Толпа придворных наконец-то удалилась.

С платья Каталины срезали ленты как свадебный сувенир на память наиболее именитым гостям. Лондонский епископ благополучно отошел ко сну, довольный выполненным долгом, — королевская чета обвенчалась. Фрейлины королевы уединились в своих комнатах, благодаря Всевышнего, что они родились в цивилизованной Португалии, а не в варварской Англии. Посол маркиз де Санд засел писать отчет о свадебной церемонии, поставившей точку в договоре между двумя державами.

Меньше всех думала о политическом значении своего брака Каталина. Она сидела в пеньюаре на кровати в своем будуаре и гадала, как сложатся ее отношения с человеком, которого она знала всего два дня. Молитвы к Деве Марии, обычно помогавшие ей восстановить душевное спокойствие, сейчас не возымели никакого действия. В голове засела крамольная мысль, что даже Дева Мария не сможет помочь в подобной ситуации.

Каталина попробовала себе представить, как бы повела себя ее мать в тех же обстоятельствах. Но и это не успокоило ее. Быть объектом вожделения короля — теперь ее обязанность, а донна Луиза часто повторяла, что ее дочь, инфанта Португалии, всегда должна выполнять свой долг.

Несколько фрейлин молча наблюдали, как слуги накрывают ужин, который Каталине предстояло разделить с королем наедине. Пироги, мясные паштеты, сосиски из оленины, баранье рагу, горчица — и никаких овощей или фруктов. Королева не могла понять, как в столь поздний час можно есть фаршированного голубя? У нее начались спазмы в желудке и стало подташнивать. В этот момент Каталина услышала приближающиеся шаги по потайной лестнице, ведущей в ее опочивальню из покоев короля. Смех. Веселые голоса. Снова смех. Дверь открылась, и вошел король, сопровождаемый несколькими приближенными. Каталина вскочила с кровати и сделала реверанс.

— Нет, моя дорогая. — Король заставил ее выпрямиться. — Теперь вы уже официально являетесь королевой. Никаких формальностей в нашей спальне! — Не отрывая от нее пристального взгляда своих смеющихся карих глаз, король скомандовал:

— Оставьте нас! Ее величество и я хотим поужинать в одиночестве.

Дождавшись, пока придворные и слуги покинули комнату, Карл устроился в кресле напротив Каталины. Король отрезал кусок сочной ветчины и положил на тарелку Каталины. К своему удивлению, Каталина с аппетитом съела ароматное мягкое мясо, пахнущее дымком. Король положил и себе кусок, сполоснул пальцы в чаше с водой и тщательно их вытер салфеткой. Поймав его изучающий взгляд, Каталина вспыхнула и потупилась. Но король взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. Она вновь увидела его смеющиеся глаза.

— Вам нечего бояться, — сказал Карл мягко, — Доверьтесь мне, моя королева. Я не сделаю ничего, что вам не понравится.

— Да, сир. Я надеюсь, нет, сир.

Карл расхохотался.

— Ну и отлично. Теперь, когда мы одни, нам нужно лучше узнать друг друга. Меня зовут Карл, я хочу, чтобы вы назвали меня по имени.

— Карлос.

— О, нет, моя дорогая, совсем не так. У английского короля может быть только английское имя. Карл! Попробуйте снова.

— Ка-арл-с, — произнесла она снова с испанским прононсом.

— М-м-да… Уже лучше. Оригинальное произношение! Сделайте еще одну попытку.

— Карлс! А мое имя — Каталина.

— Отличное имя! По-английски это — Кэтрин. Кэтрин-Генриетта.

— Мне трудно это произнести, такие непривычные звуки!

— Ну, вот и начался ваш первый урок английского языка. Повторяйте за мной: меня зовут Кэтрин. — Карл перешел на английский. — Кэтрин-Генриетта, жена Карла из королевского дома Стюартов.

Королева попыталась повторить, но новые слова ей никак не давались.

— У меня не получается. — Она смутилась, надеясь, что король не очень на нее рассердился.

— Это очень плохо, вы должны заплатить штраф. — Что же от вас потребовать? Изумруд? Может, золотую монету?

