Ночная буря утихла, но надвигался очередной шторм. Верити стояла под соснами, с веток которых непрерывно капало, и смотрела на холодные серые воды Саунда. Вдали виднелся паром, курсирующий между островами, рассеянными по заливу.

Сегодня ей не хотелось сидеть в холодных комнатах виллы. С самого утра здесь воцарилась тяжелая атмосфера. Виной всему были Элисса с Престоном, чувствовалось, что они поссорились. Оливер Крамп, казалось, с головой ушел в свои занятия, а Слэйд Спенсер после завтрака удалился в гостиную. Он не проявлял никакого интереса к дальнейшему обследованию виллы. У Верити создалось впечатление, что ему до чертиков надоели все эти игры.

Даг Уорвик отправился на соседний остров. Там, в маленьком городишке, он собирался позвонить своему стряпчему. Мэгги Фрэмптон, как обычно, занималась уборкой бесчисленных помещений. Вся жизнь Мэгги, казалось, принадлежит этому особняку.

Верити решила было присоединиться к Джонасу, который работал на нижнем этаже виллы, но в последнюю минуту неожиданно передумала. Ей захотелось побыть одной.

Как только паром исчез из виду, Верити продолжила свою прогулку по берегу. Мысли ее вертелись вокруг Джонаса. Она никак не могла избавиться от ощущения, что не смогла дать ему то, в чем он так нуждался, и в каком-то смысле обманула его ожидания.

А ему так нужно было обрести уверенность в ее любви и поддержке.

Эта мысль причинила ей неожиданно сильную боль. Она так беспокоилась по поводу их с Джонасом будущего, что напрочь забыла о заботах и тревогах любимого.

От него не укрылась ее отчужденность за последние несколько недель — он несколько раз пытался выведать у нее, что случилось. Джонас ужасно расстроился, что она сразу не сказала ему о беременности, а потом, когда отвергла его предложение руки и сердца, не только расстроился, но и рассердился.

Джонас, конечно же, имел право на большее внимание с ее стороны. Вчера, когда Верити не выказала никакой ревности по поводу возмутительного предложения Элиссы, это стало очевидно.

У него никогда не было семьи, он всегда кочевал. Его терзали видения и призраки прошлого, в постоянном страхе держало осознание того, что в один прекрасный день он потеряет контроль над своей таинственной силой. Понятно, что такой человек особенно нуждается в поддержке и преданности любящей женщины. В его жизни и так все зыбко и шатко.

Верити думала об этом всю ночь. Наутро она никак не могла избавиться от угрызений совести и, желая как-то загладить вину перед Джонасом, ругала себя за то, что замкнулась на собственных проблемах и совсем забыла о переживаниях Джонаса.

Верити подошла к краю извилистого обрыва и взглянула вниз, на крошечную бухточку. Она уже собралась было уходить, как вдруг заметила лодку, наполовину вытащенную на берег и привязанную к сосновой ветке. На вид суденышко было легким и быстроходным. Верити оглянулась по сторонам в поисках прибывшего на этой лодке, но никого не увидела. На каменистом берегу не сохранилось и следов.

Верити тотчас решила оповестить Дага Уорвика о том, что на острове появился нежданный гость.

Она повернулась и пошла вдоль берега, но холодный пронизывающий ветер вскоре погнал ее назад, к вилле. Приближалось время обеда, и нелишне было бы помочь Мэгги на кухне.

Но Мэгги там не оказалось. Даг Уорвик еще не вернулся с соседнего острова, только Крамп со Спенсером сидели в большом зале, но у Верити не было желания к ним присоединяться. Она прошла в свою комнату.

Джонаса в спальне не было, и Верити решила, что сейчас он как раз отрабатывает хлеб консультанта. Она решила поинтересоваться его успехами и двинулась к нему, но в коридоре внезапно столкнулась с Мэгги Фрэмптон.

— Вы ищете мистера Куаррела? — с готовностью выпалила Мэгги. — По-моему, он осматривает подземную тюрьму. Я видела с ним и мисс Солнышко. — Мэгги с нескрываемым удовольствием сообщила эту пикантную подробность.

— Спасибо, Мэгги. — Верити не на шутку разозлилась. — Престон с ними?

