Они шли по едва мелькавшей между кустов можжевельника тропе, довольно бодро.

Катя думала о приснившемся разговоре: больно он походил на реальность. Только почему мама так странно одета. И это обращение «государыня»… Но про грифона нетронутого и оборотня ведь все совпадало! И маму ее, будто, услышала.

Ярушка молчала, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Кать, — тихо позвала она, наконец.

— Чего? — голос получился сердитым, Катя винила подругу в том, что та не вовремя разбудила и не дала разузнать подробности странного, но, кажется, такого важного видения.

— Ты тише ступай…

— С чего бы вдруг?

— Медвежьей тропой идем…

— ЧТО? — Катя похолодела. Хоть и городской человек, но все ж в Сибири выросший, не раз слышала, как охотников или туристов медведь «порвал», — ты с чего так решила?!

— А вот, смотри, — и она показала Кате под ноги: в сырой, не просохшей глине отчетливо отпечатался след: словно кто прошел в надетых на ноги сковородках. От почти круглой сердцевины следа расходились пять остроконечных лучей. Медвежья лапа.

А Ярослава уже показывала Кате другие приметы: широкие, каждая в полтора — два сантиметра царапины на коре, начинались почти в трех метрах от земли, располосовывая стройные деревца.

— Это что?

— Задиры. На пихте ставит, она мягкая.

— А чего ж высоко-то так? — голос у Кати дрогнул.

— Чего ж высоко, нормально. Он же на задние лапы встает и царапает. Взрослый, видать, — Ярушка с сомнением пригляделась к окружавшим их деревцам: — И подлесок выломан, и тропа широкая, значит, частенько здесь хаживает косолапый. И нынче был, недавно прошел, чуешь, запах еще остался?

Катя принюхалась. И то верно: тайга в этом месте пахла по-особенному.

— Хлевом пахнет, только будто диким. Это и есть медвежий запах. Не гоже с ним на его тропе встречаться.

— А что делать?

Ярушка пожала плечами:

— Смотри в оба. Увидишь — не беги. Там посмотрим…

Легко сказать — смотри в оба. Катя после таких слов, идя по плотно вытоптанной тропе, теперь только и могла, что выискивать новые приметы. Вот еще задиры на пихте, поменьше. И рядом на земле следы размером с Катину ногу:

— Это кто, тоже медведь? — ткнула в него пальцем.

Ярушка покачала головой:

— Не, медвежонок. Махонький. Еще и годика, небось, нету…

Катя втянула шею и округлила глаза.

Очень захотелось в туалет.

Внутри все дрожало мелкой дрожью, руки похолодели, по спине бежал тонкий противный холодок. И тут Ярушка схватила ее за руку мертвой хваткой, прошептала:

— Стой!

Катя посмотрела туда, куда указывала взглядом подруга: впереди них, метрах в сорока — пятидесяти, неуклюже косолапя шел большой медведь, а за ним, весело притопывал медвежонок.

Услышав девочек, зверь резко остановился, отчего дитеныш ткнулся ей в бок. Медведь медленно обернулся через плечо.

Катя увидела подвижный черный нос, темные глаза на острой морде. Сердце перестало биться, замерев в грудной клетке, горло тоскливо сжалось.

Медведица развернулась к ним.

Медвежонок, забыв об осторожности, любопытно повел носом и сделал несколько шагов в их сторону.

— У-у, — отчетливо рыкнула на него мать. Тот встал, обиженно поджал черные мягкие губы, облизнул гладкий нос. Но послушно вернулся к матери, встал за ее спиной, вытянув шею.

Медведица уставилась на Катю и Ярушку.

— Может, тень набросить? Как в Тавде? — одними губами прошептала Катя, едва дыша.

— Поздно, увидела она нас.

— А что делать?

Ярушка чуть наклонила голову вперед, уставилась, не моргая, на зверя, прошептала:

— Я — не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы — сестры.

Медведица фыркнула, повела могучими плечами, отряхнулась.

— Я — не твоя добыча. Меня мать хранит, меня род хранит, а с тобой мы — сестры, — повторила Ярушка чуть громче. И потом еще один раз, третий.

Медведица медленно развернулась и пошла прочь, подталкивая носом оборачивающегося медвежонка.

Когда они скрылись за очередным поворотом тропы, перемахнув через поваленные сгнившие стволы.

Катя и Ярослава все еще стояли, боясь пошевелиться:

— Она вернется? — прошептала, наконец, Катя.

Ярушка только головой качнула, медленно, отрывисто:

— Повезло…

— Повезло. Может, пусть подальше отойдет?

