Николай стоял у парадной лестницы белого каменного здания земского приказа и размышлял: «Куда теперь идти?» Стражник, стоявший рядом с ним, с любопытством его оглядывал. Для него он, скорее всего, выглядел весьма диковинно в черном джинсовом костюме, белой футболке и белых кроссовках. Николай поправил на плечах котомку с посудой, доставшуюся ему в наследство от Василия. Она никак не гармонировала с его одеждой. Николай почувствовал в кармане джинсов тяжесть и вспомнил про кожаный кошель. Покрутился с завернутой в тряпье шпагой, не зная, куда ее деть. Пока у него не было ни ножен, ни пояса, так что шпагу приходилось таскать в руках. Засунув ее себе под мышку, он залез рукой в карман и нащупал кошель, который местные называют калитой, и обрадовался. Вытащил его из кармана и еще раз взвесил на руке. Тяжеленький. Пригодится, продавать золотую и серебряную посуду, не зная местную конъюнктуру, накладно. О юридическом праве на вещи разбойников Николай не заморачивался, ибо, как он помнил, по средневековому укладу он имел право на имущество, захваченное у разбойника или, как здесь их зовут, татя. Он посмотрел на стражника. Тот, глотая слюну, во все глаза разглядывал калиту, разбухшую от монет.

– Служивый, а гостиница где тут поблизости будет?

– Шо? – не понял его стражник.

– Я спрашиваю, гостиница, тьфу ты, таверна где здесь будет?

– Таверна, говоришь? Так, почетай, их здеся в Успенском вражеке хватат! Хуть бы вона за угол заверни и увидешь! Тама «Три карася» найдешь. Ня так и дорога там кормят, да и укусно!

Стражник немного помолчал, еще раз покосился на калиту и смущенно добавил:

– Ты б сваю калиту на показ бы ня выставлял-то. А то лихих людей у нас полно и не заметяшь, как унясут яе у тябя.

– Спасибо за подсказку, – ответил Николай. – Ну, бывай! Да, кстати, а где боярин Остафьев живет?

– Так это всяк, кого хошь спроси, знает! На Никольской улице, сам большой белый дом из каменьев увидишь – эт как раз яго и будет! Не ошибешься!

– Еще раз спасибо, служивый!

– И тябе не хворать, любезнай! – ответил стражник, наблюдая, как Николай прячет калиту за пазуху и застегивает куртку.

Таверна «Три карася» и впрямь оказалась весьма неплохой. Бревенчатый двухэтажный дом пропах смесью свежеспиленного дерева и еды. От такого дразнящего запаха у Николая даже невольно забурлило в желудке. Он тут же вспомнил, что нормально не ел уже достаточно давно. Николай с удовольствием вздохнул. Это так пахло аппетитно на крыльце таверны. Николай легко взбежал по деревянной лестнице и открыл дверь. Аромат еды теперь стал просто невыносимым. В его Москве так ароматно не пахло ни в одном ресторане или кафе. Когда Николай вошел, то галдящее разноголосье вмиг смолкло. Все посетители с недоумением уставились на него, но Николай уже привык к удивленным взглядам и, нисколько не смутившись, огляделся. К нему тут же подбежал половой. Видимо, он перепутал его с литвином, так как рядом с Земским двором расположилось Литовское посольство, а поэтому даже не поинтересовался наличием у Николая денег. Он хорошо знал, что иностранцы по Москве без денег не ходят.

– Чего изволите, уважаемый? – спросил он, высоко задирая голову и пытаясь разглядеть гостя.

– Покушать и комнату, – ответил Николай.

– Эт мы мигом. Проходите вот сюда! Располагайтесь!

Служка подождал, пока гость расположится за столом, и неспешно продолжил:

– Что будем кушать?

– А что сегодня у вас есть?

– О, у нас много чего есть. Вот, например, стерлядь, только что отловленная, запеченная на углях, в сметане и с гречневой кашей. Жаренный на медленном огне молодой кабанчик с репой и морковью. Тоже только что из лесу. Али пряженцы с белорыбицей и кашей. Опять же щи с куриными потрошками али ушица со щукой и лучком. Так что изволите?

