– Ты сегодня хорошо выглядишь, – Чейз поцеловал Иден в лоб и уселся в кресло рядом с открытой дверью – по гостиной гулял тихий теплый ветер. Чейз развернул газету, пользуясь последним светом опускающегося за горизонт солнца.

Иден вздохнула, мысли обратились в прошлое. Сердце наполнилось тоской. Хотелось ощутить объятия Рэма, дотронуться до его тела, неотрывно смотреть на красивое лицо в реальности, а не только тешить себя воспоминаниями… Так хотелось ощутить себя любимой…

Иден положила руки на живот.

– Ой! – она затаила дыхание. – Ах ты, маленький чертенок!

– Ты в порядке? – Чейз тут же подскочил к сестре.

– Всего лишь толчок, – Иден улыбнулась, ее лицо просияло. – И сейчас шевелится. Хочешь почувствовать?

– Иден, – Чейз выпрямился, пунцовое лицо очень напоминало Адама Марлоу, когда тот пытается быть строгим. – Что такое ты говоришь?

– Ну, от тебя я тоже наслышалась достаточно. Кто мне постоянно говорил, что леди – это круглые медовые булочки?

– Не я, – он еще больше покраснел.

– Нет, ты, Чейз Марлоу, – внезапно ее лицо приняло такое выражение, будто она борется с рыданием. – А теперь ты превратился в чопорного сноба и даже не позволяешь себе любить меня, вечно иронизируешь…

– Дене, ты не права, – к горлу Чейза подкатил комок.

– Права. Ты стыдишься меня, моего ребенка. Все ведут себя так, словно его не существует. Стараются держать меня не на виду. Кроме Арло. А я ведь страшно рада этому ребенку, пусть все считают это позором, – теперь слезы действительно навернулись на ее глаза. Чейз поискал в кармане сюртука платок и протянул сестре, та покачала головой, закрыла лицо руками.

Чейз встал на одно колено рядом с ней, нежно прижал к себе.

– Дене, я не думал, что тебе так тяжело. Видишь ли, для нас это как гром среди ясного неба. – Ее слабая улыбка выражала благодарность.

– Хочешь послушать? – и прежде чем он смог возразить, она взяла руку брата и прижала к своему животу. Чейз запротестовал, но она не отпустила. Ребенок ощутил давление и зашевелился. Лицо Чейза побелело, глаза широко раскрылись. Под взглядом Иден он начал оттаивать.

– Рэм часто держал так свою руку, улыбался… – она не смогла закончить.

Через несколько минут Итон застал их смеющимися. Рука Чейза лежала на животе сестры, он что-то нашептывал своему будущему племяннику.

– Боже! – на лице Итона появилось выражение негодования. Под его взглядом Чейз, покраснев, встал. – Вы двое совсем рехнулись?

– Итон Марлоу, – Иден тоже поднялась. – Считай, я тебя не слышала. Чейз слушал, как шевелится ребенок.

– Это отвратительно, – Итон фыркнул и с презрением посмотрел на младшего брата.

– Искренне сочувствую малышке Адель Стоктон, если она попадет в твои бесчувственные лапы, – Иден посмотрела брату в глаза, довольная его изумленным взглядом. – Ты будешь не мужем, а бревном. Отправишь ее в какое-нибудь захолустье, когда она будет ждать ребенка, и бедная Адель не дождется от тебя ни любви, ни заботы именно тогда, когда это будет нужно больше всего, – глаза Иден сверкали. – Возможно, мне стоит предупредить ее, что ночи ты будешь проводить не с нею, а с картами!

– Рэмсей Маклин должен был держать тебя взаперти! – взорвался Итон.

– Он пытался. Но замки и задвижки легко открываются. Иначе как бы получилось, что я жду ребенка?

У Итона отвисла челюсть, он повернулся на каблуках и вышел.

– Дене, ты слишком строга с ним, – упрекнул Чейз.

– Знаю. Но он это заслужил.

* * *

Итон избегал сестру в течение нескольких дней, она даже начала испытывать угрызения совести. Как-то после ужина он направился к двери, но Иден встала на пути.

– Извини, Итон, я была не совсем права, обвиняя тебя. Нельзя требовать, чтобы ты жил и любил по тем меркам, которые существуют для меня.

