Проектирование и постройка минных транспортов программы 1895 г.

Кораблестроительной программой 1895 г. предусматривалась постройка двух минных транспортов водоизмещением не менее 2000 т (по 450-500 мин). В отличие от “Буга” и “Дуная” предназначались они не только для оборонительных, но и для активных минных постановок у берегов противника. По своей сути проектируемые корабли являлись минными заградителями, но в связи с отсутствием такого класса в русском флоте их официально назвали “минными транспортами”; в документах того времени встречаются и “минные заградители”, и “заграждатели”.

15 сентября 1897 г. председатель МТК вице-адмирал К.П. Пилкин представил доклад Управляющему морским министерством вице-адмиралу П.П. Тыртову, в котором писал: “Результаты заседаний смешанных комиссий Морского и Военного ведомств по вопросам о минной обороне наших прибрежий, убеждают, что задачу минной обороны от Военного ведомства, по самой сущности ее организации и по той матчасти, какую предположено иметь в распоряжении сухопутных минеров, составляет исключительно оборона ближайших подступов к приморским крепостям и проходов к ним.

Морское ведомство предполагало приспособить для Балтийского моря транспорты “Африка”, “Азия”, “Красная горка”, и в последнее время транспорты “Бакан” и “Европа”.

Но малый ход, полная неприспособленность как минных заградителей, отсутствие самого способа разработки пользования ими и прямое их назначение как портовых транспортов, в случае военных действий - (поэтому) является настоятельная потребность теперь же приступить к постройке минных заградителей, по образцу имеемых в Черном море, где значение их вполне оценено.

В Тихом океане имеется минный транспорт “Алеут”, также неприспособленный для быстрой постановки заграждений из более или менее значительного числа мин — это не есть заградитель, а минный транспорт...

... при самых смелых расчетах однако, активный флот Тихого океана достигнет желаемого состава не ранее 10-15 лет, и в настоящую минуту для прибрежий Тихого океана даже более чем для Балтийского моря, необходимы минные заградители, которые могут быть изготовлены в полтора года со дня заказа. Удовлетворяя всем требованиям для пассивной обороны, минные заградители представляют надежное подспорие и для обороны активной; они непременно должны обладать большим ходом (15-16 узлов) и водоизмещением, позволяющим им свободное плавание в водах Тихого океана при неблагоприятных условиях.

МТК представляет о настоятельной необходимости заказать минный транспорт типа Vulcun - Fudre и 4 заградителя - два для Балтийского моря и два для Тихого океана на это внести в смету 1899 года необходимую сумму. Заградители должны вмещать по 450500 мин, причем первые два должны иметь не более 1200-1500 т, а вторые не менее 2000 т. Для быстрой и успешной постройки этих судов желательно было бы заказывать минный транспорт в Англии, а заградители в Швеции заводу АО “Мотала”.{6}

12 ноября 1897 г. Управляющий морским министерством утвердил предложение МТК о закладке “минного заграждателя” на открытом эллинге Балтийского завода после спуска эскадренного броненосца “Пересвет”; постройка предполагалась экстренной — закладка весной и спуск на воду осенью 1898 г. Постройка минного транспорта носителя миноносок и заградителей для Балтики была отложена.

25 ноября 1897 г. Управляющий Балтийским заводом С.К. Ратник{7} представил докладную записку, на которой Управляющий морским министерством наложил резолюцию: “Заграждатель для эскадры Тихого океана проектировать на 17-18 узлов, ограничив по возможности водоизмещение, не превышая 2500 т”{8}.

Требования МТК к новым кораблям были следующими:

1. Углубление не должно превосходить 4,57-4,88 м.

2. Возможно большая скорость.

3. Запас 500 мин с якорями разместить в трюме удобно для подачи наверх и для осмотра их в погребах.

4. Офицерские каюты распределить не ниже жилой палубы, как-то на “Буге” и “Дунае”.

5. Иметь достаточный запас топлива.

При разработке проекта завод также учел изменения в устройствах и расположении мин с якорями, полученные от главного командира Черноморского флота, выясненные опытом эксплуатации в плавании транспортов “Буг” и “Дунай”.

16 декабря 1897 г. Балтийский завод представил в МТК проектные чертежи (водоизмещение 2500 т, длина 91,5, ширина 13,4, осадка 4,45 м; корпус с возвышенным полубаком, две мачты с гафельным парусным вооружением и марсами, две трубы высотой 20 м над ватерлинией). Расчеты весовых нагрузок и остойчивости производил А.И. Моисеев{9}, ставший впоследствии строителем обоих кораблей; правда, в ходе постройки должность строителя некоторое время занимал Н.Н. Кутейников.{10}

Вице-адмирал П.П. Тыртов. В 1896-1903 гг. Управляющий Морским министерством

Управляющий Балтийским заводом в 1893-1905 гг. С. К. Ратник.

Строитель транспортов "Амур" и "Енисей" А.И. Моисеев

Строитель транспортов “Амур" и “Енисей" Н.Н. Кутейников

Толщина обшивки у ватерлинии составляла 11,3 мм, что делало возможным плавание в мелкобитом льду. Двойное дно предусматривалось между 18 и 61 шп, жилая палуба — стальная, покрыта линолеумом, верхняя палуба — сосновый брус.

Весовая нагрузка минного транспорта по расчету А.И. Моисеева{11} составила: корпус 1115т, шпилевое и рулевое устройства 15 т, прикрытие машинного отделения 23,4 т, артиллерия и боеприпасы 45,76 т, минное вооружение 243,6 т, механизмы 625 т, нормальный запас угля 271,31т, полный запас угля 472.2 т, снабжение, рангоут, такелаж 154,1 т, шлюпки 20,8 т.

На кораблях предполагалось установить две паровые машины тройного расширения суммарной индикаторной мощностью 4700 л.с., 6 двойных водотрубных котлов системы Бсльвиля (общая нагревательная поверхность 1536,5, площадь колосниковых решеток 46,9 м²), общая масса механической установки с двумя гребными винтами и валами, котлами и машинными запасами составляла 625 т (24,2% от водоизмещения); запас топлива (472,2 т угля) должен был обеспечивать 3000-мильную дальность плавания со скоростью 10 уз. Расход угля в час 1,6 т (10 уз) и 4,34 т (17,5 уз). При полном запасе угля в

472.2 т дальность плавания должна была составить 2950 (10) и 1910 (17,5) миль.

Артиллерийское вооружение (пять 75- и семь 47-мм орудий) считалось достаточным для отражения атак миноносцев. 450 мин с якорями собирались разместить в трех погребах, а подъем их на палубу осуществлять с помощью 12 электрических лебедок. Поднятые мины планировалось подвешивать на рельсы (общая длина 218 м), укрепленные под верхней палубой, и передвигать к посту сбрасывания при помоши механической системы В. А. Степанова, которая работала от паровых брашпилей. Предусматривались 14 переводных стрелок и светофоры, в корме — два люка для сбрасывания мин. Сметная стоимость каждого корабля составляла 2 056 582 руб.

Рассмотрев проект, МТК решил носовой оконечности придать развал подобно крейсеру “Память Меркурия”. При отношении ширины к углублению 2,75 метацентрическая высота составляла 1,02 м. МТК признал, что для судна в 2500 т она избыточная и заводу было предложено переделать теоретический чертеж, чтобы метацентрическая высота в полном грузу нс превышала 0,76 м. В новом варианте завода она равнялась 0,63 м. Ширину уменьшили на 0,3 м.

Постройка должна была осуществляться “по возможности в непродолжительном времени, так как судно это должно быть приготовлено к спуску на воду осенью сего года”.

Впоследствии кроме бортовых цепей мин на жилой палубе, предусматривалась дополнительная цепь мин на полуюте. В корме появился третий лацпорт для сбрасывания мин в случае задержки постановки мин с главной палубы. Минные брашпили имели индивидуальные паровые приводы. Постановка всей цепи из 120 мин должна была осуществляться за 20 минут.{12}

5 марта 1898 г. МТК рассмотрел предложение начальника завода отказаться от механического способа постановки мин из-за его недостатков, которые так и не удалось устранить в ходе эксплуатации “Буга” и “Дуная”. МТК признал целесообразным принять только ручной способ постановки, но нашел аргументы завода недостаточными и от себя добавил:

1. Механический способ требует, чтобы ведущий рельс был совершенно прямой, что весьма трудно достигнуть на судне типа “Амур”.

2. Всякое повреждение ведущей цепи или других приводов прекращает постановку минного заграждения на неопределенное время.

3. Затруднительность немедленной остановки движения цепи с минами, в случае какого-либо повреждения и опасность при этом нагромождения мин одна на другую неизбежно вызовут поломки и допускают даже вероятность взрыва.

Схема механической системы постановки мин, разработанная лейтенантом В.А. Степановым для заградителя “Буг”

1- зубчатое колесо привода минного брашпиля; 2 - червяк передачи движения минному брашпилю от гребного вала; 3 - коромысло для подвешивания мины и якоря; 4 - цепь Галя; 5 - рельс для подвешивания и направления движения мины и якоря; 6 - сегментный "автоматический" якорь Азарова с вьюшкой; 7 - сфероконическая гальвано-ударная мина; 8 - минреп; 9 - парашют якоря; 10 - штерт со свинцовым грузом; 11- зубчатое колесо привода цепи.

Весовая нагрузка минного транспорта по расчету А.И. Моисеева

При развитии ручного способа как это полагает начальник завода, причем заранее на трех рельсах будет подвешено 140 мин, постановка минного заграждения может идти с быстротой, недоступной механическому способу, с тем однако преимуществом, что при несколько уменьшенной скорости может быть поставлен весь запас мин без всякого перерыва.

Разработка ручного способа с добавочными ветками рельсов, на которых будут готовиться запасные мины, требует большого простора, что вызывает необходимость очистить всю жилую палубу от кают и перенести их в верхнюю, удлинив при этом полубак и устроив полуют”.

Проект в этой части пришлось переработать. Чертеж заградителя с ручным способом постановки был представлен генерал-адмиралу великому князю Алексею Александровичу. При этом председатель МТК вице-адмирал И.М. Диков{13} пояснил, что теперь можно сразу выставить весь магазин мин, не удаляясь от места минного заграждения для подвешивания мин на рельсы, как это было при способе лейтенанта Степанова.

Генерал-адмирал согласился с доводами Дикова, с оговоркой, что “если возможно, иметь на заградителе приспособления для обоих способов”. В МТК и на Балтийском заводе посчитали, что такой возможности нет, и продолжили доработку проекта только с ручным способом постановки.

Отказ от механического способа повлек за собой увеличение команды на 70 человек (стало 13 офицеров, 29 унтер-офицеров, 262 матроса). Это вызвало необходимость изменения расположения помещений. Каюты с жилой палубы перенесли на верхнюю, удлинив для этого полубак и устроив полуют; это совершенно изменило силуэт транспорта и первоначальный расчет остойчивости. Правда, метацентрическая высота уменьшилась незначительно — с 0,63 до 0,57 м (как считали на заводе и в МТК); пришлось отказаться от марсов, парусного вооружения и установить облегченный рангоут (8 т вместо 18); в ряд цистерн двойного дна приняли водяной балласт.

15 марта 1898 г. Балтийский завод получил наряд на постройку первого, а 17 апреля — второго корабля. Корпусную сталь поставлял Александровский завод (впоследствии объединение “Пролетарский завод”).

7 мая состоялась торжественная закладка транспорта, получившего название “Амур” (в списки флота включен 6 июня). На торжественной церемонии присутствовал император Николай II, императрица Александра Федоровна, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович.

Постройка велась быстрыми темпами — уже в сентябре начались испытания водонепроницаемости отсеков наливом воды, через месяц корабль подготовили к спуску, успешно проведенному 27 октября; 3 ноября на том же стапеле заложили “Енисей” (в списки флота включен 11 января, а официальная закладка состоялась 9 февраля 1899 г. в присутствии управляющего морским министерством вице-адмирала П.П. Тыртова.).

Балтийский завод предлагал поставить водоиспарители производительностью 30 т воды в сутки для пополнения убыли в котлах, т.е. руководствовались правилами английского Адмиралтейства, считая по 6 г воды в сутки на каждую 1000 и.л.с.

Председатель Морского Технического комитета в 1897-1900 гг. вице-адмирал И.М. Диков

Командир транспорта “Амур" в 1898-1900 гг. капитан 2 ранга Л.Ф. Добротворский.

Подполковник А.Н. Крылов. В 1900-1908 гг. заведующий Опытовым бассейном

Но МТК потребовал, чтобы производительность испарителей была 50 т/сутки. Однако завод заявил. что для испарителей такой производительности в машинных отделениях нс хватает места, максимум на 36 т/сутки. МТК с этим был вынужден согласиться. В результате два испарительных аппарата системы Круга обеспечивали 1200 ведер пресной воды в сутки. Для запаса котельной воды могли использоваться 10 междудонных отсеков.

Проектанты большое внимание уделили условиям обитаемости. Средняя высота между палубами составляла 2,44 м. С каждого борта имелось по 26 бортовых иллюминаторов диаметром 25,4 см. Все помещения, кроме жилой палубы имели искусственную вентиляцию. Каюты офицеров располагались в корме по шесть с каждого борта, а для боцмана и унтер-офицеров под полубаком. В каждой кочегарке имелся душ, баня находилась в жилой палубе по левому борту.{14}

В марте-апреле 1899 г. на “Енисее” испытывались на водонепроницаемость отсеки, 7 мая комиссия освидетельствовала корпус и спусковое устройство, а на следующий день корабль спустили на воду Якоря Холла для “Амура” приобрели в Англии (впервые в русском флоте применили такую систему); якоря Мартина для “Енисея” изготовил Ижорский завод (каждый массой по 2240 кг, длина цепных канатов по 213 м). Один из якорей “Амура” после доставки из Англии сразу же отправили на Ижорский завод для разборки и детальной съемки и изучения, чтобы впоследствии такие якоря изготавливать у себя.

По проекту каждый транспорт должен был иметь: по два 34 футовых паровых катера; два 16-весельных рабочих катера; четыре 6-весельных яла; два 6-вссельных вельбота. Впоследствии, по просьбе командиров добавили два 4-вессльных яла. Паровые катера изготовил завод Крейтона, шлюпки и минные плотики — Кронштадтский порт.

27 июля 1898 г. командир “Амура” капитан 2 ранга Л.Ф. Добротворский{15} подал рапорт на имя командира Санкт-Петербургского порта, в котором предложил увеличить толщину обшивки по ватерлинии по примеру парохода “Лейтенант Овцын” для постановки мин в нетолстом льду. МТК запросил по этому поводу завод, который 10 августа 1898 г. ответил: “Наружная обшивка при ГВЛ доведена до толщины 7/16 дюйма. Шпангоуты между 18-65 шп расположены через 4 фута с промежуточными угловыми стойками для жесткости обшивки. И такой борт будет достаточно прочен для сопротивления напору тонкого льда. Постановка же мин на ходу и поворотах вряд ли может быть исполнима даже при небольшой толщине льда. В настоящее время вся наружная обшивка по ватерлинии поставлена на место”.{16}

16 сентября 1899 г. Управляющий Морским министерством приказал каютные переборки иметь металлические, как и рубки на верхней палубе с деревянной внутренней обшивкой. При осмотре на Балтийском заводе 18 сентября он приказал в местах пропусков стальной настилки положить из тонких склепанных листов стальную подшивку под палубные доски для устранения воспламенения их снизу при разрывах неприятельских снарядов в жилой палубе.

