Солнце нагрело землю, наполнив воздух терпким ароматом полыни и степных трав, и освещая необъятные просторы величественной степи.

Катя вздрагивала от возбуждения: Аркаим рядом. Она его сейчас увидит.

Это все равно, что оказаться в легендарной Анлантиде.

Бросившись за Енисеей, Катя ожидала увидеть огромный залитый солнцем город, полный чудес. Но первое, на что натолкнулась — бесконечная цепочка караванов.

Уже подходя к краю пролеска, до нее доносился топот сотен ног, ржание лошадей, стук копыт, скрип груженых телег и подвод, визги и хохот. Казалось, бы шум старинного города. Но нет: они просто оказались на обочине широкого многолюдного тракта.

— Это что? — растерянно спросила Катя. Теперь, чтобы перекрыть весь этот гомон, приходилось почти кричать.

Енисея вздернула брови:

— Дорога. У вас не такие?

Катя промолчала, бросив недоуменный взгляд на Ярушку. Та, все еще сумрачная, задумчиво смотрела вдаль, поверх лошадиных грив, тюков с товаром. Там, упираясь расписными красно — оранжевыми стенами в выжженное солнцем небо, могучей цитаделью высился Аркаим.

Несколько лет назад девочке попалась небольшая заметка в газете. В ней описывалась находка века — древний (вероятно, ровесник знаменитых египетских пирамид) город — храм.

Археологи его назвали Аркаим, вернее, он был отмечен под таким названием на одной из древних географических карт, дошедшей до наших дней. Его должны были затопить — с троили оросительные каналы. Чудом удалось не допустить этого, и вот сейчас, спустя много лет запустения, писалось в статье, специалисты вернулись к уникальной находке.

Говорят, в окрестностях Аркаима было найдено еще несколько десятков аналогичных городов, разных по размеру и назначению. Как знать, может быть, Аркаим — это верное доказательство существования древней страны городов — Гардарики, которой восхищались скандинавы при посещении Руси.

Катя отчетливо помнила, там была компьютерная план-схема города. Реконструкция, конечно. Два кольца хорошо укрепленных крепостных стен, к которым вплотную примыкали жилые и рабочие помещения, с выходами на внутреннюю улицу. В центре внутреннего кольца — квадратная городская площадь.

В реальности — два кольца расписанных крепостных стен в окружении глубоководного рва.

— Ого! Как перьями жар-птицы украшен! — прошептала Катя, любуясь.

Она оглянулась на ребят: такие разные и по духу, и по привычкам, они одинаково улыбались волшебному городу: восторженно и влюбленно.

— Па-аберегись! — мимо них, залихватски громыхая по деревянному настилу, промчалась тяжелая повозка, груженная кумачово — красными мешками, в сопровождении отряда вооруженных всадников.

— А это кто?

Ярослава проследила за Катиным удивленным взглядом:

— Говорила ж тебе — ярмарка. Телега с меховыми деньгами проехала, ясное дело. Оттого и под охраной.

У Кати вытянулось лицо:

— Как это «с меховыми деньгами»? Шерстью, что ли покрытые?

Енисея, Ярушка и ребята переглянулись одновременно в голос захохотали:

— Соболя это, Катя! Соболя! Оттого и «меховые», — давилась смехом Ярушка, — ой, умора!

— А что, обычных денег у вас нет? — Катя уже была готова обидеться.

— Отчего нет? — Енисея все еще улыбалась, от этого ее ясно-голубые глаза стали еще светлее. — Только тебе ж сказали «ярмарка» — значит, купцы приедут, и с востока, и с запада, и с севера, и с юга. А им наши деньги без надобности, да и нам их — ни к чему. А цена соболя да куницы всем ясна. Странная ты. Неужно у вас не так?

