Кате не спалось. Ее беспокоили непонятные голоса, прозрачные тени, мелькавшие по стенам. Они пролетали по потолку и стенам, принимая причудливые формы зверей, птиц.

Вот промчался тонконогий олень — за ним гнался охотник на быстрой лошади, вот будто бы медведь вылез из берлоги и косолапо двинулся к колодцу, пролетел филин. Катя тревожно ворочалась, разглядывая сменявшиеся один за другим сны, словно смотрела черно-белое кино.

В лунных всполохах появились двое мужчин. Один, судя по походке, был довольно стар, он опирался на длинный посох, часто останавливался. Его спутник придерживал его за локоть, помогая передвигаться. Они появились из воздуха, со стороны недавно обнаруженного Катей колодца и оживленно беседовали. Голоса их, приглушенные, словно пробирающиеся через плотно закрытые двери, разносились по пустынному помещению невнятным шелестом.

Катя распахнула глаза.

И через мгновение к ним присоединился еще один мужчина: молодой и стремительный, с военной выправкой. Три тени проследовали мимо Кати к выходу из зала с очагами. Катя последовала за ними, но замерла на пороге: коридоры древнего города пугали темнотой.

— Эй, иди сюда, — позвала она один из задремавших и светивших теперь бледно синим цветом светозаров. Тот встрепенулся. По неровной поверхности пробежали белые искры, словно он стряхивал с себя остатки сна или верещал что-то вроде «я не сплю!», потом метнулся к Кате и любопытно заглянул через ее плечо. — Посвети мне.

Голубоватые искры пробежали волной по поверхности, светозар забрался выше, удобно устроившись над ее макушкой.

Катя сделала шаг в сторону удаляющихся голосов.

Мужчины шли тем же путем, что недавно они с Ярушкой, только в одном из коридоров, по которому девочки прошли прямо, резко повернули в боковые комнаты и пошли длинными галереями, ведущими к вершине скалы. Когда они дошли до одной из внутренних зал, старик присел в нишу отдохнуть. Молодые мужчины тоже остановились.

Тогда Катя смогла услышать часть их разговора. Она остановилась чуть поодаль, вжавшись в неглубокую нишу. Светозар торопливо прильнул к ее уху и тоже замер.

— Вижу, не смогу переубедить тебя, сын мой Словен. Решил ты покинуть землю предков своих, благословенную Отцами нашими, забираешь с собой дружину многолюдную, — тихо и печально говорил старик, — а что мне оставишь делать?

— Отец, — это заговорил тот, с военной выправкой, — земля не прокормит всех. Трижды царица Мара весной оставалась в землях наших, вея мороз и стужу на поля наши. Урожаи скудны. Запасы истощаются. Зверь уходит дальше. Еще год — два и начнется голод, а за ним — смута. Уведу своих людей с женами и детьми… Пойдем искать новые земли. Найдем пристанище — пришлю весточку, поможем зерном и хлебом, — голос мужчины был тихим, но решительным.

Видно, он, и вправду, все решил, спорить бесполезно.

Старик вздохнул:

— Вон, твоему примеру и брат твой Рус желает последовать, — с болью в голосе продолжил он.

— И то славно, брат, пойдем вместе, легче будет.

— Легче, — печально отозвался старик и откашлялся.

— Отец, — в разговор вступил третий мужчина, Рус, хранивший до этого молчание, — с тобой останется Скиф. Землям полуночным нужен царь, а тебе — наследник.

Старик встал, и голоса стали настолько тихими, что Катя уже не слышала продолжение разговора.

Кто это был? Кате осталась в догадках. Но одно точно — места эти древнее, чем о них пишется в книгах и учебниках.

* * *

Огонек провел следовавших за ним под темнеющие своды древнего города.

— Все, я больше не сделаю и шагу. Все равно ни черта не видно, — пробасил Афросий, и рухнул тут же на пыльный пол. — Если она здесь, в темноте мы ее все равно не найдем, а до утра она никуда не денется.

— Согласен, — послышался голос Ключника, в полумраке прошелестела его шаги, он с облегчением опустился в дальнем углу на каменные плиты, вытянул ноги.

