К вечеру того же дня Тобиас вошел в гостиную, принося с собой дыхание тумана и ночи. Остановился у дивана и внимательно оглядел Лавинию.

Она лежала на груде подушек с оборками, укутанная с головы до ног теплыми одеялами, принесенными Эмелин. Рядом на столике стоял чайник горячего и очень крепкого чаю, заваренного миссис Чилтон.

Лавиния слабо улыбнулась Тобиасу.

— Как она? — обратился он к Эмелин.

Та подняла глаза от чашки.

— Думаю, немного лучше. Однако нервы все еще расстроены. Видите ли, Лавиния не выносит замкнутых пространств. Ей сразу становится плохо. А ведь она пробыла в этой ужасной крохотной каморке бог знает сколько времени.

— Знаю.

Тобиас снова обратил взор на Лавинию.

— Но она скоро поправится, верно?

— Конечно, — заверила Эмелин. — Сейчас она нуждается только в покое и не в состоянии выносить новые потрясения.

— Что с мистером Тредлоу? — тихо спросила Лавиния.

— Уитби за ним ухаживает, — сообщил Тобиас. — И останется на ночь у его постели. Говорит, что Тредлоу, вне всякого сомнения, выкарабкается, но удар по голове может иметь непредсказуемые последствия. Тредлоу может частично потерять память и не вспомнить, что случилось до его встречи с незнакомцем.

Лавиния кивнула и устало закрыла глаза.

— Иными словами, даже если мы сумеем его допросить, все равно не узнаем ничего полезного.

— Остается надеяться, что он вспомнит, почему послал записку, — заметил Тобиас.

— Да.

Она снова очень медленно подняла ресницы.

— Что же, побеспокоимся об этом завтра. Сегодня нам все равно ничего не предпринять. Не могу выразить, как благодарна вам за спасение.

— Уверены, что с вами все в порядке, Лавиния? — еще раз спросил он.

— Разумеется, — заверила она, откидываясь на подушки и снова опуская веки. — Но должна признать, что очень слаба и потрясена больше, чем сознавала вначале. Может, стоит попросить миссис Чилтон приготовить ароматический уксус.

— Я приду к завтраку проведать вас, — пообещал Тобиас.

— Хорошо, — пробормотала она.

Тобиас нерешительно замялся, и Лавиния поняла, что уходить ему не хочется.

— Позаботьтесь, чтобы она хорошо выспалась, — велел он.

— Обязательно, — пообещала Эмелин.

— Вот и прекрасно, — буркнул он, все еще не решаясь уйти. — Доброй вам ночи.

— Доброй ночи, сэр.

— Спокойной ночи, — повторила Лавиния, не открывая глаз.

Тобиас направился к порогу, вышел в переднюю и что-то тихо сказал миссис Чилтон. Входная дверь открылась и закрылась.

Лавиния облегченно вздохнула, открыла глаза, отшвырнула тяжелые одеяла и спустила ноги с дивана.

— Клянусь, я уже боялась, что он никогда не уйдет! Где херес, который я пила перед его появлением?

— Я спрятала рюмку сюда.

Эмелин подошла к каминной доске и подняла крышку декоративной урны, стоявшей на дальнем конце. Внутри мирно покоилась рюмка с хересом, которую Лавиния велела спрятать несколько минут назад, когда увидела поднимавшегося на крыльцо Тобиаса.

— Спасибо, — выдохнула Лавиния, сделав большой глоток и подождав, пока спиртное согреет ее. — Похоже, я сумела все сделать как надо.

— Ты великая актриса! — восхитилась Эмелин.

— Я тоже так думаю. Должна сказать, что благодарна мистеру Марчу. Он неоценим в трудные минуты, и я была невероятно счастлива видеть его, когда он открыл дверь чертовой кладовки.

— Еще бы! — хмыкнула Эмелин.

— Но к сожалению, он не может удержаться от того, чтобы не прочитать чрезвычайно занудную лекцию, когда самые драматические моменты миновали. Так и знала, что он вернется посмотреть, в состоянии ли я выдержать очередную нотацию.

— Похоже, ты права. Но к счастью, он поверил, что ты слишком ослабла, чтобы выдержать очередную оживленную дискуссию.

— Не удивлюсь, узнав, что он составил для меня новый список правил.

— Как вы догадались, мадам? — осведомился Тобиас с порога.

— Тобиас!

Лавиния, от растерянности едва не расплескав херес, быстро обернулась. Тобиас стоял в дверях со сложенными на груди руками, прислонившись к косяку, и хладнокровно рассматривал открывшуюся перед ним сцену.

— Как оказалось, я взял на себя труд составить такой список. Думаю, что он придется очень кстати. Счастлив видеть, что вы так быстро оправились. Значит, не стоит ждать утра. Мы можем изучить правила сегодня же вечером.

