Сегодня мой рассказ о песнях Юрия Алексеевича Кукина. Его ещё называют ветераном бардовского движения.

«Понимаешь, это странно, очень странно, Но такой уж я законченный чудак: Я гоняюсь за туманом, за туманом, И с собою мне не справиться никак. Люди сосланы делами, Люди едут за деньгами, Убегают от обиды, от тоски… А я еду, а я еду за туманом, За мечтами и за запахом тайги».

Кто не знает песню Юрия Кукина «За туманом». С тех далёких шестидесятых годов она — его визитная карточка. Официально считается, что песня стала популярной в 1965-ом году, после исполнения её автором на Ленинградском фестивале молодёжи. С неё и начался его путь к успеху. Сегодня песня «За туманом» переведена на 24 языка мира.

Мне, сибирячке, запомнилось, что эту песню мы с одноклассниками пели за год до фестиваля, в тайге, у костра, находясь в трёхдневном походе. Как-то так получилось, что наши мальчишки, не дождавшись нас на месте встречи, ушли одни. А мы, неискушённые и непрактичные девчонки, решили их найти в нескончаемом море тайги.

И встреча состоялась, правда, на другое утро. А в этот день мы упорно шли вперёд, вдогонку за ними, по широкой таёжной тропе. Наступили сумерки. Нам нужно было где-то располагаться на ночлег, но у нас не было ни палатки, ни спальных мешков. И вдруг, невдалеке от тропы, вниз по склону, мы увидели костёр, палатку и услышали гитарные переборы. Решив, что это наши мальчишки, мы побежали к костру. Но это были не наши мальчики, а парни повзрослее. Откликаясь на наши голоса, они один за другим вылезали из палатки, и подсаживались к костру. Там до нашего нашествия одиноко сидел гитарист и что-то тихо напевал, перебирая струны, словно беседуя сам с собою. Он и внимания-то на нас не обратил.

А потом была ночь, проведённая у костра. После ужина парни запели. Я, вслушиваясь в слова песен, впитывала в себя дух романтики дорог. Вот тогда я впервые и услышала песню Кукина «За туманом». Запомнились с тех пор и «Гостиница», и «Париж». Как я теперь узнала, они были написаны в наших сибирских таёжных краях. Может, поэтому мы их и услышали раньше других? Может, эти парни знали и Юрия Кукина?

Эти вопросы я задаю себе сейчас, а тогда — бывают же такие чудеса — наши одноклассники, возвращаясь утром по тропе и услышав переборы гитары и наши звонкие голоса, подошли к костру, и круг наш расширился. Здесь мы провели и вторую незабываемую ночь. С тех пор песни Юрия Кукина сопровождают меня по жизни. Тогда мы не имели понятия, откуда они к нам прилетели? Кто их автор? Да и не задумывались мы над этим. С годами только начинаешь понимать, что всё имеет своё начало и что ничто не появляется ниоткуда.

Нижний Тагил, Новокузнецк, Шерегеш, Темиртау — это мои родные места. По стечению обстоятельств, именно там Юрий Кукин провёл несколько памятных лет, работая техником-геофизиком в геологических партиях. Многим знакома его песня «Гостиница», но не все знают, что она написана на основе реальных событий. Правда, некоторые утверждают, что песня сочинена в гостинице Нижнего Тагила, а в книге стихов Юрия Кукина «Дом на полпути», изданной в 1991-ом году, песня опубликована с пометкой «Октябрь 1965, Темиртау».

Журналист Лариса Максименко в газете «Комсомольская правда» за 30-ое августа 2011-го года пишет: «Таштагольцы и жители соседних посёлков Шерегеш и Темиртау давно спорят, где именно молодой Кукин написал свои первые и главные хиты.

— «Гостиницу» Кукин написал в таштагольской гостинице «Кедр», — убеждён таштагольский художник Сергей Пальянов. — Песня сразу разошлась по Таштаголу. Магнитофоны тогда были редкостью. Но парней с гитарами было много. И «Гостиницу», «А я еду за туманом» парни пели своим любимым девушкам. Я про туман тоже своей будущей жене пел. Сколько благодаря песням Кукина тогда семейных пар в Таштаголе сложилось! Это потом песни эти зазвучали из столиц как новые. А мы их уже знали!

