– Только не рассказывай мне о крысах, жрущих наше зерно! – Гаскелл отмахнулся от Терранса и прорычал: – Найди каких-нибудь не очень дохлых кошек и оставь меня в покое!

Управляющий продолжал идти к хозяину через двор, но Гаскелл, сидевший на низкой каменной ограде, сделал недовольное лицо и отвернулся.

– Это… – Терранс, тяжело дыша, тащил толстую учетную книгу, – не крысы, а браконьеры.

– Жрут зерно? – внимание Гаскелла привлекла белокурая Анни, идущая с ведром к колодцу, призывно покачивая бедрами.

– Нет, они орудуют в лесу, – Терранс вздохнул. – Когда вы уехали, я поручил Тэссу и Роберту присматривать за лесами. Даже сегодня днем они поймали на месте преступления двух мальчишек Маклинтов – те были просто увешаны птицами. Вы можете сами взглянуть, милорд.

– Маклинты? Пусть этим займется Рэм. У меня нет желания, – Гаскелл почесывал бороду, в глазах сверкал огонек.

– Лейрда Рэма нет, они с миледи уехали еще утром, прихватив корзинку с едой. И не сказали, когда вернутся, – Терранс скрестил руки на груди, прижав к себе книгу. Когда раздался громовой голос Гаскелла, он даже не сразу вздрогнул.

– Помилуй нас Господь! Опять! Делает ли эта парочка что-либо еще? Только милуются и воркуют! – огонек в его глазах стал ярче, когда Анни глянула на него с надеждой. Гаскелл осклабился, Анни быстро кивнула, стоя в проеме кухонной двери. – Это ненормально, Терранс, быть околдованным собственной женой. Не годится. У мужчины есть и другие обязанности. У нас в Эдинбурге проблемы, нужно что-то делать. Он же тыкается носом в груди жены и слушать ничего не хочет. Ненормально, Терранс. У Барклеев уже есть проныра-адвокат, весь магистрат наверняка пасется в кармане Ангуса. У нас осталось только две недели до слушания дела.

– Милорд, все будет хорошо, – фраза прозвучала фальшиво, Терранс был обеспокоен не меньше хозяина. – Лейрд Рэм всегда выходил победителем. Так будет и сейчас.

– Будет ли, Терранс? Я думать боюсь о том, что случится, если Иан получит Скайлет, – Гаскелл тяжело вздохнул, потуже затянул широкий кожаный пояс. – Ну, где эти чертовы браконьеры?

* * *

Над Эдинбургом клубился дым, когда Иден, сидя в экипаже, впервые увидела столицу. Рэм нередко называл город «старым курилкой», поскольку над ним вечно стояли черные клубы сажи, которую выбрасывали тысячи труб, ютившихся на слишком маленьком пространстве. Но все равно, вид жилых домов, поднимающихся на несколько этажей, вздымающихся над узкими улочками, упирающихся в серую дымку, сквозь которую не проникали солнечные лучи, был впечатляющим. Удивительно, но люди в роскошных одеждах и босоногая беднота попадали в город через одни и те же ворота, останавливались передохнуть на одних и тех же лавочках, ночевали в одних и тех же тавернах. Таверна «Каугейт» находилась на окраине Старого Города, где останавливались знатные семьи, но видела и тех, кого менее жаловала судьба. А Новый Город – когда-то бывшая заболоченная низина – теперь процветал, здесь селилась новая знать Эдинбурга.

Улицы были шумными, грязными… Маклины часто останавливались, расспрашивали о дороге, меняли направление. Когда они, наконец, добрались до лучшей гостиницы в Новом Городе, где были заказаны номера, Рэм помог Иден и Карине выйти из экипажа, извинившись за задержки.

– Давно я здесь не был, многое изменилось, – он бросил тревожный взгляд на запруженную улицу, серо-зеленые пыльные тротуары и повел женщин внутрь гостиницы. Иден ощутила, что под его раздражением кроется разочарование.

– Города меняются, – она положила ладонь на руку мужа, устало улыбнувшись. – Когда я через пять лет вернулась в Бостон, то просто не узнала его.

– В Бостоне, по крайней мере, чисто, – тихо пробормотал Рэм.

