Свидетельствуют очевидцы
Первые сведения об острове Пасхи, его жителях, удивительной культуре мы находим в записях адмирала Як. Роггевена и сержанта Беренса, выпустившего книгу «Испытанный южанин». Вот что писал Беренс: «Туземцы, по всей видимости, не имели никакого оружия, и, как я думаю, они во всем полагались на своих богов и идолов, которые стояли в большом количестве на берегу и перед которыми они падали ниц и молились. Эти идолы были высечены из камня в виде людей с длинными ушами и короной на голове; но сделаны они были весьма искусно, чему мы немало дивились».
Однако удивление длилось недолго: «Когда мы вынули кусок камня и увидели, что статуи сделаны из глины; промежутки между глиняными плитами были заполнены очень густо и аккуратно маленькими гладкими булыжниками, а всему была придана форма человека», — писал в своем судовом журнале Як. Роггевен.
Адмирал Роггевен ошибался. На самом деле легкость, с которой был вынут кусок камня из статуи, говорила лишь о древности изваяния. Сделано же оно было, как и все другие гигантские статуи острова, не из глины, а из камня. Это обнаружила следующая экспедиция, вторично открывшая остров Пасхи в 1770 году. Капитан Гонсалес и его спутники сделали и второе, не менее поразительное открытие. Когда, по давней традиции, Гонсалес объявил о присоединении острова к Испании, вожди поставили под документом… странные символические значки. На острове существовала своя письменность!
Четыре года спустя остров посетил Джеймс Кук, совершавший свое второе кругосветное путешествие. Остров обследовали офицеры Кука, немецкий ученый Рейнгольд Форстер и художник Уильям Ходжес, сделавший зарисовки. Они обнаружили, что многие изваяния повержены наземь, частью разбиты, а население, по их подсчетам, сократилось до 600–700 человек Создавалось впечатление, что остров пережил какую-то катастрофу, от которой не может оправиться.
В 1786 году суда капитана Лаперуза простоял сутки на рейде острова. Команда разбросала по острову семена, выгрузила коз и домашнюю птицу (растения не прижились, а козы и птицы были съедены островитянами). В экспедиции капитана Лаперуза был профессиональный художник Дюше де Ванси, оставивший великолепные рисунки с натуры. По мнению Лаперуза, памятники острова Пасхи «сооружены, по-видимому, в отдаленные времена. Должно быть, они стоят на кладбище, так как вокруг валяется много человеческих костей. Без всякого сомнения, теперешняя форма правления этого народа сравняла все классы и сословия: между ними нет такого главаря, который имел бы настолько большое влияние, чтобы люди стали с огромной затратою сил воздвигать статуи в его честь. Вместо прежних колоссов теперь складывают небольшие пирамиды из камней, верхушки которых закрашивают чем-то вроде извести. Эти мавзолеи, которые легко может соорудить в несколько часов один человек, встречаются чаще всего на побережье».
В апреле 1804 года к острову подошел русский корабль «Нева» под командованием Ю. Ф. Лисянского. Четверо суток дрейфовал в бурном море корабль, не имея возможности пристать к берегу. Лишь на 5-й день моряки с лейтенантом М. Повалишиным сумели высадиться на остров. В записках капитан Ю. Ф. Лисянского подробно описаны утесистые берега, два небольших залива, грунты близ берегов, а также сам остров и его обитатели. Капитан описал количество и расположение статуй на острове, с указанием, сколько статуй и где они стоят. Описал он и необычайные жилища островитян, похожие на «лодки, обращенные дном вверх», и вмещавшие, по его подсчетам, около сорока человек. А всего на острове, как он считал, обитает примерно 1500 человек.
Карта острова Пасхи, составленная русскими моряками во время первого визита кораблей под командованием капитана Ю. Ф. Лисянского (1804 год).
Визит русского судна был последним в начале XIX века мирным визитом на остров Пасхи, совершенным с научной целью. Вслед за ним начались пиратские набеги, целью которых была добыча «живой силы», насилие и грабеж. Открыл эту гнусную кампанию в 1810 г. капитан американской шхуны «Нэнси», прибывший на остров Пасхи, чтобы захватить рабочих для охоты на тюленей. Вполне понятно, что после такого «визита», островитяне встречали незваных гостей градом камней и проклятиями.
В 1862 году острову Пасхи был нанесен непоправимый удар. Шесть перуанских кораблей, высадив десант, захватили почти все мужское население острова и продали в рабство — добывать гуано на островах Чинча, возле побережья Южной Америки. Ненависть к перуанцам после этого налета была столь велика, что островитяне и сейчас, 120 лет спустя, не забыли их страшных дел.
Тепано Жоссан, епископ Таити, обратился к французскому консулу в столице Перу, с протестом против такого неслыханного пиратского налета. Заявило протест и правительство Великобритании. Эти меры оказались действенными: работорговцы отпустили островитян. Но из тысячи захваченных в живых остались только около 100 человек. По дороге домой среди них вспыхнула эпидемия оспы. На остров Пасхи вернулось лишь 15 измученных и больных людей.
Эпидемия оспы пришла на остров вместе с ними. Болезнь косила женщин и детей, стариков и мужчин, сумевших спастись от перуанцев в пещерах острова. Погиб последний потомок легендарного вождя Хоту Матуа, погибли знатоки иероглифического письма — маори ронго-ронго, преданий и традиций прошлых лет. Остров превратился в кладбище.
