Март 2018 года
Место: 10 000 метров над северным Китаем.
В той, прошлой жизни, у меня случилась командировка в Гонконг. Посетить наш офис компании, поучаствовать в местных выставках, встретиться с азиатскими партнёрами. Это был мой первый визит в страны региона, и я был полон предвкушения — увидеть жизнь с другой стороны.
Перелёт из Москвы занимал около девяти часов, и, откровенно говоря, себя надо было чем-то занять. Накачал себе фильмов, приготовился к тягомотине полёта. Однако мне повезло в полёте дважды. Во-первых, я сидел у окна, и между мной и соседом у прохода никого не было, что было очень удобно — немного вытянуть ноги, даже развалиться, что ли. А во-вторых, повезло с тем, что этим соседом у прохода оказался китаец.
Китаец и китаец, скажете вы. Но Хоан, как его звали, вполне прилично говорил на русском, английском, французском, разумеется, китайском. То есть, в принципе, владел всем тем инструментом знаний, что и я. Плюс он был геолог по профессии, работающий в Киргизии. Летел с отдыха из Турции. Один, что было странно (как оказалось, он не разделял страсть соотечественников к толпам).
Мы разговорились с ним о бренности бытия, о бизнесе, о наших культурах и человеческой природе в принципе. Обсуждая с Хоаном ситуацию в мире и делясь опытом, мне впервые стало страшно. Страшно, что их очень много, а нас чуть больше ста миллионов. Страшно, что они стремятся к знаниям. Не просто к знаниям, а знаниям глобальным. Что они работают на будущее. Этакие многоходовочки строят, которые им принесут дивиденды. В отличие от нас, которые привыкли играть в one-shot игру, под названием «поимей ближнего своего или соотечественников своих».
Рядом со мной сидел китаец, говорил, как ему понравилась Уфа, в которой он учился. Говорил мне о горном деле, а в моей голове пролетали мысли, что мы, откровенно говоря, просираем нашу страну, причём со страшной скоростью.
Глядя в иллюминатор, я видел огромное количество ветряных электростанций, установленных почти везде, и добывающих электричество. Много городов, фабрик, которые батрачили и батрачили на будущее народа.
Изначально мне показалось интересным, что большинство пространств северного Китая состоит из пустынь. Но потом Хоан спросил меня: «Видишь, Миша, этот жёлтый цвет земли? Это мельчайшие частицы загрязнения. Вся земля загрязнена».
— Хоан, а где все деревья? У вас что, почти нет деревьев на этих землях?
— Нет, Миша, нет.
Дико, да? У нас на Урале только выехал из города, и тут же тебе сосновые, берёзовые рощи, тут же ягоды, грибы, какая никакая природа, даже с учётом кучи клещей. А у них только загрязнённые земли и производства. Хоан был из южного Китая, и, по его словам, в южных провинциях они более трепетно относятся к природе и живут более сообща, имея другие цели и ценности.
Конечно, мне и раньше рассказывали коллеги и друзья об огромной разнице в менталитете жителей Китая, но такого я не ожидал. Специфика страны, регионов, а также возможности наложили свой отпечаток на менталитет.
На севере, где люди и производство «заточены» на зарабатывание денег, всем, по большому счёту, наплевать на других. Именно этим обусловлено пофигистское поведение необразованных китайцев в людных местах. Когда люди думают только о себе, мусорят на улицах, загрязняют окружающую среду перепроизводством и своими собственными отходами.
Все эти размышления просто заставили меня провести линию сравнения с нашей страной, и, знаете, это всё было очень похоже… Людей моего поколения с детства кормили твиксами, колой, рассказывали об американской мечте посредством кучи фильмов. И как-то незаметно идея о заработке денег и огромном богатстве пришла в детскую голову и стала подавляющей.
И мне, и огромному количеству людей вокруг стали говорить: «Нельзя никому верить», «Верь только себе», «Работай на своё счастье, на своё благо», «Стремись к богатству», «Наплюй на все ценности, что есть».
