Понятие «гипнотический транс» — миф. Он столь же реален, как приключения греческих богов на горе Олимп. Но, тем не менее, это миф, вокруг которого сформировался культ, и это делает его опасным.

Я не всегда понимал это. На самом деле в течение девятнадцати лет я включал похожий на сон «гипнотический транс» в свои концерты и телевизионные выступления, и в течение этого времени я «загипнотизировал» более тридцати пяти тысяч человек. Но через несколько лет у меня стало вызывать поначалу любопытство, а затем скепсис то, что происходило на самом деле во время явления, которое все называют гипнозом. Действительно ли возникало состояние транса? Если да, то что его вызывало? И действительно ли транс необходим, чтобы добиться результатов, о которых говорят гипнотизеры?

Это поучительное утверждение принадлежит доктору Уильяму Кроджеру, одному из ведущих медиков-исследователей гипноза: «Мудрый гипнотизер знает, кто кого гипнотизирует». Это был еще один случай одежды голого короля — гипнотизируемые невольно убеждали гипнотизеров, что гипнотический транс действительно существует, поскольку не желали бросать вызов мифу, чтобы их не сочли дураками.

Я начал свое исследование, зная, что, как и все мифы, «гипнотический транс» отчасти базируется на реальном факте. Наскальные рисунки изображают людей, впадавших в транс пять тысяч лет назад. Шаманы и знахари использовали длительный, ритмичный барабанный бой, танцы и пение, чтобы войти в состояние, подобное трансу, В Греции жрецы культа Эскулапа вылечивали бессонницу при помощи явных гипнотических трансов.

Во времена Средневековья трансы стали значительно менее популярными, когда власти решили, что они являются свидетельством колдовства, и начали сжигать гипнотизеров на костре. Только в конце 1700-х годов австрийский врач Франц Антон Месмер возродил веру в трансы, которые скоро стали известны как гипноз.

Сценой Месмера был зал с зеркалами, сам он носил развевающиеся шелковые одежды, шляпу, яркие, вызывающие украшения. Он был первоклассным шоуменом, но использовал свой талант, чтобы завлекать больных людей в свои сети, и в конце концов создал культ самого себя. Как и большинство лидеров культа, он использовал в своих интересах малоизученное на тот момент явление — магнетизм — и выстроил вокруг него великую теорию.

Месмер всегда выступал со стальной палочкой. Он утверждал, что магнитные силы влияют на здоровье человеческого тела и что с помощью железной палочки и его собственной силы он может управлять этими магнитными силами и исцелять боль и болезнь. В то время как его пациенты сидели в намагниченной круглой бадье, он махал палочкой, влияя на «магнитные жидкости» в теле больных. Через несколько минут его пациенты начинали трястись, порой очень сильно, и резко вскрикивать, пока не наступал «кризис». Затем они обмякали.

Позже, поскольку люди верили в гипноз, многие пациенты свидетельствовали, что они испытали помощь и очевидное облегчение.

Ученики Месмера разнесли его учение по всей Европе. Когда французские врачи в Париже начали терять многих пациентов из-за гипноза, французская Королевская комиссия провела расследование. Бенджамин Франклин был одним из ученых, назначенных в правление комиссии, которая заключила, что трюки Месмера были просто результатом «воображения». Оказалось, это было блестяще точным заключением.

Несколько лет спустя ученик Месмера, Александр Бертран, подтвердил это открытие, сказав, что успех его опытов был следствием «воображения и внушения».

Гипноз и транс — это миф. Опасный миф, который стоил жизни тысячам людей.

Еще один гипнотизер поспособствовал фактическому вытеснению старомодного гипноза современным «гипнотическим трансом». В 1780-х годах к гипнотизеру маркизу де Пюисегюр привели крестьянского мальчика в надежде, что тот избавит его от сильных головных болей. Так как мальчик был неграмотным и не бывал в дальних странах, он понятия не имел, чего от него ожидают в ответ на резкие, эффектные жесты и взмахи палочкой, так что он воспользовался возможностью, поскольку боль, казалось, исчезла, закрыть глаза, расслабиться и заснуть. Пюисегюр был удивлен. Он решил, что обнаружил совершенно новое явление.