Итон посмотрел в ее напряженное лицо и ощутил прилив нежности.

– Все в порядке. Я знаю, что тебе тяжело.

– Тогда, может быть, ты поиграешь со мной в карты, чтобы я окончательно поверила тебе? – она коварно улыбнулась. Итон не смог отказать. Они позвали Арло и Чейза и уселись в гостиной скоротать вечер.

Когда игра была в разгаре, Иден предложила повысить ставки. Итон согласился, и она объявила свои условия: если выиграет Итон, она возьмет назад свои слова об Адель Стоктон, а если выиграет Иден, то Итон положит руку ей на живот, чтобы послушать движение ребенка.

Итон был несколько смущен, но игра есть игра, и к тому же он надеялся на свое умение. Иден применила несколько шулерских приемов, которым научилась на борту «Морского Ворона», и выиграла.

Итон начал ворчать, что дело нечисто, но Иден привлекла в свидетели Чейза, и Итону пришлось опуститься на колени рядом с сестрой и позволить ей положить свою руку на живот. Арло покраснел, как рак.

– Просыпайся, – Иден слегка нажала с другой стороны, чтобы ребенок зашевелился. – Поздоровайся с дядей Итоном. Он очень-очень хороший.

Она улыбнулась, когда глаза брата широко раскрылись. Итон преодолел свое смущение и вскоре тоже заулыбался.

Вернувшись из гостей, Адам и Констанция застали дочь в окружении братьев, которые касались ее живота и что-то нашептывали своему будущему племяннику.

Констанция чуть не лишилась чувств, ее лицо побелело. Иден улыбнулась и пригласила родителей присоединиться к ним.

Адам довольно сухо отказался и повел жену наверх.

* * *

К предстоящему событию были сделаны необходимые приготовления. К счастью, Черити обладала всеми нужными навыками. Констанция заявила, что будет помогать.

Для ребенка приготовили крошечную одежду, пеленки, одеяльца. Комната рядом со спальней Иден была переоборудована в детскую – повесили занавески с рюшами, с чердака принесли маленькое кресло-качалку и ящик с игрушками. В центре поставили украшенную резьбой колыбель. Иден то и дело заглядывала в детскую, поглаживала перильца колыбели. По выражению ее лица легко было догадаться о чувствах.

Констанция стояла в дверях и смотрела на дочь. Ее охватили нежность и сочувствие. В последние дни перед родами ее Адам всегда был рядом, готовый утешить и прийти на помощь. Констанция вспомнила забытые за давностью лет страхи и опасения, с которыми женщина приближается к главному дню… А рядом с ее милой Дене нет мужа. И хотя она никогда об этом не говорит, Констанция чувствовала – дочь уже смирилась с тем, что никогда не увидит его.

При виде Иден, стоящей у колыбели, было нетрудно догадаться, что она всей душой любит своего шотландца.

Первый день июля был нервным, тяжелым – Иден стала раздражительной, резкой. Когда же все это кончится? На следующий день она сама себе призналась, что стала невыносимой. Она гуляла в саду, когда неожиданно начались схватки.

Все пришло в движение. Дом наполнился ожиданием. Все мужчины Марлоу и Арло собрались в гостиной и бесцельно бродили по комнате, иногда отхлебывая бренди в качестве успокоительного.

Когда волны боли стали захлестывать Иден, она стала звать Рэма и Арло.

– Нет, Иден, это невозможно! – Констанция уложила дочь, поправила подушки. – Мужчины не должны присутствовать, так нельзя!

– Мне нужен Арло! – стонала Иден. – Клянусь, я встану и сама позову его! – она начала бороться с матерью, боль в животе усилилась.

Черити присоединилась к миссис Марлоу, и вдвоем они удержали Иден, в глазах которой стояли слезы отчаяния.

– Пожалуйста! Если я не могу видеть моего Рэмсея, то пустите ко мне хотя бы Арло!

Констанции казалось, что пальцы Иден сжимают ее сердце, а не локоть.

– Пойди и приведи этого чертового шотландца! – приказала она служанке.

Через минуту Арло, слегка осоловевшего от бренди, втолкнули в комнату. Он ужаснулся при виде Иден, распростертой на кровати со спутанными волосами, пряди которых прилипли ко лбу, протянувшей к нему руки.

