Кейди стояла в центре двухэтажного хранилища с зажатым в кулаке золотым ключиком. По стенам – всюду, куда ни взгляни, ряд за рядом, полка за полкой – красовались изысканные шкатулки, табакерки, сундучки и миниатюрные секретеры. Казалось, им нет числа: совсем крохотным и довольно крупным – и каждая вещица в отдельности являла собой шедевр искусства, блистательный пример мастерства.

Одна полка была целиком отдана превосходной подборке богато изукрашенных средневековых шкатулок. На соседней были представлены походные сундучки – чеканные с чернью и вкраплениями золота или серебра. Еще дальше сверкали и переливались шкатулки для драгоценностей такого сложного дизайна, что глаз отказывался воспринимать все хитросплетения отделки. Дальше, на задней стене, до самого балкона поднимались ряды шкатулок самого разного типа, вплоть до эпохи Ренессанса, с финифтью, глазурью и эмалью, некоторые просто отполированные так тщательно, что казалось, будто они сияют внутренним светом. От их красоты захватывало дух. Тут были буквально микроскопические (на один перстень) коробочки, целиком выточенные из кристаллов горного хрусталя, из яшмы или оникса; были и побольше, алебастровые и нефритовые, сплошь покрытые резьбой и полудрагоценными камнями…

Мак остановился на пороге и некоторое время молча обозревал эту глухую, без единого окна, сокровищницу.

– Так вот куда ты сбежала, пока я разбирал чемодан.

– Да, бросить взгляд.

– Хм. – Он внимательно изучил тяжелую стальную плиту, заменявшую дверь. – Надеюсь, есть запасной вариант, на случай если она ненароком захлопнется?

– Конечно. Хотя замок и электронный, изнутри дверь можно открыть простым нажатием ручки.

– Приятно слышать. – Подступив к ближайшему ярусу полок, Мак уставился на шкатулку черного дерева с позолотой. – Неплохие тут собраны вещицы!

– Да уж. Тетя Веста собирала эту коллекцию почти полвека.

– Правда?

Кейди склонилась к полке, на которой красовалась шкатулка начала семнадцатого века, сработанная в виде сундучка и отделанная эмалью. Ее стенки и крышка были расписаны любовными сценами, причем роман был явно адюльтером.

– Посмотри. Один бог знает, что в ней хранилось. Чем надежнее упрятаны прошлые ошибки, тем в большей мы безопасности.

– Возможно, возможно… – Мак не сделал движения подойти и поближе взглянуть на шкатулку. – Как по-твоему, у Весты Бриггз было много тайн?

– Она умерла в восемьдесят шесть лет. Это кое-что да значит. К такому возрасту, если повезет, жизнь нашпигована тайнами. Хранить их – личное право каждого.

– Не спорю.

– После похорон адвокат передал мне запечатанный конверт. В нем оказалось коротенькое письмецо и ключ.

Мак кивнул с таким видом, словно прекрасно об этом знал. Сразу вспомнилось, что во время их последнего разговора конверт лежал на журнальном столике. Быть наблюдательным – его работа, подумала Кейди. И он в этом хорош. Разве не за это она его выбрала?

– А что было в письме?

Вместо ответа Кейди достала из кармана брюк сложенный листок и протянула Маку.

Развернув, он поднял взгляд, как бы удостоверяясь, что разрешение получено, и прочел письмо вслух:

– «Дорогая Кейди!

Я пришла к заключению, что не могу вот так просто уйти и забрать с собой свое прошлое. Хочется, чтобы кто-то еще знал мои тайны, а поскольку ближе тебя у меня никого нет, доверяю их тебе. Знаю, ты поймешь – ведь у нас столько общего. Странная все-таки штука – гены, правда?

Не спрашивай себя, отчего мне вдруг стало так важно поделиться тем, что случилось много лет назад. Я и сама не знаю. Быть может, таким образом я приношу тебе свои извинения. Возможно, подлинный секрет – слишком тяжкое бремя, чтобы нести его в одиночку еще и после смерти. А может, просто хочется верить, что кто-то способен понять. С любовью, Веста». – Аккуратно сложив письмо, Мак вернул его Кейди со словами: – Ключик тебе, конечно, знаком?

