Николай раскрыл глаза. Вокруг непроглядная темнота. Он прислушался. Где-то недалеко от него были слышны голоса. Женский он сразу узнал. А вот мужской вроде как и знакомый, но чей? Николай перебрал в памяти знакомых. Нет, не подходил. Но через секунду ледяной воздух проник под футболку, и кожа на спине покрылась неприятными мурашками. Его Ленка разговаривала с Василием. «Но его же уже нет в живых», – с ужасом подумал Николай, и тут их речь стала более ясной.

– Отдай, это не твое! – прорычал Василий.

– Тебе это уже не нужно, а ему еще понадобится, – не сдавалась Ленка.

Николай попытался всмотреться, но ничего не было видно. Слишком темно. Он полез в карман и достал сотовый. Включил фонарик. Яркий голубоватый луч выхватил из темноты Ленку и Василия. Он держал у ее груди длинный нож, но она не обращала на него никакого внимания. Ленка что-то зажимала в своем кулаке, а Василий пытался это что-то у нее отобрать. Николай попытался встать, но это у него получилось очень медленно. Вязкий воздух пеленал его по рукам и ногам, не позволяя ему быстро двигаться. Наконец он встал и осмотрелся. Это же то самое подземелье, с которого у него начался путь в средневековую Москву. Вот и обгорелая рука торчит из стены, правда, от нее остался лишь маленький обрубок – осыпалась. Василий почувствовал его присутствие и обернулся.

– Снова ты, опричник! Как ты мне надоел! Нигде от тебя покоя нет!

– Николай! – оглушительно закричала Ленка. – Лови! Это твой ключ домой!

Она чем-то прикоснулась к стене за ее спиной, а затем это «что-то» бросила Николаю. Он подставил ладонь, и на нее упал золотой «грецкий орех». «Это же тот же самый кусок золота из кошеля Василия», – подумал Николай.

Он посмотрел на Ленку. За ее спиной растворялась стена и медленно, как на старой фотографии, проявлялся парк из его времени – времени Николая.

– Ленка! – закричал Николай, но она уже уходила от него сквозь стену.

Она возвращалась в свое время, а Николай оставался в подземелье, и теперь к нему бежал Василий. У него это получалось как-то неестественно, замедленно. Он и кричал ему так же замедленно, а Николай в это время сжимал в руке золотой слиток.

– Вставай, боярин! Вставай!

До него как сквозь вату доходили странные звуки. Он ничего не мог понять. Наконец он разобрал слово «боярин». Николай с трудом открыл глаза. Он сжимал в кулаке висящий у него на шее небольшой кожаный мешочек, в котором он хранил золотой «грецкий орех».

– Боярин! Живой, а мы уж подумали, что все – помер, – сказал Мишка и перекрестился.

Николай повернул голову. Его комната была полна людей. Кроме Мишки и Антипа здесь были воевода, три стражника и суетливый мужичок с маленькими черными бегающими глазками. Человека с такими глазками он совсем недавно выгнал из своей комнаты, но только тот был много старше. «Волошин», – подумал Николай, и только сейчас до него стало доходить, о чем они тут все говорят.

– Я же тебя никогда не обманывал, воевода! Мне сразу этот боярин не понравился, как я его только первый раз увидел на нашем торгу! То, что он разбойников будто бы ловил, это он специально, чтобы к тебе в доверие втереться, воевода. Он с самого начала у тебя казну хотел украсть! У него же даже собственного дома в Москве нет! Я даже думаю, что он просто самозванец и никакой он не боярин Бельский. Сильно похож на воеводу, боярина Бельского, который сгорел во время пожара в подвале собственного дома, и только!

– Разберемся, – односложно ответил воевода и посмотрел на все еще лежащего в постели Николая. – Как же ты так, боярин, а я тебе было и вправду поверил! Ты бы хоть встал, что ли!

Николай сел на кровати и потянулся за одеждой. Много времени на одевание ему не потребовалось. Он потянулся за шпагой, но воевода неодобрительно покачал головой.

– Не положено, боярин.

– А что случилось-то, Дмитрий Сергеевич?

– Смотри, как притворяется! – взвизгнул Волошин и посмотрел на воеводу.

Тот указал Николаю рукой на угол комнаты. Там стоял большой деревянный сундук, окованный металлическими полосами и закрытый на висячий замок. Николай мог поклясться, что раньше этого сундука в его комнате никогда не было. Воевода подошел к нему и снял с пояса один из ключей. Открыл замок и откинул крышку.

– Ё-мое! – только и смог сказать Николай, когда увидел, что в этом сундуке внутри.

– А ты не знал? – подозрительно глядя ему в глаза, спросил воевода.

– Откуда, Дмитрий Сергеевич?