Арло проглотил комок, подступивший к горлу, и, опустив глаза, шагнул к кровати. Он неуклюже обнял свою дорогую миледи, пригладил волосы, шепча ласковые слова. От него пахло шерстью и бренди, этот запах нес успокоение – так часто пахло от Рэма. Она несколько стихла.

Констанция посоветовала Арло сесть в изголовье и дать Иден возможность сжимать его руку. Теперь, когда роженица немного расслабилась, дело пошло быстрее.

* * *

Ребенок родился легко, хотя и был крупным. Мальчик. Иден назвала сына Эндрю Арлан Адам Маклин, заявив, что его три тезки будут охранять его, и, возможно, ему будет везти, поскольку одно из имен – имя святого покровителя Шотландии. Адам был страшно горд внуком, каждое утро после завтрака заходил в детскую и проводил немало времени, баюкая малыша. К полудню наступало время бабушки, а вечером Итон нередко забывал отправиться в клуб, а Чейз – к мадам Рошель ради того, чтобы провести время с Иден и племянником.

Иден относилась к ребенку с такой нежностью, что сердце сжималось, когда она гладила маленькие щечки, все время что-то шептала сыну, говорила, что он – вылитая копия отца. Но иногда к горлу подступал комок, она закрывала глаза, не в силах произнести ни слова.

Констанция видела, как дочь тоскует по мужу, и молилась, чтобы Всевышний позаботился о бедной Иден. Конечно, они поддержат ее чем смогут.

Первые три недели материнства были затишьем перед бурей. Как только Иден смогла свободно передвигаться, она начала ходить с ребенком на руках по всему дому, и, Господи помилуй, кормила его, не стесняясь ни отца, ни братьев. Когда Констанция высказала мысль о неприличности такого поведения, дочь только рассмеялась и заявила, что мужчины Марлоу видят женскую грудь не в первый раз, поэтому им не стоит делать вид, будто они так уж шокированы. Но все же пообещала быть аккуратнее на публике.

Через месяц после рождения Эндрю Констанция вернулась из гостей и обнаружила в гостиной экипаж корабля в полном составе. Иден угощала всех чаем, конфетами, а моряки любовались на малыша. Иден представила гостей побледневшей матери. Констанция выдержала их общество только пять минут, затем ускользнула на поиски Черити, чтобы отдать распоряжение после ухода компании пересчитать все серебряные ложки.

* * *

Прохладные океанские ветры принесли на своих крыльях август. Город воспрял духом, хотя проблем по-прежнему хватало. Июльская Декларация Независимости президента Мэдисона, как и предполагалось, начала приносить свои плоды. Экономика Бостона, впрочем, как и почти всей Новой Англии, зависела от торговли с Британией. Большинство торговцев считали войну с Британией ужасной глупостью, хотя американским кораблям приходилось конкурировать с английскими. Англия оставалась наиболее приемлемым рынком для американских товаров, а также казалась оплотом стабильности, особенно в свете событий в Наполеоновской Франции. Не последней причиной было также желание избежать увеличивающихся налогов и потерь лучшей части населения, неизбежное в случае военных действий. Американская экономика слишком молода, чтобы справиться с военными задачами.

Но федералы и торговцы проиграли в споре с «военными ястребами» – объединенными силами южных и западных представителей, настаивающих на независимости Америки, расширении границ Штатов. Семьи, подобные Марлоу, мучились противоречивыми желаниями – поддержать только что оперившуюся нацию и сохранить семейные богатства. Они исправно платили правительству налоги, но продолжали поддерживать и организовывать морские вояжи в Старый Свет.

Блокада Британии была далека от совершенства, хотя количество кораблей, курсирующих между континентами, конечно, уменьшилось, и любое известие о вновь прибывшем быстро разносилось по городу. Если же кораблей было несколько, то в прибрежных районах объявлялся чуть ли не праздник, охватывающий рынки и магазины.

