Кличка «Наташка» к Кате так и не приклеилась, даже несмотря на упорное желание хозяина подпольного швейного цеха называть её именно так, а никак иначе. Новые подруги по несчастью её звали Надежда. По её фамилии. Отчего-то она стала у подневольных швей ассоциироваться со скорым освобождением из постылого рабства. А почему так произошло – никто из рабынь кавказского хозяина объяснить не могли. Таких же бедолаг, как Катя только в одном её цехе было собрано около трёх десятков. С разных республик они разными путями попали в рабство. Кого обманом, кого за долги, кого покупали на «любовь», кого прельщали хорошими заработками, а кого и просто крали, как Катю. Сколько таких без вести пропавших числится в милицейских сводках по всему Союзу? Сотни, тысячи, десятки тысяч? В каждом районе, республике по-своему. Но часто формулировка записи в картотеке одна и та же: ушли из дома и не вернулись. По закону заявление о пропажи человека можно было подавать только по истечению трёх суток, а за это время «пропавшая» девушка будет уже очень далеко от родного дома.

Русские, белорусские, украинские, узбекские женщины, как и женщины других национальностей, со всего огромного Советского Союза круглосуточным трудом приносили своему хозяину баснословные по тем временам деньги. Процесс выжимания жизненных соков был поставлен на широкую ногу. С людьми особо не церемонились, за их здоровьем шибко не следили. Здесь один принцип выживания: работай до упора. Но, если заболел – это твоя проблема. Никто от работы на время болезни не освобождал. Даже, если женщина просто валилась с ног от бессилия. Упадёт – давали отлежаться несколько суток, а если и тогда работница не приходила в себя или не могла качественно работать, то она просто бесследно исчезала, а вместо пропавшей женщины хозяин привозили новую «Наташку».

Катя пыталась подговорить своих новых подруг к бунту, но тут же нашлась стукачка и на следующий день всех участниц «заговора» посадили одну воду. Еды не давали весь день, а Катю на трое суток посадили в холодный карцер на голодный паёк, в одной тоненькой, хлопчатобумажной робе. Это было всего два дня назад, а сегодня Катя вновь сидела за электрической швейной машинкой. Как и обещал хозяин её посадили на пошив брюк из джинсовой ткани. Материал был плотный. Сложный для машинки, а на утолщённых швах иногда ломались иглы. Вот и сейчас машинка встала. Катя попыталась повернуть остановившийся маховик рукой, но тонкая игла подло щёлкнула и обломилась на самом слабом месте – возле ушка, куда вдевали нить. Девушка почувствовала, что за спиной кто-то стоит. Она обернулась и увидела бригадира-надзирательницу. Та была, как и все, даже самые маленькие начальники, из местных жителей. Может даже какая-то родственница хозяина.

– Русская дура! – тут же перешла на крик бригадирша. – Импортную иглу сломала! Без еды на три дня тэбя оставлю! В карцер тэбя посажу!

От излишней полноты её глаза выглядели совсем крохотными, а от того ещё больше злыми, в довесок ещё тройной подбородок и толстые, обвислые щеки. Глаза бригадирши моментально налились кровью. Она замахнулась и хотела ударить Катю по лицу, но та перехватила руку обидчицы и резко оттолкнула её от себя. Бригадирша, теряя равновесие, беспомощно замахала руками и завалилась на спину, сметая со стоящего рядом стола целую стопу заготовок. Поднялся такой несуразный крик-шум, переходящий в истерический визг, что даже хозяин прибежал. Поначалу он ничего не понял. На полу лежит заваленная тканями бригадирша и орёт как полоумная, а Катя сидит рядом с ней на стуле и с безразличным видом на неё смотрит. Наконец неповоротливая бригадирша сорвала с лица, закрывавшую ей глаза кусок ткани и увидела стоящего рядом с ней хозяина.

– И чего здесь такого происходить? – недоумённо спросил тот.