Минный транспорт "Амур". 1899 г. (Конструктивный мидель-шпангоут)

По первоначальному проекту прожектора должны быть на марсах на обоих мачтах, но в октябре 1898 г. МТК указал кормовой прожектор иметь на кормовой рубке, а марс оставили только на фок-мачте. Впоследствии и от этого марса отказались.

Осенью испытывались гидравлическим давлением до 17 кГс/см² цилиндры главных машин.

16 ноября 1899 г. МТК рассмотрел акт комиссии о приеме четырех 34-футовых паровых катеров, построенных в Або (№№ 1483-1486). На испытаниях катера при 300-310 оборотах в минуту развивали скорость 8-8,2 уз. Стоил каждый из них по 11500 руб. Кронштадтский порт изготовил по 2 минных плотика черноморского образца на каждый транспорт.

Элеваторы подачи патронов заказали Металлическому заводу, электрические лебедки фирме “Дюфлон, Константинович и К°", по три 75 см прожектора фирме Sauter Harle, электрическое освещение фирме “Унион”. Товарищество машиностроительного завода “Феникс” в Санк-Петербурге изготовляло двигатели для динамомашин. Части коленчатых валов заказали в Англии фирме Maudslay.{17}

В течение зимы-весны 1900 г. на обоих кораблях интенсивно велись достроечные работы, чтобы с началом навигации приступить к ходовым испытаниям. 5 января в мастерской Балтийского завода испытывались паровые машины “Амура”, а 10 февраля — “Енисея”, после чего их разобрали, погрузили на корабли и начали монтаж. При этом, как обычно, тщательно учитывалась масса деталей и механизмов, устанавливаемых на транспортах, но контроль за остойчивостью отсутствовал; вопреки рекомендации МТК не заполнили своевременно водой часть междудонных отсеков. В результате этого,а также частых изменений в проекте и несоответствия размещения грузов расчетному, корабли получили отрицательную метацентрическую высоту.

3 апреля 1900 г. при перешвартовке у стенки завода “Амур” внезапно повалился на борт; крен достиг 25°, затем корабль стал медленно переваливаться с борта на борт так, что обнажались скуловые кили. По палубам и в трюмах двигались все незакрепленные предметы, одним из ящиков переломало ноги служащему завода Филипповскому. Накаченная в носовую часть двойного дна вода мало помогла делу и только при помощи упора транспорта в пристань и тяги многих швартовов с берега удалось остановить взбесившийся корпус. При этом остаточный крен составлял 15°. МТК принял решение продолжать достроечные работы, заполнив отсеки двойного дна водяным балластом, а летом провести точное определение остойчивости.

10 и 30 мая “Амур” и “Енисей” прошли швартовные испытания. На обоих кораблях машины работали удовлетворительно, давая в среднем до 40 об/мин при давлении пара 10,5-11,9 кГс/см². Транспорты начали кампанию 1 июня без артиллерии, так как имевшиеся в арсеналах орудия были срочно отправлены за границу на строившиеся там корабли по заказу русского правительства. Поэтому и ходовые испытания и определение остойчивости пришлось проводить без артиллерии и мин в погребах.

Минные транспорты типа “Амур", 1900 г. (Теоретический чертеж корпуса)

Результаты ходовых 6-часовых испытаний минных транспортов “Амур” и “Енисей”

19 июня “Енисей” ушел под своими машинами от стенки завода и, пройдя Кронштадт, произвел испытания механизмов до Толбухина маяка, после чего стал в Петровском канале Кронштадта. На следующий день к нему присоединился после испытаний и “Амур”.

Для определения остойчивости 1 июля транспорты поставили вдоль оси канала, укрепив за оконечности цепными канатами. На верхних палубах на каждом борту разместили по 16 т чугунного балласта. Заведующий опытовым бассейном капитан А.Н. Крылов по теодолиту определял углы крена. Плечо расположения грузов от диаметральной плоскости составляло 4,35 м, максимальные углы крена достигали 7°.

31 июля 1900 г. чертежная мастерская МТК дала заключение, что транспорты будут иметь отрицательную метацентрическую высоту 0,04-0,24 м при всех возможных вариантах нагрузки. Для устранения этого недостатка решили сделать наделки (були) шириной 0,76 м у ватерлинии на протяжении почти половины длины корпуса, что увеличивало ширину кораблей до 14,96 м. Расчеты выполнил старший помощник судостроителя А.Л. Косов и и.д. начальника чертежной подполковник Левицкий.

8 августа 1900 г. по приказанию Управляющего Морским министерством транспорты закончили кампанию и были введены в Петровский док в Кронштадте.

14 августа 1900 г. Крылов доложил в МТК результаты опытов на модели: скорость от уширения при той же мощности машин уменьшится на 0,3 узла с 17,5 до 17,2. В тот же день специальная комиссия произвела освидетельствование подводной части “Амура” (оба корабля уже стояли в Петровском доке) и пришла к выводу, что корпус может прослужить не менее 30 лет. Лишь боковые кили имели незначительные помятости.

16 августа началась расклепка обшивки; одновременно с переделкой бортов продолжались достроечные работы и внутренняя отделка. В целом ввод транспортов в строй задержался почти на год.

30 августа 1900 г. Ратник доложил в ГМШ, что работы по переделке образований бортов минных транспортов предполагается закончить к первым числам октября. В это же время ведутся и другие работы по окончании отделки транспортов, в течение октября можно будет закончить необходимые испытания и в ноябре выслать оба транспорта за границу.{18}

14 сентября 1900 г. Управляющий морским министерством приказал до 1905 г. не приступать к постройке 9-го броненосца, 4-го крейсера Балтийского моря, крейсера по проекту вице-адмирала С.О. Макарова, двух транспортов типа “Буг” и двух типа “Амур”, и до особого распоряжения отложить работы по броненосцу береговой обороны типа “Генерал-адмирал Апраксин”. В связи с этим в тот же день правление Балтийского завода было извещено об отказе постройки 3-го и 4-го транспорта типа “Амур”.

После выполнения работ по уширению корпуса все отсеки кроме помещений динамомашин и одной кочегарки испытывались в Кронштадте наливанием воды.

Минные транспорты типа “Амур". 1899 г. (Наружный вид и планы жилой палубы, трюма и платформ)

Минные транспорты типа "Амур". 1900 г. (Мидель-шпангоут после “уширения” корпуса)

“Енисей” начал кампанию 24 октября 1900 г. а 31 октября главный командир Кронштадтского порта вице-адмирал С.О. Макаров доложил в ГМШ, что испытания постановки мин с “Енисея” закончено и признано удовлетворительным, 11 ноября транспорт окончил кампанию.

По предложению изобретателя радио А.С. Попова каюту боцмана под полубаком переоборудовали в радиорубку. 26 июня 1901 г. “Енисей” вышел на 6часовые испытания полного хода. Так как машины развили суммарную индикаторную мощность на 426 л.с. ниже контрактной (4274 л.с.), испытания пришлось повторить позднее. Проба же “Амура” 9 июля прошла успешно (таблица), паровые котлы давали пар с избытком. Повторные испытания “Енисея” 16 июля складывались вначале неудачно: через 1,5 ч пришлось остановить машины для подтягивания мотылевого подшипника циркуляционной помпы, после чего обе машины в течение 5 ч работали нормально. “Енисей” развил максимальную скорость 18,1, “Амур” — 17,92 уз. Комиссия Кронштадтского порта определила остойчивость “Амура”, а через два дня “Енисея”; метацентрическая высота полностью готовых кораблей составила 0,79 и 0,73 м соответственно.

14 июня 1901 г. Управляющий морским министерством для скрытности назначения этих кораблей приказал в тех случаях, когда предвиделась надобность при переписке именовать на иностранном языке транспорты “Амур” и “Енисей” указывать что они “авизо”. В июле оба транспорта прибыли в Санкт-Петербург, где 21-го при спуске на воду эскадренного броненосца “Император Александр III” произвели салют.

1 августа 1901 г. состоялся высочайший смотр “Енисея” после чего оба транспорта стали спешно готовиться к переходу в Порт- Артур. Не смотря на то, что они должны были выйти в дальний поход одновременно, командиры получили приказание следовать раздельно. “Енисею” предстояло зайти в Бангкок и доставить нашему дипломатическому представителю новый секретный шифр.

До похода транспорты не имели возможности произвести учебные минные постановки. В связи с этим командир “Енисея” ходатайствовал о разрешении выполнить несколько практических постановок мин для обучения команды, в составе которой находилось 32 минных ученика на вакансиях штатных минеров, которых по комплекту должно быть 38.

“Енисею” разрешили задержаться на три недели в Поросе для практики личного состава в постановке мин и на одну неделю в Пирее. То же самое предписали в инструкции и “Амуру”, “чтобы предстоящие минные постановки транспортами в б. Порос велись с расчетом не возбуждать пререканий с местными властями и не могли привлекать внимания иностранцев”{19}.

Два новых корабля флота, построенные одновременно на одном заводе, по внешнему виду практически не отличались друг от друга, что затрудняет идентификацию “Амура” и “Енисея” на фотографиях.

По архивным документам транспорты можно различить лишь по якорям: Холла на “Амуре” и Мартина на “Енисее”. Однако определить тип якоря можно только на фотографии крупным планом с носовых курсовых углов. Большинство же снимков сделано так, что якоря не видны или трудно различимы.

По мнению некоторых исследователей, заметным внешним отличительным признаком в 1902-1903 гг. была окраска верхней части дымовых труб “Амура” в черный цвет, в то время, как трубы “Енисея” были полностью белыми или желтыми. Подтверждается это фотографиями, где четко читается название на корме корабля.

Минные транспорты типа “Амур". 1899 г.

(Наружный вид и планы жилой палубы и трюма с указанием общего расположения)

Боковой вид и план жилой палубы:

1 —люки для сбрасывания мин; 2 — подвесные минные рельсы; 3 — сходные люки; 4 — каюты; 5 — люки минных погребов; 6 — световой люк машинного отделения; 7 — рундуки команды; 8 — горловины угольных ям; 9 — шпиль

План трюма:

1,2 — кормовые патронный и минный погреба; 3 — погреба минных якорей; 4 — машинное отделение; 5 — котлы; 6 — угольные ямы; 7, 8 — средний и носовой минные погреба; 5 — носовой патронный погреб

 

В составе эскадры Тихого океана

15 августа 1901 г. “Амур” и “Енисей” вышли из Кронштадта на Дальний Восток (командиры капитаны 2 ранга В.Л. Барщ и К.А. Грамматчиков). На первом корабле находилось 452 мины, а на втором 424, поэтому артиллерийские салюты запрещались. Оба транспорта ушли на Дальний Восток без приборов телеграфирования и без проводов к ним, так как из Парижа они не были вовремя высланы фирмою “Дюкретэ”. Балтийский завод должен был отправить в Пирей около 700 пудов различного оборудования, не сданных для каждого из кораблей.

“Амур” переход из Кронштадта в Копенгаген сделал за 67 часов со средней скоростью 10,2 уз. При этом было израсходовано 114,7 т угля. Расход составил 0,45 кг на и,л.с. На переходе в левом носовом котле в крайнем элементе лопнула нижняя трубка, вся кочегарка наполнилась паром, пришлось котел вывести и прекратить в нем пары. Но все обошлось — несчастных случаев не было.

Причиной аварии явилось то, что в некоторых котлах при их сборке по вине рабочих были забыты внутри элементов маленькие крышки от горловин, которые, встав на ребро, закупоривали трубки и прекратив циркуляцию воды вызывали перекаливание, приведшее затем к разрыву.

1 сентября 1901 г. врио Управляющего морским министерством обратил внимание на неправильное наименование “Амура” в рапортах командира — “минный заградитель” и приказал во всех случаях именовать оба корабля “транспортами”.

Во время стоянки “Амура” на рейде Шербура французские подводные лодки практиковались в маневрировании совместно с миноносцами. Французские подводники погружались и всплывали в кабельтове от минного транспорта, так что все их маневры были прекрасно видны с палубы и мостика. В Бискайском заливе корабль попал в шторм, во время которого было разбито носовое украшение (исправленное носовое украшение снова было разбито в шторм на Средиземном море). Командир "Амура” писал в строевом рапорте от 14 сентября 1901 г. из Кадикса: “О транспорте могу сказать, что с каждым переходом выясняются все более хорошие его морские качества, мне не приходилось сшс иметь крупной попутной волны, но при встречной и боковой он держится хорошо.. .Я всегда 9 междудонных отделений заполняю водой (270 т)”.{20}

В Алжире “Амур” задержался ожидая врача, который должен был сопровождать заболевшего мичмана М М. Гакксля.

Капитан 2 ранта К.А. Грамматчиков. Командир минного транспорта “Енисей” в 1899-1902 гг.

3 ноября “Амур вышел из Пирея и произвел в Афинском заливе подготовительную стрельбу, а на следующий день поставил в Элсвзинской бухте 30 мин в две линии, 8 ноября еще 20 мин зигзагом. 12 ноября были выставлены 40 мин с транспорта в 2 линии и 10 мин с плотиков. Во время этих постановок на глубине 12-15 сажен все мины становились очень хорошо за исключением одной, у которой не размотался минреп. Минный интервал составлял 100 футов, скорость хода корабля 6-7 узлов. Отношение греческих властей к русским кораблям было настолько благожелательным, что “Амур” произвел стрельбу и по берегу на о. Саламин.　

Всего в 1901 г. на “Амуре” проведены следующие судовые учения и занятия: 10 пожарных тревог, 4 водяные тревоги с подведением штатного пластыря , 2 завода верпов, 16 учений по обучению гребле и постановке рангоута, 10 походов на шлюпках под парусами, 10 подготовительных упражнений при стрельбе из ружей и револьверов, 4 занятия по обучению разборке, сборке, чистке ручного оружия, 9 строевых учений и ружейных приемов, 10 занятий с рулевыми и сигнальщиками, 4 спуска водолазов, 12 уроков “занятия грамотностью” 2 стволиковые стрельбы, 3 учебно-боевые стрельбы. Во время стрельб было выпушено 105 47-мм и 40 75-мм снарядов, при стрельбе из ружей сделано 2430 выстрелов, поставлено 100 мин, из них неудачно встала только одна.{21}

Во время перехода “Енисея” из Кронштадта в Копенгаген наблюдались стук в цилиндрах высокого давления правой машины, нагрев головного подшипника цилиндра высокого давления и цилиндра низкого давления левой машины, течь правого холодильника (лопнула одна трубка). 20 августа 1901 г. на рейде Копенгагена собралась целая русская эскадра: императорская яхта “Штандарт”, эскадренный броненосец “Император Александр II”, крейсер I ранга “Светлана”, минные транспорты “Енисей” и “Амур”.

17 сентября 1901 г. командир “Енисея” Грамматчиков{22} доложил из Кадикса что: “Во время перехода Атлантическим океаном при сильном северо-западном ветре и океанской зыби в галфвинд, после израсходования большей части пресной воды, помещенной в междудонных отделениях и части угля транспорт обнаружил чересчур большую плавность в качке, так что казалось, что накренившись на один борт он как бы одно мгновение оставался в этом положении. После наполнения 5 междудонных отделений водою, что вместе с 3 наполненными пресной водой составило около 6000 пудов, качка стала несколько стремительней. Балтийский завод при уширении транспортов предполагал положить в междудонное пространство до 5000 пудов лекального балласта, но затем почему-то от этого отказался”.

21 октября “Енисей” попал в Средиземном морс в сильнейший шторм, крен достигал 60°, оголялись винты, зашкаливало креномеры. С изменением курса (против волны) качка уменьшилась, стала возможной 9-узловая скорость. Грамматчиков писал в рапорте, что “кормовые порта сделаны чересчур низко, транспорт даже на малом ходу садится на корму и при волнении в жилую палубу будет попадать много воды”{23}. При проходе Суэцким каналом корабль по вине лоцмана коснулся мели и погнул две лопасти правого винта; их пришлось заменить в Исмаилии.