На следующий год после набега перуанцев на остров Пасхи прибыл первый миссионер, брат Эжен Эйро, «который был простым механиком, а стал слугой божьим и преуспел в этом во имя Христа», как гласит эпитафия Эйро, похороненного на острове Пасхи. Эж. Эйро без особого труда крестил «язычников», кучку обнищавших, деморализованных, потерявших связь с прошлым людей. Принятие христианства окончательно подорвало старые традиции и пресекло связь с древней культурой, существовавшей на острове Пасхи в течение многих веков.
Едва новообращенные христиане оправились от набега работорговцев и эпидемии, на их головы обрушилась очередная беда. Французский авантюрист Дютру-Борнье объявляет себя повелителем острова и начинает разводить здесь скот. На острове гремят выстрелы, царит произвол. Миссионеры бьют тревогу. Для спасения паствы прибывает корабль, чтобы переселить островитян на Мангареву. Все население острова Пасхи выразило желание покинуть свою родину! С применением силы Борнье задерживает на острове 111 человек. До появления европейцев здесь жило несколько тысяч человек, различные исследователи называют цифры от 2 до 20 тысяч. После того — как Дютру-Борнье прикончили его приближенные, миссионеры постепенно возвращаются на остров вместе со многими островитянами.
В 1888 году капитан Поликарпо Торо присоединяет злополучный остров к владениям Чили. Сначала здесь организуется исправительная колония, а затем весь остров сдается в эксплуатацию скотоводческой фирме.
«Нигде в Полинезии туземное население не подвергалось такому жестокому обращению и такому разлагающему воздействию, как на острове Пасхи, — пишет Те Ранги Хироа. — Не удивительно, что местная культура была так сильно разрушена».
Первые исследователи
1871 год…
К острову Пасхи подходит русский корабль «Витязь», на борту которого находится Н. Н. Миклухо-Маклай. Но ученый не может высадиться на берег, он болен лихорадкой. «Очень сожалел я, и досадно мне было, находясь в виду острова, не побывать на нем, не осмотреть тех важных документов теперешней жизни островитян, которые делают остров Рапа-Нуи единственным в своем роде из всех островов Тихого океана. Мне было тем более досадно, что путешественники, видевшие эти замечательные памятники, только смотрели на них глазами удивления или равнодушия и ни один не постарался подробно и внимательно изучить эти достопримечательные образцы полинезийского искусства, — писал Н. Н. Миклухо-Маклай в дневнике. — Очень вероятно даже, что помимо колоссальных каменных фигур на острове найдутся не такие громадные, но не менее интересные древности».
Ученый оказался совершенно прав: на острове кроме статуй имелись памятники уникального письма, дощечки кохау ронго-ронго. Две такие дощечки русскому ученому удалось получить на острове Таити, куда при правлении Дютру-Борнье переселилась часть островитян. Ныне они украшают Музей антропологии и этнографии в Ленинграде.
В 1872 году остров Пасхи посещает французский корвет «Ля Флор» с писателем Пьером Лоти на борту. Наблюдательный и впечатлительный Лоти не только сумел передать дух тайны, который витает над островом, но и впервые заметил, что скульптуры неоднородны. «Здесь есть два рода статуй. Одни, опрокинутые, разбросаны по всему побережью бухты. Другие — страшилища, восходящие к другой эпохе, с другими лицами, все еще стоят на той заброшенной стороне острова, где больше никто не бывает». Французские матросы отпилили голову у статуи и погрузили ее на корвет. Она хранится в Музее Человека в Париже и является живым укором тем, кто «во имя науки» расхищает и калечит памятники искусства.
Когда Дютру-Борнье был убит, принять в наследство его владения прибыл Александр Салмон, или, в полинезийском произношении, Тати. Сам наполовину таитянин, в жилах которого текла королевская кровь, Салмон искренне и бескорыстно заинтересовался удивительным прошлым острова Пасхи. Ал. Салмон сдружился со стариками, которые еще помнили прошлые времена. Именно ему обязаны своими ценными сведениями немногочисленные исследователи, посещавшие остров Пасхи в последней четверти прошлого века. Американцу У. Томсону без помощи Салмона, конечно, не удалось бы собрать за 11 дней, проведенных на острове, материал, составивший объемистую и хорошо документированную книгу, вышедшую в Вашингтоне в 1889 году.
У. Томсон, сотрудник Вашингтонского музея, прибыл на остров Пасхи в 1886 году на борту корабля «Могикан» в качестве казначея. Быстро сблизившись с Ал. Салмоном, он с его помощью сумел составить словарь языка местных жителей, записать генеалогию вождей, восходящую к Хоту Матуа, собрать и перевести легенды, составить календарь, описать обычаи и обряды, встретиться со стариком по имени Уре Вае Ико, который рассказал по памяти тексты, что были начертаны на дощечках.
В 1911 году на остров Пасхи отправился научный отряд во главе с доктором Вальтером Кнохе. Цель экспедиции — поиск новых дощечек кохау ронго-ронго. В музеях мира к этому времени хранилось менее двух десятков памятников иероглифического письма острова Пасхи. В. Кнохе захватил с собой фотокопии трех дощечек, хранящихся в музее города Сантьяго, чтобы найти стариков, которые сумели бы прочитать эти тексты.
Однако ни новых дощечек, ни знатоков письмен ему найти не удалось. «Остается предположить, что нынешнее население не знает значения письмен, — констатировал Кнохе. — Нам сказали, что дощечки с письменами были изготовлены не нынешним населением, а более древними обитателями».
