрел на отсутствующие на левой руке безымянный палец и мизинец, и сочувственно спросил:

– А разве сейчас в карты достойно сыграть или обмануть кого сможете?

Василий молча достал из кармана запечатанную колоду карт. Посмотрел на ошарашенные лица сидящих за столом товарищей. Они никак не ожидали, что у него найдётся колода карт и усмехнулся.

– Карты для меня – это что-то вроде талисмана, а заодно, и памяти о моём цирковом прошлом. Это всё, что у меня осталось от прежней жизни.

– Но, если вас поймают на жульничестве, вы от бандитов не выйдете живым, – тихо произнёс адвокат. – Вы это понимаете, Василий Петрович?

– Катя для меня, что дочка и ради неё я на всё готов. На войне страшнее было, а мы били фрицов так, что от них только пух и перья в разные стороны летели! Возьмите колоду, снимите карту и хорошо запомните её! – обратился Василий к Колокольцеву.

Павел, затаив дыхание, как на выступлении знаменитого артиста цирка следил за руками Василия. Он интуитивно, как и любой зритель, очень хотел подловить фокусника. Колокольцев выполнил просьбу бывшего циркача. Тщательно перетасовал колоду, осторожно снял одну из них. Быстро взглянул на карту, да так, чтобы её никто не видел и также быстро спрятал обратно в колоду. Он хотел отдать карты обратно Василию, но тот попросил его самого перетасовать колоду. Колокольцев недоумённо посмотрел на него. Ведь, если он заново перетасует карты, то их последовательность будет уже никак не отследить.

– Тасуйте-тасуйте! – видя большие сомнения в глазах бывшего полковника, произнёс фокусник.

Подопытный повиновался. Тщательно перетасовал. Тогда карты взял в руки Василий. Он непринуждённо улыбнулся, прямо как на арене цирка, и… отпустил колоду. Все удивлённо ахнули и непроизвольно посмотрели на пол, но карты послушно легли в воздухе веером, и фокусник тут же быстро собрал их обратно в колоду, после чего стал перетасовывать, продолжая с улыбкой глядеть в глаза Колокольцева. Тот засмущался и посмотрел на своего друга адвоката, который как зачарованный следил за руками Василия. Невольные зрители циркового номера даже забыли про то, что у фокусника нет двух пальцев на левой руке. Карты как приклеенные выгнулись в воздухе веером и снова послушно легли в колоду.

– Сдвиньте, пожалуйста, колоду! – попросил Василий Колокольцева.

Бывший полковник огляделся. В кафе кроме них в это час никого из посетителей не было. Кому надо, те уже успели отобедать, а ужинать обычные люди предпочитали дома. Так дешевле. Одни только работники общепита словно горох высыпали из-за своих прилавков и теперь с открытыми от удивления ртами наблюдали за волшебными манипуляциями артиста.

Колокольцев сдвинул колоду. Он был уверен, что теперь просто невозможно отгадать: какая у него была карта. Победно оглянулся на притихших товарищей, а затем повернулся к Василию. Но… Тут же непроизвольно застыл с удивлённым выражением лица. Фокусник держал перед его глазами единственную карту. Остальные карты были аккуратно сложенные в колоду и лежали на столике. У Колокольцева стали медленно округляться глаза. Это была та самая карта, которую он выбрал и хорошенько запомнил.

– Как? – только и смог удивлённо произнести бывший полковник разведки. – Это же просто невозможно!

– Как говорят в народе: ловкость рук, ясность памяти, внимательность и никакого мошенничества! – улыбаясь произнёс Василий, а за его спиной раздались неожиданные аплодисменты.

Это персонал кафе аплодировал артисту. Василий встал со стула и уважительно поклонился публике. Он вновь мысленно был на арене цирка под яркими лучами софитов, когда весь зал стоя неистово аплодировал его выступлениям.

– Я и в разведку попал опять же благодаря картам. На спор обыграл начальника дивизионной разведки, а он у нас ещё тот старый картёжник был! Потом за мной хвостом аж до самого конца войны ходил. Всё выспрашивал, как это у меня получается? Он колоды карт всё время новые привозил. Всё боялся, что я краплёными пользуюсь, но так ни разу меня и не обыграл. Зато я офицером так и не стал, хотя представления высшего начальства были. Мой начальник дивизионной разведки не хуже опытного фокусника их ловко разворачивал обратно в генштаб! – садясь обратно на стул, объяснил Василий.

– Ну, а теперь мы поесть можем? – настороженно спросил адвокат, опасливо поглядывая на восторженно глядящего на фокусника Колокольцева.

– Да, давай! Насыщай уж свою ненасытную утробу! – рассмеялся бывший полковник разведки и воскликнул. – Смотри, какие фортеля выкидывает мой коллега! Я ведь тоже каким-то боком, но к разведке тоже раньше имел отношение, но тоже не угодил начальству! Так выпьем за наше удачное знакомство и, чтобы судьба нам благоволила!

– У нас алкоголь, товарищи, не продаётся! Это вам не ресторан какой-то и карты со стола немедленно уберите, а то я сейчас же милицию позову!

Павел обернулся и удивлённо посмотрел на дородную женщину, которая только что вошла в зал и так и стояла в дверях.

– Стоит мне только уехать в управление общепита к начальству, как здесь начинается твориться форменное безобразие! Я, как заведующая, данного заведения общепита категорически предупреждаю вас о недопустимости игр в карты в общественном месте!

– Раиса Игоревна! Они не играли в карты! Это артисты! Они нам фокусы показывают! – весело объяснила молоденькая девушка за стойкой.

– Если артисты, то пусть в цирке выступают! Здесь вам не цирк, товарищи! Пришли кушать – ешьте и не отвлекайте от работы наших работников!

– Но они и так ничего не делают! – усмехнулся Павел. – Пусть лучше цирковое выступление посмотрят!

– А это вас, молодой человек, не касается! У нас в стране бездельников нет! Это вы как-то аполитично заявляете: «ничего не делают»! Это ещё надо компетентным органам разобраться – кто вы такой есть, товарищ! Заказывайте еду, пока я не вызвала милицию, ешьте и освобождайте места другим товарищам! Не вы одни в нашей стране есть хотите! Таких у нас таких миллионы! – возмущённо закончила заведующая общепитом и с гордо поднятой головой удалилась в свой кабинет, а напоследок демонстративно громко хлопнула дверью.

 

Глава 14. «Купец»

Крылов рассказал, что «картёжный клуб» собирается раз в неделю, по субботам, причём, – ровно в полночь. На игру приглашаются только свои, проверенные люди и таким образом всем участникам гарантировалась полная безопасность. Играли исключительно серьёзные ребята, и те уже не мелочился на ставках. Такие люди любят играть на очень большие деньги. Через адвоката послали весточку «Вечному» о своём кандидате. Главарь люберецких не возражал. Ему было всё равно, кто выступит против кавказцев и обещал лично забрать Василия накануне большой игры. Так у люберецких не возникнут лишние вопросы по поводу «новичка». «Вечный» сразу отсоветовал даже пытаться как-то мошенничать на игре. Ибо, если братва учует неладное, то даже он в таком случае уже ничем не сможет помочь, да и рисковать своей репутацией он не хотел.

После кафе Колокольцев сразу направился домой, хотя его друг, адвокат Крылов, по своему обыкновению настойчиво требовал продолжения банкета и всё порывался утянуть его с собой в ресторан, где есть не только добротная закуска, но и хорошая выпивка. Бывший полковник еле отговорился, сославшись на то, что завтра в шесть утра у него встреча со своим бывшим начальником по посольству в Канаде Яковлевым. Причём, не где-нибудь, а на теннисных кортах, а там нужно быть обязательно в хорошей форме. После ночной попойки резво не побегаешь. Колокольцев принял предложение Яковлева сыграть несколько сетов, поговорить о том о сём, а заодно попробовать прозондировать себе хоть какое-то место в министерстве иностранных дел. У него ещё была надежда, что обладающий обширными связями посол СССР в Канаде поможет ему в трудоустройстве. Таксист – это тоже профессия, но бывший полковник разведки хотел найти лучшее применение своему профессиональному и жизненному опыту.

А пока, среда, вечер. Пора включать купленный в комиссионке импортный радиоприёмник с расширенными диапазонами частот. Производимые в СССР радиоприёмники имели несколько отличные коротковолновые диапазоны. Колокольцев воткнул штекер наушников в нужное гнездо, настроил на известную ему частоту. Там были сильные помехи от работающей подмосковной «глушилки». Перешёл на запасную. Здесь было чисто, помех минимум. Можно было спокойно принимать. Бывший полковник разведки посмотрел на экран включенного телевизора. Зазвучал до боли знакомый всем советским телезрителям фрагмент музыкальной сюиты Георгия Свиридова «Время вперёд». Начиналась ежевечерняя новостная передача «Время». Одновременно в наушниках зазвучали позывные франкфуртского радиоцентра центрального разведывательного управления США. Пока крутился лишь позывной. Через десять минут начнётся передача шифрованной радиограммы. Блокнот и карандаш готовы к приёму. Можно ещё успеть заварить себе чайку. Колокольцев снял наушники и пошёл на кухню. Свисток чайника на газовой плите отчаянно сипел, извещая своего хозяина о том, что вода в нём уже закипела. Насыпав щепотку настоящего, чёрного, индийского чая в заранее ошпаренный кипятком и высушенный фарфоровый чайник с изящным китайским рисунком, Колокольцев залил ароматные сушёные лепесточки кипятком. Затем выключил на кухне свет и подошёл к окну. Он ещё раньше заметил, что в доме напротив, в окне квартиры этажом выше иногда поблёскивает оптика. Это не дремала «наружка». Не исключено, что, пока его не было дома, расторопные люди из оперативно-технического отдела его бывшей конторы уже успели нашпиговать квартиру микрофонами и камерами. На этот раз в окнах странной квартиры было темно и ничего не говорило о том, что там могут быть люди, но бывший сотрудник комитета более чем был уверен, что сейчас за окнами его квартиры именно оттуда ведут пристальное наблюдение люди в штатском. Колокольцев усмехнулся, задёрнул штору, не спеша накрыл чайник специальной куклой для лучшего сохранения тепла и не торопясь пошёл в гостиную. Через минуту уже начиналась передача радиограммы. Оказалось, что это была не пустышка, а «боевая». После расшифровки текста стало ясно, что от него американцы требуют ускорить вхождение в полное доверие к Кате и Павлу и получения конкретных сведений о направлении работы института прикладной математики. «Как вы мне все надоели: и ЦРУ, и КГБ!», – с тоской подумал Колокольцев. Посмотрел на ярко горящую люстру, висевшую под потолком гостиной. «Идеальное место для видеокамеры, но не будем мешать сотрудникам оперативно-технического отдела комитета заниматься своим делом!», – подумал Колокольцев и выключил приёмник. По телевизору ещё шли новости. На экране демонстрировались гражданам Советского Союза тучные стада коров, да полные закрома спелого зерна. Рапорт за рапортом шли доклады об успехах в выполнении и перевыполнении планов. С трибуны выступали победители социалистического соревнования. Обещали ещё больше увеличить надои коров к празднику Великой Октябрьской социалистической революции. Колокольцев выключил телевизор и вместо того, чтобы слушать об успехах Родины, пошёл на кухню пить настоявшийся, ароматный индийский чай, привезённый им из Канады. По пути у него мелькнула мысль, а не подключить ли к поискам Кати американцев. Ведь они тоже заинтересованы в скорейшем получении от неё сведений об институте, в котором она работала с Павлом, а что может быть лучшим для установления прочных контактов сразу с обоими молодыми людьми, как не спасение одного из них в условиях чрезвычайных обстоятельствах, да ещё и с риском для жизни. «Нужен срочный контакт с американцами! Может у них что-то есть на кавказцев? Время дорого, девчонку нужно срочно заполучить обратно живой и невредимой, а значит, сейчас каждое лыко в строку!», – внезапно подумал Колокольцев и вместо кухни пошёл в коридор. Набросил на плечи тонкую, демисезонную куртку, переобулся и вышел на улицу. Ему позарез был нужен телефон-автомат. У того, что был за углом – с корнем оторвана трубка, а у второго – кому-то понадобился угольный микрофон. Только третий аппарат, в квартале от дома Колокольцева действительно работал. Бывший полковник ещё раз оглянулся, зашёл в будку автомата, кинул в металлическую прорезь медную «двушку» и набрал нужный номер. Раздались длинные гудки, но вскоре трубку взяла молодая особа и сонным голосом произнесла:

– Слушаю вас!

– Здравствуйте, я завтра уезжаю из Москвы и мне срочно нужен Петров Виктор Павлович, – произнёс Колокольцев условную фразу.

– Такого сейчас здесь нет! Мы только на днях вселились в эту квартиру. Но завтра кто-нибудь из старых жильцов обязательно придёт забирать свои вещи, и я ему непременно скажу о вашем звонке! Думаю, что завтра, в десять ваш знакомый будет ждать вашего звонка! – ответили ему на том конце линии и положили трубку.

Колокольцев вышел из будки автомата и пошёл домой. К завтрашнему утру ему нужно подготовить закладку с информацией для связника американского посольства.

Едко-салатовый теннисный мячик взвился свечой, прямо вертикально вверх и упал за пределами корта. Один из игроков сопроводили его огорчённым взглядом, перехватил левой рукой импортную ракетку с логотипом «Wilson» на туго натянутой сетке, тяжело вздохнул и громко выкрикнул:

– Всё, сдаюсь! На сегодня хватит! Что-то не помогает мне фирменная, импортная ракетка! Ты, Колокольцев, простой советской ракеткой лупишь так, что все отбитые мною твои подачи уходят свечкой вверх! Мячик у тебя прямо как заколдованный какой-то!

Яковлев подошёл к скамейке, взял лежащее на ней полотенце и наспех вытер вспотевшее лицо. Покосился на полного сил Колокольцева, который будто бы до этого и не носился как заведённой целый час по корту и беззлобно проворчал:

– Ты бы хоть ради приличия уступил бы хоть одну партию своему бывшему начальнику, да и возраст мой уважил бы, а то бегаешь по полю прямо как лось в брачный период!

– Вы у нас, Александр Николаевич, ещё сам хоть куда: и здоровье в норме, и нужные связи наверху имеются, и карьера идёт своим чередом, да и дети у вас в полном порядке! Так что, грех вам Бога гневить! Рано ещё себя в старики записывать! – улыбнулся Колокольцев и с полотенцем на шее направился в раздевалку.

Яковлев лишь хитро усмехнулся и пошёл следом. Он сверлил взглядом спину бывшего разведчика и молчал. В его голове кипела работа. Он ворочал тяжёлые мысли так и эдак и снова заговорил только в душе.

– Что это ты, Колокольцев, про Бога то вспомнил? Вроде, как коммунист. Не должен ты в Бога верить или тебя уже исключили из партии и теперь уже можно?

– Да нет, не исключили ещё пока! – ответил Колокольцев, подставляя лицо тугой струе холодной воды, хотя горячая в кране была. – Строгий выговор за утерю политической бдительности вкатили, но в партии оставили и дали исправительный срок.

– Это хорошо, что оставили. Нам свои люди в партии пока ещё нужны! – ответил Яковлев, закрывая кран. – Пойдём, есть у меня к тебе серьёзный разговор! Я специально тебя позвал так рано на корт, чтобы нам здесь никто не помешал разговаривать. Партийные лежебоки придут позже, когда мы с тобой уже отсюда уйдём!

В раздевалке Яковлев не спешил что-то объяснять. Некоторое время он молча одевался. Видимо, ему хоть он и принял решение, ещё требовалось какое-то время, чтобы собраться с мыслями. И только, когда он застегнул последнюю пуговицу, неожиданно спросил:

– А как ты относишься к своему бывшему работодателю Андропову?

– Никак не отношусь, я его слишком плохо знаю, чтобы хоть как-то относиться. Мы с ним встречались всего только один раз и то очень коротко. Это когда ему меня представляли по случаю отправки в Канаду в качестве резидента нашей разведки. А когда уволили, то обошлись и без свидания с Андроповым.

– Значит, никак не относишься! – хмыкнул Яковлев и пристально посмотрел в глаза своему бывшему коллеге по посольству. – А как ты смотришь на то, что заинтересованные люди тебя восстановят на работе и предложат генеральскую должность, пусть, если не председателя комитета, то его первого заместителя?

Колокольцев скептически посмотрел на Яковлева и усмехнулся:

– Я не верю в чудеса, Александр Николаевич! Да и кто может быть заинтересован в бывшем полковнике, которого уволили за порочащие офицерского звания связи.

– Понимаю, ты обижен властью, но я не верю, что ты уверен, что эта власть пришла в нашу страну на века! Ты ведь долгое время прожил за границей. Видел: как там живут люди, видел их магазины, их довольные жизнью лица! Тебе легко сравнивать ту жизнь с нашей!

– Это ты о чём сейчас мне пытаешься сказать, Александр Николаевич?

– А о том, Никифор Петрович, что я тебя ещё будучи в Канаде очень хорошо изучил и не верю, что ты так легко смирился с крушением своей карьеры! По приезду в Москву тебе должны были дать генерала! Ведь так? Насколько я знаю, уже и представление о твоём повышении было готово. Оставалось только дать ему ход!

Колокольцев поморщился как будто проглотил целиком целый лимон, и с тоской посмотрел на крашенную невзрачной масляной краской стену, на которой был приклеен нарисованный плакат, где бодрый товарищ в резиновой шапочке готовился прыгнуть с трамплина в бассейн и оптимистическая подпись: «В здоровом теле – здоровый дух!».

– Ты хочешь вернуться в комитет и стать генералом? – нажимал на бывшего сослуживца Яковлев.

– А кто откажется стать генералом? – вопросом на вопрос ответил Колокольцев.

– Тогда тебе нужно помочь товарищу Андропову поскорее освободить занимаемое им место и тогда тебе путь обратно с повышением обеспечен!

– Как это «помочь освободить место»? – удивлённо переспросил бывший полковник.

– В прошлом году, в Афганистане Андропов подхватил нехорошую инфекцию почек. Хотя они и до этого у него болели, но это было ещё не так явно. Так вот, когда группа специалистов летели туда, он бегом взбегал по трапу самолёта, а вот по возвращению домой – его уже выносили из самолёта на носилках. Врачи в Афгане советовали после каждого приёма пищи выпивать по пятьдесят грамм виски, а тот отказывался. Принципиальный трезвенник, видишь ли нашёлся! Вот и получил там серьёзное осложнение. Теперь ЦБК стало его вторым родным домом! Понимаешь, к чему я веду?

– Не совсем, – ответил Колокольцев и с нарастающим внутренним волнением продолжал слушать мило улыбающегося посла Советского Союза в Канаде.

– Имеется группа товарищей, которые твёрдо убеждены, что наша страна должна поменять свой политический и экономический вектор развития. Хватит нам быть жупелом для всего цивилизованного мира! Пока налаживать добрые, партнёрские отношения с Западом! Нужно учиться у них вести разумную хозяйственную деятельность. Социалистическая экономика – это тупиковая ветвь развития страны, если мы сейчас с неё не свернём, очень скоро вся страна пойдёт прахом. Не мне тебе, опытному разведчику, имевшему прямой доступ к информации с Запада, это всё рассказывать! Ты ведь это сам прекрасно всё понимаешь! Тебе лишь нужно всего лишь помочь нам убрать с пути людей, которые мешают нашей стране встать в один ряд с цивилизованными странами, а для начала, нужно убрать Андропова! Если это тебе удастся, то я лично, вместе с людьми, которые имеют очень высокий авторитет в верхних эшелонах руководства страной, буду ходатайствовать за то, чтобы именно ты возглавил службы безопасности нашей обновлённой страны!

– И что для этого от меня требуется?

– Андропов регулярно ложится в центральную больницу на гемодиализ, а там, как мы знаем, работает твоя сестра. Мы дадим тебе препарат, которые ты передашь своей сестре и объяснишь: что и как делать. Необходимые инструкции мы тебе дадим! Твоя сестра будет должна давать Андропову лекарства, которые будут по внешнему виду абсолютно идентичны тем, которые он регулярно принимает во время своих процедур. Не волнуйся, если она всё будет делать по инструкции, то никто и ничего не заподозрит!

– А, если мы с сестрой откажемся выполнять ваше предложение? – спросил Колокольцев.

