Глава 1

— Не думаю, что слон подойдет, — произнес наконец Оливер Рейн. Его тихий, низкий голос выражал вежливое сожаление.

— Я так и предполагала, что он вам не понравится. — Энни Линкрофт мрачно посмотрела на животное и подумала, как же ей подступиться к главному вопросу, ради которого она, собственно, и пришла к таинственному Оливеру Рейну.

— Допускаю, что он необычен, — продолжал Рейн.

— Возможно, как и большинство моих клиентов, вы спрашиваете себя: искусство это или просто китч?

— Интересный вопрос, — согласился Рейн.

— Учтите, что слон не просто украшение, он еще и функционален, — сказала Энни, инстинктивно предпринимая последнюю попытку спасти сделку. — В основании у него есть маленький потайной ящичек. Очень удобно для небольших предметов.

— Вряд ли он подходит к этой комнате, — дипломатично заметил Рейн.

Энни подумала, что только сам Оливер Рейн будет уместен в этом кабинете из эбенового дерева с золотисто-серой отделкой. Она была практически уверена, что Рейну слон не понравится. Двухфутовая лакированная фигура с ярко-алыми ногтями и пурпурным хоботом выглядела вызывающе радостно на фоне каменного сада Zen.

Занимавший большой угол кабинета, он не был настоящим садом, по крайней мере в представлении Энни. Отсутствовал даже намек на зелень. Ни один листочек, не говоря уже о каких-либо красочных цветках, не нарушал первозданную безупречность серебристо-серого песка.

Низкая черная деревянная рама обрамляла песок, в котором были заботливо выложены абстрактные узоры из пяти камней. Энни подозревала, что Рейн потратил немало часов, чтобы именно в таком порядке расположить камни на песке. Несомненно, эта лишенная чувств задача по эстетике пришлась ему по душе.

Дизайнер, которого Рейн нанял для оформления интерьера своего нового и просторного пентхауса на двадцать шестом этаже, с безошибочной точностью определил вкус клиента. Отовсюду открывался кажущийся бесконечным вид на Сиэтл, залив Эллиотт и Олимпийский стадион. Во всех комнатах преобладало отталкивающее сочетание эбенового дерева с золотисто-серыми тонами.

В результате вышло суровое, элегантное логовище, в совершенстве подходящее человеку; которого многие считали опасным хищником.

«Нет, — решила Энни. — Слон — симпатичное создание, но, конечно, он никак не подходит к упорядоченному, сдержанному декору недавно завершенных апартаментов Рейна». Она не могла представить себе ничего из своего магазинчика «Безумные мечты», полного причудливых, единственных в своем роде вещиц, что смотрелось бы здесь уместно.

Ясно, что Оливер Рейн был далек от экстравагантности любого рода.

— Жаль, но слон не вполне подходит, — пробормотал Рейн.

— Не переживайте. Все дело в самом слоне. По правде говоря, мне не удалось заинтересовать им ни одного из своих клиентов. — Энни нахмурилась. — Что-то в нем как будто отпугивает людей. Может, причина в ногтях?

— Вполне возможно.

— Ладно, сделка не так уж велика. («Пожалуй, хватит навязывать слона Оливеру Рейну».) Вы настаивали, чтобы я захватила еще что-нибудь, вот я и решила его здесь опробовать.

— Очень мило с вашей стороны. Мне нравится ваша настойчивость. Разрешите подлить вам чаю. — Рейн потянулся за покрытым черной с золотом эмалью чайником, который стоял рядом на черном лакированном подносе.

Энни завороженно смотрела, как он наполнял ее чашку. Ярко-белый луч света от галогенной лампы на столе обнажал мускулистую силу рук Рейна. Грубые, с мозолистыми ладонями, они не были похожи на руки бизнесмена. Будто Рейн нажил свое состояние, копаясь в жирной земле, а не занимаясь надежными капиталовложениями.

Разливая чай нежно и аккуратно, ему удавалось сохранять свою мужественность. Каждый его жест выражал одновременно силу и грацию.

Энни замечала, что любое движение Рейна, даже самое незначительное, полностью поглощало ее внимание. Возможно, причина была в том, что сдерживаемая в нем энергия резко контрастировала с бездонным, глубоким спокойствием, исходившим от него, когда он не двигался. Энни никогда еще не встречала человека, так умело владеющего собой.

Она осторожно взглянула на него, принимая чашку.

— Признаться честно, не думаю, что у меня в «Безумных мечтах» есть что-либо устраивающее вас.

Рейн внимательно рассматривал ее, как будто она поставила перед ним любопытную, но вполне разрешимую задачу.

— Только потому, что слон не подошел, не должно означать для нас, будто ничего другого из вашего магазина также не подойдет.

— Вам не понравилась и карусель, которую я приносила в понедельник, — напомнила Энни.

— Ах да, карусель. Признаю, что у нее есть определенный шарм, но эти причудливые существа на ней смотрелись здесь не совсем уместно.

— О вкусах не спорят, — пробормотала Энни. Сама она считала, что красиво позолоченная карусель с коллекцией странных мифологических зверушек была бы прекрасным штрихом в комнате, в которой находился в высшей степени необычный, почти мифический Оливер Рейн.

Никто не знал многого о Рейне. «Но так было всегда со всеми легендами, — размышляла Энни. — Чем меньше доступной информации, тем более легендарной становится личность в глазах мира».

Впервые она встретилась с ним полтора месяца назад на вечеринке по поводу помолвки ее брата Дэниэла. Она, конечно, и до этого знала о существовании Рейна, потому что Дэниэл когда-то на него работал. Но лично знакомы не были.

Дэниэл Линкрофт был признанным гением в области электроники. Пять лет назад Рейн нанял его установить несколько высокотехнологичных систем безопасности для расширяющейся империи своего бизнеса. Позднее, когда Дэниэл ушел от него и открыл собственную фирму по электронике, Рейн вложил в нее большой начальный капитал и стал таким образом единственной и самой большой финансовой поддержкой Дэниэла.

В тот день Дэниэл предупредил Энни, что, хотя Рейн и приглашен на празднование помолвки, он вряд ли появится. Оливер Рейн почти никогда не показывался на людях, кроме, пожалуй, встреч с компаньонами. А если бы он вдруг и решил появиться в обществе, то наверняка более высокого уровня, чем тот, который занимали Линкрофты. О состоянии семьи Рейнов, которое Оливер восстановил на пустом месте после загадочного исчезновения своего отца, также ходили легенды, как и о самом этом человеке.

Но, к явному удивлению и удовольствию Дэниэла, Рейн прибыл на помолвку на заднем сиденье черного лимузина. На нем был черный с белым вечерний наряд. Эта официальная одежда подчеркивала его мрачную замкнутость.

Рейн поразил Энни в первый же момент, как только она увидела его. Он не был похож ни на одного из мужчин, которых она когда-либо знала. Его окружала загадочная аура мощи, страсти и гордости, но превыше всего чувствовалось железное самообладание.

Энни была заинтригована, наблюдая, как люди незаметно освобождают ему дорогу, когда Рейн проходил по шикарному ресторану, снятому Дэниэлом по случаю помолвки. Она понимала их побуждения. Не было никакого сомнения в том, что от этого человека исходит потенциальная опасность. Он плавно крался мимо добропорядочных гостей, как леопард сквозь стадо овец.

Но только крохотная частица Энни стремилась убежать в безопасное место. Большая же часть ее натуры требовала приблизиться к Оливеру Рейну, несмотря на риск.

Энни пришла к выводу, что в Рейне была такая же привлекательность, как и в тех необычных вещицах, которые она продавала в своем магазинчике «Безумные мечты». Он не был красивым в привычном смысле, но ее сильно влекло к нему. Что-то внутри Энни остро реагировало на его присутствие. От взгляда Оливера тонкие волоски сзади на ее шее напружинивались.

В тот вечер на помолвке Дэниэла Энни украдкой наблюдала за Оливером Рейном, стремясь запечатлеть в памяти его облик, начиная с цвета глаз, которые были обманчивого, неописуемого серого оттенка, до контролируемой бесстрастности черт его лица.

Черные волосы Рейна были слишком длинными для бизнесмена его уровня. Они спадали бы ему на плечи, не завязывай он их сзади в конский хвост. Его жесткое, суровое лицо выдавало неумолимую, несокрушимую силу воли. Ледовый налет серебра в волосах вместе с холодным и расчетливым умом в его взгляде позволили Энни заключить, что Рейну было около сорока.

«Это человек, который никогда не будет полагаться на свою внешность или обаяние в надежде достичь желаемого, — решила она. — Он просто протянет руку и возьмет это».

Рейн оставался на вечеринке менее получаса. За исключением того короткого времени, которое он провел с Дэниэлом, а также нескольких минут знакомства с невестой Дэниэла Джоанной и с Энни, он держался в стороне от толпы. Гордо стоял в одиночестве, занимая пространство, границы которого ни один человек не осмелился нарушить, и потягивал шампанское, в то время как гости обтекали его со всех сторон.

Энни с напряжением ощущала, что глаза Рейна следили за ней, когда она танцевала с некоторыми из друзей Дэниэла, но сам он не пригласил ее на танцплощадку. Он вообще ни с кем не танцевал.

Когда Оливер покинул вечеринку, Энни испытала странное разочарование. Робкий огонек незнакомого чувственного возбуждений, который начал разгораться в ней с его приходом, угас, стоило Рейну уйти.

Она украдкой наблюдала из окна, как Дэниэл провожал Рейна к поджидавшему лимузину. Мужчины провели на улице несколько минут за тихой беседой. Когда разговор закончился, Рейн взглянул на окно, в котором была Энни, как будто знал, что все это время она смотрит на него. Он поприветствовал ее легким, почти незаметным наклоном головы. Потом сел в лимузин и уехал в ночь, провожаемый проливным дождем.

— Он интересный, но довольно опасный человек, — сказал однажды Дэниэл Энни. — Ты никогда не знаешь наверняка, о чем он думает, и, полагаю, он никому не доверяет. Когда я работал на него, для Рейна стало почти наваждением хранить файлы на всех служащих фирмы и всех деловых партнеров.

— Файлы?

— Скорее досье по безопасности. — Рот Дэниэла искривился. — Он всегда утверждал, что личная осведомленность о людях необходима, как оружие быстрого реагирования.

— Я думаю, что подобное оружие очень важно для такого человека, как Рейн, — задумчиво сказала Энни. — Он хочет в любую минуту контролировать ситуацию.

— Об Оливере Рейне нужно помнить, что у него всегда свое собственное расписание и он никому не позволяет знать его до тех пор, пока сам этого не захочет. Он одинокий волк, а не игрок в команде.

— Он гангстер? — спросила Энни в ужасе от предположения, что ее брат может быть в долгу у преступника.

Дэниэл улыбнулся.

— Если да, то он достаточно умен, чтобы хоронить тела так глубоко, где их никто никогда не сможет найти.

— Но почему, ради всего святого, ты согласился на его финансовую помощь, раз ты ему не доверяешь?

Дэниэл посмотрел на нее с удивлением.

— Я никогда не говорил, что не доверяю ему. Я только сказал, что он опасен,

— Разве есть разница?

— Большая разница.

Энни обхватила себя за плечи, чтобы унять начавшуюся легкую дрожь.

— Что ты еще о нем знаешь?

— Немного, несмотря на то, что я работал на него. Это — человек-легенда.

— Почему? — спросила Энни.

— Пятнадцать лет назад его отец оставил семью. Просто исчез. Я не знаю всей истории, скажу только, что за несколько месяцев до своего исчезновения Эдвард Рейн уговорил нескольких друзей инвестировать один из своих проектов.

— Разреши мне угадать концовку, — сказала Энни. — Деньги вкладчиков исчезли вместе с Рейном?

— Именно. Но это еще не все. Эдвард Рейн также ликвидировал большую часть своих личных активов. Он забрал с собой и наличность. Семье не осталось абсолютно ничего, кроме неподъемных долгов.

— Я слышала, что такого рода истории случаются. Буквально на днях газеты писали об одном известном банкире, который просто сел в самолет с несколькими миллионами долларов, и никто его больше не видел. Оставил семью и всю свою прошлую жизнь.

— То же самое сделал Эдвард Рейн, — сказал Дэниэл. Энни смотрела на брата.

— И что произошло потом?

— Оливер выплатил все долги своего отца за два года, — ответил Дэниэл. В его голосе звучало сдержанное восхищение. — Восстановил состояние отца из обломков. Оно сейчас намного больше, чем было до исчезновения Эдварда Рейна, а это о многом говорит.

— Бедный Оливер, — прошептала Энни. — Должно быть, он был так сильно опустошен эмоционально, когда его отец исчез.

Дэниэл в тревоге нахмурился.

— Послушай, Энни…

— Для такого человека стыд и унижение невыносимы, — задумчиво продолжала Энни. — Ясно, что он напуган на всю жизнь. Неудивительно, что он не любит появляться в свете.

— Довольно, — приказал Дэниэл. — Даже не думай об этом.

— О чем? — невинно спросила Энни.

— О попытке спасти Оливера Рейна. Он определенно не является очередным израненным и потерянным мужчиной, которым ты можешь пополните свою коллекцию. Поверь, Рейн не нуждается в спасении.

— Любой человек нуждается в спасении в тот или иной момент, Дэниэл.

— Но не Рейн, — ровно произнес Дэниэл. — Этот человек может о себе позаботиться. Поверь мне.

Энни не видела Рейна и ничего о нем не слышала на протяжении двух недель. Он позвонил ей на следующий день после того, как арендованный самолет с Дэниэлом на борту затонул в океане во время полета на Аляску. Это было месяц назад, в октябре. Рейн очень мягко спросил, не нужна ли ей какая-либо помощь.

Охваченная хаосом ситуации, пытаясь разобраться с репортерами и ответственными за спасательно-розыскные работы лицами, а также стараясь утешить Джоанну, Энни была напряжена и рассеянна. Она резко ответила Оливеру Рейну, что не нуждается в его помощи.

Лишь повесив телефонную трубку, она с опозданием вспомнила, что Рейн является основным кредитором ее брата. Теперь, с исчезновением Дэниэла, Рейн представлял собой потенциальную угрозу. Если он решит отозвать свой внушительный заем на тех основаниях, что у компании Дэниэла отсутствует руководство, «Линкрофт анлимитед» погибнет. Таким образом не было никакой возможности изымать деньги Оливера Рейна из общего капитала.

На самом деле непосредственной угрозой обернулся совсем не Рейн. Все поставщики и другие вкладчики запаниковали, осознав, что Дэниэл больше не стоит во главе компании. Бэрри Корк, доверенный помощник Дэниэла, делал все возможное, чтобы заверить клиентов в том, что дела компании идут обычным путем, но ему никто не верил.

Несколько дней спустя Рейн позвонил снова.

— Может быть, нам лучше поговорить? — спокойно сказал он.

— О чем? — спросила Энни, прекрасно понимая, что именно он хочет обсудить.

— О будущем «Линкрофт».

— В «Линкрофт» дела в абсолютном порядке, спасибо. Бэрри Корк держит все под контролем. Мой брат со дня на день будет спасен, и все вернется в нормальное русло.

— Мне очень жаль, мисс Линкрофт, но вы должны признать тот факт, что Дэниэла, вероятно, нет в живых.

— Ни я, ни его невеста не верим в это. Мы будем держать компанию в своих руках, пока он не вернется. — Энни сжала телефонный провод и попыталась говорить спокойно и уверенно. — Я ценю вашу заботу, но в компании ничего не изменилось. Все под контролем.

— Понимаю. — На другом конце провода последовало долгое молчание. — Я слышал, что другие кредиторы вашего брата начинают требовать продажи компании или ее слияния.

— Ерунда. Досужие вымыслы. Я объяснила им всем, что дела идут хорошо и Дэниэл скоро вернется.

Оливер снова выдержал паузу.

— Как хотите. Пожалуйста, не стесняйтесь позвонить мне, если возникнут сложности с другими инвесторами. Возможно, я смогу вам помочь.

Энни повесила трубку, чувствуя себя более неспокойно, чем до разговора. «Линкрофт анлимитед» была семейной корпорацией. Никто, кроме членов семьи, не мог обладать акциями фирмы. Дэниэл всегда настаивал на сохранении полного контроля над компанией.

В настоящий момент было только два члена семьи Линкрофт: Энни и ее брат. Это делало Энни единственной наследницей Дэниэла.

Две недели спустя Рейн снова связался с ней. Вместо дальнейших разговоров о судьбе «Линкрофт анлимитед» он объяснил, что нуждается в ее услугах как профессионала. Он хотел, чтобы Энни внесла завершающие штрихи в интерьер комнат его нового пентхауса.

Энни все еще не вполне была уверена, почему она согласилась на эту работу. Она, конечно, могла найти чем заняться и не отнимать у себя времени в эти сумасшедшие дни для оказания личных консультаций клиенту.

Но характер ее сегодняшнего, четвертого, визита на двадцать шестой этаж высотного здания в центре Сиэтла отличался от всех предыдущих.

Добраться к Оливеру Рейну было непросто. Сначала нужно было пройти мимо швейцара в вестибюле здания. На панели лифта требовалось набрать специальный код, чтобы подняться на двадцать шестой этаж. Когда она доехала до пентхауса, ее приветствовал человек, похожий на робота, известный просто по имени Болт. Он казался дворецким и шофером в одном лице. Энни стало любопытно: а может, он еще и телохранитель?

По-своему Болт был так же интересен, как и его работодатель. Он выглядел на пятьдесят с небольшим лет. Каждый раз Энни видела его в официальном темном костюме. Его светло-голубые глаза не выдавали никаких эмоций, а редеющие волосы были выбриты до четверти дюйма по всей голове.

Нечто механическое в фигуре и манерах Болта заставляло Энни думать, не был ли он человекороботом. Она представляла, как каждый вечер он подзаряжает через электрическую розетку свои батареи. И еще Энни ощущала, что Болт от нее явно не в восторге.

Во время первого визита Болт проводил ее в кабинет почти в полном молчании. Был подан чай на подносе. Нервничая, Энни ждала, что Рейн затронет вопрос о ее пропавшем брате, но он не обсуждал ничего, кроме завершающих штрихов интерьера своей мансарды.

После первой консультации Энни стала уже с нетерпением ждать тихих, спокойных перерывов, которые они устраивали в ходе работы. За экзотическим ароматным чаем и беседой о таких незначительных вещах, как лакированные слоны и позолоченные карусели, Энни чувствовала себя в безопасности и могла на время освободиться от своих страхов и проблем, которые уже превращались в ночной кошмар.

Она не забыла, что Дэниэл называл Рейна опасным, но находила для себя все более невозможным бояться его. В силе Рейна было что-то удивительно

Успокаивающее. И Энни сознательно пыталась впитать в себя часть этой силы.

Очевидно, потребуется некоторое время для того, чтобы найти подходящий дополнительный элемент для этой комнаты, — сказал Рейн, бросив последний взгляд на слона. — Я терпеливый человек. Уверен, что рано или поздно это произойдет.

— Сомневаюсь, — заметила Энни. Ее глаза обежали суровую элегантность комнаты. — Вещи, которые я продаю, явно не отвечают вашему вкусу. Я считаю, что в каждой комнате должна быть дисгармонирующая деталь. Красивый интерьер нуждается в ярком штрихе уродства. Спокойному интерьеру требуется эдакая взрывная изюминка. А беспорядочному интерьеру необходим консервативный элемент.

Рейн не улыбнулся, что было неудивительно. Однако легкая перемена выражения его дымчатых глаз подсказала Энни, что высказывание позабавило Рейна. Находясь с ним рядом всего несколько послеполуденных часов, она уже хорошо научилась улавливать малейшие нюансы его настроения. Энни поняла: Рейн не был человеком, лишенным эмоций, просто он научился четко контролировать их.

— Меня не волнует разница в наших вкусах, когда речь идет о слонах и каруселях, — мягко произнес Рейн. Он замолчал, отпивая свой чай с задумчивым видом.

Для Оливера Рейна молчание было обычным делом. Похоже, оно его не беспокоило, но Энни это действовало на нервы. Сама она никогда надолго не замолкала во время беседы.

Она глотнула чай и подумала, настал ли уже подходящий момент, чтобы затронуть тему, которую она хотела обсудить. Вероятно, ей следовало бы подождать примерно еще неделю, но Энни понимала, что откладывать больше нельзя. Время истекало. Если она не сможет заставить Рейна последовать ее дикому плану по спасению «Линкрофт анлимитед», ей придется буквально вывернуть мозги наизнанку, чтобы родить новую идею.

К сожалению, она не верила, что существовали другие варианты. Она была уже на грани отчаяния.

Энни собрала всю свою волю в кулак и предельно осторожно поставила чашку обратно на черное с золотом блюдце.

— Господин Рейн…

— Оливер. Прошу вас. Я бы хотел, чтобы вы относились ко мне как к другу семьи.

— Оливер. — Энни сделала глубокий вдох. — Месяц назад, сразу после того, как исчез мой брат, вы говорили о, так сказать, оказании содействия мне и Джоанне.

— Я полагаю, о судьбе вашего брата до сих пор нет никаких известий?

— Нет, — признала Энни. — Поисково-спасательные операции были прекращены через три дня после исчезновения самолета Дэниэла. Не было найдено ни каких-либо обломков, ни самого тела. По официальному заключению, Дэниэл без вести пропал в море.

— И теперь наконец вы начинаете осознавать трудности, которые возникнут из-за вашей попытки самостоятельно управлять «Линкрофт анлимитед», — спокойно сказал Оливер.

Энни выдержала его холодный взгляд.

— Выходит, мне не удастся справиться?

— Да.

— И вы знали это с самого начала, не так ли?

Оливер ответил дипломатично:

— Следовало ожидать серьезных проблем, Энни. «Линкрофт анлимитед» держалась па плечах вашего брата. Все это знают. Естественно, что без него вкладчики почувствовали беспокойство.

Энни ухватилась за ручку черного лакированного стула.

— Два дня назад инвесторы и кредиторы компании пригласили меня на совещание. Они поставили передо мной ультиматум. Если я не соглашусь на продажу «Линкрофт анлимитед» или ее слияние с другой компанией, они выставят колоссальный счет по возврату их денег.

— Я знаю об этом совещании.

Энни поморщила нос.

— Неудивительно. — Она помедлила. — Хотя вас там не было.

— Да, не было.

— Значит, вы не считаете, что мне следует соглашаться на продажу компании или ее слияние? — Энни затаила дыхание в ожидании ответа.

— Я этого не говорил. Возможно, продажа наиболее оптимальна. Она не только сохранила бы компанию, но и дала шанс вывести на рынок беспроволочную технологию, разработанную вашим братом. Как только это произойдет, все задействованные в проекте лица вернут свои первоначальные вложения и получат значительную прибыль.

Дэниэл сделал открытие, которое революционизировало всю область электроники, начиная с компьютерных систем контроля за оборудованием и заканчивая медицинской диагностической техникой. Дэниэл часто говорил Энни, что офис будущего будет «беспроволочным». Электрические провода, которые в настоящий момент приковывают машины к розетке в стене, исчезнут.

— Я не могу продать фирму Дэниэла. — Пальцы Энни решительно сжались в маленькие кулачки. — Он слишком упорно трудился, создавая фирму. Он вложил в нее все, что имел, не только деньги, но и свой труд, и свой гений. Будущее электроники именно за беспроволочной технологией, и Дэниэл должен быть на старте. Неужели вы не понимаете? Я не могу отдать фирму.

Черные ресницы Оливера скрывали выражение его глаз.

— Вы не отдаете ее. Вы можете запросить очень хорошую цену. В этой области есть огромное количество фирм, которые дорого заплатят за то, чтобы им в руки попала новая технология, разработанная вашим братом.

— Я не продам компанию Дэниэла, — повторила Энни. — До тех пор, пока у нас с Джоанной будет хоть малейшая надежда на то, что он жив.

— Очень скоро вам придется более реалистично взглянуть на ситуацию, — настаивал Оливер. — Дэниэл не может чудом вернуться. Вы это понимаете не хуже меня.

Энни вздернула подбородок.

— Я бы знала, если бы Дэниэл был мертв.

— Знала?

— Да, знала бы, черт побери! С тех пор как умерла тетя Мадлен, Дэниэл — единственный из семьи, кто у меня остался. Я бы знала, если бы он действительно ушел навсегда. — Она взлохматила рукой гриву своих великолепных натуральных волос цвета меди. — Я бы почувствовала это душой.

«Конечно, я знала бы это. Разве нет?» Энни была на грани срыва. С того момента как исчез Дэниэл, она не спала спокойно ни одной ночи. Первый шок прошел, но ее страх, который она тщательно пыталась скрывать в глубине своей души, порой вырывался наружу. Когда это случалось, Энни почти задыхалась. Может быть, ее любимый брат действительно мертв?

Она была измождена. Последние несколько недель ей приходилось принимать слишком много решений» отвечать на слишком большое число вопросов, испытывать слишком сильное давление со стороны людей, вложивших средства в компанию ее брата. А теперь, когда Джоанна сказала ей о том, что ждет ребенка, возникнут новые заботы.

— Я не единственный человек, который знал бы, что Дэниэл умер, — тихо продолжала Энни. — Джоанна также сильно почувствовала бы это. Мы обе уверены, что он жив.

— Находясь в ледяной океанской воде у побережья Аляски, никто не может выжить более тридцати-сорока минут, — осторожно напомнил ей Оливер. — Вам это известно.

— Все как будто забыли о том, что мой брат — настоящий гений. Более того, отправляясь в полет, он принял меры предосторожности, о которых другой бы не позаботился. Например, у него был с собой спасательный костюм. И плот. И всякого рода снаряжение.

— Даже спасательный костюм не сможет бесконечно долго защищать организм человека от переохлаждения.

— Между нами и Аляской существуют десятки островов. Сотни. Большинство из них — всего лишь крохотные точки на карте. Он мог добраться до одного из таких островов и продержаться там, пока не прибудет помощь.

— Операции по розыску и спасению проводились очень тщательно, — уверил Оливер. — Я позаботился об этом.

Энни широко раскрыла глаза.

— Вы позаботились об этом?

— Конечно. Я же говорил вам, Дэниэл был для меня больше чем доверенным сотрудником. Он был моим другом.

— Я рада это слышать, — угрюмо сказала Энни. — Потому-то я и пришла просить вас о помощи. Я надеюсь, что дружба с Дэниэлом позволит вам принять мой план.

Оливер изучал ее с удовлетворенным выражением лица. Он явно ожидал этого.

— Вы хотите, чтобы я сделал вам предложение о покупке компании?

— Нет. — Энни вскочила на ноги и подошла к огромным, во всю стену от пола до потолка, окнам. Она смотрела на стальное небо и серые воды залива Эллиотт. — Нет, это для меня — самый крайний случай. Но если мне не удастся осуществить свой план, я буду вынуждена продать «Линкрофт анлимитед».

— Я бы охотно продал компанию обратно, если вернется ваш брат.

Энни обернулась.

— Это великодушно с вашей стороны, но я все же не считаю идею блестящей.

— Почему? Она напряглась.

— Потому что я знаю из очень авторитетного источника, что вы опасный человек, Оливер Рейн.

Казалось, эта новость не слишком обескуражила его.

— Правда? А кто вам это сказал?

— Дэниэл.

— Ваш брат всегда был довольно умным человеком.

— Конечно. Даже гением. Послушайте, мы ведь оба знаем, что если я продам вам компанию, та полностью лишусь контроля над ней. «Линкрофт анлимитед» попадет под вашу власть. Вы будете даже вправе отказать продать ее Дэниэлу назад или запросить такую высокую цену, что он просто не сможет выкупить компанию.

— Мы предварительно договорились бы об условиях сделки, прежде чем вы что-либо подпишете.

— Я вообще не хотела бы выпускать компанию из рук. Даже для вас. Слишком большой риск. Не обижайтесь, но я не думаю, чтобы кто-нибудь в здравом уме согласился отдать права на технологию, изобретенную Дэниэлом.

— Я одобряю ваши преданность и непреклонность. Но учтите, что вы находитесь под большим давлением со стороны кредиторов своего брата. И они могут вас заставить продать компанию или слить ее с другой, Энни.

— Я знаю. — На мгновение Энни закрыла глаза, а затем неожиданно взглянула Рейну прямо в лицо. — Теперь они звонят каждый день. После той встречи с ними я поняла, что мы действительно попали в серьезную ситуацию.

— Все дело в том, что время неумолимо бежит. Кредиторы в панике, Энни. Вы, конечно, понимаете их положение. По всем параметрам «Линкрофт анлимитед»— это компания, обслуживаемая одним человеком, и именно этот человек исчезает.

— Мне нужно совершить одну сделку. Для этого необходимо немного времени.

— Немного — это сколько?

— Даже не представляю. Может, несколько дней, а может, недель. Кто знает, сколько времени нужно, чтобы найти Дэниэла.

Оливер медленно и задумчиво отпил чай и поставил чашку на блюдце. Энни следила за его движениями. Тонкий фарфор в его сильных руках казался таким хрупким. Но было также ясно, что в этих руках он в полной безопасности.

— Даже если я предоставлю вам столько времени, сколько вы пожелаете, вряд ли вы сможете долго сдерживать остальных кредиторов фирмы, — предупредил Оливер.

— Сама я, конечно, не смогу. Это я знаю. Но они успокоятся, если поймут, что компания снова в хороших руках. Все прекрасно отдают себе отчет в том, что ни я, ни Джоанна ничего не смыслим в электронике. И мы также не знаем, как управлять компанией с масштабами «Линкрофт».

— Действительно, — согласился Оливер. — Не знаете.

Энни в нетерпении шагнула вперед.

— Но если бразды правления примет бизнесмен с прекрасной репутацией в деловом мире, я думаю, мы смогли бы удерживать инвесторов до бесконечности.

Оливер не шевельнулся, но принял вид холодной решимости.

— Вы хотите нанять человека, управляющего компанией в ваших интересах?

— Что-то в этом роде.

— Полагаю, что это возможно. Вы уже с кем-нибудь говорили?

— Я попросила Бэрри Корка негласно навести кое-какие справки, — созналась Энни. — Главная проблема в том, что все, к кому он обращался, согласны лишь при одном условии: если им будет гарантирована часть акций компании в качестве оплаты за работу.

— В данной ситуации это вполне разумный подход. Но вы, по-моему, не хотите лишаться даже одной акции «Линкрофт анлимитед», не правда ли?

— Я просто не имею права. Вполне вероятно, что, вернувшись, Дэниэл не сможет получить компанию назад. Через пять лет «Линкрофт анлимитед» будет первой Компанией страны в области электроники. В этой сфере все прекрасно понимают ее потенциал.

— Вы думаете, что, взяв сейчас партнера, Дэниэл потом не развяжется с ним, вы этого опасаетесь?

— Именно этого. Партнеры могут стать большой проблемой. Дэниэл говорил мне как-то, что не хотел бы в своем бизнесе иметь партнеров.

— Вы должны понимать, что в настоящий момент у вас есть только два варианта. Либо пойти на слияние фирмы Дэниэла с другой компанией, либо взять партнера-управляющего.

— Я не имею права рисковать, — сказала Энни. — Дэниэл может никогда не вернуть себе полный контроль над компанией.

Оливер протянул руку за чайником.

— Я уверен, что могу помочь вам, Энни.

Ее захлестнула волна благодарности.

— Это именно те слова, которые я надеялась от вас услышать.

Оливер бросил на нее заинтересованный взгляд.

— Вот как?

— Да. Насколько я понимаю, для вас здесь тоже многое поставлено на карту. По сути дела, в ваших же интересах, чтобы компания моего брата осталась на плаву и запустила свою продукцию в производство, не так ли?

Оливер взглянул на нее поверх чашки.

— Действительно, я должен буду получить значительный доход, когда новая технология появится на рынке.

— Так вот, я придумала вариант, который даст нам обоим то, что мы хотим.

— Правда? — Хотя в его голосе слышался скептицизм, он был явно заинтригован.

— Да. Этот вариант защитит как компанию Дэниэла, так и ваши инвестиции. — Энни поспешила снова сесть на стул. Теперь, когда пришло время объяснить свою идею, она уже не так нервничала. Сосредоточиваясь, она наклонилась вперед и сложила руки на полированной поверхности стола из эбенового дерева.

— Я слушаю, Энни.

— Это немного трудно объясните, — начала она. — Но если вы меня внимательно выслушаете, я думаю, вы поддержите мою идею. Обращаю ваше внимание, что этот план будет действовать не так уж долго, так как я уверена, что через несколько дней мы найдем Дэниэла.

На секунду Оливер перестал разливать чай.

— Чем дальше, тем мне становится интереснее.

Выкладывайте же свой план.

— Хорошо. Как вы знаете, «Линкрофт анлимитед»— семейная корпорация. Мой брат и я контролируем весь пакет акций. Когда Джоанна выйдет замуж за Дэниэла, она также получит акции компании, но никак не раньше.

— Я понимаю. Но поскольку Джоанна еще не вышла замуж за вашего брата, а Дэниэла, как предполагают, нет в живых, вы контролируете все акции, будучи в настоящий момент единственным членом семьи Линкрофт.

— Правильно. — Энни собралась с силами для последнего броска. — Но если я выйду замуж, мой муж станет членом семьи. Он бы имел свой интерес в компании.

Неожиданно чай пролился на поверхность стола. Оливер резко поставил чайник. Несколько секунд он смотрел на небольшую лужицу чая, удивленный, что его сильные руки подвели его. Когда Рейн снова взглянул на Энни, его глаза, казалось, были наполнены льдом.

— Я не знал, что вы планируете выйти замуж.

Энни чуть слышно пробормотала:

— Я не планирую. То есть не совсем так. Господин Рейн, я хотела сказать Оливер, вы когда-нибудь слышали о браке по расчету?

 

Глава 2

Последовало почти шоковое молчание. Оливер сузил глаза, успешно скрывая свою реакцию.

— Брак по расчету?

Энни еще больше подалась вперед, намереваясь заставить его понять гениальность ее плана.

— По словарю, это брак, в котором обе стороны должны получить ту или иную выгоду, однако он не имеет никакого отношения к любви и привязанности. Брак по расчету — это, в сущности, деловое партнерство.

— Деловое партнерство. — Оливер сложил свои большие руки на столе и заинтересованно посмотрел на нее долгим, проникающим взглядом. — Вы думаете о таком браке?

— Да.

— Вы намереваетесь выйти замуж за того, кто смог бы управлять «Линкрофт анлимитед»в ваших интересах? За того, кто успокоит инвесторов и убедит кредиторов Дэниэла?

Энни была довольна, что он так быстро понял суть вопроса.

— Правильно. Как я уже сказала, это будут чисто деловые отношения. В день нашей свадьбы муж станет моим партнером по контролю всех акций «Линкрофт анлимитед». Он сразу же возьмет управление в свои руки. Человек, которого я имею в виду, обладает легендарной репутацией в деловом мире, так что остальные инвесторы будут вынуждены принять его. Они перестанут паниковать.

— Вот оно что. — Взгляд Оливера оставался неподвижен.

— Вы понимаете, как это будет выглядеть? — спросила Энни слегка нетерпеливо.

— Я понимаю, как вы себе это представляете. — Оливер на минуту задумался. — А что случится, если Дэниэл вернется?

— Все просто! — Энни победно улыбнулась. — Я подаю на развод. Как только он произойдет, мой экс-супруг не будет уже владеть ни одной из акций «Линкрофт анлимитед». Дэниэл создал корпорацию таким образом, что в случае развода все акции возвращаются в семью.

— А если ваш муж подаст на вас в суд?

— Вряд ли, хотя надо будет подстраховаться заранее при составлении брачного контракта.

— Похоже, вы достаточно долго обдумывали этот вопрос.

— Долго. Я обсуждала его с Джоанной, и мы обе считаем, что это самый безопасный путь, которым можно удержать за собой компанию Дэниэла. — В действительности она не столько обсуждала свой план с Джоанной, сколько подталкивала будущую невестку к его принятию.

— Я должен признать, что это новый подход к проблеме.

Энни испытала некоторый прилив гордости.

— Спасибо. Мне самой это тоже показалось хорошей мыслью.

— А что получает от сделки ваш, э-э, супруг?

Энни откашлялась.

— Ну, очевидно, он получает возможность сберечь свои вложения и доходы в «Линкрофт анлимитед».

— Человек, которого вы имеете в виду, — один из кредиторов Дэниэла?

— Да. Кроме того, по его утверждению, он друг Дэниэла. Плюс ко всему, тот человек предложил мне свою помощь. Господин Рейн…

— Оливер.

— Оливер, наш разговор приобретает более неловкий оборот, чем я представляла. — Энни скрестила пальцы, почувствовав, как увлажнились ее ладони. — А мне казалось все это такой хорошей мыслью.

— Энни, вы случайно не делаете мне предложение? — очень мягко спросил Оливер.

Она покраснела, откинулась на спинку стула, засунув руки в карманы своего изумрудного спортивного костюма.

— Да.

— А-а.

Энни, и без того достаточно напряженная, не нуждалась в еще одной порции знаменитой таинственности Оливера Рейна.

— Что означает ваше «а-а»?

— Это означает, что я согласен.

Энни уставилась на него.

— Вы согласны? Так вот просто?

Выражение лица Оливера не изменилось, но в его взгляде появилась какая-то необычная для него стеснительность.

— Пожалуй, это единственный способ, которым я смогу защитить и свои капиталовложения, и будущую прибыль, а также единственный путь выполнить мои дружеские обязательства перед Дэниэлом.

— Разве вам не потребуется время, чтобы подумать?

— Я уже все обдумал. Это не сложная проблема. Варианты предельно ясны. Если я не женюсь на вас, вы будете цепляться за фирму, пока она не обанкротится. Позволь я вам избрать этот путь, проиграют все.

Энни облегченно вздохнула.

— Не знаю, как вас благодарить. Не волнуйтесь, убеждена, что нам не придется слишком долго оставаться женатыми.

— Вы абсолютно уверены в том, что Дэниэл вернется?

Энни нервно прикусила нижнюю губу.

— Я должна в это верить. Но даже если он не вернется, мне необходимо сохранить «Линкрофт».

— Из-за будущих прибылей компании?

— Нет. Потому что Джоанна носит в себе ребенка Дэниэла.

Оливер сразу понял, что она имеет в виду.

— Значит, если Дэниэл не вернется, вы собираетесь сохранить компанию для его ребенка?

Энни слегка шевельнула рукой.

— А что мне еще остается?

— Конечно, понимаю. Я сам находился в похожей ситуации. Каждый делает то, что должен делать.

— Я чувствовала — вы поймете меня, — улыбнулась Энни. — Не всякий человек согласился бы на подобный план. Но в вас есть что-то необычное, отличающее от других людей. Вы не просто штучный бизнесмен. И я знаю, что Дэниэл доверял вам. Он мне это говорил.

Оливер проигнорировал ее замечание.

— Вынужден задать вам все тот же вопрос. Какова будет судьба нашего краткого делового соглашения, если ваш брат вернется?

Энни вздохнула, не горя желанием ответить.

— Вас, конечно, интересует, как долго вы будете фиктивно женаты?

— Но ведь брак должен быть настоящим, не так ли, Энни? Иначе ваша схема не сработает.

— О, естественно, с юридической точки зрения он будет вполне законным. — Она помедлила. — Если хотите, мы можем установить временные границы, однако я не думаю, что возникнут проблемы. Ведь Дэниэл вернется со дня на день.

— Ну а если нет? — настаивал Оливер.

— Даже если все окажутся правы и Дэниэл исчез навсегда, я думаю, что в конечном итоге научусь управлять «Линкрофт» самостоятельно. Бесспорно, у меня нет достаточной квалификации, чтобы взять бразды правления сей же час. Единственный пока мой опыт в бизнесе — это магазинчик «Безумные мечты», да и занимаюсь я этим всего лишь год. Мне потребуется время, чтобы узнать кухню высокотехнологичной фирмы «Линкрофт». Необходимо завоевать доверие инвесторов. Для этого тоже необходимо время.

— Да, вне всякого сомнения. Поскольку у вас нет опыта в данной области, времени скорее всего потребуется немало. Может, даже года два. И то при условии, что вы будете способной ученицей. Энни решительно посмотрела на него.

— Я не имею права два года обременять вас фиктивным браком! Видит Бог, я и сама бы не хотела так долго быть связанной.

— Да, думаю, что не хотели бы. Энни приняла решение.

— Хорошо, давайте определим временной предел. Скажем, полгода. По истечении этого срока проанализируем ситуацию. Если же к тому времени Дэниэл не вернется, а вы захотите расторгнуть наше соглашение, я не буду пытаться помешать вам.

— Звучит вполне резонно.

— Но уверена, что до этого не дойдет, — уже веселее сказала Энни. — Дэниэл найдется, вот увидите.

— Надеюсь, вы правы.

Энни еще раз улыбнулась с благодарностью и облегчением. Она чувствовала себя значительно лучше. Ситуация была под контролем. Оливер Рейн сможет управлять «Линкрофт анлимитед».

— Вы в самом деле порядочный человек. Не знаю даже, как вас благодарить. Я отдаю себе отчет в том, что мой план немного сумасшедший, но я правда считаю, что он сработает.

— Вполне возможно.

— Мне только что пришла в голову одна мысль. — Энни внимательно изучала его. — Заранее простите мою бестактность, но, может быть, в настоящий момент вас связывают с кем-то… э-э… романтические отношения?

— Нет.

Энни снова расслабилась.

— Ну, это облегчает дело, не так ли? В том смысле, что было бы довольно сложно объяснить наше деловое соглашение другой женщине. Да я бы тогда вообще не стала вам ничего предлагать. В конце концов в дружбе, как и в бизнесе, кредит доверия имеет свой предел.

— А как насчет вас? — медленно спросил Оливер. — Вы с кем-то встречаетесь?

— Нет. Вы же знаете, что занятие мелким бизнесом отнимает уйму времени.

— Знаю. — Оливер посмотрел на нее. — Словом, других заинтересованных сторон нет. Только вы и я.

— Совершенно верна. Но, несмотря на то, что наше брачное партнерство продлится какое-то время, я вовсе не считаю, что вам нужно отказываться от личной жизни. Пусть вас никак не связывают ни сроки, ни обязательства. В конце концов это ведь будет не настоящий брак.

— Если распространятся слухи, что наш брак фиктивный, кредиторы Дэниэла запаникуют. У них не будет подозрений, что я спекулирую на женитьбе с целью спасти компанию, когда убедятся, что мы любим друг друга.

Энни простонала и глубже вжалась в стул.

— Пожалуй, вы правы. Я как-то совершенно не подумала об этом. Значит, нам придется сделать так, чтобы брак выглядел настоящим?

— Если вы хотите добиться своей цели, то да.

— Наверное, последуют вопросы. Люди будут удивлены, что мы так быстро решили пожениться. Оливер задумался.

— Мы скажем им, что некоторое время встречались, но предпочитали до поры не афишировать свои отношения. Но теперь, когда возникла необходимость осуществлять руководство компанией после исчезновения Дэниэла, решили официально их оформить.

— Ммм. Звучит неплохо. Тем более у вас и так уже репутация человека-загадки. И все равно, я думаю, возникнет немало мелких проблем. — Энни незаметно оглядела кабинет, спрашивая себя, неужели ей действительно придется переехать в суровые апартаменты Оливера.

— Да, придется, — вежливо сказал Оливер, как будто прочитав ее мысли. — Никто не поверит, что мы женаты всерьез, если вы не будете жить со мной.

Энни почувствовала приступ настоящей паники.

— Согласитесь, что сделать это будет непросто.

— Не беспокойтесь об этом, Энни. Я позабочусь обо всем. Вы же не забыли, с какой целью выходите за меня замуж?

 

Глава 3

Чтобы выращивать папоротники из спор, нужно иметь терпение святого или самого дьявола. У Оливера было такое терпение. Сам процесс доставлял ему скрытое удовольствие, несмотря на то, что могло уйти от полугода до двух лет, прежде чем он видел результаты своих усилий.

Дождь стучал по крыше огромной оранжереи, находящейся на самом верху здания. Рейн осторожно увлажнил землю под крошечными гибридами. Его окружали папоротники всех размеров и видов. Папоротники были страстью Рейна, и он отдал им оранжерею полностью. Здесь, на крыше пентхауса, он создал собственные тропики.

В оранжерее были представлены многие виды, хотя Оливер предпочитал Волосы девственницы и Оленьи рога. Язычки эдера, древесные папоротники, вьющиеся папоротники и папоротники-защитники занимали несколько рядов металлических скамеек с антикоррозийным покрытием. Другие растения свисали с потолка, образуя зеленый навес. Несколько экземпляров водных видов плавали на поверхности пруда в гроте в дальнем конце оранжереи.

Шелковистый молодой папоротник Волосы девственницы, который опрыскивал Оливер, был всего с дюйм высотой, но он надеялся, что его последняя попытка вывести новый и интересный вид все же увенчается успехом. Он не мог, однако, быть уверен, пока не появятся зрелые растения. Надо будет терпеливо ждать еще года полтора.

Оливер уже давно постиг, что терпение — это достоинство, которым практически никто не обладает. Но он отнюдь не возражал против недостатка терпения у других. Ведь это давало ему значительное преимущество.

Однако в вопросе с Энни Линкрофт ему не пришлось раскрыть свой своеобразный талант. Два дня назад она объявила, что готова устремиться к нему в объятия. Или, во всяком случае, срочно вступить с ним в брак.

Оливер позволил себе слегка улыбнуться, представив Энни Линкрофт в своих объятиях. Впервые увидев ее на помолвке Дэниэла, он как будто открыл для себя абсолютно новый вид папоротника. Она не была похожа ли на одну из женщин, которых он встречал прежде. Оливер дал слово пополнить свою коллекцию.

Оливер решил, что пришло время найти себе жену. Он подумал, что Энни прекрасно подошла бы для этой роли.

Она, бесспорно, была уникальна. Сам по себе этот факт его не удивлял. Ведь она сестра Дэниэла, а Дэниэл необычный человек. Оливер доверял Линкрофту все те годы, что тот работал на него. А на свете было не так уж много людей, которым Оливер доверял.

Решимость Энни спасти компанию Дэниэла также не явилась сюрпризом. Преданность была явно их фамильной чертой. И жена Оливера должна обязательно обладать этим качеством.

Нельзя было скрыть и их сильного физического взаимного влечения, которое, несомненно, может стать гарантией простого брака.

С первого же взгляда Оливер почувствовал, как что-то в глубине его души отреагировало на Энни. Она не представляла собой образец красоты, скорее наоборот. Но в ней была какая-то едва уловимая соблазнительность, которая восхищала его гораздо больше, чем абсолютная красота. Он всегда предпочитал папоротники розам.

Оливер признался себе, что хочет Энни. (Очень редко доверяясь другим, он практически всегда оставался честным перед самим собой.) Он реагировал на все в Энни, начиная с медных кудрей, которые спадали на ее огромные миндалевидные зеленые глаза, и заканчивая тонкой чувственностью ее мягкой, округлой груди и бедер.

Она была интригующей натурой. Из замечания, брошенного Дэниэлом, Рейн знал, что ей двадцать девять лет. В ее взгляде безошибочно читался ум, а также безупречная, непоколебимая честность. Оливер находил эту черту характера особенно привлекательной. Возможно, потому, что в совершенстве владел мастерством скрывать свои мысли и планы от других.

Молодая женщина с иронией говорила о браке по расчету, но Оливер удовлетворенно думал, что благодаря небольшому терпению он сделает ее своей во всех значениях этого слова. Ведь на вечеринке по случаю помолвки Дэниэла он безошибочно прочитал во взгляде Энни чувственное влечение к себе.

Именно тогда Оливер понял, что со временем и при правильной стратегии он сможет обладать ею. В тот вечер он поехал домой и составил постепенный план действий, который в конечном итоге должен был привести к желанной цели.

Но произошли события, упредившие его кампанию по соблазнению Энни. Исчез Дэниэл, и Энни оказалась в осаде кредиторов своего брата.

К удивлению Оливера, Энни взяла все дело в свои руки. Ее инициатива вызвала у него интерес, хотя и несколько озадачила. Он заволновался, не было ли это знаком грядущих перемен. Не находится ли его размеренная упорядоченная жизнь под угрозой. Но тут же убедил себя, что справится. Энни, при всей ее импульсивности, была вполне управляемой натурой.

Бродя по своим джунглям на крыше с пульверизатором в руке, Оливер думал, какими же Энни представляет себе взаимоотношения в браке по расчету. Скорее всего как между соседями по дому.

Оливер остановился среди волнообразных шелковистых порослей папоротника Волосы девственницы. Он опустил пальцы в жирную почву, чтобы проверить уровень влаги. Чернозем был теплым, влажным и приятным на ощупь.

Технология в огромной оранжерее соответствовала последним достижениям в этой области. Все, начиная от систем обогрева до ирригационной конструкции, контролировалось новейшей электроникой. Снаружи этого сооружения со стеклянными стенами располагалась панель для измерения температуры, уровня осадков и влажности в этом миниатюрном мире.

Технология была настолько сложной, что Оливер мог создавать необходимый микроклимат в разных частях своей оранжерей-джунглей.

Он использовал специальные инструменты для измерения кислотности почвы и поддержания уровня влажности. Он смешивал удобрения в точном соответствии с формулами и измерял интенсивность света с помощью высокочувствительных приборов. Но в конечном счете он всегда полагался на собственное чутье и инстинкт.

Не было никакого смысла заставлять папоротники полностью приспосабливаться к современной технологий. Эти первобытные зеленые растения пришли из другого времени как воспоминание о прошлом. Папоротники были жителями древнего мира, где не было ни цветущих растений, ни первых динозавров, не говоря уже о беспокойных маленьких существах, которые однажды превратились в людей.

Когда Оливер бродил по своей оранжерее, искривляющей пространство, он представлял, как могла выглядеть Земля миллионы лет назад. Эта прогулка связывала его и с собственным прошлым, с тем временам, когда он еще был свободен выбирать свой дальнейший путь. Это был бы путь, абсолютно отличный от того, по которому он шел сейчас.

Дверь в дальнем конце оранжереи отворилась. Болт просунул голову внутрь.

— Пришла миссис Рейн, сэр. Сказать ей, что вас нет?

— Нет особого смысла. Иначе она вернется позднее. Проводи ее сюда.

— Она ненавидит оранжерею, сэр, — напомнил Болт без выражения в голосе.

— Я знаю.

— Я провожу ее к вам. — Болт исчез, закрыв за собой дверь.

Оливер осмотрел молодые красные ростки древесных папоротников. По мере созревания ростки примут зеленый цвет, но пока они неожиданно резко контрастировали с окружающими их предметами. Ему пришло в голову, что присутствие Энни будет иметь такой же эффект. Она скрасит его дом.

Через несколько минут дверь оранжереи снова отворилась. Сибил Рейн в стильном кремовом шерстяном костюме и кремовых замшевых туфлях шагнула во влажное, теплое помещение. Умело подкрашенные светлые волосы были слегка подстрижены и завиты на концах. Бледный цвет волос прекрасно оттенял ее карие глаза и классические черты лица.

Когда восемнадцать лет назад Сибил вышла замуж за отца Оливера, она была женщиной поразительной красоты. Сейчас ей было сорок шесть, на девять лет больше, чем Оливеру, но выглядела она лучше, чем когда-либо. С годами выражение ее лица, к сильному удивлению Оливера, приобрело волевой характер. Он предполагал, что она навсегда останется тупой блондинкой.

— Оливер.

— Сибил.

Она раздраженно хмурилась, идя по проходу мимо двух длинных скамеек с посаженными папоротниками. Оливера не беспокоило выражение ее лица. Сибил часто выглядела раздраженной в его присутствии. Он прекрасно понимал ее чувства. Сам он относился к ней абсолютно так же.

Враждебные чувства между ними существовали так долго, что стали привычкой для обоих. Каждый из них умел скрывать их в присутствии других, но когда они были наедине, в этом не было необходимости.

— Бог мой, здесь как в духовке! Как ты можешь это выдерживать? — Сибил оттолкнула от себя свисающие ростки папоротника. На ее левой руке сверкало золотое обручальное кольцо с бриллиантом, преподнесенное ей отцом Оливера.

— Мне так нравится. — Оливер исследовал ряд накрытых стеклянных сосудов, в которых он разводил споры. — Если быть более точным, это нравится папоротникам.

— По крайней мере ты мог бы спуститься вниз на несколько минут, чтобы мы поговорили в удобном месте.

— Мне здесь удобно.

— И твое собственное удобство для тебя превыше всего, не так ли? — Сибил дошла до конца прохода. В глазах была давняя неиссякаемая горечь.

— Ты что-то, Сибил, как обычно, имеешь против?

Рот Сибил напрягся.

— Натан и Ричард сказали мне, что ты женишься.

— Да.

— Да? Просто да? И это все, что ты можешь сказать?

Оливер сложил руки на груди и безучастно встал у скамейки с растениями.

— Да, я женюсь. По сути дела, завтра во второй половине дня. Брачная церемония состоится в здании магистрата. Ты приглашена, если хочешь. Хедер, Вэлери и близнецы будут там.

— Черт возьми, Оливер! Почему ты так отвратительно высокомерен? Разве ты не предполагал, ято столь неожиданный поступок вызовет ряд вопросов у твоей семьи? На ком ты женишься?

— Ее зовут Энни Линкрофт.

Сибил задумчиво нахмурила элегантную бровь.

— Линкрофт. Никогда о ней не слышала.

— Да, думаю, что нет. Она не вращается в твоем кругу.

— Не пытайся сказать мне, что она вращается в твоем кругу, Оливер. У тебя нет его. Твое представление о важном социальном мероприятии — это путешествие вверх по Амазонке. Так где же ты познакомился с этой женщиной?

— На вечеринке по случаю помолвки ее брата.

Сибил постучала по полу носком своей красивой туфли.

— Но ты не ходишь на вечеринки.

— На той я был.

— С какой это стати? Ты же ненавидишь толпу. Минуточку. Линкрофт. — Ее глаза сузились. — Есть тут какая-нибудь связь с «Линкрофт анлимитед», этой электронной фирмой, куда ты вложил свои деньги пару лет назад?

— Да.

— Владелец фирмы пропал без вести, так? Самолет разбился. Я об этом читала в газетах.

— Правильно. Энни его сестра.

— И теперь, через месяц после катастрофы, ты вдруг женишься на ней. — Сибил смотрела на него с таким видом, как будто начинала понимать ситуацию. — Разреши мне высказать одно дикое предположение. Ручаюсь, что эта Энни Линкрофт только что унаследовала фирму, которая скоро будет первой в области электроники на Западном побережье, правильно? Фирму, в которую у тебя вложены большие деньги?

— Да, теперь она владелица фирмы.

— Оливер, если тебе нужна компания, почему ее нельзя просто купить?

— Может быть, мне нужна не компания.

— Ты хочешь сказать, что это серьезный роман? Прекрати, — выпалила Сибил. — Я ни на минуту не поверю в это.

— Даже если бы я захотел купить компанию, Энни бы ее не продала. Она считает, что ее брат жив, и хочет сохранить для него «Линкрофт анлимитед». Энни стойкий, верный человек, понимаешь?

— Линкрофт мертв. Все газеты писали об этом. — Сибил внимательно взглянула на Оливера. — У такой маленькой растущей компании, как «Линкрофт», будут крупные неприятности, если она потеряет хозяина. А тебе нужно спасти свой солидный капитал.

— Ты всегда очень участлива, когда речь идет о деле, правда?

— Что все-таки происходит, Оливер? Только не говори мне, будто женитьба на Энни Линкрофт — это единственный путь прибрать к рукам «Линкрофт анлимитед». Пожалуй, перебор, даже для тебя.

— А ты не допускаешь, что я наконец нашел женщину, на которой хочу жениться?

— Нет, — категорично заявила Сибил, — не допускаю. Я с трудом представляю тебя рядом с женой.

— Я такой же мужчина, как и все.

— Дерьмо собачье! — В экстремальных ситуациях Сибил имела тенденцию употреблять выражения своей юности. — Ты абсолютно не такой, как другие мужчины. Ты со странностями, и все это знают.

— У меня нет никаких странностей, когда речь идет об определенных вещах.

— Конечно. Хотя, насколько я понимаю, единственная твоя романтическая связь могла быть либо на консультации по ботанике, либо в момент сбора коллекции папоротников в каком-нибудь дождливом, лесу. Как только ты возвращался из поездки, все, о чем ты думал, были папоротники, которые ты собрал.

— Мне тридцать семь лет. Мне пора уже завести собственную семью.

— Ерунда. У тебя большая семья.

«С этим утверждением не поспоришь», — признал про себя Оливер. Родственников у него хватало. Вот уже пятнадцать лет он заботился о двух своих сестрах, двух сводных братьях и Сибил.

Эта ответственность свалилась на него в тот чертов день, когда он узнал, что его отец сел в самолет в аэропорту «СиТак»и исчез, прихватив целое состояние — большую часть денег Рейнов и капиталы вкладчиков.

Испытав стыд и гнев в первую же минуту, Оливер понял: его жизнь резко изменилась. Срочная проверка состояния дел отца показала, что на счетах, в сущности, ничего не осталось.

Друзья и коллеги Эдварда Рейна первыми выстроились в очередь за получением назад вложенных денег.

Встав перед необходимостью позаботиться о своих пятерых родственниках, Оливер поступил так, как и следовало поступить. Он расстался с мечтой о карьере ботаника и взял на себя практически невыполнимую задачу поддерживать семью все то время, пока он будет восстанавливать из руин империю своего отца.

Он был доволен, что достиг того, чего намеревался. Он заплатил всем до единого инвесторам отца. Империя, которую Оливер создал в области строительства, была гораздо больше и стабильнее той, что унаследовал и затем разрушил Эдвард.

Два года назад Оливер начал ликвидировать свои владения. Одну за другой он продавал различные компании, получив внушительное состояние. Затем поместил его в ряд безопасных мест под небольшие проценты. Хотя время от времени он был инвестором наиболее интересных проектов, таких, как «Линкрофт анлимитед», основная часть денег Оливера существовала в виде скучных капиталовложений, которыми он не рисковал или почти не рисковал.

Хотя никогда нельзя пускать на самотек оборот крупных сумм денег, Оливеру удалось освободиться от этого повседневного контроля, необходимого ему в те годы, когда он строил свою империю.

Оливеру приносила удовлетворение мысль, что его братья и сестры имели хорошую поддержу в выборе своего жизненного пути. Хедер окончила медицинское училище. Вэлери — колледж и работала куратором в очень престижном частном музее Экерта.

Близнецы Натан и Ричард поступили на первый курс Вашингтонского университета. Они оба утверждали, что хотят получить степень магистра делового администрирования. Оливер втайне надеялся, что они переменят свои намерения, когда дойдут до старшего курса. Ему самому никогда не нравился мир бизнеса. Тот факт, что он сам в бизнесе преуспел, не изменил его точки зрения.

Что касается Сибил, она была занята бесконечной вереницей благотворительных и общественных дел.

Благодаря Оливеру она стала теперь частью мира, к которому всегда мечтала принадлежать.

«Я выполнил свой долг перед семьей, — пришел к выводу Оливер. — И буду продолжать это делать. Семья должна быть на первом месте. Но сейчас пришло время добиться кое-каких личных целей. Пришло время жениться».

— Поверь, Сибил, я прекрасно осознаю тот факт, что у меня есть семья, — сказал Оливер. — Однако это далеко не то же самое, что иметь жену и собственных детей.

— Прекрати. Не пытайся меня убедить, что ты внезапно почувствовал нестерпимое желание стать преданным мужем и отцом.

— Расслабься, — Оливер протянул руку и погладил длинные ростки находившегося рядом мечеобразного папоротника, — у меня достаточно много денег. Натан и Ричард никак, не пострадают, если я решу завести своих детей. Ты знаешь, что я всегда буду заботиться о них и о моих сестрах. Так же, как я всегда буду заботиться о тебе. Мы же заключили сделку, ты и я. Помнишь?

Удар попал в цель. Лицо Сибил приобрело неприятный красный оттенок.

— Черт тебя побери, Оливер Рейн.

Оливер посмотрел ей в глаза и с удовлетворением отметил, что Сибил вспомнила тот день, когда они заключили свое нечестивое соглашение.

— Я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь, Сибил. Это не имеет значения. Но я хотел бы дать тебе понять, что ты должна прилично вести себя с Энни. Я бы не хотел, чтобы она расстраивалась.

— Расстраивалась? — Сибил уставилась на него в недоумении. — Разве она не знает, что ты женишься на ней только для того, чтобы заполучить в свои руки компанию ее брата? Если не знает, она, должно быть, невероятно наивна.

— Ты ничего не понимаешь в этой ситуации. Поэтому будешь держать свои умозаключения при себе.

Медленная злая улыбка искривила рот Сибил.

— Понятно, понятно. Яблоко от яблони недалеко падает. Шестнадцать лет назад ты обвинил меня в том, что я вышла замуж за твоего отца из-за денег. А теперь сам женишься на женщине, чтобы контролировать унаследованный ею бизнес. Разве это не великолепно? Сколько времени пройдет, пока она поймет, что ее поимели больше чем одним способом?

— Как обычно, ты задержалась слишком надолго. — Оливер поднял небольшой совок и принялся за работу.

— Не беспокойся, я уже ухожу. — Сибил направилась к выходу из оранжереи. Она остановилась в дальнем конце помещения и обернулась. — Еще одна вещь, Оливер. Ты знал, что у Вэлери новый приятель?

— Нет. — Его не насторожило предвкушающее удовольствие мурлыканье в голосе Сибил.

— Мне кажется, на этот раз это серьезно. Налицо все признаки влюбленной женщины.

— Если это серьезно, она приведет его познакомиться со мной.

Улыбка Сибил напоминала кошачью.

— Ты не жди, затаив дыхание, что в данном случае, она придет просить твоего одобрения. Она уже знает, что он тебе не понравится.

— Еще один безработный художник? — достаточно беззаботно спросил Оливер.

— Нет. Он из ученого мира. Преподает историю искусств в университете. — Сибил выдержала паузу, чтобы полностью завладеть его вниманием. — Его зовут Карсон Шор.

Оливер застыл.

— Да, это так, Оливер. Твоя сестра встречается с сыном Пола Шора. Довольно трогательно, не правда ли? Напоминает мне историю Ромео и Джульетты. Очень романтично. Ты полагаешь, Вэлери и Карсону удастся примирить воинствующие дома Шоров и Рейнов после всех этих лет?

Сибил вышла, громко хлопнув дверью. Оливер неподвижно стоял среди своих растений и вспоминал день, когда они с Сибил перешли в открытую войну.

«Это было так давно, — подумал он. — Шестнадцать лет назад». Иногда ему казалось, что прошла вечность. Иногда он думал, что это случилось только вчера.

В то время ему был двадцать один год, и он учился на ботаническом факультете Вашингтонского университета. Оливер хотел поскорее окончить учебу и получить ученую степень в выбранной им области. Его воображение было полностью захвачено жаждой открытия бесчисленных тайн растительного мира.

Он мечтал об исследовании нескольких экзотических тропических джунглей, еще оставшихся на планете. Он планировал посвятить свою жизнь древним лесам, чтобы открыть хотя бы несколько из миллиона тайн, которые они хранили. Он знал, что в них были тайны. Это знал каждый ботаник.

В бесконечных сумерках древних зеленых лесов были глубоко спрятаны ответы на глобальные вопросы: что спасет людей от страшных болезней, как прокормить растущее население планеты, в чем природа жизни. Давным-давно Оливер решил стать частью отважного и рискованного предприятия, в которое вступали ученые, призванные раскрыть эти тайны.

Оливер жил в университетском кампусе со второго курса. Он переехал из их огромного дома на острове Мерсер не только потому, что хотел быть рядом с факультетскими библиотеками, лабораториями и оранжереями. В тот год его отец, Эдвард, решил жениться на женщине моложе его в два раза.

Оливеру сразу не понравилась Сибил. Ей исполнилось двадцать восемь, и она была в пике своей красоты. С первого же взгляда на нее он понял, что женщина вышла замуж за его пятидесятисемилетнего отца из-за фамильного состояния Рейнов.

Эдвард всегда был какой-то отстраненной фигурой, держался в семье особняком, гораздо больше увлеченный зарабатыванием денег, чем своей женой и детьми. Оливер и две его сестры, Хедер и Вэлери, которые были намного младше него, получили уроки семейной любви и привязанности от своей матери. Смерть Мэри Рейн в автомобильной катастрофе за два года до того, как Оливер окончил среднюю школу, была страшным ударом для детей.

В более оптимистические моменты Оливер говорил себе, что союз Сибил и его отца может стать удачным. Раз Сибил хотела играть роль любящей матери для Хедер и Вэлери в обмен на социальный и финансовый статус, который она получила, выйдя замуж за Эдварда, Оливер предпочитал держать свое мнение при себе.

Хедер и Вэлери в своем нежном возрасте (одной было десять, другой двенадцать лет) приняли Сибил с удивительной легкостью. Год спустя, когда на свет появились близнецы, Натан и Ричард, Хедер и Вэлери доброжелательно приняли и своих малюток братьев. Никто не мог заменить Мэри Рейн, но казалось, что в семье полный порядок.

В тот роковой день после полудня Оливер почувствовал внезапное желание посетить большой дом на острове Мерсер и нанести неожиданный визит своим сестрам и маленьким братьям. Он припарковал машину на специальной стоянке, где обслуживают автомобилистов, и вошел в дом через боковую дверь, отперев ее своим ключом.

Как только Оливер ступил внутрь подозрительно притихшего дома, он понял: что-то не так. Хотя, казалось, не было следов экономки, его сестер или кого-либо еще, он чувствовал, что дом не пуст.

Первой мыслью Оливера было, что в усадьбу проник грабитель. Он молча взбежал вверх по лестнице, чтобы проверить спальни. Увидев близнецов, спокойно спящих в своей комнате, отправился дальше.

Он обнаружил Сибил в ее шикарной супружеской спальне. Она была в постели, и она была не одна. Обнаженный мужчина, лежавший в ее объятиях на бледно-голубых атласных простынях, был так же испуган при виде Оливера, как и Оливер при виде его.

— Мать твою! — Мужчина скатился с кровати и схватил свою одежду. — Это еще что такое, черт возьми? Все, парень, я отваливаю. Она о тебе ни слова не говорила. Она сказала, что у нее престарелый муж, клянусь тебе.

Сибил вцепилась в край простыни.

— О Боже, Оливер…

Не говоря ни слова, Оливер повернулся, вышел из спальни и спустился вниз по лестнице. Он прошел в гостиную, приблизился к окну и долго стоял, рассматривая озеро Вашингтон. К тому времени, когда Сибил осторожно вошла в комнату, он уже принял решение.

— Послушай, Оливер, — нервозно начала Сибил, — между твоим отцом и мной существует понимание…

— Своеобразное понимание.

— Наши отношения с Эдвардом не твоего ума дело.

— Ты так считаешь? — вкрадчиво спросил Оливер. — А как же дети?

— Ты что, думаешь, меня не волнуют дети? Я подарила Эдварду двух сыновей, разве не так?

— Правда?

Ее глаза в ужасе расширились.

— Бога ради, не смей намекать, что Натан и Ричард не дети Эдварда, Я клянусь, что они его сыновья.

— Тебе повезло, что у них глаза и волосы моего отца, такие же, как и у меня, не так ли? Иначе бы мы сейчас уже говорили об анализе крови.

— Ты ублюдок, — выдохнула она. В ее красивых глазах проступили слезы, — Ты не понимаешь. Грег — мужчина, которого я люблю. Если бы судьба сложилась иначе, я вышла бы замуж за него.

— Что сложилось бы иначе? — холодно спросил Оливер. — Он для тебя не был достаточно богат?

— Он женат, чтоб у тебя язык отсох! — Она сделала шаг вперед. — Оливер, пожалуйста, выслушай меня. Ты слишком молод, чтобы понять и разобраться,

— Ты не права. Я прекрасно понимаю, что все это значит. Ты предала моего отца и нашу семью. И теперь пришло время тебе понять, как отныне все будет складываться.

— О чем ты говоришь?

— Я не хочу подвергать Хедер в Вэлери еще одной эмоциональной травме. Они привыкли к тебе и будут растеряны и огорчены, если тебе придется уехать. Маленьким девочкам нужна мать.

— Я не собираюсь уезжать! — взвизгнула Сибил.

— У Натана и Ричарда есть право знать своего отца. Бог свидетель, он и так не слишком их балует своим присутствием, но они будут видеть его еще меньше, если ты заберешь их с собой. — Оливер стиснул зубы. — Мальчикам нужны отцы.

— Заткнись, Оливер, я никуда их не забираю.

— Лети также должны верить, что их матери — ангелы. — Оливер проигнорировал отчаяние, мелькнувшее в глазах Сибил. — Поэтому ради моих братьев и сестер я не расскажу своему отцу, что видел сегодня днем, если ты только не заставишь меня сделать это.

Надежда и страх отразились на лице Сибил.

— Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты выполнила главное условие нашей сделки. Дай моему отцу то, что он купил, — верную жену и мать его детей, и ты получишь деньги и положение, которых хотела от этого брака. Но если ты ляжешь с кем-нибудь в постель еще раз, Сибил, клянусь, я позабочусь, чтобы отец узнал, на какой шлюхе он женился.

— Я не шлюха! — завизжала Сибил. — Ты не понимаешь, какие отношения между мной и Грегом.

— Меня нисколько не волнуют ваши отношения. Меня волнует только моя семья. Мы оба знаем, что отец бросит тебя в ту же минуту, как только узнает, что ты спишь с другим. Ну что, договорились?

— Эдвард никогда бы не поверил тебе, если бы ты попытался рассказать ему о сегодняшнем дне, — сказала Сибил с фальшивой бравадой.

— Хочешь проверить? Я — его сын. Ты никогда его не будешь знать лучше, чем я. Он послушает меня. — Оливер не был уверен в этом, но в тот день он обнаружил, что таил в себе нераскрытый талант к блефу.

— Эдвард доверяет мне.

— А я не сделаю той же ошибки, — сказал Оливер. — Я буду следить за тобой, как коршун, пока ты остаешься членом нашей семьи. Оступишься один лишь раз и можешь поцеловать на прощание свою долю денег Рейнов.

— Ты хладнокровный сукин сын. — Сибил трясло. Она вытерла слезы ладонью. — Какое ты имеешь право вмешиваться в мою жизнь? Ты что о себе думаешь?

— Я человек, который может разрушить твое удобное гнездышко в любой момент, когда пожелает. Помни об этом, Сибил. Если только я когда-либо узнаю, что ты не выполнила свою часть сделки, я вытащу из-под тебя ковер так быстро, что ты не поймешь, почему ударилась.

Она поверила ему. Оливер прочитал это в ее глазах. Удовлетворенный, он вышел из дома, сел в свою машину и уехал.

Год спустя Эдвард Рейн исчез, прихватив с собой легендарное состояние Рейнов и большие суммы денег, принадлежавшие другим людям.

Когда Оливер захлопнул дверь перед своими собственными надеждами и принялся подбирать обломки, оставленные его отцом, он ожидал, что Сибил отправится на более плодородные пастбища.

Но она не сделала этого. В первые же полгода, когда все старые друзья Эдварда и его деловые знакомые вежливо отвернулись от семьи Рейнов, она поняла, что Оливер был ее лучшей ставкой.

Сибил была хитрой женщиной. Она нуждалась в безопасности не только для себя самой, но и для своих маленьких сыновей. Очень скоро стало ясно: Оливер сможет в конечном итоге вернуть ей все, что она потеряла.

Со своей стороны, Оливер нуждался в ком-то, кто присматривал бы за его братьями и сестрами, пока он трудился не покладая рук над восстановлением семейного богатства. Договоренность была выдержана. Сибил выполнила условия и была хорошо вознаграждена.

Оливер всегда сдерживал свои обещания.

И он никогда не забывал своих врагов.

Эта мысль вернула его к вопросу о новом приятеле Вэлери. Если Сибил говорила правду, а в этом не было никакой причины сомневаться в данный момент, Оливер знал, что ему придется начать действовать. В его намерения не входило позволить своей младшей сестре завязать серьезные отношения с сыном Пола Шора.

Оливер сделал в уме пометку поговорить с Вэлери. Он даст ей понять, что отношения с Карсоном Шором невозможны. Ему никогда не нравилась история Ромео и Джульетты.

 

Глава 4

— Энни, за оставшееся время я должна успеть выразить свою мысль по поводу твоего плана. Я активно поддерживала идею использовать фиктивный брак для решения проблемы. Но теперь, когда ты, заключив фактически сделку, собираешься жить у него, мой энтузиазм иссякает.