Однажды утром, когда дул легкий бриз, Констанция уговорила Иден доверить Эндрю заботам Черити и отправиться на прогулку по магазинам и лавкам, поскольку, говорят, поступили новые товары. Констанцию было легко понять – ей хотелось, чтобы дочь вела менее замкнутую жизнь. Иден устало улыбнулась и вытащила из сундука нарядное платье с зелеными цветами, подобрала к нему зеленый жакет и шляпку. Обретя вид настоящей леди, она отправилась с матерью в город. Их сопровождал Арло. Женщины приценивались к французским перчаткам, украшенным вышивкой, прекрасному мягкому батисту, кружевам из Бельгии. Они шли от магазина к магазину, приобретая приятные мелочи, встречая знакомых, обмениваясь новостями.

Когда они услышали, что в гавани швартуется корабль с датскими флагами, Констанция настояла, чтобы зайти в контору мужа. Адам и Чейз только что вышли из офиса и направлялись в сторону гавани. Адам был очень оживлен – он имел договоренность о доставке грузов из Дании и ожидал корабль.

Все вместе они отправились к докам, слушая нарастающий гул голосов, крики. На причале собралась изрядная толпа, люди размахивали руками, кричали.

Адам ненадолго оставил женщин, чтобы подойти поближе к кораблю, но это оказался не тот, который он ждал. Хотя ожидания не оправдались, Адам порадовался, что датский корабль благополучно добрался до берегов Нового Света.

Моряки махали с палубы встречающим. Проститутки и торговцы, матросы и владельцы таверн, грузчики и купцы – для всех был своего рода праздник. Вокруг царила праздничная атмосфера, все гадали, какой товар прибыл в порт. Констанция предположила, что речь идет о кружевах, Адам – о снастях и зерне. Когда Арло выразил надежду, что доведется отведать превосходного сыра, все рассмеялись. Чейз предложил переговорить с капитаном и узнать о судьбе других датских кораблей, Адам счел это разумным, и Чейз направился на корабль.

Констанция повернулась к Иден, заметив, что приближается время обеда. Дочь кивнула, но глаза неотрывно смотрели на палубу корабля, где мелькнуло что-то красное. Иден пыталась унять дрожь и бешено колотящееся сердце. Наконец, она отвернулась, убеждая себя, что красное носят не только Маклины. Посмотрела на килт Арло. Ярко-красный фон, полосы серого, голубого и зеленого.

Арло понял ее мысли, взял за руку и повел к экипажу.

Что-то заставило ее бросить на корабль последний взгляд. Иден остановилась как вкопанная. К ним быстро шел Чейз, а за ним… некто в ярко-красном килте. Иден не могла оторвать глаз от ярко-красного цвета, сердце остановилось. Арло отпустил ее руку, она повернулась. В одно мгновение взгляд отметил широкие плечи, прекрасно очерченные черты лица. Ее глаза встретились с голубыми глазами, которые она так часто видела во сне.

Иден боялась моргнуть, опасаясь, что это наваждение и Рэмсей исчезнет. Он здесь! Здесь! Страх и надежда пронзили сердце. Она не могла вымолвить ни слова. Рэмсей! Упрямый подбородок, кулаки сжаты. Как всегда весь напряжен, но внешне сдержан. Только блеск в глазах выдавал чувства.

– Посмотри, кого я привел, – сказал Чейз, видя смешение страха и радости на лице сестры. Иден дрожала так, что это заметили все. Она только смотрела на мужа, но не могла вымолвить ни слова. Чейз покачал головой.

– Рэм, ты приехал… – она протянула к нему руки, опасаясь, что он откажется взять их.

– Иден… – Рэмсей шагнул ближе, лицо исказило волнение. Боже, как хотелось наброситься на нее! Как он жаждал этого все последние месяцы! Она сбежала, похитив его сердце, ребенка, оставив в тот момент, когда он, Рэмсей, так нуждался в ней! Как пришлось сдерживать свои чувства в течение сотни ночей, меряя шагами комнату, почти ненавидя ее. И теперь ОНА совсем рядом – воплощение страха, страсти и боли, тех самых чувств, которые Маклин испытывал сам. И все, о чем он сейчас мечтал, – это стать ее частью и забыть тоску. В горле у него пересохло, губы горели желанием прижаться к ее рту, грудь ныла от глухой пустоты, жажды испытать ее любовь.

Тишина стала невыносимой. В Скайлете Иден уже видела эту борьбу чувств – он хочет ее и ненавидит себя за это. Тогда Рэм отвернулся от нее. Но теперь Иден не позволит мужу отвернуться вновь.

