Добрался Николай до Москвы только к вечеру третьего дня, чему был очень рад. На городских воротах стояла знакомая ему стража, еще по его первому посещению. Они узнали его и с уважением поздоровались. Новости об успехах Николая в Твери уже успели долететь и до них. Ворота дома боярина Остафьева были заперты, и Николай постучал в них рукояткой кнута.

– Кого это на ночь глядя к честным людям несет? – послышался знакомый голос слуги, и тут же залаяли собаки.

– Открывай, Никодим, свои! – зычным голосом крикнул Николай.

– Боярин, ты ли это? – удивленно спросил слуга и стал возиться с замком.

Наконец ворота немного открылись, только чтобы пропустить Николая и коня, и он вошел во двор, ведя его за собой. Коня тут же забрал подоспевший конюх. А с крыльца дома в домашнем халате уже сбегал крестный, широко раскинув руки и радостно крича:

– Антонина Ильинична, Марфуша! Выходите скорее, радость-то какая у нас – крестник мой домой вернулся!

Мужчины крепко обнялись, трижды расцеловались, и Алексей Никифорович обошел вокруг Николая, одобрительно покряхтывая. С крыльца спустилась Антонина Ильинична и, посмотрев на Николая, приложила платок к глазам и разревелась.

– Ты что это, старая! – возмутился Алексей Никифорович. – Живой же вернулся!

Антонина Ильинична согласно кивнула головой и бросилась обнимать и целовать Николая в щеки. Ему было неловко, что совершенно чужие ему люди принимали его, словно своего сына. Похоже, что он даже покраснел от неловкости и опустил голову, а когда поднял ее, то увидел, что на крыльце стоит Марфа. Девушка во все глаза разглядывала его, а ладони от сильного волнения то сжимались в кулачки, то выпрямлялись. Николай приветственно кивнул ей, а щеки Марфы вспыхнули огнем, и она убежала в дом.

– Хватит сырость женскую разводить, давайте в дом! Крестник устал с дороги, а вы тут не телитесь! – понукал Алексей Никифорович свою жену, а сам взял Николая под локоток, как самого дорогого гостя, и повел в дом.

– Думаю, крестничек, что ты после дороги от хорошей баньки не откажешься, а после нее и за столом посидим, отметим твой приезд!

Николай от такого предложения никак не мог отказаться. Хоть и устал сильно за три дня дороги, но столько пыли наглотался, что с удовольствием бы попарился, чтобы потом поесть да в чистую постель – отдыхать. А завтра… но тут Николай вспомнил о письме царя.

– Алексей Никифорович, а ты часом не знаешь, чего меня царь из Твери вызвал?

– Скидывай, Николай, свое исподнее да иди в мыльную! Там ужо все приготовлено, – покосившись на крутившегося рядом банщика, приказал крестный.

Он выгнал слугу из бани, сказал, что сами справятся, а затем, плотно закрыв двери мыльной, тяжело вздохнул и сказал:

– Ты за своим языком крепко следи! Дабы бяды какой не вышло через пустые разговоры! Не надобно нам, чтобы чужие уши про государевы дела слышали!

– Неужто стряслось что? – с недоумением спросил Николай.

– Боярина Смелякова на днях случайно убили на охоте, а наш царь заподозрил, что это сделано нарочно, и теперь он сильно опасается за свою жизнь, – натирая щелоком спину Николая, поведал Алексей Никифорович.

– А почему меня вызвали? У царя ведь должны быть свои люди, чтобы до истины добраться?

– Свои люди, конечно, у царя имеются, но он сомневается, что они по справедливости разузнавать будут. Ведь у каждого боярина во дворце свой интерес есть: там свояка своего повыше подвинуть али врага своего, к примеру, утопить. А ты человек новый, никого у тебя из родственников при дворе нет, опять же смышленый, вот царь и решил тебе поручить это щекотливое дело!

– М-да, получается, что попал с корабля на бал, – вздохнул Николай.

– Какой такой бал? – удивился крестный и даже перестал тереть спину Николая.

– Да ничего особенного, Алексей Никифорович. Это так за границей танцы называют!

– А-а! – успокоился крестный. – На – мочалку! Спереди сам потрешься!

Вдоволь помывшись, после доброй парилки они вышли раскрасневшиеся в предбанник. Там было прохладно. Широкие лавки со спинками дожидались их, а на столе стояли два небольших бочонка с пивом и квасом.

– Ты что будешь, Николай? – спросил крестный, беря со стола большую деревянную кружку.