— Успокойся, Джоанна. Все пройдет более чем отлично. Вот увидишь. Мы с Оливером прекрасно понимаем друг друга. В понедельник мы обсудили все детали. Детали — его сильное место. — Энни вскрыла ножом одну из сторон упаковочного ящика из картона. Осмотрев его со всех сторон, принялась открывать остальные.

Они с Джоанной сидели вдвоем в подсобной комнате магазинчика «Безумные мечты». Ассистент Элла Прессвуд была за ее пределами. Она обхаживала двух дизайнеров по интерьеру, которые решили сделать покупки для своих клиентов.

У Энни оставалось менее часа до начала брачной церемонии. Утром позвонил Оливер и сказал, что пришлет за ней автомобиль. Когда она стала протестовать, объясняя, что вполне может пройти пешком пару улиц, отделявших ее магазин на площади Первооткрывателей Запада до здания магистрата, он вежливо отклонил все ее возражения. Энни была в тот момент слишком занята с покупателем, чтобы сопротивляться.

— Не знаю. — Джоанна сплела пальцы. — Просто не знаю. Я очень неловко себя чувствую, когда думаю о том, что ты переедешь в его пентхаус. У Рейна репутация опасного человека.

— За последние несколько недель я его очень хорошо узнала, Джоанна. Он нисколько не опасен.

— Ты что, с ума сошла? — Джоанна уставилась на нее. — Энни, ты не привыкла иметь дело с людьми такого типа. Ради всего святого, опомнись, ведь он не очередной Артур Куигли или Мелвин Финч. Рейн — не раненая пташка, которая нуждается в спасении.

— Я это знаю. Но я не собираюсь спасать Оливера. Это он будет спасать меня.

— Сильно сомневаюсь, чтобы Оливер Рейн за всю свою жизнь спас еще что-то, кроме состояния Рейнов, — пробормотала Джоанна.

Энни раскрыла вторую сторону упаковки и посмотрела назад. Вид у Джоанны был такой же встревоженный, как и голос. Ее хорошенькое лицо было напряжено, а нежные глаза полны неуверенности.

Энни сразу же понравилась Джоанна, менеджер в преуспевающей городской фирме по управлению собственностью, как только Дэниэл познакомил их. Энни интуитивно почувствовала, что Джоанна любит детей и будет беззаветно предана ее брату. Джоанна была так же одинока на свете, как и Дэниэл с Энни; она мечтала иметь семью.

Светло-золотистые волосы и бледно-голубые глаза придавали Джоанне обманчиво беззащитный вид. Но Энни знала, что за этой оболочкой скрывалась крепкая, как скала, сила духа. Ее мужество и стойкость проявились после исчезновения Дэниэла. Джоанна так же, как и Энни, была уверена, что Дэниэл жив.

— Перестань беспокоиться, — мягко сказала Энни. — Мы с Оливером оба понимаем, что этот брак — сугубо деловая сделка. Он не набросится на меня, чтобы потребовать удовлетворения своих супружеских прав, или как там это теперь называется.

— Почему ты так уверена? — деликатно спросила Джоанна.

— Подожди, когда ты его увидишь — поймешь. — Энни раскрыла последнюю сторону коробки и заглянула внутрь. Там неясно вырисовывался большой предмет, завернутый в пенопласт. Изумрудный глаз подмигнул ей сквозь пластик. — Прекрасно. Это леопард. Я не была уверена в том, что получу свой заказ. Парень, который делает этих лакированных зверей, немного непредсказуем. Я все еще пытаюсь сбагрить кому-нибудь его слона.

— Энни, прекрати эту болтовню о новых товарах, — в отчаянии промолвила Джоанна. — Сегодня день твоей свадьбы, и у меня отвратительное предчувствие, что нас ждут большие неприятности.

— Не глупи. — Энни засунула руку в коробку, схватила запеленатого в пенопласт леопарда и начала вытаскивать его. — У тебя разыгралось воображение, Джоанна. Полагаю, это результат стресса.

— Это не стресс, — взмолилась Джоанна. — Это проснулся наконец мой здравый смысл. Вообще идея о браке по расчету абсолютно безумна. Я не должна была разрешать тебе увлечься ею. Не знаю, что на меня нашло. Должно быть, я была не в своем уме, когда позволила уговорить себя.

— Нет, это прекрасная идея, именно то, что нужно. — Энни наполовину вытащила леопарда из коробки. — Проект уже начал действовать. Все утро мне звонили инвесторы и кредиторы Дэниэла, задавая один и тот же вопрос: действительно Оливер Рейн станет завтра утром владельцем половины акций «Линкрофт анлимитед»? И когда я сообщала им, что это правда и что, кроме того, он будет контролировать все операции фирмы, чувствовалось, какое невероятное облегчение испытывали мои собеседники.

— Я пекусь о тебе, Энни, а не о компании. Послушай, еще Не поздно все отменить. Скажи Рейну, что ты передумала.

— Но я не передумала. Мы уже сделали анализы крови, прошли другие обследования. Кстати, тебе будет приятно узнать, что мы оба абсолютно здоровы.

— Я и не беспокоилась о твоем здоровье.

— Ну а больше не о чем беспокоиться. — Энни ухватилась за обертку из пенопласта и вытащила леопарда еще на несколько дюймов из коробки. — Мы с Оливером немного поживем вместе. Вот и все.

— Энни, он один из самых могущественных людей на Северо-Западе, и, похоже, никто о нем не имеет достаточно информации. Он вполне может оказаться, ну, знаешь, со странностями или что-нибудь в этом роде.

— Он такой и есть.

— Со странностями?

— Угу.

— О Боже мой!

— Но в интересном плане, если ты знаешь, что я имею в виду. — Энни почти вытащила обмотанного пластиком леопарда из коробки.

— Нет, я не знаю, что ты имеешь в виду, — выпалила Джоанна. — С каждой минутой это звучит все хуже и хуже. Ты должна отменить свадьбу.

— Я не собираюсь ее отменять. Этот брак — наша лучшая возможность сохранить контроль над ситуацией, пока Дэниэл не вернется, и ты это знаешь.

— По крайней мере дождись возвращения Бэрри Корка из поездки в Калифорнию.

— Это не Бэрри решать. Я в данный момент глава компании, и мне придется взять на себя ответственность за принятие решения о ее спасении.

— Пожалуйста, — в отчаянии взмолилась Джоанна. — Я знаю, ты заботишься и обо мне с ребенком. Я это очень ценю, но я не хочу, чтобы ты шла на такой риск из-за нас.

— Я забочусь и о Дэниэле.

— Дэниэл тоже не хотел бы, чтобы ты решалась на такой отчаянный шаг.

— Он не отчаянный. Правда. Это простой, разумный выход из создавшегося положения. Последний раз прошу тебя, Джоанна, перестань волноваться. Оливер Рейн не доставит мне проблем.

— Ты все время твердишь, но откуда ты можешь это знать? Почему ты думаешь, что будешь в его мансарде в безопасности? А если он окажется сексуальным маньяком?

— Сексуальным маньяком? Оливер Рейн? — Энни ухмыльнулась, не в силах удержаться. Она стояла, сжимая внушительного вида пакет с леопардом, и представляла себе Оливера Рейна в роли сексуального маньяка. Ее ухмылка переросла в смех. Это было в первый раз, когда она засмеялась со времени исчезновения брата. — Исключено.

— Почему ты так уверена в этом? — настаивала Джоанна.

— Он просто не тот тип. — Энни пыталась сдержать смех. — Оливер напоминает мне средневекового монаха.

— Монаха?!

— Знаешь, он принадлежит к типу очень сдержанных, непоколебимых людей, которые и не думают, что могут поддаться таким обыденным желаниям, как страсть, месть или жадность. — Энни наконец вытащила леопарда из картонки. Она поставила его на пол и осторожно сняла пластиковую обертку.

— В любом случае Оливер Рейн не святой, — предупредила Джоанна.

— Последний раз говорю, перестань волноваться. Боже мой, взгляни на него, Джоанна. Разве он не прекрасен? — Энни в восторге рассматривала огромного лакированного зверя.

Статуя достигала ей почти до пояса. Экзотическая, замысловатая лакированная вещь была расписана по черному фону золотой, зеленой и бирюзовой красками. Завершали зрелище сверкающие зеленые глаза и инкрустированный камнями ошейник.

— Энни, пожалуйста, послушай меня.

— Он великолепен, — объявила Энни. — Знаешь что, я прекрасно представляю его в кабинете Оливера. Может быть, я ему преподнесу леопарда в качестве свадебного подарка.

— Может быть, я приму его, — тихо произнес Оливер, стоя в дверях. Джоанна издала испуганный вздох.

— Оливер. — Энни быстро подняла глаза и увидела своего будущего мужа позади Джоанны. На нем были темный костюм и светло-серая сорочка с серым галстуком. Копна черных как смоль волос была стянута сзади черной ленточкой. В серых глазах поблескивала усмешка. У Энни было неприятное ощущение, что он мог услышать, как она сравнивала его со средневековым монахом. Сильно краснея, она поспешила заполнить неловкое молчание.

— Я не слышала, как вы вошли, Оливер, — быстро сказала она. — Вы, конечно, помните невесту моего брата. Вы встречались на их помолвке.

— Конечно. — Оливер наклонил голову. — Я был очень удручен известием об исчезновении Дэниэла.

— Он вернется, — холодно сказала Джоанна.

— Я надеюсь, мисс Маккенна. — Оливер оценивающе смотрел на нее. — Вы идете с нами на церемонию?

— Только если не смогу отговорить Энни от этого брака.

Угол рта Оливера слегка дрогнул. Он взглянул на Энни.

— Мне почему-то кажется, это будет довольно трудно сделать. У меня сложилось впечатление, что Энни приняла решение.

— Да, конечно. И нам лучше поторопиться, пока мы все не опоздали. — Энни подняла лакированного леопарда обеими руками и решительно протянула Оливеру. — Вот. Он ваш, если он вам действительно нужен.

— Спасибо. — Оливер посмотрел на зверя, беря его в руки. — Я уверен, что найду для него место. — Он засунул леопарда под мышку и кивком показал, что готов следовать за Энни с Джоанной.

Энни вошла в торговый зал магазина и остановилась на минуту, чтобы представить Оливера. Элле и двум беззастенчиво любопытствующим дизайнерам по интерьеру. Затем она прошлась по своему маленькому магазинчику, заполненному необычными, причудливыми и странными вещами.

Прогулка по магазину напоминала посещение жилища эксцентричного коллекционера.

Энни любила все предметы в этом переполненном зале. Каждый был отобран или принят на комиссию с большой тщательностью. Каждый был ручной работы и выбран из-за своего собственного диковинного очарования. В одном углу стоял стол со стеклянной инкрустацией, доска которого держалась на крыльях трех больших бронзовых грифов. В другом углу находилась коллекция причудливо расписанных лакированных коробочек и сундучков.

На полке поблескивала позолоченная, с набором мифологических фигурок, карусель, которую она пыталась продать Оливеру. Рядом стоял лакированный слон. На стене висел огромный веер, украшенный рисунком в абстрактной манере. Недалеко находилась великолепная складная ширма, все три панели которой были расписаны сценами из жизни джунглей в стиле сюрреализма.

Энни обернулась лишь один раз, когда подошла к входной двери. Оливер Рейн изучал содержимое магазина с прохладным интересом. Он все еще держал леопарда под мышкой.

Энни пришло в голову, что Оливер смотрелся вполне уместно в этой комнате, полной странных и необычных вещиц.

На улице невозмутимый Болт вежливо открыл дверь черного лимузина. Сегодня на нем были солнечные очки с золочеными стеклами, которые скрывали его глаза и придавали ему еще более нечеловеческий вид. Энни попыталась ему улыбнуться, забираясь на заднее сиденье автомобиля. Болт не ответил на ее улыбку.

Оливер протянул леопарда Болту, когда Джоанна располагалась рядом с Энни:

— Позаботься о нем, пока мы не приедем домой.

— Да, господин Рейн.

Болт засунул леопарда в багажник, захлопнул крышку и, обойдя машину, сел за руль. Через секунду огромный лимузин бесшумно отъехал от тротуара.

— Чудно, — сказала Энни, пока Болт аккуратно прокладывал дорогу сквозь поток машин в центре города. — Просто чудно. Но я продолжаю считать, что было бы проще пройтись пешком. Где Болт запаркует машину? В это время дня на улице совсем не будет места для стоянки.

— Я плачу Болту за решение таких проблем, — заметил Оливер.

Последовало короткое молчание.

— Я все-таки думаю, что мы должны обсудить наши дела до церемонии, — заявила Джоанна.

— Ценю вашу заботу, — сказал Оливер. — Но боюсь, что совсем не остается времени. Я отбиваюсь от звонков основных поставщиков Дэниэла со вчерашнего дня, когда было объявлено о бракосочетании. Eke готовы продолжать поставки только в случае гарантии, что я руковожу компанией.

— Черт бы их побрал! — не сдержалась Энни. — Джоанна, поставщики и инвесторы Дэниэла — все патриархальные свиньи, которые считают, что две женщины не в состояние самостоятельно поддерживать деятельность компании.

— Их беспокоит не то, что вы женщины, — проговорил Оливер, — а то, что ни у одной из вас нет ни опыта, ни образования в области электроники, к тому же вы никогда не управляли такой сильной компанией, как «Линкрофт».

— Все равно, — упорствовала Энни, когда Болт остановил лимузин напротив дверей здания магистрата. — Думаю, что они бы реагировали по-другому, если бы мы с Джоанной были мужчинами. Боже мой, кто все эти люди, которые нас ждут?

Оливер посмотрел сквозь сильно затемненные окна лимузина.

— Семья.

— Ваша? — Энни бросила на него короткий изучающий взгляд. Несмотря на то, что Дэниэл мимоходом упоминал о семье Рейнов, она не могла себе представить, что у Оливера действительно были родственники.

— Моя. — Оливер оглядел небольшую группу. — Два молодых человека слева — мои сводные, братья, Натан и Ричард. Две женщины справа — мои сестры Хедер и Вэлери. Натан и Ричард учатся в университете. Вэлери — куратор в музее Экерта, а Хедер — врач.

Энни отметила скрытую гордость в его голосе.

— Великолепно. А женщина в персиковом костюме?

— Это Сибил, вторая жена моего отца. — Тон Оливера похолодел. — Она мать Натана и Ричарда.

Энни взглянула на него, но не смогла ничего прочесть в его глазах. Она повернулась назад, чтобы получше рассмотреть племя Рейнов, пока Болт ставил лимузин в запрещенном для парковки месте.

Сводные братья Оливера были близнецами. Оба — симпатичные, с гибкими, грациозными фигурами и темными волосами, которые, казалось, были фамильной принадлежностью всех мужчин в семье Рейнов. Хедер и Вэлери были бы также привлекательны, имей их волосы чуть золотистый оттенок, а резкие черты лица — большую мягкость.

Каждая клеточка Хедер выдавала в ней женщину-профессионала. У нее были короткая модная стрижка и серьезные глаза. Узкая юбка дорогого, хорошо сшитого твидового костюма прикрывала колени.

Вэлери была такой же элегантной деловой женщиной. Ее волосы спадали на плечи.

Когда Болт открыл дверцу, Энни убедилась в том, что Сибил Рейн была значительно моложе, чем можно было ожидать. Похоже, всего на несколько лет старше Оливера. Кроме того, представляла собой очень привлекательную женщину.

Энни поняла, что больше никто из клана Рейнов не обладает талантом Оливера сохранять бесстрастное и непроницаемое выражение лица. Все они наблюдали за Энни с Джоанной с нескрываемым любопытством.

Посмотрев на своих будущих номинальных родственников, Энни порадовалась, что не зря потратила время и надела свое платье цвета хаки. Длинные рукава и широкая юбка до голени придавали ей более элегантный вид, чем слаксы и свитер, в которых она сначала собиралась быть.

— Полагаю, лучше я представлю вас друг другу здесь, прежде чем мы войдем внутрь, — предложил Оливер. Он взял Энни за руку и повел по направлению к остальным Рейнам. Джоанна плелась за ними с абсолютно несчастным лицом.

Вид собственника, с которым Оливер держал руку Энни, привлек внимание всей семьи. Все как один отвели взгляд от Джоанны и уставились на Энни. Глаза Сибил сузились.

— Вечно нам Оливер преподносит сюрпризы, — сказала Хедер, пожимая Энни руку. — Никогда не знаешь, чего ожидать от него в следующий момент.

— Действительно сюрприз, — пробормотала Вэлери. Она кинула на брата косой взгляд. — От нас всех требуется, чтобы потенциальные супружеские партнеры получили его одобрение. Однако Оливер явно посчитал ниже своего достоинства получать наше одобрение по поводу собственной женитьбы. Это несправедливо, старший брат.

— Какой смысл быть главой семьи, если не можешь одобрить кандидатуру собственной невесты, правда, Оливер? — Ричард улыбнулся брату, пожимая руку Энни.

— Во всяком случае, старина Оливер должен получать, как глава клана, большие проценты. И оставить право выбора своей невесты за собой, — бодро добавил Натан. — Как мне кажется, он прекрасно с этим справился.

Шагнув вперед, Сибил улыбнулась без особой теплоты.

— Хотя у нас и не было-особого выбора, добро пожаловать в нашу семью, мисс Линкрофт. Надеюсь, вы понимаете, что делаете, выходя замуж за Оливера.

— Энни отлично понимает, что делает, — холодно парировал Оливер. — Правда, Энни?

— Безусловно, — согласилась Энни. Она чувствовала, как большая рука Оливера крепко прижимала ее локоть. Он держал ее так, словно боялся, что она может ускользнуть.

Натан посмотрел на Оливера:

— Я должен предупредить тебя, чтобы ты не пытался исчезнуть после церемонии. Мы запланировали собственный маленький сюрприз.

— Да, — подтвердила Хедер. Она улыбнулась Оливеру. — Не волнуйся. Просто небольшой прием. Семейный. Мы знаем, что ты хотел избежать шумихи, но мы же не можем совсем проигнорировать твою свадьбу.

— И вообще, — протяжно проговорила Сибил, — твоя свадьба — это главное событие для семьи, Оливер. Оливер принял новость с явным хладнокровием.

— Я не возражаю, если Энни! не против.

— Ну хорошо, — осторожно сказала Энни. — Честно говоря, я не планировала делать из этого большое событие. Ведь это всего лишь скромная свадьба.

Все, включая Оливера, посмотрели на нее.

— Всего лишь скромная свадьба? — сухо переспросила Сибил. — Перестаньте, Энни. Пожалуй, это несколько больше. Вы выходите замуж за одного из самых богатых людей штата. Некоторые люди могут сказать, что такой союз скорее деловой, чем романтический.

Энни покраснела.

— Думаю, мы готовы. — Оливер направился к зданию, ведя за собой Энни.

— Да, давайте закончим с этим, — пробормотала Энни.

Официальная процедура прошла для Энни в каком-то тумане. Она осознавала, что во время короткой церемонии Джоанна стояла рядом, бросая на нее обеспокоенные взгляды. Она ощущала присутствие вблизи всех Рейнов, но более всего чувствовала близость Оливера. Он казался таким большим и внушительным, стоя рядом с ней.

А потом все закончилось. Энни с облегчением вздохнула, когда они направились из здания на улицу. Она говорила себе, что совершила правильный поступок и что этот брак был для нее единственным способом сохранить компанию Дэниэла, когда внезапно перед лицом Энни возникла камера.

— Как вы себя чувствуете в роли миссис Рейн? — Женщина с жестким взглядом держала перед ней микрофон. — Есть ли какая-то связь между этим браком и исчезновением вашего брата?

Энни с Оливером внезапно окружила целая толпа репортеров. Кругом были микрофоны и камеры.

— Господин Рейн, как давно вы знаете друг друга?

— Правда ли то, что вы немедленно принимаете на себя руководство «Линкрофт», господин Рейн?

— Уверяют, что вы теперь владеете половиной «Линкрофт анлимитед»? Это правда?

Оливер посмотрел на человека, задавшего последний вопрос.

— Да.

— То есть вы партнер в фирме?

— Контролирующий партнер? — спросил другой репортер. — Какое значение это будет иметь для компании?

— Это будет иметь следующее значение, — спокойно объяснил Оливер, пробираясь с помощью Болта сквозь толпу. — «Линкрофт анлимитед» останется стабильной компанией. Мы продолжим, согласно планам Дэниэла Линкрофта, работу по продаже новой технологии компании.

— Это будут хорошие новости для инвесторов «Линкрофта», — быстро добавила женщина-репортер. — Скажите, не могут ли возникнуть какие-то отсрочки в связи с исчезновением Дэниэла Линкрофта?

— Никаких отсрочек не будет, — сказал Оливер. — А теперь извините нас. Если у вас будут еще вопросы, вы можете завтра связаться с отделом по связям с общественностью компании «Линкрофт».

— Но, господин Рейн…

— Секундочку, сэр, я представитель ведущей программы финансовых новостей Северо-Запада. Были слухи, что на «Линкрофт» оказываете давление с целью продажи компании или ее слияния с другой.

— С этим покончено, — быстро сказала Энни.

— Да, — согласился Оливер. — С этим покончено.

Ричард поймал взгляд Оливера:

— Вы вдвоем садитесь в лимузин. Мы возьмем Джоанну с собой. Увидимся в пентхаусе.

— Хорошо, — согласился Оливер.

Болт закончил пробиваться сквозь водоворот репортеров и прокладывать дорогу для Оливера и Энни. Они были в шести футах от поджидавшего лимузина, когда от угла улицы раздался крик.

— Энни! Энни, что, черт возьми, здесь происходит?

Энни повернула голову, услышав знакомый голос. Бэрри Корк спрыгнул с тротуара. Его короткие каштановые волосы были растрепаны, как будто он в безумии взлохматил их руками. Симпатичное лицо выглядело помятым от волнения. Галстук съехал на плечо, а его портфель бился о бедро, когда он бросился к ней.

— Бэрри. Что ты здесь делаешь? — Энни улыбнулась. — Я думала, ты пробудешь в Калифорнии еще несколько дней. Ты знаком с Оливером Рейном?

Бэрри остановился, тяжело дыша, как раз когда Оливер и Энни подошли к лимузину.

— Нет, но я слышал о нем. — Он мельком взглянул на Оливера и решительно повернулся опять к Энни. — Что здесь происходит? Это правда, что ты вышла за него замуж?

— Да, и все будет в порядке, Бэрри. — Энни чувствовала, как Джоанна вместе с Рейнами плотно окружили их, сдерживая любопытных репортеров. Рука Оливера крепче сжала ее локоть.

— Какого черта? Ты понимаешь, что ты делаешь? — прошипел Бэрри сдавленно. Он бросил еще один тяжелый взгляд на Оливера. — Ты сошла с ума! Ты ведь отдала ему половину своей компании!

— Бэрри, послушай, я могу объяснить…

— Он ведь из-за этого на тебе женился. Чтобы прибрать к рукам «Линкрофт анлимитед».

— Ты все не правильно понял, — убеждала его Энни. — Я это объясню тебе позже.

Болт распахнул дверь лимузина. Оливер приготовился подсаживать Энни в машину.

Бэрри схватил ее за руку. В его глазах было неистовство.

— Ты обезумела? Ты что, не понимаешь, что здесь происходит? Оливер Рейн только что получил твою компанию.

— Перестань, Бэрри, — произнесла Энни, понизив голос, чтобы их разговор не услышали репортеры и семья Рейнов. — Ты начинаешь впадать в истерику. «Линкрофт»в целости и сохранности. Сейчас Оливер мой партнер. Вот и все.

— Ты так считаешь? — требовательно наступал Бэрри. — Ты считаешь, что все так просто?

Оливер протянул руку и оторвал пальцы Бэрри, уцепившиеся за локоть Энни.

— Уберите руки от моей жены.

Бэрри отдернул руку, как будто его ошпарили. Но он не сводил отчаянного взгляда с лица Энни.

— Спроси его, что случилось с человеком по имени Уолкер Гришэм. Давай, Энни. Спроси его.

— Пойдем, Энни. — Оливер мягко, но решительно подталкивал ее к лимузину. Болт стоял рядом. В его зеркальных очках отражалось искаженное волнением лицо Бэрри.

— Бэрри, я не понимаю, почему ты так расстроен. Все будет хорошо. — Энни запнулась на полуслове, когда Оливер наконец усадил ее в машину и сел рядом с ней.

Бэрри наклонился к машине, когда Болт почти уже закрывал дверцу.

— Энни, Бога ради, послушай меня. Пять лет назад Рейн приобрел компанию и стал работать вместе с ее прежним партнером — человеком по имени Уолкер Гришэм. Через несколько месяцев после этого Гришэм умер. Ходили слухи, Энни. Ты меня слышишь? Ходили слухи, что смерть Гришэма не была несчастным случаем…

Дверь машины шумно захлопнулась. Через мгновение Болт уже сидел за рулем, а еще через несколько секунд лимузин отъехал от тротуара.

Энни повернула голову, чтобы посмотреть в заднее стекло. Бэрри стоял на тротуаре с таким видом, как будто он опоздал не на свадьбу, а на похороны.

 

Глава 5

— Мне кажется, леопард сюда очень хорошо подходит. — Оливер откинулся на спинку стула, скрестил пальцы и с удовлетворением посмотрел на инкрустированную драгоценными камнями фигуру.

В самом деле, экзотический зверь прекрасно смотрелся в его кабинете. Но Оливер все равно установил бы его здесь, будь он так же смешон, как слон или карусель. Ведь лакированный леопард был подарком его невесты.

Его невеста. Он смаковал глубокое чувство удовлетворения, которое испытывал с того момента, как вышел вместе с Энни из здания магистрата.

— Ты уверен? — Энни с сомнением изучала леопарда.

— Да. — Оливер слегка улыбнулся. — Зверь прекрасно подходит к этой комнате.

Он отвел взгляд от леопарда и посмотрел в дождливый сумрак за окном. Было почти восемь часов, когда они с Энни остались наконец вдвоем. Оливер подумал, что ему прекрасно удалось скрывать свое нетерпение последние несколько часов, пока его родственники претворяли в жизнь прием-сюрприз. Он признался самому себе, что хотя и был странным образом тронут их усилиями, однако с большим облегчением попрощался со всеми, включая Болта. Ведь все-таки это была его первая брачная ночь.

— Ну вот, с формальностями покончено. — Энни издала неглубокий вздох и опустилась в кресло. — Не обижайся, но я подумала, что твои родственники никогда не уйдут.

— Я уже решил, что придется попросить Болта выставить их за дверь, — согласился Оливер.

— Но, с другой стороны, мы не можем упрекать их за желание отпраздновать. Они ведь думают, что это настоящая свадьба. Кстати, куда делся Болт? Спрятался где-то в шкафу?

— У Болта своя квартира на шестом этаже в этом здании. — Оливер умело скрыл вспышку раздражения, вызванную беспечным замечанием Энни об их свадьбе. Он спросил себя, сколько времени потребуется, чтобы она поверила его намерениям сделать этот брак очень даже настоящим.

— О! — Энни взглянула на свою руку и слегка вздрогнула, — Боже мой, я совсем забыла. Вот твое кольцо. Церемония окончена. — Она начала стаскивать с пальца незамысловатое золотое колечко.

— Ты не считаешь, что тебе лучше оставить его? Так все-таки принято, знаешь. — Оливер был достаточно старомоден и хотел, чтобы его жена носила этот символ преданности мужу на глазах у всех.

— Я не думала, что мне придется носить кольцо все время. Ты правда считаешь, что это необходимо?

— Да. Нам не нужны с самого начала никакие кривотолки. Наш брак должен представляться крепким и простым.

Энни с сомнением взглянула на кольцо.

— Ну ладно, не будем спешить.

— Да, не стоит торопить события, — Он потянулся через стол и взял ее ладонь в свою. Ее пальцы были легкими, грациозными, очень женственными. Оливер почувствовал, как при его прикосновении по телу Энни пробежала дрожь. Сильное желание всколыхнуло его. Он не ошибся на ее счет, она действительно его хочет.

«Она моя, — с триумфом думал Оливер. — Почти».

Оливер решительно надвинул ей золотое кольцо обратно на палец. Когда кольцо оказалось на месте, она сразу попыталась освободить свою руку из руки Оливера. Он искал предлог, чтобы не выпускать ее ладонь.

— Пойдем со мной. — Оливер встал, все еще крепко сжимая ее руку, и обошел вокруг стола.

— Куда мы идем? — Энни взглянула на него со смешанным чувством желания и неуверенности в огромных глазах. Она все еще пыталась делать вид, что их отношения были чисто деловыми.

Оливер сознавал, что, несмотря на всю свою очаровательную решительность и смелые планы по спасению компании брата, Энни не была сегодня вечером полностью уверена в себе. Это забавляло его и доставляло некоторое удовольствие. Он обещал себе, что будет терпелив с ней.

— Я хочу показать тебе кое-что на крыше, — мягко произнес Оливер.

Он потянул ее за руку из кресла и направился к двери. Оливер ясно сознавал, что был уже достаточно возбужден, чувствовал, как напряжена его плоть, несмотря на его невероятные усилия держать себя в руках. Он сказал себе, что сегодня ночью ему придется пережить лишь муки неудовлетворенного желания. Было еще рано, слишком рано соблазнять Энни.

— Мы идем смотреть на городские огни? — спросила Энни чересчур бодро, пока он вел ее вверх по лестнице на крышу.

— Нет.

Мужчина крепко держал ее руку в своей и с любопытством думал, как она отреагирует на его оранжерею. Что-то подсказывало ему, что оранжерея ей понравится. Он никогда еще не испытывал желания показать кому-нибудь свои сокровенные джунгли, но сейчас хотел увидеть, как будет смотреться Энни посреди его папоротников.

— Оливер, только потому, что мы вроде как женаты, ты вовсе не обязан меня развлекать, — горячо уверяла Энни, торопливо шагая рядом с ним. — Я правда не хочу быть помехой в твоем обычном вечернем расписании.

Он проигнорировал ее замечание и открыл дверь, ведущую на крышу. В тени неясно вырисовывалась огромная оранжерея, в ее стеклянных стенах сквозь струи дождя отражались огни города.

— Что это? — спросила Энни. Зарождающаяся нервозность в ее голосе внезапно уступила любопытству.

— Мой сокровенный мир. — Оливер задержался у приборной доски, чтобы зажечь свет. Затем он отворил дверь оранжереи, и их сразу же окружили первобытные запахи влажной земли и растущих растений.

— Ого! — Энни глубоко втянула в себя воздух, ступив во влажную атмосферу, и начала осматривать буйную зеленую листву, окружавшую ее. — Оливер, это фантастика! Я еще не видела таких великолепных папоротников. Как будто кусочек тропиков.

— Я догадывался, что тебе понравится. — Он выпустил руку, Энни и остановился, наблюдая, как она медленно идет к ближайшей грядке, бурно заросшей папоротниками.

Он был прав. Его жена прекрасно смотрелась здесь, среди богатой, первобытной зелени его сокровенного мира. Она была такой же естественной и натуральной, как и папоротники.

— Какая красота! — Энни остановилась, чтобы полюбоваться Волосами девственницы. — Невероятная красота! — Она придвинулась ближе, рассматривая молодые гибриды.

— Тебе нравятся папоротники?

— Да, конечно, — сказала Энни. — Но я в свое время сгубила не меньше дюжины. У меня нет того, что называется талантом к выращиванию растений, однако я продолжаю попытки. А тебя они давно интересуют?

— Со школьных лет. — Оливер заколебался. — Было время, когда я хотел сделать карьеру в ботанике.

Энни посмотрела на него сквозь ростки красивого остролиста, в ее глазах блеснуло недоумение.

— Не в бизнесе?

— Нет. Не в бизнесе. Меньше всего я стремился в то время стать бизнесменом.

Ее глаза расширились.

— Что тебя заставило изменить свое решение и сделать блестящую карьеру бизнесмена?

— Я уверен, что Дэниэл рассказывал тебе о моем отце.

— Я знаю, что он бросил тебя и вашу семью.

Оливеру вряд ли нравилось мягкое сочувствие, звучавшее в ее голосе. Он не привык к проявлениям сочувствия и не знал, как на них реагировать.

— Отец оставил кучу долгов, а у меня было четверо братьев и сестер, за которыми нужно было присматривать.

— И ты понял, что обязан выплатить все долги и восстановить финансовое благополучие семьи?

Он слегка пожал плечами и посмотрел сквозь стеклянные стены своей оранжереи.

— Да.

— Это было очень сильное решение. — Энни изучала его лицо. — Интересно, что в бизнесе ты, пожалуй, так же преуспел, как и в выращивании папоротников.

— Это взаимосвязанные вещи. В обоих случаях необходимо терпение. И самообладание.

— А у тебя хватает и того и другого, не так ли? — Энни отвела свой оценивающий взгляд от его лица и посмотрела на соседний с Волосами девственницы папоротник.

— Да. — Он радовался в душе своему простому признанию в том, что было, по сути, правдой. Лениво поглаживая нежный и причудливый завиток женской особи папоротника, Оливер спросил себя, будут ли соски Энни на ощупь такими же, как новый росток, твердый и полный страстного обещания.

— Тебя не беспокоит, что иногда ты чересчур владеешь собой? — спросила Энни. Ее взгляд был прикован к его пальцу, поглаживающему завитушку.

Оливер улыбнулся на ее наивный вопрос.

— Такой вещи, как чрезмерное самообладание, не существует.

— Полагаю, именно сила воли позволила тебе достичь того, что ты имеешь сегодня.

— Да.

— Хотя ты за это и заплатил свою цену, не так ли?

Оливер посмотрел ей в глаза.

— Все имеет свою цену.

— Угу. — В ее голосе звучала неуверенность. Оливер решил сменить тему.

— По поводу Бэрри Корка.

Она вздрогнула.

— Что по поводу него?

— Я думаю, тебе лучше не говорить ему, что мы заключили брак по расчету.

Энни замерла.

— Почему?

— Мне кажется, ему будет трудно сохранить эту информацию при себе. — Оливер сделал паузу, размышляя. — Он и так был сильно потрясен сегодня днем. Его реакция непредсказуема. Он может и проговориться именно тем людям, от которых мы пытаемся это скрыть.

Энни повернулась и посмотрела на ряд застекленных полок. Когда она повернулась к нему спиной, Оливер увидел, что ее плечи напряжены.

— Думаю, Бэрри заслуживает каких-то объяснений с нашей стороны. Он сегодня днем был очень сильно расстроен.

Оливер откинулся на одну из скамеек и засунул руки в карманы брюк цвета древесного угля.

— Ну давай, Энни, спроси меня.. Тебе же интересно, о чем он говорил.

Она бросила на него быстрый, изучающий взгляд.

— Хорошо, о чем говорил Бэрри? Что это за слухи, будто ты… э-э… принял участие в судьбе одного из сотрудников приобретенной тобой компании? Как там его звали?

— Уолкер Гришэм.

Оливер сосредоточенно смотрел в темноту за стеклянными стенами. Он замолчал, думая о том, какую часть правды можно ей рассказать.

— Ну, — подбодрила его Энни, прервав молчание. Оливер взглянул на нее, слегка удивленный грубоватой ноткой в голосе женщины.

— Около пяти лет назад я приобрел среднего размера производственную компанию, которая нашла свою нишу на рынке Тихоокеанского побережья. Я оставил в компании одного из прежних партнеров, Уолкера Гришэма, так как он был высококлассным менеджером. Это именно он нашел для компании внешний рынок сбыта и, казалось, знал, что делает.

— Так что же случилось?

— Незадолго до этого я взял твоего брата для установки электронной системы безопасности. Однажды утром он вошел в мой кабинет и сказал, что у него есть причина подозревать Гришэма в поставке своим иностранным клиентам не только станков. Мы начали тайное расследование.

Энни, заинтригованная, наблюдала за ним.

— И что?

Оливер пожал плечами.

— И мы выяснили, что Гришэм использовал мою новую компанию по экспорту станков как прикрытие для своего личного бизнеса.

— В чем он заключался?

— Он был торговцем оружием. Этот мерзавец поставлял оружие с черного рынка каждому второму террористу и революционеру на Тихоокеанском побережье, который мог за это заплатить.

Глаза Энни широко раскрылись от изумления.

— Это ужасно. И что же вы сделали? Сообщили о нем в ФБР?

— Нет, это не наш метод, — сказал Оливер. — Притом мы с Дэниэлом сначала не понимали масштабов дела. Мы думали, это просто дополнительный заработок для него. По компьютеру мы отследили склад на маленьком острове в южной части Тихого океана, куда он отправлял свой товар.

— Что же случилось потом?

— Однажды ночью мы отправились на этот склад в поисках доказательств, но вместо этого наткнулись на Гришэма и одного из его клиентов. — Оливер помедлил. — Произошла неприятность.

— Неприятность? — Энни нахмурилась. — Я вспоминаю, как несколько лет назад Дэниэл отправился по делу в южную часть Тихого океана. Но он мне потом никогда не говорил, что это дело оказалось опасным. Он просто сказал, что все урегулировано.

Оливер осторожно подбирал слова.

— Все действительно оказалось урегулировано. Но в процессе Уолкер Гришэм был убит.

— Убит? — Энни в ужасе посмотрела на него. — Кто убил его?

Как показалось Оливеру, он ничего не выиграет, если признается, что это он выпустил пулю, поразившую Гришэма, иначе Гришэм в тот момент мог бы убить Дэниэла. Некоторые события лучше оставлять без объяснений, особенно таким людям, как Энни.

Однако изложение даже облегченной версии событий всколыхнуло в нем неприятные воспоминания. Оливер подозревал, что образ окровавленного тела Гришэма, лежащего на бетонном полу склада, будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. «Может быть, это правильно, — подумал он. — Человек не должен убивать, даже в порядке самообороны или с целью спасти кого-либо, если потом не в состоянии вычеркнуть из своей памяти факт убийства».

— Мы с твоим братом отправились на склад вооруженными на всякий случай. — Оливер тщательно подбирал слова. — Мы не знали точно, что нас ждет. Все произошло, как в кошмаре. Последовал шквал выстрелов, и, когда все закончилось, Гришэм был мертв. Случилось это далеко от территории Соединенных Штатов. Мы не стремились сохранить этот инцидент в тайне, но власти острова постарались избежать шумихи. Так никогда эта история не попала в газеты Сиэтла.

— Была стрельба? Кто-то был убит? Боже мой! Дэниэл не говорил мне ни слова. — Энни сильно разгневалась. — Его могли ранить. Почему он не сказал мне, что произошло? Я его задушу!

— Видимо, догадывался, что ты примешь все это слишком близко к сердцу. — Оливер посмотрел на нее. — Что, собственно, ты сейчас и делаешь.

— Я не принимаю это слишком близко к сердцу. Я просто в ярости.

— Энни, это случилось пять лет назад.

— Все равно, он должен был мне сказать. Я его сестра. Дэниэл не имел права скрывать это от меня.

— Очевидно, он просто берег тебя. Он не хотел, чтобы ты волновалась из-за него.

— Мне не нужно, чтобы меня таким образом берегли, — нахмурилась Энни. — Я, конечно, надеюсь, что ты не намереваешься скрывать от меня какие-то вещи для моей же пользы.

— Успокойся, Энни.

— Я серьезно, Оливер. Я не допущу, чтобы со мной обращались не как с полноправным партнером в деловой сделке, которую мы с тобой заключили. Понятно? Эта идея была моей с самого начала, и все будет по-моему. Я не хочу, чтобы меня от чего-то ограждали или оберегали.

Рейн обдумал сказанное.

— Естественно, я буду иметь в виду твои желания. Но я сомневаюсь, что нужно держать тебя в курсе всех каждодневных деталей управления бизнесом Дэниэла. Это очень затруднило бы наше соглашение. И потом, у тебя есть собственный бизнес, которому нужно уделять внимание.

Энни чуть не задохнулась от ярости. Она сделала три шага вперед и схватила Оливера за концы незавязанного галстука.

— А теперь послушай меня, Оливер Рейн. Мы в этом деле вдвоем. Я думала, что ты понимаешь это. Мы будем функционировать как партнеры или не будем функционировать совсем. Ясно?

Он посмотрел в ее гневные глаза.

— Я не веду дела таким образом.

— А теперь будешь вести.

Он слегка улыбнулся.

— Энни, ты вышла за меня замуж из-за моего опыта. Разреши мне выполнять свою работу.

— Но я хочу быть полностью информированной. Я хочу участвовать в принятии решений. Ведь предполагается, что я будут изучать основы ведения дела, не так ли?

— Это будет непрактично, Энни, особенно на данном этапе. Кредиторы и инвесторы Дэниэла хотят видеть у руля меня одного. И, откровенно говоря, вряд ли я смогу управлять «Линкрофт анлимитед»и одновременно учить тебя, как ею управлять. По крайней мере сейчас.

— Но, Оливер…

Он дотронулся до ее щеки — кожа была мягкой, как бархат.

— Энни, доверься мне. Я же сказал, что позабочусь обо всем для тебя, не так ли?

— Да. — Она нахмурилась. — Но я думала, что мы будем командой.

— Я никогда не был игроком в команде.

— Удачное время сообщить мне об этом, — пробормотала женщина.

— Ты не можешь мне доверить команду? — мягко спросил Оливер.

Она отпустила концы его галстука и сделала шаг назад.

— Я слишком сильно реагирую, да?

— Немного, — согласился он.

— Я нервничаю.

— Это понятно.

Она прикусила губу.

— Мне страшно, Оливер.

— Я знаю.

Он протянул руку, чтобы дотронуться до нее, прежде чем сумел совладать с собой. Но Энни уже отвернулась и не заметила этого жеста. Его рука опустилась, так и не прикоснувшись к ней. «Тем лучше, — подумал Оливер, — еще слишком рано».

Энни сложила руки на груди и обвела взглядом океан зелени, окружавший ее.

— Я пыталась уговорить себя, что мой план сработает. Почти всегда я уверена: все будет о'кей. Дэниэл вернется цел и невредим в свою компанию, дела которой будут в полном порядке. Но иногда, как, например, сегодня вечером, я сомневаюсь, не самообман ли это.

Оливер не знал, что ей ответить. Он был практически уверен, что Дэниэл Линкрофт мертв, но ему не хватало силы духа продолжать настаивать на этом. Он выбрал обещание, которое, знал, сможет выполнить.

— Тебе не стоит беспокоиться насчет компании Дэниэла, Я позабочусь о ней для тебя.

Она бросила на него быстрый оценивающий взгляд.

— Ты понимаешь, правда? Ты знаешь, почему я делаю все это?

— Да.

Глаза Энни сузились в раздумье.

— Потому что ты тоже прошел через это, когда твой отец исчез, да? Ты должен был найти способ, чтобы у твоей семьи все было в порядке?

— Да.

— И выплатить долги, которые он оставил?

Оливер кивнул, не говоря ни слова. Энни повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Твоя семья ценит, что ты сделал для них. Сегодня было ясно: братья и сестры обожают тебя.

— Я не уверен, что обожание — это именно то чувство, которое они испытывают по отношению ко мне.

Энни улыбнулась.

— Ну хорошо, они тебя уважают. Но ты не особенно ладишь с Сибил, правда?

— Мы с Сибил понимаем друг друга.

Энни наклонила голову на плечо.

— А почему вы не любите друг друга?

— Это старая история, — мягко произнес Оливер. — И она тебя не касается.

— Ой-ой. — Энни кисло улыбнулась. — Ладно, я знаю, когда меня ставят на место. Больше вопросов о Сибил не будет.

— Я не пытался поставить тебя на место, — сказал Оливер.

— Пытался. Не извиняйся. Твои отношения с мачехой — это твое личное дело, и ты не должен ничего мне объяснять. Помилуй, я же не стала действительно членом семьи только потому, что вышла за тебя замуж.

— Почему бы нам не сменить тему?

Энни покраснела.

— Правильно. Хорошая мысль. Давай сменим тему. Что насчет ужина? Не знаю, как ты, но я умираю от голода.

— Я поручил Болту оставить ужин в печке. — Оливер взглянул на черные с золотом часы на запястье. — Нужно спуститься вниз, ужин ждет нас.

Энни подняла брови.

— Болт умеет готовить?

— Болт делает все, что я поручаю ему.

— Не обижайся, но он напоминает мне робота.

— Болт исключительно полезен. — Оливер выпрямил спину. Он взял Энни за руку и направился по гравиевой дорожке к двери.

— Извини, если ты подумал, что я совсем не доверяю тебе, как раньше, — проговорила Энни мягко и поспешно. — Я имела в виду, что не испытываю пока полного доверия.

— Спасибо.

Энни улыбнулась.

— Знаешь что? Ты правда очень милый человек. Мне кажется, твоя основная проблема — это то, что ты испытываешь трудности в общении с людьми. — Она резко остановилась, встала на цыпочки я быстро, но решительно поцеловала его в щеку.

Оливер почувствовал сильнейшее возбуждение. Он стоял неподвижно, пытаясь из последних сил совладать с собой. Рейн ощущал, что легкая и незначительная ласка Энни будто что-то зажгла внутри него. Он с трудом сдерживал желание опрокинуть ее на ближайшие папоротники, задрать юбку и овладеть ею.

Наблюдая, как Энни смотрит на него, Оливер чувствовал зарождавшееся желание в ее взгляде. Она инстинктивно отступила. Теплоту в ее глазах сменила настороженность.

Оливер глубоко и ровно вздохнул.

— Многие вовсе не считают меня хорошим человеком, Энни. И есть еще кое-что, о чем тебе следует знать.

— Что? — прошептала она.

— Я не монах.

Ее щеки приобрели ярко-розовый оттенок.

— Я боялась, что ты услышишь это дурацкое замечание. Но я не имела в виду то, о чем ты мог подумать.

— Ничего страшного, — резко оборвал он.

— Я не хотела сказать, что ты далек от секса или что-нибудь в этом роде.

— Все нормально, Энни.

— Нет, не нормально. — Она была явно взволнована. — Мне бы не хотелось, чтобы у тебя создавалось ложное впечатление. Я имею в виду, знай это, что я действительно думаю о тебе как о мужчине.

— Спасибо, — сухо сказал он. Теперь все уже было в порядке. Он чувствовал, как возвращается к нему сила воли. Он снова владел собой.

Румянец Энни усилился.

— Господи, это становится все невыносимее. Я только пытаюсь объяснить, что считаю тебя вполне нормальным.

— Нормальным, но странным?

— Скорее необычным, оригинальным, — произнесла она в отчаянии. Он слегка улыбнулся.

— Энни, я сказал тебе, все нормально.

— Да, но я бы не хотела, чтобы ты подумал, что и…

Он остановил ее безудержные извинения, положив свою ладонь ей на губы.

— Довольно. Давай остановимся на оригинальном. Я люблю оригинальное.

— Правда? — пробормотала она ему в ладонь.

— Да. Так случилось, что я тоже тебя нахожу оригинальной.

— В самом деле? — Ее глаза расширились.

— Да. В самом деле.

«Еще слишком рано», — подумал Оливер, но все равно решил поцеловать ее. Казалось, он не мог больше сдерживать себя. Он отклонился на спинку скамейки, раскрыл свои объятия и медленно, но решительно притянул Энни к бедрам.

Она сопротивлялась только секунду. Следующее, что Оливер почувствовал, была Энни, тянувшаяся к нему в радостном забвении. Ее руки ухватили его за плечи. В ее глазах отражалось женственное ожидание. Когда он отнял ладонь от ее рта, то увидел, что губы Энни слегка раскрылись в чувственном возбуждении.

— Ты напоминаешь мне один из моих папоротников, — признался Оливер.

— Правда? — Сравнение явно ей понравилось.

— Да. — Он наклонил голову. Медленно и решительно приник к ее рту и почувствовал, как по ее телу пробежал ток, обостривший и без того сильное его желание.

Ее рот был именно таким на вкус, как он и представлял, — свежим, полным обещаний, словно самый экзотический папоротник в его саду.

Пальцы Энни резко сжали ткань его сорочки. Она самозабвенно припала к его губам, как измученный жаждой путник к воде, вздрагивая и наслаждаясь.

«Я тоже дрожу», — в легком шоке понял Оливер. Его руки подрагивали от страсти. Мгновенная, абсолютно нескрываемая реакция Энни на его желание наполнила его чувством удовлетворения.

Он еще долго стоял так, сжимая ее между бедер, смакуя возбуждение и предвкушение близости. Он чувствовал ее мягкую грудь на своем теле. Ее бедра прижимались к нему, и его кровь приливала ко всем членам. Энни была именно такой, какую он хотел, именно такой, какая была ему нужна. Он не ошибся на ее счет в тот вечер на помолвке Дэниэла.

Оливер заставил себя медленно провести ртом по губам Энни, пытаясь понять степень ее желания. Она что-то настойчиво пробормотала.

— Что ты сказала? — спросил он, не придавая ее словам большого значения. Он зажал мочку ее уха между зубами и слегка прикусил. И снова дрожь пробежала по ее телу. И снова он почувствовал обжигающее желание овладеть ею прямо в оранжерее.

— Я сказала, что это может только осложнить все дело, — задыхаясь, промолвила Энни.

— Нет, все, наоборот, только упростит. — Оливер был уверен в этом. Теперь он уже точно знал, что может заставить ее ответить на его желание. Как только она окажется в его постели, то будет полностью принадлежать ему.

Энни слегка отстранилась, чтобы взглянуть в лицо Оливеру.

— Как ты можешь так говорить?

— Энни, я тебя хочу. Ты меня хочешь. Мы женаты. Что может быть проще?

Как только эти слова вырвались у него, он понял, что допустил серьезную ошибку. Выражение глаз Энни резко изменилось. Она оттолкнула его и вырвалась из объятий.

— Подожди минуточку. — Женщина бросила на него настороженный взгляд. — А как ты себе представлял нашу маленькую деловую договоренность?

— Так, как ты этого хотела, — мягко ответил Оливер.

Кипящее в ней возмущение немного улеглось. Она нахмурила брови.

— Полагаю, что я тебя несколько поощрила.

— Почему бы нам не сказать, что между нами существует взаимное влечение?

Она неуверенно взглянула на него.

— Ты уверен?

Он улыбнулся.

— В этом нет никакого сомнения.

— О Господи, я думала, что только я одна это чувствую.

— И ты думала, что я монах.

Энни уставилась на него.

— Не нужно меня этим постоянно попрекать. Я уже попросила прощения. Оливер, все это очень неловко. Что же нам делать?

— А что ты хочешь делать? — ответил он мягко вопросом на вопрос.

— Не знаю. — Взволнованная, она провела рукой по своим волнистым медным волосам. — Я никогда не думала о том, что может произойти, если у нас завяжутся отношения. Я имею в виду — интимные. Как дополнение к деловому партнерству, ее ты понимаешь, что я имею в виду. Это все меняет.

Где-то в глубине души Оливер почувствовал тревогу. Он знал, что должен немедленно сделать так, чтобы она перестала думать в этом направлении, иначе она подаст на развод уже утром.

— Это ничего не меняет в отношении компании твоего брата. Договор есть договор, Энни. Я намерен выполнить свои обязательства по нашему соглашению вне зависимости от того, что произойдет между нами.

— Правда? — Она пристально смотрела на него. Оливер делал над собой усилие, чтобы казаться холодным и равнодушным.

— Конечно. Ведь у меня многое поставлено на карту в «Линкрофт анлимитед».

— Ну конечно, разве не так? К тому же ты мне нужен. — Ее щеки снова окрасил румянец. — Я имею в виду, чтобы удержать компанию Дэниэла.

— Как я вижу, перед нами два разных вопроса. — Оливер намеренно стер все оттенки какого-либо чувства в своем голосе. — Наши отношения — это одно. Спасение компании Дэниэла — другое. У нас есть все возможности решать эти вопросы вне зависимости один от другого.

— Вне зависимости?

— Мы поделим ответственность. Я буду заниматься деловыми вопросами. Ты будешь принимать решения касательно личных отношений.

— Я? — Молодая женщина выглядела изумленной.

— Почему нет? Ты думаешь, что не сможешь решить, быть ли нам просто соседями или стать любовниками?

— Конечно, я могу принять такое решение, — выпалила она. — Дело не в этом.

— А в чем тогда?

— Я уже знаю, что было бы очень плохо, если бы мы стали больше, чем соседями.

— А я совсем не думаю, что это такая плохая мысль. Но тебе выбирать. Только дай мне знать. Я последую твоему решению в этой области, так же как ты согласилась следовать моим в том, что касается «Линкрофт анлимитед».

Энни уставилась на него с открытым ртом.

— Я просто не могу поверить.

— Чему ты не можешь поверить?

— Что ты готов так хладнокровно, спокойно и рационально говорить о…

— О сексе?

Она с вызовом подняла подбородок, хотя ее щеки все еще были розовыми от румянца.

— Да. О сексе.

Оливер пожал плечами.

— Ты явно не имела большого опыта в общении с монахами. — Он взял ее за руку и снова направился к двери. — Что ты скажешь насчет ужина? Я лично нагулял аппетит.

 

Глава 6

— Я просто не могу поверить, что ты вышла за него замуж. — Бэрри Корк взъерошил свой каштановые волосы и мрачно уставился в чашку с кофе, поджаренным по-французски. — Я даже не знал, что вы с Рейном встречаетесь, не говоря уже о том, что собираетесь пожениться. Дэн ни разу об этом не обмолвился.

— Оливер очень скрытный человек. Он хотел, чтобы все оставалось в тайне. — Энни спросила себя, где и когда она приобрела ату замечательную способность лгать. Конечно, полезный навык, тем не менее она почувствовала легкое угрызение совести. Все-таки Бэрри был правой рукой ее брата. Он заслуживал лучшего к себе отношения.

Женщина незаметно огляделась вокруг, дабы убедиться, что никто из сидящих за соседними столиками в этом кафе не услышал ее слов. Оснований для тревоги явно не было. Посетителями были в основном туристы, что-то покупающие в галерее, книжных магазинах и сувенирных лавочках, расположенных здесь же, на площади Первооткрывателей Запада. Она никого из них не знала, да и они казались поглощенными только своими проблемами.

— Скрытный? Это очень мягко сказано, — протянул Бэрри. — Рейн — это не человек, а чертова тайна. Спроси кого угодно. Любой скажет тебе, что он странный.

Энни сразу же почувствовала желание встать на защиту Оливера. Она поймала себя на мысли: а не было ли это признаком зарождения в ней инстинкта, присущего всем женам?

— Он совсем не такой странный. Ему просто нравится не афишировать свою личную жизнь. Он не хотел никаких пересудов до официального объявления о помолвке. Потом, когда Дэниэл пропал, решил, что нам лучше ускорить свадьбу, чтобы успокоить кредиторов и инвесторов Дэниэла.

— Энни, я даже не знаю, что сказать. Все это чертовски неожиданно.

— Пока Дэниэл не исчез, действительно не было никакой спешки, а Оливер любит действовать по собственному расписанию.

— С этим нельзя не согласиться. — Бэрри злобно поджал губы. — Людей, которые вмешиваются в расписание Оливера Рейна, он, как правило, в конечном итоге пережевывает на мелкие кусочки.

Энни легким движением руки отмахнулась от этого утверждения.

— Домыслы об этом человеке раздуты до невероятных размеров. — Она нахмурилась от мысли, внезапно пришедшей ей в голову. — Возможно, это произошло потому, что он не чувствует необходимости объяснять свои поступки другим. У него довольно слабые навыки общения.

— Дерьмо!

— Но он правда очень милый и хорошо позаботится о компании Дэниэла.

— Очень милый? — У Бэрри был такой вид, как будто его сейчас стошнит только что выпитым кофе. — Это было бы хорошей шуткой, если бы ситуация не была такой серьезной, Энни. Рейн очень опасен. Неужели ты не понимаешь?

Энни успокаивающе улыбнулась.

— Он не опасен. Для нас не опасен, Бэрри. Он сможет уберечь «Линкрофт анлимитед». Взгляни на это с другой стороны. Ведь, взяв руководство фирмой Дэниэла, он может подорвать репутацию среди своих партнеров на западе Штатов.

— Как ты можешь быть такой наивной? — Бэрри подавленно откинулся на спинку стула. — Мне это не нравится, Энни. Я боюсь и за тебя, и за «Линкрофт».

— Если ты нервничаешь из-за старых слухов по поводу Уолкера Гришэма, то не стоит. Мне известна вся история.

— Вот как? — язвительно спросил он.

— Конечно. Он мне все рассказал. Гришэм торговав оружием, используя одну из компаний Оливера в качестве прикрытия. Оливер и Дэниэл выследили его и однажды ночью неожиданно застигли во время совершения сделки. Была стрельба. Гришэма убили.

— Это версия Рейна. К сожалению, Дэна здесь нет, чтобы подтвердить ее.

— А ты как узнал об этом деле? — спросила Энни. Бэрри пожал плечами.

—  — Кто-то упомянул об этом, когда просочилась информация, что Рейн является крупнейшим инвестором «Линкрофт». Всем было интересно, как он поступит. Похоже, мы выяснили это, не так ли? Он женился на тебе. Дерьмо!

Энни выпрямилась.

— Бэрри, меня это оскорбляет.

— Извини, но этот человек меня нервирует. И Дэниэла нет здесь, чтобы тебя защитить.

— Я не нуждаюсь в защите от Оливера.

Бэрри прищурил глаза.

— Скажи мне вот что. Как ты поступишь, если выяснишь, что действительно есть основания опасаться Рейна?

Энни сделала глоток кофе. Бэрри был явно обеспокоен ее ситуацией. Как трогательно! Она попыталась облегчить его волнение.

— Ты знаешь, что Дэниэл учредил «Линкрофт» таким образом, что только члены семьи могут иметь акции фирмы.

— Знаю. — Челюсть Бэрри напряглась. — А т» только что сделала Рейна членом семьи. Дала ему право участвовать в бизнесе.

— Так вот, если у меня когда-либо появятся причины беспокоиться по поводу намерений Оливера, — призналась Энни, — я могу с ним развестись. У нас есть брачный контракт, согласно которому он немедленно лишится контроля над компанией.

Бэрри не сводил глаз с ее лица. Он медленно поставил чашку на стол.

— Я об этом не подумал.

Энни скорчила гримасу.

— Поверь мне, Оливер подготовлен к этому. Он отлично знает, что брак со мной не является гарантированным путем завладеть «Линкрофт анлимитед».

— Но он может использовать свое влияние как партнера в компании для того, чтобы «Линкрофт» потеряла свое прочное положение.

— «Линкрофт» уже потеряла свое прочное положение. — Энни начинала раздражаться. — Если бы Оливер хотел добиться продажи или слияния фирмы, он бы присоединился к остальным вкладчикам и поставщикам, которые оказывали на нас давление. Для этого ему не нужно было жениться на мне.

— Я в этом не особенно уверен. — Бэрри потер затылок. — Этот человек очень изобретателен. Он знал, что ты будешь противиться продаже или слиянию, сколько сможешь. Если бы ты продержалась достаточно долго, компания бы разорилась прежде, чем он сумел прибрать ее к своим рукам. И Рейн не мог быть уверен, что именно он будет покупателем. Черт, ты ведь могла найти какого-нибудь белого рыцаря.

— И слить компанию с кем-нибудь из конкурентов Рейна? — Энни покачала головой. — Маловероятно. И Дэниэлу бы это не понравилось. Послушай, Бэрри, ты должен довериться мне в этом вопросе. Я знаю, что делаю. Кроме того, все это можно будет обсудить, когда Дэниэл вернется.

Бэрри слегка дотронулся до ее руки. В его глазах была горечь.

— А если он не вернется, Энни?

— Вернется, — твердо ответила та.

В половине шестого вечера Энни ворвалась в роскошную кухню пентхауса. Она водрузила два огромных пакета с продуктами на черный кафельный стол для готовки и весело улыбнулась Болту.

— Разве ты не нашел мою записку? — спросила она.

— Нашел, миссис Рейн.

Энни неуверенно взглянула на него.

— Я написала, чтобы ты не беспокоился сегодня вечером насчет ужина. Я сама его приготовлю.

— Мистер Рейн поручил мне приготовить сегодня вечером ужин для вас двоих. Я выполняю его приказания. — Болт чистил картофель с аккуратностью машины. Он внушал благоговейный страх своим профессиональным видом в безукоризненно белом фартуке, надетом поверх белой рубашки с галстуком.

Энни запретила себе чувствовать собственную ущербность перед умением Болта орудовать картофелечисткой. Она признала, что он отлично это делал. Похоже, что Болт все делал отлично. Но она намеревалась приготовить ужин сама. Энни ждала этого весь день.

— Я понимаю, Болт, — терпеливо продолжала она. — Но я говорю тебе, что сама приготовлю ужин. Ты можешь идти домой.

— Как я уже сказал, миссис Рейн, я выполняю поручения мистера Рейна.

— Я тебе не слишком нравлюсь, да?

Болт взял очередную картофелину.

— Мои личные чувства не имеют никакого отношения к данному вопросу. Я работаю на мистера Рейна.

— Хорошо, тогда где мистер Рейн? — Энни уставилась на непроницаемую спину Болта. — Я попрошу его сказать тебе, что ты можешь идти домой.

— Мистер Рейн занят в своем кабинете. Он не хотел, чтобы его беспокоили.

Энни развернулась и направилась к коридору.

— Он не будет возражать, если я загляну на минутку и попрошу отправить тебя домой.

— Он со своей сестрой, — уничтожающе произнес Болт. — Мне кажется, у них личная беседа.

Его слова заставили Энни остановиться, в чем Болт, вне всякого сомнения, был уверен.

— Хорошо, я подожду, пока они закончат. Потом поговорю сОливером. А пока перестань чистить картофель. Я буду готовить тако.

— У нас на ужин жареный лосось, картофель «У герцогини»и артишоки, — перечислял Болт. — Это любимые блюда мистера Рейна.

— Ручаюсь, что он тако тоже любит.

— Не особенно.

Прищурив глаза, Энни посмотрела на Болта.

— Он не пробовал моих тако.

Она повернулась и направилась по коридору по направлению к элегантной комнате для гостей, которую теперь занимала.

«Болт будет проблемой», — решила она. Энни с самого начала почувствовала, что он невзлюбил ее. Она признала, что это было неприятное ощущение, поскольку привыкла нравиться людям. Но если Болт решил ступить на тропу войны, она будет защищать свои позиции. Ведь все-таки на ближайший период времени это был и ее дом. И вообще она не потерпит приказаний от робота.

Рыдающий женский голос, в котором звучали гнев и отчаяние, прервал раздумья Энни. Она взглянула на закрытую дверь кабинета Оливера. «Наверное, это Вэлери», — подумала она с сочувствием. Энни никак не могла себе представить, чтобы безукоризненная, самоуверенная Хедер могла разрыдаться во время ссоры с братом.

— Черт тебя побери, Оливер, я больше не позволю тебе управлять моей жизнью. — Полный страдания голос Вэлери раздавался за дверью. — Я люблю Карсона, и, если он сделает мне предложение, я выйду за него замуж.

Энни не смогла расслышать, что ответил Оливер, но это ее не удивило. Она сомневалась, чтобы Оливер когда-нибудь повышал голос, даже в гневе. Он слишком хорошо владел собой.

— Я не хочу, чтобы ты мне рассказывал о том, что случилось, когда папа нас оставил. Я об этом уже много раз слышала. — Вэлери распахнула дверь кабинета и ворвалась в коридор. — Этой истории сто лет, — бросила она, обернувшись. Ее голос дрожал от волнения. — Сибил права. Ты не можешь забыть прошлое.

— Довольно, Вэлери, — тихо произнес Оливер из полумрака кабинета. Его голос был не грубым, но вместе с тем непоколебимым, как скала.

— Мне жаль твою молодую жену, — заявила Вэлери с язвительными презрением. Ее трясло от гнева. — Она уже знает, что вышла замуж за человека, который строит всю свою жизнь вокруг события, происшедшего пятнадцать лет назад?

Девушка не стала ждать ответа. Она пошла прочь, вытирая на ходу слезы. И вдруг столкнулась с Энни, которая пыталась убраться с ее пути.

— Энни. Боже мой!

— Извините. — Энни мягко смотрела на сестру Оливера. — С вами все в порядке?

— Да. То есть просто я хочу уйти отсюда. — Вэлери пронеслась мимо нее. — Надеюсь, вы понимаете, что сделали, выйдя замуж за моего брата, Энни. Я думаю, что вы об этом очень скоро пожалеете.

Вэлери устремилась по коридору. Энни смотрела ей вслед. Через мгновение входная дверь отворилась и сразу же с шумом захлопнулась. Энни повернулась и заглянула в кабинет.

Оливер неподвижно сидел за своим черным лакированным письменным столом. Свет галогенной лампы отражался на его стиснутых пальцах, остальная часть фигуры была в тени.

Сделав шаг вперед, Энни остановилась на пороге. В углу комнаты рядом с каменным садом притаился инкрустированный камнями леопард, наблюдая за ней тем же немигающим взглядом, какой был присущ и Оливеру.

— Твоя сестра казалась расстроенной, — начала Энни.

— Она придет в себя.

— Я могу что-либо сделать?

— Нет. — Оливер помолчал и очень вежливо добавил:

— Спасибо.

Энни заколебалась, осознавая, что ее предупреждают не касаться данного вопроса точно так же, как вопроса о Сибил. Но она чувствовала, что по крайней мере должна заставить Оливера выговориться.

— Ты не хотел бы поговорить об этом? Иногда обсуждение очень помогает.

— Надеюсь, — произнес Оливер, явно забавляясь. — Ты что, собираешься помочь разобраться мне с моими собственными чувствами?

Энни уставилась на него.

— Хорошо, забудь. Если ты не хочешь говорить об этом — твоя проблема. А пока у нас есть еще один вопрос, который требует рассмотрения.

— Что это за вопрос?

— Болт готовит ужин.

— Это одна из его обязанностей. Он прекрасный повар.

— Я уверена, что это так. — Энни скрестила руки на груди, подперев дверной косяк. — Этот человек — машина. Болт может делать что угодно, пока включен в розетку. Но сегодня вечером нам не нужен французский повар. Я сама буду готовить ужин.

— Ты?

— Да. Мы будем есть тако. Я купила все необходимое на рынке Пак-плейс, в том числе десяток лучших кукурузных лепешек, которые ты когда-нибудь в своей жизни пробовал. Но сначала ты должен выгнать Болта из моей кухни.

— Из твоей кухни?

— Ты хочешь, чтобы я вызвала его на дуэль, защищая свои права на пользование кухней? Оливер поднялся на ноги.

— Нет, я думаю, на сегодня нам достаточно драматических событий. Если ты уверена, что хочешь готовить, я отправлю Болта домой.

Энни удовлетворенно улыбнулась. Это было не слишком серьезное сражение — женщина против машины, но она выиграла его.

— Ты не возражаешь, если я пойду с тобой, чтобы посмотреть, как ты это сделаешь?

Оливер в недоумении поднял бровь.

— Надеешься увидеть немного пролитой крови?

— Конечно нет, просто хочу взглянуть на лицо Болта, когда ты дашь ему понять, что я здесь тоже могу отдавать некоторые приказания.

Оливер принял задумчивый вид.

— Похоже, я скоро стану экспертом по проблемам домашнего управления. Все новоиспеченные мужья проходят через это?

— В каждом браке есть стадия притирки друг к другу, — надменно произнесла Энни.

— Я буду иметь это в виду.

Болт поднял голову от картофеля, когда Оливер и Энни вошли в кухню.

— Сэр?

— Нам не нужны будут твои услуги сегодня вечером, Болт. Возьми выходной, — предложил Оливер.

Болт взглянул на Энни. На его лице не отразилось никаких эмоций, но он явно понимал, что проиграл схватку.

— Да, сэр.

Энни сразу почувствовала себя виноватой. Бедный Болт. Она же ущемила это права. Ведь Энни была здесь новым человеком.

— Давай я тебе помогу. — Она поспешила к раковине и начала собирать картофельные очистки. — А почему бы тебе не взять картофель домой, Болт? Он может пригодиться для твоего ужина.

— Нет, спасибо, миссис Рейн. — Болт снял фартук и повесил его на дверь кладовки.

— Ты не хочешь присоединиться к нам и поужинать тако? — спросила она в отчаянии.

— Мне не нравятся тако. — Болт вышел из кухни.

Энни чувствовала себя так, как будто провела целый день, обрывая крылышки у мух. Она повернулась к Оливеру с встревоженным видом.

— Ты думаешь, он правда расстроился?

— Кто? Болт? — Оливер открыл небольшую дверцу, скрывавшую винный погреб, и в раздумье рассматривал бутылки. — С чего ему быть расстроенным?

— Ну, я его вроде как выгнала отсюда. Надеюсь, он не слишком на меня обиделся.

— Его же не уволили, — сухо заметил Оливер. — Он просто получил свободный вечер.

— Да, но мне кажется, что он воспринял это как увольнение.

— Энни, ты добилась чего хотела. Болт освободил твою кухню. — Оливер приготовился открыть штопором бутылку вина. — Нет особого смысла побеждать, если начинаешь испытывать жалость к побежденному.

— Интересная жизненная философия. — Энни достала из сумки с продуктами пакет с сыром «чеддер», салат и несколько спелых свежих помидоров. — Ты сам до этого дошел?

— Уверен, что я не первый, кто об этом подумал. — Оливер налил красного вина в два бокала.

— Возможно, не первый. — Энни рылась в ящике. — Где терка?

— Понятия не имею.

— Вычислим. — Она открыла очередной ящик и заглянула внутрь. — Тереть продукты ты предоставляешь Болту, да?

— Да.

— Ага, вот она. — Она вытащила плоскую терку из нержавеющей стали и принялась тереть сыр. — И вообще, где ты его взял? На фабрике?

— Болта? Около трех лет назад он начал работать на меня.

— А где он работал до того, как ты его нанял? — спросила Энни, натирая сыр.

— В компании по организации международной безопасности для больших фирм.

Энни нахмурилась.

— И чем он там занимался?

— Кажется, он специализировался на способах защиты от терроризма. Он был экспертом по электронике.

— Как Дэниэл?

Оливер поднял брови.

— Не совсем. Твой брат был… Прости меня, твой брат — гений в области электроники, но он никогда не добивался особых успехов в основах безопасности.

— Меня обижает, что ты так говоришь, — с жаром произнесла Энни. — У моего брата блестящий ум.

— Да, я знаю. Но не тогда, когда дело доходит до вопросов безопасности. У него не было к этому особой склонности.

— Он же выследил для тебя этого торговца оружием.

— Он совершенно случайно напал на след Гришэма. Просто наткнулся на свидетельства, он их не искал. Дэниэл всегда был чересчур доверчивым для работ по безопасности, постоянно идеализировал людей, пока кто-нибудь из них не доказывал ему обратное.

— Хорошо, значит, мой брат не подозрителен и не параноик по натуре. Разве это преступление?

— Это не преступление, но может привести к очень серьезным ошибкам в суждениях, — мягко сказал Оливер. — Лично я пытаюсь избегать такого рода ошибок.

— Ничего удивительного, что у тебя не особенно много друзей, — пробормотала Энни себе под нос.

— Что ты сказала?

— Ничего. Расскажи мне еще что-нибудь про Болта. Почему он оставил свое место в этой фирме?

— Имел место один инцидент, — стал ей объяснять Оливер, — были убиты невинные люди. Это случилось не по вине Болта, но он взял на себя всю ответственность. Он пережил, мягко говоря, нервный срыв. — Оливер отпил вина, наблюдая, как Энни натирает сыр. — К тому времени, как он оправился, у него уже не было ни жены, ни детей.

— Как ужасно! — выдохнула Энни. — Теперь я совсем скверно себя чувствую из-за того, что прогнала его отсюда. Бедный человек. Он столько перенес, а тут появляюсь я и обращаюсь с ним как с роботом.

— Энни, в некоторых вопросах ты слишком мягкосердечна. Болт переживет то, что его выпроводили из кухни.

Энни, нахмурившись, смотрела на него.

— Знаешь что, Оливер? Я думала…

— О чем?

— О твоей основной проблеме в жизни.

— Я не знал, что у меня таковая имеется.

— Имеется. — Энни перестала натирать сыр. — Твоя главная проблема в том, что ты не позволяешь себе анализировать свои чувства. Ты вообще слегка бесчувствен. К тому же тебе не хватает навыков общения с людьми. В итоге ты приобрел репутацию хитрого, загадочного и довольно высокомерного человека.

— Разве это проблема?

— Да. Особенно, когда ты используешь свой метод в семейных делах. — Не глядя на него, Энни отложила сыр и взяла в руки помидор. — Например, возьмем эту небольшую сцену с Вэлери.

— Ты что, собираешься бросить в меня помидором?

Энни уставилась на него.

— Она плакала, Оливер.

— Она придет в себя.

— Вот как? — Энни положила помидор обратно на разделочную доску. — Послушай, я знаю, что это не мое дело…

— И правда, не твое.