А вот Михаил Петченко из Темиртау, главный геолог рудника, и Франц Зейц, бывший начальник рудника, всегда считали, что хит «Гостиницу» Юрий Кукин написал, работая в Темиртау. Он был тогда влюблен в одну девушку в Темире… И песня «Париж» — про Темир».

Я думаю, что пришло время подтверждения этой версии. Сам Юрий Кукин на одном из концертов в Кузбасском политехническом институте города Кемерово, рассказал об этом так: «Ну вот, ехал я, ехал и приехал в рудник Темиртау, который находится в Кемеровской области, а не в Казахстане. Темиртау в стране четыре, это не самый большой. Там три общежития. Одно из них мужское, называлось тогда условно «Лондон». Второе было женское общежитие, называлось, естественно, «Париж». Третье было смешанное, называлось «Рио-де-Жанейро».

Вот я в этом «Рио-де-Жанейро», на горе оно так немножко стоит, жил, а внизу жили московские геологи-девушки. Я пришёл как-то к ним в гости и сел на краешек постели одной из них. Сел я в восемь, просидел до одиннадцати. Мы говорили об итальянском кино и на другие не менее интересные и волнующие нас темы, а в одинадцать меня оттуда выгнали. Не они, а дежурная по этажу, так как по правилам рудников после 11-ти часов в женских комнатах в общежитии находиться нельзя — чревато.

Я ушёл, как-то отреагировал и написал песню о том, как я сидел с 8 до 11 на краешке постели и о чём мы разговаривали. Там в конце песни будет коса, так это коса, которой косят траву, а не женская. А называется песня «Гостиница», хотя там, гостиницей называлось всего две комнаты».

Как это бывает в жизни, через некоторое время Юрий Кукин покинул Сибирь, а песня осталась. Её поют сегодня везде, не придавая особого значения, кому она принадлежит, где и когда написана:

«Ах, гостиница моя, ты гостиница, На кровать присяду я — ты подвинешься. Занавесишься ресниц занавескою. Я на час тебе жених, ты невестою. Бабье лето, так и быть, не обидится. Всех скорее позабыть, с кем не видеться. Заиграла в жилах кровь коня троянского. Переводим мы любовь, с итальянского. Наплывает слог-туман, а в глазах укор, Обязательный обман — умный разговор. Сердце врёт — люблю, люблю! до истерики. Невозможно кораблю без Америки. Ничего у нас с тобой не получится. Как ты любишь голубой мукой мучиться. Видишь, я стою босой перед вечностью, Так зачем косить косой-человечностью. Коридорные шаги — злой угрозою, Было небо голубым, стало розовым. А я на краешке сижу, и не подвинулся, Ах, гостиница моя, ты гостиница».

Эту песню я часто вспоминаю и по другому случаю.

1970-ый год. Я — студентка Новокузнецкого педагогического института, и проживаю в общежитии. Однажды утром открываю глаза и вижу перед собой парня, сидящего на табуретке возле моей кровати. А на столе — огромный кулёк, как выяснилось, с конфетами «Кара-Кум». Мне вспомнились тогда слова:

«Ах, гостиница моя, ты гостиница, На кровать присяду я — ты подвинешься».

Это был мой случайный попутчик, ставший, через несколько лет, моим мужем. Помнится, он тогда в поезде попросил у меня мой адрес, под предлогом — выслать фотографии. Он тогда работал где-то в казахстанских степях, по направлению молодым специалистом. В то памятное утро он сказал, что приехал в наш город в отпуск и поселился в гостинице недалеко от моего общежития. Не смотря на ранний час в коридорах общежития и через открытые окна звучала песня «Гостиница». Бывает же такое? Или сокурсники тогда постарались, ревнуя и завидуя?

О том, что автор этой песни — Юрий Кукин, я узнала только в 2010-ом году на концерте поэта в помещении московского бардовского клуба «Гнездо глухаря». Как сейчас помню, сижу в первом ряду и слежу за каждым движением уже немолодого поэта, вслушиваюсь в каждое слово. Меня покоряет его смущённая улыбка. Теплом веет от слов, с которыми он обращается к зрителям. В зале нет свободных мест и нет посторонних. Его здесь знают, любят, слушают, затаив дыхание. Под свой аккомпанемент на гитаре он исполняет свои песни. Всем присутствующим они знакомы, но в исполнении автора звучат по-особенному. Сообщение о том, что им написано более пятисот песен, разлетевшихся по всем уголкам бывшего Советского Союза, встречается в зале с восторгом.

