Катя с шумом треснула себя по лбу:

– Как я сразу не догадалась! Надо было об этом подумать еще в Александрии!.. – И она шумно выдохнула. – Сейчас, конечно, поздняк метаться, его у меня джунгары отобрали, еще там, в Тавде… Так что, – она с сожалением пожала плечами.

Истр хохотнул:

– Как ты сказала? «Поздняк метаться»? – он ослепительно улыбнулся. – Никогда не слыхал! Только метаться никогда не «поздняк».

И поставил перед собой тощенький заплечный мешок. Тот самый, что вчера утащил из шатра с награбленным у джунгар. Ярушка только руками всплеснула.

– Народ, – жалобно позвала Аякчаана. – Вы тут все типа такие волшебники, такие чародеи… Вон мешок откуда – то приперли… Посохи у вас, алатыри и все такое, – она запыхтела, низко опустив голову.

– Ну, чего ты хотела сказать? – решила подбодрить ее Катя. Ей отчего – то показалось, что Ая себя чувствует испуганной и потерянной.

– Так наколдуйте мне какую – нибудь одежду по сезону! – взмолилась она. И обратилась уже к Кате, добавив шепотом. – У меня уже все вспотело. Еще минута и я растаю как Снегурочка из сказки.

Ребята посмотрели на ее раскрасневшееся от жары лицо, прилипшие ко лбу волосы, Катя, скрывая улыбку, полезла в свой мешок, в нем, должны быть штаны, которые Ярушка сунула пять дней назад, когда Катя еще сама ничего не знала об этом мире, о себе, о своих родителях. Она вздохнула: всего пять дней, а столько всего произошло.

Истр по – джентельменски встал, чтобы не смущать новую знакомую, но та запротестовала:

– Нет – нет! Сидите все здесь, я быстро… Я сама! – схватила протянутый ей кулек и помчалась, шурша плащевой тканью лыжного костюма, на край поляны, за деревья. – Я скоро!

– Откуда она взялась вообще? – глядя ей в след, спросил Истр.

– Тебе ж рассказали, – Ярушка по – хозяйски взяла куртку Аякчааны, повертела ее так и сяк, потом вывернула наизнанку, застегнула «молнию», одним концом веревки плотно перевязала горловину, а другой конец закрепила с помощью петли на внутреннем кармане, в итоге получилась довольно крепкая сумка. Улыбаясь своей поделке, Ярослава, обернулась к Истру. Но тот по – прежнему морщился:

– Странно это все: камни эти говорящие, огни, подземные ходы. Уж больно складно все…

Ярослава и Катя переглянулись.

– Думаешь, она подослана Ирминой?

Теперь все трое посмотрели на Могиню. Та сидела на поваленном дереве чуть в отдалении, подперев голову кулаком, и обдумывая что – то. Взгляды ребят она даже не сразу заметила, а, заметив, встрепенулась:

– Всяко может быть… Да, вернее всего, девочка эта сама не ведает, что да как. Ее домой надо вернуть.

Из – за куста дикой малины появилась Аякчаана. Она переоделась, пригладила волосы, из подручных материалов – березовой коры, ветоши и упругих ивовых веток соорудила нечто наподобие башмаков, страшненьких, сделанных второпях, не очень аккуратных, но вполне удобных.

– Ого! – воскликнул Истр, – Шустра ты! Ладные лапти соорудила!

– Она не «шустрая», она «хорошенькая», – хохотнула Катя.

Аякчаана улыбнулась.

– Вообще – то у меня имя есть…

– На, вон, свою одежу упакуй, чтоб сподручней было, – Ярушка кивнула на самодельный мешок.

– Ну, коли, все готовы, и я, пожалуй, соберусь, – Могиня встала во весь рост, расправила плечи, широко расставила руки. Вокруг нее стали сгущаться сумерки, тучками дождливыми обступили ее со всех сторон полупрозрачные тени. А когда развеялись они, перед ребятами стояла, так же широко расставив руки, помолодевшая лет на сорок Могиня. Темно русые волосы убраны в тугой узел, высокий лоб, гладкая чуть загорелая кожа. Движения приобрели утраченную с годами мягкость и ловкость, а голос – певучесть.

– Вот это омоложение, – пропела Аякчаана, едва переводя дух.

– Ба – абушка, – в том же восторженном тоне подхватила Ярослава.

Могиня оправила платье, подвязала плотнее ставший слишком свободным пояс на талии, погладила темно фиолетовые чароитовые бусы:

– Коли Ирминка шалит, так и мы, чай, не лаптем щи хлебаем, тоже кой – чего умеем, правда, внучата? – и она смешно подмигнула ребятам.

– Бабушка, да ты просто бомба, – восхищенно прошептала Катя. – У нас так самый что ни на есть красавиц зовут.

