— Ты снова не спал всю ночь, да? — спросила я, подходя в конце первого урока к парте, за которой сидел Шей.

Большую часть лекции он прослушал, положив голову на руки. Мистер Грэм либо не стал понапрасну беспокоить Шея, либо просто ничего не заметил, так как у Шея хватило ума не храпеть.

— Я работал над последней главой и, думаю, добился кое-какого прогресса, — сказал он, вытаскивая из кармана пачку листов, вырванных из блокнота.

Я взяла у него листки и засунула поглубже в карман.

— Посмотрю позже, а обсудим в библиотеке, после обеда.

— Конечно, — согласился Шей и пошаркал ногой. — Может, мне прогулять химию сегодня? Будет тебе легче от этого, как считаешь?

Он не сказал «тебе и Рену», но я увидела, какую гримасу он состроил, когда подумал о том же, что и я. Выражение его лица меня слегка насмешило.

— Его сегодня там не будет, — сказала я. — А если бы и был, тебе все равно лучше явиться, чтобы доказать, что инцидент не носил серьезного характера. Все Хранители следят за тобой… В общем, Логан узнает, если окажется, что обстановка все еще напряженная.

— Рена не будет? — нахмурился Шей. — Он не… Я имею в виду, Логан его не…

— Нет, — поспешила разуверить его я. — Рен решил выпустить пар… По крайней мере, так я думаю. Он не вдавался в подробности, но сообщил мне, что его не будет до самого вечера. Он придет только на бал.

Я вздохнула и села рядом с Шеем.

— Знаешь, то, что ты проделал вчера с Логаном… Не могу найти подходящих слов, чтобы поблагодарить тебя. Ты заслужил уважение всей стаи. Для Рена, да и для всех нас последствия этого инцидента могли быть куда более серьезными.

Он потянулся ко мне, но, хорошенько подумав, засунул руки в карманы.

— Да, иногда мне удается найти правильное решение, — сказал он, улыбнувшись уголком рта. — А ты извинишься передо мной за пощечину?

— Нет.

— Я так и думал, — сообщил он.

Прозвенел звонок, возвещающий начало следующего урока. Я встала, испытывая разочарование от того, что он удержался и не дотронулся до меня. Потом я подумала, что ситуация могла бы сложиться иначе, и тогда мне бы пришлось сдерживать себя так же, как это сделал он.

Я старалась ни о чем не думать до самого окончания уроков. Мне казалось, что еще чуть-чуть, и у меня случится нервный срыв, а этого я допустить не могла. Брин помогла мне отвлечься, делая наброски причесок, с которыми мы могли бы явиться на церемонию, и передавая их мне. За этим занятием прошел весь урок французского языка. В животе, казалось, воцарился космический вакуум, когда я в одиночестве сидела у лабораторного стола в кабинете органической химии. Желудок болел, на душе было тоскливо. Лабораторную работу проводила другая учительница, и я гадала, ушла ли мисс Форис совсем или только решила взять отпуск, чтобы восстановить нервную систему, подорванную произошедшим инцидентом. Учительница, заменявшая ее, не стала проводить с нами эксперимент, поэтому я решила, что могу заняться чтением записок Шея. Начав читать, я обнаружила, что, по всей видимости, настроение у него было подавленное, так как слова и фразы были беспорядочно разбросаны по бумаге. Текст был примерно таким: «Отпрыск, два мира, подарок?? Что такое „занавес“?». Вслед за хаотичными фразами был записан перевод целого параграфа. Он, конечно, тоже не отличался предельной ясностью, но, по крайней мере, в нем содержались целые фразы: «Ожидавшие появления дитя урожая смогут выбрать его судьбу. Чтобы начать сначала, ищи крест. Чтобы сохранить власть, сделай подарок». Шей иногда забывал точки, что свидетельствовало в пользу моего первоначального вывода о том, что он был подавлен и раздражен.

«Два мира бьются между собой, отпрыск живет между ними. Когда занавес между мирами становится тонким, нужно сделать подарок (??). Один мир исчезает, второй остается».

Низ страницы был усеян другими вопросами и вариантами перевода странного пассажа. Я снова перечитала его. Шей был прав: понять, о чем этот отрывок, невозможно. Ясно было только, что в нем содержится упоминание об отпрыске. Кроме того, можно было сделать вывод, что во время Самайна существует вероятность какого-то выбора. В период, избранный для заключения нашего союза, по всей видимости, будет происходить еще что-то важное. Я еще раз перечитала текст, стараясь, чтобы слова отпечатались в подсознании.

Во время завтрака, когда Шей подошел и потянул к себе стул, чтобы сесть, никто из волков не стал возражать. Всем особенно понравилось, что Шей принял политически верное решение сесть между Невиллом и Брин, а не рядом со мной. И тем не менее, даже при том, что за столик вернулся Шей, в нашем обычном тесном кружке зияла огромная прореха.