Я слушаю песни Юрия Кукина, наблюдаю за ним из зала, и сердце откликается на слова Юрия Алексеевича воспоминаниями о тех далёких годах, когда не нужно было размышлять, а можно было просто жить, отдаваясь течению времени.

* * *

В шестидесятые годы в стране — состояние эйфории от оттепели, которая открыла потенциальные возможности советского человека. Как часто бывает, атмосфера времени и окружающая среда помогли Юрию в развитии его литературных способностей.

Родился Юрий в 1932-ом году, Великую Отечественную войну он встретил мальчишкой, пережил её и, по его словам, с 1948-го года начал писать стихи. Юрий был таким же, как и его сверстники, может быть, только немного упорнее, настойчивее в учёбе, но в то же время критичнее по отношению к себе, к своим литературным способностям. Сейчас понимаю, что тогда их было много таких молодых людей, взявших в руки гитару и по велению сердца перебиравших струны, певших о том, что лежало на душе и то, что диктовал им их разум.

В эти годы Юрий Кукин пишет о жизни во всех её проявлениях. Он радуется тому, что есть, и полон надежд и стремлений. Позже жизнь всё расставит на свои места. Только через десятилетия выяснится: судьба это или талант? А, может, всё же человек сам создаёт судьбу умением ставить перед собой цели? Может, талант даётся не от рождения, а выковывается в процессе внутренней работы и упорства в достижении цели?

Мне захотелось узнать больше об этом человеке, поющем свои песни со сцены и в пожилом возрасте заражающем слушателей оптимизмом. Находясь уже дома, в Германии, я начала изучение жизненного и творческого пути поэта. Я узнала, что он родился в посёлке Сясьстрой Ленинградской области. С отличием закончил Ленинградский институт физкультуры. До 1973 года жил в городе Петродворец (Петергоф), работал тренером по фигурному катанию в детских спортивных школах.

Изучая его биографию, я пыталась понять, что объединяет его с другими представителями бардовского движения. В юности он играл на джазовых инструментах и рано начал писать песни. Юноша не верил, что появится возможность выходить с ними на большую аудиторию. Да и кто из нас мог в чём-то быть уверенным в шестнадцать лет? Мечты, желания молодости ведут его по туристическим тропам романтических грёз. Он не только бредит романтикой, но и проводит годы среди геологов в таёжном краю. В какой-то момент пути-дороги привели его к дому Юрия Визбора и Ады Якушевой. По приметам их песен он смог отыскать их квартиру в многолюдной Москве и влился в ряды талантливых сверстников своего поколения, близких с ним по духу. «Песня в дороге мне как воздух» — скажет он позже в песне «Говоришь, чтоб остался я».

В шестидесятые годы он участвовал в геологических экспедициях в Горную Шорию, на Камчатку, Дальний Восток, Памир. Находясь среди таких же, как он, Юрий пел сочинённые им песни, аккомпанируя на семиструнной гитаре. Сейчас трудно установить, что было раньше, а что потом, ветер забвения уносит последних представителей этого славного племени — ребят с поющими гитарами. Они, поэты-романтики, освещали и прокладывали нам путь взросления — и это в период становления личности было для нас главным.

На легендарном Ленинградском фестивале в 1965-ом году была исполнена ещё одна песня Юрия Кукина — «Париж». Она посвящена геологам и была создана у костра. «Три дня пели, устали», — скажет он позже своим слушателям.

«Tы что, мой друг, свистишь? Мешает жить Париж? Ты посмотри — вокруг тебя тайга. Подбрось-ка дров в огонь, Послушай, дорогой, Он — там, а ты у чёрта на рогах. Здесь, как на пляс Пигаль, Весельем надо лгать — Тоскою никого не удивишь… Монмартр — у костра, Сегодня — как вчера… И перестань, не надо про Париж».