— У меня есть золотое распятие…

Карл приложил ей палец к губам, призывая к молчанию.

— Никаких драгоценностей! Я потребую от вас нечто более ценное. Я решил, какой штраф вы заплатите, моя дорогая. Вы подарите королю, вашему мужу, один нежный поцелуй!

"Он флиртует со мной!" Каталина снова смутилась. Больше всего ее беспокоило, как она, такая маленькая, даже если встанет на цыпочки, дотянется до щеки этого стройного великана.

— Боюсь, сир, что я не смогу выполнить вашего требования. Вы такой высокий!

— Что же нам делать?! Неразрешимая проблема! Но я не позволю себе так быстро сдаться, спасовать перед первой же трудностью! Это не позволительно для короля Англии! Мы сядем на кровать, и вам будет намного проще, — предложил Карл. — Заплатите же свой штраф!

Каталина последовала за королем и присела на самый краешек кровати, вся дрожа от волнения. Он был настолько близко, что она слышала стук его сердца. Она быстро поцеловала его в щеку, опасаясь, что через секунду у нее не хватит мужества.

— Вот! Я заплатила свой долг! — Ее голос дрожал от волнения.

Король нежно улыбнулся.

— Если так, мы продолжим наш урок. Повторяйте за мной: "меня зовут Кэтрин-Генриетта, я жена Карла Стюарта, короля Великобритании".

— Ме-е-еня зо-о-овут Ка-а-атари-ин… Я же-е-на Карла-а-аса. — Она виновато посмотрела ему в глаза, остальные слова она забыла. — Мне очень хочется сделать вам приятное, сир, — произнесла Каталина уже по-испански, — в будущем у меня будет лучше получаться.

Карл нахмурился.

— Нет, вы должны сделать мне приятное сейчас. — Он обнял ее за плечи и придвинул к себе. — Вы должны очень постараться!

Король не сильно сжимал ее, но она почувствовала себя в железных тисках, стало трудно дышать. Карл опрокинул ее на кровать и сам прилег рядом. Он прижался к ней своими горячими губами. Поцелуй был долгим и нежным.

По традиции большинство представителей королевских дворов Европы приветствовали друг друга поцелуем в губы. Каталина сама не раз это делала и получала такие же знаки приветствия, но ни один поцелуй не был похож на то, что она испытала сейчас с королем. Все ее тело напряглось и горело. Она запустила руку ему в волосы, убирая их от своего лица, а другой рукой провела по щеке, ощущая пробившуюся щетину. Ей было приятно играть с его шелковыми длинными кудрями и поглаживать его обветренное лицо.

Карл снова поцеловал ее.

Каталина провалилась в бездну. Мозг отключился, и лишь каждой клеточкой своего существа она чувствовала его горячее тело, навалившееся на нее.

Карл оторвался от ее губ и приподнялся на локте, разглядывая ее с добродушной ухмылкой.

— Моя дорогая, должен сказать, что вы превосходно начали исполнять обязанности королевской супруги.

— С-спа-а-асибо, сир.

— Тогда следует продолжить.

Именно этого ей хотелось сейчас больше всего… Снова ощутить его объятия и поцелуи.

— Я вся в вашей власти.

— И я хочу вас… я так страстно вас желаю…

Он утихомирился уже на рассвете. Каталина совершенно потеряла способность размышлять или сопротивляться. Карл преподал ей первый урок искусства любви, и она отдалась его воле и умению, счастливая, возбужденная, нежная, увлеченная этим странным, но ласковым и очаровательным незнакомцем, который стал ее супругом.

Король не покинул ее кровать и не заснул, как он это иногда делал, утомленный любовью. Каталина лежала расслабленная и мокрая, не в силах пошевелить даже рукой. Все ее существо переполнялось блаженством. После четырех недель замужества она не чувствовала менее остро это наслаждение от их близости, душа ее пела. Возможно, в ней уже зарождался наследник дома Стюартов.

Каталина мечтала об их будущем ребенке, представляла, как он будет выглядеть. Она была уверена, что он вырастет высоким и сильным, как отец. Станет принцем, наследником английской короны и гордостью дома Браганцы.