— Нет. Мистер Ярвуд у себя. Настроение у него неважнецкое, скажу я вам. Похоже, у них с мисс Солнышко какая-то размолвка, — заметила Мэгги с некоторым злорадством.

— Да, что-то вроде того, — сухо подтвердила Верити. — Извините, Мэгги, мне нужно идти — посмотрю, как идут поиски клада.

— Конечно, конечно. Но вот что я вам скажу: сокровищ здесь нет. Это просто старый, заброшенный дом, который никто, кроме нас с Дигби, по-настоящему не любил. Теперь, когда Дигби не стало, мне вряд ли доверят присматривать за виллой. — Мэгги печально покачала головой и пошла прочь. Сегодня на ней было очередное старомодное платье из ее поистине неиссякаемой коллекции нарядов. Плоская металлическая цепочка у нее на шее едва заметно блеснула в полумраке коридора. — Пойду готовить ленч.

— Я помогу вам чуть позже, — сказала ей Верити и решительным шагом направилась к лестнице.

На верхней ступеньке Верити обернулась и случайно перехватила взгляд Мэгги, полный неподдельного сочувствия и любопытства.

«Она знает что-то такое, чего не знаю я», — подумала Верити. Но у нее создалось впечатление, что ждать осталось недолго — тайное скоро станет явным. Девушка без особого труда отыскала лестницу, ведущую в подвал, спустилась вниз, подошла к камере пыток. Верити ничуть не удивилась, услышав из-за приоткрытой двери сладкий голосок Элиссы.

— Я получила послание свыше, Джонас, открывшись навстречу неведомым силам, которые указали мне истинный путь. Я заглянула себе в душу, а Сарананта указала мне путь. Теперь я твердо знаю, чего хочу, Джонас.

— Сомневаюсь, — нетерпеливо оборвал ее он. — Прошу простить меня, Элисса, но у меня полно работы.

Ваш брат платит мне большие деньги за отчет, и я хочу закончить его вовремя.

— Ты не понимаешь, Джонас. Я готовилась к этому моменту в течение всех предыдущих жизней. Прошли тысячи и тысячи лет, прежде чем мое тело стало таким сильным, плодоносящим, страждущим — оно полностью готово к совершенному союзу. Ты предназначен мне судьбой — и сам в этом убедишься. Когда мы сольемся в истинной гармонии, все твои сомнения рассеются.

Джонас хриплым голосом перебил:

— Послушайте, Элисса, я вижу, что вы настроены весьма решительно, но я совсем не то, что вы обо мне вообразили. Я не гожусь на почетную роль вашего идеального партнера. Поверьте, я говорю правду, Элисса, — кому, как не мне, знать это. Если вам нужен самец-экстрасенс, ступайте к Ярвуду или к кому-нибудь еще.

— Нет, Джонас, мы с тобой идеальная пара. Это такая же истина, как то, что за ночью следует день. Просто ты нервничаешь — вот и все. Успокойся, нет нужды так волноваться. Находясь на высшем энергетическом уровне, который выходит за рамки обычной реальности, я видела, как мы занимались любовью, Джонас. Это была прекрасная, свободная любовь, ничем не ограниченная. Там, в другой реальности, я чувствовала твои руки на своей груди. Наши губы слились в поцелуе. Я чувствовала твое семя в своем лоне. Теперь же настало время воплотить видение в жизнь. Сегодня самый подходящий день. Я проверила все астрологические карты и медитировала с кристаллом. Все складывается как нельзя лучше.

— Вы хотите сказать, что все обитатели виллы разбрелись кто куда и нам никто не помешает? — съязвил Джонас. — Оставьте меня в покое, Элисса, не отвлекайте от дел разговорами. Верити, должно быть, давно уже ищет, куда я запропастился.

— Верити тоже вышла. Но если уж на то пошло, я почти уверена, что она поймет правильно. По-моему, она тоже на пути к просветлению и истине. Мы с ней женщины и потому — сестры. В глубине души она согласна, что наша с тобой встреча предопределена, и примет это с должным смирением.

— Черта с два! Вы ведь не знаете Верити, как же вы можете это утверждать?

— Скажу тебе по секрету, — продолжала Элисса заговорщическим тоном, — Верити совсем не обязательно знать о том, что произойдет. Лучше сохранить все в тайне.