– Еще бы! Раньше он был частью «Монастырского кастеляна».

– То есть частью оригинала? – Заинтригованный, Мак наконец покинул свой пост в дверях. – Того, что стал эмблемой «Шатлейна»?

– Того самого. Помнишь, я сказала, что получила по завещанию всемирно известную драгоценность? Речь шла о нем.

– Здесь только один ключик. Где же все остальное?

– Полагаю, как раз это мне и предстоит выяснить, – медленно произнесла Кейди. – Нужно только узнать, что именно он отпирает.

– Кстати, насколько он старинный, «Монастырский кастелян»?

– Основная часть – медальон – датируется тринадцатым веком, цепочки и ключи заменены на золото в шестнадцатом.

– Впечатляет! – присвистнул Мак.

– Все это было изначально задумано как усложненная, облагороженная версия кольца для ключей, – объяснила Кейди, – но название «кастелян», или по-французски «Шатлейн», возникло много позже. «Кастеляншей» в те времена называли хозяйку дома, а вернее, замка – благородную леди. Позже эта почетная должность распространилась и на мужчин, а само понятие «кастелян» – на ключи, которые бывали им вверены.

– Если вспомнить, что такое «кастелянша» теперь… – хмыкнул Мак.

– Да и «кастелян» охватывает великое множество предметов, которые носят на поясе, – рассеянно заметила она. – Коллекционер антиквариата называет так и часы, и украшения…

– И ты считаешь, что Веста Бриггз намеренно запрятала «Монастырский кастелян» с глаз подальше?

– Все говорит за то.

– Но зачем ей это понадобилось?

– А зачем вообще что-то прятать и скрывать? – Кейди криво улыбнулась. – Плохо ты знаешь тетю Весту! Она всегда отличалась патологической скрытностью и замкнутостью, и чем старше становилась, тем больше это перерастало в манию. Это тебе кто хочешь подтвердит.

– Не странно ли завещать и тут же припрятать?

– Вспомни письмо. Там говорится, что она решила открыть мне всю правду о своем прошлом. Всю, понимаешь? – Кейди обвела взглядом сотни и сотни шкатулок. – Хотелось бы знать, что я там найду.

– Узнаешь, когда доберешься до нужной. – Мак тоже еще раз, задумчиво, оглядел все это великолепие. – Тебя ждет каторжный труд. Чтобы перетряхнуть целый подвал, понадобятся, может быть, месяцы.

– В данный момент у меня нет времени заниматься поисками. Надо решать более насущные проблемы, а шкатулка с тайнами тети Весты никуда не убежит, в точности как и все остальные.

– Даже трудно оценить, сколько все это стоит.

– Да, целое состояние. Знаешь, что интересно? В вопросах антиквариата Веста не была сентиментальной. Я бы сказала, у нее был беспощадно прагматичный подход. Если давали подходящую цену, сделка совершалась незамедлительно. Что же касается шкатулок… не припомню, чтобы она что-то продавала из этой коллекции, и наотрез отказывалась предоставлять ее для демонстрации. Вообще ни одна шкатулка ни разу не покинула подвала, сюда же не допускался никто, кроме пары избранных, меня в том числе.

– Зато теперь ты можешь распорядиться всем этим по своему усмотрению.

– Да, могу.

– И как поступишь?

– Ну, я подумывала передать коллекцию музею, такому, который не только экспонирует шкатулки так, как они того заслуживают, но и воздаст тете по заслугам.

– Хочешь обессмертить ее имя? Что-нибудь вроде «Непревзойденная коллекция легендарной Весты Бриггз»?

– А что в этом плохого? Мне нравится, и я думаю, Весте бы тоже понравилось. – Кейди сунула ключик вместе с письмом в изрядно помятый конверт и положила все в карман. – Но это только в проекте. Коллекции придется еще какое-то время пылиться вдали от восхищенных взоров.

– Ну что, уходим? Надо прояснить пару вопросов.

– Уходим. Думаю, удобнее всего нам будет в кабинете.

– Где угодно, лишь бы никто не мешал. – Мак отступил, давая дорогу Кейди. – Ты как будто загрустила.