И Енисея подозрительно прищурилась. Катя покраснела. Ярушка перестала хохотать, деловито подтолкнув всю компанию по направлению к городу:

— Ну, хватит тут лясы точить! Будет время еще поболтать…

Они примкнули к каравану. Видимо, из Индии: от туго набитых и перевязанных бечевками тюков пахло корицей, имбирем и черным перцем. Да и сами купцы: важные, в белоснежных тюрбанах, зорко поглядывавшие свысока, — верхом на кораблях пустыни, верблюдах. Для Кати эти животные были в диковинку, а вот Истр, Олеб и Енисея с Ярушкой, похоже, им нисколько не удивлялись. Олеб что-то горячо объяснял Енисее, Ярушка смотрела на них пасмурно и немного отрешенно, Истр болтал о предстоящем соревновании.

Катя прислушалась:

— Яруш, представляешь, я три дня тренировался. И так пробовал, и этак, и ничего не берет его…

— Что не берет?

— Да Шорох…

— А что за шорох?

Ярослава отвлеклась от своих мыслей, чуть повернулась к Кате:

— Шорох — это игра такая, мы на нее и попадем завтра, — и, глянув искоса на Олебаи Енисею, добавила чуть тише: — Давайте обгоним этот караван.

И побежала вперед. Катя и Истр — за ней, пока вся компания не выскочила на торговую площадь у Главных ворот Аркаима.

Перед ними, укрытые разноцветными шатрами, ровными рядами были установлены ларьки и прилавки. Многие из них, (вдоль главных, самых многочисленных, улиц ярмарки) оказались уже заняты.

У пестрого навеса с шелковыми коврами шумели два араба в широких, как паруса шароварах, ожесточенно жестикулируя. Один из них, щуплый и невзрачный, то дело показывал на пригорюнившуюся молодую женщину. Та устроилась на пузатых туках с пожитками и тяжело поглядывала то на мужчину в здоровом тюрбане, то на более пожилого его оппонента.

— Чего это они, интересно? — Катя притормозила.

— Да, ясное дело, — место не поделили, — отозвался Истр, — тут такое сплошь и рядом. Сейчас еще самоеды не приехали, они в этих же рядах обычно устраиваются с мехами да жемчугом. Вот тут дружине нашей придется смотреть в оба — и подпалить друг друга могут. И зашибить.

— Самоеды? Они ж вроде такие мирные, я читала. И гостеприимные.

Истр только хохотнул в ответ:

— Много вы знаете, видать…

Катя примолкла: побоялась ляпнуть еще чего, — и занялась разглядыванием выставленных товаров.

Чего тут только не было: и шелка, и ковры, и шерсть тончайшая. И янтарь с жемчугом, дивной красоты самоцветы, и пряности, деревянные поделки, посуда, оружие. С дальней окраины ярмарочной площади то и дело доносилось ржание лошадей, видимо, тоже привезенных на продажу.

— Богатая у вас ярмарка, — задумчиво протянула Катя. — И с Азии купцы, и с севера к вам приезжают…

— А то, — гордо ухмыльнулся Истр. — Ты еще не видела город аркаимских мастеров, он там, у ворот…

— И что, много здесь мастеров?

Истр посмотрел на нее, как на инопланетянку:

— Да ты с этого ли мира? Ярушка, чего твоя дружка, и про мастеров наших не слыхивала?!

Ярослава бросила на Катю короткий осуждающий взор:

— Да, знамо дело, знает. Шутит она, верно?

Катя торопливо добавила:

— Верно, верно. Как не знать.

Но Истр только недоверчиво пожал плечами.

— Ладно, не когда мне туту с вами болтать, пошел я узнаю, что там на завтра решено…

И исчез за ближайшим поворотом, ловко нырнув в толпу зевак.

Катя, и в самом деле, замерла перед самыми широкими и яркими рядами, уставленными дорогой посудой, инкрустированной смальтой и эмалями, расшитыми золотом одеждами, оружием и ювелирными изделиями. Но были среди них и такие лавки, которые вызывали благоговейный трепет: покрытые черными шелками шатры, в них были выставлены мерцающие магические шары, высокие колбы с дымящимися напитками, ароматные варева и толстые книги о тайных, вековых знаниях.

— А что там? В этих шагах? — с любопытством спросила Катя.