Огонек двигался вперед — назад в ожидании людей, потом повис над их головами и немного померк.

— И ведьминому огню требуется отдых, — отозвался Шкода, увидев, что огонек не настаивает, и облегченно вздохнув, тоже опустился на пол.

Припасов у них с собой не было. Пока шли по лесу, успели поесть незрелую еще, белесую ягоду, да расколупать несколько шишек, от чего голод подступил с утроенной силой. Все плотнее укутались в одежду, и постарались скорее заснуть, мечтая лишь о том, чтобы скорее закончить эти скитания и оказаться дома.

Антон вначале тоже задремал, но он привык к городскому шуму, и лесная тишина, шорохи, отдаленные крики зверей и ночных птиц его сильно раздражали.

Промучившись около часа, он понял, что уже не сможет заснуть, и сел.

Рядом похрапывал Афросий, этому все ни по чем, может спать даже стоя, Шкода тоже спал, но ему сегодня больше всех досталось, вообще не известно, как ему удалось дойти сюда. Руки замерзли. Засунув их глубже в карманы, он нащупал обрывок тесьмы, который подобрал несколько часов назад.

Мысли снова вернулись к той сероглазой беглянке.

Перед глазами встал ее образ: удивленный и чуть потерянный взгляд, выбившаяся из косички прядь светлых волос. Нежная, ранимая и беззащитная. Таких хочется опекать.

Антон встал. Бока болели, шея затекла. Теперь он точно не заснет. Он решил прогуляться, в конце концов, интересно, что это за замок или город. Зеленовато-синий огонек никак на него не отреагировал. Но это и хорошо — зачем ему лишние соглядатаи… Тем более у него в кармане лежал фонарик.

Антон пошел вглубь помещения.

Миновав его, вышел на круглую словно блюдце площадь между крепостной стеной и уходившей уступами в ночное небо стены.

Отсюда он хорошо видел городские ворота, вернее, то, что от них осталось — широкий проем, многочисленные выступы, за которые, вероятно, крепились когда-то ворота. Камни огромные, некоторые в человеческий рост, идеально друг к другу подогнаны.

На площадь смотрели темные провалы узких стрельчатых окон, и ни единого прохода внутрь.

Скучно.

Антон зевнул.

Луч фонарика скользнул и выхватил из темноты какое-то углубление. Подойдя ближе, Антон обнаружил проход — узкий, заваленный камнями, сухими ветками, заросший паутиной, тоннель. Проход шел довольно круто вверх, под углом примерно в тридцать градусов к поверхности площади, и упирался в тяжелую каменную дверь. Вернее, это было больше похоже на тупик, если бы не затейливая ручка — кольцо с медвежьей лапой в основании.

— Ого! — только и воскликнул он.

Он уперся ногами в пол, с силой толкнул ее на себя. Безрезультатно. Еще раз, уже сильнее. Снова молчание.

Он посветил фонариком: кольцо висело в медвежьих когтях словно драгоценный трофей. Антон надавил на центр лапы. Хрустнул механизм, гулко разнеся по коридору скрип каменных шестеренок. Дверь дернулась внутрь, освободив узкое пространство по бокам, через которое можно было только протиснуться.

На Антона пахнуло спертым воздухом давно не проветриваемого помещения.

Он постоял, прислушиваясь. Мелькнула шальная мысль — а что, если он встретит здесь эту сероглазую девчонку? Ведь они тоже где-то рядом… Любопытство и едва уловимое желание снова ее увидеть толкнуло его идти вперед.

— Ну, на полпути мы не сворачиваем, — Антон включил фонарик на максимальную мощность и сделал шаг вглубь помещения.

Толстый слой пыли, лежащий повсюду, заглушал шаги, поэтому Антон двигался в полной тишине, словно плыл под водой. Узкий пучок света освещал перед ним небольшой кружок пространства, однако, благодаря ему можно было составить более или менее полное преставление о том, где он находился.

