Какой образ Сталина и СССР Сталина навязывают нам сегодня?
Россия под сапогом тирана и ГУЛАГ как символ строя — вот образ Сталина и СССР, который нам сегодня навязывают.
Но Сталин — это не ГУЛАГ, а размах!
Размах и гордость великого сына России за Россию — новую, гордую, год от года крепнущую и занимающую в мире все более достойное место.
Русская гордость и державное чувство собственного достоинства жили в лучших русских людях всегда, во все времена!
Эта гордость видна в знаменитых, но порядком подзабытых ныне словах Александра Невского: «Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет! На том стояла и стоять будет Русская земля!»
И в словах Александра Суворова: «Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет. Где олень не пройдет, и там русский солдат пройдет!»
У Ленина есть замечательная работа под названием «О национальной гордости великороссов» — на нее, как мы уже знаем, ссылался Сталин в своем письме Демьяну Бедному. Напомню, что Ленин проводил ту мысль, что у трудящихся подлинная гордость за свой народ обязательно будет и гордостью класса, который производит все материальные блага жизни. Ленин писал:
Интерес (не по-холопски понятой) национальной гордости великороссов совпадает с социалистическим интересом великорусских (и всех иных) пролетариев.
Рабочая гордость и родила слова пролетарского гимна «Интернационал»:
В этих словах — законная гордость свободных людей, которые сами желают решать свою судьбу. Позднее, не завоевывая, а уже строя социализм, они пели и так:
30 декабря 1922 года на I Всесоюзном съезде Советов было образовано единое государство — Союз Советских Социалистических Республик. Начинался новый и самый обнадеживающий этап русской истории — Россия вступала на путь построения развитого и могучего союзного государства. И, как всегда и раньше, русская гордость боролась с «расейской» недотепистостью, а то и с прямым предательством интересов России. Однако теперь у русской державной Гордости был крепкие защитники и сторонники, и первый из первых — Сталин.
Вот пример…
13 ноября 1922 года Сталин пишет письмо Ленину (копия — Каменеву-Розенфельду):
…Сегодня Каменев сообщил мне… о необходимости утвердить договор с французскими купцами об организации смешанного общества по продаже нашей платины, причем мы должны предоставить не менее 60 пудов ( 960 килограммов, почти тонна. — С.К .) платины, а сами отказываемся выступать на внешний рынок со своей платиной.
Так как… платина вся наша, у французов нет никакой платины, они просто комиссионеры… причем надо полагать, что, так как платина является почти монопольным товаром, они, французы, постараются продать минимум платины для того, чтобы угодить американским продавцам платины и дать им возможность продать американскую платину втридорога… Весь договор представляет сплошное издевательство над Россией…
Я предложил т. Каменеву вызвать всех сторонников договора и переговорить с ними по существу, посоветовав ему договор о «смешанном» обществе аннулировать, предложив французам известный процент с общей суммы реализуемой платины за комиссию…
Это и была та новая, не только русская, но и советская гордость, которая позволяла смотреть на «буржуев» как на буржуев — то есть с пониманием того, что у буржуя в душе нет и не может быть чести и совести, а есть лишь прибыль. А прибыль от продажи русских (теперь уже — советских) товаров нам и самим не помешает!
Сложным был путь обретения нами такой гордости — страна лежала в запустении. Чтобы понять, как трудно поднималась Советская Россия из разрухи, достаточно познакомиться с теми данными, которые Сталин привел 3 декабря 1927 года в Политическом отчете ЦК на XV съезде ВКП(б).
По данным Госплана в 1925/26 году сводный бюджет (единый государственный бюджет плюс местные бюджеты) равнялся 72,4 % от довоенного (5024 миллиона рублей). В 1924/25 году валовая продукция промышленности составляла 63,7 % и сельского хозяйства — 87,3 % от довоенного (то есть в 1913 году). Грузооборот железных дорог в 1924/25 году составлял 63,1 % от довоенного объема. Общий оборот внешней торговли снизился к 1924/25 году до 27 % от уровня 1913 года.
В этих цифрах была предельно сжатая, но точная картина экономического положения СССР к середине 20-х годов. Успехи в нравственном и культурном преобразовании России были уже более чем зримыми и весомыми, а вот в материальном отношении жизнь была скудной, полуголодной.