— Так ты нашел Рена? — спросила я Дакса.

Он добродушно зарычал, давая понять, что выполнил задание.

— И? — спросила я сердито, намекая на то, что не удовлетворена невербальной формой общения.

— И он в порядке, — сказал Дакс, засовывая в рот кусок пиццы. — Вечером его увидишь.

Я посмотрела на Фей. Она глянула на Дакса. Здоровяк потряс головой. Она кинула взгляд на меня, пожала плечами и сделала вид, будто чрезвычайно поглощена завтраком.

Я подняла бровь, но решила прекратить расспросы.

К концу учебного дня пошел снег. Снежинки затеяли танец за разноцветными стеклами в окнах библиотеки поместья Роуэн, и причудливые разноцветные блики на полу огромной комнаты проснулись и принялись танцевать вместе с ними.

Шей постучал по блокноту кончиком карандаша, когда я опустилась в кресло напротив него.

— Думаешь, вечером все пройдет отлично?

Я сделала вид, что чрезвычайно занята поиском ручки, завалившейся на дно сумки, но улучила время, чтобы кивнуть в ответ.

— Думаю, да.

— Калла, — продолжил он голосом, выдававшим внутреннее напряжение. — Я хочу тебе кое-что сказать и второй раз повторять не буду. Я очень хочу, чтобы ты меня выслушала.

Я изо всех сил сжала края холщовой сумки.

— Шей…

Он помахал рукой, давая понять, что отвечать не нужно.

— Извини, но я должен это сказать. Пожалуйста, посмотри на меня.

Я подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

Шей крепко сжал зубы, заставляя себя начать.

— Я знаю, что сильно давил на тебя, заставляя усомниться в чувствах к Рену и лояльности по отношению к Хранителям. Встреча с Флинн и то, что случилось позже, в классе, заставило меня задуматься о том, что, по всей видимости, мое поведение навлекает на тебя и твоих друзей серьезную опасность. А я не хочу, чтобы так было.

Он встал, подошел к огромному камину и посмотрел на портрет родителей.

— Итак, я сдаюсь. После сегодняшнего вечера я оставлю тебя и Рена в покое. Ты будешь с ним. Я это знаю и понимаю, что сейчас, когда тебе известна правда о Хранителях, все, что ты имеешь, да и сама твоя жизнь поставлена на карту. И я не хочу, чтобы ты рисковала больше, чем рискуешь сейчас.

— Шей, это… — начала я.

— Я не закончил, — сказал он, оставаясь у камина и не глядя на меня.

— Ты должна понять, что это ни в коем случае не означает, что я… — начал он, но остановился, и я увидела, как опустились его плечи. Когда он снова заговорил, голос его звучал грубо и хрипло. — Я не собираюсь уступать ему. Ты знаешь мои чувства к тебе. Они не изменятся.

Я отвела взгляд, хотела что-то сказать, но не смогла справиться с волнением. Потом все-таки ответила.

— Да, это правда. Всем станет спокойнее, если ты будешь держаться от нас с Реном на некотором расстоянии. Это особенно важно сейчас, когда ты еще не привык и не можешь держать под контролем свои волчьи инстинкты. Что касается всего остального…

Я едва слышала сама себя из-за бешеного шума крови в ушах. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на него, он был уже рядом со мной. Глаза его лучились теплым светом, как будто я смотрела на солнце, выглянувшее в первый теплый день весны.

— Я принадлежу Рену, — сказала я, от души ненавидя слова, которые мне приходилось произносить, и желая, чтобы Шей поцеловал меня так, чтобы мир вокруг нас исчез. — И я ничего не могу сделать, чтобы изменить это.

— Ты принадлежишь только себе, — сказал он тихо. — И мне придется подождать, пока ты поймешь это.

Я была тронута его словами. Доставая стопку листков с его записями, которую он передал мне утром, я упорно гнала мысль о том, как мало времени у нас осталось.

Он перегнулся через мое плечо.

— Тебе удалось что-нибудь понять?

— Нет, почти ничего, — сказала я, передавая листки Шею. — Ты написал свои комментарии; мне нечего к ним добавить.

— Как ты думаешь, что такое «дитя урожая»? спросил он, хмурясь от того, что с трудом разбирал свой собственный почерк.

— Я думаю, что для нас это означает новые поиски, — ответила я, садясь в кресло.

— Держи, — сказал Шей, подталкивая ко мне книгу, которая скользнула по полированной крышке стола прямо ко мне в руки. — Я подумал, что будет лучше, если ты сама это прочтешь.

Я открыла ее и прочитала название, написанное от руки на титульном листе. «Хроники Халдиса». Часть летописи, которую я держала в руках, относилась к первым пяти годам моей жизни.

— Здесь написано о матери Рена? — спросила я тихо.