— …но я думаю, что ты очень плохо обошелся с Вэлери.

— Правда? — Оливер облокотился на холодильник. У него был очень заинтересованный вид.

— Правда. — Энни принялась нарезать помидор. — Я так понимаю, тебе не нравится ее новый приятель.

— Я с ним незнаком.

Энни в удивлении отложила нож.

— Ты шутишь? Ты обрушился на нее, как горная лавина, за то, что она встречается с человеком, которого ты даже не знаешь?

Оливер изучал вино в своем бокале.

— Я знаю, кто он, и этого достаточно.

— Ну и кто же он? Экс-шулер? Помешанный? Какой-то негодяй?

— Он сын Пола Шора.

Энни задумалась, услышав это имя.

— Я не знаю Шоров. Я в этих кругах никогда не вращалась. Но, конечно, я и о них слышала. Пол Шор владеет крупнейшей компанией по сделкам с недвижимостью со штаб-квартирой у нас в Сиэтле. Строит огромные небоскребы и торговые площадки. Такого рода вещи.

— Помимо всего прочего.

— Моя подруга, дизайнер, оформляет дом Шоров к очередному бенефису искусств, который ежегодно проводят он и его жена. Шоры очень активны на поприще искусства. У них фонд или что-то в этом роде.

— Да.

— Ну и что же плохого в Поле Шоре? Почему ты считаешь, что его сын недостаточно хорош для Вэлери?

Оливер сделал глоток вина и задумчиво посмаковал его.

— Полагаю, что поскольку ты теперь член нашей семьи, то имеешь право знать о некоторых событиях прошлых лет.

Энни поощряюще улыбнулась и снова принялась за помидоры. То, что Оливер сейчас сказал, не вполне соответствовало действительности, по крайней мере в отношении нее. Но, во всяком случае, он наконец начал открываться. Это было хорошим знаком.

— Это не длинная история. Вскоре после того, как мой отец бросил нас, я обнаружил, что у него были огромные долги перед несколькими старыми друзьями. В том числе перед Полом Шором.

— И что произошло?

— Я пошел к Шору и попросил его ради старой дружбы с моей семьей предоставить мне отсрочку выплаты долга.

Энни замерла.

— Он ответил отказом?

— Он ответил отказом. Он не пожелал дать мне никакой свободы маневра. Более того, он потребовал, чтобы ему вернули деньги немедленно. А это означало продажу единственного имущества, которое у меня оставалось, то есть нашего дома. И то я смог бы покрыть лишь часть долга.

— Это было очень скверно со стороны мистера Шора, — согласилась Энни. — Он должен был бы понять, что твоя семья уже находилась в ужасном напряжении. Раз он являлся старым другом, ему следовало бы помочь тебе.

— Я не буду надоедать тебе скучными деталями о том, как я пережил последующие два года и снова встал на ноги в финансовом отношении. Скажем просто, я это сделал, но Пол Шор не дал мне ни цента, не говоря уже об оказании какой-либо помощи.

— Понимаю. Ты так и не простил ему то, что он повернулся спиной к твоей семье после исчезновения отца.

— Такие вещи не прощают, Энни.

— Да уж. — Она высыпала в миску нарезанные помидоры. — Теперь я понимаю, почему ты не испытываешь особого восторга в отношении Пола Шора.

Оливер отреагировал на ее замечание наклоном головы. В его глазах читалось тихое удовлетворение.

— Я надеялся, что ты поймешь.

— Я также понимаю, почему это несколько осложняет ситуацию.

Взгляд Оливера стал осторожным.

— Почему?

— Ну, естественно, ты не расположен внутренне к тому, чтобы сын Пола Шора тебе понравился.

— Нет.

— Полагаю, что тебе хотелось бы, чтобы Вэлери нашла себе другого приятеля.

— Она найдет другого приятеля, — отчеканил Оливер.

— Может быть. А может быть, и нет. — Энни подняла нож и внимательно посмотрела на него. — А пока тебе придется поступить великодушно и умно.

Оливер медленно моргнул, как кот, который решил, что пришло время перестать дразнить свою жертву.

— То есть?

— Прими как должное тот факт, что твоя сестра встречается с человеком, который не имеет абсолютно никакого отношения к тому, что произошло когда-то между тобой и Полом Шором. Дай шанс Карсону Шору. Ради Вэлери.

Оливер не шелохнулся. Он продолжал стоять, прислонившись плечом к холодильнику, и смотрел на Энни, как будто она была каким-то диковинным видом папоротника.

— Я накрою на стол, — наконец произнес он. Оливер выпрямился, отошел от холодильника и начал рыться в шкафах и ящиках.

От отчаяния у Энни едва не вырвалось ругательство.

— Возможно, он очень хороший человек, Оливер. Вэлери явно такого мнения о нем.

— Мы будем ужинать здесь, за кухонным столом? — мягко спросил Оливер. — Нет никакого смысла использовать гостиную. У нас нет Болта, чтобы потом там убрать.

Энни стремительно пересекла кухню и преградила ему дорогу.

— Ты игнорируешь этот вопрос, Оливер.

— Никакого вопроса нет. — Он отступил на шаг и принялся расставлять серебряные приборы и салфетки на черном столе из металла и стекла. — Возможно, только некоторое недопонимание.

— Ну конечно, я знала это. — Чувство триумфа заполнило Энни. — Вот в чем вся проблема. Недопонимание. Я была уверена, что ты не лишен здравого смысла.

— Спасибо.

— Ты можешь просто объяснить Вэлери, что сначала из-за этой старой истории ты не мог даже допустить, чтобы она встречалась с Карсоном. Но теперь ты все обдумал и понял, что сыновья не должны платить за грехи своих отцов или как там звучит эта поговорка.

— Я заявлю своей сестре, — спокойно сказал Оливер, — что если она выйдет замуж за Карсона Шора, то это будет актом предательства по отношению к семье. Мы ее больше не примем. Более того, она уйдет к нему, не получив ни цента. Я прекращу ей доступ к деньгам семьи.

— Что? — Энни в ужасе уставилась на него. — Ты не можешь так поступить, Оливер.

— Конечно же, могу.

— А что, если она все равно выйдет за него замуж?

— Не волнуйся. Этого не произойдет.

— Почему ты так уверен? — удивилась Энни.

— Это имеет отношение ко мне, — ответил Оливер, — и тебя не касается.

Энни вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть малейший признак теплоты. Она не обнаружила ничего дающего надежду на то, что Оливер не такой непоколебимый, каким пытается казаться.

— Это просто смешно. Не могу поверить, что ты так хладнокровно относишься к этому.

— Полагаю, что, пока мы говорим о Шорах, можно было бы обсудить кое-что еще.

— Не уверена, что я захочу это сделать, — пробормотала Энни.

— Я понимаю, для тебя наш брак не вполне настоящий. Но в глазах всех остальных ты моя жена. Согласна?

— Согласна. — Энни привыкала быть осторожной, когда Оливер говорил этим особенным, ровным голосом.

— Все знают, что моя жена никогда не совершила бы определенных поступков.

— Откуда все могут это знать, если у тебя никогда не было жены? — Энни осталась очень довольна своим выпадом.

— Давай будем считать, что моя репутация меня опережает, — спокойно ответил Оливер. — В любом случае я пытаюсь дать тебе понять, что моя жена никогда не будет общаться ни с одним из членов семьи Пола Шора.

— Я ни с кем из их семьи не общаюсь. Я даже ни с одним членом их семьи лично не знакома.

— Пусть это так и остается, Энни. Пока будет длиться наш брак, ты миссис Оливер Рейн. Я ожидаю, что ты хорошо сыграешь свою роль.

Она уставилась на него.

— А это еще что значит?

— Это значит, — очень тихо произнес он, — что в первую очередь ты должна соблюдать лояльность по отношению ко мне.

— Это невероятно. — Энни с грохотом водрузила одну из профессионально тяжелых сковородок Болта на плиту. — Это самая возмутительная вещь, какую я когда-либо слышала. Ничего удивительного, что Вэлери была расстроена. Ты, наверное, разговаривал с ней так же, как и со мной. Знаешь, если ты рассчитываешь, что будешь отдавать мне приказания подобным образом, тебя ждет большой сюрприз, Оливер Рейн.

— Как только ты захочешь получить развод, — нейтральным тоном сказал Оливер, — ты сразу будешь свободна.

Энни застыла в шоке от угрозы. Затем, взяв себя, в руки, она повернулась к нему лицом.

— Ты довольно старомодным образом заслужил свою репутацию, не так ли? Ты приложил много усилий.

Он поставил на стол последнюю тарелку и взглянул на нее.

— Энни, чем с тобой спорить, я лучше поем тако.

Энни мрачно улыбнулась.

— Потому что ты не умеешь должным образом спорить. Ты проста отдаешь приказания и подкрепляешь их угрозами. Мне кажется, тебе стоит немного поучиться быть мужем, Оливер Рейн. Ты должен научиться общаться.

— Правда? — Он снова взял свой бокал с вином. — И кто собирается меня учить?

— Я, — опрометчиво ответила Энни.

— Вот это будет интересно, — усмехнулся Оливер.

 

Глава 7

Когда на следующее утро Энни отправилась на работу, от ее напускной храбрости почти не осталось и следа. Это была длинная ночь. Энни провела ее, лежа без сна в элегантной золотисто-серой спальне, думая о своем положении.

Она сказала Оливеру, что у него есть серьезная проблема, но, по правде, ее собственная проблема была гораздо серьезнее. Она пыталась совершить кардинальную ошибку: изменить Оливера.

«Большую ошибку», — сказала себе Энни, открывая парадную дверь магазинчика «Безумные мечты». Житейская мудрость гласит: любая женщина, которая, выйдя замуж, считает, что сможет переделать своего мужа, просто дура. Здравый смысл подсказывал Энни, что с ее стороны было бы еще более глупо думать о том, как перекроить Оливера Рейна, поскольку их брак всего лишь номинальный и вряд ли продлится очень долго.

Она вышла за него замуж, чтобы сохранить «Линкрофт». Раз он решил управлять собственной жизнью и жизнью родственников железным кулаком в бархатной перчатке, это не ее проблема.

Включив свет, Энни ухмыльнулась, представив зрительно этот образ. Вчерашняя сцена с Вэлери вполне ему соответствовала: Оливер снял с руки перчатку.

Энни вспомнила, что Дэниэл предупреждал ее, как опасен Рейн. А ведь Дэниэл старался найти лучшее в людях, и это отмечал сам Оливер.

Вскоре после десяти в магазин ворвалась Элла Прессвуд, растрепанная и небрежно одетая. Это был ее имидж. Элла достигла совершенства в создании образа богемного хаоса. Каждый день она изобретала что-то новое: цвет волос, комбинации в одежде, аксессуары, предпочитая носить тонны тяжелых висячих украшений. Ceгодня ее волосы имели яркий оттенок фуксии и были прилизаны чем-то влажным и липким. На Элле были горчичного цвета футболка и деловой пиджак, явно предназначенный для крупного мужчины. Вокруг шеи обмотаны нитки фальшивых драгоценных камней.

— Доброе утро, Энни. Извини, что опоздала. Ехала на автобусе черт знает откуда. Пассажиры — сплошные придурки. Слушай, я вообще не ожидала увидеть тебя сегодня.

Энни смахнула метелкой из перьев пыль с лакированного слона.

— Мне казалось, я объясняла тебе, что мы с Оливером откладываем медовый месяц до возвращения Дэниэла.

— Да, знаю. Но вы женаты всего несколько дней. — Элла с любопытством посмотрела на нее. — Обычно люди берут несколько выходных.

— Какой смысл? Я все равно провела бы эти выходные в одиночестве. Оливер сегодня утром отправился прямо в офис моего брата. Важно, сказал он, чтобы все его там увидели.

— Разумно. Я знаю, как ты последнее время волнуешься по поводу бизнеса своего брата. — Элла копалась за прилавком. — Слушай, как это случилось, что я даже не подозревала по поводу тебя и Оливера. Рейна? Ты обычно не такая скрытная, Энни.

— Да, но Оливер хотел, чтобы все оставалось в тайне.

— Плохо, что из-за состояния дел вам пришлось поторопиться со свадьбой. Вы не смогли подготовить достаточно большого события. Ни свадебного платья, ни чайного сервиза, традиционного подарка жениха, ничего.

«Это точно, что ничего», — уныло подумала Энни. Даже старомодной первой брачной ночи. Но, как сказал Оливер, право выбора было за ней. Если она захочет лечь с ним в постель, он готов.

— Оливер все равно был бы против большого мероприятия, — сказала Энни, — Он очень замкнутый.

— Замкнутый, говоришь? — Элла разглядывала свои прилизанные волосы в необычном зеркале, висевшем на стене. На зеркале было нарисовано красками распахнутое окно какой-то комнаты. — Не обижайся, но он выглядит немного странным.

— В твоих устах эти слова звучат довольно забавно. Оливер по крайней мере не красит волосы в розовый цвет.

— Согласна, хотя нужно признать, что не много мужчин его типа носят такие длинные волосы, — в раздумье сказала Элла. — Но дело, конечно, не в волосах. Оливер — мрачный, загадочный, понимаешь меня? Я бы никогда не подумала, что тебе может понравиться такой мужчина.

Энни нахмурилась.

— А какой мужчина, по-твоему, мог бы мне понравиться?

Элла пожала плечами.

— Кто-нибудь типа Куигли, который работает по соседству с нами. Или этот виолончелист, с кем ты некоторое время встречалась. Ой, я вспомнила. — Она отвернулась от зеркала. — Вчера он прислал тебе посылку. Наверное, узнал о твоей свадьбе. Энни просияла.

— Посылка от Мелвина Финча? Где же она?

— За прилавком.

Поспешив за длинный прилавок, Энни обнаружила там небольшой пакет. Она разорвала обертку и нашла внутри записку:

«Энни от Мелвина. Поздравляю со свадьбой. Надеюсь, ты нашла парня, которого представляла в своих безумных мечтах. Ты заслуживаешь самого лучшего».

— Как мило. — Энни была тронута. — Это компакт-диск с записью музыки, исполняемой симфоническим оркестром Среднего Запада. В составе этого оркестра он сейчас выступает.

Элла скорчила гримасу.

— Представляю.

— Ну ладно, Элла. Мелвин очень милый человек.

— Очередная из твоих раненых пташек, как их называет Джоанна. Ты его нашла, подлечила и, когда он стал в порядке, отпустила.

— Мелвин шел за своей мечтой, — задумчиво произнесла Энни. — Мы с ним никогда по-настоящему не любили друг друга. Просто были хорошими друзьями.

— Хочешь сказать, что жалела его, а Мелвину нравилось, что ты его жалеешь.

Дверь магазина «Безумные мечты»с сокрушительной силой распахнулась в тот момент, когда Энни укладывала подарок Мелвина в ящик.

В зал ворвалась женщина с волосами цвета воронова крыла, в одежде ярко-красного, как пожарная машина, оттенка. Она скривила свои малиновые губы и подождала, пока все внимание Энни с Эллой не будет обращено на нее.

— Дорогие мои, — величественно произнесла она. — Я вернулась, чтобы еще раз взглянуть на ваши странные вещицы.

Энни рассмеялась.

— Ты собираешься дать нам еще один шанс, Рафаэла? Я помню, как ты сказала, что в «Безумных мечтах» все слишком уродливо для твоего проекта.

Марта Лу Стоттс взяла себе своеобразный псевдоним Рафаэла два года назад, когда решила стать дизайнером по интерьеру. Плюс к тому, она стала одеваться на людях только в красный цвет. Объяснив однажды Энни, что этот цвет был ее фирменной маркой.

Два месяца назад Рафаэла обрушила на «Безумные мечты» новость: ее выбрали для выполнения работ по интерьеру в резиденции Пола Шора в рамках подготовки к ежегодному бенефису искусств. Она была в диком восторге. Для нее это стало высокой оценкой ее профессиональных заслуг.

Сначала Энни очень надеялась, что Рафаэла использует какие-то ее вещицы в своем дизайне. Для магазинчика «Безумные мечты» это было бы хорошей рекламой. Но Рафаэла сопротивлялась.

— Тебе повезло, Энни. — Рафаэла уронила свой красный портфель из кожи на пол и лучезарно всем улыбнулась — Энни, Элле и «Безумным мечтам». — Я считаю, что дошла до той стадии в этом проекте, когда мне действительно требуется нечто будоражащее чувства и ласкающее глаз.

— Это здорово! — с энтузиазмом воскликнула Энни. — Как насчет слона?

Рафаэла закатила глаза.

— Не смеши меня. Со слоном тут нечего делать. Я создаю образ экзотической фантазии с элементами неодеко.

— Как насчет карусели? — предложила Элла. Рафаэла взглянула на сверкающую карусель.

— Возможно. Но я думаю, что складная ширма со сценами из жизни джунглей подошла бы гораздо лучше.

— Ты можешь использовать все, что хочешь, — быстро сказала Энни. — Я очень тебе благодарна, Рафаэла. Это будет для нас замечательной рекламой.

— Не стоит благодарить. — Рафаэла бросила на нее полный симпатии взгляд. — Для чего тогда нужны друзья?

Ответ Энни прервал звонок неонового телефона, стоящего на прилавке.

Элла подняла мерцающую трубку.

— «Безумные мечты». — Она послушала с минуту. — Конечно, сейчас я ее позову. Как о вас сообщить? Хорошо. — Она закрыла трубку ладонью. — Сибил Рейн, — сказала она одними губами.

Удивленная, Энни взяла трубку.

— Энни слушает.

— Я подумала, почему бы нам не встретиться сегодня за ленчем, — оживленно защебетала Сибил, не сомневаясь, что ее предложение будет принято. — Мы не имели возможности как следует познакомиться.

Первым побуждением Энни было найти отговорку. Она чувствовала, что ей с Сибил не стать близкими подругами. С другой стороны, эта женщина — фактически ее новоиспеченная свекровь. «Точнее, мачеха-свекровь», — поправила себя Энни.

— Замечательно, Сибил. Где мы встретимся?

Сибил назвала элегантный ресторан одного из отелей в центре города и повесила трубку.

— Что-нибудь случилось? — спросила Элла.

— Ничего существенного. Сибил Рейн хочет провести со мной ленч.

Рафаэла раскрыла в изумлении глаза.

— Сибил Рейн? Ради всего святого скажи мне, почему Сибил решила пригласить тебя на ленч?

Элла прыснула.

— Потому что позавчера Энни вышла замуж за Оливера Рейна.

— Вышла замуж? Энни и Оливер Рейн? О Боже мой! — Взгляд Рафаэлы перебегал с Энни на Эллу и обратно. — Это шутка, да? Вы дразните бедняжку Рафаэлу.

— Это не шутка, — заверила ее Элла. — Большой сюрприз, но не шутка.

— Оливер Рейн? Этот странный парень, который владел половиной Сиэтла, пока все не распродал?

— Он не странный, — раздраженно отрезала Энни.

— Я удивлена, что ты не слышала о свадьбе, Рафаэла, — покачала головой Элла. — Это было в утренних газетах в сводке деловых новостей.

— Но почему же в сводке деловых новостей? — спросила Рафаэла.

— Потому что Рейн принимает на себя руководство «Линкрофт анлимитед», — объяснила Элла, искоса взглянув на Энни.

— Пока не вернется Дэниэл, — твердо добавила Энни.

Глаза Эллы и Рафаэлы были полны сожаления, но женщины не стали возражать.

— Конечно, — с теплотой в голосе сказала Элла. — Пока не вернется Дэниэл.

— Невероятно, — выдохнула Рафаэла. — Ты вышла замуж за Оливера Рейна. — Она задумчиво прищурилась. — Скажи мне, как выглядит интерьер его нового пентхауса? Это правда, что все выполнено в черном цвете? До меня доходили такие слухи.

— Там много черного и золотого, — сказала Энни. — И серого. Это очень впечатляет.

— Черного и золотого, да? Слишком мрачно для резиденции в Сиэтле. И совершенно не в твоем стиле. — Рафаэла поощрительно улыбнулась. — Как молодая жена, ты можешь пожелать сделать дом более светлым. Имей меня в виду, если решишь вносить какие-то изменения.

— Что-то подсказывает мне, что Оливер не потерпит слишком много изменений, — призналась Энни.

— Чепуха, — заявила Рафаэла. — Жена нужна для того, чтобы вносить изменения в жизнь мужчины. Спроси любого из моих бывших мужей.

Тремя часами позже новоиспеченные родственницы сидели в ресторане. Сибил опустила ложку в чашку с супом из омара и взглянула на Энни, сидевшую напротив.

— Мы все довольно изумлены внезапностью этого брака.

— Я понимаю. — Энни принялась за свой коктейль из креветок: она не была особенно голодна. В ту же секунду, как Энни села за стол, Сибил принялась поджаривать ее на медленном огне, и она почувствовала себя одним из горячих блюд этого ресторана с непомерно высокими ценами.

— Конечно, Оливер всегда любил окружать себя секретами, — вкрадчиво продолжила Сибил. — Никто никогда не подозревает о его планах, пока он сам не решит о них рассказать.

— Я признаю, он действительно очень скрытный. — Энни подумала, что эта фраза уже становится традиционной.

Сибил улыбнулась, но одними лишь губами.

— Некоторым кажется, что он очень опасный человек.

— Я убеждена, что сохраняющаяся за ним репутация опасного человека не имеет под собой никаких оснований.

Сибил поджала губы.

— Поверь мне, Энни, ты ошибаешься. Я лично могу это обосновать. — Она положила ложку. — Послушай, нет никакого смысла ходить вокруг да около. Я пригласила тебя на ленч, так как думаю, что есть некоторые вещи, которые тебе следует знать.

— Об Оливере?

— Да. — Сибил сделала паузу для пущего эффекта. — На мой взгляд, есть все причины полагать, что Оливер женился на тебе с целью прибрать к рукам компанию твоего брата.

Энни подняла голову от креветок.

— Это не правда.

— Энни, поверь мне, я намного лучше, чем ты, знаю Оливера. Я знаю, на что он способен для достижения своих целей. И еще я также знаю, что любовь была бы самой последней причиной для женитьбы. Оливер не понимает значения этого слова.

— Я не особенно в этом уверена, — мягко возразила Энни. — Мне представляется, он очень хорошо относится к своим родственникам. Он ведь заботился о вас все это время, не так ли?

Старая боль промелькнула во взгляде Сибил.

— За свою цену. Это я тебе советую помнить, когда имеешь дело с Оливером. К его поступкам всегда прикреплен ценник.

Энни неловко заерзала на стуле.

— Вам не стоит обо мне беспокоиться. Я знала, что делала, когда выходила замуж за Оливера.

— Знала? — Сибил внимательно разглядывала ее. — Я надеюсь, ты достаточно разумна для того, чтобы понять следующее: если ты вышла за него замуж из-за денег, то напрасно потратила время. Ты никогда не сможешь их заполучить. Оливер слишком умен, чтобы позволить женщине себя облапошить.

Энни рассердилась.

— Я вовсе не из-за денег вышла за него замуж.

— Если ты вышла за него по любви, то тебя ждет еще большее разочарование.

Энни отставила креветки.

— Не думаю, что имеет смысл продолжать этот дружеский ознакомительный ленч. Извините меня, я должна вернуться в магазин.

— Энни, подожди. — На лице Сибил неожиданно отразилось отчаяние. — Пожалуйста, не уходи. Нам нужно продолжить разговор.

— Я не желаю говорить с вами ни об Оливере, ни о моем браке.

— Ты не понимаешь. Здесь идет речь не только о твоем браке. Я знаю, что ты обеспокоена состоянием дел своего брата. Нам необходимо поговорить об этом.

— Если вы собираетесь высказать еще одна предупреждение по поводу того, как Оливер собирается поступить с «Линкрофт», то не трудитесь. Я не в настроении слушать. — Энни начала подниматься со стула.

— Минуточку. — Сибил оборвала себя на полуслове и быстро подняла голову на высокого мужчину, остановившегося у их столика. В ее глазах отразилась тревога, смешанная с облегчением. — Джонатан. Что ты здесь делаешь?

— Привет, Сибил. — С какой-то неуловимой печалью мужчина улыбнулся Энни. За стеклами очков в его глазах отражалось некоторое сопереживание. — Извините меня. Разрешите представиться. Я Джонатан Грац. Друг Сибил.

— Приятно познакомиться. — Энни с любопытством разглядывала его.

Ее первой мыслью было то, что внешне Джонатан Грац не оправдывал своей фамилии. Вместо того чтобы быть изящно и грациозно сложенным, он выглядел крепким и ширококостным. Без сомнения, он играл в школе или колледже в американский футбол. Мускулатура уже частично превратилась в возрастной жирок. Энни догадалась, что ему где-то примерно пятьдесят лет. У Граца были широкие, немного тяжелые, но в общем приятные черты лица.

— Ты не должен был приходить, — быстро проговорила Сибил.

— Я думаю, что Энни поймет и сохранит наш маленький секрет, правда, Энни? — Джонатан сел за стол и сделал знак официанту.

— Какой секрет? — с опаской спросила Энни, пока официант наливал Джонатану кофе.

— Мы с Сибил собираемся пожениться, — с легкостью ответил Джонатан.

Сибил с шумом втянула в себя воздух. У нее был затравленный вид.

— Мы же договорились, что еще слишком рано сообщать о наших планах, Джонатан,

— Ничего, дорогая. — Джонатан потрепал Сибил по руке и обратил свои смеющиеся карие глаза на Энни. — Боюсь, что моя милая Сибил столько лет живет в страхе перед своим пасынком, что никак не может привыкнуть открыто говорить о наших отношениях.

— Он лишит меня денег в ту же секунду, как услышит, что я собираюсь снова выйти замуж, — нервно сказала Сибил. — Последние шестнадцать лет Оливер только ищет повода, чтобы избавиться от меня, и теперь он его получит.

Джонатан сжал ее руку.

— Ты ведь знаешь, тебе не стоит волноваться относительно своего финансового благополучия, дорогая. Я смогу позаботиться о тебе.

— Это дело принципа, — резко парировала Сибил. — Я тебе об этом говорила. Черт возьми, мне причитается часть состояния Рейнов. Оливер не имеет права лишать меня законной доли. Это будет так несправедливо. Ведь Оливер обязан мне за то, что я для него сделала. Обязан.

Джонатан нежно улыбнулся.

— И я уверен, с его позиций, он уже тебе отплатил. Ты же признаешь, что Рейн достаточно щедр с тех пор, как начал сам зарабатывать деньги. У твоих сыновей есть все необходимое, включая человека, который стал им, по сути, отцом.

— Я признаю, что он всегда хорошо относился к моим детям. Они не знали своего настоящего отца, и Оливер взял на себя эту роль. Он всегда находил свободное время для них и для девочек, даже когда работал по восемнадцать часов в сутки. Но меня он терпел только из-за них.

— Я убеждена, что это не так, Сибил, — возразила Энни.

— Это именно так. — Сибил опустила глаза на свои руки с безупречным маникюром. Ее губы сжались. — Он меня ненавидит.

Энни пришла в ужас.

— Я в это не верю.

— Ты его не знаешь.

— Почему он должен вас ненавидеть?

Сибил вздохнула и на мгновение отвела глаза.

— Он не смог простить отцу, что тот женился на мне после смерти его матери. Оливер меня никогда так и не принял.

Энни склонила голову набок.

— Вы считаете, что после стольких лет Оливер не забыл эту обиду?

— Я знаю, что это так. Он никогда не простит мне то, что я пыталась занять место его матери. — Сибил посмотрела ей в глаза. — Оливер никогда не прощает и никогда не забывает. Все это знают. Спроси Вэлери. Она влюблена в Карсона Шора, сына одного из старых врагов Оливера. Когда я сегодня утром разговаривала с ней, Вэлери была в слезах, потому что Оливер приказал ей порвать с ним отношения.

Энни почувствовала в горле комок. Она знала: это было правдой. И не было никаких причин сомневаться в том, что весь рассказ Сибил также был правдивым от начала до конца. В итоге Оливер представлялся действительно довольно мрачной личностью. Но она снова почувствовала необъяснимое желание встать на его защиту.

— Оливер очень хорошо ко мне относится. — Энни сложила руки на Коленях, — И он принял на себя руководство компанией моего брата, пока не вернется Дэниэл.

Джонатан озабоченно нахмурился.

— Сибил упоминала, что ваш брат погиб при аварии самолета.

— Я верю, что он еще жив. Его тело так и не нашли, — стойко возразила Энни.

— Я понимаю, вы не хотите оставлять надежду, — тихо сказал Джонатан. — Я потерял своего брата несколько лет назад. Это было… тяжело.

Энни с благодарностью восприняла его слова.

— Дэниэл — единственный родственник, который у меня есть.

— Ты можешь продолжать надеяться, Энни, но все уже давно сдались, — сказала Сибил. Несмотря на то что слова прозвучали резко, ее голос не был лишен сочувствия. — Включая деловые круги. Поэтому Оливер так хорошо к тебе относится, как ты выразилась. Он просто заботится о своих капиталовложениях в «Линкрофт анлимитед».

Джонатан медленно помешивал свой кофе, в его глазах была обеспокоенность.

— Боюсь, что Сибил права в одном, Энни. Я уже достаточно долгое время в Сиэтле и слышал кое-какие слухи об Оливере Рейне. Говорят, что в своих поступках он руководствуется лишь корыстными мотивами. К сожалению, все остальные узнают об этих мотивах слишком поздно.

Энни аккуратно сложила салфетку и положила ее на стол.

— Пожалуйста, извините меня. Я должна вернуться на работу.

Сибил в тревоге вскинула голову.

— Я надеюсь, ты не будешь чувствовать себя обязанной передавать Оливеру наш разговор, Энни. Он обвинит меня в том, что я вмешиваюсь в его личную жизнь. Это даст ему еще один повод меня презирать. Бог свидетель, он меня и так достаточно ненавидит.

Энни замешкалась, не желая быть участницей даже столь незначительного заговора. Глаза Джонатана также взывали к ее пониманию.

— Ради Сибил, Энни, — пробормотал он. — Может быть, будет лучше, если вы действительно не станете упоминать то, о чем мы говорили сегодня.

— Так все поступают с Оливером? — спросила Энни. — Намеренно держат его в неизвестности?

— Чем меньше Оливер знает, тем лучше для всех нас, — убеждала Сибил. — Каждую толику информации он использует в своих целях. Тебе будет полезно это запомнить.

Энни не смогла найти подходящего ответа на ее замечание. Она поднялась и вышла из ресторана, не оборачиваясь.

Спустя три дня Энни коротала вечер в гостиное пентхауса. На ней были вытертые почти добела джинсы и зеленый свитер. Она лежала на диване, свернувшись клубочком, и уныло смотрела сквозь дождь за окном на паром, который скользил по заливу Эллиотт. Огни на судне сверкали, как гроздь жемчужин, рассыпанных по черному бархату холодной воды. Энни любовалась видом в одиночестве. С тех пор как она переехала сюда, Оливер каждый вечер исчезал после ужина в своем кабинете.

Она знала, что он работает. Оливер часами сидел за документами ее брата и отчетами, представленными управляющими «Линкрофт». Если и сегодня он выдержит обычный график, то будет еще долго работать после того, как она пойдет спать.

Все вечера Энни посвящала своему «любимому» делу — ежемесячному бухгалтерскому учету дел в «Безумных мечтах», которому не было видно конца. Сегодня она посчитала налоги и выплаты по аренде, просмотрела квитанции и выписала зарплату себе и Элле. Но мысленно Энни все время остро ощущала присутствие Оливера. Она знала, что ночью опять будет беспокойно ворочаться, прислушиваясь к его шагам по коридору.

Вчера ночью Энни услышала, как Рейн на секунду остановился у двери ее спальни. Она затаила дыхание, думая, как поступить и что сказать, если он откроет дверь. Но этого не произошло. Энни была сильно разочарована.

«Я его хочу», — подумала она потрясенно. Она еще никогда не испытывала такого сильного физического и эмоционального желания. Именно этого недоставало Энни в ее отношениях с мужчинами типа Артура Куигли и Мелвина Финна.

Энни знала, что не может больше сдерживать свои чувства к Оливеру. Он зародил в ней не поддающееся контролю возбуждение в первый же момент их встречи. Их территориальная близость не ослабляла ее желания. Наоборот, Энни никогда так остро не ощущала присутствия мужчины. Правда, она и не жила прежде в одном доме с мужчиной, напомнила себе Энни.

Их брак по расчету оказался на деле очень странным и даже ненормальным типом отношений, а вовсе не легким деловым союзом, которого она ожидала. Все попытки Энни заставить себя почувствовать просто соседкой Оливера ни к чему не привели.

Мысли о сложном и загадочном мужчине в кабинете начинали буквально преследовать ее. Эти дни она постоянно находилась в раздвоенных чувствах. То ей хотелось дотронуться до Оливера и вытащить его из этой темной берлоги на свет. То вдруг она предупредительно сдерживала себя при мысли, что любой шаг по спасению Оливера мог означать конец для нее самой.

Не в достоянии сосредоточиться на пачке счетов, которые изучала, Энни отложила бумаги и встала из-за стола. Она пересекла комнату и направилась по коридору на кухню. Может быть, чашка чая выведет ее из этого странного состояния.

Она включила свет и криво улыбнулась при виде сверкающих поверхностей. Сегодня вечером ужин готовил Болт, поэтому, естественно, все было в безукоризненном порядке. Энни было интересно, чем он занимается по вечерам, когда спускается в свою квартиру. Теперь, узнав кое-что о прошлом Болта, она больше не могла относиться к нему как к инопланетянину.

Энни наполнила чайник из нержавеющей стали и поставила его на плиту. Ожидая, пока вода закипит, она рылась в ящиках в поисках заварочного чайника и чая. Через минуту легкий свист известил о том, что вода вскипела. Энни взяла чайник.

Осознав, что приготовила достаточно чая для двоих, она поняла, что сделает. Быстро, чтобы не передумать, поставила две чашки с блюдцами на поднос и направилась по коридору к кабинету. Остановившись, Энни постучала.

— Заходи. — Голос Оливера мрачно прогремел за дверью.

Женщина сделала глубокий вдох, распахнула дверь и вошла в комнату. Оливер сидел за письменным столом из эбенового дерева. Его черные волосы, как обычно, были завязаны сзади в конский хвост. Воротник серой сорочки расстегнут, а рукава закатаны до локтей. Когда он поднял голову, яркий свет галогенной лампы на столе отразился в стеклах его очков для чтения.

Энни нравились эти очки. Оливер в них выглядел более доступным.

— Что случилось, Энни?

— Я подумала, ты захочешь чаю.

Намеренно медленным жестом Рейн снял очки и посмотрел на поднос в ее руках. Когда он поднял на Энни глаза, в его взгляде отразилось неподдельное удовольствие.

— Спасибо.

Энни поставила поднос на письменный стол и налила две чашки. Она с огорчением чувствовала, что пальцы ее дрожат.

— Как идут дела?

— Довольно неплохо. Я закончил рассмотрение финансовых документов. Сейчас читаю отчеты по научно-исследовательской работе. — Оливер взял у нее из рук чашку. — Твой брат был настоящим гением. Не многие мужчины обладают одновременно талантом к изобретению и управлению.

— Ты хочешь сказать, мой брат — гений, — поправила Энни. Она уселась на краешек стола и, покачивая ногой, отпивала чай. — Он вернется, Оливер.

— Ради тебя я надеюсь, что он вернется.

Энни еще несколько раз качнула ногой.

— Знаешь, я подумала, может быть, стоит просматривать эти отчеты и документы вместе с тобой? Вероятно, мне не повредит знакомство с внутренними делами «Линкрофт».

— Мы это уже обсуждали, Энни. Я считал, мы договорились, что ты доверишь мне заниматься «Линкрофт» до возвращения Дэниэла.

— Конечно, я тебе доверяю, — быстро произнесла она. — Но только это фирма моего брата, и я обязана следить за тем, что в ней происходит.

— Ты занята собственным бизнесом. Если ты слишком глубоко влезешь в работу «Линкрофт», пострадают «Безумные мечты». Небольшой бизнес нуждается в пристальном внимании со стороны владельца.

— Я знаю. — С минуту она обдумывала это замечание. — Все равно я чувствую, что должна больше знать о делах «Линкрофт».

— Понимаю. — Оливер поставил чашку и встал. Он подошел к каменному саду и некоторое время изучал рисунок на песке. — То, что ты возобновила свои настойчивые попытки принять более активное участие в делах «Линкрофт», надеюсь, не имеет никакого отношения к вашему недавнему разговору с Сибил за ленчем?

Энни сразу же прекратила раскачивать ногой.

— Ты знал, что я встречалась с ней?

— Да.

— Как ты узнал об этом, Оливер?

— Это имеет значение?

Энни прикусила губу.

— Да, думаю, что имеет. Я ведь сама тебе об этом не говорила.

— Почему ты мне не сказала, Энни?

Мягкость, с которой был задан вопрос, пригвоздила ее к месту.

— Сибил уверяла, что ты будешь раздражен, если узнаешь о ленче.

Она попросила меня не рассказывать тебе об этом.

— И ты поступила так, как она просила.

— Ну да. Если хочешь знать правду, мне ее стало немного жаль. Мне кажется, она тебя боится.

— А ты меня боишься?

— Конечно, нет.

— Понимаю. — Он продолжал смотреть на песок. — Если я попрошу тебя сделать кое-что для меня, ты откликнешься с такой же готовностью, как на просьбу Сибил?

— Это зависит оттого, о чем ты попросишь, — прошептала Энни,

Она чувствовала нарастающее в нем напряжение. Оно неслышно пульсировало в комнате, подкрадывалось к ней, пробираясь внутрь и обволакивая ее. Энни внезапно осознала, что уже не сможет просто так выйти из комнаты, ей придется испариться.

— Обещай, что никогда не будешь лгать мне, Энни. Даже защищая кого-нибудь.

Странный, меланхоличный тон Оливера чуть не разорвал ей сердце. Она неожиданно поняла, что он прекрасно знал о том, что члены его семьи, семьи, в которую он вложил столько сил, часто скрывали от него некоторые вещи, боясь его реакции. Оливер знал это и ненавидел. Но он был беспомощен заставить любимых людей доверять ему свои тайны. Он эмоционально изолировал себя и не представлял теперь, как пробить эту стену, которой сам же отгородился от родственников.

— О, Оливер. — Энни поставила свою чашку и вскочила на ноги.

Она бросилась через всю комнату туда, где он стоял, повернувшись к ней спиной. Обняв его сзади, Энни прижалась к нему с силой и нежностью. Ей показалось, что она обнимает живого леопарда. Оливер был весь из гибких сухожилий и крепких мускулов. Исходивший от него мужской запах затуманил ее сознание.

— Клянусь, что никогда не буду обманывать тебя, Оливер, — прошептала женщина, уткнувшись ему в рубашку.

Он резко повернулся, немало удивив ее, и взял лицо Энни в свои сильные, мозолистые руки. Она задрожала от его пронзительного жаркого взгляда.

Мужская сила Оливера, вместо того чтобы испугать, вселила в нее желание, от которого слабели колени.

— Спасибо, Энни, — с чувством произнес Оливер. — В свою очередь, я клянусь, что никогда не буду лгать тебе. Договорились?

— Да. — Она знала, что сейчас он поцелует ее. Она жаждала его поцелуя больше всего на свете. В этот момент Энни призналась себе наконец, что любит Оливера Рейна. А в следующую секунду она уже ничего не могла соображать, потому что его губы страстно приникли к ее рту, заслоняя собой все, кроме одного: что он хочет ее, а она хочет его.

 

Глава 8

Энни знала, что позволит Оливеру заняться с ней любовью, как только очутилась в его объятиях. «Нет, — подумала она. — Я это знала еще раньше, когда несла чай к нему в кабинет». Она сделала тот выбор, о котором говорил Оливер.

Ее решение было продиктовано не только тем, что она желала его, как никогда в своей жизни не желала ни одного мужчину. Она чувствовала, он хочет ее так же сильно.

Даже когда его губы медленно и настойчиво ласкали ей рот, она не надеялась, что он выразит свои чувства словами. Было еще слишком рано. Признание стало бы чересчур сильной угрозой для его непоколебимого самообладания.

Как Энни и подозревала, в душе Оливер, вероятно, решил, что, пока чувства не облечены в слова, их значение можно игнорировать. Если бы его заставили высказать свое желание вслух, он мог воспринять это как слабость.

«Так лучше», — успокоила себя Энни, обняв Оливера за шею. Пока она одна пойдет на уступки за них двоих.

Для нее это означало не слабость, а просто великую радость подарить себя человеку, который тоже заслуживал немного счастья.

— Энни? — Оливер, как бы спрашивая ее согласия, поцеловал краешек рта, затем ухо. Его руки, Лаская позвоночник, опустились на ее талию.

По телу Энни пробежала дрожь. Его нежная настойчивость была как сильнейший наркотик, зажигающий огонь в ее груди. Она провела кончиками пальцев по гладким волосам Оливера и коснулась его напряженного лица.

— Да. О да, пожалуйста, Оливер.

В его взгляде отразилось удовлетворение. Не произнеся больше ни слова, Оливер без усилий подхватил ее на руки. Он оказался гораздо сильнее, чем она думала. Прижав к груди, он понес ее через всю комнату к длинному дивану около окна. В голове Энни промелькнула мысль о Персефоне, которую тащат в подземный мир.

Он положил Энни на черные с золотом подушки и, выпрямившись, вонзил в нее обжигавший взгляд, который проникал сквозь одежду. В бледном лунном свете на лице Оливера отражался отчаянный голод страсти.

— Ты уверена? — спросил он.

— Да. — Она едва могла говорить. — А ты?

Он слегка улыбнулся.

— Я был уверен с самого начала. Но ты должна абсолютно точно знать, Энни, что после сегодняшней ночи мы не сможем быть просто соседями по дому.

— Я знаю, — прошептала она. Как только Оливер станет ее любовником, придется навсегда проститься с иллюзией, что они только друзья. На мгновение инстинктивный женский страх немного ослабил возбуждение, которое она чувствовала.

После сегодняшней ночи она уже не будет прежней. Эта мысль сначала охладила Энни, а затем, наоборот, согрела ее.

— Я рад, что ты сегодня пришла ко мне, — признался Оливер. — Мне было нелегко тебя дождаться.

Энни почувствовала прилив жара под пристальным взглядом Оливера. Она вся как бы плавилась изнутри. Ощутив глубокую, тяжелую боль в нижней части тела, Энни взяла его напряженную руку в свою.

— Ты правда меня долго ждал?

Он медленно опустился на подушки рядом с ней. Теплая ладонь Оливера легла ей на грудь благоговейным и одновременно властным жестом.

— Дольше, чем ты думаешь.

Энни трепетно улыбнулась.

— Я мечтала со дня помолвки Дэниэла, чтобы ты захотел меня.

— Я именно тогда тебя и захотел. — Он наклонился, заключив Энни в объятия. — А сейчас я тебя хочу еще больше. — Он медленно поцеловал нежный, беззащитный изгиб ее шеи.

Энни судорожно прогнулась, пытаясь теснее прижаться к нему. Оливер передвинул руку ей на бедро и медленно сжал его.

Женщина с шумом втянула в себя воздух, почувствовав, как его длинные, чувственные пальцы скользнули между ее ног. Казалось, они обжигают через ткань джинсов.

— Оливер?

— Я здесь. — Он на несколько дюймов приподнял ей свитер и, наклонив голову, стал осыпать поцелуями ее живот. — Я никуда не ухожу.

Энни нетерпеливо возилась с рубашкой Оливера, горя желанием ощутить его кожу своими ладонями. Он не сопротивлялся, но и не помогал ей. Когда пуговицы наконец-то расстегнулись, она увидела ковер жестких черных волос, покрывавших его грудь. Энни жадно провела пальцами сквозь волосы и пришла в восторг от твердости и мускулистости его тела.

Он был так приятен на ощупь. Просто совершенство! Именно о таком мужчине она всегда мечтала.

Энни была поражена водоворотом желания, разрывавшим ее тело на части. Она никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Она буквально пылала. Это было невероятное ощущение — то, что поэты называют страстью, подумала с восторгом Энни. Она хотела кричать о своем ликовании всему миру.

— Быстрее, Оливер. — Она вцепилась в него. — Пожалуйста, быстрее.

В его ответной улыбке читалось удовлетворение и мужское обещание. Его ладони между ее ног были теплыми.

— Ты уже влажная.

— О Боже, Оливер. — Энни теснее придвинула свей бедра к его ищущей руке, чувствуя, что ее джинсы стали уже мокрыми. — Я никогда такого не ощущала.

— Я рад. — Он снова прижался к ней, его поцелуи были такими глубокими, что Энни нечем стало дышать.

Его рука продолжала ласкать ее между бедер.

Энни подумала, что сейчас сойдет с ума. Она стиснула колени, прижимая к себе его пальцы и мысленно умоляя усилить наслаждение.

Неожиданный тихий смех Оливера заставил Энни удивленно раскрыть глаза. Никогда прежде она не слышала, как он смеется. Уникальный звук его смеха был чем-то средним между низким рычанием и грубоватым мурлыканьем. Это привело ее в восторг. Она взглянула на него и увидела, как в глазах Оливера отражается лунный свет.

— Все в порядке, Энни, — проговорил он, почти касаясь ее рта. — Я позабочусь обо всем.

Она хотела спросить его, что он имеет в виду, но не могла найти нужных слов. И не успела. Оливер снова приник к ее рту в поцелуе. Услышав клацанье металла, Энни поняла, что он расстегнул ее джинсы.

Через мгновение рука Оливера была уже у нее под трусиками, нащупывая влажную, горячую и жаждущую плоть между ног. У Энни перехватило дыхание. Почувствовав, как его палец медленно вошел в нее, она и вовсе перестала дышать. Через несколько секунд сделала глубокий вдох.

— Оливер. Пожалуйста. Я не могу ждать. Я не могу ждать.

— Тебе не нужно ждать, — сказал он хриплым голосом. Он просунул ей в рот язык в то самое мгновение, как второй его палец нежно вошел в ее сокровенную плоть.

Энни застонала, когда он медленно раздвинул ее бедра, чтобы она полностью открылась под его рукой. Незнакомое, пульсирующее напряжение росло внутри нее. Она обвила Оливера руками, пытаясь теснее прижаться к нему. Его двигающиеся пальцы безошибочно нащупывали эрогенные места.

— Оливер. Боже мой, пожалуйста.

— Я хочу посмотреть, как ты взлетишь, Энни. Ты не должна бояться. Я поймаю тебя.

Что-то взорвалось внутри нее. Напряжение, такое сильное еще мгновение назад, сменилось утонченным оргазмом. Тело ее содрогалось под его настойчивыми пальцами. А затем волна удовольствия подхватила Энни, и она полностью растворилась в ней.

Бездыханным голосом, в котором она с трудом узнавала свой, Энни продолжала шептать имя Оливера.

Через минуту она обмякла в истоме. Рука Оливера тихо и нежно поглаживала ей позвоночник.

— Прекрасно. — Оливер поцеловал плечо Энни. — Замечательно. Но, впрочем, я с самого начала знал, что ты будешь именно такой.

Она взглянула на него из-под опущенных тяжелых ресниц.

— Это было чудесно. Просто чудесно.

Он удовлетворенно улыбнулся, как будто сам только что получил оргазм.

— Я рад.

— Я еще никогда в жизни такого не испытывала. Ничего похожего.

— Прекрасно!

Погруженная в мечты, Энни спросила себя, не потому ли испытанное ею ощущение было таким особенным, что она влюблена. Придя к этому выводу, ей пришлось тут же сделать и другой.

Энни в ужасе взглянула на Оливера.

— Ты даже не разделся.

— У нас полно времени. — Он поцеловал ей влажный лоб. — По сути дела, вся ночь.

— Да, я знаю. — Ее голос затих.

Что-то было не так. Она это чувствовала. Энни отыскала в полумраке лицо Оливера. В его глазах по-прежнему горела страсть. Возбужденное тело было напряжено от желания. И в то же время огромным усилием воли он сдерживал себя.

В эту же секунду Энни поняла причину своего беспокойства. С того момента, как она сказала Оли — — веру, что хочет лечь с ним в постель, он взял контроль над ситуацией в свои руки. Все происходящее тщательно направлялось им. Оливер дирижировал этим эпизодом страсти так же, как руководил всем и всеми в своей жизни.

— Разве ты не хочешь меня? — прошептала Энни, надеясь, что Оливер рассеет ее тревогу.

— Больше, чем ты можешь себе представить. И я возьму тебя, когда придет время.

— Я думала, что время уже пришло, — пробормотала она.

— Скоро. — Оливер встал и поднял ее на руки.

Энни прижалась к нему, все еще обессиленная после пережитого оргазма. Легкий холодок пробежал по ее телу, унося часть томной теплоты, которую она чувствовала. Было ясно, что, несмотря на сильное желание, Оливер не позволит себе быть заложником страсти.

Своей или ее.

Как показалось Энни, Оливер решил доказать им обоим, что полностью владеет собой и не собирается отдаться во власть даже собственного наслаждения.

Зеленый отблеск со стороны каменного сада привлек внимание Энни, пока Оливер шел к двери с нею на руках. Она посмотрела вниз и увидела изумрудные глаза леопарда, следившие за ней, уносимой в ночь.

Много позже, когда бледно-серые простыни на постели Оливера были уже влажными и смятыми от умопомрачительных ласк, которыми он осыпал Энни, Оливер наконец полностью реализовал супружеские права на свою утомленную молодую жену.

Его плечи и гибкие очертания спины неясно вырисовывались в лунном свете. Увидев, что тело Оливера покрыто легкой испариной, Энни поняла, как дорого обошлось ему самообладание. Во всяком случае, любовнику пришлось нелегко.

Однако, даже после потока трехчасовой непрерывной страсти, Оливер все еще полностью держал себя в руках. Сознание того, что она не смогла воздействовать на его чувства так же, как он влиял на ее, повергало Энни в глубокую депрессию. Он ее желал, но желал на своих условиях, по-своему и в установленное им самим время.

— Смотри на меня. — Оливер провел губами по ее лбу. — Я хочу видеть твои глаза, когда овладею тобой.

Энни послушно кивнула, слишком утомленная, чтобы спорить. Она посмотрела ему в глаза и почти полностью растворилась под его сжигающим взглядом. Он вошел в нее медленным, продуманным, очень расчетливым движением. Даже в этом завершающем акте Оливер доказывал, что все еще хорошо владеет собой.

Хотя еще ни один мужчина никогда ее так не удовлетворял, Энни чуть не выругалась от отчаяния. Но в эту секунду он оказался внутри нее, проникая, казалось, до позвоночника. Энни снова захлестнуло волной страсти. Невероятно, но ее усталое тело еще могло реагировать.

— Ты такая упругая, — прошептал Оливер. Он прижался лбом к ее лбу, дожидаясь, пока ее тело приспособится к нему. — Ты меня сжимаешь, как перчатка, Энни.

Он немного отодвинулся, а затем снова медленно вошел в нее. По телу Энни пробежала дрожь, и она теснее вжалась в Оливера.

— Как приятно. — Голос Оливера был низким и охрипшим.

Энни вонзила ногти ему в плечи. Потом она осторожно приподнялась, оценивая размеры его тела. Оливер казался таким массивным, его вес вдавливал ее в простыни.

Оливер заскрипел зубами.

— Да. Вот так люби меня. Боже мой, да. — Он опустил руку, нащупав чувствительное место среди курчавых волос между ног Энни. Та тихо вскрикнула.

Он подождал, пока женщина почти справилась с конвульсиями оргазма. Тогда и только тогда он наконец позволил себе испытать пик наслаждения.

Энни была так измучена, что уснула, когда тело Оливера еще продолжало обвивать ее. Засыпая, она успела подумать, что такое положение не может продолжаться. Оливеру необходимо знать, что в конце концов существует самоконтроль. Она не представляла себе, сколько еще таких ночей сможет выдержать.

Когда чуть позже Энни проснулась, комната была залита лунным светом. Некоторое время она не могла понять, где находится. Она была охвачена ощущением нереальности происходящего и спросила себя, не сон ли это. И лишь когда почувствовала тяжесть руки Оливера на своей груди, к ней мгновенно вернулись пылкие воспоминания.

Она повернула голову на подушке и увидела, что любовник спит рядом с ней. Бледный свет из окна освещал его суровые правильные черты. В какой-то момент ленточка, которой Оливер стягивал свои черные как вороново крыло волосы, развязалась. Его волосы рассыпались по элегантной подушке, придавая ему первобытный, даже дикий вид. Она отдалась язычнику.

Энни лежала неподвижно, вспоминая, как первый раз увидела ночью его обнаженное тело. Он был сильным, стройным, хорошо сложенным мужчиной, не позволяющим себе расслабиться. Словом — воплощение не только силы духа, но и силы плоти. Скоординированная мужественная грация Оливера, которая всегда ей нравилась, впечатляла гораздо больше, когда он был без одежды.

Энни, медленно сев среди серых простыней, оглядела комнату. Раньше она никогда не была в этой роскошной спальне, лишь однажды заглянула по приезде в пентхаус. До сегодняшнего дня невидимый забор преграждал ей сюда путь. Энни подозревала, что мало кому из женщин хватило бы смелости войти в эту самую потайную комнату Оливера без приглашения.

Спальня была погружена в глубокую тень. Около одной стены стоял черный лакированный шкаф. Неподалеку находился сурового вида серый металлический стул. Мягкий лунный свет падал на золотые нити строгого абстрактного рисунка, вышитого на черном одеяле.

Энни нетерпеливо выбралась из-под тяжести руки Оливера, отодвинула спутанные простыни и встала с кровати. Она почувствовала себя очень беззащитной и к тому же замерзшей, поэтому схватила первую попавшуюся ей в руки одежду: это была рубашка Оливера. Она надела ее и подошла к окну.

Далеко внизу, на набережной Сиэтла, светились неоновые огни. Однако когда она взглянула на залив Эллиотт, то не увидела ничего, кроме бесконечного моря темноты.

— Что ты делаешь, Энни?

Буквально подпрыгнув от неожиданности, она быстро обернулась. Оливер наблюдал за ней из полумрака постели, в его глазах отражался холодный лунный свет. Он раскинулся на смятых подушках с природным высокомерием дикого кота. Его спутанные темные волосы спадали на мускулистые плечи.

— Я думала, ты спишь, — прошептала она.

— Я почувствовал, что ты встала с постели. Что-нибудь случилось? — В его голосе было непритворное беспокойство.

— Нет. Ничего не случилось. — Она подумала, что Оливер все-таки хороший человек. Но у него определенно были проблемы. — Я просто встала, чтобы полюбоваться видом.

— Отсюда замечательный вид. — Голос Рейна наполняла ленивая истома.

Энни чувствовала его взгляд на себе. Она плотнее закуталась в его рубашку.

— Оливер?

— Да?

Энни не могла решить, что сказать дальше. Она не представляла, как начать жаловаться на его невероятные любовные ласки. И вообще, каким образом женщина сообщает мужчине, что он чересчур хорош в постели.

— Ничего. Я просто думала о нас.

— Я рад это слышать. Это именно то, о чем ты должна думать сегодня ночью.

Оливер встал с постели и бесшумно прошел по серому ковру. В следующий момент Энни почувствовала его руки на своих плечах. Он мягко притянул ее к своему твердому, сильному телу и обнял за грудь. Она ощутила его теплое дыхание у своего уха.

— Я не забуду сегодняшнюю ночь до конца своих дней, — произнес Оливер, целуя ее в изгиб плеча.

— Я тоже. — Энни мгновенно растаяла от теплой чувственности его слов. На каком-то подсознательном уровне его запах успокоил ее. И сила его рук. Ее тревога стала понемногу исчезать.

Она откинулась назад и медленно расслабилась в теплоте его тела. Она сказала себе, что расстраивается без причины. Допустим, Оливер контролировал свои сексуальные желания так же, как и все остальное в жизни. Почему это должно ее волновать? Чего она еще ожидала?

— Ты какая-то чужая. — Оливер, немного подавленный, нежно поцеловал ее в затылок.

— Да нет. — Сейчас, когда он согревал ее своим мощным телом, Энни казалось, что все будет в порядке.

Если оставаться честной перед собой, то она понимала, почему так остро прореагировала на последнее проявление потрясающего самообладания Оливера. В глубине души она хотела быть единственным человеком на свете, который бы заставил его потерять это самообладание.

— Энни?

— Ммм? — Она устроилась поудобнее в руках Оливера, кожей спины чувствуя жесткие и немного грубые волосы на его груди.

Оливер нежно покусывал ей мочку уха. Он засунул ей руку под рубашку и гладил по животу.

— О чем вы с Сибил разговаривали за ленчем?

Вздрогнув от неожиданности, как от вспышки молнии, Энни замерла. Через мгновение ледяная волна ярости охватила ее.

— Ты сукин сын. Ублюдок. Как ты смеешь? — Женщина ухватилась за его руки, пытаясь освободиться.

Оливер сразу же выпустил ее.

— Энни? Что, черт возьми, с тобой происходит?

— Что со мной происходит? Со мной? — Она развернулась и быстро отступила назад, чтобы он не мог достать до нее. — Ты что себе воображаешь? Что это еще за трусливый, низкий, подлый трюк?

Оливер сузил глаза.

— Успокойся.

— Нет, я не успокоюсь. — Энни повернулась и гневно зашагала около окна. Она схватила незастегнутые полы рубашки и плотно запахнула их. — Это было отвратительно. Бессовестно.

— Я задал тебе простой вопрос.

— Да, конечно. Простой вопрос, как бы не так. Это был не простой вопрос. Ты пытался меня одурачить и заставить ответить. Ты пытался меня соблазнить, чтобы я передалахтебе мой разговор с Сибил. Тебе должно быть стыдно за себя.

— Я думал, что мы договорились, — очень тихо сказал Оливер. — Ты обещала не лгать мне.

Она бросила на него язвительный взгляд. Он стоял, слегка расставив ноги и положив руки на бедра. Казалось, его совсем не беспокоил тот факт, что он был абсолютно голым. «Конечно, с таким телом почему он должен беспокоиться», — с ненавистью подумала Энни.

— Я дала тебе слово, — гордо заявила она. — И я никогда не буду тебе лгать.

Он слегка улыбнулся.

— Тогда скажи мне, что произошло между тобой и Сибил вчера днем.

— То, что произошло между мной и Сибил, — мрачно повторила Энни, — тебя нисколько не касается.

— Все, что происходит в моей семье, касается меня, Энни.

— Не обязательно. И именно этот вопрос я не намерена обсуждать с тобой. Во всяком случае, не сейчас.

— А как насчет твоего обещания?

— Я тебя не обманываю, — в ярости сказала она. — Я просто отказываюсь передавать тебе свою частную беседу, которая была у меня вчера днем.

— Это то же самое.

— Нет, не то же самое, — возразила Энни. — Во всяком случае, я так или иначе дала Сибил понять, что не буду передавать тебе наш разговор. Она верит, что я уважительно отнесусь к ее просьбе. Я бы сделала то же самое для тебя. Я не собираюсь передавать ей наши с тобой личные разговоры.

— Если ты когда-нибудь сделаешь это, тебе придется чертовски дорого заплатить.

Энни в отчаянии уставилась на него.

— Скажи мне одну вещь, Оливер. Почему ты с такой враждебностью относишься к Сибил? Неужели после стольких лет ты все еще обижен за то, что она заняла место твоей матери?

Оливер поднял брови.

— Нет, не за это.

— Возможно, она была слишком молода для твоего отца. — И тут же сделала протестующий жест. — Нет, это тебя не касалось.

— Это объяснение, которое она тебе дала? — спросил Оливер.

Энни бросила на него встревоженный взгляд. В горле у нее пересохло от пришедшей в голову мысли.

— Оливер, может быть, в то время ты сам был влюблен в нее?

— Нет. — В его голосе прозвучало отвращение. — Энни, пожалуйста, перестань подвергать анализу мои отношения с Сибил. Это не имеет никакого отношения к тому, о чем мы говорим.

— А я думаю, имеет. — От облегчения, что он не испытывал к Сибил юношеской влюбленности, ярость Энни немного улеглась. — Мне кажется, это имеет самое непосредственное отношение к тому, о чем мы говорим. Скажи мне все-таки, За что ты ненавидишь ее.

Лицо Оливера оставалось непроницаемым.

— Я не ненавижу Сибил. Но я ей абсолютно не доверяю.

— Почему?

— Однажды, войдя в дом своего отца, я нашел Сибил в постели с одним из ее старых приятелей, — процедил Оливер сквозь зубы. — Я не доверяю ей, потому что убедился, что она способна на предательство. Ты получила ответ на свой вопрос?

Энни озадаченно моргнула глазами — странный гнев Оливера почти прорывался наружу. Она никогда не должна забывать, что в глубоком омуте его холодного самообладания скрываются очень беспокойные воды.

— Понимаю, — слабым голосом сказала она. — Думаю, это было большой душевной травмой для тебя, такого молодого человека. Конечно, ты тяжело пережил то, что обнаружил свою мачеху в постели с незнакомцем.

У Оливера чуть не вырвалось ругательство. Но он тут же овладел собой.

— Это не было для меня душевной травмой. Это было уроком на будущее. В тот день я узнал о Сибил все, что мне нужно было знать.

— Правда? — Энни с любопытством посмотрела на него. — Ты рассказал отцу?

— Нет.

— Почему, раз для тебя так важно, можно ли человеку доверять?

— Очень просто. Она была нужна детям, — холодно ответил Оливер. — Веришь или нет, Сибил достаточно хорошо обращалась с Вэлери и Хедер, И я также знал, что, если ее выгонят, Ричард и Натан никогда не будут знать своего отца. И я понимал, что папочка не будет лезть из шкуры вон, чтобы поддерживать отношения с сыновьями на расстоянии.

— Понимаю. Значит, ты позволил ей остаться ради своей семьи?

— Грубо говоря, да.

Энни с интересом взглянула на него.

— Что ты сказал Сибил в тот день?

Оливер пожал плечами.

— Я сказал ей, что если она хочет воспользоваться своей частью состояния Рейнов, то должна отныне забыть свои штучки.

— И с тех пор ты ее терроризируешь, не так ли?

Оливер нахмурился.

— Я не терроризирую ее.

— Ты именно это делаешь. Сибил считает, что ты ее ненавидишь.

— Ну, я не особенно от нее в восторге, — признал Оливер.

— Этот злосчастный инцидент, должно быть, имел место очень давно.

— Если быть точным, шестнадцать лет назад. А что?

— Бога ради, Оливер, люди меняются. Если ты хочешь улучшить свои отношения с Сибил, ты должен забыть прошлое.

Оливер в изумлении посмотрел на нее.

— Почему я должен хотеть улучшить свои отношения с Сибил? Нынешние меня вполне устраивают.

— Боже мой. Все тебя считают невероятно проницательным, но лично я думаю, что в некоторых отношениях ты просто тупой. — Энни перестала расхаживать по комнате и повернулась к нему лицом. — Для твоего сведения, Оливер, у тебя не очень хорошие отношения с мачехой.

— Для твоего сведения, Энни, мне нет до этого никакого дела. А теперь, о чем вы с ней говорили за ленчем?

Энни решительно остановилась.

— У меня, — четко и внятно сказала она, — нет абсолютно никакого намерения рассказывать тебе, что произошло во время моего ленча с Сибил.

Оливер согласно кивнул, как бы принимая ее ответ.

— Как тебе понравился Джонатан Грац? Ты думаешь, он действительно может на ней жениться?

Рот Энни раскрылся в изумлении.

— Откуда ты знаешь, что с нами был Джонатан Грац?

— Болт по моей просьбе отслеживает такие вещи, — легко ответил Оливер.

— Болт? — Энни услышала свой голос, который от гнева стал похожим на визг. — Ты получил Болту шпионить за мной?

— Он не шпионил, Энни. — Оливер сделал паузу. — Я попросил его понаблюдать за тобой, подозревая, что рано или поздно Сибил попытается поговорить с тобой наедине. Я хотел знать, будет ли она поливать меня грязью.

— Я просто не могу поверить. — Ошеломленная, Энни добралась до стула и опустилась на него. — За мной следили.

Оливер выглядел обеспокоенным.

— С тобой все в порядке, Энни? У тебя больной вид.

— Меня сейчас стошнит.

Он направился к ней.

— Давай я помогу тебе пройти в ванную комнату.

Она остановила его жестом руки.

— Не прикасайся, повторяю, не прикасайся ко мне.

Он остановился в полушаге от нее.

— Энни, если ты больна, мы должны обратиться в неотложную помощь.

— Я не больна. Не в том смысле, что ты думаешь. Не беспокойся, меня не стошнит на твой ковер. — Энни постукивала пальцами по ручке стула. Прищурив глаза, она посмотрела на Оливера. Она поняла, что он был на самом деле обеспокоен. — Ты должен меня простить, Оливер. У меня все в голове перепуталось. У тебя случайно нет брата-близнеца?

— Нет. — Он слегка улыбнулся.

— Этого я и боялась. Значит, мы должны обходиться тем, что у нас есть. — Энни встала на ноги, все еще кутаясь в его рубашку. — Мне кажется, я начинаю понимать истинную причину глобальной проблемы, с которой мы столкнулись, Оливер.

— Я рад, что хоть один из нас начинает это понимать.

Энни снова принялась ходить по комнате, ее мозг усиленно работал.

— Видимо, все эти годы тебя никогда не наказывали.

— Не совсем так.

Она бросила на него сокрушенный взгляд.

— Я выражаюсь фигурально. На самом деле ты правишь своей семьей так же, как своей финансовой империей. В глубине души ты старомодный феодальный помещик. И теперь ты думаешь, что можешь так же править своей женой.

— Энни, ты немного увлеклась.

Она развернулась и высокомерно погрозила ему пальцем.

— Твоя проблема еще более сложна, чем я вначале думала.

— По-моему, ты говорила насчет того, что я не умею общаться с людьми.

— Это глубже, чем твоя неспособность к общению.

— Мы это уже обсуждали, не так ли? — вежливо спросил Оливер.

Энни подняла подбородок.

— Я проделала более точный анализ.

— Я вижу.

— Так вот, у тебя сильная, естественная тенденция доминировать над всем и всеми в своей жизни. Возможно, это результат того, что в раннем возрасте ты принял на себя такую большую ответственность. Хотя, может быть, это у тебя с рождения. Таких, как ты, Оливер, называют деспотами.

— Я буду иметь это в виду. — Оливер сделал шаг по направлению к ней, но остановился, когда она подняла палец. — Еще что-нибудь?

— Еще много чего. Тебе позволили превратиться в тирана. С тобой никто не может сравниться. Твои родственники уважают тебя и восхищаются тобой, но еще больше тебя боятся. Тебе удается сохранять свои диктаторские замашки, потому что никто не имеет права тебе возразить и положить этому конец. Однако я тебя не боюсь, Оливер.

— Я рад. — Он сделал еще один шаг к ней, медленно и терпеливо приближаясь.

Энни отошла еще немного и остановилась.

— Нам будут необходимы некоторые перемены.

— Вот как?

— Да. Для начала я не хочу, чтобы Болт шпионил за мной. У меня от этого мурашки по коже бегают. Подумай, как бы ты себя чувствовал, если бы кто-нибудь постоянно крался за тобой.

Оливер взвесил ее слова.

— Хорошо.

Женщина с опаской взглянула на него.

— Я говорю серьезно. Я не потерплю, чтобы он прятался в кустах, выслеживал меня.

— Я сказал, хорошо.

— Правда? — Энни была смущена легкостью своей первой победы. — Ты обещаешь, что не будешь требовать от него шпионить за мной?

— Он не шпионил за тобой. Он для твоей же пользы наблюдал за тобой. Ну хорошо, я обещаю, что не буду больше просить его об этом. После того как мы все обсудили, такая необходимость отпала. Поставим же на этом точку.

Энни охватило ликование. Она одобрительно улыбнулась Оливеру.

— Это чудесно. Я знала, что ты не такой уж бесчувственный, просто немного толстокожий.

— Спасибо.

— С сегодняшнего дня мы будем обсуждать все вопросы по мере их возникновения, — настойчиво сказала Энни.

— Я постараюсь. Но я не так уж энергичен в этом отношении. Ты будешь терпелива со мной?

— Конечно, — заверила Энни.

Внутри у нее все ликовало от восторга. Оливер достаточно к ней внимателен, чтобы попытаться изменить себя. Едва ли женщина может требовать большего от мужчины. «Возможно, он начинает в меня влюбляться», — счастливо подумала Энни.

— Я рад, что мы немного поговорили, — сказал Оливер.

— Я тоже. Дело в том, Оливер, что нельзя всю жизнь манипулировать людьми и запугивать их, даже если ты считаешь, что делаешь это для их же пользы.

— Понимаю.

— Ты должен научиться доверять другим, если хочешь, чтобы они доверяли тебе. Доверие строится на доверии. Подозрение рождает только подозрение.

— Я ценю твои суждения по этому вопросу. — Оливер раскрыл объятия. — Теперь мы можем вернуться в постель?

Энни сразу же направилась к нему.

— Да, — произнесла она, уткнувшись в его обнаженную грудь.

Он взял ее на руки и понес обратно к скрытой в полумраке постели.

 

Глава 9

Оливер сгруппировался, намеренно медленно вывел свое тело из позиции йоги и, опустив плечи, сделал мостик. Не прерывая ритм движения, он перевернулся на живот и мягко выгнулся, как кобра. Его мышцы сгибались и разгибались очень легко, подчиняясь любой команде, которую он им давал. В его жилах бурлила энергия.

Оливер не мог вспомнить, когда он еще был в такой великолепной форме, как сегодня. Как правило, он принимал как должное свое отменное здоровье, но сегодня утром остро осознавал переполнявшее его чувство благополучия.

«Энни моя», — удовлетворенно думал он, вытягиваясь в струнку. Сегодня ночью она стала его женой во всех смыслах этого слова. Ее тело ответило ему так, как будто было создано для него специально по заказу.

Во время долгих часов, проведенных в постели с Энни, самообладание Оливера подверглось испытанию на прочность. Он желал ее больше, чем когда-либо желал женщину, однако прекрасно понимал, что Энни пока еще очень слабо привязана к нему, воспринимая их брак как временное явление.

Он стремился медленно, но верно привязать ее к себе. Сильное физическое влечение должно было оказать в этом деле неоценимую помощь.

Учитывая важность конечной цели, Оливер постарался сдерживать собственные желания. Он сделал все возможное для того, чтобы первая близость с ним заставила Энни забыть свои предыдущие отношения с мужчинами. «Хотя, судя по тому, как она отреагировала на свой первый оргазм, ее опыт был очень ограниченным», — понял он, довольный.

«Я не удивлен», — подумал Оливер, медленно приседая и кладя левую ступню на правое колено. Когда Энни отдавалась, она делала это самозабвенно. Это было первое, что он узнал о ней прошедшей ночью. Он чувствовал, как ей было нелегко рискнуть. И то, что Энни все-таки пошла на риск, доказывало ее растущую преданность. Оливер принял новое положение, ощущая натяжение своих мышц от плеч до бедер.

Он был удовлетворен, что этой ночью приблизился к своей цели. Снова и снова доводил он Энни до точки наивысшего наслаждения так, что она теряла голову. Его жена была прекрасным инструментом, и он превосходно сыграл на нем. Бесконечные тихие стоны и неясное бормотание выражали ее удовольствие. Оливер был абсолютно уверен, что удовлетворил Энни.

Он прекратил растяжку и начал одно из упражнений на равновесие. Оливер был недоволен, что не уделяет движениям полного внимания. И хотя многолетняя практика позволяла выполнить упражнения на автопилоте, смысл их был не в этом. Важно было сосредоточиться и сконцентрировать разум и тело в единое целое. Эта дисциплина повышала его чувство самоконтроля.

Оливер понимал, почему он не может сегодня утром полностью сосредоточиться. Его тело выполняло движения, а мозг еще был полон страстных воспоминаний о прошедшей ночи. В результате придется закончить утренний цикл йоги в том же состоянии полного возбуждения, от которого он проснулся некоторое время назад.

Он обернулся назад на смятую постель. Утомленно раскинувшись, Энни все еще крепко спала. Ее лицо было повернуто в другую сторону, но он видел нежные, соблазнительные изгибы ее плеча и бедра на черном с золотом белье. В предрассветных лучах волосы женщины волнами рассыпались по подушкам.

«Она определенно запомнит эту ночь, — сказал себе Оливер. — И я тоже».

В нем зарождалось желание, горячее, свежее и неумолимое, как и ночью. Он ничего не хотел, кроме как вернуться в постель и притянуть к себе теплое, мягкое тело Энни. Он едва мог совладать с желанием почувствовать еще раз, как она тает под ним.

