– Что это за чертовщина насчет того, что Кейди собирается замуж? – с досадой осведомился Стэнфорд Фелгроув.

Рэндалл Пост проводил взглядом мячик, загнанный отчимом в шестую лунку, и едва удержался, чтобы не поморщиться. Он любил гольф, но ненавидел играть с этим человеком. Во-первых, потому, что считал Стэнфорда Фелгроува скользким, беспринципным охотником за деньгами, который свел в могилу свою жену. Во-вторых, он обобрал лично Рэндалла, это невозможно было простить, и бывали дни, когда совместная игра в гольф приводила на грань нервного срыва.

– Сильвия говорит, что официальное обручение пока еще только в проекте, – ответил Рэндалл с подчеркнутым бесстрастием. – Уж не знаю, чего они ждут. Возможно, возвращения ее родителей из Англии.

– Известно хоть, сколько они знакомы?

– По словам все той же Сильвии, что-то около двух месяцев. Она припоминает, что время от времени Кейди говорила о Маке Истоне, но вскользь, и уж точно ничем не показывала, что это серьезно. Разговор о возможном браке зашел совсем недавно…

– Когда старая стерва окочурилась? – со смешком уточнил Фелгроув.

– Видимо, да.

– Однако! Занятный поворот сюжета.

Он примерился, переступил ногами, немного больше их расставил – и вдруг ударил по мячику, по обыкновению неожиданно, словно сделал выпад в поединке. Рэндалл с мрачным удовлетворением проследил траекторию: чересчур вправо. Мячик стукнул о землю, несколько раз подпрыгнул и укатился в заросли бурьяна за правый краем ровно подстриженного поля. Знаменитый Стэнфордов «правый промах».

– Ну и что же тут занятного?

– В первую очередь выбор момента. – Стэнфорд отвернулся, чтобы сунуть клюшку в мешок. – Безутешная племянница, она же богатая наследница, и все такое. Этот мистер Истон, я вижу, не упускает подвернувшегося шанса.

– То есть… – Рэндалл, в свою очередь, начал готовиться к удару, – то есть ты хочешь сказать, что он нацелился на контрольный пакет и выбрал для этого момент, когда Кейди была наиболее уязвима?

– Лично у меня нет на этот счет ни малейших сомнений. Проклятие! Старая калоша Веста! И как ее угораздило испоганить отличную ситуацию, завещав акции Кейди? Должно быть, совсем выжила из ума.

Рэндалл отвлекся ровно настолько, чтобы сделать взмах. Судя по ощущению, это был хороший, достаточно точный удар. Выпрямившись, он прищурился. И верно, мячик приземлился почти в самом центре травянистого участка. Довольный, Рэндалл отошел сменить клюшку.

Поздравлений не последовало, даже самых едких. Стэнфорд сидел в тележке с каменной физиономией, глядя на изумрудный ковер травы, и даже не повернулся на шаги, словно и не было на редкость удачного броска. Скрыв понимающую усмешку, Рэндалл сунул клюшку в мешок. Этот мрачный вид, конечно, от зависти. Стэнфорд не желает признавать, что пасынок лучше его играет в гольф и не меньше его ненавидит совместные партии. Тем не менее он на них время от времени настаивает – ведь они служат демонстрацией тесного сотрудничества, единства мнений на вершине «Аустри-Пост». Это очень важно – создать нужный имидж. Как раз поэтому холодный, расчетливый, алчный Стэнфорд Фелгроув нуждается в своем пасынке.

Связи, унаследованные как от деда, так позже и от матери, позволяют ему, Рэндаллу Посту, без опаски подписывать накладные на ценнейший груз. На связях зиждется работа с клиентурой: к нему обращаются богатые бездельники, когда нужно с выгодой избавиться от коллекции, полученной, скажем, по завещанию. Он знает, кому что предложить, и, более того, умеет подать эти сделки так, чтобы престиж галереи еще больше укрепился.

