– Какие неожиданные гости! – воскликнула Мара. – У меня впечатление, что у меня не неприступный дворец, а проходной двор какой—то! То дети прибегают, то их бешеные родственнички. Теперь вот и ты, царица, пожаловала.

Мирослава улыбнулась:

– И я рада тебя видеть.

Маара с шумом опустилась на трон. Нежно – голубой кинжал она бережно положила себе на колени.

Черные Тени, зависшие было над ребятами, Могиней и Велимудром, постепенно осели, пространство вокруг снова приобрело цвета.

– Ну, полно тебе дуться, – снова примирительно улыбнулась Мирослава. – Я к тебе, собственно говоря, по делу.

– Кто бы сомневался, – пробормотала, нахмурившись Маара, и, взглянув на Макошь, нарочито приветливо улыбнулась. – Я вся во внимании.

Мирослава, источавшая мягкое теплое сияние, подхватила его, словно кисею, и подбросила в воздухе. В одно мгновение сияние приобрело плотность, став вполне осязаемым полупрозрачным троном, в следующую секунду кристаллизовавшемся. Неспешно опустившись на него, Мирослава расправила складки роскошного жемчужно – белого платья. Маара поежилась.

– Да, нет, Мара, – спокойно проговорила Макошь, – это я вся во внимании, это я тебя слушаю.

Маара замерла. Ее светлые глаза, то холодно – надменные, то гневно – искрящиеся, светились любопытством. Легкая улыбка скользнула по ее губам, на миг осветив лицо, сделав его живым и привлекательным.

Она чуть подалась вперед, приглядываясь к Мирославе.

– Я вот все думаю, царица, здорова ли ты, – поинтересовалась она, – на вид ты какая – то бледная, нервная. Вот и глупости говоришь… Здорова ли ты, голубушка?

Макошь всплеснула руками:

– Да воистину ты добра и великодушна, так интересуешься мной. Твоими молитвами, я здорова, царица, – Макошь замолчала. Милая игривая улыбка медленно растаяла с ее лица, глаза приобрели жесткость, в голосе появились металлические нотки, от которых даже у Кати пробежали мурашки по спине. – Да только не надоело ли тебе, царица, дурака валять?

– С тебя пример беру, – в том же тоне парировала Маара. – Чего явилась.

– Ты созвала судилище, я и явилась, – сдержанно отозвалась Макошь. Катя взглянула на Ярушку. Васильково – синие глаза подруги горели, на щеках алел румянец. Она словно губка впитывала каждое движение, каждый взгляд Макоши, приоткрыв рот, следила за каждым ее движением.

Маара откинулась на спинку трона.

– Созвала, – кивнула она, сверкнув глазами, – только тебе какое до этого дело?

– А такое, – громоподобно разразилась Макошь, – что под твое судилище незаконное подпала моя кровь и моя плоть.

Маара отмахнулась:

– Твою дочь я давно отпустила. Я думала, она уже на пути домой. Ан нет, сама ко мне в гости пожаловала, да друзей притащила. Шум тут у меня подняли. Так что кровинушку твою никто не обижает.

Маара была очень довольна собой. Удачно получилось, в самом деле, что эта глупая девчонка сбежала. Сейчас бы конфуз вышел: мамаша за ней явилась, а та в подвале замерзла.

Мирослава, тем временем, вздохнула, расправила еще раз складки платья, и медленно поднялась. Трон в одно мгновение снова приобрел прозрачность, растаяв в лунном сиянии, сопровождавшем царицу.

– Ну, раз все так хорошо разрешилось, тогда на том и порешим, родственников своих я забираю.

Бело – голубые лучи, исходившие из Катиного посоха, гигантскими щупальцами взмыли к сводчатому потолку, подхватив Катю, Могиню, Ярославу, Енисею с отцом и Олеба с Истром. Один луч скользнул над головами Теней, выхватив из – за колонны Ирмину, подбросил ее и стал также затягивать внутрь Посоха, как в огромный портал.

– Стой! – завопила Маара. Макошь остановилась, полуобернувшись к ней. – Ты сказала, что забираешь дочь, и я не была против, но все эти люди должны остаться! Особенно она, – царица ткнула пальцем в Ирмину.

Мирослава мельком взглянула на ведьму:

– К моей дочери и ее друзьям у тебя вопросов нет? Они ведь вернули тебе то, что ты искали? – Маара медленно кивнула, дотронувшись еще раз до драгоценного мутно – голубого каменного лезвия. – Что на счет ведьмы Ирмины, – Макошь помолчала, – она нарушила законы рода, родом и будет судима. Таков Закон. Ты забыла, царица?