Командующий отдельным отрядом судов в Средиземном морс 9 ноября 1901 г. докладывал в Петербург: “Оба транспорта в свежую погоду против ветра и в бейдевинд, держались прекрасно, попутным же ветром и в галфвинд качка была значительна и в машинах появлялся перебой. Опыт показал необходимость иметь водяной балласт до 300 т, без чего от одного только ветра транспорты кренились на 3-4“. Помещения для провизии и шкиперских запасов малы, рефрижератора нет”.{24}

В Бресте и Алжире французские власти предоставляли пресную воду бесплатно. В Алжире приняли 464 т угля, в Коломбо 200 т.

“Енисей” в бухте Элевзис поставил с плотика 10, стрелами на якоре - 2 и на ходу с плотика 90 мин. Опыт практических постановок выявил ряд недостатков минного вооружения транспортов. При качке подвешенные мины и якоря раскачивались и перекатывались по рельсам, плохо работало устройство открывания кормовых портов. Недостатки устранены силами личного состава во время похода. На переходе “Енисея” из Шанхая в Порт-Артур волной сбило два носовых вентилятора, повреждения были также исправлены судовыми средствами.

Всего за переход с “Амура” были положены в госпиталь три человека, с “Енисея” один, сбежали 2 матроса (матрос Валов остался в Сингапуре, Недиков в Сайгоне).

8 марта 1902 г. в Порт-Артур прибыл “Амур”, а через две недели (22-го) и “Енисей”, который 1 апреля зачислили в вооруженный резерв. Предполагалось при недостатке кораблей на Дальнем Востоке использовать весьма быстроходные транспорты кроме их прямого назначения и для крейсерской службы (после израсходования мин), а в мирное время как стационеры.

В связи с этим 24 марта “Амур” ушел в Порт Дальний и стал нести брандвахтенную службу, занимаясь там и боевой подготовкой. 9 апреля транспорт пришел в Порт-Артур, погрузил запас угля и вернулся в Талиенванский залив.

Расход и стоимость угля, смазочных материалов и пресной воды во время перехода транспорта «Енисей» из Кронштадта в Порт-Артур

1 мая в Порт-Артуре начал кампанию “Енисей” и сменил “Амур” в Дальнем при пополнении им запасов. 12 мая “Енисей” приходил в Порт-Артур за углем.

Через два дня “Амур” присоединился к эскадре и в ее составе с 16 по 18 мая находился на рейде в Чифу. 20 мая “Енисей” сдал брандвахту в Дальнем и пришел в Порт-Артур, 28-го туда пришел “Амур”. 25 июня “Енисей” с миноносцами “Выносливый”, “Бдительный”, “Боевой”, “Беспощадный” пришли в Дальний.

30 июня начальник эскадры Тихого океана вице-адмирал Н.И. Скрыдлов в строевом рапорте изложил свое мнение о прибывших кораблях: “Оба транспорта являются совершенно однотипными и, будучи построенными одним заводом, не отличаются между собою и в мелочах. Постройка обоих судов в общем производит благоприятное впечатление, как общим выполнением работ, так и отделкой деталей. Внутренние помещения устроены удобно, насколько то было возможно при специальном назначении судов, а командирское помещение может быть сочтено образцовым по отделке для небольших судов.

Оба транспорта немедленно по присоединении к эскадре начали службу и ни машины, ни котлы не требовали никаких исправлений, что следует поставить в заслугу, как строившему их Балтийскому заводу, так и личному составу, совершившему на них переход из России.

Некоторые недочеты:

— недостаточное число выходов из жилой палубы, особенно, принимая во внимание 300 человек команды и протяжение жилой палубы во всю длину судна.

— как и на всех судах нашей постройки число переговорных труб ограничено.

Конструктивный недостаток в машине: оба холодильника брали забортную циркуляционную воду из одного общего кингстона, при исправлении или чистке одного холодильника надо было стопорить обе машины. На “Амуре” еще на переходе, а по его примеру и на “Енисее” по приходу в Порт-Артур установлены на трубах от кингстона забортной воды разобщительные клапана.

Маршруты перехода минных транспортов «Амур» и «Енисей» из Кронштадта в Порт-Артур

Сплошное заполнение погребов минами заграждения затрудняет их приготовление, осмотры и проверки. Целесообразно иметь в погребах под люками свободное пространство, куда всегда можно передвинуть часть мин в случае необходимости. Для этого предстоит на каждом транспорте вынуть по 50 мин.

На “Амуре” и “Енисее” конуса для указания положения руля соединены со штурвалами, а нужно с румпелем.

В тактическом отношении оба судна весьма полезны при эскадре, так как при огромном расстоянии между нашими портами... пользование промежуточными пунктами во время войны может сделаться обязательным и, в последнем случае, лучшей временной защитой для таких пунктов является минное заграждение.

Кроме того, пришедшие транспорты, при своей небольшой величине и скорости до 17 узлов могут нести и крейсерскую службу при эскадре во время войны и быть весьма удобными станционерами во время мира. Для последней цели было бы целесообразно снять с транспортов запрещение производить салюты”

“Амур” в хорошем, а “Енисей” в блестящем состоянии. На “Енисее” исправное состояние машин обращает на себя особое внимание, так как с Порт-Саида машиною управляет младший инженер-механик Н. Кузнецов последнего выпуска из училища. Скрыдлов”.{26}

После присоединения транспортов к эскадре на них по инициативе личного состава был сделан ряд улучшений. Так, лейтенант Н.П. Петров предложил конструкцию стопора для крепления мин на рельсе от перекатывания при качке. Дополнительно установили водонепроницаемые закрытия минных люков, после чего вода уже не попадала на жилую палубу Вызывает интерес тот факт, что полный запас топлива оказался больше расчетного (650 т), поэтому дальность плавания 10-узловым ходом возросла примерно до 3600 миль. Увеличенный запас топлива, большая автономность и мореходность новых заградителей привели к тому, что на них вес магазина мин составлял 5,6 % от водоизмещения, в то время, как у “Буга” и “Дуная” 9,9 %.{27}

В июне 1902 г. экипажи обоих транспортов выполняли практические минные постановки, определяли степень заметности в воде мин с различной окраской.

Контр-адмирал В.К. Витгефт. С 1899 начальник морского отдела Главного начальника и командующего войск Квантунской области и Морских сил на Дальнем Востоке, с 1901 г. —начальник штаба

Адмирал Е.И. Алексеев. С 1899 г. главный начальник и командующий войсками Квантунской области и Морскими силами Тихого океана. В 1903-1905 гг. наместник на Дальнем Востоке.

Вот что писал в своем рапорте начальник морского отдела штаба главного начальника и Командующего войсками Квантунской области и морскими силами Тихого океана В.К. Витгефт: “Лично присутствовал на двух постановках “Амура” и трех “Енисея”. Первая постановка обоими транспортами в Талиенване по 25 мин каждым дала мне возможность ознакомиться с принятым способом и теми недочетами, которые существуют, почему по окончании учения я дал необходимые указания командирам. Главными задачами ставилось:

1. Обучить личный состав ставить мины на ходу.

2. Ставить минное заграждение обоими транспортами в две линии.

3. Ставить минное заграждение в несколько рядов в виде правильной фигуры четырехугольника или ромба.

4. Ставить мины банками на циркуляции.

5. Ставить мины на течении.

6. Выработать окраску мин сообразно цвету воды у берегов Квантуна.

Опыты окраски: лучше черная.

Второй раз постановка транспортом "Енисей” происходила 24 июня на рейде Артура, для показания действия минных транспортов Комиссии обороны Порт-Артура под председательством командующего войсками генерал-лейтенанта Волкова из членов: коменданта генерал-лейтенанта Стесселя, заведующего артиллерийской частью генерал-майора Холодовского, начальника Областного штаба, полковника Флуг, заведующего крепостной артиллерией полковника Белого и заведующего инженерной частью полковника Коновалова.

Адмирал Старк по болезни отсутствовал. Поставлено было 15 мин - все встали хорошо и комиссия вполне убедилась в действительности этого важного для обороны Квантуна средства.

Третий раз, 26 июня я на “Забияке” присутствовал при одновременной постановке мин обоими транспортами в Дальнем. Задача была дана следующая: заградить площадь в 250 сажен длины и 500 сажен ширины обоими транспортами, для чего было изготовлено по 110 мин на каждом.

Постановку начали в 9 часов утра оба транспорта за раз, причем, следуя галсами и расходясь от середины ставили мины. Так как “Амур” до 11 часов успел поставить в два раза больше мин, чем “Енисей” и ввиду того, что он уже поставил свои 100 мин, то ему сигналом было приказано окончить постановку, а “Енисею”, ввиду засвежевшего нордового ветра, прервана постановка до после обеда, после чего поставлены все ПО мин.

Лично считаю, что оба транспорта постановку на ходу разработали удовлетворительно, и с этим вполне освоились.

Вопросы минных постановок:

1. Прилив-отлив около 10 футов.

2. Высокая прозрачность воды. Необходимо выработать цвет.

3. При учебной постановке всплывшая мина нс имеет значения, но при боевой необходимо се уничтожение и способ уничтожения необходимо выработать.

4. Необходимо ставить и боевые мины, так как учебная постановка притупляет осторожность команды”{28} .

29 июня транспорты возвратились в Артур, для вступления с 1-го июля в резерв, но в виду прихода германского крейсера, “во избежание лишнего любопытства”, с рассветом 1 июля ушли на рейд группы Элиот, где им было приказано произвести постановку мин на течении с плотиков и наблюдения величины отклонения. 3 июля они зашли в Кинджоусскую бухту для постановки по 15 мин, испытывали предложенный способ постановки минной банки. Интересно, что одна мина из-за погоды в б. Кинджоу оказалась невыловленной, и ее искать послали крейсер “Варяг”.

6 июля оба транспорта окончили кампанию и вступили в вооруженный резерв, А 29 сентября 1902 г. приборы беспроволочного телеграфа были временно поставлены на береговые станции под руководством н.д. главного портового минера лейтенанта Н.Н. Савинского.

В апреле 1903 г. контр-адмиралом В.К. Витгефтом{29} было составлено “Мобилизационное распоряжение по морским силам”. В соответствии с ним для обороны входа в Порт-Артур должны быть выставлены десять гальванических донных мин, управляемым с берега по проводам. Кроме того, для усиления обороны прохода на внутренний рейд, предусматривалось выставить дополнительное заграждение из двух рядов старых сфероконических мин. Эти мины предполагалось ставить с минных плотиков, которые в случае мобилизации должен был приготовить личный состав канонерских лодок “Отважный” и “Гремящий”.

Постановка дополнительного заграждения должна производиться по особому приказанию начальника порта контр-адмирала Н.Р. Гревс, становившегося начальником минной обороны Порт-Артура. “Минные транспорты “Енисей” и “Амур” по особому приказанию командующего морскими силами идут ставить минные банки вдоль прибрежья и бухтам, указанным особым расписанием”{30}

С началом военных действий порт и город Дальний оказались бы совершенно незащищенными от возможных действий японского флота вплоть до высадки десанта. Там нс было ни крепости, ни сил флота, ни достаточного количества сухопутных войск. В случае десанта в Дальний, японцы могли нс только перерезать сухопутное сообщение с Порт-Артуром, но и получали прекрасную базу для развертывания своей армии для действий в южной Манчжурии и против русского флота.

12 июня 1903 г. штабом эскадры был разработан план, по которому Талиенванский залив перекрывался минным заграждением. Причем предполагалось использовать старые мины, нс трогая магазинов, находившихся на борту “Енисея” и “Амура”. Очевидно, последние предусматривалось использовать для активных минных постановок. В связи с тем, что на эскадре (без минных транспортов) мин для заграждения Талиенвана не хватало, требовалось около 400 мин привезти из Владивостока. Сделано это не было, так как 27 июня в штабе наместника был составлен и принят другой план: заграждение Талиенванского залива должно выполняться минными транспортами с помощью имевшихся на борту мин. В последствии этот план и был реализован.

Кроме заграждения Талиенванского залива, предполагалось поставить 170 мин на внешнем рейде Порт-Артура, оставив свободным проходы по створу знаков Перепелиной горы и у знака Лютин-рок; 10 мин в бухте Голубиной; 125 мин у Лунвантана; 40 у Хеси и 20 у Инчендзы. Детальные планы этих минных заграждений разработал командир минного транспорта “Амур” капитан 2 ранга В.Л. Барщ.{31}

Несмотря на признаки приближавшейся войны с Японией, транспорты в целях экономии средств длительное время находились в вооруженном резерве. Лишь 18 января 1904 г. они начали кампанию и уже через три дня участвовали в выходе Порт-Артурской эскадры в море.

Еще 21 сентября 1902 г. начальник эскадры Тихого океана поднял вопрос о необходимости 2-го комплекта мин для минных транспортов, который должен храниться на складах в Порт-Артуре и Владивостоке. 7 января 1904 г. Витгефт сделал телеграфный запрос о втором комплекте мин и получил ответ, что “ГУКиС заказало заводу Парвиайнена 500 мин со сдачей 10 июня и 500 20 июля, но в виду экстренности, сегодня 7 января 1904 г. отправлено в Одессу для погрузки на пароход “Смоленск” 500 штук шаровых мин”.{32}

В связи с начавшейся войной мины эти в Порт- Артур не попали.

Капитан 2 ранга В. А. Степанов. Командир минного транспорта “Енисей”. Погиб 29 января 1904 г.

 

В войне с Японией

В ночь на 27 января 1904 г. без объявления войны японские миноносцы атаковали стоявшую на внешнем рейде Порт-Аргура русскую эскадру. Эскадренные броненосцы “Ретвизан”, “Цесаревич”, крейсер “Паллада” получили торпедные попадания и надолго вышли из строя. Японский флот, имея шесть броненосцев и шесть броненосных крейсеров против оставшихся в строю пяти русских броненосцев и одного броненосного крейсера, блокировал Порт-артурскую эскадру, чем обеспечил высадку в Корее японских войск.

Во время атаки японских миноносцев в ночь на 27 января “Енисей” находился в гавани, “Амур” же, как дежурный корабль вместе с эскадрой — на внешнем рейде Порт-Артура. Вражеские торпеды его миновали, и утром он вошел в Восточный бассейн; во время дневного боя в него попал 305-мм снаряд, который снес трубу кочегарного вентилятора, пробил правый дымовой кожух и застрял, не разорвавшись. Матросы- добровольцы под руководством мичмана Б.В. Давыдова удалили с корабля неразорвавшийся снаряд.

Утром 27 января наместник вице-адмирал Е.И. Алексеев{33} приказал командиру минного транспорта “Енисей” следовать в Талиенванский залив и поставить поперек входа две линии мин. Одну от материка до острова Норд-Саншантау, другую от Зюйд- Саншантау до острова Паньтау, оставив средний проход в порт Дальний свободным. После окончания постановки командиру предписывалось следовать в Дальний, где предупредить портовые власти о минном заграждении и организовать лоцманскую проводку нейтральных судов. Сам “Енисей” должен был оставаться в Дальнем, “приняв все меры предосторожности”.