– Почему выжила из ума? – сказал Рэндалл, усаживаясь за руль тележки. – Веста не переставала надеяться, что в один прекрасный день Кейди передумает и встанет радом с Сильвией у кормила «Шатлейна». Ты, я – мы все это знали.

«He потому ли ты, сволочь, так энергично подталкивал меня к браку с Кейди три года назад?» Но это он, конечно, добавил про себя.

– Не сваляй ты дурака прямо в начале медового месяца, ситуация сейчас выглядела бы намного приятнее, – проворчал Стэнфорд. – Поверить не могу, что можно быть таким никчемным в постели, чтобы жена подала на развод на девятый день брака! У тебя в штанах что, спагетти?

Рэндалл промолчал. Что можно сказать человеку, которого не выносишь всеми фибрами своей души, тем более если это чувство взаимно?

Сколько раз за прошедшие годы он благословлял мудрость своего деда! Старикан как будто в воду глядел, когда обговорил в завещании особый пункт: если внук каким-то образом пострадает, его доля акций переходит не к отчиму, а к дальним родственникам по материнской линии. Рэндалл сильно подозревал, что до сих пор жив только благодаря этой предусмотрительности. Будь у Фелгроува хоть малейшая надежда прибрать к рукам его долю, он бы давно уже стал жертвой несчастного случая.

Перед самой смертью дед уже не мог больше закрывать глаза на то, что дочь Джоселин скоро за ним последует – она просто убивала себя огромными дозами спиртного. Хотя и не получилось воспрепятствовать тому, чтобы ее доля – львиная доля акций галереи – осела в загребущих руках Фелгроува, с помощью ловкого адвоката удалось сохранить остальные сорок девять процентов, и вот их он постарался закрепить за внуком, обезопасить от посягательств зятя. Контроль, увы, был утрачен.

Но не навсегда. Так думал Рэндалл наедине с собой, так думал и сейчас, ловко ведя тележку по узким колеям через гольфовое поле. Только до тех пор, пока «Аустри-Пост» и «Шатлейн» не сольются. Если это произойдет, значит, есть в мире справедливость. Он так близок к победе! Нельзя допустить, чтобы что-то встало на пути. Кейди проголосует за слияние, должна проголосовать, а если у нее есть сомнения, наверняка найдутся и пути их развеять. Она умница, Кейди. Они всегда понимали друг друга – как брат с сестрой. Как раз потому между ними и не сработало более близкое родство.

Три года назад каждый был убежден, что брак Кейди Бриггз и Рэндалла Поста – удачный союз, удачнее и быть не может. Ведь у них было столько общего, они даже выросли вместе. Веста Бриггз уж точно не желала ничего лучшего. За все время, пока он ее знал (а это был долгий срок) Рэндалл не видел ее такой довольной, прямо-таки счастливой, как в тот день, когда они с Кейди произнесли брачный обет.

Стэнфорд не уступал ей в ликовании. А почему ему было не ликовать – ублюдок был уверен, что этот союз станет для него точкой опоры в захватнической кампании, даст возможность прибрать к рукам и «Шатлейн».

Все были потрясены разводом, начатым через девять дней после свадьбы. Правда, обошлось без громкого скандала – Кейди и Рэндалл в один голос твердили, что это обоюдное решение, что они просто совершили ошибку, которую хотят как можно скорее исправить. Оба держали рот на замке насчет подлинных причин разрыва. Кейди еще раз доказала, какой она хороший друг.

– Этот Истон… – снова затянул Стэнфорд. – Вот же ловкий парень! Своего не упустит. С такими легко делать дело. Надо только дать ему понять, что слияние выгодно для всех, – и он подпоет нам как миленький.

– Да? – Рэндалл резко тормознул возле зарослей бурьяна, где прятался мячик отчима. – А ты не допускаешь возможности, что у Истона могут быть интересы, отличные от твоих? Что ему, к примеру, плевать на дело? Что он хочет жениться на Кейди ради нее самой, а не ради денег? Скажем, он влюблен.