Рэм и Гаскелл подошли к хозяину гостиницы, затем Рэм отвел Иден на третий этаж, в их комфортабельные номера, которые занимали весь этаж. Он велел ей оставаться в комнате и не пытаться спускаться и подниматься по лестнице самостоятельно, а также постоянно помнить о своем положении. Она вздохнула и, посмотрев на Карину, кивнула. Иногда Рэм ведет себя как «лейрд».

Три последующих дня Рэм, Гаскелл и Терранс встречались с адвокатами. Вечером они возвращались, чтобы забрать Иден, Карину, Джеймса и отправиться в гости к людям, с которыми Рэм был дружен в университетские годы. Принимали их сердечно. Иден начала понимать, почему воспоминания Рэма об Эдинбурге были такими приятными: он жил среди этих честных, дружелюбных людей, которые помогали ему преодолеть юношеские проблемы. Про себя Иден с благодарностью помолилась за их здоровье, ведь эти люди помогли Рэму стать мужчиной, которого она так любит.

Когда Маклины к вечеру возвращались в гостиницу, Иден ложилась в постель, но потом из соседней комнаты до нее доносились голоса Рэма и Гаскелла, обсуждающих детали Закона Макдерсона, возможные аргументы в защиту той и другой стороны.

В ночь перед слушанием дела Иден решилась все же спросить:

– Все так плохо? – Она села на кровати.

– Что плохо? – Рэм повернулся к ней, держа в руках рубашку, удивленный, что жена еще не спит.

– Иск. Я слышала, как ты спорил с отцом. Он очень обеспокоен.

– Хочешь, чтобы появилась новая морщинка? – Рэм натянуто рассмеялся. – Гаскелл действительно обеспокоен. Ангус отдал бы цвета своего рода, чтобы увидеть это.

– А ты? – Иден коснулась его руки, притянула к себе. – Ты тоже взволнован?

– На этот раз у Ангуса хорошие карты, – Рэм провел пальцем по ее щеке. – Но я смогу победить его, у меня всегда это получалось. Хорошо, если бы Гаскелла не было в суде, там его может увидеть Брюс…

– И вспомнить о падении своей сестры, встречавшейся с женатым человеком, – закончила Иден. – Это нечестно. Грехи Гаскелла преследуют тебя. Еще немного, и я возненавижу твоего отца.

– Его грехи преследуют меня с моего рождения. В этом нет ничего нового. Я недолюбливаю его, но он – сильный человек, его трудно ненавидеть. Не думаю, что Ангус его действительно ненавидит. Последнее время я все чаще жалею Гаскелла, – она подняла удивленные глаза, Рэм поцеловал жену в лоб. – Он никогда не знал того счастья, которое я узнал с тобой. Думаю, он не подозревает, как это бывает. Что ж, даже из эгоизма и самодурства вырастает порой нечто хорошее, – он коснулся округлившегося живота Иден. – Нечто очень, очень хорошее, любовь моя.

* * *

В первый день слушания Рэм, Гаскелл и Терранс ушли рано и накануне заседания встретились с адвокатами. Иден, Карина и Джеймс заняли место в зале среди эдинбургской знати – со многими они познакомились на приемах, куда их часто приглашали на прошлой неделе. Иден только сейчас поняла: визиты Рэма преследовали и эту цель – завести друзей среди тех, кто способен оказать поддержку. Эта стратегия внушила Иден некоторую уверенность.

В зале суда скамейки были расположены ярусами. С одной стороны собрались Маклины и их сторонники, на другой восседали лейрды из Тейсайда – с некоторыми Иден познакомилась на приеме у Хендерсонов, а также несколько безупречно одетых молодых мужчин и женщин, окруживших изысканную седеющую леди. «Это Барклей, – шепотом объяснил Арло, – и среди них сама Элен. Два противоположных лагеря и их сторонники».

Ниже, за длинным столом, заняли свои места Рэм и Гаскелл. Черный деревянный барьер отделял их от остальной толпы. Прямо напротив – Ангус и Иан Барклей, сидевшие за таким же столом, окруженные таким же барьером. Иден не могла не заметить блеск в глазах Верховного судьи, когда он поглядывал в сторону Гаскелла, и как тот съеживался от этого взгляда, словно нашаливший мальчик.

Время от времени Иан Барклей пристально смотрел на Иден, и каждый раз в его взгляде сверкала насмешка. Иден сидела прямо и смотрела только на Рэма. Стоило ей встретиться с мужем глазами, как она улыбалась, стараясь приободрить его.