– Ну, сам ведь понимаешь, что варианты здесь могут быть самые разные. Например, ты или твоя сестра однажды не вернётесь с работы домой! – со слащавой ухмылкой произнёс Яковлев. – И, кроме того, не этот ли документ, будучи в Канаде, ты собственноручно подписал?

Посол немного покопался в портфеле и достал из него копию соглашения о сотрудничестве бывшего полковника советской разведки с центральным разведывательным управлением США. Под документом фигурировала подпись Колокольцева. Вот теперь тот действительно был удивлён. Бывший полковник никак не думал, что эта бумага появится у его бывшего формального начальника.

– Откуда у тебя это? – вглядываясь в водянистые, равнодушные глаза Яковлева с хрипцой в голосе спросил Колокольцев.

– Наши друзья предоставили сей интересный документ, дабы ты был больше заинтересован в успешном завершении дела, – уклончиво ответил хитрый интриган. – Как только ты выполнишь свою часть работы, мы тут же уничтожим все следы твоего соглашения на сотрудничество с американской разведкой. Зачем нашему будущему директору спецслужбы такой неприятный компромат? А как второе, – мы не дадим ход уголовного разбирательства о пропаже особо учитываемых лекарственных препаратов в отделении больницы, где работает твоя сестра. По выражению твоего лица вижу, что ты пока ещё не в курсе её делишек. Как видишь, у нас очень много возможностей надавить на твою сестру и на тебя, но мы пока выбираем наиболее гуманный вариант: мы лишь предлагаем тебе принять правильное решение и поговорить со своей сестрой, убедить её принять наше предложение. А если твоя сестра действительно будет благоразумна, то мы поможем ей получить четырёхкомнатную квартиру в центре Москвы. Кстати, сколько лет она уже стоит в очереди на квартиру? А у неё ведь есть маленький ребёнок, если не ошибаюсь дочь? Она ведь хочет видеть её взрослой, счастливой?

– Обложили со всех сторон, гады! – гневно произнёс Колокольцев.

– Ну, зачем же ты так, Никифор Петрович? – обиженно скривил губы Яковлев, пряча копии документов обратно в свой портфель. – Мы лишь хотим вам с сестрой помочь принять в этой сложной истории не заблудиться и правильную сторону.

– Хорошо, я попытаюсь поговорить со своей сестрой! – с трудом выдавил из себя бывший полковник.

– Вот и очень хорошо! Это действительно правильный выбор! Ведь лучше иметь хорошую должность и звание, а в придачу – здоровую и счастливую семью, чем самому сидеть в тюрьме и оплакивать безвременно ушедшую из жизни сестру! Только помни – жизнь твоей сестры в твоих же руках! Наши люди всегда будут рядом и в нужный момент сделают всё необходимое! А сейчас меня уже ждут в Кремле, а потом – мне нужно обратно в Канаду. Кстати, что-то передать от тебя мадам Хелене?

– Так значит, моих ребят всё-таки ты сдал американцам! – задал риторический вопрос бывший резидент советской разведки в Канаде.

Яковлев вопрос застал уже в двери раздевалки. Он как раз взялся за её ручку, но, услышав вопрос, не спеша обернулся, широко, прямо по-американски улыбнулся и абсолютно спокойным тоном произнёс:

– Ведь согласись, это была не столь высокая плата за великое будущее нашей страны и её доброе отношение с Америкой! И, пожалуйста, не пытайся об этом говорить с твоими кураторами из «большого дома». Во-первых, они никогда не докажут мою причастность к разоблачению твоей группы, а во-вторых, ты ведь умный человек, а потому подумай: за кем будущее в нашей стране? За этой группой старых больных маразматиков, которые руками и ногами держатся за свою власть и не замечающих, что страна «развитого социализма» летит в пропасть или за группой молодых, отчаянных, прагматичных людей, способных дать ей грандиозное будущее в крепкой семье самых развитых экономик мира. Подумай, Никифор Петрович, с кем ты! А о сестре не волнуйся. Над препаратом, который мы ей дадим работали самые лучшие химики Америки. Тот, кому он предназначен освободит нам путь к руководству страны самым, что ни наесть естественным путём. Никто даже ни в чём не заподозрит твою сестру. Или ты хочешь, чтобы к власти пришёл тиран! По временам Сталина очень соскучился?!

Колокольцев сидел на лавочке раздевалки с опущенной головой и даже не смотрел в сторону Яковлева. Тот воспринял моральное состояние бывшего коллеги по посольству в Канаде как должное. Он верил, что бывшему полковнику очень хочется вновь одеть погоны и, что реальные генеральские погоны значительно лучше, чем сорванные погоны полковника, а ещё он знал, что Колокольцев очень любит свою сестру и ради её счастливой жизни готов на очень многое.

– Завтра я познакомлю тебя с Горбачёвым. Он член ЦК партии. Пока меня в стране не будет, будешь иметь дело с ним и выполнять все его указания.

Колокольцев так и не поднял головы, и не посмотрел на бывшего коллегу по посольству, а лишь согласно кивнул.

– Вот и ладненько, значит мы с тобой договорились! – удовлетворённо произнёс Яковлев, ещё раз поглядел на «укрощенного» и, довольно хмыкнув, скрылся за дверью.

А тот, кого приговорил к устранению с пути молодых реформаторов, в это время уже был на своём рабочем месте и внимательно слушал доклад майора Белова.

– От товарища «Иванова» поступило сообщение, что на адвоката Крылова вышел авторитет одной из московских бандитских группировок. Он предложил через знакомого ему кавказца познакомиться с их авторитетом, по кличке Гиви. Это человек – некто Джамахирия. У него явная психологическая зависимость к азартным играм, а конкретно – к картам. Имеется мнение, что именно этот Гиви каким-то образом связан с исчезновение сотрудницы института прикладной математики Кати Надеждиной. Выходя на подельника Гиви, мы имеем возможность ускорить процесс поиска Кати. Так как сам процесс поиска осложняется тем, что Гиви внезапно исчез из нашего поля зрения. Даже в московских бандитских кругах не имеют представления о том, где он сейчас может находиться!

– А выяснили кто этот Гиви такой есть, его связи, родственников, знакомых в Москве и области, по стране?

– Так точно, Юрий Владимирович. Это дальний родственник первого секретаря компартии Грузии, но у кавказцев и дальний родственник может быть очень близким человеком, особенно, если имеются совместные денежные дела.

– Родственник Шеварднадзе имеет связь с преступным миром? – удивлённо спросил Андропов.

– Я лично перепроверил – всё именно так! И не только просто связь с бандитами. Гиви является одним из руководителей так называемой кавказкой группировкой этих самых бандитов. Возможно, первый секретарь Грузии каким-то образом покрывает чёрные дела своего родственника и имеет с этого неплохой доход? Сейчас мы отрабатываем московские связи так называемого «Гиви» и надеемся в ближайшее время выйти на людей, которое имеют сведения о возможном местоположении Кати.

– Ладно, учтём для себя «хитрые» связи товарища Шеварднадзе. Весь материал по Шеварднадзе, который получите в ходе операции…, – Андропов на короткое время задумался. – Назовём эту операцию – операция «Купец», предоставлять лично мне и никому более.

– Слушаюсь, Юрий Владимирович!

– А что, если попытаться ускорить поиски пропавшей девушки, и, всё-таки, принять предложение главаря московских бандитов? – вслух высказал свою мысль председатель комитета.

– Группа товарища «Иванова» уже самостоятельно приняла такое решение. Они дали главарю московских бандитов своё согласие, и предлагают использовать в качестве «подсадного» бывшего циркача-фокусника, но это очень рискованно, Юрий Владимирович. Этот человек лишь бывший артист. Он очень хорошо играет в карты, может показывать с ними различные фокусы. Возможно ему и удастся завязать какое-то знакомство с человеком Гиви, что-то выяснить у него, но он не профессионал, а в бандитской среде неопытному человеку очень легко себя раскрыть, и это может иметь самые нежелательные последствия для разыскиваемой нами Кати Надеждиной. Кавказцы могут насторожиться, перепрятать её или просто убить.

– Как его зовут этого артиста, который добровольно хочет пойти в логово к бандитам, чтобы спасти Катю Надеждину?

– Василий Орешкин, Юрий Владимирович! Бывший фронтовик, имеет боевые награды. По военной специальности – разведчик. Друг семьи Надеждиных. Именно он рекомендовал Екатерину Надеждину для работы в институте прикладной математики.

– Значит, говоришь, разведчик-циркач Орешкин…, – посмаковал фамилию добровольца председатель комитета. – Хорошая фамилия, даже очень хорошая фамилия! Так пусть этот Орешкин для бандитов, похитивших сотрудницу очень важного института станет по настоящему крепким орешком! Пусть это внедрение будет одним из элементов предстоящей операции «Купец». Когда товарищу Орешкину нужно будет приступить к внедрению к бандитам?

– Через три дня, в субботу.

– Три дня? – задумался председатель комитета. – Времени, конечно мало, но будем надеяться, что сплав опыта фронтового разведчика и циркового артиста принесёт свои плоды и нам удастся подойти поближе к кавказской группировке бандитов, а там узнать: куда они спрятали Катю Надеждину! Тщательно проработай план операции и предоставь его мне для ознакомления! Личную проследи за подготовкой товарища Орешкина. Будем надеяться, что девушка ещё жива!

 

Глава 15. Начало большой игры

Кличка «Наташка» к Кате так и не приклеилась, даже несмотря на упорное желание хозяина подпольного швейного цеха называть её именно так, а никак иначе. Новые подруги по несчастью её звали Надежда. По её фамилии. Отчего-то она стала у подневольных швей ассоциироваться со скорым освобождением из постылого рабства. А почему так произошло – никто из рабынь кавказского хозяина объяснить не могли. Таких же бедолаг, как Катя только в одном её цехе было собрано около трёх десятков. С разных республик они разными путями попали в рабство. Кого обманом, кого за долги, кого покупали на «любовь», кого прельщали хорошими заработками, а кого и просто крали, как Катю. Сколько таких без вести пропавших числится в милицейских сводках по всему Союзу? Сотни, тысячи, десятки тысяч? В каждом районе, республике по-своему. Но часто формулировка записи в картотеке одна и та же: ушли из дома и не вернулись. По закону заявление о пропажи человека можно было подавать только по истечению трёх суток, а за это время «пропавшая» девушка будет уже очень далеко от родного дома.

Русские, белорусские, украинские, узбекские женщины, как и женщины других национальностей, со всего огромного Советского Союза круглосуточным трудом приносили своему хозяину баснословные по тем временам деньги. Процесс выжимания жизненных соков был поставлен на широкую ногу. С людьми особо не церемонились, за их здоровьем шибко не следили. Здесь один принцип выживания: работай до упора. Но, если заболел – это твоя проблема. Никто от работы на время болезни не освобождал. Даже, если женщина просто валилась с ног от бессилия. Упадёт – давали отлежаться несколько суток, а если и тогда работница не приходила в себя или не могла качественно работать, то она просто бесследно исчезала, а вместо пропавшей женщины хозяин привозили новую «Наташку».

Катя пыталась подговорить своих новых подруг к бунту, но тут же нашлась стукачка и на следующий день всех участниц «заговора» посадили одну воду. Еды не давали весь день, а Катю на трое суток посадили в холодный карцер на голодный паёк, в одной тоненькой, хлопчатобумажной робе. Это было всего два дня назад, а сегодня Катя вновь сидела за электрической швейной машинкой. Как и обещал хозяин её посадили на пошив брюк из джинсовой ткани. Материал был плотный. Сложный для машинки, а на утолщённых швах иногда ломались иглы. Вот и сейчас машинка встала. Катя попыталась повернуть остановившийся маховик рукой, но тонкая игла подло щёлкнула и обломилась на самом слабом месте – возле ушка, куда вдевали нить. Девушка почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Она обернулась и увидела бригадира-надзирательницу. Та была, как и все, даже самые маленькие начальники, из местных жителей. Может даже какая-то родственница хозяина.

– Русская дура! – тут же перешла на крик бригадирша. – Импортную иглу сломала! Без еды на три дня тэбя оставлю! В карцер тэбя посажу!

От излишней полноты её глаза выглядели совсем крохотными, а от того ещё больше злыми, в довесок ещё тройной подбородок и толстые, обвислые щеки. Глаза бригадирши моментально налились кровью. Она замахнулась и хотела ударить Катю по лицу, но та перехватила руку обидчицы и резко оттолкнула её от себя. Бригадирша, теряя равновесие, беспомощно замахала руками и завалилась на спину, сметая со стоящего рядом стола целую стопу заготовок. Поднялся такой несуразный крик-шум, переходящий в истерический визг, что даже хозяин прибежал. Поначалу он ничего не понял. На полу лежит заваленная тканями бригадирша и орёт как полоумная, а Катя сидит рядом с ней на стуле и с безразличным видом на неё смотрит. Наконец неповоротливая бригадирша сорвала с лица, закрывавшую ей глаза кусок ткани и увидела стоящего рядом с ней хозяина.

– И чего здесь такого происходить? – недоумённо спросил тот.

– Убери её отсюда немедленно! – вновь завизжала бригадирша. – Или я, или она!

– Да ти скажи мне толком: чего ти тут вся в дорогих материалах лежишь на полу и громко кричишь? Упала чито ли? – продолжал недоумевать хозяин и покосился на смиренно сидящую на стуле Катю.

– Это она меня толкнула! – гневно показала бригадирша на строптивую швею.

– И чито ти такое говоришь! Где ти, а где она! Ти целих сто килограмм весишь, а она…, – недоумевающе произнёс хозяин, обернулся к Кате и указал на мирно сидящую девушку толстым пальцем. – … хорошо, ежели она весит сорокь кило! Давай, не лежи тут, вставай! Нечего попусту на полу без дела валяться!

Только тут Катя заметила, как хозяин и бригадирша чем-то похожи друг на друга, даже полнота у них проявлялась одинаково.

– Ти чито! – продолжала возмущаться бригадирша, одновременно пытаясь встать.

Это у неё плохо получалось, и хозяин поспешил помочь ей. Наконец, бригадирша встала на ноги и пристально посмотрела в глаза хозяина.

– Это ти чито! Влюбился в нею, старий пльют! Всё твоя жена скажу, что ти с русской опять связался, а она своему брату в Тбилиси пожалуется! Он у неё очень большой человек! Тогда тебе точно совсем несдобровать будеть!

– Молчи старая! – опасливо оглянувшись на Катю, замахал руками хозяин. – Не твоего ума это, недалёкая! Это девьюушка самого Гиви! Теперь поняла?!

Бригадирша с недоумением посмотрела на Катю, замахала на неё руками и запричитала:

– Его мать-отец Гиви узнают, тебя самого старого дурака за сводничество не пожалеют! Твой цех отберут, шито ми тогда делать будем?! По миру совсем бедные пойдём!

– Он сам, старая дура, её Москва нашёль и меня не спрашиль! Поняль?! – грозно спросил у родственницы хозяин и хотел ещё что-то сказать, но тут дверь цеха открылась и на пороге появился здоровенный охранник.

– Хозяин, Гиви приехал! Тебя в твоя контора дожидает!

Бригадирша, услышав о Гиви, тут же побледнела, кинула взгляд на вжавшую в плечи голову Катю и наскоро перекрестилась.

– Вай-вай, и чьто только теперь будет? – вновь запричитала она.

Хозяин тоже как-то опасливо посмотрел на Катю и молча засеменил к выходу. Бригадирша ещё раз взглянула на строптивую швею и заторопилась следом за своим родственником. На пороге она резко обернулась и визгливо крикнула на замерших девушек-швей:

– Работать, дуры! И чьто уши свои поганые здеся развесили! Работать! Вернусь, проверю чьто сделали!

Хозяин с родственницей ушли, а на входной двери заскрежетал наружный металлический засов, после чего наступила звенящая тишина. Лишь где-то наверху был слышна возня мышей и крыс. Швеи все разом буквально поедали любопытными взглядами Катю. Та, заметив к себе такое пристально внимание, покраснела и отвернулась. Ей отчего-то как-то стало стыдно за то, что она попала к ним в компанию не совсем так, как они все. Но, не успели швеи отойти от шокировавшей их новости про Надежду-бунтарку, как входная дверь вновь заскрежетала и распахнулась. Катя оглянулась. Всё тот же охранник поманил её пальцем и важным тоном произнёс:

– Виходи, Наташка, тябя Гиви очень ждёт!

Катя оглянулась на притихших подруг и тихо произнесла:

– Если что, не поминайте меня лихом!

После чего не торопясь, с гордым видом подошла к охраннику и громко крикнула:

– Ну, веди меня, цербер, к своему хозяину!

Катю повели в уже хорошо знакомый ей маленький домик, где находилась контора хозяина под вывеской «Начальник склада № 56». Она прошла на второй этаж, мимо усатой секретарши, которая на этот раз сопроводила её уже не надменным, а, скорее даже, удивлённо-растерянным взглядом. Дверь кабинета была открыта, но на месте хозяина, вальяжно развалившись в кресле, сидел Гиви, а непомерно полный хозяин стоял рядом, преданными, маленькими, заплывшими от жира глазками глядел на своего гостя, да нервно мял в руках свою огромную кепку. Охранник подтолкнул в спину застывшую на пороге Катю, и та невольно всё же оказалась перед столом, за которым сидел её враг и высокомерно, оценивающе разглядывал её.

– Ню-у, привет, красавица! Вот и снова с тобою свиделись, а ти уже, наверное подумала, что Гиви про тебя совсем забыл! А ти в платиье била гораздо лючьше! – усмехаясь произнёс Гиви и многозначительно посмотрел на мнущегося рядом хозяина швейного цеха. – Ти чего ещо здесь стоишь? Иди, проверяй своих швей, читобы они мне браку не понаделали, а то Москва плёохой товар не примет, а деньги за брак ти мне должен будешь! Ти ещё прошлый долг за свой новый цех мне не вернул! Иди, работай и секретутку свою с собой забери, читобы она под дверью сивой нос не совала!

Хозяин цеха, пятясь задом, при этом постоянно кланяясь, буквально выполз из кабинета и осторожно закрыл за собой дверь. Вскоре раздалось приглушённое покрикивание, тихий женский визг и торопливые шаги на лестнице. Через пару минут всё стихло.

– Теперь нам с тобою, красавица, нихьто уже не помешает! Ти садись диван, фрукти кушай! Я слишал ти в карцер сидела, наверное, совсем оголодала?

Гиви не торопясь поднялся из кресла и медленно пошёл к продолжавшей стоять рядом с дверью Кате. На молодом, щеголеватого вида парне был одет безукоризненный белый костюм, ярко-красная рубашка и белый галстук в мелкий горошек. В дополнении ко всему на ногах чёрные, блестящие, лакированные туфли, а из верхнего кармана пиджака торчал уголок красного, шёлкового носового платка. Катя оценила пижонский вид незваного ухажёра и поняла, что тот хочет произвести на неё должное впечатление, но девушка лишь презренно покосилась на него и быстро отвернулась. Она увидела недалеко от себя маленький столик, сервированный фруктами, сладостями и бутылками с вином. Тут она вспомнила про телефон, который она до этого видела на столе хозяина цеха и в её голове созрел дерзкий план: попытаться споить молодого ловеласа до беспамятства или, на худой конец, неожиданно огреть его по голове бутылкой, а затем, позвонить в милицию и всё рассказать про подпольный цех и швей-рабынь. Катя состроила на своём лице самую обворожительную улыбку, на которую она только была способна и повернулась к подошедшему к ней Гиви. Коротко взглянула на него и тут же опустила голову. Тот увидев, что Катя, наконец-то, смирилась со своей судьбой и довольно заулыбался.

– Вижу, что тяжёлый работа действует на тьебя правильно и ти сделала верный вывод: покорность настоящему мужчине – это самый короткий путь к богатой и счастливой жизни! Правильно, моя красавица?

Гиви аккуратно взял Катю за подбородок и приподнял скромно опущенную голову. Взглянул в её глаза, пытаясь увидеть в них ответ на свои ещё тлеющие сомнения, но былой костёр недоверия прямо на глазах затухал, пока, наконец, совершенно не исчез. Катя изображала из себя саму покорность, а врождённый женский артистизм – он от природы. Ведь сама природа предопределила, чтобы представительницы прекрасного пола были не менее прекрасными артистками. Катя молчала. За них двоих говорил Гиви.