– Что?! – Стэнфорд даже хохотнул. – Ну и брякнул! Где ты видел парня, который женится на богатой не ради денег? И даже если женится, то не на такой, как Кейди Бриггз. Она же одно к одному как ее тетка Веста. – Он вылез из тележки и склонился к мешку, выбирая клюшку. – Ты уж мне поверь, Истон к ней клеится потому, что положил глаз на «Шатлейн».

– Каждый судит по себе, – заметил Рэндалл едко. – Ты приписываешь другим свои собственные мотивы, потому что не знаешь других. Учти, неправильная оценка может дорого обойтись.

– Я в людях разбираюсь, – отмахнулся отчим, раздвигая клюшкой бурьян в поисках мяча. – Могу поспорить на что угодно, что Истон до смерти Весты даже и не думал о браке. Знаю я эту породу.

«Правильно, потому что ты сам из таких, сукин сын. Наверняка с удовольствием вспоминаешь, как подгреб к моей матери чуть не сразу после похорон, когда она начала по-настоящему прикладываться к бутылке».

Рэндалл не сомневался, что и контроль над семейным бизнесом перешел к Фелгроуву потому, что мать не соображала, что подписывает. В отчимы ему достался подлый, низкий человек, который не гнушался жульничать ни по-крупному, ни по пустякам. Вот и сейчас он потихоньку подталкивал мячик на низкую кочку, откуда можно было сделать лучший удар. Рэндалл притворился, что не замечает, поскольку это случалось не впервые, – еще одна причина, по которой он ненавидел совместные партии.

– Между прочим, – сказал Стэнфорд, когда они снова уселись рядом в тележке, – до меня стороной дошло, что Джордж Лангуорт не протянет больше месяца. Все сколько-нибудь крупные галереи и аукционные залы держат нос по ветру – его коллекция может выплыть где угодно.

Джордж Лангуорт, один из самых известных частных коллекционеров, глубокий старик, вот уже три года лечился от рака, и все в Фантом-Пойнт об этом знали. Выходит, и за пределами этого тесного кружка уже было известно, что ему осталось недолго жить. Заинтересованные лица точили зубы на его роскошную коллекцию живописи и антиквариата девятнадцатого века, тем более что между наследниками до сих пор не было решено, как со всем этим поступить: распродать поштучно или за большую сумму передать какому-нибудь музею со средствами. Торгаши, дилеры и кураторы готовились к драке – разумеется, в рамках политкорректности.

– Еще я слышал, что крупнейший аукционный зал втихую посылал к Брук Лангуорт своего представителя, уговаривал дать им добро на распродажу, – продолжал Стэнфорд. – Если ты еще не начал шевелиться, очень советую, иначе мы останемся с носом.

Рэндалл ничем не показал, что слышит. Он подвел тележку к своему мячу, остановил и начал выбирать клюшку.

– Ты что, оглох? – спросил отчим тоном выше. – Было бы непростительно упустить такой шанс! Пока ты просиживаешь штаны у себя в кабинете, предприимчивый народ так и шастает к будущей вдове. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь ловкач уговорил Брук. Чего ради тогда ты был с ней на короткой ноге, зачем три года отирался на заседаниях этого их идиотского комитета?

– Мы приятельствовали только поначалу, – заметил Рэндалл, направляясь к мячу, хорошо заметному среди недавно подстриженной яркой травы. – В последнее время почти не виделись. Брук вышла из комитета из-за болезни мужа.

– Все равно это не просто шапочное знакомство! Вы все время перезванивались, я же помню.

– Поначалу, – повторил он.

– Поначалу! – повторил Стэнфорд, кривляясь. – Скажи уж, пока она не дала тебе пинка и не вышла замуж за большие деньги. Между прочим, невелика потеря. Были у нее кое-какие знакомства, но денег ни гроша, пока не подвернулся старый пень Лангуорт. Высоко она метила, эта Брук. Только потому и подпускала тебя на пушечный выстрел, что надеялась урвать кус от «Аустри-Пост». Не подоспей Джордж со своей тугой мошной, ты бы так легко не отделался.