Король нежно провел рукой по ее ноге, погладил живот и накрыл ладонью грудь, лаская сосок. Его губы щекотали ее ушную раковину, целовали мочку, шею…

"Я доставила ему удовольствие!" — Каталина была горда своей новой, неведомой ей доселе властью.

— Вы стали лениться, — прошептал Карл ей на ухо. — Вам нужно снова попрактиковаться в английском. Каждый день вы сами должны просить меня продолжить наши уроки.

— Карл, — произнесла она твердо, выговаривая каждый звук. — Сча-а-астливы. Мы сч-а-стливы вместе…

— Я рад, что вы счастливы, — сказал Карл по-английски, и она почувствовала нотки сдержанности в его голосе. — Вы хотите совершить сегодня путешествие по реке? — Он снова перешел на испанский. — Музыка звучит у воды так чарующе. Вы со мной согласны?

"Когда он говорит по-испански, в его голосе всегда звучат нежность и баловство". Каталина сразу расслабилась.

— Я очень люблю музыку. Ваши скрипачи просто чудесны!

— Подождите, вы еще услышите моих хористов! Им нет равных во всей Европе.

Каталина была в этом уверена, она во всем доверяла мужу. То, что с ним связано, всегда лучше, чем у других смертных.

— Когда мы поедем в Лондон? Мне очень хочется увидеть вашу столицу. Говорят, это такой большой город!

— Скоро поедем. Когда моя мать вернется из Франции. Вы торопитесь покинуть Портсмут?

— Вовсе нет. — Каталина высвободила свою руку и погладила его мохнатую грудь, ей нравилось ласкать его мускулистое тело.

Король был отличным наездником, опытным охотником, метким стрелком из лука и арбалета. Многие часы он тренировался с тяжелым мечом, разрабатывая руки. Каждое утро он совершал пешие прогулки, почти каждый полдень играл в мяч на корте, возведенном еще его предком Генрихом VIII. Карл говорил, что физические нагрузки помогают ему думать. В любом другом случае Каталина усомнилась бы в подобном способе прочистки мозгов, но мужу она всецело верила. Чем больше он себя загружал, тем больше в нем проявлялось энергии… Казалось, он неутомим. Так и в постели — чем больше он прилагал усилий, тем больше в нем рождалось желаний.

— Вы не очень-то разговорчивы сегодня. Почему вы так задумчивы? — спросил Карл.

— Мне нравится быть здесь с вами. Я бы хотела оставаться здесь всегда только вдвоем, никого больше. — Каталина с трудом могла объяснить свои сумбурные размышления.

— Двое нас — и сотни две слуг, конечно!

Каталина с любопытством изучала его выражение лица, часто она не могла понять, что он имеет в виду, смеется или говорит серьезно, и это ее немного расстраивало. Королева должна понимать даже едва уловимые модуляции голоса своего супруга.

— Я хотела сказать — вдвоем, значит, без придворных, министров, — попыталась она объяснить.

— Да, я понял, что вы хотели сказать. Но уединение и личная жизнь — не удел королей. — Карл задумчиво откинулся на подушки. — Егеря говорят, что в этом году будет удачная охота. Скоро вы попробуете свежую оленину.

Каталина недовольно поморщилась. Вкусы супруга в еде она никак не могла принять. За эти недели придворные смолотили такое количество мяса, какое за королевским столом Португалии не набралось бы и за десять лет. От вида кровяной свиной колбасы ее начинало подташнивать. Она любила фрукты, выросшие под южным солнцем, и уже отписала матери письмо с просьбой прислать персики и апельсиновый мармелад. Каталина никак не могла понять такого пристрастия к мясу убитых животных. Но она не решалась сказать об этом королю и предпочла сменить тему разговора.

— Неудивительно, что здесь столько оленей. Кругом такие дикие леса. У нас нет таких дома, в Португалии.

— Думаю, нет такой другой страны, где природа столь обильно дарует человека, как в Англии. Бог в помощь, я видел много стран, но ни одна не может идти ни в какое сравнение.