Ярушка, наконец, отвела взгляд от поваленных сосен, за которыми только что скрылись хозяева тайги:

— Ты с ума, что ль сошла? А если еще один придет, да не такой сговорчивый?! Пошли скорее, нам до сумерек ночлег себе найти надо.

И они торопливо двинулись вперед.

* * *

— Как нас вообще сюда занесло? — Катя нервно оглянулась.

Ярушка насупилась в ответ:

— А леший знает! Одно могу сказать, занесло нас гораздо севернее. Уж не знаю, почему — ко мне эти места не привязаны. Может, ты с ним соединена…

Катя пожала плечами? С какими местами она может быть связана? Нигде, кроме Красноярска и не была.

Медвежья тропа еще раз вильнула влево и вывела их подножию отвесных скал.

— Это что такое может быть? — Ярослава дотрагивалась до массивных, в два человеческих роста, плотно подогнанных друг к другу, гранитных плит.

А Катя уже начинала понимать, что происходит. Вернее, нет. Она, начала догадываться, хоть и ни капли не понимала, как такое возможно.

Она узнавала это величественное нагромождение камней. Этот лес.

Она порывисто вздохнула.

— Ты чего? — Ярушка дотронулась до ее плеча.

— Яруш, я знаю это место. Это Красноярские столбы, природный заповедник. Только, — она подняла голову, цепляясь взглядом за ровные ряды гигантских кирпичей, неровные ряды полуразрушенных стрелен, — только в мое время он них почти ничего не осталось. Считается, что Столбы природой сделаны.

Прошедшей осенью они с классом ходили на экскурсию в национальный парк «Красноярские столбы». Помнится, дошли они до столба со смешным названием «Дед», парни из класса забрались на него повыше, а Катя прошла вдоль его основания. Вот тогда-то она и увидела эти странные камни: прямоугольной формы, больше нее в высоту, плотно примыкавшие друг к другу, камни, которые создала сама природа.

Так, во всяком случае, сказала их учительница истории.

Правда, она не объяснила, почему природа придала им такую правильную форму, хорошо их ошлифовала и сложила так аккуратно друг на друга, заботливо подобрав размеры…

— И отсюда до Аркаима добираться очень-очень далеко, — отметила Катя.

Ярослава тоже подняла глаза к вершине стены, с сомнением покачала головой:

— В какую сторону нам хоть идти?

Катя пожала плечами. Что-то ей подсказывало, что идти надо вправо.

Даже в свое время она в этой части заповедника не была, но внутреннее убеждение утверждало, что ей эти места знакомы.

— Откуда, интересно, — хмыкнула она. Но направилась вправо. Ярослава, опасливо поглядывая на нависшие камни, крутые уступы, на которых местами уже проросли березки, пошла следом.

Ярослава вздохнула задумчиво:

— Знаешь, это ведь древняя Александрия может быть.

— Александрия? Это ж в Греции город…

— Да здесь несколько Александрий старики вспоминают. Одна из них, может, это и есть вот эта самая крепость, — она любовно погладила шершавые стены. — Места там древние. В стародавние времена, сказывают, здесь царство огромное было, богатое. Храмы да города каменные. Я слыхала, что в наших краях, и севернее, и восточнее, во многих городах, овеянных ветром, когда-то жили Сварог, и сыновья, и внуки его. Я, правда, ничего такого не видывала. Но в книжках тайных в Аркаиме читала, да бабушку Могиню порасспрашивала.

— И что бабушка тебе говорила? — Катя заглянула в обвал: между крупной мегалитической кладкой, словно крем в слоеном торте, проложен слой черного гранита.

— Говорит, в стародавние времена пришла беда: солнце не вставало полгода, земля дрожала. По небу телеги огненные летали. Голод наступил. Люди тогда и ушли на юг. А города каменные забрала тайга, — она боязливо покосилась на серые плиты. — Иной раз охотники находят что-то эдакое. Да все больше помалкивают.

— Что встречают?

— Как «что»? — Ярослава удивленно посмотрела на Катю. — В местах, людьми позаброшенных, духи селятся. И никто не знает, кого ты там потревожишь, за каменными стенами. Нам бы к реке выйти, — неожиданно сменила она тему разговора.

— Зачем? — Катя подняла вверх голову. Стена в этом месте поднималась метров на пятнадцать-двадцать, камни в основании были примерно с половину человеческого роста, те, что повыше — около полуметра в диагонали. Пригнаны на столько плотно друг к другу, что представляли собой монолит.

