— Её зовут Стейси Андерсон, — говорила в сотовый Рейн. — В полиции считают, что она может быть самой последней жертвой извращенца, которого пресса окрестила Костровым Убийцей. Того, что ловит на крючок проституток Сиэтла и Портленда.

— Проклятье.

Возглас Эндрю Китреджа прозвучал скорее покорно, чем удивленно.

— Ты даже на день не можешь покинуть город без того, чтобы не натолкнуться на какое-нибудь убийство.

Она почти развеселилась. Энрю был одним из немногих людей в мире, осведомленным о ее небольших чудачествах, как он их называл, и спокойно к этому относящимся. Другим человеком, безоговорочно принявшим ее со всеми этими голосами, был Гордон Салазар, партнер Эндрю.

Конечно, тетя Велла понимала ее, и будь жив ее отец, он тоже нормально отнесся бы к необычной стороне ее натуры. Но Джадсон Таллентир погиб в автокатастрофе, когда Рейн было всего шесть лет, а сейчас и тетя Велла умерла.

У Рейн не осталось других близких родственников. Ее мама умерла, когда Рейн было полтора года. Джадсон Таллентир, вынужденный оторваться от своих драгоценных исследований, чтобы предстать перед неприятной задачей воспитывать малышку дочь, попросил свою сестру забрать ребенка к себе. Велла согласилась, мгновенно полюбив Рейн всем сердцем.

Как только проблема с воспитанием дочери была решена, Джадсон немедленно скрылся в своей лаборатории.

День его похорон стал поворотным моментом в жизни Рейн. Немноголюдная печальная церемония проходила в сером тумане, обычном для северо-запада. Церемония последовала за тем, что Рейн в душе окрестила Ночью Пожара и Слез. Ей этот роковой вечер вспоминался не более, чем последовательностью страшных и волнующих моментальных снимков, навсегда отпечатавшихся в ее памяти.

Спустя несколько месяцев после той ужасной ночи Велла впервые дошла до того, что превратится потом в ряд долгих и затянувшихся случаев депрессии. Мысль, что она не сможет сама позаботится о маленькой девочке, и социальные службы заберут от нее Рейн, заставила Веллу обратиться к ее лучшим друзьям с детства. Эндрю Китреджу и его партнеру Гордону.

Эндрю и Гордон даже не колебались. Они приняли Рейн и Веллу в свою жизнь, взяв на себя ответственность за Рейн, когда бы Велле не случалось впадать в свою депрессию. Худо-бедно эти четверо образовали семью, защитившую Рейн от длинных рук государства.

— Не говори так, словно я делаю это специально, — обратилась она к Эндрю, пытаясь поднять всем настроение.

— Да знаю я, что это не так, — заверил Эндрю. — Но ты должна признать, что твои маленькие чудачества имеют свойство действовать на нервы.

— Да уж, это я тебе всегда обеспечу.

На нервы Эндрю и Гордона она действовала с того лета, когда ей исполнилось девятнадцать, и она случайно наткнулась на первое место преступления, касавшееся женщины, преследуемой и убитой мужем.

Рейн поудобней устроилась в кресле, водрузила обтянутые чулками ноги на скамеечку и стала изучать вид из окна. Не было еще и шести часов, но в горах ночь наступает рано, особенно в это время года.

— Слава Богу, что девочка все еще жива, — продолжил разговор Эндрю. — Представить не могу, через что прошла бы ее семья, если бы она исчезла.

— Она сказала Ленгтону, что у нее нет семьи, по крайней мере, такой, которую ей хотелось бы знать. Последнюю пару лет она явно обитала на улице. Шеф сказал, что этот тип жертвы подходит психологическому портрету убийцы. К настоящему времени полиция обнаружила три тела, все молодые женщины, которые вели образ жизни, как у Андерсон. Одна из Портленда. Две другие были из Сиэтла.

— Классические жертвы серийных убийц, — задумчиво согласился Эндрю. — Тот тип людей, которые пропадут, а никто и не заметит. Удивляюсь, почему Стейси Андерсон была еще жива, когда ты ее нашла.

— Она рассказала, как этот извращенец заявил, что ее нужно наказать, сначала заперев в подвале. Она думала, что он собирался закончить работу сегодня же вечером. Просто чистая удача, что я оказалась сегодня в доме с агентом по недвижимости.

— По их мнению, предыдущих жертв он тоже прятал в подвале дома Веллы?

— Не знаю, к какому заключению придут копы, — ответила Рейн, — но я не нашла никаких следов других жертв. Я почти уверена, что Стейси Андерсон была первой, кого убийца спрятал в дом тети Веллы.

— Полагаю, копы не обратили никакого внимания на то, что ты им говорила.

— Да. Думаю, я заставила понервничать шефа Ленгтона.

Раздался сухой смешок Эндрю: — Тебе удается произвести впечатление на полицию.

— Что могу сказать? Это талант.

— Когда будешь дома?

Рейн скрестила лодыжки.