Через 3 года после доктора В. Кнохе на собственной шхуне «Мана» в кругосветное путешествие отправилась англичанка Кэтрин Раутледж, на острове Пасхи она провела около года — срок, несоизмеримый с теми краткими визитами, которые наносили острову Пасхи прежние исследователи. Ею были проведены и первые беглые раскопки. Особое внимание английская исследовательница уделила поиску стариков, хранителей древних традиций.
«Когда мы прибыли, на острове еще жило несколько человек, которым было за шестьдесят, так что они помнили кое-что из старины; с большинством из них, числом около двенадцати, мы встретились, — пишет К. Раутледж. — В то время, как культ статуй мы едва различаем сквозь туман древности, дощечки кохау ронго-ронго были неотъемлемой частью жизни островитян, о чем еще помнят люди немного старше среднего возраста».
К. Раутледж случайно узнала, что на острове жил человек, владеющий древним письмом, Томеника, но он тяжело болел и доживал последние дни в лепрозории. Однако, посещение знатока письмен результатов не дало. То ли ученый старец не хотел посвящать чужеземку в тайну письмен, то ли, как решила Раутледж, он забыл большую часть того, что знал.
«Я сделала еще одну напрасную попытку, попрощалась с ним и ушла. Был конец необычайно тихого дня, все в этом уединенном месте было совершенно спокойно; впереди расстилалось, как стекло, море, и солнце, как огненный шар, склонялось к горизонту, а совсем близко лежал постепенно угасающий старик, усталый мозг которого сохранил последние остатки некогда высокоценных знаний. Через две недели о умер». Так заканчивает К. Раутледж свой рассказ о последнем знатоке письмен. Неудачей закончились и поиски новых дощечек, что могли быть спрятаны в тайных родовых пещерах.
«Вскоре после нашего приезда в деревне умер человек, о котором было известно, что он спрятал кое-что среди скал на побережье недалеко от селения. Его соседи отправились на поиски. Мы предложили высокое вознаграждение за любую находку, причем вознаграждение удваивалось, если найденный предмет будет оставлен на месте нетронутым до нашего прихода. Мы и сами потратили немало времени, наблюдая за поисками, но обнаружить ничего не удалось», — рассказывает К. Раутледж.
О своей экспедиции на остров Пасхи Кэтрин Раутледж рассказала в книге «Тайна острова Пасхи». Книга имеет свои достоинства, в ней изложено много любопытного, но это в основном лишь дневник, а не научный отчет экспедиции. Неожиданная смерть оборвала жизнь этой далеко незаурядной и смелой женщины. Материалы экспедиции остались неопубликованными, даже неизвестно, где и у кого они находятся.
Схема размещения главных археологических объектов острова Пасхи (составлена на основе каталога Уильяма Томсона, работ К. Раутледж, А. Метро, Ст. Шовье, Ю. Ф. Лисянского, Б. Вилларета и др.).
1 — руины ритуальных платформ; 2 — аху; 3 — статуи, упавшие лицом вниз; 4 — то же, лицом вверх; 5 — возможные места падения статуй в океан; 5 — аху в виде полумесяца или корабля, построенная после захода первых кораблей европейцев под командованием Я. Роггевена в 1722 году; 7 — конусы вулканов; 8 — трещины тектонические; 9 — пещерный городок Оронго.
Археологи на острове Пасхи
В 1922 году все газеты мира облетело сенсационное сообщение: после страшного землетрясения на побережье Чили остров Пасхи бесследно исчез в пучинах океана!
Сообщению поверили, но оно оказалось ложным. Вдруг вновь вспыхнул ажиотаж вокруг острова Пасхи. Появляются многочисленные статьи и книги, посвященные острову.
В 1934 году правительства Франции и Бельгии решают направить на остров Пасхи экспедицию. Экспедицию постигает неудача: один из ее участников, французский археолог, во время пути на остров скончался. Его бельгийский коллега, Анри Лавашери, самым тщательным образом исследует наскальные изображения острова, копирует их и описывает, но лопата археолога так и не входит в землю острова Пасхи. Да и сама идея раскопок кажется сомнительной: разве может быть на лишенном леса острове перегной, скрывающий следы древней культуры?
Руководитель экспедиции профессор Альфред Метро проводит тщательные этнографические исследования. Он записывает легенды и мифы, генеалогии к предания. Правда, лишь глубокие старики могут их припомнить, да и то отрывочно, смутно.
Уже спутники Дж. Кука заметили, что дерево на острове Пасхи ценится очень высоко. Видимо, решил А. Метро, попав на этот безлесный клочок земли, полинезийцы, предки нынешних жителей острова, стали высекать скульптуры из мягкого туфа, который в изобилии имелся вокруг. «Поощряемые обилием туфа и легкостью переноса статуй по открытой местности, они стали делать все более и более крупные статуи, пока каменная резьба не достигла развития большего, чем в других частях Полинезии», — писал А. Метро. Однако археологическая экспедиция Тура Хейердала убедительно показала, что на острове Пасхи когда-то росли деревья и кустарники, даже пальмы!
«Взятые нами на острове восьмиметровые колонки с пыльцой, которая поддается вполне четкому определению, позволяют проследить, как постепенно исчезала первичная растительность. Вокруг открытых древних кратерных озер еще росли деревья, когда здесь неожиданно появился американский пресноводный Polygonum amphibium, — пишет Тур Хейердал. — С той поры в отложениях появляются зольные частицы и быстро оскудевает первичная растительность. Зольные частицы — скорее всего, след лесных пожаров. Виновниками пожаров, видимо, были первопоселенцы. Население росло, людям нужна была земля для жилищ и огородов, а потом, возможно, началось и намеренное уничтожение леса во время войн. Это опустошение было довольно основательным, во всяком случае в верхних слоях следы первичной растительности исчезают; голым островом постепенно завладевают травы и папоротники».