Николай на миг задумался, а потом махнул рукой и сказал:

– А неси все!

Глаза у прислуги радостно округлились, богатый, видать, гость попался, а то в таверну большие люди из приказа да служивые пообедать заходят, а они много на еду не тратят.

– Я мигом. А пить что изволите? Сбитень, квас, пиво, вино или медовухи подать? Есть у нас и фражское вино для важных гостей, – как бы по секрету уточнил служка.

– И этого давай мне отведать, всего понемногу, – попросил Николай. – Гулять так гулять, да отметим мой первый день в новом мире!

Половой с довольным видом пробежал мимо хозяина таверны, который стоял в дверях кухни и внимательно приглядывал за гостями. Он, видно, успел ему что-то шепнуть на ухо, потому что хозяин тут же направился к Николаю. Делал он это не спеша, явно с чувством собственного достоинства. Приблизившись, он слегка наклонил голову и произнес:

– Здрав буде, гость наш! Не прими за обиду, но позволь узнать у тебя, чем платить намереваешься? Еды много заказал и, как я понял, тебе и жилье тоже потребуется, а времена теперь лихие настали, некоторые и без денег норовят отобедать.

– Здравствуйте, – ответил Николай и полез в карман за деньгами.

Достал из мешочка золотую монету и отдал ее хозяину трактира. Тот взял ее, внимательно осмотрел и даже на зуб попробовал, и только тогда, улыбнувшись, уточнил:

– Так сколько гостевать у нас собираешься и столоваться как желаешь: свои харчи у тебя будут али наши кушать желаешь?

Николай от такого обилия уточнений немного смутился, но, подумав, решил, что будет есть и жить в таверне, пока не осмотрится и не придумает чего-нибудь более удобное и менее затратное.

– Пока на всю монету буду и жить, и кушать у вас в таверне.

– Тогда тебе на одну седмицу как раз и хватит монеты, а там, ежели надумаешь и дальше у меня жить, заплатишь вперед, – сказал хозяин таверны и добавил: – Когда отобедаешь, служка тебе покажет твою комнату.

Хозяин ушел, а к столу прибежал половой с плотно уставленным подносом в руках. Вся еда была с пылу-жару, источала мощнейший аромат и была без наших «любимых» Е-единиц, нитратов и пестицидов. Она просто таяла во рту. Так что едой Николай был весьма доволен, но единственное, чего ему не хватало, это специй. Видимо, не привыкли еще сдабривать в Московии еду разными приправами. Но голод не тетка, и еда со стола исчезала, как по мановению волшебной палочки. Николай уже дожевывал последний кусок, когда услышал громкую ругань. Тройка наглых бугаев поели-попили, а платить за съеденное не желали. Они нагло смотрели в глаза хозяину таверны и ухмылялись. Вот чего-чего, а наглость Николай на дух не переносил. Он посмотрел на самодовольный вид развалившихся на лавке здоровяков.

– Не обеднеешь! – заявил хозяину один из них. – Мне, вона, хозяин тожа мож не платит за мою работу, и что? Я чо, с голоду дохнуть должен, что ли?

По толстой наглой роже мужика, жалившегося на худую жизнь, можно было сразу определить, что тот особо не тяготился отсутствием пищи. Николай достал из кармана носовой платок, медленно стал вытирать руки, при этом он продолжал внимательно следить за троицей, а конфликт помаленьку разгорался не шуточный. Хозяин навис над троицей и требовал с них оплаты.

– Да пошел ты, жмот! – рявкнул самый здоровый и с ходу ударил хозяина трактира кулаком в голову.

Тот отлетел от стола, врезался спиной в соседний стол и упал на пол. Прислуга забилась на кухне и теперь с ужасом наблюдала за потасовкой издали. Хозяин приподнялся с пола, тряхнул головой и оглянулся на них, но те боялись даже высунуться из кухни. Тогда хозяин встал на ноги и, подскочив к обидчику, заехал ему по уху. Тут за своего подельника вступились сразу оба бугая. Один дал хозяину таверны под дых, а второй ударил по виску. Тот рухнул на пол как подкошенный. Немногие посетители тут же выскочили во двор. Многие из них не просто испугались, а, улучив момент, тоже решили под шумок не платить трактирщику. Троица решила, что вполне рассчиталась с хозяином за съеденное и выпитое, и не спеша направилась на выход, когда их окликнул Николай:

– Эй, любезные, а заплатить за съеденное не желаете?

