– Пожалуйста, милорд, – Терранс качал на коленях своего младшего ребенка, малышку Мерилин, и выглядел совершенно усталым. – Хотя бы взгляните.

– Это обязанности Рэма, – Гаскелл опустился в кресло возле камина и сердито посмотрел на своего управляющего. – Я не механик и не плотник. А кстати, где, черт возьми, Рэм? – Гаскелл бросил многозначительный взгляд на Иден, которая сидела у камина с шитьем. Та подняла голову и мило улыбнулась свекру.

– Эти два дня он был в низинных долинах, которым угрожает то дождь, то снег. А мы должны заниматься крышами.

– Ну, когда закончите, дайте мне знать.

– Лорд Гаскелл, старый Джакоб утверждает, что все насквозь прогнило, а Тэсс Маккренна клянется, что простоит до весны. Только не сейчас, Мерилин! – он осторожно снял ручку ребенка со своего носа. – Мне кажется, крыша сгнила и нужно что-то делать. Вам следует посмотреть самому.

– Проклятие! Ненавижу это! – разъяренный Гаскелл вскочил и рванулся на улицу, чтобы выяснить положение с крышами Скайлета.

На мгновение Иден ощутила симпатию к свекру, поднялась и забрала малышку с рук благодарного Терранса. Нелегко нести груз ответственности в возрасте Гаскелла.

Рэм вернулся домой вечером, промокший и грязный. Жители Скайлета тут же собрались в главном зале. Немногие верили суждениям Гаскелла о крышах, хотя были готовы послушно их сорвать, а затем поставить до того, как начались ливни. Некоторые сердились, что Гаскелл принял решение не ремонтировать, другие протестовали против приказа переселяться из-за непригодности жилья. Рэм попытался выслушать одного, другого, в то время как остальные ругались. Каждый требовал внимания, и, в конце концов, они довели дело до того, что ничего нельзя было понять.

Иден спустилась по лестнице, накинув на плечи клетчатый плед, сочувственно глядя на мужа, осаждаемого людьми. Они надеялись, как дети, что Рэм по-отечески уладит их ссоры и конфликты.

– Что происходит? – она предстала перед толпой, в глазах светилась решимость. – Что, у вас нет других забот? Дайте лейрду отдохнуть хотя бы вечером!

Когда люди заколебались, вопросительно глядя на Рэма, она просто начала их выпроваживать.

– Идите, идите! Разбирайтесь с Гаскеллом или приходите завтра! – она распахнула дверь. – Идите!

Выпроводив посетителей, Иден пошла в кухню.

Оставшись один, Рэм устало вздохнул. После долгого пребывания в седле он был слишком измотан, плечи ныли. Вряд ли сейчас он мог заниматься вопросами ремонта.

Теперь, в тишине большого зала, он нахмурился, чувствуя, что утомление слилось с чувством мести. Оглядывая разорванную кожаную куртку, мокрые штаны, грязные сапоги, содрогнулся от запаха пота и животных. Он провел четыре дня в тяжелом труде, стараясь не думать об Иден и своих чувствах. И что это дало? Больное тело и усилившееся желание обладать ею. К тому же он помнил каждое слово, каждое ощущение последней встречи – гордиться нечем. И что еще хуже, стоило войти в дом, и он жаждал обнять ее снова, даже если умрет от усталости в ее объятиях.

Иден вернулась в зал со служанкой, несущей большой поднос с едой.

– Спасибо, – Рэм взял поднос. Иден наполнила тарелку и поставила ее перед Рэмом, а поворачиваясь, коснулась грудью плеча. Она заметила, как он напрягся, но сохранила на лице деловитое выражение. Наливая вино, использовала возможность прижаться к его мускулистому бедру. Иден следила, чтобы Рэм успел вдохнуть запах ее кожи.

– А где Гаскелл? – Рэм сглотнул слюну и оглядел пустой зал.

– В конюшне. Там рождается жеребенок, – ответила она спокойно, придвигаясь ближе.