Рука Рэма напоминала холодный металл, когда Иден дотронулась до нее, обхватила ладонь двумя руками, потащила за собой. Он не без колебания подчинился, и Иден повела его мимо оторопевшей семьи вниз по улице. Да где же коляска? А, вот она! Иден взяла Рэма под руку, всем сердцем чувствуя, что должна заставить его приехать в дом Марлоу.

Они подошли к коляске.

– Домой! – крикнула Иден изумленному кучеру. – И побыстрее!

Рэм заколебался, в глазах появились сердитые огоньки. Иден полагалась на свое сердце, она ни о чем не думала и подтолкнула мужа вперед. Тот неуверенно поднялся на подножку коляски и подал руку Иден.

В эти долгие минуты она не могла поднять глаза, видя только сильные ноги Рэма. Ощущала соленый теплый запах моря, который будил пламенные желания. Слова бессмысленны, они ни в чем не могут убедить, наоборот, посеют хаос. Лучше подождать… Слова будут потом, когда насытится страсть. Когда сердца сольются в едином ритме, тогда и души поймут друг друга. Любовь укажет путь словам и мыслям.

На протяжении нескольких минут Рэмсей так и не смог произнести имя жены. Иден дрожала. Ее напряжение Рэм посчитал за проявление страха. Она права, страшась его гнева, охватившего все существо. Он не был уверен, что сможет контролировать себя. Обида затаилась в сердце, пусть даже он и знал мотивы, которые руководили ее поступком. Глубокая обида, как и сильная любовь, не может исчезнуть мгновенно. Рэм не доверял сам себе, не зная верного пути из лабиринта запутанной семейной жизни. Он только знал, что жаждет обладать Иден, а любовь, которую она разожгла в его сердце, чтил превыше всего. Даже выше любви к Скайлету.

В этот момент нежная рука коснулась его ладони. Как это мало – только ладонь, но он получил молчаливое подтверждение своим мыслям…

Коляска остановилась. Рэм соскочил на землю и помог спуститься Иден. Перед ними возвышался величественный особняк Марлоу. Какое-то время они стояли не двигаясь, не сводя друг с друга глаз, еле дыша.

– Пойдем!

Иден повела мужа по каменной дорожке, по ступеням, распахнула тяжелую дверь, почти втащила его в дом. В это время холл пересекал дворецкий, изумленно остановился, нахмурившись при виде Рэма, которого Иден тащила за руку. Приближаясь к двери ее комнаты, Рэм уже не шел следом, он был рядом.

* * *

Вот ее спальня, здесь он впервые познал ее любовь. Иден закрыла дверь, швырнула на пол шляпу, быстро расстегнула жакет, сбросила его с плеч. Вместе с жакетом, казалось, она отшвырнула его гнев.

– Иден, – с губ слетело дорогое имя. Он чувствовал, что теряет контроль.

Иден вынула из волос шпильки, быстро расстегнула платье, позволила ему соскользнуть на пол. Теперь на ней была только сорочка. Глаза Рэма изучали ее тело. Сердце на мгновение замерло от страха…

– Люби меня, Рэмсей… пожалуйста…

Рэм обхватил жену, прижал к себе, оторвав от пола, и закружил, губы впились в ее рот. Он умирал – она была его пищей, дыханием, жизнью… Его поцелуй был требовательным. Ощущение близости любимого тела сделало ее слабой, покорной.

Рэм отнес Иден в постель, накрыв своим телом, словно тяжелым одеялом. Отвечая на нежную ласку его языка, она устремилась навстречу страсти. Пальцы перебирали его волосы, касались лица, шеи… Его поцелуи осыпали ее шею, грудь. Это была сладчайшая пытка ожиданием блаженства. Иден начала непроизвольно двигаться навстречу его желанию. Когда Рэм поднялся, чтобы раздеться, его руки дрожали, глаза светились от счастья.

Уверенно подойдя к постели, быстрым движением снял последнее препятствие – тонкую сорочку. Иден машинально попыталась удержать ее, но тихий смех, полный страсти, отбросил последние сомнения. Через секунду она была вся обнажена, беззащитна перед его любящими глазами, руками, губами.