— Элисса, если вы сейчас же не уберетесь отсюда, уйду я. Черт возьми, Элисса, дайте же мне пройти! Что вы делаете? Господи, да вы с ума сошли?! Элисса, уберите руки! Все, к черту, я ухожу! Сами потом объясняйте своему братцу, почему отчет задерживается. — Последняя фраза внезапно оборвалась, как будто ему зажали рот.

Верити не могла больше ждать ни секунды. Она рывком распахнула дверь и встала на пороге, сквозь прищур уставившись на Элиссу с Джонасом.

От неожиданности Джонас остолбенел. Он пытался высвободиться из объятий Элиссы, как вдруг дверь распахнулась и появилась его возлюбленная с перекошенным от бешенства лицом. Да, раньше ему никогда не доводилось видеть ее в такой ярости.

— Верити! — воскликнул он, сердито стряхивая с себя Элиссу. — Верити, послушай, это совсем не то, что ты думаешь, — торопливо стал оправдываться он. Но тут же остановился, ибо не был уверен в ее реакции на увиденное. Вчера-то она и виду не подала, что ее рассердила неожиданная просьба Элиссы.

К черту! Джонас решил пока воздержаться от объяснений. К тому же все так сложилось, что ему и объяснять-то ничего не надо. Верити и Элисса сами разберутся. Сестрички, ха! За всю свою жизнь ему не приходилось встречать более несовместимых женщин, чем Верити и мисс Солнышко. Джонас прислонился к каменной стене рядом с болтающимися цепями и наручниками, скрестил руки на груди и приготовился наблюдать.

Он не мог глаз отвести от своей любимой — Верити сейчас весьма напоминала разъяренную фурию. Она пылала злобой и яростью, и казалось, комната вот-вот загорится от ее пламенного гнева. Впрочем, ее ярость воспламеняет и его самого, усмехнулся про себя Джонас. Верити не спеша прошла в комнату и презрительно оглядела хозяйку с ног до головы: по телу Джонаса тотчас пробежала жаркая волна.

Верити была ниже и значительно тоньше Элиссы, но ее глаза, метавшие голубые искры, королевская осанка и копна огненно-рыжих волос с избытком компенсировали сие различие. Элисса рядом с ней выглядела, как болонка рядом со львицей.

— Кажется, я вчера ясно дала вам понять, Элисса, что Джонас не подойдет вам для ночных развлечений. — В тихом, чуть хрипловатом голосе Верити слышалась еле сдерживаемая ярость. Она надвигалась на Элиссу так угрожающе, что та невольно отступила назад.

— Верити, прошу вас, успокойтесь. Ах, что мне сделать, чтобы вы поняли?! — с мольбой в голосе воскликнула Элисса. — Союз между мной и Джонасом неизбежен. Что суждено, то суждено. Мы должны познать друг друга.

— Только попробуй, и я награжу тебя таким пинком под твой прелестный зад, что ты вознесешься на самый высокий энергетический уровень. Я зашвырну тебя так далеко, что ты вряд ли когда-нибудь вернешься обратно.

Элисса ошарашенно захлопала ресницами:

— Верити, не надо сердиться. Мы же говорим о высоких духовных материях.

— Вот как? А мне показалось, что ты собиралась забраться в постель к моему возлюбленному. Тебе захотелось поразвлечься, Элисса? И правда, разве можно упустить такую возможность — переспать с экстрасенсом! Ты думаешь, на тебя тоже снизойдет просветление? Хочешь узнать, каково это — спать с ясновидцем? Ну так вот, слушай меня внимательно: такой возможности у тебя не будет. Только приблизься к Джонасу, и я разорву тебя на тысячу кусочков и побросаю их в Пьюджет-Саунд. Ты поняла меня, сестричка?

Нежные глаза Элиссы наполнились слезами.

— Ах, вы ничего, ничего не понимаете. И все потому, что ваша душа наглухо закрыта. Неужели вы сами не видите, Верити? Нам с Джонасом суждено испытать небывалый чувственный опыт. Это мое предназначение. Я должна совершить его.

— Что я слышу?! Сейчас же убирайся отсюда! И не смей больше приближаться к Джонасу ни на шаг, когда меня нет рядом. А теперь пошла вон, потаскушка!

Элисса залилась слезами и выскочила за дверь, звеня своими браслетами и колокольчиками. Ее всхлипывания еще долго эхом отдавались в коридоре.