Однако и в экономике успехи с каждым годом проявлялись все четче!.. Так, сводный бюджет на 1927/28 год был запланирован на уровне более 7 миллиардов рублей — 110–112 % от довоенного. В 1926/27 году продукция сельского хозяйства составила от довоенной 108,9 %, а промышленности — 100,9 % от уровня 1913 года. Грузооборот железных дорог в 1926/27 году вырос до 99,1 % от довоенного, а в 1927/28 году должен был вырасти еще больше — до 111,6 %. И даже объем внешней торговли, которую Запад тупо блокировал, в 1927/28 году была запланирована на уровне в 37,9 % от уровня 1913 года.
При этом одной из причин замедленного темпа развития внешней торговли Сталин назвал тот факт, что «мы не можем торговать по буржуазной формуле «сами недоедим, а вывозить будем»…»
И Сталин, как, впрочем, и всегда, говорил правду. В 1926/27 году СССР вывез 2 миллиона 178 тысяч тонн зерна, а через год — только 344 тысячи, и 248 тысяч тонн даже пришлось ввезти. Причина была не в неурожаях, а в том, что за годы, прошедшие после окончания гражданской войны, крестьяне сумели-таки — если вспомнить слова Уэллса — «устроиться повольготнее». И теперь отдавать зерно государству «задешево» село не желало.
Проблема была, и ее надо было решать — быстро!
Крестьянский надел — не затопленная шахта, не стоя щий без топлива и сырья завод, не взорванная железнодорожная станция… Землицу поднять проще, особенно если по том ее полить. И крестьянин-середняк при Советской власти, без царя и помещика, зажил неплохо: сеял, пахал и милостью божьей хлебушек с нивы и молочишко из хлева себе и своим детишкам на пропитание — худо-бедно — имел. А город — устраивайся, как хошь !
В срок десяти лет все изменилось коренным образом — пусть и через драму «Великого перелома» коллективизации на селе. И изменилось в конечном счете в интересах не только города, но и в интересах самого села, не способного сохранить обретенную свободу без индустриального города. Мало кто в России понимал это вначале так ясно, как это понимал Сталин.
Сталин потому и стал в считанные годы не только официальным лидером, но и неформальным властителем дум, что умел, как никто другой в России, видеть будущий успех там, где остальные видели только провалы и поражения.
Язык цифр скуп, но точен. И для того, чтобы увидеть коренную разницу между царизмом и большевизмом, достаточно нескольких интегральных цифр, сведенных в ниже приведенную таблицу.
Что показывает эта таблица?
В 1913 году царская Россия достигла пика своего развития. А в 1914 году началась Первая мировая война.
Практически все боевые действия велись вдали от крупных промышленных центров России, города и объекты экономики тогда не бомбили, вся промышленность имела возможность ритмичной, бесперебойной работы.
Сельское хозяйство, хотя и оказалось в нелегком положении из-за массового призыва мужчин в армию, имело возможность работать, не уничтожая урожай, чтобы он не достался врагу, работало без потерь в сельскохозяйственном инвентаре и т. д.
Тем не менее к 1917 году без эвакуации, без оккупации, без бомбежек экономика России уже надорвалась на треть, и даже больше.
Хвалиться царизму тут нечем.
За шесть предвоенных царских лет, с 1907 по 1913 годы, в крайне благоприятных мирных условиях в стране, не разоренной войной, прирост продукции группы «А», то есть тяжелой промышленности, составил 75 % — по десять процентов в год. Вроде бы не так уж и мало, но не впечатляет, если помнить, что в русскую промышленность активно внедрялся иностранный капитал. Без него царская Россия этих десяти процентов не «вытянула» бы…
Прирост же продукции группы «Б», то есть легкой промышленности, в якобы «динамично развивающейся» царской России и вовсе оказался равным 37 % — чуть более пяти процентов в год.
Не густо!
А советская Россия, Советский Союз за период с 1917 по 1940 годы увеличила производство продукции группы «А» в 19 раз — на 1900 %!
Из общего счета годов здесь надо выбросить по крайней мере три года, потому что с 1917 года по 1920 год шла гражданская война, экономика, по сути, только гибла, да и потом несколько лет еле-еле дышала. Но даже если считать рост с 1920 года, то средний прирост в год составит 95 % — по группе «А».