— Дорога там хорошая, многолюдная, так что не пропадем. Надо искать ночлег, не на тропе же устраиваться. Отоспимся, ты сил наберешься, а наутро попробуем проложить новый переход, до Аркаима.

Катю не отпускало смутное ощущение, что она почти дома. Что стоит ей пройти несколько метров, и она окажется в безопасности. Эти камни манили ее.

— Давай еще немного пройдем вперед, может, там будет проход.

Ярослава пожала плечами: смысл спорить. Все равно не ясно, в какую сторону идти.

Они прошли еще некоторое время. Ярушка не смотрела по сторонам, глядя только себе под ноги. Катя же шла, не отрывая руку от стены. Ее тонкие взволнованные пальцы будто считывали древний, истершийся в веках текст, а перед глазами короткими яркими вспышками полыхали картины, когда эти руины были городом.

Мозг подсказывал смотреть внимательнее. И еще внимательнее.

Сердце радостно сжалось: рука нащупала разрыв в монолитной кладке.

Присмотревшись, Катя поняла, что перед ними тайный ход — чуть выше ее головы гигантские камни немного заходили один за другой, образовав подобие глубокой расщелины.

— Подожди! Я что-то нашла! — Катя сбросила на землю заплечный мешок. Встала на цыпочки, подтянулась. Ноги неуклюже уперлись в шершавую стену, не находя опоры.

Руки соскользнули, и Катя со всего размаха упала на землю.

— Подсоби! — бросила она Ярушке и полезла снова на стену.

Как заправский скалолаз, она зацепилась и ловко подтянулась к основанию расщелины. Ярослава подхватила ее за колени, удерживая:

— Ты чего там увидала?!

Катя не ответила: тихонько аукнула внутрь расщелины. По звуку она поняла, что та глубокая, и выходит куда-то еще. Она подтянулась еще сильнее, зацепилась носком за крошечный выступ и встала на выступ, показала Ярушке на дыру в камнях:

— Смотри, что это, как ты думаешь?

— Может, проход? — предположила Ярушка.

Катя посмотрела чуть выше: если подняться еще на один уровень выше, то можно попробовать пролезть внутрь.

— Как думаешь, пролезем?

Ярослава посмотрела на нее с ужасом:

— С ума рехнулась? Это ж стена. Застрянем!

Катя посмотрела на нее сверху вниз:

— Ты только не смейся. Но я уверена, что этот ход ведет внутрь, за стену. И там можно найти ночлег.

— Смеяться не буду, но и не пойду, — и добавила, внушительно посмотрев на подругу, — и тебя не пущу!

Стоять на узком уступе было почти невозможно, дышалось тяжело. Таежная мошка, окончательно озверев, лезла в уши, нос. Говорить приходилось, чуть открывая рот — кусачий народ пытался и туда залететь.

— Ярослава, мы в сотнях метров от дороги, от реки. Сейчас уже ночь скоро. Если не попробуем, нам придется оставаться здесь, на тропе. На радость медведям и волкам.

— Почему я тебе должна верить, интересно!

— А потому что это твоя была инициатива — идти без спроса в Аркаим!

Щеки Ярославы залились красными пятнами:

— Я ж для тебя старалась!

Катя кивнула, отгоняя очередную порцию гнуса:

— Исключительно ради меня ты свою спину под батоги решила подставить… По доброте душевной! — Ярослава при этих словах закусила губу. — Расскажешь об этом на привале. Поднимайся сюда!

И Катя, зацепившись пальцами за острые камни, чуть наклонилась вперед, к Ярославе. Та, тяжело вздохнув, нацепила на себя Катин заплечный мешок, схватилась за руку, и уже через несколько мгновений они обе стояли, прижавшись спинами к холодному камню, на узком уступе, пробираясь внутрь расщелины.

— Не правильно встали, надо было, чтоб я первой шла, — проворчала Катя. Ярослава только поморщилась, и без дальнейших споров, прорвав липкую паутину, боком зашла внутрь. Катя последовала за ней.

* * *

Вначале проход был настолько узкий, что идти приходилось боком. Девочки шли на некотором расстоянии друг от друга — так, чтобы можно было дотянуться друг до друга и помочь, если подруга застрянет.

Но лаз вдруг стал шире — теперь по нему можно было идти рядом. Шли, все время чуть в гору, то и дело наступая на скользкие ступени. Ярушка снова соорудила голубой светозар, и теперь им было видно куда идти.

Вдруг у Кати все внутри похолодело.

— Стой! — крикнула она чуть громче, чем следовало в таком тесном пространстве, звук раскатился далеко вперед. Ярослава замерла. — Здесь ловушка!

— Какая ловушка?