Но, знаете, самое обидное, самое противное то, что все эти лозунги, эти призывы преподносились под соусом «мы знаем, что тебе надо». И весь маркетинг, и реклама, парившая в наших умах, говорили — «покупай это средство для чистки унитазов, оно лучшее». А стиральный порошок? А мытьё посуды? Бедные жители Виллабаджо…
Так вот, я летел и думал, что наша страна превращается постепенно в страну единоличников, каждый из которых ищет счастья для себя. Нет, просветы были, и много, но в большинстве своём всем пофиг на всех. Эти политические партии-имитации счастливой страны, эти объединения, которые держались только на деньгах, а не на национальной идее. Правда, а какая у нас национальная идея? Объединить все земли? Стать процветающей страной? Эх, если бы. Но политики в последнее время так боятся внешних факторов и прочего, что даже путь страны остаётся у нас неизвестным для всего населения.
В тот момент я дал себе слово. Просто честное слово, поклялся Богу, к которому я был тогда ближе, нежели внизу, на земле. Поклялся душой, что приложу все усилия, чтобы сделать жизнь людей вокруг лучше.
Нет, я не из тех тиранов, которые ради счастья нации готовы вырезать половину земного шара, или которые говорят, что «счастье требует жертв».
Мне кажется, что счастья можно достичь совместно. И пусть я никогда не буду богат. Но буду делиться. Согласитесь, нет ничего круче, чем увидеть улыбку на лице ребёнка от твоего подарка? Или прокатиться на лошади по чистому полю, дышать свежим воздухом. Искупаться в чистом горном водопаде, а не полном непонятных примесей? Или выйти с утра из квартиры, поздороваться с соседями, а во дворе увидеть свежую клумбу с цветами, которую вчера с соседями же и посадили, или горку, над которой трудились всем двором? И никаких заборов от внешнего мира, никаких переживаний…
* * *
Из идиллии меня вывел голос пилота, который объявил, что мы готовимся к посадке.
Шел второй месяц моего избрания, и я заканчивал объезжать страну с визитами, побывал в разных городах и регионах. Причем я предпочёл передвигаться и на самолёте, и на вертолёте. Во втором случае был дан приказ местным воякам в городах предоставить транспорт для перелёта по региону. Чтобы отныне минимизировать количество пробок. А мои ребята из сопровождения, охрана, а также все службы протокола приезжали заранее, без перекрытия движения для обычных граждан.
Вертолёт же помогал мобильно прибывать на совещания с местными министрами и администрацией, которые, честно говоря, фигели от того, что собрания происходят не в центре города и администрации, а иногда на каких-то непонятных территориях типа актового зала школы, или под эксплуатируемым мостом, к которому много претензий.
Однажды мы собрались на поле картофельном поле у одного местного совхоза. Нет, у меня не было желания, как у многих моих коллег из разных стран, попробовать себя комбайнёром. Просто мне хотелось показать людям, что в обычных совхозах жизнь несколько иная, чем на показательных, выставочных фермах. Так вот, мы стояли между рядами картошки. Мои подчинённые изрядно нервничали от того, что лакированные туфли придётся дома чистить, но, в общем и целом, по моим ощущениям, некоторые из них прочувствовали, к каким изменениям в стране я клоню.
А всё было, на самом деле просто: всего лишь перестать показывать руководству страны красиво занавешенные здания, за маскировкой которых идёт третий год ремонт, перестать делать дороги только перед их приездом и стараться работать не на красоту, а на эффективность. Конечно, им было далеко до глобального понимания моих взглядов, но, тем не менее, процесс понемногу набирал обороты.
Сейчас мы приземлялись в родной Свердловской области. Её я оставил на десерт. Так сказать, глянуть, как же она изменилась. Точнее, мне было интересно вернуться в прошлое, и увидеть те же проблемы, но десятилетней давности. Но теперь я знал, что с этим делать. Знал.
После инаугурации я, вопреки всем стереотипам о первом лице государства, объявил о создании собственной политической партии. Долго совещаясь с командой, мы выработали название партии, с некоей прикидкой на будущее. Название вышло простое — «Земляне». Суть данной партии была даже не в том, чтобы подчеркнуть какую-то отдельную касту, национальность, ментальность или религию, а обобщить всех людей в достижении высоких целей. Создать свою философию на основе лучших человеческих идеалов. Философию, которая могла бы постепенно «заразить», в хорошем смысле, многих людей из разных стран.
Фундаментом данной партии были выработанные нами простые ценности: честность, трудолюбие, доброта, смелость, развитие, обучение и благодарность.
Потратив месяц на базовую подготовку, мы выработали программу вступления в неё, которая давала шанс каждому человеку, который решил, что сможет нести на себе ответственность за свою планету, попробовать быть частью чего-то большего. Изначально в данную партию входили все члены моей команды, разросшейся до двухсот человек. Хотя это была финишная черта, больше я не мог себе позволить, да и содержать все эти рты нужно было за казенные деньги, поэтому дальнейшие услуги мы вывели в наём и обращались к специализированным организациям, благо которых в нашей стране было много.