На концерте в 2010-ом году Юрий Кукин рассказал, что именно эта песня привела его в Париж в прямом смысле этого слова. Однажды от поклонника, бывшего россиянина, проживающего во Франции, он получил приглашение посетить Париж. Поездка состоялась. Юрий общался там с эмигрантами и местными жителями. И те, и другие поражались тому, как ему, ни разу не побывавшему в Париже, удалось в песне так точно называть приметы этого города: Монмартр, пляс Пигаль. Ответ Юрия был прост: «Книжки читать надо».

Познакомившись с творчеством бардов, я поняла, что их объединяет не только дух времени и свободы, романтическая настроенность и музыкальные способности. Барды того времени — люди необыкновенно-эрудированные. Под эрудицией я имею в виду и образование. За плечами каждого — высшее образование, у некоторых — и не одно. Их объединяет и поиск смысла жизни, который они видят в открытиях души. Их влечёт жизнь. Они понимают ей цену. Оптимизм и внутренняя интеллигентность — вот что объединяет их. Их песни — не музыкальный товар, поэтому, спустя годы, и наша душа на них откликается.

Талантливым людям присуще вечное сомнение в своих способностях. Они сами определяют для себя критерии мастерства и до конца остаются им верны. Юрий Кукин к своим песням всегда относился критически. Он называл из общего числа песен лишь сорок, которые, по его мнению, можно было бы назвать произведениями, достойными пера поэта. Он считает себя лириком. По моему мнению, его поэзия с юных лет носит философско-психологический характер. Песня «А в тайге по утрам туман», написанная в июле 1965-го года в товарном поезде «Ленинград-Темиртау», является тому примером:

«А в тайге по утрам туман — Дым твоих сигарет. Если хочешь сойти с ума, Лучше способа нет. Поезд, длинный смешной чудак, Знак рисуя, твердит вопрос: — Что же, что же не так, не так, Что же не удалось? Заблудилась моя печаль Между пихт и берез, И не действует по ночам Расстоянья наркоз. Расставаясь, шептал: «Пустяк, Ведь не видишь же ты насквозь! Просто что-то не так, не так, Что-то не удалось».

Юрий Кукин никогда не писал на заказ, но однажды он отступил от этого правила. В ленинградском клубе «Восток» к нему подошел парень и попросил написать об альпинистах. Парня звали Лёня Земляк. Из разговора с ним Юрий уяснил, что альпинизм — это поиски смысла. Какого смысла? Парень не знал.

Юрий Кукин рассказывал: «Об этом как раз я и должен был написать. Еще услышал от Лёни, что альпинизм — удел тридцатилетних, в тридцать лет у человека лучшие достижения в этом виде спорта. А потом он стал говорить, что песни, которые мы поём, тоже рассчитаны на этот возраст, правда, уточнил, что имеет в виду условные «тридцать» — от 25 до 40. Эти годы и есть вершина человеческой жизни, до условных тридцати человек много может, но мало понимает, потом — наоборот. Я всё запомнил и поехал в экспедицию. Там неожиданно для себя написал песню. Когда её спел, понял, что ничего не придумал, а просто срифмовал мысли Лёни Земляка».

Лёня Земляк погиб в горах. Песня «Тридцать лет» Юрия Кукина посвящается его памяти.

«Тридцать лет — это время свершений, Тридцать лет — это возраст вершины, Тридцать лет — это время свержений Тех, что раньше умами вершили. А потом начинаешь спускаться, Каждый шаг осторожненько взвеся: Пятьдесят — это так же, как двадцать, Ну а семьдесят — так же, как десять. Тридцать лет — это время улыбок, А не плач и не смех со слезами, Тридцать лет — это время ошибок, За которые нет наказаний. Тридцать лет — это синие горы, Вкус находки и ужас потери. Тридцать лет — это радость и горе, Тридцать лет — это жизнь на пределе. Тридцать лет — это песни и мысли, Тридцать лет — это море и скалы. Тридцать лет — это поиски смысла… Тридцать лет — это все-таки мало…»

Эту песню Юрий Кукин написал в 1963-ем году, когда сам переступал через этот рубеж. Наверное, поэтому она звучит так пронзительно, и мудрость говорит его словами.

На следующий год он создаёт знаменитую песню «Город». Его земляки-ленинградцы считают её своей, а жители Новосибирского Академгородка — назвали гимном своего города.