На этот раз Рэндалл не удержался, чтобы не скривить губы в усмешке. Строит из себя всезнайку, а сам и близко не стоял к сути дела. То, что Брук обхаживала его ради «Аустри-Пост», – это чушь. На самом деле из-за «Аустри-Пост» она его бросила. Сказала, что не желает соперничать с его маниакальной привязанностью к галерее.

– Речь идет о том, что Джордж долго не заживется, – продолжал долдонить отчим. – С деньгами его все ясно – отойдут к дочери и сыну, или по крайней мере так говорят. Но и Брук не останется внакладе: ей отказаны дом, яхта и антиквариат. Чтобы внести налог на наследство, понадобятся чистые деньги, и я почти уверен, что она скорее предпочтет проститься с коллекцией, чем со всем остальным. Так чего ждать? Ты знаешь, как делаются такие дела. Свяжись с ней. Пообещай, что мы за всем присмотрим в лучшем виде.

Приказной тон раздражал, поэтому Рэндалл снова не отреагировал. Ему сегодня везло – послал мяч на самую выгодную точку для решающего удара. Чуть позже, загнав его в лунку и водрузив на положенное место флажок, он усмехнулся снова с оттенком злорадства.

Он выиграл, как обычно. Выиграл, невзирая на все жульнические проделки Стэнфорда. То-то у отчима желчь разольется с досады!

Но это была победа с маленькой буквы. Главная была впереди.

Поначалу ошеломленный решением отчима слить две всемирно известные галереи воедино, Рэндалл вскоре оценил все громадные преимущества этого шага. Ему в руки падала неслыханная удача, оставалось только подхватить ее и воспользоваться ею к собственной выгоде.

Но всего приятнее было думать о том, что Стэнфорд Фелгроув, этот прожженный мошенник, своими руками роет себе могилу. Зациклившись на финансовых преимуществах слияния, он был словно в шорах и даже отдаленно не представлял, что взращенное им древо принесет роковые плоды.

Ждать пришлось долго, очень долго, но теперь расплата не за горами, думал Рэндалл, не спеша шагая к тележке. Он и его мать будут отомщены, и все благодаря слиянию. Надо только, чтобы оно состоялось. Он не позволит этому воспрепятствовать.

С чувством величайшего удовольствия Гарднер Олгейт следил за тем, как жена идет к нему через зал ресторана. Они жили в браке десять лет, разделили радости и тревоги воспитания мальчишек-близнецов, но до сих пор при виде Сильвии Гарднер заново изумлялся, как ему повезло.

Школьные и студенческие годы он прожил как неприметный зануда, из тех, кого эффектные девчата или поддразнивают, или в крайнем случае терпят как друзей, но не могут себе представить в более романтическом качестве. Никаких перемен в будущем не предвиделось. Гарднер выучился. Можно было гордо именовать себя экономистом с правом независимого аудита, но в конечном счете он был просто бухгалтер. Он был силен в федеральном и государственном налоговых кодексах, умел правильно заполнять самые сложные таблицы и бланки, был на ты с компьютером и был способен с легкостью отыскать правду в любых разночтениях. Тем большим занудой он казался.

Но вот появилась Сильвия – утонченная и элегантная, высокая стройная блондинка с внимательным, умным взглядом и врожденным талантом вести дела. Кейди Бриггз предпочитала восторгаться восточными мотивами в дизайне майолики шестнадцатого столетия, Сильвия больше разбиралась в тонкостях «дизайна» долгосрочной корпоративной политики. Кейди могла часами вещать о влиянии теории пропорций эпохи Ренессанса на мастеров эпохи Регентства, Сильвия с тем же удовольствием обсуждала проекты пенсионных льгот. Она была неподражаема, и оставалось гадать, за что небеса наградили его подобной женщиной.