– Битюк, посмотри, кто там вякает! – приказал самый здоровый, растирая свое раскрасневшееся ухо. – Успокой его, шобы помалкивал.

Видно, удар у трактирщика получился неплохой. Здоровяк тер ухо, морщился и втихаря ругался. Битюк, быстро перебирая ногами, подошел к Николаю и, не раздумывая, замахнулся для удара. Его рука уже почти долетела до головы капитана, когда тот мгновенно перехватил кулак Битюка своей рукой и сжал его, а затем резко вывернул. Нападавший взвизгнул и ударился головой о стол. Кувшины, тарелки полетели в разные стороны, а Николай добил его коротким ударом по сонной артерии. Битюк обмяк и съехал со стола на пол.

– А теперь ты! – приказал Николай и указал на заводилу драки.

Здоровяк молча толкнул вперед стоящего рядом с ним подельника, и тот вытащил из висящих на поясе ножен длинный нож. Осклабился и с громким криком побежал на Николая. Тот с безразличным видом стоял неподвижно до самого последнего момента, и когда уже казалось, что удар был неминуем, капитан мгновенно развернулся, пропустил мимо себя руку разбойника и взял ее на излом. Не церемонясь, локтем ударил прямо в переносицу. Раздался хруст костей и страшный крик. Здоровяк поглядел на неподвижно лежащих на полу таверны подельников и молча выхватил из ножен кривую татарскую саблю.

– Иди сам сюда, если ты такой храбрый! – злобно прорычал он Николаю и пару раз резво взмахнул саблей.

– Я не гордый – могу и подойти, только потом не пожалей! – ответил Николай и поднялся с лавки.

Только теперь здоровяк понял, насколько противник выше его, но гордыня не позволила ему отступить, и потом он считал себя не самым плохим бойцом на саблях. Николай взял со стола сверток и медленно размотал тряпки. Ухватился за рукоять шпаги и шагнул к здоровяку. Разбойник не стал дожидаться, пока его противник изготовится, и резко, со всей силы рубанул Николая по голове, но удар прошелся мимо. Капитан успел уйти в сторону и, пока сабля была в нижнем положении, приставил острие своей шпаги к горлу здоровяка. Еще немного, и оно проткнет ему гортань. У разбойника от страха расширились зрачки, а глаза предательски забегали из стороны в сторону.

– Брось саблю, не то порежу! – приказал Николай.

Здоровяк нехотя разжал ладонь, и его сабля с грохотом упала на пол. Неожиданно раздался тяжелый стон, и за спиной опера кто-то зашевелился. Он быстро оглянулся. Оказалось, что хозяин трактира уже очнулся и пытался подняться.

– Что стоите, как истуканы! Помогите своему хозяину! – крикнул Николай прислуге.

Те, со страхом поглядывая на здоровяка, медленно подошли к хозяину трактира и помогли ему сесть.

– Стражу позови! – тяжело выговаривая слова, приказал трактирщик суетившемуся возле него слуге-мальчишке.

Пока Николай разбирался с хозяином таверны и прислугой, здоровяк внезапно отпихнул быстро его ногой и стремглав побежал к открытой двери, но опер не растерялся, поднял с пола саблю разбойника и запустил ею ему вдогонку. Тяжелая ручка сабли ударила разбойника по затылку, и тот рухнул прямо на пороге. Николай подбежал к нему и заломил ему руки за спину. Разрезал шпагой веревку на его штанах и связал руки.

Через полчаса в сопровождении служки пришла городская стража. Они деловито осмотрели погром, учиненный разбойниками в таверне. Затем попросили трактирщика рассказать, как все было. Тот помнил только начало и конец погрома, а про остальное рассказали прислуга и Николай. Спросив его имя, они забрали с собой разбойников, двое из которых пришли в себя, а третий так и не очухался. Его увезли на телеге.