Но сама острота и сила этого порыва были для Оливера достаточным основанием, чтобы сопротивляться ему. Он никогда не отдавался во власть своих страстей. Преодолев желание вернуться в постель, Оливер принял очередную сложную позу.

— Неужели тебе не больно?

С удивлением услышав голос Энни, Оливер обернулся. Она приподняла голову с подушки и внимательно наблюдала за ним. Ее лицо было мягким и розовым после сна, но под глазами темнели круги.

— Нет, — сказал он, — не больно.

— Выглядит довольно болезненно. — Она широко раскрыла глаза, увидев след эрекции, проступившей через ткань его трусов. — Я не уверена, что тебе следует делать такие упражнения в твоем, э-э, состоянии. — Она сильно покраснела. — Я имею в виду, ты можешь сделать себе больно.

— Пока еще не было несчастных случаев. — Оливер снова сделал растяжку, надеясь упражнениями подавить бурлящие в нем гормоны.

— А сколько сейчас времени?

— Шесть часов.

— Я думала, что меньше, — пробормотала она.

— Тебе необязательно вставать вместе со мной. Когда я закончу зарядку, то пойду на некоторое время в оранжерею.

— Все нормально. Я обычно встаю в шесть. — Энни отодвинула простыни и спустила голые ноги с кровати.

Оливер увидел, что на ней все еще была его рубашка. Вставая, она плотно завернулась в нее, несколько смущенная.

— Пожалуй, я приму душ, — наконец произнесла она. — Я воспользуюсь ванной комнатой в своей спальне.

— Хорошо, — мягко ответил он, поборов новую волну желания. Ведь все-таки она была его жена. — Я присоединюсь к тебе за завтраком приблизительно через час.

Несмотря на намерение контролировать свою страсть, Оливер засмотрелся на изгиб ее бедер, вспомнив их мягкость изнутри. Он заставил себя быстро начать новое упражнение, когда Энни выходила из комнаты. И тщательно поддерживал сложную позу до тех пор, пока все мышцы в его теле не задрожали от напряжения.

Потом он медленно выпрямился и наконец позволил себе подойти к кровати: в воздухе еще витал запах секса. Оливер постоял так с минуту, вспоминая жар, страсть и чувство удовлетворения.

Затем он повернулся и заставил себя пройти в ванную комнату, где быстро пустил душ.

Через полчаса, в джинсах и свежей рубашке, он направился по лестнице на крышу. Чувство радостного возбуждения все еще переполняло его. Он проверил систему рукояток и рычагов на панели контроля за состоянием окружающей среды и открыл дверь в оранжерею.

Его персональные тропики ждали его. Оливер взял лейку с совком и принялся за работу.

Когда он исследовал поднос с малюсенькими ростками новых гибридов, дверь в оранжерею отворилась. Вошла Энни, держа в руках две дымящиеся чашки.

— Я подумала, ты не откажешься от чая. — Она протянула ему одну чашку.

Оливер улыбнулся, польщенный этим поступком жены.

— Спасибо. — Он направился к Энни по проходу между папоротниками в взял чай у нее из рук. Рассматривая Энни поверх краев чашки, Оливер испытывал удовольствие от вида ее свежевымытого лица и блестевших волос.

Энни также внимательно наблюдала за ним.

— Оливер, ты чем-то расстроен?

Он удивленно раскрыл глаза.

— Расстроен?

— Ну, огорчен или сердит? Или обижен?

— Конечно нет. Почему ты спрашиваешь?

— Сегодня утром ты немного необычно вел себя.

— Менее обычно, чем всегда, ты хочешь сказать? — вежливо спросил он.

Энни сразу же залилась румянцем.

— Я не хотела сказать, что ты вел себя как-то странно или что-то в этом роде.

— Ну, тогда я спокоен. Она нахмурилась.

— Это не смешно. Признаю, что я первый раз замужем, но, насколько я знаю, большинство молодых мужей не выскакивают из постели в таком состоянии и не бросаются заниматься йогой.

— В каком состоянии?

Ее румянец усилился.

— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты был явно, э-э-э, несколько возбужден. Но казалось, что секс тебя не интересует. А затем ты поднимаешься сюда и принимаешься за свои папоротники. Я просто подумала, не обижен ли ты на что-нибудь.

Оливер улыбнулся и сделал глоток чаю. «По утрам она выглядит невероятно сексуально», — подумал он.

— Почему я должен быть обижен?

Энни внимательно смотрела на него.

— Потому что мы поспорили вчера вечеров и я сказала тебе о некоторых переменах, которые должны произойти. О том, что я не потерплю, чтобы за мной шпионили, что тебе нужен человек, который даст тебе отпор. Вот на все это ты мог обидеться.

Оливер с трудом преодолел желание рассмеяться. Внутренний голос подсказал ему, что Энни сейчас не понравится такая реакция. Вместо этого он поставил чашку, не произнося ни слова, взял чашку у нее из рук и поставил рядом со своей. Затем обнял Энни и настойчиво поцеловал. Оливер не поднял головы, пока она не прижалась к нему, приоткрыв губы навстречу его губам.

— Тебе доставит облегчение, если я скажу, что совершенно забыл о нашем вечернем разговоре? — наконец спросил он.

Она отстранилась с неуверенным видом.

— Не особенно. Я просто не хотела, чтобы ты обижался, вот и все.

Серьезное выражение ее лица очаровало его. Оливер спросил себя, все ли мужья так снисходительны по утрам.

— Не беспокойся, Энни. Я совершенно не обижен.

— Я рада это слышать. — Она внимательно вглядывалась в его лицо. — Но ты ведь не хочешь сказать, что на самом деле забыл нее, о чем мы говорили, правда?

— Нет. Я просто хочу сказать, что наш разговор так сильно на меня не подействовал. Не волнуйся, я не забыл ни единого слова, которое ты мне когда-либо говорила. — Оливер пощекотал губами кончик ее носа. — Кстати, кто такой Мелвин Финч?

— Мелвин? — Она была озадачена. — А-а, Мелвин.

— Болт сказал, что ты получила от него свадебный подарок.

Энни поморщила нос.

— Откуда Болт знает про подарок Мелвина?

— Очевидно, вчера вечером ты оставила его на столике в прихожей. К пакету была прикреплена карточка.

— Правильно. Я собиралась тебе об этом рассказать, но как-то упустила, — с легкостью произнесла Энни. — Мелвин мой старый друг. Года два назад он уехал из Сиэтла и был принят в симфонический оркестр Среднего Запада. Он превосходный виолончелист.

— Откуда он узнал о нашей свадьбе?

— Должно быть, кто-нибудь упомянул, разговаривая с ним по телефону. Это, в общем, не секрет. У нас с Мелвином много общих друзей в Сиэтле.

— Насколько ты и Финн были близки?

— Я тебе сказала, мы были друзьями. Когда я его знала в Сиэтле, он был бухгалтером. В свободное время он играл на виолончели. При первой же встрече я поняла, что он ненавидит бухгалтерию. Чего ему действительно хотелось, так это сделать карьеру виолончелиста.

— Тогда почему он ее не сделал?

— Его отец не одобрял, — печально объясняла Энни. — Мистер Финч настаивал, чтобы Мелвин оставался, как он это называл, на настоящей работе вместо того, чтобы испытывать удачу в музыкальном мире. А я сказала Мелвину, что ему следует попробовать себя в музыке. Если не получится, он всегда сможет вернуться к бухгалтерскому делу.

Оливер хмурился по мере того, как вырисовывалась картина их отношений.

— То есть ты убедила его проигнорировать мнение отца и последовать за своей звездой?

— Не совсем так. Проблема была в том, что Мелвин и его отец не слишком успешно могли общаться друг с другом. Каждый раз, когда мистер Финч устанавливал очередное табу, Мелвин реагировал, как ребенок. Я убедила его чувствовать себя взрослым при общении с отцом. Это сработало. В конечном итоге мистер Финч согласился с решением Мелвина и пожелал ему удачи.

— То есть ты помогла Мелвину взять себя в руки, и первое, что он сделал, это уехал на Средний Запад, так?

— Первое предложение, которое он получил, было от симфонического оркестра Среднего Запада, — осторожно пояснила Энни.

— Почему он не взял тебя с собой?

Она пожала плечами.

— Как ты выразился, он последовал за своей звездой.

— Ты скучаешь по нему? — спросил Оливер резче, чем намеревался.

— Да не особенно. — Энни задумчиво улыбнулась. — Хотя, возможно, Мелвин мне всегда будет нравиться. Он очень хороший. А его игра на виолончели абсолютно блестяща. Разве это не мило с его стороны — послать нам этот компакт-диск с музыкальной записью?

— Очень внимательно с его стороны. — Оливер пытался сдержать ревность, начавшую точить его изнутри. Хотя явно не было причины беспокоиться по поврду Мелвина Финча. Не похоже, чтобы Энни собиралась зачахнуть в тоске по своему виолончелисту.

— Эта оранжерея просто великолепна, — бодро перевела разговор Энни. Она с интересом оглядывалась вокруг. — Когда ты в тот раз привел меня сюда, я не имела возможности рассмотреть ее как следует. Почему бы тебе сегодня утром не провести для меня полную экскурсию?

Мысли Оливера немедленно сменили направление.

— Тебе это правда так интересно?

— Это потрясающе. — Энни подошла к подносу, накрытому стеклом. — Папоротники ведь отличаются от цветущих растений?

— Сильно отличаются. — Оливер приблизился к женщине. — Цветущие растения растут из семян. А у папоротников гораздо более сложный жизненный цикл.

— Как ты их разводишь?

«Ей действительно интересно», — понял Оливер. Он чувствовал себя до смешного довольным.

— Когда они созревают, я собираю споры из-под листьев. Я их высеиваю, стряхивая с листа бумаги в растительную среду в стеклянных банках.

Энни внимательнее всмотрелась в банки.

— Ты просто поливаешь там споры?

— Нет. Это немного сложнее. Прежде всего процесс должен протекать в относительно стерильных условиях. Я не пускаю никого в оранжерею, когда высаживаю споры. — «Да и нет таких, кто проявлял бы особый интерес», — подумал он.

— Как они выглядят?

— Споры? Они совсем маленькие. Я тебе покажу. — Оливер вытащил небольшой бумажный пакет с чем-то похожим на очень мелкую ржаво-коричневую пыль, и высыпал часть содержимого на лист бумаги. — Это Woodwardia fimbriata, более известная как гигантский цепной папоротник.

— Что происходит после того, как ты высаживаешь их в стеклянные банки? — спросила Энни,

— Когда споры прорастают, они преобразуются в так называемые проталлии.

— Папоротники-дети?

— Не совсем. — Оливер поднял одну из стеклянных банок и показал ей крошечные зеленые организмы внутри. — Это проталлии, и их нужно держать влажными, чтобы сперма удобряла клетки яичников. В результате этого процесса рождаются молодые папоротники.

Он подошел к следующей скамейке, чтобы показать ей поднос с выращиваемыми гибридами. Энни засыпала его вопросами.

Еще целый час ни один из них не вспоминал о завтраке.

В одиннадцать часов утра Оливер снял свои очки для чтения и положил их на стол Дэниэла рядом с докладом, который изучал. Протянув руку, он включил внутреннее переговорное устройство.

— Миссис Джеймсон, пожалуйста, попросите Бэрри Корка пройти сюда.

— Да, сэр.

Оливер встал и подошел к окну, лениво почесывая шею. Похоже, ему придется нанести личный визит одному из главных поставщиков Дэниэла, то есть поехать в другой город. Оливер не хотел этого, поскольку тогда он не сможет ночью быть с Энни. Не очень приятная мысль.

Он посмотрел на вид из окна. Штаб-квартира «Линкрофт анлимитед» занимала несколько двухэтажных промышленных зданий в южной части Сиэтла. Компания выросла так быстро, что Дэниэлу было невероятно трудно найти подходящую площадь.

Из окна Оливеру был виден купол городской церкви. За ней раскинулась площадь Первооткрывателей Запада, где, несомненно, Энни была занята своей работой. Его мягкая, милая, утонченно страстная Энни. Оливер улыбнулся про себя.

Стук в дверь прервал его мысли. Оливер повернул голову.

— Войдите.

В комнату вошел Бэрри Корк с осторожным, слегка встревоженным выражением лица. Оливер привык к такому выражению на лицах большинства людей, работающих на него.

— Вы посылали за мной, мистер Рейн? — Бэрри принял уважительную позу.

Оливер снова перевел взгляд на окно.

— Что за проблема с Фитли и Моссом?

Бэрри откашлялся.

— Как я объяснил в своем отчете, теперь, когда Дэниэла здесь нет, они не желают больше сохранять за «Линкрофт» приоритет как за клиентом. Я пытался говорить с ними, собственно, я именно там и находился, когда проходило ваше с Энни бракосочетание. Но на Фитли и Мосса оказывают сильнейшее давление другие их клиенты.

— И они считают, что «Линкрофт» может не удержаться на плаву, поэтому нет смысла сохранять за нами первое место, так?

— Ну да. Я думаю, что так. — Бэрри заколебался. — Не обижайтесь, мистер Рейн, но Фитли и Мосс находятся в Калифорнии.

— И что?

— Поэтому они, э-э, не так хорошо знакомы с вашей репутацией, как северо-западные поставщики.

Оливер кивнул.

— Другими словами, у них нет никаких оснований думать, что «Линкрофт» справится в отсутствии Дэниэла.

— Боюсь, что так, если выражаться кратко.

— Нам нужны их поставки, и на надежном уровне. Похоже, что мне придется поехать туда и поговорить с ними самому, — Оливер повернулся, намеренно стирая все эмоции с лица. — Предоставьте мне все, что можете, относительно Уильяма Фитли и Харви Мосса.

Бэрри смущенно нахмурился.

— Вы имеете в виду информацию об их компании?

— Нет, Корк, — ответил Оливер с терпением, которого на самом деле не испытывал, — информацию, касающуюся двух людей, которые владеют этой компанией.

— Вы имеете в виду сведения личного характера?

— Именно. Я хочу знать, какую школу они посещали, на кого работали в прошлом, употребляют ли они алкоголь, играют ли в азартные игры. Словом, обычные вещи.

— Понимаю. — Бэрри поправил галстук и снова откашлялся. — Дело в том, что, мне кажется, у нас не особенно много информации о владельцах компании. Я встречался с обоими. Похоже, оба в порядке.

Оливер холодно взглянул на него.

— Разве у Дэниэла не было файлов о людях, с которыми он имел дело?

— Это не личные файлы. — Казалось, Бэрри был в ужасе. — Зачем они ему нужны? Естественно, у нас достаточное количество информации о состоянии финансов, но нет сведений личного характера. Мне кажется, Фитли женат, если это может вам помочь.

— Не особенно. — Оливер был раздражен. Дэниэл работал на него достаточно долго, чтобы понимать цену собранных данных о личной жизни людей, с которыми он вел дела.

— Не знаю, что еще могу вам предложить. — Бэрри глубже надвинул очки на нос. — Полагаю, что могу попытаться сделать несколько телефонных звонков.

— Не нужно. Я сам все сделаю. — Оливер вернулся за стол. — Свяжитесь с Фитли и Моссом. Скажите им, что на этой неделе я вылетаю для встречи с ними. Допустим, в четверг. Пусть миссис Джеймсон позаботится о билетах.

— Хорошо. — Бэрри отступил к двери. — Что-нибудь еще, мистер Рейн?

— Нет. — Оливер взял доклад, который читал до этого. Он подождал, пока дверь закроется, отложил доклад и потянулся к телефону. Он набрал частный номер своего пентхауса.

— Резиденция Рейна, — ответил Болт механическим голосом.

— Болт, я хочу, чтобы ты собрал всю информацию, какую сможешь, о двух поставщиках «Линкрофт»— Фитли и Моссе. Я отправлю тебе через минуту по факсу все, что уже имею на них. Это немного, просто некоторые финансовые и бухгалтерские данные. По какой-то причине Дэниэл Линкрофт не держит никакой информации, личного характера о людях, с которыми работает.

— Да, сэр.

— Времени не много. Послезавтра я отправляюсь в Калифорнию для встречи с Фитли и Моссом. Просто достань мне все, что удастся, за это время. У тебя будет возможность просветить меня по дороге в аэропорт.

— Да, сэр.

— Я буду отсутствовать всего одну ночь. — Оливер сделал паузу. — Постарайся не вступать в серьезные стычки с миссис Рейн, пока меня не будет.

— Понял, сэр. — Если Болт и почувствовал юмор в последнем замечании, ему превосходно удалось это скрыть.

Оливер повесил трубку и тихо посидел минуту, представляя то, как Энни будет ждать его возвращения из поездки.

Это были приятные мысли. Тебя ждут, и ты ждешь сам. Последние несколько лет, с тех пор как Оливер достиг выполнения своих финансовых задач, у него было не особенно много событий в жизни, которые он предвкушал с подлинным удовольствием. После знакомства с Энни Рейн обнаружил, что можно еще чего-то ждать, помимо роста папоротников.

Энни рассматривала музейный плакат, висевший за спиной Вэлери. На нем было изображено кошачье божество, выполненное из чистого золота. Сверху плаката напечатано название приближающейся выставки музея Экерта: «Золотой ягуар. Исследование золота доколумбова периода».

— Впечатляюще, — сказала Энни, любуясь плакатом. — Я бы не возражала, если бы он стоял у меня в магазине.

— Я сомневаюсь, чтобы многие клиенты могли себе позволить его купить, — сухо заметила Вэлери. — Экземпляр практически бесценен.

— Работа, бесспорно, исключительная. Сколько ему лет?

— Ягуар совсем древний, — нетерпеливо объяснила Вэлери. — Примерно восьмой век до нашей эры. И ты права, работа исключительная. Лучшее из всего, что в то время было произведено в Европе. Доколумбовы мастера творили шедевры.

— Я не знала, что они работали по золоту.

— Конечно, работали, — сказала Вэлери. — Вообще ацтеки называли золото экскрементами богов.

— Недурно, — пробормотала Энни. Девушка бросила на нее острый взгляд. — Золотой ягуар будет великолепным выставочным экземпляром, — вежливо продолжала Энни. Она обежала глазами комнату, вся площадь которой была практически занята книгами и фотографиями.

На фотографиях были изображены тонко выполненные изделия из золота — орнаменты, головные уборы, корабли и фигуры. Все они сочетали в себе элементы примитивизма и высокой культуры, так прекрасно переданные и в фигуре золотого ягуара на плакате.

— Доколумбово искусство — моя область. — Вэлери крутила пальцами карандаш. В ее глазах читалось беспокойство. — До открытия выставки осталось меньше двух недель. Я сейчас готовлю эту церемонию.

— Кто может попасть на открытие? — быстро спросила Энни.

— Любой, кто за последний год пожертвовал музею Экерта более десяти тысяч долларов.

— Ой! — Энни откинулась на спинку стула. — Полагаю, что в этом случае я не смогу принять участие.

— Оливер приглашен, — неохотно сказала Вэлери. — Он в этом году сделал внушительный взнос. Как его супруга ты тоже приглашена. Но не хватайся за сердце — Оливер почти никогда не посещает такие мероприятия.

— Посмотрим, — пробормотала Энни, настроенная оптимистично. В последнее время Оливер был склонен к контактам. — О чем ты хотела поговорить со мной, Вэлери? Я сказала своей ассистентке, что буду отсутствовать всего час.

Девушка еще минуту смотрела Энни прямо в глаза, а затем отвела взгляд.

— Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетельницей этой сцены между мной и Оливером.

— Такие вещи случаются во всех семьях, — сочувственно сказала Энни. — У меня тоже есть старший брат.

Вэлери бросила на нее быстрый, полный любопытства взгляд.

— Оливер говорит, ты считаешь своего брата еще живым, несмотря на то что все думают, что он мертв.

— Не все так думают. Его невеста Джоанна тоже уверена, что он жив.

На лице Вэлери отразилось понимание.

— Должна быть, для тебя это тяжелое время. Представляю, как бы себя чувствовала, если бы Оливер вдруг пропал. При всем его высокомерии и нетерпимости я не мыслю себе жизни без него.

— С братьями всегда так, мне кажется. Ты просто привыкаешь к тому, что они есть.

— Точно, мы все привыкли к тому, что есть Оливер. Он для нас всегда был рядом, — тихо сказала Вэлери. — Когда умерла мама, мы надеялись именно на Оливера, хотя папа был тогда еще с нами. И брат

Был единственный, кто смог все сделать. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да, я понимаю.

— А после того как уехал папа, Оливер стал всем, что у нас было. Мы без него шагу не могли ступить. Оливер очень и очень надежный. — Внезапно Вэлери швырнула карандаш на стол. — Я его люблю, но, клянусь Богом, временами он бывает настоящим негодяем.

— Я знаю. — Энни слегка улыбнулась. Девушка бросила на нее острый взгляд.

— А ты его давно знаешь?

— Достаточно долго для понимания, что его стремление властвовать выше всяких пределов. Но я чувствую, Оливера можно переучить. Он в общем-то хороший человек. Мне кажется, при наличии времени я смогу поработать даже с таким сырым материалом.

— Вот как? — Поднимаясь на ноги, Вэлери бросила на нее раздраженный взгляд. — Что ты собираешься делать с Оливером? Выдрессировать его в нежного, мягкого, милого медвежонка?

Энни усмехнулась.

— Я не сказала, что способна на чудеса. Оливер напоминает мне золотого ягуара на этом плакате, сочетание дикости и ума. Но я посмотрю, что смогу с ним сделать.

— Желаю удачи.

— Спасибо.

— Он так чертовски упрям, — вздохнула Вэл.

— Он очень заинтересован в том, чтобы властвовать над людьми, — объяснила Энни. — Легко понять, почему это произошло. Только благодаря силе воли и невероятному самообладанию он смог сохранить семью и воссоздать состояние Рейнов.

— Полагаю, что так, но, с другой стороны, наши деньги создают нам слишком много проблем.

— Это я знаю. — Энни украдкой взглянула на часы.

— Я понимаю, что ты торопишься. — Вэлери вернулась за стол и села. — Постараюсь быть краткой и понятной. Я попросила тебя прийти сюда сегодня, потому что хочу знать, не рассказывал ли тебе Оливер о нашем с ним споре.

— Почему это интересует тебя?

Пальцы Вэлери сжались в кулак.

— Мне необходимо знать, могу ли я каким-то образом достучаться до него, заставить его прислушаться к голосу разума. Оливер вообще что-нибудь говорил?

Энни осторожно подбирала слова.

— Не так уж много. Только то, что ему не нравится мужчина, с которым ты сейчас встречаешься.

— Он даже незнаком с Карсоном, — процедила Вэлери сквозь зубы. — Он с ним никогда не встречался. Оливер ненавидит отца Карсона за то, что произошло много лет назад. Это вражда, которая не имеет никакого отношения ни к Карсону, ни ко мне. Но Оливер не может воспринимать Карсона отдельно от его отца.

— Понимаю.

Вэлери взглянула на нее.

— Я обычно поступала так, как требовал от меня Оливер. Мы все это делали. Если быть до конца честной, в большинстве случаев он прав. Но не в случае с Карсоном.

— Как ты познакомилась с Карсоном?

— Он преподает историю искусств в университете. Я консультировалась с ним по поводу нескольких выставок. Мы ближе узнали друг друга. Его семья традиционно поддерживает искусство. — Вэлери постукивала розово-лиловым ногтем по столу. — Собственно говоря, в пятницу вечером мистер и миссис Шор проводят свой ежегодный бенефис искусств.

Энни кивнула, не совсем понимая, чего от нее ждут.

— Я в курсе.

— И я буду там. — Девушка подняла подбородок. — Карсон пригласил меня быть его гостьей.

Энни вздрогнула.

— Ох!

Вэлери мрачно кивнула.

— Ты права, Оливер будет в ярости, когда узнает.

— Может быть, и нет. — Энни попыталась взглянуть на ситуацию с оптимизмом. — Ведь присутствие на мероприятиях, где делаются пожертвования музеям, — необходимая часть твоей работы, разве нет?

— С одной стороны, можно именно так на это смотреть. Но Оливер так никогда не посмотрит. — В глазах Вэлери заблестели слезы. — Ну почему он чертовски упрям? Почему он не может дать Карсону хоть один шанс?

Энни вздохнула.

— Я полагаю, ты хочешь, чтобы я поговорила с Оливером?

Вэлери бросила на нее полный отчаяния взгляд.

— Ты можешь это сделать?

— Могу попытаться. Но мы обе знаем, что скорее всего ни к чему хорошему это не приведет. Ведь как ты сама сказала, твой брат необыкновенно упрям.

— Мне кажется, он тебя послушает, потому что Оливер довольно внимательно относится к своей жене.

— Почему ты так думаешь? — спросила Энни, польщенная и довольная.

Вэлери криво улыбнулась ей.

— Да ведь у него в кабинете на самом видном месте стоит этот нелепый лакированный леопард, которого ты ему подарила.

— Зачем ты едешь в Калифорнию? — спросила вечером Энни у Оливера, внося в его кабинет поднос с чаем.

— Чтобы встретиться с Фитли и Моссом, одними из главных поставщиков Дэннэла. Они не вернули «Линкрофт» приоритетное место, когда я принял на себя руководство компанией. — Оливер отложил бумаги и снял очки для чтения. — Я должен убедить их вернуться к их прежнему расписанию поставок, иначе в течение трех месяцев у нас будут проблемы.

— Неужели они все еще могут считать «Линкрофт» обреченной после того, как ты стал главой компании? — Энни села напротив него и налила чай.

— Корк видит проблему в том, что они практически ничего не знают обо мне, поэтому не могут думать, что «Линкрофт» снова в надежных руках. — Оливер взял чашку у нее из рук.

Энни ухмыльнулась.

— Ты хочешь сказать, в Калифорнии не слышали о твоей потрясающей репутации. Какое расстройство! Оливер приподнял брови.

— Я постараюсь дать им более четкое представление о том, что собирается делать «Линкрофт». Кстати, ты случайно не знаешь, не держал ли Дэниэл какие-нибудь бумаги вне своего офиса?

Энни с удивлением посмотрела на него.

— Я об этом ничего не знаю. Почему ты спрашиваешь? Что-нибудь пропало?

— Нет никаких личных файлов по Фитли и Моссу.

— Личных файлов? Ты имеешь в виду файлы по личному составу? Я уверена, что они должны быть. В «Линкрофт» работают десятки людей.

— Не файлы по личному составу. — Оливер отпил чай с задумчивым видом. — Я говорю о файлах, содержащих сведения о людях, с которыми Дэниэл имел дело. Детали их характера, проблемы, привычки — такого рода вещи.

— Боже мой, о чем ты говоришь? — Энни со стуком поставила свою чашку. — Дэниэл — глава корпорации, а не Центрального разведывательного управления.

— Я считал, что за время работы на меня он по крайней мере понял, какую ценность имеет информация личного характера об основных поставщиках и инвесторах.

— Дэниэл явно не согласен с тем, что для поддержания здоровых деловых отношений необходимо шпионить за людьми. — Энни нахмурилась. — Ты хочешь сказать, что твоя склонность копаться в личной жизни людей выходит за пределы твоей семьи?

— Я не копаюсь в личной жизни людей. — Оливер сделал еще глоток чаю. — Я просто держу себя в курсе.

— Вот это настоящий эвфемизм. Такого я еще, не слышала. — Энни с отвращением покачала головой. — Оливер, ты должен понять, что, пока ты будешь шпионить за людьми, у тебя никогда не будет друзей.

— Мне не нужны друзья — они в лучшем случае ненадежны. Но мне нужна информация. Энни постучала ногой по полу.

— Это смешно.

— Нет, не смешно. — Взгляд Оливера почти незаметно ужесточился. — Я получил этот урок, когда подбирал обломки, оставленные моим отцом.

Энни застонала.

— Почему ты во всем придерживаешься жесткого курса?

— Ты вышла за меня замуж, чтобы я спас «Линкрофт», — тихо сказал Оливер. — Разреши мне выполнять мою работу.

Энни покраснела. Она не хотела спорить с ним сегодня вечером, особенно по поводу того, зачем она вышла за него замуж. И это было явно неудачное время, чтобы говорить с ним о Вэлери и Карсоне. Возможно, наступила одна из тех минут, когда мудрая жена меняет тему разговора.

— Ты надолго уезжаешь? — мягко спросила она.

— Если повезет, всего на одну ночь. Должен вернуться в пятницу.

— Хорошо.

С минуты он молча смотрел на нее.

— Ты будешь скучать без меня, Энни?

— Да, — призналась она.

— Прекрасно! — обрадовался Оливер. — Я рад.

«Не похоже, чтобы он был особенно этому рад», — подумала Энни. В глазах Оливера отражалось чувство, больше смахивающее на высокомерную удовлетворенность.

— Вот, собственно, и все, что касается Фитли и Мосса. — Болт пробирался на лимузине сквозь дорожную пробку по пути к аэропорту с осторожностью профессионального снайпера, выбирающего цель. — Ничего необычного в их биографиях нет, по крайней мере среди того, что я смог раздобыть за сорок восемь часов. Это просто парочка хороших бизнесменов, прекрасно зарабатывающих себе на жизнь, поставляя запасные части компаниям вроде «Линкрофт».

— Какая-то другая фирма, должно быть, уверила их, что «Линкрофт» больше не является лидером в своей области и что Фитли и Мосс должны пересмотреть свои приоритеты, — заметил Оливер. Он изучал распечатанные листы, которые передал ему Болт. — Если дело только в этом, возможно, я смогу заставить их изменить свое мнение.

— Да, сэр. — Болт остановил лимузин в невероятно узком месте у тротуара. — Еще кое-что, сэр.

— Да?

Болт повернулся и положил руку на спинку кресла. В золотисто-зеркальных стеклах его очков отражалось происходящее за пределами машины.

— Ничего полезного по поводу Фитли и Мосса мне не попалось, — сказал Болт. — Но было кое-что странное в последней поездке, которую Бэрри Корк совершил в Калифорнию для встречи с ними.

Оливер засунул распечатку в свой дипломат.

— Говори.

— Предполагалось, что Корк поехал туда специально, чтобы поговорить с Фитли и Моссом. Правильно?

— Правильно.

— Насколько мне известно, он провел с «ними не более часа.

Захлопнув дипломат, Оливер поднял глаза.

— Он отсутствовал несколько дней. Где он был оставшееся время?

— Я не смог проследить его действия за весь период, но выяснил, что имели место его личные встречи по крайней мере с двумя из самых серьезных конкурентов» Линкрофт «.

— Черт меня побери! — Оливер почувствовал, как какая-то часть головоломки встала на свое место.

— Более того, эти встречи состоялись не в офисах тех фирм, о которых идет речь, — заключил Болт. — Они проходили в мотеле.

— Спасибо, Болт. Тебе всегда удается отработать свое жалованье.

— Я делаю все, что могу, сэр. Вы хотите, чтобы я присматривал за миссис Рейн, пока вас не будет в городе?

Оливер заколебался.

— Нет, — произнес он наконец. — В этом нет необходимости.

 

Глава 10

— Артур? Где ты? Ты здесь? — Энни изучала пыльный интерьер книжного магазина Куигли, пытаясь разыскать Артура среди высившихся до потолка полок, заполненных Старыми томами.

— Я здесь, Энни, наверху. Сейчас спущусь.

Энни подняла глаза и увидела Артура на верхней ступеньке переносной лестницы. Он втискивал древнюю книгу в кожаном переплете между других старинных книг, стоящих на полке.

— Мне нужна одна книга, — сказала Энни. — По крайней мере я думаю, что она мне нужна.

— Понимаю. Какая?

Артур начал спускаться вниз по лестнице. Это был невысокого роста худощавый мужчина, только начинающий лысеть. Добрые карие глаза, пара очков в роговой оправе. На нем были коричневые вельветовые брюки, мятый свитер и мокасины.

— Я точно не уверена, какая книга мне нужна, — объясняла Энни, пока Артур спускался по лестнице. — Я просто знаю, на какую тему.

— И что это за тема?

— Секс.

Артур моргнул за стеклами своих роговых очков.

— Ты хочешь книгу о сексе?

— Учебник или что-нибудь в этом роде. — Энни покраснела и понизила голос. — Это для моего мужа.

— А-а. — Артур тоже покраснел. — Для твоего нового мужа. То есть для Оливера Рейна.

— Точно. — Энни с любопытством взглянула вдоль одного из проходов, над которым висела табличка» Здоровье «. Ситуация оказалась более неловкой, чем она ожидала. Но Артур хороший друг, он поймет.

— Ясно. — Артур откашлялся. — Это должен быть учебник для начинающих? Или уже для среднего или даже высшего уровня?

Слегка нахмурившись, Энни обдумывала вопрос.

— Для высшего. Основы он знает, промежуточными знаниями тоже владеет. — Она чувствовала, что краснеет еще сильнее. — Собственно говоря, Оливер многое знает о сексе. Гораздо больше меня. Проблема не в технике.

У Артура был сочувственный вид.

— То есть, это проблема преждевременного семяизвержения?

— Господи, нет, — пробормотала Энни. — Иногда мне жаль, что это не так. В общем, это скорее проблема, связанная с общением.

— А-а, — повторил Артур, глубокомысленно кивнув при этом. — Проблема общения. А что, у Рейна есть какие-то сложности с общением?

Энни пыталась придумать деликатный способ, чтобы описать проблему.

— Мой муж чересчур напорист, он любит брать на себя полную инициативу. Пытается все контролировать, если ты понимаешь, что я имею в виду.

— Думаю, что да, — медленно ответил Артур. Энни улыбнулась в знак благодарности.

— Я бы хотела взять инициативу на себя, чтобы он подчинялся мне, чтобы Оливер почувствовал, что это такое — подчиняться.

— Кажется, у меня есть именно то, что ты ищешь, — сказал Артур. Он направился к проходу с табличкой» Экзотика «.

Остановившись перед полкой с древними книгами, он вытащил одну из них.

Энни прочла заголовок, вытисненный на старинном кожаном переплете:» Три ночи среди амазонок «.

— А поновее у тебя ничего нет?

— Есть, но эта книга как нельзя лучше отвечает твоим целям.

— Ладно, попробую. — Энни подняла на Артура глаза. — Сколько я тебе должна?

Тот улыбнулся.

— Пусть это будет моим свадебным подарком.

— Как мило с твоей стороны.

— Не смеши меня, Энни. Я должен тебе гораздо больше, чем смогу когда-либо отплатить. Если бы не ты, я бы никогда не женился на Элизабет.

Теплота и благодарность во взгляде Артура смутили Энни.

— Как малыш? — быстро спросила она, чтобы сменить тему.

Артур гордо улыбнулся.

— С каждым днем становится все больше. Ты его не узнаешь, когда увидишь.

— Пусть Элизабет как-нибудь зайдет вместе с ним.

— Обязательно. Энни улыбнулась.

— У меня есть слон, который, возможно, малыша заинтересует.

— Не знаю, почему я решила, что мне будет легче, если я ненадолго приеду сюда, в наш коттедж на пляже, — оправдывалась Джоанна.

— Все в порядке. Я понимаю. — Энни не сводила глаз с извилистой дороги. Из-за легкого зимнего дождя пляж был плохо виден. Поворот к старому коттеджу тети Мадлен находился где-то совсем рядом.

— Мой звонок, когда я сказала тебе что собираюсь поехать сюда, вовсе не означал, что ты была обязана меня сопровождать, — объясняла невеста Дэниэла.

— Я ничего не имею против. Одна ночь в коттедже не повредит нам обеим. — Честно говоря, именно сегодня Энни не особенно хотелось неожиданно срываться и ехать на берег. Дорога занимала два часа, а у нее в» Безумных мечтах» было полно работы.

Но по голосу Джоанны, такому подавленному и тревожному, Энни поняла, что не должна отпускать ее в поездку одну.

— Это все стресс, — призналась Джоанна. — Наконец он сказывается, Энни. — Она промокнула глаза платком, который уже полчаса не отнимала от лица. — Иногда мне становится так страшно. Последнее время я все больше и больше плачу.

— Я знаю это по себе. — Энни увидела впереди поворот и замедлила ход своей красной, как леденец, малолитражки. — Когда я слишком много думаю о Дэниэле, мне тоже становится до смерти страшно. Поэтому пытаюсь сосредоточиться на других вещах.

— Как мило с твоей стороны, что ты предложила поехать со мной.

— Тоже мне большое дело! Оливер сегодня в отъезде. Элла присмотрит за «Безумными мечтами», пока меня нет. Мы переночуем и утром поедем обратно. Завтра я буду на работе вскоре после открытий магазина. Никаких проблем.

— Мы с Дэниэлом уже несколько месяцев здесь не были. — Джоанна смотрела на показавшийся коттедж. — Пару раз он приезжал сюда один до нашей помолвки. Он был по «уши в работе, как я это называю.

— У Дэниэла всегда была привычка приезжать сюда одному, когда он работал над особенно трудной задачей. — Энни припарковала машину на въезде и сидела, глядя на небольшой домик сквозь тихие струй дождя. Мгновение она оставалась неподвижной переполненная воспоминаниями. — Когда наши родители погибли в автомобильной катастрофе, нас привезла сюда жить тетя Мадлен. Мы с Дэниэлом очень любим это место.

— Я знаю. Дэниэл рассказывал мне, как много оно для вас обоих значит. Я знаю также, что вы обожали свою тетю.

Энни задумчиво улыбнулась.

— Тетя Мадлен была довольно эксцентрична, но она нас любила. Она ни разу не дала нам почувствовать, что мы ей в тягость.

— В каком смысле она была эксцентрична?

— Она была художницей, — объяснила Энни. — Весьма талантливой, и ее вещи неплохо продавались. Но искусство занимало в ее жизни первое место, и она уделяла ему массу времени. Нам же с Дэниэлом приходилось самим себя развлекать, что, возможно, было для нас неплохим уроком.

По щекам Джоанны потекли слезы.

— Боже мой, Энни, что нам делать?

— То же, что мы делаем все это время. Мы ждем. — Энни знала: еще немного, и она сама тоже разрыдается. Взяв себя в руки, она открыла дверцу машины.

Чаг спустя Энни сидела с Джоанной перед бодро плясавшим огнем камина, осознавая, что чувствует себя гораздо лучине. У Джоанны тоже несколько поднялось настроение. По крайней мере она больше не плакала.

— Здесь я почему-то чувствую себя ближе к нему. — Джоанна рассматривала простую обстановку коттеджа: полинявшую обивку, старый плетеный ковер и тяжелую деревянную мебель. — Я рада, что мы сюда приехали.

— Я тоже. — Энни положила ноги на поцарапанный деревянный кофейный столик. Она закрыла глаза и ощутила, как запах домика проникает в ее тело до самых костей.

Воспоминания о Дэниэле проносились у нее в голове: Дэниэл показывает, как играть в покер, Дэниэл учит водить машину — тогда ей было пятнадцать лет. Дэниэл успокаивает ее, когда первый мальчик Энни бросил ее ради другой девочки. Энни улыбнулась, вспомнив последний эпизод. Позже она узнала, что Дэниэл вызвал этого мальчика на драку, потому что тот заставил Энни плакать.

— Он не умер, — сказала Джоанна, дотрагиваясь до своего живота.

— Нет. — И Энни почему-то, стала гораздо больше уверена в этом, чем в последние несколько недель. Она бы знала, если бы ее старший брат ушел навсегда.

Джоанна засунула одну ногу под себя и приютилась в уголке выцветшей софы.

— Скажи мне правду, Энни.

Энни раскрыла глаза в удивлении от этой странной просьбы.

— О чем?

— О тебе и о Рейне. Твой брак по расчету идеи не совсем, как ты задумала, ведь так?

Энни скорчила гримасу.

— Ты такая чуткая. Да, ты права.

— Ты его любишь? — мягко спросила Джоанна.

— Да.

— Этого я и боялась. Я с самого начала чувствовала, что между вами что-то есть. Я видела, как Рейн на тебя смотрит, когда вы познакомились. Как огромный кот наблюдает за бабочкой.

— Господи! — Энни, в изумлении уставилась на нее. — Что ты такое говоришь?

Джоанна пожала плечами.

— Это правда. И ты ощущала его присутствие все время, пока он был в комнате, не так ли?

— Каюсь, виновата.

— Ну, думаю, что теперь ясно, по какой причине эта безумная идея о браке по расчету пришла тебе в голову. Обычная похоть.

— Зачем ты меня обижаешь? — проворчала Энни. — Это было просто невероятно проницательное деловое решение, которое не имело никакого отношения к тому, что я испытывала какие-то чувства к Оливеру.

Джоанна хмыкнула.

— Ну хорошо, если ты так считаешь. Должна признаться, мне трудно представить вас вместе. Вы такие разные.

— Не вздумай спросить меня, каков он в постели, — предупредила Энни.

— Да я и не думала. — Джоанна бросила на нее смеющийся взгляд. — Только скажи мне одну вещь.

— Какую?

— У него есть какие-нибудь сексуальные странности? Может быть, бархатные кнуты? Перья? Золотые яйца?

— Джоанна!

Джоанна усмехнулась.

— Ты не можешь винить меня за любопытство. Все про него говорят, что он странный. Но насколько странный?

Энни помедлила.

— Ни кнутов, ни перьев, ни золотых яиц.

— Ну-у, какое разочарование! Я была уверена, что ты сможешь рассказать о нем эдакое интересное и экзотическое.

— Папоротники, — тихо промолвила Энни, вспоминая, с каким страстным энтузиазмом Оливер рассказывал ей тем утром о размножении папоротников. — Он прекрасно разбирается в папоротниках.

Внезапно их прервал телефонный звонок. Энни подскочила от неожиданности.

— Никто не знает, что мы здесь, — удивилась Джоанна, уставившись на телефон.

— Болт знает. Я оставила ему записку. — Энни схватила телефонную трубку. — Алло?

— Добрый вечер, Энни, — монотонно прозвучал голос Оливера. — Не знал, что ты планируешь поездку за город, пока я нахожусь в отъезде.

— Привет, Оливер. — Энни хлопнулась обратно на подушки дивана. — Полагаю, что этот номер дал тебе Болт.

— Он сказал, что ты оставила записку на кухонном столе. — Последовала едва уловимая пауза. — Очень короткую записку.

— Какой смысл писать Болту длинное письмо? Мы с ним все равно не слишком хорошо общаемся. — Энни была поражена, как ей было приятно, что Оливер позвонил. Он вел себя, как настоящий муж, который звонит домой, находясь в отъезде. Она чувствовала теплоту и умиление, понимая, что раз он позвонил, значит, она ему не безразлична.

— Болт сообщил мне, что ты в коттедже на берегу.

— Правильно, — сказала Энни. — Старый домик тети Мадлен, который мы с Дэниэлом унаследовали.

Повисла еще одна, почти незаметная пауза.

— Ты там с Джоанной?

— Угу. — Энни взглянула на Джоанну. — Мы с ней приехали сюда днем на машине.

— То есть решение было принято под влиянием минутного настроения, не так ли?

— В общем, да. — Энни слегка нахмурилась, не понимая, почему их разговор зациклился на том, что она здесь с Джоанной. — Джоанна немного взгрустнула и захотела поехать сюда. Я решила к ней присоединиться. Утром мы вернемся назад.

— Понимаю.

— Что-нибудь не так, Оливер?

— Да нет.

Но какие-то нотки в его голосе встревожили ее.

— Ты точно знаешь?

Внезапно Энни осенило. Ярость захлестнула ее, в мгновение уничтожая все теплые чувства.

— Боже мой, подожди-ка! Ты просто не уверен, что я здесь с Джоанной, так? Возможно, в этом виноват Болт. Что он сделал? Заставил тебя думать, будто я уехала, чтобы принять участие в оргии?

— Энни…

— Довольно, — объявила Энни. — Когда я вернусь, то как следует поговорю с Болтом. И хочу предупредить тебя, Оливер, если он не заткнется, я его уволю.

— Уволишь Болта? Это интересно.

— Я серьезно. Я не потерплю, чтобы он давал тебе искаженный отчет о моих поступках.

— Я не получал никакого искаженного отчета, — уверял ее Оливер. — Я получил очень четкий и точный отчет. Болт представляет только такие.

— Ха! Никогда не верь роботам. Все они втайне хотят стать людьми.

— Энни, успокойся.

— Нет, я не успокоюсь. Я раздражена, Оливер, я просто в ярости, если хочешь знать правду. Ты позвонил, чтобы меня проверить, ведь так?

— Я позвонил, чтобы поговорить с тобой, — спокойно произнес он, — Разве это так уж странно?

— Не знаю. С тобой не всегда легко сказать, что нормально, а что нет. — Пальцы Энни вцепились в телефонную трубку. — Ты хочешь поговорить с Джоанной? Это по крайней мере докажет, что я здесь не с мужчиной.

Оливер на мгновение заколебался.

— Нет, я не хочу говорить с Джоанной.

Но эта короткая пауза перед ответом еще больше разозлила Энни.

— Тебе нужно было подумать, прежде чем ответить, так? Признайся! Тебе действительно нужно доказательство, что я здесь нахожусь именно с ней.

— Энни, пожалуйста, успокойся.

— Нет. — Энни швырнула телефонную трубку в Джоанну. — Поговори с Оливером, Джоанна.

Джоанна закатила глаза, взяв трубку.

— Здравствуй, Оливер, — уныло начала она. — Надеюсь, твоя поездка проходит хорошо. А вот наша проходит несколько странно.

Энни снова выхватила у нее телефон.

— Ну вот. Ты ее слышал?

— Да, Энни, я ее слышал.

— Конечно, это особенно ничего не доказывает, правда? — мстительно продолжала Энни. — Мы могли привезти с собой полную машину молодых парней и развлекаться с ними.

— Я не сомневаюсь, что вы с Джоанной там вдвоем, Энни, — успокаивал ее Оливер.

— Замечательно! — выпалила она, все еще чувствуя себя недовольной. — Кажется, мы достигли успеха. Ну, так как проходит твоя поездка?

— Я думал, ты так и не спросишь.

— Добился чего-нибудь от Фитли и Мосса?

— По-моему, да. — Оливер помолчал. — Кажется, они удивлены тем, что» Линкрофт» продолжает планы Дэниэла по разработке новой производственной линии.

— Почему это их удивило?

— Очевидно, из-за слухов, которые ходят здесь, в Силиконовой долине, будто один из соперников «Линкрофт» внезапно вырвался вперед в разработке основ технологии. Ожидается, что эта компания побьет «Линкрофт»и поставит на рынок собственную линию беспроволочной продукции.

— Это невозможно, — заявила Энни. — «Линкрофт» намного опережала остальных. Дэниэл сам мне это говорил.

— Больше так не опережает. Пока еще «Линкрофт» лидирует, но конкуренты наступают нам на пятки. И эти самые конкуренты хотят добиться хорошей сделки от Фитли и Мосса.

— То есть другая фирма получает приоритет в плане приобретения компонентов, которые нужны нам? Ах, негодяи! Оливер, ты должен их остановить.

— Думаю, что уже остановил, — сказал Оливер с холодной уверенностью, которая показывала, что он знает это точно. — Еще по крайней мере полгода «Линкрофт» гарантированно в срок будет получать все комплектующие, которые нам нужны. Но это ставит перед нами другую проблему, Энни.

— Что за проблему?

Оливер сделал очередную глубокомысленную паузу.

— Вопрос в том, как конкуренту «Линкрофт» удалось так быстро сократить расстояние, которое отделяло его от Дэниэла в плане разработки.

— Может быть, они самостоятельно совершили технологический прорыв, — предположила Энни.

— Возможно, им помогли, — тихо предположил Оливер.

Энни так внезапно села, что стукнулась ступнями о пол.

— О чем ты говоришь? Ты подозреваешь утечку информации?

— Это еще называется промышленным шпионажем,

— О Боже! — простонала Энни. — Что же нам делать?

— Остановить это, — сказал Оливер. — Мы все обсудим после моего приезда.

— Ты возвращаешься завтра?

— Да. Но, возможно, только поздно вечером. Мне нужно еще кое с кем здесь пообщаться. Полагаю, что к моему приезду ты уже вернешься домой?

— Не нужно было саркастичным, Оливер. Тебе это не идет. Конечно, я уже вернусь.

— Хорошо. — Оливер помедлил. — Передай от меня привет Джоанне.

— А как насчет молодых парней?

— Скажи им, пусть исчезнут.

Энни улыбнулась.

— Скажу. — Она увидела, что Джоанна с любопытством смотрит на нее. — Береги себя, Оливер.

— Хорошо.

— Я по тебе скучаю.

— Правда? — В голосе Оливера чувствовалось удовлетворение.

Энни рассержено поморщила нос.

— Да. А теперь предполагается, что и ты должен сказать, как скучаешь по мне.

— Я тоже по тебе скучаю. Спокойной ночи, Энни. Будь осторожна за рулем, когда поедете завтра домой.

— Хорошо.

Энни прижимала трубку к уху до тех, пор пока не услышала отбой на другом конце провода. Затем она вздохнула и повесила трубку. Джоанна с любопытством изучала ее.

— Оливер действительно боялся, что ты здесь с другим мужчиной?

— Не знаю. — Энни опустила голову на диванные подушки. — Проблема Оливера в том, что ему, никогда не приходит в голову просто доверять людям.

— Даже своей жене?

— Да. И особенно жене, которая, как он считает, вышла за него замуж по деловым соображениям.

— Понимаю. Но ты же действительно вышла за него замуж, преследуя эти цели?

— Да, но не по деловым же соображениям начала спать с ним. Надеюсь, он это понимает.

— Очень тонкое различие, — пробормотала Джоанна.

— Нет, не тонкое, — разозлилась Энни. — Это принципиальное различие.

— Мне кажется, — медленно заметила Джоанна, — у тебя самой такая же серьезная проблема, как и у Оливера.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты должна спросить себя, почему он так сильно хотел изменить условия вашего брака по расчету. Главный вопрос, Энни, не в том, почему ты с ним спишь. На этот вопрос я знаю ответ. Ты в него влюбилась, втрескалась по самые уши.

— А в чем главный вопрос?

— Почему он спит с тобой? — тихо спросила Джоанна.

Спустя два часа Энни все еще лежала без сна, обдумывая вопрос Джоанны. Она уверяла себя, что на него имеется очень простой и очевидный ответ. Этот ответ Оливер дал ей сам. Он спит с ней, потому что его к ней влечет.

Но из всех ее знакомых мужчин Оливер представлялся наименее способным совершить какой-либо поступок исключительно ради секса. В нем было слишком много самодисциплины, чтобы он мог позволить себе отдаться во власть настолько примитивного зова, как гормоны.

Энни вздохнула. Она имела причины быть уверенной в том, что страсть Оливеру не чужда, но он определенно был хозяином этой стороны своей природы, так же как и хозяином всего остального в своем мире.

«Так почему же он спит со мной?»— тревожно спросила себя Энни. Она знала: он хочет ее, но ей приходилось учитывать тот факт, что Рейн не стал бы с ней спать только поэтому.

Все говорили про Оливера, что у него за каждым поступком лежит какая-то скрытая причина.

Не в состоянии заснуть с такими мыслями, бередившими ее мозг, Энни откинула одеяло и встала с постели. Зевнув, она побрела босиком по холодному коридору на кухню за стаканом воды.

Проходя мимо небольшой темной гостиной, женщина заметила около окна тень письменного стола и с грустью взглянула на него. Дэниэл еще подростком любил сидеть за этим столом, набрасывая рисунки необычных умных машин, которые выглядели как пришельцы из космоса. Годами позже, сидя здесь, он творил свои изобретения.

Энни подошла к столу и кончиками пальцев дотронулась до поцарапанной деревянной поверхности. Она поняла, что сегодня вечером находится в очень странном настроении. Воспоминания о Дэниэле путались с тревогами об Оливере, порождая чувство беспокойства, с которым она не знала, как бороться.

— Энни? — На пороге появилась Джоанна в махровом халате. — Что ты делаешь?

— Думаю. — Энни криво улыбнулась. — Правда, не знаю, насколько это хорошо.

— О чем ты думаешь?

— О том, сколько времени Дэниэл проводил здесь, когда был подростком. Он всегда сидел за этим письменным столом, набрасывая свои рисунки.

— Он никогда мне не говорил об этом, — тихо заметила Джоанна.

— Его рисунки были просто замечательными. Я бы хотела тебе их как-нибудь показать. Подожди… Может быть, в ящиках остались какие-то. — Энни начала открывать ящики стола. Во втором из них она увидела небольшой плоский предмет. — Здесь что-то лежит.

— Рисунок? — Джоанна подошла поближе.

— Нет. — Нахмурившись, Энни достала этот предмет из ящика. — Это дискета с надписью на этикетке.

— Какая надпись? — с любопытством приблизилась Джоанна.

Не веря своим глазам, Энни смотрела на этикетку. Надпись гласила: «Энни или Джоанна, если вы найдете это, отдайте Оливеру Рейну. Он будет знать, как это использовать».

— Бог мой! — прошептала Джоанна. — Как ты полагаешь, что там может быть на дискете?

— Не знаю. — Энни резко села на ближайший стул. Стук ее сердца отдавался в ушах. Нахмурившись, она еще раз внимательно прочитала надпись. — Но думаю, что нам лучше поступить так, как здесь сказано. Я сразу отдам ее Оливеру, лишь только он приедет домой завтра вечером.

Джоанна засунула руки в карман халата.

— Не знаю, как ты себя чувствуешь, а меня прямо мороз по коже пробирает.

— Еще бы. — Энни подняла глаза. — Джоанна, послушай, ты не считаешь, что между этой дискетой и исчезновением Дэниэла есть какая-то связь?

— Какая здесь может быть связь? — Но в глазах Джоанны не было такой уверенности. — Его самолет разбился в море. Какая же связь между несчастным случаем и этой надписью на дискете?

— Не знаю, видимо, просто у меня разыгралось воображение. Интересно, не удастся ли нам ее прочесть до тогб, как Оливер вернется.

— Сомневаюсь, — ответила Джоанна. — Ты же знаешь Дэниэла, если он хотел, чтобы именно Оливер прочитал ее, значит, принял меры предосторожности. Содержание дискеты наверняка защищено паролем или каким-нибудь кодом.

— Правильно, — согласилась Энни. Ведь все-таки Дэниэл был экспертом в электронных системах безопасности. Он наверняка знает, как устанавливать коды или пароли. И Оливер тоже. — Надеюсь, что Оливер не задержится в Калифорнии лишний день.

Когда на следующее утро в пятнадцать минут одиннадцатого Энни вошла в «Безумные мечты», дискета лежала у нее в сумке, перекинутой через плечо.

Элла выглянула из-за прилавка. Сегодня у нее были зеленые волосы.

— Босс, ты не выглядишь отдохнувшей и посвежевшей.

— А чего ты ожидала? Я только что провела два часа за рулем автомобиля. Мне необходимо выпить кофе. — Энни засунула сумку в ящик под прилавком. — Ну что, произошло вчера днем что-нибудь» примечательное?

— Ничего, если не считать очередного визита Рафаэлы. Она в панике по поводу самых последних приготовлений к своему великому торжеству в резиденции Шоров.

— Ну да. Сегодня вечером бенефис, не так ли?

— Угу. Вчера она сюда заглядывала три раза, пытаясь решить, что же использовать из нашего магазина. Она разрывается между складной ширмой, расписанной сценками из жизни джунглей, и каруселью. Я думаю, Рафаэла опять будет здесь с минуты на минуту, чтобы сделать окончательный выбор.

Входная дверь магазина с шумом распахнулась. Энни повернула голову.

— Так можно поверить в дьявола.

Рафаэла ворвалась в комнату — видение в красном развевающемся платье и красных туфлях на каблуке.

— Дорогие, вот и опять я.

— Приняла решение, Рафаэла?

— Радуйся — выбор сделан. Это будет карусель. Никаких сомнений. Она станет превосходной ноткой противоречия стилю неодеко, который я использую в солярии.

Энни оглядела выставленные в магазине яркие, причудливые вещицы.

— Ты уверена, что не хочешь взять ширму?

— Нет, дорогая. Карусель прекрасно подойдет. — Рафаэла разглядывала предмет своего выбора с явным удовлетворением. — Я пришлю кого-нибудь забрать ее после обеда.

— Как получился дизайн? — спросила Энни.

— С вашего разрешения, это будет мой звездный час. Сегодня вечером резиденция Шоров превратится в сказочку. Мне правда жаль, что вы не сможете это увидеть.

Элла усмехнулась:

— Да уж. Чтобы попасть в список приглашенных к Шорам, нужно в этот их фонд поддержки искусства вкладывать не меньше пяти или десяти тысяч долларов в год.

— Лично я жертвую в фонд питания и жилья для бездомных, — заметила Энни. — Полагаю, что только самые богатые люди могут позволить себе поддерживать искусство.

Рафаэла подняла свои тонко нарисованные карандашом брови.

— У меня есть для тебя новости, миссис Энни Рейн. Ты сейчас находишься в числе самых богатых жителей Сиэтла.

Энни почувствовала сильное огорчение. Невозможно было объяснить, что она еще не рассматривает свое положение в качестве миссис Рейн как постоянное.

— По-моему, я еще не привыкла к тому, что я замужем за Оливером, — пробормотала она.

— Какая странная вещь! — Рафаэла направилась к двери. — Я уверена, что привыкла бы очень быстро, если бы вышла замуж за кого-нибудь столь же богатого, как Рейн. С другой стороны, возможно, это и не обеспечило бы мне приглашения на бенефис Шоров, правда? Все знают, что Пол Шор и Оливер Рейн давно не разговаривают.

Дверь с шумом захлопнулась за Рафаэлей. Энни смотрела, как она удаляется по улице, и думала, что скажут люди сегодня вечером, увидев Карсона Шора и Вэлери Рейн вместе на бенефисе.

Оливер, например, точно придет в ярость. Он, несомненно, будет рассматривать поступок Вэлери как предательство по отношению к семье.

Через два часа Элла собралась пойти на обед.

— Увидимся через полчаса, Энни.

— Хорошо. — Энни подождала, пока не закрылась дверь, и только тогда вытащила свою сумку из ящика.

Она все утро думала о дискете. Ее воображение продолжало усиленно работать, выдавая сложные и устрашающие причины, руководствуясь которыми ее брат мог оставить дискету в ящике письменного стола.

Она достала маленькую квадратную дискету из сумки и перечитала надпись на этикетке: «…отдайте Оливеру Рейну. Он будет знать, как это использовать».

Энни почувствовала настоятельную необходимость спрятать дискету не в сумке, а где-нибудь в более безопасном месте. Сумки в центре Сиэтла постоянно выхватывают из рук. Несколько месяцев назад ей самой пришлось вступить в короткую схватку с одним парнем. Лишь крепко вцепившись в сумку, Энни удалось ее отстоять, но она чуть было не лишилась своей вещи.

Обежав глазами магазин, Энни остановила взгляд на лакированном слоне. Она вспомнила, что в основании слона есть потайной ящичек. Превосходное место, где дискета может находиться до конца дня в целости и сохранности. Вечером, закрывая «Безумные мечты», она достанет ее и заберет домой, чтобы показать Оливеру.

Энни поспешила через весь зал и нажала один из алых ногтей на ноге лакированного слона. Секретный ящичек раскрылся, и дискета легко вошла внутрь. Женщина осторожно закрыла ящичек, почувствовав облегчение от того, что дискета была в безопасности.

В половине пятого Энни позвонила дизайнер, работающая над оформлением интерьера галереи на площади Первооткрывателей Запада.

— Ты не могла бы заглянуть сюда, Энни? Мне представляется, здесь нужен завершающий штрих из твоего магазина. Галерея находится всего в трех кварталах от тебя. Я тебя встречу в вестибюле.

Энни взглянула на часы.

— Хорошо, я буду через десять минут. — Повесив трубку, она посмотрела на Эллу:

— Если я не вернусь к половине шестого, закроешь магазин.

— Есть, босс.

Но Энни сильно задержалась у дизайнера: появился заказчик и принял активное участие в процессе обсуждения. Когда она вернулась в «Безумные мечты», было уже около шести часов.

В тот же момент, как только она вошла в темный магазин, Энни поняла: произошло нечто совершенно ужасное.

Лакированный слон с дискетой внутри исчез.

Энни заставила себя сделать несколько глубоких вдохов, чтобы не разразиться истерическим плачем. Совладав со своими пальцами, она лихорадочно набрала домашний номер Эллы.

Телефон не отвечал. Энни швырнула трубку на рычаг и попыталась вспомнить имена многочисленных приятелей Эллы. В отчаянии она продолжала снова и снова набирать ее номер. Через пятнадцать минут Элла наконец взяла трубку. Энни даже не поздоровалась.

— Где слон? — прокричала она в телефон, услышав голос своей ассистентки.

— Слон? Какой слон? Энни, что-нибудь случилось?

— Я не могу найти слона. Того, у которого алые ногти. Где он?

— Ах, этот слон. Кажется, я забыла оставить записку. Он у Рафаэлы. Она в последний момент изменила свое решение использовать ширму или карусель.

— Она решила взять моего слона? — завопила Энни.

— Да. Что-нибудь не так?

— О Боже! — Энни уронила трубку на рычаг. Ясно было одно. Она должна сегодня вечером получить слона назад. Это означало, что ей придется пойти на бенефис к Шорам.

Энни посмотрела на часы: бенефис скоро начнется, если еще не начался. Вряд ли она может показаться там в брюках и свитере.

Она попыталась собраться с мыслями. Ей придется мчаться в пентхаус, надеть приличное платье и потом пулей лететь в резиденцию Шоров на озере Вашингтон. К счастью, она знала адрес, ей дала его Рафаэла.

Энни выскочила из магазина в надежде, что Оливер прибудет домой лишь поздно вечером. Ее совершенно не радовала перспектива того, как ей придется объяснять, почему его жена пересекла порог дома заклятого врага Рейна.

 

Глава 11

— То есть как это Энни нет дома? — спросил Оливер с заднего сиденья лимузина.

— Именно так, сэр. — Болт нашел лазейку в плотном потоке машин, двигавшихся в зоне аэропорта, и направил в нее лимузин. — Она оставила записку на кухонном столе.

— Очередная записка на кухонном столе? — Оливер посмотрел на свои черные с золотом часы. Было уже начало девятого. Он давно с нетерпением ждал, что выпьет и поужинает с Энни.

— Да, сэр. — Болт не отводил взгляда от впереди идущего автомобиля.

— Это начинает входить в привычку. — Оливер не хотел признать, что расстроен, поэтому сосредоточился на своем раздражении. — И что было в записке?

— Я полагал, что вы захотите прочесть ее, и поэтому захватил ее с собой. — Не сводя глаз с потока машин, Болт открыл маленький ящик в углублении, достав оттуда небольшой клочок бумаги. Без дальнейших комментариев он протянул записку Оливеру.

Нахмурившись, Оливер изучал почти неразборчивые каракули Энни.

«Добро пожаловать домой, Оливер. Я скоро вернусь. Кое-что непредвиденное произошло на работе. Расскажу, когда буду дома. Надеюсь, твоя поездка прошла хорошо. Целую, Энни».

Оливер перечитал последние два слова. «Целую, Энни». Вероятно, она все свои записки и письма подписывает «Целую, Энни», решил он. Потом стал вникать в содержание записки.

— Что это значит, «кое-что непредвиденное произошло на работе»? — спросил он Болта.

— Не имею представления, сэр.

Оливер взял автомобильный телефон и набрал номер магазина Энни. После семи длинных гудков он наконец сообразил, что ему там никто не ответит. Он повесил трубку и попытался вспомнить имя ассистентки Энни. Кажется, какая-то Элла. Элла Прессвуд.

Когда он дозвонился до квартиры Эллы, трубку взяла ее соседка.

— Она все еще в «Аутер лимитс», — радостно сказала женщина.

— Это еще что такое?

— Это кофейная в районе Беллтаун. Сегодня вечером там предлагают два кофе с молоком по цене одной чашки.

— Понимаю. — Угрюмый Оливер старался сохранять терпение. — Вы мне можете дать номер телефона?

— Конечно. Подождите секунду.

Спустя некоторое время он дозвонился в «Аутер лимитс». Услужливая душа на другом конце провода предложила найти Эллу. Оливер опустил глаза и заметил, что в ожидании барабанит пальцами по подлокотнику. Он заставил себя остановиться.

Через минуту он услышал голос Эллы.

— Да? Кто это?

— Это Оливер Рейн.

— Кроме шуток? Оливер Рейн?

— Я разыскиваю Энни. Она оставила мне записку, будто что-то случилось, касающееся ее работы. Но в записке не говорится что именно. Я подумал, может быть, это вам известно, мисс Прессвуд.

— Ага. Вероятно, она пошла за слоном. Оливер с трудом сдержался, чтобы не заскрипеть зубами.

— За каким слоном? — очень вежливо спросил Оливер.

— За этим уродливым, с алыми ногтями. Вы же знаете, тот, которого она однажды пыталась вам всучить. Энни была страшно расстроена, потому что Рафаэла в последнюю минуту передумала и взяла слона вместо карусели.

Оливер подумал, что это все требует гораздо большего терпения, чем разведение папоротников.

— Кто такая Рафаэла и где она взяла слона?

— Рафаэла — дизайнер. Она взяла слона в качестве завершающей детали для своего дизайна в резиденции Шора.

Оливер похолодел:

— Пола Шора?

— Ага, она занималась подготовкой их дома к сегодняшнему бенефису искусств. Для ее карьеры это превосходный проект. А для магазина «Безумные мечты»— прекрасная реклама, потому что Рафаэла использует нашу вещь. Теперь понимаете?

— Вы хотите сказать, что этот чертов слон находится в доме у Шора?

— Угу. Энни сказала, что должна найти слона, и мне кажется, она отправилась именно туда. Даже если она попадет на бенефис, вряд ли сможет выйти из двери со слоном под мышкой. Люди подумают, она его ворует. Рафаэла тогда просто чокнется.

— Спасибо, мисс Прессвуд, — ровно ответил Оливер. — Вы мне чрезвычайно помогли.

— Ха, я живу для того, чтобы помогать. Думаю, могу сделать на этом полноценную карьеру. Пока.

— Всего хорошего. — Оливер очень аккуратно опустил трубку телефона. — Болт?

— Да, сэр?

— Я передумал. Мы пока не едем домой. Сначала я хочу сделать остановку по одному адресу около озера Вашингтон.

— Какой адрес, сэр?

Оливер дал ему адрес Пола Шора. Этот адрес навсегда отложился в его памяти, несмотря на то, что прошло много лет с тех пор, когда Оливер был там последний раз.

После исчезновения своего отца он дважды посетил дом Шора.

Во время первого из этих двух незабываемых визитов он попросил Шора о продлении срока выплаты долга отца. Шор отказал. Огонь испытанного в тот момент унижения будет всегда гореть внутри Оливера.

Во второй — и последний — визит в усадьбу на озере Вашингтон Оливер выплатил долг. Это стало возможным после того, как он продал дом Рейнов на острове Мерсер и вложил все до последнего цента в очень рискованную операцию на товарной бирже. При воспоминаниях об этом периоде жизни у Оливера до сих пор от ужаса стыла кровь в жилах.

Он поставил все имущество своей семьи на карту, сделав, используя познания в ботанике, очень профессиональный прогноз урожайности важных сортов. Прогноз оказался верным. Урожаи были намного выше, чем предсказывали все специалисты. Свое первое состояние Оливер фактически сколотил за одну ночь.

Но он прекрасно сознавал, на какой невероятный риск пошел, и это чувство ему не понравилось. Оливер больше никогда не играл на изменчивой товарной бирже. Вместо того чтобы зависеть от воли случая, он предпочитал вкладывать капитал туда, где имел большую степень контроля.

Оливер смотрел сквозь затемненное стекло автомобиля и вспоминал тот вечер, когда отнес чек в дом Пола Шора.

Когда удивленный Шор похлопал его по спине и сказал, что он может стать в два раза лучшим, чем его отец, бизнесменом, Оливера почти, ослепил накативший красный туман ярости. Но уже тогда он умел сохранять внешнее ледяное спокойствие, которое в последующем сослужило ему хорошую службу, и Оливер сдержал свою ярость.

Он просто молча повернулся и вышел из дома. С того рокового вечера он ни разу не сказал Полу Шору ни единого слова.

Гнев и глубокое болезненное ощущение предательства жгли Оливера изнутри, когда Болт направил лимузин в элегантный жилой район, выходивший на озеро Вашингтон.

Энни отправилась в дом Пола Шора. Рука Оливера сжалась в кулак. Его жена находилась в доме его врага.

Пробраться внутрь было нелегким делом. Энни, одетой в узкое черное платье из тонкой ткани (первое, на что она наткнулась в своем гардеробе), никак не удавалось миновать белокурого молодого человека в смокинге, охранявшего входную дверь.

— Нет, у меня нет приглашения, — в третий раз объясняла она. — Но уверяю вас, у меня очень серьезная причина для того, чтобы там быть. Если вы попросите выйти сюда кого-нибудь, кто отвечает за мероприятие, я смогу все объяснить.

Молодой человек, выглядевший как безработный манекенщик, нахмурил тонкую бровь.

— Извините, мэм, но боюсь, что миссис Шор очень занята в настоящий момент.

Энни решила, что ей нечего терять.

— Пожалуйста, скажите ей, что у входной двери ждет миссис Рейн.

— Кто?

— Миссис Рейн.

Молодой человек сверился с листком бумаги.

— Боюсь, что вашего имени нет в списке приглашенных.

— Знаю, но я пытаюсь вам объяснить…

— Энни? Что ты здесь делаешь?

Энни отвела взгляд от загораживающего собой лунный свет манекенщика и увидела в дверях Вэлери, которая потрясающе выглядела в своем вечернем серебряном платье, обнажавшем одно плечо. Рядом с ней стоял темноволосый симпатичный мужчина с серьезными глазами. На нем был официальный черный костюм с белой рубашкой.

— Как я рада тебя видеть, Вэл! — Энни ринулась мимо блондина в смокинге. — Послушай, могу я поговорить с тобой минутку? Мне нужно зайти внутрь. Понимаешь, там слон.

— Слон? — Вэлери удивленно нахмурила брови. — Впрочем, это не важно. Сначала я хочу, чтобы ты познакомилась с Карсоном. — Она трепетно улыбнулась мужчине с серьезными глазами, стоящему рядом с ней. — Карсон, это жена моего брата, Энни.

— Очень приятно, Энни. — Карсон крепко пожал руку Энни, — Заходите в дом. Я скажу родителям, что вы здесь. Уверен, они будут в восторге.

— Спасибо. — Энни взбежала вверх по лестнице. — Собственно говоря, нет необходимости сообщать обо мне вашим родителям. Я просто хочу найти моего слона.

Вэлери широко раскрыла глаза.

— Что за слон? Что вообще происходит? Оливер знает, что ты здесь?

— Это несколько трудно объяснить, — начала Энни. — Но где-то здесь находится слон с алыми ногтями. Он из моего магазина. Дизайнер, которая оформляла интерьер дома ваших родителей, взяла его без моего разрешения. А в потайном ящичке в слоне спрятано кое-что очень важное для меня. А Оливер, нет, он не знает, что я здесь.

— С алыми ногтями, гм-м? — Карсон улыбнулся. — По-моему, я видел его в солярии.

— Какое облегчение. — Энни бросила на него благодарный взгляд. — Вы можете меня туда проводить?

— Конечно, сюда пожалуйста. — Карсон повернулся и стал пробираться сквозь толпу гостей. — Но даже не думайте, что вам удастся ускользнуть, не познакомившись с моими родителями. Моя мать просто задушит меня, если я вас ей не представлю.

Вэлери встревоженно посмотрела на Энни:

— А как Оливер?

— Что Оливер? Насколько я знаю, он еще даже не вернулся из Калифорнии. Он задерживается. — Энни с любопытством разглядывала толпу. — Какой милый дом!

Себе она призналась, что это было слишком скромно сказано. Во всех отношениях дом Шоров был шикарной усадьбой. Элегантные комнаты казались очень пропорциональными благодаря высоким потолкам и необозримому пространству отполированного деревянного пола. Длинный ряд окон от пола до потолка открывал захватывающий дух вид на озеро Вашингтон.

— Этот дом принадлежит семье Карсона уже четыре поколения, — негромко объяснила Вэлери. — Его построил его прадедушка.

— Они были партнерами с прадедушкой Вэлери и занимались судоходными поставками, — уточнил юноша.

Энни с удивлением взглянула на Вэлери:

— Я не знала, что связь между твоей семьей и Шорами имеет такие глубокие корни.

— Шоры и Рейны много лет занимались бизнесом вместе, — объяснил Карсон. — Вражда — это новое явление. — Он тепло улыбнулся девушке. — Мы с Вэл надеемся с ней покончить.

Сестра Оливера сжала губы.