У каждого члена команды было два приглашения. Он мог пригласить любого человека стать частью партии. Но, человека, разделяющего её ценности. У членов партии не было корочек, они не ставили мигалки, у них не было никаких крутых отличий от любых других людей. Но были обязанности, порой даже жёсткие, отчасти похожие на образ жизни в Сингапуре:
— каждый член партии обязан не мусорить на улицах;
— каждый член партии обязан вести себя достойно по отношению к окружающим. Я выработал психологию поведения с названием «Я — президент». Это работало просто, хоть и немного рисково по отношению к власти. Каждый член партии должен был вести себя в общественной и частной жизни, как если бы он был президентом. Ну вот какой президент должен быть? Внимательный, сдержанный, образованный, точный, правдивый, серьёзный. Вот так и должен был себя вести каждый член партии. Лишь бы не скатиться до культа личности…;
— каждый член партии был обязан помогать другому члену партии так, как если бы он делал это для себя. Вот, допустим, вызывает человек-землянин строительную бригаду. А прораб входит в землян тоже. Так вот прораб обязуется не просто сделать все качественно, честно и хорошо, а на пятьсот процентов круто, как для себя.
Многие подумали бы, что это некая несправедливость — только для членов партии. Ведь априори люди за деньги должны делать хорошо. А если посмотреть вокруг — разве так делают? Эти двадцать — тридцать процентов оставшихся честных людей — они же не могут победить в тендерах, потому что не умеют давать откаты, они не могут соперничать с теми, кто усвоил науку обмана.
Соответственно, это было некоей нашей фишкой, нашей отличительной чертой. И для будущего это было бы здорово — постепенно, мы смогли бы донести простые человеческие ценности, (которые, между прочим, уходят корнями к древним славянам, и являются природой русичей), до всего остального мира. Но это будет уже далеко-далеко не при мне.
Теперь можно было с гордостью сказать, что по отчёту за прошлую неделю в партии собралось около тридцати тысяч человек. Однако распределены они были неравномерно, в частности из-за отсутствия офисов во многих городах. Данная работа только начиналась, и нам предстояло сделать ещё очень много. Особенно было сложно потому, что эти офисы содержались не за счёт государства, а за частный счёт. Бо́льшая часть моей зарплаты, а также зарплаты моей команды уходила на содержание подобных объектов.
Это было решено сделать, так как мы в любом случае содержались за счёт государственных средств, а от зарплаты откладывали какие-то минимумы на банковские счета. То есть пока была некая идиллия, люди шли за мной, план потихоньку удавался.
* * *
При посадке самолёта нас встречало местное отделение землян. Примерно два десятка ребят. Минимум охраны — всего три машины (на этом мы немного сэкономили, зато сокращённым ребятам нашли отличные места в других структурах).
Никакого хлеба-соли. Губернатор региона, собственно, был не в курсе моего прилёта. Это было достаточно интересно для меня — не сопровождать визит оглашением на всю страну, чтобы не готовился народ. Скажем так, нагрянуть ночью без звонка, посмотреть, как дела, устроить показательную взбучку.
Правда, после первых двух моих прилётов в регионы и последовавших за этими прилётами увольнений губернаторов, бдительность подчинённых на местах выросла до невероятных высот — стали создаваться внутренние ресурсы по мониторингу моего передвижения, стали подкупаться пилотов, экипаж судна, членов бюро. Благо, ребята были понимающие, проверенные, поэтому несколько раз мы кидали дезинформацию, а особо ретивых товарищей тоже убирали с мест.
Таким образом, у меня за месяц накопилась в четверти регионов своя команда. Ну как своя? Люди, более-менее разделяющие наши ценности. Время покажет, как обычно.
Выйдя из самолёта и спустившись по трапу в ночном Кольцово, я вдохнул такой родной загрязнённый воздух Урала. Да, он не идеален, он не горный и не морской. Но этот воздух, эта земля, сделали меня таким, какой я есть. Поздоровался с ребятами из партии — они оказались разного возраста. Как говорится — от мала до велика. Даже поколение моих родителей поддерживало меня, что было лестно.
Мы уже усаживались в машины, как тут со стороны пассажирского терминала раздались выстрелы.