— Останусь на одну ночь, как и собиралась, поскольку Ленгтон предупредил, что детективы из Сиэтла и Портленда, возможно, захотят со мной пообщаться. Но я не могу выставить дом на продажу, пока полиция огородила его, как место преступления, поэтому буду завтра дома.

— Я заходил в твою квартиру днем и покормил Бэтмена и Робина. Поиграл с ними немного. Они чувствуют себя прекрасно.

— Спасибо.

Коты начинали волноваться, если оставались надолго одни. А обеспокоенные коты могли много натворить дел в маленькой квартирке. Особенно это относилось к Бэтмену и Робину, потому что Рейн не стала удалять им когти. Она не нашла в себе силы лишить их единственной природной защиты даже ради блага очень дорогих узорных деревянных окон. Она хорошо понимала, как важно существу иметь хоть какой-то защитный механизм.

— Полагаю, шеф Ленгтон собирается сделать себе репутацию на выпавшем ему шансе в этом деле? — спросил Эндрю. — Так же, как всегда поступал Брэдли?

Эндрю и Гордон никогда особенно не одобряли ее соглашения с Брэдли Митчеллом.

— Так уж выходит, что Ленгтон очень фотогеничен, — весело произнесла Рейн. — Он внешне эдакий суровый тип. Хорошо будет смотреться в вечерних новостях.

— Брэдли тоже всегда прекрасно смотрелся перед камерой. Интересно поглядеть, как много он сейчас дает интервью, когда ты больше не помогаешь ему раскручивать повисшие дела.

— Ммм.

Рейн осознанно сохраняла неопределенный тон.

Как бы больно ей не было, и насколько оскорбленной она бы себя не чувствовала, сама она еще не решила, как поступить с рабочими отношениями с Брэдли. Их личные отношения — то, что ими являлось на деле — закончились, но Рейн не была уверена, сможет ли она прекратить помогать ему в определенных случаях. В некотором роде она не могла объяснить Эндрю и Гордону и даже самой себе, что нуждается в использовании своих способностей. Отказаться от них было подобно тому, как отрицать, что она может видеть, слышать, ощущать вкус и запах.

— Ты хочешь, чтобы мы с Гордоном приехали в Шелбивилль? — спросил Эндрю.

— Не беспокойтесь, я не под подозрением, — быстро ответила она. — Я час провела, отвечая на вопросы шефа Ленгтона, и предложила ему позвонить Брэдли, если ему нужны рекомендации. Кажется, он был удовлетворен. Фактически, он был рад от меня избавиться.

— Ты посоветовала Ленгтону позвонить этому ублюдку? — возмутившись, спросил Эндрю.

— Брэдли профессионал, когда дело касается полицейской работы. Он за меня поручится.

— А как там насчет агента по недвижимости? Как его зовут? Спайсер? Как он это воспринял?

— Весь трясся от страха. Подозреваю, что после дачи показаний Ленгтону, он вернулся в свою контору, и с него семь потов сбежало. В одном будьте уверены: если до этого была напряженка с продажей дома тети Веллы, то сейчас эту махину почти невозможно сдвинуть с места.

— Возможно, ты сможешь всучить его каким-нибудь ничего не подозревающим покупателям на eBay.

— А знаешь, это неплохая идейка. Но первое, что мне нужно сделать: очистить это место. Я и забыла, как много ящиков с картинами хранится в подвале. Тетя Велла всегда рисовала, как одержимая, когда жила в Шелбивилле.

— Это у нее была такая персональная форма терапии, — напомнил Эндрю.

— Я знаю.

В комнате зазвонил телефон.

— Слышно, будто бы тебе звонят по другому телефону, — произнес Эндрю.

— Наверно, у Ленгтона есть еще вопросы.

— Лучше ответь. Увидимся завтра. Ну, целую.

— Я тебя тоже. Пока.

Рейн окончила разговор и взяла трубку гостиничного телефона.

— Да?

— Мисс Таллентир, это Бартон, портье. Тут какой-то мужчина хочет вас видеть. Говорит, что его зовут Джонс. Пропустить его наверх?

Изящная чашечка с желто-зелеными цветочными мотивами в ее руке застыла в воздухе.

— Джонс? — очень осторожно повторила она. В мире проживает великое множество Джонсов, но в ее собственной, жестко управляемой и сдержанной жизни это имя выделялось, как зловещий свет надвигающегося поезда.

— Полицейский? — спросила она, напрасно надеясь, что произошло случайное совпадение.

В отдалении послышались невнятные мужские голоса. Бартон снова вышел на связь: — Говорит, что он частный сыщик.

Рейн на минуту примолкла. Возможно, и впрямь совпадение. Может, кто-то из родственников жертв Кострового Убийцы нанял частного детектива по имени Джонс расследовать исчезновение чье-нибудь дочери, и каким-то образом мистер Джонс услышал о дневных событиях и ухитрился разыскать ее этим вечером.

А, может, она могла бы запрыгнуть на метлу и взлететь.