Направленная вверх галерея из семи или восьми небольших помещений с симметричными ответвлениями влево и вправо. Одинаковые стены из одинаковых монолитов метр или полтора по диагонали, без украшений, приспособлений или их следов для освещения. По потолку на равном расстоянии друг от друга Антон обнаружил небольшие углубления правильной ромбообразной формы. Для чего они были предназначены, определить сейчас было сложно — никаких следов, подсказок больше он не нашел.

Галерея вывела его к винтовой лестнице. Здесь уже он заметил следы цветной штукатурки — вероятно, эта часть здания уже была окрашена. Кроме того, примерно в метре от ступенек еще можно было обнаружить полосу растительного орнамента.

Узкая лестница сковывала движения, луч фонарика постоянно упирался в стену.

— Черт, идешь, словно в склепе каком-то, — пробормотал Антон и, стараясь вырваться из неуютного пространства, резко рванул вверх. Он пробежал несколько пролетов, и, выскочив из очередного крутого поворота… столкнулся лицом к лицу с Катей.

— А-а! — коротко пискнула она от неожиданности и замерла, еле дыша. Потом сделала шаг назад.

— Тише, тише! — Антон примирительно развел руки. — Я не причиню тебе зла.

Он помолчал, ожидая, что Катя что-нибудь ответит. Но та молчала. Удивительный шар голубого света мерцал над ее головой, то покрываясь красными трещинами, то бледнея.

— Я, наверно, тебя напугал сильно, не бойся. Я тебе друг, а не враг.

— С чего это? — Катя с вызовом подняла подбородок. — Еще вчера готов меня убить был, а сегодня в друзья набиваешься.

— Нет, — он мотнул головой, — ты все не правильно поняла. Я бы тебе никогда не причинил зла…

— Ну-ну, — Катя сделала еще один шаг назад и опасливо оглянулась, но так, чтоб не выпускать его из вида. — Как ты со своими дружками меня опять выследил?

— Катя, тебя ведь Катя зовут? — девочка промолчала. — Так вот, Катя, все гораздо сложнее. Моим друзьям нужен посох. Иван, ну, ты его помнишь: светловолосый, высокий такой, — Катя по-прежнему молчала, плотно сжав губы, — он у нас за главного. Так вот, его навела на твою квартиру одна бабка. Она заплатить обещала хорошо. Ей и нужен этот посох. Когда ты исчезла из своей квартиры, она отправила нас в лес рядом с деревней Федулки, где мы вас и встретили.

Катя хмыкнула — ну, точно, они сами не врубились, где они находятся. Деревня Федулки…

— Так ты считаешь, что вы в лесу близ какой-то там деревни?

— Ну, да…

— А вы не заметили, что здесь лето?

Антон слегка смутился:

— Нет, странно, конечно, но лично на меня большее впечатление произвело твое исчезновение из леса. Как у тебя получилось?

— Щас, — усмехнулась Катя, — я прям так тебе все и рассказала, — она подобралась вся, светящийся над ее головой шар окрасился бордово-красным. — Слушайте, отвалите от меня — нет и не было у меня никакого посоха!

Антон молчал.

— Знаешь, я примерно так и думал… Только это совсем плохо. Эта бабка, которая нас сюда отправила, готова тебя и твою подругу убить, если мы не найдем у вас посох… Афросий все сделает, он ни перед чем не остановится…

— Да что за бабка-то!?

— Не знаю, — Антон покачал головой, но был рад, что завязался разговор, пусть даже и в таком тоне. Он присел на каменный пол, устало прислонился к стене. Катя осталась стоять. — Я сам ее никогда не видел. Но тетка страшная. Она дала Ивану какое-то зеркальце — для связи, на сколько я понимаю. — Так оно его режет по живому каждый раз как эта бабка нами не довольна.

Он поморщился:

— Когда вы сбежали с поляны, зеркальце всю грудь ему располосовало.

— Ишь, ты, бедненький какой, зеркальцем поцарапался, — не преминула съязвить Катя. — Так эта бабка — она, что, тоже здесь?