В комнате воцарилась напряженная тишина. Джонас пребывал на вершине блаженства. Он едва сдержался, чтобы не заключить Верити в объятия и не закружить с ней по комнате.

Но он не сдвинулся с места — не хотелось портить представление, которое устроила Верити. Она вправе устроить подобную сцену, и он не собирается заливать водой ее праведный гнев — во всяком случае, сейчас. По лицу его расползлась довольная ухмылка, но он ничего не мог поделать. Ему было чертовски приятно.

Верити обернулась и направилась к нему, плотно сжав свои нежные губки и сурово сдвинув золотистые брови. Глаза ее так и метали молнии, а волосы, казалось, наэлектризовавшись, потрескивали.

— Так-так-так, — пробормотала она вкрадчиво, — великого и бесстрашного охотника за сокровищами чуть не изнасиловала его собственная клиентка.

— По правде говоря, она предлагала мне вступить с ней в интимные отношения, — поправил Джонас. — Но ты меня спасла.

— Полагаешь, это смешно? — Верити отвела взгляд и заметила на стене цепи с наручниками.

— Мне еще ни разу в жизни не доводилось бывать в столь неловкой ситуации. К счастью, ты подоспела вовремя, — буркнул Джонас.

— Почему «к счастью»? — внезапно удивилась Верити. — Ты что, боролся с искушением слиться с мисс Солнышко в гармоническом единении?

— Ты же знаешь, что нет. Но согласись, положение у меня было весьма щекотливое.

— Щекотливое? — Верити повертела в руках один из наручников. — Любопытное определение того, чему я только что была свидетельницей. На мой взгляд, Элисса не чувствовала никакой неловкости, повиснув у тебя на шее. Ее действия показались мне вполне осознанными.

Джонас негромко фыркнул, упер руки в бока и ухмыльнулся широкой нагловатой ухмылкой.

— Не знаю, не знаю… По мне, так она не очень твердо держалась на ногах. Мужчина легко может попасть в расставленные женщиной ловушки, если не будет соблюдать осторожность. Но на меня ее чары не действуют — наверное, я околдован стройненькой рыжеволосой красоткой, что напоминает мне гибкую дикую кошечку, когда занимается со мной любовью.

— И ты думаешь, что тебе удастся замять эту историю, подарив мне несколько льстивых и двусмысленных комплиментов? — Верити зловеще усмехнулась. В руке она по-прежнему держала цепь с наручниками.

— О, я готов засыпать тебя подобными комплиментами.

— Ну, тогда поторопись, Джонас. — Наручник защелкнулся вокруг его запястья.

Джонас застыл от неожиданности. Улыбка слетела с его губ. Он в полном недоумении уставился на полоску металла, приковавшую его к стене.

— Что за шутки, солнышко мое?

— Я не шучу, — сказала она, медленно приближаясь к нему с другой стороны. — И мне было вовсе не смешно, когда я обнаружила тебя в объятиях мисс Солнышко. Наверное, у меня не хватило чувства юмора осознать весь комизм ситуации? — Она оценивающе оглядела его с ног до головы, как если бы собиралась выставить его на продажу. Потом взялась за другой наручник.

Джонас ободряюще улыбнулся:

— Лапочка моя, но ты же прекрасно знаешь, что ничего не случилось. — Бедняжка Верити! Как она расстроилась! Никогда прежде ей не приходилось испытывать муки ревности. Что ж, вполне объяснимо — ведь раньше она ни разу не влюблялась. Джонас почувствовал прилив мужской гордости: он ведь был первым и единственным мужчиной в ее жизни.

— Откуда мне это знать, Джонас? — Наручники завораживали ее. Верити смотрела на них широко распахнув глаза, в них застыла неподдельная тревога.

Джонасу стало жаль ее. Он понимал, что она сейчас чувствует: Куаррел ласково коснулся ее щеки.

— Успокойся, любовь моя. Я прекрасно все понимаю. Я тоже вышел из себя в тот вечер, когда возвратился из Мексики и увидел, как ты вплываешь в дверь на руках Уорвика. Разве ты забыла? А когда застал тебя со Спенсером, который навалился на тебя, вообще думал, что сойду с ума от бешенства! Но оказалось, все это лишь простое недоразумение.