— Мне больше нравятся балы, чем прогулки по реке. У меня дома, при португальском дворе, было так мало шансов потанцевать. Моя мать не любила всяких вольностей.

— О каком "доме" вы говорите? Теперь Англия — ваш дом, и я так думаю, вы можете отплясывать столько, сколько вам захочется. Как ваш супруг и король Англии, я считаю, что нужно подготовить закон, регламентирующий ваше поведение, госпожа жена! Я приказываю вам веселиться и танцевать все ночи подряд. Только одно условие — вы не должны избегать меня, если вам захочется вести себя фривольно.

— Но, сир, за что же такое тяжелое наказание? Я еще должна научиться танцевать и быть веселой.

— Да, вы должны! Я ненавижу скучные лица! — Дотронувшись пальцем до кончика носа, он нежно поцеловал Каталину в щеку. — Давайте начнем с того, что вы научитесь мне улыбаться!

— Я постараюсь, — прошептала радостная Каталина и вернула мужу поцелуй.

Карл так крепко обнял ее, что она охнула, опасаясь за целость своих шейных позвонков. Его чудесные умелые руки ласкали ее, доставляя столько удовольствия. Одного только не хватало — португальского солнца.

— Ваше лицо выдает все потайные мысли, моя госпожа. Вы витаете где-то далеко отсюда и от своего супруга. Расскажите, какие воспоминания вызывают такую печаль в ваших прекрасных глазах?

До ее замужества никто не предлагал Каталине поделиться своими тайными переживаниями, да еще на чужом языке! Она с трудом подбирала испанские слова, чтобы выразить свои мысли.

— В Португалии, при дворе, ежедневный ритуал стал для меня таким же естественным, как дыхание. Большую часть времени я что-то делала, совершенно не задумываясь о смысле своего поведения. Мы же не говорим себе: "Теперь самое время наполнить легкие свежим воздухом". Здесь для меня все изменилось, все кажется странным. И мне все нужно оценивать, я даже вздохнуть не могу, чтобы перед тем не подумать.

Король ухмыльнулся.

— Уж не думаете ли вы уверить меня, что в Португалии дышат иначе, чем в Англии…

— Нет, конечно, но здесь даже воздух другой. В Лиссабоне воздух наполнен солнцем и благоуханием фруктовых деревьев. А здесь — воздух холодный и сырой. Он пахнет дождем, черноземом и зеленой травой. Каждый раз, когда я его вдыхаю, то вспоминаю, что нахожусь в чужой стране и я здесь — иностранка.

— Бог ты мой, насколько же я хорошо понимаю, что значит чувствовать себя одиноким в чужой стране. Большинство монархов уверены, что лучше их страны нет, но они нигде не бывали. Моя любовь к Англии идет не только из сердца, но и от ума. Благодаря Оливеру Кромвелю, черт бы его побрал, я в первую очередь изучил, что дают человеку в других странах.

— Вы завидовали чему-нибудь в других странах?

— Конечно, но для меня Англия всегда будет лучшим местом на земле, и я заплачу любую цену за то, чтобы не возникла необходимость снова покинуть ее. Я действительно верю: другой такой страны, богатой природными ресурсами и трудолюбивым народом, нет.

— Но ведь этот же народ предал вашу семью и стал бунтовать!

— Это правда, но я верю в здравый смысл своего народа, а не в его предрассудки и заблуждения.

Каталина была поражена благородством его души, ведь эти люди казнили его отца, а его самого заставили бедствовать в изгнании. Действительно, Всевышний наградил его королевской добротой и мудростью.

— Ваше благородство потрясает…

— Если тебе приходится быть нищим-попрошайкой при большинстве европейских дворов, быстро учишься ценить доброту и долго ее помнишь. У меня нет желания становиться тираном.

— Вы не жалуетесь и не испытываете злобы, когда вспоминаете о жутких годах вашей ссылки, но я представляю, что вы должны были чувствовать уже с детства, зная, что вашего отца казнили, как предателя вашей страны!

— Жестокость Кромвеля невозможно забыть или простить, — согласился Карл. — Поверьте, трудно было найти такого же благородного и трудолюбивого монарха, как мой отец. У него не было другой цели, кроме служения своему народу, и он правил, как этого требовал от него долг.

