Вылетели по-быстрому. Экстренность сборов объяснялась нашим общим эмоциональным возбуждением. Хоть и по разным причинам. Например, у меня была четкая видимость гнусного и неправильного состояния дел на одной из планетарных баз с острым желанием быстрейшего восстановления, пусть даже и не справедливости, то хотя-бы подобие порядка. А вот у сопровождающих меня лиромов была совершенна другая необходимость торопиться — у них возникла срочная потребность пообщаться, как это выяснилось с их почти одноплеменниками в количестве трех особей.

Почему почти? Оказывается на планете Лиром разумные не все столь густо покрытые волосяным покровом. У них там идет постоянное противостояние горцев, и жителей равнин. Одни, значит, волосатые, а другие соответственно не очень, и даже, по словам Ругата: 'настолько опустились, что выщипывают волосы в некоторых не очень скромных участках тела. И все это лишь для того, чтобы не походить на 'настоящих' лиромов'.

Равнин у них 'очень много', но и гор тоже 'много'. Вот и вся 'география' планеты Лиром. Не обучались мои волосатые друзья таким наукам. Все знания у них только по слухам.

Мартината интересовали подробности попадания безволосых лиромов на Гингбар. Вероятно, у него затеплилась маленькая надежда вернуться обратно. И еще у него возникло много вопросов насчет вероисповедания. На равнинах верили в старых богов, в большинстве же горных местностей в нового, Бога Апром, совсем недавно пославшего свет своего благоденствия. Повозки Апрома, якобы забирали только героев из горцев. И как могли 'лысые' вообще попасть на небо? Это могло означать, что их старые боги, тоже стали забирать на небо своих героев и взамен посылать помощь.

Я, очень скептически посмотрел на Мартината, когда он делился мне своими впечатлениями, особенно при упоминаниях повозок. Еще бы телегой назвал! Но он так привык, и ни сколько не смутился. Хотя в отсутствии здравомыслия, или в религиозном фанатизме его заподозрить было нельзя.

Вообще на моих, вроде бы как, подчиненных свалилось очень много информации, и я заметил, как они автоматически цепляются к обычному для себя, простому и хорошо знакомому представлению о мироздании. Внутренне сопротивляются крушению привычного им мира. Хоть и понимают, что все, во что они верили, оказывается далеко не так и не настолько является хорошим.

Лишь бы только с резьбы не сорвались!

Сопровождающие нас четверо лиромов силовой поддержки надеялись, и я прямо чувствовал наэлектризованное напряжение их ожидания в воздухе и в тоже время безудержную радость на возможность скорой расправы над давнишними врагами. Инстинкты у них такие, заточенные с детства на определенные раздражители.

Особенно значимым оказалось, что и здесь, эти самые враги показали свою отрицательную сущность не 'настоящих' лиромов. И они долго одобрительно бурчали выяснив, что и я не нахожу в действиях 'лысых' нисколечко правильного для настоящего разумного.

Для меня же вопросов, после ознакомления с видеоматериалом по этой сравнительно небольшой базе становилось очень много. И чем дальше я задавал их себе, тем больше погружался в пессимистическое настроение. Настолько сложной и многогранной становилась реальность, хотя и раньше она особой простотой не гордилась. И еще во мне заворочался, тот я, который еще недавно хотел снова и снова уничтожать серокожих.

После первой реакции неприятия и скорейшего восстановления справедливости, благо лететь несколько часов, и было время подумать, проанализировать ситуацию, пообщаться с Мартинатом и выслушать его видение ситуации, возникло пустое — а что делать дальше? Нет, в этом конкретном случае ясно, а вот как разруливать без применения крайних мер все остальные накопившиеся напряги, и добиться хоть какого-нибудь положительного результата?

И я ведь еще недавно переживал о правильности или неправильности данной мной команды на казнь четырех серокожих. И сам с собой долго вел беседу о правосудии, как я его конечно понимаю. В конце концов, пришел к выводу, что поступил не правильно с точки зрения нормального человека и правильно с точки зрения человека, тоже вполне нормального, но вынужденного принимать решения в сложившейся ситуации и не имеющего альтернативных возможностей отклониться от ответственности в принятии этих решений.

В общем, увидели мы как три здоровых 'лысых' лирома изгаляются над остальными тридцатью представителями разных рас на этой базе. Ладно, если бы просто заставляли работать за себя и выполнять норму, но им этого оказалось мало, и они изуверствовали вплоть до сексуальных дел. Вот особенно последнее меня и вывело из задумчивого состояния и потребовало активных действий. Быстрых активных действий. Не могу я такое переносить, воспитан все же нормально не смотря на массу довольно противоречивого телевизионного материала впитываемого в течение долгого времени.