Началась утомительная процедура. Обе стороны, казалось, говорили одно и то же, но давали разную оценку событиям.

Были жаркие дебаты, адвокаты обеих сторон вскакивали со своих мест, нередко заглушая друг друга. Гаскелл, который и так не умел сдерживаться, присоединился к прениям и вскочил, угрожая разнести на кусочки как Ангуса, так и всю его компанию. Рэму пришлось силой усадить его на место, с трудом удерживая отца, пока старый Лоренс Брюс не велел Гаскеллу Маклину покинуть зал суда.

За ужином Гаскелл буквально кипел от злости. Он метался по комнате, выкрикивая угрозы. Рэм с улыбкой посмотрел на Иден.

– Он может что-нибудь сломать, но, по крайней мере, не барьер в зале суда.

Иден нахмурилась, пораженная благодушным настроением мужа.

– Не понимаю, как ты можешь шутить. Сегодня он вел себя просто неприлично.

– Есть вещи, которые легко предположить, когда речь идет о Гаскелле, – Рэм вновь улыбнулся.

– Ты ожидал, что так и будет? – Иден была поражена.

Он отпил глоток вина.

– Теперь старый Брюс будет видеть только меня… и мою милую жену. На пятом месяце беременности. Честного, спокойного, но вынужденного управляться с безумным отцом. Меня, старающегося спасти свой дом. Это увеличит наши шансы, – Рэм рассмеялся.

Смех подхватил Арло, затем Карина. Даже Иден улыбнулась. Это тактика Рэма. Если Гаскелл не будет портить дело, то шансы действительно возрастут.

Отдых был недолгим. На следующий день вновь полился поток аргументов с обеих сторон, который казался бесконечным. Приводились свидетельства о рождении, крещении, смерти, законодательные акты о наследовании. Каждая сторона трактовала упоминание невнятного Закона Макдерсона по-своему. Обстановка в зале суда накалялась, вновь началась перепалка.

Верховный судья Брюс отметил, что Рэмсей Маклин не принял в ней участия, но вряд ли это изменило дело. Когда в конце дня они вышли из здания суда, у Иден упало сердце при виде твердо сжатых губ мужа.

После ужина Рэм и Джеймс ушли на встречу с юристами. Рэм поцеловал жену перед уходом, но она явственно ощутила его тревогу. Иден разделась и легла, но уснуть не смогла, перед глазами стоял Рэм – то идущий по лугам Скайлета, то осматривающий стада овец, то выслушивающий жалобы своих людей. Нежность, с которой он всегда говорил о Скайлете, не давала покоя. И впервые Иден задумалась, что же будет, если Рэм Маклин потеряет Скайлет? Вспомнились слова, что исход дела часто решают не только факты, и сердце упало.

Карина спала в своей комнате, Арло ждал Рэма и Джеймса внизу. Гаскелл храпел за стеной. Иден, так и не сумев уснуть, встала и при свете свечи села перед зеркалом расчесывать волосы. Может быть, обычное, повседневное занятие поможет успокоиться?

Дверь тихо приоткрылась. Вначале она даже не расслышала шороха, но звук шагов заставил вздрогнуть и оглянуться. Пораженная, она увидела, как из темноты выскользнул Иан Барклей.

– Вы?! – глухой шепот сорвался с губ, Иден вцепилась в спинку стула.

– Добрый вечер, миледи.

– Как вы попали сюда? – она встала, торопливо запахивая халат. Лицо стало пунцовым. – Уходите немедленно!

– Разве вы не оставили окно в коридоре открытым специально для меня? – Иан сделал шаг вперед, оценивающе оглядел ее фигуру, роскошные распущенные волосы. – Знаете, когда мы с вами беседуем наедине, я все время чувствую, что на мне слишком много одежды.

– Убирайтесь, Иан, закройте дверь с той стороны!

– Иден, я приложил много усилий, чтобы поговорить с вами, а вы так неприветливы, – его голос стал низким, чувственным. – Понимаете ли вы, как нелегко мне смотреть на вас в суде, где вы изображаете преданную жену?

– Не труднее, чем продолжать этот фарс. И я не изображаю преданную жену, я действительно жена Рэма.

– Иден, в ваших волосах можно заблудиться. Боже, как они великолепны!