– Убери её отсюда немедленно! – вновь завизжала бригадирша. – Или я, или она!

– Да ти скажи мне толком: чего ти тут вся в дорогих материалах лежишь на полу и громко кричишь? Упала чито ли? – продолжал недоумевать хозяин и покосился на смиренно сидящую на стуле Катю.

– Это она меня толкнула! – гневно показала бригадирша на строптивую швею.

– И чито ти такое говоришь! Где ти, а где она! Ти целих сто килограмм весишь, а она…, – недоумевающе произнёс хозяин, обернулся к Кате и указал на мирно сидящую девушку толстым пальцем. – … хорошо, ежели она весит сорокь кило! Давай, не лежи тут, вставай! Нечего попусту на полу без дела валяться!

Только тут Катя заметила, как хозяин и бригадирша чем-то похожи друг на друга, даже полнота у них проявлялась одинаково.

– Ти чито! – продолжала возмущаться бригадирша, одновременно пытаясь встать.

Это у неё плохо получалось, и хозяин поспешил помочь ей. Наконец, бригадирша встала на ноги и пристально посмотрела в глаза хозяина.

– Это ти чито! Влюбился в нею, старий пльют! Всё твоя жена скажу, что ти с русской опять связался, а она своему брату в Тбилиси пожалуется! Он у неё очень большой человек! Тогда тебе точно совсем несдобровать будеть!

– Молчи старая! – опасливо оглянувшись на Катю, замахал руками хозяин. – Не твоего ума это, недалёкая! Это девьюушка самого Гиви! Теперь поняла?!

Бригадирша с недоумением посмотрела на Катю, замахала на неё руками и запричитала:

– Его мать-отец Гиви узнают, тебя самого старого дурака за сводничество не пожалеют! Твой цех отберут, шито ми тогда делать будем?! По миру совсем бедные пойдём!

– Он сам, старая дура, её Москва нашёль и меня не спрашиль! Поняль?! – грозно спросил у родственницы хозяин и хотел ещё что-то сказать, но тут дверь цеха открылась и на пороге появился здоровенный охранник.

– Хозяин, Гиви приехал! Тебя в твоя контора дожидает!

Бригадирша, услышав о Гиви, тут же побледнела, кинула взгляд на вжавшую в плечи голову Катю и наскоро перекрестилась.

– Вай-вай, и чьто только теперь будет? – вновь запричитала она.

Хозяин тоже как-то опасливо посмотрел на Катю и молча засеменил к выходу. Бригадирша ещё раз взглянула на строптивую швею и заторопилась следом за своим родственником. На пороге она резко обернулась и визгливо крикнула на замерших девушек-швей:

– Работать, дуры! И чьто уши свои поганые здеся развесили! Работать! Вернусь, проверю чьто сделали!

Хозяин с родственницей ушли, а на входной двери заскрежетал наружный металлический засов, после чего наступила звенящая тишина. Лишь где-то наверху был слышна возня мышей и крыс. Швеи все разом буквально поедали любопытными взглядами Катю. Та, заметив к себе такое пристально внимание, покраснела и отвернулась. Ей отчего-то как-то стало стыдно за то, что она попала к ним в компанию не совсем так, как они все. Но, не успели швеи отойти от шокировавшей их новости про Надежду-бунтарку, как входная дверь вновь заскрежетала и распахнулась. Катя оглянулась. Всё тот же охранник поманил её пальцем и важным тоном произнёс:

– Виходи, Наташка, тябя Гиви очень ждёт!

Катя оглянулась на притихших подруг и тихо произнесла:

– Если что, не поминайте меня лихом!

После чего не торопясь, с гордым видом подошла к охраннику и громко крикнула:

– Ну, веди меня, цербер, к своему хозяину!

