Обыск в комнате «лаборанта», в которой он проживал, ничего существенного не дал для ускорения обнаружения Ташкента. У Сидорчука были найдены: пистолет-пулемёт MP40 – немецкого производства, или, как его у нас называют «Шмайссер»; пистолет «Вальтер» – модель P38; пара противопехотных, осколочных гранат; несколько не заполненных бланков советских паспортов со всеми печатями; немецкая рация, запасные батареи и коды. Всё это было аккуратно спрятано в нише, в стене и заклеено обоями. Так что, визуально – глазу не за что было зацепиться. Но бойцы искали с миноискателями, а поэтому, в деревянном бараке такой объём металла нашёлся довольно быстро. Этого шпионского набора вполне хватало, чтобы подвести «лаборанта» под расстрельную статью, но Петра больше заинтересовали отпечатки пальцев Ташкента, которые удалось обнаружить в комнате «лаборанта». Они были обнаружены на ручке входной двери. Каким образом Ташкент смог попасть на закрытую территорию предприятия – никто не мог дать ответа. Но факт оставался фактом. Ташкент зачем-то приходил к «лаборанту». И можно было с большой долей вероятности предположить, что он приходил за ампулами с образцами сибирской язвы.
«Лаборант» оказался стойким идейным противником, яро ненавидящим Советскую власть, поэтому выбить из него что-либо на допросах чекистам так и не удалось. По всей Москве были проведены облавы в бандитских притонах. Буквально за сутки оперативники московского уголовного розыска выявили и накрыли с десяток таких «малин», но Ташкента среди пойманных бандитов так и не нашли. Были активизирована агентура и по линии МГБ, и по линии МВД, но ничего – Ташкент, как в воду канул. А время неумолимо шло вперёд. Через несколько часов уже наступало седьмое ноября – очередная годовщина Великой социалистической революции. На Красной площади пройдёт многотысячная демонстрация трудящихся, а на трибуне мавзолея будут все руководители страны, включая и главную цель диверсантов – Иосифа Виссарионовича Сталина. Позволить себе отменить это мероприятие не мог уже никто.
– Что ми имеем, товарищи? – выступал на совместном ночном совещании МГБ и МВД Лаврентий Берия. – А имеем ми подготовку очень серьёзного акта политической диверсии! Ви должны понимать, что главная цель бандитов – наш вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин! Мы не должны допустить свершения этого чудовищного деяния! Поэтому я требую незамедлительных действий по поимке диверсантов! Что ви можете предложить нам, Пётр Иванович? Ви уже видели этого человека, по кличке Ташкент и не смогли его поймать! Как собираетесь исправить свою оплошность?
Все собравшиеся в зале повернули головы к молодому капитану с обожжённым лицом. Ему впервые в жизни приходится сидеть за одним столом с руководством страны. Берия сидел рядом со Сталиным, который с невозмутимым лицом, будто это его и не касается, смотрел на Петра.
– Ви не стесняйтесь, Пётр Иванович, ми здесь все вместе делаем одно общее и важное дело. – начал говорить Сталин, а затем посмотрел на большие напольные часы – они показывали пять минут первого ночи и продолжил. – Уже сегодня, на демонстрации трудящихся нашей великой страны могут погибнуть многие её верные сыны и дочери. Может бить уничтожено руководство страны. У людей может возникнуть паническое настроение, которым сможет воспользоваться наши враги! Они желают уничтожить Советский Союз и ми просто не имеем права этого допустить! Ви меня понимаете, товарищ Афанасьев?
– Так точно, товарищ Сталин! Поэтому я полагаю, что было бы разумно произвести срочный обмен пропусков на праздничное мероприятие, но, к сожалению, это сделать уже невозможно. Многие сотни пропусков были разосланы заблаговременно по всем уголкам нашей необъятной страны и такой объём работ за несколько часов нам не одолеть, но мы можем организовать усиленный контроль проверки документов на всех постах. Мы отобрали из захваченного немецкого архива потенциально опасных диверсантов, которые по тем или иным причинам сейчас могут быть в Москве. Их фотографии уже розданы патрульно-постовым службам города и на посты проверок документов на Красной площади. Создан точный портрет диверсанта по кличке Ташкент. С него сделаны фотографии и теперь они тоже есть у всех сотрудников охраны правопорядка, а также сотрудников госбезопасности, которые будут задействованы на праздничном мероприятии на Красной площади. Но у меня есть одна просьба, товарищ Сталин!
– Слушаю вас, товарищ Афанасьев.