Вот после всего этого и возник особый вопрос со всей своей остротой — как разруливать, если всех освободить и ничего не дать, не предложить минимум, банального разрешения физиологических потребностей? А где я возьму им женщин? Нет не так — где я возьму НАМ всем женщин? Кроме того, в моем понятии, женщина никогда не была просто вещью, которая необходима только для одного дела! Даже в своих коммерческих и позже других, рыболовных поездках, иногда было, чего скрывать, за деньги, и то пытался сделать видимость нормальных отношений, флирта так сказать. А иначе мне было просто не интересно и напоминало самое обычное рукоприкладство!

Вот какие же эти серокожие на самом деле суки!

Уже на подлете к базе вышел на связь Старик. После поверхностного анализа состояния дел на этой базе Валк выдал мне снимки нескольких личностей, которых лиромы вроде бы не трогали. Двое, и внешне выглядели они не очень мирно и дружелюбно. Троица негодяев обходила их своим вниманием, но и пара не вмешивалась в установленные порядки. По досье, на базу они попали позже лиромов и, как не удивительно, принадлежали к разным расам. Видимо общая беда сплотила их.

С раздражительным змеиным шипением разъехались створки пассажирского шлюза, и мы прошли в ангар, своего рода предбанник перед главным входом на базу. Здесь рабы не бывали, разве что только при их первом прибытии сюда. Лиромы распределились, взяли помещение под контроль, затем и мы с Мартинатом проследовали. За нами покатил тележку со своим снаряжением серокожий медик. Решил, что лишним в поездке он не будет. И, можно сказать, серокожий уже оправдал это мое решение выданной информацией.

Демократия — демократией, а за непроизводственные жертвы среди рабов руководство наказывало всю базу путем повышения нормы производства, а так же ограничивало доставку продуктов питания. Очень редко когда такие меры не помогали, и приходилось принимать карательные методы против совсем уже неадекватных руководителей баз. Но на памяти доктора, таковых было всего два случая. Обычно, по словам медика, на базах складываются несколько противоборствующих банд и они в постоянном противостоянии регулируют отношения меж собой до приемлемого вида для всех сторон. Вообще-то, официально банды назывались партиями, потому как такое обозначение приветствовалось правительством их государства на Алотаре. И даже один раз прилетала специальная комиссия по проверке социальных структур на базах. Они, оказывается, во всех официальных отчетах никогда не использовали слово 'Раб'. Вместо него там стояло 'местное население'.

Щелк, и я, до этого слушая разговорчивого доктора в пол уха, вдруг проснулся от своих мыслей. А доктор мне еще так выразительно выкатывает свои глаза, типа намекает….

— А ты откуда, знаешь эти подробности? — спросил я его.

Он ответил, что специализируется в медицине неалотарских разумных, и ему приходилось участвовать в работе комиссии, читать, и соответственно, ставить свою подпись под докладом. И еще он обозвал это мероприятие фарсом. Просто руководство государством заранее готовило почву для прикрытия своей задницы от последующих возможных разбирательств. И у них, опять, по словам дока, все уже давно пошло в разнос — и секретность отменить нельзя, и так как было, уже в должном образе не управлялось.

В общем, он подтвердил своим рассказом, что я угадал с именованием себя и всех рабов как местными, и для этого имеется даже документированные подтверждения от правительства его государства.

Вот ведь, этот серокожий критически относится ко всему здесь происходящему, но только сейчас может говорить правду, даже для самого себя. И сколько таких! И кто мне скажет, что они, эти молчаливые не главные виновники? По рассуждать они могут, а вот когда доходит до решения что-то предпринять, как этого требует твое самосознание и честность, тут все скрываются за собственной незначимостью, или профессиональным долгом, как этот доктор, например. Все же Нерага, на их фоне смотрелся довольно положительным исключением. Хоть и ему потребовалось много лет для перехода от разглагольствований к действиям.

Все готовы, я послал сигнал на открытие входа на базу.

Коридор открылся нам подмигиванием желтым светом. Посланный заранее сигнал общего сбора для рабов. Это означало, бросай работу и иди строиться. Радуются наверно! Еще возможно, у них появится надежда на перемену. Любую, хоть какую-нибудь в их положении и то хлеб. Для некоторых даже обыкновенная смерть, наверное, уже как лекарство и выход из этой ситуации.