Ярослава опасливо поежилась:

— О том иногда лучше и не знать, — и отвернулась.

Катя присела от удивления: Ярушка! И чего-то боится!

— Ярушка! Да ты ли это?!

Подруга остановилась посреди дороги, посмотрела на Катю сердито:

— А ты я, как я посмотрю, на волшбу и волхование смотришь как на забавное приключение!

— Яруш, ты что? — Катя опешила.

— В шарах этих, — Ярослава понизила голос до зловещего шепота, — яды, болезни внутри заперты.

Катя замерла, открыв рот. Мимо них, то и дело толкая их, суетился народ, сторговывался, спорил о цене, а у нее внутри все похолодело:

— Да неужели вот так, среди бела дня, такими вещами торговать можно?

— А не надо лезть не в свои дела. Поняла? Не тот грех на себя берет, кто склянку запечатал. А тот, кто распечатал. Поняла ли?!

И, резко повернувшись, быстро, не останавливаясь более, зашагала к городским воротам.

* * *

У ворот их догнала Енисея, бодрая, раскрасневшаяся. Пошла рядом.

— Вы почто обе такие сумрачные?

— А тебя одной, счастливой, на нас всех хватит, — огрызнулась Ярослава.

Енисея обернулась к Кате:

— Чего это с ней?

Та в ответ пожала плечами: не говорить же, в самом деле. Енисея поняла это по-своему:

— Нелюдимая она, твоя подружка. А вот Олеб и Истр о ней иначе отзываются. Уж не подменили ли нашу Ярославу, — и хитро подмигнула: — а, Ярослава, тебя не подменили?

Но Ярушке, видно, было не смеху. Тяжело глянув на соперницу, она отвернулась. Енисея только брови вздернула.

А Катя все с большим восторгом приглядывалась Аркаиму: перед ней во всю свою мощь вставали его стены, высокие, метров пяти в высоту и ширину, массивные, способные выдержать не один месяц осады.

Миновав глубокий обводной ров, девочки прошли через главные ворота, мимо дружины в блестящих чешуйчатых кольчугах, в полном вооружении.

— Стоять, красавицы, — остановил их дюжий молодец. — Куда путь держите? Аркаим закрыт, ведомо ли?

— Ведомо, дяденька. Свои мы, — и Ярослава достала из-за пазухи монету, проколотую в центре и подвязанную на длинной веревочке. Показала стражнику, кивнула на Катю: — и она со мной, к Стару.

Тот кивнул, почесал курчавую бороду с сединой:

— А третья девица?

Енисея показала ладонь, на которой на мгновение возник, проявившись, красноватый знак: медвежья лапа в круге из перевитых стеблей. Стражник почтительно взглянул на девушку:

— Проходи, красавица…

Катя вытянула шею, разглядывая тающий знак:

— А что это?

— Метка, — просто пояснила Енисея, но уточнять не стала. — Ладно, мне тоже надо кой — кого сыскать здесь. Потом вас найду…

В толпе прохожий мелькнула ее прямая спина, красный колчан со стрелами.

Ярослава мрачно посмотрела ей вслед, но промолчала.

— А в Аркаим один вход?

Ярушка перевела дыхание, и, кажется, посветлела:

— Входов, на самом деле, четыре: по одному на сторону света, — тихо пояснила она. — Все, конечно, под охраной. В Аркаиме хранятся дивные богатства, поэтому местный староста и призвал дружину.

Они проходили длинным, метров в пятьдесят, тоннелем, ведущим от главных ворот во внутренние улицы города. Катя осторожно дотронулась до гладких, отполированных, стен.

— Яруш, а как так сделали? Город же деревянный. А стены гладкие, будто эмалью покрытые.

— Внутри стены земляная насыпь, ее деревом обшивают, а сверху покрывают кирпичом — сырцом, глиной. Она высыхает на солнышке, и ничто такую стену не берет, ни таран, ни ядра пушечные, ни огонь.

— А роспись?

— А это уже для красоты… Чаще крепости некрашенные.

