Велимудр сидел, опершись на белоснежный посох, и молчал. Холодный ветер, поднимавшийся с долины, врывался в Храм, трепал его седую бороду. Рассказ, поведанный Могиней, привел его в замешательство. Но думал он не о Мааре, своей владычице. Не о копье и странном поручении каменного народа. Странные времена, наставшие для его народа, станут еще более странными – вот, что беспокоило его. Он исподлобья взглянул на своих гостей: немыслимая магия окружает этих людей, – и эту бледную девочку, и парнишку, и саму кудесницу. Выходит, и дочь его, Енисея, долго среди них жившая, владеет тем же даром. Так, может, сама судьба послала ему этих людей, чтобы он увидел в дочери не неразумное дитя, а хранительницу его народа.

– А, что, дочь, – обратился он к Енисее, решив развеять сомнения, – ты тоже владеешь таким же даром, что Могиня? Тоже можешь прошлое призывать, да грядущее лицезреть?

Могиня рассмеялась:

– Что ты, отче, Енисея у нас одна из лучших учениц. Владеет многими умениями, и Темным Мороком тоже, конечно…

– Значит, Сила с нами? Она нас не покинула? – старик с надеждой заглянул в глаза Могине, та покачала головой.

– Она просто стала другой. Твой народ научится.

Старец задумался.

Пока шел этот разговор, Ярослава, облокотившись на стену, внимательно наблюдала за Катей. Та бледнела все больше, лоб покрылся испариной, мелкие капельки пота хрусталиками блестели на висках, волосы прилипли к лицу, руки подрагивали. Она то и дело сжимала и разжимала пальцы, временами покачиваясь из стороны в сторону.

Могиня не сказала, что она – дочь Велеса. Как знать, что мог предпринять этот отчаявшийся старик, узнав, что дочь одного из богов его народа отравлена и нуждается в его помощи. Она сказала лишь о каменных людях.

Легкий холодок пробежал поземкой по мраморному полу. Велимудр насторожился и обернулся к горевшему синеватым пламенем цветку. Лепестки его приоткрылись, пропуская голубоглазую, смешливую девочку лет одиннадцати, с длинной косой, в короткой кружевной шубке, пушистой шапке. Она ловко выпрыгнула из цветка, поправила шапку.

– Здравствуй, дедушка Велимудр, – сказала она звонким как льдинка голоском. – А я и не знала, что у тебя гости. Что же, меня не приглашаешь? Я, может, тоже с твоими друзьями поболтать хочу.

Могиня и ребята переглянулись. Велимудр же весь, наоборот, напрягся, сжался:

– Да я и сам не знал, госпожа.

Острая догадка молнией промелькнула в головах пришедших. Могиня, Истр, Ярослава, Енисея, молча преклонили колени, Аякчаана же с любопытством подошла ближе, не заметив этого. Незнакомая девочка в шубке зорко на нее глянула, та и замерла, где была.

А Катя, все еще держась за холодный мрамор, медленно сползла на пол. Нет, не на колени, она уже не очень понимала, где она, и что происходит. В странном мутно – голубом свете, сквозь узоры морозного стекла в бреду видела она девочку, шедшую прямо к ней. Та ей приветливо улыбалась, звала за собой, да только идти к ней отчего – то не хотелось. Катя хотела отмахнуться, но внезапно потяжелевшие руки не послушались ее.

– О, да тут целая компания, – все так же улыбалась девочка. – И дочка твоя, Велимудр, пришла… И друзей своих привела… Так что же вы здесь стоите, что ко мне не заходите?

Глаза Велимудра расширились от ужаса:

– Не губи! – распростерся он перед девочкой. – Сыновей я отдал тебе, прошу, дочь оставь, кровинку мою…

Глаза девочки стали холодны как лед:

– А я про дочку твою раньше всех спрашивала, да ты сказал, померла… Обманул, выходит, – зло добавила она, старик сжался, – заберу то, что мне причитается. Да с процентами, чтобы впредь не повадно было!

Она повела рукой, и цветок разросся до размеров храмовой залы, в один миг поглотив своим светом всех присутствующих.

– Доченька – а – а! – в светящуюся пустоту кричал старик, но Енисея его уже не слышала

Едва передвигаясь, он подполз к хрустальному цветку, равнодушно парящему над мраморным полом:

– Доченька, Енисея, слышишь ли ты меня? Прости…

В дальнем конце зала, между высоких мраморных колонн, кто – то вздохнул. Старик с надеждой обернулся.

– Енисея?

Тяжело ступая, из – за колонны вышла старуха: седые волосы выбились из – под молодецки подвязанного платка, платье измято, дрожащие руки избиты в кровь. Велимудр отшатнулся:

– Кто ты?