Приблизительно сорок лет спустя британский врач Джеймс Брэйд продолжал исследование «транса сна» и дал этому явлению название «гипноз», от греческого слова «hypnos», означающего «погружающий в сон».

Когда Брэйд начал свое исследование, он объявил о своем скептицизме — и действительно, он показал, что эффектные жесты Месмера, зеркала и его костюм были полнейшей ерундой. На самом деле Брэйд установил, что, просто попросив пациента сконцентрироваться на любом блестящем предмете, он мог ввести человека в состояние сна, настолько глубокого, что человек мог вынести хирургическую операцию без анестезии.

Сейчас мы понимаем, что китайцы делали то же самое в течение приблизительно шести тысяч лет — посредством иглоукалывания. У нас нет абсолютно никакого научного подтверждения существования на теле человека меридианов и биоактивных точек. Тем не менее в эффективность иглоукалывания верят все люди на Востоке, и именно эта вера приводит к позитивному результату.

«Гипноз» Брэйда, возможно, играл столь же важную роль в западной медицине, но — удивительное совпадение — практически в то же время был обнаружен хлороформ.

После этого гипноз перешел в арсенал фокусников, именно поэтому даже сегодня мультипликаторы порой изображают фокусников с магнитными волнами, исходящими из кончиков их пальцев. Многие из этих «мастеров» сцены совершенно не заботились о физическом или эмоциональном здоровье людей, которых они вызывали на сцену. Они беспардонно давили на них своим внушением, заявляя, что люди являются, к примеру, каким-нибудь животным, или доказывали, что у них недостаточная чувствительность, в то же время причиняя им реальную боль, обжигая или втыкая в тело булавки.

За несколько десятилетий, по мере того как проделки сценических фокусников становились все более сложными и диковинными, серьезные исследователи потеряли интерес к гипнозу. Только две мировые войны поддерживали вспышку медицинского интереса к гипнозу — армейские врачи обнаружили, что гипнозом можно было лечить такие признаки военного невроза, как амнезия и истерический паралич. Этот подход во время Второй мировой войны оказался настолько успешным, что в результате началось профессиональное исследование этого явления.

 

Как отличить правду от лжи в случае гипноза и транса

В 1955 году Британская медицинская ассоциация сочла гипнотерапию реальной областью медицинской практики, то же сделала и Американская медицинская ассоциация. Сегодня 35 процентов американских медицинских колледжей, 40 процентов школ клинической психологии и 30 процентов зубоврачебных школ предлагают курсы или лекции по гипнозу. Есть также несколько профессиональных обществ гипноза.

Гипноз обеспечил невероятный успех мошенникам, судебным гипнотизерам и шарлатанам. Вот пример: медиум собирает скорбящих родственников в темной, плотно задрапированной комнате и рассаживает их вокруг круглого стола, прося держаться за руки. Он требует, чтобы они вслед за ним пели гимны или что-то скандировали, затем призывает к тишине, создавая атмосферу высокого напряжения, В дальнем углу комнаты начинает светиться голубой эфирный свет, и внезапно один из участников шепчет, например: «Это — мой мертвый муж!»

Или еще один пример. Женщина средних лет полулежит в кресле, рядом с ней сидит хорошо одетый человек, напоминающий ее отца. В комнате тишина и приятный полумрак.

— Вы находитесь в матке, — продолжает этот человек, очевидно направляя ее к нужным воспоминаниям, которые были давно забыты, — Теперь мы возвратимся дальше, дальше. Что вы помните?

— Я нахожусь на большой открытой арене, — монотонно говорит женщина. — Я вижу мужчин и женщин, даже детей, толпящихся в центре. Открываются ворота. Мой Бог, я вижу львов!

Общение с мертвыми? Реинкарнация? Ничуть, Это всего лишь два примера мошенников в действии. Не следует говорить, что все они неискренни. История знает тысячи людей, которые искренне заблуждались.

Первый человек, которого мы обманываем чаще и сильнее всего, — мы сами.

Нет никаких признаков гипнотического транса. Не было никаких блестящих безделушек, подвешенных перед глазами испытуемых, никаких ритмичных, монотонных бормотаний. На самом деле именно потому, что эти трюки нельзя объяснить как традиционный гипноз, они продолжают обманывать все больше и больше людей.