В кровь бросился адреналин. Первобытная реакция «дерись-или-беги» заставила ее занервничать и сильно насторожиться. На секунду она решила, было, дать указания Бартону попросить таинственного мистера Джонса уйти. Но она в достаточной степени пожила на свете, чтобы понимать, что реальность — в высшей степени упрямая вещь. И не исчезнет просто потому, что кто-то этого пожелал.

Некая мысль пробрала ее до костей. А что, если находящийся внизу в вестибюле мистер Джонс тот самый, кто так сильно напугал тетю Веллу и ее той ночью много лет назад? Если так, то его ждет сюрприз. Она больше не напуганный до умопомрачения шестилетний ребенок.

Ничего не поделаешь. Она обязана выяснить, зачем мистер Джонс разыскал ее в Шелбивилле.

— Пропустите его наверх, пожалуйста, Бартон, — произнесла она.

Она повесила трубку на место, поставила на поднос чашку и встала с дивана. До нее вдруг дошло, что на ногах только чулки. Она быстро села и одела туфли. Лишняя парочка дюймов придаст ей уверенности.

Рейн подошла и остановилась перед окном, желудок сжался, все чувства обострились. Она прислушалась, не слышны ли в коридоре шаги. Наступила полная неизвестность. Несмотря на решительный настрой не выказывать страха, она чувствовала себя газелью, попавшей в водоворот. Ситуация доводила ее до безумия, что, в общем-то, было неплохо. Гнев заставил ее собраться.

Шаги она еле услышала, они прозвучали прямо перед тем, как раздался твердый и решительный стук в дверь. Мистер Джонс явно не производил много шума при ходьбе.

Она глубоко вздохнула, решительно настроилась и пошла открыть дверь.

У Рейн не было предвзятых представлений, как должен выглядеть мистер Джонс. В ее воспоминаниях о Ночи Пожара и Слез не сохранилось ясного образа. События происходили на фоне теней, криков и хаоса. Она прятала лицо на груди Веллы, боясь взглянуть на страшного мистера Джонса. Даже в возрасте шести лет задолго до раскрытия психической стороны ее натуры, она почувствовала силу в этом человеке, ворвавшемся той ночью в лабораторию отца.

Однако достаточно оказалось одного взгляда, чтобы понять, что этот мистер Джонс не тот, который тогда напугал ее и Веллу. Тому мистеру Джонсу сейчас было бы больше шестидесяти лет. Этот же мужчина выглядел всего лишь на пару лет старше ее. Однако, от этого Рейн не стало уютнее, поскольку окружавшая его мощная аура была так же сильна или даже сильнее, чем та, что исходила от того другого Джонса.

Стоявший перед ней мистер Джонс был высокого роста. Даже на каблуках Рейн была ниже его на пару дюймов. Он был стройный и сильный, он привычно чувствовал себя и в своем теле, и то, что он мужчина с головы до ног, мужчина, владеющий собой. Волосы у него были темные и коротко острижены, а глаза того оттенка голубого, который вызывал в памяти образ ледника и блеск вороненой стали пистолета. На нем были черный кожаный пиджак, черная водолазка, темные брюки и полуботинки.

Рейн мгновенно поняла, что этот Джонс опасен до мозга костей, так же, как и тот, что ужасно испугал ее той ночью, но по какой-то сумасшедшей причине Рейн его не боялась. Излучаемая им невидимая энергия подняла ей волосы на затылке, но не испугала ее, а необычным образом взволновала. Поднявшееся в ней ощущение узнавания дрожью прокатилось по телу. Она мысленно попыталась описать одним словом это охватившее ее незнакомое чувство. Разум мгновенно дал ей подсказку. Рейн была возбуждена.

— Рейн Таллентир.

Ее имя в его устах прозвучало утвердительно, а не как вопрос, словно он каким-то образом знал ее. Но это было невозможно, потому что она была совершенно уверена, что они никогда не встречались. Просто она никогда бы не смогла забыть этот низкий, сдержанный, неотразимый голос. Голос, способный заманить женщину в постель или вызвать мужчину на дуэль на рассвете. Этот голос послал еще один приступ болезненной дрожи. Рейн сделала шаг назад, пытаясь держать между ними дистанцию, пока не придет в себя.

— Да, я Рейн Таллентир, — подтвердила она.

— Закери Джонс. Зовите меня просто Зак. Я здесь, чтобы заключить с вами сделку.

Ладно, очевидно она, как Алиса, просто провалилась в кроличью нору.

— Какую сделку? — спросила она.

— Мне нужна ваша помощь.

Зак помахал желтым конвертом: — В обмен я предлагаю вам вот это.

Рейн посмотрела на конверт: — Что в нем?

Он медленно расплылся в улыбке человека, который абсолютно уверен, что у него на руках все козыри.

— Пропущенные главы вашей семейной истории. Внутри этого конверта ваше наследство, то самое, которого вы были лишены, когда вашего отца вышвырнули из «Тайного общества».

— Я не понимаю.

— Все просто. Я человек, имеющий ответы на вопросы, которые вы задавали все эти годы.