Высмотрев Гарднера среди посетителей, Сильвия направилась к нему. Даже в походке ее читалось напряжение. Она изменилась с тех пор, как выслушала новое завещание Весты, и это серьезно беспокоило Гарднера. То, что контрольный пакет акций переходит к Кейди, явилось шоком для каждого члена семьи, но для Сильвии особенно. Семь последних лет Веста обращалась с ней как со своей преемницей, вышколила ее – и правильно сделала, ведь Сильвия обладала всеми лучшими качествами бизнесмена. Потесниться с законного места, даже ради близкой родственницы, было для нее нелегко.

Веста всегда была непредсказуемой и осталась верна себе до конца. Сошла со сцены, предоставив другим расхлебывать заваренную кашу. Если это был план перессорить племянниц, он явно удался.

Приблизившись к столу, Сильвия едва заметно улыбнулась Гарднеру. Тот поднялся, коснулся ее щеки поцелуем и галантно отодвинул для нее стул.

– Представляешь, она берет с собой этого Мака Истона! – объявила жена, едва усевшись. – Намерена поселиться с ним вместе на тетиной вилле. Думаю, это означает, что у них серьезные отношения.

– Полагаю, речь идет о Кейди? – чисто для проформы уточнил Гарднер, возвращаясь на свое место.

– О ком же еще! – С хрустящим звуком расправив накрахмаленную салфетку, Сильвия не глядя бросила ее на колени. – Вдвоем на вилле! Тетя Веста перевернется в гробу, и поделом ей.

– А что такого ужасного в том, что Кейди хочет всегда иметь при себе будущего спутника жизни? Не была же Веста настолько старомодной, чтобы?..

– Чтобы категорически отрицать добрачную связь? Нет, конечно. Что ей было до того, с кем Кейди спит и где этим занимается! Но она бы решительно не одобрила разговор о браке, потому что жениху нужны, конечно, только деньги. Он задурил Кейди голову!

– Ты так думаешь?

– Разумеется. Другого объяснения этим скоропалительным отношениям лично я не нахожу.

Поразмыслив, Гарднер покачал головой:

– По-моему, задурить Кейди голову не так-то просто. В этом, кстати сказать, вы с ней похожи. Она умна и проницательна – слишком умна и проницательна, чтобы попасться на удочку сладкоголосого жиголо.

– Умна! Проницательна! Этого довольно, чтобы избегать ошибок в бизнесе, но не в личной жизни. Вспомни Леандру!

– Неудачный пример. Не обижайся, дорогая, но у меня частенько бывает ощущение, что Леандра у вас не в мать и не в отца.

– Вот еще! – тут же ощетинилась Сильвия, грудью вставая на защиту фамильной чести. – Леандра умница, как все Бриггзы, только начисто лишена амбиций. К тому же она помоложе нас с Кейди. Отсюда вся разница: молодость берет свое. Рано или поздно Леандра созреет. Я думаю, это добрый знак, что сейчас она встречается с Паркером. А по-твоему как?

– Может, и добрый.

– Согласна, он для нее немного староват, но ты же не скажешь, что лучше бы на его месте был молодой шалопай вроде Диллона. Паркер такой солидный, мудрый, уравновешенный…

– Просто один большой плюс. Знаю, знаю! Леандра сделала ошибку, связавшись с Диллоном. Жаль только, что ей потребовался такой долгий срок, чтобы ошибку исправить.

Кроме времени, потребовалось еще несколько тысяч долларов тети Весты, чтобы освободить Леандру от нелепого брака с «непризнанным гением». Но эта мелкая деталь тактично не упоминалась среди Бриггзов, и Гарднер промолчал. Сильвия прекрасно все знала и, уж конечно, не приветствовала, но приняла бы в штыки, как принимала все, что могло бросить тень на родню. Это было очень сплоченное семейство, единый тесный строй. Гарднер находил эту фамильную черту трогательной, даже достойной восхищения и раздражался только тогда, когда охранные права распространялись на залетных птиц вроде Рэндалла Поста.