Он начал с колен, затем его губы проложили дорожку к нежным бедрам. Иден вскрикнула и попыталась оттолкнуть мужа, но он без труда подавил сопротивление и с удовольствием продолжил. Что-то изменилось, и это радостным предчувствием будоражило ум. Грудь Иден стала больше, упругие соски потемнели, увеличились. Он поцеловал два бутона, ощутив сладкий, непривычный дразнящий запах.

Иден сжала его лицо ладонями, поцеловала в губы, осыпала поцелуями колючий подбородок. Грудь сладко ныла от радостного ожидания. Неожиданно из груди вырвалась струйка молока и Рэм был смущен влажным нежным теплом. Он чуть откинулся, чтобы посмотреть на жену, в глазах вспыхнуло понимание: этот милый сладкий запах – запах материнского молока.

Ее лицо порозовело. Иден ждала, что он скажет…

Рэм устремился в ложбинку между ее прекрасными грудями и слизал белые капли, с восхищением ощутив теплый шелк кожи. Приступ желания стал нестерпимым, не сдерживая себя больше, он вошел в женственную мягкость ее тела. Иден откликнулась с такой же страстью.

Руки Иден словно заново знакомились с узором его мускулов, ноги оплели талию. И вновь между Иден и Рэмом возникло невероятное пламя, поднимающее обоих к небесам, уничтожая все преграды и сомнения…

Утомленный, но не насытившийся Рэмсей откинулся на кровать, увидел, как пульсирует жилка на ее шее, улыбнулся, подумав, что его кровь пульсирует в том же ритме. Его пальцы пробежали по влажному изгибу шеи, коснулись плеча, затем опустились к полной, роскошной груди. Иден повернула голову, на него полыхнули золотом ее удивительные глаза.

– Ребенок, – прошептал он, называя причину изменений в ее теле, рука нежно погладила плоский живот. – Когда в последний раз мы занимались любовью, у тебя здесь был маленький миленький холмик, – выражение лица изменилось. – У меня есть… ребенок?

Иден кивнула, не в силах сдержать слезы.

– Сын.

– Сын, – повторил он, кончиком пальца вытирая соленые капли. – И у меня есть жена? – он спрашивал, голос не был требовательным, хотя Рэмсей Маклин был вправе потребовать от нее ответа. Иден улыбнулась.

– Ты ведь еще помнишь, что бывает с тем, кто не хочет признавать меня своей женой?

– Его изгоняют из рая и отправляют на галеры, – Рэм рассмеялся.

– Именно так. Ты хочешь, чтобы я доказала, что считаю себя твоей женой? – она приподнялась и подалась к нему. Это был вызов. Рэм привлек жену к себе, чтобы не отпускать никогда.

– Если ты когда-нибудь еще… Сделаешь нечто подобное… – прошептал он, когда оторвался от ее губ. – Клянусь, ты больше никогда не увидишь дневного света! Я найду тебя и заточу в самую глухую темницу… вместе с собой.

– Рэм, я должна была…

– Ты ДОЛЖНА БЫЛА посоветоваться со своим мужем, Иден, а ты оставила меня. Я был близок к помешательству, когда понял, что ты уехала, готов был разнести в щепки весь Эдинбург, чтобы найти тебя. Я избил Иана до бесчувствия, когда узнал, в чем дело.

– Если ты знаешь, почему я уехала, должен также знать, что это оказалось самое трудное. Мне никогда не было так тяжело. Но я считала, что обязана так поступить. – Лицо Рэма потемнело. Как ей хотелось, чтобы он понял! – Ты не раз говорил, что Скайлет – твоя жизнь. Иан сказал, что решение вынесено, и Скайлет должен достаться ему. Он думал, что я хочу быть леди Скайлет, а не твоей женой. Я… не могла допустить, чтобы из-за меня ты потерял поместье. Иан же хотел иметь то, что имеешь ты. Когда я отказалась жить с ним, он поставил условие – ты получишь или меня, или Скайлет. И я решила, что для тебя важнее…

– Как это ужасно! – в глубине его глаз вспыхнул огонь. – Ты решаешь, что мне нужно! Ты и мой бесценный гнусный сводный братец! Ты даже не подумала о том, чтобы посоветоваться со мной! И дать мне возможность сделать свой выбор, выбор мужчины! – его пальцы впились ей в плечо, Иден закусила губу, чтобы не закричать. – Ты слишком часто вмешиваешься в мои дела, Иден Маклин! – он потряс ее за плечи.