– Ничего подобного!

Кабинет Весты Бриггз тоже источал дух давно минувшего. Пол был покрыт старинными французскими коврами, по стенам стояли книжные шкафы девятнадцатого века, а у дальней стены – тяжелый стол красного дерева, все в таких мрачных и темных тонах, что даже при полном освещении здесь царствовали сумерки давно прошедших веков. Единственным источником дневного света были раздвижные двери на террасу.

Войдя в кабинет, Мак огляделся с задумчивым видом, затем прошел и встал за необъятным столом. Постояв немного, он с демонстративным видом извлек из нагрудного кармана очки. Надел. Изучил немногочисленные предметы, что имелись на столе, так внимательно, словно ему предстояло добавить их к сложной мозаике.

Кейди за компанию оглядела хорошо известный ей антикварный чернильный прибор (хрусталь и полированная медь), толстую авторучку в стиле ар деко, антикварную настольную лампу зеленого стекла, антикварное, потертое от долгого употребления кожаное пресс-папье и отрывной блокнот (единственная ультрасовременная деталь, с эмблемой «Шатлейна» в углу).

– Насколько я могу судить, твоя тетка была аккуратисткой.

– И еще какой! Не терпела, если вещь сдвинута с раз навсегда отведенного ей места. Стремление к порядку у нее было маниакальное, как, впрочем, и ряд других черт характера. Думаю, кавардак вызывал у нее ощущение, что бразды правления выскальзывают из рук.

Мак показал, что слышит, даже не кивком, а легчайшим утвердительным движением головы и вернулся к осмотру стола с таким видом, словно надеялся узреть некую жизненно важную информацию, выгравированную для него на полированной поверхности.

– Ты прояснил уже все назревшие вопросы? – нервно осведомилась Кейди.

– Нет.

Мак как будто намеренно старался вывести из ее равновесия.

– И?.. – спросила она, скрестив руки на груди, чтобы не дрожали.

– Надо еще осмотреть бассейн.

– Зачем? – испугалась Кейди.

– Из чистого любопытства, – ответил Мак и загадочно улыбнулся.

Когда стол был самым тщательным образом изучен (и даже, кажется, обнюхан), Мак прошествовал по роскошному ковру к дверям, раздвинул их и вышел на террасу.

Кейди неохотно пошла следом. Последний месяц зимы выдался по-настоящему холодным. Дул свежий ветер. Залив казался белесым от бесчисленных гребешков волн. Самый вид города под негреющим солнцем вызывал озноб.

Глядя в бассейн, Кейди тщетно пыталась нарисовать себе то, что увидела рано утром экономка (именно она обнаружила тело Весты).

– Итак, с прелюдией покончено, – вдруг объявил Мак. – Настало время познакомить меня со всей картиной.

– То есть?

– Ты отлично понимаешь, о чем я. Не притворяйся, что я тебе понадобился только затем, чтобы выяснить, отчего у Весты Бриггз вдруг возникли сомнения в правильности слияния галерей. Ты обратилась ко мне потому, что думаешь, будто твою тетку убили…

– Мак, я…

– Признайся, ты хочешь, чтобы я помог тебе обнаружить убийцу.

Не было никакого смысла притворяться и дальше, тем не менее Кейди не сразу решилась на утвердительный ответ. Высказанные вслух, подозрения звучали именно так, как она и опасалась, – дико и нереально.

– С чего ты?..

– Я, может, выгляжу тугодумом, но при случае умею делать выводы. С самого начала мне было ясно, что ты о чем-то умалчиваешь.

– Я где-то читала, что утопить жертву – один из наиболее безопасных способов убийства, потому что, как правило, сходит за несчастный случай.

– Верно. Это тебе подтвердит любой специалист по расследованиям махинаций со страховкой. Никаких следов на теле жертвы, а улики смыты водой. Как раз поэтому я взял на себя труд поднять заключение о причинах смерти. Там сказано, что нет никаких указаний на возможность насильственной смерти. Никаких следов взлома. Из дома ничего не было взято, хотя, скажем, любая из ваз в гостиной принесла бы злоумышленнику несколько сотен долларов.