Минный транспорт “Енисей” во время ночной атаки миноносцев находился на бочке на внутреннем рейде. Еще до получения приказа наместника командир капитан 2 ранга В.А. Степанов отдал команду начать приготовление мин без вставления запалов.{34} Из погребов были подняты первые сто мин, подвешены к рельсам и половина была приготовлена к постановке. Команда начала обедать, мины, подвешенные к рельсам, охранялись дневальными. В это время к Порт-Артуру подошли главные силы японского флота и открыли огонь по городу и порту. В случае попадания снаряда и детонации находившихся на палубе ста мин от взрыва бы пострадали соседние корабли. Так как времени на спуск мин обратно в трюм нс было, Степанов приказал вынуть запальные стаканы. На всякий случай приспустили шлюпки, хотя в случае взрыва это было бы бесполезно. Встретив отпор береговых батарей крепости и кораблей русской эскадры, японцы прекратили обстрел и скрылись за горизонтом.

Вскоре капитан 2 ранга В.А. Степанов получил письменный приказ и план минного заграждения и стал готовиться к походу. Около 17 ч “Енисей” снялся с бочки и вышел в море. На корабле снова начали приготовление мин. Но тут в штабе эскадры спохватились, что транспорт следует один без охранения. Командир получил телеграмму вернуться. Приготовление мин опять приостановили. По возвращении на рейд Степанов получил приказание следовать по назначению в сопровождении крейсера “Боярин”. В очередной раз продолжили приготовление мин. Эта работа осложнялась тем, что часть команды находилась в соответствии с расписанием по боевой тревоге.

Крейсер “Боярин” довел минный транспорт до Талиенвана и ушел обратно в Порт-Артур. Заградитель с полным запасом мин был оставлен без охраны и средств обеспечения в опасном районе.

Постановка мин с минного транспорта. С рисунка 1904 г. Расположение лацпортов нарисовано неверно: внизу было два, выше — один.

Капитан 2 ранга П.Я. Дрешер. Старший офицер минного транспорта “Енисей"

Помощник старшего инженер- механика Н.Д. Яновский. Судовой механик транспорта “Енисей'. Погиб 29 января 1904 г.

В ночь на 28 января “Енисей” выставил заграждение в северном проходе из 100 мин из расчета 40 мин на милю. Скорость постановки составляла 5 узлов, временной минный интервал - 18 секунд. Ночью подойти к острову Норд-Саншантау было опасно, поэтому у берега остался проход шириной в 5 кабельтов, который предстояло заградить позже. Ночью “Енисей” стоял на якоре у острова Хенд.

Утром 28 января на “Енисее” начали приготовление следующих 108 мин. По готовности транспорт снялся с якоря и продолжил постановку. После окончания снаряженных мин из трюмов подняли следующую партию в 112 мин и начали их окончательное приготовление. К 19 ч работа была закончена. Поперек Талиенванского залива было выставлено 320 мин на протяжении 7 миль. В связи с неблагоприятной погодой и плохой видимостью береговых ориентиров точность постановки была невысокой. Минный интервал составлял 45,7 м.{35}

На борту “Енисея” оставалось еще 82 мины, и капитан 2 ранга Степанов решил прикрыть ими пропуск в 5 кабельтов в северной линии и увеличить плотность южной. Утром 29-го января по приказанию наместника “Енисей" вывел из порта Дальний бывшие там иностранные торговые суда. После их прохода между островами Саншантау демонстративно были поставлены две мины с песком.

После ухода судов “Енисей” выставил дополнительную линию в 40 мин в южном проходе и перешел к северному. Постановка прошла успешно, но были обнаружены две плавающие мины. Командир решил уничтожить их, несмотря на предупреждения минного и штурманского офицеров об опасности. Расстреляв обе мины, капитан 2 ранга Степанов собирался идти к якорному месту, но вдруг произошел сильный взрыв. “Енисей” подорвался на своей же мине.

Взрыв произошел с правого борта под мостиком в районе погреба, где хранился пироксилин для подрывных партий (около 100 кг). Транспорт получил огромную пробоину и стал быстро тонуть.

“Командир, увидев, что судно должно погибнуть, приказал команде спасаться. J Были быстро спущены шлюпки. Команда упрашивала любимого командира сесть в шлюпку, но он категорически отказался, пригрозив стрелять в тех, кто не будет торопиться спасаться. Последним бросился в воду часовой денежного сундука. Командир остался на своем посту до последней минуты и пошел ко дну вместе с судном. Последние слова сто были: “Спасайтесь, ребята, кто может; обо мне не заботьтесь”. Вернувшийся с берега вельбот спас часового. Командира нс было на воде...

Зная характер покойного командира “Енисея”, его любовь к флоту, выразившуюся неоднократными отказами от лестных предложений, связанных с уходом из него, ни на минуту никто из его знавших нс мог сомневаться, что он будет вести себя при подобном несчастий так, как он себя вел, и нельзя не сожалеть, что наш флот лишился такого энергичного, преданного делу, знающего и любимого всеми морского офицера, каким был покойный В.А. Степанов.

31-го января в г. Дальнем похоронили безвременно погибших при взрыве транспорта “Енисей” моряков”.{36}

“Енисей” затонул через 15 минут после взрыва, погрузившись носом, корма высоко поднялась. Погибли командир, три офицера и 91 человек команды. Старший офицер капитан 2 ранга П.Я. Дрешер при взрыве был выброшен в воду. В результате длительного пребывания в ледяной воде тяжело заболел и скончался 7 августа 1905 г.

В этот роковой день на “Енисее” находились офицеры: командир капитан 2 ранга В.А. Степанов 2-й (погиб), старший офицер лейтенант П.Я. Дрешер (скончался 7 августа 1905 г.), ревизор лейтенант Н.Н. Ромашев, минный офицер мичман С.Н. Власьев, артиллерийский офицер мичман П.А. Вильгельме 2-й, и.д. штурманского офицера мичман Б.А. Хрушов (погиб), вахтенный начальник мичман Б.А. Дрижснко (погиб), мичман A M. Де-Симон, судовой механик помощник старшего инженер-механика Н.Д. Яновский (погиб), судовой врач надворный советник А.А. Агафонов.

Мичман Б. А. Дриженко. Вахтенный начальник транспорта “Енисей". Погиб 29 января 1904 г.

Мичман Б.А. Хрущев. И.д. штурманского офицера транспорта “Енисей". Погиб 29 января 1904 г.

Выстрелы, произведенные но минам “Енисеем” и последовавший взрыв были услышаны в Дальнем. Через некоторое время стали видны силуэты пароходов, шедших из Порт-Артура. Поэтому начальник гарнизона генерал-майор А.В. Фок{37} телеграфировал в Порт-Артур о появлении японских миноносцев. Получив это известие, наместник приказал направить в Талиенван крейсер “Боярин” и миноносцы “Властный”, “Внушительный”, “Сторожевой”, “Расторопный”. Приказание на крейсер передал устно младший флаг-офицер.

Когда “Боярин” уже был готов к съемке, командира капитана 2 ранга В.Ф. Сарычева вызвал на канонерскую лодку “Бобр” младший флагман контрадмирал М П. Молас,{38} передавший приказание начальника эскадры следовать в Талиенван совместно с минным транспортом “Амур”. Но капитан 2 ранга доложил адмиралу, что по приказанию, переданному только что с сигнальной станции Золотой Горы, он должен немедленно идти по назначению, а “Боярин" уже начал сниматься. Тогда Молас приказал Сарычеву по прибытии в Талиенван ждать прихода транспорта “Амур” снаружи бухты, а затем поступить в распоряжение контр-адмирала М.Ф. Лещинского.{39} Тут же, в спешке командиру крейсера был показан примерный план минного заграждения в Талиенванском заливе. Исполнительный план штабом эскадры получен еще нс был. Таким образом, “Боярин” отправился к Талиенванскому заливу, нс имея точного плана минных заграждений.

В 14 ч 40 мин 29 января крейсер вышел из Порт- Артура и на переходе морем никаких миноносцев противника не обнаружил. Тогда он направился к острову Зюйд-Саншантау с целью осмотреть этот район. В 16 ч 08 мин, находясь в 1,5-2 милях южнее этого острова произошел подрыв на мине с левого борта в районе кочегарок. При взрыве погибло 9 кочегаров, корабль получил крен 15“ на левый борт и погрузился до иллюминаторов.

В официальной истории написано, что подрыв произошел “на сдрейфовавшей мине заграждения”.’ Возможно также, что это была и сорванная с минрепа плавающая мина. Командир полагал, что корабль находится на минном поле и может свежим ветром и течением быть нанесен на соседнюю мину. В таком случае гибель большинства личного состава была бы неизбежна.

Считая положение корабля безнадежным, капитан 2 ранга В.Ф. Сарычев отменил отданное распоряжение о заводке пластыря и приказал спустить шлюпки К борту крейсера были подозваны миноносцы. Два из четырех миноносцев, на одном из которых был и сам командир крейсера, с большею частью команды и офицеров пошли в Порт-Артур. Другие же два миноносца временно задержались у крейсера. На одном из них была остальная часть команды и офицеров, среди кот орых возникло опасение, что оставленный крейсер может быть захвачен неприятелем.

Поэтому было принято решение взорвать его с того миноносца, который был свободен от команды. Таковым оказался “Сторожевой” под командой капитана 2 ранга Л.П. Киткина.

Миноносец отошел на три кабельтова и сделал выстрел из кормового торпедного аппарата, но произошла осечка. Вследствие сильной качки торпеда выдвинулась вперед, прибор Обри включился, так что из этого аппарата вторичного выстрела сделать было нельзя. Тогда командир, описав циркуляцию, выстрелил из носового аппарата также с трех кабельтов. Торпеда вышла из аппарата и пошла прямо по направлению к цели, но “уже с половины расстояния пузырьки прекратились, и никакого взрыва не последовало”.{41}

Контр-адмирал М.П. Молас. В 1904 г. младший флагман эскадры флота Тихого океана

Контр-адмирал М.Ф. Лощинский. В 1904 г. начальник береговой и минной обороны Порт-Артура

Из приказа Наместника № 21

от 16 апреля 1904 г.

"По окончании предварительного траления выходного створа до траверза маяка Ляотешань и открытии минной банки у места гибели броненосца "Петропавловск", возлагаю общее руководство работами траления, как наиглавнейшее дело, на Начальника обороны рейда и входа в Порт-Артур. Непосредственное производство работ и наблюдение за ними возлагаю на командира минного транспорта "Амур" капитана 2 ранга Иванова, для чего в его распоряжение назначаю минные крейсера "Всадник" и “Гайдамак" и минные катера броненосца “Цесаревич", которые освобождаются от несения сторожевой службы.

Капитану 2 ранга Иванову предлагаю организовать работы так. чтоб в случае выхода судов впереди их могли идти минные крейсера с тралами, следуя по протраленными уже минными катерами курсу. Для облегчения движения катеров с тралами по определенным галсам, предлагается при тралении рейда руководствоваться береговыми створными знаками". {44}

Бросив крейсер, миноносцы ушли в Порт-Артур. На следующее утро 30 января на поиски “Боярина” начальником эскадры были направлены миноносцы “Выносливый”, “Грозовой” и пароход Общества ВосточноКитайской железной дороги “Сибиряк” под общим командованием капитана 1 ранга Н.А. Матусевича. При подходе к Талиенвану стали попадаться плавающие мины, которые расстреливались миноносцами.

Крейсер обнаружили стоящим правым бортом на мели у берега. Начали готовиться к спасательным работам, но мешала свежая погода. Ночью “Боярин”, вероятно, сорвало с мели и, подорвавшись снова он наконец затонул в 40 саженях от юго-западного мыса острова Зюйд-Саншантау. 12 февраля Временный военно-морской суд рассмотрел дело командира погибшего крейсера и признал его виновным в преждевременном оставлении корабля.{42}

На берегу Талиенванского залива были обнаружены две мины с номерами, принадлежавшими транспорту “Енисей” и в море несколько всплывших мин. Вскоре на берег было выброшено еще 10 мин, взорвавшихся при ударе о камни. Причинами являлась недостаточная прочность минрепов и малый вес якорей. При свежей погоде мины дрейфовало и обрывало минрепы. Градоначальник города Дальнего сообщил об этом в Порт-Аргур и поход транспорта “Амур” для продолжения постановок задержали до улучшения погоды. Для наблюдения за поставленными заграждениями были выставлены два наблюдательных поста.

30 января наместник назначил контрадмирала М.Ф. Лощинского вместо контр-адмирала М.П. Моласа в помощь по морской части коменданту крепости с завсдыванисм прибрежной обороной и судами, не входящими в состав эскадры. Транспорт “Амур” был отчислен от эскадры в число судов прибрежной обороны. Лощинскому поручили закончить заграждение Талиенванского залива.

3 февраля с рассветом отряд под командой контр-адмирала Лощинского в составе минного транспорта “Амур”, канонерской лодки “Гиляк”, минного крейсера “Гайдамак” и миноносцев “Бесстрашный”, “Внимательный” и “Решительный” вышел из гавани в Дальний. В тот же день “Амур” успешно поставил 121 мину в бухтах Керр и Дип, а 5-го февраля 99 мин в Талиенванском заливе.

5 февраля Лощинский доложил об окончании работ по заграждению подходов к Дальнему. 7 февраля с помощью минного плотика с “Амура” выставили 20 мин в глубине Талиенванской бухты, а сам транспорт выставил 55 мин у Саншантау. После этого отряд контр-адмирала Лощинского возвратился в Порт-Артур.

Пока “Амур” ставил мины, в Порт- Артуре под председательством наместника вице-адмирала Е.А. Алексеева состоялось совещание флагманов по вопросам плана действий эскадры и заграждения минами бухт Квантунского полуострова. В связи с тем, что с береговых наблюдательных постов по ночам были видны в море подозрительные огни, предлагалось выставить мины в бухтах Голубиной, Десяти Кораблей, Сикау и Луиза. Однако наместник признал возможным поставить заграждение только в первых двух из них, и только если останутся свободные мины. Сухопутные начальники ходатайствовали о возможно большем количестве минных заграждений, но наместник полагал, что ближайшие к Артуру бухты будут нужны как якорные стоянки кораблей эскадры и торговых судов.

В это время поступили сообщения о постановке мин японцами в Голубиной бухте. Там предполагалось провести разведывательное траление со шлюпок.

По настоянию коменданта крепости было решено заминировать оставшимися минами бухту Десяти Кораблей, чтобы воспрепятствовать высадке вражеского десанта в тылу Кинджоусской позиции. С этой целью 10 февраля в 8 ч утра контр-адмирал М.Ф. Лощинский вышел туда на минном транспорте “Амур” в сопровождении минного крейсера “Гайдамак”, миноносцев “Сердитый” и “Смелый”. К 14 ч он вернулся в Порт-Артур, поставив в бухте 20 мин. Впоследствии во время северного шторма одну из мин с оборванным минрепом прибило к берегу, и она взорвалась.

28 февраля “Амур” в сопровождении миноносцев “Сердитый”, “Смелый”, “Стройный” и “Страшный” вышел в море для постановки мин на месте, с которого японские корабли обстреливали город и крепость. Прикрывал постановку крейсер “Баян” под флагом контр-адмирала Лощинского и миноносец “Выносливый”. В районе в 2-3 милях от Ляотешана успешно были поставлены 20 мин. На этом закончились русские минные постановки мин начального периода войны. В Талиенванском заливе и ближайших бухтах было поставлено 717 мин.

После окончания постановок у Дальнего штаб наместника разослал циркуляр консулам нейтральных государств, в правления пароходств, с предупреждением, что все маяки и огни у берегов Квантунского полуострова погашены, а в прибрежных водах и бухтах поставлены минные заграждения. Нейтральным коммерческим судам при подходе днем к Порт- Артуру или входе в бухту Талиенван рекомендовалось ожидать в указанных местах проводки особыми офицерами или лоцманами, а именно: у Тигрового полуострова для Порт-Артура и у восточного берега острова Зюйд-Саншантау для Талиенвана. Ночью же ни один пароход не имел права подходить, так как мог быть потоплен.