– Ай, как хорошо, что я именно сегодня сюда приехал! Я прямо как почувствовал, что ты присмирел! Сегодня же отвезу тебя в горы. Там тебя уже никто и никогда не найдёт. Там ты навсегда станешь только моей! А пока, садись и подкрепись! Нам с тобой предстоит долгая дорога!

Гиви сел за стол сам и потянул за руку Катю, принуждая её сесть рядом. Когда девушка села. Он ещё раз пристально посмотрел на неё и раскупорил бутылку вина. Наполнил фужеры, протянул один из них Кате.

– Выпей! Такого вина ти ещё во всей своей жизни не пила! Это наше семейное вино, из нашего винограда! Потом фрукты ешь, тоже из нашего сада!

– А разве тебе можно пить? – осторожно спросила Катя, глядя, как любвеобильный кавказец легко опустошил полный бокал вина. – Тебе же за рулём, в горах машину вести придётся.

– Да ти смеёшься надо мной, женщина! Настоящий мужчина никогда не пьянеет! А тем более, что тут пить! – воскликнул Гиви и указал на две двухлитровые, запылившиеся от времени бутылки из тёмного стекла. – Мой отец, – это вино заложил, когда я родился на свет! Ти понимаешь – сколько лет этому вину?

Катя отрицательно покачала головой, а затем лишь чуть-чуть отпила вина из предложенного ей бокала и осторожно оторвала одну спелую ягодку от большой грозди винограда.

– Мне двадцать девять лет! Следующий год мне целий юбилей будет! Теперь понимаешь, какое это зрелое вино! Эх, тебе, женщина, это никак не понять!

Гиви налил себе ещё вина. Поднял бокал и разразился тостом минуты на две-три, не меньше. Затем внимательно посмотрел, как аккуратно, совсем небольшой глоточек сделала Катя и улыбнулся.

– Вижу, что ты пьёшь моё вино, чтобы меня не обидеть, но не надо так делать! Ты ведь совсем не любишь пить и это очень хорошо для женщина! Дети у тебя здоровые родятся и это хорошо, потому, что я хочу, чтобы у меня были здоровые дети! – широко улыбаясь произнёс Гиви и приобнял за плечи Катю, но тут же отстранился. – Фу, как воняет твоя одежда! Надо поменять!

В это время Катя нарочно, неловко повернулась, и ваза с фруктами с грохотом полетела на пол. Гиви машинально повернулся на звон бьющегося стекла, а Катя в это время быстро схватила со стола бутылку и со всей дури врезала ему по голове. Бутылка из тяжёлого стекла, да ещё полная вина, сделала своё дело. Гиви как подкошенный безвольно рухнул на пол, а Катя, лишь мельком взглянув на него, да тут же бросилась к телефону. Набрала «ноль-два», милицию и стала ждать, нетерпеливо подгоняя длинные гудки в трубке:

– Ну, же! Возьмите скорее трубку! – тихо твердила она.

Наконец на том конце провода трубку взяли и ленивый голос произнёс: «Алло!» и что-то ещё на грузинском. Катя поняла только, что назвали имя и фамилию, но она немного растерялась из-за того, что не знала грузинского и не запомнила ни имени, ни фамилии говорящего. Но, потом себя пересилила, приободрилась и чуть ли не закричала в трубку:

– Приезжайте скорее! Меня украли!

– Ти чьто такое там говоришь! Совсем пьяный что ли! Ещё раз позвонишь, арестую и будешь сидеть у меня клетка! – недовольно ответил мужчина в трубке и тут же пошли короткие сигналы отбоя.

Трубку на том конце положили, даже не дослушав до конца звонящего. Катя опасливо посмотрела на начинающего приходить в себя Гиви. Дрожащими от страха пальцами она снова быстро набрала «ноль-два». Снова пошли гудки. Трубку вновь подняли и снова что-то по-грузински.

– Меня сейчас убьют, – тихо произнесла Катя, увидев, как на неё посмотрел Гиви.

– Ти хто там такой? Имя, адрес говори! Зачем такой глюпий шьютка мне говоришь! – возмущался старый милиционер.

В это время в кабинет ворвался хозяин подпольного цеха. Он мельком взглянул на с трудом встающего с пола Гиви, который шатался и держался за окровавленную голову; на Катю, держащую телефонную трубку в руке – и сразу всё понял. Не смотря на свою неповоротливость, он быстро дошёл до стола, выхватил из рук Кати телефонную трубку, а саму её оттолкнул в сторону. Та упала, а хозяин уже что-то быстро объяснял милиционеру на грузинском и улыбался, глядя на лежащую на полу Катю. Потом спокойно положил трубку и многозначительно посмотрел на строптивую девицу.

Это был вечер субботы. Всего через несколько часов, в Москве начиналась большая игра, на которую словно мотыльки на огонь слетались самые состоятельные люди Советского Союза. Официально игра в карты на деньги в стране была запрещена, но как известно: если нельзя, но очень хочется, то можно! В отличии от множества мелких игр-посиделок с мизерными ставками здесь люди не скупились на деньги.

Василий подъехал вместе с некоронованным королём московской братии по кличке «Вечный» аккурат к самому открытию. Званая публика уже ждала начала битвы за большие деньги. Подельник Гиви сидел за столом из зелёного сукна и нервно поглядывал на своих соперников. Василий вошёл в зал весь в белом. В одеянии очень даже похожем на костюм Гиви. Его напарник чуть ли не приоткрыл рот от удивления. Неизвестный ему игрок шёл в сопровождении самого главаря местных бандитов, а это уже о многом говорит. Такой вывод напрашивался сам собой. Здесь не было принято знакомиться, называть свои имена. Здесь только играли на деньги. Кто-то выигрывал, а кто-то расставался со своими деньгами. Кто-то расставался легко, а кто-то не очень. Страсти накалялись нешуточные, а поэтому личное оружие все входящие добровольно сдавали охране, ибо знали, что всё равно обыщут и найдут, а тогда позора и косых взглядов не оберёшься. Василий тоже сдал на входе свой «Браунинг», оставив при себе только небольшой чемодан для бумаг типа «дипломат». Некоторые его ещё называли на западный манер: «кейс». Там была чуть ли не сотня тысяч рублей. Комитетчики отвергли деньги Колокольцева и Крылова, а вместо них снабдили их «меченными» деньгами, у которых все номера были переписаны. Над имиджем Василия тоже они поработали, ибо уже знали любимый стиль одежды Гиви. Они многое уже о нём знали, включая и адреса родителей, друзей, знакомых, но по этим адресам Гиви уже давно не появлялся, а напрямую интересоваться его нынешним местоположением – значит заранее спугнуть добычу вместе с его пленницей. Косвенным путём узнали, что он может быть каким-то образом связан с нелегальным производством, но где эти подпольные цеха – тоже не известно. Всей возможной информацией о Гиви комитетчики снабдили Василия.

Тот был профессиональным артистом. Ещё до войны окончил цирковое училище и умел произвести на людей нужный ему впечатление. Мог прикинуться эдаким простачком, а мог и выдавать себя за респектабельного гражданина. Мог заставить плакать, а мог и вынудить хохотать до изнеможения. Мог вызвать доверие и открытость собеседника. Одним словом, прирождённый разведчик с артистическим образованием. Во время войны во фронтовую разведку шли в основном отчаянные люди. Не мало было среди них и людей с откровенно бандитским прошлым. Поэтому, Василий хорошо знал и этот контингент. Но, этот опыт ему сейчас бы не очень пригодился. Он играл человека из министерства. Он знал, что подельника Гиви звали Тамаз и он очень жаден до денег, а в тоже самое время неимоверно азартен, что по слухам и вогнало его в большие долги перед Гиви.

Играли без пиджаков, в одних рубашках и засученными почти до локтя рукавами. Все должны были видеть, что игра идёт честно. А ещё: тщательный обыск на входе. Таковы неукоснительные правила бандитского игрального зала.

– Ещё! – уверенно произнёс Василий и независимым, полным равнодушия взглядом посмотрел на своего соседа и кинул в центр стола ещё одну пачку бумажных денежных знаков с изображение основателя советского государства – Владимира Ильича Ленина. Один за другим все компаньоны по игровому столу с хмурыми, непроницаемыми лицами произнесли: «Пас!».

– Вскрываемся! – приказал крупье, и все игроки дружно перевернули карты.

Вскоре раздался вердикт ведущего:

– Человек в белом выиграл! Перерыв! Можете полчаса отдохнуть!

Сидящие напротив дородные мужики недовольно покосились на Василия и ушли на перекур, а Тамаз нервно вскочил со стула, подошёл поближе к нему и сокрушённо произнёс:

– Вам снова повезло! Уже третий раз подряд! Мне бы так! Быстро бы со своим долгом расквитался!

– Всё надеетесь выиграть?

– Было бы неплохо!

– А вы, если не секрет, чем по жизни занимаетесь? У меня, например, интерес, так сказать, к коммерции, – осторожно спросил Василий, сгребая в кучку выигранные деньги и деловито отправляя их в «дипломат».

– Я тоже коммерсант по природе, но у нас в стране человеку со способностями бизнесмена разве дадут жить и работать? Приходится перебиваться мелким уловом.

– Нет уж, не скажите! У нас в стране, если всё делать с умом, то и при нашей власти можно жить припеваючи, – хитро прищурив один глаз, ответил артист. – Мне, например – это весьма даже удаётся!

– Вижу! – не скрывая чувства зависти ответил Тамаз. – И где это такие рыбные места у нас в стране находятся?

– Мне сейчас, например, срочно нужна большая партия джинсы. Можно очень хорошо заработать, причём, в валюте – «зеленью». Кэш сразу по получению товара!

Василий хоть и вроде как не глядел на собеседника, но это так только кажется. Он тут же уловил в глазах Тамаза алчные огоньки.

– А сколько возьмёте?

– Если товар качественный, то грузовика два сразу с оплатой, а если товар уйдёт хорошо, то могу дальше гарантировать постоянный канал сбыта.

Услышав такое Тамаз застыл, прикидывая свой куш от выгодной сделки. Василий почувствовал, что «рыба» клюнула, но он не торопился, а. напротив, стал накручивать цену:

– Правда, у меня уже нашёлся поставщик. И цена, вроде как подходящая, но мой товар за границу пойдёт, и я хочу, чтобы этот товар был отменного качества, совершенно не отличимый от «фирмы»!

– Когда товар вам будет нужен?

Василий сделал вид, что задумался. Стал вслух считать, но потом сошёлся на неделе.

– Срок, конечно, реальный, но у меня, честно говоря, есть небольшой должок перед поставщиками товара и пока я его не погашу, они мне не дадут ни одной штанины!

– А товар хороший? – как бы между прочим поинтересовался Василий.

– Зуб даю! Лучшего товара во всём Союзе не отыщешь! Хоть иностранцам продавай!

– Вот им я как раз и хочу продавать свой товар!

Василий усмехнулся и открыто посмотрел на растерявшегося Тамаза и не обращая внимания на его состояние продолжил:

– А чем, по-вашему занимается наш любимый Внешторг? Вот мой телефон, если будет действительно стоящее, деловое предложение – звоните, рассмотрю! – несколько даже надменным тоном закончил Василий и подал Тамазу свою визитку, на которой было чёрным по белому написано: старший референт министерства внешней торговли СССР, имя, фамилия и рабочий телефон.

Тамаз, прочитав это, ещё долго потом, до самого конца игры с нескрываемым любопытством посматривал на Василия, а в конце её даже неожиданно для себя выиграл. Он не обратил внимания на «работника» Внешторга, который после объявления о выигрыше своего соседа по столу лишь хитро улыбнулся. Меченные деньги самым естественным способом попали к Тамазу.

 

Глава 16. Внешторг СССР

Министерство внешней торговли СССР всегда неофициально считалась вотчиной комитета. Об этом, конечно, не кричали на каждом углу и, поэтому, знали об этой особенности министерства только те, кому по должности положено было знать, а по ту сторону границы об этом факте были хорошо осведомлены зарубежные спецслужбы и они у себя дома пристально следили за похождениями сотрудников этого министерства.

Для рядовых советских граждан это министерство ничем не отличалось от других подобных учреждений, разве только тем, что его сотрудники, как и в министерстве иностранных дел, часто выезжали за пределы Союза и привозили из командировок импортные вещи, что рядовыми обывателями воспринималось, как верх жизненного идеала. Как-никак, а люди из таких министерств были связаны с иностранной валютой, которая для обычных жителей страны, если они не выезжали в капстраны, оказывалась под строжайшим запретом. Вообще, сделки в иностранной валюте между гражданами внутри Союза карались согласно уголовного кодекса достаточно сурово, вплоть до расстрела. Для бандитского мира выход на человека, имеющего официальный доступ к обороту средств в иностранной валюте, причём в больших объёмах, – весьма ценное приобретение. Не все работники многочисленных министерств были стойкими к искушению золотым тельцом. И бандиты, и в комитете прекрасно об этом знали, а потому для Василия в министерстве был отведён отдельный кабинет. Теперь ему приходилось ходить во Внешторг прямо как на работу.

На следующий день, с самого раннего утра Тамаз дежурил напротив здания министерства иностранных дел на Смоленской-Сенной площади. Центральный аппарат министерства внешней торговли и министерство иностранных дел располагался в одном и том же здании. Подручный Гиви хотел лично убедиться, что его новый знакомый не блефует, прежде, чем идти с деловым предложением к своему босу. Нужно было проверить: действительно ли Василий работает по тому адресу, который был указан на его визитке. Прошло уже порядочно времени, но пока всё безрезультатно. Много народу входило и выходило из высотного здания министерства, но нужного человека среди его посетителей пока не было. Тамаз нервно взглянул на часы – девять. Решил подождать до десяти. Ведь начальники могут приходить на работу позже, чем рядовые клерки. У них могут быт свои неотложные дела вне основного места работы. Только он об этом подумал, как мимо него проехала представительская, чёрная машина. Подручный Гиви машинально сопроводил её взглядом. Поцокал языком: «Ездят же люди на таких машинах!». «ЗИЛ-114» остановился и из него не спеша вышел тот самый человек, с которым он вчера играл за одним карточным столом. Тамаз не знал, что за его действиями уже пристально следят люди из комитетской «наружки». И как только профессионалы заметили, что «клиент созрел», они дали отмашку и на «сцену театра» выехал Павел на своём ретро-автомобиле, хотя в те годы, куда он попал, эта машина была вовсе и не ретро.

В машине, кроме Павла и Василия были ещё двое: Колокольцев, который изображал представителя деловых кругов Западной Германии, а также Крылов, в качестве естественной своей ипостаси – адвоката. Ведь куда иностранный фирмач и без адвоката, да ещё и в Советском Союзе, где, как считают буржуины, сплошь и рядом обманывают честных дельцов с Запада.

Тамаз даже застыл от удивления. Он никак не рассчитывал, что его новый знакомый птица столь высокого полёта. Кавказцы любят судить о положении человека по его машине. Чем она дороже и престижнее, тем выше стоит по иерархии общественного положения её владелец. Оттого подельник Гиви уже заранее проникся толикой уважением к Василию. Его объект наблюдения как раз уже вышел из машины, но сразу не уходил, а кого-то дожидался. Через короткое время за ним следом вылез из машины человек, который тут же о чём-то заговорил по-немецки. Тамаз ничего не понял, но судя по одежде и манерам держаться – это явно был иностранец. За ним вышел ещё один человек. Встал между иностранцем и Василием и стал последнему что-то объяснять. Все трое немного постояли и пошли к зданию министерства. Внезапно Василий обернулся. Тамаз уже было испугался, что его знакомый опознал его, но тот лишь крикнул здоровенному водителю за рулём, чтобы без него не уезжал. Подручный Гиви быстро отвернулся и засеменил прочь. Через пятнадцать минут он уже звонил Василию по телефону. Телефонная будка находилась достаточно далеко, но он хорошо видел, что «ЗИЛ» всё ещё никуда не уехал, а значит и его хозяин должен находиться в здании министерства. Тамаз решил для полноты картины проверить: не пустышка ли номер. Несколько гудков и на том конце подняли трубку. После небольшой паузы знакомый голос ответил:

– Референт министра внешней торговли, Орешкин Василий Петрович, слушает!

– Привет Василий! Это Тамаз, дело у меня к вам есть. Нужно поговорить!

– Здравствуйте, Тамаз! Где в Москве находится министерство иностранных дел надеюсь вы знаете?

– Обижаете, Василий! Кто в Москве не знает это замечательно, высокое здание! – гордо воскликнул молодой кавказец.

– Тогда, если в течении часа вы ко мне сумеете подъехать, то я найду время с вами немного пообщаться. Позже, к сожалению, уже не смогу. Множество иностранных делегаций, бизнесмены, руководители крупных компаний и всем нужно уделить время!

– Я понимаю, Василий, что вы сильно занятой человек, но так слючилось, что я сейчас нахожусь как раз не далеко от вашей работы!

– Тогда можете уже прямо сейчас подойти к главному входу. На проходной попросите охрану позвонить мне, и я к вам сразу спущусь. Только свою фамилию и отчество подскажите мне, пожалуйста. Нужно будет заказать вам пропуск.

Тамаз уже на девяносто пять процентов поверил, что Василий ему не соврал с местом работы, но маленький червячок сомнения всё-таки ещё точил его душу. «Можно было бы, конечно, и где-то в другом месте с ним встретиться, но всё же схожу к нему в кабинет, посмотрю, как важные люди работаю в этом большом здании! Никогда в нём не был. Потом похвастаться перед Гиви можно будет! А заодно буду тогда на сто процентов уверен, что здесь нет никакого обмана. Вот тогда Гиви сильно обрадуется большому делу и может быть и совсем забудет про мой долг!», – подумал Тамаз, проходя мимо машины «референта» министра. Перед входом он задрал голову, хотел посмотреть на шпиль здания, но не получилось. Слишком высокой и массивной оказалась сталинская постройка.

На проходной всё прошло так, как и говорил по телефону Василий. Вскоре они уже вместе на лифте поднимались наверх, в кабинет нового знакомого Тамаза. У двери в кабинет именная табличка с должность и именем его владельца. Зашли. Весьма богатая обстановка. Сразу было видно, что человек занимает высокий пост в министерстве, с большими людьми с Запада дела ведёт. Тамаз даже немного растерялся, представив уровень возможностей Василия, но тут же стал маскировать свою растерянность и рисоваться перед своим новым знакомым, что и он не лыком шит, и тоже имеет дело с весьма серьёзными людьми.

– Ми вчера не успели толком обговорить с вами некоторые детали нашей сделки. Ви сказали, что нужно пара грузовиков с джинсами и вот я хотел перед тем, как отправляться к нашим производителям уточнить: сколько и чего конкретно вам нужно будет, – с важным видом произнёс подельник Гиви.

– Это очень хорошо, что вы нашли время и пришли сегодня с утра. Очень много работы, скоро очередная командировка за границу. Но, к делу! Я тут вечером немного подумал и набросал список для пробной партии.

Василий из внутреннего кармана пиджака достал вчетверо сложенный листок бумаги и передал его Тамазу. Тот развернул его и увидел отпечатанный на машинке длинный список товаров. С уважением посмотрел на Василия. Приятно, когда имеешь дело с крупными оптовыми покупателями. Это совсем не тот уровень, когда разбрасываешь свой товар мелкими партиями по торговым точкам. Здесь риск, конечно, больший, но и денег в разы больше. А Василий, как ни в чём не бывало, продолжал:

– У меня как раз сейчас находится делегация из ФРГ, а её глава мой старый деловой партнёр. Через неделю он снова будет у нас в Союзе и вот вместе с ним мы и могли организовать поставку к нам хорошей джинсовой ткани и различной качественной фурнитуры: металлические заклёпки, кожаные лейблы. Ну, вы и сами знаете, что вам нужно для пошива. Труд американских рабочих не дешёвый, плюс доставка товара из-за океана, а с нашей кооперацией, как я посчитал, отечественная пара брюк обойдётся дешевле, чем аналогичная американская. За вами пошив, а за мной материал и реализация готовой продукции за границей. Так осилите пробную партию за неделю? Но учтите, качество должно быть не хуже, чем у американцев! Ударим по буржуям ценой! – рассмеялся Василий и хитро посмотрел на притихшего Тамаза.

– Да, чего вы стоите?! Присаживайтесь, а я сейчас своему секретарю прикажу нам по чашечке настоящего бразильского кофе сделать!