– Та, кого ты недавно называл чаровницей… Не знаю, что за счеты у тебя с твоей владычицей, но вместе с твоей дочерью Маара увела и мою внучку, Ярославу, и мою прабабку, Катю, дочь Велеса, мое прошлое и мое будущее, – старик ахнул, а Могиня, медленно распрямляясь, продолжала, – так что если ты, жрец, не скажешь, как мне их оттуда вытащить, видит Род, я тебя раздавлю!

***

Лишь ослепительно белый свет растаял, ребята увидели, что оказались в такой же зале, как та, храмовая: такой же белоснежный узорчатый мрамор вокруг, тот же хрусталь на крыше, тот же прозрачный цветок парит над полом. Но сам храм окружен на многие километры белоснежной пустыней. Холодный ветер с подвыванием летал над острыми торосами, проносясь между колонн. И чернильная беззвездная ночь покрывала небо. Место оказалось неуютное, мрачное. Не живое.

Ни звезд, ни луны. Только ветер, снег и чернильная мгла.

– А где Енисея? – спрашивала Ярослава оглядываясь вокруг, и не находя подругу.

– И новой нашей знакомой, Аякчааны, тоже нет, – удивилась Катя. Наваждение прошло, она снова могла дышать и говорить как обычные люди. Хоть и ловила встревоженный и внимательный взгляд Ярушки. Ничего от нее не скроешь.

– Ну, что, огляделись, гости дорогие? – медовым голосом спросила все та же незнакомая девочка. Она появилась внезапно из – за ближайшей колонны. Только на ней теперь была не шубка до колен, а длинное кружевное платье, от которого при каждом ее движении исходил белый полупрозрачный дымок.

– Ты кто? – Катя подалась немного вперед. Несмотря на милый и дружелюбный вид, незнакомая девочка вызывала тревогу и опасение.

– Тшшш, – хохотнула та и приложила указательный палец к губам. – Ишь ты, какая смелая, вся в отца…

Катя осеклась.

– Ты знала моего отца?

– Отчего ж знала, – холодно улыбалась девочка, – и знаю… Вот он обрадуется, узнав, что я утащила его Долю в навий мир, – картинно всплеснула она руками и жутковато расхохоталась.

– Ты кто? – глаза Кати расширились. Кажется, она уже знала ответ, но он никак не хотел укладываться в голове.

– А что друзья твои молчат? Али они меня тоже не признали? – она обвела ледяным взглядом группку ребят. Истр загородил собой Ярославу. – Ишь ты, защитник какой выискался!

В это же мгновение Ярушка почувствовала как чья – то невидимая ледяная рука змеей обвилась вокруг горла. Девочка захрипела, беспомощно размахивая руками, словно крыльями.

– Ты-то мне и нужна, – все так же мило улыбаясь, проговорила девочка, – не чего прятаться за спинами.

Одним взмахом она выдернула Ярушку из – за спины Истра, с размаху бросив ее на мрамор к своим ногам. Катя и Истр, почти одновременно бросились к ней на выручку, но были отброшены невидимой силой к колоннам.

– Не лезь, надобно мне потолковать с этой весьма симпатичной особой.

Ярослава уперлась руками в холодный камень, тяжело дыша, всеми силами стараясь не упасть. Тонкая струйка алой крови стекала по ее лицу, медленно впитываясь в воротник. Девочка в кружевном платье обошла ее вокруг, окружив белым полупрозрачным шлейфом из тумана. В тех местах, где нежная ткань касалась Ярушкиных рук, те мгновенно белели, покрываясь тонким слоем инея.

– Хороша, нечего сказать, – заключила незнакомка то ли с радостью, то ли с завистью в голосе. Она присела перед Ярославой так, чтобы их глаза встретились. – Как же додумалась ты своей судьбой поделиться? Да с кем? С самой Долей… Вот смеху – то! Что ты ей предложить можешь, человек – червяк!

– Не смей так называть ее! – крикнула Катя, безуспешно преодолевая силу, удерживавшую их с Истром на расстоянии. Девочка в кружевном платье, казалось, не слышит ее.

Она дотронулась до Ярушкиного подбородка, та вскрикнула от боли.

– Не трогай ее! – заорала Катя, бросаясь на невидимую стену. – Что тебе от нас надо?

Девочка поднялась и громко расхохоталась, забыв о сидевшей у ее ног Ярушке.

– Да это не мне от вас что – то надо! А вам от меня! – выдавливала она сквозь хохот, то и дело хватаясь за живот. – Не я к вам в дом пришла, а вы ко мне пожаловали!