Кейди, так и стоявшая со скрещенными руками, ощутила, что от напряжения у нее заломило локти и плечи.

– Да, я знаю, по официальной версии это смерть от несчастного случая. Но у меня такое ощущение…

– Одних ощущений мало, – перебил Мак тоном человека, чье терпение подвергается серьезному испытанию. – Давай по порядку. Если это убийство, каков мотив?

– Слияние с «Аустри-Пост»!

– Да неужели?

– Разве тебе самому не бросилось в глаза, как вовремя умерла тетя Веста? Как если бы ее устранили с дороги!

– И кто же он, этот негодяй? – скептически спросил Мак.

– Пока не знаю. Знаю только, что этот человек сделал ставку на слияние и готов на все, чтобы оно состоялось.

– Знаешь или предполагаешь?

– Ну пошевели же наконец мозгами! Слияние было делом нескольких дней, чуть ли не состоявшийся факт. Оставалось лишь проголосовать, и все с нетерпением этого ждали. Вдруг ни с того ни с сего Веста Бриггз откладывает заседание! Становится ясно, что у нее появились сомнения в правильности этого шага. Правда, в то время никто еще не знал, что она изменила завещание…

– Чтобы силой заставить тебя вернуться к работе в «Шатлейне».

– Нет. Я почти уверена, она завещала мне контрольный пакет, зная, что я заподозрю неладное и не успокоюсь, пока не докопаюсь до истины. Вот зачем она это сделала!

– И ты почти в этом уверена? – Мак подчеркнул слово «почти».

– Кому и знать тетины мотивации, как не мне? – Сказав это, Кейди внутренне поморщилась, но продолжила: – У нас был подобный ход мысли. Среднестатистическому человеку этого не понять.

– Вроде меня?

– Ты даже не был с ней знаком!

– Это верно.

– А я прекрасно представляю, что творилось у нее в голове.

– Значит, твой повседневный ход мысли – как у чокнутой дамы восьмидесяти с лишним лет?

Кейди заскрипела зубами от беспомощности.

– Скажи уж прямо, ты думаешь, что я тоже чокнутая, потому мне и мерещатся за каждым углом кровожадные убийцы!

– Я думаю, у тебя разыгралось воображение.

– Ну прекрасно! Великолепно! Мало того, что я в принципе чокнутая, у меня еще и случаются отдельные закидоны! Поделом мне. Соображать надо, к кому обращаешься за помощью!

– А вот это дельная мысль, – холодно заметил Мак.

Вид у него был такой, словно он жестоко раскаивается в том, что затронул эту тему. Разговор явно не задавался. Все вышло уж слишком внезапно. Кейди надеялась подвести его к сути дела постепенно.

– Будь же благоразумен! – взмолилась она. – Вспомни контракт! Суть твоих обязанностей, как высокооплачиваемого независимого консультанта, состоит в том, чтобы всячески угождать нанимателю. Почему ты артачишься? Вот, к примеру, я во всем иду навстречу. Ты спросил про мотив – я его тебе тут же предоставила. Сними наконец с глаз шоры! Говорю тебе, кто-то сделал ставку на слияние, и притом такую ставку, от которой зависит все. Что ему оставалось делать, когда возникла угроза, что из-за Весты Бриггз оно не состоится?

– Убрать ее?

– Вот именно! Убрать раньше, чем она сделает какие-то непоправимые шаги. Вспомни, ведь, кроме тети Весты, никто ни словом не возразил против слияния! Ее необходимо было удалить со сцены, и, если остальные действующие лица продолжали бы действовать по отработанному сценарию, слияние осуществилось бы без помех.

– Как высокооплачиваемый независимый консультант, я вынужден настаивать, что это уж слишком – убить, лишь бы две галереи заведомо слились.

– Но исключить такую возможность нельзя.

– Да, нельзя, – неохотно признал Мак, снял очки и положил в нагрудный карман. – В принципе нет ничего невозможного. Бывают такие мотивы для убийства, что ни мне, ни тебе не снились в самом страшном сне.

– Вот видишь!

– Что?

– Для тебя это шаткий аргумент, да?