После гибели командующего флотом и флагманского броненосца 31 марта 1904 г. на эскадре были приняты радикальные меры по борьбе с минной опасностью. 16 апреля главнокомандующий на Дальнем Востоке наместник царя адмирал Е.И. Алексеев издал приказ № 21, согласно которому на командующего подвижной и минной обороной Порт-Артура контрадмирала М.Ф. Лощинского возлагались обязанности общего руководства работами траления.

Сначала ставилась задача протралить выходной створ до траверза маяка Ляотешан и место гибели “Петропавловска”. Непосредственное же руководство осуществлял командир минного заградителя “Амур” капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов 6-й.{43} В его распоряжение, кроме средств своего корабля, поступали минные крейсера “Всадник” и “Гайдамак” и паровые катера с броненосца “Цесаревич”. Иванову ставилась задача периодически очищать фарватер от мин. Выходы эскадры должны производиться за тралами, буксируемыми минными крейсерами. Последние должны были идти по протраленному паровыми катерами от мелкопоставленных мин пространству.

На следующем совещании флагманов 24 апреля было принято решение: “Командиру минного транспорта “Амур” протралить проход до 4,5 миль по створу минными катерами. А миноносцам быть наготове защитить тралящие шлюпки, если неприятель нападет на них”{45} Только к 28 апреля выход протралили на 6 миль, поэтому появилась возможность выхода кораблей.

Капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов, Командир минного транспорта “Амур" в 1904 г.

 

Боевые действия минного транспорта “Амур” в Порт-Артуре

22 апреля японская 2-я армия начала высадку у Бидзыво. Получив базу высадки войск на Квантуне, японцы значительно увеличивали темп наращивания своих сил в южной Манчжурии. Теперь войсковые транспорты следовали из метрополии непосредственно к месту соприкосновения сухопутных армий. Превосходство на море стало подавляющим: японский флот пополнился закончившими курс боевой подготовки броненосными крейсерами “Ниссин” и “Касуга”, в Порт-Артуре же в строю находились только два броненосца: “Псрссвст” и “Полтава” (эскадренные броненосцы "Цесаревич” и “Ретвизан” стояли с подведенными кессонами на торпедные пробоины, у “Севастополя” с помощью небольшого кессона сняли поврежденные лопасти винта, к “Победе” подвели кессон для заделки минной пробоины).

Главные силы японского флота состояли из шести броненосцев 1-го боевого отряда и восьми броненосных крейсеров. Из них пять под командованием адмирала Камимуры были направлены в Корейский пролив для противодействия Владивостокскому отряду крейсеров. С главными силами для прикрытия высадки войск и блокады Порт-Артура остались броненосные крейсера “Асама”, “Якумо” и “Ниссин”.

В связи с началом высадки японских войск на Квантунский полуостров наместник адмирал Алексеев по распоряжению императора Николая II утром 22 апреля выехал из Порт-Артура в Мукден к Манчжурской армии. В командование эскадрой вступил начальник походного штаба главнокомандующего контр-адмирал В.К. Витгефт. Он стал именоваться “временно исполняющим должность старшего флагмана командующего эскадрой Тихого океана”. То есть он с одной стороны становился старшим морским начальником в Порт-Артуре, который в ближайшее время мог быть полностью отрезан от сообщения с армией и главнокомандующим, с другой - нс был наделен полномочиями командующего нс только флотом, но и эскадрой. Такое положение дел оставляло известную самостоятельность как командиру порта, так и начальнику минной обороны. Кроме того, гарнизон крепости, береговые батареи, крепостная минная рота подчинялись начальнику Квантунского укрепленного района, то есть армейскому начальству.

Через четыре часа после отъезда главнокомандующего контр-адмирал Витгефт собирает совещание флагманов и командиров кораблей 1 и 2-го рангов Первый вопрос, рассмотренный 22 апреля, касался оборонительного минного заграждения перед входом на внутренний рейд, чтобы не допустить закупорки прохода брандерами. Большинство высказалось за нецелесообразность такого заграждения и вопрос был снят. Вторым пунктом протокола совещания было: “При первой возможности поставить минное заграждение с транспорта “Амур”. Время, место постановки, количество мин не указывалось.

В это время 2-я японская армия начинает высадку в бухте Ентоа, в 23 милях к северо-востоку от Талиенванского залива. Для того, чтобы сократить сухопутные коммуникации, японцы намереваются перевести высадку ближе к объекту атаки в бухту Керр. Но там стояли мины, выставленные минным транспортом “Амур”. Командующий Соединенным флотом адмирал Того приказал начальнику 3-й эскадры адмиралу Катаока протралить бухту.

29 апреля 12-й отряд японских миноносцев начал траление в бухте Керр. Миноносец № 48 коснулся мины и затонул через 7 мин после взрыва. При этом погибли шесть и ранило 10 человек.

1 мая авизо “Мияко” стоял на якоре у мыса Робинсон, охраняя суда, занимавшиеся тралением. Плавсредства авизо также участвовали в противоминных действиях. Траление в этом районе японцы посчитали законченным, и паровой катер “Мияко” подошел к борту. Во время его подъема корабль коснулся пропущенной русской мины, произошел взрыв в районе машинного отделения с левого борта. “Мияко” затонул через 23 минуты. При взрыве погибло 2 матроса. Оказалось, что гальваноударные взрыватели русских мин опасны не только на ходу, но даже и при стоянке на якоре.

После гибели миноносца №48 и “Мияко” тральные работы в бухте Керр были прекращены, от идеи высадки здесь японцы отказались. Части и тылы 2-й армии продолжали высадку в Ентоа.

Начиная с 26 апреля “Амур” был готов к выходу на постановку. Однако ночью выходить было опасно из-за японских миноносцев, а днем вблизи Порт- Артура находились крупные корабли противника. Кроме того, ночная постановка не гарантировала точности. Шанс скрытно поставить мины на пути движения японских блокирующих сил был только при наличии туманной погоды в течение не менее 3 часов.

Для прикрытия высадки войск, главные силы японского флота начали тесную блокаду Порт-Артура. Для этого несколько отрядов, сменяя друг друга, крейсировали все дневное время ввиду крепости. Береговые наблюдательные посты Золотой Горы, Ляотешаня и другие вели наблюдения за движением блокирующих сил противника. Однако первое время это велось без системы и единого руководства. Как отмечала русская официальная история войны на море: “Между тем адмирал Витгефт, только что вступивший в командованием эскадрой при чрезвычайных обстоятельствах и занятый многочисленными совещаниями, не успел ешс освоиться и ориентироваться в обстановке настолько, чтобы дать надлежащие директивы наблюдательным постам”.{46}

Офицеры эскадры обратили внимание на то, что японские блокирующие силы ежедневно следуют по одному и тому же маршруту. Командир “Амура” капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов ходатайствовал об особом распоряжении наблюдательным постам и оно было отдано Витгефтом. В нем говорилось: “Транспорту “Амур” предстоит в возможно скором времени выйти в море и на расстоянии 10 миль от входного маяка по створу входных огней на S поставить 50 мин заграждения, а потому предлагается дежурным офицерам сигнальной станции (Золотой Горы) следить внимательно за движением неприятеля, собирая сведения с окрестных постов, и, когда дежурный офицер, сообразуясь с местом нахождения неприятеля и движением его, найдет, что транспорт “Амур” может выполнить вышеупомянутое поручение, сообщить на лодку “Отважный” для доклада адмиралу Лощинскому и на транспорт “Амур"”.{47}

В результате с помощью пеленгов, взятых одновременно с разных постов, был определен более точно путь движения японских блокирующих сил. Однако адмирал Витгефт считал возможной постановку мин не далее 5-6 миль от берега полуострова Ляотешань, нс считая вправе нарушать международное морское право. Но и это место все равно было вне пределов 3-х мильной полосы своих территориальных вод. Витгефт предоставил выбор времени выхода начальнику подвижной и минной обороны контр-адмиралу Лощинскому.

Постановка мин с минного транспорта “Енисей" перед его гибелью. Рисунок 1904 г. Художник не знал, что "Амур" и “Енисей’ еще накануне войны, как и все корабли эскадры были перекрашены в защитную боевую окраску

Утром 1 мая олокаду Норт-Артура осуществлял отряд контр-адмирала Дева в составе броненосца “Фудзи”, броненосных крейсеров “Якумо” и “Касуга”, крейсеров “Читосс” и "Иосино”. В этот день на сигнальной станции Золотой Горы дежурил лейтенант Г О. Гадд. Он собрал данные с других постов и пришел к выводу, что по условиям видимости и местонахождению японских кораблей постановка мни возможна.

В 13 ч 30 мин он доложил об этом в штаб минной обороны на “Отважный” и на “Амур”. Контр-адмирал Лощинский, нс смотря на предоставленные ему в данном вопросе полномочия, не рискнул взять на себя ответственность и отдать приказ на выход в море. Он доложил в штаб эскадры о благоприятном моменте. В ответ по телефону с флагманского броненосца “Севастополь” передали: “Начальник эскадры приказал относительно высылки “Амура” руководствоваться местонахождением неприятельских судов".{48}

Вместо того, чтобы заняться организацией выхода кораблей в море, Лощинский вызывает командира “Амура” и вместе с ним направляется на очередное совещание. По прибытии он опять докладывает Витгефту и просит разрешение на выход "Амура”. Последний ответил: “Минная оборона - ваше дело, и если вы находите полезным и удобным, то высылайте”.{49}. Только в 14 ч 25 мин на флагманском броненосце “Севастополь” поднимается сигнал: “Амур” идти по назначению. Идти осторожно”.

Данный пример показывает нерешительность командования эскадрой. С таким руководством одержать победу над энергичным противником невозможно. Однако именно 1 мая задержка выхода “Амура” сыграла положительную роль. Японские корабли стали удаляться от предполагаемого места постановки.

Схема маневрирования минного транспорта "Амур" при постановке минного заграждения у Порт-Артура 1 мая 1904 г.

С получением сигнала “Амур” вышел на внешний рейд, где его уже ожидали шесть миноносцев. По приказанию капитана 2 ранга Иванова они построились в ордер. Впереди, шла с тралом первая пара: миноносцы “Скорый” и “Сердитый”, за ними в расстоянии 2 миль - “Смелый” и “Стройный”. За их тралом следовал сам “Амур”. За минным заградителем в строю кильватера следовали без тралов миноносцы прикрытия “Внимательный” и “Выносливый”.

Первая пара имела ход 5-6 узлов, второй же командир “Амура” приказал дать ход 10 узлов. В результате трал у этой пары сразу лопнул. Когда “Амур”, шедший 10 узловым ходом, догнал первую пару, капитан 2 ранга Иванов также приказал увеличить ход. Произошел обрыв второго трала. Оставшись без тралов, минный заградитель увеличил скорость до 17 узлов.

Горизонт был закрыт мглой, и кораблей противника видно не было. В отличие от адмиралов командир “Амура” проявил полное бесстрашие. Пренебрегая минной опасностью и встречей с броненосцем, двумя броненосными крейсерами и двумя крейсерами противника, капитан 2 ранга игнорировал и своих робких начальников. На полном ходу “Амур” пролетел место постановки заграждения, назначенное Витгефтом. Иванов решил воспользоваться благоприятной возможностью и поставить мины там, где по наблюдениям и расчетам проходил маршрут блокирующих сил, то есть в расстоянии 10,5-11 миль от Золотой Горы.

Придя в точку в 10 милях от Золотой Горы Иванов приказал поднять сигнал: “Повернуть всем вдруг влево на 8 румбов”. Пройдя 2 мили этим курсом, Иванов повернул на 8 румбов вправо, “Амур” уменьшил ход до 6 узлов, и после того, как миноносцы вышли вперед, начал постановку мин. Минеры транспорта сработали безукоризненно. Все 50 мин встали удачно в линию 12,5 кабельтов с углублением 11 футов ниже уровня малой воды (с расчетом на взрыв ближе к килю).

В это время из-за мглы и тумана “Амур” и миноносцы не были видны с Золотой Горы. На высоте 218 Ляотешаня матросы под руководством лейтенанта В.Н. Черкасова осуществляли установку орудий. С этой высоты был виден “Амур”, затем полоса тумана, за которой находился японский отряд контр-адмирала Дева. Черкасов вспоминал: “Я видел опасность, в которой находился “Амур”, но никак решительно не мог дать знать об этом ему”.

Окончив постановку мин, транспорт с миноносцами повернул на запад. В этот момент над полосой тумана в восточном направлении обнаружили дымы японских кораблей. Отойдя от минного заграждения на 2 мили, Иванов лег на входной створ к Порт-Артуру, и дал полный ход. Четыре миноносца шли впереди и два сзади. Придя на внешний рейд, Иванов отпустил корабли охранения, и вслед за ними в 17 ч 25 мин вошел в гавань. На флагманском броненосце был поднят сигнал: “Адмирал изъявляет свое особенное удовольствие”. Однако, когда командир “Амура” доложил Витгефту, что заграждение выставлено мористее, “удовольствия” адмирал не выказал. В принципе за неисполнение приказа следовало его отдать под суд, но на это Вильгельм Карлович не решился, а последующие события показали, насколько Иванов был прав.

Решительность командира обеспечила выполнение боевой задачи, но пренебрежение минной опасностью могло бы привести к гибели корабля. Две пары тралов, разнесенные на две мили, при навигационных средствах того времени и сильных течениях рейда не могли обеспечить безопасность проводки даже одного корабля.

На следующий день, 2 мая блокаду у Порт-Артура поддерживал отряд под командованием адмирала Насиба в составе броненосцев “Хатсусе”, “Сикисима”, “Яшима”, крейсера “Касаги” и авизо “Тацута”. Отряд вышел в море с рейда Эллиот, где располагалась маневренная база японского флота, и утром подошел к Ляотешану.

Рапорт командира минного транспорта “Амур” временно и.д. командующего эскадрой Тихого океана контр-адмиралу Витгефту

1 Мая 1904 г. № 644. {50}

Сего числа, в 2 ч 25 мин пополудни, снялся с якоря и, совместно с отрядом миноносцев, вышел в море для постановки минного заграждения. Следуя и маневрируя соединенно с миноносцами, прошел 10 миль по выходному створу, затем переменил курс на O(st), на котором продержался две мили, после чего лег вновь параллельно створу на S, послав миноносцы вперед; начал постановку заграждения. Всего поставлено 50 мин по курсу параллельному входному створу, на протяжении 12½ кабельтовых; карту с показанием поставленного заграждения при сем представляю.

По окончании работы возвратился в Порт-Артур совместно с миноносцами и стал на якорь на прежнем месте.

Считаю своим долгом донести Вашему Превосходительству, что офицеры и команда вверенного мне транспорта выполнили эту серьезную боевую постановку заграждения с полным спокойствием и редким усердием; эта молодецкая работа была произведена как на смотровом учении. Все мины стали вполне удачно; не было ни потонувших, ни всплывших.

Капитан 2-го ранга Иванов

Рапорт командира минного транспорта “Амур” Начальнику отряда прибрежной обороны контр-адмиралу Лощинскому

4 июня 1904 г.

На основании резолюции Вашего Превосходительства, положенной на отношении штаба Временно И. Д. старшего флагмана и Командующего эскадрой Тихого океана от 3 мая сего года за № 159, доношу, что, находясь с 26 апреля в полной готовности к немедленному выходу в море для постановки минной банки и получив 1 мая в начале 2 часа дня благоприятные сведения о положении блокирующих нас неприятельских судов, в 2 часа 25 мин пополудни, с разрешения Вашего Превосходительства, снялся с якоря и пошел в море, имея приготовленными 50 шаровых мин. Пройдя боновые и иные заграждения рейда, вступил на линию выходного створа, где меня ожидали миноносцы странами, которым заранее указал их место в походном строю.