— Это будет не так легко, как Карсон думает. Он незнаком с моим братом.

— Посмотрим, — сказал Карсон. Через мгновение троица вступила в длинную белую застекленную комнату. Энни сразу же поняла, что Рафаэла реализовала свой план по созданию страны чудес.

Цветные навесы и огромные подушки создавали пышный экзотический фон. Пальмы из бронзы высились над бьющим фонтаном шампанского в центре длинной комнаты.

И там, рядом с фонтаном, мирно стоял слон.

— Вот он! — Облегченно вздохнув, Энни бросилась вперед и остановилась рядом с лакированным зверем. Вэлери и Карсон последовали за ней.

— Ну и что в этом слоне такого особенного? — спросила Вэлери.

Энни опустила руку и, как на кнопку, нажала на один из алых ногтей.

— Все дело не в слоне, а в том, что я спрятала внутри него.

Раскрылся потайной ящичек, и Энни, увидев дискету, успокоилась. Она взяла ее и спрятала в свою сумочку.

— Похоже на компьютерную дискету, — заметил Карсон.

— Это и есть дискета. — Энни повернулась и улыбнулась ему. — Буду рада оставить вам слона до конца вечера. Я взяла то, что хотела. — Внезапно она прервалась на полуслове, почувствовав, что ее слова звучат слишком громко для такой шумной комнаты.

Энни с опозданием заметила, что все разговоры стихли и по толпе пробежал тихий шепот.

Жуткое предчувствие охватило ее. Вместе со всеми, кто находился в солярии, она повернула голову ко входу. Там стоял Оливер, мрачный бог — мститель в костюме и галстуке.

В гробовой тишине он направился сквозь толпу к Энни, излучая холодное презрение ко всем и всему, что его окружало. Звуки голосов усилились — все были охвачены любопытством и нетерпеливым ожиданием.

— Если он устроит сцену, я просто умру. — Лицо Вэлери помертвело. Ее губы вытянулись в тонкую полоску, а глаза наполнились тревогой. — Клянусь Богом, я просто умру.

— Успокойся, — утешая ее, сказала Энни, — Оливер не будет устраивать сцен. Вероятно, он пришел, узнав, что я здесь. Я с ним объяснюсь, вот и все.

— Ты сошла с ума! — резко оборвала ее девушка. — Мы все за это заплатим. — Она выпрямила спину. — Но мне все равно. Это моя жизнь, и я проживу ее, как хочу.

— Вот и молодец! Не бойся его, мой тебе совет. — Энни успокаивающе потрепала ее по плечу.

Карсон с задумчивым видом наблюдал, как приближается Оливер.

— Насколько я понимаю, это мой будущий свирепый шурин. Проследите, чтобы я никогда не становился между ним и куском сырого мяса.

— Он не настолько опасен. Он больше рычит, чем кусается, — быстро проговорила Энни.

— Вам виднее. — Не похоже было, что Карсона убедили ее слова.

— Энни его еще не слишком хорошо знает, — пробормотала Вэлери.

Энни решила, что настало время взять инициативу в свои руки. Она сознавала что толпа вокруг нее чего-то ждет, и напомнила себе, каким сложным может быть Оливер при желании. Решительно улыбнувшись, она двинулась навстречу ему.

— Вот и ты, Оливер. — Энни встала прямо на его дороге. — Я так рада, что ты смог прийти. Я боялась, ты не успеешь вернуться в город вовремя.

Он остановился.

— Что ты здесь делаешь, Энни?

Она положила руку ему на плечо и, поднявшись на цыпочки, пощекотала его щеку губами в надежде, что это будет воспринято как типичное супружеское приветствие.

— Веди себя прилично, — прошептала она ему на ухо. — Обещаю, что я тебе потом все объясню.

На минуту ей показалось, что Оливер собирается проигнорировать ее требование. Холодная ярость отражалась в холодном тумане его серых глаз цвета дождя.

— Конечно, ты все потом объяснишь, — очень тихо сказал он после затянувшейся паузы.

Жест его руки, сомкнувшей ее локоть, стоявшие рядом могли принять за проявление симпатии. Однако Энни почувствовала себя словно пойманной в стальную ловушку. Оливер не причинил ей боли, но она знала, что вырваться из его рук было бы так же сложно, как и взлететь. Она сохраняла на лице застывшую улыбку, когда Оливер повел ее в направлении Вэлери и Карсона.

Понимая, что Оливер собирается говорить с сестрой, Энни предприняла очередную попытку разрядить взрывоопасную обстановку.

— Оливер, мне кажется, ты незнаком с Карсоном Шором, другом Вэлери, не так ли? — бодро начала она. — Карсон, это Оливер Рейн, брат Вэлери.

Карсон вежливо улыбнулся, но в его глазах была настороженность.

— Очень приятно. — Он протянул руку. У стоявшей рядом с ним девушки был храбрый, но безнадежный вид, как будто она готовилась к расстрелу.

Когда Оливер стал медлить с ответным приветствием, Энни отбросила всякое благоразумие. Она вонзила острый каблук своей черной туфли в носок ботинка Оливера из итальянской кожи.

Тот чуть заметно вздрогнул от боли. С непроницаемым выражением лица он искоса посмотрел на Энни и, к ее невероятному облегчению, протянул руку Карсону.

— Я знаком с вашим отцом, — загадочно сказал Оливер, приветствуя Карсона явно самым коротким в истории рукопожатием.

— Я слышал об этом. — Карсон убрал руку, положив ее с видом собственника на плечи Вэлери. Надеюсь, вы не сделаете ошибки и не будете считать, что я и мой отец — это одно и то же.

Вэлери непроизвольно раскачивалась, стоя рядом с Карсоном, ее глаза были лишены всякого выражения.

Энни усилила электрический заряд своей улыбки.

— У Оливера нет никаких предубеждений. Он не строит свое мнение под влиянием минуты, правда, Оливер?

Глаза Оливера скользнули по сияющей улыбке Энни.

— Да. Я собираю всю возможную информацию до того, как принимаю решение. Правда, время от времени я обнаруживаю, что допустил ошибку, и, когда это случается, немедленно ее исправляю.

Энни предпочла расценить это заявление в самом позитивном свете.

— Да, я знаю, дорогой. Поэтому ты смог добиться в жизни такого потрясающего успеха. Кстати, мы с твоей сестрой говорили о новой выставке доколумбова искусства, которую она курирует со стороны музея Экерта. Мы ведь захотим с тобой посетить открытие выставки, правда?

— Захотим?

— Естественно. Нет никакого смысла иметь в родственниках куратора и не попасть на частные показы. А теперь попрощайся с Карсоном и своей сестрой. Я знаю, у тебя была напряженная поездка, и ты, должно быть, страшно устал. Мы поедем прямо домой и спокойно поужинаем вдвоем. Мне столько нужно тебе рассказать.

— Мне тоже нужно кое-что сказать тебе, — холодно сообщил Оливер. Он посмотрел на сестру. — Спокойной ночи, Вэл.

— Спокойной ночи, Оливер. — Голос Вэлери был натянут, однако во взгляде промелькнуло облегчение, как будто она только сейчас поняла, что ее расстрел не состоится. По крайней мере не сегодня вечером. Она бросила быстрый, встревоженный взгляд на Энни. — Скоро увидимся.

— Конечно. — Энни взглянула на Карсона. — Еще раз спасибо за то, что помогли мне найти слона.

— Всегда рад. — Карсон все еще смотрел на Оливера.

— Пойдем домой. — Оливер еще крепче стиснул локоть Энни и повернул ее в направлении выхода из солярия.

В ту же секунду в солярий вошла очень представительная, хорошо одетая супружеская пара. Мужчине можно было дать где-то лет семьдесят. Он держался с военной выправкой, отчего казался более высоким «. Он был почти лыс, с коротко подстриженной каемкой седых волос. Его нос походил на клюв, а под скулами вырисовывались глубокие впадины.

Женщина, которой, вероятно, не исполнилось еще шестидесяти лет, была модно одета, стройна и хорошо сложена. Кожа вокруг ее глаз и рта поражала отсутствием морщин, естественных для женщин ее возраста; серебристые волосы уложены в короткую волнообразную прическу.

По тому, как эта импозантная пара двигалась сквозь толпу, кивая гостям и бросая вежливые реплики, Энни поняла, что видит перед собой не кого иного, как мистера Шора с миссис Шор.

— Пока ты не повторила второй раз свою шутку с каблуком, — тихо процедил Оливер, — я должен тебя предупредить, что не собираюсь пожимать руку этому ублюдку.

— Ну хорошо, Оливер, не нужно быть таким вспыльчивым.

— Послушай мой совет. Не искушай судьбу еще больше, чем ты уже сегодня это сделала. Ты ходишь по тонкому льду. — Оливер подтолкнул ее к выходу из солярия.

Толпа расступилась, оставляя возможность Энни и Оливеру двигаться прямо по направлению к Шорам. Не замедляя шага, не колеблясь, Оливер стремился вперед, как акула в море. Энни была в ужасе. Ясно, что они столкнутся буквально лицом к лицу, если кто-нибудь из них не сменит направления или не уступит дорогу.

Пол Шор поднял глаза и увидел Оливера с Энни, энергично пробиравшихся к двери. На его лице отразилось изумление.

Миссис Шор повернулась с милой улыбкой, не сразу узнав Оливера. Потом ее глаза широко раскрылись, улыбка стала неловкой. Она бросила на Энни быстрый обеспокоенный взгляд, как будто спрашивая, можно ли ожидать помощи с этого направления.

— Здравствуй, Рейн, — натянуто произнес Пол Шор Оливеру, двигавшемуся ему навстречу. — Не знал, что ты сегодня будешь здесь.

Оливер ничего не ответил. Он продолжал свое движение к выходу, как будто Шора не существовало. Энни остро чувствовала на себе ошарашенно-восторженные взгляды гостей, наблюдавших за этой небольшой сценой.

Миссис Шор сделала достойный жест.

— Оливер, мы уже успели с удовольствием познакомиться с твоей сестрой. Такая приятная молодая женщина. Насколько я понимаю, ты недавно женился?

Оливер все еще не реагировал, нацелившись на дверь, как хищник на свою жертву.

Энни была сыта по горло. Как всегда говорила тетя Мадлен, хорошие манеры — это именно то, что отличает цивилизацию от дикости.

Энни вонзила каблуки в пол, пытаясь заставить Оливера остановиться. Среди стоящих рядом гостей прокатилась новая волна предвкушения зрелища.

— Добрый вечер, миссис Шор. Я — Энни Рейн. Очень приятно познакомиться. Прекрасный вечер. Мне очень жаль, но мы не можем остаться. Кое-что произошло.

— Да, конечно, я понимаю. — Миссис Шор выглядела до жалости благодарной за короткий миг этой светской болтовни. Она быстро взглянула на Оливера. — Как мило, что вы смогли зайти.

— Да, много времени прошло, Рейн, — грубовато сказал Пол Шор.

— Недостаточно много. — Голос Оливера звучал так тихо, что его слова были слышны только им четверым.

Лицо Шора залил глубокий румянец.

— Похоже, что твоя сестра и мой сын очень сблизились за последнее время. Может быть, нам следует поговорить. Для их же пользы.

Оливер бросил совершенно бесстрастный взгляд.

— Может быть, ты прав. Позвони моей секретарше. Назначим встречу.

Глаза Шора сузились, когда его резко срезали, сообщив, что он должен иметь дело с секретаршей. Но он не отреагировал на это столь очевидное оскорбление.

— Хорошо. Я так и сделаю.

С холодной грацией Оливер кивнул головой. Затем он сильнее стиснул локоть Энни и выволок ее из комнаты.

Болт ждал рядом с лимузином на длинном извилистом подъезде к дому. Оливер ненадолго остановился, чтобы поговорить с ним.

— Отведи машину обратно в гараж, — коротко бросил Оливер. — Я отвезу Энни домой на ее машине. Ты нам не понадобишься сегодня.

— Да, сэр. — Болт бросил на Энни секундный непроницаемый взгляд. Потом он отвернулся и сел за руль лимузина.

Оливер повел Энни к ее красной машине, запаркованной на улице.

— Дай мне ключи.

— Ты не хочешь, чтобы я села за руль?

— Нет.

— Я не знала, что ты водишь машину, — удивленно произнесла она, едва поспевая за ним. Заметив странный взгляд, добавила:

— Я просто думала, что Болт всегда садится за руль.

— Я умею водить машину. Иначе зачем, по-твоему, я держу в гараже две машины?

Энни вспомнила» мерседес «, всегда стоявший рядом с лимузином.

— Но ты никогда сам не водишь.

— Ты недостаточно долго живешь со мной, чтобы знать, когда я вожу машину и вожу ли вообще, не так ли?

— Наверное, ты прав. Слушай, Оливер, я хочу тебя поблагодарить за то, что ты так прилично себя вел. Я знаю, что тебе, видимо, пришлось нелегко.

— Знаешь?

— Да, и надеюсь, ты понимаешь, что Вэлери тебе особенно благодарна, поскольку ты не напал на Пола Шора и не разнес их дом на мелкие части. Я обещала ей, что ты не будешь устраивать сцен.

— Мне нет никакого дела до того, благодарна мне моя сестра или нет. С ней я разберусь позже. А сейчас я хочу знать, Почему ты была там, Энни?

— Это длинная история.

— Сократи ее.

Энни от волнения часто заморгала глазами, когда

Он остановился рядом с ее машиной и открыл дверь.

— Ты правда сердишься?

Помогая ей сесть, он поднял брови.

— И ты меня еще спрашиваешь?

— Иногда трудно определить, что ты думаешь или чувствуешь на самом деле. — Энни юркнула на переднее сиденье.

Взгляд Оливера скользнул по ее длинной ноге, открытой коротким черным платьем.

— Я вижу, ты приоделась по этому случаю, — сказал он, с шумом захлопывая дверь с ее стороны.

Энни застегнула ремень безопасности и начала шарить в сумочке, пока Оливер садился в машину. Когда он оказался рядом, она помахала дискетой перед его носом.

— Ты хочешь краткого объяснения моего присутствия у Шоров? Вот оно.

При виде дискеты он нахмурился.

— Что на ней?

— Не знаю. Я ее нашла в коттедже после твоего звонка. Видишь эту надпись?

Оливер взглянул на этикетку.

— Дэниэл оставил это для меня?

— Да. Очень странно, правда?

— Очень. — Оливер повернул ключ зажигания, и машина отъехала от тротуара. — Какое это имеет отношение к тому, что сегодня вечером ты оказалась в доме у Шоров?

Энни нетерпеливо вздохнула.

— Я спрятала дискету в слоне. Помнишь потайной ящичек в основании?

— Помню.

— Пока я сегодня, отсутствовала в магазине после обеда, моя подруга-дизайнер забрала слона, чтобы использовать его в качестве украшения на бенефисе у Шоров. Я обнаружила пропажу всего около часа назад. Слава Богу, Вэлери и Карсон были на приеме.

— Почему?

— Вряд ли бы я смогла без их помощи проникнуть в это великолепие. Парень у входной двери все повторял, что меня нет в списке гостей.

Оливер искоса посмотрел на нее.

— Ты не пыталась сказать ему, что ты миссис Рейн?

— У меня есть для тебя новости, Оливер. Не все в этом городе превращаются в желе при одном лишь упоминании твоего имени. Похоже, этот парень у входной двери особняка Шоров вообще о тебе не слышал.

— Теперь уже услышал, — буркнул Оливер. Энни нетерпеливо поморгала.

— А как ты вошел?

— Пешком. — Я имею в виду, что ты объяснил охраннику?

— Я ничего не пытался ему объяснить, — сказал Оливер. — Я поднялся по ступенькам, и он освободил мне дорогу.

— Ох! — Энни поморщила нос. — Понимаю, почему такой способ у меня бы никогда не прошел. Мне не хватает твоего устрашающего вида. Думаю, я не выгляжу миссис Рейн.

— Ты выглядишь абсолютной миссис Рейн, — проворчал Оливер.

— Как скажешь. В любом случае, вот и все объяснение. Ты принимаешь его, или мне придется пройти босиком по раскаленным углям, чтобы доказать, что я говорю правду?

— Я тебе верю. — Оливер выглядел до странности смирившимся. — Твоя история слишком причудлива, чтобы быть не правдой.

Энни миролюбиво улыбнулась.

— Это одно из твоих качеств, которые мне в тебе нравятся, Оливер. В глубине души ты очень хороший, даже благоразумный. Трудно понять, почему все, включая твою родню, составили о тебе такое плохое представление за все эти годы.

— Возможно, я просто жертва длинной цепочки роковых недопониманий, — мрачно предположил Оливер.

 

Глава 12

Оливер был в приподнятом настроении. Чувство легкости, которое он испытывал, приближалось к эйфории.

» Естественно, у Энни был абсолютно резонный повод находиться в доме моего врага «, — подумал он, считая, что должен был это предвидеть.

Оливер вонзил зубы в кусок пиццы с грибами и оливками, которую Энни заказала на ужин. Пицца прибыла всего несколько минут назад, все еще пышущая жаром даже после путешествия в лифте на двадцать шестой этаж. Энни подала ее в кабинет и положила перед портативным компьютером на письменном столе Оливера.

В порыве бесхитростной благосклонности, который Оливер счел крайне подозрительным при данных обстоятельствах, она пригласила Болта присоединиться к их импровизированному пиру. Оливер не знал, радоваться ему или сердиться на Энни, позаботившейся о том, чтобы не оставаться с ним наедине.

Держа кусок пиццы в руке, Оливер наклонился к компьютеру и набрал слово» лед»— один из паролей, которые он помнил с того времени, как Дэниэл работал на него. Экран замерцал.

— Ага! — Энни внимательно всмотрелась в экран. — Пошло, Оливер. Смотри, что-то происходит.

«На самом деле я должен был бы кипеть от ярости», — думал Оливер, следя за тем, как перед его глазами появляются буквы. Его даже смущало, что не надо на всю катушку использовать силу воли, чтобы сдержать ярость.

Но по какой-то причине в нем не было места гневу, естественному, как он считал, при данных обстоятельствах. Что бы ни было у Энни на уме, когда она отправилась в дом Пола Шора, она, конечно, не намеренно обманула его доверие.

Энни сходила с ума из-за пропажи дискеты. Оливер знал, что список приоритетов Энни в эти дни был очень коротким, и, без сомнения, все, что касалось Дэниэла, было на первом месте.

Оливер спросил себя, привыкнет ли он в конце концов к тому, что сам значится под номером два в списке Энни.

Он заставил отбросить все эти сравнения, напомнив себе, что еще до того, как принять предложение Энни о браке, он знал свое место в общем раскладе.

— Интересно, — сказал Болт, с пристальным вниманием глядя на экран. — Похоже на заметки по поводу Бэрри Корка. Даты, время и наблюдения.

— Болт прав. Это про Бэрри. — Энни смотрела на экран. — Но зачем Дэниэлу понадобилось оставлять тебе информацию по поводу Бэрри?

Оливер бесстрастно взглянул на имена и даты, отображенные на экране.

— Похоже, что Дэниэл догадался, что Корк продает конкурентам информацию, которая является собственностью «Линкрофт».

— Что? Я не верю.

— Да, это действительно так. — Оливер нажал на клавишу, чтобы открыть следующую страницу данных, собранных Дэниэлом по поводу Бэрри Корка. — Очевидно, подозрения зародились у Дэниэла за несколько недель до его исчезновения.

— Но зачем Бэрри продавать секреты «Линкрофт»? — спросила Энни с искренним удивлением.

— Повод самый тривиальный. — Оливер взглянул на нее. — Деньги.

— Но Бэрри работал на Дэниэла. Мой брат доверял ему. — Энни покачала головой в недоумении. — Корк был его другом.

Оливер преодолел желание сказать ей о том, как она наивна. Он посмотрел на Энни, которая свернулась рядом в черном кожаном кресле. Ожидая, пока прибудет пицца, Энни переоделась. Маленькое черное платье, открывавшее соблазнительную длинную ногу, исчезло. Его сменили джинсы и пуловер рифленой вязки, уютно обтягивающий ее высокую грудь и нежные изгибы бедер. В Энни была свежая, пылкая сексуальность, которая напоминала ему его папоротники.

Оливер снова обратил внимание на экран.

— Я удивлен, что Дэниэл не уволил Корка сразу же, как только понял, что происходит.

Энни нахмурилась.

— Может быть, он не был абсолютно уверен в виновности Бэрри. Может быть, он искал доказательства.

— Ему не нужно было больше доказательств, чем этот список имен и дат, — с отсутствующим видом сказал Оливер. — У Дэниэла в руках явно были основные факты.

Энни изучала его.

— Не похоже, чтобы ты был очень удивлен этими плохими новостями по поводу Бэрри.

— Я и не удивлен. — Оливер «перелистнул» еще одну страницу заметок Дэниэла в компьютере. — Многое из этих фактов совпадает с тем, что мы с Болтом раскопали за последние несколько дней.

— Вы с Болтом знали об этом? И ничего мне не сказали?

— Я собирался сказать тебе, как только вошел бы в дом сегодня вечером, — сказал Оливер. — Я планировал открыть тебе всю историю за стаканом вина. Но ты меня дома не ждала. Если припоминаешь, мне пришлось тебя сначала разыскивать.

— О, не надо, — возразила Энни. — Не пытайся объяснить свою скрытность таким жалким предлогом. У тебя должны были быть сильные подозрения по поводу происходящего еще до того, как ты уехал в Калифорнию.

— Я все узнал по дороге в аэропорт. Болт дал мне необходимую информацию.

— Ты приказал Болту раздобыть сведения о Бэрри Корке? — Энни бросила гневный взгляд на Болта, не отрывавшегося от компьютерного экрана. — Не посоветовавшись сначала со мной?

— Я приказал Болту раздобыть сведения о Фитли и Моссе, — терпеливо сказал Оливер. — В ходе этого он наткнулся на неожиданную информацию о последней поездке Корка в Калифорнию. Корк провел в комнате мотеля несколько интересных встреч с важными людьми, представляющими конкурирующие с «Линкрофт» фирмы.

— Следовало держать меня в курсе дела, — требовательно заявила Энни, явно разгневанная.

— Тебе вводят в курс дела сейчас, — заметил Оливер.

Прищурив глаза, она посмотрела на него.

— Оливер, это еще один пример твоих невероятно плохих навыков общения. Более того, по-моему, в этот раз это было намеренно.

— Энни, будь разумной. Я сам только недавно узнал про Корка.

— Ты наверняка что-то знал, когда звонил мне вчера вечером, — парировала она.

— Я не хотел обсуждать это по телефону.

Она неодобрительно скривила губы.

— Я тебе говорила, что хочу быть в курсе всех важных событий, имеющих отношение к компании Дэниэла.

— Да, знаю. Его драгоценная компания всегда на первом месте, не так ли? Я знаю, какова моя роль во всем этом. Предполагается, что я должен сохранить для тебя «Линкрофт». Поверь, я делаю все, что могу.

— Оливер, я не имела в виду, что твои действия недостаточно активны, просто ты иногда не слишком общителен.

Оливер посмотрел на нее.

— Я с самого начала говорил, что тебе придется довериться мне, Энни.

Энни бросила смущенный взгляд в сторону Болта, который стоически не обращал внимания на их спор.

— Поговорим об этом как-нибудь в другой раз, — пробормотала она.

— Договорились. Чуть позже у нас состоится беседа, где нужно будет обсудить еще пару вопросов.

— Не смей пытаться меня запугать, Оливер Рейн. Ничего не получится.

— Как скажешь. — Оливер задумчиво нахмурился, глядя на экран. — Похоже, это последняя из записей твоего брата.

Энни наклонилась ближе к экрану, читая текст из-за плеча Оливера.

— Эта запись составлена за неделю да исчезновения Дэниэла.

«Произошла перемена в модели. Я подозреваю, что у Корка появился новый контакт в Сиэтле. Не связанный с этими типами из Калифорнии, насколько я могу судить. Это новое развитие ситуации, и мне оно не нравится. Здесь нечто большее, чем просто незначительный корпоративный шпионаж. Корк более нервозен, чем несколько недель назад. Речь идет о больших деньгах. Слишком больших деньгах. Я проверил банковские счета Корка. Я хорошо ему плачу, но не столько. Я мог бы уволить сукина сына прямо сейчас и покончить с этим. Но лучше выясню сначала, что это за новая связь, прежде чем прижму его к стенке.

Рейн, если ты читаешь это, значит, Энни нашла дискету и попросила тебя о помощи, потому что по той или иной причине меня с вами нет. Не знаю, что сказать тебе, Рейн, но у меня больше нет никаких зацепок, кроме действий Корка и сильного предчувствия, что дело серьезнее, чем я вначале думал. Мы оба с тобой знаем, дела могут приобретать самый неожиданный оборот, когда речь идет о больших деньгах.

Если Энни придет к тебе, друг мой, то тебе придется выполнить то обещание, которое ты дал мне пять лет назад. Позаботься об Энни и Джоанне за меня, и мы квиты. Договорились? Кстати, советую тебе не посвящать Энни во все это. Насколько я ее знаю, она немедленно отправится в одиночный крестовый поход в защиту правды и справедливости. Ты захочешь использовать свои собственные методы, а она, возможно, не одобрит твоего подхода».

Энни повернулась на стуле и посмотрела Оливеру в лицо.

— Скажи мне, ради всего святого, что Дэниэл имел в виду в последнем абзаце? И что, собственно говоря, ты ему пообещал пять лет назад и почему?

Оливер выключил компьютер. Резкий и яркий свет галогенной настольной лампы отбрасывал круг света на письменный стол, оставляя всю комнату в глубокой тени.

Он взял еще один кусок пиццы, обдумывая свой ответ.

— Я рассказывал тебе об инциденте, который произошел пять лет назад.

— Этот случаи с торговцем оружием? Гретхеном, или Гриссольмом, или как его там звали?

— Гришэм. — Оливер откусил пиццу. В его мозгу проносились воспоминания о случившемся тогда на складе на острове. — В ту ночь я сказал твоему брату, что я его должник, ведь это он раскрыл эту операцию и помог мне положить ей конец. Я сказал ему также, что, если когда-нибудь смогу ответить услугой за услугу, он должен дать мне знать об этом.

Несколько секунд, раздумывая, Энни смотрела на него.

— Понимаю. — Она глубже устроилась в кресле. — Поскольку Дэниэл явно считает, что ты должен взять контроль над ситуацией в свои руки, — очень осторожно сказала Энни, — твои предложения?

Оливеру не понравилось выражение ее глаз.

— Энни, твой брат не имел в виду, что он тебе не доверяет.

— Неужели ты думаешь, я этого не понимаю? Но он абсолютно точно не верит, что я способна сама разобраться с этой ситуацией.

— С какой стати ему верить, что ты способна сделать это? — спокойно спросил Оливер. — У тебя не больше опыта в делах, касающихся промышленного шпионажа, чем в руководстве корпорацией масштабов «Линкрофт». Ты поступила правильно, когда передала мне все бразды правления.

Она покусывала нижнюю губу.

— Вот как? Все это почему-то становится чрезвычайно сложным.

— Я знаю, ты расстроена, но сейчас не время начинать менять свое решение.

— Знаю. — Энни наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. — Мы ведь в этом деле вместе, не так ли?

— Да. — Оливер спросил себя, о чем она сейчас думает. Возможно, начинает жалеть о поспешно заключенном браке.

— Ну так что мы будем делать с Бэрри Корком? — резко спросила она. — Уволим его?

— Не думаю. Пока нет. — Оливер взглянул на Болта. — Всегда лучше узнать своего врага до принятия решения. Мы поступим так, как намеревался твой брат. Мы дадим Корку достаточно длинную веревку, чтобы он сам смог повеситься, а в процессе, может быть, выясним, кто его новый клиент в Сиэтле. Эта информация может в будущем пригодиться.

Энни взъерошила свои медные кудри, приводя их в еще больший беспорядок.

— Трудно думать о Бэрри Корке как о враге.

— У тебя было не так много опыта в определении врагов.

Энни странно посмотрела на него.

— Знаешь что, Оливер? Бывают моменты, когда я понимаю, почему ты нервируешь людей.

— Но тебя я не нервирую, правда, Энни?

— Нет. — В этом односложном ответе чувствовался вызов.

Оливер посмотрел на Болта и незаметно показал ему на дверь. Не произнося ни слова, тот поднялся и вышел из комнаты. Оливер дождался, пока за Болтом закроется дверь.

Меньше чем через минуту Энни стало неспокойно. Она поменяла позу, закинув ногу на колено. Ногтями правой руки стала выстукивать бессвязную мелодию по подлокотнику. Потом с негромким восклицанием она поднялась на ноги и направилась через всю комнату к каменному саду.

— Полагаю, что ты поручишь этому роботу следить за Бэрри? — спросила Энни, стоя спиной к Оливеру.

— Болт прекрасно умеет наблюдать за людьми.

— Конечно, ему удается совершенствовать свои навыки, работая на тебя, правда? — Голос Энни срывался. — Помимо слежки за твоими деловыми конкурентами, у него масса работы в рамках семьи.

Оливер внезапно понял непредсказуемое направление ее мыслей.

— Я не поручал Болту следить за тобой, пока находился в отъезде.

— Но ты же прекрасно знал, где найти меня.

— Не потому, что Болт следил за тобой, пока меня не было. Я нашел тебя, позвонив Элле, твоей сотруднице. Она предположила, что ты отправилась за слоном.

Энни взглянула на него, всматриваясь в темноте в его глаза.

— Это правда?

— Может быть, я время от времени не так уж общителен, как тебе хотелось бы, но я тебя никогда не обманывал и никогда не стану этого делать.

Она пристально смотрела на него еще минуту, а, затем напряжение внутри как-то ослабло.

— Я тебе верю. — Она опять отвернулась к затемненному каменному саду.

— Что-нибудь не так, Энни?

— Все не так. Я и без того очень сильно беспокоилась по поводу Дэниэла, но мне казалось, я справляюсь. Я была уверена, что делаю все необходимое, пока он не вернется.

Оливер задумчиво смотрел на пустой экран.

— Ты считала, что, выйдя за меня замуж, сделала необходимые шаги, чтобы защитить компанию Дэниэла и его ребенка?

— Именно так. А теперь эта ситуация с Бэрри. — Энни копнула носком туфли мелкий серый жемчужный песок, нарушая одну из аккуратно прочерченных линий. — Записи, которые нам оставил Дэниэл, проливают совсем иной свет на его исчезновение, не так ли?

— Совершенно не обязательно. Мы не знаем, есть ли связь между шпионажем Бэрри Корка и исчезновением твоего брата. Собственно говоря, я вообще сильно сомневаюсь, что такая связь существует.

— Почему? — спросила она, явно желая, чтобы ее успокоили.

Оливер пожал плечами.

— Во-первых, корпоративный шпионаж — это преступление «белых воротничков». В нем редко имеют место убийства. А тебя именно это сейчас беспокоит, не так ли? Ты боишься того, что Дэниэла убили.

По телу Энни пробежала заметная дрожь.

— Эту возможность я не допускала совсем, пока не прочла записи на дискете.

— Такие, как Бэрри Корк, обычно не бывают убийцами.

— Почему ты так уверен в этом?

Оливер поднялся и встал сзади нее.

— Поверь мне, Энни. Корк — лжец и вор, но он не убийца.

— О Боже, надеюсь, что ты прав. — Она повернулась и посмотрела ему в глаза. На ее ресницах блестели слезы. — Но Корк брата сильно беспокоил, раз он оставил нам эту дискету.

— Да.

— Должно быть, он подумал об опасности. Может, Дэниэл предчувствовал ее, поскольку попросил тебя позаботиться обо мне и Джоанне в случае чего.

— Да, возможно.

Энни вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— И это как раз то, что ты делаешь, не так ли?

— Я делаю все, что могу, Энни.

— Ты хороший друг, Оливер, — прошептала Энни. — Дэниэл говорил об этом. Он называл тебя опасным, но при этом полностью доверял тебе.

Оливер нежно взял ее за подбородок.

— Мы с тобой теперь больше, чем друзья, Энни. Мы любовники, которые оказалась женатыми.

— Наверное, — каким-то жалким голосом проговорила она.

— Я это знаю наверняка. — Оливер опустил голову и легко, но требовательно провел губами по ее губам. Теперь он уже прекрасно знал, как его жена может ответить на такую ласку.

— Что мы будем делать? — Энни обвила его руками за шею и пылко обняла.

Оливер чувствовал, что его рубашка намокает от ее слез. «Она плачет по Дэниэлу», — подумал он. Он спросил себя, будет ли Энни когда-нибудь плакать по человеку, за которого вышла замуж. По мужчине, который был ее любовником.

— Все будет хорошо, — произнес Оливер в ее спутанные волосы. — Я позабочусь обо всем.

— Как всегда. — Она издала сдавленный смешок и спрятала лицо у него на груди. — Постарайся не слишком меня нервировать в процессе, хорошо?

Он улыбнулся.

— Меньше всего я хотел бы тебя нервировать, Энни. — Он взял ее на руки и понес к двери.

Энни молча прижалась к нему, закрыв глаза, пока Оливер нес ее в темную спальню. Она не протестовала, когда он положил ее на кровать.

И лишь потом, открыв глаза, она сразу же села и подняла руку, чтобы остановить его.

— Нет, не надо, Оливер. Перестань.

Оливер почувствовал, как у него по спине пробежал холод. В короткой истории их брака это был первый случай, когда она не растаяла сразу же от его прикосновений.

— Что-нибудь не так, Энни?

— Да, не так. — Она задумчиво смотрела на него. — Не совсем так.

Он улыбнулся.

— У тебя месячные? Энни, это не проблема.

— Нет. Дело совсем в другом.

— Скажи же мне, — мягко попросил Оливер, присев на край постели.

Она поспешно отодвинулась от него подальше. В самый дальний угол.

— Ты никогда не замечал, Оливер, что в спальне, так же как и везде, ты руководишь ситуацией?

— Я не предполагал, что у тебя могут быть какие-то претензии. — Он снова встал на ноги, осторожно наблюдая за ней.

— По-моему, нам нужно попробовать то, что в международной дипломатии называется «изменение политического равновесия».

В полном недоумении Оливер смотрел на нее.

— Энни, чего ты добиваешься? Энни отважно улыбнулась ему, но в ее улыбке сквозила некоторая неуверенность.

— Скажи мне кое-что, Оливер. Ты не боишься дать мне здесь немного поуправлять?

Оливер с тихим облегчением почувствовал, как узел внутри него начал распутываться. Энни не пытается прогнать его.

— Я тебя не боюсь, Энни.

— Докажи это.

— Как? — Ему никогда особенно не нравился элемент непредсказуемости в людях, но в Энни его это забавляло время от времени.

— Прежде всего оставайся там, где находишься сейчас. — Она обогнула кровать и встала прямо напротив него. — Не двигайся.

— Если ты этого хочешь. — Поглощенный любопытством, Оливер смотрел на нее. — Что ты собираешься делать?

— Мы поиграем в игру. Сначала я тебя раздену. — Энни принялась за пуговицы его рубашки. Ее пальцы двигались неуверенно, но чувствовалось, что она собирается довести дело до конца.

— Хорошо. — Оливер потянулся к краю ее вязаного пуловера.

— Нет, не надо. — Энни сделала шаг назад и легким шлепком оттолкнула его руку. — Ты не можешь, до, «еня дотрагиваться — это одно из правил.

— Мы играем в игру по правилам?

— Да. — Энни придвинулась ближе и снова принялась за пуговицы.

Он улыбнулся, приготовившись быть снисходительным. Но когда она провела по его груди кончиками пальцев, он с шумом втянул в себя воздух.

— Энни…

— Ты не должен двигаться, помнишь? — Она томно смотрела на него из-под ресниц, стягивая рубашку с его плеч. — Я тебе все время говорила Оливер, ты очень сильная личность, ты лидер. Поэтому тебе нужно научиться расслабляться и позволять другому время от времени брать на себя руководство.

— Но мне нравится самому руководить. — Он прижался губами к ее горлу, пока его рубашка падала на пол. — Особенно тобой.

— Я знаю. Перестань. Тебе еще не разрешается меня целовать.

— Почему?

— Потому что я так решила. Ты не забыл, что это моя игра? — Энни отступила на шаг и осмотрела его обнаженную грудь. Ее глаза потеплели. Она протянула руку, чтобы погладить изгиб его плеча.

От ее взгляда в нем закипело страстное желание. Никакого сомнения, она определенно хотела его так же, как и в самом начале. Оливер очень быстро почувствовал, как сильно напряглась его плоть. Он сознавал, что ему становится все труднее владеть собой рядом с Энни.

Инстинктивно сделав шаг по направлению к ней, Оливер послушно остановился, когда она покачала головой и загадочно улыбнулась ему.

— Ты не собираешься снять одежду? — спросил он, пока она возилась с его ремнем.

— В конечном итоге.

— Похоже, что до этого еще далеко. — Он втянул в себя живот, услышав металлический звук» молнии» на своих брюках. Черт возьми, он был полностью возбужден, а Энни до сих пор еще не разделась!

Она поцеловала его в рот, но, прежде чем Оливер успел просунуть ей язык между зубов, она гибко скользнула вдоль его тела. Ее губы щекотали его грудь, его правый сосок, а затем пах.

Потом она опустилась перед ним на колени. Оливер застонал, когда Энни просунула руки за пояс его брюк и сдернула их ему на бедра. Его трусы полетели на пол вслед за брюками.

По телу Оливера прошла дрожь, он находился в крайней стадии возбуждения. Он чувствовал дыхание Энни на себе. Когда ее пальцы легкими, как перышки, движениями взяли его плоть, он в шоке спросил себя, не взорвется ли прямо здесь и прямо сейчас. «Боже, что со мной происходит?»— подумал Рейн.

— Ты красивый, — прошептала Энни.

— Энни, это уже слишком далеко зашло. — Он зарыл пальцы в ее волосах. — Пойдем в постель.

— Хорошо. — Она грациозно встала. Глаза ее блестели, когда она нагнулась, чтобы отодвинуть черное с золотом покрывало;

— Давай ложись.

Он попытался обнять ее за шею и придвинуть ближе к себе. Он хотел просунуть язык ей в рот и утопить свою пульсирующую плоть в ее сладком теле. Это было безумие: одна ночь без нее, и он превратился в дикаря.

— О нет… Еще нет… В постель… — Энни оперлась руками в его грудь и увернулась от объятий.

Оливер позволил ей толкнуть себя на серые простыни. Он потянулся к Энни, но она отбросила его ищущую руку.

— А ты? — хмурясь, спросил он.

— Я собираюсь раздеться.

— Давно пора, — прорычал он. — Я тебе помогу.

— Нет, ты будешь смотреть. — Она скрестила руки, взялась за край пуловера и стянула его через голову.

При виде ее груди в маленьком кружевном черном бюстгальтере Оливер почувствовал, что жар внутри него усилился еще на несколько градусов. Ему пришло в голову, что он никогда не видел, чтобы Энни носила черное белье. Он зачарованно смотрел, как она, закинув руки себе за спину, расстегивала застежку бюстгальтера. Через мгновение ее грудь была свободна.

У Оливера пересохло во рту. Груди Энни заворожили его. Они были само совершенство, правильной формы, увенчанные полными розовыми сосками. Он вспомнил их вкус и внезапно, почувствовал, что изнемогает. Он снова потянулся к ней, но Энни опять отступила на шаг.

— Ты не особенно торопишься, не так ли? — грубо спросил Рейн.

Пальцы Энни замерли на застежке ее джинсов. Она неуверенно и разочарованно посмотрела на него.

— Разве тебе это не нравится?

Он уставился на ее грудь. Тело мужчины разрывалось от желания, которое неминуемо вело его к грани безумия.

— Мне это очень нравится.

— Я рада. — Она выбралась из джинсов, оставив на теле только треугольник черного атласа, и сделала нерешительный шаг к постели.

Оливер почувствовал легкий, мучительный запах ее возбужденного тела. Он весь сжался, готовый броситься на зов этого тела. Потом перевел глаза с черного атласного треугольника на лицо Энни.

— Иди сюда! — приказал он севшим от желания голосом.

Она покачала головой и поставила на постель одно колено. Затем взяла в ладонь напрягшуюся мышцу его бедра и сжала.

— Еще нет. Перед нами длинная дорога, Оливер. Очень длинная.

— Черта с два! — Он потянулся за ней. Энни проворно отскочила.

— Это моя игра, ты не забыл? Я во главе.

Он выругался про себя и снова неохотно раскинулся на подушках.

— Энни, я не смогу еще долго выдерживать эту твою игру.

— Правда? Ты меня удивляешь, Оливер. — Она встала с постели и подошла к черному лакированному бельевому шкафу. — Ведь это ты научил меня этой игре.

Он нахмурился, смотря на розовые округлости ее плеч и ягодиц.

— О чем ты говоришь?

Энни повернулась к нему лицом, держа в руках два шелковых галстука, которые вытащила из шкафа.

— Ты мне давал уроки в этой игре с цервой же ночи, когда занялся со мной любовью, хота должна признать, что ты никогда не привязывал меня к кровати.

— Черт! — Он наконец сообразил, что она намеревается сделать, и осторожно посмотрел на галстуки. — Ты ведь шутишь, правда? Я думал, это у меня репутация человека со странностями.

— Не волнуйся, галстуки чисто символичны, — быстро сказала Энни. — Мы оба прекрасно знаем, что они тебя не смогут удержать, если ты действительно захочешь высвободиться.

— Послушай, Энни, я с удовольствием играю в игры в постели, но, по-моему, мы уже слишком далеко зашли.

Она подошла к его стороне кровати и сделала из галстука петлю вокруг его левого запястья.

— Ты же не боишься меня, Оливер?

Он посмотрел ей прямо в глаза. Конечно, она не v думает, что он на самом деле позволит ей привязать себя к кровати. Его возбужденное тело начал заполнять гнев. Оливер был сыт по горло этой сумасшедшей игрой. Он порвет этот глупый кусочек шелка и затащит Энни в постель. Он будет ласкать ее до тех пор, пока она не сможет даже думать, не говоря уже о том, чтобы играть в эти игры с повязками.

— Оливер? — Энни посмотрела ему в лицо и снова заколебалась.

Он увидел какое-то новое прозрение в ее взгляде. Энни знала, что идиотская игра зашла слишком далеко. Она чувствовала, что сейчас он снова примет на себя контроль.

Оливер всегда управлял положением. Ему приходилось это делать, потому что никому не мог доверять.

Но когда Оливер уже начал высвобождать свою руку, что-то остановило его. В приступе проницательности, приведшем его в замешательство, он осознал, что для Энни это была не игра. Она пыталась заставить его понять что-то очень важное для себя.

Несколько секунд оба не двигались. Потом Оливер медленно расслабился и лег на подушки.

— Если хочешь играть в игры, Энни, давай.

Ее улыбка сияла.

— Это еще одна черта, которая мне нравится в тебе, Оливер. Ты хочешь играть честно.

Энни не теряла времени. Несколькими ловкими движениями она приковала его левое запястье к изголовью кровати. Потом, забравшись на любовника, принялась за правую руку. Оливер закрыл глаза и заскрипел зубами, чувствуя атлас ее белья на своей трепещущей плоти. Предстояла длинная ночь.

 

Глава 13

Это оказалось в тысячу раз хуже, чем Оливер ожидал. Энни была далеко не куртизанка, однако оказывала на него ошеломляющее воздействие. Ее немного наивный, но тем не менее страстный штурм тела Оливера представлял собой сцену из эротического сна.

«Из ночного кошмара», — уныло подумал он в один момент.

Энни, теплая, шелковистая и утонченно женственная, была так близко. Она дотронулась пальцами до его груди, и по телу Оливера пробежали волны удовольствия. Затем ее рука опустилась вниз живота, мягко сжимая темные завитки волос. Когда голова наклонилась вслед за ищущей ладонью, Рейн испытал экстаз, близкий к агонии. У него перехватило дух.

— Энни, — наконец произнес он хриплым голосом, — мне кажется, так дальше не пойдет.

— Как ты можешь так говорить? — Ее дыхание было мучительно теплым на его твердой плоти. — Все идет прекрасно. Все, как описывалось в книге. — Она нежно покусывала его.

Оливер стиснул зубы.

— В какой книге?

— В той, которую я прочла, готовясь к сегодняшней игре. Она называется «Три ночи среди амазонок».

Оливер понял, что не может улОйить смысл разговора.

— Ты что, атому училась?

— Конечно. Я хотела сделать все правильно. — Энни дотронулась до его плоти кончиком языка.

Оливер подумал, что сейчас взорвется. Это было единственное, что он мог сделать, не вырывая рук из связывающих его полосок шелка.

— Почему ты почувствовала, что тебе нужно этому учиться?

— Я хотела, чтобы ты понял, Оливер, что это такое. Она поцеловала внутреннюю часть его бедра.

— Я хотела, чтобы ты понял, что чувствует тот, кто подчиняется.

Оливер постарался сосредоточиться на смысле ее слов, но ему это не удалось. Дразнящий рот Энни опустился на его колено. Он хотел, чтобы ее губы вернулись на то место, где были секундой раньше, сжимая его, как упругая, влажная перчатка.

— Позже, — проговорил он. — Поговорим об этом позже.

— Хорошо.

Ее шепот обжигал его измученную кожу. Оливер с изумлением обнаружил, какой чувственной была внутренняя часть его ног.

— Довольно, Энни, — твердо сказал он. — Давай закончим это так, как это должно быть закончено.

— Не нужно спешить. У нас вся ночь впереди. Разве не это ты говорил мне, когда я начинала тебя умолять?

Оливер прищурил глаза. Он видел ее спутанные кудри между своих ног. Их вид приближал его к оргазму.

— Я не умоляю, — решительно произнес он. — Я говорю тебе, если ты не закончишь то, что начала, я закончу это за тебя!

Энни подняла голову. Ее глаза была полны молчаливого, чувственного смеха.

— Если это то, чего ты хочешь, я не могу тебя остановить.

— Я рад, что ты это понимаешь.

— Ты гораздо больше меня. — Она улыбнулась с явным удовлетворением, поглаживая его возбужденное тело. — Достаточно большой и достаточно сильный для того, чтобы высвободиться. Но это испортит мою игру.

— Энни, ради Бога, милая, довольно — значит довольно. Я больше не могу.

— Доверься мне. — Она нежно взяла в руку его плоть. — Расслабься, Оливер. Сегодня я хозяйка положения.

— Ты считаешь себя хозяйкой положения? — ошарашенно спросил Оливер.

— Да. — Энни заскользила вверх по его телу, нежно придавливая грудью и целуя шею Оливера. — И я попытаюсь это доказать.

— Как?

— Увидишь. — Она ущипнула его за ухо и слегка поерзала по его возбужденной плоти.

Оливеру показалось, что он сейчас сойдет с ума. Его пальцы стиснули шелковые путы. Еще ни одна женщина не доводила его до такого состояния.

— Энни, ты не понимаешь, что делаешь.

— Понимаю. Я сначала прочитала всю книгу. Моя цель — заставить тебя сегодня ночью потерять контроль над собой, Оливер. Я хочу, чтобы ты сходил с ума.

Он уставился на нее, глубоко озадаченный.

— Зачем тебе это нужно?

— Потому что точно так же ты поступаешь со мной. — Она ущипнула его за плечо. — Я хочу показать тебе, что такое быть беспомощным, Я хочу, чтобы ты испробовал на себе свое же средство, Оливер. Я собираюсь довести тебя до умопомрачения, если смогу.

— А ты сама? — спросил он сквозь зубы.

— Я? — Энни подняла голову и снова улыбнулась. — Я буду на тебя смотреть.

— Смотреть на меня?

— Ну да. Так же, как ты на меня смотришь, когда ласкаешь.

— Тебе же нравится, как я тебя ласкаю, — прошептал Оливер. — Я знаю, что тебе это нравится. Ты не можешь этого скрыть.

— Да, конечно, правда не могу. Но мне не нравится, что только я одна перестаю владеть собой, когда мы занимаемся любовью. Я не хочу чувствовать себя марионеткой в твоих руках. Мне не нравится, что я не действую на тебя так же сильно, как ты на меня.

— Это безумие.

Энни тесно обхватила его бедрами. Он чувствовал, как ее черные атласные трусики скользят по его восставшей плоти. Это было уже слишком. Оливер едва не взорвался в тот же миг. Он боролся с собой и снова выиграл схватку за свое самообладание, но понимал, что в следующий раз может уже проиграть.

— Знаешь что, Оливер? — соблазнительно улыбнулась Энни. — Когда ты капитулируешь, я могу заставить тебя сделать это еще раз. И еще. Пока ты не сможешь больше выдержать. А потом, когда я буду готова, возможно, я разрешу тебе кончить в меня.

Оливера разрывала ярость, смешиваясь с жаркой лавиной желания, уже бурлившего в его жилах.

— Это зашло слишком далеко.

— Мы еще даже не начали.

— Черта с два, не начали. — Оливер вырвал руки из шелковых галстуков, которыми был привязан к кровати, и потянулся к Энни.

Она не пыталась отстраниться, когда он схватил ее за руки. В ее глазах не видно было страха, только безошибочно угадывался победный блеск. Не обращая на это внимания, Оливер опрокинул ее на спину и обрушил свое тело на Энни. В этот момент ничто не имело такого значения, как желание излиться внутрь нее.

— Сладкая ведьма. — Оливер просунул руку между их телами и схватил кусочек черного атласа, преграждающего ему путь. — Что ты со мной сделала? — Он понял, что ее трусики были влажными: она была для него готова.

Трусики порвались в его руке. Пораженный звуком рвущегося шелка, Оливер прекратил возню с этим кусочком материи. Он схватил колени Энни, поднял их, раздвигая бедра. Его пальцы пробежали по ее зовущей плоти, открывая ее.

— Боже, да! — Он ворвался в нее одним длинным, сильным толчком, доводя себя до последней черты

Энни задохнулась от неожиданного вторжения. В шоке Оливер пришел в себя. Он сразу же понял, что, несмотря на влажность, ее плоть была далека от полного расслабления. Он намного опередил ее.

Страсть сменилась ужасом, когда Оливер осознал, что ему не хватит самообладания для второго толчка.

Все закончилось в одно мгновение. Оргазм охватил его, как пламя, жаркое и неуправляемое.

Он потерял контроль над собой.

Оливер спал довольно долго. Проснувшись, он поднялся, опираясь на локоть, и посмотрел на Энни. Она робко улыбнулась. В холодном свете вернувшегося к нему разума и самообладания Оливер почувствовал усталость в ее глазах.

Оливер дотронулся до щеки Энни.

— Ты так же это чувствуешь?

— Не знаю. — Она поискала его взгляд. — А что ты чувствовал?

— Страсть. — Оливер подумал. — Боже, но это не было достаточно хорошо.

— Почему?

— Ты не была со мной.

— Вот именно так я чувствую себя, когда ты занимаешься со мной любовью, Оливер. Это невероятно эротичное ощущение, но мне кажется, что я одна испытываю его. Это как будто ты всегда отстраняешься, наблюдая за мной.

— И нажимаю на нужные пружины?

— Да.

— Дьявол! — Оливер высвободился из-под тела Энни и лег на спину рядом с ней. Он мрачно сознавал, что она не испытала удовлетворения. — Если бы ты позволила, чтобы ситуация осталась в моих руках, мы бы сейчас были в одинаковом состоянии.

— Нет, не были бы. Ты бы все еще демонстрировал свою потрясающую самодисциплину. Ты бы заставил меня дважды или трижды испытать оргазм, прежде чем достиг бы его сам.

Оливер искоса посмотрел на нее.

— Я заставляю тебя испытать оргазм?

— Ну да. Так я это чувствую. — Энни повернулась на бок, сложила руки на его груди и трезво взглянула на Оливера. — Снова и снова. Так часто, как сам этого хочешь. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой беспомощной, как в те часы, когда ты занимаешься ей мной любовью.

— И тебе не нравится чувствовать себя беспомощной в моих руках, так?

— Ты не понимаешь. Время от времени это просто замечательно — почувствовать себя беспомощной. Но не всегда. Мне необходимо знать, что я имею над тобой такую же власть, какую ты имеешь надо мной.

— Речь идет о власти?

— В некотором роде. Я хочу, чтобы мы в этом были равны, Оливер. Ведь мы же все-таки любовники, правда?

— Правда, черт возьми!

— Ну тогда секс должен быть каким-то единением, а не состязанием в силе воли.

— Я не предполагал, что ты рассматриваешь это как состязание.

Энни улыбнулась.

— Я знаю. Ты просто хотел доставить мне удовольствие. Мне это очень приятно, Оливер. Честное слово, приятно. Но я хочу знать, что тоже могу доставить тебе удовольствие. Разве ты не понимаешь?

Он внимательно посмотрел на нее.

— Кажется, я начинаю понимать, что происходит.

В ее глазах отразилось разочарование.

— И тебе это не нравится, так ведь?

— Я этого не говорил. — Оливер провел пальцами по ее непокорным кудрям. — Просто эти понятия для меня новые. Ты должна будешь дать мне время, чтобы сделать некоторые корректировки.

Лицо Энни посветлело.

— Не волнуйся, дам. Столько времени, сколько тебе нужно, Оливер. Обещаю.

— Спасибо. Я сделаю все возможное для этого. — Он положил руку ей на бедро и зарылся пальцами в треугольнике медовых волос внизу ее живота.

— Оливер?

— Если мы пытаемся найти более равноправный подход к занятию любовью, нам придется начать с одной и той же стадии. Согласна?

— Полагаю, что да. — От удовольствия по телу Энни пробежала дрожь, когда его пальцы нашли ее чувствительное место.

— Мы хотим быть уверенными, что начинаем на равных. — Он взял ее рукой за шею и притянул к себе лицо Энни. — Это означает, ты должна со мной сравняться.

— Может быть, нам стоит еще поговорить об этом. Я не уверена, что ты правильно понимаешь то, что я пытаюсь объяснить тебе.

— На этот раз мы будем вместе, Энни. Я тебе клянусь в этом.

— Ты уверен?

— Я уверен.

Она счастливо вздохнула и наклонила голову, чтобы поцеловать его.

— Я знала, что ты поймешь. Ты совсем не такой надменный и толстокожий, как все считают.

— Мне нравится твоя уверенность во мне. Мужчина должен знать, что его жена в него верит.

Некоторое время спустя Энни, удовлетворенная, свернулась рядом с упругим и теплым телом Оливера. В невероятном самообладании ее мужа определенно появились некоторые позитивные сдвиги. Он пообещал ей, что они вместе достигнут оргазма, и выполнил свое обещание. Рейн все время оставался с ней.

Они пришли к высшей точке наслаждения вместе, и это было поразительным ощущением.

Теперь Энни чувствовала значительный оптимизм по поводу их будущего. Когда она пошевелилась рядом с Оливером и его рука сжала ее, Энни поняла, что он еще не спит.

— Оливер, я думала…

— Надеюсь, что не об очередной книге, которую ты прочитала.

— Я не шучу, — сказала она.

— А кто шутит? — Его рот слегка искривился. — Ну хорошо, о чем ты думала?

— О том, как ты повел себя сегодня с Полом Шором. — Энни улыбнулась. — Я очень гордилась тобой.

Оливер не пошевельнулся.

— Я сказал ему всего пару слов.

— Да, знаю, но ты согласился поговорить с ним, когда он предложил это. Ты пригласил его встретиться с тобой. Это был замечательный первый шаг.

— Ты так это поняла?

Она повернула голову на подушке и посмотрела на его ничего не выражающий профиль.

— Я знаю, после стольких лет и после всего, что произошло между вами, этот шаг был очень трудным для тебя.

— Да, и, признаюсь, не особо приятным, — подтвердил Оливер не шелохнувшись.

— Я это понимаю. Но ты поступил правильно. Ты взял оливковую ветвь, протянутую Полом Шором. Вэлери и Карсон сегодня, должно быть, почувствовали сильнейшее облегчение.

— Ты так думаешь?

— Я в этом уверена. — Энни положила руку за голову и посмотрела на темный потолок. — Что-то подсказывает мне, что встреча между тобой и Шором пройдет очень хорошо.

— Забудь про Шора. — Оливер повернулся и обнял ее. — Я хотел спросить у тебя кое-что. Что?

— Где ты достала книгу, которую изучала для своего сегодняшнего выступления?

— «Три ночи среди амазонок?»— Энни прыснула. — Мне ее порекомендовал Артур Куигли, владелец книжного магазина, который рядом с «Безумными мечтами». Судя по всему, выбор был неплохой.

— Ты попросила владельца книжного магазина порекомендовать тебе что-нибудь?

Энни почувствовала, что Оливер недоволен.

— Не стоит смущаться, — заверила она его. — Артур мой хороший друг. Он понял.

— Что именно, — спросил Оливер, — что понял этот твой хороший друг?

— Не волнуйся, я очень тонко вела разговор.

— Скажи мне, как можно тонко попросить в магазине такую книгу, как «Три ночи среди амазонок»?

Энни украдкой откашлялась.

— Я просто объяснила, что мне нужна книга, которая даст нам некоторое вдохновение.

— Вдохновение?

— Артур очень мило себя повел. Ведь мы все-таки новобрачные, ты не забыл? Люди понимают, что все новобрачные сначала неловко возятся.

— Возятся? — угрожающе переспросил Оливер,

— Здесь нечего стыдиться, — быстро пробормотала Энни. — Никто не может ожидать, что человек сразу же становится превосходным любовником.

— Невероятно.

Энни прикусила губу.

— Ты сердишься?

— Я? Сержусь? С чего ты взяла? А насколько близкий тебе друг этот Куигли?

— Я тебе сказала: очень близкий. У Артура была серьезная проблема из-за его невероятной стеснительности. Он зарывался в своем магазине и игнорировал покупателей. Это было так грустно. Он продавал совсем мало книг и никогда не ходил на свидания. Артур был очень одинок.

— Пока не появилась ты? — с холодным сарказмом спросил Оливер.

Энни улыбнулась и пожала плечами.

— Мы с Артуром стали друзьями спустя несколько месяцев после того, как я открыла свой магазин. Некоторое время нам доводилось вместе ужинать. Но я бы не сказала, что это были свидания, поскольку обсуждали в основном дела. Я всегда знала, что мы с Артуром никогда не сможем быть больше, чем друзьями, и, думаю, Артур это тоже знал.

— Правда? А что вы делали, когда встречались?

— Мы много разговаривали. И через некоторое время он начал преодолевать свою робость.

— Потрясающе!

— Действительно потрясающе. И довольно приятно, — с гордостью призналась Энни. — Он даже начал ходить на свидания. Собственно говоря, это я познакомила его с женщиной, на которой он в конечном итоге женился. Она тоже была ужасно стеснительной, и Артур помог ей это преодолеть. У них было много общего.

— Этот Куигли, похоже, еще один Мелвин Финч.

— Мелвин? — Энни подумала. — Да нет, Артур и Мелвин совсем разные. Если ты помнишь, у Мелвина была проблема в общении со своим отцом. Он не был стеснительным, как Артур.

— И сколько Артуров и Мелвинов ты знала?

Энни нахмурилась.

— Не понимаю.

— Не важно. — Оливер сел среди спутанных простыней. — Где мои галстуки?

— Наверное, они совершенно мятые. Не беспокойся, я их для тебя выглажу. — Энни порылась за подушкой, пока ее пальцы не нащупали полоску шелка. Она с победным видом подняла ее. — Один нашла. Я уверена, что второй тоже где-то здесь.

— Хорошо. — Оливер взял протянутый галстук и, держа его за концы обеими руками, натянул, проверяя плотность шелка. — Одного вполне достаточно.

— Что ты собираешься делать?

— Немного повозиться. — Он потянулся и мягко взял Энни за запястье.

— Оливер. Ты этого не сделаешь.

Но она увидела новый, неизвестный раньше сексуальный смех в его глазах, и что-то в глубине души ее отозвалось радостью. Она начала смеяться. «Теперь все будет хорошо», — подумала женщина. Оливер наконец начинал осваивать игры в постели.

Было одиннадцать часов утра, когда Энни сидела за своим столом в «Безумных мечтах». Она смотрела на кипу бумаг, разложенных на столе, но ее мысли были обращены к прошедшей ночи.

Оливер делал потрясающие успехи.

«Правда, возможно, у него еще будут некоторые просчеты», — думала она. Этого вполне можно ожидать. Леопард не меняет свои пятна за одну ночь. Ей нужно было помнить, что Оливер не привык делить власть ни в чем, тем более в личных отношениях. Он должен был всегда главенствовать. Но то, что он начал переучиваться, уже хорошо.

В глубине души Оливер был глубоко порядочным и достойным человеком. Его проблема состояла в том, что в силу обстоятельств он вынужден был оставаться человеком железной воли так долго, что это стало его второй натурой. Он инстинктивно осуществлял власть над всем, включая людей.

Но вчера ночью Оливер доказал, что способен изменить свое поведение. Он пытался измениться. Ради нее.

Пребывая в приятных мыслях, Энни начала мурлыкать себе под нос какую-то мелодию.

Она готовила заказ для очередного клиента, перелистывая небольшой каталог, пока легкий шум на пороге не заставил ее поднять голову. Увидев, кто пришел, она улыбнулась.

— Привет, Вэлери, заходи.

— Извини, если помешала. — На глазах у девушки были темные очки. — Мне нравится твой магазин. Интересная коллекция.

— Спасибо. У нас, правда, нет бесценного доколумбова золота, но ничего, справляемся. Садись. — Энни показала ей на стул с противоположной стороны своего стола. — Как все прошло на бенефисе у Шоров после того, как мы с Оливером ушли?

— Хорошо. Никто не сделал по поводу Оливера никаких замечаний, которые могли бы меня смутить, если ты это имеешь в виду.

— Не совсем это.

Вэлери заколебалась.

— Энни, я хотела поговорить с тобой о вчерашнем вечере.

Энни захлопнула каталог.

— Что именно об этом вечере?

— Я слышала, что сказал Оливер Полу Шору, договариваясь о встрече.

— Да, знаю, — самодовольно улыбнулась Энни. — Отличный первый шаг, ты не считаешь?

Вэлери тревожно всматривалась в ее лицо.

— Я это и хотела у тебя спросить. Ты правда думаешь, что Оливер согласен на мир с мистером Шором?

— Да. — Энни откинулась на спинку стула, чувствуя себя очень, мудрой и уверенной в точности своего анализа поведения Оливера. — Твой брат несколько упрям.

— В этом никто не сомневается.

— И слегка высокомерен.

Вэлери состроила гримаску.

— Лучше скажи, настоящий тиран.

— Но, — сказала Энни, сделав протестующий жест, — он также и очень умен.

— Ладно, согласна.

Энни хмыкнула.

— Достаточно умен, чтобы знать, когда проигрывает сражение. Мне кажется, о.н понимает, что не сможет контролировать ваши отношения с Карсоном. Поэтому он решил пойти на мировую с Полом Шором, чтобы установить гармонию между семьями.

Вэлери сжала руки на коленях.

— Как бы мне хотелось в это верить. Я очень хочу в это поверить.

— Поверь, — улыбнулась Энни. — И отдай должное своему брату. Он делает это для тебя, Вал. Семья для Оливера всегда находится на первом месте.

Девушка странно посмотрела на нее.

— Но он высказывал страшные угрозы.

— Это все пустые угрозы на словах. Он никогда не разобьет семью, — мягко сказала Энни.

— Когда я в тот вечер разговаривала с ним, Оливер дал мне понять, он сделает все, что в его силах, чтобы помешать мне выйти замуж за Карсона.

Энни пожала плечами.

— Возможно, Оливеру просто нужно было какое-то время, чтобы все обдумать, осмыслить тот факт, что он не в силах тебя остановить. Ему нелегко идти на уступки, ты же знаешь, Оливер ненавидит беспомощность.

— Это я понимаю, — вздохнула Вэлери. — И знаю, что семья для него очень важна, ведь все, что Оливер делал с тех пор, как уехал папа, он делал для нас. Он был нам скорее отцом, чем братом. Настоящий старомодный патриарх.

— Ясно. — Энни улыбнулась. — Проблема патриархов в том, что их добродетель несовершенна. Качества, которые делают их достаточно сильными, чтобы в трудные времена или в экстремальных ситуациях поддерживать семью, становятся помехой, когда речь идет об общении с людьми в мирное, так сказать, время, когда нужна мягкая, понимающая манера.

— Мой брат не знает значения слов «мягкий»и «понимающий». Что касается его самого, то все должно быть сделано так, как он хочет, либо не должно делаться совсем.

Энни перестала улыбаться.

— Тебе не кажется, что ты слишком строга к Оливеру? Он, по-моему, совсем не такой трудный и неуступчивый, каким ты его считаешь.

— Ты его не так хорошо знаешь, как все мы. — Вэлери внезапно с надеждой взглянула на нее. — Но, возможно, ты права. Может быть, ты оказываешь на него положительное воздействие и в браке он станет мягче.

Энни рассмеялась, чувствуя, как в душе ее растет оптимизм.

— Ты можешь на это рассчитывать.

В понедельник снова раздался телефонный звонок. Энни была занята перестановкой вешалки для одежды в форме жирафа. Она предоставила Элле ответить на звонок.

— «Безумные мечты». — Элла послушала и кивком подозвала Энни к прилавку. — Она здесь. Подождите минуточку. — И закрыла трубку ладонью. — Это тебя. Другая миссис Рейн.

Подавив стон, Энни подошла к прилавку и взяла трубку.

— Привет, Сибил.

— Я только что разговаривала с Вэлери, — начала Сибил без преамбул. В ее голосе чувствовалась настойчивость. — Она рассказала мне о том, что произошло в пятницу вечером.

— Вы, полагаю, говорите о том, как Оливер и Пол Шор столкнулись друг с другом на бенефисе искусств?

— Что происходит? Оливер действительно сказал Шору, что готов встретиться с ним?

— Да, это именно то, что произошло, — с гордостью подтвердила Энни. — Оливер и мистер Шор собираются наладить отношения ради Вэлери и Карсона.

— Ни черта себе!

— Я понимаю. Вэлери тоже была в изумлении. Знаете что, мне кажется, ни один из вас не отдает должное Оливеру и не считает его в принципе разумным человеком.

— Разумным? — поразилась Сибил. — Ты права. Это явно не то слово, которые мы часто употребляем в разговорах об Оливере. Энни, все это так грустно. Бедная Вэл. И бедный Карсон, он правда очень милый молодой человек. Но я знала, что Оливер никогда не позволит им сойтись.

Энни уставилась на телефонную трубку.

— О чем вы говорите? Я только что сообщила вам, что Оливер собирается встретиться с Шором.

— Если ты думаешь, что на этой встрече Оливер собирается подписать договор о перемирии, значит, ты еще более наивна, чем я вначале полагала. Поверь мне, Энни, Оливер согласился встретиться с Полом Шором только потому, что у него есть против него какое-то оружие.

— Это не правда. — Энни была в гневе. Определенно никто не верил в скрытую честность Оливера.

Сибил, не обращая внимания на ее вспышку, продолжала задумчивым голосом:

— Ручаюсь, что у Оливера есть такое оружие против Шора, он что-то держал в тайне, ждал удобного случая: И теперь время настало.

— Это просто смешно.

— Вероятно, он использует то, что раскопал, для шантажа против Шора, чтобы тот заставил бедного Карсона разорвать помолвку.

— Вас послушать, так мой муж просто Макиавелли! — вскипела Энни.

— Оливер мог бы давать Макиавелли уроки.

— Черт возьми, Сибил, я отказываюсь верить тому, что Оливер строит планы шантажа Пола Шора.

— Тогда ты просто дура. Я знаю Оливера Рейна гораздо дольше, чем ты, знаю, на что он способен. Я также знаю, как сильно он ненавидит Пола Шора. Оливер никогда не допустит брака Вэлери и Карсона. И если, допустим, им удастся сбежать, Оливер найдет способ, чтобы разрушить их счастье, даже если это будет его последним поступком в жизни. Но можно предугадать также, что он прежде всего не даст этому браку состояться.

— Вы не правы.

— Ты так думаешь? Подожди и сама увидишь. Тебе предстоит многое узнать о человеке, за которого ты вышла замуж. До свидания, Энни. — Сибил повесила трубку.

Еще полминуты Энни слушала гудки в трубке.

— Какие-то проблемы? — спросила Элла.

— Нет. — Энни постучала носком туфли по полу. — По крайней мере не думаю. Но, пожалуй, мне лучше не испытывать судьбу.

Она набрала номер офиса Дэниэла, зная, что трубку возьмет его секретарь.

— «Линкрофт анлимитед». — Голос миссис Джеймсон был, как всегда, доброжелательно-деловым.

— Это я, Энни.

— Привет, Энни. Рада тебя слышать. Полагаю, ты хочешь поговорить с мистером Рейном? К сожалению, он только что ушел.

— Нет, — тут же ответила Энни. — Я не хочу с ним разговаривать. — Она быстро соображала. — Мне просто нужно знать его распорядок, чтобы кое-что скоординировать в своих делах. Я полагаю, в ближайшее время Оливер должен встретиться с Полом Шором?

— О да. Сегодня утром первым делом позвонила секретарь мистера Шора. Мистер Рейн и мистер Шор встречаются сегодня за ленчем.

Энни окаменела.

— Вот как?

— Собственно говоря, пока мы сейчас разговариваем, мистер Рейн находится на пути к клубу мистера Шора.

Энни охватило плохое предчувствие. По сути дела, она должна была признать, что все-таки существует небольшая вероятность правоты Сибил. Энни не хотелось верить в то, что Оливер строит планы, чтобы разрушить счастье Вэлери, но внезапно ей не захотелось полагаться на волю судьбы, ведь Оливер все-таки совсем недавно начал менять свои привычки.

Лучше наверняка знать, что ты в безопасности, чем потом пожалеть об этом.

— Вы говорите, они встречаются сегодня? — Энни стиснула в руках телефонную трубку и взглянула на часы. — Вы случайно не знаете, в каком именно клубе?

— Конечно, знаю, секретарь мистера Шора дала мне полную информацию, — Миссис Джеймсон продиктовала название закрытого клуба. — Это прямо в центре города.

— Спасибо. — Энни повесила трубку.

— Все в порядке? — спросила Элла.

— Да, — ответила Энни. — Я уверена, что все в порядке. Но будет лучше, если я удостоверюсь в этом лично. Вернусь после ленча.

Она схватила сумочку и стремительно выбежала из магазина. Клуб Пола Шора находился в нескольких кварталах ходьбы.

К сожалению, шел дождь.

 

Глава 14

Сверхъестественное чувство неприязни охватило Оливера, когда он вошел в обеденный зал клуба Пола Шора.

Когда-то его отец тоже был членом этого клуба. После его исчезновения Оливер впервые переступил знакомый порог. Сам Оливер, будучи слишком одиноким по натуре, не состоял членом ни одного из частных клубов. «Даже если бы я решил вступить в какой-нибудь клуб, — размышлял он, — то определенно не в этот». Ведь среди его членов был Пол Шор.

Как отметил про себя Оливер, за все эти годы здесь мало что изменилось, за одним, пожалуй, исключением. Сегодня за столами сидели несколько женщин в дорогих деловых костюмах. Очевидно, осада мужчин была в некоторой степени прорвана.

Но во всем остальном клуб выглядел так же, как»и в тот день, когда отец привел его сюда, чтобы выпить

По коктейлю в связи с днем рождения Оливера: ему исполнился двадцать один год. Он хорошо помнил тот день. Это был один из немногих случаев, когда они с отцом просто сидели и разговаривали друг с другом. Оливер не особенно помнил, о чем они говорили: Эдвард, кажется, спрашивал сына, как идут его занятия, Оливер с энтузиазмом, видимо, делился планами по поводу окончания университета — в общем, ничего примечательного. Они просто немного поболтали, как отец и сын.

Все выглядело, как и в тот день. Те же стены, отделанные панелями из богатого темного дуба, тот же легкий звон хорошего серебра и фарфора, который слышался издалека. По-прежнему атмосфера величия царила над столами, за которыми влиятельные граждане Сиэтла обсуждали политические и экономические проблемы Тихоокеанского побережья.

У Оливера судорожно сжался желудок, когда он проходил мимо стола, за которым они тогда с отцом сидели. Если бы Оливер предвидел будущее, что бы он мог сказать своему отцу? В его голове рождались страстные и гневные слова.

«Ты сукин сын, ты не можешь так поступить с нами. Не можешь просто уйти и оставить нас, подлец. Ты подумал о девочках? Они же будут в отчаянии. Теперь, когда нет мамы, ты — это все, что у них осталось. И у тебя есть двое маленьких сыновей, которые нуждаются в тебе. Натан и Ричард еще совсем малыши, им нужен отец. Черт возьми, в конце концов, ты нужен мне. Разве все мы ничего не значим для тебя? Разве тебя не волнует твоя семья, черт побери?»