Катю повели в уже хорошо знакомый ей маленький домик, где находилась контора хозяина под вывеской «Начальник склада № 56». Она прошла на второй этаж, мимо усатой секретарши, которая на этот раз сопроводила её уже не надменным, а, скорее даже, удивлённо-растерянным взглядом. Дверь кабинета была открыта, но на месте хозяина, вальяжно развалившись в кресле, сидел Гиви, а непомерно полный хозяин стоял рядом, преданными, маленькими, заплывшими от жира глазками глядел на своего гостя, да нервно мял в руках свою огромную кепку. Охранник подтолкнул в спину застывшую на пороге Катю, и та невольно всё же оказалась перед столом, за которым сидел её враг и высокомерно, оценивающе разглядывал её.

– Ню-у, привет, красавица! Вот и снова с тобою свиделись, а ти уже, наверное подумала, что Гиви про тебя совсем забыл! А ти в платиье била гораздо лючьше! – усмехаясь произнёс Гиви и многозначительно посмотрел на мнущегося рядом хозяина швейного цеха. – Ти чего ещо здесь стоишь? Иди, проверяй своих швей, читобы они мне браку не понаделали, а то Москва плёохой товар не примет, а деньги за брак ти мне должен будешь! Ти ещё прошлый долг за свой новый цех мне не вернул! Иди, работай и секретутку свою с собой забери, читобы она под дверью сивой нос не совала!

Хозяин цеха, пятясь задом, при этом постоянно кланяясь, буквально выполз из кабинета и осторожно закрыл за собой дверь. Вскоре раздалось приглушённое покрикивание, тихий женский визг и торопливые шаги на лестнице. Через пару минут всё стихло.

– Теперь нам с тобою, красавица, нихьто уже не помешает! Ти садись диван, фрукти кушай! Я слишал ти в карцер сидела, наверное, совсем оголодала?

Гиви не торопясь поднялся из кресла и медленно пошёл к продолжавшей стоять рядом с дверью Кате. На молодом, щеголеватого вида парне был одет безукоризненный белый костюм, ярко-красная рубашка и белый галстук в мелкий горошек. В дополнении ко всему на ногах чёрные, блестящие, лакированные туфли, а из верхнего кармана пиджака торчал уголок красного, шёлкового носового платка. Катя оценила пижонский вид незваного ухажёра и поняла, что тот хочет произвести на неё должное впечатление, но девушка лишь презренно покосилась на него и быстро отвернулась. Она увидела недалеко от себя маленький столик, сервированный фруктами, сладостями и бутылками с вином. Тут она вспомнила про телефон, который она до этого видела на столе хозяина цеха и в её голове созрел дерзкий план: попытаться споить молодого ловеласа до беспамятства или, на худой конец, неожиданно огреть его по голове бутылкой, а затем, позвонить в милицию и всё рассказать про подпольный цех и швей-рабынь. Катя состроила на своём лице самую обворожительную улыбку, на которую она только была способна и повернулась к подошедшему к ней Гиви. Коротко взглянула на него и тут же опустила голову. Тот увидев, что Катя, наконец-то, смирилась со своей судьбой и довольно заулыбался.

– Вижу, что тяжёлый работа действует на тьебя правильно и ти сделала верный вывод: покорность настоящему мужчине – это самый короткий путь к богатой и счастливой жизни! Правильно, моя красавица?

Гиви аккуратно взял Катю за подбородок и приподнял скромно опущенную голову. Взглянул в её глаза, пытаясь увидеть в них ответ на свои ещё тлеющие сомнения, но былой костёр недоверия прямо на глазах затухал, пока, наконец, совершенно не исчез. Катя изображала из себя саму покорность, а врождённый женский артистизм – он от природы. Ведь сама природа предопределила, чтобы представительницы прекрасного пола были не менее прекрасными артистками. Катя молчала. За них двоих говорил Гиви.

– Ай, как хорошо, что я именно сегодня сюда приехал! Я прямо как почувствовал, что ты присмирел! Сегодня же отвезу тебя в горы. Там тебя уже никто и никогда не найдёт. Там ты навсегда станешь только моей! А пока, садись и подкрепись! Нам с тобой предстоит долгая дорога!

