Все собрались в гостиной Рейн и открыли первую из двух бутылок пино-нуар, привезенных Гордоном из Орегона. Они с Эндрю заявили, что вино им нужно в медицинских целях, чтобы оправиться от шока, вызванного последними известиями.

Эта парочка устроилась на диване, а коты вытянулись между ними. Зак расположился в одном из кресел. Рейн заняла другое.

– Как ты догадалась, где она хранит дневник? – спросил Эндрю. – Ты знала о сейфе?

– Нет. – Рейн посмотрела на тетрадь в кожаном переплете, лежащую на кофейном столике. – Но сегодня утром я случайно вспомнила про картину на стене в спальне Веллы. Она была первой в серии. Я запоздало поняла, что ее, должно быть, вдохновил Уайлдер Джонс.

Гордон посмотрел на дневник:

– И что ты в нем обнаружила?

Рейн сделала глоток вина, чтобы собраться с мыслями, и поставила бокал на стол.

– Мой отец вводил себе разработанный им препарат.

– Черт! – Седые брови Гордона взметнулись вверх. – Это кое-что объясняет.

– Точно, – кивнул Эндрю.

– Я знаю, о чем вы все сейчас думаете, – сказала Рейн. – Джадсон Талентайр выглядит как настоящий сумасшедший ученый.

– Нет, – возразил Зак, пригубив вина, и опустил бокал. – В Тайном обществе эта честь принадлежит моему предку Сильвестру Джонсу.

Рейн ошеломленно взглянула на него:

– Ты называешь основателя Тайного общества сумасшедшим ученым?

– Ну, вообще-то правильнее называть его алхимиком, поскольку он жил в конце шестнадцатого века. Думаю, в то время слова «ученый» просто не существовало. Хотя, в сущности, это одно и то же. Сильвестр, бесспорно, был выдающимся человеком и очень сильным экстрасенсом, но также не секрет, по крайней мере в семье Джонс, что еще и параноиком, а в конце жизни и вовсе впал в беспамятство.

– Очень интересная семейная история, – сухо заметил Эндрю.

– Наше генеалогическое древо изобилует личностями, которых общество предпочитает называть экзотическими, – продолжал Зак. – Но у меня создалось впечатление, что большинство причуд Сильвестра обострилось из-за экспериментов, которые он проводил над собой.

Эндрю нахмурился:

– Сильвестр Джонс создал оригинальную версию формулы?

– Вместе с предполагаемым противоядием. Но в Викторианскую эпоху общество на собственном тяжелом опыте убедилось, что противоядие не действует. В конце шестнадцатого века Сильвестр умер в одиночестве в своей лаборатории. Никто не знает наверняка, что его убило, но широко распространена версия, что он, возможно, отравился наркотиком, который сам и разработал, потому что противоядие не подействовало.

Рассеянно поглаживая Бэтмена, Гордон взглянул на Рейн:

– Полагаю, твой отец пошел на риск, потому что был уверен: уж его-то версия формулы сработает.

– Да. – Рейн взяла со стола бокал и сделала несколько глотков вина, чтобы найти в себе силы рассказать историю до конца. – Он вводил препарат и Велле.

Повисла тяжелая пауза, пока все присутствующие переваривали услышанное.

Эндрю закрыл глаза от охватившей его боли.

– Это объясняет еще кое-что.

– Препарат подействовал, – бесстрастно продолжила Рейн, – значительно усилив парапсихические способности и отца, и тети. Но отец вскоре понял, что у них с Веллой возникли проблемы с самоконтролем. Обычные чувства тоже оказались затронутыми.

– Старая проблема нестабильности, – заметил Зак.

– Тогда отец немедленно прекратил работу над формулой и занялся противоядием. Он верил, что преуспел в этом. В последний год он день и ночь работал в своей лаборатории, потому что отчаянно хотел спасти и себя, и Веллу.

Эндрю взглянул на Рейн:

– Он нашел что-нибудь?