«Референт» министра энергичной походкой подошёл к своему столу и нажал на кнопку селекторной связи. Из динамика мгновенно ответил молодой девичий голос:

– Слушаю вас, Василий Петрович!

– Танечка, организуйте нам с моим гостем парочку чашек кофе, ну и немецкого печенья принесите. Того самого, что наш немецкий гость сегодня нам привёз из Мюнхена!

– Сейчас будет сделано, Василий Петрович!

Динамик умолк, а ошарашенный гость некоторое время молчал. Он знал. что в министерствах тайком проворачивают различные чёрные делишки, но чтобы с таким размахом. Это он видел впервые и поэтому неуверенно спросил:

– А как с сопроводительными документами на груз за границу?

– Доставку товара через границы я беру на себя! Как-никак, а это профиль нашего ведомства. Если пробная партия там быстро уйдёт, то вы получите постоянного заказчика за границей, а значит – наличную валюту! Но, не позднее конца недели жду от вас пробную партию товара! Мне нужно, чтобы к второму приезду моего немецкого партнёра вся партия была у меня, и я бы мог показать ему готовый товар!

Тамаз хотел что-то ответить, но в дверь постучали и после того, как Василий ответил, она открылась, и миловидная молодая девушка вкатила в просторный кабинет тележку, сервированную для кофейной паузы.

– Спасибо, Танечка! Пока вы свободны и никого ко мне не пускайте, а позже зайдите ко мне, пожалуйста, нужно будет набросать план доклада о состоянии работы нашего ведомства за прошлый отчётный период!

Миловидная девушка ушла. Василий посмотрел ей вслед. Затем он обернулся к гостю и с еле заметной хитринкой в глазах многозначительно произнёс:

– Да, деньги очень любят счёт! А кто их плохо считает, тот теряет не только деньги, но и, подчас, свою свободу, а то и жизнь!

Обратно, домой в Тбилиси, Тамаз летел как на крыльях. В прямом и переносном смысле. Он очень торопился, и поэтому летел на самолёте прямым рейсом из Москвы. Вечером того же дня он уже был на «Складе № 56», в известной нам конторе и с гордостью рассказывал Гиви о своих московских похождениях:

– Ти только послюшай! Этот человек на игру приносит по целой сотне тысяч рублей! Он имеет совсем свободный доступ к заграничной валюте; ведёт напрямую дела с богатыми иностранцами, а машина у него какая! Чёрный-чёрный, прямо как крыло ворона! Вся блестит металлом, а сияет: как само солнце, а большая какая! Ти би только её видел!

– Тебя послушать, так можно подумать, что ты познакомился с самим шахом персидским! – нетерпеливо перебил своего подручного Гиви.

– Ай! Да, и что там какой-то шах, когда у нас теперь есть такой богатый Василий! А, кстати, чего твоя голова так забинтована? Прямо совсем больной какой-то ти выглядишь! – задал Тамаз вопрос, который у него уже давно вертелся на языке.

Гиви зло посмотрел на своего подельника. С недовольным видом поставил полный бокал с вином на стол и резко вскочил с дивана. Не добро прищурив глаза посмотрел в окно, за которым были видны старые, обширные складские строения. Там, под землёй находился тот самый пошивочный цех, в котором сейчас за швейной машинкой должна была сидеть непокорная Катя. Гордый кавказец, не привыкший терпеть поражения от женского пола, с горящими от обиды глазами, сквозь зубы прошипел:

– Я всё равно заставлю её себя любить! Слишишь, мамой клянусь, – заставлю!

– Это ты про кого говоришь, Гиви? – удивлённо спросил Тамаз и тоже медленно поставил обратно на стол полный бокал вина.

– Про ту русскую девку из московского ресторана!

– Это ту, которую по твоей просьбе мы выкрали в Москве? – на всякий случай уточнил напарник.

– А разве мы в последнюю неделю ещё кого-то из Москвы привозили?! – раздражённо спросил Гиви.

– А что, спросить уже даже нельзя, да?

– Когда я этого не желаю, то нельзя! – резко ответил Гиви.

Тамаз осторожно покосился на боса, пышущего словно дракон из сказки, и решил сменить тему разговора.

– А что ты думаешь Василию ответить?

– Я сначала должен сам на него посмотреть! А сейчас, на всякий случай, отвезём эту строптивую девку в горы! Когда вернусь из Москвы, – сам займусь её воспитанием! Иди, прикажи: пусть готовят машину. Отвезём её, а потом в аэропорт поедем!

Когда белая «Волга» Гиви выехала из ворот склада, Тамаз вспомнил про свой долг и протянул запечатанную пачку денег. Решил всё-таки отдать деньги и хоть чем-то умаслить своего хозяина.

– Вот. выиграл в Москве деньги, в карты. Там как раз и Василий со мной играл. Здесь как раз ровно то, что я тебе был должен. А вот вино мы с тобой так и не выпили! Хорошее вино у твоего отца, жалко было оставлять его не выпитым!

– Вон, продуктовый магазин! Возьми из пачки «десятку», зайди и купи нам в дорогу ящик «Боржоми», и не канючь мне больше, что у нас пить совсем нечего! Пока дело не сделаем, пить вино больше не будем! Только одну воду! Ти меня понял?

Тамаз согласно кивнул головой и остановил «Волгу» возле небольшого магазинчика. Не торопясь, степенно вылез из-за руля машины и направился за водой. Расплатился меченной купюрой, забрал ящик минералки и загрузил её в багажник машины. Места в большом багажнике было не так уж и много. Там лежала Катя, закутанная в одеяла, связанная по рукам и ногам, да ещё и с кляпом во рту. Кроме того, в багажнике была и большие чемоданы с новенькими джинсовыми штанами и куртками разных размеров и фасонов.

В маленьких магазинах товарооборот небольшой. Оттого и выручка не такая большая и зачастую инкассаторская машина приезжает раз в неделю. Поэтому, информация о «фальшивых» денежных купюрах из села, где официально располагался склад сельхозпродукции, а неофициально несколько частных швейных цехов, дойдёт в центр медленно, через множество инстанций. А пока, путь машины со связанной Катей лежал в другое, такое же маленькое, но уже горное село. В этих сёлах жители друг друга знают очень хорошо и Гиви был спокоен, что чужой человек в этих краях не появится без того, чтобы сами жители не известили своего фактического хозяина об этом факте. По этой же причине и «наружка» в любой форме в этих местах была бы словно несуразное белое пятно на абсолютно чёрном листе бумаги. Оттого ранее такси с москвичами из «большого дома», которое сопровождало Тамаза, не останавливаясь проехало маленький городок насквозь. Московские «туристы» откровенно наслаждались видами Грузии и не хотели раньше времени насторожить бандитов. Теперь в Москве уже знали возможное местоположение Гиви, а значит и Кати. Осталось уточнить: где именно в этом небольшом городке держат пленницу. Комитетчики подстраховывались и к решению проблемы заходили сразу с нескольких сторон.

Гиви и Тамаз прибыли в Москву из Тбилиси рейсом «Аэрофлота». На всякий случай они использовали поддельные, но очень качественные паспорта, но и это ухищрение им нисколько не помогло. Люди из седьмого управления комитета уже негласно их встречали в аэропорту и сопроводили до гостиницы, где гости с Кавказа остановились. Оттуда Тамаз позвонил Василию и договорился о встрече. Встреча произошла ближе к вечеру. На этот раз в кабинете Василия были ещё два человека. Тамаз их раньше видел с Василием. Это были тот самый немец и его адвокат. Немец держался высокомерно. Всё время что-то спрашивал по-немецки у Василия и поглядывал на адвоката. Тот был вроде суфлёра и транслировал Василию истинные пожелания западного бизнесмена. «Немец» оказался истинным скрягой и воевал чуть ли не за каждый пфенниг. Но, в конце концов, остановились на приемлемых цифрах и стороны, вроде бы, остались довольными друг другом. Заказчику качество товара понравилось, Гиви же понравился то, что посредник оказался весьма солидным. Даже к гостинице выслал за ними шикарную, представительскую машину. Специалисты из комитета уже срисовали психологические портреты преступников и умело играли на их тщеславии. Это хорошо сработало. Кроме того, Гиви представлял себе реакцию его отца. Тому вывести свой бизнес на Запад и мечтать нельзя было. Начинал с различных пластмассовых изделий: вёдра, тазики, стиральные доски и прочая мелочь для домашнего хозяйства.

– Вот, можете пересчитать! – деловито произнёс Василий, выкладывая из массивного сейфа на стол перед «компаньонами» одну за другой пачки немецких марок. – Надеюсь. вы не против, если мы с вами за пробную партию рассчитаемся в марках.

Гиви и Тамаз как заворожённые смотрели на стопки валюты. Кавказцев поразило их количество и то, как хозяин кабинета вольно ими распоряжается. Тамаз победно смотрел на Гиви. Его распирало от гордости. Ведь именно он нашёл такого богатого клиента, да ещё и с хорошими связями. Гиви и Тамаз получили пятьдесят процентов предоплаты тут же договорились о том, что швеи будут работать денно и нощно, но две фуры с товаром будут в Москве не позднее, чем через неделю, а тогда вторая часть суммы будет немедленно оплачена Василием, причём, снова в иностранной валюте.

В предпродажной суете Гиви так и не узнал загримированного Колокольцева, в солидных очках, в золотой оправе, говорящего как истинный немец с баварским акцентом, и его расторопного друга адвоката, который тоже довольно легко говорил на немецком с фальшивым иностранцем. Сказывались его навыки частого общения с пленными фрицами во время войны. Не узнал он и своего конкурента за сердце Кати – Павла, который играл роль шофёра министерского лимузина. Профессиональные гримёры, привлечённые комитетом, хорошо знали своё дело. Этих людей сейчас бы даже родная мать не узнала.

Перспектива начать зарабатывать большие деньги, причём, в валюте буквально вскружило Гиви голову. Он боялся сорвать чрезвычайно выгодный контракт и лишится такого большого количества денег, а оттого он поторопился отдать распоряжение, и сделал всего один междугородний звонок. Оперативно-технический отдел комитета без труда отследил его. Через полчаса руководство операции уже знало о предполагаемом местоположении подпольного цеха вблизи Тбилиси. Это был тот же самый небольшой городок, через который на такси сотрудники комитетской «наружки» проехала за Тамазом. Наконец, пришла и весточка о меченных деньгах, полученных в маленьком магазине. Всё сходилось в одну точку, осталось только брать бандитов. Теперь имелся даже вероятный адрес подпольного цеха. Комитетчики предполагали, что Катя находится именно там, но руководство операции решило завершить её именно в тот момент, когда фуры будут загружаться готовой продукцией. Не хотелось врываться в пустой цех. Ведь не исключено, что на тот момент даже людей там не будет, тем более хозяев подпольного цеха. Нужно было брать самих организаторов подпольного производства, причём, на месте, да ещё и с поличным. Андропову требовалось весомое доказательство противозаконной деятельности на территории Грузинской ССР. Сходу завалить первого секретаря республики или хотя бы пошатнуть его трон одним пустым подпольным цехом не получится, нужно брать людей, которые смогут конкретно указать на его влиятельных покровителей.

 

Глава 17. Склад № 56

Как и было ранее обговорено с Гиви, представитель референта министерства внешней торговли СССР прибыл в Тбилиси сразу на следующий день после звонка из Грузии. Заказанный товар был готов и требовалось его забрать. Этим представителем министерства был Павел. В его обязанность входило сопроводить груз из Грузии до Ставрополя, где его уже должны были ждать другие люди. По легенде: там они должны были его принять, перегрузить на свои машины и расплатиться с поставщиком. Место перевалки груза пока держалось в секрете. В здании аэропорта Павла чуть ли не с распростёртыми объятиями встречал Тамаз.

– Здравствуй, дорогой! Как доехал, как себя после полёта чувствуешь? – засуетился кавказец, с довольной улыбкой на лице протягивая руку для рукопожатия.

– Спасибо, всё хорошо! Ну, что поехали? – как ни в чём не бывало ответил Павел, как будто он всю жизнь только и занимался, что возил «левый» груз.

– Конечно, дорогой! Машина уже тебя ждёт прямо у самого выхода!

Белая «Волга» действительно стояла прямо напротив главного выхода из здания аэропорта. Только Павел сел в машину, как та тут же рванула с места.

– Как говорил один герой весёлого фильма про бриллианты: «Время – деньги! Куй деньги, не отходя от кассы!», дорогой! – весело произнёс Тамаз, при этом ловко, одной рукой вращая руль автомобиля. – Товар уже готов! Осталось только доставить его в по назначению! За ночь загрузят машины и утром поедем. Товар – прямо сказка какая-то, а не товар! Лючше, чем сама Америка делает! Не отличишь от настоящий фирма!

Тамаз говорил весело, без умолку, а Павел лишь крутил головой, рассматривая из открытого окна машины достопримечательности Тбилиси. Проехали башню тбилисского телецентра, возвышающуюся на горе Мтацминда. Рядом крутилось колесо обозрения. Машина свернула с проспекта Руставели и Павел будто невзначай обернулся. Он надеялся увидеть своих «попутчиков» из комитета, едущих за ним следом, но никого не увидел. Те ещё в аэропорту как-то незаметно исчезли из его поля зрения. Павел даже как-то забеспокоился. Немного неуютно ему было без их пригляда.

– Что, красивый город? – с гордостью спросил Тамаз, сделав рукой полукруг, как бы пытаясь охватить все разом: и дома, и людей, и машины. Всё – мимо чего они сейчас проезжали.

Павел утвердительно кивнул головой. Ему действительно было интересно. Город южный, кругом горы, да ещё и весьма своеобразная архитектура, и планировка улиц. Гость ещё раз оглянулся. Тамаз, не смотря на свою несмолкаемую трескотню, одним глазом внимательно наблюдал за представителем купца.

– Ти чего это всё время назад оглядываешься? – подозрительно спросил кавказец и внимательно посмотрел в зеркала заднего вида.

Но никого достойного пристального внимания так и не заметил. Тамаз для пущей верности время от времени ещё несколько раз оглядывался, но ничего подозрительного так и не было. Улица оставалась пустынной. Лишь впереди, на нерегулируемом перекрёстке его машину пропускал старенький «Москвич» с грузинским номером. Тамаз проехал мимо, а полуразваливающийся раритет не торопясь поехал позади их.

– Так, интересно тут у вас всё как-то, необычно! – объяснил своё любопытство Павел.

– Необычно, говоришь? Это ты, считай, ничего ещё в нашем Тбилисо толком и не видел! Ты ведь, как я вижу, первый раз в нашем городе! А что можно увидеть в окно машины? Сейчас вот размещу тебя в хороший гостиниц, там мой родственник хозяин. У него такой кухня – прямо пальчики оближешь! Покушаешь харчо, хачапури, мясо жареный с разный там овощ, выпьешь хороший грузинский вино. Потом хочешь – отдыхай, а хочешь – его син тебя немного город покажет. Завтра, в четыре, я за тобой на машина приеду и тогда поедем за твоим товаром на склад!

– Завтра, так завтра, – небрежно ответил Павел и равнодушно пожал плечами.

– А вот и тот самый гостинниц! Сьямый лючший в Тбилисо, сьямый центр города! Все красивый место отсюда совсем недалеко! А вот и сам хозяин нас уже на самый порог встречает!

Тамаз остановил машину у старинного, невысокого здания, степенно вышел и обнялся с небрежно и одновременно изыскано одетым мужчиной. Они о чём-то быстро заговорили по-грузински. Время от времени поглядывали на Павла, который тоже вышел из машины и с любопытством осматривал узкую улочку и старые постройки, которым на вид было не меньше века, а то и более. Буквально через минуту оба кавказца подошли к нему и Тамаз представил Павла хозяину гостиницы, а уже через полчаса гость ел горячий, жгучий грузинский харчо, закусывал свежевыпеченным хачапури и осторожно поглядывал по сторонам. Комитетчиков так и не было видно.

После обеда, по поручению хозяина гостиницы его «сын» пошёл сопровождать Павла по городу. Комплекция сопровожатого и его повадки говорили, что к гостю приставили охранника-соглядатая, дабы до момента получения груза ограничить его контакты с посторонними. Павел не знал, что в самолёте были не только люди из «большого дома», но и человек от Гиви. Его задача была выявить возможный «хвост» московского представителя. В аэропорту шпион подал незаметный, условный знак Тамазу: «клиент чист». Профи из комитета оказались на высоте и ничем до самого Тбилиси не выдали себя. Зато сами успели вычислить «наблюдателя».

Где-то с час пропетляв по своеобразным тбилисским улицам в сопровождении молчаливого охранника Павел уже было решил идти обратно к гостинице, как рядом с ними неожиданно остановился жигулёнок с московскими номерами. Из машины вышли двое молодых парней и направились к ним. Одного из них он сразу узнал. Это был как раз тот самый комитетчик, который летел с ним в одном самолёте, а до этого инструктировал его. Охранник тут же насторожился и подозрительно покосился на своего подопечного, а затем на чужаков. Но, знакомый Павла так натурально растерянно оглядывался по сторонам, время от времени поглядывая в раскрытую карту, что даже сам Павел, если бы не знал: кто на самом деле сейчас стоит перед ним, поверил бы, что это всего лишь заблудившиеся московские туристы-автомобилисты.

– Послушай, товарищ! – отвлёк внимание охранника-мордоворота второй комитетчик. – Уже чуть ли не час петляем по городу, а улицу Лео Качели никак не можем найти! Будь добр, помоги нам!

Комитетский оперативник поднёс карту города чуть ли не к самому лицу попечителя Павла, а в это время московский инструктор из комитета показал Павлу карту и тихим голосом задал короткий вопрос:

– Когда?

– Ночью грузят, в четыре утра приедут за мной в гостиницу, – так же тихо, чтобы не привлекать внимание своего охранника, ответил Павел и уже значительно громче. – Я не местный и такой улицы в городе не знаю!

– Ну, извините, товарищ! Вы, видно, тоже турист? Тогда, не буду вас отвлекать от процесса созерцания старинного города! – ответил знакомый Павла и подошёл к своему напарнику, продолжавшему допытывать соглядатая.

Тот всё ещё пытался что-то невразумительно отвечать на заданные ему вопросы, но москвичи лишь махнули рукой и пошли к старушке, которая выходила из подъезда дома. Павел же, как ни в чём не бывало, с довольным видом направился к гостинице. Соглядатай ещё раз подозрительно оглянулся на оставшихся позади чужаков, которые с туристическими картами в руках продолжали расспрашивать старушку. Та с явным удовольствие рассказывала про город, а также где и что в нём находится. Ей видно очень не хватало простого человеческого общения, и она неожиданно для себя получила благодарных слушателей. Соглядатай успокоился и торопливо пошёл следом за уходящим гостем. Ему поручили не спускать глаз с подопечного, и он боялся потерять его из виду.

Тамаз приехал в гостиницу, как и обещал, ровно в четыре часа, но не один. С ним был ещё какой-то молодой парень. Через пять минут они уже ехали по слабоосвещённым, утренним улица города, вдоль реки Кура. Когда выехали за пределы города, напарник Тамаза надел Павлу на голову колпак. Причём так, что тому ничего не стало видно.

– Так надо! – жёстко прокомментировал действия напарника Тамаз и уже значительно мягче добавил. – Поверь мне, так действительно надо, дорогой! Это для твоей же пользы!

После чего что-то на грузинском приказал своему напарнику и тот, особо не церемонясь, надел на руки Павла наручники. Машина помчалась ещё быстрее, но теперь тот уже не видел, куда его везут.

В это время в Москве Андропов уже был на своём рабочем месте. Не смотря на проблемы со здоровьем, которое давало о себе знать, всё сильнее и сильнее, председатель комитета не жалел себя и не давал никаких послаблений. Он работал, практически, без выходных: с понедельника по воскресение, каждый день.

Начиналась завершающая фаза операции «Купец». Группа специальных операций комитета госбезопасности уже вышла на окраины городка, где по предположению комитета находился подпольный цех. Бойцы незаметно для жителей заняли удобную для атаки позицию вокруг склада № 56 и теперь ждали приказа командира о начале захвата объекта. Ребята были очень хорошо подготовлены и, если того требовала оперативная обстановка, они умели становиться для местных жителей буквально невидимыми, а утренний сумрак лишь помогал им в этом.

Юрий Владимирович решил не извещать о своих намерениях министерство внутренних дел, а именно: его руководство, в лице Щёлокова. Он не верил министру и считал того проходимцем и жуликом, не достойного занимать в стране столь высокий пост.