Иден чувствовала, что нужно развеять его гнев, иначе что-то темное, дурное останется между ними.

– Тогда избей меня! – крикнула она, злясь на себя за то, что не в силах сдержать слез. – Избей меня! И забудь плохое!

Рэм задумался. Конечно, бить ее он не собирался, но и не знал, что делать дальше. Что же происходит? Она легко ударила его кулаком по плечу.

Рэм повернулся, схватил ее запястья, завел руки за голову. Иден закрыла глаза, с удивлением отметив, что Рэм опять возбужден. Неожиданно его губы приникли к ее губам.

– Господи, Иден, я люблю тебя больше всего на свете. Не позволяй мне злиться на тебя! Люби меня! Пусть обида уйдет! Люби меня, пока я не перестану злиться!

Иден всем сердцем желала выполнить его просьбу. Ее ноги оплели его талию, она шла навстречу его желаниям с той же силой, с какой желал ее Рэм. Она страстно выгнулась, требуя от него силы и любви. Затем покорилась, словно победителю, ощутив на себе его власть. Влажные тела соприкасались, сливаясь в жарком экстазе. Жар был очищающим, и в этом огне догорали остатки обиды.

Их тела разъединились, достигнув счастливого изнеможения, только горячие, влажные руки продолжали соприкасаться. Усталость окутала их дымкой, и вскоре оба погрузились в сон.

Через пару часов Рэм разбудил жену легкими поцелуями. Она увидела удовлетворение на его лице и улыбнулась. Его руки обвились вокруг ее шеи, она лениво нежилась в теплой ласке мужа.

– Ты все еще злишься?

– Немного. Осталось совсем чуть-чуть, чтобы уничтожить последние остатки злости, – слабая улыбка выдавала неискренность слов.

– Тебе придется быть терпеливым, – просияла она. – Есть еще один человек, которому я сейчас нужна. А он не любит, когда его заставляют ждать, – Рэм нахмурился, и Иден рассмеялась. – Нужно покормить твоего сына, – она посмотрела на набухшую грудь. Рэм проследил за ее взглядом и покраснел.

– О, да…

Он смотрел, как она встает, надевает платье, смотрел, восхищаясь женской зрелостью ее тела, пленительным покачивание бедер. Рэм ощутил, что жар вновь разлился по телу…

Иден подошла к кровати, поцеловала его в лоб.

– Я люблю тебя, Рэмсей Маклин.

Он расслабился, оставшись в постели, а Иден выскользнула в соседнюю комнату и быстро вернулась, неся в руках сверток.

– Вставай, милый, и познакомься со своим сыном – Эндрю Арлан Адам Маклин, – она передала ребенка Рэму и улыбнулась при виде смущения на лице мужа. – Представь, что это новорожденный ягненок. Держи его нежно, но крепко. Он не сломается, любовь моя. Он крепок, как и его отец.

Рэм почувствовал себя несколько увереннее. Иден тоже забралась на кровать и поправила подушки. Она погладила коротенькие волосики ребенка, спокойно лежащего на руках Рэма, и сердце ее наполнилось радостью. Рэм взял маленькую ручку, и крошечные пальчики тут же уцепились за его палец. Он покраснел и посмотрел на жену.

– Мне кажется, я ему понравился.

Иден улыбалась, глядя, как Рэм поудобнее укладывает сына у своей груди, восхищенно глядя на ребенка. Он осторожно погладил щечку Эндрю, ребенок повернул голову и, шумно сопя, потянулся к твердому, плоскому соску груди Рэма, тот недоуменно посмотрел на Иден.

– Думаю, теперь ему нужна я, – она рассмеялась, забрала ребенка, поднесла к груди. Рэм смотрел как зачарованный, пока Иден не объяснила некоторые хитрости. Казалось, Эндрю для Рэма – единственный ребенок на земле.

Когда Иден отнесла малыша в детскую, Рэм вздохнул и закрыл глаза. Губы его беззвучно шептали слова благодарности.