И 38 % по группе «Б» — ежегодно!
А если учесть, что по-настоящему рост начался с 1930 года, то две последние цифры будут намного более высокими, почти фантастическими! И все же они оказались реальными.
Чем была обеспечена эта фантастическая реальность?
«Кнутом» и «штыком» ГУЛАГа?
Какая чепуха, я даже не буду долго ее опровергать, а просто приведу оценку со стороны. В начале 30-х годов по СССР проехал английский бизнесмен Гартель. Его интересовала не пропаганда, а реальные результаты и их причины. И резюме его было следующим:
Энтузиазм никогда не рождался из рабства. Если бы Советская Россия при осуществлении пятилетки зависела от принудительного труда, она распалась бы на следующий же день.
В коллективной книге 1934 года о Беломорско-Балтийском канале автором первой главы с названием «Правда социализма» был Максим Горький. И то, что он там писал, очень совпадало с тем, что написал Гартель:
…Включенный в атмосферу великой работы для всех и для него… правонарушитель… довольно быстро начинает чувствовать себя полезным, а почувствовать себя полезным сегодня — это значит признать себя более значительным, чем ты был вчера. Человек воспитан историей как существо трудодейственное ( выделение здесь и далее мое. — С.К .), и, будучи поставлен в условия свободного развития его разнообразных способностей, он начинает бессознательно подчиняться основному своему назначению: изменять формы и условия жизни сообразно росту его все более высоких требований, возбуждаемых успехами его же труда…
Горький был мастером слова и знатоком жизни, поэтому он так точно определил суть правды социализма: новый строй делал людей людьми, он возвращал им изначальный смысл человеческого труда, заключающийся в работе для всех и, одновременно, для себя…
Это же счастье — такая работа, когда успехи твоего труда дают тебе же возможность предъявлять к жизни и к себе все более высокие требования. И эти требования будут законными, поскольку они обеспечены твоими и твоих современников усилиями!
Лишь социализм позволяет человеку, занятому производительным трудом — интеллектуальным или физическим — ощущать себя хозяином жизни! Если, конечно, общество, назвавшее себя социалистическим, живет по законам социализма.
Но СССР Сталина по таким законам и жил. Тогда к нам приезжал французский художник Марке — один из наиболее крупных постимпрессионистов. Он много ездил по свету, умел наблюдать и думать. И он восхитился страной, где деньги не имеют никакого значения, а во главу угла поставлен вклад человека в общее дело. Марке удивлялся советской молодежи, для которой только такое положение вещей и было естественным и единственно возможным…
Но это и значит, что в СССР человек впервые в мировой истории начинал жить как человек. На том же Беломорканале в карточках, заполняемых Учетно-распределительным отделом на прибывающих на строительство заключенных, как правило, не была заполнена графа «специальность». При этом было много еще и неграмотных. Учить людей приходилось с азов в прямом смысле слова, с букваря, а он был один на двадцать пять неграмотных.
Но людей учили!
И они учились.
Из «сырого» человеческого материала с социально деформированной психологией правонарушителя удивительно быстро получались самоотверженные работники, овладевшие той или иной профессией: плотника, бетонщика, шофера, слесаря… Ведь многих на преступный путь направили нужда или серость, а не «врожденные криминальные склонности»…
В книге о канале было написано: «На трассе всякая неквалифицированная работа становилась для человека переходом к работе квалифицированной».
Это так и было!
Горький писал:
В результате двадцатимесячной работы страна получила несколько тысяч квалифицированных строителей, которые прошли школу суровой дисциплины, вылечились от гнилостного отравления мещанством — от болезни, которой страдают миллионы людей и которая может быть навсегда уничтожена только «делом чести и славы», подвигами «доблести и геройства» — честной и гордой работой строительства первого в мире социалистического общества.
Какова оценка!?
Беломорканал был первой крупной сталинской стройкой, где широко использовался труд правонарушителей, а последней такой стройкой был, пожалуй, канал Волга — Дон… Все было там несопоставимым с прошлым: уровень механизации, масштабы, снабжение и питание заключенных…
Общим же было то, что труд и там, и там был — пусть и не для всех — не наказанием, а делом чести и выпрямления. 18 августа 1952 года Председатель Совета Министров Союза ССР Сталин подписал закрытое Постановление Совмина «О льготах заключенным, отличившимся на строительстве Волго-Донского судоходного канала имени В. И. Ленина».