Командиру группы «А» по рации доложили о стремительно приближающейся к городу белой «Волге». Комитету уже было известно, что она принадлежала Гиви и сейчас должна была везти Павла для получения товара. Начало операции было решено проводить одновременно с открытием ворот для проезда машины на территорию склада. Первая группа пойдёт через ворота, захватит проходную и здание с руководством склада. Остальные две проникнут через забор и обезвредят охрану груза, водителей и грузчиков. После чего можно будет уже в более спокойной обстановке приступить к поискам подпольного швейного цеха.

Охранники на проходной бдительно наблюдали за подступами к складу. Для них это был самый ответственный момент: отгрузка готовой продукции и никого чужого нельзя было допустить на территорию склада, но «Волгу» Гиви они знали очень хорошо и только она подъехала, и остановилась у ворот, как те уже стали открываться. Как только машина вновь тронулась, тут же, словно чёрные вороны ночи, к ней подлетели два человека в тёмной маскировочной одежде и быстро, без лишнего шума вытащили из машины Тамаза и его напарника. С Павла сняли колпак и наручники, положили на пол в машине и приказали до конца операции не покидать её салона. Обезвредив охрану на проходной, отряд группы специальных операций направился к зданию управления складом, а в это время две других группы штабелями клали на землю остальных работников склада и шоферов машин. Не прошло и полчаса, как операция на складе была закончена. Осталось только взять, успевших забаррикадироваться в своём кабинете, начальника склада и Гиви. Они тянули время, а в это время Гиви тихо с кем-то уже говорил по телефону. Командир бойцов спецгруппы не слышал разговора и требовал от забаррикадировавшихся открыть дверь, иначе её просто вынесут вместе с замком и петлями.

– А кто вы такие и по какому такому праву врываетесь на склад?! Побили охрану, безобразничаете! Я сейчас вызову милицию! – тихо положив трубку телефона, уже совершенно спокойным голосом спрашивал Гиви.

– Комитет госбезопасности проводит операцию по ликвидации незаконного подпольного производства! – ответил командир группы специальных операций.

– Какое такое незаконное производство? Здесь находится склад готовой продукции! Настоящие люди из комитета приходят с ордером для обыска. Они вежливые, культурные, а не устраивают на государственном складе настоящий погром!

Командир группы хотел чего-то ответить нахальному бандиту, но в это время услышал вой сирен подъезжающих милицейских машин и одновременно с этим где-то совсем рядом прогремел сильный взрыв.

– Чёрт, этого только нам не хватало! – выругался командир группы и, оставив одного бойца для охраны пленников, умчался с остальными выяснять обстановку.

Когда он выскочил во двор, то увидел, что деревянные складские помещения нещадно горят. Причём, огонь распространялся так стремительно, что ничего уже поделать было нельзя. К тому же, внутри помещений продолжались раздаваться взрывы, но уже меньшей силы. Огонь стремительно перекинулся и на машины с одеждой, предназначенной для отправки в Москву вместе с Павлом. Запылали ярким пламенем вещдоки.

Гиви смотрел со второго этажа на горящие склады, суетившихся внизу людей и усмехался. Ничего, теперь комитетчики уже и при очень большом желании без спецтехники не найдут подпольный цех, а её, как надеялся Гиви, они вряд ли догадаются привезти. Склады сгорели. Единственный потайной вход в подпольный цех надёжно завалило взрывом. Никто из сейчас суетящихся людей толком и не поймёт, что груда камней в глубокой яме – это был вход в подземелье, где нелегально работали люди. За треском горящих и рушащихся построек крики задыхающихся швей были не слышны, да и находились они достаточно глубоко под землёй.

А пока, в Москве брали кавказскую группировку. Удалось захватить множество людей, склад с готовой продукцией в Подмосковье, несколько легковых и грузовых машин, немного оружия. Андропов был очень рад успешному началу финальной фазы операции. Он пока ещё не знал о её провале в Грузии и надеялся, что теперь уж наверняка можно будет не только этого молодого выскочку Шеварднадзе, но и Щёлокова весьма звонко щёлкнуть по носу, но тут раздался звонок по прямому телефону спецсвязи. Председатель комитета поднял трубку и встал с кресла.

– Слушаю вас, Леонид Ильич!

– Ты, я смотрю, Юра, уже на работе! Молодец!

– Стараюсь, Леонид Ильич! Завтра-послезавтра у меня появится для вас весьма любопытный материал!

– Это всё потом, Юра! Ты мне лучше ответь – вот на какой вопрос! Мы тут с моей медсестрой Ниночкой вчера вечером смотрели «Семнадцать мгновений весны» и она мне сказала, что Штирлиц – это Исаев, а он до сих пор ещё не награждён! Это как же получается, Юра? Нужно немедленно должным образом оценить заслуги знаменитого советского героя-разведчика! Ты меня понял, Юра? Он же по твоему ведомству проходит! А ты ничего не делаешь! Это как же мне понимать?

Андропов прекрасно знал о состоянии здоровья генерального секретаря коммунистической партии. Он лишь поморщился, но стал терпеливо объяснять, что Штирлиц – это всего лишь собирательный образ советского разведчика, придуманный образ. Брежнев слушал-слушал его, но уже через минуту нетерпеливо прервал и приказным тоном произнёс:

– Ты мне, Юра, тут не отговаривайся, а немедленно подключи к делу наградную комиссию и оформи соответствующие бумаги на этого героя. Я подпишу! – важно закончил разговор генеральный секретарь и положил трубку.

Андропов сел на место, тоже положил трубку телефона спецсвязи и удручённо посмотрел на аппарат с гербом СССР вместо номеронабирателя. В это время вновь зазвонила телефонный аппарат спецсвязи, но уже другой. Председатель комитета устало поднял трубку и ответил, но уже через мгновение от его усталости и следа не осталось.

– Как это – сгорел склад?! – буквально закричал всегда выдержанный и рассудительный Юрий Владимирович. – Вы у меня все под суд пойдёте за разгильдяйство!

Но уже через полминуты председатель комитета взял себя в руки и обычным, спокойным голосом спросил:

– А руководство склада и его работников задержали?

Получив утвердительный ответ Андропов окончательно успокоился и добавил:

– Ваши полномочия, полковник, имеют приоритет над распоряжениями руководства союзных республик. Их местное МВД не может оказывать на вас никакого влияния! Что значит, указание министра внутренних дел СССР? Вы сотрудник комитета и у вас есть все полномочия на проведение соответствующих процедурных и оперативных действий! «Цеховики» – это именно наш профиль, а не министерства внутренних дел! Действуйте, полковник, и всех задержанных под охраной доставьте в Москву, в Лефортово! Я сейчас же позвоню Щёлокову и попрошу, чтобы он предпринял меры и отозвать своих людей со склада!

Спецгруппе всё-таки пришлось задержаться. Теперь необходимо было установить причину возгорания. Гиви и начальник склада предпочитали молчать, а местная милиция пыталась взять инициативу расследования в свои руки и забрать с собой задержанных «цеховиков». Но начальник опергруппы стойко отбивался от давления местных властей и ждал, когда из Москвы прилетит следственная группа комитета СССР. Местному комитету КГБ в Москве доверяли лишь частично, хоть он формально были в подчинении центра, а его заместителем был их назначенец из центра.

Павел облазил всю территорию склада. Он искал подпольный цех. Надеялся там найти Катю. Несколько часов к ряду он вместе с пожарниками участвовал в тушении пожара. От копоти лицо его стало чёрным, брови обгорели. Время от времени Павел приставал к начальнику бойцов особой группы по поводу продолжения поиска места нахождения подпольного цеха, но тот пока лишь отмахивался от него и ссылался на то, что у него нет людских ресурсов для продолжения поиска. Кроме того, ему нужно теперь до прибытия комиссии из Москвы охранять территорию от несанкционированного проникновения, а тут ещё и местная милиция, и прокуратура не помогает ему, а наоборот – только мешает работать.

Оперативный штаб стихийно обосновался в конторе бывшего начальника склада, когда забаррикадировавшихся хозяев оттуда удалось выковырять силой. Гиви вместе с подельниками сидели связанными в комнатке секретаря, прямо на полу, под охраной одного из бойцов спецгруппы.

Павел тщательно смыл с лица копоть, а вместе с ней и грим, который на него наложили перед началом операции «Купец». Снял ставший чёрным от копоти парик и выбросил его в мусорный ящик. Теперь маскировка ему уже была ни к чему. Остались только контактные линзы, которые изменили цвет его глаз. Их он оставил. Так лучше было видно.

Последний раз обойдя территорию склада с тщетной надеждой найти Катю, он поднялся по лестнице в контору. Хотел ещё раз переговорить с командиром группы по поводу поиска цеха и допроса Гиви. Он то должен знать где находится цех и Катя. Но, когда он уже взялся за ручку двери, то услышал удивлённый и одновременно гневный голос Гиви:

– Так вот из-за кого здесь весь этот сыр-бор! Свою Катю, значит, приехал искать?! Не найдёшь ты её никогда! Нет её здесь!

Павел хотел подскочить к бандиту, взять его за шиворот и хорошо тряхнуть, да расспросить по-мужски про Катю, про цех, но на его пути тут же вырос спецназовец и, глядя на сидящего на полу пленника, тихо произнёс:

– Я тебя понимаю, друг, но не надо сейчас! Его следователь допросит по полной форме и всё тогда прояснится!

Павел нехотя отступил от ненавистного соперника и пошёл в кабинет бывшего начальника склада. Гиви зло посмотрели в спину уходившему чужеземцу. Командир спецгруппы завидев Павла, лишь вновь удручённо развёл руками:

– Ни о цехе, ни о твоей Екатерине ничего нового тебе сообщить, к великому моему сожалению, не могу. Ни цеха, ни его работников мы пока ещё не нашли. Может, мы ошиблись и цех находится совершенно в другом месте. Ты присаживайся на диван, отдохни. Вижу, что набегался ты на пожаре. Сам то цел, сильно не подпалился?

– Спасибо, вроде как повезло! Брови разве что опалил, а волосы – парик уберёг! – усмехнулся Павел и сел на диван.

Получилось сесть как-то неуклюже, боком, а ладонь руки попала в щель между сиденьем и спинкой. Павел хотел уже выдернуть руку, но тут что-то острое кольнуло пальцы. Зажав между указательным и средним пальцем, он вытащил это «что-то». Посмотрел и чуть не выронил из рук.

– Это же серьга Кати! Именно такие серьги я видел у неё в ушах на своём последнем свидании!

Командир группы хотел что-то уточнить, но Павел неожиданно выскочил из кабинета. Такой манёвр не ожидал и охранник «цеховиков». А потому, Павлу удалось схватить за шиворот Гиви, поднять его над полом и ткнуть ему под нос найденную серьгу:

– Так говоришь, нету здесь Кати! – зло закричал на пленника Павел.

На этот раз бандит уже не улыбался. Он покосился на женскую серьгу, а затем заглянул в глаза соперника. Лучше бы он этого не делал. Он увидел в глазах Павла свою смерть, и кто его знает, что могло бы с ним случиться, если бы вновь не вмешался охранявший «цеховиков» спецназовец.

 

Глава 18. Катя

Борт ВВС СССР из Тбилиси приземлился на подмосковном военном аэродроме поздно вечером. Вместе с арестованными «цеховиками» и комитетскими спецназовцами на нём из Грузии вернулся и Павел. Первых забрали с собой следователи, а за вторыми приехали три микроавтобуса с занавешенными окнами. Возле него приостановился командир группы и предложил подвезти его до конторы. Уставший морально и физически Павел уже хотел согласиться, но заметил идущего по аэродрому майора Белова.

– Во как, а ты у нас, Павел, оказывается, важная личность, если за тобой помощник самого ЮВ приехал! – заметил командир группы и, махнув на прощанье рукой, быстрым шагом направился к поджидающему его автобусу.

– С возвращением и с первым успешным боевым крещением! – улыбнувшись протянул руку Белов.

– Да что уж тут успешного? – грустно вздохнул Павел. – Подпольный цех мы так и не нашли. Катю – тоже!

– Ещё не вечер, Павел! Отыщем мы твою Катю и подпольный цех тоже непременно найдём! – майор по-приятельски похлопал по плечу Павла. – Неплохо, что главарей «цеховиков» удалось взять. Пока тебя не было мы в Москве тоже их подчистили. С уликами вот только слабоватый урожай у нас получился. Да ещё и грузинский склад сгорел из-за взрыва котла. Груз, который должен был в Москву прийти, в результате пожара уничтожен вместе с машинами. Одни угольки остались. Правда, нашли гросбух чёрной бухгалтерии. Хоть что-то для начала.

– А ещё, Антон Константинович, в их конторе под диваном был обнаружен пульт от игрушечного радиоуправляемой модели. Гиви говорит, что это его племянник забыл, когда у него на складе с моделькой игрушечного автомобиля игрался, но что-то мне подсказывает, что внезапный взрыв на складе и пульт радиоуправления самым непосредственным образом связаны друг с другом! Гиви же на допросе убеждал следователей, что это взорвался отопительный котёл. На месте взрыва действительно обнаружили исковерканные взрывом элементы котла и манометры, у которых стрелки замерли на красной отметке перегрева. Но в Грузии сейчас ещё тепло! Что там на складе нужно было отапливать в тёплое время года так, чтобы взорвался котёл? Я больше уверен в том, что взрыв на складе был управляемый и управляемый именно с радиопульта! Гиви нагло врёт!

– По-моему ты прав, Павел! Больно уж как-то ладно у «цеховиков» пожар возник. Начинается захват опергруппой их фабрики и тут же отчего-то взрыв и все доказательства нелегального производства сразу же сгорают на «совершенно случайном» пожаре! – поддержал Белов.

– Полагаю, что и пожар был преступниками заранее предусмотрен для заметания следов преступления и, чтобы внешне всё выглядело, как возгорание вследствие разрушения печи отопительного котла!

Павел пытался проанализировать доводы следователей, что котёл взорвался из-за чрезвычайно возросшего давления, но, чем больше он думал об этом происшествии, тем больше у него возникало сомнений в «случайном» пожара на складе.

– Ладно, подкинем нашим следователям эту идейку и пусть они докапываются до истины. – прервал спонтанные размышления майор. – Мы им свои доводы завтра расскажем, а сейчас нас машина ждёт! Тебе, Павел, нужно срочно выспаться и с утра сразу в институт. Академик Глушков тебя уже с нетерпением там ожидает! Шутка ли, лаборатория сразу двух своих сотрудников лишилась как раз накануне сдачи проекта. Время крайне поджимает! Тьфу-тьфу, хорошо хоть ты целым и невредимым вернулся! Подробный отчёт о командировке сегодня же напишешь на конспиративной квартире, а утром мне отдашь!

Через час Павел был уже в своём временном жилище. Куратор, сославшись на неотложные дела, тут же уехал и стало как-то скучновато. Павел включил телевизор. Небольшой чёрно-белый экран «Рекорда» лениво, без спешки засветился, появился звук. Показывали фильм «И снова Анискин». Сериал про по-крестьянски хитроватого, но справедливого сельского участкового. Павел присел на диван с кружкой чая в руке и даже немного увлёкся фильмом. Раньше ему не приходилось его смотреть. В те годы он был достаточно популярным в народе телевизионным сериалом. Анискин уже было добрался до своего очередного прохиндея, как в коридоре, на тумбочке неожиданно зазвонил телефон. Пришлось вставать.

– Привет, Павел! Ты уже вернулся, – это очень хорошо! Нам нужно срочно встретиться! – раздался из трубки голос Колокольцева.

– А что случилось и откуда ты знаешь, что я приехал? – не спавший уже почти двое суток протяжно зевнул Павел.

– Неважно «как» – главное «что»! У меня есть сведения о местонахождении твоей Кати!

Сонливое состояние с Павла слетело в мгновение ока, и он удивлённо произнёс:

– Я только что из Грузии, облазил всё, что мог, но найти Катю мне так и не удалось, а ты из Москвы, не выезжал никуда, и знаешь где она находится! Откуда?

– Сейчас это уже не имеет никакого значения. Главное – это то, что мой источник информации сам заинтересован в вашем с Катей скорейшем воссоединении и немедленном выходе на работу! – загадочно ответил бывший полковник и добавил. – Менее, чем через час я буду у тебя!

В трубке раздались сигналы отбоя. Павел удивлённо посмотрел на трубку, будто это она сама ему сообщила удивительную новость про Катю. Действительно, не прошло и часа, как в дверь позвонили. На пороге стоял Колокольцев с сумкой на плече.

– Ты ещё не одет? – удивлённо спросил он.

Павел растерянно оглянулся на включенный телевизор, разбросанную одежду и недопитую кружку чая. Диктор с экрана телевизора бодро перечислял проценты перевыполнения плана по производству чугуна и стали у нас и в Соединенных Штатах Америки. По чугуну мы были впереди планеты всей.

– Давай, быстрее! – нетерпеливо произнёс Колокольцев. – Кидай в чемодан только самое необходимое! Нас во дворе уже ждёт такси! Вылетаем первым же рейсом до Тбилиси! Билеты я уже купил!

– Но, у меня нет денег на самолёт! – смутился Павел.

– Зато у тебя есть друзья, а это намного дороже денег! – безапелляционно ответил Колокольцев и подтолкнул в спину растерявшегося товарища. – Давай, скорее!

Бывший полковник многозначительно постучал указательным пальцем по стёклышку циферблата наручных часов. И у Павла будто тумблер какой-то щёлкнул в голове. Он сорвался с места и буквально уже через десять минут был готов вновь отправиться в Грузию. Даже успел чиркнуть на клочке бумаги пару слов для своего куратора. Колокольцев видел, что Павел пишет кому-то записку, но даже не поинтересовался для кого она предназначена.

Тягуче тянулось время ожидания первого рейса. Павел уже сотню раз успел посмотреть на часы, но вот они уже сидят рядышком в креслах самолёта. Только тот взлетел, как бывший разведчик безмятежно уснул. Колокольцев умел максимально рационально и с пользой использовать время. Внезапно он открыл один глаз, покосился на глядящего на него Павла и строго приказал:

– Спать! Ещё неизвестно, когда нам вновь удастся отдохнуть! Впереди нас ждёт много и, скорее всего, достаточно опасной работы! Так что, не теряй зря силы! Они тебе ещё вполне могут пригодятся для дела! Тем более, что ты уже двое суток, как на ногах без сна! Учись отключаться от раздражающих факторов внешнего мира и отдыхать, пока есть возможность!

По прибытию в Тбилиси, товарищи поселились в гостинице «Абхазия». Колокольцев оставил Павла в номере и наказал никуда не отлучаться, а сам отправился на встречу, как он сказал: «с американцем». Кто он такой этот «американец»? – бывший полковник уточнять не пожелал. Но, что больше удивило Павла, – это то, что на встречу с американцем Колокольцев взял с собой полотенце.

Выйдя из гостиницы, бывший разведчик чуть ли не час пропетлял по городу. Время от времени он резко менял направление движения; неожиданно разворачивался и заскакивал самым последним в вот-вот закрывающиеся двери троллейбуса; смотрел на прохожих через витрины магазинов и применял множество других ухищрений. Но, чудно, конечно, но «хвоста» за ним всё-таки не было. Вот теперь, и в самом прямом смысле: можно было идти в баню, которая располагается в старом городе.

Встреча со связником была назначена в серных банях, воспетых ещё великим Александром Сергеевичем. Бывшего разведчика интересовала баня № 5. Проделав все стандартные процедуры и укутавшись в простынь, Колокольцев присел в общем зале на скамейку, расслабившись после столь полезного для здоровья мероприятия. Он стал ждать. Отсюда ему были хорошо видны все входящие и выходящие из помещения посетители бани. Ничем не примечательное, свёрнутое в рулон белое полотенце лежало рядом с ним. Спустя некоторое время около него на скамейку сел незнакомец точно с таким же белым полотенцем и положил его рядом с полотенцем Колокольцева. Мужчины обменялись дежурными, ничего не значащими репликами о полезности целебных серных источников для сердца и сосудов. Через пару минут незнакомец встал со скамейки, но забрал с собой не своё полотенце, а полотенце соседа. Бывший полковник, нисколько не смутившись, тоже поднялся, забрал полотенце незнакомца и ушёл в раздевалку.

