Она опять оказалась внутри светового круга, окруженная кромешной тьмой и громоздившимися друг на друга уродливыми Духами Черного морока. Но у Кати больше не было страха в душе.

Протянув вперед руку, в которой сжимала горящий огнем Алатырь, она сделала шаг в ту сторону, где, как ей казалось, находилась Ярушка — Алатырь давал ей защиту только на расстоянии вытянутой руки.

Темный морок отступил, живые скелеты с визгом рухнули на каменный пол и бросились от нее врассыпную.

Катя делала шаг за шагом, приближаясь к Ярославе. Лишь она останавливалась, Духи снова наседали на нее, стараясь проломить защиту: с бешеным неистовством бросались они вперед, бились о свет, словно о стену, падали.

Ирмина истошно визжала:

— Убейте же ее!

Но Катя шла напролом.

Красноватые лучи Алатыря выхватили в темноте что-то ярко-синее: Ярушкин сапог с ярко-голубым узором.

Катя придвинулась еще на несколько шагов, охватив спасительными лучами сжавшееся тело своей «внучки в седьмом поколении».

— Яруша! — позвала она. Бирюза на пальце вспыхнула живым огнем.

Катя положила Алатырь рядом с собой так, чтобы они обе оказались внутри защитного круга, потрясла подругу за плечи, не переставая звать:

— Ярушка, миленькая, очнись. Тут такие дела без тебя творятся! Очнись, все самое интересное пропустишь.

Ярослава качнулась и с трудом открыла глаза, застонала. Она огляделась, увидев непроницаемую мглу вокруг, испуганно выдохнула, попробовала встать. Ее тошнило.

— Ярушечка, ты идти можешь? — торопилась Катя, она чувствовала, что Черный морок, управляемый Ирминой, готовится к наступлению, времени совсем мало. Ярослава кивнула, стараясь ровнее дышать.

Катя потянула ее за рукав, постаралась подставить плечо. Световой круг чуть расширился, приняв под свое крыло второго человека.

— Вот так, потихоньку, — шептала Катя пересохшими губами, — на меня сильнее обопрись, Яруш, смелее, я выдержу.

Но Ярослава вдруг отстранилась, она тревожно заглянула в Катины глаза:

— Что случилось? Где все?

Катя показала глазами на потемневшее кольцо с единственным цветным камнем — бирюзой.

— Надо найти остальных, пока они живы!

Ярослава кивнула, постепенно приходя в себя, пока не смогла самостоятельно передвигаться.

Алатырь прокладывал им путь, разметая с пути потерявшие человеческое обличье тела с пустыми глазницами, жадно открывающие темные беззубые пасти. Их худые серые тела с хрустом падали одно на другое.

В темноте мелькнул холодный блик:

— Туда! Там кто-то есть! — воскликнула Ярушка.

И, действительно, сделав пару шагов в его сторону, они натолкнулись на Енисею. Та лежала на спине, неудобно вывернув ноги, из правого предплечья торчала костяная рукоять клинка, вокруг девушки растекалась, смешиваясь с пылью и острыми каменными осколками, лужа крови. Енисея едва дышала.

Ярослава покопалась в своем мешке, вытащив из него фляжку с живой водой, той самой из Купели. Сжав зубы, рывком выдернула нож из плеча подруги, отбросила его в сторону.

— На мори, Окияне, на острове Буяни, стоит бел горюч камень, как камень лежит, так и кровь твоя стоит, — нашептывала Ярослава над раной, омывая ее живой водой. Кровь, медленно сворачивалась, рана покрылась тонкой хрупкой коркой. Щеки Енисеи покрылись бледным румянцем.

Катя огляделась. Она точно помнила, что мальчики должны быть совсем рядом с Енисеей — та бросилась к ним на помощь, когда Ирмина подсекла ее.

Девочка тревожно взглянула на кольцо — изумруд и аквамарин стали одинаково серыми. Время пошло на минуты.

— Где же вы? — простонала она. Катя старалась не поддаваться панике, но нигде их было не видно — конечно, мешал темный платок Ирмины.

Она лихорадочно придумывала, что бы такое предпринять, но ничего не приходило на ум — хоть бы знать, в какой они стороне от Енисеи!.. И двинуться она не могла, ведь Енисея еще не пришла в себя.

— Яруш, смотри, Духи Черного морока больше не появляются, отступили, — прошептала она, сердце чувствовало неладное.

Лазурит на Катиной руке полыхнул небесно синим, Енисея всхлипнула, распахнула глаза. Попробовала приподняться. Ярушка ее придерживала за плечи, чтобы та не ударилась:

— Тише, тише, Енисея, — шептала она, — это мы с Катей, не вертись.