– Ах, и хороша ж твоя банька, крестный, страсть, как хороша! – воскликнул Николай и указал на бочонок с пивом.

Алексей Никифорович, казалось, еще больше покраснел и довольно крякнул. Налил полную кружку пива Николаю и, протянув ее ему, сказал:

– Банька – это, конечно, хорошо, но вот опасаюсь я за тебя сильно, крестничек. В Твери разбойничий нож тебя миловал, а вот милует ли он тебя в царских хоромах, не знаю. Будь там поосторожнее. Люди там всякие и друг на друга зачастую волком смотрят. Придется и тебе в волчью шкуру нарядиться, но я вижу, ты не робкого десятка, авось выдюжишь!

Николай старался пока не думать о завтрашнем дне. Будет обед – будет и ложка. Плотно поужинав и порассказав домочадцам разных историй из своей тверской жизни, Николай окончательно притомился.

– Будя, вам бабы, человека донимать своими вопросами, – возмутился Алексей Никифорович. – Не видите, что ли, притомился дюже уже мой крестничек! Отдыхать ему давно пора!

Ночевать Николай отправился в свою уже привычную для него комнату на втором этаже огромного дома Алексея Никифоровича. Лег на мягкую, пуховую перину и как провалился. Только почувствовал, что его уже трясут за плечо.

– Вставай, крестничек! Пора ехать во дворец! Там тебя будет ждать царя нашего дворецкий боярин Василий Иванович Наумов.

– Мне еще своему главе Разбойного приказа доложиться надо, что я в Москву прибыл, – пытаясь разлепить глаза, пробурчал Николай.

– Астению Порфирьевичу ужо все ведомо! Теперь главное для тебя будет с приказом царя управиться! Так что вставай, покушаем и в Кремль!

Николай взял с собой единственные из имеющихся у него инструментов сыщика: увеличительное стекло, измерительную веревку и свою голову. Вскоре они с Алексеем Никифоровичем подъехали к царскому двору. Дальше необходимо было идти пешком. Никто, кроме царя, не смел по царскому двору ехать верхом, в карете или повозке.

У входа во дворец Николая уже ждал слуга, и его тут же сопроводили к дворецкому. Наумов сидел за столом и что-то писал. Когда Николай вошел, он кивнул, поздоровался и указал на стул, стоящий рядом со своим столом.

– Знамо нам твое искусство, Николай Иванович, к сыску и поимке всякого разбойного люда и перед царем ты успел прославиться, а посему поручаем мы тебе дело особо важное, от которого зависит многое. А именно, есть у царя Ивана Васильевича мысль, что его боярин Смеляков убит предумышленно. Хотя все, кто были на охоте, отрицают сие действо и говорят, что ведать не ведают, как это могло случиться. Нам нужно знать, если слова людей не истина и это есть подлая лжа, то кто есть сей коварный убивец и почто он убил боярина Смелякова?

– Благодарю тебя, Василий Иванович, за лестные слова. Но мне для успешной работы нужно будет увидеть труп убитого и побывать на месте, где было совершено само убийство.

– Тело боярина Смелякова лежит в подвале, на леднике, а убили его на охоте в Соколиной роще, недалеко от реки Напрудной. Если нужно, то сокольничий тебя отвезет и укажет место, – ответил дворецкий.

– Может, кто-то на охоте заметил ссору боярина Смелякова или перед ней он с кем-то ссорился? Возможно, до этого случая боярин Смеляков с кем-то не ладил?

– Да у боярина Смелякова полно врагов было! Кому же не хотелось занять место постельничего, которое ему во время застолья пообещал царь.

– И что? Разве это такая важная должность? – как можно наивнее спросил Николай.

Дворецкий округлил глаза и не знал, что ему ответить. Потом громко выдохнул, посмотрел на него как на умалишенного и ответил:

– Так ближе его к царю и нет человека, он же спит подле него. Кому ты доверишь спать рядом с собой в одной комнате – только близкому человеку, а оттуда и до самых верхов ужо не так далеко остается!

– Тогда я хотел бы начать с осмотра тела боярина Смелякова.

– Это можно. Пойдем, боярин, покажу тебе его останки.

Пропетляв по множеству дворцовых переходов, Николай в сопровождении дворецкого спустился в подвал. В руках у обоих было по факелу. Впереди них шел ключник и указывал путь. Пришлось поплутать по темным, сырым коридорам подвала. Так что еще неизвестно – нашел бы Николай, в случае необходимости, обратный путь из дворца? Наконец ключник остановился и, покрутив длинным ключом в замке, открыл его и сказал:

– Можешь посмотреть, боярин, но мы ничего на нем не нашли, что указало бы нам на ворога. Похоже, что бедолага сам на собственный нож напоролся.

