Когда мы вышли из кабинета Силаса, Шей словно воды в рот набрал. Я даже не знала, заговорить ли с ним, дотронуться до него или не стоит. Как бы я себя чувствовала, узнав, что мой единственный живой «родственник» — на самом деле чуть ли не сам Сатана? От этой мысли по коже побежали мурашки. Мы узнали слишком много, перевернули камни, скрывавшие под собой нечто такое, чего нам лучше было бы и вовсе не знать. Я и раньше догадывалась о том, что мои господа служат силам зла, но теперь пришлось узнать их истинное лицо: Хранители не только пользовались услугами темных сил, они намеренно связали себя с ними обязательствами. Параллельный мир населен созданиями, способными принести в мир одно лишь страдание. Именно они подпитывают могущество Хранителей. А я провела большую часть своей короткой жизни, защищая их.
Я продвигалась по коридору, заставляя непослушные ноги шагать вперед. Мне хотелось забиться куда-нибудь, закрыть глаза и уснуть, чтобы страшная правда не казалась такой неотвратимой. Было очень жаль, что рядом нет Брин — с ней можно было бы все обсудить. Мне казалось, она найдет способ поднять мне настроение. Ее шутки всегда помогали справиться с сомнениями, и ее веселый смех всегда действовал на меня успокаивающе, когда, будучи вожаком, я должна была принимать трудные решения. Вспомнив ее смеющееся лицо, я немедленно почувствовала себя виноватой. Где она теперь? Что сделали с ней Хранители?
— Вам нужно отдохнуть, — сказал Коннор. — Я провожу вас.
— Я знаю дорогу, — сказал Шей, крепко взяв меня за руку. — Нам не нужен эскорт.
— Слушай, мальчик, — возразил Коннор. — Ты все еще наш гость. Прояви немного уважения.
— Мальчик? — обиделся Шей. Я почувствовала, как сжались его пальцы; стало больно. — Да ты меня всего на три года старше.
Коннор расправил плечи и положил ладонь на рукоять меча.
— Я видел столько, сколько тебе вовек не пережить. Наследник ты или нет.
Мне показалось, что я знаю, куда это все приведет.
— Прекратите, вы, оба, — потребовала я. Все были на пределе: усталость дала о себе знать.
— Она права, — сказала Эдна. — Нам всем здорово досталось. Нет никакой нужды резать друг другу глотки. Слишком театральный финал для такого поганого дня.
— Что правда, то правда, — согласился Коннор, продолжая сжимать рукоять меча.
Я попыталась расслабиться, изучая хрустальные прожилки, которыми были пронизаны все стены. Мы находились в темном коридоре, освещенном только свечами, горевшими в канделябрах, развешанных на стенах на равном расстоянии друг от друга. Тем не менее даже при свечах эти похожие на вены прожилки излучали мягкий, идущий изнутри свет. Мы шли вперед, и оттенок свечения ледяной паутины, покрывавшей стены Тордиса, постоянно менялся, от розового к бледно-желтому. Отдельные линии, сплетавшиеся в замысловатый узор, мерцали и переливались. Вскоре свечение усилилось, огоньки стали ярче и приобрели яркий оранжевый цвет. Казалось, мы приближаемся к горнилу, в котором кипит раскаленная жидкость.
Менялись не только прожилки, которыми были пронизаны стены. Воздух стал горячей, но ощущение это не было приятным: я почувствовала себя неуверенно. Я чихнула и потрясла головой, стараясь отогнать новый, странный запах, наполнивший воздух. В тот же момент наморщил нос и Шей.
— Что это? — спросил он.
В странном аромате, от которого было уже не спрятаться, я уловила знакомые компоненты: черный перец, шалфей, гвоздику и кедр. В них не было ничего противоестественного, но смесь валила с ног. Глаза зачесались и наполнились слезами. Кожа стала зудеть от воздействия горячего воздуха — казалось, на меня напал целый рой мельчайших насекомых. Шей зарычал и стал чесать руки.
— О, — сказал Коннор, искоса глядя на наши манипуляции. — Наверное, стоит пройти через внутренний двор.