– Как знали разбойники, что у меня теперь нет вышибалы! – в сердцах воскликнул трактирщик, когда стражники ушли. – Столько человек за мой счет сегодня поели и ни одной монеты не уплатили!

Он сидел на лавке и, обхватив голову, раскачивался взад-вперед. Голова была обвязана белой тряпкой, а глаз у него успел заплыть после удара главаря шайки.

– Радуйся, что хоть сам жив остался, – ответил Николай, заворачивая обратно в тряпицу свою шпагу.

– Все благодаря тебе! Сам Бог мне тебя послал! Как зовут-то тебя, добрый человек, за чье здравие мне свечку в церкви ставить?

– Николаем меня родители нарекли.

– Хорошее имя тебе родители дали, наверное, в честь Николая-угодника?

– Не знаю, может быть.

– А слушай! Ты часом не воин, больно ловко ты на саблях бьешься.

– Нет, я свободный человек и ни у кого сейчас на службе не состою.

– Это очень хорошо! Так не хочешь ли у меня пока вышибалой поработать? Ты парень видный, прям великан, никто не осмелится тебе перечить, да и опять же жить у меня будешь и столоваться за мой счет, да и жалованье тебе положу!

Трактирщик с надеждой посмотрел на Николая. Тот медленно сел на лавку и посмотрел на выстроившуюся в обеденном зале прислугу. Те, натерпевшись сегодня лютого страха, тоже умоляюще смотрели на гостя. Николай подумал немного, а и впрямь, работа сама идет ему прямо в руки, ведь запасы кошеля, который он отобрал у главаря разбойников, не безразмерные. Так что о деньгах надо позаботиться заранее.

– Ладно, будь по-твоему, а сколько платить-то будешь? – спросил Николай.

– Так, как всем платят – две монеты в день!

– Я-то не против, но хотелось бы сначала по Москве походить. Приодеться мне нужно, ножны для шпаги прикупить, ножи да мелочь там разную.

– А я и не против. Приоденься, конечно. Походи по Первопрестольной, ведь каждому видать, что ты давно на родной земле не был. Вона как родной язык-то коверкаешь, ну, да ладно, вышибале он, язык, особо-то и не нужен. Для него важно, чтобы кулачищи поздоровее были. А с этим делом, я вижу, у тебя все в порядке. Так что сегодня у тебя еще целых полдня впереди – все успеешь переделать: и одежу закупить, и оружие подобрать, а завтра с утра вот и приступай к работе! Лады?

– Хорошо, согласен, – вставая с лавки, произнес Николай.

– Ну, тогда по рукам, – поднялся и трактирщик, протянул руку. – Меня Федором кличут. Только у меня будет к тебе одна просьба, не в обиду будь сказано, оденься ты по-людски, а то больно уж страшный ты в своих черных одеяниях. Прям опричник какой-то, только что метлы да собачьей головы тебе еще не хватает!

Так Николай получил первое предложение в новом для себя мире. Здесь нет договоров в нашем понимании, достаточно просто пожать другу другу руки, и этого вполне достаточно. Теперь у Николая есть крыша над головой и деньги. В общем, жизнь потихоньку налаживалась. Только вот работа охранником-вышибалой – это одно, а опер – это все-таки совершенно другое, но где в этом мире опер? Нет их еще в Московском княжестве, не пришло их время. «Но я ведь уже здесь, и я как-никак все-таки опер», – подумал Николай, устраиваясь в узкой комнатке на втором этаже трактира. Кровать, сундук для одежды и пара гвоздей в стене, чтобы повесить верхнюю одежду. Вот и вся обстановка. Еще есть окно, в котором вместо стекла бычий пузырь, а поэтому что творится на улице, не увидишь, пока не откроешь окно. Но Николай пока был и этому рад. Теперь нужно наведаться в Китай-город, походить по лавкам, присмотреть себе подходящую одежду, чтобы не выделяться в толпе. А для опера это одна из первых жизненно важных аксиом. Одна проблема – с местными ценами не знаком, но это дело уже наживное.