– Лжа, воевода, чистая лжа, – тут же зашипел купец и стал буравить Николая своими маленькими глазками.

– Страже охранять сундук, пока казначей пересчитывает деньги, как зеницу ока! Потом перенесете обратно в мою избу! Сам лично проверю, и не дай бог, что хоть одна медная монета из сундука пропадет! – грозно прорычал воевода. – А ты, купец, иди домой и чтобы никуда из города без моего ведома ни ногой!

Купец мелко закивал головой, еще раз злобно посмотрел на Николая и быстро выбежал из комнаты. Воевода тяжелым взглядом обвел ее. Посмотрел на Николая и коротко бросил:

– Пошли!

Николай взял со стула комом брошенную вечером куртку и нащупал под ней кобуру с пистолетом. Скрутив все в комок, он с небрежным видом сунул ее себе под мышку. Идти было недалеко – всего лишь до подвала, в котором он вчера запер татя, который покушался на его жизнь. Воевода, даже больше не поглядев на Николая, пошел в свою избу. Страж же отпер дверь и крикнул. Тать, сильно прихрамывая, вышел наружу и зажмурился от яркого солнца. Привыкнув, он заметил Николая и ощерился.

– Вот и твой черед пришел посидеть в подполе, боярин! Будешь знать, как в честных людей стрелять и ни за что сажать!

Николай ступил на порог подвала и оглянулся. На пороге гостевой избы стояли Мишка и Антип и удивленно смотрели на него.

– Проходи, боярин, не задерживай людей! Не серчай! Это воевода приказал тебя сюда поместить. Осерчал он на тебя очень сильно, а тут еще с Москвы из казенного приказа должны приехать. Порядок и деньги проверять. Обижен он на тебя очень! В обед я тебе еду принесу, а пока мне нужно тебя запереть, боярин!

Дверь подпола закрылась, и Николай снова очутился в темноте. Ему отчего-то вспомнился его сон и Лена, которая что-то ему кричала про ключи. Николай машинально дотронулся до мешочка, в котором лежал золотой слиток. Он вспомнил, что, прежде чем уйти сквозь стену и вернуться домой, Лена прикоснулась им к стене. «Это всего лишь сон, но я ведь тоже прошел сквозь эту чертову стену! А Василий! У него же как раз и был этот слиток золота, и он ходил через стену туда и обратно. Надо будет как-то навестить это подземелье», – размышлял Николай, пытаясь найти себе место, где можно было бы присесть. Но чистого места не было, везде присутствовал запах мочи и экскрементов. Свет проникал лишь сквозь щель под дверью, но глаза и к такому освещению стали постепенно привыкать, но все равно света было мало. Николай достал из кармана зажигалку. Он не курил, но эту вещицу всегда носил с собой, и она уже не раз его выручала. В ее неверном свете он увидел кучу соломы. По всей видимости – лежбище. Осмотрелся, нашел местечко почище и присел. Спрятал в карман зажигалку. Одел наплечную кобуру, а на нее куртку. Так ее не будет видно. Николай задумался, кто его мог так крупно подставить? Похоже, что это купец Волошин. Больше-то и некому, но как он сумел такое сложное дело провернуть в крепости, где кругом стража? «М-да! Вопросы-вопросы, но где и как найти на них ответы?» – задумался Николай. Он еще немного посидел, но потом вдруг вспомнил об ужине! И он сам и воевода перед сном ужинали, а потом он никак не мог проснуться. Николай подошел к двери, стал в нее барабанить и кричать:

– Воеводу позовите! Срочно!

Прибежал стражник. Закричал, что не положено, на что Николай его обругал и послал за воеводой. Через некоторое время тот все-таки пришел, но дверь подвала не открыли.

– Чего звал-то? Покаяться надумал?

– Нет, воевода! Не виновен я, но спросить тебя хочу, ты случаем не просыпался сегодня с утра так же тяжело, как я?

За дверью была тишина, изредка прерываемая сопением воеводы, а затем удивленное:

– Точно, боярин! Ты же это что? Думаешь, что усыпили нас?

– Так и есть, воевода! Обвели нас с тобой, как детей малых, вокруг пальца! Узнай, осталось ли у повара что из вчерашней еды. Если да, то дай на пробу какой-нибудь собаке, и потом последи за ней!

– Посиди пока еще, боярин, а я прознаю, но, если твоя правда, сам казню предателя! – гневно прорычал воевода.

Он ушел. Николай успел пообедать в подвале, насквозь пропахшем отходами человеческой жизнедеятельности. Ноги затекли, потому что прилечь он так и не рискнул, и отсидел почти что все время на корточках. Но наконец он услышал крик воеводы:

– Отпереть немедля!