– Давай вернемся к Кейди, – сказала Сильвия. – Тут надо хорошенько разобраться. Время бежит, часики тикают: тик-так, тик-так – и, ты уж мне поверь, это не тот звук, который женщина может себе позволить игнорировать до бесконечности. Мысль о том, что годы уходят, делает уязвимой самую проницательную и умную из нас.

– Верю на слово.

– К тому же… – Она раскрыла меню и рассеянно скользнула взглядом по строчкам. – К тому же Кейди по натуре импульсивна. Помнишь, как она оставила «Шатлейн»? Просто в одночасье, без малейшего предупреждения. А вспомни этот фарс, брак с Рэндаллом!

– Ну хорошо. Допустим, у Кейди есть склонность к сумасбродным поступкам. Это не значит, что можно без оснований клеить Истону ярлык охотника за деньгами. Ты сама только что сказала: надо хорошенько разобраться.

– Правильно. – Закрыв меню, Сильвия в задумчивости принялась постукивать его углом по столу. – Да, нужно собрать о нем сведения.

– Давай начнем с личного впечатления. Они приезжают завтра, долго ждать не придется.

– Как все запуталось! – вырвалось у Сильвии. – Веста словно обезумела! Что за блажь пришла ей, скажи на милость? Кому это было нужно – менять завещание?

– Интересный вопрос, но ответа нам уже не узнать, – невесело усмехнулся Гарднер. – А впрочем, один способ имеется. Скажем, можно обратиться к медиуму – ну, ты знаешь, кто умеет вызывать души умерших. Если я правильно помню, это называется «наладить связь с дорогим усопшим». Возможно, нам мог бы помочь в этом Джонатан Арден. Они ведь как будто духовно сблизились.

– Это мне тоже не дает покоя. Что она нашла в этом проходимце? Какие вопросы с ним обсуждала? Помнишь, она ведь издевалась над верой в потусторонние силы и сверхъестественные способности. Старческий маразм, одним словом! По крайней мере скрытая форма.

– В таком случае очень скрытая, – заметил Гарднер. – Мне Веста казалась в полном порядке.

По его мнению, умственные способности старой мегеры к старости только обострились, и как раз история с завещанием служила тому наилучшим доказательством. Не в характере Весты Бриггз было уйти с миром, она просто обязана была превратить свою смерть в стихийное бедствие для близких. Так сказать, уйти с помпой. Или под фанфары. Потокам горьких слез она, конечно, предпочитала вытянутые от растерянности лица.

– Я побеседовала со Стэнфордом и Рэндаллом, – продолжала Сильвия, никак не прокомментировав замечание мужа. – Объяснила им ситуацию с Кейди и тот факт, что теперь нам потребуется для слияния еще и ее одобрение.

– Ты же не думаешь, что она его не даст!

– А ты уверен, что даст? Не очень на это рассчитывай. Это для нас слияние сулит многочисленные выгоды: бизнес получит новый размах; филиалы вырастут как грибы; в совет директоров войдут новые перспективные члены; можно будет предложить партнерство тем, кто его заслужил, и прочее, и прочее. Кейди такие масштабы не привлекают. Ей больше по душе полный контроль.

– Тебе тоже, – брякнул Гарднер не подумав.

На миг голубые глаза жены сердито сузились. Он поспешил завладеть рукой Сильвии и ободряюще пожал ее.

– Я не имел в виду ничего обидного, как раз наоборот. Честолюбие – могучая движущая сила. Оно и поможет тебе занять директорское кресло в «Шатлейн-Пост».

– Речь не о честолюбии, Гарднер. Умение толково руководить галереей – вещь хорошая, но на нем одном далеко не уедешь. У Кейди есть чутье на подлинные ценности. Помнишь, как из партии копий ручной работы от Гутри она безошибочно выудила подлинный секретер Ризенера? А французские часы с боем, в резном футляре, из числа всякой дешевой всячины, что шла с молотка? А английское панно с третьесортного аукциона?