Менее, чем через полчаса, но с теми же предосторожностями, он уже заходил в свой номер, в гостинице «Абхазия», где его с нетерпением дожидался Павел. Достал из спортивной сумки белое полотенце, которое брал с собой на встречу с американцем и на глазах удивлённого Павла извлёк из него карту и фотографию какого-то дома с адресом на оборотной стороне. Прилагалось и краткое описание села, в котором стоял этот дом, расписание дня и привычки хозяев дома.

– Вот теперь мы похоже знаем, – где находится твоя Катя! – с довольным видом произнёс Колокольцев и указал на карте, помеченное красным карандашом горное село.

– Откуда всё это у вас? – удивлённо спросил Павел.

– Американцы узнали у конкурентов Гиви полезную для нас информацию. Я же всё-таки дипломат, хоть и бывший! А у дипломатов всегда весьма обширные связи! – усмехнулся Колокольцев. – Теперь мы будем готовится к туристическому походу в горы! А приедем, на месте проведём рекогносцировку, познакомимся с местным населением и разработаем свой план действий. Ты вообще, по настоящим горам когда-нибудь в жизни лазил?

– Нет! – коротко ответил Павел, с горящим взором разглядывая карту.

– О, как у нас всё запущенно! – рассмеялся бывший полковник. – Ну что же, времени у нас нет! Так что будем учиться по ходу дела, так сказать, на практике. Будешь у меня считаться родственником, любителем-стажёром. Но, главное – это то, что Катя должна тебя увидеть. Я, конечно, мог бы пойти в село и один, но она достаточно напугана и не поверит чужому человеку на слово. Именно поэтому я тебя и взял с собой на поиски Кати. Понял меня?

– Конечно! Что же тут непонятного! Вы только говорите мне, что мне надо делать, а я уж вас не подведу! – радостно ответил Павел. – Ради Кати я на всё согласен! Если надо, даже в горы без страховки полезу!

– Раз такой храбрый, то одевайся и пошли…

Бывший полковник хитро усмехнулся, не спеша, аккуратно сложил карту, фотографии и вместе с описанием положил себе во внутренний карман куртки и только потом более серьёзным тоном добавил:

– … кушать! После чего нам нужно будет найти магазин спорттоваров и закупить что-нибудь из горной экипировки!

Выйдя из номера, Колокольцев отправил Павла вперёд, присмотреть за коридором, а сам, на всякий случай, отработанным движением, в малозаметном месте приклеил волос на стык двери и дверной коробки.

– Всё, пошли! – догнав Павла произнёс Колокольцев и быстрым, уверенным шагом направился к двери коридора, которая вела на лестницу.

Узкий серпантин горной дороги закручивался всё круче и круче, выше и выше, под самые облака. Где-то там, внизу и далеко остался Тбилиси. А над головой кружил горный орёл. Он высматривал добычу. Колокольцев оторвал взгляд от хищной птицы и посмотрел на притихшего Павла. Тот сидел рядом с ним на заднем сиденье старенького «ГАЗика» и смотрел не вверх, а вниз. Туда, где виднелись маленькие, игрушечные домики какой-то небольшой грузинской деревеньки.

– Когда я впервые попал в горы, меня тоже завораживал их впечатляющий вид, необычные ракурсы, – стал комментировать Колокольцев. – Для нас, постоянно живущих на равнине, – это чарующие виды, а для горцев – это повседневная обыденность. Привыкай, в горах совершенно другое ощущение пространства и времени!

Павел лишь молча кивнул. «ГАЗик», принадлежащий местному жителю горного села, куда они с Колокольцевым направлялись, медленно, но упорно, подобно тяжелогружёному ослику настойчиво лез на гору. А молодой, усатый водитель весело напевал песенку из недавно вышедшего на экраны страны кинофильма «Мимино». Неожиданно прервавшись, он оторвал обе руки от баранки, обернулся к своим пассажирам и воскликнул:

– Скоро уже приедем! Вон, за этим поворотом наше село! Краше его нет во всём мире! Это я, Вано, вам говорю!

Водитель не торопясь развернулся обратно, и, как ни в чём ни бывало, снова взялся за руль и возобновил пение именно с того места, на котором остановился. Павел глубоко вздохнул и посмотрел на Колокольцева, а тот лишь усмехнулся, а затем снова поискал в небе орла, но того там уже не было.

Машина въехала в горное ущелье. Посреди ещё покрытых зеленью молодых гор, прямо на берегу горной реки приютилось небольшое село. За ним возвышались суровые, серые каменистые вершины. Скоро вершины молодняка покроются снегом, а ещё через месяц-другой ущелье на долгие полгода будет отрезано от остального мира. Тогда спустится с гор можно будет только на ослике. Так что Павел и Колокольцев вовремя приехали в межгорье и всё благодаря всезнающим таксистам Тбилиси. Они им посоветовали и нашли Вано, а тот привёз их в село, в котором, по ещё до конца непроверенным данным, Гиви вместе с подельниками мог спрятать Катю. Вскоре трудолюбивый «ГАЗик» остановилась у высоких ворот. Павел осмотрелся. От ворот шёл такой же высоты забор, а за ним прятался каменный дом. За ним ещё вереница похожих друг на друга своей аскетичностью, небогатых домов. Улица, на которой они остановились, была достаточно узкой. Разве что, только на одну машину. С противоположной стороны, то тут, то там, торчали такие же невысокие домики, будто заплатки на небольшом пятачке между высоких гор.

– Приехали, уважаемые туристы-альпинисты! Горы Сванетии к вашим услугам, но будьте осторожны. Завтра горы скроются в облаках. Видимость будет почти нулевая, поэтому советую вам переждать непогоду у меня дома, а через пару дней солнце вновь выйдет из-за туч, и вы пойдёте в свои горы!

– А откуда вы уверены, что завтра будет с погодой? – стало любопытно Павлу.

– А вы у моего соседа, деда Мишико спросите! У него кости, что самый настоящий барометр! Наш дед лучше любого гидрометцентра погоду наперёд знает! Всё село у него про погоду всегда спрашивает, а Мишико ещё никогда в жизни не ошибался! – задорно рассмеялся Вано и спохватился. – А чего это мы тут просто так сидим? Идём ко мне, вещи свои разложите! Мой дом посмотрите! Потом, соседей позовём! У нас сегодня праздник!

– Какой праздник? – поинтересовался Колокольцев.

– Как это какой? Гости у нас в селе, а гость в селе – это и есть праздник! К нам очень редко, кто добирается, а тем более – из Москвы! Вы же приехали к нам из столицы нашей огромной страны! Вы нам расскажите, как у вас люди в Москве живут, а мы вам расскажем, как мы тут у себя живём!

И действительно, во дворе у Вано собрались все жители небольшого села. Телевизоров у них не было, радиоприёмники тоже не у всех, а до новостей люди везде охочи. Они с жадностью слушали то, что рассказывали им гости. Говорил в основном Колокольцев. Оказывается, он объездил почти весь Советский Союз и, кроме того, успел побывать во многих странах мира. Ему было о чём рассказать людям, а те только дивились услышанному. Очень скоро Колокольцев стал весьма популярной личностью. Его стали на перебой приглашать буквально в каждый дом, потому что каждому уважающему себя горцу хотелось лично выказать расположение и уважение такому важному человеку, который видел почти весь мир. Для них он по популярности был вроде Юрия Сенкевича из «Клуба кинопутешествий» для многочисленных телезрителей Советского Союза. Пока в горах была непогода – это даже было на руку Колокольцеву. Он совмещал полезное с приятным. Посиделки с традиционным грузинским гостеприимством, а их с незаметным выведыванием обстановки в селе. А для этого нет лучшего способа, чем обширное знакомство и непринуждённые разговоры. Павлу Колокольцев пока поручил в свободное ото сна время по учебнику изучать основы альпинизма, а иногда и сам с ним занимался. Так, помаленьку, исподтишка бывший разведчик разузнавал об обитателях интересующего его дома. Уже поближе познакомившись с Вано, за вкусным чаем перед сном, Колокольцев, как бы между прочим, спросил у него:

– Слушай, Вано, а почему это все жители села меня приглашают к себе в гости, а твой сосед Гурам – нет?

– Ты не обижайся на него, пожалуйста! Его племянник ему какую-то дальнюю родственницу привёз на отдых и лечение. У неё со здоровьем не всё хорошо. Умом немного тронулась. Её родственники надеются, что в горах ей станет легче. Дай Бог, чтобы горы помогли бедной девушке! Я и сам слышал, как она однажды во двор вырвалась и на всё село кричала, прямо как ненормальная какая-то. Так что, сам понимаешь, – не до гостей моему соседу, если в доме находится тяжело больной человек.

– Это я понимаю. А что она кричала, ты расслышал?

– Что-то про Москву, про институт, про то, что её освободят… Но это всё чушь! Какой институт и какая-такая Москва? От кого тут в горах освобождать? Странная какая-то эта девушка и на грузинку она не очень похожа. Больше даже на русскую. Метиска, наверное! Такое тоже в жизни бывает! Любви ведь не прикажешь!

– А давно она в селе у вас появилась?

– Да, с неделю где-то! А что?

– Да вот вспоминаю фильм «Кавказская пленница». Ты его видел?

– А как же! Конечно, смотрел! Это же фильм про нашу Грузию! Про старинные обычаи – кражу невесты!

– Вот я и думаю, – а сейчас у вас невест крадут? – поинтересовался Колокольцев и посмотрел на насторожившегося Павла.

– Да ты что? – возмутился Вано. – Ты что, думаешь, что мы грузины такой дикий народ, прямо как в средневековье каком-то? Мы что, с гор по-твоему спустились и от того такие дикие стали?!

– Но в фильмах же показывают, что грузины невест крадут?

– Мало ли что в фильмах про нас показывают! Это всё сказки, комедия и выдумки! Нет давно уже таких обычаев больше! Свадьбы у нас Грузии, как и везде, – цивилизованно проходят, с обоюдного согласия жениха и невесты, и с уважением к их родителям! Я вот грузин, родился в горах, а учусь в Тбилисском Университете! Учителем истории хочу стать! Чему, по-твоему, я детей должен учить? Воровству невест?

– Ладно, Вано, не обижайся на меня! Я просто ваши обычаи плохо знаю. Вот и интересуюсь что, да как. А вот, что бы ты сделал, если бы тебе всё-таки удалось узнать про настоящую кражу невесты?

– Против её воли? – уточнил Вано.

– Так и есть против её воли и потом бы ещё её держали взаперти и не давали бы ей общаться со своими родителями и настоящим женихом!

– Я бы спас её, если её жених не настоящий мужчина и боится сам спасти свою девушку!

– А, если бы тебе угрожала опасность, ты бы всё равно кинулся бы спасать девушку? – с интересом спросил Колокольцев.

– Ты что? Совсем меня обидеть хочешь?! Я – мужчина и горец! А горцы не знают страха! Тем более, спасти беззащитную девушку! – разгорячённо воскликнул Вано и вскочил со стула. – Если бы ты не был моим гостем, я бы тебя сейчас ударил по лицу!

– Прости, Вано, я ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Просто хотел узнать твою жизненную позицию! Присядь, пожалуйста. Хочу посоветоваться с тобой!

– Вот это другой разговор! С уважением говоришь! Внимательно слушаю тебя! – протяжно вздохнул Вано, снова присаживаясь на стул.

Его ноздри всё ещё нервно дрожали. Колокольцев понял, что их новый знакомый не кидается красивыми словами, а действительно думает так, как говорит. Поэтому он достал из кармана фотографии и показал ту, на которой была запечатлена Катя на выходе из института, где она работала. Даже институтская вывеска была хорошо видна. Павел удивлённо посмотрел на своего товарища. Даже у него нет ни одной фотографии Кати. Но, по взгляду Колокольцева понял, что нужно помолчать.

– Это та самая девушка, которая гостит у твоего соседа? – поинтересовался у Вано бывший разведчик, игнорируя растерянный вид Павла.

Вано осторожно взял в руки фотографию и стал пристально её рассматривать. Время от времени он морщил лоб. Человек явно старался вспомнить всё до подробностей. Он не хотел подвести своих новых знакомых. Через минуту вернул фотографию и утвердительно кивнул.

– Она самая! Я её совсем недолго видел, но теперь хорошо рассмотрел на фотографии, сопоставил и считаю, что не ошибаюсь. Девушка на вашей фотографии и девушка у моего соседа – это одно и тоже лицо!

– Очень хорошо! Раз ты хорошо рассмотрел фотографию, значит видел, что она выходит из здания московского института.

Вано ещё раз взял в руки фотографии, пригляделся и снова утвердительно кивнул.

– Очень хорошо, а теперь посмотри ещё одну фотографию, – произнёс спокойным тоном Колокольцев и показал Вано фотографию Павла в похожем ракурсе. Он тоже выходил из здания того же самого института.

Затем рядом положил фотографию, где Павел и Катя идут вместе по улице. Колокольцев снова взглядом остановил пытающегося задать вопрос Павла. Тому было уже не просто любопытно. Ему страсть, как хотелось узнать: откуда все эти фотографии у Колокольцева, и кто их мог сделать на охраняемой территории института? А пока, бывший разведчик продолжал:

– Это Павел и Катя! Павла ты уже знаешь, а вот эту девушку зовут Катя, и они вместе работают в институте, про существование которого ты случайно услышал от неё. Эту девушку украли твои же соплеменники – грузины и тайно, против воли Кати, привезли к вам в село, а твой сосед сейчас является соучастником самого настоящего уголовного преступления!

Вано внимательно посмотрел на Колокольцева. Лицо его покраснело, а крылышки ноздрей вновь нервно заходили. Он стукнул кулаком по столу и выругался на грузинском языке. Потом извинился за вспыльчивость и стал рассуждать вслух:

– Мне трудно поверить в нечестность нашего односельчанина, но ваши фотографии подтверждают, что вы не хотите просто оклеветать человека. Вам нужна девушка, но в милицию на моего соседа бессмысленно заявлять. У него начальник районного отдела милиции – это его родственник, а у нас в Грузии родственники до конца будут отстаивать своего человека! Здесь нужно самим что-то решать. Правда, у соседа в доме есть ружьё и телефон. Он единственный в селе, у кого есть телефон!

– Ты Вано сам совсем недавно нам с Павлом сказал, что если ты действительно узнаешь о краже человека, то лично бросишься на его спасение! Теперь ты понимаешь, что мы с Павлом не по горам лазать сюда приехали. Мы хотим освободить из плена человека и просим твоей помощи! – сказал Колокольцев и испытующе посмотрел на Вано.

– Я помогу вам! – ответил гостеприимный хозяин дома. – Клянусь честью моего рода, я помогу вам! Если только Гиви и Тамаз завтра не успеют вернуться за девушкой!

– Спасибо, Вано! Гиви и Тамаз ни завтра, ни послезавтра, ни через год уже не вернутся в твоё село! – уверенно произнёс Павел.

– Это почему же? – удивился Вано.

– Они имели подпольный цех, а работали на нём подневольные люди – женщины-рабыни. Катя была одной из таких! Совсем недавно Гиви убил своих рабынь, чтобы замести следы! Сейчас он вместе со своими подельниками находятся в Москве, в тюрьме!

– Ничего себе! Вот это новость! – воскликнул Вано и снова вскочил со стула. – Может мы сообщим эту новость моему соседу и у него хватит ума, чтобы вернуть вам девушку, если он тоже не хочет вместе с Гиви сесть в тюрьму!

– Можно, конечно, попробовать, но я сомневаюсь, что он добровольно отдаст нам Катю. Ведь это улика против Гиви. Только она одна из всех рабынь выжила и может указать на него и на местоположение подпольного цеха. Но, попытка – ещё не пытка! Сейчас всем спать, а завтра, прямо с самого утра идём к твоему соседу!

Как и договорились, едва рассвело, как Вано уже стучался в ворота своего соседа Гурама. Колокольцев и Павел неподалёку прятались за толстым стволом старого дерева. Спустя пять минут почти непрерывных ударов по воротам, наконец-то, вышел хозяин и, не подходя к ним, прямо с высокого крыльца дома, недовольно крикнул:

– Кто так нетерпеливо, стучит и мешает нам спать? И что надо в такую рань?

– Это я Вано, сосед твой! Гурам, я долг свой принёс! Сейчас уезжаю! Хотел бы тебе вернуть его!

– Деньги – это хорошо! Подожди, сейчас тебе открою! – голос соседа стал более покладистым и даже, несмотря на раннее утро, каким-то даже радостным.

Вскоре загремели засовы и ворота приоткрылись. Из них вышел дородный, лысоватый мужчина в дорогом халате.

– Ну, где деньги? Давай мне их сюда! – нетерпеливо произнёс двоюродный дядя Гиви и протянул руку. – Давай-давай! Некогда мне тут с тобой попусту говорить!

Вано полез карман. Сосед отвлёкся и не видел, как из-за дерева стремительно вылетел Колокольцев и в мгновение ока оглушил его. Тот даже пикнуть не успел. Бывший разведчик знал, что кроме хозяина дома и Кати, в этом доме живут жена Гурама и трое их детей. Старшему из них ещё и десяти нет. Подскочил Павел и они все вместе затащили Гурама во двор, зашли сами и закрыли за собой ворота. Выскочившую на шум жену, тоже связали и заткнули кляпом рот. Колокольцев быстро обследовал дом. Нашёл спавших в одной комнате троих детей и тихо закрыл их при помощи рукояти щётки. Детям ни к чему видеть, что здесь будет происходить. Когда хозяин и его жена оказались в доме, их усадили на стулья и связали спиной к спине. После чего, Колокольцев выдернул кляп изо рта женщины.

– Кто вы такие? – испуганно спросила молодая женщина. – Вано, что это за люди с тобой?

Вано молчал, а бывший разведчик без лишних слов достал из-за внутреннего кармана куртки пистолет и положил его на стол, так, чтобы его хорошо видели пленные. Женщина при виде оружия сразу умолкла и стала лишь зло смотреть на непрошенных гостей. Уже в годах хозяин дома помаленьку стал приходить в себя. Он с трудом открыв глаза, увидел перед собой пистолет и сразу всё понял. Укоризненно посмотрел на Вано и негромко произнёс:

– Разве я мало денег давал твоему отцу и матери, пока они были живы, а потом, тебе, чтобы ты мог учиться в городе? Разве я был недостаточно добр к твоей семье, Вано? Зачем ты привёл в мой дом этих людей?

– Этот парень жених той девушки, которую вы с женой прячете в своём доме! – с вызовом в голосе ответил Вано и указал на стоящего рядом с ним Павла. – Её в Москве украл ваш племянник Гиви! Я на днях сам видел её у вас на дворе! Она звала на помощь, но вы всем сказали, что она просто очень больна и врачи ей посоветовали горный воздух!

– Ты ошибаешься, Вано! Это у меня в гостях была моя младшая сестра, но она уже уехала обратно к себе домой! Она действительно немного больна! Мы никого не прячем в своём доме и мой племянник вовсе не бандит, который ворует людей, а очень уважаемый человек! Дайте мне позвонить и вам всё объяснят мои родственники! – ответил пожилой сосед.

– Мы прибыли за Катей, которую вы против её воли удерживаете у себя. Вам лучше сразу, добровольно выдать её нам! – вступил в разговор Колокольцев. – Если вы откажитесь, а мы всё же найдём Катю у вас дома, то тем самым вы подпишите себе приговор, а решение суда будет для вас весьма суровым. Вас могут расстрелять, как соучастника тяжёлого преступления! Ваш племянник убил множество людей, а вы ему помогаете заметать следы преступлений. За это полагается расстрел!

Жена хозяина дома тихо заплакала, но Гурам лишь зло посмотрел на непрошенных гостей и раздражённо цыкнул:

– Молчи, жена! Не позорь меня перед русскими!

Женщина сдавленно всхлипнула и умолкла, а Колокольцев подошёл к ней, жёстко взял за подбородок. Посмотрел на лежащий на столе пистолет, потом ей в глаза и тихо, но отчётливо выделяя каждое слово, произнёс:

– Если хочешь, чтобы твой муж остался жить, лучше скажи: где находится ваша пленница?

Допрашиваемая опасливо покосилась на пистолет, потом быстро взглянула на окно, за которым была видна летняя кухня, а затем попыталась посмотреть на мужа, но не смогла и вновь заплакала. Тогда Гурам с ненавистью покосился на Колокольцева и прошипел:

– Ты кровью заплатишь за то, что прикоснулся к моей жене!