Гиви сел за стол сам и потянул за руку Катю, принуждая её сесть рядом. Когда девушка села. Он ещё раз пристально посмотрел на неё и раскупорил бутылку вина. Наполнил фужеры, протянул один из них Кате.

– Выпей! Такого вина ти ещё во всей своей жизни не пила! Это наше семейное вино, из нашего винограда! Потом фрукты ешь, тоже из нашего сада!

– А разве тебе можно пить? – осторожно спросила Катя, глядя, как любвеобильный кавказец легко опустошил полный бокал вина. – Тебе же за рулём, в горах машину вести придётся.

– Да ти смеёшься надо мной, женщина! Настоящий мужчина никогда не пьянеет! А тем более, что тут пить! – воскликнул Гиви и указал на две двухлитровые, запылившиеся от времени бутылки из тёмного стекла. – Мой отец, – это вино заложил, когда я родился на свет! Ти понимаешь – сколько лет этому вину?

Катя отрицательно покачала головой, а затем лишь чуть-чуть отпила вина из предложенного ей бокала и осторожно оторвала одну спелую ягодку от большой грозди винограда.

– Мне двадцать девять лет! Следующий год мне целий юбилей будет! Теперь понимаешь, какое это зрелое вино! Эх, тебе, женщина, это никак не понять!

Гиви налил себе ещё вина. Поднял бокал и разразился тостом минуты на две-три, не меньше. Затем внимательно посмотрел, как аккуратно, совсем небольшой глоточек сделала Катя и улыбнулся.

– Вижу, что ты пьёшь моё вино, чтобы меня не обидеть, но не надо так делать! Ты ведь совсем не любишь пить и это очень хорошо для женщина! Дети у тебя здоровые родятся и это хорошо, потому, что я хочу, чтобы у меня были здоровые дети! – широко улыбаясь произнёс Гиви и приобнял за плечи Катю, но тут же отстранился. – Фу, как воняет твоя одежда! Надо поменять!

В это время Катя нарочно, неловко повернулась, и ваза с фруктами с грохотом полетела на пол. Гиви машинально повернулся на звон бьющегося стекла, а Катя в это время быстро схватила со стола бутылку и со всей дури врезала ему по голове. Бутылка из тяжёлого стекла, да ещё полная вина, сделала своё дело. Гиви как подкошенный безвольно рухнул на пол, а Катя, лишь мельком взглянув на него, да тут же бросилась к телефону. Набрала «ноль-два», милицию и стала ждать, нетерпеливо подгоняя длинные гудки в трубке:

– Ну, же! Возьмите скорее трубку! – тихо твердила она.

Наконец на том конце провода трубку взяли и ленивый голос произнёс: «Алло!» и что-то ещё на грузинском. Катя поняла только, что назвали имя и фамилию, но она немного растерялась из-за того, что не знала грузинского и не запомнила ни имени, ни фамилии говорящего. Но, потом себя пересилила, приободрилась и чуть ли не закричала в трубку:

– Приезжайте скорее! Меня украли!

– Ти чьто такое там говоришь! Совсем пьяный что ли! Ещё раз позвонишь, арестую и будешь сидеть у меня клетка! – недовольно ответил мужчина в трубке и тут же пошли короткие сигналы отбоя.

Трубку на том конце положили, даже не дослушав до конца звонящего. Катя опасливо посмотрела на начинающего приходить в себя Гиви. Дрожащими от страха пальцами она снова быстро набрала «ноль-два». Снова пошли гудки. Трубку вновь подняли и снова что-то по-грузински.

– Меня сейчас убьют, – тихо произнесла Катя, увидев, как на неё посмотрел Гиви.

– Ти хто там такой? Имя, адрес говори! Зачем такой глюпий шьютка мне говоришь! – возмущался старый милиционер.

