Все собрались в гостиной Рейн и теперь распивали первую из двух бутылок оригонского Пино нуар, которые захватил с собой Гордон. Они с Эндрю объявили, что в медицинских целях им требуется выпить, чтобы прийти в себя после потрясающих событий. Эти двое заняли диван. Зак расположился в одном из мягких кресел. Рейн — в другом.

— Как ты догадалась, где Велла спрятала дневник? — спросил Эндрю. — Ты знала о потайном сейфе?

— Нет. — Рейн взглянула на книгу в кожаном переплете, лежавшую на кофейном столике. — Но сегодня утром я вдруг вспомнила о картине на стене ее спальни. Эта картина была первой в ряду ее шедевров с масками. Оглянувшись на прошлое, я поняла, что мотив, должно быть, навеян образом Уайлдера Джонса.

Гордон посмотрел на томик.

— Что ты нашла в том дневнике?

Рейн подкрепилась глотком вина и поставила бокал.

— Отец вводил себе разработанную им формулу.

— Вот черт. — Седые брови Гордона взлетели вверх. — Это кое-что объясняет.

— Именно, — согласился Эндрю.

— Я знаю, что вы все думаете, — произнесла Рейн. — Джадсон Таллентир вел себя, как настоящий сумасшедший ученый.

— Нет, — не согласился Зак. Он отпил вина и отставил бокал. — В Обществе эта честь принадлежит моему предку Сильвестру Джонсу.

Рейн, вздрогнув, взглянула на него:

— Ты называешь основателя «Тайного общества» сумасшедшим ученым?

— Ну, полагаю, формально его бы назвали безумным алхимиком, учитывая, что он жил в конце шестнадцатого столетия. Не думаю, что в те времена употребляли слово «ученый». Хотя это одно и то же. Сильвестр был, бесспорно, выдающейся личностью и, без сомнения, мощным экстрасенсом. Впрочем, нет никакого секрета, по меньшей мере, в кругу семьи Джонсов, что он являлся одержимым параноиком и наверно впал в бред, во всяком случае, на закате жизни.

— Интересная семейная история, — сухо заметил Эндрю.

— Семейное древо пестрит личностями, которых Общество любит называть экзотическими, — добавил Зак. — Но в случае Сильвестра, по-моему, велика вероятность, что некоторые из его причуд усугублялись экспериментами, которые он проводил на себе.

Эндрю нахмурился:

— Сильвестр Джонс изобрел оригинальную версию формулы?

— Наряду с тем, что предположительно считают противоядием, — сказал Зак. — Но в викторианские времена Общество установило точный факт, что противоядие не действует. В конце шестнадцатого века Сильвестр умер в своей лаборатории, ставшей ему могилой. Никто в точности не знает, что убило его, в семье широко распространена версия, что он отравил себя формулой и умер, потому что не сработало противоядие.

Гордон рассеянно погладил Бэтмена и взглянул на Рейн.

— Полагаю, твой отец так рисковал ради своей версии формулы, потому что был убежден, что она сработает.

— Да. — Рейн подняла бокал и пригубила вино. Ей нужно было подкрепиться, прежде чем преступить к следующей части рассказа. — Он также ввел наркотик тете Велле.

Наступила короткая жуткая пауза, пока они все переваривали эти новости.

Эндрю от боли закрыл глаза:

— Возможно, кое-что это проясняет.

— Средство подействовало, — спокойно продолжила Рейн. — Оно заметно усилило психические способности тети и отца. Но папа вскоре понял, что возникли проблемы. Они с тетей с трудом держали в узде свои сверхчувства. В той же степени подверглись воздействию и их нормальные чувства.

— Старая, как мир, проблема нестабильности, — сказал Зак.

— Отец немедленно прекратил все исследования в области усиления формулы и стал работать над противоядием. Он верил, что добивается успехов. Последний год жизни он день и ночь проводил в лаборатории. Он в отчаянии искал способ спасти тетю Веллу и себя.

Эндрю взглянул на нее:

— Он нашел что-нибудь?