Недавно я услышала о фестивале авторской песни «Гринландия», проводимом с 1984 года в селе Башарово близ города Киров. Он посвящён автору книги «Алые паруса» Александру Грину. Атмосфера города, описанного Юрием Кукиным, напомнила мне один из вымышленных городов писателя. «Ведь Юрий Кукин рассказывает о людях из сказочных новелл Александра Грина», — подсказало мне сознание. Это — мечта писателя об идеально устроенном мире соседствует с реальностью в этом пространстве. И жители города Киров признают песню своей, тем более, что легенды писателя живут здесь и не считаются фантастическими.

       «Странные люди заполнили весь этот город:        Мысли у них поперёк и слова поперёк,        И в разговорах они признают только споры,        И никуда не выходит оттуда дорог. Вместо домов у людей в этом городе небо, Руки любимых у них вместо квартир. Я никогда в этом городе не был, не был, Я все ищу и никак мне его не найти.

Думаю, что и в других городах эту песню принимают за свою, потому что «странные люди» есть в каждом из них. Они похожи на поющих песни Юрия Кукина и характером, и мыслями, и надеждами, и мечтами:

Если им больно — не плачут они, а смеются, Если им весело — вина хорошие пьют. Женские волосы, женские волосы вьются, И неустроенность им заменяет уют».

Душе Юрия Кукина покоя нет. Он находится в поиске смысла жизни, своего предназначения в ней. Позже признается, что песни спать не дают. Он называет их — таёжно-дорожные. Они зовут в дорогу.

«Поездом — нет! Поездом мне не доехать. И самолетом, тем более, не долететь. Он задрожит миражом, он откликнется эхом. И я найду, я хочу, и мне надо хотеть».

Я перелистываю сборник песен поэта и мне вспоминаются его слова, сказанные на том памятном концерте в 2010-ом в московском клубе «Гнездо глухаря»: «Если говорят, что раньше было лучше — это ерунда. Времена не выбирают. В них живут и умирают». Об этом и в его песне «А всё-таки жаль, что кончилось лето»:

«И холодно, и ветер, и сумерки в глазах. Разорванным конвертом закончился азарт. И новые заботы, и трудно, и легко — От дома до работы совсем не далеко… А всё-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето! Время летит — не удержать, дело не в этом. Среди взволнованных людей И в блеске мокрых площадей Все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето. Проснулся я от радости — ложился спать с печалью, Сто восемьдесят градусов, помноженных ночами. Вчера так хмуро было — сегодня день каков! И снег — всемирной гибелью всех белых мотыльков… А все-таки жаль, что кончилось лето, кончилось лето!»

Представитель авторской песни Олег Митяев — сказал в одном из интервью: «Я думаю, что он был Джо Дассеном авторской песни. Юрий Кукин был потрясающе безобидный, добрейшей души человек, именно поэтому он остался незаслуженно не народным артистом».

Мне думается, что Юрий Кукин никогда не думал о регалиях, о званиях и наградах. Он жил в мире творчества и своими песнями призывал сверстников и молодое поколение жить своей жизнью, верить в себя, искать свой путь в жизни. Он пел о том, что каждый человек — это мир, и никто не вправе запретить ему в выражении своих, только ему присущих мыслей и чувств. Он говорит нам своими добрыми светлыми песнями о том, что не времена меняют человека, а человек — время, потому что он — это мир, открытый времени и пространству. Я помню наказ поэта:

«Ты слушай, запоминай, но не обращай внимания, живи сам, и сам пиши так, как тебе совесть подсказывает и душа просит».

Перечитываю сборники стихов Юрия Кукина. Вспоминаю его слова: «У меня — культ личности. Герой — всегда я». Поэт вводит нас в свой внутренний мир, учит видеть, думать, не стареть… Об этом строки-обращение тридцатишестилетнего поэта к себе, другу, современнику:

«Ничего, ничего, все пройдет, перестань, Ты же в дальних дорогах справлялся с собой, Просто-напросто ты постарел и устал, Не поёшь про туманы и чью-то любовь. Посмотри, как с деревьев слетает листва, К сердцу слишком уж близко ты стал принимать И ворчанье дождя, и чужие слова. Продолжается жизнь, не сходи же с ума».

Поэт исповедуется перед нами. Строки его стихов проникают в сердце, помогают понять, что мы все — одинаковы, но у каждого своя боль, своя маета души, которая приходит в своё время и которую нужно уметь преодолеть, победить и идти дальше.