Оливер подавил в себе безумный гнев и боль. Если бы он мог сейчас перенестись в тот день, когда сидел здесь с отцом, он бы не стал умолять его. Рука Оливера сжалась в кулак. «Я бы не стал умолять», — заверил он самого себя. Он бы не пожертвовал своей гордостью, чтобы постараться убедить Эдварда выполнить свой долг перед семьей.

Но в глубине души Оливер знал, что, будь хоть малейшая возможность уговорить отца остаться, он ради семьи встал бы даже на колени. Теперь, шестнадцать лет спустя, Рейн наконец посмотрел правде в глаза. Он никогда в своей жизни никого и ни о чем не просил. Но если бы он мог сейчас вернуться в тот день своего совершеннолетия, то постарался бы разорвать свою гордость в клочья и попытался бы остановить отца.

«Я сделал, как мне казалось, все возможное. Но часто я не был уверен в том, как мне следует поступить. Ты был им нужен, папа. Ты был их отцом. А ты оставил нас, как будто мы совсем ничего для тебя не значили».

Оливер боролся со слабостью, которая еще жила внутри него. Он старался усилием воли справиться с ней, но знал, что это чувство никогда не исчезнет. Ему придется с ним жить до конца своих дней.

— Мистер Рейн? — На пути Оливера возник метрдотель.

— Да.

— Мистер Шор ждет вас. Пожалуйста, следуйте за мной, сэр.

Пол Шор выбрал место около окна. Человек старой закалки, он сидел лицом к залу и спиной к стене. На столике перед ним стоял наполовину пустой бокал с мартини. Он резко кивнул головой, приветствуя Оливера, но руки ему не протянул.

— Принести вам что-нибудь из бара, мистер Рейн? — спросил официант.

Оливер взглянул на мартини Шора.

— Нет.

Что-то промелькнуло в глазах Шора, когда официант, передав им меню, отошел.

— Ну что, Рейн, много времени прошло.

— Правда? — Оливер не прикоснулся к меню.

— Похоже, разговор будет нелегким, не так ли? — Шор пригубил мартини, как будто набираясь сил.

Оливер рассматривал своего собеседника, оценивая теперь при свете дня то впечатление, которое он составил о нем в пятницу вечером. Никакого сомнения. Шор выглядел намного старше, чем в тот день, когда Оливер пришел к нему, чтобы выплатить долг.

И это был не только результат прошедших лет. На лице Шора отпечаталась усталость. И осторожность. Но за всем этим, как показалось Оливеру, читалась молчаливая просьба о перемирии.

Намек на не произнесенный вслух призыв — это все, что требовалось Оливеру. Это был сигнал о слабости, которую он сможет использовать в своих интересах.

— Нет смысла тратить время на воспоминания о прошлом, — сказал Оливер.

— Ты так думаешь? Когда тебе будет столько лет, сколько мне, Рейн, ты обнаружишь, что проводишь уйму времени в воспоминаниях о прошлом. Ты оглядываешься назад и спрашиваешь себя, что бы ты сделал по-другому, если бы у тебя была такая возможность.

— Не стоит рассказывать мне, что ты сожалеешь.

— Мы все о чем-то сожалеем. Через тридцать лет ты поймешь, о чем я говорю. Оливер посмотрел на него.

— Буду иметь это в виду.

— Пожалуйста. — Шор сделал еще глоток мартини и отодвинул бокал на край стола. — Почему ты согласился встретиться со мной сегодня?

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Карсон и Вэлери?

— Да.

— Я понимаю, что их намерение пожениться должно было стать для тебя шоком, — сказал Пол. — Во всяком случае, для меня это было так. — Его взгляд заострился. — Но я хочу, чтобы ты знал кое-что.

— Что?

— Карсон замечательный молодой мужчина. Я горжусь своим сыном. — Шор почесал переносицу. — Раньше я думал, что у него слабый характер.

— Вот как?

— Я был в ярости, когда узнал, что он выбрал свой мир — науки. Мне было тяжело осознать, что он не рожден для бизнеса. Но он не слаб, собственно говоря, последнее время мне даже начало казаться, что Карсон сильнее, чем я когда-то был.

— Интересная оценка, — заметил Оливер. Шор прищурился.

— Я пытаюсь дать тебе понять, что Карсон не похож на меня. Или на тебя, если уж на то пошло.

— Что это значит?

— Это значит, что я не хочу, чтобы твое суждение о нем было искаженным из-за твоей старой ненависти ко мне, черт возьми!

Оливер почувствовал холодное удовлетворение. Шор был более уязвим, чем он мог себе представить. Скорее даже он был в отчаянии. Казалось, этот пожилой человек может потерять контроль над собой. Не было нужды продолжать играть в кошки-мышки. Пришло время нанести удар.

— Я думаю, нам действительно нужно поговорить о твоем сыне, — очень тихо произнес Оливер.

В глазах Шара отразились облегчение и надежда.

— Я надеюсь, ты дашь ему справедливый шанс. Он добьется больших успехов в своей области. И у него очень глубокое чувство к Вэлери. Она будет хороша для него. Моя жена, например, считает, что они созданы друг для друга. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, Рейн.

— Вот как? Шор нахмурился.

— Я полагаю, ты пришел сюда сегодня, потому что хочешь того же для своей сестры. Пора нам с тобой пойти на мировую.

— Ты не правильно меня понял, Шор, — возразил Оливер. — Когда я сказал, что нам нужно поговорить о твоем сыне, я имел в виду второго сына, Хэммонда.

— Хэммонда? — не веря своим ушам, повторил Шор.

— Ты же помнишь о нем. Ты его отправил в долгосрочный отпуск за границу два года назад, когда обнаружил, что он обманул инвесторов той фирмы, которую ты купил для сына.

Лицо Шора обмякло.

— Господи, как же ты об этом узнал?

Оливер пожал плечами.

— Небольшое расследование. Скажи, Шор, сколько тебе стоило выкупить своего старшего сына из этой грязи? Ты с этим прекрасно справился, нужно отдать тебе должное. В средствах массовой информации не было и намека на эти события, в суд не было подано никаких обвинений. Хорошая работа.

— Боже мой, ты поэтому согласился встретиться со мной сегодня? — Шор широко раскрыл глаза. — Ты собираешься меня шантажировать, да? Ты собираешься угрожать мне тем, что выдашь эту историю прессе, если я не найду способ заставить Карсона разорвать помолвку?

Оливер ничего не ответил. Он довольствовался тем, что наблюдал, какое впечатление произвело его разоблачение, прежде чем приступить к следующему этапу своего хорошо спланированного сражения.

Он взвешивал эффект от своего первого удара, выбирая второй, когда небольшая суматоха в центре зала привлекла его внимание.

Раздался голос Энни, звонкий, как колокольчик, выделяясь среди негромких голосов, ведущих серьезные разговоры:

— Пожалуйста, уберите руки! Я сказала вам, я миссис Рейн и должна встретиться здесь со своим мужем. Он сидит вон там.

Пораженный, Оливер повернул голову как раз в то время, когда Энни, с растрепавшимися, намокшими волосами, вырвалась из рук метрдотеля. Она помчалась по залу к столику, где сидели они с Шором.

— Извините, мэм, но я не могу позволить вам находиться здесь без приглашения одного из членов клуба, — требовательно настаивал метрдотель, семеня за ней. — Если вы будете так добры подождать в вестибюле, я уверен, что мы сумеем все уладить.

— Не о чем беспокоиться, — бросила Энни, обернувшись к нему вполоборота. — Я же сказала вам, что здесь находится мой муж.

Она остановилась рядом со столиком, где сидели Оливер и Пол.

— Привет, Оливер. — Она наклонилась и легко поцеловала его в щеку. — С трудом пробралась сюда. Я же тебя предупреждала, что совсем не похожа на миссис Рейн.

Оливер понял, увидев запыхавшуюся, совершенно мокрую от дождя Энни, что она, должно быть, бежала всю дорогу от магазина «Безумные мечты».

— Что ты здесь делаешь, Энни? — спросил он, медленно поднимаясь на ноги. — Что-нибудь случилось?

— Абсолютно ничего. — Она успокаивающе потрепала его по плечу и повернулась к Полу Шору с сияющей улыбкой. — Добрый день, мистер Шор. Прекрасный был прием. Надеюсь, вы смогли получить на развитие искусства много денег.

Шор в явном замешательстве смотрел на нее.

— Миссис Рейн.

— Вы вспомнили мое имя! — в восторге произнесла Энни, усаживаясь за стол. — Правда, Рафаэла сделала превосходную работу? Рафаэла — это дизайнер, которая оформляла интерьер вашего дома к бенефису. Не знаю, заметили ли вы в солярии лакированного слона. Он из моего магазина.

— Вот как? — Шор выглядел все более смущенным.

— Да, и должна заметить, он очень уместно смотрелся в вашем солярии. — Энни наклонилась вперед и добавила заговорщическим тоном:

— Знаете, он продается.

— Понимаю.

Метрдотель явно сообразил, что ему не придется вышвыривать Энни вон. Он поспешно отступил и сделал сигнал официанту.

Шор уставился на Энни.

— Я не знал, что вы должны к нам сегодня присоединиться.

— И я тоже, — холодно добавил Оливер. Улыбка Энни достигла предельной обворожительности и засияла еще на несколько ватт ярче.

— Мне удалось освободиться на время ленча. Спасибо, что подождали меня. — Она взяла меню. — Я умираю от голода. Поскольку это клуб ваш, мистер Шор, что вы порекомендуете?

— Палтус, — автоматически ответил Шор. — Его здесь прекрасно готовят. — Казалось, он не может отвести от Энни глаз.

— Звучит превосходно. — Энни посмотрела на официанта. — Я буду палтус. Без салата. И кофе, пожалуйста.

— Да, мэм.

— Ну вот. — Энни захлопнула меню. — А что будут есть остальные?

Шор перевел взгляд с Энни на Оливера и обратно.

— Палтус.

Энни в ожидании посмотрела на Оливера.

— А ты что будешь есть, Оливер?

— Я не планировал ничего есть, — с намеком произнес Оливер.

— Ерунда. Тебе не нужна диета. Ты делаешь столько физических упражнений. — Энни послала официанту солнечную улыбку. — Он тоже будет палтус.

— Да, мэм, — быстро кивнул официант, явно решив, что здесь решения принимает Энни. Он убежал прежде, чем Оливер успел отменить заказ.

Оливер задумчиво посмотрел на Энни и полюбопытствовал, как бы она выглядела, если бы он вынес ее из клуба на своем плече.

— Откуда ты узнала, где меня найти?

— Когда я позвонила тебе в офис, миссис Джеймсон сказала, что ты встречаешься с мистером Шором за ленчем.

— Постараюсь не забыть уволить миссис Джеймсон, когда вернусь в офис.

— Даже не шути таким образом. Ты без нее пропадешь. — Энни повернулась к Шору. — Я не собиралась прерывать ваш разговор.

— Черта с два ты не собиралась, — пробормотал Оливер. Он был почти уверен, что понимает происходящее. Энни услышала об их встрече и предположила, что беседа может не пойти по нужному, на ее взгляд, руслу. Он спросил себя, кто же мог ей это подсказать. Сам он ни с кем не делился, значит, с ней поговорила Сибил. Мачеха слишком хорошо его знает.

— Пожалуйста, продолжайте обсуждать то, что обсуждали до меня, — попросила Энни Шора. Шор взглянул на Оливера.

— Мы говорили о моем сыне, — тихо сказал он.

— О Карсоне? — Энни кивнула. — Он кажется удивительно милым. Насколько я понимаю, он преподает историю искусств. Вы должны им очень гордиться.

— Да, — сказал Шор, не сводя глаз с Оливера.

— Мы говорили не о Карсоне, — нахмурился Оливер. Ему пришло в голову, что присутствие Энни сделает разговор неловким, о чем она прекрасно знала заранее.

Энни вопросительно посмотрела на Шора.

— У вас есть еще один сын?

— Да, — ровно произнес Шор. — Его зовут Хэммонд.

— Он тоже живет в Сиэтле? — спросила Энни.

— Сейчас нет. — Шор помедлил. — Он живет за границей. Одна компания, в которой я имею долю, недавно расширилась и образовала филиал за границей. Хэммонд работает в одном из зарубежных офисов этой компании.

— Как интересно! — воскликнула Энни.

— Ваш муж тоже так считает. — Шор подал сигнал официанту принести еще один мартини. — Он хочет попытаться шантажировать меня по этому поводу.

Безудержно радостная улыбка Энни мгновенно исчезла.

— Не смешите меня. Оливер никогда не стал бы никого шантажировать. Правда, Оливер?

— Конечно нет, — процедил Оливер.

— Мне кажется, — твердо изрекла Энни, — кто-то из вас должен мне рассказать, что здесь происходит.

Взгляд Шора, каким он посмотрел в глаза Оливеру, был лишен всякого выражения.

— Ваш муж каким-то образом узнал, что мой сын Хэммонд два года назад нажил себе серьезные финансовые неприятности. Речь шла о мошенничестве. Я позаботился обо всем. Вернул деньги всем, кому нанесли вред действия моего сына. А потом отправил Хэммонда на некоторое время за границу.

— Как это ужасно для вас. — Голос Энни звучал с мягким сочувствием.

Оливер скрипнул зубами. Ему внезапно показалось, что его план рассыпается на части прямо на глазах. В его жилах кипела ярость. На этот раз Энни зашла слишком далеко. Одно дело привязать его к кровати, совсем другое — вмешиваться в дела семьи.

— Ваш муж знает, что я не хочу, чтобы эта информация стала достоянием гласности, — продолжал Шор. — Он знает, как это расстроит мою жену, что это будет означать для всех нас.

— Прекрасно понимаю. — Энни с грустью покачала головой. — Как говорила тетя Мадлена, это есть в каждой семье.

— Что «это»? — спросил Шор.

— Паршивая овца. — Энни послала ему соболезнующую улыбку. — Негодяй, который обязательно должен сделать какую-нибудь пакость. Человек, которого стыдится вся семья. В моей семье таким был дядюшка Чарли.

Оливер выругался про себя, сознавая, что ситуация безвозвратно вышла из-под его контроля.

— Дядюшка Чарли? — Шор в удивлении уставился на Энни.

— Ага. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки.

— Банки? — Шор явно потерял дар речи.

— Угу. По словам тети Мадлен, ее отца это так унижало, что он даже имени Чарли не разрешал произносить в своем доме. — Энни прищелкнула языком. — Другое дело, если бы Чарли был вынужден грабить банки, чтобы кормить свою семью или ради другой благородной цели. Но это был совершенно иной случай.

Явно зачарованный, Шор смотрел на нее.

— Почему он грабил банки? Энни быстро огляделась по сторонам и понизила голос:

— Ради удовольствия, насколько мы можем судить. Дядюшке Чарли нравилось грабить банки, поэтому его нельзя было остановить. Он отсидел срок за ограбление банка, но, когда вышел, снова вернулся к своему хобби.

— Как интересно. — Казалось, Шор не знает, что еще сказать.

— Я однажды видела его, — продолжала Энни почти шепотом. — Когда еще была совсем маленькой. Он был очень мил с нами, детьми. Отвел нас с Дэниэлом в зоопарк. Сказал моему брату, чтобы тот не начинал курить или грабить банки, потому что любую из этих привычек трудно бросить.

— Что же случилось с вашим дядюшкой? — спросил Шор, когда принесли тарелки с жареным палтусом.

— О, его застрелили во время очередного ограбления банка. В тот момент ему было семьдесят восемь лет. Славно погиб. Тетя Мадлен взяла нас на похороны и предупредила остерегаться преступной жизни. — Энни взяла вилку. — Она нас предупредила еще кое о чем.

— О чем? — спросил Шор.

— Она сказала нам, чтобы мы никогда не стыдились того, что дядюшка Чарли был нашим родственником. Именно тогда она объяснила нам, что в каждой семье есть паршивая овца и что никто не должен чувствовать себя ответственным за поведение этого человека. В конечном счете мы все в ответе только за себя.

— Действия одного члена семьи могут повредить остальным и унизить их, — медленно сказал: Шор.

— Да, знаю. — Энни подцепила на вилку кусочек палтуса, при этом мельком взглянув на Оливера. — Мне кажется, за этим столом все это прекрасно понимают. Вы пострадали из-за поступка своего сына, мистер Шор. Я видела, как мой дядя навредил моим родственникам. И ты, Оливер, как ты сам знаешь, прошел через все круги ада после того, как исчез твой отец.

Еле сдерживаемый гнев Оливера мгновенно перерос в откровенную ярость.

— Довольно, Энни!

— Извини. — Она туманно улыбнулась Оливеру. — Я не собиралась копаться в прошлом. Но ты же видишь, что у вас с мистером Шором много общего.

— Нет, Бога ради, у нас с ним нет ничего общего. — У Оливера было желание встряхнуть ее, сделать все, что угодно, чтобы заставить заткнуться. Вместо этого он был вынужден сидеть здесь и глотать свою ярость, пока в его мозгу проносился образ захлопывающейся за ним клетки.

— Нет есть, Оливер. И ты, и мистер Шор благодаря действиям членов вашей семьи узнали, что такое бедность.

— Я сказал, довольно, Энни. Я говорю серьезно. Шор посмотрел на него.

— Я прекрасно сознаю, что внес свой вклад в проблемы, с которыми ты столкнулся после исчезновения своего отца, Рейн. Я так и не извинился. Теперь я это делаю.

Оливер повернулся к нему:

— Мне не нужны твои чертовы извинения.

— Я понимаю. Ты хочешь отомстить. — Шор продолжал смотреть ему прямо в глаза. — Я думаю, сейчас вполне подходящее время, чтобы объяснить, почему я не мог оказать тебе никакого послабления пятнадцать лет назад. Я был в очень рискованной ситуации в смысле финансов, когда твой отец покинул город. Мне нужны были деньги, которые он задолжал мне, очень нужны.

— Я не хочу это обсуждать, — сказал Оливер.

— Знаю, что не хочешь, — тихим голосом сказал Шор. — Но я хотел бы, чтобы ты понял, каково мне пришлось в то время. Я потерял огромные суммы на облигациях и на недвижимости. Как и все, включая твоего отца, я оказался практически без средств. Я не был уверен, что смогу остаться на плаву. Когда он смылся, оставив меня одного лицом к лицу с кредиторами, это стало последней каплей. Мне нужно было думать о жене и двух сыновьях.

«Это все дело рук Энни, — в ярости подумал Оливер. — Все рушится из-за нее».

— Я сказал, что не хочу говорить о прошлом, Шор, — произнес он членораздельно.

— Я не надеюсь, что ты простишь меня, просто хочу, чтобы ты понял, — настаивал Шор. — Мне нужны были деньги, которые задолжал мне твой отец, больше чем когда-либо в жизни. И еще мне хотелось отомстить за то, как он поступил со мной. Предполагалось, что он мой друг, черт возьми, я ведь доверял ему.

— Все, хватит! — выдохнул Оливер. Шор проигнорировал его слова.

— Я не мог добраться до него, поэтому перекинулся на тебя. Я считал тебя разоренным. Я не ожидал, что через полгода ты сможешь отдать мне все деньги. Как, черт возьми, тебе это удалось? Ты мне никогда не рассказывал.

— Тебя это нисколько не касается, — процедил Оливер сквозь зубы.

— Я знаю. Но ты должен понять. В глубине души я всегда поражался, как тебе удалось так быстро достать всю сумму. Я спрашивал себя, не толкнул ли я тебя на какой-нибудь отчаянный поступок.

Энни нахмурилась.

— Оливер не грабил банки, чтобы достать деньги, если вас именно это беспокоит, мистер Шор.

— Тогда откуда же они взялись? — спросил Шор. Энни широко раскрыла глаза.

— Я не знаю. — Она вопросительно посмотрела на Оливера.

Каким-то образом Оливеру удалось сдержать ярость.

— Я шесть месяцев играл на товарной бирже.

— Господи! — Шор посмотрел на него с благоговейным ужасом. — Я не думал, что кто-нибудь, кроме дилеров, может заработать такие деньги на этой бирже.

— Мне повезло, — жестко ответил Оливер.

— Вряд ли это было простое везение, — произнесла Энни с безграничным обожанием. — Скорее гениальность.

Оливер пронзил ее взглядом, в котором отразились почти все отчаяние и гнев, переполнявшие его.

Энни не шелохнулась. Она снова повернулась к Шору:

— Ну хорошо, я рада, что все разъяснилось. Важно помнить, как говорила тетя Мадлен, что никто из вас не в ответе за поступки членов вашей семьи. Как бы ни пострадали вы сами и ваша семья, это не ваша вина.

— Ты уверена? — мрачно спросил Оливер.

— Да, а что касается событий, произошедших после этого, то вы оба стали жертвами обстоятельств, которые были вне вашего контроля. Но вы оба выжили и «расцвели, и это самое главное, не так ли?

Оливер в отвращении закрыл глаза.

Шор тихо заговорил:

— Но это не значит, что ваш муж не может причинить вреда моей семье, если захочет, миссис Рейн.

— Он этого не сделает, — мягко сказала Энни.

Оливер открыл глаза и уставился на нее.

Энни почувствовала комок в горле и отвела взгляд.

— Между прочим, палтус действительно очень хорош. Вы бы лучше поели, пока он не остыл.

— Как насчет моего сына? — тихо спросил Шор.

Оливер перевел взгляд на встревоженное лицо Шора и почувствовал горькое разочарование хищника, от которого ускользнула добыча. Боковым зрением он видел, как Энни ободряюще улыбается ему. Он чувствовал: она хочет, чтобы он поступил так, как ей кажется, он должен поступить.

В этот момент Оливер понял, что проиграл. По какой-то непонятной причине он не мог заставить себя продолжить свой план по разрушению Шора. По крайней мере не в присутствии Энни, светившейся такой безмятежной уверенностью в его благородстве.

Одно дело было расквитаться с Полом Шором — Оливер мог бы это сделать без малейшего колебания. Но расстраивать Энни — это было совсем другое.

— Забудем про Хэммонда, — пробормотал Оливер. — Забудем, черт возьми, обо всем этом. Шор не смог скрыть своего облегчения.

— Спасибо, Рейн. Если тебя это утешит, мне кажется, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Я перед тобой в долгу.

Шор остался безнаказанным, и было вполне вероятно, что семья Рейнов может скоро породниться с семьей Шоров. Оливер спросил себя, не потерял ли он рассудок, когда женился на Энни.

— Карсон и Вэлери — превосходная пара, — сказала Энни с радостью, бьющей по нервам Оливера. — Вы знаете, вся эта история напоминает мне о Ромео и Джульетте.

 

Глава 15

В ту же минуту, как только Энни открыла вечером входную дверь в пентхаус Оливера, она поняла: что-то не так. Стояла оглушительная тишина, но по какой-то тяжести, повисшей в воздухе, она почувствовала, что дома кто-то есть.

Дома. Энни внезапно поймала себя на мысли, что начинает думать о квартире Оливера как о своем доме.

Она стряхнула последние капли дождя с зонтика, медленно сняла дождевик и повесила его в шкаф. Неловкость, нараставшая в ней весь день, переросла в страх, пока она брела по отделанной мрамором прихожей.

Она знала, что после сцены с Полом Шором сегодня вечером ее ждут проблемы. Еще когда Оливер выводил ее из клуба, Энни чувствовала, что он кипит от гнева. Внешне, конечно, он был, как всегда, спокоен и сдержан, но ее было трудно обмануть. Оливер не произнес ни единого слова, пока они не оказались на улице.

— Болт подъедет через минуту.

— Все в порядке, — заверила его Энни. — Я лучше пройдусь. До магазина всего несколько кварталов.

— Но идет дождь.

— У меня есть зонтик.

— Ну как хочешь. — Он посмотрел на нее в упор. — Увидимся вечером дома. Энни дотронулась до его руки.

— Оливер, ты не хочешь поговорить?

— Нет. Не сейчас.

Прежде чем она успела ответить, к обочине неслышно, как тень, подъехал черный лимузин. Оливер сел в него и, не оглядываясь, захлопнул дверцу.

Именно тогда Энни поняла, что ленч с Шором прошел далеко не так гладко, как ей сначала показалось. Она медленно пошла пешком к» Безумным мечтам» под холодным проливным дождем. К тому моменту, как женщина дошла до магазина, она была уже твердо убеждена, что наломала дров.

Но мысленно оглядываясь назад, Энни не видела, как можно было поступить иначе.

И вот сейчас она остановилась на пороге кухни!

— Болт?

Не было никаких признаков присутствия домашнего робота Оливера, свет на кухне был выключен.

Обычно в это время Болт был бы в процессе приготовления очередного блюда из меню гурманов. То, что он отсутствовал, определенно означало плохой знак.

Энни неохотно поплелась по коридору в направлении гостиной. Там тоже было пусто. По стеклам широких окон равномерно стучал дождь.

Оставался кабинет. Энни знала, что Оливер ждет ее там, в своем черном с золотом логове,

Ей пришлось заставить себя пойти по длинному, устланному серым ковром коридору. Дойдя наконец до кабинета, она оказалась перед закрытой дверью.

Почему-то это ее разозлило, и Энни, распрямив плечи, без стука открыла дверь и вошла в комнату. Остановившись, она дала глазам привыкнуть к полумраку.

За столом, как леопард в своей пещере, сидел Оливер. Его лицо было в тени. Галогенная Лампа отбрасывала белый свет на полированную поверхность стола и освещала его сжатые руки. По какой-то странной причине ее взгляд привлек золотой отблеск его обручального кольца.

— Привет, Оливер. — Энни вызывающе направилась к стулу и села.

— Добрый вечер, Энни.

— Где Болт?

— Я отпустил его пораньше. Он нам сегодня вечером не понадобится.

Она издала сдавленный стон.

— Ты сердишься, да?

— Скажем иначе, я просто думаю о наших отношениях.

Энни поморщилась.

— Ты действительно в ярости.

— Я многое терпел от тебя, Энни. Но сегодня ты зашла слишком далеко.

По позвоночнику Энни пробежали мурашки.

— Я ничего не сделала. — Но она знала, что это было не так. И Оливер тоже это знал.

— Ты вмешалась в ситуацию, которая не имеет к тебе никакого отношения.

— Я не вмешивалась, Оливер. Я просто сама себя пригласила на ленч к тебе и Шору, вот и все.

— Зачем?

Она часто заморгала.

— Зачем? Ну, я полагаю, потому что была несколько обеспокоена.

— Чем обеспокоена? — очень тихо спросил Оливер.

Энни поискала ответ на этот вопрос.

— Я боялась, что ты можешь сделать что-нибудь такое, о чем после пожалеешь.

— Пожалею? Энни, я уже давно сделал своей привычкой ни о чем не жалеть.

— Дело в том, — горячо заговорила женщина, — что ты слишком долго таил злобу на Пола Шора. И я не знала, сможешь ли ты трезво мыслить, когда действительно окажешься с ним лицом к лицу. Я подумала, что присутствие еще одного человека за столом поможет разрядить обстановку. И оказалась права, правда? Признай это.

— Ты намеренно вмешалась в дело, которое тебя не касалось.

— Черт возьми, Оливер, я просто сидела и болтала с вами за ленчем. Я ни во что не вмешивалась.

Оливер ничего ей не ответил. Повисла устрашающая тишина.

— Прекрати! — приказала Энни.

— Что прекратить?

— Прекрати меня запугивать. — Энни вскочила со стула и подошла к окну. — Это у тебя не получится, Оливер. Я не позволю тебе использовать на мне свою тактику.

— А я не позволю тебе вмешиваться в дела, которые имеют отношение только ко мне и к членам моей семьи.

— Оливер, я тоже член твоей семьи — я твоя жена.

— Этот статус, по твоим собственным словам, является временным.

Желудок Энни сжался от боли.

— Я это знаю.

— Именно ты хотела заключить брак по расчету.

— Да, знаю, но…

— Сегодня мне этот расчет не очень понравился, Энни.

— Черт возьми, перестань, говорить в таком тоне, как будто мы на военном трибунале. У меня создается впечатление, что ты собираешься лишить меня погон и знаков отличия и отправить на нары или что-нибудь в этом роде.

— Нам явно необходимо более четко решить, как должен протекать наш брак, — произнес Оливер. — Я больше не потерплю вмешательства в свои дела.

— Вот как? — Отчаяние Энни сделало ее безрассудной. — И что же ты сделаешь?

Последовало очередное мгновение гнетущей тишины.

— Ты не забыла, что тебе нужна моя помощь по спасению «Линкрофт»? — наконец очень тихо спросил Оливер.

В шоке от этой явной угрозы у Энни перехватило дыхание. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Когда она наконец собралась с силами, от гнева улетучились все признаки ее недавнего страха. Сжав руки в кулаки, Энни развернулась, чтобы встать к нему лицом.

— Да как ты смеешь? — закричала она.

Глаза Оливера были холоднее, чем дождь за окном.

— Ты обратилась ко мне за помощью, чтобы спасти бизнес своего брата. Ты предложила брак по расчету. Я тебе нужен, не забыла?

— Не угрожай мне. Не смей мне угрожать.

— Я тебе не угрожаю. Я просто указываю на конкретные факты. Для тебя в этом браке больше, чем для меня, поставлено на карту. Я прекрасно обойдусь без доходов, которые когда-либо смогу получить от беспроволочной технологии Дэниэла.

— Вот как?

— Да. Ты же, напротив, прижата к стенке. Ты отчаянно хочешь сохранить «Линкрофт». И я единственный, кто может сделать это для тебя, Энни.

— Что ты имеешь в виду? Если я не буду держаться в стороне от твоих семейных дел, ты оставишь меня и бросишь на произвол судьбы?

Оливер стиснул зубы.

— Я надеюсь, что до этого не дойдет, правда? Ты не только импульсивная, но еще и умная. Достаточно умная, чтобы понимать, когда ты слишком далеко заходишь. Сегодня ты переступила черту, Энни. Больше этого не делай.

Энни подняла руку в примирительном жесте.

— Почему ты так злишься на меня? Что я такого сделала?

— Я сказал тебе, что ты сделала. Ты по собственной воле вмешалась в семейные дела, в дела, которые не имеют к тебе никакого отношения. Тебе не нужно было влезать в это, Энни.

— Я просто сидела там и болтала.

— Ты намеренно все разрушила, — ровно произнес Оливер.

— Я все разрушила? — повторила за ним Энни. — Ну перестань, Оливер. Ты что, хочешь сказать, что у меня для этого достаточно сил? Ты признаешь, что, когда я пригласила себя к вам на ленч, мне удалось спутать все твои аккуратно продуманные планы?

— Перестань, Энни.

Она шагнула к нему.

— Ты хочешь сказать, что я, маленькая Энни Линкрофт, поставщик причудливых предметов искусства, обладаю достаточной силой, чтобы заставить всемогущего Оливера Рейна отказаться от своих хитрых планов мщения?

— Энни, я тебя предупреждаю!

Она сделала еще один шаг к нему.

— Господи, Оливер, не могу поверить в то, что мне так легко удалось нарушить ход истории.

— Я сказал, довольно, Энни. Я серьезно. Что нужно сделать, чтобы тебя остановить?

— Ну что ты, Оливер, я не уверена, что меня что-то может остановить. — Она протестующе взмахнула правой рукой. — По твоим словам, я сила, с которой нужно считаться. У меня достаточно мощи, чтобы изменить всю твою жизнь, стоит лишь пригласить саму себя на ленч. Одному Богу известно, что могло бы произойти, если бы я присутствовала на ужине с кем-то из твоих врагов.

Оливер сидел неподвижно. Его пальцы, лежавшие на столе, все еще были так крепко сжаты, что Энни заметила, как побелели их суставы.

— Ты хочешь или нет, чтобы я сохранил для тебя «Линкрофт»? — спросил Оливер.

— Оставь свои угрозы. — Энни направилась к двери. Взявшись за ручку двери, она обернулась. — Ты прекрасно знаешь, что их не выполнишь.

— Не выполню?

— Нет. И я скажу тебе почему. Потому что ты знаешь не хуже меня, что это не я заставила тебя отказаться от твоего плана использовать сына Шора в качестве оружия. Ты сам отверг его. Только у тебя одного было достаточно сил, чтобы это сделать.

Оливер все еще не шевелился.

— Ты мог бы продолжать шантажировать Шора, если действительно хотел это сделать. Я бы не смогла тебя остановить. Тебя никто не смог бы остановить. — Энни открыла дверь.

— Вернись, Энни!

— Теперь я понимаю, почему ты в ярости. Ты на меня злишься, потому что сегодня я заставила тебя остановиться и подумать. Мое присутствие за столом вынудило тебя внимательно рассудить то, что ты делаешь.

— Подойди сюда, Энни.

Стоя в дверях, Энни предупредительно подняла палец.

— Запомни, ты сам сегодня изменил свои планы, Оливер. Я их не меняла. Мы оба знаем, что у меня нет над тобой такой власти. И откуда ей взяться? Я просто деловой партнер, с которым ты последнее время спишь. Я даже не настоящая жена.

Энни вышла в коридор и захлопнула за собой дверь так сильно, как только могла. Услышав дребезжащий звук вазы из черного стекла, стоявшей рядом на столике, Энни почувствовала себя намного лучше. Она помчалась по коридору по направлению к холлу.

Дверь кабинета открылась.

— Куда ты идешь? — Голос Оливера был приблизительно на двадцать градусов ниже нуля.

— Ухожу. — Энни взяла ключи, лежавшие на черном мраморном столике у входной двери. Не оборачиваясь, она прекрасно сознавала, что Оливер быстро сокращает расстояние между ними. Он подошел к двери одновременно с Энни и преградил ей выход.

— Я задал тебе вопрос. — Оливер не давал Энни открыть дверь. — Ты от меня уходишь?

— Нет. — Энни с вызовом подняла подбородок. — Если я когда-либо буду от тебя уходить, я тебе об этом скажу. На самом деле я иду вниз навестить Болта.

— Болта?

— Да, Болта. А когда ты будешь готов извиниться, ты можешь прийти за мной. Будь добр, отойди от двери, или я позову на помощь.

Оливер недоверчиво посмотрел на нее.

— Чего ради ты идешь в квартиру Болта?

— Просто мне этого хочется, — дернув дверь, сказала Энни, К ее удивлению, Оливер медленно убрал руку.

Энни шмыгнула в коридор, подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Дожидаясь лифта, она чувствовала, что Оливер стоит в дверях, наблюдая за ней. Энни не обернулась.

Двери лифта распахнулись, Энни вошла и нажала кнопку шестого этажа. Лишь когда лифт начал закрываться, она посмотрела Оливеру прямо в глаза.

— Ты обвиняешь меня в том, что в тебе сегодня днем заговорила совесть. Ты пожалеешь об этом, — заявила она.

Ступив минутой спустя в коридор на шестом этаже, Энни поняла, что столкнулась с серьезной проблемой. Она не знала номера квартиры Болта.

На шестом этаже было шесть квартир, и Энни подошла к каждой из них. Над дверными звонками пяти квартир были таблички с фамилиями. Около шестой — ничего не было.

Энни нажала на кнопку неопознанного звонка.

Дверь открылась в то же мгновение. Без тени удивления на лице на нее смотрел Болт.

— Мистер Рейн сказал, что вы направляетесь сюда, — сказал Болт.

Энни скорчила гримаску.

— Надо думать. Ручаюсь, что через минуту он позвонит снова, чтобы выяснить, пришла ли я. Можно мне войти?

— Да. — Болт пропустил ее. На стенной панели, полной замысловатой электроники, тихо прозвучал звонок. Болт нажал кнопку. — Да, мистер Рейн?

— Она пришла? — спросил Оливер по интеркому.

— Да, мистер Рейн.

— Позаботься об ужине — она еще не ела.

— Да, мистер Рейн. — Болт отпустил кнопку.

— Ну что я тебе говорила? — Энни вошла в квартиру, с любопытством озираясь вокруг. — Я знала, что он не сможет удержаться, чтобы не проверить меня.

Энни осматривала жилище Болта. Это, конечно, не пентхаус, но квартира вполне просторная и уютная. В окнах отражался все тот же вид, которым любовался Оливер двадцатью этажами выше, правда, несколько под другим углом. Обстановка выглядела по-спартански строгой. На книжных полках были тщательно расставлены книги, аккуратно лежали журналы.

В углу гостиной на столе поблескивал экран компьютера. Энни подошла поближе, чтобы посмотреть.

— Что вы хотите на ужин? — спросил без всякого выражения Болт.

— Спасибо, ничего. Я не голодна.

— Мистер Рейн сказал, что я должен вас накормить.

— Пусть тебя это не беспокоит. — Нагнувшись, чтобы прочитать печатный текст в компьютере, Энни нахмурилась. — Над чем ты работаешь? Очередной шпионский доклад для Оливера?

— Нет. — Внезапно Болт ринулся к компьютеру и нажал кнопку на клавиатуре. — Собственно говоря, я сейчас работаю над персональным проектом. — Экран погас.

Но Энни увидела достаточно, для того чтобы прийти в изумление.

— Это художественное произведение, да? Болт, ты писатель?

— Мои произведения еще не публиковались, — пробормотал он в смущении.

Энни увидела, как лицо мужчины заливается глубоким румянцем.

— Я никогда не была знакома ни с одним человеком, который пишет. И что это за жанр?

— Остросюжетный роман.

— Ты не шутишь? Потрясающе! Ничего удивительного, что ты немного странный. Это многое объясняет.

Болт бесстрастно смотрел на нее.

— Правда?

— Конечно. Известно, что все писатели несколько странные люди. Ты уже закончил рукопись?

— Я работаю над последними главами. — Болт снова направился на кухню. — Я все-таки приготовлю вам что-нибудь поесть.

— Забудь об этом, я правда не голодна.

— Мистер Рейн сказал, что вас нужно покормить.

— Хорошо, хорошо. Что мистер Рейн хочет, то мистер Рейн получает. — Энни последовала за Болтом на вылизанную до идеальной чистоты кухню. — Вот бокал вина я бы выпила, если у тебя есть вино, мне это не повредит. И, может быть, съела бы крекер или что-нибудь в этом роде.

— У меня нет вина. Есть пиво.

— Пиво тоже пойдет, — Энни уселась на стул и смотрела, как Болт взял банку пива из холодильника, открыл ее и налил содержимое в бокал. — Болт, можно мне прочитать, что ты написал?

Он в изумлении смотрел на нее.

— Вы действительно хотите это прочитать?

— Я бы это сделала с большим удовольствием.

— Не знаю, — Впервые Энни видела. Болта нерешительным. — Еще никто никогда не читал мои произведения.

— В конечном итоге кому-то придется это сделать, — убедительно сказала Энни. — Я читаю много остросюжетных романов. Мне такие вещи правда нравятся.

Болт заколебался. Потом он взглянул на Энни в упор.

— Вы мне честно скажете свое мнение об этом?

Энни мысленно скрестила пальцы за спиной.

— Абсолютно честно. — «Всегда есть что-нибудь хорошее, что можно сказать о произведении», — напомнила она себе.

— Тогда ладно. — Болт положил на тарелку несколько крекеров. — Но если вам не понравится или наскучит читать, я хочу, чтобы вы сразу отложили чтение и сказали мне правду. Договорились?

— Конечно. — Энни, взяв бокал пива и небольшой подносик с крекерами, направилась обратно в гостиную.

Болт передал ей пачку аккуратно отпечатанных страниц.

— Почему вы спустились ко мне?

Энни скорчила гримаску.

— Ты что, не можешь догадаться? Мы с Оливером поссорились.

— Но почему вы пришли именно сюда?

— Ты же знаешь Оливера. — Энни сделала глоток пива. — Он стал бы беспокоиться, решив, что я вышла из здания. И, вероятно, послал бы тебя вслед, чтобы за мной присматривать. А так никто из нас не промокнет, и я смогу читать хорошую книгу все то время, пока Оливер не придет в себя.

Болт нахмурился.

— Придет в себя и сделает что?

— Извинится. — Энни начала жевать крекер. Лицо Болта выражало непонимание.

— Почему мистер Рейн должен извиниться?

— Потому что он не прав и прекрасно знает об этом. Не беспокойся, я не просижу здесь всю ночь. Он рано или поздно придет за мной. Оливер играет честно.

— Вы его еще не так хорошо знаете, правда? — Болт сел напротив компьютера. — Мистер Рейн играет, чтобы выигрывать. Нет, беру свои слова назад. Мистер Рейн вообще не играет. Он ведет войну.

— Оливер меняется к лучшему. И ты это скоро увидишь. Ты пишешь всю ночь?

— Иногда всю ночь.

— Знаешь, Болт, у меня начинает складываться совершенно другое мнение о тебе.

— Тогда мы становимся равны.

— Почему я тебе не нравлюсь, Болт?

Пальцы мужчины застыли на клавиатуре компьютера.

— Почему вы решили, что не нравитесь мне?

— Назовем это сильной интуицией, — сухо заметила Энни. — Потому что думаешь, что я использую Оливера? Знаешь, тебе не стоит беспокоиться, Оливер сам прекрасно может о себе позаботиться.

Болт как-то странно посмотрел на нее.

— Я это знаю.

— Я не наложу свои маленькие жадные ручки на его денежки.

— Да, — согласился Болт. — Вы этого не сделаете, если он не захочет.

— Тогда почему же тебя беспокоит мое присутствие здесь?

Болт всматривался в компьютер.

— Вы стали ему очень нравиться, — наконец произнес он.

— Хотелось бы думать, что это правда, — с надеждой сказала Энни. — Но, честно говоря, сегодня вечером я ему не особенно нравлюсь.

— Он не привык иметь дело с такими людьми, как вы, миссис Рейн.

— Ну и что?

— Я боюсь, что в ряде ситуаций, где фигурируете вы, мистеру Рейну может изменить его очень трезвый здравый смысл.

— Ха! Ты считаешь, что я могу обвести его вокруг пальца?

— Я считаю, что вы уже это сделали. — Болт снова принялся за работу, как будто ее не было в-комнате.

Энни перекинула одну ногу через подлокотник кресла и устроилась в уголке. Рассеянно покачивая ногой, она принялась читать рукопись Болта.

Все снова находилось под контролем. По крайней мере пока.

Энни была внизу с Болтом, именно так, как она сказала.

Оливер отпустил кнопку интеркома. Боже, его рука дрожит. Он уставился на непослушные пальцы, сгибая и разгибая их. Он постарался собрать всю свою волю, чтобы подавить зарождавшийся страх, который угрожал превратить его в студень.

Все в порядке: Энни не бросила его.

Конечно, не бросила, ведь она все еще нуждается в нем.

Оливер подошел к окну. Невидящим взглядом Рейн смотрел в темноту, спрашивая себя, что же, черт возьми, ему делать дальше. Он не мог вспомнить, когда последний раз пребывал в такой растерянности.

«Нет необходимости поспешно принимать решение», — сказал он себе. Энни была рядом. Пришло время все продумать и решить, как же поступить со своей женой.

— Черт бы все это побрал!

Тот факт, что его первым побуждением было броситься вниз и привести Энни назад, говорил только об одном: последнее время Оливер позволил ей оказывать на себя слишком сильное влияние. Ее склонность к опрометчивым, непредсказуемым поступкам начала отражаться и на нем.

Эта женщина вторгалась во все утолки его жизни. Она вмешивалась в его сугубо личные дела. Она толкала его на поступки, которых он никогда бы не совершил, не будь ее рядом.

Оливер не мог предвидеть, что его брак с Энни примет именно такую форму. Все шло совершенно не так, как задумывалось.

Повернувшись, он вышел из кабинета и направился по коридору к лестнице, которая вела в его оранжерею на крыше. Ему необходимо было подумать.

На крыше он остановился около контрольной панели и зажег свет в оранжерее. Потом открыл дверь и вошел внутрь.

Оливер сразу же почувствовал себя более спокойным и сдержанным. Теплые и влажные ароматы персональных джунглей умиротворяли его, как ничто иное в мире.

Здесь, в оранжерее, время ощущалось иначе, чем снаружи. Это было совсем другое пространство, другой мир. Здесь Оливер мог восстановить свое нарушенное спокойствие, вернуть самообладание. Здесь, среди своих драгоценных папоротников, он мог сосредоточиться на задачах и принять хорошо продуманные, рациональные решения.

Оливер брел по этому зеленому миру, утопая в густой растительности, впитывая в себя древнюю ауру живых организмов, которые более трехсот миллионов лет бросали вызов времени.

Остановившись около небольшого грота, мужчина задумчиво смотрел на ковер из зеленых папоротников, плывущий по поверхности воды. Ему хотелось думать о прошлом и о будущем, ему хотелось понять связь времен.

Но единственное, о чем не думать не получалось, была Энни, ожидающая его внизу, в квартире Болта.

Он не мог поверить в то, что она действительно ждет, чтобы он извинился. После ее сегодняшнего поступка она должна была уже стоять на коленях, пытаясь исправить» свою ошибку. Она должна была уже лишиться рассудка от страха, что он может бросить компанию ее брата, отдав на откуп кредиторам.

Он ей нужен, черт возьми, и она это знает. Энни же сама пришла к нему. Она практически умоляла его жениться на ней и спасти «Линкрофт анлимитед». В этой ситуации власть принадлежит ему.

Власть всегда принадлежит ему. Только это может гарантировать безопасность.

Схватив небольшую лопатку, Оливер поймал себя на желании вонзить ее в стену оранжереи и усилием воли заставил аккуратно положить ее назад на скамейку.

Он направился к кусту папоротников и почувствовал, как холод крадется по его телу.

Сегодня он понял одну вещь: с Энни было не так-то просто блефовать. Она ни на секунду не поверила, что он действительно собирается бросить «Линкрофт анлимитед» на съедение волкам.

Энни была права. Он старался просто напугать ее, но на самом деле Оливер никогда не намеревался погубить «Линкрофт анлимитед». Он принял на себя обязательство и вьполнит его. Дэниэл был ему хорошим другом, одним из немногих, которых имел Оливер. «Мне нужно помнить свое собственное правило, — подумал Оливер. — Никогда не угрожай. Только обещай».

Его рот скривился в безрадостной улыбке. Если он спустится вниз и извинится, Энни, вероятно, будет ликовать, что ее власть над ним растет. «Хотя, впрочем, может, и не будет», — хмуро подумал Оливер. Энни не воспримет извинение как признак победы по одной простой причине: сама она в отличие от него никогда так хладнокровно и сознательно не использовала свою силу. Ей не приносили удовлетворение ни разработка стратегии, ни выбор средств для достижения цели, ни сама месть.

Энни была совсем другой. Ему было сложно, почти невозможно понять ее мотивы, которые существенно отличаются от его собственных, — это Оливер знал точно.

Одно прозрение пришло на смену другому. С ужасающей ясностью Оливер внезапно понял: его главная проблема с Энни в том, что она стремится подогнать его под свои стандарты поведения.

С самого начала его жена считала, что в основе его действий лежат благородные, честные цели. Она вообразила Оливера рыцарем в потускневших доспехах.

«Боже, помоги мне», — думал Оливер. Ему становилось все труднее разочаровывать ее.

Оливер не знал, что его ожидает, когда он отправится забирать Энни домой. Его раздражала та неуверенность, с которой он нажал кнопку звонка Болта. Но секундой спустя, когда открылась дверь, Оливер уже мог контролировать выражение своего лица.

— Где она? — спросил он у Болта.

— В гостиной. — Болт помедлил. — Читает.

Оливер пересек небольшую прихожую и вошел в гостиную. Энни устроилась в кресле, на полу рядом с ней лежала стопка отпечатанных страниц. Она подняла глаза — взгляд был теплым и доброжелательным.

— Слушай, Оливер, ты знал, что Болт пишет книгу? — Она отодвинула листы и вскочила на ноги. — Просто замечательную книгу. В некоторых местах, правда, чересчур много насилия, и я сказала Болту, что ему нужно включить какую-нибудь любовную историю, но сам сюжет прелестный. Мне уже не терпится дочитать до конца.

Оливер задумчиво посмотрел на Болта.

— Я не знал, что ты пишешь.

Болт не поднял глаз.

— Я не публикуюсь.

— Ручаюсь, что очень скоро тебя опубликуют! — вдохновенно воскликнула Энни. — Скорее напиши последнюю главу, Болт.

Оливер заметил, что лицо Болта начинает приобретать красный оттенок. Война между Болтом и Энни была окончена. Можно записать еще одно очко на счет Энни. С этого дня Болт будет игрушкой в ее руках.

Оливер взглянул на Энни.

— Ты готова идти домой?

— Да. — Энни посмотрела на Болта. — Можно я возьму с собой оставшуюся часть рукописи? Я уже не могу остановиться.

Болт выглядел до странного смущенным.

— Хорошо.

— Спасибо. — Мимолетно улыбнувшись Оливеру, Энни собрала недочитанную часть рукописи Болта и засунула ее под мышку. — Ну вот. Я готова.

Оливер взглянул на Болта и кивнул ему в знак благодарности. Тот слегка наклонил голову и, не говоря ни слова, открыл дверь.

— Знаешь что? Болт действительно может писать, — сообщила ему Энни, войдя в. лифт. — Я бы в это никогда не поверила, если бы не убедилась сама. Похоже, мне придется взять назад все эти гадости, которые я о нем говорила, ну, что он будто с другой планеты, что он не человек, а машина, и тому подобную чушь. — Она помахала рукописью. — Книга будет очень хорошая, просто замечательная, надеюсь, ее станут покупать.

Когда двери лифта закрылись, Оливер посмотрел на нее:

— Ты ждешь извинений?

Энни невинно улыбнулась.

— Ты пришел за мной. Полагаю, что это наиболее приемлемое для тебя извинение, на которое я могу рассчитывать. Не беспокойся, Оливер, я знаю, что ты сожалеешь о произошедшем, иначе бы ты никогда не спустился за мной вниз, чтобы отвести домой.

— Значит, теперь ты убедила себя, что я извинился, — задумчиво сказал Оливер. — Ты никогда не думала о том, что, глядя на мир через розовые очки, можно споткнуться и упасть лицом вниз?

— Я далеко не такая наивная, какой ты меня считаешь, Оливер.

— Как сказать, — угрюмо улыбнулся Оливер. — Я хочу попросить прощения за те вещи, которые наговорил. Я был не прав, стараясь обвинить тебя в том, что ты якобы разрушила мой план, и я не вынудил Шора предотвратить этот брак.

Энни прижала рукопись Болта к груди. Ее улыбка была грустной.

— Почему ты изменил свое мнение?

— Сегодня за ленчем я вдруг отчетливо понял одну вещь.

— Какую же?

— Спустя столько лет до меня наконец дошло, что Пол Шор никогда не был истинной целью моего мщения. Он просто подменял собой настоящую цель.

— Твоего отца? — спросила Энни.

Тому, что она все правильно поняла, Оливер решил не удивляться, поскольку к этому надо уже привыкнуть.

— Да.

— Я понимаю. Отец бросил тебя, твоих братьев и сестер. И у тебя никогда не было возможности высказать ему то, что ты думаешь по этому поводу. Естественно, ты обратил свой гнев на ближайшую доступную цель — на Пола Шора, которого легко было обвинить, потому что он был частью того происшествия. Ведь так?

— Частично, — согласился Оливер.

Энни склонила голову.

— У тебя были все причины возненавидеть своего отца за его поступок в отношении своей семьи. Оливер смотрел, как открывается дверь лифта.

— Это правда, я ненавидел его за то, что он сделал с моей семьей. Но есть и более глубокие причины. Я ненавидел отца за то, что он сделал со мной.

— С тобой?

— Разве ты не понимаешь, Энни? — Выходя из лифта, Оливер достал ключ. — Благодаря Эдварду Рейну я стал тем, кем клялся никогда не становиться. Человеком, похожим на своего отца.

 

Глава 16

Ошеломленная тем, какую жестокую оценку дал себе Оливер, Энни застыла в дверях лифта. Буквально с открытым ртом она смотрела, как он, не оборачиваясь, идет по коридору. Лифт начал закрываться.

— Оливер, ты что, сошел с ума? — В последний момент она вновь обрела дар речи и способность двигаться и успела проскользнуть в узкую щель между закрывающимися дверями. — Ты вовсе не похож на своего отца.

— Откуда ты можешь это знать? Ты его никогда не видела. — Оливер просунул ключ и замок и открыл дверь пентхауса.

— То, что я никогда не встречалась с человеком, не означает, что я ничего о нем не знаю.

— Я бы предпочел это не обсуждать, если ты, конечно, не возражаешь, — попросил Оливер.

— Возражаю, и мы будем это обсуждать. Сейчас не подходящий момент, чтобы ты в очередной раз замкнулся в себе.

— Не нужно, Энни.

— Нет, нужно. — Сжимая рукопись Болта в руках, Энни ворвалась в дверь пентхауса за Оливером. Она обогнала его в широкой прихожей и встала перед ним как вкопанная. — Остановись. Мы должны поговорить.

Он окинул ее сверху вниз меланхоличным взглядом.

— Здесь нечего обсуждать.

— Здесь есть что обсудить. — Энни с шумом опустила рукопись Болта на черный мраморный столик и встала в решительную позу. — Твой отец был человеком, который смог бросить жену и пятерых детей, забыв про все свои обязанности. Ты бы никогда такого не сделал.

Усталым жестом Оливер размял шею.

— Дело не в этом.

— Нет, в этом. — Энни крепко схватила его за рубашку и встала на цыпочки, приблизив к Оливеру свое лицо. — Это самое важное. Спроси любую женщину, потерявшую мужа, или ребенка, которого бросил отец. Спроси любого кредитора, оставшегося с пустыми карманами.

— Энни…

— Вместо тога, чтобы отрицать это, Оливер, посмотри на себя. Посмотри, кем ты стал.

Его губы искривились в усмешке.

— Я смотрел на себя. И мне не нравится то, что я вижу.

— Тогда ты просто слеп. — Дергая его за рубашку, она хотела как бы встряхнуть Оливера, чтобы его рассуждения приобрели более здравый смысл. Однако Оливер был по-прежнему тверд как скала. Энни охватило отчаяние. — Ты хороший человек. Очень милый. Ты невероятно многого добился в жизни.

— Я лишь заработал немного денег — это ерунда. Мой отец тоже зарабатывал деньги.

— Деньги — это действительно ерунда. Главное, что ты спас свою семью, Оливер, смог поддержать ее статус. Твои братья и сестры получили прекрасную поддержку в жизни, потому что ты стал главой семьи.

— Энни, мне нужно работать. Она снова встряхнула его.

— Ты дал в свое время членам своей семьи то, в чем они нуждались больше всего — безопасность, уверенность, надежность. Они знали, что могут на тебя рассчитывать. Разве ты не знаешь, как это важно? Ну хорошо, пусть у тебя некоторые проблемы с общением, а у кого их нет? Мы справимся с этим, уверяю.

— Извини-ка. — Оливер взял Энни за талию, приподнял и отставил в сторону. Потом он прошел мимо нее по коридору к своему кабинету, не оглядываясь назад.

— Не смей уходить от меня, когда я с тобой спорю! — закричала Энни ему вслед.

— До этого ты ушла от меня, разве не помнишь?

— Это было совсем другое дело. И я не уходила от тебя, а просто пошла навестить Болта. — Энни устремилась за Рейном по коридору. — Оливер, последний раз тебе говорю, ты можешь вызвать раздражение, быть необщительным, бесчувственным и просто сложным время от времени, но ты не похож на своего отца.

Оливер подошел к двери своего кабинета.

— Ты сама не знаешь, что говоришь.

— Нет, знаю. — Энни внезапно почувствовала со страхом, что их судьба каким-то образом зависит от этого спора. Ее охватила паника. — Оливер, послушай меня.

— Ты уже достаточно сказала, Энни.

— Я знаю, что ты не похож на своего отца, ты меня слышишь? Я достаточно себя уважаю и слишком много знаю о твоем отце, чтобы когда-нибудь могла полюбить такого человека, как он.

Оливер застыл, держась за дверную ручку.

Энни показалось, что наступила вселенская тишина. Только сердце ее оглушительно стучало.

Как бы откликаясь на этот стук, Оливер очень медленно повернулся к ней. В его глазах бушевала буря чувств.

— Что ты сказала?

Внезапно у Энни пересохло во рту. Пульс бился так часто, что ей стало плохо. Хотелось иметь хоть маленькую передышку, чтобы собраться с силами. Но времени ей дано не было.

— Я говорю, что я люблю тебя.

— Ты меня любишь. — Оливер осторожно повторил эти слова, как будто проверяя, нет ли в них ошибок или неточностей.

— Да. — Энни выдавила дрожащую улыбку. — Бога ради, не утверждай, что ты этого не знал.

— Откуда мне было знать? — Он всматривался в ее лицо. — Ты же никогда не говорила об этом.

— Мне казалось это очевидным. Оливер медленно пошел назад по коридору, остановившись перед Энни.

— Очевидным было то, что ты хочешь меня. И то, что я тебе нужен для спасения «Линкрофт».

— Можно я буду абсолютно откровенна с тобой в этом вопросе, Оливер? Я бы никогда не предложила брак по расчету никому другому из кредиторов и инвесторов Дэниэла.

— Да?

— Именно так. Мне кажется, я начала в тебя влюбляться в тот вечер, на помолвке Дэниэла и Джоанны. Честно говоря, мне кажется, что единственной причиной, по которой мне пришла в голову мысль о браке по расчету, была любовь к тебе.

— Энни. — Голос Оливера был хриплым от волнения. Он осторожно взял ее лицо в свои ладони и, медленно наклонив голову, поцеловал ее в губы.

Знакомое возбуждение охватило Энни, когда она почувствовала твердые ладони Оливера на своей коже. Она обняла его за шею, в то время как он настойчиво и требовательно целовал ее.

— Энни, — снова произнес он.

— Да, — прошептала она.

Не произнося больше ни слова, Оливер поднял ее на руки и понес в темную спальню. Но Энни утешала себя, что слова будут сказаны позже. Оливер любит ее. Он должен ее любить.

Конечно, он не мог бы ласкать и любоваться ею так, как он любуется своими папоротниками, если бы не любил ее.

Много позже Энни пошевелилась, почувствовав рядом с собой Оливера.

— Я хочу спросить тебя кое о чем.

— О чем?

— Ты нашел своего отца? Я знаю, что ты должен был его искать, не мог не пытаться его найти.

— Я его нашел. — Голос Оливера ничего не выражал. — Точнее, я нашел его могилу. Он погиб в катастрофе на островах Карибского моря приблизительно три месяца спустя после того, как я напал на его след.

— Ты выяснил, почему он сбежал?

Оливер сжал зубы.

— Люди, которые его знали там, на островах, рассказывали, что он много говорил о стремлении быть свободным и богатым. Я думаю, отец просто не выдержал бремени ответственности, которую нес, и тяжести накопленных долгов.

— Значит, тебе не представилась возможность поговорить с ним.

— Нет. Может быть, это и к лучшему. — Оливер погладил ее руку. — Я не знаю, что сказал бы ему и как поступил бы.

— Что ты сказал остальным членам семьи?

— Правду. Бывают случаи, когда людей нельзя уберечь от правды.

Энни нежно дотронулась кончиками пальцев до его лица.

— Я думаю, Оливер, ты прекрасно справился со своей задачей и уберег семью от всех опасностей, которые могли их погубить. Не твой отец, а ты — глава клана Рейнов. Ты не согнулся под бременем ответственности, которую был вынужден взять на себя. Он притянул ее к себе и долго держал в своих объятиях, пока они оба не заснули.

Тем, кем никогда не хотел быть: человеком, похожим на своего отца. Мучительное признание Оливера не выходило у Энни из головы даже на следующий день, когда она работала с дизайнером, пришедшим в «Безумные мечты» вместе со своей клиенткой.

— Что-нибудь причудливое, Энни, даже кричащее. — Стэнфорд Джон Литтлвуд, единственный владелец фирмы «Стэнфорд Дж. Литтлвуд дизайнз», критически и хладнокровно оглядывал содержимое магазинчика. Он со снисходительной улыбкой повернулся к своей клиентке:

— Как вы заметили, Энни специализируется на необычных вещицах. У некоторых экземпляров есть определенный шарм, если, конечно, их использовать осмотрительно.

Энни сжала зубы. Она прекрасно знала, что выражение «использовать осмотрительно» было своего рода предупреждением. Подразумевалось, что в этом случае ей даже не стоит рыпаться самой что-нибудь предлагать клиенту, поскольку тот нуждается лишь в профессиональном совете Стэнфорда Джона Литтлвуда.

Энни доброжелательно улыбнулась клиентке Литтлвуда. Шарлотта Бэбкок была приятной женщиной. Ей перевалило за тридцать, и она явно болезненно переживала то, что впервые имеет дело с дизайнером по интерьеру.

— Некоторые из моих вещей действительно требуют определенной смелости со стороны клиента, миссис Бэбкок. — Энни погладила лакированного зверя, возвращенного Рафаэлей после бенефиса у Шоров. — Дизайнеры всегда предпочитают быть осторожными, когда нужно выбрать завершающий штрих. Но небольшой смелый элемент может сотворить с комнатой чудеса.

— Да, я уверена, что вы правы. — Шарлотта, почувствовав неловкость, взглянула на Литтлвуда.

Тот снова снисходительно улыбнулся.

— Когда речь идет о завершающем штрихе, необходимо задать себе самый важный вопрос, по которому можно отделить прекрасное от уродливого.

— И что это за вопрос? — нетерпеливо спросила Шарлотта.

Литтлвуд посмотрел на лакированного слона насмешливым и уничижительным взглядом.

— Искусство это или просто китч?

Энни нестерпимо захотелось показать ему язык. Он намеренно запугивал свою клиентку. Но, собственно говоря, запугивание клиентов у Литтлвуда получалось прекрасно.

Сегодня у него был особенно внушительный вид. Его волнистые серебристые волосы, приглаженные гелем и уложенные феном назад, полностью открывали его лицо с искусственным загаром. На нем были кипенно-белая сорочка, белоснежный галстук, серебристо-серый костюм и белые мокасины с кисточками.

— Ты принес с собой наброски интерьера, Стэн? — спросила Энни. Краем глаза она увидела, что Элла быстро спрятала улыбку. Всем было известно, что Литтлвуд ненавидел, когда его имя сокращали до краткого Стэн. — И ты можешь сказать мне, какие цвета ты используешь?

Литтлвуд задрал нос.

— Естественно. — Он раскрыл свой белоснежный кожаный портфель и вытащил несколько рисунков и образцов тканей.

Телефон зазвонил, как только Энни начала изучать эскизы интерьера квартиры Шарлотты Бэбкок.

— Тебя к телефону, Энни. — Элла протянула ей трубку.

— Пожалуйста, прими сообщение, Элла.

— Он говорит, что это важно.

Энни с беспокойством подняла глаза.

— Кто это?

— Он не назвался. Я даже не совсем уверена, что это мужчина. — По глазам Эллы было видно, что она встревожена. — Мне кажется, тебе лучше самой поговорить с ним или с ней. Не важно.

Энни улыбнулась Шарлотте.

— Извините.

— Да, конечно.

— Я поговорю за своим столом. — Энни прошла мимо прилавка в свой маленький офис.

Она подняла трубку телефона на письменном столе.

— Энни Линкрофт у телефона. Чем обязана?

На другом конце провода послышался скрип. Бесполый голос зашептал едва слышно:

— Если вы хотите знать, что случилось с вашим братом, найдите механика.

Энни онемела. Несколько секунд она не могла ни говорить, ни соображать.

— Что это значит? О чем вы?

— Найдите механика, который осматривал самолет Линкрофта в тот день, когда он исчез. Он может вам рассказать, что случилось на самом деле.

— Подождите! — Энни с отчаянием крепко схватила трубку. Она почувствовала, что звонивший хочет дать отбой. — Кто вы?

— Скажем, я тот, кто пытается добиться справедливости, — проскрипел голос. — И еще кое-что. Если хотите найти ответы на свои вопросы, не обращайтесь за помощью к Рейну. Если вам дорога ваша жизнь, не говорите ему ничего про механика.

— Вы с ума сошли? Кто вы?

— Вы должны сами найти механика, мисс Линкрофт. И помните, что единственный человек, кто получил выгоду от исчезновения вашего брата, это — Оливер Рейн. — Последовала короткая пауза. — Будьте осторожны, мисс Линкрофт. Будьте очень и очень осторожны.

— Подождите, пожалуйста…

Но звонивший прервал связь. Энни так сильно сжимала трубку, что у нее заныли пальцы.

— О Боже! — Она заторможенно положила трубку на рычаг, пытаясь собраться с остатками мыслей.

Найдите механика.

— Энни? — В дверь заглянула Элла. Увидев лицо Энни, она нахмурила брови. — Все в порядке?

— Да. Все нормально. — Энни села на стул рядом со столом. — Я просто не очень хорошо себя чувствую. Если можно, извинись за меня перед Стэном и его клиенткой. Пусть посмотрят наши вещицы, подумают, а я свяжусь с ними позже.

— Конечно. Может быть, тебе стоит пойти домой?

— Наверное, я так и сделаю. Но сначала я хочу позвонить. — Энни придвинула к себе телефонный справочник. — Закрой, пожалуйста, дверь.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке?

— Все хорошо, Элла. Просто немножко подташнивает.

Элла заулыбалась.

— Слушай, а ты не думаешь, что ты беременна?

— Закрой дверь, Элла, — попросила Энни.

— Ладно. — Все еще улыбаясь, Элла захлопнула дверь.

Руки Энни дрожали, когда она открыла телефонную книгу на разделе «Обслуживание и ремонт самолетов». Она водила пальцем по списку компаний, пока не нашла знакомого названия. Это была фирма, услугами которой Дэниэл всегда пользовался, арендуя самолет.

Энни пришлось дважды набрать номер компании по техническому обслуживанию самолетов. Первый раз, нервничая, она ошиблась. Второй раз, после десятого, наверное, гудка, ей ответил женский голос. Казалось, что женщина бежала к телефону. Называя свое имя, Энни слышала вдалеке рев пропеллеров.

— Конечно, мисс Линкрофт, я вас помню. Я разговаривала с вами в тот день, когда пропал ваш брат. Меня зовут Сара.

— Ах да! Летный инструктор.

— Помимо всего прочего, — сухо согласилась Сара. — Чем могу вам помочь?

Энни прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. В тот ужасный день Сара была так добра к ней.

— Сара, я хотела бы поговорить с человеком, делавшим технический осмотр самолета, который использовал мой брат.

На другом конце провода последовала небольшая пауза. Слышен был какой-то невнятный разговор.

— Скажи ему, я выйду через минуту. — Затем, уже четче, Сара продолжила беседу с Энни. — Что? Понятно. Механик. Это был Уолли.

— Уолли?

— Ага. Уолли Торп. Он больше здесь не работает.

Энни почувствовала себя сбитой с толку.

— Где он теперь?

— Не знаю. Он ушел через два дня после исчезновения Дэниэла. Просто ушел с работы и сказал, что больше не вернется. Я его с тех нор не видела. — Голос Сары снова зазвучал невнятно. — Я сказала, сейчас выйду. Черт возьми, скажи, я с него не возьму денег за то время, которое он проведет на земле.

— Сара, пожалуйста, я знаю, что вы заняты, — заторопилась Энни. — Но не могли бы вы дать мне номер телефона Уолли Торпа? Или адрес. Мне очень нужно с ним поговорить.

— Подождите, у меня должны быть и телефон, и адрес. — На фоне сердитого рева самолетов послышался стук выдвигаемых ящиков. — Нашла. Это на острове Бейнбридж. Вы готовы записывать?

— Я готова.

Энни поспешно записала номер телефона и адрес.

— Мисс Линкрофт? — Беспокойство теперь чувствовалось в голосе Сары. — А в чем дело? Эти ребята из службы разговаривали с Уолли на следующий день после того, как пропал ваш брат. Самолет был в прекрасном техническом состоянии. И сам Дэниэл всегда проводил тщательный осмотр перед взлетом.

— Я знаю. Уолли мне нужен совсем по другому поводу. Спасибо, Сара.

Энни повесила трубку и долгое время сидела, уставившись на телефонный номер, который записала в блокноте. Потом очень медленно и аккуратно набрала каждую цифру.

Казалось, телефонные гудки продолжались целую вечность. Телефон Уолли Торпа не отвечал.

— Так, так, так. — Сибил рассматривала офис Дэниэла Линкрофта с пренебрежительным любопытством. Она оглядела металлические полки для папок, простую, но удобную мебель, компьютер и покачала головой. — Не совсем в твоем стиле, правда, Оливер? Я знаю дизайнера, который мог бы сотворить здесь чудо.

— Мне не нужен дизайнер, — произнес Оливер. Сибил прохладно улыбнулась.

— Да, думаю, что ты вряд ли будешь слишком долго лично управлять «Линкрофт анлимитед». Ты редко участвуешь в рутинных делах какой-либо из своих компаний. Когда ты учредишь управленческий аппарат?

— Во всяком случае, не в ближайшее время. — Оливер заколебался. — И, возможно, в этом вообще не будет необходимости. Энни ожидает, что Дэниэл вернется со дня на день.

— Бедная Энни. Я могу определенно сказать, что она прирожденный оптимист. — Сибил закинула ногу на ногу и поправила подол своей бледно-голубой шерстяной юбки. — Она живет с тобой уже около двух недель, да?

— Почти.

— Около двух недель делит с тобой жилье и, — кротко улыбнулась Сибил, — я полагаю, твою постель?

— Энни моя жена, — холодно ответил Оливер.

— Ну да. Твою постель. Две недели интимной жизни с тобой, а она все еще не вылечилась от своей наивности. Поразительно!

По старой привычке Оливер заставил себя глубже погрузиться в бескрайнее море терпения. Его лицо оставалось непроницаемым.

— Полагаю, у тебя была причина зайти ко мне в офис сегодня?

Сибил смотрела на него в раздумье.

— Я хочу знать, что происходит, Оливер. У меня есть кое-какие права. И у Вэлери тоже.

— Какое отношение к этому имеет моя сестра?

— Не делай из меня идиотку. — Сибил подняла подбородок. — Я знаю, ты что-то задумал. Это твое обычное состояние. Твоя изобретательность и расчетливость известны всем, кроме, пожалуй, малютки миссис Энни. Но тем не менее я никогда не думала, что ты падешь так низко, что сможешь использовать свою сестру в ачестве пешки в игре.

— Ты объяснишь, что, собственно, ты имеешь в виду, Сибил, или мы будем продолжать говорить загадками?

— Я говорю о том, как вы с Полом Шором якобы объявили мир. — Глаза Сибил горели открытой ненавистью. — Вэлери так счастлива, что просто летает по воздуху.

— Интересный трюк.

— Скажи, Оливер, — Сибил наклонилась вперед, — когда Вэлери в конце концов упадет и разобьется, ты хоть тогда почувствуешь какую-нибудь вину?

— Почему она должна упасть?

— Потому что все ее счастье строится на абсолютно несбыточных надеждах. — Сибил помедлила. — Не так ли?

Оливер посмотрел на свои сложенные руки и затем взглянул Сибил в глаза.

— Я не знаю, получится ли что-нибудь из отношений Вэлери с Карсоном Шором. Если нет, то это произойдет не по моей вине.

Отполированные ногти Сибил вонзились в дорогую кожу ее сумочки.

— Ты говоришь мне правду? Ты не собираешься разбить отношения Вэлери с Карсоном?

— Нет. — Оливеру пришло в голову, что у членов его семьи сложилось потрясающе искаженное мнение о нем,

— Ты на самом деле вчера за ленчем заключил мир с Полом Шором?

— Можно так выразиться. — Оливер посмотрел на часы. — Сибил, если ты не возражаешь, мне еще нужно очень многое сегодня сделать.

— Я не могу в это поверить.

— Ладно. — Оливер взял ручку. — Верь тому, чему хочешь верить. Но, повторяю, я сейчас занят.

— Оливер, посмотри на меня. — Сибил поднялась и подошла к краю его стола. — Ты клянешься, что говоришь правду? Ты ничего не задумал? Ты не планируешь помешать сестре выйти замуж за Карсона?

Оливер внимательно посмотрел на нее. В последний раз он видел этот умоляющий взгляд шестнадцать лет назад, когда застал Сибил в постели с любовником.

— Сибил, ты очень подозрительный человек.

— Этому качеству я научилась у тебя. — Сибил прищурила глаза. — Я говорю серьезно. Прекрасно знаю, какую ненависть ты питаешь ко мне, но, прошу тебя, снизойди до меня один только раз.

Оливер медленно положил ручку.

— Совсем нет.

— Что нет? — удивилась Сибил. Он сделал несколько глубоких вдохов, как во время своих занятий йогой.

— У меня нет к тебе ненависти. Сибил уставилась на него.