Судебные гипнотизеры, о которых я говорил ранее, — официальные судебные чиновники, которые в течение нескольких лет использовали «гипнотические трансы», чтобы получить информацию от тех, кто стал свидетелем преступления, но не мог вспомнить необходимые детали. Только за последние четыре года я также помогал в опросе свидетелей в больше чем восьмидесяти случаях, так что я, конечно, знаю, как полезно помочь свидетелю вспомнить детали преступления.

Разница в том, что я знаю, что я делаю, — и я никого не гипнотизирую. Немногие из судебных чиновников могут сказать то же самое. Вот что может случиться, когда это делается без достаточной осторожности.

Аризонская домохозяйка Джанет Буелл была загипнотизирована, когда ее попросили назвать номерной знак машины грабителя, который убил ее мужа. Полицейский гипнотизер уверил ее, что она могла ясно видеть номерной знак, и она назвала число. После сеанса гипноза госпожа Буелл сказала властям, что число, которое она назвала, было неверным, — она вообще не видела автомобиль. Ее утверждение было проверено — такого номера вообще не существовало. Если бы она невольно назвала номер реально существующей машины, могла произойти трагическая ошибка правосудия.

Житель Калифорнии под гипнозом обвинил свою жену в убийстве двух своих детей — двух лет и шести месяцев от роду. В суде было доказано, что убийцей был он сам.

Так, когда Верховный суд Нью-Джерси рассматривал вопрос об ограничении применения гипноза в судах, я проводил пресс-конференцию на ступеньках государственного здания Верховного суда в Трентоне, чтобы продемонстрировать, насколько неточными могут быть сведения, полученные под гипнозом. Там присутствовали двадцать два репортера, представляющие Си-би-эс, Национальное агентство печати, Ассошиэйтед Пресс, «Нью-Йорк тайме» и другие СМИ. Я взял интервью у девочки по имени Джинни. Я преднамеренно в ходе разговора «обрабатывал» ее так, как это стал бы делать любой полицейский гипнотизер. Она начала дрожать. На лице у нее появилось выражение ужаса.

Джинни сказала мне, что она лежала на больничной койке, рядом с ней сидел ее отец. Автомобиль сбил ее, в то время когда она говорила со своим другом. Она что, действительно вспомнила переживание своего детства? Нет! С ней никогда не происходило подобного несчастного случая. Это я и только я принудил Джинни вспомнить все это очень ярко и наяву.

Человек, который возглавлял химическое лобби в Нью-Джерси, ясно вспоминал, как его распяла у стены подростковая банда. И это переживание было настолько сильным, что он начал тяжело дышать. Если бы я попросил его описать нападавших, то он. возможно, смог бы хорошо идентифицировать невинных людей, и он твердо верил бы до своего смертного часа, что эти люди виновны — хотя никакое нападение никогда не имело места.

Этот человек позднее сказал репортерам: «Ложная память, которую внушил мне Крескин, была ярче, чем многое из того, что происходило со мной на самом деле». Репортеры были ошеломлены.

Чтобы лгать под гипнозом, все, что нужно сделать , — захотеть лгать. Просто сформируйте в своем сознании мысль, которую вы собираетесь солгать, и последовательно следуйте ей.

Большинство полицейских гипнотизеров рассуждают здраво, но они все еще думают в терминах «гипнотического транса». Они игнорируют тонкое, но тем не менее глубокое влияние, которое они могут оказать на формирование отклика свидетеля,

Кстати, преступники также научились применять гипнотические методы для своей выгоды, убеждая себя, что они не совершали преступления, в котором они на самом деле были виновны. В результате при исследовании на детекторе лжи, который измеряет кровяное давление, дыхание и гальваническую реакцию кожи, порой создавалось впечатление, что они невиновны.

Во многих судах готовы признать сказанное под гипнозом столь же истинным, как Евангелие. Невинные люди могут быть признаны виновными, а виновный может выйти на свободу.