Бывший разведчик проигнорировал выпад хозяина дома. Он не зря усадил его и жену спинами друг к другу. Так Гурам не мог видеть выражения лица супруги.

– А ты, жена, молчи! Ничего им не говори! – выкрикнул хозяин дома, но Колокольцев уже заметил быстрый взгляд женщины и произнёс:

– Пошли во двор, Вано! Свидетелем будешь, чтобы эти изверги потом не заявили, что не знают откуда появилась у них во дворе русская девушка! Ты, Павел, тоже иди с нами! Никуда они привязанные по рукам и ногам к своим стульям из дома не денутся!

Троица вышла во двор и пошла к дверям сарая, который примыкал к летней кухни. Интуиция Колокольцева подсказывала, что вряд ли Катю будут прятать на кухне. Скорее, в сарае. Его предположение подтвердил внезапно раздавшийся из дома вой жены Гурама. Колокольцев взглянул на окно, через которое женщина увидела куда они идут, и лишь хищно усмехнулся. Распахнул дверь сарая. Павел первым заскочил в него, но помещение оказалось небольшим и там никого не было. Он растерянно оглянулся на товарища. Колокольцев тоже зашёл в сарай и стал внимательно его осматривать. Маленькое окошко не давало много света. Было достаточно плохо видно. На полу валялась ненужный хлам вперемежку со стружкой, на стене висели топоры, пилы и другая хозяйственная утварь. Обычный сарай.

– Павел, позови Катю! Она знает твой голос! – попросил Колокольцев. – Если услышит, отзовётся!

Павел исполнил просьбу, но это ничего не дало. Ответа не последовало.

– Громче зови! – повторил просьбу бывший разведчик.

Павел ещё раз позвал Катю по имени, но снова тишина.

– Мы ошиблись! Никого здесь нет! – удручённо произнёс Павел.

– Это я виноват, оговорил невинного человека! Видно ошибся я и перепутал лица на фотографии и в жизни! – повинно опустил голову Вано и стыдливо посмотрел в открытую дверь сарая на дом соседа. – Как теперь я буду жить рядом с Гурамом? Он же меня никогда не простит оскорбления!

Колокольцев не слушал стенания Вано. Он неспешно ходил по сараю и прислушивался к совершенно другим звукам. Внезапно бывший разведчик поднял руку и приказал:

– Тихо! Слышали? – спросил Колокольцев.

Вано испуганно замолк, а Павел насторожился и негромко произнёс:

– Кажется, да! Вроде как мне послышался глухой стон!

– Зови Катю ещё раз! – вновь приказал Колокольцев.

Павел закричал, что есть силы. И, наконец, они услышали тихий стон где-то под землёй. Но тут снаружи сарая раздался чей-то голос:

– Гурам, у тебя там всё в порядке?

Колокольцев выглянул из сарая и негромко чертыхнулся. Во дворе дома Гурама толпились люди. Это селяне услышали странные крики и решили проведать своего соседа, узнать всё ли у него в порядке. Колокольцев вышел во двор. Селяне его уже хорошо знали и уважительно к нему относились, а поэтому к нему навстречу вышел самый старый из собравшихся и с удивлением спросил:

– Здравствуйте, Никифор Петрович, а вы что делаете в доме уважаемого Гурама?

– Здравствуйте, уважаемые селяне! Очень хорошо, что вы пришли! Будете свидетелями! – ответил Колокольцев.

– Свидетелями чего, уважаемый?

– Обнаружения похищенной девушки в доме вашего односельчанина!

Люди удивлённо посмотрели на него и стали переговариваться. В это время в сарае и в доме одновременно раздались крики. В сарае звали Катю, а в доме звали на помощь. Собравшиеся во дворе сельчане недоумённо смотрели то в одну, то в другую сторону.

– Идёмте сначала в сарай, и тогда вы сможете сделать правильный вывод и сказать вашему односельчанину всё, что вы о нём думаете!

Колокольцев умел говорить убедительно и небольшая группа селян, собравшаяся во дворе, пошла к сараю. Они столпились у двери и удивлённо смотрели, как внутри него по земле, на четвереньках ползает Павел и к чему-то то и дело прислушивается. Рядом ходил Вано и метлой сметал опилки с пола и тоже к чему-то прислушивался.

– Стоны идут из-под земли, но никак не можем найти туда ход! – напряжённым голосом произнёс Павел и попросил пришедших, чтобы те стояли тихо!

Его глаза горели надеждой. Он снова позвал Катю, но теперь уже, и подошедшие свидетели услышали стоны из-под земли. Они удивлённо заохали и тоже кинулись помогать Павлу искать источник этих странных звуков. Сообща стали искать и буквально через две-три минуты один из престарелых сельчан удивлённо произнёс:

– Здесь дверь в подпол, но она закрыта на большой замок!

– Осторожно, отец, посторонись! – попросил Колокольцев и несколькими ударами обухом топора снёс замок вместе с металлической петлёй.

Павел тут же кинулся к небольшой дверце.

– Я сам! – крикнул он.

Откинул скобу замка и открыл её. Затхлый, тяжёлый запах шёл из непроглядной темноты. Как Павел ни напрягал своё зрение, так ничего не увидел. Тогда он снова осторожно, будто бы боясь спугнуть надежду, позвал:

– Катя!

В ответ ясно услышал стоны. Люди ещё больше заволновались. Колокольцев подошёл к лазу, присел на корточки и зажёг спички. В неверном свете удалось разглядеть лишь кучу тряпок, а в углу, среди бесформенных лохмотьев блеск глаз.

– Катя, это я – Павел!

Горящая спичка быстро догорела, обожгла пальцы Колокольцева и погасла. Вновь в подполе наступила непроглядная темень и в наступившей тишине все услышали тихий, женский плач. Павел, не задумываясь о глубине тёмного подвала, схватился руками за край люка и прыгнул вниз. Оказалось, что подвал всё-таки был достаточно глубокий, да ещё и обитый толстыми досками. Оттого и звуки из него шли глухими. Павел Немного подвернул ногу, но, не обращая на её никакого внимания, бросился к сидевшей в углу Кате. Он буквально нащупал её в темноте. Но тут стало светлее. Это Колокольцев наспех сделал лучину из деревянной щепы. Руки девушки оказались связанными, а во рту торчала грязная тряпка, но через минуту девушка была уже свободна. Павел обнимал и целовал её солёные от слёз глаза.

– Я знала, что ты найдёшь меня! – тихо всхлипывала от радости Катя и крепко прижималась к Павлу.

Девушка похудела, ослабла, а тут ещё и ноги затекли от долгого сидения в одной и той же позе. Павел на руках отнёс её к лазу, а селяне за это время уже нашли лестницу и спустили её в подвал. Общими усилиями Катю вытащили из заточения. Она сама передвигалась плохо, и Павел осторожно поддерживал её.

– Её надо в больницу отвезти! – суетился Вано. – Я уже и машину свою подогнал. Ваши вещи уже там!

– Молодец! Оперативно работаешь! – похвалил его Колокольцев.

Из дома Гурама продолжали литься крики и брань, но селяне уже не обращали внимания на эти крики. Им было стыдно перед гостями за своего односельчанина. Они стояли перед Катей и Павлом с опущенными головами и не знали, что и сказать в своё оправдание. Наконец, старший из горцев поднял голову, вышел вперёд и произнёс:

– Не судите по одной паршивой семье о всех людях Кавказа! Поверьте, мы найдём, как наказать семью Гурама! Мне давно не нравился его племянник, но к моему стыду я всё молчал, а теперь я не буду молчать и не посмотрю, что у Гурама родственник большой начальник в милиции! Простите нас! Вы для нас всегда будете самыми желанными гостями! Приезжайте к нам, когда только захотите! Мы всегда будем вам рады!

На том и расстались с гордыми горцами. Вано отвёз своих гостей обратно в Тбилиси, в ту же самую гостиницу. Колокольцев снова приказал Павлу, теперь уже вместе с Катей, закрыться в номере и никого к себе не впускать, а сам помчался в кассы «Аэрофлота» за билетами на ближайший рейс до Москвы, а заодно и прикупить для девушки какую-нибудь одежду. В тех лохмотьях, в которых она была, даже на улицу было стыдно выйти.

А Катя впервые за долгое время наслаждалась упругими струями тёплой воды. Её молодое тело буквально пело от радости и впитывало энергию от каждой капельки. Кожа поглощала влагу, а мыло смывала грязь рабства. Силы потихоньку прибавлялись даже от чувства, что она, наконец-то, вновь стала свободной. Вытерев себя насухо полотенцем и одев на голое тело рубашку Павла, она вышла из душа. От неё пахло свежевымытой, молодой кожей, а это лучше запаха любых, даже самых дорогих французских духов. Павел завороженно смотрел на неё. Катя от смущения покраснела. Заметив в её ухе только одну серьгу, он вспомнил про ту серёжку, которую нашёл на складе. С загадочным видом полез в карман брюк. Достал кошелёк и извлёк её оттуда.

– Вот, возьми! – протянул он Кате её вторую серёжку.

– А я уже совсем рассталась с ней, а ты мне её вернул! – радостно воскликнула девушка. – Это подарок моей мамы, а ей их дарила её мама, то есть моя бабушка!

– Тогда, они тем более ценны для тебя! – с улыбкой произнёс Павел и взял за руки Катю.

– Погоди! – взволнованно произнесла девушка и стала поспешно вдевать в мочку уха серёжку.

Немного поморщилась и извиняющимся тоном объяснила:

– Давно не вдевала серёжку! Дырочка в мочке заросла! Она у меня вредная и непослушная!

Павел вновь взял Катю за руки, привлёк к себе и жарко поцеловал в губы, но тут дверь номера неожиданно распахнулась и на пороге застыл с улыбкой на лице Колокольцев.

– Хватит миловаться, молодые! Скоро рейс в Москву, а нужно ещё поесть успеть! Вот ваш билет на свободу, Катерина!

Катя радостно взяла в руки свой билет и расцеловала его, а потом вновь заплакала. Шок от недавнего пленения всё ещё довлел над ней. Вызвали такси и через час они уже выходили из машины возле здания Тбилисского аэропорта. Павел осторожно огляделся по сторонам. Вроде всё было спокойно. Только на подходе к зданию дежурили постовые. Они внимательно оглядывали людей. Павлу это не понравилось, и он шепнул о своих подозрениях Колокольцеву, на что тот лишь усмехнулся и смело пошёл в сторону милиционеров. Их никак нельзя было обойти, чтобы попасть в здание аэропорта.

– Но у Кати даже паспорта нет! Мы так быстро улетели, что я даже не успел заскочить к её родителям за паспортом! Я удивляюсь, как вы билет сумели купить? – явно нервничал Павел.

– Не бойтесь! Вот увидите, всё будет Тип-Топ! – подходя к милиционерам тихо ответил Колокольцев, взял под руку внезапно растерявшуюся Катю и шепнул ей на ухо. – Чтобы они не говорили – молчите, и только без эмоций высокомерно смотрите на них!

Бывший дипломат и разведчик самым непринуждённым образом заговорил с девушкой на английском, с натуральным американским произношением. Милиционеры хищно посмотрели на Катю. Они узнали её по фотографиям из оперативных сводок. Всё-таки Гурам успел известить своего родственника, а тот поставил на уши местную милицию.

– Ваши документы, гражданочка! – непреклонным тоном потребовали милиционеры.

– Как ви есть с нами разговаривать?! – неожиданно возмутился Колокольцев.

Павел до этого удивлённо поглядывал на товарища, не понимая с какого перепугу он вдруг заговорил на английском, а теперь ещё и коверкает русский?

– Иностранец, что ли? – переглянулись постовые, понимая, что лишний шум с иностранцами им сейчас не нужен.

Колокольцев с надменным видом достал из кармана два паспорта с американским орлом на обложках и протянул милиционерам.

– Ми есть американский граждан, а это наш консультант! Я пожалуюсь своему послу на ваш хамство! У вас будет большой неприятность! – продолжал возмущаться бывший разведчик.

Постовые почувствовали себя не в своей тарелке. Они не привыкли общаться с иностранцами. Это явно не их контингент. Тем более, что возле таких людей обычно крутятся ребята из конторы. Милиционеры как по команде оглянулись по сторонам. Ничего подозрительного не заметили, но это абсолютно не значит то, что комитетская «наружка» сейчас не наблюдает за ними. Постовые стеснительно повертели в руках американские паспорта и быстро отдали их обратно Колокольцеву.

– Извините, товарищи иностранцы, граждане Америки! Ошибочка вышла! – почтительно козырнул сержант и вместе со своим напарником поспешно удалились прочь.

– Путь свободен, товарищи-господа-иностранцы! – усмехнулся Колокольцев и дружески потрепал по плечу побледневшую Катю. – Всё-всё! Они больше не будут к нам приставать!

– А что вы им показали? – удивлённо посмотрел на бывшего разведчика Павел.

– Ничего особенного! Новый паспорт Кати! – невозмутимо ответил Колокольцев и показал Павлу развёрнутый американский паспорт.

В нём чёрным по белому были написаны в английской транскрипции имя, фамилия Кати и её фотография. На фотографии она чему-то радостно улыбалась.

 

Глава 19. «Крот»

К Москве подлетали поздним вечером. Катя прильнула к иллюминатору. Зарево разноцветный огней широко раскинулось под крылом самолёта. До самого горизонта освещённые улицы, а по ним ехали многочисленные машины. Она узнавала очертания родного города. Её сердце немного сжалось от радости. Ещё немного и она уже будет дома.

Багажа у прибывшей троицы с собой было всего ничего, поэтому они первыми вышли из аэропорта, и первыми успели сесть в такси. Машин на стоянке было не так много, а прибывших пассажиров гораздо больше и хватит их далеко не на всех желающих с комфортом доехать до города. Первой домой отвезли Катю. Павел на этот раз проводил её до двери квартиры. Долго прощались.

– Ну, иди! – наконец, Павел мягко подтолкнул Катю к двери. – Родители ещё ничего не знают. Сегодняшний вечер для них будет настоящим праздником!

– Может, пойдём вместе? – осторожно спросила Катя.

– Нет, сегодняшний вечер ты обязана провести вместе с родителями. Они тебя так долго ждали! Если я останусь, то твои родители будут вынуждены отвлекаться на меня, а это несправедливо, по крайней мере, сегодня. Я лучше приду к тебе завтра.

– Обещаешь? – слегка обиженным голосом спросила Катя, глядя прямо в глаза.

– Да, обещаю! – уверенно ответил Павел. – Завтра с цветами и при полном параде я буду у твоих родителей!

Павел не отвел взгляд от голубых как небо глаз Кати. Он мог глядеть в них вечно. Но, пересилил себя и нажал на кнопку дверного звонка. За старенькой, обшарпанной дверью раздался резкий треск электрического звонка и вскоре оттуда прозвучал с детства знакомый и родной для Кати голос. Дверь распахнулась, и она увидела своего отца. Он с минуту растерянно глядел на неё. Всё не мог поверить в наконец-то свершившееся чудо. Затем неловко кинулся к дочери, крепко обнял её и дрожащим от волнения голосом закричал:

– Мать, Катя вернулась! Слышишь, Катя приехала?!

Где-то далеко, на кухне раздался звон бьющейся посуды. Это мать Кати выронила из рук мокрую тарелку. Они только-только скромно поужинали и теперь она мыла посуду. Ноги пожилой женщины внезапно ослабли, и она грузно опустилась на стоящую недалеко от неё табуретку. Слёзы радости навернулись на глаза, но сдвинуться с места и бежать к дочери она пока не могла.

– Ну, где ты там, мать?! – нетерпеливо закричал отец Кати. – Иди же скорее!

– Я сейчас! – виноватым голосом тихо ответила женщина.

Она ухватилась двумя руками за краешек стола. Попыталась встать, но не смогла. Ноги не слушали её, а от этого она заплакала ещё горше. Ей очень хотелось обнять свою дочь.

– Что же мы это на пороге стоим! – суетился отец. – Проходи в дом, дочка! Радость то у нас какая! Катенька, наконец-то, вернулась!

Катя, увлекаемая отцом, сделала шаг и оглянулась. Павла на лестнице не было. Он уже ехал на такси вместе с Колокольцевым к себе домой. Бывший разведчик решил сначала развести по домам молодёжь и только затем ехать к себе домой, в свою небольшую, холостяцкую квартирку. Доехав до дома Павла, он вышел вместе с ним из такси и проводил его до квартиры. На пороге стали прощаться.

– Может, всё-таки зайдёте к о мне? Чайку вместе попьём! – спросил Павел.

– Спасибо за приглашение, но как-то в другой раз! – ответил Колокольцев.

Он знал, что это за квартира и представлял её техническое оснащение, поэтому за её порог решил не переступать.

– Ловлю вас на слове! – улыбнулся Павел. – Ещё раз большое вам спасибо за Катю!

– Я то что? Я только исполнитель, а вот настоящие помощники сидят в центре Москвы под звёздно-полосатым флагом. Это ты их сейчас должен благодарить за спасение своей Кати.

Павел вспомнил, как Колокольцев в Тбилиси ходил на встречу с каким-то «американцем», который дал информацию о местоположении Кати. Затем, вспомнил, как в тбилисском аэропорту паспорт с американским орлом спас Катю от возвращения в рабство.

– А американский паспорт у Кати, который вы ей отдали в аэропорту, настоящий? – спросил Павел, ещё надеясь, что это была всего лишь фальшивка.

Колокольцев хитро усмехнулся, после чего пристально посмотрел на Павла и произнёс:

– А ты сам – как думаешь?

Павел всё понял, отвернулся и громко вздохнул.

– Вот, влипли! Теперь они Кате прохода не дадут! Как минимум с работы выпрут, а могут и вовсе – всю жизнь поломать! – раздражённо произнёс он. – И что теперь нам делать?

– Кто «они»? – переспросил Колокольцев, хотя ответ на поставленный вопрос и сам знал.

Павел ничего не ответил, а Колокольцев не стал заставлять его произносить три магических буквы, а лишь продолжил добивать:

– Если бы американцы не помогли нам спасти Катю, ты бы вообще её больше никогда не увидел, да и ей бы её институт был бы уже совершенно не нужен! Ещё не известно: сколько бы она прожила, если бы не вмешались американцы!

У Павла возникло странное ощущение, что Колокольцев и прав, и не прав одновременно. На его доводы он сейчас нечего не мог ответить. Павел просто растерялся. Он внутренне был не готов принять свершившийся факт. Почему-то вспомнил, что не посмотрел почту и решил спустится вниз и посмотреть: что там за время его отсутствие накидали в ящик. Майор ему говорил, что иногда он будет там оставлять для него малозначимые, но необходимые к срочному исполнению поручения.

– Я почту забыл посмотреть, – несколько виноватым голосом произнёс Павел и стал спускаться по лестнице.

Он просто тянул время, ибо не знал: как себя дальше вести и что ответить Колокольцеву.

– Ладно, пора мне уже! Устал я уже как-то от грузинского гостеприимства! – как ни в чём не бывало произнёс Колокольцев и замурлыкал мотив известной песенки из репертуара «Песняров». – «Письма, письма лично на почту ношу…».

Бывший разведчик шёл рядом и не торопил вербуемого. Он знал, что тому нужно время, чтобы осмыслить всю глубину свалившейся на них с Катей дилеммы. Павел открыл ящик. Там лежал обычный почтовый конверт. На нём был изображён Дворец Съездов и Кремль с рубиновой звездой на шпиле. Всё это на фоне развёрнутого красного знамени со звездой и серпом и молотом в левом верхнем углу. Ниже золотые колосья пшеницы, обвитые кумачом с надписью: «Слава Великому Октябрю!». Такие конверты выпустили к шестидесятилетию российской революции семнадцатого года. Поля адресов на конверте остались незаполненные. Колокольцев не упустил из внимания сей факт. Он вспомнил, что подобный конверт на прошлой неделе приходил его другу, адвокату Крылову. Колокольцев хорошо знал его содержание и, как бы между прочим, прокомментировал:

– Странный какой-то конверт к тебе пришёл, но явно непустой! Прими, как дружеский совет: ты письмо, которое там внутри него никому не показывай! Тем паче, своим кураторам!

– Это ещё почему! – смутился Павел.

– Прочтёшь письмо – сам поймёшь! Ну, пока! Мне пора, таксист поди уже совсем заждался меня, а счётчик всё тикает! Ещё обязательно встретимся! – торопливо произнёс Колокольцев и быстро вышел из подъезда.