Могиня засмущалась окончательно:

– Да это все так, видимость, только. Но, чай, сгодится… Ну, доставай, внучка, посох, три свое кольцо заветное, да в путь.

Катя одела на палец серебряное колечко с четырьмя камушками: зеленым, голубым, синим, бирюзовым, подарок друзей ко дню рождения. И проговорила, как заклинание, слова Енисеи, сказанные всего несколько дней назад в подвале Александрии:

– Серебро – это я, бирюза – Ярослава, Истр, владетель водных пучин, – голубой аквамарин, Олеб, защитник лесов и зверей, – изумруд, Енисея – лазурит.

При последних словах пространство вокруг сжалось в точку, равную размеру лазурита, камень стал ярче и, кажется, еще синее. Золотистые прожилки внутри него раскалились, побагровев, и из центра лазурита брызнул луч. В нем, как в немом кино, ребята увидели Енисею. Она сидела на высоком утесе, печально смотря вдаль.

Не сводя глаз с изображения, запоминая каждый клочок неба и каждую травинку, Катя схватила посох, ударила им о землю, и тут же пространство съежилось, сжалось, увлекая с собой всю компанию. Аякчаана со страха закричала, но Ярослава схватила ее за руку, не дав запаниковать и вывалиться из перехода.

В это же мгновение, воздух за спиной у Енисеи подернулся серой дымкой, завертелся, и из центра образовавшегося облака, растекаясь тонкими лучами, грянул ярко – голубой свет.

Енисея испуганно оглянулась, а из образовавшегося прохода, практически ей на руки, вывалилась Ярослава, державшая за руку оглушительно визжащую черноволосую девочку, за ней ловко выскочил Истр, смутно знакомая молодая женщина, и, наконец, Катя, с открытым от удивления ртом и серебристым посохом над головой.

– Вы чего? – только и смогла воскликнуть Енисея.

– Здравствуй, Енисея! – выдохнула Могиня. Девушка медленно кивнула.

– Вы чего здесь все делаете? Катя, тебя же домой отправили! – не унималась Енисея. – Ярослава, ты кого притащила, и чего она орет, будто режут ее? – Аякчаана при этих словах резко замолчала.

– Мы где? – спросила она охрипшим голосом.

– О, кстати, это вопрос! – подхватил Истр. – Так мы где, а, Енисея?

– У меня дома, – отозвалась та.

На утесе повисла тишина. Ребята переглянулись.

– То есть две тысячи лет назад, – уточнила Ярушка.

– Это для вас две тысячи лет назад, а для меня – здесь и сейчас, – Енисея встала, отряхнула штаны, поправила широкий пояс, проверила ножны.

– О – чу – меть, – прошептала по слогам Аякчаана, невольно оглядываясь.

Ребята тоже с любопытством посмотрели вокруг.

Перед ними раскинулась широкая долина, окруженная со всех сторон цепью невысоких, но довольно отвесных, неприступных гор. Они находились на вершине одной из них. По дну долины узкой зеленоватой змейкой лоснилась река, то тут, то там перехваченная мостами. По обоим ее берегам разместились небольшие деревни, над которыми клубился голубоватый дымок, а в поле, размежеванном на ровные квадраты и прямоугольники, работали люди, паслись стада овец, коров и лошадей.

– А где именно ты живешь?

К удивлению ребят, Енисея показала не в долину, а за их спины. Они и не заметили, что утес, на котором они так удобно расположились – край обширного плато, на котором высилось загадочное строение: высокие гладко отполированные стены из мегалитов, сложены в форме гигантской арки.

– Ого, – восторженно прошептала Катя. Аякчаана тоже хотела как – то выразить свое восхищение, но кроме междометий ничего не вспоминалось. Поэтому она промолчала на этот раз.

– А это что? – спросила Ярушка.

– Храм Мары, конечно, – пожала плечами Енисея. – Я же рассказывала…

– Храм? – удивилась Аякчаана. – Это же просто арка каменная.

Енисея помрачнела:

– Сказала – Храм, значит, Храм, я, что, вам доказывать должна? Зачем вы здесь лучше говорите, – Енисея была чем – то раздосадована, иначе как объяснить ее несдержанность.

– Вообще – то мы к тебе, – встала в позу Аякчаана.

Катя и Ярослава переглянулись. Они знали подругу, и было совершенно очевидно, что сейчас она им не особо рада, а, значит, у нее какие – то проблемы, и нельзя сразу выкладывать ей все, да еще в таком тоне.

Ярослава шикнула на Аякчаану и поспешно отвела в сторону, Катя же стала отвлекать от них уже покрасневшую от гнева Енисею:

– Не обращай внимания, хорошо? Лучше расскажи нам, как вы здесь живете, у меня к тебе столько вопросов! Ты даже не представляешь!