– Это невыносимо! – она бросилась к двери, но Иан успел схватить ее, притянуть к себе.

– Иден, моя любовь, вы не всегда были такой строптивой в моих руках, – силой он не уступал Рэму, и без труда удерживал ее. – Не один раз вы таяли в моих объятиях и возвращали поцелуи.

– Иан, я жду ребенка. Ребенка Рэма, – Иден старалась оттолкнуть его. – Отпустите меня!

Он рассмеялся и наклонился для поцелуя, но она отклонилась, не позволяя дотронуться до своих губ.

– Когда-то я зря позволила поцеловать себя. Но теперь не позволю ни вам, ни себе повторить то, что никогда не должно было случиться! – Он, кажется, начал что-то осознавать и ослабил хватку. Красивые черты исказились, глаза загорелись ненавистью.

Он медленно отпустил Иден, и та, чтобы не упасть, оперлась о столб, поддерживающий балдахин кровати.

– Иан! Зачем? Зачем вам все это? Вы светский человек и хорошо знаете, когда женщина хочет спать с мужчиной, а когда – нет.

Иан повернулся к ней, глаза сверкали.

– Важно, чего хочу я. А я хочу вас, Иден.

– Почему? – она покачала головой, не в силах понять мотивы.

– Неужели ваше тщеславие, миледи, требует, чтобы за вами ухаживали? Я должен восхвалять ваши достоинства? Красоту? – в его голосе звучала насмешка.

– Мне нужна только правда, – резко сказала Иден. – Почему вы так жаждете заполучить меня, что даже безразлично, хочу ли этого я?

– Вы принадлежите Рэму.

Это признание поразило ее. Она качнулась, словно от удара. Почему она раньше этого не понимала? Сыновья одного отца, похожие внешне, да и по характеру тоже – все это призывало к соперничеству. И пока они росли, ставки росли тоже, вторгаясь в интимные сферы жизни. Это соперничество, в котором Иан, рожденный первым, всегда был вторым.

– Рэму всегда чертовски везло. Я долго смеялся, когда узнал, что он вынужден заиметь ребенка, поскольку знал о его презрении к плотским утехам. И понял, что наступило мое время. Но он женился, и не на земной женщине, а на соблазнительном персике, красавице, о которой мужчина может только мечтать. Однако всем было ясно – он не знает, что делать с собственной женой. У меня все еще был шанс. И естественно, я хотел бы исправить его ошибки. И заявить о своем праве на Скайлет, а заодно и на…

– Иан, нет.

– Остался один, ну, два дня. И я стану владельцем Скайлета. А мой дорогой братец останется у разбитого корыта.

Уверенность в глазах Иана дала понять – он что-то знает. Что-то, о чем пока не говорилось в суде. То, что может заставить решить дело в пользу Барклея. У Иден перехватило дыхание.

– Иан, отзовите иск, – побледнев, она подошла к нему. – Ради Бога, зачем продолжать это бессмысленное соперничество?

Он положил руки ей на плечи. Иден замерла, но и не отстранилась.

Иан смотрел в ее удивительные глаза, чувствовал, как закипает кровь. Вдохнул чистый аромат ее тела и ощутил неодолимую тягу к этой необыкновенной женщине. Его пальцы сжали подбородок Иден, взгляд не мог оторваться от губ, на которых словно цвели розы.

– Я хочу тебя, Иден Марлоу.

– Вы хотите не меня. Вы хотите жену Рэмсея, его наследство, – слезы навернулись ей на глаза. – Для вас Скайлет – приз, награда. Выигрыш, в конце концов. Это его дом, его люди, часть его!

Слова жгли сердце Иану, пальцы крепче сжали ее плечи.

– О, мой благородный благочестивый брат, – его глаза потемнели от гнева, рот искривился. – Я не отдам Рэму его любимый Скайлет, но ваша бесценная любовь может купить для него этот замок со всеми поместьями. Оставьте Рэма, уезжайте со мной, и я отзову иск.

Иден приоткрыла рот, пораженная, уставилась на Иана.

– У Рэма может остаться или драгоценный Скайлет, или вы. Но и то, и другое ему иметь не дано.

– Нет, нет! – она вырвалась из его рук. – Вы сошли с ума!