— Врешь. Ты ненавидишь меня и всегда ненавидел. Я тебе не нравилась с того дня, как твой отец женился на мне. А презирать меня ты начал, когда увидел в постели с Грегом.

— Грегом? Его так звали? Я и забыл.

— Да, его звали так. — Голос Сибил был сильно напряжен. — Грег Тэйлор. — Комок в горле мешал ей говорить. — Я его любила. О, я поняла гораздо позже, что он не любил меня, а просто использовал. Но в то время я очень любила его.

— Даже несмотря на то, что он был женат? И ты была замужем?

— Действительно, и я, и Грег состояли браке. — Сибил посмотрела на свое обручальное кольцо. — Для брака есть много причин, и не всегда любовь — главная из них. Ты должен это знать лучше, чем кто-либо еще.

— Еще одно замечание по поводу моего брака, и я вышвырну тебя из этого офиса.

— Извини. — Ее губы сжались. — Я пришла не за тем, чтобы с тобой ссориться. Но, честно говоря, ты не являешься типичным образцом любящего, романтичного, преданного мужа.

— Кажется, Энни довольна, — отчетливо произнес Оливер.

Он спросил себя, подозревает ли Сибил хоть чуть-чуть о том, какого труда ему стоит сохранять интонацию ровной, а слова сдержанными. Тайна, которую он хранил уже целый день, практически вырывалась наружу.

Энни любит его. Он хотел рассказать об этом Сибил. Он мечтал рассказать об этом всему миру. Он желал произнести эти слова вслух, чтобы они выглядели более реальными, но почему-то боялся этого. Оливер отчаянно хотел прийти домой, чтобы только услышать, как Энни еще раз скажет, что любит его. Может быть, если она будет говорить это достаточно часто, он в конце концов позволит себе поверить ей.

— Кажется, Энни довольна? — недоверчиво повторила Сибил. — Что это значит? Ты хочешь сказать, она считает тебя влюбленным в нее?

— Сибил, я предлагаю сменить тему.

Сибил слегка кивнула головой, реагируя на ледяные нотки в его голосе. Она знала характер Оливера и не стала заходить слишком далеко.

— Хорошо. Давай сменим. Мне необходимо кое-что выяснить до того, как уйду.

— Что?

Сибил пристально вглядывалась в его глаза. Потом отошла к окну и повернулась к нему спиной.

— Я бы хотела знать, насколько зрелым стал Оливер Рейн.

— Постарайся говорить более конкретно.

— Вэлери будет единственным человеком, который извлечет пользу из этого загадочного влияния Энни на тебя.

Оливер рассматривал прямые плечи Сибил.

— Я полагаю, ты хочешь знать, безопасно ли рассказать мне о своем романе с Джонатаном Грацем?

— Боже. Ну, ты правда мерзавец. — Сибил не повернула головы. — И как же долго ты знал?

— Это имеет значение?

— Полагаю, что нет. — Она устало вздохнула. — Я даже не знаю, зачем я вообще пыталась скрывать свои отношения с Джонатаном.

Оливер подумал над ее словами.

— Может быть, потому что питаешь к нему действительно серьезные чувства.

— Я не испытывала такого после Грега, — прошептала Сибил. — Я люблю его, Оливер. Ты разрушишь это?

— Давай не будем впадать в мелодраму. Я не могу и не собираюсь останавливать тебя, если ты захочешь выйти замуж. У меня нет на тебя такого влияния.

— Ты не прав, — возразила Сибил. — У тебя есть такое влияние. И ты это знаешь прекрасно. Тебе нужно лишь пригрозить, что я не получу своей доли денег, и я тут же оставлю все мечты о замужестве. Очень просто. — Она прищелкнула пальцами.

— Деньги имеют такое значение для тебя?

— Да, черт побери. — Сибил развернулась. Ее лицо было неподвижной маской страха и ярости. — Да, такое значение. Как тебе кажется, ты знаешь, что такое бедность, потому что твой отец исчез и вынудил тебя платить по его счетам. Нет, Оливер, ты не представляешь на самом деле, какой трудной бывает жизнь.

— Но ты мне собираешься об этом рассказать, не так ли?

— Ты не рос на деньги из благотворительного фонда. Тебе не пришлось жить в бараке. Наш район был слишком опасным, и мать не разрешала мне играть на улице, опасаясь, что меня могут изнасиловать. Мой отец не ушел, когда мне было двадцать два года, Оливер. Он нас оставил еще до моего рождения. Поэтому деньги для меня очень важны.

— Разве у Граца нет денег?

— У него есть деньги, но дело не в этом. Я хочу получить те деньги, которые я заслужила. Мне необходимо знать, что у меня есть свои собственные средства. И я действительно заслужила свою долю денег Рейнов, Оливер. Ты знаешь, что заслужила. Мы заключили сделку, и я выполнила ее условия. Ты должен это признать.

Оливеру вдруг стало интересно, что бы сказала Энни, если бы находилась здесь.

— Деньги твои, Сибил. Ты их действительно заслужила. Ты будешь иметь право выйти замуж или нет.

Сибил широко раскрыла глаза от изумления. Затем в ее взгляде засветилась надежда.

— Ты это серьезно?

— Да, вполне.

— Ты даешь мне слово?

— Да. — Оливер потянулся и включил компьютер. — Теперь, если ты не возражаешь, мне бы хотелось еще поработать. Я пытаюсь удержать «Линкрофт» на плаву.

Сибил медленно направилась к двери. Она выглядела ошеломленной.

— Господи, Энни действительно оказывает на тебя благотворное влияние. Я бы никогда в это не поверила.

— До свидания, Сибил. — Оливер вызвал на экран информацию по анализу затрат, изучение которой было прервано разговором.

Сибил медлила, держась за дверную ручку.

— Оливер?

— Да?

— Я понимаю, что это, наверное, прозвучит глупо, но просто умираю от любопытства. Имеет ли место хоть слабая вероятность того, что ты действительно влюблен?

— До свидания, Сибил.

— Я знала, это глупый вопрос. До свидания, Оливер. Ах да, еще кое-что. Ты собираешься завтра вечером на предварительный показ в музее у Вэлери?

Оливер нахмурился, припоминая, что Энни как-то обмолвилась об этом.

— Я еще не знаю.

— Если ты решишь пойти, возможно, я познакомлю тебя с Джонатаном. Мне кажется, он тебе понравится.

Оливер поднял голову.

— Один вопрос, Сибил.

— Да?

— Поскольку ты состоятельная женщина. — Оливер продумывал, как лучше задать вопрос.

— Благодаря тебе, — тут же милостиво пробормотала Сибил.

— Что ты знаешь об этом Граце?

Выражение лица Сибил немедленно стало настороженным.

— Что ты имеешь в виду? Что Джонатан может захотеть жениться на мне из-за денег, которые я теперь точно буду иметь?

— Об этом необходимо подумать.

— У меня есть для тебя новости. Джонатан попросил меня выйти за него замуж еще несколько недель назад, хотя я сообщила ему, что, по всей вероятности, ты оставишь меня без средств.

— Понимаю. Звучит благородно. Ты не будешь чувствовать себя более спокойно, если я попрошу Болта покопаться в его прошлом?

— Не знаю даже, сердиться мне или чувствовать себя польщенной. Ты что, в своей излюбленной подозрительной манере пытаешься позаботиться обо мне?

— Ты член семьи, — тихо сказал Оливер.

— Невероятно! — Внезапно Сибил заулыбалась. — Ты действительно пытаешься меня оберегать.

— Может быть, я просто пытаюсь уберечь твою долю в состоянии Рейнов.

— Ну ладно, пусть будет так. Все равно, поскольку это исходит от тебя, это очень мило. — Сибил засмеялась. — Должно быть, ты действительно влюблен, Оливер. Почему ты не хочешь этого признать? Я надеюсь, что Энни тебя тоже любит. Мне бы не хотелось быть от тебя за тысячу миль, если вдруг окажется, что она использует тебя, чтобы спасти «Линкрофт».

 

Глава 17

Совершая очередной поворот на узкой, извилистой дороге, Энни отпустила ногу с педали газа. Несмотря на то, что было всего половина пятого, уже стемнело. Густые деревья, росшие по обочинам, не улучшали видимость на дороге. Она сказала себе, что могла бы запросто обойтись без этого легкого тумана, в который упирается свет ее фар.

На старом шоссе не было уличных фонарей, и, проехав целую милю, Энни не встретила ни одной машины. Чувство полного одиночества лишало ее уверенности.

Женщина остановила машину, доехав до небольшого указателя. Всматриваясь через ветровое стекло, она с трудом прочитала поблекшую надпись: «Марстон-лейн».

Судя по адресу, продиктованному ей по телефону Сарой, и карте, которую Энни взяла с собой, это было то самое место. Она свернула на нужную улицу.

Кривая и разбитая дорога заставляла Энни постоянно тормозить, и машина еле ползла. Впереди за деревьями виднелась старая хижина: в окнах ее не горел свет, у ворот не стояла машина.

Энни остановила свой небольшой красный автомобиль, выключила двигатель и, сидя за рулем, изучала дом Торпа. Неестественная тишина нервировала ее. Заехав так далеко, она не понимала, что делать дальше.

«Оливер знал бы, как поступить, — подумала Энни. — Оливер всегда знает, что делать».

Но Оливера не было. Она не застала его в офисе, позвонив ему от причала парома. Миссис Джеймсон объяснила, что произошло что-то неожиданное: мистер Рейн ушел сразу же после звонка человека по имени Болт, и она не знает, когда он вернется.

Энни достала фонарик, который по настоянию Дэниэла всегда держала в отделении для перчаток. Затем она открыла дверцу машины. В туманной тишине этот звук прозвучал слишком громко.

В ту же секунду, как она покинула теплую машину, ее сковал холод. Энни застегнула пальто и натянула перчатки. Ей бы очень хотелось, чтобы Оливер был сейчас с ней.

Это просто смешно. Энни даже не знала, что будет делать после того, как постучит в дверь и, возможно, заглянет в окна. Ей пришло в голову, что если в доме кто-то есть, то ее могут принять за бродягу. Значит, надо соблюдать осторожность.

Энни заставила себя быстро подойти к входной двери и громко постучать.

— Есть кто-нибудь дома? — Ответом ей были лишь слабые вздохи деревьев над головой. Но по позвоночнику Энни пробежала странная дрожь. Она быстро обернулась, и несколько пугающих мгновений ей казалось, что она тут не одна.

— Эй, — позвала она, — есть кто-нибудь?

Волны молчаливого тумана плыли в свете ее фонарика. Энни осветила пространство перед собой, но ничего не увидела.

— Ну хорошо, успокойся, — сказала она вслух. — Ты пришла сюда, чтобы найти ответ. Не паникуй, иначе ничего не узнаешь.

Она подошла к ближайшему окну и направила луч фонарика сквозь грязное стекло. Узкий лучик осветил темные очертания провалившейся кушетки и старого кресла. По кофейному столику были разбросаны журналы.

Энни подошла к следующему окну и обнаружила, что смотрит в кухню. В сушке лежали тарелки, на столе стояла коробка с хлопьями.

Эти признаки недавнего присутствия людей заставили Энни сделать резкий шаг назад. Она наступила на кустарник. Лучик фонаря беспорядочно протанцевал несколько мгновений, пока она не обрела равновесие.

— Спокойно! — сквозь сжатые зубы скомандовала себе Энни. — Ну хорошо, для тебя это в первый раз. Но ты достаточно смотрела телевизор, чтобы знать, как это делается. У тебя все получится.

Она продолжала красться вдоль дома, направляя луч фонарика в каждое окно. Спальня была в полном беспорядке. Уолли Торп явно не видел смысла в том, чтобы убирать постель (да и выносить мусор). Двери гардероба были открыты, и Энни, всмотревшись повнимательнее, увидела, что внутри совершенно не было одежды.

Любопытство начало брать верх над нервозностью. Дойдя до задней двери и обнаружив, что она не заперта, Энни сделала глубокий вдох, взяла себя в руки и открыла дверь, .

Внутри жилища стоял тяжелый запах пыли, как будто дом был закрыт уже долгое время. Но это было не самое худшее. С кухни пахло гниющей пищей, а значит, здесь действительно уже давно никто не живет. Повсюду в доме стояла жуткая вонь.

Энни медленно побрела по комнатам, стараясь ни до чего не дотрагиваться. Гардероб был на самом деле пуст. Полки — тоже. В ванной комнате на полу валялись полотенца, но не было видно бритвенных принадлежностей.

Вид дома натолкнул Энни на мысль, что отсюда, видимо, внезапно уехали. Все выглядело так, как будто в один прекрасный день Уолли Торп пришел домой, побросал свою одежду и вещи в чемодан и скрылся.

Энни вернулась на кухню. Там запах был страшнее всего. Она уже хотела быстро выйти, как взгляд ее упал на календарь с обнаженными моделями, висевший на стене рядом с телефоном.

Внимание Энни привлекла не внушительных размеров грудь девицы на развороте, а тот факт, что она гордо носила титул Мисс Октябрь.

Стоял конец ноября. Уолли Торп не перевернул страницу календаря на новый месяц. Значит, его не было здесь уже несколько недель.

Зажимая нос, Энни подошла поближе. Календарь был разлинован на квадраты по каждому числу месяца. В некоторых квадратах были сделаны короткие записи.

Седьмое октября, день, когда исчез ее брат, было обведено красным фломастером.

С нарастающим ужасом Энни смотрела на календарь. «Совпадение», — успокоила она себя. Возможно, Уолли Торп решил, что в этот день он уйдет с работы. Нет, Сара сказала, что это произошло двумя днями позже.

Затем Энни заметила телефонный номер, нацарапанный на клетке пятого октября. Было в нем что-то знакомое, она пыталась вспомнить, и вдруг ее осенило.

Последнее время она сама много раз набирала этот номер.

Рядом с календарем на шнурке висела ручка. Энни взяла ее, не снимая перчатки, и переписала себе номер с календаря Торпа.

Засовывая клочок бумаги обратно в сумку, она услышала, как где-то вдалеке скрипнула доска. Какое-то мгновение Энни казалось, что ее сердце сейчас остановится. Через долю секунды адреналин, как ледяная волна электрического тока, стремительно хлынул по ее жилам. Все ее нервные окончания напряглись, а волоски на шее буквально зашевелились.

Она выключила фонарик, и ее моментально окутала холодная тьма.

Энни не могла определить, откуда ей послышался этот скрип: из дома, с улицы или со ступенек у входной двери. Она притаилась, но больше ничего не услышала. Ощущение того, что за ней кто-то наблюдает, усилилось.

Женщина боялась двинуться, но в то же время ей хотелось стремительно убежать отсюда. С трудом овладев своими мышцами, ей удалось сделать шаг по направлению к задней двери.

Собравшись с силами, Энни сделала второй шаг. И третий.

Она дошла до двери и медленно повернула ручку. Дверь тихо заскрипела, когда она стала открывать ее. На пороге Энни помедлила, вглядываясь в бескрайнюю темноту. Снаружи не было ничего подозрительного, по крайней мере она ничего не увидела. Собравшись с духом, Энни начала осторожно спускаться по ступенькам.

Она остановилась в тени дома и с тоской посмотрела на свою машину на дорожке. Ей хотелось броситься к ней.

Зажав ключи в кулаке, Энни стремглав побежала к машине. Никто ее не остановил. Никто ее не окликнул. Никто не выстрелил. Через несколько секунд она уже была в машине. Заперла двери и вонзила ключ в зажигание. Двигатель отозвался протестующим ревом.

Энни дала задний ход, обернулась назад и погнала автомобиль по дорожке. Она не дышала, пока не добралась до главной дороги, и лишь тогда она вдавила педаль в пол. Если она поторопится, то может успеть на ближайший паром до Сиэтла.

Энни не понимала происходящего, но очень жалела, что не взяла Оливера с собой в эту поездку.

— То есть как это, черт возьми, вы не знаете где Энни?! — тихо прорычал в трубку Оливер. На другом конце провода повисло гробовое молчание. Оливер выругался про себя. Запугиванием ни в чем не повинных людей он явно не добьется ответов, которые ему нужны.

— Извините, — запинаясь, промолвила Элла. — Послушайте, она ушла около трех часов, и с тех пор я ее не видела. Я закрывала магазин без нее. Вероятно, Энни задержалась с клиентом.

— Как зовут клиента?

— Не знаю. То есть я даже не уверена, что она отправилась по делам. Она просто сказала, что ей нужно сделать какие-то дела. Может быть, Энни пошла в магазин? Сейчас только половина седьмого. Что-нибудь случилось, мистер Рейн?

— Нет. Ничего не случилось. — Оливер заставил себя говорить спокойно. — Спасибо, Элла.

— Пожалуйста. Извините, что не могу вам помочь. Вероятно, она на пути домой.

— Да, вероятно. — Оливер повесил трубку и посмотрел на Болта. — В последний раз Элла видела ее около трех часов.

— Вы собираетесь позвонить Джоанне Маккенна? — спросил Болт.

— Если я позвоню ей, она, конечно, запаникует. У мисс Маккенны с самого начала были сомнения по поводу меня, и скорее всего она сделает неприятные умозаключения из этого поворота событий.

— Меня бы это не удивило. — Болт поджал губы. — Разрешите напомнить вам, мистер Рейн, что мы не оказались бы в этой ситуации, если бы я продолжал присматривать за Энни.

— Я и без тебя это понимаю, Болт. — Оливер поднялся на ноги, засунул руки в карманы и принялся расхаживать по кабинету. — Ты уверен, что она не оставила записки?

— Я посмотрел везде. И дважды прослушал сообщения на автоответчике.

Оливер сжал в кармане руку в кулак. С каждой минутой он все больше нервничал. Что-то было не так, а он ничего не мог предпринять.

— Черт возьми, Болт! Мы даже не знаем, где начать искать.

— Еще только половина седьмого.

— Энни всегда приходит домой без четверти шесть.

— Это так, — согласился Болт. — Тем не менее я должен заметить, что вы с ней недостаточно долго живете, чтобы знать все ее привычки и причуды. Вполне вероятно, она отправилась в какой-нибудь торговый центр и застряла в пробке.

— Она должна была позвонить. Болт покачал головой.

— У нее нет телефона в машине.

— Купи ей. Даже лучше, если ты сам будешь возить ее, куда бы она ни вздумала поехать.

— Да, сэр.

— Она же теперь не одна, — пробормотал Оливер. — Она должна держать меня в курсе. Ей следует говорить мне, когда она собирается задержаться.

— Да, сэр.

— Черт бы все это побрал! — Оливер уставился на аккуратно приглаженный песок в каменном саду. При одной мысли о том, что с Энни могло что-нибудь случиться, у него все леденело внутри. Последние сорок минут он пытался отогнать от себя это опасение. «Ничего с ней не случилось, — говорил он себе. — Она просто задерживается, вот и все».

Болт выдвинул свое предположение:

— Вы обеспокоены, поскольку видите какую-то связь между тем, что сегодня случилось с Корком, и тем, что Энни нет дома, не правда ли?

Оливер взял себя в руки.

— Да.

— Мне кажется, вряд ли, — задумчиво продолжил Болт. — Вне зависимости от того, что задумывал Корк, нет причины, по которой Энни могли избрать в качестве цели. Если кто-то и хотел, чтобы «Линкрофт анлимитед» была разорена своими кредиторами, больше смысла имело бы избавиться от вас.

Оливер понял, что Болт успокаивает его.

— Мы даже не знаем, хотели ли Корка убить, или же он просто стал жертвой невезения и неумения водить машину.

Сообщение, что Бэрри Корк попал в дорожно-транспортное происшествие на шоссе, в котором пострадал только он сам и его машина, и был без сознания отправлен в больницу Харборвью, дошло до Болта через три часа после случившегося. Он немедленно позвонил Оливеру, который ушел из офиса, чтобы встретиться с Болтом в больнице. Там они практически ничего не узнали, кроме того, что Корк вряд ли выживет.

Сопровождаемая легким звонком, открылась входная дверь. Оливер повернулся, завороженный этим тихим звуком.

— Болт? — Из прихожей послышался голос Энни. — Оливер? Где вы?

Оливер направился к двери.

— Я ее сейчас придушу.

— Сэр.

Оливер на мгновение замешкался, удивленный, что голос Болта, обычно невозмутимый, прозвучал так настойчиво.

— Что случилось?

Болт посмотрел на него.

— Я просто хотел вам напомнить, что миссис Рейн живет здесь очень непродолжительное время.

— Ну и что?

Болт слегка кашлянул.

— То, что она еще не совсем приняла ваши… э-э… требования по отношению к ней как к жене.

— Ты что, хочешь сказать, что я не должен набрасываться на нее, как лавина, когда я из-за нее черт знает что вытерпел в течение последнего часа?

— Существует старая поговорка, сэр. Больше мух ловится на мед, чем на уксус. И сейчас правда всего лишь половина седьмого, сэр.

— Черт побери! — пробормотал Оливер. — Женщина читает твою рукопись, говорит тебе, что ты замечательный, и в следующую минуту ты уже готов есть пищу с ее ладони. Дьявол, что здесь происходит? — Он повернулся и вышел, не дожидаясь ответа.

Энни высунулась из кухни. Ее глаза были огромными и серьезными.

— А, вот вы где. Я не могла понять, где все.

При виде ее Оливер нахмурился. У Энни был какой-то взъерошенный и обеспокоенный вид. Ее волосы растрепались больше обычного. Туфли были испачканы засохшей грязью, а чулки перекручены. Его охватил жуткий страх.

— Энни, что произошло?

Энни смотрела на него, а нижняя губа ее дрожала.

Глаза были полны слез. С негромким нечленораздельным восклицанием она бросилась прямо ему в объятия.

— Господи, что случилось? — Оливер прижал ее к себе. Она казалась такой маленькой, такой беззащитной. — Ты в порядке?

— Со мной все нормально. — Она громко всхлипнула и крепко обняла его за талию. — Честно. Немного взволнована, вот и все.

— Где ты была? Почему ты пришла так поздно?

— Я ездила на остров Бейнбридж.

— Встречаться с клиентом? — Оливер мягко отстранил ее от себя, чтобы видеть лицо жены.

— Чтобы увидеть человека по имени Уолли Торп.

Пальцы Оливера крепко впились ей в плечо.

— Боже мой, зачем тебе понадобился Торп?

Энни смахнула с глаз последнюю слезинку.

— Ты знаешь, кто он такой?

— Это механик, который обслуживал самолет Дэниэла в день, когда он пропал.

Энни нахмурилась.

— Откуда тебе это известно?

— Я тебе говорил, что позаботился о том, чтобы расследование катастрофы твоего брата было очень тщательным?

— Да, говорил.

— Я сам не разговаривал с Торном, но с ним беседовали следователи, — продолжал Оливер. — Компания, у которой твой брат арендовал самолет, оказала всяческое содействие. Не было никаких признаков того, что в самолете было что-то нарушено или что техосмотр проведен недостаточно внимательно.

— Совсем ничего?

— Нет. Энни, почему вдруг тебе взбрело в голову поговорить сегодня с Торпом?

— Я с ним не говорила. Его там не было.

Добиться от нее ответов было нелегкой задачей. Энни была в расстроенных чувствах и нервничала. Оливер собрал все свое терпение, какое у него было в тот миг.

Он положил руку Энни на плечи и повел ее по направлению к кабинету, где ждал Болт.

— Почему ты решила найти Торпа?

Энни открыла рот для ответа, но, увидев Болта, остановилась. Она слабо улыбнулась ему.

— Привет, Болт. Извини, что я немного опоздала. Надеюсь, что ужин не испорчен.

— С ужином все в порядке, миссис Рейн. — Глаза Болта пробежали по ней, отмечая ее смущенный вид. — А с вами все нормально?

— Угу. — Энни плюхнулась на ближайший стул. Она вытянула ноги, закинула назад голову и устало положила руки на подлокотники.

Оливер сел за свой письменный стол.

— Болт, пожалуйста, принеси нам чаю.

— Да, сэр. — Болт исчез за дверью.

Оливер чувствовал, как напряжение внутри него постепенно ослабевает: с Энни все в порядке, она в целости и сохранности, а это самое главное. Он снова мог свободно дышать. Но что-то все-таки произошло, и он должен это выяснить. Он намеренно смягчил голос.

— Расскажи мне, почему ты пыталась найти Торпа, Энни.

Она серьезно посмотрела на него.

— Мне сегодня позвонил кто-то, не назвавший себя. — Энни помедлила. — Наверное, это была женщина. Я действительно не смогла различить. Мне было сказано, что если я хочу выяснить, что случилось с моим братом, то должна найти механика, который делал технический осмотр его самолета.

— Дерьмо!

Энни была немного шокирована.

— Да, так вот, я позвонила в фирму по обслуживанию самолетов, услугами которой пользовался Дэниэл, и выяснила адрес Торпа. Я отправилась на Бейнбридж на пароме, посмотрела, что там есть, и вернулась.

— Подожди минуточку. — Оливер положил руки на стол и нагнулся так, что свет от галогенной лампы стал падать на его лицо. — Ты хочешь сказать, какой-то негодяй намеренно пытался дать тебе понять, что самолет Дэниэла подвергся диверсии?

— Полагаю, что подразумевалось именно это.

— И что преступником был Торп?

— Так это прозвучало.

— И, зная все эти факты, ты помчалась проводить собственное расследование?

Энни выдержала его взгляд.

— Да. Именно это я и хочу сказать.

Оливер вышел из себя. С ним это случалось так редко, и он почти не понял, что произошло.

— Ты маленькая дура. У тебя что, нет ни грамма здравого смысла? Ты представляешь мое состояние, когда я пытался догадаться, где ты, черт возьми, есть?

Энни открыла рот, чтобы защитить себя, но остановилась, увидев вошедшего Болта с подносом чая.

Она благодарно ему улыбнулась.

— Спасибо, это как раз то, что мне нужно сейчас.

— На здоровье, — сказал Болт. Он налил чай в три чашки.

Оливер пристально смотрел на Энни.

— Мне нужно объяснение.

— Я тебе объясняю. — С очередной благодарной улыбкой она взяла чашку с блюдцем из рук Болта. — Скажу тебе правду, Оливер, в определенные моменты мне хотелось, чтобы ты был со мной. Там было кошмарно. Я никогда раньше не залезала в чужие дома.

Горячий чай пролился на пальцы Оливера, когда он взял чашку с блюдцем из рук Болта.

— Ты залезла в дом Торпа, Энни? Я не могу поверить в это.

— Я не много чего обнаружила там, — признала Энни. Казалось, она вновь обретает присутствие духа. — Но вся обстановка выглядела так, будто Торп собрал вещи и поспешно смылся. В его гардеробе совсем не было одежды. На кухне еще оставалась еда, горы мусора.

Оливер очень аккуратно поставил чашку. Он встал и облокотился на стол.

— Почему, черт возьми, ты не позвонила мне и не сказала, что собираешься делать?

Энни неловко заерзала на стуле. Ее взгляд перебежал на лакированного леопарда и вернулся на лицо Оливера.

— Я звонила. Тебя не было в офисе.

— И тогда ты отправилась одна.

— Да. Оливер, звонивший мне, сказал еще кое-что. Он или она сделали такой акцент, что, если я хочу получить ясность по поводу исчезновения Дэниэла, мне не следует рассказывать тебе, что я собираюсь найти Торпа. Мне сказали, что я не должна просить тебя о помощи, потому что тем самым подвергну себя опасности.

Оливер почувствовал себя так, будто получил удар в солнечное сплетение.

— Тебя предупредили, чтобы ты ничего мне не говорила?

— Именно так это и прозвучало. Как предупреждение.

Оливер не сводил с нее глаз.

— Почему тогда ты говоришь мне об этом сейчас, Энни?

— У меня было много времени посидеть и подумать на пароме по пути обратно в Сиэтл. Я сопоставила всю информацию и пришла к интересному выводу.

Краем глаза Оливер увидел, что Болт сделал шаг к столу.

— Что за вывод? — очень осторожно спросил Оливер.

— Мне показалось, — медленно сказала Энни, — что кто-то намеренно пытался тебя подставить. Кто-то хочет, чтобы я думала о твоей причастности к исчезновению Дэниэла.

В кабинете воцарилась оглушительная тишина.

— Очень логичный вывод, — мрачно произнес Оливер. Обменявшись молчаливым взглядов с Болтом, он снова взглянул на Энни. — Звонивший сказал что-нибудь еще? Что еще за информация, о которой ты упоминала?

— Он сказал очень мало. По крайней мере по телефону. — Энни открыла сумочку и вытащила небольшой клочок бумаги. — Но пока я была в доме Торпа, я нашла календарь. Дата, когда пропал Дэниэл, была обведена в кружок.

Болт нахмурился.

— Ничего удивительного. Исчезновение вашего брата наверняка явилось событием чрезвычайной важности и для Торпа, и для всех остальных в этой фирме по обслуживанию. Ведь далеко не каждый день самолеты пропадают таким образом.

— Это не все, что я обнаружила на календаре. — Энни положила клочок бумаги на стол перед Оливером. — Кто-то записал там этот номер телефона за два дня до исчезновения Дэниэла.

Оливер взглянул на телефон и моментально его узнал.

— Разрази меня гром! — Он медленно опустился обратно на свой стул.

— Что? — Болт шагнул вперед и посмотрел на телефонный номер, нацарапанный Энни на бумаге. — Это номер одной из телефонных линий пентхауса, сэр. Это частный номер.

— Да. — Оливер не произнес больше ни слова. Он не представлял, что еще сказать. Он внимательно смотрел на Энни и старался понять, как справиться с этим новым поворотом в ситуации. — Ты узнала номер, Энни?

— Да, конечно.

Болт взял в руки этот клочок бумаги.

— Похоже, у нас проблема с безопасностью, сэр. Этот номер телефона есть только у членов семьи.

— Я это понимаю. — Оливер не сводил взгляда с лица Энни. Она с тревогой внимательно смотрела на него, но при этом в ее выразительных глазах не было ни капли подозрения. «Она верит мне, — подумал он. — Невзирая на эти чертовы доказательства».

— Ну и откуда же Уолли Торп получил твой частный телефонный номер? — наконец спросила Энни, прервав молчание.

— Интересный вопрос. — Оливер снова сел и взял чайную чашку. — Но и на него у меня нет ответа. — Рейну наконец удалось отвести взгляд от Энни. Он посмотрел на Болта:

— Я думаю, нам стоит найти Торпа.

— Да, сэр. — Болт сделал глоток чаю. — Я посмотрю, что смогу сделать.

Энни закинула ногу за ногу и лениво покачивала туфлей. Ее глаза перебегали с Болта на Оливера.

— Я сделала еще кой-какие выводы, пока была на пароме.

— Да, миссис Рейн? — вежливо спросил Болт.

— Совершенно очевидно, что кто-то хочет, чтобы я считала, будто Оливер задумал недоброе, — медленно сказала Энни.

Болт быстро взглянул на Оливера и потом кивнул.

— Очевидно, да.

Оливер не мог найти, что к этому добавить. Он пытался совладать с яростью, уже впивавшейся в него. Кто-то очень сильно постарался, чтобы разрушить доверие Энни к нему.

— Давайте подумаем, кому и зачем это нужно. — Энни поднялась на ноги и начала ходить взад и вперед по кабинету. — Есть только один очевидный ответ. Кто-то очень рассчитывает, что в исчезновении моего брата я обвиню Оливера. Кто-то очень надеется на мой развод с Оливером, чтобы тот не смог больше контролировать «Линкрофт анлимитед». Но кто выиграет от этого?

— Никто, — мрачно сказал Оливер. — Все кредиторы и инвесторы мечтают, чтобы «Линкрофт» осталась на плаву.

— Есть слабая вероятность, что кто-то из членов семьи жаждет отомстить вам, мистер Рейн, — тихо сказал Болт. — И в разрушении «Линкрофт» видит достижение своей цели.

Энни нахмурилась.

— Ты ведь говоришь о Сибил, правда? Забудь про это. Меньше всего она хотела бы нанести Оливеру финансовый вред. Это было бы нелогично. Ей нравятся деньги Рейнов.

Рот Оливера мрачно искривился.

— Ты очень точно подметила.

— Люди не всегда совершают логичные поступки, когда речь идет о деньгах, — Болт бесстрастно смотрел на Оливера. — Помимо Сибил, есть другие возможные варианты. Старый деловой противник, такой, например, как Пол Шор, может искать способ отомстить.

Оливер откинулся на спинку стула.

— Я помирился с Шором. — Он взглянул на Энни. — По крайней мере мне так кажется. В любом случае подобные вещи не в его стиле.

Болт пожал плечами.

— Может быть, есть другие люди, сэр, кто не желает вам добра.

Оливер посмотрел на него.

— Спасибо, что ты ценишь мои способности иметь друзей и влиять на людей. Действительно, далеко не каждый, с кем я имел дело за последние пятнадцать лет, посылает мне открытки на Рождество. Однако я все же не могу представить, чтобы кто-то хотел мне отомстить таким образом.

— Почему? — с явным любопытством спросила Энни.

— Если я потеряю «Линкрофт», это не принесет мне особого вреда, — сказал Оливер, желая быть откровенным. — Конечно, я получу хорошие деньги, так же как и все остальные, если с «Линкрофт» все будет в порядке. Но в случае краха компании мое финансовое положение почти не пострадает.

Энни внимательно всматривалась в его лицо.

— Понимаю. Я не знала, что «Линкрофт» для тебя теперь ничего не значит.

— Я не говорил, что ничего не значит, — тихо сказал Оливер. — Но с финансовой точки зрения компания не делает нынче погоды. Я еще вначале говорил тебе, почему согласился спасти «Линкрофт».

Она туманно смотрела на него.

— Из-за Дэниэла.

— Частично. — Оливер снова повернулся к Болту:

— Мне кажется, мы должны отбросить версию о конкуренте, собравшемся свести счеты за старые обиды.

Болт переварил эту информацию.

— Есть еще одна сторона, которую нужно принять во внимание. Не забывайте, что тот, кто позвонил Энни и предупредил ее не обсуждать полученную информацию с вами, может быть связан с Бэрри Корком и его планами.

— Я это понимаю. — Оливер посмотрел на Энни. — Потому-то я чуть не сошел с ума, когда ты сегодня днем исчезла.

— Я не думала, что ты так расстроишься из-за моего незначительного опоздания, — удивленно сказала она.

— Я был более чем расстроен. Но пока не будем об этом, Энни. Сегодня днем на шоссе Корк попал в автомобильную катастрофу. Его отвезли, в больницу Харборвью. По последним сообщениям, он был без сознания и, возможно, не выживет.

— О Боже мой! — выдохнула она. — Бедный Бэрри.

— Полиция ведет расследование, но первая гипотеза — несчастный случай. Похоже, что нет никаких свидетельств обратного, — добавил Болт.

Энни перевела на него озадаченный взгляд.

— И понимаю так, что вы не вполне в этом уверены.

— Да, — просто добавил Болт. — Мы не вполне в этом уверены.

Крепко сжав свои руки, Энни посмотрела в лицо Оливеру.

— Ты мне говорил, что этот промышленный шпионаж, в котором замешан Корк, обычно не заканчивается убийством.

— Обычно нет, — подтвердил Оливер. — Но, судя по событиям сегодняшнего дня, кажется, нам придется пересмотреть свое мнение.

— Может быть, нам стоит обратиться в полицию? — предложила Энни.

Болт хранил ледяное молчание. Оливер задумчиво изучал расположение камней в своем саду.

— Есть, конечно, и такой вариант.

Энни широко раскрыла глаза.

— Господи, но мы ведь не можем так поступить, правда? Тогда они, вероятно, придут к заключению, что основной подозреваемый — это ты, Оливер.

— Возможно, — уклончиво ответил тот. Энни закусила нижнюю губу.

— Они могут подумать, что ты единственный человек, у кого была явная корысть избавиться от Дэниэла. Ты можешь здесь сколько угодно сидеть и утверждать, дескать, получение власти над «Линкрофт» не явилось для тебя огромной финансовой удачей, но люди имеют право совсем на иное мнение.

— Да, это правда, — признал Оливер.

— Полицейские вполне могут решить, что ты пытался убить Бэрри Корка, потому что тот продавал секреты твоей новой компании. Нет, мы пока абсолютно точно не можем идти в полицию.

У Оливера потеплело на душе. Энни действительно доверяет ему. Более того, она пытается его защитить. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то пытался это сделать «

— Конечно, если мы оставим при себе наши соображения, то это тоже может усложнить дело, — согласился Оливер. — Но есть еще две весомые причины, оправдывающие нашу тактику.

— Какие причины? — поинтересовалась Энни.

— Первая — это отсутствие доказательств. У нас нет подтверждения тому, что исчезновение Дэниэла и авария Корка — это не просто два несчастных случая. Да и сегодняшний телефонный звонок в твой офис вряд ли произведет впечатление на полицию. Нет никаких доказательств, что звонок вообще был или что кто-то пытался впутать в это дело меня и Торпа.

— Д что за вторая причина, по которой мы должны держать эту информацию при себе?

— Мы с Болтом хотим самостоятельно задать кое-кому вопросы. Нам это будет проще, если не будут задействованы официальные лица.

Энни уставилась на него. В ее глазах зарождался интерес.

— Вы будете проводить собственное расследование? Оливер, это великолепная мысль. Я буду вам помогать.

— Нет, — сказал Оливер, — ты не будешь помогать, это точно. Ты остаешься в стороне. Более того, не сделаешь ни одного шагу вне дома или своего магазина, не поставив меня в известность. Внезапные поездки на Бейнбридж или еще куда-нибудь отменяются. Это понятно?

В глазах Энни отразились признаки надвигающейся бури.

— Оливер, еще в начале нашего брака я предупредила, что не позволю тебе постоянно держать меня под наблюдением. Вероятно, ко всей этой истории имеет отношение мой брат, и у меня есть полное право участвовать в расследовании. Я не позволю держать меня в неизвестности.

Оливер взглянул на Болта:

— Пожалуй, на сегодня все, Болт. Об ужине не беспокойся. Мы сами о себе позаботимся.

Направившись к двери, Болт бросил на Энни неуверенный взгляд.

— Да, сэр. Если я вам понадоблюсь, я буду у себя. — Он вышел из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Энни сердито посмотрела на Оливера.

— Я серьезно, Оливер. Я понимаю, что ты просто хочешь уберечь меня от опасности, но не позволю тебе держать меня взаперти, как и не позволю отстранить от нашего расследования.

— Энни, это делается для твоей же пользы.

— Для моей же пользы? Оливер, мне придется, видимо, сражаться с тобой на каждом шагу. Как бы ты, например, воспринял заявление, что тебя отстраняют для твоей же пользы?

— Я бы этого не потерпел, — признал Оливер. — Но это не имеет отношения к делу. Ты в первую очередь пришла ко мне, потому что тебе нужна была помощь в сохранении» Линкрофт «. Мы заключили сделку, ты и я. Действительно, ни один из нас не мог предвидеть, насколько все усложнится, но наша сделка все еще в силе. Я занимаюсь делами, касающимися компании.

— Наш брак не просто сделка, — возразила Энни. Оливер не стал с этим спорить и решил испробовать другую тактику.

— Энни, мы попали в трудную ситуацию, в которой много неизвестного. Я больше не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, как сегодня днем.

Она покраснела.

— Я не подвергала себя опасности. Я старалась найти отгадку.

Сжав зубы, Оливер попытался сдержать закипающий гнев.

— Ты рисковала. Мы даже еще не знаем, насколько серьезной опасности ты себя подвергла. И я не хочу, чтобы ты шла по самому сложному пути.

— Ты не можешь меня отстранить. Я в самом центре этой истории независимо от твоего желания.

Она была права. Но Оливер знал, он сделает все возможное, чтобы его жена была в максимальной безопасности. Когда речь шла о защите Энни, Оливер не испытывал никаких колебаний.

— Я не намерен с тобой спорить.

— Вот и хорошо. — Она тепло и одобрительно улыбнулась ему. — Знаешь, Оливер, ты на самом деле делаешь успехи. Готова поручиться, что раньше ты бы просто установил жестокое табу и послал бы к черту все мои чувства по этому поводу. Но теперь мы действительно говорим как равные.

— Я рад, что тебе нравится новый Оливер Рейн. — Он встал и обошел вокруг стола.

— Мне он очень нравится. — Энни с легким испугом следила, как он направляется к ней. — Что ты делаешь?

Остановившись перед ней, он обнял ее за плечи и поцеловал в губы. Оливер намеренно затягивал поцелуй, чтобы она мягко расслабилась в его руках. Тогда он слегка отстранил ее.

— Попробуй угадать.

— Как насчет ужина?

— Ужин может минут двадцать подождать. А я не могу. — Он прислонил Энни спиной к письменному столу и прижался к ней. Одной рукой задрал ей юбку, другой расстегнул» молнию» на своих брюках.

— Всего двадцать минут, Оливер? — Глаза Энни были полны любящего смеха.

— Пятнадцать в этом темпе.

— Лучше двадцать, — посоветовала она ему хриплым шепотом. — Я не хочу просить у Артура книгу о проблеме преждевременного семяизвержения.

 

Глава 18

Вечером следующего Дня Энни стояла рядом с Вэлери в центральной галерее музея Экерта. Она разглядывала толпу, пришедшую на предварительный показ коллекции.

— Ты должна быть в восторге, Вэл. Выставка явно удалась.

— Золото имеет способность захватывать воображение, — скромно сказала девушка.

— Ты фантастически хорошо поработала. — Энни залюбовалась выставленными в ближней витрине древними золотыми украшениями. На разнообразных браслетах, ожерельях и серьгах были искусно изображены загадочные божества и диковинные животные. — Все эти вещи расставлены с таким умением. Посетители будут в восторге.

Вэлери взглянула на витрину. Ее глаза светились гордостью.

— Спасибо, но испортить эту коллекцию было бы очень трудно. Как ты недавно выразилась, в доколумбовом искусстве есть какая-то изумительно дикая изысканность.

Энни сделала пару шагов, чтобы лучше рассмотреть золотую чеканку с изображением хищного зверя из породы кошачьих.

— Еще один ягуар?

— Да, это был популярный изобразительный мотив.

— В кабинете Оливера ягуар выглядел бы великолепно, — заметила Энни.

Рядом с Вэлери неожиданно вырос Карсон:

— Я никогда не видел его кабинета, но соглашусь, что он бы туда вполне подошел. Между Рейном и этой большой кошкой есть явное сходство.

Они дружно посмотрели в ту сторону галереи, где в центре небольшой группы стоял Оливер.

— Да, это уж точно, — пробормотала Вэлери. — Ты, Энни, имеешь невероятное влияние на моего брата. Он стал просто новым человеком.

— Ты считаешь, что он изменился? — задумчиво спросила Энни.

— Ты что, шутишь? — засмеялась Вэлери. — Оливер никогда раньше не посещал такие мероприятия. А сегодня он здесь общается с людьми. Я просто глазам своим не верю.

С минуту Энни незаметно наблюдала за Оливером. Действительно, он поддерживал беседу, однако походил при этом скорее на «безобидного» леопарда в стаде антилоп. Было очевидно, что Оливер никогда не станет своим среди чужих.

Насколько Энни могла увидеть, он вовсе не стремился к этому. По крайней мере хоть не держался от людей в стороне, как в тот вечер на помолвке Дэниэла.

Но она не была уверена, что Оливер на самом деле стал другим человеком. Было, конечно, заметно, что он делает серьезные усилия: стал более лояльным со своими родственниками, объявил перемирие с Полом Шором. Но в отношениях с Энни он не достиг особых успехов, кроме как в постели.

Оливер все еще не сказал, что любит ее.

Однако она не теряла оптимизма, зная, что рано или поздно услышит от него эти слова. Энни была уверена, что он начинает любить ее.

Ричард и Натан, выглядевшие в официальных костюмах, как копии более молодого Оливера, подошли к Энни, Вэлери и Карсону.

— Прекрасная работа, Вэл, — Ричард кивнул в сторону ближней витрины. — Ручаюсь, что музей выложил за эти вещицы кругленькую сумму, не так ли?

— Некоторые предметы предоставили местные коллекционеры, но и самому музею принадлежит большое число экспонатов. Многое было приобретено, еще когда все эти вещи не считались особо ценными, а правительства ряда стран не ограничивали экспорт золота.

Натан окинул помещение и нахмурился.

— А где мама? По-моему, она собиралась сегодня прийти.

— Сибил сказала, что немного опоздает, — объяснила им девушка. — Мне кажется, она готовит небольшой сюрприз.

— Какой сюрприз? — спросил Натан. Ричард поднял брови, от чего стал внезапно сильно похож на Оливера.

— Ручаюсь, она приведет с собой Джонатана Граца.

Натан взглянул на него.

— Да? Она не собирается его больше прятать от большого братца?

— У меня такое впечатление, что нет, — сказал Ричард, усмехнувшись. — И готов поспорить на пять долларов: большой братец уже знает про него. В этой семье ни у кого не может быть секретов от Оливера.

— Потому что он все видит насквозь, — произнес Натан загробным голосом.

— Собственно говоря, — добавила Хедер, присоединяясь к компании, — я сегодня днем виделась с Сибил. Она определенно собирается привести Граца, чтобы представить его Оливеру. Сибил, казалось, очень воодушевляла эта мысль.

— Должно быть, Оливер заранее высказал свое одобрение, — предположил Натан.

Вэлери улыбнулась.

— Наверняка благодаря Энни.

Хедер посмотрела на Энни.

— По-моему, в нашей семье появилась добрая волшебница. Ты просто околдовала Оливера, Энни.

Та в ответ быстро замотала головой.

— Оливера никто не может изменить, кроме него самого. Никто его не околдовывал, просто он практикуется в навыках общения с людьми, вот и все.

— Оливер работает над развитием навыков общения с людьми? — засмеялся Ричард. — Ну, это здорово! Как говорят в Голливуде, прекрасная концепция.

Хедер задумчива нахмурилась.

— Он не так уж плохо умел общаться в определенном отношении. Помните, как каждый вечер после ужина мы собирались у него в кабинете?

— Не напоминай мне об этом. — Ричард скорчил добродушную гримасу. — Он заставлял нас делать там домашние задания, пока просматривал деловые газеты. Мы целые вечера проводили в кабинете своего брата, в то время как наши друзья смотрели телевизор и играли в видеоигры.

— Нам это нисколько не повредило, — решительно сказала Хедер. — Мы по крайней мере научились заниматься.

— И кроме того, вы имели возможность быть с Оливером, — мягко заметила Энни.

— Да, думаю, что так. Но мне кажется, ты не все понимаешь, Энни, — усмехнулся Ричард. В кабинете Оливера мы получили самый главный урок: успех каждого из нас был общим успехом семьи, неудача — общим позором. Никто не осмеливался получать плохие оценки, потому что никому не хотелось объясняться с Оливером.

— У Оливера навыки запугивания были развиты, гораздо сильнее, чем навыки общения, — сказал Натан. Однако при этом его голос звучал бодро и весело.

Хедер улыбнулась, но глаза ее остались серьезными.

— Брат действительно сейчас кажется совсем другим. Если бы мне пришлось точно определить, что в нем изменилось, я бы сказала: он выглядит счастливее. И, должно быть, ты тому причина, Энни. Других оснований я не вижу.

— Я польщена этой позитивной оценкой, — промолвила Энни. — Но давайте не будем обольщаться. Ведь глобального преображения не произошло — лишь незначительные изменения.

— Ты ошибаешься, — ответила Хедер. — Эти изменения принципиальные.

— Хедер права. — Ричард взглянул на Энни. — Это напоминает мне сказочный сюжет про красавицу и чудовище.

— Оливер никогда не был чудовищем, — отрезала Энни.

— Это ты так думаешь, — сухо сказала Вэлери. — Пойми меня правильно, я очень его люблю, но Оливер может быть невероятно тяжелым человеком, когда добивается своего. И он всегда четко знает, что ему нужно.

— Да, но он уверен, что имеет право навязывать свое мнение всем остальным, — добавил Ричард.

— Он хочет добра, — быстро сказала Энни.

— Мы и не утверждаем обратное, — скривился Натан. — Но Оливер допускает лишь беспрекословное подчинение его слову.

— Оливер не настолько плох, — снова вступилась за него Энни.

— Да? — Натан мрачно усмехнулся. — В прошлом году мне в голову пришла прекрасная мысль отложить на год поступление в колледж и попутешествовать по Европе. Оливер не согласился с этим. И ты видишь, что я учусь в университете, а не пью кофе на Виа-Венето.

— Вот и мама. — Ричард кивнул в сторону входной двери. — И с ней Грац. Похоже, она действительно собирается познакомить его с Оливером. — Он тихонько присвистнул. — Это серьезно.

— Вам нравится Джонатан Грац? — с любопытством спросила Энни, наблюдая, как Сибил и Джонатан идут по залу.

— Он ничего, — бесстрастно сказал Натан. — Но важно то, что мама счастлива.

— Ты хочешь сказать, Оливер наконец снизошел и разрешил ей быть счастливой, — резко уточнила Вэлери. Она взглянула на Карсона, — Ты знаешь, что Сибил чувствовала последние несколько месяцев?

Карсон пожал плесами.

— Твой брат не кажется мне таким уж плохим.

— Ты не знал его в другой жизни, до Э. — сказала Вэлери.

Карсон вопросительно взглянул на нее.

— До Э.?

— До Энни, — пробормотала Хедер. — Сибил сегодня потрясающе выглядит, правда?

Энни вынуждена была признать, что у Сибил великолепный вид в мягком зеленом платье, удачно оттенявшем ее поднятые наверх волосы. Рядом с ней шел Джонатан Грац, столь же импозантный в официальном костюме от дорогого портного. Он покровительственно держал Сибил за локоть, и в его глазах отражалось удовлетворение, с которым он наблюдал за Оливером, еще не заметившим их появления.

Энни вопросительно посмотрела на Хедер.

— По-моему, Сибил говорила, что Оливер и Джонатан никогда не встречались.

— Да, не встречались, — подтвердила Вэлери. — Сибил боялась их познакомить. Сплюнь через левое плечо, может, все обойдется нормально. Иначе, боюсь, сердце Сибил будет разбито. Мне кажется, она действительно любит Граца.

— Все будет хорошо, — заверила ее Энни.

Оливер, улучив удобный момент, направился от своих собеседников к Энни. В своей обычной манере, не обращая ни на кого внимания, мужчина шел сквозь толпу. Казалось, он не замечал, что люди загадочным образом расступаются перед ним. Он просто шел туда, куда хотел.

Подойдя к Энни и остальной компании, Оливер кивнул Карсону затем посмотрел на Вэлери:

— Выставка впечатляет, Вэл. Поздравляю.

Девушка засияла. Похвала брата явно много значила дли нее.

— Спасибо.

Карсон гордо улыбнулся.

— Она одна из лучших специалистов на Западном побережье. Экерту повезло, что Вэл здесь работает.

Прежде чем Оливер успел ответить, к ним подплыла Сибил вместе с Джонатаном.

— Всем здравствуйте. — Глаза Сибил светились от удовольствия. — Вэлери, выставка просто потрясающая. Она наверняка привлечет массу внимания.

— Надеюсь, — скромно ответила девушка.

— Я даже не сомневаюсь, отзывы будут превосходными. — Сибил мягко повернулась к Оливеру. — Познакомься с Джонатаном Грацем, Оливер. Джонатан, это Оливер. Думаю, я о нем говорила.

— Несколько раз. — Джонатан улыбнулся, но его глаза оставались настороженными. — Очень приятно наконец с вами познакомиться. Должен признать, вы не совсем такой, каким я вас представлял.

— А чего вы ожидали? — с притворной мягкостью спросил Оливер.

— Было сказано что-то про ядовитые клыки и когти, но я их не вижу, — сказал Джонатан, несколько шокируя окружающих. — Я так понимаю, вы хотите провести небольшое расследование по моему поводу.

— Джонатан, — в ужасе прошипела Сибил.

— Все в порядке. — Джонатан нежно потрепал ее по руке. — Мне нравится то, что он тебя оберегает, дорогая. Ты тоже должна это ценить.

Сибил стала внимательно разглядывать потолок, щеки ее горели смущенным румянцем.

— Не стесняйтесь проверять все, что пожелаете, — серьезно сказал Оливеру Джонатан. — Я попрошу моего бухгалтера направить вам копии моих последних налоговых отчетов, если это поможет.

— Спасибо, — сказал Оливер. — Это было бы очень полезна.

Сибил сердито уставилась на него.

— Предупреждаю тебя, Оливер, не смей меня позорить.

— Я и не думаю этого делать, Сибил! — Оливер повернулся к Энни:

— Ты готова идти?

Энни была удивлена, мягко говоря.

— Разве мы уже уходим?

— Да.

Энни принялась было спорить, но что-то в выражении лица Оливера остановило ее. Она повернулась к Вэлери:

— Ну хорошо, в таком случае прими еще раз мои поздравления, Вэлери.

— Спасибо, — тихо сказала та. Сделав шаг вперед, она быстро и нежно обняла Энни. — За все.

Энни смущенно улыбнулась и попрощалась с остальными Рейнами. Оливер взял ее за руку и направился к двери. И опять перед ним, как по волшебству, расступались люди.

У обочины в лимузине ждал Болт. Он вышел, чтобы открыть им дверь.

— Почему мы так торопимся? — спросила Энни, когда Оливер аккуратно запихнул ее на заднее сиденье машины. — Мне так понравилось.

— Извини, мы действуем в соответствии с расписанием, — сказал он, усаживаясь рядом с ней.

— Каким расписанием? — Энни старалась в темноте прочитать что-либо на его лице, пока Болт отъезжал от тротуара.

— У меня сегодня вечером деловая встреча. — Оливер взглянул на светящийся циферблат часов на панели лимузина. — Я провожу тебя домой, а затем Болт отвезет меня на встречу. Вернусь через пару часов.

— Ты ничего не говорил об этой встрече. Насколько мне известно, у тебя по вечерам никогда не бывает деловых встреч. Что ты задумал, Оливер?

— Тебя это никак не касается, Энни.

— Значит, наоборот, меня это точно касается. Предупреждаю, Оливер: если ты не объяснишь мне, что происходит, я пойду с тобой на эту так называемую деловую встречу.

Казались, угроза его удивила.

— Нет, Энни, ты не пойдешь со мной.

— Скажи, куда ты идешь.

— Мне бы не хотелось.

— Подожди секундочку, это имеет отношение к тому, что недавно произошло, так?

Оливер помедлил.

— Некоторым образом. Это имеет отношение к Бэрри Корку.

— Какое? — быстро спросила она. — Он ведь все еще без сознания?

— Да, насколько нам известно. — Оливер несколько секунд смотрел на нее, как бы раздумывая, что можно ей сказать. — Мы с Болтом собираемся сегодня вечером взглянуть на его квартиру. Это не займет много времени.

— Зачем? — спросила Энни. — Что вы там собираетесь найти?

— Не знаю.

— Я пойду с тобой.

— Нет, Энни.

— Да.

Он слегка улыбнулся в темноте.

— Нет.

Спустя три четверти часа Болт уже что-то сделал с замком задней двери небольшого дома Корка. Дверь бесшумно открылась.

— Я не думал, сэр, что вы сумеете убедить миссис Рейн остаться дома.

— Миссис Рейн достаточно умна, чтобы понять, когда она проигрывает спор. — Оливер оглянулся, желая убедиться, что крошечный дворик пуст.

А вдруг залает собака или появится любопытный сосед — этого они боялись больше всего. К счастью, окрестности Северного Сиэтла были спокойными, почти пустынными.

Доставив Энни домой, они с Болтом сменили лимузин на «мерседес», дабы не привлекать внимания местных жителей.

Оливер вошел в дверь и очутился в кромешной темноте. Занавеси были задвинуты.

— Вы только не обижайтесь, сэр, но я был удивлен, когда она с такой легкостью сдалась. — Болт следовал за Оливером.

— Просто я облегчил для нее задачу, сказал, что если она будет настаивать на своем, то я отменю весь план.

Энни пришла в негодование, но в конце концов поддалась угрозе. Конечно, Оливер не признался Болту, что и сам он был удивлен и какое почувствовал огромное облегчение от этой относительно легкой победы. Вероятно, следует быть с ней построже.

«Проблема с Энни заключается в том, — думал Оливер, вынимая небольшой карманный фонарь, — что ей многое сходит с рук». Она сразу же взяла на себя инициативу в их отношениях. Сначала Энни диктовала ему условия их женитьбы, затем попыталась внедриться в уклад всей его жизни. Она давала свои указания даже в постели.

Энни, конечно, желала ему только хорошего, но ее уверенность, будто она может полностью подчинить себе Оливера, переполнила чашу его терпения. От мысли, что он готов изменить собственное мировоззрение, лишь бы ублажить Энни, его передернуло.

Хотя во многих отношениях Рейн перестал быть хозяином своей жизни. Самое главное, стал ощущать свою уязвимость, чего раньше за ним не наблюдалось. Более того, уязвимость для Оливера всегда ассоциировалась со слабостью, а слабый человек не может защищать свою семью.

— Я проверю спальни, — сказал Болт.

— Только, прежде чем зажечь фонарь, убедись, что занавеси задернуты.

Болт издал какой-то рокочущий звук, который, возможно, был смехом.

— Вы говорите, как профессиональный домушник, мистер Рейн.

— Я брал уроки у своей жены, — пробормотал Оливер. — Если Энни может это делать, то и я в состоянии.

«Но вряд ли я могу назваться просто любителем, тайно проникающим в чей-то дом», — мрачно напомнил он себе.

В его памяти возникла та ночь пять лет назад, когда они с Дэниэлом проникли в склад, где Уолкер Гришэм заключал свою последнюю сделку по продаже оружия. «Фактически это не было взломом», — подумал Оливер. Все-таки склад принадлежал одной из его компаний. Тем не менее он испытывал тогда столь же острое ощущение тревоги и чувствовал тот же прилив адреналина в крови, как и сегодня. В тот раз он так же не мог избавиться от мысли, что преступает закон.

Пять лет назад их с Дэниэлом чуть не убили во время похожего трюка.

— Будь осторожен, Болт, — тихо предупредил Оливер.

— Все чисто, — ответил тот. — Занавеси закрыты.

Вспомнив, как Энни обнаружила записи около настенного телефона в доме Торпа, Оливер начал исследование с этого варианта. Однако на лежавшем на телефонном столике блокноте Корка не было нацарапано никаких загадочных цифр.

Он выдвинул ящик стола, но не нашел ничего, кроме нескольких ручек и телефонного справочника Сиэтла. Там не было ни записных книжек, ни блокнотов с фамилиями, которые могли бы представлять интерес.

Оливер перешел в гостиную. Он быстро просмотрел содержимое ящиков стола, но обнаружил лишь одинокий триллер в бумажном переплете. Удача не улыбнулась Оливеру и дальше, когда он присоединился к Болту во второй спальне, явно используемой Корком в качестве офиса.

— Ничего, — сказал Болт, задвигая последний ящик.

— Даже меньше, чем ничего. — Оливер направил узкий лучик света на безупречно чистую поверхность письменного стола. — Я пару раз был в кабинете Корка в офисе «Линкрофт». Он оставляет все папки с текущими делами совершенно открыто, чтобы все время их видеть. Его стол вечно в жутком беспорядке.

— Может быть, приходили его родственники и все здесь убрали?

— Насколько мне известно, следователям удалось дозвониться в Вирджинию до его матери и сестры только сегодня к вечеру. Они еще даже не успели добраться до Сиэтла. Судя по личному делу Корка, у него нет родственников на Северо-Западном побережье.

— Остается еще одна версия, — сказал Болт.

— Да, понимаю. — Возвращаясь с Болтом на кухню, Оливер последний раз окинул все взглядом. — Кто-то добрался сюда раньше нас.

— Тот самый, кто спровоцировал аварию на шоссе?

— Да, и он сделал это умышленно.

— Сам факт, что кто-то убрал его личные документы, убедительно доказывает: авария, в которую угодил Корк, отнюдь не случайность,

Оливер молчал, обдумывая это замечание, пока они покидали дом. И лишь дойдя до машины, которую Болт припарковал на расстоянии двух кварталов, прервал паузу:

— Все это совершенно непонятно. — Рейн откинулся на спинку кресла и задумчиво смотрел в окна. — В худшем случае можно предположить, что кто-то убил Дэниэла Линкрофта и затем пытался убить Бэрри Корка. Но каков мотив?

— Единственный мотив, на мой взгляд, это «Линкрофт», — ответил Болт. — Может, какая-нибудь из этих калифорнийских компаний хочет его гибели.

— На это можно взглянуть иначе, — медленно сказал Оливер. — Под другим углом зрения. Мы пока упустили из виду, что кто-то мог убить Дэниэла по причинам, не имеющим никакого отношения к «Линкрофт». — Оливер помедлил. — Хотя это, конечно, абсолютно лишено смысла. Дэниэл не был человеком, который коллекционирует врагов.

— И тогда выбивается из колеи тот факт, что кто-то пытается заставить миссис Рейн подозревать вас, сэр. Зачем снова поднимать вопрос о смерти Линкрофта, когда все полагают, что это был несчастный случай? И зачем избавляться от Корка?

— Возможно, Корк слишком много знал. А продажа информации была его бизнесом. Может быть, убийца заплатил Корку за сведения о планах Дэниэла, чтобы подстроить аварию самолета.

— Использовал Уолли Торпа для диверсии против самолета Дэниэла и затем решил избавиться и от Торпа, и от Корка, как от ненужных свидетелей?

— Да, эта версия объясняет некоторые факты, — задумчиво произнес Оливер.

— Если это так, то у убийцы не все дома. Никто даже не выдвигал предположения, что Линкрофта убили. Никто не заметил, что исчез Торп. И если только вы не заострите на этом внимания, вряд ли кто-либо поинтересуется» причиной аварии, в которую попал Корк. Тогда кому же нужно возбуждать у Энни подозрение против вас и тем самым подымать все эти вопросы?

Сидя в машине, которую Болт направил обратно в центр, Оливер любовался огнями города.

— Если предположить, что дестабилизация «Линкрофт анлимитед» не была целью, придется искать другие мотивы.

— Дэниэл Линкрофт мертв. Возможно, кто-то пытается вас подставить, свалив всю вину на Оливера Рейна. Если план сработает, вам может грозить очень долгий тюремный срок. — Болт на мгновение повернул голову назад, чтобы посмотреть на Оливера. — Я бы сказал, что целью являетесь вы, мистер Рейн.

Несколько мгновений Оливер молчал.

— Но почему применяется такой изощренный способ? Почему бы просто меня не убить? Зачем испытывать судьбу и убивать сначала Дэниэла Линкрофта?

— Не знаю, — признал Болт. Оливер нахмурился.

— И зачем рисковать, ведь против меня могли бы и не выдвинуть обвинение? Веских доказательств все-таки нет. Не найдено даже тело Дэниэла, не говоря уже о самолете, катастрофа которого была подстроена. И даже при самом неблагоприятном стечении обстоятельств, когда мне пришлось бы нанять несколько дорогих адвокатов, вероятность того, что я получил бы длительный срок в тюрьме за убийство Дэниэла Линкрофта, очень мала.

— Но шумиха в прессе могла бы отразиться на душевном состоянии каждого члена вашей семьи, — мягко сказал Болт.

— Да. — «Примерно через что все это мы прошли пятнадцать лет назад, когда ушел отец», — подумал про себя Оливер. Только на этот раз он сам мог бы стать причиной мук и унижений остальных. Невыносимая мысль.

— Возможно, убийца задумал предать огласке фиктивные доказательства, — добавил Болт.

— Это сложно.

— Да, сэр.

— Так в чем же, черт возьми, мотив?! — негодуя, воскликнул Оливер.

Последовало долгое молчание, пока Болт обдумывал то, что он собирался сказать.

— Мой опыт показывает, обычно существуют три причины для убийства, мистер Рейн. Жадность, страсть и месть.

— Первая к данному случаю явно не имеет отношения, — сказал Оливер. — Значит, остаются страсть и месть.

— Я бы сказал, что наиболее вероятный мотив — это месть. Можете ли вы назвать кого-то, кто хотел бы отомстить одновременно и вам, и Дэниэлу Линкрофту? У вас с ним было не так много общего, вы даже не вращались в одних и тех же кругах. Ваша связь с Линкрофтом была чисто деловая.

— До последнего времени, — напомнил ему Оливер. — Сейчас я женат на его сестре. И получил контроль над его компанией.

— И все же у вас с ним нет общих друзей и нет общих врагов, настаивал Болт. — Насколько нам известно, у Линкрофта вообще не было врагов.

— Это не совсем так, — медленно произнес Оливер. — У нас с Дэниэлом есть один общий враг.

— Кто?

— Уолкер Гришэм. — Было странно, что в последнее время его мысли так часто возвращались к той ночи на складе. — Проблема в том, что Гришэм мертв.

— Вы в этом уверены?

— Да, — сказал Оливер, вспоминая огромную лужу крови на бетонном полу склада. — Я в этом абсолютно уверен.

— Выходит, мы вернулись туда, откуда начали.

Энни ждала их с чаем. Она сразу же потребовала полного отчета, Оливер и Болт безропотно проинформировали ее, «Она заслуживает объяснений», — сказал себе Оливер. Энни ему часто напоминала, что в центре происшедших событий был брат Дэниэл, который все еще возглавлял список ее приоритетов.

— Мне кажется, — заявила Энни, быстро расхаживая взад и вперед по кабинету Оливера, — что вы кое-что упускаете.

— Что? — Оливер сделал глоток чаю и наблюдал, как она носится по небольшой комнате. Ее женственная энергия и стойкость приводили его в восторг. «Я мог бы сидеть и наблюдать за ней часами», — подумал он. Хотя при появлении малейшего шанса предпочел бы, конечно, заняться с ней любовью.

А шанс у него был. Она была его женой. И говорила, что любит его.

— По твоим словам, Гришэм, поскольку он мертв, не может быть причиной всей этой истории. — Энни развернулась и зашагала в противоположном направлении. — А что, если кто-то решил за него отомстить?

Прищурив глаза, Оливер посмотрел на Энни и медленно поставил чашку на стол, так и не донеся ее до рта. Он увидел, как Болт задумчиво нахмурился.

— Я сомневаюсь, что у торговцев оружием есть такие друзья, которые сделают все возможное, чтобы отомстить, — сказал Оливер. — Особенно пять лет спустя.

— Кто говорит о друзьях? Может быть, это кто-то из его семьи?

Оливер покачал головой.

— У Гришэма не было семьи. В его личном деле нет никакого указания о родственниках. И никто не проявился после его смерти.

— Все твои драгоценные файлы? — Энни подошла к столу и налила себе еще немного чаю. — Почти у всех есть семья, Оливер. — Она посмотрела на него поверх чашки. — И мы оба знаем, как далеко может зайти человек, если речь идет о спасении семьи.

Болт мрачно кивнул.

— В этом есть смысл, мистер Рейн.

— Вы оба забываете, что Гришэм умер пять лет назад. Где же его мститель был все эти годы? Почему, чтобы свести счеты, он ждал до сих пор? — спросил Оливер.

— Кто знает? — сказала Энни. — Может быть, этому человеку потребовалось пять лет, чтобы выяснить, что именно произошло и кто в этом виновен. — Она широко раскрыла глаза. — Господи. Мне только что пришла в голову одна мысль.

Болт подался корпусом вперед.

— Да, миссис Рейн?

Энни взглянула на Оливера:

— Помнишь день нашей свадьбы?

— Довольно хорошо, — сухо ответил Оливер. — Это было меньше двух недель назад.

— Ну так вот, помнишь, как ко мне подбежал Бэрри Корк и сказал, что вполне вероятно, что ты убил Уолкера Гришэма, чтобы прибрать к рукам его компанию?

Оливер внимательно смотрел на нее, но в ее глазах не было ни тени подозрения, только работа мысли.

— Помню.

— Откуда он узнал про Гришэма? — спросила Энни.

— Я тебе говорил, инцидент замяли, потому что я не хотел огласки. И это случилось далеко от Сиэтла. Но это не было тайной.

— Бэрри Корка не было в Сиэтле пять лет назад. Он родом из Вирджинии, — сказала Энни. — Откуда он узнал о смерти Гришэма?

— Корк продавал информацию многим людям, — сказал Болт. — Возможно, ему встретился человек, который слышал об этом случае.

— Или же, — победно заявила Энни, — он может знать об этом, потому что приехал в Сиэтл, чтобы отомстить двоим виновникам. Возможно, он стал работать в «Линкрофт анлимитед», только чтобы быть поближе к моему брату и строить против него свои планы. А потом он принялся за тебя, Оливер.

Оливер смотрел на нее с безудержным восхищением.

— Интересная версия. Но она оставляет открытым вопрос о том, кто пытался убить Корка.

Болт тоже решил высказаться.

— Эта авария может не иметь отношения к делу, сэр. Мы уже знаем, что Корк играл в опасные игры. Люди, которые торгуют информацией, часто принимаются и за другое, например, шантаж. Может быть, кто-то яз его жертв предпринял отчаянные шаги, чтобы убрать его.

Энни кивнула в знак согласия.

— Если Корк шантажист, у него наверняка множество врагов.

— Вот что получается, если твои личные досье неполные, — сказал Оливер. — Я пытался убедить Дэниэла в значимости ведения подробных записей по ключевым людям. Он всегда был слишком доверчивым. — Рейн проигнорировал выражение лица Энни и посмотрел на Болта. — Достань старое досье по Гришэму. Оно в моих личных архивах. Я такие вещи никогда не выбрасываю.

— Естественно, нет, — пробормотала Энни.

— Сомневаюсь, что оно нам поможет, — сказал Оливер. — Но абсолютно не повредит узнать, нет ли намеков на то, что Гришэм приходился Корку родственником.

Болт поднялся с почти нетерпеливым видом.

— Я это сделаю прямо сейчас.

Оливер дождался, пока они с Энни останутся вдвоем.

— Мне очень жаль, — тихо сказал он. — Но все, что мы знаем, уменьшает вероятность случайности аварии самолета Дэниэла.

— Я понимаю. — Она снова отвернулась к окну и коснулась рукавом глаз. — Но я верю, что он еще жив, Оливер. Я бы знала, если бы Дэниэл умер. — Она помедлила. — Так же, как я знала бы наверняка, если бы что-то случилось с тобой.

Оливер не мог придумать, как ответить на это. Он поднялся на ноги и подошел к Энни сзади. Положив руки ей на плечи, он нежно притянул женщину к себе.

Они долго стояли, не говоря ни слова, и смотрели в окно на темную зимнюю ночь.

 

Глава 19

— Джоанна, успокойся, все будет в порядке. — Энни сжала чашку, где дымился кофе с молоком, и спросила себя, разумно ли было рассказывать ей последние новости. Хотя, честно сказать, особого выбора у нее не было. Джоанна помолвлена с Дэниэлом и носит его ребенка. Она имеет право знать все, что узнали Энни и Оливер.

Тем не менее Энни боялась, что переживания, испытанные ими в последние дни, окажутся слишком тяжелыми для ее будущей невестки. Сегодня утром она выглядела особенно уставшей и подавленной.

Они сидели за небольшим столиком напротив горевшего камина. Старые стены кафе из красного кирпича придавали мягкий уют этому залу с высокими потолками. В кафе слышались голоса людей, которые работали на площади Первооткрывателей Запада и приходили сюда выпить утреннюю чашечку кофе.

К этой ритуальной чашке натурального кофе в Сиэтле относились очень серьезно, растворимый кофе никто уже не пил. Большинство было уверено в том, что за пределами Сиэтла нельзя получить чашку хорошего кофе. Понятно, что дела заведений, подобных тому, где сидели Энни с Джоанной, шли успешно.

Джоанна тревожно оглядела зал, чтобы убедиться в полной конфиденциальности их разговора, и наклонилась к Энни.

— Ради Бога, будь откровенна, речь идет об убийстве? Кто-то пытался убить Дэниэла?

— Такую возможность нельзя исключать.

— Но это лишено всякого смысла. Кому понадобилось бы убивать Дэниэла?

— Мотивом могла стать месть за то, что случилось пять лет назад. — Энни наскоро пересказала ей ту историю, закончившуюся перестрелкой на складе. — По словам Оливера, именно Дэниэл нашел доказательства того, что Гришэм торгует оружием. И брат был вместе с Оливером в ту ночь, когда Гришэма убили.

— Дэниэл ничего не говорил мне, что был замешан в таком опасном деле. — Голос Джоанны почти перешел на визг, так что последнее слово невозможно было разобрать.

— Ты не была с ним знакома пять лет назад, — мягко напомнила ей Энни. — Тем не менее, если тебе станет легче, он мне тоже ничего об этом не рассказывал. Возможно, в обычном мужском стремлении уберечь дам от неприятных новостей.