– Разрешите мне работать на трибуне мавзолея до и во время торжественного мероприятия.
Берия и Сталин многозначительно переглянулись.
– Если это поможет делу обеспечения безопасного проведения праздника трудящихся, то пусть так и будет. – вынув трубку изо рта, медленно произнёс Сталин и повернулся к Берии. – Лаврентий Павлович, организуй товарищу Афанасьеву пропуск на Красную площадь и трибуну мавзолея. Нельзя нам дать врагам нашей страны возможность подорвать доверие к единству Советского Союза и организационной способности его руководства. Пусть товарищ работает. Я ему доверяю!
После совещания Пётр не лёг спать, а отправился на Красную площадь, где уже всё было готово к проведению праздника. У него возникла мысль о том, что бомба может уже быть там. Он ещё раз с сапёрами прошёлся по трибунам, но… ничего. Приказал привести поиск при помощи розыскных собак, но и эти поиски не дали ожидаемого результата. Окончательно измотавшись, Пётр решил дать себе пару часов отдыха. На большее уже рассчитывать не приходилось – близилось утро.
Ночевал Пётр в специально выделенной ему небольшой комнате в гостинице МГБ. Рано утром, наскоро умывшись в общем туалете, он заскочил в столовую немного перекусить. Впереди целый день на ногах и когда ещё удастся поесть – неизвестно. Кормили бойцов невидимого фронта без особых изысков, но по тем временам достаточно сытно: перловая каша, кусочек белого хлеба и чай. Самый настоящий чай, который после войны было достать не так и просто.
Процедура контроля вновь прибывших на Красную площадь шла в штатном режиме. Ни одного признака неконтролируемого проникновения зафиксировано не было. Пётр ждал. До начала демонстрации оставалось уже совсем немного времени, а результата пока не было. Время от времени прибегал посыльный от генерала Власика узнать про ход операции по поимке и обезвреживании диверсанта. Но что было докладывать – нет Ташкента, нет и результатов. Генерал проявлял явное недовольство и грозился расстрелять Петра, если к тому моменту, когда Сталин начнёт подниматься на трибуну мавзолея, не будет пойман диверсант. Его понять можно было, ведь именно он отвечал за безопасность вождя, которому уже совсем скоро выходить на трибуну мавзолея.
Вот и трибуны гостей праздника уже заполнены до отказа. Остался всего один часа до боя курантов. Колоны демонстрантов в полной готовности вступить на Красную площадь, а правительство страны взойти на трибуну мавзолея. «Думай, Петя, думай!», – говорил сам себе опер, обходя ещё раз по периметру Красную площадь. Он вглядывался в собравшихся на гостевой трибуне людей, надеясь найти среди них знакомое лицо, но тщетно. Потом снова взошёл на трибуны мавзолея и ещё раз посмотрел на куранты. На них как раз передвинулась минутная стрелка и что-то щёлкнуло в его голове Петра: «Куранты! Мы искали бомбу на гостевых трибунах, на трибуне мавзолея, на самой Красной площади, но не нашли, потому что её там и не должно было быть!». Пётр вспомнил про то, что немцы в середине сорок третьем года сумели создать ручной гранатомёт PanzerFaust – «Танковый кулак». Его лучшие модели в конце войны уже могли стрелять на двести пятьдесят, а то и триста метров, а это вполне достаточно для распыления над мавзолеем бактерий сибирской язвы. При правильной розе ветров – это идеальное средство для идеального места и идеального времени. Тысячи демонстрантов, собравшихся на праздник, вместе с руководством страны окажутся перед диверсантом как на ладони. И ветер сегодня как раз дул со стороны Спасской башни в сторону мавзолея.
Пётр буквально кубарем скатился вниз по ступеням мавзолея и помчался к башне. На ходу крикнул трём бойцам охраны, которые стояли у мавзолея:
– За мной, бегом к Спасской башне!
Когда подбежали к воротам, то они оказались закрыты. «Не уж-то я ошибся?», – подумал Пётр. Он точно знал, что с той стороны ворота должна быть охрана, по меньшей мере два-три бойца и поэтому стал со всей силы стучать по ним рукояткой пистолета. Но, на оглушительный грохот никто не отреагировал. Даже окошко на воротах не приоткрыли, чтобы узнать в чём дело. Пётр вместе с одним из бойцов обошёл башню и заметил наверху, в одной из бойниц, которая была обращена к мавзолею, ствол гранатомёта. Тот на мгновение показался из-за стены и тут же исчез. «Примеряется, сволочь!», – в сердцах кликнул Пётр и снова метнулся к воротам.