В то время, когда в Верховном суде Нью-Джерси обсуждался вопрос применения гипноза в ходе судебного расследования. ко мне дважды подходили представители организованной преступности и задавали вопрос: можно ли загипнотизировать группу людей так, чтобы они могли обеспечить преступнику алиби, убедительно заявив, что правонарушитель был с ними в течение всего вечера? Конечно, это можно сделать. Присутствие этого человека было бы для них столь же реальным и ярким, как и их собственное, и ни один в мире детектор лжи, следователь ФБР или психиатр не смог бы доказать, что они лгут. Единственное внушение, которое я выполнил в этом случае, заключалось е том, что я предложил этим интересующимся господам незамедлительно покинуть мой гостиничный номер.

«Гипноз» также вторгся практически в каждую ветвь здравоохранения. Вы можете получить гипно-массаж, придерживаться гипно-диеты, посетить гипно-психоаналитика, гипно-гинеколога, гипно-терапевта, гипно-аллерголога, гипно-хиропрактика.

Возможно, самый значительный обман в современной медицине — использование гипноза в психотерапии. В начале XX века Зигмунд Фрейд, основатель психоанализа, демонстрировал большой интерес к гипнозу и экспериментировал с ним в своей практике. Однако он отбросил его, как горячий уголек, потому что, по его словам, обнаружил, что его пациенты имели яркие ложные воспоминания: подсознательно они выполняли тот же самый трюк, что и Брайди Мерфи, сообщавшая о своих перевоплощениях в прошлых жизнях. Его пациенты невольно сочиняли истории, которые казались им настолько реальными, что обманывался и сам Фрейд, и его пациенты.

Интересно, сколько пациентов после многих лет психотерапии, стоивших им многих тысяч долларов, получили яркие выдуманные воспоминания о жестоких отношениях со своим отцом или матерью или о том, как они подвергались ужасному физическому насилию. После такого отзыва врач часто убеждает пациента, что теперь, когда обнаружен источник болезни, с ним или с ней все будет хорошо. Я подозреваю, что это шарлатанство и обман со стороны врача, не обязательно намеренные, но пока практикующие специалисты ментального здоровья не поймут до конца, что это имеет место, они не могут принять должные меры против таких мифических воспоминаний.

 

Факторы эффективного гипноза

Что делал Месмер, что делал Брэйд, что делает фокусник на сцене, что делают доктора, полицейские, медиумы и психотерапевты, о чем они говорят? Гипноз — это не что иное, как то, что вы научились делать в предыдущей главе. «Гипноз» — убеждение человека принять то, что вы утверждаете.

Потенциальная глубина абсолютной убежденности и слепой веры человека зависит от того, насколько сильно у него развиты воображение, способность концентрироваться и его собственное желание поверить.

Это не транс. Если транс и наступает, то он лишь результат подчинения внушению. Это не заклинание. Это не форма сна. В той степени, в которой мы уступаем другим людям, мы все являемся «загипнотизированными» в течение каждого дня всей нашей жизни. Мы встречаемся с некоторыми людьми, которые настолько полны энтузиазма, что вдохновляют нас, и мы принимаем их предложение. Мы подчиняемся их внушению, и всякий раз, когда оказываемся рядом с ними, чувствуем на себе их вдохновение. Благодаря кому-то мы начинаем чувствовать себя просто замечательно, и всякий раз, когда находимся рядом с ним, мы на седьмом небе от счастья. Другие люди заставляют нас чувствовать себя неудачниками, и мы не понимаем, почему все время запинаемся, делаем глупые замечания и ведем себя как дураки всякий раз, когда находимся рядом с ними. Подсознательно мы подчинились их внушению.

В повседневной беседе мы легко используем слово «внушение», но в контексте гипноза я использую его как синоним для убежденности — безоговорочная, несгибаемая, бездумная вера.

Воображение. Во время моих концертов я приглашаю пятнадцать или двадцать добровольцев присоединиться ко мне на сцене, быстро определяю, кто из них будет лучшим испытуемым, после чего отправляю остальных на свои места. Затем, шаг за шагом, я делаю все более невероятные внушения: они потеют, они мерзнут, стулья перемещаются, они говорят с другими (невидимыми) людьми на сцене. Очевидно, если бы у этих людей было слишком скудное воображение и они с трудом вспоминали ощущение потения или замерзания, они не были бы способны воспринять мое внушение. Они также не смогли бы вообразить присутствующих на сцене несуществующих там людей.

