Из разрастающейся световой воронки с утробным гулом, тяжело дыша, не в силах сделать больше ни одного шага, бледная, с ярким лихорадочным румянцев на щеках, вывалилась Катя. Упершись руками в пол, она старалась выровнять дыхание: делала глубокие вдохи и выдохи. Рядом с ней мягко приземлились Олеб и Истр. Енисея бесчувственной куклой лежала на полу, что заставило Олеба, забыв о приветствиях, броситься к ней. Ярослава безвольно стояла рядом. Ее побледневшее, вмиг потерявшее краски и желание жить лицо, выглядело теперь восковой маской. Истр растерянно на нее поглядывал.

– Кать, ты куда запропастилась – то? – удивился он, и, оглядевшись, удивился еще больше. – А где это мы?

Вокруг них бесконечным лесом возвышались полупрозрачные золотые колонны, заполненные искрящимися частицами, восходящими и нисходящими потоками передвигающимися внутри них. Пол и потолок убраны янтарными плитами, через которые было видно, что колонны продолжаются и уровнем выше, и уровнем ниже.

– Да помоги же ты! – крикнул ему Олеб. Он безуспешно приводил в чувство Енисею. – Что у вас вообще произошло? Что с ней, кто–нибудь знает?

Катя, чуть отдышавшись, посмотрела на подругу, перевела вопрошающий взгляд на Истра.

– А чего вы оба на меня смотрите? – возмутился он. – Я даже понять толком ничего не успел: ты в сторону куда – то побежала, Енисея – в другую, металась там, как ослепленная, потом рухнула без чувств, Ярушка – в третью сторону. Я за ней. А она упала, запричитала, заплакала, и так больше в себя и не приходила…Катя вообще под потолком летала, кричала что – то.

Олеб встряхнул Енисею за плечи:

– Енисея, да очнись же ты! – заорал он ей.

Глаза у Енисеи дрогнули, приоткрылись. Еще не понимая, где она, и что делает, она обвела ребят долгим туманным взглядом, остановилась на лице Олеба, и, словно, не веря тому, что видит, дотронулась до него рукой.

– Енисея, ты меня слышишь?

Та кивнула. Прозрачная слеза медленно стекла по щеке:

– Я рада, что мы снова вместе, жаль, что для этого нам пришлось умереть.

Олеб улыбнулся:

– Нет, что ты такое говоришь?! Я еще собираюсь прожить с тобой лет триста, не меньше.

Енисея поднесла руку к его губам:

– Тш – ш – ш, не спорь. Ты, наверное, еще сам не понял, что ты умер. Такое бывает.

– Енисея, любимая, – Олеб показал на ребят, – посмотри, Катя, Истр с нами. Ярушка тоже. Не могли же мы все в один момент умереть.

Енисея печально потупила взор, и хотела что – то возразить, но вмешалась Катя:

– Енисея, никто не умер. Сюда привела вас я сама. Это никакой не навий мир, это… Я сама еще толком не поняла, что это, но это совсем другое место. Я побоялась, что Мара нас прикончит, поэтому не стала рисковать и притащила сюда, благо это единственное место, о котором стоит лишь подумать, как окажешься здесь.

Енисея, еще не веря тому, что слышит, дотронулась до теплых янтарных плит. В глазах мелькнула надежда.

– Так что, Олеб, ты жив? И батюшка мой – тоже?

Олеб озадаченно посмотрел на Катю:

– Я – то точно знаю, что жив, Могииню и батюшку твоего видел вот только что, тоже был в здравии. Не скажу, что в настроении хорошем, но жив…

Енисея села.

– Когда пошел весь этот черный туман, Ирминой устроенный, я шагнула за Ярушкой, не хотела, чтобы она исчезла в том черном дыме, что окружал нас. Но не нашла ее. Туман рассеялся, вас никого не было видно, только мой батюшка молился у трона Маары. Внезапно появился ты, Олеб, отец решил, что ты демон и бросился с тобой драться. Я встала между вами. А потом вижу, что ты мертв, убит моим отцом. И батюшка мой мертв. И из груди его торчит мой клинок! – она беспомощно посмотрела на Катю, перевела взгляд на Олеба, Ярушку. – Что же, мне привиделось все это?

Во время ее рассказа Ярослава встрепенулась:

– Бабушка Могиня еще жива? – она заметалась по залу. – Мне к ней надо, мне ее спасти надо! Катя! – кричала она все громче. – Как мне отсюда выбраться?! Мне назад надо!!!

Истр схватил ее за плечи и что было сил встряхнул ее:

– Опомнись! Ярослава! Что происходит?