– Ломаем вход! Наверху – враг готовится к покушению на товарища Сталина! Быстрее! – приказал он стоящим у ворот бойцам, и они вчетвером стали яростно ломать калитку, но без толку. Крепко сделаны.
– Отошли в сторону!
Пётр вынул из кобуры ТТ и несколько раз выстрелил в то место, где должны быть задвижка или замок калитки. Бойцы ещё раз дружно навалились на калитку. Она вроде, как начала поддаваться, но… нет. Забрав у одного из бойцов ППШ, Пётр полоснул длинной очередью по окошку на калитке и стал прикладом бить по нему. Наконец, оно открылось, но было совсем небольшое, в которое можно было только засунуть голову. Он заглянул в него и определил местоположение замка. Снова отошёл. Патроны в обойме автомата закончились. Пётр быстро взял автомат у другого бойца и снова полоснул по калитке. Теперь он знал – куда нужно стрелять.
Выстрелы услышали на другом конце площади и сейчас к ним уже бежала ещё одна группа бойцов. За кого они приняли Петра? Судя по тому, как они в спешке доставали своё оружие и передёргивали затворы – точно не за своего!
Но Петру это уже было безразлично. Он приказал бойцам снова навалиться на калитку, и она наконец-то поддалась. Перед бойцами, на брусчатке лежали трое чекистов. Но осматривать их времени уже не было. Двери в Спасскую башню были открыты, и Пётр вместе с бойцами рванул наверх. Винтовая лестница была достаточна крутая, но азарт охотника гнал их вперёд. Добрались до пятого этажа. Бойцы от быстро бега наверх, да ещё в шинелях, устали и тяжело дышали. Вдруг раздался бой курантов и заиграла мелодия. И в это время один из бойцов вскрикнул и повалился на бок. Но это всё происходило под грохот колоколов, от которого закладывало уши, и никто из бойцов не понял в чём дело. Боец кричал беззвучно, лишь по искажённому болью лицу можно было понять, что происходит что-то неладное. Пётр понял, в чём дело. Он спрятался за выступ в стене и взмахом руки приказал бойцам залечь. Но этот сигнал тут же выполнил только один из бойцов. Он сразу упал на пол и только благодаря этому остался жив. Второй замешкался, а это стоило ему жизни. Пётр осторожно выглянул из-за стены. В полумраке, под грохот курантов снова полыхнул огонь стреляющего оружия. От стены отлетел небольшой кусочек кирпича и задел Петра по щеке. Быстро откатившись в сторону, он сделал два ответных выстрела. Тут куранты смолкли и послышался чей-то стон. «Ранен!», – подумал Пётр и осторожно пошёл вперёд, держа за своей спиной бойца охраны. Время поджимало. Нужно было что-то делать. Ведь скорее всего их сейчас сдерживает не Ташкент. Основной враг Петра сейчас должен быть наверху. Он для него главное действующее лицо и нужно как можно быстрее подобраться к нему!
Пётр снял с головы фуражку и кинул в сторону противника. Тот на инстинкте среагировал. Раздался выстрел. Ориентируясь по его вспышке, Пётр тут же пустил ответную пулю, и она достигла своей цели. Раздался короткий вскрик и глухой удар. Всё, можно двигаться дальше. Вот и просвет. Выход к бойницам башни. И здесь уже где-то затаился главный противник Петра. Скорее всего он уже держит под прицелом трибуну правительства. Люди, собравшиеся на Октябрьскую демонстрацию, не знают, что в Спасской башне сейчас идёт бой. Правительство страны тоже, вот-вот займёт своё место на трибуне мавзолея. Внизу послышался топот ног. Это уже бежало отделение охраны Красной площади. Первый из добежавших не разбираясь нажали на курок автомата. Последний боец Петра упал, как подкошенный.
– Чёрт! – громко выругался опер. – Не стрелять! Здесь работает МГБ!
– Сучёнок! Под наших канает, вражеская морда! – крикнул кто-то из преследователей и снова полоснула автоматная очередь.