Катя замерла. Она оглянулась на чернильное небо, нагромождения ледяных торосов, искрящееся платье незнакомки, источавшее тонкий дымок, словно от жидкого азота.

– Так ты и есть Мара? – с удивлением прошептала она, наконец, догадавшись.

– Так я и есть Мара, – передразнила ее девочка, взрослея на глазах. Сейчас на вид ей было лет пятнадцать.

– Где мы? Это же не… – не смогла договорить Катя.

Маара снова расхохоталась.

– Бе… Ме …– не унималась она, издеваясь и передразнивая без конца. – У Велеса дочка – дурочка! Ох! Умора! Вы в моем царстве!

– Где Енисея? Где Ая?

– Где надо, там и Енисея с Аей. Кстати, зачем она тебе? Она же просто человек!

– Где мои друзья? – как можно спокойнее, почти по слогам, повторила Катя и шагнула в сторону Маары. Та деланно ахнула, отпрянула на несколько шагов назад:

– Не гневайся на меня, дочь Велеса! – в ужасе взмолилась она, и тут же в голос расхохоталась, до слез. – Я ж прямо вся дрожу от страха! Такой взгляд…

Катя с силой стукнула кулаком по невидимой стене, отделявшей ее от Ярославы и Мары, та дрогнула и осыпалась миллионами льдинок. Мара перестала смеяться. Встав перед Катей так близко, что девочка чувствовала ее холодное дыхание, она с интересом рассматривала дочь Велеса.

– А что, из тебя, может, толк и выйдет, – ее глаза лихорадочно загорелись. – Оставайся у меня!

От неожиданной перемены в собеседнице Катя сперва опешила, а ее предложение остаться у нее жить вообще вывело из равновесия.

– Мара, что вообще происходит? Зачем ты нас сюда затащила?

Мара, по прежнему улыбаясь, ответила:

– А ты можешь идти, дочь Велеса, я тебя не задерживаю…

– Что значит «можешь идти», – не поняла Катя, – я уйду со своими друзьями.

Мара фыркнула:

– Это уж вряд ли… твои друзья мне нужны. Енисея мне отцом обещана, вот эта, – она ткнула пальцем в скрюченную на холодном полу Ярославу, – отсюда не выбреется, она уже не жилец, а он, – она кивнула в сторону Истра, безуспешно пытавшегося по примеру Кати разбить невидимую стену, – без нее не уйдет никуда. Он, видишь ли, изволит ее любить… Смешно правда?.. А, да! – она зловеще сузила синие глаза. – Там еще эта девочка, из людей. Так у меня к ней разговор особый будет, до-олгий. Боюсь, не выдержит она его… В общем, ступай себе с миром. Дорогу, чай, сама найдешь, не маленькая. Привет батюшке передавай.

И она, крутанувшись на каблуках, резко отвернулась от Кати, подхватила почти бездыханную Ярушку и двинулась с ней за колонны.

– А ну стой! – Катя, ловко извернувшись, ухватила Мару за рукав. Тот с хрустом ледяного наста отломился, рассыпавшись в снежную пыль. Платье царицы ночи мгновенно изменилось – второй рукав тоже осыпался, шлейф уменьшился, морозный рисунок дрогнул и улегся новыми замысловатыми линиями. Мара оглянулась.

– Коли так о своих друзьях печешься, – зловеще прошептала она, – с ними и оставайся…

Катю, Ярушку и Истра острыми, как ножи, пальцами подхватил ледяной ветер, потянул за собой вглубь залы, под покрытый инеем мраморный пол, окаменевшую от вечного льда землю.

***

Могиня практически волоком тащила старика Велимудра к выходу из навьего мира. Тот плелся за ней безвольной куклой, то и дело причитая:

– Это все бесполезно, оттуда никто не возвращается. Проход закрыт, Цветок погас навсегда…

– Не каркай, – всякий раз обрывала его Могиня, еще быстрее передвигаясь по острым камням.

Перед воротами, ведшими на поверхность, она остановилась:

– Жертву надо какую отдавать?

Это был древний обычай – камень, указывавший дорогу в навий мир, должен был получить что – то за свою работу, а если путник забывался, то камень мог забрать то, что посчитает нужным – молодость, здоровье, красоту.

Старик заохал и запричитал «нету возврата, нету надежды».

– Соберись, – взвизгнула она, – там моя кровинка стынет, а ты мямлишь невесть что! Говори скорее!

Велимудр протянул дрожащую руку и указал на сиявшие письмена:

– Дар особый и чужой не останется с тобой, – он слабо закивал головой, – да, нужна жертва, дар…

– Еще чего! Дар мой мне еще пригодится!