— Да, — ответила Рейн. — Он начал давать противоядие тете Велле и принимать сам, хотя это был экспериментальный образец. Курс уколов следовало принимать несколько недель подряд, чтобы проявились результаты и побочные эффекты. Но папа погиб в автомобильной катастрофе до того, как кто-нибудь из них завершил курс лечения. Им оставалось принять еще одну дозу.

Зак замер:

— Так вот почему вы вдвоем пришли в лабораторию в ночь похорон.

Она кивнула.

— Тетя Велла пишет в дневнике, что ей необходимо было сделать последнюю инъекцию противоядия. К тому моменту она поняла, что спала с врагом. Она знала, что когда Уайлдер Джонс найдет лабораторию, он уничтожит там все.

— Она приняла последнюю дозу? — завороженный рассказом, спросил Гордон.

— Да. — Рейн сделала еще глоток вина и отставила бокал. — Я помню ту поездку в лабораторию ночью. Она знала код, чтобы открыть дверь. Когда мы оказались внутри, она усадила меня на стул и дала одну из моих любимых книжек. Про лошадок. Я любила эту книжку, но той ночью меня все отвлекало.

— Ничего удивительного, — заметил Эндрю. — Тебя травмировали похороны отца.

— В лаборатории она ушла в маленькую комнату, где у отца стоял специальный холодильник. — Рейн наблюдала за языками пламени в камине. — Вскоре в дверь ворвались Уайлдер Джонс и его люди и стали крушить все вокруг. Тетя Велла вышла из комнатки с холодильником и схватила меня на руки. Она кричала и визжала на Уайлдера. Следующее, что я помню, мы уже сидели на заднем сидении автомобиля, и нас вез домой один из людей Уайлдера.

— Она приняла последнюю дозу противоядия той ночью, — произнес Зак с задумчивым видом. Он обратился к Эндрю и Гордону. — Сколько времени прошло, прежде чем вы начали замечать признаки, что с ней не все в порядке?

Эндрю и Гордон обменялись взглядами.

— Три, может, четыре месяца спустя, — сообщил Гордон. — Первый приступ длился несколько дней. После него она, казалось, вернулась к нормальному состоянию, во всяком случае, на время.

— Мы думали, худшее позади, — пояснил Эндрю. — Но приступы возвратились и стали происходить с возрастающей с каждым годом частотой.

— Но она жила до последнего месяца. — Зак откинулся на кресле, вытянул ноги и сложил кончики пальцев вместе. — И была бы жива, если бы ее не убили.

— Но она вынуждена была жить в лечебнице, — напомнил ему Гордон.

— Да, но вы описывали, что она была относительно спокойна и мыслила здраво последний год жизни, благодаря препаратам и терапии, прописанными ей Огилви. И мы знаем, что она могла ясно думать в ночь смерти, чтобы оставить послание Рейн.

— И к чему ты все это говоришь? — спросила Рейн.

Зак постучал кончиками пальцев друг о друга.

— Я думаю, несмотря на то, что версия противоядия, созданная твоим отцом, была явно с изъянами, он, должно быть, преодолел несколько существенных технических барьеров.

Она нахмурилась, глядя с недоумением:

— Что ты имеешь в виду?

— Насколько я знаю, — продолжил Зак, — твоя тетя прожила дольше, чем любой, кто принял несколько доз наркотика, а потом был его лишен. В других случаях, насколько мне известно, люди умирали в течение нескольких дней, обычно кончали жизнь самоубийством. Но Велла Таллентир, при всем ее странном поведении, не сошла с ума и не покончила с собой. Поэтому в истории ее случай уникальный.

Несколько минут все обдумывали услышанное.

Спустя какое-то время Рейн заерзала в кресле.

— Ну, в таком случае, тебе, возможно, интересно будет узнать, что той ночью в лаборатории Велла не только приняла последнюю дозу наркотика.

Зак вопросительно взглянул на Рейн:

— Что еще она сделала?

— Отец вел исследовательские записи в трех видах — на компьютере, в напечатанном виде и в личном дневнике. Уайлдер знал о всех и уничтожил их. Но до того как он появился в лаборатории, тетя скопировала страницы из дневника отца, которые содержали формулу противоядия. И забрала копии с собой той ночью.