— То, что ты мне сейчас говоришь, — мрачно произнесла Джоанна, — означает: все произошло по вине Рейна.

Энни резко выпрямила спину.

— Я совершенно этого не говорила. Я просто не исключаю возможную связь между исчезновением Дэниэла и расследованием, которое они с Оливером провели пять лет назад.

— Черт возьми, я знала, что Оливер Рейн опасен. Все это знали. Тебе не нужно было выходить за него замуж, Энни. Даже с целью спасения «Линкрофт анлимитед».

— Пожалуйста, не нужно принимать это так близко к сердцу. — Энни бросила долгий многозначительный взгляд на парочку, сидящую за ближайшим столиком и потягивающую экспрессо. — Все находится под контролем.

— Ничего не под контролем. Это становится все опаснее с каждой минутой. Энни, мне кажется, тебе следует подать на развод.

Энни была ошеломлена.

— С какой стати мне это сейчас делать?

— Это единственный способ избавиться от Рейна. Он меня пугает, Энни. Он с самого начала меня нервировал, но сейчас мне на самом деле становится страшно.

— Ну а меня он не пугает, — заявила Энни. Признаю, что у него есть некоторые личные проблемы, но он не опасен. По крайней мере для меня, для тебя или для «Линкрофт анлимитед».

— Послушай, — требовательно сказала Джоанна, — я больше не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, понимаешь? Происходит что-то такое, о чем мы не подозреваем. Я считаю, ты должна выпутаться из создавшейся ситуации, и единственный способ это сделать — развестись с Рейном.

— Я нахожусь в полной безопасности, — заверила Энни. Она поставила чашку и встала. — Послушай, мне жаль, что я тебя расстроила. — Она затянула потуже пояс на плаще. — Я просто хотела рассказать тебе о последних событиях. Но я не хочу, чтобы ты беспокоилась. Все действительно находится под контролем.

— Не обижайся, Энни, но это меня нисколько не успокаивает. — Джоанна поднялась и взяла свою куртку, висевшую на спинке стула. — Что ты сейчас собираешься делать?

— Сначала мне нужно доставить вот эту штуковину клиенту из юридической фирмы, которая находится на этой улице. — Энни подняла большого стеклянного попугая, стоявшего рядом со столиком. Попугай был завернут в пластиковую обертку, чтобы его не замочил дождь. — Потом вернусь в магазин. Я позвоню тебе сразу, как только у меня появятся новости. Джоанна дотронулась до ее руки.

— Энни, пожалуйста, подумай о том, что я сказала. Ты влипла в эту историю с головой. Я хочу, чтобы ты развелась с Рейном.

Энни успокаивающе улыбнулась.

— Разве ты не понимаешь? Оливер — не проблема, он — решение. — Она засунула стеклянного попугая под мышку, подняла воротник плаща и направилась к двери.

Через полчаса, благополучно доставив попугая его новому владельцу, Энни вернулась в «Безумные мечты».

Ее ждала Сибил с глубоко взволнованным выражением лица.

— Привет, Сибил. — Энни вошла в свой кабинет. — Что-нибудь случилось?

— Мне нужно с тобой поговорить. Вчера вечером на показе у Вэлери я услышала кое-какие слухи. Они поползли сразу после вашего с Оливером ухода.

— Присядьте. Какие слухи? — Энни стряхнула капли дождя со своего плаща и повесила его на вешалку в форме павлина.

— Возможно, ты удивляешься, почему я так обеспокоена, — усаживаясь, сказала Сибил. — Ведь у нас с Оливером последние несколько лет были не такие уж, как это называется, теплые родственные отношения. Тем не менее…

Садясь за свой стол, Энни жестом руки прервала Сибил.

— Минуточку. До того как мы приступим к обсуждению вашего беспокойства по поводу этих слухов, лучше расскажите мне сначала, о каких слухах идет речь.

Сибил нахмурилась.

— Я говорю про слух о твоем разводе.

Энни раскрыла рот.

— О моем разводе?

— Естественно, я согласна с тобой, что Оливер может быть очень сложным.

— Подождите, подождите секундочку. — Энни неистово замахала руками, чтобы остановить Сибил. — О каком разводе?

— Неужели ты решила, что сможешь избежать огласки? Вряд ли. Энни, я пришла, чтобы попросить тебя еще раз подумать, хотя понимаю, что это безумие.

— Подумать о чем? Я не развожусь. По крайней мере я ничего об этом не знаю. Оливер временами бывает скрытным, но я уверена, что он хотя бы посоветуется со мной, прежде чем подать на развод. Его навыки общения в последнее время значительно улучшились.

— Я не понимаю. — Сибил внимательно смотрела на нее. — Ты хочешь сказать, что эти слухи ложные?

— Конечно.

— Но об этом говорит весь город.

Энни усмехнулась.

— Вряд ли. Возможно, вы имеете в виду, что об этом говорят все в вашем небольшом кругу друзей, но уверяю вас, это всего лишь крохотная часть населения Сиэтла.

Сибил красноречиво вздернула плечо. Этот жест явно означал, что остальная часть Сиэтла не имеет для нее особого значения.

— Я хочу сказать, что вчера на показе в музее Экерта практически все говорили о вашем разводе. То, что вы с Оливером так внезапно ушли посреди показа, естественно, подкрепило эти слухи.

Энни простонала.

— Вы же знаете Оливера. Он никогда не извиняется и ничего не объясняет. Он решил, что хочет уйти, и мы ушли. Больше ничего за этим не стоит.

— Ты уверена? — Сибил не выглядела убежденной. — Давай говорить честно. Мы обе знаем, что вначале твой брак с Оливером был основан на деловых соображениях. Оливер, со своей стороны, очень хотел получить «Линкрофт анлимитед».

— Хотел?

— Конечно. Это все знают.

Энни вспомнила замечание Оливера по поводу той незначительной роли, которую играла для него «Линкрофт анлимитед»в масштабах его бизнеса. Просто пешка в большой игре. Она задумчиво прикусила нижнюю губу.

— Вы не правильно все поняли, Сибил. Оливер сделал мне одолжение, когда согласился спасти «Линкрофт».

Сибил криво улыбнулась.

— Конечно, Оливер заставил тебя в это поверить. Когда ты будешь знать его так долго, как я, ты поймешь, что Оливер делает одолжения только в случае возможного выигрыша. Но сейчас это не имеет отношения к делу.

— Я рада, что вы так думаете.

— Дело в том, — с ударением продолжила Сибил, — что Оливер изменился с тех пор, как женился на тебе. И я могу быть абсолютно откровенной с тобой, эти перемены нам всем нравятся.

— Нам?

— Членам его семьи. — Сибил подняла подбородок. — Ты причина того, что в последнее время он стал каким-то понимающим и неравнодушным.

— Спасибо. — Энни была искренне тронута.

— И нам бы не хотелось, чтобы ты уходила от него. — Сибил поджала губы. — Ручаюсь, если ты это сделаешь, он вернется к своей прежней модели поведения.

— Сибил, все это не имеет никакого смысла. Я даю вам честное слово, мы с Оливером даже не говорили о разводе.

Сибил нахмурила брови.

— Тогда откуда эти слухи?

— Понятия не имею. — Энни выпрямилась и демонстративно зашелестела документами на своем столе. — Ну а теперь, если это все, что вас волновало, успокойтесь, а я хотела бы еще поработать. Я пытаюсь здесь руководить магазином.

— Понимаю. — Сибил поднялась. Энни сразу же почувствовала себя виноватой за некоторую резкость.

— Извините, Сибил. Последнее время дела велись достаточно сумбурно, и я просто завалена работой.

— Все в порядке. — Подойдя к двери, Сибил обернулась. — Ты правда не собираешься подавать на развод?

— В настоящий момент нет, — бодро сказала Энни.

— Хотя, конечно, я бы тебя поняла. Не могу отрицать, что Оливер очень сложный человек. Но ты оказываешь на него весьма благотворное влияние. Вероятно, это эгоистично с моей стороны и со.стороны остальных членов семьи, но, по правде говоря, нам бы хотелось, чтобы ваш брак удался.

— Я очень ценю ваши добрые пожелания, Сибил.

Сибил как будто собиралась добавить еще что-то, но передумала и вышла за стеклянную дверь. Энни еще долго смотрела ей вслед.

Позже вечером Энни выложила кускус на большое блюдо и полила пышущим жаром соусом из овощей. Уголком глаза она наблюдала за Оливером, надеясь застать его врасплох. Он разливал вино по двум бокалам. Энни дождалась, пока он наполнил один бокал и принялся за второй.

— Интересно, почему вдруг стали распространяться слухи о нашем скором разводе? — спросила Энни намеренно беспечным тоном.

С оглушительным стуком Оливер поставил бутылку вина обратно на стол. Он обратил на Энни ледяной взгляд:

— О чем это, черт возьми, ты говоришь? Энни почувствовала, как в глубине ее что-то расслабилось.

— Сибил рассказала мне, что после того, как мы вчера вечером ушли с показа у Вэлери, нас очень долго обсуждали. Люди думают, мы подаем на развод.

Оливер сжал губы.

— Это одна из причин, по которой я не часто хожу на подобные мероприятия. Там вечно болтают ерунду.

— Гм-м.

— Ведь это просто глупые сплетни, не более? — холодным тоном сказал Оливер. Энни мило улыбнулась.

— Поверь мне, Оливер, если я когда-нибудь решу подать на развод, ты будешь первым, кто об этом узнает. — Она сделала деликатную паузу. — Полагаю, я заслуживаю такого же внимания?

Теперь его лицо приобрело свирепое выражение.

— Нет причины даже обсуждать это. Все идет прекрасно.

— Вот как?

Нахмурившись, он посмотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не будем об этом. — Энни поставила блюдо кускуса на стол. — Мне просто любопытно, откуда пошли эти слухи, вот и все.

— Ты думаешь, они начались потому, что я что-то сказал или сделал?

— Сибил мне сообщила, будто вчера: вечером все только и говорили об этом. — Энни села и начала раскладывать еду по тарелкам. — Можно поинтересоваться, кто их начал. Разве тебе не хотелось бы это знать?

— Нет. — Оливер сел напротив нее. Он не сводил глаз с ее лица. — Люди вечно болтают. Это не означает, что их нужно слушать,

— Я это запомню, — сухо ответила Энни. Она подцепила на вилку немного еды. Оливер поймал через стол ее руку.

— Энни.

Она положила вилку и посмотрела в его внимательные глаза.

— Да?

— Если у тебя возникнут проблемы по поводу нашего брака, обратись сначала ко мне. Договорились?

Она поднесла руку Оливера к губам и поцеловала ему ладонь.

— Договорились.

Выражение его лица стало мягче.

— Энни…

На кухне зазвонил телефон. Оливер неохотно поднялся, чтобы взять трубку.

— Алло? Да, Болт. Какие новости?

Энни нетерпеливо постукивала ногой по полу, пытаясь понять по выражению лица Оливера, что говорит Болт. Уловить смысл разговора, слушая только одну сторону, было довольно сложно.

— Брат? — Оливер потер шею. — В досье Гришэма не было информации о брате. — Он слушал еще несколько секунд. — Хорошо. Продолжай. Позвони, как только узнаешь что-нибудь конкретное.

Он повесил трубку и вернулся за стол.

— Ну? — спросила Энни.

— Оказалось, что у Уолкера Гришэма есть брат.

— Я так и знала, — удовлетворенно произнесла Энни. — Я так и знала, что должно обнаружиться что-то в этом роде.

— Не радуйся. Есть запись о его рождении в городе Финикс, но больше никаких материалов. Ни документов о предоставлении ему банковских кредитов, ни записей об участии в выборах. Ничего.

— Может быть, он мертв?

— Через час Болт вылетает в Аризону. Он будет это проверять.

Энни почувствовала, как по ее позвоночнику пробежала нервная дрожь.

— Мне это не нравится, Оливер.

— Мне тоже. Но если выяснится, что Бэрри Корк является младшим братом Гришэма, это очень многое объяснит.

Когда на следующий день в магазине раздался телефонный звонок, Энни расписывала достоинства чудо-зеркала сомневающемуся клиенту. Она попросила Эллу взять трубку.

— Разве вам не нравится то, как роспись на зеркале создает иллюзию, будто вы смотрите в открытое окно? — Энни залюбовалась зеркалом. — Очень впечатляет, абсолютно уникальная вещь.

Ее клиент, молодой человек, обставляющий свою первую квартиру, продолжал колебаться.

— Не знаю. Мне кажется, зеркало должно выступать в роли зеркала. То есть, когда я смотрю в него, я хочу видеть себя. Почему я должен хотеть видеть какое-то чудное изображение открытого окна?

— Ваши гости будут от него в восторге, — мягко заверила его Энни. — Это прекрасный предмет для обсуждения. Каждый пришедший сделает свое замечание.

— Да, но можно ли это назвать искусством? Моя девушка говорит, что я должен купить для холла какой-нибудь предмет искусства.

— Это смелый образец нестандартного искусства, — заявила Энни. — Единственный в своем роде экземпляр, который подчеркнет остальные достоинства интерьера и вызовет интерес к вашему холлу.

— Вы так думаете? Моя девушка предупредила, чтобы я не покупал никакой китчевки.

— Это зеркало — определенно не китч.

— А вы можете так же определенно сказать, что это искусство? — снова спросил молодой человек с еще более сомневающимся видом, чем прежде.

— Извини, Энни, — прервала их Элла. — Звонит секретарь мистера Рейна, миссис Джеймсон. Или, точнее, ее помощница.

Энни удивленно взглянула на Эллу.

— Что она хочет?

— Она говорит, что у нее сообщение для тебя от мистера Рейна. Произошло что-то важное. Он хочет, чтобы ты встретилась с ним дома.

— Оливер хочет, чтобы я пошла сейчас домой? — изумленно спросила Энни. Элла кивнула.

— Она говорит, что это очень важно.

— Извините, — сказала Энни своему клиенту. Она подошла к прилавку и взяла телефонную трубку у Эллы из рук.

— Энни у телефона. Что-нибудь случилось?

— О нет, миссис Рейн, — поспешно сказал женский голос на другом конце провода. — Я не хотела создать у вас такое впечатление. Миссис Джеймсон сейчас ужасно занята одним важным проектом мистера Рейна. Она попросила меня передать вам, что он хочет встретиться с вами дома, как можно скорее. Он сейчас едет туда.

— Хорошо. Спасибо. — Энни положила трубку обратно на рычаг.

— Что случилось? — спросила Элла.

— Ничего, насколько я поняла. Но мне нужно мчаться домой. Я вернусь, как только смогу. — Энни понизила голос. — Займись нашим покупателем, ладно?

— Это будет мой шанс, — пробормотала Элла. — Постараюсь сбагрить ему слона.

— Не забудь сказать клиенту, что это настоящее искусство.

Энни открыла входную дверь пентхауса и вошла внутрь.

— Оливер?

Она внимательно вслушивалась в гулкую тишину. Было ясно: она добралась до дома раньше Оливера.

Энни закрыла дверь. Отложила сумочку и направилась по коридору к кабинету. Какое-то чувство тревоги нервировало ее. Это чувство было похоже на то, которое она испытала в доме Уолли Торпа.

«Все в порядке, — уверяла она себя. — Возможно, Оливер получил какую-то новую информацию про Дэниэла. Это обязательно должны быть хорошие новости».

— Оливер? — Энни просунула голову в дверь и увидела знакомый конус света, отбрасываемый галогенной лампой. Свет падал на аккуратно сложенную стопку бумаг на столе. Остальная часть комнаты была в полной темноте.

— Оливер, я дома. Ты где?

— Боюсь, что ваш супруг еще не прибыл, миссис Рейн. — Из темноты шагнул Джонатан Грац. Свет из коридора отражался на стеклах его очков и на пистолете в его руке.

Энни в шоке окаменела. Через мгновение ее пальцы задрожали и начали гореть.

— Что вы здесь делаете?

— Жду. Я очень долго ждал, миссис Рейн. Могу подождать и еще чуть-чуть. — Пистолет Граца заставил Энни выйти обратно в коридор. — Пойдем-ка наверх, в оранжерею, ладно?

Энни не шевельнулась.

— Зачем?

— Потому что это будет идеальным местом для небольшой супружеской ссоры, которую я запланировал. — Улыбка Граца была лишена всяких чувств, кроме мрачного удовольствия.

— О чем вы говорите? — в ужасе выдохнула Энни.

— Рассказать тебе, как будет разыграна сцена? Ты обнаружила, что Рейн женился на тебе, только чтобы получить контроль над «Линкрофт анлимитед». Ты обижена и унижена. В ярости собираешься немедленно подать на развод.

— Это ты распространил эти слухи о разводе.

— Мне нужно было заложить почву под сегодняшнее развитие событий, — холодно улыбнулся Грац. — Слушай, что будет дальше. Рейн разгневан. Он тебе угрожает. В страхе перед этим опасным человеком, который по крайней мере один раз уже совершил убийство, ты, моя дорогая, стреляешь в него в целях самообороны.

— Ты что, сошел с ума? — ужаснулась Энни. — Никто в это никогда не поверит.

— Почему же, поверят. Я все тщательно спланировал.

— Но я буду все отрицать.

— Боюсь, что ты будешь не в состоянии этого сделать, — загадочно сказал Грац. Он взглянул на часы. — Пошли. По моим подсчетам, Рейн войдет в дом примерно через час. Я хочу быть готовым к встрече с ним.

— Кто-то из его офиса сказал, что Оливера уже не будет сегодня на работе, — поспешно сказала Энни.

— Человек, который звонил передать тебе сообщение от Рейна, был не из его офиса. Просто молодая девчонка, случайно встретившаяся мне на улице и готовая сделать все что угодно за небольшую сумму денег. Я заплатил ей двадцать долларов за звонок тебе.

— Это безумие. Ты не можешь этого сделать. Твой план не удастся.

— Удастся. У Рейна не будет причин что-то заподозрить, когда он откроет входную дверь. Его верного Болта нет в городе. Он увидит твою сумочку на столике и поймет: ты дома.

— Он пойдет меня искать, — медленно сказала Энни.

— Правильно. А когда он не найдет тебя в комнатах, он отправится на крышу. Мы с тобой будем его там ждать.

— Я никуда не пойду, — произнесла Энни.

Грац без слов сделал два быстрых шага вперед и тыльной стороной ладони сильно ударил ее по лицу. Энни покачнулась и едва не упала. Пошатываясь, она вышла в коридор. Грац сделал такое стремительно движение, что она не ожидала получить от него удар.

«Смельчак» критически осмотрел ее и кивнул, оставшись доволен результатом.

— Несколько синяков прекрасно дополнят сцену. Никто не будет особо удивлен, что Оливер Рейн применил насилие против своей жены.

Он схватил Энни за плечо и подтолкнул ее к лестнице, которая вела на крышу.

Оливер сидел за своим столом, ожидая звонка Болта со свежими новостями. Когда он звонил последний раз, два часа назад, Болт сказал, что у него уже есть кой-какие ответы и что новые Оливер получит позже.

Оливер нетерпеливо взглянул на часы: без четверти шесть. Почти все офисы «Линкрофт» были пусты, кроме тех, где несколько человек остались работать допоздна.

Раздался телефонный звонок. Оливер схватил трубку.

— Болт?

— Да, сэр. У нас серьезная проблема, мистер Рейн. — Голос Болта был необычно напряжен. — Брата Уолкера Гришэма зовут Джон Гришэм. Он отбывал срок в техасской тюрьме по множеству обвинений, включая вооруженное нападение. Его освободили досрочно в начале этого года.

— Теперь понятно, почему он до сих пор не мог отомстить за брата.

— Да, сэр.

— Это означает, что Корк не тот, кого мы ищем. Он последние два года работал на «Линкрофт»в Сиэтле, а не сидел в тюрьме, — сказал Оливер.

— Правильно. Корк не является братом Гришэма, — зловеще произнес Болт. — Описание и фотография, которые я держу в руке, соответствуют Джонатану Грацу, вплоть до очков.

— Грац? — Оливер еще крепче сжал телефонную трубку. — Ты уверен?

— Абсолютно. Это многое объясняет, — сказал Болт. Он сделал короткую паузу. — Включая то, что он спокойно мог достать ваш домашний номер телефона.

Оливер уставился на противоположную стену своего офиса.

— Ты хочешь сказать, что Сибил, участвует во всем этом? Что она ему помогает?

— Я не знаю, сэр. — Голос Болта ничего не выражал. — Не обязательно. Он же спит с ней. Грацу было бы легко получить от нее необходимую информацию, не ставя ее в известность относительно своих планов. Я полагаю, что она — ничего не подозревающий помощник, всего лишь.

— Он использовал ее.

— Вероятно, использовал, и Корка тоже.

Оливер нахмурился.

— Чтобы получить сведения о плане полетов Дэниэла? В этом есть смысл. Вероятно, Грац и был тем самым новым загадочным клиентом, находящимся в Сиэтле, по, поводу которого беспокоился Дэниэл.

— Что дальше? — спросил Болт.

— Мы в том же положении, что и были до того, как получили доказательства. У нас ничего нет против Граца. Но по крайней мере теперь мы знаем, за кем следить и где искать. Он, видимо, скоро предпримет какой-то шаг. Когда это произойдет, Грац будет в наших руках.

— Я вернусь в Сиэтл около полуночи. И начну круглосуточное наблюдение за ним, — пообещал Болт. — Как насчет вашей мачехи? Вы собираетесь предупредить ее по поводу Граца?

— Нет, это поставит ее в опасное положение. Черт возьми, да она мне может просто не поверить, даже если я скажу ей правду. — Оливер пожал плечами. — Или это будет ей безразлично.

— Я не согласен с вами, сэр. Энни былаг права, утверждая, что Сибил заинтересована в вашем благополучии. И все-таки, видимо, в данный момент для нее будет безопаснее, если вы не станете ее предупреждать. Грац может посчитать ее лишней обузой, если вдруг почувствует, что она его подозревает.

— Я не буду ничего предпринимать, пока ты не вернешься. Затем мы примемся искать необходимые доказательства, — тихо сказал Оливер.

— Теперь, когда мы знаем, о ком идет речь и чего искать, это не должно быть трудно.

Оливер повесил трубку и набрал номер магазина Энни. После второго гудка он услышал голос Эллы.

— Элла, это Оливер Рейн. Энни там?

— Ох нет. — Казалось, Элла была поражена этим вопросом.

— Она уже ушла домой?

— Мистер Рейн, она ушла домой более часа назад. Чтобы встретиться с вами, как она сказала.

— О чем вы говорите?

— Она получила ваше сообщение, — быстро проговорила Элла, — и сразу же отправилась домой, чтобы встретиться с вами. Полагаю, она сейчас там.

Оливер заставил себя сделать так, чтобы его голос звучал спокойно:

— Какое сообщение?

— То, которое передала ей помощница миссис Джеймсон. Она сказала, это вы попросили ее позвонить Энни и передать, что она срочно должна увидеться с вами дома. Больше я ничего не знаю, мистер Рейн.

Оливер швырнул телефонную трубку на рычаг и рванулся к двери.

 

Глава 20

Оливеру потребовалась вся его сила воли, чтобы подняться на лифте на шестой этаж и направиться по коридору к квартире Болта. Первым инстинктивным желанием было бежать прямо в пентхаус, распахнуть дверь и убедиться, что Энни в целости и сохранности. (Он знал, что она находится в здании, поскольку швейцар видел, как приехала Энни.)

Но логика подсказывала ему, что там он скорее всего наткнется на того, кто заманил его жену в пентхаус.

По словам швейцара, в здание не входил ни один человек, похожий по описанию на Джона Гришэма. Но Оливер не придал этому значения. Гришэм мог легко замаскироваться под рассыльного или другого внешне безобидного человека. Зайдя в лифт, он получит доступ к двадцать шестому этажу — необходимый код он наверняка узнал от Сибил. Попасть в сам пентхаус для человека с опытом Гришэма не представляло особой трудности. Система безопасности была хорошей, но не совершенной, она не предусматривала полной, стопроцентной защиты.

Оливер отпер дверь Болта и вошел внутрь. Ему было необходимо получить кое-какую информацию, прежде чем обдумать свою стратегию.

Свет в квартире не горел. Было шесть часов вечера, и на паромах еще было достаточное количество прибывающих автомашин, чтобы сохранялись дорожные пробки, но на город уже спускалась зимняя ночь. Оливер подошел к панели интеркома и последовательно нажал несколько кнопок. Он внимательно вслушивался в звуки, доносившиеся из каждой комнаты пентхауса.

На кухне, в кабинете и гостиной стояла тишина. Тишина царила везде. Напряжение, сковывающее Оливера изнутри, усилилось еще на одно деление, когда он нажал кнопку спальни.

Тишина.

«Возможно, Энни там нет», — подумал Рейн. Однако эта мысль не уменьшила, а усилила его страх. А если он уже опоздал, и она, раненая или даже убитая, лежит где-то наверху, пока он тут валяет дурака с этими чертовыми кнопками интеркома.

Нет. Оливер подавил страх, который так легко мог привести к панике. Ему нужно подумать. Он должен сохранить над собой контроль, иначе у него не будет даже мизерного шанса получить контроль над ситуацией.

Рейн заставил себя еще раз продумать логику тех выводов, которые пришли ему в голову по дороге домой. Гришэм явно сделал свой шаг. Это могло быть единственной причиной телефонного звонка к Энни в «Безумные мечты».

Далее есть два возможных варианта развития ситуации. Либо Гришэм похитил Энни и вытащил ее из здания, что было бы очень трудно осуществить при наличии швейцара и камер, либо он сейчас находятся с Энни наверху, поджидая свою настоящую жертву.

Оливер нажал кнопку интеркома, соответствующую коридорам. Опять — тишина. Его палец двинулся к кнопке с надписью «Оранжерея»и медленно нажал ее. Он глубоко вдохнул воздух в легкие, услышав голос Энни — негодующий и обвиняющий.

— Что ты сделал с Уолли Торпом? — вопрошала она. Даже если за ее словами скрывался страх, это было совершенно незаметно.

— Торп слишком много знал, — беспечно ответил Гришэм. — Я позаботился о том, чтобы он не понял, с кем имеет дело, и решал все вопросы по телефону. Но Торп дико струсил после того, как упал самолет Линкрофта. Я боялся, что он может пойти в полицию и признаться. Мне пришлось от него избавиться.

— По этой же причине ты пытался избавиться от Бэрри Корка? — спросила Энни. — Он слишком много[знал?

— Корк был умнее, чем Торп. Я с ним также общался лишь по телефону, но у него зародились подозрения. Он сопоставил кое-какую информацию и принялся за шантаж.

— Поэтому ты позаботился о том, чтобы с ним произошел несчастный случай?

— Мне он больше не был нужен, — просто ответил Гришэм. — К тому же Корк стал помехой.

— Ты чудовище, — прошептала Энни. — Ты говоришь мне, что твоя единственная цель — отомстить за своего брата, но по ходу сам убиваешь других людей. Чем ты можешь это оправдать?

Оливер вздрогнул: Энни встала на тропу войны.

— Я не обязан ни в чем перед тобой оправдываться, леди. А теперь заткнись.

— Даже не знаю, что Оливер сделает, когда доберется до тебя, — спокойно сказала Энни. — Он очень опасный человек.

— Он мертвый человек. Благодаря его чертовой охранной системе я сразу же услышу, когда он войдет в дом. Сибил объяснила мне устройство. Стоит ему войти — и он в моих руках. Рано или поздно Рейн начнет тебя искать и придет в оранжерею, и вот когда он войдет сюда, ты, моя дорогая, застрелишь его насмерть.

— Любой, кто меня знает, поймет, что я его не убивала, — возмутилась Энни.

— Нет, моя дорогая, они этого не поймут. Они скажут себе: мир не знает ярости больше той, которая овладевает женщиной, узнавшей, что на ней женились по деловым соображениям.

— Ты все переворачиваешь с ног на голову. — Теперь гнев в голосе Энни соседствовал с отчаянием. — Это я вышла замуж за Оливера по деловым соображениям. А он оказал мне тем самым услугу.

— Кто поверит в эту ерунду? Рейн — умный мерзавец, я не буду этого отрицать.

— Ему не нужна «Линкрофт анлимитед».

— Может быть, она ему и не нужна, но он точно хочет ее иметь. Да и кто не захотел бы? Дела компании идут все лучше и лучше.

Оливер отпустил кнопку интеркома. По крайней мере теперь он знал, что Гришэм держит Энни. Снимая пиджак, он пробежал в уме все сведения, которые были ему известны про Джонатана Граца. Если бы он смог найти его слабую сторону, это бы очень помогло.

Оливер собирался было отбросить пиджак в сторону, но, почувствовав в кармане вес своих очков для чтения, остановился.

Грац носит очки. Похоже, все время. Они были на нем, когда он появился на предварительном показе в музее вместе с Сибил. Судя по толщине стекол, без них он полуслепец.

Оливер бросил пиджак на стул и стянул галстук. Конечно, эта деталь слишком мала для выработки стратегии, но больше в его распоряжении ничего нет.

Он поднялся на лифте на двадцать шестой этаж. Выйдя из него, Рейн быстро прошел мимо пентхауса до конца короткого коридора. Остановившись перед дверью, которая вела на запасную лестницу, он бесшумно открыл ее.

Перепрыгивая через бетонные ступеньки, Оливер взбежал на крышу. Наверху он открыл дверь и вышел наружу. Дверь запасного выхода была скрыта за неясными контурами сооружения с лифтовым оборудованием здания.

Необычный зелено-голубой свет из оранжереи падал на большую часть крыши. Оливер видел очертания двух фигур за стеклянной стеной. Энни стояла рядом с гротом, почти скрытая кустами папоротников. Грац был в нескольких шагах от нее. Когда он пошевелил рукой, Оливер успел заметить пистолет.

Они не смогут его разглядеть, потому что крыша за пределами оранжереи находилась в полной темноте. Низко пригнувшись, чтобы оставаться в самой тени, Оливер направился к панели приборов, регулирующих климат в оранжерее.

Энни почувствовала, что капли пота собираются на ее лбу и под мышками. Она не понимала, вызвано ли это теплом в оранжерее или нервозным состоянием. Энни наблюдала за Грацем, который стал все чаще посматривать на часы.

— Может быть, Оливер задержался в офисе, — невозмутимо предположила она. — Трудно сказать, когда он может вернуться.

— С тех пор как он женился на тебе, он всегда приходит домой вовремя. Я следил за его передвижениями. — Грац стоял так, чтобы ему было видно и Энни, и дверь оранжереи. — Здесь становится чертовски жарко.

— А как ты хотел? Это же оранжерея. — Но втайне она согласилась с Грацем. И готова была поклясться, что сейчас стало значительно более жарко, чем несколько минут назад. Энни подумала, не вышли ли из строя системы обогрева и поддержания влажности.

— Чертова влажность. Здесь как в джунглях. — Грац снял очки и протер запотевшие стекла. — В конце концов Рейн все равно придет сюда. А когда придет, то попадет прямо в ловушку, как произошло с моим братом. — Он снова надел очки.

— Не обижайся, — сказала Энни. — Но не кажется ли тебе, что месть за дорогого и любимого брата завела тебя слишком далеко? Этот негодяй, прости меня, Господи, торговал оружием, он был далеко не святым.

— Он был моим братом, — прорычал Грац. — Единственно близким мне человеком. — Он снова снял очки и начал протирать стекла. — Чертова влажность.

В эту секунду свет в оранжерее внезапно погас. Прежде чем глаза Энни успели привыкнуть к неожиданно наступившей темноте, с потолка хлынул проливной дождь.

Поток воды был таким мощным, что Энни поняла: в системе произошел сбой. Ливень вскоре промочил насквозь ее волосы и одежду. Он имел силу водопада и ударялся о гравиевые дорожки и стеклянные стены с оглушительным грохотом. Среди этого потопа бодро шелестели папоротники. Энни показалось, будто она находится в настоящем тропическом лесу.

— Дерьмо! — где-то справа от Энни злобно выругался Грац.

Она сообразила, что он не может разглядеть ее в темноте, а ливень еще больше его дезориентирует. Похоже, это был ее единственный шанс.

Упав на пол, Энни быстро поползла к двери. Она совершенно ничего не видела, но, достаточно хорошо зная расположение оранжереи, двигалась в правильном направлении.

— Что, черт побери, происходит? — Грац уже кричал. — Ты где? Ты, сука, иди сюда. Я убью тебя, клянусь, что убью!

Энни поползла быстрее и наткнулась на металлический пульверизатор. Она отодвинула его и продолжала ползти.

— Ты все равно умрешь, глупая женщина. Ты думала, я оставлю тебя в живых? Ты рухнешь с крыши дома, когда я с тобой разберусь. Самоубийство. Ты меня слышишь? Ты тоже умрешь!

Энни поняла, что дверь в оранжерею открыта. Она чувствовала, как холодный ночной воздух проникает в эти миниатюрные джунгли. В темноте она не разглядела Оливера, но поняла, кто столкнулся с ней и чуть не упал.

— Энни? — В реве искусственного дождя голос Оливера был еле слышен.

— Со мной все в порядке, Оливер, будь осторожен, у него пистолет.

— Я сейчас вижу его не лучше, чем он меня, — тихо сказал Оливер. — Выйди наружу и включи свет. С правой стороны на контрольной панели. Запомнила?

— Да, но, Оливер…

— Сделай это.

Энни инстинктивно отреагировала на приказ в его голосе. Она поднялась на ноги и вышла за дверь. Снаружи кое-что можно было разглядеть благодаря отражению неонового света ночного неба.

Она нашла контрольную панель и начала дергать за выключатели и нажимать кнопки, пока внезапно внутри оранжереи не зажегся свет.

— Рейн? Это ты, да? — завопил Грац. — Я сейчас убью тебя, сволочь!

Энни развернулась и бросилась к двери оранжереи. Она добежала в тот момент, когда Оливер ринулся в сторону. Грац пытался прицелиться, но явно не мог разглядеть свою цель.

Энни с ужасом поняла, что Грацу удалось снова водрузить очки на лицо. Но они ему не особенно помогали. Мужчина практически ничего не видел сквозь струящуюся по стеклам воду. Он поднял свободную руку, чтобы снять очки, в отчаянной попытке видеть лучше, но опоздал.

Среди рева искусственного ливня оглушительно прогремел выстрел. Посыпалось стекло.

Оливер ударил Граца с такой силой, что они оба свалились в наполненный водой грот.

Энни увидела, как Оливер быстро приподнялся и занес руку для последнего удара, в котором, правда, уже не было необходимости. Грац лежал неподвижно среди камней. Ливень в оранжерее продолжал хлестать.

Оливер медленно поднялся на ноги. Он долго смотрел на Гришэма, затем неторопливо повернулся к двери, где стояла Энни.

— Оливер! — Она смотрела, как он идет к ней сквозь проливной дождь. — О Боже, Оливер, я знала, что ты спасешь меня.

Энни бросилась в его объятия.

Оливер прижал ее к себе так, будто никогда больше не собирался отпускать.

Спустя несколько часов Энни сидела на диване, свернувшись клубочком, рядом с Оливером и слушала, как Болт пересказывает результаты расследования и детали того, что Джон Гришэм, он же Джонатан Грац, сообщил полиции.

— Наши догадки были довольно правильными, — сказал Болт. — Когда погиб его брат, Джон Гришэм находился в тюрьме. Новость во всех отношениях явилась для него тяжелым ударом. Несколько месяцев тому назад он освободился и начал выяснять, что, собственно, произошло.

— Ему было не так уж трудно все выяснить, — сказал Оливер. — Мы с Дэниэлом молчали об этом по деловым соображениям, но особенно ничего не скрывали. В этом не было необходимости.

Болт кивнул.

— Гришэм решил отомстить. Нужно отдать ему должное — он хорошо подготовился. До того как сделать первый шаг, тщательно изучил состав семьи и положение в «Линкрофт». Затем он нашел два слабых места: Сибил и Бэрри Корк, которых он использовал, чтобы получить нужную информацию.

Энни взглянула на Оливера из-под его локтя.

— Наш брак, наверное, здорово перевернул его первоначальные планы.

— Да. — Оливер крепче прижал ее к себе. — Вскоре после знакомства с Сибил он понял, что между мной и мачехой нет особой любви. Гришэм решил, что Сибил лучше всего подходит для роли убийцы. Все будут полагать, что она убила меня из-за того, что я угрожал лишить ее средств к существованию.

— А затем возникла Энни, — сказал Болт. — И у Гришэма появилась более подходящая жертва. — Болт посмотрел на Оливера. — Он предположил, что вы женились на Энни Линкрофт с одной-единственной целью: заполучить компанию.

Оливер скривил губы.

— Никто особо не верит в то, что я могу быть по-настоящему романтичным, не правда ли?

Энни неловко заерзала рядом с ним.

— Посмотри правде в глаза, Оливер. Откуда было Гришэму или всем остальным знать, что это я предложила брак по расчету? Все полагали, будто мысль о браке пришла в голову тебе, поскольку у тебя есть на то свои причины. Деловые причины.

Брови Болта поднялись, но он промолчал, лишь с шумом захлопнул блокнот, который держал в руках, и засунул его в карман.

— Ну, вот и все. Между прочим, Корк пришел в себя и хочет говорить.

Лицо Энни прояснилось.

— С Бэрри все будет в порядке?

— Похоже на то.

— Я рада. — Она поморщила нос. — Я хочу сказать, он, конечно, порядочный ублюдок, но не убийца. Наверное, Торпу повезло меньше.

— Да, — сказал Болт. — Торпу действительно повезло меньше. Когда два часа назад Гришэм начал признаваться, он рассказал, где найти тело Торпа. Оно захоронено где-то на острове Бейнбридж.

— Бедная Сибил, — тихо промолвила Энни. — Ей действительно нравился Джонатан Грац. Кто расскажет ей правду?

— Я, — сказал Оливер.

Зазвонил телефон. Болт поднялся, чтобы взять трубку.

— Резиденция Рейнов. — Лицо Болта, обычно бесстрастное, приняло напряженное выражение. — Посетители? Вы уверены? Одну секунду, я включу камеру. — Он протянул руку, чтобы включить маленький экран рядом с телефоном.

Энни с любопытством смотрела, как на экране появилось изображение. Она увидела двух людей, разговаривающих в вестибюле здания со швейцаром.

Ей понадобилась пара секунд, чтобы осознать, кто находится рядом с Джоанной. Когда изображение наконец стала четким, Энни вскочила на ноги.

— Дэниэл! — закричала она. — Оливер, смотри, это Дэниэл. Он вернулся. Он вернулся! Я знала, что он жив.

— Пусть поднимаются наверх, — скомандовал Болт швейцару.

Было уже почти четыре часа утра, когда Оливеру наконец удалось остаться с Энни наедине. Не тратя зря времени, он повел ее прямо в постель.

В первый раз его полностью оставило самообладание. Обуреваемый неистовым, бесконтрольным желанием, он набросился на Энни и овладел ее мягким и нежным телом. Он словно хотел убедиться в том, что она в безопасности и что он все еще обладает ею на этом животном уровне.

Казалось, Энни ничего не имеет против этой страстной, неистовой атаки. Она прижалась к нему, щедро отдавая себя, позволяя ему глубоко погрузиться в нее.

Когда Оливер последний раз вошел в нее, содрогаясь от силы оргазма, Энни слилась с ним в этом безумном наслаждении. Она крепко прижала его к себе и снова и снова, шептала ему о своей любви.

Оливер расслабился и упал на ее тело, изможденный и одновременно посвежевший. Все будет хорошо. Она принадлежит ему. Она любит его.

— Ты видел выражение лица Джоанны? — через некоторое время спросила Энни. — Она так счастлива.

— У тебя было такое же выражение лица, — ответил Оливер.

— Вероятно, да. — Энни улыбнулась в полумраке. — Я ведь говорила тебе, что Дэниэл жив.

— Да.

— Его подобрало иностранное судно и доставило до ближайшего порта. Ты можешь в это поверить?

— Да. — Оливер вспомнил то, что Дэниэл рассказал им чуть раньше.

Дэниэл благополучно выбрался из самолета, прежде чем тот скрылся в волнах. Одетый в защитный костюм, он добрался до небольшого острова при помощи надувного спасательного плота, который брал с собой на борт. Но у него не было радиопередатчика, чтобы послать сигнал бедствия.

Чтобы остаться в живых, Дэниэл применял различные хитрые способы, используя материалы своего защитного костюма и спасательного плота. Несколько недель он питался рыбой и дикой растительностью. И наконец ему повезло: он смог привлечь внимание проходящего мимо грузового судна.

Капитан судна почти не говорил по-английски, но ему удалось объяснить Дэниэлу, что его график гораздо важнее, чем возвращение Дэниэла в Сиэтл. Радиопередатчики на судне не работали, поэтому Дэниэл добросовестно оплачивал свое спасение, выполняя различные работы на борту, пока судно не пришвартовалось в ближайшем порту назначения. Оказавшись на твердой земле, Дэниэл бросился к ближайшему телефону, но выяснилось, что на этом крохотном острове уже неделю были испорчены международные телефонные линии.

Он нашел капитана чартерной лодки, который согласился подбросить его до более крупного острова, где он мог бы сесть на самолет. До отлета самолета оставалось всего пятнадцать минут, но ни в квартире у Энни, ни у Джоанны никто не ответил на его звонок. Дэниэл отбросил желание оповестить, что с ним все в порядке, и поспешил на самолет. Почти два месяца спустя после крушения самолета Дэниэлу наконец удалось вернуться в Сиэтл.

— Он так ужасно похудел, — сказала Энни. — Но уверена, Джоанна его откормит.

— Конечно.

Энни пошевелилась в руках Оливера и улыбнулась.

— Я так невероятно счастлива, Оливер.

— Я рад, — произнес Оливер. Он крепче прижал ее к себе и сделал над собой следующее усилие. — Похоже, что я больше не буду тебе нужен для спасения «Линкрофт».

— Теперь, когда руководство снова в руках Дэниэла, «Линкрофт»в безопасности.

— Энни…

— Ммм?

— Когда ты сделала мне предложение, то сказала, что после возвращения Дэниэла подашь на развод.

Она застыла.

— Я так сказала?

— Да.

— Насколько я помню, в тот раз ты сделал вид, что это тебя вполне устраивает, — осторожно промолвила она.

— Нет, не устраивает. Я не хочу развода.

Энни приподнялась на локте. Ее глаза светились от счастья.

— Ты серьезно?

— Очень серьезно. — Он наблюдал в темноте за лицом Энни и увидел в ее глазах надежду.

Оливер с облегчением подумал: «Она не больше моего хочет прекратить наши отношения. Все будет хорошо. Все под контролем».

Энни улыбнулась.

— Оливер, ты хочешь, чтобы наш брак стал настоящим?

— Я и так постоянно тебе говорил, что он настоящий.

— Я знаю, но мы оба все-таки поняли, что это брак по расчету. Женившись, ты оказал мне услугу. Я не хочу от тебя никаких обязательств, никаких благородных жестов в ответ на мои чувства к тебе, о которых ты знаешь.

— Я женился на тебе, — с расстановкой сказал Оливер, — потому что хотел тебя. Я хотел тебя с того момента, как только увидел. Если бы ты не сделала мне предложение, я бы в конечном итоге сам сделал его тебе.

— Я так рада. — Энни стремительно заключила лицо Оливера в свои ладони и обрушила на его губы вихрь бесконечных страстных поцелуев.

Оливер улыбнулся ей сквозь поток поцелуев.

— Это означает, что ты хочешь сделать наш брак постоянным?

— Конечно. Это единственное, что мне нужно. — Энни слегка подняла голову, — И не говори мне, что это для тебя звучит неожиданно. Ты с самого начала знал, какие чувства я испытываю к тебе.

— Я знал, что тебя тянет ко мне, — осторожно признал он. — Но я не был уверен, что смогу убедить тебя остаться моей женой.

Она одарила его своей самой сияющей улыбкой.

— Как ты мог в этом сомневаться? Я люблю тебя.

— Да. — Оливер был искренне взволнован. — Думаю, что любишь. — Он нежно взял ее лицо, притянув ее губы к своим губам. — О Боже, Энни. Ты не пожалеешь об этом. Клянусь тебе.

— Я знаю, — прошептала она сквозь поцелуй. — Оливер?

— Ммм? — Он чувствовал, как напрягается его плоть. Снова нахлынуло желание погрузиться в сладкое тепло Энни.

— Ты ведь любишь меня, правда? — Энни теснее прижалась к нему. — Я знаю, что любишь, но ты ни разу не произнес этого вслух.

Оливер замер.

— Энни?

Энни высвободилась из его рук.

— Что?

Он на мгновение закрыл глаза, пытаясь отыскать правильные слова. Когда он снова их открыл, то увидел тревогу в ее взгляде.

— Я хочу тебя.

— Я это знаю.

Оливер сделал еще одну попытку:

— Ты мне очень сильно нравишься.

— Я это знаю.

— Я клянусь своей жизнью, что буду заботиться о тебе до конца своих дней. Ты можешь мне верить.

— Я это знаю, — вновь повторила она. В голосе Энни появилось нетерпение. Оливер медленно сел.

— Я пытаюсь быть абсолютно честным с тобой.

— Скажи, что любишь меня.

— Ты не понимаешь. — Он устало откинул простыни и поднялся из постели. Медленно подойдя к окну, Рейн задумчиво смотрел на предрассветные сумерки. — Все, что у меня есть, — твое.

— Мне нужна твоя любовь. Мне, черт возьми, больше ни до чего нет дела.

Он почувствовал знакомый укол страха.

— Я пытаюсь тебе кое-что объяснить.

— Пытаешься объяснить? Что из меня получится неплохая жена, но на самом деле ты меня не любишь?

— Перестань говорить за меня, — с зарождающейся яростью произнес он. — Черт побери, Энни, я не позволю, чтобы мною управляли. Даже тебе.

— Ты думаешь, я пытаюсь тобой управлять? — В Энни нарастал гнев.

Оливер чувствовал, как начинает терять контроль над ситуацией. Он повернулся и увидел, что Энни, приподнявшись на колени, гордо стоит, высоко задрав подбородок и распрямив плечи. Он протянул руку и включил настольную лампу. В мягком свете в ее глазах отразился опасный боевой огонь.

— Хорошо, давай оба сделаем шаг назад и посмотрим на это под другим углом, — сказал Оливер, как ему казалось, успокаивающим тоном.

— Какой здесь может быть другой угол? Либо ты любишь меня, либо нет.

Оливер почувствовал усиливающуюся ярость. Казалось, что его грызут заживо. Энни каждый день методично отщипывала кусочки его самообладания. Она нашла его уязвимое место. Она знала, где его ахиллесова пята.

— Успокойся, Энни. Ты слишком возбуждаешься.

— Конечно, я возбуждаюсь. А как ты думал? Я женщина и люблю мужчину, у которого не хватает духу сказать мне, что он тоже меня любит. Что ты за человек, Оливер Рейн?

— Этот спор становится нелепым.

— Только для тебя. — Энни слезла с кровати и посмотрела ему прямо в глаза. — Мне нужен мужчина, у которого хватит смелости сказать, что он меня любит. Я не буду довольствоваться меньшим.

В конце концов Оливер вышел из себя.

— Черт возьми, неужели ты не понимаешь? Я даю тебе все, что можно дать женщине.

— Ну а мне этого недостаточно, — Энни схватила висевший в изголовье халат и запахнулась в него. Чувство тревоги охватило Рейна.

— Что это, черт возьми, ты делаешь?

— Я от тебя ухожу. — Она направилась к двери спальни.

— Сейчас четыре часа утра.

— Прекрасное время, чтобы расстаться с идиотом. — Она уже была в коридоре.

Оливер подошел к двери и увидел, что она исчезла за дверью спальни, которой пользовалась, когда переехала в пентхаус.

— Энни, иди сюда.

Она не ответила. Оливер слышал, как она хлопает дверцами шкафов. Затем он услышал звук закрывающегося чемодана. Он стиснул зубы.

Он не пойдет в эту спальню и не будет умолять ее остаться. У него есть своя гордость. Он владеет собой. Он в конце концов не слабак.

Энни появилась в джинсах и пуловере цвета фуксии. В руках она держала чемодан.

— Я пришлю за остальными вещами позже, — пробормотала она, проходя мимо Оливера к входной двери.

— Ты пожалеешь об этом, — тихо предостерег ее Оливер.

— Это угроза невероятно опасного Оливера Рейна?

— Это не угроза, Энни, это обещание. Ты пожалеешь об этом, потому что вскоре передумаешь. Тогда тебе придется, проглотив свою гордость, просить о том, чтобы ты смогла вернуться. Это тебе не понравится, Энни. Не создавай себе проблему.

Она остановилась у двери, держась за ручку.

— Это не я проглочу свою гордость, Оливер. А ты.

— Черта с два!

В ее глазах блестели обида и гнев.

— Если ты захочешь, чтобы я вернулась, тебе придется это заслужить.

— Вот как? Интересно, каким же образом?

— Тебе придется сказать мне, что ты любишь меня. Тебе придется прокричать об этом с крыши дома, Оливер. Я хочу слышать эти слова громко и ясно. А затем ты будешь умолять, чтобы я вернулась к тебе.

— Энни, это глупо.

— Не могу не согласиться. До свидания, Оливер. — Она открыла дверь и вышла в коридор. — Между прочим, на этот раз я не иду к Болту. Я еду в квартиру моего брата.

— Спасибо за сообщение, — процедил он сквозь зубы.

— Я тебя информирую только для того, чтобы ты не будил Болта, пытаясь узнать, где я. Он заслужил свой отдых. У него был очень трудный день. — Энни уже начала захлопывать дверь, но остановилась на секунду. — Да, кстати, спасибо, что вчера вечером ты спас мне жизнь.

Двадцать минут спустя Энни въехала в подземный гараж рядом с домом Дэниэла. Она подождала в машине, пока за ней не закрылись ворота.

Мимо медленно проехал знакомый черный «мерседес». Энни не удивилась. Она видела свет фар в боковом зеркале с той минуты, как покинула здание Оливера.

Ее поразило, что за рулем был не Болт. Когда «мерседес» проехал мимо фонаря, Энни заметила, что с водительского места за ней наблюдает Оливер.

Убедившись, что она находится в целости и сохранности за железными воротами, он бесшумно отъехал. Припарковывая машину, Энни вздохнула: этот человек любит ее. «Почему же ему так тяжело сломать последний барьер и признать это?»

Через несколько минут Энни вышла из лифта на этаже своего брата. Она нажала кнопку его звонка, прождав достаточно долго, пока появится Дэниэл. Наконец он открыл дверь, стоя перед Энни в джинсах, явно поспешно натянутых. Раздражение в его глазах сменилось беспокойством, когда он увидел лицо Энни, залитое слезами.

— Энни, что случилось? Что, черт возьми, ты делаешь здесь в такой час?

— Я ушла от Оливера.

Позади Дэниэла появилась Джоанна, затягивая пояс белого махрового халата.

— Энни? Ты в порядке?

— Нет, — откровенно призналась Энни. — Я не в порядке. — И зарыдала.

 

Глава 21

Впервые за все время знакомства с Сибил Оливер чувствовал к ней такую жалость, которую от себя не ожидал. Сибил сидела напротив него в его кабинете, пока он тихо рассказывал ей правду про Джонатана Граца. Это был тяжелый момент в его жизни. Но Рейн вынужден был отметить, что мачеха приняла удар с подлинно рейновской стойкостью.

— Я поверила ему, — устало сказала Сибил. — Наверное, в этом мне тяжелее всего признаться. Я верила каждому слову этого Джонатана, или Джона, или как там его зовут. Боже, как я могла быть такой глупой и довериться ему?

Опустив глаза на свои сцепленные пальцы, Оливер снова взглянул на Сибил.

— Если тебе станет от этого легче, то могу сказать, что пять лет назад Уолкер Гришэм тоже обвел меня вокруг пальца. И чуть не убил нас с Дэниэлом Линкрофтом. Эти братья Гришэмы — превосходные артисты.

Сибил горько улыбнулась.

— Трудно поверить, что кому-то удалось тебя провести. А как же все эти подробные досье, которые ты заводил на людей?

— Они мне не особенно помогли. Я не знал, что Уолкер Гришэм использует мою компанию в качестве прикрытия для торговли оружием, пока это не обнаружил Линкрофт. Я также не подозревал, что у Гришэма есть брат, который сидит в тюрьме и в один прекрасный день может явиться, чтобы отомстить.

— Полагаю, даже у преступников есть родственные узы.

— Похоже на то. — Оливер помолчал некоторое время. — Мне очень жаль, что так получилось, Сибил.

— Знаешь что? Я тебе верю. Тебе действительно жаль.

— Вся эта чертова ситуация случилась по моей вине. Следовало более тщательно провести расследование по поводу Уолкера Гришэма пять лет назад. Следовало принять меры предосторожности.

— Ты знаешь, в чем твоя проблема, Оливер?

— Энни говорит, это связано с навыками общения с людьми.

— Нет, помимо твоей коммуникабельности, — со значением произнесла Сибил.

Оливер поднял брови.

— У меня есть еще проблемы?

— Да, конечно. Одна из них заключается в том, что ты за все и всех должен быть в ответе. — Сибил встала, поправляя ремешок висящей на плече сумочки. — Пойми, ты не отвечаешь за то, что Джонатан, или, скорее, Джон Гришэм, захотел отомстить. Не вини себя. Это могло случиться с кем угодно.

— Я буду иметь это в виду.

— Будь добр. — Сибил направилась к двери кабинета. — А пока, я слышала, у тебя появилась еще одна серьезная проблема. Вот за нее именно ты несешь полную ответственность.

Оливер осторожно взглянул на нее.

— Какая проблема?

— От тебя ушла Энни.

— В этой семье новости распространяются молниеносно, — мрачно констатировал Оливер.

— Особенно плохие новости, — криво улыбнулась Сибил. — И я должна сказать тебе, Оливер, что мы все рассматриваем тот факт, что Энни ушла от тебя, как очень плохие новости. Если у тебя есть хотя бы половина ума, который мы тебе всегда приписывали, ты бы сделал все возможное, чтобы вернуть ее.

— Я твой должник, Оливер.

— Не будем об этом.

— Нет, будем. — Дэниэл сидел за своим столом и смотрел, как Оливер расхаживает по офису. — Я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты сделал.

— Благодари Энни, — пробормотал Оливер. — Это ей пришла в голову мысль выйти за меня замуж, чтобы спасти «Линкрофт».

Дэниэл улыбнулся.

— Мне кажется, она вышла за тебя замуж не только с целью спасения «Линкрофт».

— Черта с два. Она ушла от меня всего несколько часов спустя после того, как ты объявился. Это тебе что-нибудь говорит?

— Только то, что тебе удалось ее разозлить.

Оливер выругался про себя.

— Вовсе нет. Энни кажется, что я ей больше не нужен. Теперь мне совершенно очевидно, что она вышла за меня замуж, только чтобы сохранить «Линкрофт». Она меня использовала. Вот что она сделала. Использовала меня.

— Ты намеренно тонешь в море жалости к самому себе, не так ли? Я удивлен — это не похоже на тебя, Оливер. Обычно ты холоден как лед, ты разве забыл?

— Я никогда прежде не оказывался в таком положении.

— Ты имеешь в виду, что тебе встречались в основном такие люди, которые радостно подпрыгивают, когда ты устанавливаешь очередное правило. Энни не из таких.

— Она точно не из таких.

— Послушай, я знаю Энни гораздо лучше тебя, — сказал Дэниэл. — Возможно, она пошла на этот брак из чисто деловых соображений, хотя я сильно сомневаюсь. Но она, черт возьми, не стала бы из-за этого спать с тобой. — Дэниэл поднял бровь. — Она ведь спит с тобой, не так ли?

Оливер нахмурился.

— Больше не спит. Она ушла.

— Хватит, Оливер. Ты же знаешь, Энни никогда не легла бы с тобой в постель, если бы не любила тебя. Просто ты сейчас слишком взбешен, чтобы это признать.

Он был прав, но Оливер отказывался согласиться с правотой Дэниэла. Это было бы первым шагом вниз по очень скользкому склону, у подножия которого ждало его поражение.

— Твоя сестра использовала меня.

— Ты продолжаешь это утверждать.

— Это правда.

— А ты, конечно, не использовал ее, — с подозрительной прямотой заметил Дэниэл.

— Господи, конечно, нет. Ты знаешь, мне не так уж нужна была «Линкрофт», чтобы ради этого жениться на Энни.

— Это не значит, что ты ее не использовал.

— Для чего я мог ее использовать? — грубо поинтересовался Оливер.

— В день нашей с Джоанной помолвки ты сказал мне, что тебе тоже пришло время жениться. Помнишь?

— Помню, — угрюмо буркнул Оливер.

— Ты сказал, что ликвидировал большую часть своих приобретений и расчистил место, чтобы спокойно сосредоточиться на браке и семье. Следующее, о чем я узнаю, это то, что ты женился на моей сестре. Разве я не должен предположить, что она — именно та женщина, которая тебе нужна?

— Я тебе уже сказал, она первая сделала мне предложение.

— Черт возьми, Рейн, не пытайся меня провести. Я слишком хорошо тебя знаю. Мы оба понимаем, что ты никогда бы не женился на Энни только ради оказания ей услуги. Ты положил на нее глаз еще до того, как она пришла к тебе со своим предложением, разве нет?

Оливер пожал плечами, отказываясь давать волю своему раздражению.

— Как обычно, тебе повезло, и она упала прямо в твои объятия. Черт возьми, тебе даже не пришлось потрясти дерево, на ветке которого она сидела, не пришлось испытать эту мороку с ухаживанием, не правда ли? Вот и говори после этого о расчете.

Оливер флегматично смотрел в окно.

— Вот что я тебе скажу, Линкрофт. Твоя сестра — самая трудная женщина, которую я когда-либо встречал. Все, что я видел от Энни, это одни неприятности.

— Я думал, ты видел гораздо больше, — невозмутимо произнес Дэниэл.

— Ну и что? Я женат на ней. Черт возьми, я женился на ней прежде, чем лечь с ней в постель. Чего большего можно ждать от мужчины?

— Скажи мне вот что. Если Энни такая тяжелая женщина, почему ты хочешь, чтобы она вернулась?

— Это мое дело.

Некоторое время Дэниэл размышлял. Он взял ручку и рассеянно постукивал ею по поверхности стола.

— Оливер, ты должен взглянуть на ситуацию глазами Энни, Она отдала тебе свое сердце, а что ты ей дал?

Оливер напрягся.

— Я дал ей все, что у меня есть. Я ей об этом сказал. Если этого недостаточно, тем хуже.

— Другими словами, ты не можешь или не хочешь сказать ей, что любишь ее?

Оливер развернулся.

— Энни пытается заставить меня сказать это, но черт меня побери, если я позволю ей и дальше управлять мной. Она и так в этом преуспела. Ты не знаешь, что я уже сделал ради твоей сестры. Ты не знаешь, как много перемен произошло в моей жизни из-за нее. Ты не знаешь, как она вмешивалась в дела семьи, которые не имеют к ней ни малейшего отношения.

— Я знаю Энни. Если она вмешалась, она просто пыталась помочь. У нее такие вещи хорошо получаются.

— И к слову сказать, — прорычал Оливер, — я не желаю относиться к разряду ее израненных мужчин. Я не нуждаюсь в том, чтобы меня спасали, черт побери.

— Ах вот в чем дело, — понимающе произнес Дэниэл. — Ты слышал об Артуре Куигли и Мелвине Финче?

— Да.

— Есть еще парочка таких же в нашем районе.

— Черт!

— Но они совершенно не похожи на тебя, Оливер. Энни спасала их, но ни один не отплатил ей тем же.

Оливер нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

— Твое преимущество, Рейн, в том, что ты являешься единственным мужчиной, который спас Энни. Ты сохранил «Линкрофт» для нее, а три ночи назад ты спас ее жизнь в оранжерее. В ее глазах ты герой, а не очередная раненая птичка, как Куигли или Финч.

— Она не особенно хорошо играет роль благодарной женщины.

— Что я могу тебе сказать? Энни уникальна. И у нее тоже есть гордость. Ты лучше, чем кто-либо другой, должен понимать, что такое гордость, Рейн.

— Мы просто теряем время. — Оливер направился к двери. — Не могу понять, зачем я говорю здесь о твоей сестре. — Оливер?

— Что? — Оливер распахнул дверь.

Дэниэл посмотрел ему прямо в глаза.

— Еще раз спасибо. За все.

— Не будем об этом. — На пороге Оливер остановился и обернулся. — Кстати, твои файлы по сотрудникам, конкурентам и инвесторам практически бесполезны. Я не смог найти в них никаких сведений, которые были мне нужны.

Дэниэл усмехнулся.

— Я храню файлы, Оливер, а не досье по безопасности.

Оливер не потрудился на это ответить.

Уже около часа Оливер бесцельно шатался по улицам Сиэтла. Он выпил чашечку кофе-экспрессо у стойки на тротуаре, посмотрел, как от доков отходят паромы, побродил по площади Первооткрывателей Запада.

Отсутствие определенной цели оставляло странное ощущение. Оливер не мог припомнить, когда в последний раз делал что-нибудь без четко сформулированной задачи. У него всегда была цель, и он полностью сосредоточивался на ней.

Остановившись наконец, Оливер увидел, что находится перед «Безумными мечтами».

Какая-то часть его мозга, очевидно, знала все это время, куда он направляется.

Стоя на тротуаре перед магазином, он ощущал себя идиотом. Чувство нерешительности страшно злило его: он никогда не был нерешительным.

В дверях худощавый, жилистый мужчина в темно-синем свитере и вельветовых брюках чуть не столкнулся с Оливером. Остановившись, он посмотрел на Оливера сквозь очки в роговой оправе.

— Извините, — сказал мужчина. Оливер пожал плечами, не сводя глаз с витрины магазина.

— Ничего страшного.

— Я вас знаю. — Мужчина распрямил плечи и стал казаться выше ростом. — Вы Рейн, не так ли? Муж Энни.

Оливер взглянул на него.

— Ну и что?

— Я Артур Куигли.

Оливер снова посмотрел на витрину.

— Вот как?

— Да. Это я дал Энни книгу, которая, как она сказала, была нужна вам, — объяснил Артур. — Жаль, что она не помогла.

Оливеру с огромным трудом удалось сдержать себя.

— Энни рассказала вам, что книга не помогла?

— Не так прямо, конечно, но я с ней разговаривал, и она сказала, что ушла от вас. Поэтому я и предположил: видимо, что-то не сложилось. — Артур соболезнующе замолк. — Послушайте, может быть, вам попробовать прочитать другую книгу? У меня хороший выбор.

— Нет, спасибо.

— Знаете, здесь нечего стесняться, — доверительным тоном продолжал Артур. — Мы, мужчины, не рождаемся хорошими любовниками. Это приходит с опытом, так же как и все остальное.

— Я буду иметь это в виду, — пробурчал Оливер.

— Конечно. Дайте мне знать, если вам понадобится еще одна книга. — Артур улыбнулся. — Полагаю, вы пришли, чтобы увидеться с Энни, да?

— Возможно.

Артур кивнул, явно удовлетворенный.

— Самое время. Она уже все слезы выплакала. Я рад, что вы образумились.

Оливер подчеркнуто вежливо обошел Куигли и вошел внутрь магазина. Элла подняла голову из-за прилавка. При виде его она нахмурилась.

— Что вам нужно?

— Я пришел увидеть свою жену, — сказал Оливер, делая сильное ударение на последнем слове.

— У нее посетители.

— Тем хуже. — Он прошел мимо нее и открыл дверь в офис Энни.

Действительно, Энни была не одна. На Оливера взглянули пять пар обвиняющих глаз. Сибил, Хедер, Вэлери, Ричард и Натан — все они теснились вокруг письменного стола Энни. Та сидела на стуле, промокая бумажным платком свои покрасневшие от слез глаза.

— Что ты здесь делаешь, Оливер? — Первой поднялась Сибил. Ее лицо все еще сохраняло следы переживаний, вызванных информацией по поводу Джонатана Граца.

— Я пришел увидеться со своей женой. Есть возражения? — Оливер оглядел лица своих родственников.

— Если ты пришел, чтобы терроризировать Энни, то знай, мы этого не потерпим, — сказала Вэлери.

— Ей и так уже немало досталось, — поддержала ее Хедер.

— Хедер права. — Ричард взглянул на Оливера. — Мы не хотим, чтобы ты ее запугивал.

— Ты уже заставил ее плакать, — прорычал Натан.

— Со мной все будет в порядке. — Энни засопела в платок. — Оливер не будет меня запугивать.

— Не будь в этом слишком уверена, — строго вымолвила Сибил. — Ты его не так хорошо знаешь, как мы. Оливер сделает все, чтобы добиться своего, не так ли, Оливер?

— Если вы не возражаете, — ровно ответил Оливер, — я хотел бы поговорить с Энни наедине.

Вэлери нахмурилась.

— Мне кажется, это не такая уж хорошая мысль.

Натан отошел от стены.

— Да. Мне эта идея тоже не особенно нравится.

Оливер внимательно посмотрел на каждого из них в отдельности.

— Что, по вашему мнению, я собираюсь с ней сделать?

— Вероятно, не то, что следовало бы, — парировала Сибил.

Оливер поднял брови.

— А что же, по-твоему, мне следовало бы сделать, Сибил?

— Умолять, — выпалила Сибил. Потом она слегка улыбнулась ему. — Хотя бы раз в жизни, Оливер Рейн, ты мог бы хорошенько попросить о том, чего хочешь. Тебе пора узнать достоинства унижения.

— Я не знал, что в унижении имеются достоинства, — сказал Оливер.

— Сибил права, — продолжила Вэлери. — Тебе пора узнать, что ты не можешь иметь все, что хочешь. Пока не научишься вежливо об этом просить.

— Перестаньте. — Энни неистово замахала платком. — Перестаньте, пожалуйста, все перестаньте. Мне приятно то, что вы пытаетесь сделать, но нет необходимости нападать на Оливера.

— Не защищай его. Он недостоин, — обвинительным тоном сказала Вэлери. — Оливер привык получать то, что хочет. Он всегда добивается, чтобы все было по его.

— Это не правда. — Энни взяла еще один бумажный платок и яростно высморкалась в него. — Господи, Вэлери, ты совершенно зря думаешь, что твой брат имел в жизни все, что он хотел. Совсем наоборот.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спросила Хедер.

— Неужели вы не понимаете? — Энни подавила всхлипывание. — У Оливера никогда не было того, чего он действительно желал. Ему даже не удалось сделать карьеру в той области, о которой он мечтал.

— Энни, ты слишком добра к нему, — с какой-то неловкостью возразил Натан.

— О, ради Бога, — пробормотала Энни в промокший платок. — Разве вы не понимаете? Оливеру всегда приходилось жертвовать самым важным для него самого ради вашего благополучия. Он всем пожертвовал ради семьи.

Вэлери и все остальные переглянулись. Затем они посмотрели на Оливера.

Неожиданно Оливеру пришла мысль, что ему сейчас крупно повезло. Нападки родственников вынудили Энни встать на его защиту. Соотношение сил немного изменилось в его пользу. Если он правильно разыграет карты, ему не придется выставлять напоказ свои чувства. Энни и другие никогда не узнают, насколько он слаб. Ему не придется просить.

— Я вижу, что я здесь не нужен, — тихо сказал Оливер. Он посмотрел на Энни. — До свидания, Энни. Может быть, мы сможем поговорить в другой раз.

В ужасе она широко раскрыла свои покрасневшие глаза.

— Оливер, подожди.

Оливер не стал ждать.

— Энни, не смей бежать за ним! — взвизгнула Сибил.

Оливер не обернулся и не увидел, действительно ли Энни собиралась последовать за ним. Он быстро прошел по магазину и вышел через парадную дверь.

Очутившись на улице, он сделал глубокий вдох. Победа была близка. Он чувствовал ее. Все, что ему было нужно, это продолжать сохранять самообладание.

Вскоре после шести часов вечера Энни с чемоданом в руках вышла из лифта на этаже пентхауса. Она прошла по коридору и нажала кнопку звонка Оливера.

Болт сразу же открыл дверь.

— Добрый вечер, миссис Рейн.

— Привет, Болт. Оливер дома?

— Да. — Его взгляд упал на ее чемодан. — Конечно, это не мое дело, но я не уверен, что это очень хорошая мысль.

— Я знаю. Все считают, будто я не должна так легко к нему возвращаться. Но беда в том, что все вы не понимаете Оливера.

— Как вам будет угодно. — Болт наклонился и взял ее чемодан.

Энни вошла в прихожую из эбенового дерева с золотой отделкой и начала отряхивать свой плащ.

— Где он?

— В кабинете.

— Спасибо. — Энни передала свой плащ Болту и целенаправленно пошла по коридору к закрытой двери кабинета.

Постучав один раз, она открыла дверь.

Оливер сидел за своим столом. Выражение его лица, как обычно, было абсолютно непроницаемым, но в свете галогенной лампы отражалось напряжение на его лице. Энни не смогла определить, был ли у него победный или просто невозмутимо удовлетворенный вид. Она криво улыбнулась.

— Привет, Оливер. Я вернулась.

— Ты как раз успела к ужину, — тихо ответил Оливер. Он встал и обошел вокруг стола.

— Оливер, ты порой бываешь таким идиотом. Я знаю, что ты любишь меня, но не можешь позволить себе даже на минуту выпустить из своих рук контроль за ситуацией, правда? — Энни усмехнулась. — Ты время от времени будешь меня злить, но ничего страшного. Я все равно тебя люблю.

— Я рад, — прошептал Оливер. И раскрыл объятия.

Энни упала в эти объятия.

Ночью Оливер долго лежал без сна. Энни крепко спала рядом с ним. Ее мягкое и теплое тело доверчиво прильнуло к нему. Она вернулась туда, где было ее место, вернулась в его постель. Он выиграл. Порядок вещей был восстановлен.

Рейн смотрел перед собой в темную глубину спальни и не мог понять, почему то, что он снова полностью овладел ситуацией, уже не дает ему прежнего удовлетворения.

Прошло четыре дня. Вернувшись с ленча, Энни увидела, как от тротуара рядом с «Безумными Мечтами» отъезжает микроавтобус из службы доставки. Она нетерпеливо, бросилась вперед, надеясь, что торшеры стиля деко прибыли раньше расписания. Один торшер предназначался Стэнфорду Дж. Литтлвуду.

Она открыла дверь в магазин и от неожиданности замерла на месте. Магазин был полон папоротников. «Безумные мечты» превратились в джунгли.

Папоротники были везде. Они заполнили собой всю комнату так, что с трудом можно было найти место, чтобы двигаться. Волосы девственницы и Оленьи рога свисали с каждого крючка. На прилавке и на всех витринах стояли горшки с роскошными зелеными растениями всех мыслимых и немыслимых форм и размеров. Папоротники-мечи ограждали узенькую дорожку к ее кабинету.

— Боже мой! — Энни поискала глазами Эллу. — Что здесь происходит?

— Я в шоке. — Элла высунула голову из-за великолепных, вздымавшихся волнами Волос девственницы. — Они начали прибывать вскоре после того, как ты ушла на ленч. За последний час этих растений становится все больше и больше. — Она усмехнулась. — В твоем кабинете тоже есть.

Ошеломленная, Энни начала медленно пробираться сквозь миниатюрный тропический лес. Воздух наполняли теплые ароматы влажной почвы и экзотической зелени.

«Это сделал Оливер», — с изумлением поняла Энни. Ее охватила радость. В конце концов он нашел способ сказать ей о своей любви.

И какой способ!

Некоторые мужчины послали бы дюжину красных роз. Оливер послал ей массу прекрасных папоротников.

Из ее кабинета блеснул необычный зеленый свет. Как зачарованная Энни пошла на этот свет. Распахнув дверь, она увидела, что ее кабинет полон зелени.

Мерцающий неоновый свет исходил от конструкции, стоящей на ее столе. Яркие трубочки кричащего пурпурного цвета представляли собой три простых слова.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

— Что ты об этом думаешь? — тихо спросил из угла кабинета Оливер. — Искусство ли это? Или просто китч?

Энни посмотрела на него. Она и не мечтала о том, что будет так счастлива.

— Кого это волнует? Это замечательно!

Оливер улыбнулся. Улыбка переросла в смех, который отразился в его глазах цвета дождя, и в них читалась любовь.

— О, Оливер, — прошептала Энни. — Кто сказал, что у тебя проблемы с общением?

— Я хочу тебя больше всего, что я когда-нибудь хотел в жизни, Энни. Никогда, даже в самых безумных мечтах, я не представлял, что мне так повезет и я найду тебя. Я люблю тебя. — Он произнес эти слова легко и естественно, нисколько не колеблясь.

Энни упала в его объятия, зная, что будет слышать от него эти слова каждый день до конца своей жизни.