— Вы испытывали желание отомстить убийцам вашего отца?

— Стремление мстить угасло, когда народ Англии пригласил меня вернуться и стать королем. Когда меня короновали, я понял, насколько оправдана была политика отца и его действия. Себе я могу признаться, что дьявольская фигура Кромвеля сыграла не только трагическую роль. Да, мне тяжело дались такие уроки, но, уверяю вас, большинство монархов лучше бы управляли своими государствами, если бы они прошли мой опыт унижений и тяжких трудов. Скромность — добродетель и для королей, о чем мало кто из них догадывается.

— Но вы же король! — запротестовала Каталина. — Вам не престало быть ни перед кем покорным и смиренным, разве что перед Богом!

— Увы, я не разделяю вашей точки зрения на королевские привилегии. Чувство голода, как я на собственном опыте понял, полностью меняет представление о человеке, о социальном устройстве и роли королей. Кто может поспорить, что трон принадлежит мне по праву, если сам народ предложил мне корону?!

Каталина все больше удивлялась его уму и необычному складу мышления.

— Возвращение вам трона было чудом, Всевышний повернул англичан на путь истинный, поскольку победа Кромвеля и казнь вашего отца были проделками сатаны.

— Не знаю, какова была роль сатаны, но тридцать тысяч отборных солдат Кромвеля решили дело в его пользу. В последнем сражении на каждого его солдата приходилось три моих в битве при Уорчестере. Но мое войско было плохо подготовлено, у многих даже не было ботинок, а защищаться им приходилось деревянными палками. Большей частью моей армии были шотландцы, английские роялисты отказались встать под мои знамена потому, дескать, что они не хотят воевать вместе с шотландцами на одной стороне. И вот из-за взаимной неприязни англичан и шотландцев я проиграл битву. Там, под Уорчестером, я понял, что, когда люди не хотят сражаться вместе плечом к плечу, их ждет смерть поодиночке, и нет никакой надежды победить.

— Но Всевышний спас вас, хотя армия Кромвеля была сильнее! — продолжала гнуть свое Каталина.

Король с минуту молчал, затем хмыкнул и прижал ее к себе.

— Ваша вера так наивна, что может тронуть кого угодно! Чудо это или нет, но меня не убили и не захватили в плен.

Каталина прижала к своей груди его ласковую руку и почувствовала, как набухают ее соски, по всему телу разлилось приятное тепло. "Вот что значит быть замужем!" — подумала Каталина. Еще четыре недели назад она не могла себе и представить, что ей будет так хорошо в объятиях мужчины.

— Расскажите мне еще… Я хочу все знать о ваших приключениях, — попросила Каталина. — Как вы спаслись от Кромвеля?

Ей все равно было, о чем слушать. Это было так чудесно — лежать с ним рядом, прижавшись всем телом, слушать его мягкий голос и одновременно чувствовать ласкающие движения его руки.

Короля не нужно было долго упрашивать.

— Нам потребовалось сорок дней, чтобы добраться с места битвы до побережья, где нас ждала шхуна, и мы благополучно высадились во Франции. Вся армия Кромвеля ловила нас. Он разослал во все концы гонцов с требованием схватить "Карла Стюарта, сына последнего тирана и величайшего предателя нации". И пообещал награду в тысячу фунтов тому, кто выдаст меня.

— Тысячу фунтов?! Святая Мать Божия, только чудо могло спасти вас!

— Да, сумма награды приличная, не каждый выдержит такое искушение. В конце концов, трое сподвижников предали меня. Подумайте об этом, Кэтрин: около шестидесяти человек, те, кто прятал меня, давал одежду и пишу, кто помогал мне добраться до безопасного места, не покусились на эти деньги. Никогда я не смогу до конца отблагодарить их.

— А как же вам удалось уйти от преследователей?

— Приходилось, как бродячему актеру, менять платья и роли. Сначала одна престарелая леди, миссис Вульф, выкрасила мне лицо и руки ореховым маслом. А смелый малый по имени Уильям Пендерел отдал мне свою одежду. Вот так я стал Уиллом Джонсом, скупщиком леса.