Павел поднялся к себе в квартиру и, даже не раздеваясь, первым делом вскрыл конверт. Внутри было письмо, отпечатанное на ротаторе. Его текст был довольно пространный и заканчивался так: «…Интересы безопасности нашего государства, чистота классовых принципов общества и коммунистической идейности требует от всех нас: пора покончить с положением, когда сионистская агентура, делая ставку на „верхушечный переворот“, стремится парализовать работу идеологических учреждений, захватывает руководящие посты в партийном и государственном аппарате, в учреждениях науки и культуры, в средствах массовой информации, применяя лицемерие, обман, подкуп, пугало антисемитизма и дискредитацию идейно стойких коммунистов и патриотов. КПСС призывает советских людей крепить коммунистическую идейность, активную, духовную и жизненную позицию. Настало время положить конец равнодушию и безразличию к „делам“, творимым сионистскими эмиссарами и их пособниками. Чехословацкие события не должны повториться в нашей стране! Бдительность! Бдительность! И еще раз бдительность! Нет – вторжению без оружия! Долой ползучую контрреволюцию!». Под письмом стояла подпись: Василий Рязанов. Павел ещё раз перечитал письмо, после чего ещё раз заглянул в конверт, будто бы ища там разъяснения к письму. На дне, неожиданно для себя, он обнаружил небольшой клочок бумаги, на котором были наклеены вырезанные из газеты буквы. Они складывались в короткий текст: «Ваш отец в психиатрической больнице! Ждите сообщение от него!»

С утра Павел был в институте. Катя сидела за своим столом словно в Зимнем ботаническом саду. Он почти весь был уставлен цветами. Павел же совсем забыл, что обещал ей прийти сегодня при параде и с цветами. Несколько раз приходил академик Глушков. С добродушной улыбкой поглядывал на Катю и пообещал, что как только освободится, то непременно пригласит к себе Павла и Катю. Ему не терпелось из первых рук узнать о том, как удалось найти и освободить его сотрудницу.

Коллеги по работе считали Катю именинницей, а Павла – её освободителем, прямо героем дня. Девушка часто радостно поглядывала на него, а когда они остались наедине, то многозначительно поцеловала его в щёку, но Павел был какой-то не такой как обычно.

– Ты что сегодня такой хмурый, Павел? Наверное, это у тебя от голода! Пошли обедать! Все уже ушли, только мы с тобой одни остались!

Павел ничего не ответил. Лишь кивнул головой, но так и не встал, чтобы идти в столовую.

– Выше нос, Павел! Всё ведь, в конце концов, у нас хорошо закончилось! Ты меня нашёл и спас, и я снова в Москве, в родном институте. Родители страшно рады за меня! Мама, правда, так переволновалась, что даже ноги у неё отнялись, но приезжала скорая и врачи сказали, что это всё это от повышенного возбуждения – эмоциональный шок! Советовали попить пустырника и валерьянки и всё пройдёт! Даже в больницу не взяли!

– Если твоей маме неважно, то, может, отложим мой сегодняшний визит к вам? – осторожно спросил Павел.

– Да, ты что? Я уже и родителям про тебя рассказала! Они будут очень рады видеть тебя сегодня! Попьём чаю, поговорим! Мои мама и отец просили меня тебе передать свою благодарность, а ещё: чтобы ты непременно к нам сегодня зашёл! Они тебя с нетерпением ждут, причём, непременно, сегодня!

– Вот, читай! Это я вчера обнаружил в своём почтовом ящике! – оглянувшись на дверь, тихо произнёс Павел и вынул из кармана листок бумаги.

Катя стала читать, время от времени непонимающе поглядывая на Павла. Дочитав до конца, она произнесла:

– Чушь какая-та! Как они спасать нашу страну собираются и от кого, если сами «верхи» в воровстве и жульничестве погрязли? Когда я была в плену, я слышала, что половину своего дохода «цеховики» отправляют «наверх» – местным, республиканским руководителям, а те уже нужным людям в центр, в Москву. Так кого они спасть будут? Тут рабочий класс поднимать надо! А тогда, снова революция, кровь, насилия, лишения, а люди спокойствия хотят. «Лишь бы не было войны!», – так в народе сейчас говорят.

– А вот что ещё я нашёл в конверте, – произнёс Павел и показал Кате короткую записку про своего отца.

Быстро пробежавшись по тексту, Катя удивлённо и одновременно с испугом посмотрела на Павла. Она знала, за что в её стране здоровому человеку можно попасть в психушку.

– Если об этом узнают в «Большом доме», тебя тут же выкинут из института. Но, если они до сих пор об этом не знают, хотя они по характеру своей работы об этом должны знать, то у тебя, по крайней мере, должна быть другая фамилия и они пока не смогли тебя идентифицировать с твоим отцом, – сделала вывод Катя.

– Они знают, кто мой отец, а мне говорят, что не располагают сведениями о нём! – стукнул кулаком по столу Павел. – Зачем они мне всё время врали! Что они хотят сделать с моим отцом?! Действительно, свести его с ума?! Я знаю, что он и через тридцать лет будет в полном здравии, да ещё в таком, что любому пожелать можно будет!

– Откуда ты знаешь, что с твоим отцом будет через тридцать лет? – осторожно спросила Катя и приобняла Павла.

Тот ничего не ответил, погружённый в размышления, а она задумалась, но через минуту уже спросила:

– А что, если попросить помощи у твоего друга Колокольцева? Он же бывший дипломат. У него масса связей. Вот, паспорт он мне американский сделал. Кстати, без этого паспорта меня бы снова в грузинское рабство отправили, и вряд ли я там выжила бы! Может американцы смогут надавить на контору и те отпустят твоего отца?

– Ты родителям свой новый паспорт не показывала? – настороженно спросил Павел.

– Нет, им и без этой новости вчера хватило с лихвой! Ну, так что ты надумал?

– Я дождусь весточки от отца. Этот Василий Рязанов как-то должен на меня выйти!

Катя заглянула в глаза Павла и осторожно спросила:

– А какая фамилия у твоего отца?

– Глушков, – не задумываясь ответил Павел и застыл.

Он как раз вспоминал последний день, когда его отец подарил ему машину из гаража распущенного за ненадобностью правительства СССР, поэтому ответил чисто машинально. Внезапно дверь лаборатории открылась. На пороге стоял чем-то очень довольный академик Глушков и Катя впервые обратила внимание на внешнее сходство Павла и её непосредственного начальника. Она удивлённо посмотрела на обоих, а академик, заметив удивлённый взгляд Кати, интерпретировал его по-своему:

– А, застукал, двух воркующих голубков? Не ждали меня во время обеда увидеть? Ну что, вижу, что вы уже поели! Это хорошо! Тогда прошу вас обоих в мой кабинет! Думаю, что вам есть о чём мне рассказать! Но, сразу предупреждаю: отпуск я вам сейчас никак не могу дать, хоть и по-человечески нужно было бы! Скоро сдача нашего изделия! Так сказать, правительственная приёмка! Так что, поговорим и снова: работать, работать и работать! Отдыхать будем потом, когда сдадим изделие!

Ни Катя, ни Павел не стали уточнять, что они ещё не успели сходить в столовую. Они поднялись и молча пошли за академиком Глушковым. Катю всё подмывало спросить у Павла: кем для него является их руководитель, но пока старалась сдерживать себя.

– Ну-с, располагайтесь, молодые люди, как вам будет удобнее и рассказывайте! – попросил Глушков, усаживаясь в своё кресло директора института.

Катя не таясь рассказала про свой плен; про то как её везли в Грузию; чем она там занималась; как её освободили. Только о роли американцев в своём освобождении и про иностранный паспорт она умолчала. Павел вкратце рассказал про своего друга Колокольцева и его роли в освобождении Кати, но тоже умолчал о контактах Колокольцева с американцами. Академик слушал их рассказы прямо, как детективную историю: охал, ахал, восхищался хитростью и предприимчивостью Колокольцева, выдержкой Кати и упорством Павла. Под конец сообщил, что принял решение, в качестве поощрения, взять их обоих с собой на государственные испытания изделия. Сказал, что «железо» уже полностью готово, осталось лишь «залить» и отладить программное обеспечение. Этим как раз им с Катей и будет поручено заниматься в качестве представителей института, но, для этого они должны будут подписать особые бумаги о неразглашении полученных во время испытаний особо секретных сведений. Павел и Катя переглянулись и поблагодарили академика за его доверие. Академик замолчал, важно поглядывая на своих подчинённых. Павел понял, что беседа окончена. Встал из-за стола и пропустив вперёд Катю, хотел уже идти к двери, как хозяин кабинета встал из-за стола, взял его за рукав и, наклонившись поближе, громко, но так, чтобы его услышала Катя, прошептал:

– Наш институт получил план работ на следующий год, а в нём есть предложение провести анализ возможности внедрения автоматизированной системы управления народным хозяйством СССР!

Академик явно торжествовал. Даже внешне помолодел лет так на десять.

– Я думаю пригласить вас с Катей в свою группу! Вы согласны?

Павел оглянулся на стоящую рядом с ним Катю. Та лишь дежурно улыбнулась. Она думала о Павле и о себе. Ей их будущее ещё не было до конца ясным, но академиком овладела эйфория от того, что он вновь может вернуться к своему детищу и окунуться в решение поистине глобальной для страны Советов задачи.

– Конечно, Виктор Михайлович! Мы с Катей, в меру своих сил, будем рады помочь вам! – ответил за обоих Павел.

– Вот и замечательно! А пока идите и работайте! И помните: скоро государственная приёмка изделия!

Вечером Павел впервые был в гостях у Кати. Её мама искренне радовалась приходу долгожданного гостя, а отец с явным удовольствием жал ему руку и благодарил за спасение дочери. Нашлись и общие темы для разговора. Как никак, а отец Кати был учёный-физик и, к тому же, весьма эрудированный человек. Но, всё равно, Павел чувствовал себя не в своей тарелке из-за повышенного внимания к нему самому и осознания того, что считал, что фактически не он спас Катю. Эта мысль не давала ему покоя весь вечер, а ещё он думал об отце, который сейчас находился в психушке. Оттого его ответы на вопросы родителей Кати были как-то невпопад. Но, вроде всё обошлось. Все, в конце концов, оказались довольны друг другом. Павел взглянул на часы: уже десять вечера. Пора бы и честь знать. Посмотрел на Катю и встал из-за стола. Мать увидела, как молодые переглядываются и произнесла:

– Надеюсь, вы, Павел, не будете забывать нас, и мы ещё не раз с вами увидимся! Катя, проводи нашего гостя!

На этот раз они прощались быстро. Им обоим было друг перед другом как-то неловко. Они оба утаивали от всех очень важное, но не могли пока ни с кем об этом поделиться.

Довольно скоро Павел уже входил в подъезд своего дома. Проверил почтовый ящик. Он был пуст. Поднялся на второй этаж. Открыл ключом дверь. Включил в коридоре свет и стал набирать номер Кати. Он обещал ей, как только придёт домой, сразу позвонит. Только он набрал последнюю цифру, как в комнате зажегся свет и оттуда вышел тот самый комитетчик, которого он впервые увидел вместе с майором Беловым. Теперь Павел был абсолютно уверен, что это именно он стрелял в него. Молодой, абсолютно уверенный в себе парень, молча положил на тумбочку, рядом с телефоном написанную от руки записку. Павел сразу узнал почерк своего отца. Комитетчик с лёгкой улыбкой на лице пристально смотрел на изменившееся лицо Павла, а в это время из телефонной трубки доносился взволнованный голос Кати:

– Павел, это ты? Что ты молчишь?! Что там у тебя случилось?!

– Ну, что же вы, Павел, заставляете девушку так нервничать? Прямо, не красиво как-то получается! Ответьте ей, что вы вернулись и с вами всё в порядке, и пожелайте спокойной ночи! А нам с вами ещё нужно будет кое о чём поговорить! – уже стоя за спиной Павла тихо, так чтобы его не услышали через телефон, произнёс толи гость, толи хозяин квартиры.

– У меня всё в порядке, Катя! Я уже дома! – стараясь придать своему голосу максимум обыденности произнёс Павел. – Будем отдыхать, а завтра снова встретимся в институте!

– Что-то у тебя голос не совсем радостный, – заметила Катя.

– Просто устал. Вот, высплюсь и всё будет хорошо!

– Конечно, у нас всё будет хорошо! Спокойной ночи Павел!

– До встречи, Катя!

В трубке раздались резкие гудки отбоя. Комитетчик не спеша взял её из рук Павла и аккуратно положил обратно на телефонный аппарат.

– А теперь, поговорим о вашем отце и вашей возможной судьбе. Раздевайтесь и проходите в комнату. Так вам, да и мне будет гораздо удобнее беседовать.

Когда Павел сел в указанное кресло, гость или, скорее хозяин квартиры, по-хозяйски расположился напротив него, некоторое время молча пристально разглядывал его лицо, и лишь затем продолжил говорить:

– Вижу, что вы меня узнали. Тем лучше. Думаю, вам будет интересно узнать, за кем мы в тот день гнались и почему я стрелял в вашу машину? Вы думаете, что я хотел вас убить? Пустое, если бы хотел, то давно бы убил. В тот день, когда вы меня увидели, мы преследовали машину вашего отца. За рулём был он. Вы не узнали его, потому что ваш отец был в гриме. Он маскировался и думал, что мы тоже его не узнаем, но он просчитался. Мы вычислили вашего отца и всё-таки поймали его, хотя его аппаратура была при нём в его машине, и он пытался уйти от нас, оставив нас в будущем, но не сумел этого сделать, а вы случайно попали в зону действия его аппарата. Этого не должно было произойти, поэтому я и стрелял, чтобы остановить вас. Но, в нашей работе случаются всякие издержки, поэтому, как это грубо не прозвучит, в создавшихся условиях было принято решение об использовании вашего интеллекта на благо нашей страны.

– Где мой отец? – резко спросил Павел, не желавшего представиться комитетчика.

– Не волнуйтесь так! С ним сейчас всё в порядке, и он будет в полном порядке до тех пор, пока вы будете достаточно благоразумны. Вы должны продолжить работу в институте. Вы ведь хотите благополучного исхода для своего отца и нашей Родины?

Павел не ответил на риторические для него вопросы. Он лишь кивнул и вновь заговорил об отце:

– Я должен с встретиться со своим отцом и убедиться, что с ним действительно всё в порядке!

Комитетчик немного подумал, продолжая сверлить Павла тяжёлым взглядом, а потом явно нехотя ответил:

– Хорошо, вам будет дана такая возможность, но о письме за подписью Василия Рязанцева вы должны забыть и попросить Катю сделать тоже самое!

– Вы перехватили его посыльного и поэтому записка от моего отца оказалась у вас! – догадался Павел.

Комитетчик немного поморщился. Он привык, что он соображает быстрее допрашиваемого, но здесь был не тот случай. Поэтому, решил контратаковать.

– Так вы продолжите работу в институте?

– Хорошо, я выполню вашу просьбу, – буквально сквозь зубы произнёс Павел. – Но, когда я выполню свою работу, вы дадите нам с отцом и Катей возможность вновь уйти обратно в будущее!

Павел вновь заставил комитетчика задуматься. Теперь он думал дольше прежнего.

– Этот вопрос не в моей компетенции, но я постараюсь буквально завтра дать вам на него ответ. И ещё: вы должны молчать о том, что вам стало известно о вашем отце. Для вашего деда вы всё тот же «товарищ Иванов»! Так будет лучше и для вашего отца, и для вашего деда! Вы меня поняли, Павел Викторович?

– А где сейчас Антон Константинович? – задавая вопрос, нехотя согласно кивнув Павел.

– Майор Белов сейчас занят, но у вас ещё наверняка будет возможность с ним встретиться.

Майор Белов действительно как раз в это время был занят. Он находился в кабинете Андропова. Внезапно раздался телефонный звонок. Хозяин кабинета коротко переговорил с кем-то, положил трубку и довольным голосом произнёс:

– Твой подопечный, Константин, согласился продолжить работу в институте!

– А я и не сомневался в этом, Юрий Владимирович! Ведь не захочет же нормальный сын плохого для своего отца!

– Вот именно, Константин, – нормальный, а в своей массе люди в нашей стране, к великому сожалению, за шестьдесят лет советской власти уже сильно изменились, и, надо сказать, не в лучшую сторону! Сейчас уже нет-нет, да начинают исподтишка смеяться над стахановцами, героями гражданской войны и труда и даже – героями Великой Отечественной войны! Мол, нужно было сдаться немцам, тогда, сейчас бы пили баварское пиво, а не стояли бы в очереди за колбасой! И это всё происходит, не смотря на пресловутый «железный занавес»! Наши люди стали меркантильными, если хотите, даже циничными по отношению к жизни! Люди хотят сыто и хорошо жить, а одновременно поменьше работать, а ещё лучше – вообще ничего не делать! Но так ведь не бывает! Нужно очень много работать, чтобы хорошо жить, а у нас: ни низы, ни верхи этого не хотят понимать! Правительство кормит народ пустыми декларациями, но люди же видят, что на самом деле происходит в стране, а поэтому отвечает – формальным трудом! Рыба, как известно, гниёт с головы и этот факт так просто не отметёшь! Вот, у меня на столе сейчас лежит докладная записка начальника нашего аналитического отдела. Как-то, ещё до происшествия с отцом Павла, я давал ему поручение просчитать экономико-политическую ситуацию и перспективы её развития для нашей страны. Так вот, ситуация в нашем государстве весьма плачевная! Страна идёт к своей гибели! По расчётам наших аналитиков Советскому Союзу осталось существовать не более пятнадцати лет! И главное, что характерно, основная проблема, не в экономике, как это можно было вначале подумать, а в самих людях! Да, да! Именно в людях! Экономику ещё можно где это нужно, реорганизовать, подправить, но вот веру людей в социализм… Здесь имеются очень большие проблемы, Константин! Наши люди в основной своей массе больше не верят в идеалы социализма и сами доведут нашу страну до полного её разрушения! Причём, многие будут крушить страну с превеликой радостью! Мы, в начале думали, что это какой-то сбой в программе! Ну, не может наша огромная страна, просуществовавшая уже более шестидесяти лет, вот так взять и внезапно исчезнуть. Перепроверяли алгоритмы программы, всё искали в ней ошибку, а потом отец Павла неожиданно нашёл способ перемещения во времени, и мы поучили практическое подтверждение правильности наших выводов. Дали мы нашему первопроходцу во времени лабораторию и пусть себе дальше возится со своей наукой, а мы пока будем думать, что нам делать с новыми знаниями и со страной. Так нет же! Глушков средний решил примкнуть к движению «русистов». Он, видите ли, испугался открывшейся ему перспективы и решил вместе с вновь обретёнными товарищами спасти страну от гибели! Герои-спасители выискались! Нам как раз именно сейчас не нужно, чтобы кто-то бездумно раскачивать ситуацию в стране! Эта группа «идейных» товарищей просто не знает реальной обстановки и могут, сами того не ведая, лишь ускорить развал страны! Пришлось их, вместе с отцом Павла, на время изолировать от общества, а академику Глушкову официально заявить о пропаже его сына. Иногда в нашей профессии во благо безопасности страны приходится говорить неправду. Это, конечно, грустно признавать, а что поделаешь, такова наша служба!

Юрий Владимирович закончил размышления, тяжело вздохнул, встал с кресла и подошёл к окну, из которого была хорошо видна площадь Дзержинского. Через неё – «Детский мир». Люди торопился туда, чтобы купить для своих ещё маленьких детей одежду, игрушки. Они верили, что через пару десятков лет их дети будут жить лучше, чем их родители и не знали, что не пройдёт и пятнадцати лет, и страны Советов уже не будет. Но у хозяина Лубянки было своё видение будущего государства и для осуществления своих замыслов он думал использовать амбициозного, но вместе с тем, отчасти наивного карьериста и любителя роскошной жизни – Горбачёва вместе с его сотоварищами, но те страшно боялись Андропова и у них был в запасе свой план действий.

– Что у нас по Екатерине Надеждиной? – неожиданно спросил председатель комитета.

– Всё идёт по плану, Юрий Владимирович, наш противник заглотнул наживку и через Колокольцева предоставил ей американский паспорт, а фактически – американское гражданство!

– Очень хорошо! Тогда можно приступать к операции «СССР-2»!