Способность сконцентрироваться. После многих лет выступлений я могу теперь быстро определить, кто из добровольцев, которых я первыми прошу выйти на сцену, действительно обращает внимание на меня, а кто глядит на аудиторию, волнуется, анализирует ситуацию или блуждает в своих мыслях. Хороший испытуемый, воспринимая мое внушение, сосредоточит все свое внимание на моих словах. Хотя результаты многолетних исследований, изданные в американском Журнале Психиатрии, показали, что тяжелые пациенты психиатрической клиники значительно менее склонны к подчинению чужому внушению, то есть часто практически не могут быть загипнотизированы. Исследователи заключили, что «тревожная озабоченность вполне может помешать должному уровню концентрации, необходимому для того, чтобы испытать гипноз».

Собственное желание. Приблизительно 15 процентов населения плохо поддаются внушению, и я полагаю, что главная причина этого заключается в том, что они просто не желают принимать влияние другого человека на их мысли и поведение.

Не следует считать, что опытный человек не сможет провести внушение даже этим 15 процентам, но это требует хитрости, мастерства, практики и времени. Не склонные к подчинению люди редко становятся хорошими испытуемыми.

Из исходных пятнадцати или двадцати потенциальных испытуемых, которые вышли ко мне на сцену во время концерта, я обычно выбираю приблизительно шесть человек, которые будут превосходно воспринимать внушение. Эти люди будут истекать настоящим потом. Они будут дрожать. Они поверят, что плывут в космическом пространстве, — и они будут наслаждаться этим вечером больше, чем любой другой зритель.

 

Как сопротивляться гипнозу и массовому внушению

Вот ключ ко всему, что я говорил о мошенниках, судебных гипнотизерах, шарлатанах и Крескине. Самое важное качество, благодаря которому работает внушение, — это доверие, а точнее, вера в чужой авторитет. Как только вы этого добьетесь, все остальное получается легко.

В данном случае доверие чужому опыту и авторитету — это уверенность, переходящая в абсолютную, слепую веру человека в гипнотизера. В основе этого лежит подлинное уважение и подчас трепет, которые внушаемый испытывает по отношению к способностям и силе гипнотизера. Мы видим это доверие по сто раз на дню. Пожилой доктор посещает своего пациента в больнице и узнает, что лекарства и попытки поддержки родственниками не возымели никакого эффекта. Доктор обследует пациента, называет болезнь, берет пациента за руку и заверяет его, что он быстро выздоровеет и уже совсем скоро будет вновь чувствовать себя отлично. Лицо пациента теряет напряженность, и в течение нескольких минут после отъезда доктора пациент, до этого находившийся во власти беспокойства, эмоционального напряжения и стресса, расслабляется в мирном сне.

Поздно вечером молодая женщина идет по темному переулку к себе домой. По возвращении домой ее мать спрашивает, почему она не испугалась, и девушка уверяет: «Я видела полицейского по пути домой, так что я знала, что я в безопасности».

Успешный экстрасенс на сеансе создает то же самое ощущение доверия, отчасти при помощи специфической обстановки, отчасти благодаря своей репутации, но прежде всего при помощи своего поведения. К нему не пришло бы достаточно много клиентов, если бы с ними не были установлены доверительные отношения.

Слепое доверие чужому авторитету — болезнь незрелого сознания и самое большое препятствие на пути раскрытия ваших возможностей.

Подобное доверие может возникнуть в очень крупном масштабе. Я вспоминаю посещение одного из последних концертов Джуди Гарланд в Медисон-сквер-гарден. В то время она плохо себя чувствовала и опоздала на сорок пять минут, явно из-за сильного воздействия медикаментов. Она великая певица, но в тот момент ей было трудно брать высокие ноты. Позже я слышал, как множество людей клялись, что она никогда не пела более красиво. Их воображение помогло им вспомнить Джуди Гарланд прошлых лет. Они сконцентрировались на том образе. И они желали верить. Мы стали свидетелями невероятной способности легенды заставить практически всю аудиторию поверить в чудо.

Удивительно, но большинство людей намного более восприимчивы к внушению, когда они находятся в толпе, чем один на один, и чем больше толпа, тем сильнее они поддаются внушению. Прекрасный пример этого — комедия. Если вы смотрите пьесу на Бродвее, вы можете смеяться до боли в животе, но если бы видели ее в крошечном малоизвестном театре — в том же самом составе — вы бы просто усмехнулись. Посмотрите пьесу дома по телевизору и можете даже не улыбнуться. Как знает каждый певец, актер, проповедник или политик: небольшая аудитория — самая трудная.

