Эмелин взглянула на Лавинию через разделявший их обеденный стол.

— Уверена, что появление Оскара Пеллинга не слишком тебя взволновало?

— Признаю, вид этого человека потряс меня, — вздохнула Лавиния, разворачивая утреннюю газету. — Но я быстро оправилась и теперь совершенно спокойна.

«Благодаря тому, что больше не придется скрывать свою мрачную тайну от Тобиаса», — добавила она мысленно.

— Как всегда.

— Что именно «всегда»?

Эмелин улыбнулась.

— Быстро приходишь в себя. У тебя просто талант гнуться, не ломаясь, дорогая тетушка.

— А что другое мне остается? — возразила Лавиния, поднося к губам чашку с кофе. — И как я сказала, рано или поздно придется столкнуться с Пеллингом. Даже те джентльмены, кто, подобно ему, предпочитает жить в своих владениях, время от времени приезжают в столицу по делам. Слава Богу, он, кажется, меня не заметил!

— Надеюсь, — согласилась Эмелин с гримаской. — Отвратительный человек! Хоть бы он поскорее вернулся к себе в поместье.

— Думаю, что так и будет. Насколько я припоминаю, он не из тех, кому нравится кружиться в вихре светских удовольствий.

Лавиния перевернула газетную страницу. Кому теперь он нужен, этот Пеллинг, если Тобиас знает правду и не считает Лавинию виновницей трагедии? Сегодня жизнь, вне всякого сомнения, казалась куда светлее и ярче!

Эмелин придвинула к себе маленький горшочек и взяла немного джема.

— Если уделишь мне время, я хотела бы с тобой поговорить.

— Ты уже говоришь со мной.

— Нет, не то, мне нужно обсудить кое-что важное. Я имею в виду свою карьеру.

— Какую карьеру? У тебя ее вообще нет, — бросила Лавиния, не поднимая глаз от газеты. Рядом с кофейной чашкой лежали листок бумаги и карандаш. После долгих размышлений она заключила, что, перед тем как взять на себя труд отослать объявление в газету, следует сначала изучить предмет.

Поэтому она намеревалась выписать самые эффектные слова и фразы, которые с первого взгляда привлекут потенциальных клиентов. Самое главное — составить наиболее полный словарик, который потом можно использовать в объявлениях, рекламирующих ее способности в частных расследованиях.

Сегодня в газете публиковалось множество самых разнообразных объявлений, большинство из которых были, по мнению Лавинии, не слишком захватывающими. Сдавались комнаты с живописным видом на парк. Знатных джентльменов извещали о появлении партии превосходных полотняных сорочек, в которых кожа не потеет.

Куда больше Лавинию заинтересовало объявление некоего доктора Дж. А. Дарфилда, предлагавшего сеансы лечения для вдов и замужних дам, страдающих от чувствительных нервов и женской истерии. Доктор обещал исключительно действенные средства, особенно подходящие для деликатной женской конституции.

— Вот именно, — подтвердила Эмелин. — У меня нет никакой профессии.

— Разумеется, — пробормотала Лавиния, изучая объявление о лечении истерии. — Как тебе нравится выражение: «исключительно действенные средства»?

— Типично медицинские термины. Лавиния, ты меня не слушаешь! Я пытаюсь обсудить свое будущее.

— А в чем проблема? — удивилась Лавиния, подчеркивая слова «исключительно»и «действенные». — Мне казалось, что твое будущее решено. Благодаря Джоан Дав мы получили приглашения на самые главные события сезона: бал у Стиллуотеров и еще один, который устраивает сама Джоан. Кстати, хорошо, что вспомнила: сегодня примерка у мадам Франчески.

— Знаю. Но не желаю слышать о балах и модах. — Эмелин немного помедлила. — Повторяю, Лавиния, я хочу получить профессию.

— Чепуха.

Лавиния, хмурясь, пробежала глазами объявление шляпницы.

«…Превосходный выбор для разборчивых особ, интересующихся только самыми модными шляпками и капорами».

— Ни один светский джентльмен не пожелает взять в жены девицу, которая стремится сделать карьеру. Как по-твоему, стоит охарактеризовать мои услуги как модные?

— Не пойму, какое отношение имеют к моде частные расследования?

— Ошибаешься. Ясно, что, если нужно привлечь эксклюзивную клиентуру, следует создать впечатление, что этот род занятий вошел в моду. Ни один из членов общества не вынесет мысли о том, что выглядит немодным!

— Лавиния, я не собираюсь выходить за джентльмена, вращающегося в обществе. Представить не могу судьбы ужаснее!