В это время в кабинет ворвался хозяин подпольного цеха. Он мельком взглянул на с трудом встающего с пола Гиви, который шатался и держался за окровавленную голову; на Катю, держащую телефонную трубку в руке – и сразу всё понял. Не смотря на свою неповоротливость, он быстро дошёл до стола, выхватил из рук Кати телефонную трубку, а саму её оттолкнул в сторону. Та упала, а хозяин уже что-то быстро объяснял милиционеру на грузинском и улыбался, глядя на лежащую на полу Катю. Потом спокойно положил трубку и многозначительно посмотрел на строптивую девицу.

Это был вечер субботы. Всего через несколько часов, в Москве начиналась большая игра, на которую словно мотыльки на огонь слетались самые состоятельные люди Советского Союза. Официально игра в карты на деньги в стране была запрещена, но как известно: если нельзя, но очень хочется, то можно! В отличии от множества мелких игр-посиделок с мизерными ставками здесь люди не скупились на деньги.

Василий подъехал вместе с некоронованным королём московской братии по кличке «Вечный» аккурат к самому открытию. Званая публика уже ждала начала битвы за большие деньги. Подельник Гиви сидел за столом из зелёного сукна и нервно поглядывал на своих соперников. Василий вошёл в зал весь в белом. В одеянии очень даже похожем на костюм Гиви. Его напарник чуть ли не приоткрыл рот от удивления. Неизвестный ему игрок шёл в сопровождении самого главаря местных бандитов, а это уже о многом говорит. Такой вывод напрашивался сам собой. Здесь не было принято знакомиться, называть свои имена. Здесь только играли на деньги. Кто-то выигрывал, а кто-то расставался со своими деньгами. Кто-то расставался легко, а кто-то не очень. Страсти накалялись нешуточные, а поэтому личное оружие все входящие добровольно сдавали охране, ибо знали, что всё равно обыщут и найдут, а тогда позора и косых взглядов не оберёшься. Василий тоже сдал на входе свой «Браунинг», оставив при себе только небольшой чемодан для бумаг типа «дипломат». Некоторые его ещё называли на западный манер: «кейс». Там была чуть ли не сотня тысяч рублей. Комитетчики отвергли деньги Колокольцева и Крылова, а вместо них снабдили их «меченными» деньгами, у которых все номера были переписаны. Над имиджем Василия тоже они поработали, ибо уже знали любимый стиль одежды Гиви. Они многое уже о нём знали, включая и адреса родителей, друзей, знакомых, но по этим адресам Гиви уже давно не появлялся, а напрямую интересоваться его нынешним местоположением – значит заранее спугнуть добычу вместе с его пленницей. Косвенным путём узнали, что он может быть каким-то образом связан с нелегальным производством, но где эти подпольные цеха – тоже не известно. Всей возможной информацией о Гиви комитетчики снабдили Василия.

Тот был профессиональным артистом. Ещё до войны окончил цирковое училище и умел произвести на людей нужный ему впечатление. Мог прикинуться эдаким простачком, а мог и выдавать себя за респектабельного гражданина. Мог заставить плакать, а мог и вынудить хохотать до изнеможения. Мог вызвать доверие и открытость собеседника. Одним словом, прирождённый разведчик с артистическим образованием. Во время войны во фронтовую разведку шли в основном отчаянные люди. Не мало было среди них и людей с откровенно бандитским прошлым. Поэтому, Василий хорошо знал и этот контингент. Но, этот опыт ему сейчас бы не очень пригодился. Он играл человека из министерства. Он знал, что подельника Гиви звали Тамаз и он очень жаден до денег, а в тоже самое время неимоверно азартен, что по слухам и вогнало его в большие долги перед Гиви.

Играли без пиджаков, в одних рубашках и засученными почти до локтя рукавами. Все должны были видеть, что игра идёт честно. А ещё: тщательный обыск на входе. Таковы неукоснительные правила бандитского игрального зала.