– Проверим, – коротко ответил Николай и вошел в небольшое помещение.

В нем было ощутимо холодно, словно рефрижератор работал. Николай стал протоколировать особенности происшествия, а так как записывать было не на что и нечем, то он запоминал. Боярин Смеляков лежал прямо в одежде, лицом вверх, на груде колотого льда. Судя по внешнему виду и запаху, смерть наступила действительно не более пяти дней назад. Чуть выше области сердца торчала рукоять ножа. Причем наискосок – градусов под тридцать к телу пострадавшего. Удар был сильный. Нож вошел по самую рукоятку. Есть небольшой нюанс – лезвие ножа вошло в тело с горизонтальным отклонением. Такое ощущение, что если боярина Смелякова убили, то убийца был левшой! Николай осторожно перевернул труп и увидел сзади на ферязи боярина, пониже лопатки, совсем небольшую дырочку.

– Мне нужно осмотреть верхнюю часть тела боярина, – попросил Николай.

Ключник только фыркнул, а дворецкий пожал плечами и сказал:

– Если тебе это нужно, то сам и делай. Я к покойникам прикасаться не люблю, страхом каким-то от них веет!

Николай ничего не ответил и стал раздевать покойника сам. Был он весьма тяжелым, но благо Николай был не из слабого десятка, справился сам. Когда он снял с боярина нательную рубашку, то удовлетворенно хмыкнул, действительно, в районе левой грудины было сквозное ранение. Удар пришелся длинным колющим предметом. Начало его проникновения было над областью сердца пострадавшего, а затем через само сердце оно выходит чуть ниже лопатки. Таким образом получается, что боярина Смелякова убили чем-то вроде длинного ножа или шпаги, причем сверху вниз, а затем уже в образовавшуюся рану воткнули его собственный нож, который был несколько короче. Всего лишь где-то на пять сантиметров, но этого Николаю вполне хватило для зацепки. Если бы боярин даже умудрился наткнуть себя на собственный нож, то выходного отверстия не было бы и в помине. Это все говорит о том, что убийца был намного выше пострадавшего и бил левой рукой и своим оружием. Судя по характеру гематом на теле пострадавшего, перед своей гибелью он боролся. Николай посмотрел на его правую руку, она была зажата в кулак. Попробовал разжать ее, но это сделать было не так и просто, мешала закостенелость мышц трупа. С большим усилием, отжимая по одному из зажатых пальцев на руке боярина Смелякова, он все-таки разжал ее. В ней оказалась зажата золотая пуговица, пришитая на кусок плотной, зеленой ткани. «Все-таки он с кем-то боролся за свою жизнь, и, скорее всего, это часть кармана убийцы», – подумал Николай и постарался, чтобы свидетели не увидели, что именно он забрал из руки пострадавшего. Это было сделать не так и трудно, так как дворецкий и ключник вышли в коридор. Им не хотелось дышать сладковато-приторным воздухом разлагающегося тела пострадавшего. Николай мысленно поблагодарил себя, что не забыл взять с собой тонкие кожаные перчатки и ему не пришлось вести досмотр голыми руками. Он спрятал кусок ткани и пуговицу в сумку и вынул из нее тонкую веревку с узелками-разметками. Провел необходимые замеры положения раны на теле пострадавшего, его рост. Дома можно будет произвести вычисления и определить примерный рост предполагаемого убийцы. Теперь нужно было посетить место происшествия. Николай надел на пострадавшего камзол и уложил его обратно на ледник. Негоже кое-как бросать тело человека. Завернув в тряпочку нож пострадавшего, он вышел в коридор, где его нетерпеливо дожидался дворецкий.

– Ну и долго же ты возился с этим покойником, – недовольно произнес он. – Что там смотреть? Покойник и есть покойник!

– А последние пять дней дожди в Москве были? – не обращая никакого внимания на выпады, спокойно спросил Николай.

– Да нет, не было, все время ведро стояло, – непонимающе посмотрел на него дворецкий.

– Очень хорошо! Мне нужно съездить на то место, где вы нашли тело боярина Смелякова, – попросил Николай. – И еще. Мне можно будет забрать с собой нож пострадавшего?

– Раз надо – бери, – равнодушно пожал плечами дворецкий.