— Просто не верится, что ты снова встретила мистера Марча. Да еще при таких странных обстоятельствах. — Эмелин поставила кофейную чашку и посмотрела через стол на Лавинию. — Какое поразительное совпадение!

— Вздор! Это вовсе не совпадение, если верить его версии. — Лавиния задумчиво постучала ложкой по тарелке. — По словам Марча, этот шантаж связан с тем делом в Риме.

— Он полагает, что Холтон Феликс был членом преступной банды под названием «Голубая палата»?

— Нет. Судя по всему, Феликс случайно стал обладателем дневника.

— А теперь дневник оказался в других руках. — Эмелин задумалась. — Скорее всего в руках человека, убившего Феликса. А мистер Марч все еще идет по следу. Он очень упорный, не правда ли?

— Ха! Марч делает это ради денег. Пока кто-то готов платить за то, чтобы он вел расследование, ему необходимо проявлять упорство и настойчивость. — Лавиния поморщилась. — Хотя я совершенно не понимаю, почему клиент Марча продолжает оплачивать услуги этого человека после его возмутительно неумелых действий в Риме.

— Однако мы должны быть благодарны ему за то, как он провел расследование в Италии. Другой на его месте решил бы, что мы действительно члены банды головорезов, и действовал бы соответственно.

— Любой детектив, расследующий подобное дело, был бы просто глупцом, заподозрив нас в преступной деятельности.

— Да, конечно, — согласилась Эмелин, — но легко представить, как другой, менее умный и наблюдательный человек, чем мистер Марч, предположил бы, что мы — члены банды.

— Не спеши хвалить Тобиаса Марча, Эмелин. Я, например, не доверяю ему.

— Я заметила. Но отчего?

Лавиния всплеснула руками:

— Господи, да я же застала его на месте преступления вчера вечером!

— Он застал тебя там же, — возразила Эмелин.

— Да, но он оказался там раньше меня. Феликс был уже мертв, когда я пришла туда. Откуда мне знать, может, именно мистер Марч убил его?

— Сомневаюсь.

— Почему? Марч совершенно открыто заявил, что мистер Карлайл погиб во время их встречи в Риме.

— По-моему, ты упоминала о несчастном случае на лестнице.

— Такова версия мистера Марча. Я ничуть не удивилась бы, узнав, что смерть Карлайла не была случайной.

— Но сейчас это уже не имеет никакого значения, не так ли? Важно то, что негодяй мертв.

Лавиния помедлила.

— Марч хочет, чтобы я помогла ему в поисках дневника. Считает, что мы должны объединить усилия.

— Это весьма разумно. Вы оба намерены все выяснить, так почему бы вам не стать партнерами?

— У Марча есть клиент, оплачивающий его работу. У меня же такового нет.

Эмелин пристально посмотрела на Лавинию поверх чашки:

— Возможно, тебе удастся убедить мистера Марча поделиться с тобой частью тех денег, которые платит ему его клиент. В Италии у тебя обнаружился явный талант к торгу.

— Я думала об этом, — призналась Лавиния. — Но мысль о партнерстве с мистером Марчем внушает мне крайнюю неприязнь.

— Однако, судя по всему, у тебя нет выбора. Нам ни к чему, чтобы сплетни о нашем деле в Риме начали ходить по Лондону.

— Ты недооцениваешь реальное положение дел, Эмелин. Сплетни оборвут мою новую карьеру и лишат тебя возможности насладиться выходом в свет.

— Кстати, о твоей карьере. Ты вчера сказала господину Марчу о своей новой профессии?

— Конечно, нет. С какой стати?

— Я просто подумала, что у тебя могло возникнуть желание довериться ему.

— Обстановка не располагала к этому. Господи, Эмелин! В комнате рядом с нами лежал мертвый мужчина.

— Верно.

— В таких обстоятельствах никакие признания просто невозможны.

— Понимаю.

— В любом случае менее всего я желала бы любого сближения с Тобиасом Марчем.

— Ты повышаешь голос, тетя Лавиния, и тебе известно, что это значит.

Лавиния поставила чашку на блюдце.

— Это означает, что мои нервы на пределе.