Она крепко схватила старика за запястья и приложила его ладони к камню. Белоснежные письмена запылали, от ладоней Велимудра потекли тонкие лучи, постепенно источаясь в камне. Когда последняя искра с ладоней старика впиталась в камень, пространство внутри арки осветилось, и в нем показалась площадка на утесе. Могиня, не теряя времени, подхватила Велимудра и проскользнула с ним через ворота.

– Что ты сделала? Чародейка!

Могиня, не оборачиваясь и не останавливаясь ни на минуту, пробормотала:

– Я не чародейка. Я ведьма! И отдала я, старче, твои страдания. Каменюке они в диковинку. Вполне особый, истинный дар, и, конечно, чужой – я ж ему не свои страдания подарила, а твои.

Они спустились в нижний уровень, поворачивая всякий раз там, где показывал отец Енисеи, пока не оказались в центре большого зала, умело вытесанного в скале. Узкий свод уходил ввысь, поднимаясь почти к вершине скалы. По стенам, уложенные аккуратными стопками, покрытые многолетним слоем пыли, лежали книги и полупрозрачные кристаллы.

– Здесь надобно искать, – прошелестел старик, беспомощно разводя руки, – только я не представляю, как. Раньше я мог лишь подумать о том, что мне надобно, и нужная книга сама освещалась мне, приоткрывая завесу тайны. После Большого перехода Сила ушла, книги более не отзываются.

– Отче, мы же договорились, сила не ушла, она изменилась, – отозвалась Могиня, внимательно оглядывая библиотеку. – Значится, говоришь, чуть подумал, и тебе тайны и открылись? – отец Енисеи кивнул. – Так и мы попробуем для начала.

Старушка встала ровно в центре зала, под сводчатым куполом. В полной тишине слышно, как стекает по капле дождевая вода из – под купола.

Могиню медленно окутал темный дым. Старик, увидев, что помещение стало поглощаться серыми тенями, запаниковал. Он в ужасе оглядывался по сторонам, не зная, куда бежать и где спасаться. Но темные тени не причиняли ему вреда, они сновали от одной книжной полке к другой, заглатывая по очереди кристалл за кристаллом, пока не вернулись к Могине.

В тот же момент у нее в руках оказался небольшой камень, похожий на малахит, только светлые прожилки его светились в темноте голубовато – синим цветом.

Могиня накрыла кристалл ладонью, внимательно прислушиваясь к его шелестящему голосу:

– Где помощь сыскать мне?

– Тебе поможет твоя кровь, – ответил ей камень.

Велимудр склонил седую голову над камнем, ожидая еще хоть что – то услышать. Но камень погас.

– Что он имел ввиду, Могиня?

Та озадаченно смотрела мимо старика.

– Сама не пойму. Но нам надобно в Храм Веды идти. Дорогу в Александрию знаешь?

***

– Что делать будем?

С этого риторического вопроса началась очередная стадия совещания, проходившего в каменном подвале Храма Мары. Ярослава медленно, словно в полудреме, терла ладони, стараясь согреть их дыханием. Енисея сосредоточенно ковыряла ножом стену. Ей удалось сделать в ней сантиметровой глубины царапину – подкоп не удавался.

Истр ходил взад – вперед за спиной у Ярославы, пыхтя и время от времени выкрикивая проклятия.

Спокойнее всех была, как ни странно, Аякчаана. Она сидела в позе лотоса на каменном полу, закрыв глаза и напевая утробным голосом какой – то мотив.

– Скоро она? – Истр нервно поглядывал на нее, явно выходя из себя от монотонного звука.

Катя пожала плечами:

– Не знаю. Она вызывает духов, как учил ее дедушка.

– Чем, интересно, они помогут, – равнодушно прошептала Енисея, с еще большим старанием вгрызаясь в камень.

Катя снова пожала плечами. Здесь ничего не работало: Алатырь тускло светился в темноте, Посох безвольно парил над поверхностью заиндевевшего пола, Темный морок не вызывался.

Рука снова сильно болела, совсем плохо слушалась. Удушающий холод медленно подбирался к самому сердцу. Видно, права была Енисея, яд силу набирает.

Истр присел рядом.

– Девоньки, если мы не выберемся отсюда, мы тут точно околеем. – Он бросил взгляд на Ярушку. – Вон, Ярослава, едва дышит. Да и ты, Кать, выглядишь не того…

– Чего «не того»? – покраснела Катя.