— Совершенно несравнимые вещи. — холодно отрезала Верити.

— Я с этим не согласен.

Верити свирепо сверкнула глазами, сделала какое-то неуловимое движение, и, прежде чем Джонас успел догадаться о ее намерениях, защелкнула второй наручник на его свободном запястье. Затем быстро отступила назад и с ног до головы окинула его горящим взглядом.

— Ради Бога, Верити, что ты задумала? — Он бросил взгляд на свои руки. Цепь была такой короткой, что он даже не мог свести руки вместе. Он был прикован к стене. Его благодушное и снисходительное настроение моментально улетучилось.

— Я собираюсь преподать тебе урок, Джонас Куаррел. — Верити, отвернувшись от него, внимательно рассматривала коллекцию кожаных и бархатных хлыстов на противоположной стене. — Если тебе нравится слоняться по подвалам и заигрывать со всякими потаскушками, то придется кое-что запомнить раз и навсегда. — Она выбрала плетку с длинной рукоятью и кисточками на концах.

Джонас наблюдал за ее действиями со все возрастающей тревогой. Верити по характеру была вспыльчива, как динамит, и совершенно непредсказуема, но прежде ему никогда не доводилось видеть ее столь ослепленной ревностью. Интересно, что будет дальше?

— Верити, положи плеть на место, — сказал он. — Ты заходишь слишком далеко.

— Не думаю, Джонас. — Она подошла к двери, захлопнула ее и закрыла на засов, зловеще лязгнув железом. Затем медленно приблизилась к Джонасу, глядя на него прищуренными глазами и помахивая плетью. — Ты хотел позабавиться в камере пыток? Посмотрим, может, я смогу тебя кое-чему обучить.

Джонас помирал со смеху и сгорал от желания. Он чувствовал возбуждение с того самого момента, как Верити, грозная и неумолимая, подобно богине мщения, появилась в дверях комнаты. А теперь он был просто на седьмом небе от счастья: он нужен Верити, нужен настолько, что она готова сражаться за него! Глаза ее горели диким блеском — она смотрела на него, как на свою собственность, и это особенно возбуждало.

Но в данный момент он не знал, как себя вести. Он просто не мог объяснить ее поведение — была ли это ярость или просто любовная игра?

— Верити, — спокойно, но твердо произнес Джонас, — это уж слишком. Где ключи от кандалов?

Она вынула ключи из кармана и отбросила их в сторону. Они звякнули, ударившись о каменный пол довольно далеко от Джонаса. Он нахмурился. Верити приблизилась к нему, странная улыбка играла у нее на губах.

— Урок номер один, — сказала она, сунув хлыст в задний карман джинсов. — В камере пыток не носят одежду. — И начала расстегивать его рубашку. — Здесь и без того жарко.

Джонас зачарованно смотрел, как ловко орудуют ее пальчики. В горле у него пересохло.

— Верити, — она распахнула его рубашку и, пробежав кончиками пальцев по густой поросли на его груди, слегка щелкнула ногтем по его соску. У Джонаса аж дыхание перехватило. Ему показалось, что джинсы стали ему узки.

— Урок номер два, — пробормотала Верити, опустившись перед ним на колени и рывком стянув с него сначала один, потом другой стоптанный ботинок. — Не смей больше прятаться в уединенных уголках с «просветленными» проститутками. Ты понял меня?

— Поверь, — с трудом вымолвил Джонас, — такое больше не повторится. — Он был охвачен столь жгучим желанием, что даже стал опасаться, как бы ему не пришлось стать единственным в истории человеком, который самовоспламенился от собственной страсти. Верити поднялась на ноги и принялась расстегивать «молнию» на его джинсах. — Любовь моя, ты же не сделаешь этого?

— Я хочу преподать тебе суровый урок, чтобы ты его хорошенько запомнил. — «Молния» со свистом разлетелась, Верити запустила руку в ширинку и удовлетворенно усмехнулась — она нашла то, что искала. Джонас резко вдохнул, Верити же взялась за пояс джинсов и резко дернула вниз.

Из груди Джонаса вырвался невольный стон, когда ее теплые, мягкие ладони коснулись чресел. Он взглянул вниз и увидел, сколь сильно ему мешают узкие плавки. Верити даже приказывать не пришлось — он сам откинул джинсы в сторону. Потом взгляд его упал на закрытую дверь.