С такими мыслями я следовал арьергарду, быстро перемещающемуся по коридору. Мартинат еще не настолько оправился после ранения, что бы так же бегать зигзагами с полной нагрузкой боевого снаряжения. А его они на себя навешали от души.

Очень грозно они сейчас смотрелись. Обмундирование серокожих перекроили на себя, и получилась странная смесь. Вроде бы и вояки, а с другой стороны выглядят как партизаны. Если еще и добавить волосатые части тела, оставшиеся неприкрытыми серой тряпкой, то вообще выходило не понять что, но очень пугающе.

Архитектура, как и везде — закругленная. Выходим в центральный холл. Бойцы уже распределились и держат ситуацию под прицелом, то есть под контролем!

Вот здесь я и увидел, чего собственно опасался Мартинат, отказываясь от права полной свободы действий в проведении этой операции — своего, получившего открытый пропуск гнева. Я уже не раз видел на стрельбище и в тренировочном зале, на что годятся элитные бойцы горной местности их планеты, но такого тупого и, можно сказать молниеносного утверждения своего доминирования я честно, не хотел бы прочувствовать на собственной шкуре.

Вот! Опять подкралась незаметная такая мысль о сомнении! Чертова земная действительность — никому ничего не доверяй, все лживы и обязательно обманут, если выгода будет того требовать. Может быть и так. На Земле! Но не здесь. И мне еще предстоит правильно разделить мои 'земные' понятия и рефлексы на настоящие и те, что идут больше от природы жевательного скота.

Откуда взялись вообще сомнения? Ведь меня действительно приняли в их боевое собратство. Своего рода семью. И ведь чувствую, их неподдельное, изнутри ориентированное подчинение мне. Хоть и остаются еще, но скорее по 'привычке', в ведении десятника, и, соблюдая своеобразную этику поведения, что бы значит, я не видел и не слышал, переспрашивают Мартината о правильности моего очередного поручения.

Я ведь все, ну, или почти все на базе могу видеть и слышать. Правда все не успеть и главному вычислителю станции. Тем более мне! Очень много линий для наблюдения, где выделить наиболее важное довольно трудно. Да и перестал я наблюдать за десятком лиромов быстро. Как-то стыдно стало в своем недоверии к ним.

Перед центральным залом наша группа перестроилась, замыкающие перешли вперед, а меня и Мартината оттеснили подальше к доктору. Так и вошли. И получили удовольствие от цирка, что там приключился.

Растерянность лысых лиромов была не долгой, и скоро переросла в действия. Да и мои бойцы не стеснялись в выражениях их к этому подвести. Если точнее не в выражениях, а каких-то особых паролей, не поддававшихся переводу, но сыгравших роль спускового механизма развития предстоящей драмы.

Я все больше и больше начинаю верить эпическим балладам Мартината о крутости их отряда. Самый настоящий, хоть и средневековый, но спецназ.

Лысые тоже из себя что-то представляли, один беря на себя внимание, прыгнул вперед и перекатом попытался свалить с ног ближнего противника. Оставшиеся же прыгнули в сторону, причем за спины остальным рабам и тут же довольно споро стали пихать каждый одного вперед себя, сближаясь с нами.

Прозвучали выстрелы, и все закончилось. Вот — против лома нет приема!

А почему я так лестно отозвался о моих бойцах — так выстрелов то было совсем немного, ровно столько, чтобы свалить кувыркающихся идиотов, вместе с другими, более спокойными, с их живыми заграждениями.

Ровно три выстрела. Рабы, что служили заграждением, хоть и упали вместе с их обидчиками, но к моему удивлению, оказались не повреждены.

Довольные скалящиеся рожи волосатых лиромов и корчащиеся от боли и ненависти их заклятых врагов. Это длилось всего мгновение. Потом быстро, по-деловому, раненых, пытающихся еще что-то там показать с попытками пнуть, или даже встать, несколькими точными ударами отключили и принялись вязать.

Непострадавшие двое рабов прикрытия отползали к общей толпе. Последние, кто попадал на пол при выстрелах, кто лишь присел и сейчас осматриваясь решал что делать дальше — вставать или окончательно свалиться на пол, но при этом окончательно лишив себя маневра убегания от этих страшных волосатых образин.

Когда же на сцене возник серокожий доктор, я заметил легкое волнение в толпе рабов. Хоть что-то для них стало ясно, и можно было строить свои версии произошедшего. Вот они дружно и отвлеклись в своем поиске положительного момента насчет будущего.