Лавиния выписала слово «модный».

— Но не желаешь же ты выйти за фермера! Насколько я припоминаю, никто из нас не горит желанием похоронить себя в глуши.

— Ни о каком фермере не может быть и речи! Я решила, что самое подходящее — стать твоей компаньонкой.

— То есть как? Ты уже моя компаньонка. Мы ежедневно общаемся. Что ты думаешь насчет фразы: «Действенные средства для джентльменов, попавших в сложное положение, предлагаемые строго конфиденциально и с гарантией неразглашения»? Звучит интригующе, не так ли?

— Да, — кивнула Эмелин, сведя брови, — хотя понятия не имею, что она означает.

— И я тоже.

Лавиния поджала губы.

— Что-то не получается. Может, если заменить несколько слов…

Глухой стук входной двери прервал ее рассуждения.

— Похоже, у нас гость. Для официальных визитов слишком рано. Может, это новый клиент?

— Скорее всего мистер Марч. — Эмелин сунула в рот еще теплое печенье. — Я заметила, что он имеет обыкновение посещать тебя в самые неподходящие часы, не придерживаясь правил приличия.

— Он никогда их не придерживался, — буркнула Лавиния. — Помнишь, с каким увлечением он при первом своем появлении швырялся статуэтками в нашей маленькой римской лавчонке? По моему мнению, его манеры с тех пор ничуть не улучшились.

Эмелин улыбнулась и снова принялась за печенье.

Лавиния настороженно прислушивалась к звуку шагов в передней.

— По-моему, ты права в том, что он становится просто невыносим. Вот уже второй раз на неделе он приезжает во время завтрака!

Глаза Эмелин зажглись.

— Может, с ним и Энтони приехал?

— Не беспокойтесь, миссис Чилтон.

Голос Тобиаса эхом отдался от обшитых панелями стен утренней столовой.

— Вполне достаточно яиц и вашего превосходного картофеля.

Несмотря на раздражение, Лавиния поймала себя на том, что ловит каждое слово и каждый звук. Шаги какие-то неровные… Неужели его нога опять разболелась? Нет, кажется, все в порядке.

Она облегченно вздохнула. Впрочем, можно было и не волноваться: утро выдалась ясным, а рана больше всего беспокоит Тобиаса в дождь или когда на город опускается сырой туман.

Гость ступил в комнату и замер на пороге.

— Добрый день, леди.

— Мистер Марч! — просияла Эмелин. — Как приятно видеть вас! А мистер Синклер тоже здесь?

— Нет. Он хотел сопровождать меня, но я послал его по важному делу.

Тобиас взглянул на Лавинию с решительным блеском в глазах.

— Мадам, вы сегодня ослепительны. Само воплощение Венеры, выходящей из пены морской. Клянусь, ваше сияющее красотой лицо поднимает мой дух, проясняет мысли и, побуждает к метафизическому созерцанию.

— Воплощение Венеры? — Чашка Лавинии застыла на полпути ко рту. — Вы не больны, Тобиас? — участливо осведомилась она. — Какие-то странные речи вы ведете.

— Благодарю, я в добром здравии, — кивнул он, с надеждой озирая эмалированный кофейник. — А кофе еще остался?

Прежде чем Лавиния снова принялась допытываться о причинах столь напыщенного приветствия, вмешалась Эмелин.

— Разумеется, — кивнула она, поднимая кофейник. — Садитесь, пожалуйста. С удовольствием налью вам кофе. Возможно, мистер Синклер нанесет нам визит после того, как покончит с делами?

— Вполне вероятно, поскольку у него не было особенных планов до того, как он вбил себе в голову сделаться моим помощником.

Эмелин резко вскинула голову и со стуком поставила кофейник на стол.

— Помощником?

Тобиас пожал плечами и потянулся за маслом и джемом.

— Утверждает, что собирается стать заправским частным детективом, и просит обучить его основам дела.

— Неужели? — ахнула Эмелин. — Поразительно!

— Для меня это было чем-то вроде удара, — возразил Тобиас, вгрызаясь в намазанное маслом печенье. — Как вам известно, я пытался убедить его найти для себя более надежное занятие. Мечтал, что он откроет свое дело. Но если верить Энтони, единственное, что интересует его, кроме розыска, — это карточный стол.

— Какое совпадение, — пробормотала Эмелин.

Тобиас удивленно вскинул брови:

— Надеюсь, мисс Эмелин, вы не имеете в виду, что ваши интересы сходятся?