— Обыкновенная — наступишь на камень, а в тебя стрела, — и, словно в доказательство ее слов, камень, на который успела наступить Ярушка, отошел в сторону, и в нескольких сантиметрах над головой подруги, звонко ударившись наконечником о стену, просвистела стрела.

— А! — только и успела крикнуть Ярослава.

Ловушка была рассчитана на взрослого человека, не на подростка, поэтому не задела девочку:

— Откуда ты знала?

Катя пожала плечами, мысленно благодаря свой внутренний голос или убежденность или еще что, что подсказало ей об опасности:

— Понятия не имею. Читала, может, о древних крепостях — в них часто такие ловушки использовались: или стрела прилетит, или меч выпадет, или в подземелье провалишься.

Ярушка застыла.

— Хоть назад возвращайся.

— Пойдем, — Катя пошла первой.

Она старалась идти как можно ближе к стене, ступая только на угловые, самые неудобные камни. Ярослава сопела следом.

Спустя еще минут двадцать девочки оказались во внутреннем дворе. Оказалось, что внешняя стена непосредственно примыкает к скале, в которой и был выдолблен город. Хотя, возможно, скала была искусственной — уж больно правильной формы были ее склоны.

По крайней мере, так это выглядело сейчас.

Расстояние между стеной и скалой — не больше полутора метров. Возможно, это тоже была своего рода ловушка. В средневековье захватчики, окажись они в таком зазоре, становились легкой мишенью для защитников.

Вот и девочки, почувствовали себя неуютно в этом каменном мешке.

— Может, метку здесь какую поставим, чтоб обратный путь найти? — тихонько предложила Ярослава. И Катя подняла с земли острый обломок и процарапала здоровую букву «К» на камне.

Они обошли скалу. В метрах пятидесяти от выхода из тайного лаза обнаружили еще один проход, который крутой лестницей вел во внутренние помещения города.

Девочки переглянулись:

— Идем дальше? — и, не сговариваясь, шагнули на первую, темную от времени, мягкую ото мха ступень.

Коридор, выточенный в скале, спиралью поднимался вверх, часто пугая темными провалами боковых ходов и лестниц: одни шли вниз, спускаясь узкой лентой глубоко под землю, другие поднимались круто вверх.

— Надо забраться повыше — там и суше и теплее, — подсказала Ярушка.

Катя по-прежнему шла впереди, уверенно сворачивая с одного прохода в другой, словно ей здесь все было знакомо. Сердце то и дело сжималось в предчувствии чего-то особенного, волшебного. Будто за очередным поворотом она кого-то родного встретит.

Но им никто не попадался. Только звуки собственных шагов и сбивчивое дыхание разносились по пустынному городу.

Они оказались в одном из верхних помещений. Большой зал, снабженный ровными рядами низких полукруглых печей с несколькими отверстиями в каждой. Рядом еще можно было найти какое-то количество простой незамысловатой глиняной и деревянной посуды, хотя основное ее количество было разбито. Над каждым очагом была выдолблена в потолке узкая щель, очевидно, служившая вытяжкой.

— Ой, да тут печи! И погреться, и поужинать получится! — обрадовалась Ярушка. — Правда, еды мы с тобой не захватили. Но травок попьем, все дело, верно?

И она принялась растапливать печь.

Катя же обошла все помещение.

От укуса таежной мошки полыхало огнем ухо, а руки покрылись плотными красноватыми шишками — волдырями. Катя послюнявила палец, чтобы хоть как-то унять ноющую боль. Ее не отпускало ощущение, что она здесь когда-то была.

Будто вспомнить что-то не может.

Что-то важное.

Ей все казалось, что она прежде видела эти стены, в ее памяти она всплывали украшенными цветами, еловыми ветками. И еще, за дальней стеной, было хранилище припасов — огромные горшки и кувшины с пшеницей, гречкой, ячменем, мукой.

А еще дальше должен быть городской колодец.

Она заглянула в одно из углублений в стене — и ей предстало узкое многоступенчатое помещение, целиком уставленное гигантскими амфорами, с крышками, запечатанными мягкой глиной.

Наугад вскрыв ближайший кувшин, Катя увидела в ней чечевицу. В соседней — рис. На вид — вполне хороший, без следов порчи.

— Ага, вот и значки снаружи — содержимое подписано. Катя подняла подол рубахи, и в него как в передник насыпала немного крупы.

Пройдя по узкой лестнице в угловое помещение, она увидела, как и ожидала, колодец. Она умудрилась набрать в кувшин воды, хотя было не очень удобно поднимать ведро, удерживая крупу в подоле. Идти со своим богатством было и того хуже, но она представляла Ярушкин восторг, и предвкушение маленькой победы придавало ей ловкости.