Открытие того, что в древности остров Пасхи был не голой землей, а обладал пышной растительностью, подобно той, что и по сей день сохранилась на Гавайях или Маркизских островах, было лишь одной из неожиданных находок археологов.
Благодаря раскопкам история острова Пасхи удревнилась на несколько сотен лет: люди здесь жили уже в IV веке, а не в XI–XII, как считали А. Метро и большинство специалистов по Полинезии. В истории острова можно выделить три периода. Последнему периоду упадка, разрушения и междоусобных войн предшествовал период, во время которого, возводились гигантские статуи. А в самый ранний период, длившийся примерно с V до XII века, возводились прямоугольные каменные платформы аху и высекались статуи, но меньших размеров, чем прославленные великаны, и отличающиеся от них по своему стилю исполнения. Наиболее интересной была находка статуи, изображавшей сидящего человека с острой бородкой. «Сходство между тиагуанакской статуей из Южной Америки и нашим экземпляром настолько велико, что его трудно объяснить простой случайностью, его можно приписать лишь близкому родству, которое свидетельствует о связи между этими образцами древней каменной скульптуры в Андской области и на острове Пасхи и в значительной степени включает в эту связь также статуи на острове Раивавае и на Маркизских островах», — пишет археолог А. Шельсвольд, обнаруживший это изваяние среди щебня у подножия вулкана Рано-Рораку и считающий его «наиболее значительным результатом» своих раскопок.
В начале 1963 года на остров Пасхи прибыла небольшая экспедиция, возглавляемая французским исследователем Франсисом Мазьером. Ф. Мазьер провел раскопки в районе Рано-Рораку, неподалеку от места, где была открыта необыкновенная статуя человека с бородой.
«Уже первая расчистка на глубине одного метра открыла первых двух очень интересных моаи, — рассказывает Мазьер. — Сначала мы обнаружили великолепную бородатую статую, вырубавшуюся вниз головой. Я не забуду нашего восхищения, когда из-под земли показалось плечо этого бородатого великана». Вторым чудом была колоссальная статуя шириной в 5 метров и более 10 метров высотой, вокруг которой было нагромождение других статуй.
«Под козырьком искусственной ниши, нависающей над нашей площадкой, находился гигант с покрытым рисунками телом. У его ног был моаи, вырубленный из разрушившейся породы, наполовину обработанный и брошенный. Рядом с ним, закрывая его огромным животом, лежал наш великан, а над его лбом покоилась совсем маленькая двухметровая статуя, — описывает Ф. Мазьер свои открытия. — Продолжала ансамбль статуя, высеченная в профиль. Целый лабиринт чудовищ, разделенных искусственными коридорами, и вдруг у их ног — трехметровый сброс, откуда нам пришлось убрать тонны земли и щебня, чтобы добраться до шестиметрового нетронутого дива, лежащего плашмя на каменном ложе, отлого уходящем под землю. Этот великан цвета белой охры появился перед нами во всей своей первозданной красоте. После того, как земля была полностью вынута, а камни обмыты сильными дождями и высушены, нашему взору открылся великолепный ансамбль».
Мы не будем пересказывать то, о чем так красочно и живо рассказали руководители двух археологических экспедиций на остров — Тур Хейердал и Франсис Мазьер. Заметим лишь одно: вне всякого сомнения, любая археологическая экспедиция, которая продолжит их раскопки, наверняка откроет много новых статуй.
Более того, неожиданные открытия могут быть сделаны не только археологами, но и этнографами, хотя после гибели самобытной культуры островитян минуло целое столетие.
Зарисовка внутренней стенки (а) кратера вулкана Рано-Рораку (по К. Раутледж). Зарисовка внешнего (б) склона вулкана Рано-Рораку с тремя горизонтами туфов, пригодных для вырубания статуй (А, Б и В). Вид с юго-востока (по Ф. П. Кренделеву).
Различное положение статуй в пределах горизонта туфов до их отделения от скалы. Вверху — истукан лежит боком (см. рис. на с. 72 статуя № 27). Статуя как бы наклонена вправо, верхний горизонт; внизу — статуя лежит на спине, основание статуи определяется трещиной, идущей косо к оси статуи. Такую статую без клина поставить на платформу нельзя (рисунки Кренделева Ф. П., по фотографиям К. Раутледж и собственной).
Делювиальный конус внешнего склона Рано-Рораку, образованный пепловым материалом непродуктивного горизонта, и вкопанные статуи. Фото Ф. П. Кренделева.
Архивы, традиции, тайны
Миссионеры, прибывшие на остров Пасхи, оставили интересные записи и наблюдения. Епископ Тепано Доссан, прибывший с Таити, имел счастливую возможность записать со слов одного из островитян чтения нескольких дощечек кохау ронго-ронго. Долгое время эти записи пылились в архивах католических миссий и братств. И только спустя почти столетие ученым удалось добраться до этих архивных материалов.
В середине 30-х годов на острове Пасхи поселился патер Себастьян Энглерт. Почти 40 лет прожил он среди островитян и собрал уникальный материал. Его могила на острове. В монографии «Земля Хоту Матуа», вышедшей в 1948 году в Чили, приводятся многочисленные легенды и предания, сохранившиеся у островитян. Там же дан большой словарь и первая в мире грамматика языка острова Пасхи. С. Энглерт собрал родословную не только потомков Хоту Матуа, но и многих других островитян, знатоков письма и древних традиций, которые передавались из уст в уста, хотя европейские исследователи об этом даже не подозревали.