– Более чем. И дело даже не в этом. Расследование убийств еще менее входит в мою компетенцию, чем раскрытие финансовых преступлений или копание в чужих мотивациях. Если ты так настаиваешь на своих подозрениях, почему не обратишься к профессионалу?

– Потому что у меня нет ничего, кроме подозрений. Ни одной мало-мальски стоящей улики… да что там, вообще ни одной! И потом, по ряду причин я не хочу вмешивать в это дело постороннего. В Фантом-Пойнт ничего не добьешься, размахивая удостоверением.

Несколько долгих минут прошло в молчании. Мак упорно разглядывал бирюзовую глубь воды. Когда Кейди уже решила, что это и есть ответ, он поднял взгляд.

– А почему ты решила, что во всем этом стоит копаться? Почему тебе так важно узнать правду? Зачем взваливать на себя такую ответственность?

– Потому что никому, кроме меня, это не интересно. Никто ни на минуту не допускает, что здесь нечистая игра. Короче, раз уж этот проклятый контрольный пакет свалился мне на голову, мне и отвечать.

– Тогда давай начнем сначала.

– То есть?

– Там, где замешано убийство, могут возникнуть сложности даже при условии самого тесного и открытого сотрудничества, а уж если хитрить и изворачиваться, тогда лучше вовсе не браться за дело.

Этот стремительный натиск застал Кейди врасплох. Возможно, это была ошибка – обратиться именно с Маку Истону. Она считала его умным, проницательным, но что, если он в конечном счете просто пронырлив и напорист? Увертливая рыбка в темных водах среди ненасытной оравы, которая только и ждет, чем бы поживиться.

«Однако что сделано, то сделано, – подумала Кейди со вздохом. – Отступать поздно. Контракт подписан, подозрения высказаны». Ей так или иначе понадобится помощник, и если в запрошенную цену входит полная откровенность, придется откровенничать.

– Ладно, будь по-твоему. Начнем с того, что тетя Веста не была горячо любима в своем кругу. Это еще мягко выражаясь. Конечно, она была умница, но с совершенно несносным характером. Словно нарочно усложняла людям жизнь. Время от времени она брала любовника, но вот именно брала, без намека на чувства. Все сходились на том, что для любви у нее слишком каменное сердце, а если там и есть мягкий уголок, он целиком занят «Шатлейном». Галерея была смыслом ее жизни. Трудно сказать, замечала ли она по-настоящему тех, кто ее окружает. Неудивительно, что я одна плакала над ее гробом.

– Это не ответ на мой вопрос, Кейди, – довольно мягко заметил Мак. – Я хотел знать, почему ты считаешь себя ответственной за раскрытие правды.

– Почему, почему! – Кейди уставилась на белую от барашков волн поверхность залива. – Да потому, наверное, что мне все время говорили, что я на нее похожа. Предрекали, что к старости я буду вылитая тетя Веста – эксцентричная, неприступная, одинокая, живущая только работой.

– Кажется, я понимаю, – сказал Мак после короткого раздумья. – Ты хочешь знать о своей тетке все, в том числе правду о ее смерти, потому что в какой-то мере это правда о тебе самой. Это так?

– Так. – Кейди отвернулась, не желая встречаться с ним взглядом. – Ну? Что скажешь? Достаточно откровенно, на твой вкус?

– Вполне.

– И мы по-прежнему одна команда? – настаивала Кейди, боясь расслабиться.

– По-прежнему.

– А теперь ответь ты! Неужто ты в самом деле считаешь, что я чокнутая, потому что не верю, что это был несчастный случай?

– Ты все, что угодно, только не чокнутая, Кейди. Я же сказал, нет ничего невозможного, и это не просто слова. – Взгляд Мака стал тяжелым, настойчивым, словно он пытался усилием воли заставить ее принять то, что он скажет. – Чудес не обещаю, только всемерную помощь. Может статься, ты так и останешься при всех своих загадках и без единого решения.

– Такова жизнь, – философски заметила Кейди. – Это ведь не значит, что не нужно стремиться разгадать загадки.

Снова наступило молчание.

– Наверное, стремиться все-таки нужно, – наконец сказал Мак. – Иначе незачем было бы жить.