Ярослава, оседая в его руках, с залитым слезами лицом, повторяла:

– Мне назад надо, Катенька, милая, мне бабушке помочь надо, не то убьют ее и не станет ее, как не стало моих батюшки с маменькой, моих братика с сестренкой родимых…

Ребята переглянулись.

– А с чего ты взяла, что они погибли?

– Я могилы их видела, и себя, старую, одинокую, – тихо отвечала она.

Катя присела рядом с ней на колени:

– Ярушка, это все наваждение. Это все неправда…

Ярослава подняла на нее искаженное болью лицо:

– Кать, там даты стоят… Родители мои и братик с сестренкой погибли позавчера, когда джунгары Тавду брали. Бабушка Могиня – сегодня.

Внезапная догадка осветила лицо Олеба.

– Истр, – обратился он к другу, – а что тебе мерещилось?

Истр немного растерялся. Он пожал плечами, поправил рубаху:

– Ничего мне не мерещилось.

– А о чем ты думал последнее время?

Истр покраснел до уровня «самый спелый помидор, сейчас лопнет», замялся. На помощь ему пришел Олеб, сам ответив на поставленный перед другом вопрос:

– Ты думал о Ярославе, так? – Истр нехотя кивнул и, нахмурившись, отвел взгляд.

– А ты, Енисея, не тревожилась ли о том, что твой батюшка и я передеремся, стоит мне вернуться со шкурой золотой козы? – Енисея медленно кивнула. – А ты, Ярушка, разве ты не боялась более всего потерять твоих близких, ведь ты не знаешь до сих пор, что с ними сталось после джунгарского нападения? – Ярослава, еще не понимая, к чему клонит Олеб, тоже кивнула.

– С вами еще одна девочка, – Олеб подошел к Аякчаане, та покраснела от неожиданности, так как все это время с любопытством его разглядывала.

– Меня Аякчааной зовут, я с Катей пришла из ее мира и ее времени, – представилась та, не вдаваясь в подробности их встречи – к чему они сейчас. – И мне представилось, что я иду по скользкому льду, кругом океан, а лед такой прозрачный, что видно на много метров вглубь. Очень страшно. И из воды вдруг выпрыгнул кит, разломав лед, и я оказалась на скользкой льдине, посреди океана. Но мне дедушка сказал, что это все лишь видение, что меня хотят напугать и запутать, и чтобы я подумала о том месте, где я была только что. Я подумала о черной комнате, той что с троном, и оказалась в ней. Но там все уже плакали, болели, а Катя словно замороженная стояла, а потом я видела, как она летала…

Олеб кивнул и встал напротив Кати, пристально на нее посмотрел:

– И, наконец, Катя, о чем более всего переживала ты и что ты видела в тронном зале?

Катя нервно сглотнула. Она почувствовала себя партизаном на допросе, но настороженные лица друзей, несчастные глаза Ярушки, заставили говорить откровенно. Кажется, она уже догадывалась, о чем хочет сказать Олеб.

– Узнав о том, что Ирмина – родная сестра Могини, я больше всего стала бояться, что Черный морок и мою душу захватит. Что я тоже могу стать его прислужницей.

– И что тебе привиделось там, в тумане, устроенном Ирминой? – прищурился Олеб. Ребята затаили дыхание.

– Я видела, как Ирмина пыталась завладеть моей силой, – твердо проговорила она. – Я ей сказала, что мы – родня, и она подумала, очевидно, о том же, о чем и я: что Светлый морок к ней может перейти.

– И?

– Он бы и перешел, если бы не голос, который сказал, что Сила – это всегда просто Сила, она не черная и не белая. Направление ей даем мы, с нашими мыслями и стремлениями. Хочешь нести добро – неси. Хочешь сеять зло – сей. Это только твой выбор, – ребята переглянулись, а Катя, не останавливаясь, продолжала, – и я сделала свой выбор еще там, в подвале Александрии, пообещав, что Силу Рода буду использовать только во благо, понимаете? Все решилось еще там! – она выдохнула. – И тогда я сама завладела ее силой.

Ребята снова переглянулись. Олеб, переводя взгляд с Ярославы на Енисею, подытожил:

– Выходит, вам, и в самом деле, виделся свой собственный страх: Кате – стать черной ведьмой, Ярушке – потерять семью, остаться одной, Енисее –что мы с твоим батюшкой поубиваем друг друга.

– А отчего же вам ничего не привиделось? – резонно заметила Ярушка.