– Напротив. Я только сейчас начинаю рассуждать здраво, – ужас, написанный на ее лице, вдохновил Иана. – Рэм может получить Скайлет, если вы купите его у меня. Вы должны прийти ко мне по доброй воле, взять мое имя и лечь в мою постель. Я сын Гаскелла, хоть и рожден в семье Барклея. Ваш ребенок от Рэма, но он вполне может носить мое имя.

– Никогда! – руки легли на живот, словно охраняя бесценное сокровище.

– Никогда? – повторил он с иронией. – Жребий брошен, дорогая. Рэм получит Скайлет, только если я получу вас… и его ребенка. Будьте же благоразумны и не отвергайте моего великодушия. Вряд ли мой благородный брат будет вам по сердцу, если у него не будет ничего, что можно передать детям по наследству.

Уверенный, что слова попали на благодатную почву, Иан холодно улыбнулся и повернулся, чтобы уйти. У двери помедлил, посмотрел на Иден с видом победителя.

– Как вы думаете, мой милый брат больше любит вас или свой бесценный Скайлет?

Иден лежала в темноте, не в силах успокоиться. Она никогда даже не предполагала ничего подобного. Один поцелуй, за который нужно так дорого расплачиваться! Если Рэм потеряет Скайлет, это будет только ее вина. Как ей тогда жить с ним?

Жесткие слова Иана жгли душу. Любит ли его милый брат больше жену, чем свой бесценный Скайлет?! Ответ простой – Рэм так хотел получить Скайлет, что заставил ее выйти за него замуж. Иден знала – сейчас он любит ее так, как только мужчина может любить женщину. Но как положить на одну чашу весов эту любовь, а ну другую – любовь к Скайлету, желание получить наследство, гордость, весь смысл его существования?

Когда Рэм вернулся, то вошел на цыпочках. Услышав оклик Иден, он вздрогнул и повернулся, стараясь разглядеть ее в тени балдахина. Лицо Маклина осунулось, плечи горбились от усталости. Он снял часть одежды и, оставшись только в килте и чулках, наконец обнял жену. От него пахло бренди.

– Ты пьян, – она погладила его волосы, прижалась к груди.

– Не очень. А ты не спишь, – грустно произнес он. Затем уткнулся в ее шею, страстно поцеловал. Напор удивил ее, ласки стали настойчивее. Иден почувствовала его потребность и откликнулась на желание. Ей были приятны его сила, тепло тела, вскоре она дарила ему свое тело и любовь.

* * *

Иден прислушалась к своей нарастающей тревоге. Повернула к мужу взволнованное лицо.

– Все так плохо? – Рэм приоткрыл глаза, недоумевая, что она имеет в виду. Иден пояснила: – Новости от адвокатов?

Он вздохнул и отвел глаза.

– Не очень хорошо. Неприятно говорить, но у меня ощущение, что мы теряем почву под ногами. Сегодня во второй половине дня, когда вы с Кариной уже ушли, адвокат Ангуса подал петицию. Брюс посмотрел ее и тут же приобщил к делу. Некоторые из наших адвокатов считают, что, возможно, это какой-то старый документ, который только что всплыл на поверхность. Не знаю, но не могу себе представить, что они так долго придерживали его. С какой целью? Возможно, речь идет о компромиссе, разделе северных и западных земель. Или каком-то новом предложении. Что бы то ни было, Ангус чрезвычайно доволен.

– Рэм, а если это…

Он облокотился на подушку, поднял вторую руку, чтобы остановить жену.

– Я не хочу ни о чем думать. Скайлет – мой. Наш. И всегда им будет.

Иден почувствовала, как холодеет внутри. Глаза Рэма заблестели, в них читалось сомнение. Иден прижала его голову к своей груди, на глаза навернулись слезы. После долгого молчания она чуть отстранилась, заглянула ему в глаза. Те были сухи.

– Рэм, на земле есть и другие места.

– Скайлет, – он произнес это слово с нежностью, – это моя жизнь. Здесь я родился, здесь моя семья, мое будущее. И другого места для меня нет.

Рэм вновь заметил, что глаза жены увлажнились. Он обнял Иден, и в его объятиях она погрузилась в тревожный сон.

* * *

На следующее утро Иден сидела в кресле с высокой спинкой, смотрела на все еще спящего мужа. Итак, он сказал, что Скайлет – его жизнь. Это верно. Теперь все слова Иана обретали новый смысл. Рэм может получить Скайлет, но потеряет Иден и ребенка. Маклин не может получить то и другое. Таково условие.