– Катя, что случилось? – устало посмотрела на нее Енисея. – Ты должна быть с мамой. И кто эта девочка и женщина? Что вы здесь делаете? Не ради же развлечения вы пробирались сюда через почти две тысячи лет!

– Нет, конечно, но об этом – потом. Девочка, моя новая знакомая, ее Аякчаана завут, что по – нашему означает «хорошенькая», – Енисея хмыкнула, с сомнением оглядев новую знакомую с головы до ног, – мы только вчера познакомились, но уже успели побывать в Тавде, оказаться в плену у джунгар, – при этих словах глаза у Енисеи округлились, – спастись из него благодаря Ярославе и вот скакануть на две тысячи лет к тебе.

– А женщина? Она мне кажется смутно знакомой, но я ее не знаю.

– Отлично знаешь! Это же Могиня!

– Да ты что?! – только и смогла воскликнуть девушка.

– Точно тебе говорю, сами видели! Только помолодевшая, – Катя снизила голос до шепота, – на сколько я понимаю, из – за сестры, Ирмины, ну, той, что нас позавчера прикончить хотела… Да – да, не надо на меня такие глаза делать. Оказалось, она жива – живехонька, снова в молодом теле, очень зла и что – то опять задумала…

– Сестра?

– Енисея, ты медленно соображаешь, – хохотнул Истр, – не замечал прежде этого за тобой! Сказано же – сестра, что нам тебе доказывать, что ли?

Девушка закрыла на миг глаза – поняла, что ее же грубость к ней и вернулась. Выдохнула пару раз. И, когда снова открыла глаза, все увидели прежнюю Енисею – спокойную и уверенную в своей правоте.

– Здравствуйте все, рада вас видеть. Могиня, тебе особенно рада, прости, что сразу не признала, – Могиня только рукой махнула.

Истр прищурился.

– Ты нам покажешь свой дом, или мы тут будем все обсуждать?

Енисея кивнула и повела их в сторону Храма.

Конечно, ребята, затаив дыхание, ждали, что она отведет их к нему. Но не тут – то было: пройдя десяток метров по каменистому склону, она свернула вправо и ступила на лестницу, ведущую куда – то вниз, внутрь скалы.

– Ого! Это город в скале, что ли? – только сейчас, подобравшись ближе к центру плато, ребята поняли, что все это время они находились на крыше города. Гладко отполированная поверхность была покрыта несколькими глубокими бороздами, проходившими через все поселение от края до края параллельно друг другу. По обе стороны от этих желобов вглубь скалы уходили многочисленные лестницы. Странно выглядело то, что людей, кроме их небольшой компании, больше не было.

– Енисея, – на минуту остановился Истр, – ты здесь одна, что ли живешь?

Енисея как – то странно на него взглянула и пошла вниз.

Пришлось ее догонять.

Скальный город чем – то напоминал Александрию. Помещения бесконечной анфиладой сменяли одно другое, и каждое находилось на полуровня ниже предыдущего. Они миновали несколько пролетов каменных лестниц с сильно скошенными от времени ступенями, около десятка небольших полукруглых помещений: некоторые не имели даже окон, другие вели в другие помещения. Получалось, они шли по многоэтажному городу.

– А – а!

Катя скорее почувствовала, чем увидела, что бежавшая рядом Ярушка качнулась, соскользнув с одной из ступенек, и начала падать. Катя машинально схватила ее за локоть, но промахнулась буквально на миллиметр. Ярослава кубарем покатилась вниз, с визгом цепляясь за выступы в стене, служившие перилами.

– Все нормально, – воскликнула она, лишь только достигла последней ступени. К ней почти одновременно бросились на помощь Могиня и Катя, помогая встать и осмотреть ушибы и повреждения, но она нетерпеливо отбросила их руки, и проскользнув вдоль стены, зашагала дальше, заметно прихрамывая.

На выступах камней, служивших перилами, алели капельки Ярушкиной крови, сочившейся из – под сорванных при падении ногтей.

Могиня мрачно выдохнула и пошла следом, стараясь идти теперь как можно ближе к внучке. Катя, помедлив еще пару мгновений, последовала за ней.

То ли от внезапного и такого неприятного Ярушкиного падения, то ли по другим причинам, но она отчего – то чувствовала здесь себя неуютно. Она не могла понять, почему. Иногда на нее и Могиню оглядывались шедшие чуть впереди ребята, и Катя на их лицах читала те же чувства – удивление и дискомфорт.