– Как припадошная! – выпалил Истр. Енисея бросила на него сердитый взгляд. – Чего вы на меня зыркаете. Что, не правду говорю? Одна вся зеленая сидит, того и гляди в обморок упадет, вторая такая же, – он бросил взгляд на Аякчаану, монотонно тянущую «а» уже вторую минуту, – от третьей вообще толку никакого нету…

– Один ты у нас деятельный и полезный, – с издевкой закончила Енисея. Ярушка хмыкнула.

– Да хоть бы и так! – Истр вскочил, сжав кулаки. – А вы сдались! Чуть вас пугнули, и вы сразу лапки кверху: «сдаемся»!

– Ну, допустим, никто лапки кверху не вскидывал, – отозвалась Ярослава, – а кричать и топать ножками, знаешь, Истр, много ума не надо, – парень покраснел, – ты если предлагаешь чего, то говори, самое время…

Истр отвернулся и запыхтел сильнее.

– Переход предлагаю делать, вытащить туда Катю, тебя, Ярослава, и эту певицу. А нам с Енисеей, если понадобится, бой принять.

Енисея прекратила долбить стену, уставилась на него, как на сумасшедшего:

– Это ты, что ли хочешь принять бой с Марой? А кишка не тонка?

Истр покраснел еще больше.

– Вот я и говорю, лапки кверху, – пробурчал он, присаживаясь рядом с Ярославой.

– Я вот, что думаю, – приняла эстафету Енисея, откладывая в сторону свой нож, – переход надо попробовать сделать, тут с Истром соглашусь. Только у нас Ярослава очень слаба, да Ая с этим вообще не знакома…

Аякчаана внезапно прекратила петь, чуть подалась вперед и наклонила голову набок, прислушиваясь:

– Тише, нас Маара слушает…

– Ты – то с чего.. – начал было Истр, но смолк, едва увидев, как с потолка медленно начал сыпаться снег, оседая прозрачным настом на каменном полу.

– Пирожки у бабушки очень вкусные, это точно, – мечтательно закатила глаза Ярослава. Ребята вытаращили на нее глаза, решили, что бредит. А та подмигнула им, и продолжила. – Вот я с тобой согласна, Енисея, больше всего, хочется сейчас бабушкиного пирога с клюквой…

– Кисленький такой, – зажмурилась Енисея.

– Хорош про еду болтать! – оборвал их Истр. – Тут, интересно, когда кормят?

Девочки захохотали, а прозрачный дымок с потолка исчез.

– Ты как узнала – то, что нас подсушивает эта карга старая? – шепотом спросил Истр.

Аякчаана взглянула на потолок.

– Меня дедушка предупредил.

В тесном каменном мешке повисла пауза. Ребята переглянулись.

– Кто тебя предупредил? – переспросила Енисея.

– Дедушка, – повторила девочка и поправила косичку. – Я спросила его, как нам отсюда выбраться. Она сказал, что если прямо сейчас не замолчим, то, верно, никогда. Я вас и предупредила.

– Так вроде дедушка у тебя там, на земле остался, – переглянулись ребята. Аякчаана пожала в ответ плечами. Она по – прежнему сидела в позе лотоса, невозмутимо поглядывая на своих новых знакомых.

– А о том, как отсюда выбраться, тоже сказал? – прищурился Истр. Аякчаана кивнула:

– Нам наверх надо.

Истр фыркнул:

– То же мне, ценная подсказка…

– … здесь есть другой дух, он поможет, – продолжала Акчаана, словно, не слыша его.

Ребята насторожились. Енисея прекратила упаковывать нож в ножны, взглянула на девочку. Катя и Ярослава замерли:

– Какой такой другой дух? Это тебе дедушка твой сказал?

Аякчаана снова кивнула:

– И сказал, да я и сама вижу… Он рядом с Катей стоит, за ее спиной…

Катя отшатнулась. Она посмотрела на каменную кладку за своей спиной, конечно, никого там не обнаружив. Истр присвистнул, с сожалением посмотрел на темноволосую девочку. Но та, кажется, не обращала на него внимания, она продолжала смотреть на пустое место за Катиной спиной. Ярослава дотронулась до ее руки:

– Ая! Очнись! Ты, верно, бредишь…Столько переживаний…

– Парень говорит, что не уйдет, пока Катя его не простит, – Ярослава осеклась, – Говорит, он ее ждет здесь уже целую вечность.

– Да ты выдумываешь все, – неуверенно пробормотала Катя.

Аякчаана мотнула головой.

– Ему на вид столько же сколько нашей Енисее. Темненький такой, симпатичный. Волосы не очень короткие, и не очень длинные. Немного вьются. Модный такой. Глаза серые, светлые…

– А как зовут его? – Катины глаза округлились от ужаса.

– Антон…