Вот характерный пример. Мы приводили слова К. Раутледж, горевавшей о том, что старик Томеника унес с собой «остатки некогда высокоценных знаний». С. Энглерту удалось установить, что это было далеко не так. Старый Томеника имел учеников среди островитян. Более того, в их числе был даже хозяин дома, в котором остановилась сама Раутледж! Однако никто из учеников Томеники не хотел говорить иностранке то, чему обучил их старый знаток письмен. Ибо письмена эти, как и дощечки, на которых записывались знаки, были строгим «табу».
С. Энглерт в своей книге приводит множество рассказов о том, как различные бедствия и несчастья, обрушившиеся на островитян, вплоть до безумия и смерти, трактовались карой за нарушение этого «табу». Естественно, что никто не хотел навлекать беду на себя или своих ближних.
Самому Себастьяну Энглерту посчастливилось найти обломок дощечки, покрытой иероглифами. Причем расположение их отличалось от «перевернутого бустрофедона», каким написаны обычные тексты кохау ронго-ронго, они шли строка за строкой, слева направо, как в европейских книгах. Он, как настоящий исследователь, одновременно выполняющий функции священнослужителя на острове, прекрасно понимал, что многие тайны островитяне от него сознательно скрывают — и как от «чужеземца», и как от «слуги божьего». Они помнили завещания стариков: хранить в тайне традиции, которые миссионеры считали «языческими».
Читатели «Аку-Аку», вероятно, хорошо помнят приключения, связанные с поиском и находкой тетрадей на острове Пасхи, в которых приводились значки кохау ронго-ронго и тексты, записанные латинскими буквами на языке острова Пасхи.
Особую ценность имеют даже не сами значки кохау ронго-ронго (они скопированы из европейских книг), а фольклорные тексты, записанные латинскими буквами. В них могут быть изложены другие версии известных преданий и легенд, а также совершенно новые тексты, до сей поры неведомые науке. Причем среди них есть загадочный, не поддающийся точному переводу текст «Хе Тимо те ако-ако», с которого, по словам знатоков, начиналось обучение письму кохау ронго-ронго! Туру Хейердалу удалось приобрести и сфотографировать несколько тетрадей.
«18 февраля 1956 г., — сообщает чилийский ученый Хорхе Сильва Оливарес, посетивший остров Пасхи в то время, когда там работала экспедиция Т. Хейердала, — разыскивая документы, я нашел в доме Хуана Теао в Ханга Роа копию, вероятно, неполную, своего рода словаря ронго-ронго. Эта копия была сделана с другого документа, принадлежащего Педро Пате. Он получил его в наследство от своего деда Томеники, который был “профессором” (маори ронго-ронго) и написал эту тетрадь приблизительно 65 лет назад, чтобы обучать своих учеников». Оливарес сфотографировал всю тетрадь со словарем, однако катушка с пленкой оказалась «не то утерянной, не то похищенной». Исчезла и сама тетрадь.
Вслед за Т. Хейердалом на остров Пасхи отправился немецкий этнограф Томас Бартель, занимающийся в течение многих лет расшифровкой письмен кохау ронго-ронго. Ему удалось заснять на фотопленку еще одну тетрадь. В 1960 году Макс Пуэльма Бунстер, живущий в столице Чили городе Сантьяго получил в подарок от своих друзей с острова Пасхи старинную рукопись толщиной в 130 страниц, где приводятся значки кохау ронго-ронго и, главным образом, записи преданий и легенд, сделанные латинскими буквами. Рукопись принадлежала Тимотео Пакарати. Бунстер получил ее после смерти владельца как близкий друг семьи Пакарати.
«Не знаю почему, но рукопись Тимотео Пакарати оставалась в тайнике во время нашего пребывания на острове, — пишет Т. Хейердал в статье “Историческое население острова Пасхи и письменность ронго-ронго”. — Хотя старик Тимотео давал экспедиции ценные сведения о конструкции камышовых лодок и о старинных обычаях, он ни словом не обмолвился о существовании такой рукописи. Ничего не сказал о ней и Педро Пате, который был десятником на раскопках в Рано-Рораку. Патер Энглерт больше двадцати лет дружил с пасхальцами, но и он не знал их секрета, а ведь Педро Пате был его ближайшим помощником, он выполнял обязанности пономаря деревенской церкви».
В 1963 году во время пребывания экспедиции на острове Пасхи Ф. Мазьер получил в дар от островитян, «как самое прекрасное свидетельство дружбы» знаменитую рукопись Эстевана Атана, «деревенского капитана», которую Т. Хейердалу пришлось вернуть ее владельцу. «Томеника» — стоит имя знатока письмен на одной из ее страниц.
«Томеника был причастен к созданию рукописей с письменами ронго-ронго до приезда экспедиции Раутледж, ведь он умер через две недели после ее третьего визита в лепрозорий, — констатирует Хейердал. — Если связать эту информацию с тем фактом, что на одной из страниц рукописи Эстевана Атана перечислены названия ночей одного лунного месяца 1936 года, и вспомнить, что в 1955 ходу Габриэль Херевери тоже работал в лепрозории над рукописью ронго-ронго, то перед нами конкретные доказательства того, что усилия островитян сохранить наследие отцов не прекращались в первой половине нашего века и, вероятно, продолжаются по сей день».
В 1956 году член медицинской комиссии Бьерн Экблум видел в деревне Хангароа листок бумаги, на котором начертаны были выцветшими от времени чернилами строки кохау ронго-ронго. Все попытки приобрести этот листок оказались тщетными.