Об этом в песне «Иди»:

«Мне солнце виски опалит, Мне дождь обесцветит глаза. Ищу я в дорожной пыли Слова, что еще не сказал. Трава мне кивает: «Приляг!» Мне звезды кричат: «Погляди!» И крутится набок Земля, И хочешь не хочешь — иди».

Барду Арику Круппу, который вместе с восемью товарищами погиб под лавиной во время похода в Восточном Саяне — посвящает Юрий Кукин песню, проникнутую болью:

«А мне порою так бывает тошно, Что хоть беги, куда глаза глядят. И что живу всё так же суматошно И столько лет ищу, не находя. И что покоя нет, да нет и песен. Зато как много запертых дверей. Чудес не будет. Мир ужасно тесен. И ночи тянутся, и дни бегут быстрей. Погиб мой друг, его не забываю, Но гаснут, как писал он, миражи. И мне порою тошно так бывает, Что трудно жить, но очень надо жить».

Читаю в Википедии: с1968-го года выступал как артист Ленконцерта, параллельно работал в ленинградском клубе «Меридиан» инструктором физкультуры. С 1971-го года работал в Ленинградской областной филармонии, с 1979-го года — в Ленконцерте, с 1988-го — в Ленинградском театре-студии «Бенефис».

Чем же были знамениты семидесятые-восьмидесятые годы для поэтов бардовской песни? Чем жил Юрий Кукин в это время? Кроме отдельных его стихов этого периода у меня почти нет информации. Знаю только, что у Юрия Кукина вышли пять сборников песен, два диска-гиганта на фирме «Мелодия» — «Осенние письма» и «Миражи», аудиокассеты, видеокассеты, пять компакт-дисков.

Юрий Кукин выезжал и за пределы страны. Он был в Чехии, в Израиле, в Париже, в США, Канаде, Германии. По его словам, с песнями выходил на эмигрантов, русскоязычное население этих стран. «Эмигранты нас любят, нашими песнями живут, потому что это их молодость… Бард — чисто русское понятие. Нас нельзя, невозможно переводить на другие языки. Иностранец нас не поймёт: ни о чём мы говорим, ни почему, ни каким чувством проникнуты строки…»

После того, как я выставила мою статью о Кукине на портале Проза. ру, начали приходить письма. Одно из них было от Евгения Бригиневича, который сообщил, что в середине семидесятых в Ульяновске проходил Форум Бардов Советского Союза. В городском Дворце культуры профсоюзов три дня и три ночи шли концерты и конкурсы.

«Ирене!.. Ваши воспоминания о Юрии Кукине — близки мне, — пишет Евгений Бригиневич. — Будучи студентом УПИ и сотрудником Ульяновского Дворца культуры профсоюзов, я брал интервью для ВУЗовской газеты у Юрия Кукина, и он много рассказал о себе и своем творчестве. Спел три песни — как раз «Париж» и «Гостиницу». Я это запомнил на всю жизнь! Признателен Вам — искренне и от души — за то, что Вы всколыхнули волны Памяти молодости золотой! Дай бог Вам — удач в творчестве ради Памяти Бардов страны, чувства и мысли коих нам созвучны до сих пор.

Нам — поколению 70-х и 80-х- романтиков по духу!»

Получив это сообщение, я поняла, что дело, за которое я взялась, — нужное. Пусть маленький, но след оставят мои эссе в памяти тех, кто придёт после нас. Я даже представила, как ещё одна Ирене в семидесятых годах двадцать первого столетия будет сидеть за столом и изучать поэзию Юрия Кукина, Юрия Левитанского, Александра Городницкого, Дмитрия Сухарева, Юрия Визбора, Ады Якушевой, Евгения Клячкина. Мои миниатюры-эссе помогут ей понять наше время и этих необыкновенных людей, посвятивших жизнь песням.

Значит, всё — не зря.

«Я быть хочу! Смотри, ведь без преград Вхожу я, словно в воду, во дворы, Вхожу в дома друзей, в застольный шум И в сотни книг, распахнутых с обложки В иную жизнь, но прожитую мной. Там, где проёмы, арки, выходы, просветы — Себя я вижу мысленно везде».