— Верити, зря ты все это затеяла. Поднимемся лучше к себе. Вдруг кто-нибудь, проходя мимо, захочет узнать, что здесь происходит? О, Боже правый. — Джонас закрыл глаза, почувствовав, что она взяла его фаллос в ладони. Ее ноготки прошлись по всей длине его горячей трепещущей плоти. — Верити, это безумие!

— Пытка. Считай, что это пытка.

— Конечно, пытка. Я не уверен, что выживу. — Он сделал глубокий вдох, пытаясь прийти в себя.

«Боже, какие у нее ласковые, чуткие руки», — удивленно подумал он. Она точно знала, как и где прикоснуться, и он невольно подался к ней.

Но тут Верити внезапно отпрянула, и Джонас проклял все на свете. Он попытался дотянуться до нее, чтобы заставить закончить начатое дело, но цепи не пускали. Джонас, открыв глаза, глухо застонал от разочарования. То, что он увидел, чуть не лишило его рассудка.

Верити расстегивала свою блузку. Он сразу заметил, что под блузкой у нее не было лифчика. Она словно бы дразнила его: нежные очертания ее груди постепенно открывались его взгляду. Верити, впрочем, не стала снимать блузку, и ее розовые бутоны то представали пред его взглядом, то вновь скрывались под полами кофточки.

Джонас жадно смотрел на нее, завороженно следя за тем, как кокетливо выглядывает из тени ее блузки набухший сосок. «Она возбуждена не меньше меня», — подумал Джонас. Эта мысль стала для него последней каплей.

Но он не должен так быстро сдаваться, сказал он себе. Это было бы слишком просто — отдаться потоку страсти и сразу достичь высшего блаженства. Нет, ему хотелось посмотреть, как далеко зайдет в своих фантазиях Верити. Но когда Верити достала из заднего кармана джинсов гибкую плеть, Джонас только головой покачал от изумления.

— Ты не посмеешь, — прошептал он.

— Думаешь? — усмехнулась она. Потом нахмурилась, осмотрела хлыст.

— Клянусь, Верити, если ты хотя бы прикоснешься ко мне плетью, я… О черт!

Бархатные кисточки нежно скользнули по его бедру и продвинулись выше, щекоча напряженную плоть. Джонас инстинктивно отпрянул назад. Верити чуть повернула плеть, гак что ее мягкие концы оплели его пенис. Джонас почувствовал зов плоти и без того страждущего естества.

— Неплохо для экстрасенса, — пробормотала Верити с легкой усмешкой.

Он с трудом глотнул и снова глубоко втянул в себя воздух.

— Верити, попомни мои слова, ты мне за это заплатишь!

— Я предупреждала, когда ты привязал меня к изголовью, что настанет день и я тебе отплачу!

Она еще раз взмахнула плетью, чтобы ее концы оплели фаллос туже, затем потянула на себя, и бархатные полоски неохотно соскользнули вниз.

— Верити, ты не понимаешь, что творишь. — Каждое слово давалось Джонасу с трудом.

— Полагаешь? — Она снова опустилась перед ним на колени и прикоснулась своим влажным, горячим ртом к тому месту, по которому только что скользили бархатные кисточки. Джонас взглянул на ее рыжую головку и продолжил героическую борьбу с самим собой. Все его мускулы напряглись от нечеловеческих усилий. Его захватила в плен рыжеволосая колдунья. К тому же она ждет от него ребенка, Джонасу хотелось кричать от счастья. Казалось, он вот-вот потеряет контроль над собой, но Верити внезапно отпустила его.

Тяжело дыша, словно выбрался из бездны, он вновь собирал по клочкам свое самообладание. Он видел, как Верити отложила плеть и начала расстегивать свои джинсы. Он не отрываясь смотрел, как, соблазнительно извиваясь, она вылезла из них, а затем скинула и нижнее белье. Тут уж Джонасу пришлось стиснуть зубы. Терпение его иссякло.

Она повернулась к нему спиной, и он восхищенно уставился на округлости ее роскошной попки. Вот так бы и смотрел на нее целый день!

Но у Верити были свои планы. Из другого угла комнаты она пододвинула к нему скамью с мягким сиденьем.