А они тем временем выскочили на внутреннюю, метров пять шириной улицу, по которой сновал народ: бородатые мужчины в короткий, до колен, льняных рубахах, важные женщины, ярко, по-праздничному одетые. Любопытные ребятишки всех возрастов босоного суетились, хохотали, лузгали семечки и смачно заедали медовыми пряниками, не обращая ни малейшего внимания на девочек.

Быстро ступая по деревянному настилу, почти такому же как в Тавде, только грандиознее, добротнее, девочки пробирались сквозь эту гомонящую толпу вглубь города.

Катя прислушалась: под бревенчатым настилом, судя, по звуку, шумела вода, однако, от мостовой не чувствовалось запаха сырости и нечистот, значит, вода в канаве была постоянно свежая.

Катя топнула ногой, чтоб удостовериться:

— Там пусто, что ли?

— Там канава с водой, чтоб дождь и сырость уходили.

По сути, это была ливневая канализация!

Примыкавшие, словно дольки лимона, к внешней стене помещения выходили на главную улицу. Сегодня, в самый разгар ярмарочного дня, многие из них оказались настежь распахнуты, из них тянуло дымом и едой, у ворот торопливо переговаривались хозяйки, суетились ребятишки. Другие же дома оказались — наоборот, закрыты.

— А что это за помещения? — спросила Катя, указав ровные ряды одинаковых дверей и занавешенных окон.

— Здесь ремесленники живут. Большие семьи. А в иных домах, и по нескольку семей. Здесь же, иной раз, и ученики селятся, те, которые подмастерьями пришли, — пояснила Ярушка. Она показала Кате на дома-ячейки: — Здесь, во внешней стороне, тридцать пять домов.

— А какие они изнутри? — Катя любопытно вытянула шею.

Ярослава хохотнула:

— Увидишь… Да ты не пялься как чужачка!

— А ты, ты тоже, в доме как подмастерье живешь, когда учишься здесь?

Ярушка покачала головой:

— Нееет. Там, внутри, в Большом Аркаиме, — она махнула вправо, за еще более высокую внутреннюю стену, — дома волхвов, библиотека, школа. Все ученики волхвов и ведунов живут в Общем доме. Один — для мальчиков, один — для девочек. Живем сами, хозяйство тоже ведем, как положено, к нам приставлены матроны для порядка. Если кто на излечение приехал, али за советом каким, те за воротами становятся, там селение имеется.

— То есть здесь учеников мало? — удивилась Катя. — Я просто думала, что это большая школа, академия или вроде того.

— Ну, это не совсем школа, — улыбнулась Ярослава, — это… Ну как стольный город, только по умениям всяким, понимаешь?

Катя кивнула:

— У нас бы сказали «культурный центр».

Ярослава пожала острыми плечами:

— Наверно, можно и так. Тебе виднее.

И она подошла к одному из домов: квадратные оконца занавешены, дверь распахнула, а на низкой скамеечке, вытянув ноги на деревянную мостовую, сидит, подремывая, дородная женщина в красном платке и цветастом переднике.

— Здравия тебе, тетушка Марфа.

Женщина открыла глаза, широко белозубо улыбнулась:

— И тебе здоровья, Ярослава. Никак, на соревнования пришла?

— Да, пришла. Да вот, подружку с собой привела.

Женщина бросила короткий взгляд в сторону Кати.

— Здравствуйте…

Марфа хмыкнула:

— Ну и хорошо, заходите, устраивайтесь. Сейчас кормить вас буду тогда!

Ярослава поблагодарила и вошла внутрь, в полумрак и прохладу.

— А ты почему «ты» говоришь? Это же … невежливо как-то.

— Так кто ж одному человеку выкает? Выкают или когда народу много или врагам. А тетушка Марфа — не враг мне. Она матрона наша, — и она махнула Кате рукой, — заходи. За одно и поглядишь, как оно мы здесь живем.

И Катя, затаив дыхание, нырнула в мягкое, вкусно пахнущее гречневой кашей и сливочным маслом нутро Общего дома для девочек.