– Чутье на антиквариат тоже не делает человека идеальным руководителем галереи. Мы это знаем, и Веста тоже это знала. Можно наводнить галерею предметами искусства, но чтобы она давала реальную прибыль, нужен администраторский талант, нужен дар корпоративного предвидения. Зачем, к примеру, тебе чутье? Ты можешь в случае надобности нанять любого, у кого оно развито, а можешь и привлечь в свой коллектив. Нет, Кейди не может и не должна занимать твое место в руководстве «Шатлейн-Пост»!

– С некоторых пор я могу ответить: «Это ты так думаешь», – спокойно возразила Сильвия. – Кейди унаследовала контрольный пакет, и теперь за ней остается решающее слово не только по поводу слияния, но и по вопросу, кто займет директорское кресло.

– Зачем без толку тревожиться? Наверняка Кейди и теперь так же мало привлекает участие в жизни галереи.

– Будь это так, она бы сразу не раздумывая передала контрольный пакет мне или кому-то другому из членов семьи. Она этого не сделала, более того, она едет сюда. У нее что-то на уме, ты уж мне поверь. Полагаю, за ее решениями стоит теперь мистер Истон.

– Что?! – изумился Гарднер. – Ты хочешь сказать, что какой-то без году неделя жених заставил ее полностью изменить всю жизненную позицию?!

– Почему бы и нет? Сам подумай, с того момента, как Кейди наотрез отказалась иметь дело с «Шатлейном», в ее жизни ничто не изменилось… кроме одной вещи – появления этого Истона. И вот вместо поспешного (в ее стиле) отказа от акций, которые по идее должны были стать для нее ненужным бременем, она лично едет сюда. Тут не может быть другого объяснения, кроме желания самого Истона непосредственно оказаться в гуще событий. Он хочет получить свою долю пирога!

– Поверить не могу! Ты всерьез думаешь, что этот тип, кто бы он ни был, с ходу научился влиять на строптивую Кейди? И теперь дергает ее за веревочки, как марионетку?

– А по-твоему, это всего лишь мои измышления?

– Уверен в этом.

– И ни на грош истины?

– Этого мы не знаем, но все-таки мне кажется, что ты превращаешь простую житейскую историю в триллер.

– Ну хорошо, тогда изложи свою версию! Это, конечно, будет мелодрама. Страстная любовь и все такое, – парировала Сильвия сердито. – Иначе как во всю эту картину вписывается Истон?

– А разве страстной любви не существует? Это все предельно упрощает. Встретились, работали вместе, полюбили друг друга.

Сильвия захлопала глазами – такое простое объяснение явно не приходило ей в голову. Но затем она снова помрачнела.

– Я на это не куплюсь, Гарднер. Разумеется, любовь есть, в том числе страстная, но когда она разражается в такой исторический момент, это уже из области фантастики.

– Если ты права, перед нами большая проблема.

– Большая, да… – Сильвия снова взялась за меню, – но будет еще больше, если Кейди в самом деле свяжет свою жизнь с авантюристом, с охотником за деньгами, принимая его за мужчину своей мечты.

Телефон зазвонил как раз когда Леандра закончила пятую главу и закрыла книгу. Она штудировала «Как избавиться от привычки выбирать неподходящих мальчиков. Руководство по выработке вкуса для женщин с умом». Водрузив тонкий томик на груду таких же пособий по самовоспитанию, буквально загромоздившую журнальный столик, она подняла трубку.

– Алло, Паркер! – начала она без долгих предисловий. – Вот уж не думала, что ты так задержишься. Есть предложение: ужинать сегодня не дома, а в ресторане с хорошим баром. Что скажешь?

Некоторое время длилось молчание, потом послышалось:

– Это я, Диллон.

Вот некстати! Самый звук голоса бывшего мужа заставил Леандру до боли сжать трубку.

– Что тебе нужно?

– Да так… решил узнать, какие у тебя планы на выходные. Проведешь их здесь, в городе?

– В смысле с тобой?

– Я надеялся.