Послышалась возня, дверь в подпол распахнулась, и яркое солнце ослепило Николая.

– Выходи, боярин, и извини меня! Черт попутал, прости, Господи, мою душу грешную! Заговорил мне зубы этот Волошин, а я ему и поверил! Да как тут не поверить, если вся казна моя у тебя в избе оказалась?

– Ничего, воевода! Не держу я на тебя зла! Сказывай, что узнать удалось!

– Идем! Сам увидишь!

Николаю еще никогда не доводилось бывать в пыточной, и то, что он увидел, повергло его в шок. Одно дело, когда смотришь это в кинотеатре или по телевизору, а совсем другое дело видеть все вживую. Когда они вошли, то первое, что ему бросилось в глаза – это два человека, вернее, это были подобие людей. Они были прикованы к стене, выложенной из крупного камня. На их руках и ногах были железные оковы. Подле них валялась собака, а на лавке сидел полуобнаженный мускулистый мужик в кожаном фартуке. Раньше Николай его уже видел на казни разбойников – это был палач. В руке он держал острый раскаленный прут и методично, не торопясь, крутил его на огне. При появлении воеводы он отложил его в сторону, встал с лавки и поклонился. Только сейчас Николай заметил у дальней стены безжизненное тело еще одного человека.

– Плесни на них воды! – зло приказал воевода.

Палач набрал воды в деревянное ведро из стоящей в углу бочки и облил с ног до головы одного, а затем и другого человека. Когда они зашевелились, Николай с большим трудом в одном из них признал купца Волошина, а в другом татя, который хотел его убить.

– Ну! – грозно рыкнул воевода. – Говори, иуда, почто людей в крепости усыпил и сундук с казной боярину подкинул?

– Мне старший брат приказал, – еле слышно прошептал купец. – Он нам все дело в Твери испортил.

– Говори, какое такое дело? – спросил воевода, но купец замолчал.

По нему было видно, что он боится признаться. Палач взял в руки раскаленный прут и, мерно покачивая его в воздухе, подошел к нему. У купца от страха округлились глаза, он замотал головой и что-то невразумительное замычал. Палач приложил к его оголенному животу красный от жара прут. Раздался истошный крик, противно завоняло паленым мясом, и купец снова потерял сознание.

– А собака, что – тоже мертва? – жалобно спросил Николай.

– Да нет! – усмехнулся воевода. – Жива наша псинка. Вот выспится и снова будет бегать, как живая.

Воевода посмотрел на безвольно поникшую голову купца, потом с прищуром на татя.

– Этот хотел тебя убить, боярин?

– Он! – ответил Николай.

– Считай, что он уже не жилец на этом свете! Да и купец тоже! Опишем его имущество, и пойдет оно в пользу нашего города. Хоть какой-то толк от него будет!

– А что же он, нам так и не сказал?

– А не сказал он то, что шайка Беспалого по его указаниям бесчинствовала и бояр убивала, а их имущество потом Волошин себе забирал и в других городах продавал. Крохи, конечно, и Беспалому перепадали, но основное этот иуда себе забирал.

– Так чего же он казну тогда себе не забрал?

– Испугался он, что тогда мы казну искать начнем, а ежели найдем, то несдобровать ему, иуде! Он рассчитывал на убитых купцах да боярах наживаться, а когда ты приехал в наш город, то сильно помешал общему делу этих поганых братьев!

– Понятно. Ради такого дела можно было и всю крепость усыпить и город без охраны оставить! – закончил за воеводу Николай.

– Точно, а помог ему его шурин. Он у нас на кухне работал. Теперь вон он, у стены бездыханный сейчас лежит. Пойдем, Николай Иванович, отсюда. Что-то захотелось мне на чистый воздух выйти. Не хочется рядом с этими поганцами находиться. Лучше с тобой за одним столом в моей избе вместе посидим, за жизнь поговорим! Ты ведь на меня обиду не держишь, боярин?

– Не за что мне обиду на тебя держать, Дмитрий Сергеевич, – ответил Николай.

– Вот и ладушки! У меня там, в светлице, твоя шпага да ножи тебя дожидаются. Негоже боярину и без оружия ходить. Да, Николай Иванович, все хотел тебя спросить, а шпагу свою ты где добыл? Больно уж знатная она у тебя!

– У разбойника отбил, да как-то по душе она мне стала!

– Еще бы! – усмехнулся воевода. – Такое оружие целого состояния стоит!

Собеседники вместе пошли к двери. Воевода открыл ее. Затем остановился на пороге, немного подумал, повернулся к палачу и жестко приказал:

– Кончай их обоих сегодня же, а потом собакам их тела скорми. Не желаю, чтобы такие поганые нелюди в нашей родной земле-матушке лежали! Не заслуживают они людской смерти!