— Конечно. Но мне ясно, что у тебя нет иного выбора, кроме того, что предлагает мистер Марч, то есть объединить усилия в поисках дневника.

— Ничто не убедит меня в том, что партнерство с этим человеком — благоразумный поступок.

— Успокойся, — мягко сказала Эмелин. — Ты позволяешь антипатии к мистеру Марчу влиять на принятие разумных решений.

— Попомни мои слова. Тобиас Марч вновь ведет какую-то свою игру, как в тот раз, когда мы имели несчастье встретиться с ним.

— И что же это за игра? Лавиния на мгновение задумалась.

— Вполне возможно, что он ищет дневник, как и Холтон Феликс, с целью вымогательства и шантажа.

Ложка Эмелин со стуком упала на стол.

— Только не говори, будто ты действительно веришь в то, что мистер Марч намерен стать вымогателем. Убеждена, он не имеет ничего общего с личностями, подобными Холтону Феликсу.

— Мы ничего не знаем о Тобиасе Марче. — Лавиния уперлась ладонями о стол и встала. — Кто возьмется предсказать, как он поступит, если дневник попадет в его руки?

Эмелин промолчала.

Лавиния, сцепив руки за спиной, расхаживала вокруг стола.

Эмелин вздохнула:

— Увы, я не могу привести веских доводов в пользу того, что следует доверять мистеру Марчу, кроме одного: он позаботился о нашем благополучном возвращении в Англию после той катастрофы в Риме, а это, должно быть, стоило ему целого состояния.

— Марч хотел избавиться от нас. К тому же сомневаюсь, что это он оплатил нашу поездку. Уверена, Марч отправил счет своему клиенту.

— Возможно, но я говорю о том, что у тебя нет выбора в этом деле. Ведь лучше работать с Марчем, чем отказать ему. По крайней мере таким образом ты узнаешь все, что станет известно мистеру Марчу.

— А ему то, что раскопаю я.

Эмелин напряженно взглянула на Лавинию, и тревога промелькнула в ее глазах.

— У тебя есть более хитроумный план?

— Пока не убеждена. — Лавиния остановилась и вытащила из кармана платья листок бумаги, выпавший из книги «Воспитание леди». Взглянув на записанный на листке адрес, она добавила:

— Мне необходимо это выяснить.

— Что у тебя есть?

— Одна маленькая ниточка, которая, возможно, никуда и не приведет. — Лавиния сунула листок с адресом в карман. — Но если так случится, я успею подумать о тех выгодах, которые может принести партнерство с Тобиасом Марчем.

— Она нашла что-то важное в спальне. — Тобиас вскочил с кресла и, подойдя к широкому письменному столу, оперся о него. — Я точно знаю, потому что заметил в тот момент какое-то слишком невинное выражение глаз, совершенно несвойственное этой женщине.

Его шурин Энтони Синклер, молодой человек двадцати одного года, оторвался от созерцания большого тома о египетских предметах старины. Он развалился в кресле с небрежностью, доступной лишь людям его возраста.

Энтони переехал в собственные апартаменты в прошлом году. Некоторое время Тобиас думал, что после его отъезда в доме будет одиноко. Ведь Энтони появился здесь еще ребенком, когда его сестра Энн вышла замуж за Тобиаса. После смерти Энн Тобиас сделал все, чтобы воспитать мальчика. И привык к тому, что Энтони все время рядом. Поэтому и думал, что в доме будет тоскливо без него.

Но не прошло и пары недель после переезда Энтони на новую квартиру, в двух кварталах отсюда, как стало ясно, что молодой человек считает этот дом как бы продолжением своего жилья. И уж конечно, он всегда появлялся к обеду.

— Несвойственное? — переспросил Энтони.

— Лавиния и невинность — несовместимые понятия.

— Ну да, ты же упоминал, что она вдова.

— Можно только гадать о судьбе ее мужа! — пылко воскликнул Тобиас. — Я бы не удивился, узнав, что он провел свои последние дни привязанным к кровати в частной больнице для умалишенных.

— Сегодня ты уже по меньшей мере сто раз упоминал о своих подозрениях в отношении миссис Лейк, — заметил Энтони. — Если ты так уверен, что она что-то обнаружила, почему же не спросил ее?