– А зря. Никакие выходные я с тобой проводить не буду. Пора бы уже перестать мне названивать, тебе не кажется? Со времени похорон это уже третий раз.

– Ты что, даже не хочешь дать мне шанс?

– Пока мы были женаты, я только этим и занималась – давала тебе шанс за шансом. А ты их все выбросил коту под хвост!

– То было давно…

– Последний раз – полтора года назад. Не так уж давно.

– С тех пор многое изменилось… я изменился! На похоронах твоей тетки я как раз это и пытался объяснить.

Взгляд Леандры потянулся к названию книги, которую она только что закрыла. Как там говорилось в пятой главе?

«Выбирать непременно неподходящего мальчика – такая же вредная привычка, как, скажем, курение. Чтобы избавиться от вредной привычки, требуется большое усилие воли и, конечно, старание. Всегда держите в голове тот факт, что неподходящий мальчик – это вечный мальчишка, а не зрелый мужчина. Каждый раз, как он примется умолять вас дать ему шанс, как снова попробует втереться к вам в доверие, скажите себе: "Я зрелая женщина, мне не пристало водиться с мальчишками"».

– Кстати, о похоронах. Как тебя угораздило там оказаться? – поддела она. – Ты никогда не питал теплых чувств к тете Весте.

– Эй, не дави так, дай дух перевести! – буркнул Диллон. – Если бы все, кто не питал теплых чувств к Весте, остались дома, там было бы пусто. Ее терпеть не могли, сама знаешь. На такие похороны приходят не для того, чтобы лить слезы, а чтобы отметиться.

На это было трудно возразить. Церковь была битком набита вовсе не потому, что Весту горячо любили в своем кругу, а потому, что она имела там большой вес. По сути, она была краеугольным камнем Фантом-Пойнт. И все равно остался неприятный осадок от того, как Диллон изображал над ее гробом вселенскую скорбь.

– Послушай!..

– Если хочешь, могу объяснить, почему я там был, – перебил он тем низким, подкупающе искренним, проникновенным тоном, от которого по телу у нее всегда бежали мурашки. – Только чтобы повидать тебя. Чтобы поговорить о тысяче вещей, важных для нас обоих…

– Не понимаю, чего ты добиваешься.

– Хочу начать все сначала.

– Что именно?

– Оживить наш брак.

«Я зрелая женщина, мне не пристало водиться с мальчишками».

– Извини, Диллон, но я не думаю, что это пошло бы кому-то из нас на пользу. Мы должны идти каждый своим путем.

– Я уже пошел своим! И знаешь, удалось пойти довольно далеко: солидная галерея заинтересовалась моими работами. Через несколько месяцев состоится моя первая выставка! Видишь, я не стою на месте.

– Я уже слышала это, и не раз. Послушай, у меня больше нет времени. Я встречаюсь с одним человеком… стоящим человеком.

– Неужели с тем, который сопровождал тебя на похороны? – насмешливо полюбопытствовал Диллон. – Да он тебе в отцы годится!

– Почему же сразу в отцы? Ему только сорок два.

– Наверняка принимает виагру.

– Перестань! Перестань сейчас же, слышишь! Паркер – чудесный человек, настоящий мужчина! Он водит меня по приличным местам, а не по задворкам! Мы только что вернулись с Гавайев!

– Он слишком стар для тебя.

– А ты для меня слишком молод!

– То есть как это, слишком молод? – искренне удивился Диллон. – Мы же с тобой ровесники.

– Только в хронологическом смысле! – отрезала Леандра. – По развитию ты сильно отстаешь, а я зрелая женщина, мне не пристало водиться с мальчишками.

– Откуда, черт возьми, ты набралась этой чепухи? Из ваших дебильных женских пособий по самовоспитанию?

Леандра не ответила, просто тихонько положила трубку и, хотя телефон еще несколько раз принимался звонить, уже не поднимала, а просто сидела, размышляя о прошлых ошибках и о том, как трудно все-таки избавляться от вредных привычек.