— Нет, Шкода, Иван то есть, говорит, что ей эта параллель не доступна. Но мы ее слышали, а когда Афросий заартачился, она его чуть не задушила, только, ты не поверишь, невидимой силой какой-то…

Отчего же. Катя теперь могла поверить во многое. Что-то эта история с невидимой бабкой ей не нравилась.

— А как вы сюда попали?

— Кать, она нам огонек какой-то дала, он нас сюда привел. Но ночью мы вас не нашли. Поиски на завтра, на утро перенесли, — он помолчал. Потом поднял на Катю виноватое лицо. — Слушай, Кать, уходите отсюда пораньше, а? Я парней задержу с утра, постараюсь, по крайней мере, а вы уходите отсюда. Бабка сказала, вы в Аркаим идете…

«Ого, ей и это известно!» — подумала Катя.

— Вот и идите. Я, правда, хоть убей, не понимаю, как вы из Красноярска до Аркаима пехом столько кэмэ прошли за сутки, но то не мое дело, верно? И там не высовывайтесь. Может, она и отстанет от тебя? А?

Катя ничего не ответила.

— Посмотрим. Иди к своим.

— Кать, ты это… — Он мялся, пытаясь подобрать слова. — Прости, что ль…

Девочка посмотрела на него очень внимательно. Он выглядел искренним.

Надо отметить, раскаяние делало его симпатичнее. Хотя, конечно, он и так был ничего: волосы темные, почти черные, прическа, правда, немного лохматая, но это его не портило. Даже наоборот… Глаза такие светлые, оказывается. Вроде и серые, цвета стали, а голову повернет, и они уже небесно-голубые… Или это голубой светозар делает их такими необычными. Может, он, и вправду, не хотел ей зла. Вот сейчас пришел предупредить об опасности.

— Иди, говорю, — сказала она уже мягче. И пояснила: — Не хочу, чтобы ты знал, где наш ночлег.

Антон встал.

— Меня кстати, Антоном зовут, — уже развернувшись, чтобы уходить, пробормотал он. — Кать, а может мы еще увидимся?

— Это каким образом? Или вы преследовать нас и дальше будете?

— А куда я денусь? — он остановился и посмотрел на Катю. — Как я отсюда домой попаду?

— Ой, только не надо на жалость давить! Нечего было с кем попало дружбу водить…

Антон вздохнул, но спорить не стал. «В общем-то, — подумалось ему, — она права». А Катя продолжала.

— Если будут новости, дай знать — ухать как филин умеешь? — Антон кивнул. — Ну вот, запоминай: три уханья — перерыв на счет раз, два, три, — потом снова три уханья. И так три раза. Если буду рядом — приду. Если нет, — значит, вы отстали, и мне твои новости ни к чему. Понял?

Антон кивнул. Потом, уже не оглядываясь, понуро побрел назад.

Катя еще долго в тишине переходов слышала его удаляющиеся шаги, потом медленно пошла в сторону зала с очагами.

— Что ему все-таки было надо?

Мысли то и дело возвращались к разговору со странным парнем, Антоном. Когда она думала, что он за одно с теми двумя ненормальными, все казалось просто и понятно: бандит — он везде бандит. Но сейчас…

Если он ее обманул — притворился добрым и заботливым, то зачем? О том, что у нее нет посоха, она им говорила не раз, повторила только что, и повторила бы и без его признаний… Ей было на столько все не понятно, но, в то же время так… приятно. Приятно, что кто-то о ней думает.

Поэтому, она решила Ярославе о своей встрече ничего не говорить. Пока, по крайней мере.

Она вернулась к очагу, устроилась удобнее, и почти сразу уснула, спокойно, глубоко, без сновидений. Так крепко, что не увидела и не почувствовала, как к ней приблизились две мужские тени, те самые, что недавно вели беседу в тайных переходах древнего города. Один из них, тот, что моложе, присел на одно колено.

— Она? — спросил.

Тень провела рукой над Катиным лицом, оно озарилось мерцающим светом.

— Сомнений нет, — отозвался Рус. — Это его дочь…

И две могучие тени почтительно преклонили колени перед спящей крепким сном девочкой.