Шей закашлялся и сердито посмотрел на него.
— Не беспокойся, — сказала Эдна. — Мы почти уже прошли.
— Что прошли? — спросила я, закрывая руками нос и рот. Но было поздно: я закашлялась, как будто глотнула едкого дыма.
— Это Пиралис, и мы проходим Фармацевтическое отделение, — объяснила Эдна, указывая на двустворчатую дверь, похожую на ту, что вела в Оперативный штаб в крыле Халдис. Створки деревянной двери тоже были украшены треугольниками, но они были ровными, и углы их были загнуты вверх.
— Простите, — пробормотал Коннор. — Я не подумал о том, что запах вас потревожит.
— А почему он вас не раздражает? — спросила я, с наслаждением набирая в грудь воздух, когда мы прошли мимо двери и едкий запах стал постепенно исчезать.
— В Фармацевтическом отделении занимаются колдовскими снадобьями, которыми пропитывают стрелы и другое оружие, чтобы оно лучше действовало на…
Посмотрев на меня, Эдна осеклась.
— На Воинов.
Я погладила заострившиеся клыки языком.
«Магические стрелы. Надеюсь, тебе понравится», — вспомнила я и мысленно обрадовалась тому, что Итан остался в Чистилище. Если бы он был здесь и шел с нами, при воспоминании о яде, который растекся по моим венам после попадания в грудь заколдованных стрел, я бы не удержалась и вырвала у него из руки кусок мяса.
— Да уж, — добавил Коннор. — Вам лучше держаться подальше от Пиралиса. Вряд ли вы, ребята, когда-нибудь привыкните к здешним запахам.
— Спасибо за совет, — сказал Шей вполголоса, опуская воротник рубашки, которым он воспользовался, чтобы защитить нос.
Я поняла, что мы пришли в Халдис, когда паутина мерцающих огоньков неожиданно закончилась. В этом крыле коридоры казались пещерами, вырытыми на большой глубине. В стенах здесь тоже повсюду пролегали жилки, но они были темного, землистого цвета. Резкий запах, который мы уловили в Пиралисе, больше не чувствовался. Я дышала полной грудью, чувствуя, как чистый воздух успокаивает раздраженные легкие. Чесотка постепенно прекратилась. На память о Фармацевтическом отделении, мимо которого мы прошли, нам остались глубокие царапины, покрывавшие кожу на руках.
— Значит, в каждом крыле все подчинено одной из элементарных сил? — спросила я. — Земле, воздуху, огню и воде?
Я уже видела три крыла, и, естественно, мне было интересно, на что похоже четвертое — отделение, посвященное воде.
— Да, — подтвердила Эдна.
— Красиво, правда? — спросил Коннор. — Неплохой дом, я считаю.
— Да, спасибо, — ухмыльнулась Эдна, посмотрев на него через плечо.
— А что? — спросила я, хмурясь.
Коннор засмеялся:
— Видите эту паутину на стенах? Ее плетут все существующие здесь Координаторы. Но Эдна, похоже, хотела приписать всю их работу себе.
Услышав его смех, я обрадовалась: он смеялся, а стало быть, снова стал самим собой. Только теперь я начала понимать, насколько могут быть ценные его вечные шуточки. Пусть даже его чувство юмора порой раздражает.
— Паутина? — спросил Шей.
— Она нужна для того, чтобы перемещать Академию, — сказала Эдна, потирая виски. — Но, честно говоря, у меня голова просто раскалывается. Можно я позволю вам насладиться моим чудесным искусством в другой раз?
Она остановилась и указала на дверь:
— Это твоя комната, Калла.
Коннор послал мне хитрую улыбочку.
— Я тут недалеко буду, если тебе кошмар приснится, девушка-волчица. У меня и кровать большая, если ты, конечно, не кусаешься…
Я схватила Шея за руку прежде, чем он успел броситься на Коннора.
— Тебе точно нужно отдохнуть, — сказал Коннор, заметив сжатые кулаки Шея.
— Боже, Коннор… — застонала Эдна. — Я же сказала, что у меня болит голова. Может, воздержишься от шуточек сегодня?