Истр всплеснул руками:

– Да потому что мы только о вас и думаем последнее время! Ничего в голове больше не держится! То в яму угодите, то с удачей распрощаетесь и потом на каждой кочке и ступеньке спотыкаетесь!

– А я вообще только появился во дворце Маары, – добавил Олеб. – На меня все эти Ирминины фокусы не успели подействовать!

Енисея и Ярушка несмело улыбнулись:

– Так, что, это все Морок был, сон? – неуверенно спросила Ярослава. Истр и Олеб почти одновременно кивнули.

– Сон или нет, но что – то во мне изменилось, – неожиданно прошептала Катя, внимательно разглядывая свои руки. – Смотрите!

Ребята бросились к ней, и разом ахнули, увидев ее ладони: по ним, словно по мановению невидимой кисти, растекались загадочные письмена. От кончиков пальцев исходили хитросплетения точек, тире, тонких и толстых линий, завитки и пунктиры, заполняя все пространство ладони, узких девичьих запястий.

– Что это? – заворожено переговаривались ребята.

– Это Сила, принятая Катей на себя, – усмехнулся рядом незнакомый голос.

Друзья оглянулись: высокий светловолосый парень с ясными глазами, светлой хоть и чуточку ехидной улыбкой смотрел на Катины ладони поверх их голов.

– Ты кто вообще? – удивилась Аякчаана. – Ведь тебя здесь не было!

Парень широко и обезоруживающе улыбнулся, глядя на Катю:

– Представишь меня своим друзьям?

Девочка смутилась. Она бы, конечно, представила его, если бы сама знала, кто он. А то и в прошлый раз от него ответа не добилась, а сейчас и того подавно. Но доставлять ему удовольствие и краснеть она не собиралась. Катя с вызовом посмотрела на парня:

– Понятия не имею, кто это такой! Думаю, ему можно и в глаз дать, чтобы не задавался!

Парень заложил руки за пояс:

– Ну – ну, попробуйте, – хохотнул он.

– Катя, – дернула подругу за рукав Ярушка, – а ты глянь, у него поясок какой.

Катя пригляделась. Поясок, и вправду, приметный: тонкие серебряные нити переплелись в затейливый узор, на концах образовав красивые наболдашники.

– Ничего тебе не напоминает? – Ярушка не сводила с парня удивленный взгляд. Катя перестала дышать. Неужели такое бывает?

– Ты – Посох? – то ли спрашивала, то ли утверждала она. При ее словах Енисея и Олеб с Истром вытаращились на парня.

Тот, между тем, продолжал широко улыбаться.

– Как такое возможно вообще? – Ярушка обернулась к Енисее, та в ответ пожала плечами.

– Ну, вот и познакомились, – засмеялся парень, наконец.

– Но кто ты? Какое отношение ты к Велесу имеешь? Как ты в посох вселился?!

– Никуда я не вселялся, – немного раздраженно повел плечом парень.

– А кто ты? – Аякчаана тоже очень заинтересовалась. – Ты дух этого посоха, да?

Парень усмехнулся.

– Нет, я и есть этот посох. Вся его сила – это я, и служу я только тем, кому считаю нужным, мы – свободный народ!

Аякчаана ахнула и закрыла рот руками:

– Каменные люди! Ты – Каменный человек! – с восторгом пролепетала она. – В нашем мире вы просто камни!

Парень нахохлился:

– Мы никогда не бываем «просто камни». Если вы нас не видите, и не слышите, еще не значит, что мы ничего не видим и ничего не говорим, – и он неожиданно повернулся к Кате, – ты сюда зачем пришла, помнишь?

Катя растерялась.

– Ты говорил, что я здесь могу оказаться, если подумаю об этом зале, вот я и подумала, когда нас Мара чуть не прикончила. Думала, отсюда потом и выбираться… Как – нибудь.

Парень хмыкнул.

– Каменный человек, – тихонько позвала Аякчаана (кажется, парень, стал ее настоящим кумиром), – тебя как зовут?

– Берендей, а что?

– Берендей, твои братья сказали мне копье Маары сыскать. Сказали, что оно мне только и подчинится. Я ищу – ищу, нет нигде. Чуть не померли здесь все уже, а я его найти никак не могу. Поможешь?

Парень косо усмехнулся.

– Копье Маары – ой, какая хитрая вещь, – начал он, – никто точно не знает, как оно выглядит и где находится. Знаешь почему? – Аякчаана отрицательно покачала головой. – Потому что Копье само выбирает свое тело и своего владельца.

– Так он тоже Каменный человек? – догадалась Аякчаана.