– Каким родом? – не поняла Маара.

– Моим родом. В ведьме Ирмине есть капля моей крови. Я имею право ее забрать. Ты должна подчиниться.

Десять полупрозрачных Духов, могучих и прекрасных встали между ней и царицей ночи.

Голос Мирославы вновь стал холодно – металлическим, а пространство наполнилось электрическим гулом. Маара замерла, не зная, что говорить. Макошь это восприняла по – своему, взмахнув руками, она в одно мгновение скрутила длинные лунно – белые щупальца, и те с шумом втянулись внутрь посоха, увлекая за собой всю компанию.

Велимудр до последней секунды не спускал глаз с сыновей, громко стенал и проклинал тот день, когда не смог их защитить.

Катя, исчезая из тронной залы, искала глазами одну Душу, но никак не могла ее увидеть. Что ж. Закрыв глаза, Катя подумала о неизвестной ей женщине по имени Магда, представила ее светлые глаза (у нее непременно должны быть именно светлые, чуть удивленные глаза), и большие солнечные часы рядом с ней, доверху наполненные золотым песком. И неизвестная женщина улыбнулась Кате.

А самая младшая из людей, Аякчаана, с сожалением смотрела на заветное копье, лежавшее на белоснежном бархате Маариного платья, с замиранием сердца представляя, что будет, если она навсегда застрянет в этом странном мире.

Золотые лучи, собравшись в упругую спираль, с гулом втянулись внутрь Посоха.

В последнем его луче растаяла и сама Мирослава.

– Волхва оставь! – крикнула ей вдогонку Маара, но та ее уже не слышала.

Кинжал соскользнул с ее колен, и, не долетев до пола, растаял в воздухе.

***

– Да вы с ума сошли! – не унималась царица Макошь. Ребята, Могиня, Велимудр, виновато стояли перед ней. За их спинами независимо прохаживался взад – вперед Берендей. Мирослава глянула на него. – Тебя, кстати, это тоже касается!

Тот остановился, нарочито обиженно вытаращил глаза:

– Меня?

– В первую очередь! Ты как мог допустить их возвращение к Маре!

Парень нахмурился и встал рядом с Катей.

– Как будто я что – то мог сделать? – пробурчал он.

– Хорошо, что Могиня смогла со мной связаться через Храм Знаний в Александрии. Мы с отцом тебя ждем, и тут нам приходит сообщение, что ты попала к Маре. Да еще не просто так, а в поисках ее главной ценности – Копья Судьбы!

Солнце яркими лучами освещало большой просторный кабинет, в котором они оказались по возвращении из тронного зала Маары.

Изумрудно – зеленые ковры со сложным красно – оранжевым узором, украшали стены, пол. Огромное круглое окно, через которое были видна утопающая в зелени равнина, поблескивающая лазурью река, воздушные облака в высоких небесах, создавали впечатление нереальности всего происходящего.

Катя поглядывала на маму.

Длинное платье из белоснежной парчи, простого прямого кроя так ей шло. Золотистые волосы убраны в сложную прическу. В ушах поблескивали крупные жемчужины.

Настоящая царица.

Кажется, все это время, Катя не верила тому, кто ее мама на самом деле.

Но гнев царей так же опасен как гнев богов. Тем более, когда речь идет об одном и том же лице. Катя втянула шею под пристальным взглядом матери.

Катя изподлобья взглянула на друзей.

Ярушка, красная от волнения, низко опустила голову, и, закусив губу, виновато слушала приглушенные шаги царицы. Временами она глубоко вздыхала, поглядывая на бабушку.

Могиня согласно кивала. Типа, это она их всех ругает, а Мирослава лишь озвучивает ее праведный гнев.

Олеб и Енисея одинаково хмурились, поглядывая на почтительно замершего Велимудра. Иногда Енисея коротко вздыхала.

Аякчаана с любопытством поглядывала то на Мирославу, восхищенно разглядывая ее платье, то на ребят, видимо, не очень понимая, что происходит, и где она оказалась на этот раз. Столько многочисленные перемещения во времени и в пространстве окончательно ее запутали. Единственное, что она знала наверняка, так это то, что из того ужасного места, где их чуть не убили, они сбежали, и, кажется, окончательно. Если только ее новые сумасшедшие друзья не решат еще кого – то спасать. Единственное, что не давало ей покоя, заставляя прислушиваться к себе, в надежде услышать присутствие деда – шамана, это копье Маары. Его теперь нет. Как возвращаться без древнего артефакта – не ясно. Да и перед дедушкой неудобно получалось: он ее там ждет невесть сколько времени, а она придет с пустыми руками. Аякчаана тяжело вздохнула.