– Да. Он начал принимать противоядие сам и давал Велле, несмотря на то что это был экспериментальный образец. Курс инъекций был рассчитан на несколько недель, чтобы можно было тщательно наблюдать за результатом и побочными эффектами. Но отец погиб в автомобильной катастрофе, так и не завершив курс лечения. Им оставалось принять всего по одной дозе.

Зак замер.

– Вот почему вы обе отправились к нему в лабораторию в день похорон.

Рейн кивнула:

– Велла пишет в своем дневнике, что отчаянно желала получить последнюю дозу противоядия. К тому времени она уже поняла, что Уайлдер – враг, и знала, что если он обнаружит лабораторию, то попросту уничтожит.

– Так она приняла последнюю дозу? – спросил Гордон, подавшись вперед.

– Да. – Рейн вновь сделала глоток и опустила бокал. – Я помню, как мы приехали в ту ночь в лабораторию. Она знала код, поэтому без труда открыла дверь. Когда мы вошли внутрь, она усадила меня на стул и дала мою любимую книгу, но в ту ночь я никак не могла сосредоточиться.

– Неудивительно, – вставил Эндрю, – ведь тебе пришлось присутствовать на похоронах собственного отца.

– Затем Велла прошла в маленькую комнатку, где отец установил специальный холодильник. – Рейн чуть помолчала, глядя на пляшущие в камине языки пламени. – А спустя несколько минут в помещение ворвался Уайлдер Джонс со своими людьми и начал крушить все вокруг. Тетя Велла выбежала из комнаты и, схватив меня на руки, принялась плакать и кричать на Уайлдера. А потом я помню, как мы сидели на заднем сиденье машины: нас везли домой.

– В ту ночь она приняла последнюю дозу противоядия, – задумчиво произнес Зак и перевел взгляд на Эндрю и Гордона. – Когда вы начали замечать, что она в беде?

Они переглянулись, и Гордон ответил:

– Три-четыре месяца спустя. В первый раз это продлилось несколько дней, а потом, как нам показалось, Велла вернулась к обычной жизни. Во всяком случае, на некоторое время.

– Мы думали, что худшее позади, – добавил Эндрю, – но такие приступы стали повторяться все чаще. Каждый последующий протекал тяжелее и дольше предыдущего. После таких приступов Велла становилась еще более хрупкой и слабой.

– Но умерла она лишь месяц назад, – заметил Зак, откинувшись в кресле и сложив пальцы домиком. – И все еще была бы жива, если б ее не убили.

– Ее пришлось отвезти в клинику, – напомнил Гордон.

– Да, но вы рассказали, что она была достаточно спокойной и здравомыслящей в последний год своей жизни. И все это благодаря лечению доктора Огилви. А еще мы точно знаем, что в ночь своей смерти она мыслила четко и ясно. Ведь ей удалось написать Рейн послание.

– К чему ты клонишь? – спросила Рейн.

Зак постучал пальцами друг о друга.

– Я думаю, что у созданного твоим отцом противоядия были недостатки. Ему наверняка пришлось преодолеть какие-то технические препятствия.

Рейн озадаченно сдвинула брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Насколько я знаю, твоя тетя прожила дольше, чем кто-либо из тех, кому вводили препарат, а потом лишали его. Во всех остальных случаях принимавшие наркотик умирали в течение нескольких дней: в основном в результате самоубийства, но Велла Талентайр, несмотря на все свои странности, не сошла с ума и не наложила на себя руки. Это делает ее случай уникальным.

Все присутствующие некоторое время обдумывали услышанное.

В конце концов Рейн зашевелилась в кресле и нарушила молчание:

– В таком случае тебе, наверное, интересно будет узнать, что еще сделала тетя Велла той ночью.

Зак внимательно посмотрел на Рейн.

– Мой отец хранил свои записи в трех экземплярах: в компьютере, в распечатанном виде и в личном дневнике. Уайлдер Джонс знал об этом и потому уничтожил все три варианта. Но перед его приездом тетя Велла успела сфотографировать страницы дневника, в которых описывался процесс создания противоядия, и в ту ночь забрала фотокопию с собой.

Зак прищурился:

– В рапорте говорится, что Уайлдер обыскал Веллу, прежде чем посадить вас в машину.