– А Терранс? – он положил в рот кусок мяса и ощутил, что все тело напряглось. Что она задумала, находясь так близко?

– Со своей женой, думаю, она уже два дня в постели. Родилась девочка, – Иден отошла, чтобы забрать корзину с шитьем, и села за стол напротив мужа.

– Теперь у них шесть дочерей? – Рэм судорожно сжал нож и вилку.

– И трое сыновей.

– Не удивлюсь, если она с ним не хочет разговаривать, – Рэм качнулся на стуле и смущенно взглянул на Иден, любуясь нежной кожей шеи, открытой поднятыми вверх волосами. Он хорошо знал эту соблазнительную линию, прохладную и гладкую под его губами. Плечо горело в том месте, где его коснулась ее грудь. Раздраженный, он забыл, о чем шла речь.

– Водопровод Клаггет Крик функционирует нормально? – она взглянула на него из-под ресниц.

– Прекрасно… если только они будут помнить, что нужно вовремя скалывать лед, – он нахмурился еще больше. – Откуда ты знаешь об акведуке?

– Читала. Это очень разумное решение – отвести весенние воды, осушить болотистые земли, одновременно обеспечив людей большим запасом воды. Улучшение классического Римского акведука, как я понимаю. Старый Мариус Агриппа был бы доволен. – Рэм уставился на нее с открытым ртом.

– Если бы не умер в двенадцатом веке до нашей эры.

Иден улыбнулась, вставая, чтобы поворошить поленья в камине.

Уходя из зла в свою комнату, Рэм заметил, что его кулаки сжаты, а плечи безвольно поникли. Откуда она знает о римской технике? И попытках внедрить ее в Скайлете? И главное – почему это ее интересует? Он открыл дверь комнаты для гостей, в которой теперь жил, и остановился при виде огромной ванны, установленной возле горящего камина.

– Простите, мой лейрд, – прозвучал сзади голос миссис Маккей. Она и две девушки-служанки притащили большие котлы с горячей водой и вылили их в ванну, поклонились, уходя, и закрыли за собой дверь. Рэм немного постоял, словно загипнотизированный уютом горячей ванны, чистым бельем и свежей одеждой, аккуратно разложенной на постели. Он медленно добрел до ванны и наклонился к воде, опустив в нее пальцы. Никто в Скайлете никогда не грел для него воду. Ощущение тепла мгновенно вызвало образ Иден, боль пронзила сердце.

Следующий день выдался солнечным, склоны холмов выглядели более приветливо.

Отдохнувший за ночь Рэм сидел на земле, прогруженный в серьезный разговор с пастухами и Террансом.

– Присси, иди-ка сюда и оставь в покое ягненка! – Терранс нахмурился, глядя на свою третью дочь, и подавил стон, когда ягненку не понравилось, что его таскают за шерсть, и он боднул малышку, отчего та шлепнулась на землю. Терранс передал Рэму Мерилин, сидевшую у него на коленях, бросился к плачущей Присси, взял ее на руки и стал осматривать растопыренные грязные ладошки, в то время как она орала благим матом.

– Ну вот, все в порядке, моя крошка, – он погладил ее ручки и поцеловал каждую. – Чуть-чуть ушиблась. Не плачь, – Терранс отвел светлые волосы Присси назад. – Тихо, тихо, – он усадил плачущую малышку себе на колени.

Рэм сидел неподвижно, осторожно держа Мерилин. Пастухи начали подниматься и уходить, говоря о необходимости перегнать стадо. Терранс уселся подле Рэма с извиняющейся улыбкой.

– Простите, лейрд Рэм, но моя Молли все еще не оправилась после родов, и этих двоих не на кого оставить, кроме меня, – он заметил неудовольствие в глазах Рэма и быстро ощупал одежду хныкающей Мерилин. Все было сухим, и он вздохнул, поняв, что Рэм сердит по другой причине.

– Терранс Маккренна, тебе должно быть стыдно. До чего ты довел Молли! Дай же ей отдых! Ты просто похотливый козел, – Рэм вовсе не собирался быть таким резким, но вспомнил усталые глаза Молли и то, что она выносила восемь, нет, теперь уже девять детей.

