Интерьер клуба «Калитка» представлял собой темную пещеру, единственным источником света в которой были тусклые огоньки крошечных свечек, расставленных на столах. Одинокий гитарист пел на сцене о прелести запретных наслаждений. Насколько Рейн могла судить, вся песня состояла из череды метафор, имеющих отношение к кондитерским изделиям.

Рассеянно перемешивая трубочкой шипучий коктейль из тоника и сока лайма, она с нетерпением дожидалась возможности поговорить с Заком, но сделать это можно было, лишь когда музыкант закончит петь. Из уважения к гитаристу посетители клуба старались говорить шепотом, и то время от времени, с официантами.

Зак, казалось, погрузился в музыку. Удобно устроившись на диване со стаканом тоника, он сидел так близко, что касался бедра и плеча Рейн, так близко, что исходивший от него чистый мужской запах смущал и будоражил, отчего по телу время от времени прокатывалась дрожь возбуждения.

И все же они пришли сюда ради дела, поэтому и довольствовались безалкогольными напитками. Рейн потратила немало времени, выбирая подходящий наряд. Поскольку никогда еще не бывала в подобных заведениях и не знала, в чем ходят в клуб, она решила, что не ошибется, надев что-нибудь черное. Платье, на котором в итоге она остановила выбор, нельзя было назвать деловым ни при каком раскладе. Оно ладно облегало фигуру и имело гораздо более глубокое декольте, чем любое другое в ее гардеробе. Каким-то непостижимым образом оно выглядело элегантным и в то же время возмутительно сексуальным. Рейн ни за что не купила бы его, если бы с ней не оказалось Гордона. Именно он настоял на покупке, заявив, что оно просто создано для его любимицы. Рейн собиралась надеть это платье на свое первое свидание с Бредли.

Реакция Зака, когда она вошла в гостиную в платье, на высоченных каблуках, сжимая в руках клатч, не могла не порадовать:

– Ты бесподобна!..

Но сердце запело в груди не от этих слов: причиной был огонь в его взгляде. Ничего подобного видеть ей еще не приходилось, поэтому она чувствовала себя так, словно у нее вдруг подскочила температура.

Гитарист наконец закончил свое выступление и объявил перерыв. Зал наполнился приглушенной музыкой из динамиков и гулом голосов.

– И что теперь? – поинтересовалась Рейн.

Зак выпрямился.

– Начну с того, что пойду к стойке и поболтаю с барменом.

– Зачем?

– Я навел кое-какие справки. В ту ночь, когда здесь побывал Куинн, в клубе случился аншлаг. За столиками сидели целые компании. И если наш ученый был один, то наверняка занял место у стойки.

– Понятно. И ты надеешься, что бармен его запомнил.

– Попытаться стоит. Я вернусь через несколько минут.

Зак поднялся с дивана, но, прежде чем уйти, медленно проговорил:

– В самом деле потрясающее платье, сногсшибательное.

Только сейчас Рейн поняла, что его взгляд устремлен на декольте, и, вспыхнув, посоветовала:

– Лучше иди к бармену.

– Ах да… к бармену. Хорошо. Только бы вспомнить, о чем собирался поговорить…

Рейн улыбнулась:

– Сосредоточься, Джонс.

– Есть, мэм.

Рейн наблюдала, как он петлял между столиками по пути к стойке, и чувствовала в груди какой-то непривычный трепет. Женщине ее возраста должно быть хорошо знакомо искусство флирта, но не ей: для нее все было ново и волнующе. Рейн даже не пыталась оттачивать свое мастерство, так как страшилась неизменного итога отношений. Ей всегда было ужасно неловко посылать мужчинам сигналы, испокон веков используемые женщинами для привлечения представителей сильного пола, потому что она знала, что все равно никогда не сможет обрести эмоциональную близость со своим избранником. Ведь для этого придется рассказать о голосах. А подобные рассказы всегда подобны ушату ледяной воды и отнюдь не укрепляют отношений.

Только вот с Заком все было иначе.

Рейн потеряла его из виду и, откинувшись на спинку дивана, взялась за свой напиток. Шум в помещении постепенно нарастал. Одни посетители пытались перекричать звучащую фоном музыку, другие курсировали между залом и коридором, ведущим в туалетные комнаты.

Через некоторое время Зак вернулся, но когда вновь опустился на диван рядом с ней, Рейн почувствовала, что флиртовать он больше не расположен.

– Бармен его запомнил. У Куинна с собой был ноутбук, который он прижимал к груди так, словно тот был сделан из чистого золота. Он заказал пиво и расплатился наличными, потом еще одно. На этот раз бармен не стал брать с него денег сразу, решив, что он закажет и третью порцию. Так и произошло, но потом он ушел в туалет и больше не вернулся.

– Ты хочешь сказать, ушел, не расплатившись?

– Именно так. Куинн не расплатился за пиво. Не оставил чаевых. Просто вышел в туалет и не вернулся.

Рейн заметила, что Зак внимательно смотрит на дверь, ведущую к туалетным комнатам, и поинтересовалась:

– О чем думаешь?

– По словам Фэллона, след Куинна обрывается в Ориане.

– Ты думаешь, Куинна похитили прямо здесь, в клубе?

– Мы знаем наверняка лишь то, что он приходил сюда двадцатого числа вечером, а потом исчез.

Рейн ощущала исходившую от Зака энергию. Это была все та же источающая опасность аура, которую она почувствовала накануне ночью, когда он возник на пороге ее квартиры после драки.

Странность состояла в том, что состояние Зака пробудило к жизни и ее собственные способности. По телу Рейн прокатилась волна смешанного с возбуждением предвкушения.

Она наклонилась к Заку:

– Что намерен делать?

– То, что и Куинн после трех кружек пива: отправлюсь в туалет.

Рейн положила ладонь на его руку, ощутив необъяснимую потребность к нему прикоснуться.

– Пожалуйста, будь осторожен. Если верить детективам, то самое ужасное случается именно в мужском туалете.

– Не переживай. – Зак ободряюще потрепал Рейн по руке. – Бывают и исключения.