1-я пара, из миноносцев “Смелый” и "Стройный” у начала выхода и 2-я из миноносцев “Скорый” и “Сердитый”, в расстоянии 2 миль к югу от первой пары, по той же линии выходного створа. Миноносцы "Внимательный” и “Выносливый” имел без тралов для охраны порученного мне отряда. Вступив за первой парой, поднял свой сигнал “иметь 10 узлов хода”; вслед за этим, опасаясь, что более глубоко сидящие миноносцы 1-го отряда могут наскочить на неприятельские мины, приказал им вступить мне в кильватер. Передняя пара миноносцев с тралом в это время подвигалась на юг, со скоростью около 5-6 узлов, как это было раннее условлено. На траверзе неприятельского брандера, затонувшего у рифа бухты Белый Волк, трал у миноносцев “Смелый” и “Стройный" лопнул; тотчас же сигналом приказал им убрать трал и идти впереди 2-й пары тралящих миноносцев для разведки и освещения скрытой от меня части горизонта за полуостровом Ляотешан, а сам продолжал идти тем же курсом за тралом 2-й пары, подняв им сигнал “иметь 10 узлов ходу”.

Вскоре, по проходе параллели мыса Ляотешан, лопнул трал и у второй пары миноносцев. Приказал им убрать тралы и идти форзейлями. Имея впереди, по горизонту, небольшую мглу и не видя неприятельских судов, дал полный ход, поднял сигнал 17 узлов, имея курс по выходному створу. Пройдя 6, а затем и 8 миль от Порт-Артурского маяка, т. е., приблизительно указанное мне для постановки место, я решил воспользоваться благоприятствовавшими мне обстоятельствами и поставить минную банку дальше, а именно в расстоянии в 100-110 кабельтовых от Золотой горы, где, по моим наблюдениям, за последнее время чаще всего держались блокирующие нас большие неприятельские суда, а потому прошел дальше и, в расстоянии 10 миль от Порт-Артурского маяка, поднял сигнал: “повернуть всем вдруг влево на 8 румбов”, т. е., на курс Ост. На этом курсе пролежал две мили, после чего, по сигналу повернуть всем вдруг на 8 румбов вправо, вновь, совместно с миноносцами, лег на курс параллельный выходному створу, уменьшил ход до 6 узлов и приказал миноносцам держаться впереди транспорта. По исполнении миноносцами последнего сигнала, начал постановку минного заграждения.

При постановке второй половины 3-го десятка мин был усмотрен на левом траверзе дым, а вслед затем, при слегка разорявшейся мгле, и силуэт судна; в то же время на беспроволочном телеграфе начали получаться японские телеграммы. Полагаю, что это были большие крейсера, которые перед моим выходом удалились на SO и, очевидно, теперь возвращались на вид Порт-Артура к месту, где они всегда держались.

Поставив все 50 мин, при чем все встали удачно, по линии длиною 1272 кабельтовых, поперек курса неприятельских судов, повернул совместно на W. Тотчас же по повороте на последующий курс вновь увидел дым впереди по носу. Полагаю, что это был дым от эскадры броненосцев, которая держалась за Ляотешаном. Присутствие неприятельских судов почти на траверзе у меня, дало мне уверенность, что я не ошибся в выборе места для постановки минной банки.

Отойдя от места постановки мин на 2 мили и считая себя на выходном створе, лег на него, указал изменения курса миноносцам сигналом и пошел обратно в Артур. Сигналом же миноносцы 1-го отряда получили приказание идти в кильватер “Амуру”, а миноносцы II-го отряда имел впереди себя. Весь обратный путь делал полным ходом. Придя на вид Порт-Артура, отпустил миноносцы в гавань, а сам поднял сигнал “поручения исполнены”. В 5 ч 25 мин пополудни стал на якорь и швартовы на прежнем месте.

Работы по постановка этого минного заграждения, давшего столь быстрые и большие результаты, как гибель двух первоклассных неприятельских броненосцев, налагают на меня нравственную обязанность просить ходатайства Вашего Превосходительства о награждении офицеров и команды вверенного мне корабля за их молодецкую работу, произведенную с особым спокойствием, безупречной выдержкой и редким усердием со стороны каждого отдельного лица.

Единство духа в стремлении выполнить работу так, чтобы она послужила на пользу и славу обожаемого Монарха и России и была бы возмездием врагу за “Петропавловск”, руководило всеми нами при выполнении как подготовительных работ по изготовлению мин и транспорта в боевой постановке их, а также и в собирании сведений о движении неприятельских судов и расстояний до них для выбора подходящего для выхода момента и места для постановки банки. Как то, так и другое, дало мне возможность оправдать доверие Вашего Превосходительства ко мне и моему кораблю, личный состав которого обучался боевым постановкам под вашим флагом и непосредственным руководством на целом ряде постановок мин в январе и феврале месяцах.

Представляя при сем наградные листы на нижепоименованных офицеров, беру на себя смелость просить о награждении их высшими орденами за военные заслуги, давшие столь важные результаты для дальнейшего хода военных действий. Молодецкую команду прошу наградить знаками отличая Военного Ордена и повысить в высшие статьи и звания, как показано в прилагаемом при сем списке.

Сопровождавшие меня миноносцы, своими согласными действиями, вниманием при маневрировании, точным и отличным исполнением моих сигналов, в большой мере способствовали успеху порученного мне дела. Считаю также своим долгом просить ходатайства Вашего Превосходительства о награждении командиров, офицеров и команд этих судов.

Капитан 2-го ранга Иванов

Схема маневрирования кораблей японского флота у Порт-Артура 2 мая 1904 г.

Поблизости находились крейсера “Акаси”, “Сума”, “Чиода”, “Акицусима”, “Такасаго”, канонерские лодки “Удзи”, “Осима”, “Акаги” и миноносцы. Некоторые из них благополучно прошли по месту, где накануне “Амур” поставил мины.

В 10 ч 50 мин броненосец “Хатсусе” подорвался на мине. Взрыв произошел в корме, и в результате сразу же затопило румпельное отделение. Адмирал Насиба приказал кораблям своего отряда изменить курс, но через несколько минут подорвался на мине броненосец “Яшима”.{51} Броненосец получил пробоину с правого борта; не прошло и несколько мгновений, как последовал второй взрыв. Адмирал немедленно послал на помощь к “Яшима” крейсер “Такасаго”, а к “Хатсусе” “Касаги”.“Касаги” следовал к “Хатсусе”, чтобы взять его на буксир, но в 12 ч 33 мин этот броненосец подорвался на другой мине. Над кораблем поднялся столб желтого дыма, упали грот-мачта и дымовая труба. Очевидно, как и при взрыве “Петропавловска”, сдетонировали погреба. В течение одной-двух минут броненосец “Хатсусе” затонул. При этом погибли 36 офицеров и кондукторов, 445 нижних чинов и 12 вольнонаемных служащих.

На броненосце “Яшима” команда боролась за живучесть корабля, но остановить распространение воды по внутренним помещениям не удавалось. Надежда на спасение броненосца таяла с увеличением уровня воды в отсеках. В связи с этим часть команды была свезена на крейсер “Такасаго”. В 12 ч 25 мин командир корабля капитан 1 ранга Сакамото Ичи направил тонущий броненосец к рифу Энкаунтер Рок. Крен все увеличился и к 17 ч 35 мин достиг 16,5 градусов. Стало ясно, что корабль обречен, поэтому в 17 ч 41 мин был отдан якорь в 5 милях на ост-норд-ост от Энкаунтер Рок. Сначала портрет императора торжественно перевезли на крейсер “Сума”, а затем команда была построена на шканцах. Под звуки национального гимна и троекратное “банзай” спустили флаг, после этого экипаж организованно оставил броненосец, который спустя некоторое время затонул.

Гибель одного японского броненосца и подрыв второго были настолько неожиданными для русского командования, что развить и закрепить его атакой остальных кораблей оно не сумело. Запоздалый выход миноносцев, не поддержанный броненосцами и крейсерами, результата не дал. Японцы длительное время искусно скрывали гибель второго броненосца “Яшима”, воспользовавшись тем, что он затонул вне видимости с русских кораблей и береговых постов. За весь период металлического кораблестроения, ни до, ни после русско-японской войны русским не удалось в открытом море потопить ни одного линейного корабля противника. Гибель двух из шести (одной трети) броненосцев японского флота была замечательным успехом. Теперь после ввода в строй поврежденных русских броненосцев соотношение у Порт-Артура становилось 6 : 4. Казалось, что еще не все потеряно, и ход войны на море, а значит и на суше может быть переломлен. Личный состав эскадры в Порт-Артуре воспрянул духом. Тем более, что в начале мая японцы понесли и другие потери — и тоже от мин.

4 мая японский миноносец “Акацуки” находился в 8 милях на зюйд-вест-тен-зюйд от Ляотешаня. В 22 ч 22 мин корабль коснулся мины и после взрыва затонул. Другие миноносцы подошли к месту гибели и спасли 36 человек команды. Погибли командир С. Наодзиро, 6 офицеров и кондукторов, 16 матросов.{52} Вероятно, “Акацуки” погиб на минах, поставленных минным транспортом “Амур”.

Рапорт мичмана С. Поливанова, назначенного для корректирования перекидной стрельбы с батареи № 13 в Штаб временно и.д. Командующего эскадрой Тихого океана

3 Мая 1904 г. № 1.

Согласно циркуляра морского походного Штаба Наместника Е. И. В. на Дальнем Востоке от 7 апреля с. г. за № 25, доношу в Штаб вр. И. Д. Командующего эскадрой Тихого океана о маневрирование японского флота 2 мая с.г. перед Артуром с 8 ч утра.

В 8 ч утра, 2 мая, в расстоянии от 13 до 15 миль и направлении с батареи № 13, приблизительно на SSO, были видны шедшие в строю одной кильватерной колонны неприятельские броненосцы: “Шикисима", “Хатсузе”, “Фуджи” или “Яшима”, по курсу N. На траверзе отряда шел тем же курсом посыльный корабль, по-видимому, “Тацута”. На горизонте, на SO, был виден крейсер II класса, типа “Читозе”, шедший от своей эскадры на О. Зная пеленг и расстояние, на котором минный транспорт “Амур” ставит мины, я мог судить, что неприятельский отряд направляется прямо на заграждение. Около 9 ч утра, я, вместе с поставленными мною к дальномеру сигнальщиками крепостной артиллерии, мог наблюдать, как неприятель прошел тем же курсом по линии заграждения к Ляотешану. Расстояние было, по дальномеру, около 11 миль. Горизонт был очень неясный, туманный, но на этом расстоянии корабли были видны достаточно отчетливо, чтобы судить о типе последнего броненосца и видеть его двойные марсы.

Пройдя курсом W мили 3, после сигнала, поднятого на среднем из броненосцев (“Шикисима” или "Хатсузе”), весь отряд повернул последовательно на обратный курс, ворочаясь от нас, то есть через S, и направился в том же порядке на О. Крейсер типа “Читозе” или остановился, или шел очень малым ходом и был виден все на том же месте от нас на SO. Около 10 ч 30 мин утра, отряд броненосцев, двигаясь очень мало заметно на О, подошел к линии заграждения и, когда головной корабль пришел на эту линию, на среднем броненосце был опять поднят сигнал, после чего отряд стал строиться в строй фронта на том же курсе О (черт. 1). В то время, когда передние два броненосца перешли линии заграждения и почти перестроились, 3-й броненосец отстал и, будучи сзади, вдруг, начал крениться, по моему, на нос и на правый борт. Я лично взрыва не видел, но слышал гул. Сигнальщики утверждают, что был виден очень небольшой взрыв под носом броненосца. Положение в момент взрыва судов было приблизительно такое (черт. II).

Сойдя на сигнальную станцию, я узнал, что получена телеграмма с Ляотешана, подтверждающая мои наблюдения. Минут 20 после взрыва суда оставались все в том же положении. Крейсер типа “Читозе” шел по направление к отряду, а взорвавшийся броненосец повернулся носом на N, его несло от мин на SW. Около 11 ч 30 мин утра ближайший к нам из броненосцев (“Шикисима” или “Хатсузе”) заметно начал приближаться к поврежденному кораблю и вдруг я увидел громадный столб черного дыма, за ним второй столб немного правее и затем, при долетевшем гуле взрыва, был виден еще взрыв с белым паром, после чего в бинокль было видно, что броненосец погрузился носом в воду. Когда дым и пар поднялись, на месте взрыва ничего не было видно. Продолжительность гибели броненосца, по моему, секунд 40. Расстояние до него было 11-12 миль и пеленг на заграждении. Сейчас же после взрыва было видно, что оставшийся броненосец дал ход и начал скрываться в тумане.

Крейсера сделали то же, и был слышен гул орудийной стрельбы. После взрыва второго броненосца и до выхода наших миноносцев, можно было видеть в тумане только один корабль, по-видимому, “Фуджи” или “Яшина”. Стрельба продолжала быть слышною минут 20.

Мичман С. Поливанов

Донесение Заведующего пунктом Ляотешан о движении неприятеля

2 Мая 1904 г.

2 мая, в 7 ч 5 мин утра, на SO, показался неприятельский крейсер II класса, курс SW; через 10 минут за ним вышли из тумана еще 3 неприятельских корабля I класса, из них два трехтрубных и 1 двухтрубный; через час и том же направлении показалось еще судно, оказавшееся крейсером III класса—типа “Нийтака".

Точно установить, принадлежали ли показавшиеся суда 1 класса к броненосцам или броненосным крейсерам, вчера не представлялось возможным за дальностью расстояния и туманом, но, в виду того, что этот отряд состоял из таких же судов как и отряд, появлявшийся 29 апреля, можно с уверенностью сказать, что суда первого класса были следующие: два броненосца—типа “Шикисима" и 1 броненосец—типа “Фуджи” (другой броненосец того же типа погиб, вероятно, 2 апреля).

В 10 ч 10 мин произошел взрыв под носом корабля типа “Яшима”, который находился в это время на радиусе 140. После взрыва головные корабли повернулись к нему носами, а затем, шедший вторым дал ход и начал удаляться на SO; крейсер типа “Нийтака” прошел линию судов и, на куре SW, скрылся в тумане; поврежденное судно продолжало стоять на месте, нос сильно осел; корабль 2-й, пройдя около ¼ часа курсом SO, вернулся и встал между головным и пострадавшим.

В 10 ч 40 мин поврежденный броненосец сильно запарил.

В 11 ч 10 мин показался из-за мыса, на О, скрывшийся за ним, крейсер II класса и полным ходом пошел к броненосцам.

В 11 ч 30 мин вернулся крейсер III класса; поврежденное судно спустило шлюпки; остальные суда держались на месте малым ходом.

В 11 ч 33 мин последовал второй взрыв под вторым судном; поднялся громадный столб воды, дыма и пара, закрывший собой не только взорванное судно, но и стоявшие около него крейсера II и III класса; когда дым разошелся, то на поверхности моря не хватало одного броненосца—типа “Шикишима”. Оба уцелевших броненосца продолжали стоять на том же месте, при чем поврежденное судно повернулось к нам створом мачт и у него был замечен большой крен на борт, обращенный к W.

Около 12 ч туман сгустился и часть судов скрылась из виду, когда же туман в 12 ч 20 мин немного рассеялся, то уже были видны следующие суда: 1 броненосец (поврежденный), 2 крейсера II класса—типа “Касаги" и 1 крейсер III класса—типа "Нийтака".