По этому постановлению предусматривалось:
— персональное досрочное освобождение 15 тысяч заключенных, в том числе 7 тысяч женщин, отличившихся на строительстве канала;
— персональное снижение срока заключения от 1 до 5 лет для 35 тысяч заключенных, в том числе 5 тысяч женщин.
Министерство внутренних дел СССР должно было представить в Президиум Верховного Совета СССР данные на 3000 человек, из них 1000 женщин, для снятия судимости и награждения орденами и медалями СССР.
Постановление Совмина № 3790-1513с было закрытым. Но тот Указ Президиума Верховного Совета СССР, по которому три тысячи бывших заключенных, а ныне — полноправных граждан СССР, награждались правительственными наградами, был публичным.
Когда, где и какое общество публично чествовало и поднимало на высокие общественные высоты тех, кто трудился в условиях заключения? Не просто прощало и отпускало на волю, а чествовало ! Удостаивало высоких наград! Оценивало их труд как доблестный ! Именно доблестный — в письме министра внутренних дел СССР Серова в Бюро Президиума Совмина СССР о льготах заключенным, отличившимся на Волгодонстрое, прямо говорилось, что «многие из заключенных показали образцы трудовой доблести».
Применимо ли это определение к «рабскому труду»?
На рубеже 20-х и 30-х годов Россия стояла накануне эпопеи индустриализации, драмы коллективизации и триумфов бурной культурной революции. Необходимо было одновременно создавать новую экономику и нового человека. И одно было невозможно без другого.
В стране быстро формировались новые отношения, коснувшиеся всех — снизу доверху и сверху донизу. Это проявлялось «по-крупному» — в публичных отчетах руководства страны о сделанном и намечаемом в виде материалов партийных съездов и конференций, материалов отраслевых всесоюзных конференций и т. п. Проявлялось и в якобы «мелочах», на самом деле становившихся серьезной и волнующей приметой нового. Так, 25 июля 1929 года Сталин оставил запись в судовом журнале крейсера «Червона Украина»:
Был на крейсере «Червона Украина». Присутствовал на вечере самодеятельности.
Общее впечатление: замечательные люди, смелые, культурные товарищи, готовые на все ради нашего общего дела.
Приятно иметь дело с такими товарищами. Приятно бороться с врагами в рядах таких бойцов…
Запись была тут же опубликована в газете Черноморского флота «Красный Черноморец». Для нас сегодня это — просто приятные для краснофлотцев слова. Но тогда это воспринималось совершенно иначе! Всего двенадцать лет назад отцы и матери молодых загорелых ребят в белоснежных форменках, да и сами эти ребята, бывшие тогда малышами, были для главы России — «верноподданными», а теперь глава России и называл их своими товарищами, и был для них товарищем !
Это надо, черт побери, понимать! Ранее в истории России никогда не бывало такого полного, такого естественного и осознанного духовного единения вождя народа и народа…
3 апреля 1930 года Сталин в «Правде» приветствует первых выпускников Промышленной академии:
Выработка новых кадров социалистической промышленности из людей рабочего класса и вообще трудящихся, способных руководить предприятиями как общественно-политически, так и проиводственно-технически, — является первостепенной задачей момента.
Без выполнения этой задачи невозможно осуществить превращение СССР из страны отсталой в страну передовую, из страны аграрной в страну индустриальную, в страну электрификации и металла, в страну машин и тракторов…
…Первый выпуск Промакадемии есть первая ее стрела, пущенная в лагерь наших врагов, в лагерь производственной рутины и отсталости…
А 18 июня 1930 года «Правда» опубликовала приветствие Сталина работникам сталинградского «Тракторостроя»:
Привет и поздравления с победой рабочим и руководящему составу первого в СССР Краснознаменного тракторного гиганта. 50 тысяч тракторов, которые вы должны давать стране ежегодно, есть 50 тысяч снарядов, взрывающих старый буржуазный мир и прокладывающих дорогу новому, социалистическому укладу в деревне…
Никогда и нигде до этого Высшая Власть не находила таких слов для тех, над кем она возвышалась. Впрочем, в Стране возникающего Советского Добра власть не возвышалась над народом, а находилась от него на расстоянии вытянутой руки — лишь после убийства Кирова Сталин вынужден был ограничить свои передвижения и отказаться от свободного хождения по улицам Москвы. Но через его кремлевский кабинет ежедневно шел поток самых разных людей. Это и была живая связь Власти и Массы.