– Будто я не пытался, лейрд, – Терранс без негодования встретил это вмешательство в его жизнь.

– Попытайся получше, – Рэм понизил голос. Терранс смотрел на него с замешательством.

– Вы не знаете, что это такое, мой лейрд. Я стараюсь изо всех сил. Никогда нарочно не обижаю мою Молли. Но вы не знаете, как это с женой, – взгляд Рэма стал напряженным, и Терранс понял, что неудачно подобрал слова. – После каждого ребенка, – пояснил он, – я клянусь оставаться с Гаскеллом в зале по вечерам и не трогать ее. Какое-то время это получается. Но я вижу ее и своих детей каждый день, и рано или поздно испытываю непреодолимое желание. Я стараюсь не давать волю рукам, а Молли печалится, думая, что у меня есть любовница и я больше не люблю ее. Потом, плача, приходит ко мне и говорит, что она и дети нуждаются в моей заботе и ласке. Видеть свою жену с разбитым сердцем выше моих сил. Так что я обнимаю ее… чтобы успокоить, как вы понимаете. А она такая нежная, пахнет свежим сеном и теплым молоком. И прежде чем возьму себя в руки, сознаю, что снова желаю ее. А женщина, которая знает мужчину, уж умеет его распалить. Великий Боже, – он с трудом сглотнул. – Невозможно тогда и думать о другом!

Рэм молча вздохнул, чувствуя, что глупо обвинять в чем-либо добряка Терранса. Сколько раз за прошлую ночь он терял контроль над собой, чувствуя, как возрастает желание! Каждый день он мучительно осознавал, что Иден знает, как коснуться его. К удивлению Терранса, лицо Рэма смягчилось. Мерилин завертелась, и Рэм невольно прижал ее к себе, оберегая от прохлады.

– Но роды? Может быть, она это ненавидит…

– Удивительно, но для нее это ничего не значит, – Терранс будто прочел мысли лейрда. – Она говорит, что любит детей, ведь они наши, мои и ее. Я видел, как она рожала Якоба и Тода, и едва не умер от страха. А она сразу после этого улыбалась и обнимала меня, – он пожал плечами. – Не думаю, что женщина воспринимает это все так же, как мужчина.

Оба сидели тихо, погруженные в мысли, пока Мерилин не потребовала, чтобы отец взял ее на колени вместо сестры. Рэм покорился и ласково погладил девочку по спинке.

* * *

Поднимаясь на холм, Иден видела, как Рэм держал на коленях малютку, с каким выражением передавал ее отцу. Сердце забилось сильнее, она поежилась на холодном ветру, ускорив шаг.

– Я принесла обед, – громко сказала она, заставив мужчин оглянуться.

Рэм смотрел на изящную фигурку в одежде на английский манер, развевающиеся волосы. Бессознательно провел рукой по животу.

Терранс опустился на колени у корзины, приподняв салфетку, и присвистнул.

– Домашний пирог, горячие лепешки, миндальное печенье, две бутылки отличного вина, – выражение лица стало задумчивым, он улыбнулся Рэму.

Тот пристально посмотрел на жену, увидел, как она покраснела под его взглядом.

– В горах холодней, чем я ожидала, – она вздрогнула, скрестив руки. – И дорога длиннее, чем я думала.

– Разве у тебя нет плаща? – нахмурился Рэм, расстегивая свою тяжелую шерстяную куртку. – Вот, возьми, а то простудишься. Разве это дело – бегать в такой легкой одежде? – Он накинул куртку на плечи Иден, и его руки на мгновение задержались, запахивая ее поплотнее. Иден улыбнулась.

– Спасибо, Рэмсей, – нежный голос сделал его счастливым на оставшиеся полдня. Он смотрел, как Иден шла к Скайлету, пока она не скрылась из вида. Терранс снова улыбнулся, когда Рэмсей обернулся к нему.