– Может быть, он думал, что мне достаточно травм для одного дня, или просто отвлекся на бившуюся в истерике Веллу. В общем, меня он не обыскал. А тетя Велла спрятала копию записей в мою книгу. Так что это я вынесла формулу отца из лаборатории.

Все одновременно посмотрели на лежащую на столе тетрадь.

– Она забрала у меня фотокопии, как только мы вернулись домой. Я не видела их до тех пор, пока не начала читать этот дневник. Они лежали в самом конце тетради.

Зак загадочно смотрел на языки пламени.

– Что ж, одна из тайн семьи Джонс раскрыта.

– Какая? – спросила Рейн.

– Теперь понятно, почему в последние три месяца своей жизни дядя Уайлдер жил на грани риска. Все говорили, будто он ищет смерти. Мама оказалась права. Причиной подобного странного поведения была женщина.

Рейн посмотрела на Зака:

– Ты хочешь сказать, что веришь, будто он по-настоящему влюбился в Веллу?

– Думаю, дядя Уайлдер встретил любовь своей жизни, но настолько все испортил в отношениях с Веллой, что, должно быть, решил: надежды на счастье нет. Именно поэтому и обрек себя на смерть.

Рейн долго раздумывала над словами Зака, наконец вымолвила:

– Ему не стоило ей лгать.

– Она тоже лгала ему насчет формулы, – парировал Зак.

– Словом, лгали друг другу оба, – мрачно констатировал Гордон. – По собственному опыту могу сказать, что подобный подход к межличностным отношениям ни к чему хорошему не приводит.

Чуть позже позвонил Бредли Митчелл. Трубку взял Зак. Закутанная в махровый халат Рейн вышла из ванной, когда он как раз заканчивал разговор. Отключив телефон, Зак посмотрел на нее.

– Митчелл сообщил, что Кессиди Катлер как-то ухитрилась отыскать в клинике открытое окно, спрыгнула вниз и сломала себе шею.

Рейн опустилась на край кровати и сложила руки на коленях.

– Самоубийство.

– Да.

– А что с Ники Пламер?

– Пока жива. Но врач говорит, что она все глубже погружается в психотическое состояние. Она больше не разговаривает и вообще ни на кого не реагирует. Никто не верит, что она выйдет из этого состояния. – Зак сел рядом с ней и взял ее руку в свою. – Все та же старая схема.

– Бредли рассказал что-то еще об убийствах, совершенных Кессиди Катлер?

– Сказал, что дело выглядит довольно внушительным.

На лице Рейн отразилось довольство.

– Оно продвинет его по карьерной лестнице. И самое приятное в этом то, что ему не придется делить почести и славу с подругой-экстрасенсом.

Зак опрокинул Рейн на спину, уперся руками в матрас по обе стороны от ее лица и склонился над ней:

– Я очень надеюсь, что ты не станешь сейчас говорить, будто скучаешь по работе с ним, потому что мне такие упоминания ужасно не нравятся.

Рейн обхватила Зака за шею:

– Как ты это делаешь?

– Делаю что?

– Выглядишь грозным, опасным и в то же время невероятно сексуальным.

Казалось, Зак некоторое время всерьез обдумывал слова Рейн.

– Будь я проклят, если знаю ответ. Наверное, это…

– Дар. – Рейн рассмеялась и притянула Зака к себе. – Не по Бредли я скучаю, а по работе.

Зак нежно поцеловал Рейн в губы, а потом поднял голову:

– Знаю. Я понимаю, каково это – иметь такие способности, как у нас. Но не беспокойся: в качестве жены магистра и внештатного консультанта «Джи и Джи» ты найдешь применение своим способностям.

Рейн удивленно заморгала:

– Я стану агентом «Джи и Джи»?

– Почему бы нет? Ты рождена для этой работы.

– Ух… А ты обсуждал это с Фэллоном Джонсом?

– Обсуждать нечего. Я же босс.

Зак погасил смех Рейн поцелуем, заполнившим пространство вокруг постели невидимой потрескивающей энергией.