Только двое в заднем ряду так и остались стоять. Хотя я и не видел, пригибались они вообще или нет. Если даже и поступили как все, то довольно быстро справились с оценкой происходящего и сейчас смотрели с нескрываемой ненавистью на доктора, приступившего к перевязке раненых лысых лиромов.

Потом я закатил речь о том, что жизнь не стоит на месте и приносит иногда изменения и даже иногда не совсем плохие, а наоборот очень даже хорошие. Рассказал им о восстановлении справедливости, о перемене власти, и о том что серокожие теперь не очень сильно влияют на происходящее на планете и отныне на вторых ролях, или на третьих, в общем, на очень последних. Также пришлось признаться и о доставшихся в наследство трудностях и что покинуть планету, как бы всем этого не хотелось нам не светит, в связи с отсутствием кораблей и вообще знаний о межзвездных перемещениях.

Немного конечно обманывал народ, знания то некоторые были, но только к лучшему, чтобы, значит, не строили невыполнимых надежд.

В общем, закончил речь обещанием в улучшении жизни в будущем, строительстве необходимой инфраструктуры для отдыха на базах, учебы и проведения свободного времени. Этого самого свободного времени у них в будущем тоже появится, так как после реорганизации планетной правительственной структуры и подсчетов необходимого для дальнейшего развития планеты будет некоторое незначительное снижение нормы. А еще добавил о вероятности договориться с теми, кто присылает сюда невольников на поставку женщин, по возможности именно тех рас, которые у нас присутствуют.

Разложил по возможности на полочки им проблемы и о трудностях предстоящих крутых перемен. Поэтому до стабилизации положения ввожу жесткую дисциплину. Никаких более нарушений порядка, и тем более телесных наказаниях среди жителей базы. Буду наказывать самым серьезным методом. И показал на своих бойцов. В конце также добавил для особо одаренных и усердных жизнь будет постепенно меняться в лучшую сторону и даже можно рассчитывать на переселение и более интересную работу. Но это пока на перспективу.

Меня слушали внимательно, постепенно стягиваясь плотнее к планшетам, ожидая очереди перевода на своем языке. Таким образом, у меня появлялись достаточные паузы, что бы обдумать следующие слова и посмотреть на реакцию слушателей. В принципе не играло роли, как они воспримут, пофиг мне на это. Не политик я и им никогда не стану в том демократическом варианте этой профессии. Но было интересно. Хочешь, не хочешь, а их всех на свою сторону надо перетягивать. И лучше всего конечно, по моему твердому убеждению, это проделывать по добру, по совести, и не заставляя. Но и вожжи тоже сильно не спускать. Жить то мне тоже хочется, а другого пути, для себя пока не вижу.

Еще приметил одобряющее кивание Мартината, и доктора в некотором ступоре. Он то, наверно, предполагал меня в роли деспота и самодура. Но тут уж извините, не смогу, рожей не вышел, да и совесть не позволит настолько опуститься.

На вид два совершенно разных индивида, и объясняются больше жестами и немногословной смеси их родных языков. И когда я спросил об их профессиональной принадлежности, мне стало понятно, что послужило причиной им с самого начала держаться друг друга. Они оказались летчиками. Это мы долго выясняли, еще и потому что товарищи не очень шли на откровения о себе, опасаясь видимо подвоха. Я бы на их месте тоже ожидал чего-нибудь не очень хорошего. Но все же разобрались с горем пополам. Правда летчики они были не очень-то подходящие, по моему разумению, летали всего-то на допотопных винтовых машинах, но и это уже было в нашем положении большущий плюс. Не надо хоть азам самого пилотирования обучать, лишь техники и ее пользования.

Мартинат обломался, короче, на новых новобранцах в свою дружину. Буду собирать команду летунов. А то на коротыше надежды мало, во всяком случае, при будущих разборках на Алотаре. А они будут. И еще какие. Это-то я себе обещал и обязательно сдержу слово.

Назначил пока их комендантами базы, с пожеланием подготовить себе замену за месяц и перейти на службу в качестве боевых летчиков. Подчеркнул на возможность боевых действий на планете серокожих. Товарищи переглянулись и утвердительно ответили на свое полное согласие такому плану, и что не подведут.

Не тугодумы, хоть и смотрели все еще с недоверием из под косматых нечеловеческих бровей, в одном случае и с глазами навыкате на почти плоском лбе в другом. Сразу ухватились за возможность.

Ну что же, посмотрим, может и стоящие кадры, окажутся.