А когда и где до этого Высшая Власть была так откровенна с народом? В США после жестокого кризиса капитализма возник «новый курс» президента Рузвельта, резко усиливший социальную политику государства.
Тогда Рузвельт прибегнул к радиобеседам с народом, это были его знаменитые «Беседы у камелька»… Но буржуазный президент Рузвельт в критический для Золотой Элиты момент всего лишь вынужден был взять — в возможных для него пределах — пример с большевика Сталина, который деловой разговор с народом сделал одним из принципов своей политики.
Впрочем, иной политики большевики и не могли проводить — иначе они не были бы большевиками!
4 февраля 1931 года на первой Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности Сталин произнес свои знаменитые слова:
Мы отстали от передовых стран на 50–100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут.
Об этом же он говорил в июне 1930 года на XVI съезде ВКП(б), и говорил правду — я предлагаю читателю вспомнить об оценке уровня развития царской России в 1909 году дворянином Гурко…
Злопыхатели обвиняли Сталина и его соратников в «безумных темпах» индустриализации и коллективизации. Но темпы определялись простым расчетом.
Вот 1930 год с его сохой, крестьянством уровня прошлого века, с наукой, уже ушедшей от былой неприкаянности при царе, но еще не ставшей крупной производительной силой, и с промышленностью, которая хотя и изготовилась к напряжению первой пятилетки, но пока сама не знала, на что она реально способна.
А вот — 1940 год. Трезвые аналитики — и буржуазные, и коммунистические — сразу после Первой мировой войны определяли этот год как рубеж, с которого становился возможным новый крупнейший мировой конфликт. При этом уже Первая мировая война быстро превратилась в войну моторов, где нефть лилась даже более мощным потоком, чем людская кровь.
Итак, десять лет: 1930–1940 годы. За этот срок Советскому Союзу надо было пройти путь от сохи и лаптей до танка Т-34, штурмовика Ил-2 и реактивной артиллерии.
А еще надо было от подола рубахи вместо носового платка, от пьяных загулов прийти к массовому владению техникой, к миллионам ученых, инженеров и техников, квалифицированных рабочих, агрономов, летчиков, танкистов, моряков, авиамехаников, радистов, учителей, врачей, геологов и строителей…
И за десять лет, с 1930 по 1940 год, Советский Союз прошел путь от лапотной России до державы, способной выдержать и выдержавшей тяжелейшую внешнюю агрессию.
За десять лет была перестроена Россия, построены тысячи новых мощных предприятий, сельское хозяйство из полунатурального стало крупным товарным.
За десять лет!
Можно было сделать это, не опираясь на лучшее в людях? Ведь поощрить рублем сильного работника Советская власть тогда еще в полной мере не могла: не так было много у нее этих рублей, да и немного на них тогда можно было купить!
Но в России уже вырастало поколение энтузиастов, да и среди зрелых граждан Страны Советов энтузиастов было немало, ведь именно они совершили Октябрьскую революцию, выиграли гражданскую войну и не были намерены сдавать позиции в мирном строительстве России. Все духовно здоровые и честные люди в стране тогда бросали взгляд в будущее, зная, что будущее зависит теперь от них.
Но они же помнили и о прошлом — как проклятом, так и славном… Читатель уже знает, что 12 декабря 1930 года Сталин написал резкое письмо поэту Демьяну Бедному — в ответ на его письмо от 8 декабря. Критика была товарищеской, но от этого еще более жесткой.
Сталин писал:
…Вы, вместо того чтобы осмыслить… величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и… стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что… «лень» и «стремление сидеть на печке» является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и — русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР…
В том письме Сталин цитировал ленинскую работу «О национальной гордости великороссов», вспомнить которую лишний раз нелишне и нам:
Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы… поднять до сознательной жизни…
Мы помним, как… великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: «Жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы».