Лишь пройдя примерно половину пути, она поняла, что именно ее настораживает: следы запустения. Вот выходят они на один из уровней, явно жилой: в глубине видно другое помещение, круглое, с гладко отполированными стенами, любовно расписанными ярко голубыми и изумрудно – зелеными красками. Катя, приотстав от друзей, заглянула внутрь: она увидела живописный балкон, с каменными ажурными балясинами, невысокий проем вел во внутренние комнаты, хранившие следы ярко алой и коричневой красок. В проеме видны углубления, явно служившие для дверных петель. В центре круглой комнаты валялась тряпичная кукла. Катя подняла ее: нос – палочка, глазки – пуговки, соломенного цвета волосы, голубенькое льняное платьице, на котором неумелой рукой нанесены узоры: кружочки и квадратики. Чья – то любимица.

Шаги на лестнице стали стихать, и Катя поторопилась догнать ребят, но тревожные мысли уже роились в голове, а глаз подмечал все новые и новые доказательства своей догадки: брошенный платок, разбитая чашка, аккуратно сложенные у стены, покрытые толстым слоем пыли, одеяла.

Она догнала Могиню и ребят тремя пролетами ниже. Все выглядели озадаченно, молчали, поглядывая в напряженную спину Енисеи. Прошли внутрь по широкому темному коридору. Отчего – то казалось, что в таком городе, у таких хозяев, он должен был быть освещен. Катя подняла голову и уперлась взглядом в узкий канал, шедший по центру, в котором поблескивал металлический кабель. Каждые два метра, на сколько хватало взгляд, висели небольшие, не больше пяти сантиметров в диаметре, шарики, изготовленные, очевидно, из такого же металла.

– А почему фонари не работают? – решилась спросить она. Но ответа не услышала – Енисея шла, не оборачиваясь, и не сбавляя шага, пока не уперлась в единственную в этом коридоре дверь, с силой толкнула ее, пропуская ребят внутрь, в небольшое жарко натопленное помещение.

В центре круглой комнаты, почти такой же, как та, наверху, в аккуратно выложенном камнем углублении, горел огонь, над которым на корявой треноге грелся круглый почерневший от копоти котелок.

Рядом с очагом, на брошенной шкуре валялись толстые, потемневшие от времени, книги, голубой полупрозрачный шар, колчан со стрелами, лук. В углу, бережно прислонившись к стене, стояли ножны.

– Ты здесь живешь? – невольно уточнила Ярушка, и тут же ойкнула, прищемив дверью пальцы.

Енисея, молча, кивнула, прошла мимо ребят в глубину помещения, достала тяжелую стопку медвежьих шкур, бросила их рядом с очагом, открыла крышку котелка, помешала содержимое.

– Обедать сейчас будем, – оповестила она. – Только ложек у меня две, так что придется по очереди.

Она взглянула на притаившихся, неловко переглядывающихся друзей:

– Чего вы? Идите к огню…

Ребята гуськом придвинулись ближе. Никто не решался задать вопрос, который их всех волновал.

Все взяли из стопки шкуры, разложили их на полу. Аякчаана хозяйственно скрутила свою в небольшой валик, оставив один свободный край. На валик удобно села, а ноги расположила на свободном куске. Получилось мягко и удобно. Ярослава последовала ее примеру, устроившись аналогичным образом.

Только Истр не торопился расположиться у костра. Н заглянул внутрь помещения, из которого Енисея минуту назад принесла шкуры, прошелся вокруг, будто искал что – то… Или кого – то:

– А где Олеб? Я думал, вы вместе.

Енисея, заметно помрачнев, пробурчала:

– С чего ты взял?

– Ну, из Александрии же вы вроде сюда направились, разве нет?

Теперь на нее смотрели все четыре пары глаз. Енисея вздохнула.

– Нет его тут. Ушел он.

– Куда?

– На поиски Золотой Козы…

– Ко – го? – Истр вытаращил на нее глаза.

– Золотой Козы! – повторила Енисея. – Он сюда пришел просить отца…ну… – она покраснела, – отдать меня ему в жены…

– Та – ак, – кивнул Истр.

– Отец дал ему задание: найти Золотую Козу, а шкуру ее принести ему. Вот он и ушел.

– Поня – ятно, – протянул Истр, почесывая в затылке.

– Может, не коза, а овца? – встряла в разговор Аякчаана. – Знаете, в мифах Древней Греции аргонавты ходили за Золотым Руном, только это была овечья шкура…

– У аргонавтов был баран, – поправила ее Катя. Ая только пожала плечами.

– Не знаю, что там за аргонавты, но Олебу нужна золотая коза. Я уже все книги перечитала, в шаре, вон, смотрела, ну нету нигде той козы… Сказка это! Сказка!

Она встала, в сердцах пнула хрустальный шар. Тот тяжело перевернулся и откатился к стене.

– Енисея, – вкрадчиво позвала Могиня, – а где твоя семья?

Девушка сокрушенно вздохнула и покачала головой.

– Только отец, – тихо прошептала она и заплакала. Могиня и Ярослава подошли к ней, обняли.