Митьке жилось хорошо. Хозяин ему постоянно таскал свежей рыбки. Рыбалкой он не просто увлекался, а страстно болел. Митька же не просто увлекался рыбой, а жить без нее не мог. Часто, хозяин притаскивал с реки еще пару-тройку рыбаков и показывал им Митьку. Мужики раскрывали рты и безропотно отдавали хозяину проспоренные деньги. Нет, с Митькой было все в порядке: уши, как уши; хвост, как хвост; шерсть, как шерсть. Просто он был псом и при этом ел рыбу и только рыбу. Часто, спорщики тыкали ему в нос куриной косточкой или даже куском мяса, но Митька всегда ждал рыбу и отворачивался от лакомых для любой собаки, блюд.

Хозяин, подвыпив, и сам нередко удивлялся:

– Митька, ты пес или кот?

На что Митька отвечал обиженным лаем:

«Пес, конечно же, пес!»

Митьке шел второй год. Он был игрив и на цепи сидеть не любил. Не редко, пока хозяин пропадал на реке, он выбирался из ошейника, осторожно пятясь задом и прижимая уши к голове. Это ему всегда удавалось, потом, с разбегу перемахивал через калитку и бежал по улице искать приключений. Породы он был самой наилучшей, двортерьер, а значит, ловок и хитер, и всегда успевал возвратиться до прихода хозяина.

Хозяин добрый, одинокий мужик Митьку любил и никогда не наказывал, хотя наверняка знал о его побегах. Изредка он только грозил ему пальцем, усмехаясь:

– У, шельмец!

По вечерам, он сам отвязывал Митьку от будки и шел с ним гулять. Любимым местом всегда у них был берег реки, поросший мягкой зеленой травой. Часто, они играли в догонялки и устав носиться, просто валялись, глядя, как солнце погружается, вдали, в темный лес. А то еще и боролись, катаясь по мягкой мураве, будто по ковру.

Митьке хозяин нравился и одно только в нем не любил – запах. Когда хозяин выпивал, от него пахло противно-противно… Митька тогда припадал на передние лапы и закрывал нос, чтобы не чуять запаха, а то еще принимался чихать. Хозяин смеялся:

– Что, аллергия на пойло?

И сам отходил от собаки, Митьку он берег.

Однажды, напившись пьяным, хозяин забыл на дворе авоську с двумя бутылками портвейна – радостью выпивох. Митька не утерпел, вылез из ошейника, взял авоську с ненавистным содержимым, перескочил через калитку и отнес авоську к реке, там бросил в воду. Тут же разошлись большие круги и тяжелые бутылки, немного поплавав, погрузились на дно. А хозяин на утро подумал, что уже как-то выпил эти две бутылки…

Дальше, больше стал Митька хитрить, улучит момент, вылезет из ошейника, забежит в дом, дверь-то хозяин не закрывал, а прикрывал, так что лапой да носом можно было бы открыть, схватит со стола початую, а то и целую бутылку с пойлом и к реке, утопит, а утопив, еще и лапами зароет, вот так, вот так!.. Хороший из него борец с алкоголизмом получился! Хозяину, конечно, убыток. Но странное дело, как-то меньше и меньше мужик стал пить горькую, а потом и вовсе бросил. Принялся в огороде, в доме робить, до всего стали успевать руки доходить, а то прежде крапива, репей вырастали там, где у нормальных людей картошка, моркошка на лето поселяются… И Митька счастливым сделался, а еще из дома перестал удирать, ответственность свою осознал охранять доверенное хозяином добро, вот как!..