— Прости, — сказал Коннор.
Я была поражена. Он никогда еще при мне не извинялся за свои шутки. Коннор подошел к Эдне, поднял руки и отвел от ее глаз упавшие на них завитки волос.
— Тебе нужно поспать.
— Еще слишком рано ложиться.
Мне показалось, что она вздрогнула.
— Даже если бы уже было поздно, мне кажется, я сегодня не усну.
— Можем поговорить, если хочешь, — сказал он. Казалось, его грубоватое чувство юмора исчезло бесследно.
Эдна подняла глаза, посмотрела на него и кивнула.
— Найдешь свою комнату, Шей? — спросил Коннор, продолжая смотреть в глаза Эдны.
— Да я сразу сказал, что найду, — отозвался Шей. — Еще десять минут назад или около того.
— Угу, — сказал Коннор, обнимая Эдну за плечи и уводя дальше по коридору. Я следила за ними, поражаясь тому, как отношения двух людей могут напоминать захватывающий аттракцион. Услышав кашель Шея, я оставила мысли об Эдне, Конноре и их странных отношениях.
— Где твоя комната? — спросила я.
Он сунул руки в карман и посмотрел в конец коридора, избегая встречаться со мной взглядом.
— Она рядом, но я подумал, может…
Сердце учащенно забилось, и щеки вспыхнули от воспоминания о шутках Коннора.
— Хочешь зайти? — спросила я. Шей улыбнулся и посмотрел на меня полным надежды взглядом.
Я взяла его за руку, зная, что он почувствует, как бьется сердце, в тот момент, когда соприкоснутся наши пальцы. В комнате было темно, но я разглядела кровать, письменный стол и несколько мягких кресел. Спальня напоминала нечто среднее между комнатой в студенческом общежитии и номером в роскошном отеле. Неплохо.
Но куда идти? Я ступила на неизвестную территорию. Мы с Шеем были одни, и прятаться не было нужды. Здесь нас никто не настигнет. Мы были в безопасности… по крайней мере, теоретически. Повести его прямо к постели? Или это слишком смело? Следует ли мне быть скромной? Я не знала, что делать.
Шей стоял за моей спиной. Он обнял меня за талию и притянул к себе. По телу пробежала теплая волна, когда я почувствовала, как он целует меня в шею. Потоки горячей крови разлились по рукам и ногам. Я расслабилась и прижалась к нему тесней. Мы были одни, вдалеке от бдительного ока наших новых друзей — Ищеек. Несмотря на все гостеприимство, проявленное ими, я по-прежнему чувствовала себя с ними настороже. Я еще не привыкла к новому окружению, но одно было точно хорошо: я была жива. Шей был жив. Поняв, что мы в безопасности, я смогла наконец вздохнуть спокойно.
Руки Шея медленно гладили мое тело. Даже через одежду я чувствовала исходившее от Шея тепло. Чувство было приятным, я успокоилась.
— Что ты думаешь? — спросил он.
— Насчет Ищеек? Пока что они кажутся мне хорошими людьми.
— Да, похоже.
Я слегка пошевелилась в его руках.
— Странно, но они чем-то напоминают мне Воинов.
— Да, в этом есть разумное зерно. И те, и другие — воины. И у тех, и у других случаются потери, потому что идет война.
Он оттянул воротник, и я почувствовала, как его губы касаются моего плеча.
— Жертвы, — повторила я, вздрагивая от прикосновения его губ. Неожиданно я подумала о Лидии. И мистере Селби. За что они отдали свои жизни? Я еще многого не понимаю в деле Ищеек.
— Они великолепные воины, — сказала я, мысленно возвращаясь к событиям, произошедшим на восточном склоне. — Хоть и не волки.
— Иногда быть человеком достаточно приятно, — сказал Шей.
— Это почему?
— Если бы мы были только волками, я мог бы лишь лизать тебя.
Я засмеялась, пытаясь повернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но он крепко держал меня. Шей поцеловал меня за ухом.
— Видишь, целоваться куда приятней, чем лизать.