— Потому что она, разумеется, все бы отрицала. Эта дама не намерена сотрудничать со мной в этом деле. Мне не удалось бы доказать, что она обнаружила какую-то ниточку. Не мог же я перевернуть ее вверх ногами и потрясти, чтобы опустошить ее карманы и сумочку.

Энтони молча сидел и вопрошающе взирал на Тобиаса.

Тобиас напрягся:

— Только не говори этого.

— Боюсь, не смогу удержаться. Так почему ты не перевернул леди и не вытряхнул из нее то, что она, как ты полагаешь, нашла?

— Черт побери, по-твоему, я только и делаю, что переворачиваю вверх ногами приличных дам?!

Энтони поднял брови:

— Я неоднократно указывал, что в твоем поведении с женщинами нет утонченности. Тем не менее ты обычно не выходишь за рамки приличий, свойственных джентльмену. Исключение составляет лишь миссис Лейк. При одном только упоминании ее имени ты становишься крайне груб.

— Миссис Лейк — весьма необычное создание. Она исключительно решительна, упряма и совершенно неуправляема. Она спровоцирует на грубость любого мужчину.

Энтони кивнул понимающе и сочувственно:

— Чертовски неприятно так ясно видеть отражение своих наиболее характерных черт в другом человеке, правда? Особенно когда этот человек — представительница прекрасного пола.

— Предупреждаю, я не настроен сегодня служить для тебя объектом насмешек, Энтони.

Энтони захлопнул большую книгу.

— Эта дама стала для тебя навязчивой идеей уже три месяца назад, после тех событий в Риме.

— «Навязчивая идея»— это сильное преувеличение, о чем тебе прекрасно известно.

— Вряд ли. Уитби рассказал мне о том, как ты бредил, когда у тебя началась лихорадка после ранения. По его словам, ты вел продолжительные, односторонние, в основном неразборчивые беседы с миссис Лейк. Вернувшись в Англию, ты упоминаешь ее имя по меньшей мере раз в день. По-моему, это напоминает навязчивую идею.

— Мне пришлось почти месяц ходить по пятам за этой несносной женщиной в Риме, отслеживая каждый ее шаг. — Тобиас сердито вцепился в резной край письменного стола. — Попробуй-ка наблюдать за женщиной так долго, за каждой ее встречей, каждым визитом в магазин. И все это время я размышлял, заодно ли она с шайкой бандитов или же ей самой грозит смертельная опасность. Уверяю тебя, такой труд подрывает силы человека.

— Она стала для тебя наваждением.

— «Наваждение»— чересчур сильно сказано. — Тобиас рассеянно потер левое бедро. — Однако признаюсь, миссис Лейк оставляет неизгладимое впечатление.

— Это очевидно. — Энтони тщательно расправил складки модных брюк. — Нога сегодня сильно болит?

— На улице дождь, а мне всегда хуже в сырую погоду.

— Не злись на меня, Тобиас, — ухмыльнулся Энтони. — Прибереги злость для той леди, которая возбуждает в тебе это чувство. Если вы действительно объедините усилия в поисках дневника, думаю, тебе не раз представится возможность выместить на ней свое дурное настроение.

— Одна мысль о партнерстве с миссис Лейк приводит меня в содрогание. — Тобиас замолчал, услышав энергичный стук в дверь. — Уитби, в чем дело?

Дверь открылась, и появился коренастый, плотный человек, верно служивший Тобиасу дворецким, поваром, домоправителем и, в случае необходимости, доктором. Хотя время от времени в бюджете хозяина появлялась дыра, Уитби всегда выглядел элегантно. В сравнении с Уитби и Энтони Тобиас всегда чувствовал себя ущемленным по части мужской моды и стиля.

— К вам лорд Невилл, сэр, — произнес Уитби зловеще серьезным тоном, к которому прибегал, объявляя о визитах высоких лиц.

Тобиас знал, что Уитби вовсе не считал этих персон слишком важными; скорее, наслаждался возможностью проявить свою склонность к драматическому эффекту. В дворецком явно погиб актер.

— Пригласи его, Уитби. Дворецкий тут же исчез. Энтони поднялся с кресла.