Толчок удивил Иден, рука инстинктивно легла на живот, оберегая драгоценную округлость. Ребенок Рэма. Прекрасное доказательство их любви. Внезапно захотелось выцарапать глаза Иану Барклею. Да надо было просто вонзить нож в его черное сердце, когда он только появился в ее комнате! Как он смел объявить себя распорядителем ее судьбы, судьбы Рэма! Где были ее гордость, смелость, разум? Почему она когда-то отказалась подчиниться Гаскеллу, но позволила Иану Барклею провозгласить свой ультиматум?

Думай! Она зашагала по комнате. Иану не так уж нужен Скайлет, он хочет, чтобы поместье не досталось Рэму. И дело не в том, что Иан влюблен в Иден, просто молодой Барклей не может видеть Маклина счастливым. Скайлет или Иден. Но не то и другое вместе.

Она остановилась и посмотрела на красиво очерченный профиль Рэма, смягченное сном лицо. Гневные слезы навернулись на глаза, она смахнула их. Скайлет – его жизнь, но ведь есть она и будущий ребенок. Нет, она не станет заставлять Рэма делать выбор. Но сама может… Рэм получит Скайлет, если не получит ее…

Она продолжала шагать по комнате, подавила в себе нежные чувства. Как больно! Где найти силы принять единственно правильное решение? Если она оставит Рэма, у него будет Скайлет. Безжалостное решение Иана будет выполнено. Возможно, потом она сможет написать Рэму и все объяснить. И может быть, он простит ее.

Когда Рэм проснулся, то увидел, что жена успокоилась, хотя выглядит крайне утомленной. Он посадил ее к себе на колени, положил руку на живот, стараясь ощутить движения ребенка. Печальный долгий поцелуй Иден, усталые глаза встревожили Рэма. Когда она сказала, что не хочет идти на заседание суда, он с удивительной заботой помог ей улечься в постель.

Иден обняла Рэма, подарив долгий поцелуй. Ему показалось, что он понимает чувства жены, ободряюще улыбнулся.

– Ты только не волнуйся, все будет хорошо.

– Я знаю. Я люблю тебя, Рэмсей.

С болью Иден смотрела, как он уходит, в последний раз.

Нанятый экипаж прибыл минута в минуту. Сундук и саквояж снесли вниз. Иден надела платье с высокой талией, теплый плащ, на распущенные волосы набросила сетку. Отдала управляющему два письма – одно для Рэма, другое для Иана Барклея, и заняла место в экипаже.

Не в силах отказать себе в том, чтобы оглянуться, Иден почувствовала, что сердце разрывается на части. Попыталась заставить себя думать о том, как нелегко будет добраться до Бостона, но мысли ускользали. Казалось, в Шотландии она оставляет свое сердце.

Экипаж скрылся из вида, когда Арло Маккренна обнаружил, что дверь в комнату лейрда заперта, а миледи не отвечает на стук. Коридорный объяснил, что ее сиятельства нет в номере. Она уехала пять-десять минут назад. С багажом.

Арло вздрогнул. С багажом? Через секунду он уже бежал к конюшне. Потребовалось какое-то время, чтобы договориться о лошади. Управляющий сообщил, что миледи уехала в южном направлении. У Арло похолодело внутри. У миледи есть характер, но ничего в поведении лейрда не указывало, что супруги поссорились. С трудом он пробил себе дорогу через шумную толпу продавцов, проехал по улицам, запруженным экипажами и пешеходами, проскакал мимо Эдинбургского дворца через Пушечные ворота, затем по длинному мосту. Арло чувствовал, что время работает против него. Вначале он решил заехать в суд, но потом отказался от этой мысли – у лейрда Рэма и так много проблем. Наконец Арло выбрался на Лондонскую дорогу и пришпорил коня.

Вечером он остановился у маленькой гостиницы, где стоял нанятый Иден экипаж. Справившись у хозяина, Арло направился в комнату, которую сняла «изящная леди».

После целого дня утомительного пути Иден была на грани отчаяния. Даже то, что ее обнаружили так быстро, было уже не важно. От грузной фигуры Арло, появившейся на пороге, повеяло успокоением. Она бросилась к нему, с жаром обняла. Хозяин таверны удивился, но пошел вниз по лестнице, оставив Иден наедине с Арло.