Петру некогда было выяснять отношения. Скоро может раздаться роковой выстрел из гранатомёта и тогда уже будет всё равно: кто прав, а кто виноват. Тогда уже можно будет ставить под сомнение возможность существования СССР. Ведь Черчилль уже в Фултоне грозил его выжечь ядерными бомбами и нет лучшего случая, чем напасть на вовремя обезглавленную страну. Один выстрел диверсанта и Сталина, правительства и высшего командования вооруженными силами СССР вскоре не станет. Американские бомбардировщики с ядерным оружием на борту уже небось прогреваю свои двигатели и ждут команду на взлёт. Пётр в подкате ушёл из-под обстрела и в это время рванула граната. Но он, к счастью, уже был снаружи. Перед ним были как раз те бойницы, которой смотрят на мавзолей. Пётр был защищён толстыми, каменными стенами и поэтому осколки противопехотной гранаты его не задели. Пётр на всякий случай присел и лицом к лицу столкнулся с человеком в газовой маске. Тот только что кинул в нападавших гранату и тоже прятался от осколков за стеной, только с противоположной стороны прохода. Теперь в стёклах очков маски были видны бешенные глаза врага.
– Снова ты встаешь на моём пути, Старлей! – зло прошипел диверсант и мгновенно вытащил из-за пояса короткоствольный наган. – Сейчас с тобой рассчитаюсь, а тогда и с твоим любимым вождём!
Пётр сразу догадался, кого скрывает маска. Его наган уже был готов к бою, и он тут же нажал на курок, но раздался лишь глухой щелчок. Патроны в барабане закончились. Было слышно, как Ташкент ухмыльнулся, а затем быстро взглянул на висящий над ним гигантский циферблат курантов. Стрелка замерла на двух минутах до начала торжества. Уже правительство страны должно было подниматься на трибуны, а демонстранты замерли в своих колонах. Ещё мгновение и огромный праздничный поток людей хлынет мимо главной трибуны страны.
– А Бог-то не фраер, Старлей! Сегодня он на моей стороне!
Он выстрелил, но Пётр успел уйти в сторону. Пуля прошла мимо, а Ташкент бросился бегом к лежащему на полу возле одной из бойниц стены гранатомёту. Он оказался шустрым живчиком и первым добрался до цели. Теперь на Петра уже смотрело не дуло нагана, а граната Фаустпатрона.
– Уйди, старлей! Не для тебя я делал этот подарок. Беги, пока я добрый! Специально осколочную гранату вместо кумулятивной ставил. Рванёт – поляжем все!
Пётр бросил на пол бесполезный ТТ и сжав зубы грудью шёл на врага. На площадке, наконец-то, появились остатки взвода охраны. Пётр краем глаза видел, как офицер поднимает пистолет и громко закричал.
– Сдавайтесь, диверсанты! Сопротивление бес…
Молоденький лейтенантик резко замолчал. Он увидел направленный в его сторону гранатомёт и мужика в газовой маске. Только что осколочная граната выкосила у него половину бойцов, а для непрошедшего фронт бойца – это настоящий шок, и лейтенант так и застыл с открытым ртом. А в это время куранты стали громко отбивать часы. Ташкент затравленным взглядом посмотрел на них и метнулся к бойнице. Гранатомёт у него уже был снят с предохранителя и ему оставалось только нацелить гранату на мавзолей и нажать на спусковой курок.
– Нет! – крикнул Пётр и словно коршун в затяжном прыжке бросился на Ташкента.
Он сбил его с ног. Оба повалились на пол и ствол и граната оружия врага оказалась зажата под телом Петра. От сотрясения при падении устройство сработало, но огромное тело опера не дало осколкам свободно разлететься. Пётр ещё некоторое время слышал голоса людей, суетившихся вокруг него.
– Похоже, что тот под которым взорвалась граната уже не жилец, товарищ лейтенант.
– Лады, Сержант! Посмотри, что там со вторым!
– Этот тоже словил пару осколков! Остальным осколкам, видно, не дал разлететься этот здоровый диверсант. А мы хотели его подстрелить! Сами бы тогда полегли за вместо него!
– Что теперь попусту болтать! Ещё кто его знает: кто он такой есть! Может и не герой вовсе, а действительно подельник диверсантов, и осколки лишь по дури на себя словил. Может сам хотел выстрелить, а коротышка ему не давал.
– Вам виднее, товарищ лейтенант!
«Всё, отбегался, гнида бандитская Ташкент!». Это была последняя мысль Петра. Его сознание потухло, и он не видел, как наверх уже забегали люди в масках и костюмах химзащиты. Как они отстраняли от тела Петра молодого лейтенанта, который хотел его перевернуть. Они ещё что-то кричали друг другу, а в это время многочисленные людские колоны рекой текли по Красной площади. Народ радовался празднику, нёс плакаты и фотографии своих вождей, кричал им здравицы, а те стояли на трибуне мавзолея, возвышаясь над народной рекой, и сдержанно приветствовали свой народ. И никто из людей на Красной площади не ведал о произошедших событиях на Спасской башне.