— Проклятие! — воскликнул Тобиас. — Не люблю сообщать клиентам плохие новости. Это всегда раздражает их. И всегда опасаешься, что они перестанут платить гонорар.

— Но у Невилла нет особого выбора, — заметил Энтони. — Ему больше не к кому обратиться.

Высокий грузный мужчина лет пятидесяти вошел в комнату, явно снедаемый нетерпением. Богатство и аристократическое происхождение Невилла сказывалось во всем: в ястребиных чертах лица, осанке, в пальто дорогого покроя и блестящих сапогах.

— Добрый день, сэр. Я не ждал вас так рано. — Тобиас указал на кресло. — Прошу вас, садитесь.

Невилл, не ответив на приветствие, прищурился и пристально вгляделся в лицо Тобиаса.

— Ну, Марч? Я получил вашу записку. Что случилось прошлой ночью, черт возьми? Есть ли следы дневника?

— К сожалению, его уже не было, когда я появился. Невилл недовольно поджал губы.

— Черт возьми! — Он снял одну перчатку. Черный камень в массивном золотом кольце сверкнул, когда он провел рукой по волосам. — Я надеялся, что это дело быстро решится.

— Я все же раздобыл кое-что полезное. — Тобиас изо всех сил старался продемонстрировать клиенту, насколько он профессионален и уверен в себе. — Я надеюсь обнаружить дневник в ближайшее время.

— Вы должны найти его как можно быстрее. От этого много зависит.

— Мне это известно.

— Конечно. — Невилл подошел к столику с винами и взял графин. — Прошу прощения. Я прекрасно понимаю: мы оба заинтересованы в том, чтобы найти этот проклятый дневник. — Он сжал графин в руках. — Не возражаете?

— Конечно, нет, угощайтесь. — Тобиас внутренне сжался, увидев, какую щедрую порцию бренди налил себе Невилл. Напиток был недешев. Однако любезность с клиентом всегда приносила хорошие результаты.

Невилл сделал два быстрых глотка и, поставив бокал, мрачно посмотрел на Тобиаса:

— Вы должны найти дневник, Марч. Если он попадет в руки врага, мы никогда не узнаем, кто же был этот Азур. Хуже того, мы не выясним, кто из членов «Голубой палаты», остался в живых.

— Еще две недели, самое большее, и дневник будет у вас, сэр.

— Целых две недели? — Невилл возмущенно уставился на Тобиаса. — Это невозможно. Я не могу так долго ждать.

— Я сделаю все, чтобы отыскать дневник как можно скорее. Только это я и могу обещать.

— Проклятие! С каждым днем все больше шансов, что дневник может быть утерян или уничтожен. Тут, вежливо кашлянув, вмешался Энтони:

— Хочу напомнить вам, сэр, что только благодаря усилиям Тобиаса вы вообще узнали о существовании дневника и о том, что он в Лондоне. Такой информации вы не имели в прошлом месяце.

— Да-да, конечно. — Невилл расхаживал по комнате большими беспокойными шагами и тер виски. — Простите меня. Я плохо сплю с тех пор, как узнал о существовании дневника. Думая о тех, кто погиб во время войны из-за действий этой банды преступников, я с трудом сдерживаю ярость.

— Никто не хочет найти эту проклятую штуку больше, чем я, — заявил Тобиас.

— Но что, если тот, кто владеет им, уничтожит дневник до того, как мы доберемся до него? Тогда мы никогда не узнаем, кто скрывается за этими двумя именами.

— Сомневаюсь, что владелец дневника предаст его огню, — возразил Тобиас.

Невилл перестал тереть виски и нахмурился:

— Отчего вы так уверены, что он не будет уничтожен?

— Единственный, кто пожелал бы уничтожить дневник, — это последний из уцелевших членов «Голубой палаты», но крайне маловероятно, что дневник у него. А любому другому он может принести огромную прибыль как источник шантажа. Кто же сжигает потенциальную прибыль?

Невилл задумался.

— Ваша логика кажется неопровержимой, — наконец нехотя признал он.

— Дайте мне еще немного времени, — попросил Тобиас. — Я найду этот дневник. И возможно, тогда мы оба будем лучше спать.