Откровенные и прикровенные рабы — великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация… тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и социализм…
Это было написано Лениным в конце 1914 года, но теперь, когда его слова цитировал Сталин, революционность в массах СССР возрастала и возрастала, и теперь это была революционность не разрушающая старый мир, а созидающая новый. А ведь это счастье — созидать новое и созидать для всех и для себя !
Сталин был сам человеком чести и дела, и поэтому он хорошо понимал, каким мощным средством в развитии России может и должна стать подлинная и массовая человеческая гордость. Между прочим, впервые в истории развития человечества…
Да, Сталин понимал…
Говоря в декабре 1927 года на XV съезде об интеллигенции, Сталин сказал, что в сторону Советской власти начинает отходить прежде всего техническая интеллигенция, потому что ее связь с реальным производством убеждает ее в том, что «большевики ведут дело нашей страны вперед, к лучшему», что «такие гигантские предприятия, как Волховстрой, Днепрострой, Свирьстрой, Туркестанская дорога, Волго-Дон, целый ряд новых заводов-гигантов, с судьбой которых связана судьба целых слоев технической интеллигенции, не могут пройти без известного благотворного влияния на эти слои…»
А далее Сталин говорил вот что:
Это есть не только вопрос о куске хлеба для них. Это есть вместе с тем дело чести, дело творчества, естественно сближающее их (инженеров и техников. — С.К. ) с рабочим классом, с Советской властью.
Я уже не говорю о сельской трудовой интеллигенции, особенно о сельском учительстве, которое давно повернулось в сторону Советской власти и которое не может не приветствовать развитие школьного дела в деревне.
Так, сообща, «верхи» новой России и ее массы воспитывали друг в друге новую гордость за себя и за Россию. Она, эта гордость, уже впитывалась глубоко в натуру людей и становилась образом жизни для всех, кто не ныл, не злопыхательствовал, а строил…
Вот письмо Сталина находящемуся в отпуске Молотову от 5 декабря 1929 года:
Молотштейну привет! Какого черта забрался, как медведь, в берлогу и молчишь? У нас дела идут пока неплохо. Сегодня решили увеличить неприкосновенный фонд продовольственных до 120 миллионов пудов. Подымаем нормы снабжения в промышленных городах вроде Иванова-Вознесенска, Харькова и т. п. О наших внешних делах должно быть уже известно тебе. Дела с Китаем должны пойти. Видно, здорово их попугали наши ребята из Дальневосточной ( речь о конфликте на Китайской Восточной железной дороге, КВЖД. — С.К .). Только что получили от Чан Сюеляна телеграмму. Америку и Англию с Францией с их попыткой вмешательства довольно грубо отбрили. Мы не могли иначе поступить. Пусть знают большевиков. Думаю, китайские помещики тоже не забудут наших предметных уроков…
Вот она — гордость вождя за страну, передававшаяся стране и возвращавшаяся к вождю.
Великие были времена — не ГУЛАГа, а вселенского размаха!
В политическом отчете ЦК XVI съезду ВКП(б) Сталин летом 1930 года говорил:
Самое замечательное в соревновании состоит в том, что оно производит коренной переворот во взглядах людей на труд, ибо оно превращает труд из зазорного и тяжелого бремени, каким он считался раньше, в дело чести , в дело славы , в дело доблести и геройства ( везде выделено Сталиным. — С.К .)…
Там, у них, у капиталистов, самое желанное дело, заслуживающее общественного одобрения, — иметь ренту, жить на проценты. Быть свободным от труда, считающегося презренным занятием. У нас, в СССР, наоборот, самым желанным делом, заслуживающим общественного одобрения, становится возможность быть героем труда, возможность быть героем ударничества, окруженным ореолом почета среди миллионов трудящихся».
Это было сказано не поэтом (хотя Сталин не был чужд тонкого поэтического дара), а политическим лидером. Но то, что он говорил, само просилось в хорошую песню и песней становилось:
Вот такое это было время, когда тезис политического отчета большевистской партии Сталина сразу становился песенной строкой, и эта песня сразу становилась массовой, народной. И при чем здесь «рабский труд», «вертухаи ГУЛАГа», «сапог тирана»?
Пора бы и перестать гавкать, господа!