Енисея села, растирая виски онемевшими руками. Она смотрела по сторонам, и, кажется, без слов поняла, что происходит.

— Слышите? — Катя вся обратилась в слух.

Там, в глубине Черного морока, что клубился непроглядной тьмой за стенками их убежища, в кромешной тишине, они все отчетливее слышали нарастающий гул, треск, резко повеяло холодом.

Бесшумной поступью крался к ним лютый мороз.

Черная мгла на мгновение посветлела — иней, оседающий на камне, дал ту каплю света, которой оказалось достаточно, чтобы девочки увидели в нескольких метрах от себя темнеющее пятно Ирмининого платка и две фигуры под ним.

Не думая о последствиях и не сговариваясь, Ярушка и Катя бросились к ним, схватили за ноги и втянули внутрь светового круга. Ирмин платок слетел черной тучей с лиц ребят.

И Олеб, и Истр, были смертельно бледны, еле дышали. Смочив их лица живой водой, девочки тревожно переглянулись.

По хрусткому инею к ним подошла Ирмина. Равнодушный взгляд, растрепанные темные волосы.

Встала перед светящейся сферой, зловеще улыбнулась. Она прикоснулась бескровными руками к стенкам колбы, и из-под ее пальцев потекли морозные узоры:

— Как вода огонь заливает, так мой снег твою жизнь забирает.

От ледяного порыва у Кати перехватило дыхание, волосы и ресницы мгновенно покрылись пушистым инеем. Она оглянулась на ребят: у Енисеи косы замерзли и ломкими прутиками кололи плечи. У Ярушки сильнее задрожали руки, губы посинели, она с отчаянием в глазах смотрела на распростертые тела Олеба и Истра.

— Что теперь?

Катя оглянулась в поисках двери, где-то же она должна быть. Она помнила, как в нее выходил Антон, но сейчас потеряла то место: везде лежала ровная каменная кладка.

В этот миг за спиной Ирмины возникла тусклая полоска света, из которой появилась преобразившаяся… Могиня. Она по-прежнему была стара, но, кажется, бросила с плеч лет тридцать: плечи распрямились, голова высоко поднята, стан прямой, уверенная походка.

Ирмина резко обернулась, зашипела:

— Могиня…

Казалось, она меньше всего ожидала увидеть здесь ведунью.

С появлением Могини холод и мрак ослабли: уже можно было разглядеть стены огромного зала, высокий потолок, и дышаться стало легче. Не известно, что лучше подействовало на мальчишек — то ли чародейство живой воды, то ли теплый воздух, но они один за другим очнулись.

— Ого! — Истр тряс головой, сбрасывая с плеч остатки черного наваждения.

— Это вообще как? — Олеб привстал.

В открывающейся серой мгле стало видно поле недавнего боя: Афросий навзничь лежал около дальней стены, Шкода, тоже бездыханный, калачиком свернулся на каменном полу, как-то смешно поджав под себя ноги. Уперся лицом в пыль и Антон.

Пол был усеян маленькими замерзшими телами бродников.

Истр шумно втянул носом холодный воздух, бросился к ним. Олеб перехватил его, бросил короткий взгляд на Ирмину и прижавшихся к каменным плитам мар:

— Погоди, не пройдем.

— Ну, здоровья тебе не желаю, Ирмина, — вместо приветствия проговорила Могиня. — Может, хватит, с детками несмышлеными битву держать? Кличешь на бой, так зови равного супротивника.

Ирмина высокомерно хмыкнула:

— Кто тут мне равный противник? Ты, что ли, карга старая, в ровни мне метишь? Да ты посмотри на себя! Ты ж древнее сухого дуба!

— А ты как была тенью непрошеной, такой и осталась, — прищурилась Могиня. — Что, разомнем старые косточки?

Могиня взглянула через Ирминино плечо на ребят, приветливо улыбнулась:

— Ступайте, — мягко скомандовала она им, — нам с подружкой бывшей посудачить надобно. Она стукнула по каменным плитам посохом, и за спинами ребят начала вырисовываться.

Олеб потянул Ярославу и Енисею за рукава к двери.

— Катя, пойдем, — Ярушка взяла ее за плечо, но та, спокойно вывернула руку, по-прежнему не спуская глаз с Могини.

Она помнила, что ей только что сказала мама — Могиня и Ярослава — ее, Катина, плоть и кровь.

Увидев, что Катя не собирается никуда двигаться, ребята переглянулись и тоже замерли в ожидании.