В последующие дни Иден еще два раза появлялась одетой не по погоде. И каждый раз куртка мужа перекочевывала на ее плечи. Работники с любопытством наблюдали за этим. В очередной раз, хмуро посмотрев на ее тонкую блузку, открывавшую грудь и шею, Рэм еще больше нахмурился, когда она потерла руки, согревая их.

– Никак не думала, что сегодня будет так прохладно, – Иден бросила эту фразу, как вызов. Множество глаз следило, что же будет дальше.

Троекратное повторение сценария было уже слишком. Рэм посмотрел на смеющееся лицо и почувствовал необходимость продолжить игру.

– Вот, возьми, – Рэм расстегнул пуговицы. Иден повернулась спиной, ожидая, что он сам ее наденет. Но Рэм только накинул куртку ей на плечи. Иден на несколько мгновений задержала его руку, склонив голову. Многие видели, как лицо лейрда зажглось радостью.

– Спасибо, мой лейрд, – Иден откровенно заигрывала с ним. Рэм оглянулся и по взглядам окружающих понял, что все это заметили.

На следующее утро Рэм был одет в рубашку и вязаный жилет. Все три куртки побывали на плечах Иден, но она их так и не вернула. Иден выскользнула во двор, Рэм пошел следом. Он нашел ее среди разношерстной компании в молочной.

– Сегодня с утра холодно, – многозначительно заметил Маклин, глядя на теплую шаль, в которую закуталась жена.

– Совершенно верно, – она мило улыбнулась и взяла кувшин молока.

– Что ты здесь делаешь? – он держал ручку двери, чтобы остановить жену и в то же время заслонить от любопытных глаз.

– Хотела помочь.

– Ты внезапно стала необыкновенно заботливой.

– В оплату за твое благородство, мой лейрд, – Иден улыбнулась, и он вздрогнул.

– Мои куртки, женщина. Я хочу получить их обратно.

– Конечно, – ее взгляд интригующе скользнул по присутствующим. – Зайдите в мою комнату в любое время, и я буду счастлива… вернуть их вам.

Он молчал, слушая приглушенное хихиканье и сдерживая себя… для чего? Гораздо разумнее было бы пойти в ее комнату, обнять и дать ей то, чего она хочет. Он вышел в холодный двор.

В конце дня Иден обнаружила Рэма и старого Гаскелла в большом сарае, наблюдающими за двумя самыми сильными парнями Скайлета, которые схватились в рукопашной. Там была и Карина Грэм, сидящая на бочонке. Карина объяснила Иден правила борьбы и соперничества между более солидным Тэссом Маккренной и худым и высоким Дэриком Экливом. Обнаженные до пояса, они кружили друг против друга.

Рэм активно реагировал на происходящее – его кулаки сжимались, плечи то поднимались, то опускались, в зависимости от положения борцов. Он подбадривал то одного, то другого, и даже жестикулировал. Иден не сводила с него глаз.

– Иден! Иден! – Карина трясла ее за плечо, стараясь привлечь внимание, и когда Иден повернулась с раскрасневшимся лицом, тихо присвистнула, но этот звук потонул в шуме зрелища.

– Черт побери! На что это похоже?

Карина уставилась на взволнованное лицо и блестящие глаза Иден.

– Он так же хорош? – девушка не могла удержаться от вопроса.

На этот раз кивок Иден сопровождался таким страстным взглядом, что Карина опять тихо присвистнула.

– Проклятие! – тихо выругалась она. – Надо что-то делать!

Поединок закончился, и парни Скайлета подзадоривали Рэма сразиться с победителем. Они настаивали, в конце концов Рэм решил – борьба успокоит нервы. Он направился к устланной соломой площадке, снимая жилет и рубашку. Карина громко крикнула:

– А миледи Иден наградит победителя… поцелуем!

Воцарилась тишина. Слышался только шелест соломы. Все собравшиеся повернулись к Иден, открыв рты и глядя с любопытством. Кто-то крикнул:

– В самом деле, миледи?