Истр, в отличие от ребят, не особо мучился угрызениями совести, все больше поглядывая по сторонам, то и дело подмечая удивительные чудеса кабинета Макоши: расцветающий живыми цветами ковер, или узор на коврах, меняющийся каждые десять минут. Каждый раз, когда такое случалось, он исподтишка дергал за рукав то Олеба, то Ярославу, стоявших рядом с ним, и интенсивно двигая бровями указывал направление, в котором смотреть.

Конечно, его телодвижения не остались незамеченными. Макошь остановилась прямо напротив него, сурово сдвинув брови:

– Вы, как я погляжу, все забавляетесь, сударь.

Истр покраснел как мак, даже уши стали пунцово – красными.

Царица пожала плечами, подошла к большому дубовому столу, стоявшему перед окном, устало опустилась в высокое кресло.

– Не знаю я прямо, что с вами делать, – вздохнула она.

Катя, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, решила принять удар на себя.

– Мам, мы были очень осторожны, правда, – начала она. Мама на это только закатила глаза к потолку, – нас Берендей проинструктировал, – тычек в спину, – в смысле, мы все продумали. Понимаешь, мы знали, что бабушка Могиня и папа Енисеи пришли к Мааре нас выручать. Они ж не знали, что мы оттуда как раз только смылись. Тогда мы и придумали, что мы вернем ей Копье из – за которого столько шума поднялось, и вызволим их. Но Маара сжульничала: Копье приняла, а нас убить велела.

– О чем я их и предупреждал, – кивнул Берендей.

– Да, поэтому снабдил нас оружием и золотым песком.

– Откуда взял, кстати, – поинтересовалась Макошь. Берендей невинно моргнул и сделал вид, что не слышит вопроса. Мирослава с подозрением на него посмотрела.

Катя продолжала:

– Он показал нам, как вернуться в тронный зал, – Катя посмотрела на друзей в поисках поддержки. Те охотно закивали. – А когда вернулись, смотрим, а там Маара на пытку Ирмину отдала, – Катя опустила глаза, – она хоть и много чего плохого сделала, но нельзя же вот так с живым человеком…

Мирослава подскочила:

– Кстати, где она?

Из темноты, царившей по углам кабинета, медленно вышла Ирмина. Былая красота и молодость таяли на глазах с ее лица и тела. Довольно пожилая, лохматая, неухоженная женщина униженно прикрывала наготу. Макошь повелительно махнула ей рукой:

– Подойди ближе.

Та подчинилась.

– Ведьма Ирмина, – строго проговорила царица. – Ты нарушила Закон. Ради достижения своих целей, ты привлекла в наш мир живого человека, ребенка, заморочила голову Каменным людям. Тее не могло быть не известно, что все Переходы между нашими мирами закрыты, и могут быть распечатаны только с нашей стороны?

Ирмина кивнула.

– Известно ли тебе, что Каменные люди являются стражниками царицы Маары, и попытка их освобождения могла стоить жизни этой девочке и ее деда?

Ирмина опять кивнула.

Мирослава удовлетворенно откинулась на спинку кресла, посмотрела на ведьму:

– Зачем?

Ирмина медленно подняла на нее отсутствующий взгляд.

– Я была обманута Темным мороком, – прошептала она. – Он обещал мне безграничную власть, а забрал все. Молодость, здоровье, красоту, мое время… Жизнь. Я хотела вернуть отнятое. – Ирмина выдохнула. – Когда я оказалась в нижнем мире, среди Теней, я узнала, что есть народ, Каменные люди, который может мне даровать свободу. Свободу от обета, данного Черному Мороку. Тогда я узнала о Копье судьбы – главном сокровище царицы Маары, – вещице своевольной, не подчиняющейся никому. Вот тогда и я и внушила Стражам, что их может освободить это Копье. Они связались с ее дедом, – она кивнула на Аякчаану. – Я смогла поместить ее в тот момент, когда твоя дочь окажется в переходе по пути домой. Остальное вы знаете…

– То есть это все ты была, – то ли спрашивала, то ли утверждала Могиня. Ирмина, не глядя на сестру, кивнула. Последние краски молодости сошли с ее лица и тела. Перед Макошью стояла сгорбленная старуха.

– Ведьма Ирмина, – царица выпрямилась, облокотилась на стол, – ты будешь наказана. Так же и за то, что едва не убила мою дочь.

Ирмина нахмурилась.

– Я была ослеплена жаждой мести, царица, – проговорила она, – я хотела только, чтобы Могиня страдала, потеряв все… – она коротко взглянула на Катю, – но для меня никто столько не делал, сколько сделала за одно мгновение твоя дочь. И да, я готова понести наказание, какое прикажешь.