Я и сама могла бы сказать то же самое, учитывая, как бешено билось мое сердце, гоняя по венам потоки горячей крови. Губы Шея продолжали ласкать мое ухо, а руки спустились ниже и легли на бедра.
— Я думаю, есть и другие, не менее приятные вещи.
Прежде чем он успел остановить меня, я обернулась и приникла губами к его губам. Когда наши губы встретились, мне показалось, что в тело, пробив его насквозь, вонзилась горящая стрела. Поцелуй был долгим, страстным. Сначала Шей лишь едва касался губами моих губ; это было приятно до боли, и хотелось большего. Я погрузила пальцы в завитки его прекрасных волос, вынуждая его приблизить лицо и теснее прижаться к моим губам. Зажав зубами его нижнюю губу, я услышала, как в его груди рождается рев. Он рычал от наслаждения. Одной рукой Шей держал меня за спину и прижимал к себе, а вторая рука проникла под рубашку и ласкала обнаженное тело, исследуя его.
— Я скучал по тебе, — прошептал он. — Так скучал.
— Я тоже, — призналась я, с трудом удерживаясь от страстного вздоха, когда его губы скользнули по щеке к уху. Под его пальцами кожа буквально оживала. Мне казалось, что от каждого прикосновения в теле происходит электрический разряд, и новые потоки кипящей крови разливаются по венам.
Он вдруг рассмеялся.
— Что смешного? — спросила я, с трудом сдержав дыхание.
— Ничего, — сказал он, снова прижимаясь губами к моим губам. — Просто справиться с той одеждой, что на тебе сейчас, куда легче, чем с той путаницей из лент, в которую ты была обернута в последний раз, когда мы целовались.
Я поежилась, почувствовав, как его пальцы подтверждают на практике сделанное им наблюдение.
— Ты говоришь о свадебном платье? — спросила я, с трудом выговаривая слова. — Да, эти вещи гораздо удобней, но, согласись, странно носить одежду врага.
— Они тебе больше не враги. И она прекрасно сидит на тебе, — сказал Шей, и я почувствовала губами, что он улыбается. — Особенно мне нравятся эти кожаные обтягивающие штаны.
Его руки снова задвигались, и я почувствовала, что вот- вот упаду.
— Хочешь, начнем с того, на чем остановились там, в моей комнате, когда пришлось спасаться бегством? — спросил он. — Помнишь, на чем мы остановились, когда пришлось уходить от смерти?
Сердце пело, как флейта, но в голове раздался другой голос. Слова, которые я припомнила, тоже были произнесены в тот роковой день.
«Ты его любишь?» Слова, сказанные Реном, гудели в ушах, как звуки церковного органа. Они были такими громкими, что пришлось закрыть глаза. Меня снова накрыла волна противоречивых чувств. «Все дело только в том, кого ты любишь», — его низкий голос прозвучал так отчетливо, что, казалось, Рен был здесь и действительно сказал это. Я мгновенно открыла глаза и приготовилась увидеть молодого вожака — черные волосы, озорная улыбка, губы, готовые произнести: «Привет, Лилия».
Но я увидела лишь высокие окна с частым переплетом. С большой неохотой я высвободилась из объятий Шея. Почему это наваждение не прекращается? Я не могу избавиться от воспоминаний о Рене. Они преследуют меня все чаще и чаще.
— Не нужно нам этого делать, — сказала я, чувствуя, что голос едва повинуется мне, а руки и ноги трясутся. Я не знала, чему приписать эту дрожь — прикосновениям Шея или неожиданному видению. Шей вздохнул, наблюдая за тем, как я отстраняюсь от него.
— В чем дело?
Я не хотела ему рассказывать, поэтому уцепилась за другую мысль, преследовавшую меня на протяжении последних нескольких часов.
— Сегодня была ужасная стычка. Лидия погибла, прикрывая меня. Она отдала за меня свою жизнь. Я поражена тем, что Ищейки не ненавидят меня.
— Я думаю, Итан тебя ненавидит, — сказал Шей, и лицо его перекосилось.