– Миледи, вы должны отправиться со мной обратно. Лейрд Рэм будет вне себя. Он с ума сойдет от беспокойства за вас. Боже, у него и так неприятности! Без ваших безумств!

Иден обессиленно села на кровать.

– Я не вернусь. Ты знаешь, я люблю Рэма и не хочу причинить ему боль… – она задыхалась от слез. – Но он испытает меньше боли, если я уеду сейчас, до того, как он потеряет Скайлет.

Она довольно путано рассказала о позднем визите Иана. Арло с трудом подавил в себе ярость. Когда слезы заструились по щекам Иден, он достал платок и неумело, но нежно сжал ее руку, пытаясь успокоить. Слуга начал понимать, что руководило Иден и привело к ужасному решению, но не мог заставить себя одобрить ее поспешное решение, как бы миледи ни доказывала свою правоту. Затем она привела его в еще большее изумление.

– Я уезжаю в Бостон, – решимость в голосе походила на сталь.

– Вы не сделаете этого, миледи!

– Я уезжаю домой. Если семья согласится принять меня. Если нет – у меня есть свои земли, я поселюсь там. Ты не можешь оставить меня, Арло Маккренна. И лучшее, что можешь сделать – это отправиться со мной и помочь, – она смотрела на него из-под влажных ресниц. – Будет нелегко. Скоро должен родиться ребенок и не так просто путешествовать одной.

– Боже милосердный! Вы вообще не должны путешествовать! В вашем положении… Один Бог знает, что может с вами случиться! – ему хотелось немедленно тащить Иден обратно, схватить за роскошные волосы и просто тащить к Рэму, независимо от того, получит тот наследство или нет. Но решительный блеск ее глаз заставлял задуматься.

– Я привез вас в Шотландию, миледи. Я отвезу вас домой. Но мне это не по душе.

Про себя Арло полагал, что трудности окажутся непреодолимыми и Иден не сможет отплыть из Англии. А пока суд да дело, он уговорит ее вернуться к Рэму. Ведь препятствий немало. Но Иден отмела все его аргументы. Когда Арло сказал, что у них нет средств, она тут же достала толстый кошелек с золотыми монетами. У нее нет служанки. Ну и что, он поможет ей с багажом, а она откажется от нарядов, требующих ухода. Чувствует она себя великолепно, здоровье в норме. Никто не возьмет на корабль женщину на последних месяцах беременности… К тому же желающую прорваться в Бостон. Да, это потребует определенных усилий.

В такой перепалке прошел весь вечер.

* * *

По прибытии в Ньюкасл Иден настояла, чтобы они сняли комнаты в маленькой гостинице рядом с портом. Там было шумно, моряки в зале обнимали местных красавиц, но комнаты оказались на редкость чистыми, а еда приличной. Арло ворчал по поводу шума внизу. Ему приходилось то и дело покидать гостиницу, чтобы по просьбе Иден отправиться на поиски капитана, который будет отмечен порядочностью и любовью к американцам. Арло не собирался прилагать много усилий. Когда в очередной раз он вернулся ни с чем, Иден только улыбнулась, поглаживая кинжал за поясом и вновь отослала слугу, зная о его «усердии».

Хозяин таверны оказался на удивление приличным человеком, явно со связями, и Иден решилась подойти к нему и объяснить свои затруднения. Крепкий мужчина с лицом, пересеченным шрамом, почесал в затылке и обещал навести справки. Проведя в гостинице почти неделю, Иден однажды увидела хозяина на пороге своей комнаты. Некий капитан Бакли, его старый знакомый, возможно, сможет ей помочь. По просьбе Иден хозяин таверны согласился организовать их встречу днем, во время отсутствия Арло.

* * *

Иден сидела в самом дальнем уголке зала гостиницы, держа кружку с некрепким пивом, когда увидела человека в черном плаще, старомодной треугольной шляпе и безукоризненно вычищенных ботинках. Она почувствовала, что сомнения Арло по поводу отсутствия у нее здравого смысла имеют под собой твердую почву. Этот темноволосый мужчина выглядел как образец пирата – жуткий шрам на лице, худощавые, хищные черты лица, блеск бесстрашных серых глаз. Он снял шляпу, и черные волосы рассыпались по плечам. Движения капитана Блада Бакли были резкими, решительными. Он остановился у стола и поклонился леди, нуждающейся в его услугах. Иден широко раскрыла глаза. Всем своим видом он словно говорил о принадлежности к криминальному миру. Бакли улыбнулся устало, но нагло.