В 12 ч 50 мин из Артура сообщили, что в море выходят 16 миноносцев, неприятеля в это время совершенно закрыло туманом. В 1 ч 15 мин, на О, из-за мыса показались наши миноносцы. В 1 ч 27 мин послышались выстрелы со стороны неприятеля; огня и судов при этом видно не было. В 2 ч 35 мин миноносцы показалась из тумана, курс в Артур; одновременно с этим на OSO показались два неприятельских судна, из которых одно шло курсом параллельным миноносцам, а другое им на пересечку.

Неприятель продолжал стрелять по миноносцам, снаряды ложились хорошо. В виду грозившей миноносцам опасности быть отрезанными, Ляотешанская батарея сделала по неприятелю два выстрела; неприятель повернул на SW и продолжал обстреливать наши миноносцы. В 2 ч 59 мин миноносцы скрылись за мысом на О, а на OSO показалось третье неприятельское судно. Все 3 корабля, оказавшееся 2 кораблями II класса типа “Касаги” и 1 крейсером III класса (по-видимому “Нийтака”), соединились и на курсе SW скрылись в тумане в 4 ч 28 мин. Около 3 ч 45 мин было видно в продолжение ½ часа на OSO какое то четвертое судно, скрывшееся в том же направлении. Броненосец типа “Шикисима" был взорван на радиусе 133.

Мичман фон-Келлер

В связи с тем, что успех “дела 1 мая” оказался неожиданным и впечатляющим, контр-адмирал Витгефт оставил без последствий нарушение приказа командиром транспорта о месте постановки мин. Гибель “Хатсусе” показала правоту капитана 2 ранга Иванова, а не командующего эскадрой, а победителей не судят. Витгефт обратился к Главнокомандующему с просьбой наградить командира “Амура” золотой саблей “За храбрость”, наградить семерых офицеров и выделить для нижних чинов 20 знаков отличия военного ордена. Спустя некоторое время командующий эскадрой представил капитана 2 ранга Ф.Н. Иванова к ордену Св. Георгия 4 ст., а всех офицеров, кроме судового врача, к наградам. Наместник не только утвердил все представления командующего эскадрой, но некоторым офицерам назначил награды более высокие, чем испрашивались. Зато нижним чинам вместо 20-ти выделили всего 12 Георгиевских крестов. Алексеев также ходатайствовал перед государем императором о производстве контр-адмирала Витгефта в вице-адмиралы. Но производство было временно отложено “до производства старших по службе контр-адмиралов, занимавших видные должности, хотя и не находившихся на театре войны”.{53}

Схема расположения кораблей японского флота у Порт-Артура 2 мая 1904 г в момент подрыва на мине броненосца “Хатсусе”

Успех 2 мая побудил контр-адмирала В.К. Витгефта продолжать минные постановки. 3 мая Витгефт решил послать “Амур” для постановки заграждения близ бухты Меланхэ под прикрытием “Новика” и миноносцев и при поддержке других крейсеров. Но на транспорте не было приготовлено достаточное количество мин, а начальник отряда и командиры крейсеров категорически высказались “о небезопасности выхода ввиду недостаточности протраливания рейда”, а также ввиду появления на горизонте четырех больших японских судов и 11 миноносцев. Адмирал ограничился высылкой на рейд для практики личного состава крейсера “Новик” и дежурных миноносцев.

4 мая Витгефт собрал совещание флагманов, командиров крейсеров, минного транспорта “Амур” и начальников отрядов миноносцев. Приняли решение поставить 50 мин с “Амура” посередине бухты Меланхэ. Крейсерам ставилась задача прикрывать постановку с моря. Для этой операции фарватер был протрален по створу на восемь миль.

5 мая в 13 ч 35 мин вышел в море “Амур” для постановки мин в бухте Меланхэ. Перед ним шли четыре миноносца попарно с двумя тралами, в кильватер держался крейсер “Новик”. Сначала минный транспорт шел скоростью шесть узлов, затем увеличил ход до восьми-десяти узлов. Даже на такой скорости тралы шли хорошо. Не доходя двух миль до бухты Сикао, на горизонте были замечены японские корабли. Тралы выбрали, минную постановку отменили.

Повторный выход состоялся 6 мая. Миноносцы “Стройный”, “Смелый”, “Внимательный” и “Властный” вышли на рейд и поставили тралы. Через некоторое время в трале взорвалась одна мина, а затем другая вблизи от хода кораблей. В связи с обнаружением мин выход “Амура” и крейсеров отменили.

8 мая предполагался выход минного транспорта “Амур” для постановки заграждения в бухте Меланхэ. Для траления впереди по курсу заградителя на рейд вышли миноносцы “Боевой”, “Внимательный”, “Бесшумный” и “Бесстрашный”. В двух-трех саженях от кормы миноносца “Бесшумный” взорвалась мина. В результате корабль получил пробоины в корме и в средней части корпуса. Вода затопила одно котельное и одно машинное отделения, одна машина вышла из строя. Командир лейтенант Д.Н. Максимов под одной машиной благополучно привел поврежденный миноносец в гавань, где на пробоины завели пластыри.

После подрыва “Бесшумного” миноносцы 2-го отряда стали тралить. Вскоре мина взорвалась вблизи шедшего с тралом миноносца “Скорый”, а затем произошел взрыв мины, затраленной миноносцем “Расторопный”. При этом корпус подбросило вверх и после этого потекли заклепки. Миноносцы прекратили траление и вернулись в гавань. Всего в этот день уничтожили восемь мин. Выход минного транспорта “Амур” отменили.

10 мая Лощинский подписал документ по “Порядку траления внешнего Порт-Артурского рейда”.{54}

Рапорт дежурнаго офицера по сигнальной станции Золотая гора временно и.д. Командующего эскадрой Тихого океана Контр-Адмиралу Витгефту

3 Мая 1904 г. № 10.

Доношу Вашему Превосходительству, что, 2 сего мая, в 5 ч 50 мин утра, на SSO был замечен сигнальщиками станции двухтрубный неприятельский крейсер II класса. Горизонт был туманный, и потому не было возможности определить какой именно. В 6 ч 55 мин вышли в море миноносцы “Сердитый”, “Скорый”, “Расторопный” и “Сторожевой", пошли на S. В 7 ч 15 мин, на S, показались еще 4 неприятельских корабля, какие — определить сразу было нельзя из-за тумана. В 7 ч 30 мин крейсер, показавшйеся на SSO, пришел на пеленг SO 10° и повернул на О; прочие суда временами продолжают быть видными во мгле, но курса их определить нельзя. В 9 ч 40 мин неприятельские суда были видны на румбе SO 15°, курс, по-видимому, О. В 10 ч неприятельские суда были видны на SSO, курс W. Выяснилось, что отряд состоит из трех броненосцев (два трехтрубных, вроде “Шикисима” и “Хатсузе”, и 1 двухтрубный, вроде “Фуджи” или “Яшима"), двухтрубного крейсера II класса и трехтрубного крейсера II класса (вроде “Нийтака” или “Тсушима”).

В 10 ч 10 мин броненосцы, дошедши до румба SSW, начали последовательно поворачивать на О.

В 10 ч 20 мин на двухтрубном броненосце произошел взрыв в носовой части; броненосец начал крениться на нос и на правый борт, временами парил. Остальные суда отошли на О и остановились неподалеку от поврежденного, а трехтрубный крейсер III класса дал полный ход и скрылся на SO в тумане.

В 11 ч поврежденный броненосец снесло немного течением на W, остальные стояли на месте, на поврежденном броненосце спустили шлюпку.

В 11 ч 30 мин броненосцы начали поворачиваться, оба вдруг, видимо, желая подойти к поврежденному, который опять начал парить.

В 11 ч 35 мин неприятельский трехтрубный броненосец взорвался и утонул; взрывы были в кормовой части; один столб дыма и пара пошел вертикально кверху, другой — с правого борта наклонно. Пеленг на потонувший броненосец SO 6°.

В 11 ч 45 мин другой трехтрубный броненосец дал полный ход и скрылся на S; на двухтрубном крейсере II класса спустили шлюпку.

В 12 ч видны поврежденный броненосец и крейсер II класса—двухтрубный. Показались трехтрубный крейсер II класса и двухтрубный II класса.

В 12 ч 20 мин поврежденный броненосец опять начал парить.

В 12 ч 25 мин неприятельские суда открыли огонь, цель не видна. В 12 ч 30 мин вышли в море 1-й и 2-й отряды миноносцев. В 1 ч 20 мин неприятельские суда открыли огонь по нашим миноносцам. Поврежденный броненосец дал ход и начал скрываться на SO в тумане.

В 1 ч 25 мин три наших миноносца повернули обратно к Артуру.

В 1 ч 35 мин II-й отряд соединился с первым. Все пошли на S.

В 1 ч 45 мин развели бон.

В 1 ч 50 мин миноносцы повернули к Артуру.

В 2 ч миноносцы повернули обратно на S.

В 2 ч 05 мин неприятель скрылся во мгле на SO, слышны отдаленные выстрелы.

В 2 ч 45 мин на S видны 3 неприятельских крейсера (те же, что были и с броненосцами). Миноносцы возвращаются обратно к Артуру, неприятель стреляет по миноносцам.

В 2 ч 50 мин “Новик” вышел из гавани и стал на якорь на внешнем рейде около “Гиляка".

В 2 ч 55 мин неприятель повернул на О.

В 3 ч батарея №2 сделала выстрел по показавшимся с SO трем крейсерам (два двухтрубные II класса и крейсер "Чиода”).

В 3 ч 10 мин. первые три крейсера скрылись во мгле на SO.

В 3 ч 15 мин миноносцы вернулись и вошли в гавань.

В 3 ч 25 мин неприятельские три крейсера видны на S; “Чиода” усиленно травит пар.

В 3 ч 55 мин “Новик” вошел в гавань.

В 4 ч 15 мин крейсера дали ход, пошли на SO.

В 4 часа 25 мин. крейсера скрылись на SO в туман.

Мичман Трусов

Приказ Наместника Его Императорского Величества на Дальнем Востоке

г. Мукден, 18 июля 1904 г. № 502

На основании Высочайше предоставленной мне власти по званию Главнокомандующего флотом, награждаю за храбрость и мужество при постановке минного заграждения 1 мая на пути маневрирования японского флота команду минного транспорта “Амур”: старшего офицера, капитана 2 ранга Евгения Одинцова орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом; минного офицера лейтенанта Павла Волкова орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом; временного минного офицера, лейтенанта Сергея Мяснова орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом; вахтенного начальника, лейтенанта Николая Мясникова орденом Св. Анны 4-й степени с надписью “за храбрость”; штурманского офицера, лейтенанта Бориса Давыдова орденом Св. Анны 4-й степени с мечами и бантом; и.д. ревизора, мичмана Павла Будзко орденом Св. Анны 4-й степени с надписью “за храбрость”; вахтенного начальника мичмана барона Фитингофа орденом Св. Анны 4-й степени с надписью “за храбрость", судовых механиков: помощника старшего инженер- механика Владимира Сметанина орденом Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом; младшего инженер-механика Алексея Фрейлихмана орденом Св. Станислава 3 степени с мечами и бантом...

Наместник генерал-адъютант Алексеев

Из строевого рапорта командира минного транспорта “Амур”— временно и. д. Командующего эскадрой Тихого океана контр-адмиралу Витгефту

5 Мая 1904 г. № 685.

Сего числа, согласно предписания Вашего Превосходительства от 5 мая с.г. за № 177, в 1 ч 35 мин пополудни вышел в море для постановки заграждения, имея готовыми 50 мин. Вслед за мной вышел из гавани крейсер II ранга “Новик”. Выйдя на внешний рейд за заграждения минной роты, повернул к берегу и, в расстоянии 3 кабельтовых к S от мыса Ляо-мой-шуй, вступил за тралящими миноносцами, высланными заранее, имея в кильватер “Новик". Курс проложил с расчетом пройти от мыса бухты Сикау к S, в 3 кабельтовых; сперва шел 6 узловым ходом, вскоре увеличил его до 8, а затем перешел на 10 узловой ход; тралы держались хорошо. Не доходя двух миль до бухты Сикау, увидел на горизонте неприятельские суда, по-видимому миноносцы. Тотчас же миноносцам приказал убрать тралы, а “Новик” послал на разведку, сказав ему сигналом: “к неприятелю близко не подходить и быть осторожным”; в это же время вызвал по беспроволочному телеграфу крейсер I ранга “Аскольд", назначенный мне для поддержки. Миноносцы “Властный" и “Внимательный” отправил с “Новиком”, а сам с миноносцами “Сторожевой” и “Расторопный" продолжал идти к бухте Сикау. Вскоре неприятельские миноносцы разделились; один отряд из 8 миноносцев держался от меня на OSO, а другой из 6 начал уходить сперва на S, а затем на WSW; “Новик" открыл по ним огонь. Решив не производить постановки заграждения на виду у неприятеля, я поднял флаг Ц и повернул обратно в Артур. “Новик” и сопровождавшие меня миноносцы своим отличным маневрированием и исполнением моих сигналов ставят меня в обязанность засвидетельствовать об этом Вашему Превосходительству.

Капитан 2-го ранга Иванов

Согласно ему надзор за работами по тралению рейда поручался командиру транспорта “Амур” капитану 2 ранга Ф.Н. Иванову и командиру крейсера “Баян” капитану 1 ранга Р.Н. Вирену. В помощь первому назначался капитан 2 ранга А.М. Лазарев (“Всадник”), второму — капитан 2 ранга В. В. Колюбакин (“Гайдамак”). Вирен должен был “наблюдать” за тралением во время выходов транспорта “Амур” в море.

В 6 ч утра все катера и шлюпки собирались у борта “Амура” получали инструктаж и выходили на рейд на траление. На обед делался перерыв, и катера уходили к своим кораблям. Минные крейсера выполняли роль штабных кораблей отряда траления рейда и выходили по очереди через день в 6 ч 30 мин и на обед оставались на рейде. Траление проводилось до захода солнца.

В 20 ч руководители работ (командиры “Амура" или "Баяна”) прибывали на канонерскую лодку “Отважный”, где докладывали контр-адмиралу Лощинскому о ходе траления и получали задание на следующий день. Тралы, буи, грузы для обеспечения паровых катеров находились на борту “Амура” и на специальном складе, устроенном у эллинга Невского завода на полуострове Тигровый Хвост.

Ночью 14 мая русские войска оставили город Дальний и отступили к Порт-Артуру. В этот день командование эскадры решило для предотвращения обстрела с моря флангов обороны крепости произвести минную постановку в бухте Тахэ. В море вышел “Амур” в сопровождении крейсера “Новик”. Впереди с тралами шли минные крейсера “Всадник” и “Гайдамак”. Сгущался туман. Капитан 2 ранга Иванов, опасаясь дальнейшего ухудшения видимости, чтобы успеть определить точное место перед постановкой по береговым ориентирам, приказал выбрать тралы и дать полный ход. Постановка 49 мин прошла успешно, но одна мина, падая за борт, перевернулась вверх треногой и зацепила сю минреп. При этом, вероятно, повредило колпак взрывателя и через 1-2 минуты за кормой “Амура” произошел взрыв. Поставленное минное заграждение прикрыло от обстрелов с моря правый фланг оборонявших крепость русских войск.

17 мая 1904 г. контр-адмирал Витгефт приказал снять все 75-мм пушки с “Амура” и передать их на заканчивающий ремонт эскадренный броненосец “Цесаревич”.

Подрыв на мине броненосца “Хатцусе". Рисунок 1904 г.