Знаменитая статуя с парусником. Видно, что после раскопок, произведенных Т. Хейердалом, статуя с парусником погрузилась в грунт примерно на 70 см по сравнению с рядом стоящей (те части, которые были под землей темнее, надземные части покрыты лишайниками). Фото Ф. П. Кренделева.
От Миклухо-Маклая до ЭВМ
Хранится ли на острове Пасхи ключ к письменам, оставленный Томеникой или другими знатоками, маори ронго-ронго? Или же островитяне, подобно европейским ученым, сами пытаются проникнуть в смысл письмен, которые и для них остаются тайной? На этот вопрос дадут ответ лишь дальнейшие исследования. Несмотря на то, что кохау ронго-ронго не имеют билингвы (параллельного текста на известном языке), ученые мира не теряют надежды расшифровать иероглифы острова. Ведущая роль в их исследовании принадлежит специалистам, живущим в Советском Союзе.
В записях Н. Н. Миклухо-Маклая приводится интересный разговор с Т. Гексли, известным английским ученым, на заседании Этнографического общества в Лондоне. Т. Гексли полагал, что кохау ронго-ронго это не письмо, а «своеобразный штемпель для выделывания тканей», причем дощечки были «как-нибудь принесены на о. Рапа-Нуи течениями». Н. Н. Миклухо-Маклай не решился сделать окончательный вывод, так как Т. Гексли показывал ему лишь копии с дощечек. Однако позже, увидев в музее Сантьяго оригиналы кохау ронго-ронго, он пришел к выводу, что Гексли был неправ, ибо «ряды значков действительно изображают письмена».
Так, более 100 лет назад выявились две различные тенденции в трактовке письмен острова Пасхи. Одна школа считала кохау ронго-ронго не письмом в полном смысле этого слова, а орнаментальными знаками, мнемоническим средством, памятниками местного искусства, «набором виньеток, достойных самого изобретательного резчика по дереву», пиктографической записью, где «каждый знак стал связываться с определенной фразой или группой слов и заклинанием, но каждая табличка могла употребляться со многими заклинаниями, и с каждым изображением связывались различные фразы». Другая школа считала кохау ронго-ронго письмом, передающим звуковую речь, каким бы примитивным или архаичным ни было его конкретное выражение. Именно на этой точке зрения настаивал Н. Н. Миклухо-Маклай. И что самое замечательное, его соотечественники, русские и советские исследователи кохау ронго-ронго представили наиболее убедительные доказательства правоты такой трактовки иероглифов острова Пасхи!
Незадолго до Великой Отечественной войны при МАЭ — Музее антропологии и этнографии — работал кружок, куда входил и ленинградский школьник Борис Кудрявцев. Темой для своего краткого сообщения на очередном заседании кружка он избрал письмена острова Пасхи — две дощечки, привезенные Миклухо-Маклаем, хранились в МАЭ. Однако вместо ученического доклада было сделано важное научное открытие. Оказалось, что тексты двух дощечек совпадают. Одинаков с ними и текст, начертанный на дощечке из музея Сантьяго.
Отсюда было ясно, что перед нами письмо. Наличие параллельных текстов дает возможность реставрировать поврежденные его части, составить каталог знаков и объективно решить, какой из разнообразнейших значков является основным иероглифом, а какой представляет его вариант.
Началась война и трагическая смерть оборвала жизнь молодого исследователя. Его работа была опубликована после войны членом-корреспондентом Академии наук СССР Д. А. Ольдерогге, чьим учеником был Б. Кудрявцев. По мнению Д. А. Ольдерогге, «в кохау ронго-ронго система знаков еще только вырабатывалась. Это напоминает в известной степени древнейшую иероглифическую письменность Египта времен первых династий, когда система знаков только устанавливалась».
Новый шаг в изучении письмен острова Пасхи сделан советскими учеными Н. А. Бутиновым и Г. В. Кнорозовым, работающими в Ленинградском институте этнографии. О результатах своих исследований они сообщили 19 мая 1956 года на Всесоюзном совещании этнографов в Ленинграде, а затем о них узнал Международный конгресс американистов, собравшийся в том же году в датской столице Копенгагене. Совместная работа Н. А. Бутинова и Ю. В. Кнорозова называлась «Предварительное сообщение об изучении письменности острова Пасхи». Опубликованная в журнале «Советская этнография», она была перепечатана затем в новозеландском «Журнале полинезийского общества».
Советские ученые привели ряд весьма веских доказательств в пользу того, что письмо острова Пасхи передавало звуковую речь, строилось на тех же принципах, что и письмена Древнего Востока, будь то клинопись Двуречья или иероглифика Египта. Более того, они обнаружили на одной из дощечек генеалогию, восходящую от потомка к предку, генеалогию, которая, судя по рассказам стариков, действительно фиксировалась на некоторых кохау ронго-ронго!
«В этой столь долго обсуждавшейся тайне письма острова Пасхи мы не видим никакой трудной проблемы: над ней не работали серьезно, и, более того, те немногие, кто пытался что-либо сделать, не имели ясного представления, что это иероглифическое письмо, и поэтому потерпели неудачу, — писал боливийский археолог и этнограф Ибара Грассо. — Сейчас исследователи из СССР начали серьезное исследование этой письменности, имея точное представление о том, что это иероглифическое письмо. Получение окончательных результатов на этом пути — не более чем вопрос времени».