Макошь встала, дотягиваясь до хрустальной сферы:

– Совет рода решит, что с тобой делать, – она нажала на сферу. Та издала мелодичный звук, и в ней появилась фигура в широких одеждах. – Замир, забери у меня узницу. И свяжись с Советом для назначения слушания по ее делу.

Ирмина стала таять на глазах, постепенно превращаясь в голубоватую голограмму, пока не растаяла совсем.

– Спасибо, Катя Мирошкина, дочь Макоши и Велеса. Я буду помнить.

В возникшей после ее ухода тишине было слышно как бьются сердца пятерых ребят.

Могиня, с грустью глядя в след исчезающей тени сестры, тихо рпошептала:

– «Тебе поможет твоя кровь»… Тот камень был прав, кто б мог подумать, что Ирмина нам поможет там, в навьем мире… Моя кровь.

Макошь первой прервала молчание:

– Волхв Велимудр, Енисея, каково ваше решение – желаете ли вы вернуться к своим прежним жизням?

Енисея взяла за руку Олеба:

– Мы готовы вернуться в любой мир, в котором мы нужны.

– А ты, волхв, что молчишь?

– Прошу отправить нас с дочерью домой, – Енисея низко опустила голову. – Без нас пропадут наш народ, нам надо возвращаться. Только, – он запнулся.

Мирослава выжидающе смотрела на него.

– Ответь, царица, отчего вы нас покинули?

Мирослава встала, подошла к окну.

– Любое чадо рано или поздно вырастает, – начала она, – и его надо отпустить. Так делают птицы, отпуская своих птенцов в большой мир, так желают звери, рыбы, – она посмотрела в глаза старика, – мы слишком долго был рядом с вами. Теперь пришло ваше время найти свой путь.

– А если мы ошибемся?

Мирослава улыбнулась:

– Это уже не важно, волхв. Мы всегда с вами, стоит вам подумать о нас… А сейчас ступай!

– Подождите! – это Олеб выскочил вперед. – Батюшка дал мне поручение найти шкуру Золотой козы, вот она, – и он протянул волхву небольшой сверток. Тот принял его дрогнувшей рукой, медленно развязал бечевку. На руки выпала тонкая золотая ткань. Велимудр удивленно рассматривал ее.

К нему бросились ребята. Даже Макошь вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.

– Что это?

– Шкура золотой козы!

Макошь, рассмотрев подарок, хлопнула парня по плечу, и расхохоталась:

– Ну и сообразительный тебе зятек попался, волхв, – она от души смеялась, заливаясь раз за разом все новой волной.

Катя потрогала ткань, посмотрела на Олеба и тоже засмеялась – перед ними лежала роскошная подделка: из прекрасно выделанной кожи были сшиты широкие портки, каждый миллиметр которых оказался расшит мельчайшим золотым бисером.

Работа была проделана настолько грандиозная, что даже у волхва не хватило сил, обвинить Олеба в жульничестве.

Старик развернул сверток:

– Подарок твой, воистину, стоит целого состояния, и золотой, – он нахмурился. – Ты выполнил условия уговора, и мне придется выполнить свое – отдать за тебя мою Енисею.

Голос старика дрогнул, и прозрачная слеза медленно скатилась по морщинистым щекам. Дочь бросилась к нему на грудь. Олеб подошел ближе:

– Сейчас, перед лицом своих друзей, моей возлюбленной, перед лицом матери Макоши, я клянусь тебе Велимудр, что буду тебе верным сыном.

Старик шумно всхлипнул, привлек его к себе, протянув руку. Старик прижал к себе светлую голову Олеба, шумно выдохнул. Все трое, как один, замерли, прислуживаясь к биению сердец.

Наконец, волхв отстранился от Енисеи и Олеба, посмотрел в глаза юноше одобрительно похлопал его по плечу:

– Я потерял своих сыновей, боялся, что потеряю и дочь. Но вместо этого обрел своих детей снова. Рад, что ты станешь мне сыном, Олеб!

Енисея улыбнулась:

– А я уже боялась – не сговоритесь.

До самого этого момента Енисея опасалась, что отец откажется принять Олеба, что ей придется выбирать между двумя дорогими для нее людьми. Но мужчины оказались мудрее.

Макошь подошла ближе к обнимавшейся троице, громко выдохнув:

– Ну, слава Сварогу, все утряслось. А я уж думала, волхв, придется просить тебя о великодушии!

– Да неужто я от такого молодца откажусь, – воскликнул волхв, улыбаясь. – Прости нас, матушка, да пора нам домой! Врата в Чертги Мары не гоже оставлять без присмотра…