Офицерский состав минного транспорта “Амур" участвовавший в обороне Порт-Артура: командиры, капитан 2 ранга Г.А. Бернатович (с 23.06.1903), капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов 6-й (18.03-24.08.1904), капитан 2 ранга Е.Н. Одинцов (с 24.08.1904), старшие офицеры, капитан 2 ранга Е.Н. Одинцов (до 24.08.1904). временно и.д. старшего офицера капитан 2 ранга князь А.К. Кекуатов (7.09.1904), офицеры, ид. ревизора мичман П.И. Будзко (до 09.04), артиллерийский офицер лейтенант А.В. Колчак (с начала апреля до 06.04), артиллерийский офицер лейтенант М.С. Подушкин (18.0525.05.1904). минный офицер лейтенант П.Н. Пель 3-й (до 08.04), врем. и.д. минного офицера лейтенант С.В. Мяснов (7.05.1904), минный офицер лейтенант Е.В. Сухомлин, штурманский офицер лейтенант Б.П. Давыдов, вахтенные начальники лейтенант Н.Ф. Мисников, лейтенант П.В. Волков, мичман барон А.А. Фитингоф, старший судовой механик помощник старшего инженер-механика В. Сметанин, младший судовой механик младший инженер-механик А. В. Фрейлихман.

22 мая “Амур вышел в море на очередную постановку 50 мин у Голубиной бухты. Контр-адмирал В.К. Витгефт считал эту постановку последней для “Амура”, так как кончался запас мин на транспорте. Большие минные заграждения ставить было уже нечем, а из-за малых постановок рисковать столь ценным кораблем не стоило. На этом выходе впереди минного транспорта шли с тралами миноносцы “Боевой”, “Властный”, “Бесстрашный”, “Решительный”, “Смелый”, “Скорый”, прикрытие осуществлял крейсер “Новик”. Отряд намеревался следовать вдоль берега. Тотчас по выходе в трале первой пары миноносцев взорвалась мина, и трал вышел из строя. Еще несколько мин, поставленных с малым углублением, обнаружили с других миноносцев. Спустя некоторое время взорвалась мина в трале второй пары миноносцев. Вокруг этого места на поверхности наблюдалось 14 буйков. В связи с большой минной опасностью и выходом из строя тралов, “Амур” повернул к Порт-Артуру. На обратном пути взрывом очередной мины был выведен из строя последний трал у третьей пары миноносцев. “Амур” и “Новик” вернулись в гавань, следуя за легким шлюпочным тралом.

2 нюня командующий эскадрой приказал командиру “Амура” самому протралить фарватер для обеспечения выхода на постановку мин. На следующий день “Амур” с прикрывавшим его “Новиком” вышел по протраленному фарватеру за двумя парами миноносцев с тралами (“Бурный”, “Выносливый”, “Бесстрашный”, “Грозовой”). На заградителе имелось 50 приготовленных для постановки мин. Вскоре оба трала были уничтожены взрывами мин. Сначала две взорвались в трале первой пары, затем одна у второй пары. При этом сдетонировали еще две мины. Их взрыв произошел в расстоянии 3-5 саженей от тарана минного транспорта. Нос “Амура” приподняло вверх, брызги воды долетели до мостика, но течи в корпусе не было.

Из рапортов командира минного транспорта “Амур” временно и. д. Командующего эскадрой Тихого океана контр-адмиралу Витгефту

От 14 Мая 1904 г.

Сего числа, по приказанию Вашего Превосходительства, в 10 ч 50 мин утра вышел в море для постановки минной банки, имея впереди себя минные крейсера “Всадник" и “Гайдамак" с тралом и крейсер 2-го ранга “Новик" в кильватер. Вскоре, в виду сгущавшегося тумана, дабы иметь возможность точного определения места постановки заграждения, решил отказаться от тралов, дал полный ход и приказал минным крейсерам идти впереди меня; “Новик" имел в кильватере.

Счастлив донести Вашему Превосходительству, что, не взирая на неблагоприятствовавшую мне обстановку, находивший туман и значительную зыбь, постановка банки удалась вполне. 23-я от начала постановки мина, падая на размахе качки, перевернулась треногой кверху, при чем захлестнувшим минрепом, вероятно, смяло колпак, вследствие чего она взорвалась у меня за кормой через 1-2 минуты по падении в воду. Полагаю, что нам необходимо заменить имеющейся предохранитель другим, более надежным, который постараюсь разработать. Все мины стали вполне исправно, не было ни всплывших, ни затонувших; всего поставлено 49 мин; карту минной банки при сем представляю.

Считаю себя нравственно обязанным донести Вашему Превосходительству, что офицеры и команда вверенного мне корабля выполнили эту работу с отменным усердием и полным сознанием важного значения порученного нам дела. Совместное маневрирование и точное исполнение моих сигналов порученными мне судами выше всякой похвалы.

От 22 Мая 1904 г. №751

22-го сего мая, в 6 ч 30 мин утра, снялся с якорей и вышел в море для выполнения данного мне поручения, имея готовыми 50 мин. Миноносцы с тралами выслал вперед по курсу вдоль берега Тигрового полуострова, указанный Вашим Превосходительством. Будучи уверен, по собираемым мною наблюдениям, в опасности этого курса, о чем я имел честь докладывать Вашему Превосходительству, я шел самым малым ходом. Тотчас же по выходе за заграждение минной роты, первая пара миноносцев обнаружила минную банку, из которой одна мина взорвалась на трале, и он был порван; некоторые из мин этой банки прошли близко от миноносцев и были замечены, благодаря тому, что стояли очень мелко.

При дальнейшем следовании тем же курсом, была обнаружена плавающая мина вблизи выскочившего на риф брандера, а немедленно вслед за этим, взорвалась еще мина в трале у второй пары миноносцев. Впереди и с боков было усмотрено много буйков, по-видимому, дрейфующих мин, при чем лично я насчитал их 14 штук. Имея целым лишь один трал третьей пары миноносцев, с которым я не мог очистить всего пространства впереди меня, я поднял сигнал о возвращении обратно, приказав второй паре; миноносцев расстрелять замеченную плавающую мину; последнее было исполнено миноносцем “Решительный". На обратном пути, при подходе к заграждению минной роты, в трале третьей пары миноносцев взорвалась мина. Оставшись совершенно без тралов, я, имея свои шестерки впереди с легким тралом, пошел в Артур. “Новику" и миноносцам приказал идти в гавань. В 10 ч утра стал на якоря и швартовы на прежнем месте.

Считаю своим долгом донести Вашему Превосходительству, что отряд порученных мне судов, следуя в районе, заполненном разнообразными минами, проявил редкое хладнокровие и спокойное самоотвержение столь явной опасности, маневрируя и исполняя мои сигналы и приказания с полным умением и знанием дела.

От 26 Мая 1904 г. № 764.

На основании приказания Вашего Превосходительства о постановке минной банки в квадрате Н-75, имел заранее готовым минный плотик с 9 боевыми минами. Сего числа, в начале 7-го часа утра, получив сведения об удалении неприятельских судов, послал его к указанному месту, условившись предварительно с назначенными для конвоирования миноносцами и дав все необходимые указания минному офицеру лейтенанту Волкову и штурманскому офицеру лейтенанту Давыдову. Подлинный рапорт лейтенанта Волкова при сем представляю. Мины поставлены на различные глубины для мелких, средних и больших судов, и все 9 встали удачно.

Донося о сем Вашему Превосходительству, ходатайствую о награждении упомянутых офицеров за отлично выполненное поручение.

Карту минной банки при сем представляю.

Рапорт Минного Офицера транспорта “Амур” командиру транспорта капитану 2 ранга Иванову

26 Мая 1904 г. № 2.

Согласно словесного приказания Вашего Высокоблагородия, сего 26 мая, совместно с лейтенантом Давыдовым, отправился на вверенном мне минном плотике в 7 ч 15 мин в море, имея готовыми к постановке 9 мин заграждения. За мореходной канонерской лодкой “Гремящий” был взят на буксир миноносцем “Сторожевой", имевшим немного впереди себя миноносец “Расторопный” для освещения местности.

В середине пути между Порт-Артуром и бухтой Лунвантан заметили на горизонте два больших неприятельских судна и три маленьких, которые, спустя немного времени, были скрыты надвинувшимся туманом. У бухты Лунвантан семафорный пост известил нас о нахождении за островом Кэп 12-ти небольших миноносцев. На разведку отправился миноносец “Расторопный”, вскоре возвратившейся к нам.

В это же время подошел миноносец “Сердитый”, который, соединившись с миноносцем “Расторопный”, двинулся по направлению неприятельских миноносцев, с целью отогнать их; от нас было видно шесть, по-видимому, номерных миноносцев, которые при приближены наших миноносцев полным ходом отошли за горизонт, благодаря чему мы имели возможность исполнить данное нам поручение.

К окончанию постановки мин присоединились к нам миноносцы “Сердитый” и "Расторопный”, совместно с которыми мы возвратились в Порт-Артур, о чем и доношу Вашему Высокоблагородию.

Лейтенант Волков {56}

Рапорт командира минного транспорта “Амур” временно и. д. Командующего эскадрой Тихого океана контр-адмиралу Витгефту

От 4 июня 1904 г. № 796.

3 июня с.г., в 8 ч 15 мин утра, на основании приказания Вашего Превосходительства, вышел в море для постановки минных заграждений, имея приготовленными 50 мин. Назначенные со мною миноносцы выслал вперед и, по выходу за заграждение минной роты, вступил за их тралами: 1 пара— миноносцы “Бурный” и “Выносливый” и 2 пара —“Бесстрашный" и “Грозовой”. Крейсеру “Новик" приказал держать мне в кильватер.

Около одной мили к югу от параллели рифа Кай-янгъ-шау взорвались одновременно две мины в трале 1 пары, а вскоре в трале ближайшей ко мне пары миноносцев взорвалась одна мина, от которой, вероятно, детонировали одновременно или взорвались от сотрясения замыкателей две мины под самим тараном транспорта, в расстоянии 3 или 5 саж в обе стороны от него. От этого взрыва нос "Амура” приподняло, и брызги воды попали на полубак и ко мне на мостик. Тотчас же дал полный задний ход и осмотрел трюмы; течи не оказалось. Остановил машины. Так как взрывами мин были уничтожены оба больших трала миноносцев, то, стремясь выполнить данное мне поручение, решил идти дальше, подал на вторую пару миноносцев малый трал с катеров и, изменив курс, с расчетом пройти в 2 кабельтовых от SO оконечности Ляотешана, продолжал плавание. Пройдя меридиан этой оконечности, вследствие необходимости идти большим ходом при существующих там спорных течениях, я приказал убрать тралы, следуя в расстоянии немного более 2 кабельтовых от берега.Первая пара миноносцев получила от меня приказание сигналом идти форзейлями для освещения закрытой от меня берегом части моря, за маяком Ляотешан. Обогнув этот маяк, продолжал идти вдоль берега, в том же расстоянии от него, и в 10 ч 15 мин утра подошел к мысу Race point, имея около 16 узлов ходу.

На параллели этого мыса, в 2-2,5 кабельтовых к W от него, левою частью транспорта задел за что то твердое, прочертив по нем подводной частью левой стороны. Немедленный осмотр трюмов и водонепроницаемых отделений не показал значительных повреждений, почему, не имея еще крена, решил идти дальше, но вскоре обнаружившийся крен, и заполнение 5 междудонных отделений и трех угольных ям заставили меня изменить решение и встать на якорь в Голубиной бухте, на глубине 4 1/2 саженей и завести пластырь; сопровождавшим меня судам приказал стать на якорь по способности, вблизи меня. В это же время приготовил баркас со стоп-анкером для верпования на мелководье, если бы сие потребовалось.

В это время был усмотрен на горизонте коммерческий пароход и около него неприятельские миноносцы. Послал “Новик” и миноносцы на разведку и осмотр парохода, оставив при себе миноносец “Бесстрашный".

Окончив заводку пластыря и выровняв по возможности крен, в 3 ч 10 мин снялся с якоря для обратного следования в Порт-Артур, приказав “Новику” и миноносцам с коммерческим пароходом следовать за мной.

Встреченный у О мыса Ляотешана минными катерами со шлюпочным тралом, под командою лейтенанта Мясникова, оставленного мною в Порт-Артуре для сей цели, прошел за его тралом до боновых заграждений. Имея сильное течение от О, в правой машине, наиболее для меня необходимой в этот момент, отдались гайки штока золотника, вследствие чего пришлось остановить эту машину, что повлекло за собою намотание на винт стального перлиня от бона. Очистив сего числа винты и руль, главным образом с помощью водолазов инженера г. Горста, вошел в гавань и стал на якоря и швартовы на прежнем месте.

При сем представляю карту плавания и подлинный рапорт старшего механика вверенного мне транспорта о повреждениях в машинах и котлах, полученных от взрыва мин перед тараном. Повреждения корпуса, осмотренные тем же водолазом, оказались ниже бокового киля; 1-е (переднее) длиною 24 дм и шириною от 3 до 5 дм, 2-е длиною 20 дм и шириною в 1 дм и 3-е царапина длиною в 24 дм. Лопасти винтов повреждены.

О чем Вашему Превосходительству доношу и прошу о награждении г. Горста за оказанное мне содействие.

Капитан 2-го ранга Иванов {57} .

На второй паре миноносцев завели легкий катерный трал, и отряд продолжил движение. У мыса Ляотешан корабли попали в район сильного течения и удерживаться за тралом стало невозможно, в связи с чем, капитан 2 ранга Иванов приказал убрать трал и идти в двух кабельтовых от берега, рассчитывая, что там не может быть мин. В Голубиной бухте на 16-ти узлах минный заградитель получил подводную пробоину от удара о камень. В результате было затоплено пять отделений междудонного пространства и три угольные ямы. Возвращение кораблей в базу обеспечивали паровые катера с легким тралом. Ремонтировать минный транспорт не стали в связи с недостатком мин в Порт-Артуре, и в дальнейшем он использовался как база траления. Личный состав занимался изготовлением и ремонтом тралов, участвовал в тралении, строительстве укреплений и боях на сухопутном фронте. “Амур” взорвали в доке перед падением крепости.

22 июня японская канонерская лодка (корабль береговой обороны) “Каймон” обеспечивала противоминные действия в бухте Тунгкау. Туман прервал тральные работы, и “Каймон” направился в базу. В двух милях от южной оконечности острова Норд Саншантау произошел его подрыв на мине. Корабельный паровой катер и шлюпки, участвовавшие в тралении, были оставлены у места работ. Командир приказал строить плот и спустить единственную оставшуюся шлюпку, но корабль быстро погружался. Тогда командир Таяхаси собрал на верхней палубе команду и прокричав три раза “банзай” приказал спасаться на подручных средствах и плыть к острову. Японцы успели сделать три холостых выстрела, чтобы привлечь внимание других кораблей отряда. Через четыре минуты “Каймон” затонул. Погибло 22 человека. Причиной гибели этого корабля была мина, поставленная “Енисеем” или “Амуром”.

Выставленные транспортами минные заграждения задержали начало эксплуатации японцами порта Дальний, не позволили им высаживать десанты в тыл русских войск, ограничили обстрелы с моря фортов, города и порта, сделали невозможной тесную блокаду Квантунского полуострова. Минная угроза сузила оперативный простор японского флота, привела к серьезным потерям, вынудила противника тратить время и силы на противоминные действия. Из 1066 мин, выставленных русскими кораблями у Порт-Артура, 837 (78,5%) приходится на долю “Амура” и “Енисея”. Кроме того, опытные минеры этих транспортов готовили мины для других кораблей, обучали их команды, сами непосредственно участвовали в постановках с парохода “Богатырь”, миноносцев, минных плотиков и даже китайских джонок.