— Я, разумеется, не собираюсь становиться игроком, — заверила Эмелин и, искоса взглянув на Лавинию, деликатно откашлялась. — Но только сейчас объясняла тете Лавинии, что решила сама сделать карьеру и хотела бы немедленно начать обучаться своей новой профессии.

— А я только сейчас объясняла Эмелин, что ей совершенно ни к чему этим заниматься, — добавила Лавиния, складывая газету. — У нее каждый день занят. Пока она вращается в обществе, у нее нет времени ни для каких занятий.

— Не правда, — возразила Эмелин. — Я намереваюсь идти по вашим стопам, тетя.

Воцарилось короткое, но чрезвычайно напряженное молчание.

Лавиния наконец осознала, что рот ее широко и некрасиво раскрыт, и поспешила исправить положение.

— Просто смехотворно! — воскликнула она.

— Взял же мистер Марч Энтони в помощники! Я тоже хочу работать с вами.

Охваченная ужасом, Лавиния оцепенела, не в силах двинуться с места.

— Просто смехотворно! — повторила она. — Представляю, как были бы поражены твои родители, узнав о том, что их дорогая дочь поступила на службу!

— Мои родители умерли, тетя Лавиния, поэтому их чувства в данном случае значения не имеют.

— Но ты прекрасно знаешь, что бы они сказали! Став твоим опекуном, я приняла на себя определенные обязанности и поклялась обеспечить твое будущее. Леди не занимаются подобными вещами!

— А ты? — улыбнулась Эмелин. — Тебя я считаю истинной леди! Мистер Марч, я права?

— Абсолютно, — кивнул Тобиас. — Я вызову на дуэль любого, кто считает иначе.

— Это все ваши проделки, сэр! — набросилась на него Лавиния. — Вы вбили в головы детей эти безумные мысли!

— Боюсь, мистер Марч тут ни при чем, — запротестовала Эмелин.

Тобиас проглотил остатки печенья и поднял руки.

— Заверяю, я никого не поощрял!

— Вините себя, тетя Лавиния, — усмехнулась девушка. — С того дня, как я поделилась у вас, вы стали идеальным примером для подражания!

— Я?! — ахнула Лавиния, потеряв на минуту дар речи. Кажется, она сейчас лишится чувств!

И хотя она никогда не падала в обморок, но спазмы в горле и головокружение были верными предвестниками этого состояния.

— Именно, — подтвердила Эмелин. — Вы потрясли меня своей поразительной способностью начинать все сначала и не сдаваться перед самыми жестокими ударами судьбы, способными раздавить любого мужчину, не говоря уже о женщинах. Я искренне восхищаюсь вашей необычайной стойкостью и умом.

Губы Тобиаса чуть дернулись.

— Не говоря уже о невероятной хитрости и изворотливости, с которой вы умудряетесь получать приглашения на самые блестящие балы сезона. Никому из моих знакомых не удалось бы сочетать расследование убийств с успешным дебютом юной дамы в свете, как это проделали вы несколько недель назад, мадам. Подобный подвиг повторить невозможно.

Лавиния оперлась локтями о стол и закрыла лицо руками.

— Какое несчастье!

— Эмелин совершенно права, считая вас самим совершенством и образцом поведения, — объявил Тобиас, поднимая чашку. — Кому же еще ей подражать, как не вам?

Лавиния вскинула голову и пронзила Тобиаса негодующим взглядом.

— Ваши шуточки неуместны, сэр! Мне сейчас не до них.

Не успел Тобиас ответить, как в комнату вошла миссис Чилтон с подносом, — Вот, сэр! Яйца и картофель.

— Благодарю, миссис Чилтон. Ваш поварской талант выше всех похвал. Если когда-нибудь решите расстаться с вашей хозяйкой, милости прошу в мой дом.

— Сомневаюсь, что это случится, сэр, — хмыкнула она, — но спасибо за приглашение. Что еще прикажете?

Тобиас повертел в руках горшочек.

— Кажется, ваш превосходный смородиновый джем кончился, миссис Чилтон. Уверяю, что ничего вкуснее не ел.

— Сейчас принесу, — пообещала добрая женщина, исчезая за дверью, ведущей на кухню.

Лавиния грозно уставилась на Тобиаса. Но он, словно не заметив, принялся за яйца с картофелем.

— Прошу не переманивать моих слуг, сэр, — прошипела она.

Эмелин, сокрушенно пробормотав что-то, принялась теребить часики.