— Какого черта?! — воскликнул Джонас, когда Верити подтолкнула скамью к его ногам.

— Раздвинь ноги, — приказала она. Он нехотя повиновался, гадая, что еще она задумала. Верити продвинула скамью между его ногами. Джонас почувствовал себя совершенно беззащитным. Он, прищурясь, взглянул на Верити.

— Ну что еще, госпожа Мучительница?

— Садись.

Мужчина медленно сел, с удивлением заметив, что цепи это позволяют. Ноги его оказались по обеим сторонам скамьи.

— Малышка, ты меня замучаешь до смерти.

— Может быть, ты и выживешь — не знаю. — Ее глаза так и сверкали желанием, когда она пике оседлала скамью и оказалась всего в нескольких дюймах от него.

Джонас вдыхал пряный аромат ее страсти и думал о том, что еще немного — и он не совладает с собой. Он снова инстинктивно подался вперед, чтобы обнять ее и прижать к себе, но оковы его остановили. Он сел на место, негромко ругнувшись. Верити устроилась на его чреслах, взяла в руки фаллос и медленно стала вводить в себя. Наконец-то она сама определяла скорость проникновения.

У Джонаса перехватило дыхание, он жаждал только одного — лишь бы достало сил выдержать эту сладостную пытку. Он чувствовал, как ее мягкие, упругие лепестки сомкнулись и он оказался полностью погруженным в узкие ножны. Из груди его вырвался глубокий вздох. Верити с силой сжала его плечи, голова ее откинулась назад — она начала двигаться.

Джонас глядел на нее в полном изумлении. Как она прекрасна в своей страсти! Нежная, чувственная, трепещущая от желания.

Она жаждет его! Джонаса за всю его жизнь никогда и никто не желал так, как она.

— Верити. — Он совсем охрип — вести борьбу с собственной страстью становилось уже невмоготу. Джонас понимал, что находится в полной власти любимой и доведен до крайней степени возбуждения. Потому остается надеяться только на ее милость, ибо нет уже никаких шансов на то, чтобы достойно выйти из схватки с собственным желанием. Когда она прильнула к его губам, он жадно просунул язык в горячую тьму ее рта, стараясь проникнуть как можно глубже. Он почувствовал то особое напряжение, которое всегда охватывало ее перед оргазмом, он слышал, как она приглушенно всхлипнула, и его измученное страстью тело наконец сдалось.

Джонас даже не пытался сдержать вырвавшийся из горла хриплый крик удовлетворения. Он упивался этим яростным пламенем, которое жгло его изнутри, проникая в мягкую плоть Верити все глубже и глубже, пока наконец не почувствовал себя полностью опустошенным.

Верити обмякла и уронила голову ему на плечо, тяжело переводя дыхание. В ложбинке между ее грудей блестел пот. Джонас полностью расслабился, вдыхая аромат ее волос, кончики которых слегка щекотали его ноздри.

— Так ты меня правда любишь? — протянул он, когда к нему вернулся дар речи.

— Сильнее всего на свете, Джонас, — ответила она, не пошевельнувшись.

— Так любишь, что готова выцарапать глаза любой «ясновидящей» потаскушке, которая станет ко мне приставать?

— Постарайся больше не попадать в такую ситуацию, — грозно предупредила его Верити. Но когда она подняла голову и взглянула на него сверху вниз, в глазах ее сияло томное удовлетворение. — Кто знает, как я поведу себя в следующий раз. Ты слышишь меня, Джонас?

— Слышу, слышу, — прошептал он. Затем сжал руку в кулак и рванул цепь. Слабые алюминиевые оковы щелкнули и раскрылись, освободив его запястье. То же Джонас повторил и другой рукой.

Верити ошеломленно уставилась на него. Она была вне себя от ярости:

— Так ты притворялся! Я-то думала, что действительно лишила тебя свободы действий, а ты, оказывается, мог освободиться в любую секунду!

Джонас негромко рассмеялся и крепко обнял ее.

— Я потерял свою свободу с тех пор, как встретил тебя, маленький деспот. И не променял бы эту пытку ни на что на свете.

Он стал целовать ее, прислушиваясь к тихому позвякиванию дешевых алюминиевых наручников на стене.

В этой подземной тюрьме не было настоящих орудий пытки.