Иден сурово взглянула на Карину, подошла ближе к месту поединка и увидела недоверчивый взгляд Рэма.

– Да, в самом деле.

Зрители зашумели, заключая пари, ведь теперь победителя ждала награда. Гаскелл облизывал губы от удовольствия.

Иден забралась на бочку и наблюдала за мужем. Сердце громко стучало при мысли, что Рэм может проиграть, чтобы избежать поцелуя. «Пожалуйста, Рэмсей, – про себя молила она, – пожалуйста, выиграй!»

«Поцелуй, – думал Рэм, – достанется Маккренне. И, несомненно, будет горячим, чтобы устыдить его. Она такая!» Эта мысль словно влила силы в его напряженное тело. Тэсс Маккренна был опрокинут на спину довольно быстро.

В сарае воцарилась тишина, Иден помогли спуститься с бочки, и она пошла элегантной походкой леди к своему мужу, грудь и руки которого блестели от пота. Она подошла вплотную, обвила шею руками и потянулась к нему, не скрывая своего желания.

Рэм обхватил Иден за талию, приподнял и прижал к себе, опаленный огнем ее глаз. Их губы слились в страстном поцелуе. Все молча наблюдали, как гордый молодой лейрд затмил все их страсти, как в лице Иден словно солнце опалило холодную луну.

Только когда задрожали колени и Рэм едва устоял на ногах, он понял, что находится не в собственной спальне и не наедине с Иден. Он оторвался от нежных губ и уставился в ее глаза, полные страсти, чувствуя разочарование от того, что должен разомкнуть объятия. Странно, но все присутствующие для него словно не существовали.

Рев Гаскелла вызвал бешеное веселье. Лицо Иден запылало. Она ласково похлопала Рэма по спине и пошла к выходу. Ноги подкашивались, руки дрожали, тело горело желанием. Только благодаря годам воспитания у миссис Данливи удалось дойти до лестницы и подняться в свою комнату. Иден сидела в сгущающихся сумерках, наслаждаясь теплом камина и прислушиваясь к суете внизу. Гаскелл орал, требуя эля, крики и смех усиливались с каждой секундой. Этим вечером в зале Скайлета не будет обычного ужина, но никто не уйдет недовольным.

* * *

Через три часа шум заметно утих, хотя время от времени слышались нестройные звуки свирели. Иден аккуратно расправила клетчатую юбку, бросила взгляд на чистую согретую постель и решила, что этой ночью будет спать не одна.

Еще звучали пьяные возгласы, когда она спустилась по лестнице к веселящемуся обществу. Те, кто были в состоянии соображать, встали при ее появлении, а те, кто уже не соображал, остались сидеть. Иден спокойно прошла во главу стола.

– Хо, дочь моя, выпей со мной! – Гаскелл засмеялся и поднял кружку. Она проигнорировала его и посмотрела на Рэма, который закрыл глаза и уронил голову на стол. Арло и Терранс смогли встать и глупо поприветствовать ее.

– Мы… а… малость выпили, – пробормотал Терранс. Он был не настолько пьян, чтобы не помнить, что в прошлый раз сказал то же самое.

– Да, вижу.

Все притихли. Иден посмотрела на Гаскелла, ждавшего ее реакции, и решительно сказала:

– Джентльмены, думаю, лейрду Рэмсею вполне достаточно. Почему бы вам не отнести его наверх… в мою комнату, – она направилась к лестнице.

Арло и Терранс, увидев, что Иден уходит, посчитали себя достаточно трезвыми, чтобы подчиниться. Они взяли Рэма под руки, поставили на ноги и попросили еще двоих мужчин помочь подняться по лестнице. Как они позже рассказывали, леди Иден открыла перед ними дверь и откинула покрывала, чтобы они могли свалить лейрда на постель.

Рэм сумел протянуть руки и откатиться в сторону, чтобы она могла снять с него рубашку. Иден посмотрела на его спокойное лицо при свете свечи и вздохнула – придется ждать до утра. Она сбросила одежду и легла, чтобы уснуть в одной постели с мужем впервые со времени их первой брачной ночи.