Однако радужные надежды прочитать кохау ронго-ронго не оправдались. Методика, разработанная в нашей стране под руководством Ю. В. Кнорозова, позволяет выявлять абстрактную структуру языка и его грамматику в тексте, записанном иероглифами, чтение которых неизвестно. Однако, как показывает изучение кохау ронго-ронго, грамматические показатели в них изображались крайне редко, а возможно и вообще опускались. Об этом свидетельствуют исследования математиков. По данным статистики, самые частые знаки это те, что передают грамматические показатели (в любом языке самыми частыми являются грамматические слова — предлоги, частицы, союзы). Самые частые знаки в текстах кохау ронго-ронго не могут считаться грамматическими, так как в текстах часто встречаются их удвоения. В полинезийских языках грамматические показатели не удваиваются. Удваиваются лишь основы слов, корневые морфемы. Отсюда напрашивается вывод: письмо кохау ронго-ронго не совсем обычно, в нем пропускаются артикли, частицы и другие грамматические показатели.
Если это так, то для расшифровки письмен кохау ронго-ронго нужны методы, ориентированные не на грамматику, а на семантику, смысл текста, исходя из распределения знаков внутри строки, повторяющихся сочетаний знаков и т. д. Будем надеяться, что такие программы будут в скором времени созданы и «говорящее дерево» острова Пасхи наконец-то заговорит!
Ученые нашей страны принимают участие не только в решении самой запутанной проблемы острова Пасхи — расшифровке его письмен. Не менее весом их вклад и в другую «тайну» острова — историю его происхождения, которая, быть может, неразрывно связана с историей людей, обитающих на нем.
Геология острова Пасхи
Попытки связать воедино историю геологическую и историю «человеческую» предпринимались с незапамятных времен. И по сей день ломаются копья в споре о том, был или нет в Тихом океане материк Пацифида. До самого последнего времени геологии самого острова Пасхи почти не уделялось внимания. Первая монография, посвященная этой, казалось бы, ключевой теме, появилась лишь в 1976 году.
Первооткрыватели Пасхи, естественно, геологами не были и свое внимание обращали в основном на статуи и островитян. Так, в дневниках Дж. Кука говорится лишь о том, что остров вулканический, никакого геологического описания в них нет. В записках Дж. Лаперуза мы находим слова о том, что каменные исполины «сделаны из одной вулканической породы, которая известна естествоиспытателям под именем лапилло. Этот камень так красив и легок, что офицеры Дж. Кука сочли его за искусственный известняковый состав, постепенно затвердевающий в воздухе». Капитан Дж. Лаперуз взял на пробу несколько камней с острова и отметил, что все они состоят из лавы различной прочности. Теми, которые легче выветривались, жители пользовались во внутренних частях острова, у берегов они «употребляли более компактную лаву, рассчитанную на длительную прочность».
Первое геолого-географическое описание появилось лишь в 1920 году, причем дал его ботаник К. Скоттсберг, посетивший остров в 1917 году.
Более полное описание дал американский ученый Л. И. Чабб, сравнивший геологию острова Пасхи с архипелагом Галапагос и островом Кокос, лежащими к северу от экватора. Главный его вывод сводился к тому, что катастрофические геологические события происходили на острове десятки миллионов лет назад, где-то на рубеже «эры ящеров», мезозойской, и современной кайнозойской эры. За последние же тысячелетия остров, как говорит ученый, «не понизился ни на ярд». Публикация Л. И. Чабба появилась в 1933 году. В том же году на острове Пасхи в течении 8 дней работал американский геолог М. Бэнди, сделавший довольно подробное петрографическое описание пород и выполнивший 24 силикатных их анализа. Однако первая схема геологического строения острова Пасхи появилась только в 1967 году. В краткой заметке П. Бейкер давал самое общее представление об острове. В том же 1967 году была сделана попытка определить возраст вулканических пород острова, а также определить его палеомагнетизм. Экспедиционное судно «Карусел» Океанографического института Скриппса, расположенного в США, в Калифорнии, с этой целью на три дня подходило к острову Пасхи. Взятые пробы позволили определить возраст пород с помощью так называемого калий-аргонового метода. Все они, вопреки мнению Л. И. Чабба и тех исследователей, которые относили возникновение острова Пасхи ко временам динозавра, дали поразительно молодую дату — менее одного миллиона лет! В среднем шесть проб дали цифры 0,72±0,43 миллиона лет. Но, к сожалению, такие данные представляют небольшой интерес для науки. Все измерения шли на пределе возможностей датировки с помощью калий-аргонового метода.
18 августа 1972 года к острову Пасхи подошло советское научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев». На борту его находилась большая группа океанологов, геофизиков, гидрохимиков, геологов в том числе и один из авторов этих строк. До того как высадиться на остров, были тщательно проработаны все геологические и геофизические данные о Рапа-Нуи, к сожалению, немногочисленные, а также сделаны выписки из путевых дневников и археологических работ, где приводились сведения, касавшиеся геологии. Специалисты разбились на девять полевых отрядов. Каждый из них отвечал за обследование одного из девяти районов острова — отбирал коллекции пород, минералов, воды. Таким образом, пробы были взяты в наиболее интересных точках острова.
Породы, собранные на острове, были подвергнуты различного вида анализам как на борту «Дмитрия Менделеева», так и по возвращении в лабораториях нашей страны. Результатом явилась монография «Остров Пасхи. Геология и проблемы». Вполне понятно, что работа поставила вопросы, прежде не возникавшие перед исследователями. Факты, добытые геологами на Рапа-Нуи, заставили не только по-новому посмотреть на историю его геологического развития, но и связать ее с нерешенными проблемами археологии, этнографии и записанной в легендах истории острова.