— О Боже, прошу меня извинить, — вздохнула она, складывая салфетку и поднимаясь. — Я должна одеться. Присцилла и ее мама вот-вот будут здесь. Я пообещала поехать вместе с ними за покупками…

— Погоди, Эмелин, — поспешно вставила Лавиния. — Эти заявления насчет карьеры…

— Позже обсудим, тетушка, — прощебетала племянница, порхнув к порогу. — Нужно бежать. Не хочу заставлять ждать леди Уортинг.

И она выскочила из комнаты, прежде чем Лавиния успела возразить.

Тишина становилась поистине угнетающей. И поскольку другой мишени, кроме Тобиаса, не осталось, Лавиния снова принялась за него. Отставив тарелку, она сложила руки на столе.

— Очевидно, желание Энтони работать с тобой каким-то образом повлияло на Эмелин, иначе она не несла бы такого вздора!

Тобиас отложил нож и вилку. Веселые искорки в глазах погасли, а вместо них во взгляде светились сочувствие и понимание.

— Поверишь или нет, Лавиния, но я ощущаю твою тревогу так глубоко, что ты и представить не можешь. Я не более одобряю решение Энтони стать частным сыщиком, чем ты — просьбу Эмелин.

— Но что нам делать? Как переубедить их?

— Понятия не имею, — пожал плечами Тобиас, отхлебнув кофе. — Но в любом случае, боюсь, от нас это не зависит. Мы можем советовать, но не имеем права приказывать.

— Кошмар! Настоящий кошмар! Если она не опомнится, ее репутация погибнет!

— Ну же, Лавиния, ты преувеличиваешь! Конечно, ситуация не слишком приятная, но для мелодекламации нет причин. Не такая уж это трагедия!

— Может, по-твоему, и нет, а вот по-моему… Я так надеялась, что у Эмелин будут свой дом и любящий муж, с которым она не узнает нужды. Ни один светский джентльмен не женится на даме, занимающейся частным сыском.

— Вы, случайно, не мечтаете о том же, мадам?

Этот неожиданный вопрос выбил ее из колеи, да так, что Лавиния не сразу нашлась с ответом.

— Разумеется, нет, — бросила она резче, чем намеревалась. — Я вообще не собиралась замуж.

— Неужели любили мужа так крепко, что не в силах заставить себя подумать о втором браке?

Странная паника охватила ее. Кажется, они вступили на очень опасный путь. Лавиния и шага не хотела сделать по этой дороге, потому что она неминуемо приведет к болезненным размышлениям о глубине любви Тобиаса к жене, умершей при родах. Вряд ли Лавиния сумеет состязаться с прекрасным, нежным призраком Энн. Недаром Энтони считал сестру ангелом. А она? Кем бы ни была Лавиния, пусть и самим совершенством в образе женщины, живущей своим разумом, самостоятельной и независимой, ангелом ее никак не назовешь!

— Но, сэр, — ловко вывернулась она, — сейчас мы обсуждаем не мое мнение о браке. Речь идет о будущем Эмелин.

— И Энтони.

— Знаю, — вздохнула она. — Они неравнодушны друг к другу, верно?

— Святая истина.

— Эмелин так молода!

— Энтони тоже.

— Боюсь, в столь нежном возрасте трудно отличить истинную любовь от увлечения.

— Ты, вероятно, была не старше Эмелин, когда выходила замуж. Значит, тоже не могла отличить истинную любовь от увлечения?

Лавиния гордо выпрямилась.

— Разумеется, могла. Я не вышла бы за Джона, если бы у меня оставалась хотя бы тень сомнения в своих чувствах.

Она и в самом деле была уверена в себе, но, оглядываясь назад, считала, что питала к мужу нежную страсть, присущую только очень невинной и очень романтичной молодой женщине. Доживи Джон до сегодняшних дней, их любовь, несомненно, переросла бы в нечто более зрелое, глубокое и истинное. Но теперь воспоминания о добром, наивном муже становились все более отдаленными, хрупкими сувенирами прошлого, хранившимися в укромном уголке ее души.

Тобиас сухо усмехнулся:

— Ты по-прежнему настроена решительно и твердо уверена в своем мнении, не так ли?

— Что поделать, уж такой у меня характер. Твердый и неподатливый. Возможно, благодаря моему опыту гипнотизера.

— Скорее уж, вы от рождения наделены неукротимой силой воли, мадам.

Лавиния чуть сузила глаза.

— Подозреваю, то же самое можно сказать и о вас, сэр.

— Разве не интересно проверить, много ли у нас общего? — учтиво осведомился он.