Зак сощурил глаза:

— Согласно рапорту, Уайлдер обыскал вас с тетей, прежде чем усадить в машину.

— Я не знаю, то ли он почел, что для одного дня с меня достаточно травм, то ли просто его смутил истеричный гнев тети Веллы. Как бы то ни было, меня он не обыскивал. Тетя Велла спрятала копии в моей книжке о лошадках. Именно я вынесла формулу противоядия из лаборатории отца.

Все переключили внимание на томик в кожаном переплете, лежащий на кофейном столике.

— Как только мы вернулись домой, она забрала страницы, — рассказала Рейн. — Я их больше не видела, пока не открыла этот дневник. Их засунули в конец.

Зак смотрел на пламя с непонятным выражением.

— Ну, одна тайна в семье Джонсов теперь разгадана.

— Какая тайна? — спросила Рейн.

— Стало ясно, почему дядя Уайлдер жил на грани риска последние три месяца своей жизни. Все говорили, что, казалось, он ищет смерть. Но отец прав. Здесь была замешана женщина.

Рейн взглянула на него:

— Ты хочешь сказать, что веришь, будто он был влюблен в тетю Веллу?

— Думаю, дядя Уайлдер нашел любовь всей своей жизни, но все испортил так, что наверно понял, что надежды нет. Поэтому ввязался в ту последнюю смертельно опасную миссию.

Долгое время Рейн размышляла.

— Ему не стоило ей лгать, — наконец сказала она.

— Она солгала ему насчет формулы, — заметил Зак.

— Они оба обманывали друг друга, — безжалостно заявил Гордон. — Судя по моему опыту, такой подход к личным отношениям не ведет ни к чему хорошему.

Этим же вечером позвонил Брэдли Митчелл. Трубку поднял Зак. Как раз, когда он заканчивал разговор, из ванны вышла Рейн в банном халате. Зак повесил трубку и взглянул на нее.

— Митчелл сказал, что Кэссиди Катлер ухитрилась найти открытое окно в больнице. Она выпрыгнула и сломала шею.

Рейн опустилась на постель, положив руки на колени.

— Самоубийство.

— Да.

— Что с Никки Пламер?

— Еще жива, но по словам врачей, все глубже и глубже впадает в психотическое состояние. Она больше не разговаривает и ни на что не реагирует. Никто не ждет, что она выйдет из него. — Зак сел рядом и взял Рейн за руку. — Та же старая модель поведения.

— Брэдли говорил что-нибудь еще о Кэссиди Катлер в роли серийной убийцы?

— Он сказал, что дело выглядит очень солидным.

Рейн обрадовалась:

— Это продвинет его карьеру. А самое лучшее, что ему не придется разделить успех с закадычным другом- экстрасенсом.

Зак опрокинул ее на спину, оперся ладонями по обе стороны от ее плеч и угрожающе навис над ней:

— Надеюсь, черт возьми, что ты не собираешься сказать мне, будто скучаешь по работе с ним. Потому что меня это по-настоящему бесит.

Рейн обняла его за шею:

— Как тебе это удается?

— Удается что?

— Выглядеть угрожающим, опасным и в тоже время невероятно сексуальным.

Кажется, он какое-то время серьезно обдумывал ответ.

— Черт, кабы я знал. Полагаю, это…

— Дар. — Рейн засмеялась и притянула его ближе. — Не по Брэдли я скучаю. А по работе.

Он легко поцеловал ее и поднял голову.

— Я знаю. Я ведь понимаю, что значит иметь такие способности, помнишь? Но не беспокойся, в качестве жены Магистра и внештатного консультанта «Джи энд Джи» ты найдешь применение своим талантам.

Рейн заморгала:

— Мне предстоит стать агентом «Джи энд Джи»?

— Почему бы и нет? Ты рождена для этой работы.

— Эй, а ты обсуждал этот план с Фэллоном Джонсом?

— Да тут нечего обсуждать. Босс-то я.

Он заглушил ее смех поцелуем, наполнившим атмосферу вокруг кровати потрескивающей невидимой энергией.