Она не ошиблась.

— Смотри, что у меня есть?! — и она гордо поставила кувшин на пол, и показала Ярушке крупу.

Ярослава ахнула, прикрыв рот ладонью:

— Ты где это взяла?

— Пойдем, покажу, а то ж не поверишь!

Быстро сварив себе замечательную кашу, в которую девчонки побросали еще Ярушкину зелень — среди нее оказалась мята и базилик, они плотно поужинали.

— И чего я раньше эту травку не догадалась в кашу бросить? Вкусно же! — и Катя плотно покраснела — побед сегодня было предостаточно. — А я готовить не умею, — Ярушка не очень печально вздохнула, — В Аркаиме сдавала испытания по домоводству — надо было перемолоть крупу в муку да так, чтобы мыши не проснулись. Так я вначале ухват уронила, потом потеряла ступку.

— И что, не сдала?

— Почему не сдала? Сдала, мыши не выскочили из норок, поэтому экзамен засчитали.

— Класс, повезло!

— Да, прям, — Ярослава громко хохотнула, — мыши еще от грохота первого упавшего ухвата попадали в обморок и остальное уже не слышали.

Сытые и довольные, они улеглись у очага, укрылись кафтанами, и, еще долго болтали, про леших и водяных, про домовых. Ярослава соорудила два светозара, которые уютно освещали их временное пристанище.

— А что, все они, действительно, есть? — удивлялась Катя про домовых и леших.

— А то! Скоро сама увидишь! — она понизила голос. — Мы с тобой как раз попадем на Игрища ежегодные.

— А что за Игрища? — Катя приподнялась на локте, втихоря снова послюнявив распухшую руку.

Ярослава треснула себя по лбу:

— И то верно, я ж тебе не сказывала! — она повернулась к Кате. — Каждый год у нас соревнования проходят меж учениками. Из разных стран и городов. Вот нынче у нас, в Аркаиме. В эти дни там ярмарка мастеров будет, и вот еще и состязания. Нарооооду будет, — она мечтательно уложила голову на руки.

— Да что за соревнования-то?

— Так увидишь! Завтра и увидишь, — она понизила голос и погрустнела, — я ж и просила бабушку с матушкой отпустить меня, да только ни в какую не соглашались. Глупостями это все называют, — она вздохнула, горячо добавила: — а это вовсе не глупости. Меня и в команду хотели взять.

— Здорово было бы…

Ярушка сморщила нос:

— Не то слово. Участников же специально Стар готовит. Специальное волхование с ними изучает… Боевое.

— Яруш, а расскажи, как вы учитесь вообще? Все вместе одно и то же мастерство осваиваете? — Катя подперла голову.

— Есть и такие. Но чаще у каждого своя специализация. Есть общие уроки, есть специальные, а есть и индивидуальные, но это в старших классах. Кто-то учится домашнему чародейству, кто-то изучает лес, звериные языки, травы и врачевания, это, значит, лешие будущие…

— А ты кто? Ведунья?

— Нет, такой специализации нет. Ведовство — это общая дисциплина. Я — яга. Я занимаюсь связями между мирами, наговорами, врачеванием, навеиванием погоды и…

— То есть как «яга»? — Катя подняла голову с импровизированной подушки. — Как баба-яга, что ли?

Ярослава обиделась:

— Чего сразу «баба»? Я ж еще не старая… Еще скажи «костяная нога»…

— Так ты, что, — не дала ей договорить Катя, — яга Ярушка?

— Ну да…

Катя с хохотом рухнула опять на «подушку». Ярослава вначале, хотела запустить в нее чем-нибудь тяжелым, но попался только сапог. Она его со всей силы запустила в хохочущую подругу, и попала ей по выпуклости на нижней части спины. Катя подпрыгнула и захохотала еще громче, зачем-то прикрыв рот ладонью, от чего вместо хохота раздавалось вполне конкретное хрюканье.

Ярослава не выдержала и расхохоталась тоже. В самом деле, как она раньше не заметила «яга Ярушка»… Как бы не прицепилось…

* * *

Из тайги, недалеко от того места, где несколько часов назад прошли две девочки, вспыхнуло сине-зеленое пламя, разливаясь на многие километры вокруг. Через темный уже лес, по еле освещаемой зеленовато-синим огоньком тропе шли трое. Они достигли стены, огонек повернул налево, достиг большого проема — ворот древнего города, и юркнул внутрь. Три тени последовали за ним.