— Дьявол! — пролепетала Лавиния, утешив себя остатком хереса. Эмелин поспешила к двери.

— Прошу извинить, но я, пожалуй, отправлюсь к себе. Мне давно пора спать. Все эти треволнения ужасно меня утомили.

— Вполне вас понимаю, — кивнул Тобиас. — Очевидно, утонченная чувствительность — ваше фамильное свойство.

Он выпрямился, отодвинулся и почтительно наклонил голову, когда она проходила мимо.

— Еще раз доброй ночи, мисс Эмелин.

— Доброй ночи, мистер Марч.

Лавиния настороженно наблюдала, как Тобиас плотно прикрывает дверь за Эмелин.

— Почему ты вернулся? — поинтересовалась она.

— Вероятно, заподозрил неладное, когда ты сказала, что попросишь миссис Чилтон приготовить ароматический уксус.

— А мне-то казалось, что именно этот штрих придаст правдоподобия.

— Наоборот, — покачал головой Тобиас. — Ты перегнула палку.

Тобиас так и не успокоился, и на следующее утро, когда вместе с Лавинией входил в крохотную гостиную Эдмунда Тредлоу, его по-прежнему трясло от злости. Но он был так счастлив видеть партнера живым и невредимым, что решил отложить дальнейшую лекцию. Зато утешал себя мыслью, что прошлой ночью сумел вырвать у Лавинии жизненно важную клятву. Она хоть и неохотно, все же пообещала ему извещать экономку, куда именно и когда уходит. Пока достаточно и этого. Имея дело с Лавинией, приходится довольствоваться малыми победами.

Уитби поднял глаза от горшка с овсянкой, которую как раз помешивал. Даже в фартуке, с кухонным полотенцем через плечо, он ухитрялся выглядеть настоящим денди. Тобиас невольно ощутил некоторую зависть. Кроме того, он отвесил Лавинии поклон, который сделал бы честь даже Красавчику Браммелу.

— Доброе утро, мадам, — приветствовал он и, выпрямившись, добавил:

— Сэр.

— Уитби, как ваш пациент сегодня? — осведомился Тобиас.

— Думаю, обеими ногами стоит на дороге к выздоровлению, хотя, несомненно, будет некоторое время страдать головными болями.

Уитби отставил горшок, вытер руки о полотенце и повел гостей в спальню.

— Но предупреждаю, он не слишком ясно помнит все, что с ним случилось. Боюсь, после такого удара по голове это вполне естественно.

Тредлоу, одетый в старую, пожелтевшую от бесчисленных стирок ночную рубашку, распростерся на кровати. Лица почти не было видно из-под широкого белого бинта. Завидев вновь прибывших, он отставил в сторону чашку с шоколадом и уставился на Лавинию сквозь очки.

— Как поживаете после вчерашнего, миссис Лейк? Уитби рассказал мне о ваших неприятностях.

— Вы пострадали куда больше, — вздохнула Лавиния, подходя к кровати. — Как ваша голова?

— Ноет, но меня заверили в полном выздоровлении. Мистер Марч, с вашей стороны было крайне любезно одолжить мне на ночь своего камердинера.

— Был рад помочь, — откликнулся Тобиас с порога. — Однако он утверждает, что вы почти ничего не запомнили. Означает ли это, что вы не можете дать описание преступника?

— Да я, кажется, и не видел его, — объяснил Тредлоу. — Припоминаю, как, послав записку миссис Лейк, я покинул лавку и отправился в кофейню поужинать, в расчете вернуться до ее прихода. Скорее всего я оставил дверь открытой.

— Неизвестный, должно быть, посчитал, что вы ушли совсем, вломился в лавку и был все еще там, когда вы снова появились, — заметил Тобиас.

— Я вроде бы услышал шум в задней комнате, — пробормотал антиквар, — и пошел посмотреть, в чем дело. А очнулся в постели и увидел стоявшего надо мной Уитби.

Лавиния задумчиво прикусила губу.

— Знаете, это даже к лучшему, что вы не пришли в себя в саркофаге. Представить не могу ничего страшнее, чем открыть глаза и понять, что лежишь в гробу.

— Да, ощущение малоприятное, — с готовностью согласился Тредлоу.

— Вы не можете сказать, по какому поводу послали мне записку с приглашением прийти? — осведомилась Лавиния. Тредлоу сокрушенно вздохнул:

— Собирался уведомить вас, что слышал, будто за последние два дня кто-то обшарил лавки двух моих конкурентов. Говорят, что этот кто-то ищет Голубую Медузу.

Лавиния переглянулась с Тобиасом и вновь обратилась к Тредлоу:

— Может, они видели или слышали что-то, что помогло бы нам опознать преступника?

— Об этом мне ничего не известно, — покачал головой антиквар.