— Это взаимное чувство, — сказала я с печальной улыбкой. — Я имею в виду остальных. Монро осторожничает, но никогда не злится на меня. Коннор вообще чудо.
— А, вот как, — сказал Шей, скрипнув зубами.
— Нет, не в этом смысле. Я имела в виду, у него отличное чувство юмора, и он очень милый. Как и Эдна.
Я намеренно вложила в тон, которым произнесла имя девушки, немного сарказма. В игре, называемой ревностью, могут принимать участие и двое. Но Шей либо не заметил, либо решил не обращать внимания на мою иронию.
— Да, Эдна очень милая. Я провел с ней всю неделю.
— Да? И чем же вы занимались? — спросила я, сдерживая зарождающийся в груди рев.
— О, ты такая красивая, когда сердишься.
Шей погладил меня по щеке и ловко убрал пальцы, когда я сделала вид, что хочу укусить его за руку.
— Ты же знаешь, я ни на кого, кроме тебя, не смотрю.
— Ладно, ладно, — рассмеялась я, хотя ревность все еще покалывала меня, словно игла.
— Нет, серьезно, — сказал Шей, и я была тронута тем, как искренне и нежно прозвучали эти слова. Наши взгляды встретились, потом Шей подался вперед и поцеловал меня в кончик носа. Я растаяла, почувствовав, что он говорит истинную правду.
— Эдна просто показала мне, что здесь и как, — пояснил он. — Мы вместе тренировались. Они здесь придают тренировкам огромное значение.
— Чему же ты учился? — спросила я, гладя его по плечу. Опустив руку чуть ниже, я почувствовала под пальцами тугие мускулы.
— Боевым искусствам, — объяснил он и крепко сжал зубы. Я почувствовала, как напрягся бицепс от прикосновения моей ладони.
— О, — сказала я. — И что это за боевые искусства?
Шей рассмеялся:
— Теперь я знаю, как нужно драться.
— Ты и так неплохо в этом разбирался, — заметила я.
— Ты бы видела меня сейчас, детка, — ухмыльнулся Шей.
— Никогда меня так больше не называй, — потребовала я. — А то боевые искусства тебе точно понадобятся.
— Правильно, — сказал он, поднимая руки и делая вид, будто сдается. — Никаких дурацких имен. Я изучал Академию и смотрел, чему здесь учатся Ищейки. Но что мне придется делать в будущем, так и не узнал. Так и хожу в неведении.
— Шей… почему до сегодняшнего дня ты не говорил им о том, что Халдис у тебя?
Что-то меня беспокоило в отношении этого вопроса, и я решила узнать информацию из первых рук.
— Я не хотел им ничего отдавать. Мне нужно было убедиться, что им можно доверять. Я ждал, пока ты придешь в себя, — сказал он, и я снова почувствовала, как под моей кожей бурлит горячая кровь. — Теперь я уверен: им можно доверять.
— Значит, они молчали, и ты молчал?
— Да, именно так, — рассмеялся Шей. — Я хотел убедиться в том, что их слова о союзе с Воинами — правда. Мне нужно было быть уверенным в том, что, когда ты очнешься, они не причинят тебе вреда.
— Спасибо тебе за это, — сказала я, хотя в голове все еще никак не укладывался тот факт, что Шей фактически солгал Ищейкам. — Ты знал о том, что мы будем пытаться найти стаю. Почему ты нас не остановил?
— Ты сама хотела пойти, — запротестовал он, но я знала, что его слова лишь уловка.
— Я не могла думать ни о чем другом, — сказала я. — Мне даже в голову не приходило, что патрулирование прекращено… Я догадалась лишь тогда, когда поняла, что на горе нет их следов.
Шей не смог скрыть улыбку, как ни старался.
— Ты знал, — зарычала я. — Ты знал, что мы их не найдем.
— Я не знал, — пояснил он. — Я лишь догадывался.
— Почему же ты ничего не сказал? — воскликнула я, чувствуя, как удивление сменяется гневом. Два человека погибли. — Инстинкт вожака одержал верх, когда я бросилась искать Анселя и остальных. Я не могла думать ни о чем другом. Ты должен был предупредить меня.