* * *

На следующий день никто не постучал в дверь. Подобная тактичность была не в духе Скайлета, и Иден решила – это связано со вчерашними излишествами. Лукаво улыбнулась и положила голову на руку, чтобы смотреть на спящего мужа.

Утренний свет придал его волосам лиловатый оттенок, а кожа казалась гладкой. Она не могла преодолеть желание поцеловать тонкие завитки волос возле ушей и медленно провела губами по щеке, сильной линии подбородка. Потом шея, плечо, грудь, и очень скоро поцелуи привели к краю покрывала и под него. Стало трудно дышать. Она умирала от голода, и он был ее пищей на долгожданном пиру. Иден со стоном прижалась бедрами к его боку. Руки легко, как крылья бабочки, порхали по сильному телу, лаская, поглаживая, вспоминая забытое. Она хотела только одного – быть с ним каждое утро, ну, возможно, хотелось и большего.

Иден облизала губы. Горячие токи бежали по телу, в животе заныло. Рэм обнял ее за талию и вернул поцелуй. Туман в голове рассеялся от желания, всколыхнувшего все естество. В одно мгновение она оказалась лежащей на спине, призывно глядя на Рэма. Она слегка извивалась, всем телом завлекая его. Рэм не замедлил воспользоваться этим горячим призывом, губы покрыли все тело Иден поцелуями, напряженная плоть одним толчком вошла в жаркую глубину.

Ее резкий вздох несколько отрезвил Рэма, он замедлил свои движения. Иден испугалась:

– Рэмсей, люби меня, пожалуйста… люби меня.

Она обвила его шею руками, притянула к себе, не позволяя отодвинуться. Рэм подчинился, отбросив все сомнения и оставляя только наслаждение. Каждое движение поднимало их все выше и выше к тому незримому барьеру, который разделяет дух и плоть. И они преодолели его вместе, соединились в любви и обещании любить.

– Я… не знаю, как здесь оказался… – голос Рэма был хриплым от смущения.

– Какое это имеет значение, если ты уже здесь? – она улыбнулась, довольная. Рэм хотел сказать что-то еще, но Иден приложила палец к его губам. – Я хочу, чтобы ты жил здесь… Хочу быть твоей женой, делить с тобой постель. Я не могу оставаться твоей женой только наполовину. Хочу, чтобы ты любил меня.

Он заглянул ей в глаза и сдался, сознавая, что, может быть, это путь к его несчастью. Он любил Иден больше всего на свете, больше, чем свой Скайлет, больше, чем свое здравомыслие. И эта любовь вынуждала беречь ее от своих грубых желаний, бесконечного обладания и бесцеремонности, которые неизменно следуют за наслаждением.

Иден заметила его сомнение, но не могла понять, чего он хочет, что его смущает.

– Рэм, – она повернула его голову к себе, заставив посмотреть в глаза. Слезы непроизвольно катились из глаз. Рэм крепко сжал ее в объятиях, осушая слезы поцелуями.

– Да, Иден, я согласен, – соль жгла губы. Иден облегченно прижалась к нему, замерла в сильных объятиях. Но Рэм разжал руки, и она открыла глаза. Он сел на край постели, обхватив голову ладонями. В одно мгновение Иден вскочила и схватила его за плечо.

– Куда ты?

– Уже поздно… У меня много дел, – Рэм тревожно посмотрел на нее.

От этого взгляда похолодело сердце. Ей показалось, что между ними еще не все решено. Они занимались любовью, но проклятая стена отчуждения не разрушена!

– Да, действительно, есть одно дело, которым ты долго пренебрегал… – стоя на коленях, Иден всем телом прижалась к его спине. Она потерлась о горячую гладкую кожу и ощутила, как Рэм напрягся.

Все время целуя его шею и плечи, перебралась к нему на колени. Глаза его были закрыты, челюсти сжаты. Она прижалась носом к жестким волосам на его груди.