— Нет, вы оставались принцем Карлом Стюартом, только одежды поменяли.

— Конечно, моя дорогая женушка. Но вы никогда не задавали себе вопрос, как много зависит от того, какую одежду носит король? Без роскошных одежд мы превращаемся в простых смертных. — Король помолчал, затем продолжил свой рассказ:

— Мы пытались добраться до побережья, но все дороги и мосты охраняли люди Кромвеля. Господи, как же я ненавидел их железные шлемы, сиявшие на солнце.

— Вы, наверное, очень боялись?

— Все время. И никогда. Если ваша жизнь подвергается опасности каждую минуту, страх становится вашей тенью, о которой вы забываете. Все было бы гораздо проще, если бы не мой рост. Каждый мог узнать меня по описанию. Другой проблемой была обувь! Поверьте мне, женушка, пока вы не пройдете несколько миль в ботинках, которые на несколько размеров меньше вашего, вы ничего не узнаете об адовых муках. Уже через пять миль с начала нашего бегства мои ботинки порвались, и если бы преследователи встретились на нашем пути, им бы удалось захватить меня без сопротивления…

В его голосе слышался смех, но Каталина думала только о том, как много ему пришлось страдать и как труден был его путь к спасению и короне.

— Я бы хотела быть там с вами и помогать вам!

Карл нежно поцеловал ее в затылок.

— Не думаю, что вы были бы в восторге от вида вашего мужа, прячущегося в кустах или оврагах от рыщущих везде солдат. Однажды мне пришлось прятаться в дупле дерева, а солдаты обыскивали каждый дом по соседству. Выбора не было, пришлось лезть на самое высокое и ветвистое дерево, где уже прятался майор Карлис, спасавшийся, как и я, после разгрома наших войск. Представьте его изумление, когда я влез и он узнал меня. Он был настолько добр, что предложил мне разделить с ним одну ветку. Мы испытали несколько неприятных минут, когда солдаты остановились внизу под деревом и обсуждали, что они сделают с Карлом Стюартом, когда его схватят. Они изощрялись в придумывании все новых пыток для меня, а я молил Господа, чтобы ветка под нами не подломилась.

Каталину прошиб озноб.

— Не шутите так! Боже милостивый, не могу себе представить, как можно выдержать такое испытание.

— Моя дорогая, умение смеяться сыграло свою роль. И имело практическую пользу. Окончательно спастись помогла мне некая леди Джейн Лэйн, которая выдавала меня за свою служанку, вместе с которой она путешествует в Бристоль. Нам пришлось даже скакать на одной лошади. Проклятое животное так брыкалось, что потеряло подкову прямо у пикета солдат. Я поинтересовался, не поймали ли они еще этого мерзавца Карла Стюарта. Солдаты сообщили мне, что у них заготовлена веревка и есть приказ вздернуть отпрыска казненного короля.

— Как вы можете шутить, ведь речь шла о вашей жизни?!

— Ничего нет приятнее, чем вспоминать об опасности, когда вы уже в полной безопасности. Вспомните великого Шекспира: "Все хорошо, что хорошо кончается"! Он прав, черт побери!

— Я не знаю, кто такой Шекспир, но его мудрость кажется мне поверхностной.

Карл расхохотался.

— Когда вы станете говорить по-английски чуть лучше, я прикажу актерам устроить для вас представление одной из его трагедий, и тогда вы мне скажете, не изменилось ли ваше отношение к его мудрости.

Каталина еще крепче прижала к себе его руку. Ее белая кожа выделялась на фоне его смуглого тела даже в полумраке. Она хотела отогнать от него тени страха и смерти.

— Обнимите меня крепче! — прошептала Каталина.

Карл прижался лицом к ее волосам и прошептал на ухо:

— Вы приказываете своему королю?

— Да, — с трудом выдавила она, преодолевая спазм в горле. — Да, мой господин. Я приказываю вам крепче обнять меня.

— Я всегда ваш самый послушный слуга. — Карл осыпал ее шею и плечо поцелуями.