— Я хотел, чтобы ты была в безопасности, — признался он, и я почувствовала рукой, как напряглись его плечи. — Я думал, ты сможешь проявить себя перед Ищейками, не рискуя собой.
— Нас подстерегала серьезная опасность, — зарычала я, бесясь от мысли о том, что он мог защищать меня и при этом лгать. — Погибли люди. Хорошие люди.
— Я знаю, — сказал он поспешно, и я увидела, что он сердится уже не меньше меня. — Я сожалею об этом. Калла, я ничего не сказал, потому что думал: возле пещеры Халдис волков нет. Как я мог знать о том, что они вас поджидают?
Потому что охотиться и поджидать — то, ради чего волки появляются на свет, подумала я. Поняв, что не стоит больше злить Шея, я прикусила язык и вслух ничего не сказала. Слезы жгли мне глаза, и я всем телом почувствовала навалившуюся усталость, от которой ломило кости. С трудом дойдя до постели, я села. Меня угнетали даже не потери, которые понесли Ищейки. Тяжелее всего было то, что я была разочарована крушением собственных надежд. Я сломя голову ринулась на поиски, потому что надеялась на воссоединение со своей стаей. Теперь же я даже не знала, что с ними случится и удастся ли мне когда-нибудь их найти.
Я упала на матрас и зарылась головой в подушку. По щекам из-под закрытых век скатилось несколько слезинок. Кровать подалась под тяжестью тела — Шей лег рядом. Он прикоснулся губами к плечу, но я была не с ним. Мысленно я вернулась в Вейл, к стае. Встретив сегодня Эмиля лицом к лицу, я не только поняла, с чем придется иметь дело, но и лишний раз убедилась в том, как много потеряла. Я презирала вожака старшего поколения Бэйнов, но не испытывала ненависти к его сыну. «Пришла просить прощения? Боюсь, уже слишком поздно».
Сбежав, я обрела свободу, но Рен остался в Вейле. И он солгал, чтобы дать мне возможность убежать. Как Эмиль отреагировал на предательство сына? Даруют ли Хранители прощение Рену и каково оно будет, если будет? Жив ли он вообще?
Пальцы Шея соскользнули на бедро; он притянул меня к себе.
— Шей, Шей, не нужно, — попросила я срывающимся голосом, откатываясь от него. — Я… не могу.
Я хотела его, но буря чувств, поднявшаяся внутри, сделала меня неуверенной и беспокойной. Он обнял меня рукой за талию.
— Почему?
Я ответила не сразу.
— Ты знаешь почему.
Из его груди донесся низкий рык.
— Ты знаешь, его нет здесь. Ваш союз, стаи, вожаки — все это закончилось. Не нужно думать, что он имеет над тобой какую-то власть. Как жаль, что ты…
Шей даже не понимал, как глубоко ошибается. Рен был там; каким-то образом он все еще был во мне, следил за каждым движением. В союзе или вне его, мы были неразрывно связаны, как два вожака. Так было с того самого дня, когда я впервые его увидела, и позже, когда было объявлено о том, что союз будет заключен. Эти узы по-прежнему связывали меня с Вейлом — и с ним. Единственной причиной, заставившей меня усомниться в том, что мы с Реном созданы друг для друга, стал мальчик, который лежал рядом со мной. И я все еще не была уверена в том, что знаю, как на самом деле все обстоит.
Шей молчал, но я чувствовала, как он сверлит мой затылок гневным взглядом.
— Не понимаю, — сказал он наконец. — Ты теперь свободна, Кэл. Ты же этого хотела.
Он был прав. Я действительно этого хотела, но мной двигали не только мои собственные желания.
— Нет, не свободна. Не до конца, — вздохнула я, поворачиваясь, чтобы заглянуть ему в глаза. — Прости, но пока я не узнаю, что моя стая в безопасности, я больше не хочу становиться перед выбором, в результате которого я снова почувствую, что предала их.
Произнеся эту фразу, я тут же почувствовала, что в ней заключается истина. Дело было не только в том, что за моими действиями следил Рен. Важно было то, что я выбирала.