Общий вид острова Пасхи с вершины вулкана Рано-Рораку на юго-запад. На среднем плане похожий на террикон конус паразитного вулкана Мауна Тоа-Тоа; на заднем плане — усеченный конус кратера Рано-Као справа холмы вулканов Мауна Ориту и Пуна-Пао. У подножия Рано-Рораку стоящие и лежащие истуканы нижнего горизонта туфов. Фото Ф. П. Кренделева.
Остров и океан
Наше время сравнивают с эпохой великих географических открытий. Только на сей раз человечество открывает для себя не земли, разделенные Атлантикой, Индийским или Тихим океаном, а сами океаны и прежде всего их дно. Одним из самых поразительных открытий нашего столетия справедливо считают обнаружение системы подводных хребтов, которая опоясывает планету цепью гор длиной в 60 тысяч километров, то есть в полтора раза длиннее экватора. Сначала был открыт Срединно-Атлантический хребет, проходящий точно по середине Атлантики. Оказалось, что его южная оконечность переходит в Срединно-Индийский хребет, пересекающий Индийский океан, а тот, в свою очередь, связан с западным окончанием Южно-Тихоокеанского хребта в районе Антарктических вод.
Южно-Тихоокеанский хребет, как выяснилось позднее, переходит в Восточно-Тихоокеанское поднятие, проходящее через весь Великий океан с юга на север. От прибрежных вод Антарктики до Мексиканского побережья протянулась эта грандиозная подводная страна. Ширина ее превышает порой 2 тысячи километров, общая длина равна 15 тысячам километров, а горы высятся от 1 до 3 километров над океанским дном. К востоку от поднятия лежит область ровных участков дна, лишенных островов и атоллов, а к западу от нее разбросаны многочисленные архипелаги Полинезии, Микронезии и Меланезии с их бесчисленными вулканическими островами и коралловыми атоллами.
«В районе острова Пасхи хребет суживается до 400–450 миль, — пишет Г. Б. Удинцев в монографий, посвященной геоморфологии и тектонике дна Тихого океана. — Осевая зона хребта, оконтуриваемая изобатой 3000 м, вначале расширяется до 150 миль близ острова Пасхи, а затем сокращается до 90—120 миль. Минимальные глубины над хребтом в области острова Пасхи равны в среднем 2300–2800 м, а над отдельными пиками — 1510, 1639, 1138, 1304 м».
Помимо срединных океанических хребтов существуют еще и другие. Один из таких хребтов проходит перпендикулярно западному побережью Южной Америки. Надводной частью этого узкого вытянутого хребта являются унылые скалы Сала-и-Гомес. Подводный хребет, продолжаясь от этих скал на запад упирается в Восточно-Тихоокеанское поднятие. Здесь-то и находится остров Пасхи!
Совсем недавно в Тихом океане были обнаружены грандиозные разломы, которые справедливо именуют «самыми прямолинейными элементами» рельефа нашей планеты. При ширине всего лишь в 100–200 километров они протягиваются на несколько тысяч километров по дну океана. Таких разломов открыто более десятка. Один из них проходит через остров Пасхи и скалы Сала-и-Гомес, то есть Моту-мо-тере-Хива из древних легенд пасхальцев.
Вершина кратера Рано-Рораку. Прекрасно видна матрацевидная отдельность тахилитовых туфов верхнего горизонта, определяющая размеры статуи. Вдали — вулкан Пу-Акатики с рощицей эвкалиптов в небольшом кратере. Справа в море островок-скала Моту Маротири. Уступ Те-Хахарова обрывает полуостров Поике. Отчетливо видно, что склоны вулкана лишены камней, а справа внизу (от бухты Тангароа) поверхность главной части острова камениста. Это и послужило основой для легенды о бунте «короткоухих» против «длинноухих». Темные линии — загородки из камней для того, чтобы овцы не бродили бесконтрольно по острову. Фото Ф. П. Кренделева.
Главные черты строения юго-восточной части Тихого океана и эпицентры землетрясений 1900–1972 гг. (по К. В. Стоверу, 1973). Эпицентры землетрясений: 1 — более 2 баллов; 2 — более 6,5 баллов; 3 — то же за 1961–1972 гг.; 4 — зона континентальных землетрясений; 5 — рифтовые зоны и широтные трансформные разломы; 6 — Галапагосский подводный хребет.
Разломы эти, по мнению многих современных геологов и океанологов, являются результатом «дрейфа материков», расширением дна океана. Они как бы разрезают его дно на огромные плиты. Остров Пасхи лежит в районе стыка не только подводных хребтов, но и гигантских плит, составляющих дно Тихого океана. Это плита Наска, расположенная между Восточно-Тихоокеанским поднятием, проходящим в районе островов Галапагос и берегами Перу. Это плита Пацифика, занимающая огромное пространство к западу от Восточно-Тихоокеанского поднятия и, наконец, плита, зажатая между Чилийским береговым хребтом и Восточно-Тихоокеанским поднятием. Все это делает положение острова уникальным.
Загадки острова Пасхи — это и одна из самых животрепещущих и актуальных проблем современной геологии. Можно надеяться, что данные, полученные геофизиками, геологами, океанологами, вулканологами и другими представителями точных наук, смогут по-новому осветить давно известные факты и помочь найти решение проблем, над которыми безуспешно бились этнографы, археологи, историки.
Попробуем взглянуть по-новому на полинезийские легенды, повествующие о возникновении островов их гибели в пучинах океана.