– И как его тогда искать? – вмешалась Енисея. – Как узнать, кем он является на этот раз? Нам ведь копье тоже нужно…

Берендей невесело усмехнулся.

– Неужели тоже жаждете вечной славы, богатства и победы над всеми врагами?

Ребята переглянулись.

– Это ты вообще о чем? – высказала общее непонимание Катя.

– Ну же, Катя, ты же взрослая, образованная девочка, напряги мозги. Копье Маары имеет и другое название, тебе наверняка известное, – Катя шмыгнула носом.

– Не знаю я, видимо, я не слишком образованная и не очень взрослая, мне твои намеки ни о чем не говорят.

И тут ее осенило. Конечно!

– Ты, что же, о Копье Судьбы говоришь? Том самом?

Берендей многозначительно кивнул.

– За многие века кто только не пытался его добыть, – он стал очень серьезен. – Понимаете, в чем штука, считается, что оно дает своему обладателю невиданную силу управлять людьми, богатство и, соответственно, власть. Очень заманчиво, не так ли? – ребята пожали плечами. А Берендей продолжал. – Из – за него пролилось немало крови, так что его нужно было назвать «Копье, приносящее несчастья». А вам оно зачем?

Катя нахмурилась, соображая, с чего начать, но ее опередила Енисея:

– У Кати рана заговоренная, она умереть может. Ярослава, – она кивнула в сторону подруги, – чтобы ей помочь день назад отдала всю свою удачу, которая ей за жизнь причитается. Может, копье это исправит. И вот, девочка Аякчаана, ее беду ты уже знаешь. Славы, денег и власти нам не надо.

Берендей внимательно на них смотрел. И думал. Веселая улыбочка опять заиграла на его губах, заставив Аякчаану печально вздохнуть.

– Ну, допустим, у Кати рана излечена, ты разве сама не почувствовала?

Катя отрицательно покачала головой. Хотя… Вот этот загадочный смешливый парень сказал, что она излечилась, и она, на самом деле, почувствовала, что здорова. Самовнушение? Гипноз?

Берендей будто читал ее мысли, он опять широко улыбался:

– Нет, я вам поражаюсь, никакой склонности к анализу, ей – богу! – закатил глаза к потолку он. – Катя, ты Черный морок на себя приняла? – Та кивнула. – А заговор на ране какой был?

– Ну, конечно! – воскликнула, засиявшая Ярушка, – ты же всю Ирминину силу себе взяла, и яд ее тебя же и излечил!

Берендей удовлетворенно хмыкнул:

– Сообразительная у тебя подруга, молодец. Прямо даже расхотелось вам дальше загадки загадывать.

– Да уж, хватит, – пробурчал Истр. Он не слишком разделял всеобщей радости от появления этого Берендея – уж больно много вокруг него загадок. И Ярушка на него так восторженно смотрит…

Берендей, коротко глянув на Истра, продолжал:

– Тем более, что Копье вам для Ярославы совершенно не нужно.

Все ребята замерли в ожидании, но Каменный человек желал произвести впечатление, и держал театральную паузу, пока Аякчаана не задала вопрос:

– А что нам нужно для Ярославы?

Парень широко развел руки, словно желая разом обнять всех присутствующих.

– Как вы думаете, где вы находитесь? – громко, театрально – раскатисто, спросил он. Катя покосилась на ребят. Судя по сощуренным глазам Олеба и покрасневшему лицо Истра, они его уже готовы побить. Енисея крест – накрест сложила руки на груди, с окаменевшим взглядом уставилась на светловолосого парня. Ярослава облокотилась на золотистую колонну, и равнодушно разглядывала царапины и порезы на своих пальцах. Одна Аякчаана как завороженная следила за каждым его шагом. Похоже, парень нашел благодарного зрителя.

Ярослава вздохнула и нехотя ответила на прозвучавший вопрос:

– Не имеем ни малейшего понятия.

– Ну, Ярослава, от тебя я этого не ожидал, – картинно всплеснул руками Берендей.

– Слушай, Берендей, хорош кривляться! – не выдержала Катя. – Если есть что – говори, нет – оборачивайся назад посохом, в таком виде ты мне больше нравишься, хоть молчишь.

Он глянул на Катю, перевел взгляд на ее друзей, помолчал.

– Ладно, я понял, – наконец, примирительно проговорил он. – Ярушке можно помочь и без Копья, и вы бы, конечно, сами об этом догадались, знай вы, куда принесла вас Катя. Но вы не желаете думать, вот что плохо! И, судя по всему, ждете, когда вам выдадут готовое решение… – Он снова помолчал. – Вы находитесь в Храме Доли, это же очевидно.