Губы Шея сложились в тонкую линию.
— Неужели любить меня значит предавать свою стаю? Даже после всего того, что случилось, ты все еще думаешь о том, чтобы заключить союз с Реном ради их блага?
— Я… Я не знаю, — сказала я, осознав, что и вправду не понимаю, что нужно делать. — Ты не думаешь, что, учитывая все происходящее, следует соблюдать нейтралитет? У нас есть более важные дела, чем разбираться в том, кто и с кем — ты, я, Рен. Верно? — спросила я, стараясь задобрить его.
Светло-зеленые глаза Шея стали чернее агатов.
— Более важные дела?
— Спасти мир, например? Эта война, которую мы должны выиграть для Ищеек? Разве это не важные дела?
Я попыталась говорить с оттенком юмора, но ничего не вышло. Шею было не до смеха.
— Одно другого никак не касается.
— Я знаю, — сказала я, отводя глаза, так как не в силах была больше выдерживать его взгляд. — Ладно, хорошо. Но тебе это не понравится.
— Ничего, — ответил он. — Главное, чтобы ты сказала мне правду.
Что, если я и сама не знаю, в чем она заключается? Что, если мысли бегут, как песок сквозь пальцы, каждый раз, когда я пытаюсь их ухватить?
— Еще не все окончено, — сказала я едва слышным шепотом.
— Что ты имеешь в виду?
— Между мной и Реном.
— Как ты можешь это говорить? — спросил он. — Почему ты продолжаешь переживать?
Когда его взгляд остановился на моей руке, я оцепенела.
— Что это?
— Ничего, — сказала я, пытаясь спрятать руку под подушку, но Шей схватил ее и уставился на кольцо из сверкающего металла с темно-голубым сапфиром.
— Калла, — медленно проговорил он. — Что это такое?
Я закашлялась, пытаясь скрыть волнение и успокоить неистово забившееся в груди сердце.
— Это кольцо.
— Кольцо, — повторил он, дотронувшись до ободка из белого золота. Я отдернула руку.
— Это он тебе подарил, — сказал Шей, и я почувствовала, как напряглось его тело. — Он? — прорычал Шей.
Я кивнула. На мгновение мне показалось, что Шей обернется волком и укусит меня.
— Когда? — спросил он, глядя на меня холодными, злыми глазами.
— Вечером, накануне церемонии.
— Сними.
— Что? — спросила я, пытаясь защититься от него подушкой.
— Сними, — повторил Шей. — Почему ты продолжаешь носить кольцо, которое подарил тебе он?
— Я не… — произнесла я, с трудом выговаривая слова. — Если я его сниму, оно потеряется.
— И что?
Я не ответила и потупилась.
— Значит, когда ты говоришь, что между Реном и тобой не все кончено, ты имеешь в виду, что вы по-прежнему помолвлены? Поэтому ты продолжаешь носить кольцо?
Он говорил спокойно, но я понимала, какая буря эмоций поднялась в его душе. Его гнев висел между нами, плотный, как дым от костра. И был еще какой-то запах. Я быстро догадалась, что от Шея запахло горем — пылью и увядшими розами.
— Нет, я не это имела в виду… но я не могу отдаться тебе сейчас. Не в тот момент, когда он там, и Бог знает, что с ним происходит. Не только с ним, со всеми. Шей, мы оставили их там. Как мы можем думать о чем-то еще. Я не могу. Просто не могу.
— Но это же не значит…
— Нет.
— Да и к черту все это, — сказал он, скатившись с кровати. — Ложись спать, Калла. Я тебя сегодня больше не побеспокою.
Он ушел, и у меня даже желудок подвело. Я изо всех сил боролась с желанием догнать его. Перевернувшись на спину, я стала смотреть на мерцавшие в ночном небе звезды, которые я могла видеть сквозь стеклянную крышу. Оставалось только надеяться, что от нервного истощения и чудовищной усталости я рано или поздно усну.
Я сбежала из Вейла, и все изменилось, только вот я по-прежнему не понимала, к какому миру принадлежу.