– Первый раз – утоление желания, – ее тело пронзила сладкая боль. – Второй – для удовольствия, – ее улыбка звала, искушая, и Рэм сдался. Недавнее решение было забыто, тело, жаждущее обладания, победило.

Они опять упали на постель… Рэм вошел в ее тело, чувствуя, что это единственное место, где он хочет быть, единственная женщина в целом свете, которой он принадлежит. И он соединился со своей любовью, со своей Иден.

Через полтора часа Иден проснулась, измученная и удовлетворенная. Она умылась и позвала Майси, чтобы та помогла одеться и прибрать вещи Рэма – в ИХ комнате. И даже раньше, чем эта новость распространилась, весь Скайлет знал о перемене отношений между ними. Молодой лейрд снова надел свою куртку.

Но в этот вечер Рэм лег в постель почти в полночь такой усталый, что сразу заснул. Иден улыбнулась, поцеловала его в щеку, прижалась к нему и тоже уснула.

Когда на следующее утро она проснулась, Рэм уже ушел. Она нашла его в кабинете Гаскелла с Террансом, погруженными в изучение счетов. Рэм взглянул на жену с улыбкой, и Иден только сейчас осознала, какими редкими были его чудесные улыбки. Подойдя к мужу, она ласково положила руку на его плечо и почувствовала, как он вздрогнул. Но глаза его были как зимнее небо – голубые и холодные.

Кто когда-либо слышал о такой судьбе, как у нее? Снова и снова соблазнять собственного мужа!

По мнению Карины, у мужчин все главное сосредоточено в животе и ниже. Чтобы их покорить, надо начинать с покорения именно этих органов. Одних великолепно кормить, с другими – спать. Иден пришла к выводу, что Рэм принадлежит к числу последних. А она – женщина, и должна принять вызов.

После полудня она увидела, что Рэм вошел в большой сарай. На нем был килт вместо шерстяных рабочих бриджей. В душе она ощутила родство с мужчинами, которых привлекало движение юбок, и сочувствие ко всем женщинам, чьи мужья носили брюки.

Проскользнув в дверь, она увидела, что Рэм стоит у груды мешков с овсом, со счетной книгой в руках. Было сумрачно, тепло и пахло зерном.

– Кто там? – Рэм оглянулся, услышав шаги.

– Это я, – Иден пыталась придумать объяснение. – Я тут недавно кое-что обронила и пришла поискать… – Рэм нахмурился, и она добавила: – Пояс.

– Где ты его потеряла?

– Вон там, наверное, – она показала в дальний угол сарая, где лежала солома. – Может быть, ты посмотришь? – ее сердце забилось, когда он отложил книгу и перешагнул через мешок с овсом, направляясь туда.

– А что ты здесь делала? – он подозрительно посмотрел на нее.

– Искала. Это должно быть где-то здесь, – она приподняла охапку соломы, а Рэм опустился на колени, чтобы посмотреть как следует. Килт натянулся, обрисовывая крепкие бедра, стала видна аккуратная заплатка. Иден протянула руку к заплатке, погладила ее, потом приподняла край килта, коснулась упругого бедра.

Рэм застыл, потом медленно выпрямился, и Иден увидела, что его глаза закрыты. Ее пальцы продолжали ласкать его под килтом.

Ну почему, почему он не может покориться своим желаниям? Иден рядом, стоит на коленях на мягкой соломе, видна соблазнительная грудь. Волосы волной рассыпались по спине и обнаженным плечам. Рэм с трудом перевел дыхание. Он колебался, хотя был возбужден и полон сил. Голос Иден, звучавший глухо из-за едва сдерживаемой страсти, вывел его из оцепенения.

– Люби меня, Рэм, пожалуйста… люби меня.

Он обнял ее, и они погрузились в свою нежность и страсть, забыв обо всем.

Они лежали рядом на соломе, на ее шали, тесно прижавшись друг к другу со сплетенными руками. Прежде чем встать, Рэм крепко обнял жену. Иден вздохнула и помогла ему застегнуть свою блузку. Ее не оставляло чувство, что между ними еще не все решено.