Он кивнул. Я замолчала и принялась перелистывать книгу, пока не нашла нужную запись. Шей следил за мной, не произнося ни слова. Когда я закрыла книгу и вытерла слезы с лица, он пошевелился.

— Там было и о моих родителях, — сказала я. — Хранители отдали Найтшейдам приказ преследовать Ищеек. — Но никто из членов стаи не знал… Они не знали, что случилось с Коринной. Хранители отдали ее призраку.

— Калла, — сказал он, протягивая ко мне руку, но я отпрянула и покачала головой.

— Со мной все в порядке, — ответила я, подходя к винтовой лестнице, ведущей на один из балконов. — Нам нужно работать.

Спустя двадцать минут я вернулась с целой стопкой книг в руках и положила их на стол. Я грустно улыбнулась Шею и начала читать.

Мы сидели рядом, и тишину библиотеки нарушал лишь иногда скрип карандаша, двигавшегося по бумаге, да шелест переворачиваемой страницы. Комната постепенно заполнялась тенями, и высокие часы в углу пробили, сигнализируя нам о том, что прошел еще час.

Я обратила внимание на один из параграфов в книге, которая была посвящена ритуалам, проводимым во время языческих праздников.

— Ух ты, — сказала я, перечитав его.

Шей зевнул и потер глаза.

— Что-нибудь нашла?

Я пробежала глазами по следующей странице книги. Она называлась «Великие ритуалы».

— Может быть, и нашла. Когда у тебя день рождения?

— Первого августа, — ответил Шей, не отрывая глаз от книги, которую он читал.

Я хлопнула в ладоши. Он подскочил от неожиданности.

— Что такое?

Я вскочила на ноги и изобразила праздничный танец.

— Это ты! Ты — дитя урожая. Эти термины употребляются в одном и том же контексте. Отпрыск и дитя урожая — одно и то же.

— О чем ты говоришь? — спросил он. — Мой день рождения в середине лета, а дитя урожая, как было бы логично предположить, должно родиться ближе к осени, когда люди и вправду собирают урожай, не думаешь?

— Нет, — сказала я, широко улыбаясь. — Мои поиски привели меня к другим выводам. Раз уж мне нужна была информация о Самайне, я подумала, что стоит почитать и о других праздниках. Первое августа, согласно Колесу Года, — праздник, который называется Лунаса, он обозначает окончание лета и начало осени, праздник урожая и солнечного жара. Ты — дитя урожая, иначе и быть не может. Мы, наконец, что-то нашли!

Он посмотрел на меня, моргнул, а потом глянул вниз, на измятый листок бумаги, который мы передавали из рук в руки целый день.

— Значит, это обо мне. Этот пассаж… О чем бы там ни говорилось, это случится во время праздника Самайн.

Я перестала улыбаться, глядя на его встревоженное лицо.

— Да, так и есть.

— Самайн, — пробормотал он. — Это же сегодня.

— Да, — сказала я, закусив губу. — Но ничего, что бы требовало твоего присутствия, на сегодня не запланировано. Да и не могло быть. Все Хранители заняты подготовкой к заключению союза. Они будут там. Сегодняшняя церемония не имеет никакого отношения к отпрыску. Ритуал посвящен созданию новой стаи.

— В пророчестве говорится о дате, верно? Но там нет указания на год. И в пророчествах речь всегда идет о будущем, так?

— Ты хочешь сказать, что речь идет о событии, которое случится в отдаленном будущем?

— Ну, да, должно быть, так, — кивнул Шей, но глаза его оставались тревожными. — По крайней мере, мы добились кое-какого прогресса, — сказал он, глядя на часы. — Ты, кажется, сказала, что Брин приедет к тебе в пять тридцать, чтобы помочь приготовиться к этой твоей великой ночи?

— Да, а что?

— Сейчас шесть, — сказал он, разворачивая руку так, чтобы я могла видеть циферблат.

— Она меня убьет, — заметила я, лихорадочно запихивая вещи в сумку. — У нас не останется времени на то, чтобы пойти на Кровавую Луну.

— Я думал, вы собираетесь готовиться к церемонии, — нахмурился он.

— Так и есть, — пояснила я. — Но церемония будет проводиться недалеко от того места, где проходит бал. Имеющие отношение к ритуалу приходят на Кровавую Луну на пару часов, чтобы потанцевать и выпить за наше здоровье. Но через некоторое время мы уйдем на церемонию, не привлекая внимание людей, присутствующих на вечеринке.

— Понятно, — сказал Шей тихо.

Мне не хотелось от него уходить, но и сказать больше было нечего. Даже если бы мы посмеялись вместе, то не смогли бы смягчить нашу общую боль.

Я взяла пальто, он кивнул мне. Улыбка не могла скрыть грусти в глазах.

— Удачи, Калла.