– Капитан Блад Бакли, мадам, к вашим услугам, – он сел напротив, не дожидаясь ее приглашения.

Иден набралась мужества.

– Блад Бакли? Какая христианка даст своему сыну такое имя?

Бакли осмотрел на нее, оценивая реплику.

– Моя мать была марокканкой.

Иден вздрогнула – Арло прав, она сошла с ума.

– Мне нужно добраться до Нью-Йорка или Бостона, капитан Бакли. Я хорошо плачу, но хочу быть уверена в безопасности путешествия. Мой человек и я должны прибыть в Америку не позднее середины июня.

Капитан погладил подбородок, в глазах зажегся огонек, когда он оценил красоту и смелость этой женщины. Бакли уже перевалило за сорок, он без труда угадывал вызов в словах и явно знал толк в красивых женщинах. Иден уже почти сожалела о встрече.

– Это можно организовать, – капитан увидел обручальное кольцо на пальце. Здесь явно свои тонкости.

– Я не боюсь качки, мой человек тоже. Мы не будем вам обузой. Но нам нужна гарантия, что мы прибудем не позднее середины июня…

– Миледи! – Арло ворвался в зал. Его лицо пылало, ноздри раздувались. – Просто неприлично, что вы беседуете с таким…

Бакли встал и угрожающе посмотрел на Арло.

– Это и есть ваш человек? – резко спросил он.

– Мой компаньон и защитник, – Иден бросила нервный взгляд на Арло.

– Миледи! Это неслыханно! Вы не можете плыть с подобным типом!

– Ты не доберешься до Бостона с другими типами, малый. Страны в состоянии войны, хотя она и не объявлена.

Иден видела, что напряжение нарастает. Еще немного – и до Бостона она сможет добраться только на корабле под названием «Гроб Арло».

– Арло! – резко оборвала она, пытаясь предотвратить новые оскорбления в адрес Бакли. – Капитан прав. Его корабль крепкий и надежный. Капитан знает, как преодолеть блокаду, он порядочный и честный человек, – Иден молила Бога, чтобы характеристика, данная капитану хозяином таверны, оказалась верной, она повернулась к Бакли. – Вы можете добраться в Штаты до середины июня, сэр?

– Это возможно, миледи, – капитан нагло рассматривал ее. – Если я так решу, так и будет. Но почему вы торопитесь?

– Я думаю, это понятно, – Иден встала. Челюсть капитана отвисла, когда он увидел ее живот. – Я хочу, чтобы мой ребенок родился на твердой земле.

Наступила тишина. По выражению лица Бакли Иден поняла, что теряет свой шанс, возможно, последний. Отчаяние, волнение, наступающее материнство… На глаза навернулись слезы, несмотря на попытки подавить рыдания. Как она смеет плакать именно сейчас? Она взяла платок из протянутой руки Арло, села, опустив глаза.

– Вы торопитесь к отцу ребенка или от него? – глаза капитана изучающе смотрели на Иден, на то, как «защитник» заботливо к ней относится. Тот уже не раз назвал хозяйку «миледи».

Иден подняла голову, ответ прозвучал резко.

– От него. Но вы должны понять, сэр, он – мой муж. И я предана ему. Если вы доставите меня к моей семье в Бостон, вы должны… знать это.

– Тогда зачем…

– Миледи поступает так, как вынуждают обстоятельства, – Арло погладил ее руку. На лице появилось выражение преданного пса. – И я надеюсь сделать все, чтобы защитить ее от всех напастей.

Капитан Бакли оценил эту парочку – они явно сошли с ума. А он с годами становится слишком сентиментальным, раз решил связаться с ними. Но здесь кроется что-то интересное. И черт его побери, если он не любит пикантные истории так же, как в молодости любил женщин.

После долгой паузы Бакли сказал:

– Мы отплываем через три дня. Я подготовлю контракт, в котором изложу свои условия, вы вольны принять их или отказаться. Мои люди не привыкли к пассажирам, тем более к женщинам. Они знают не так уж много приличных слов, особенно в адрес женщин. Вам придется держаться от них подальше, миледи. Иначе… Я думаю, мы договоримся.