– Ещё! – уверенно произнёс Василий и независимым, полным равнодушия взглядом посмотрел на своего соседа и кинул в центр стола ещё одну пачку бумажных денежных знаков с изображение основателя советского государства – Владимира Ильича Ленина. Один за другим все компаньоны по игровому столу с хмурыми, непроницаемыми лицами произнесли: «Пас!».

– Вскрываемся! – приказал крупье, и все игроки дружно перевернули карты.

Вскоре раздался вердикт ведущего:

– Человек в белом выиграл! Перерыв! Можете полчаса отдохнуть!

Сидящие напротив дородные мужики недовольно покосились на Василия и ушли на перекур, а Тамаз нервно вскочил со стула, подошёл поближе к нему и сокрушённо произнёс:

– Вам снова повезло! Уже третий раз подряд! Мне бы так! Быстро бы со своим долгом расквитался!

– Всё надеетесь выиграть?

– Было бы неплохо!

– А вы, если не секрет, чем по жизни занимаетесь? У меня, например, интерес, так сказать, к коммерции, – осторожно спросил Василий, сгребая в кучку выигранные деньги и деловито отправляя их в «дипломат».

– Я тоже коммерсант по природе, но у нас в стране человеку со способностями бизнесмена разве дадут жить и работать? Приходится перебиваться мелким уловом.

– Нет уж, не скажите! У нас в стране, если всё делать с умом, то и при нашей власти можно жить припеваючи, – хитро прищурив один глаз, ответил артист. – Мне, например – это весьма даже удаётся!

– Вижу! – не скрывая чувства зависти ответил Тамаз. – И где это такие рыбные места у нас в стране находятся?

– Мне сейчас, например, срочно нужна большая партия джинсы. Можно очень хорошо заработать, причём, в валюте – «зеленью». Кэш сразу по получению товара!

Василий хоть и вроде как не глядел на собеседника, но это так только кажется. Он тут же уловил в глазах Тамаза алчные огоньки.

– А сколько возьмёте?

– Если товар качественный, то грузовика два сразу с оплатой, а если товар уйдёт хорошо, то могу дальше гарантировать постоянный канал сбыта.

Услышав такое Тамаз застыл, прикидывая свой куш от выгодной сделки. Василий почувствовал, что «рыба» клюнула, но он не торопился, а. напротив, стал накручивать цену:

– Правда, у меня уже нашёлся поставщик. И цена, вроде как подходящая, но мой товар за границу пойдёт, и я хочу, чтобы этот товар был отменного качества, совершенно не отличимый от «фирмы»!

– Когда товар вам будет нужен?

Василий сделал вид, что задумался. Стал вслух считать, но потом сошёлся на неделе.

– Срок, конечно, реальный, но у меня, честно говоря, есть небольшой должок перед поставщиками товара и пока я его не погашу, они мне не дадут ни одной штанины!

– А товар хороший? – как бы между прочим поинтересовался Василий.

– Зуб даю! Лучшего товара во всём Союзе не отыщешь! Хоть иностранцам продавай!

– Вот им я как раз и хочу продавать свой товар!

Василий усмехнулся и открыто посмотрел на растерявшегося Тамаза и не обращая внимания на его состояние продолжил:

– А чем, по-вашему занимается наш любимый Внешторг? Вот мой телефон, если будет действительно стоящее, деловое предложение – звоните, рассмотрю! – несколько даже надменным тоном закончил Василий и подал Тамазу свою визитку, на которой было чёрным по белому написано: старший референт министерства внешней торговли СССР, имя, фамилия и рабочий телефон.

Тамаз, прочитав это, ещё долго потом, до самого конца игры с нескрываемым любопытством посматривал на Василия, а в конце её даже неожиданно для себя выиграл. Он не обратил внимания на «работника» Внешторга, который после объявления о выигрыше своего соседа по столу лишь хитро улыбнулся. Меченные деньги самым естественным способом попали к Тамазу.