Отчасти это объясняется тем, что отклик толпы подтверждает наши собственные чувства. Если другие смеются, то нам кажется правильным тоже засмеяться. Если большинство людей выказывает свой гнев, то мы считаем себя вправе выразить то же самое. Критический анализ, с помощью которого мы определяем свои чувства, решения и поведение, отключается, потому что мы принимаем внушение сотен или даже тысяч членов толпы, заключающееся в том, что выражаемый ими отклик правильный и адекватный.

Иногда результат бывает забавным: люди, которые не находят ничего забавного в комедии, тем не менее до слез смеются вслед за другими в зале большого кинотеатра; а те, кто не имеет никакого намерения изменить свою жизнь к лучшему и стремиться к реальному саморазвитию, охотно присоединяются к сотням других, обращающихся к Богу.

Гипервнушаемость толпы также может привести к поразительным негативным результатам. Несколько лет назад объявление о найме на работу привело множество людей в вестибюль офиса, где должны были проводиться собеседования. В то время, когда множество претендентов сидели, ожидая разговора, а секретарь работала за своим столом, в комнату неподалеку стал просачиваться дым из воздуховода. Хотя дым был настолько очевиден, что его невозможно было игнорировать, никто не отреагировал, то есть никто не захотел противостоять массовому внушению, согласно которому неприлично указать на замеченную неисправность.

К счастью, весь этот проект был экспериментом в рамках исследования человеческой психологии.

Тем не менее, когда миллионы людей отворачиваются от толпы, которая линчует и бьет, к примеру, чернокожих в 50-х годах в Америке, — это не лабораторный эксперимент. Восторженнодоверительное отношение миллионов немцев к Адольфу Гитлеру также было трагической реальностью, а ведь они следовали за ним до конца вплоть до тотального поражения. Во всех подобных случаях внушение лидера, касается ли оно ненависти, национализма, религиозного рвения или чего-либо другого, не подвергается обычному критическому процессу, а принимается без раздумий, потому что это внушение подтверждается мнением других людей.

Если бы вы решили найти по-настоящему опасного человека в нашем обществе, не ищите безумного ученого с пальцем на запале бомбы; это также не подростковый идол, который бросает свою одежду в толпу; не писатель и не философ, который заставил бы нас плутать в лабиринте теорий, побуждая принять анархию, коммунизм или фундаментализм. Вместо этого ищите искусного оратора, того, в кого люди верят, того, кто сумел завоевать их уважение. И когда массы поднимают его и объявляют своим лидером, когда они слепо следуют за ним, вот тогда самое время начинать волноваться.

Самый опасный человек — тот, кто добился уважения и доверия других людей и сам искренне верит в то, что он должен руководить и направлять их.

С 1970 года я начал использовать мои концерты как научно-исследовательскую лабораторию, чтобы проверить свою теорию о том, что гипнотический транс был просто проявлением подчинения внушению, а не предпосылкой к этому. Я брал на себя большой риск перед моими зрителями, поскольку я включал в свои выступления «трансы» в течение приблизительно двадцати лет, и должен признаться в недостатке уверенности на первых порах, В результате поначалу у меня происходило много ошибок, но в конечном счете я научился более тщательно выбирать зрителей для показа, изменять и улучшать методы удержания их внимания, устанавливать доверие с ними при помощи иллюзий и традиционных фокусов. И вскоре под воздействием моего внушения испытуемые замирали в неуклюжих позах, видели то. чего на самом деле не было, подражали известным конферансье, с удивлением обнаруживали, что их руки летают в воздухе, неподвластные их воле. Через два года я усовершенствовал свою способность внушать настолько, что ни выбранный зритель, ни аудитория в целом даже не догадывались о самой возможности внушения — и без малейших проблем выполняли любой трюк, который ранее требовал бы глубокого «транса».

 

Гипноз и правосудие

Кто возразил бы против того, чтобы пожилая вдова «пообщалась» со своим покойным мужем посредством ясновидящего? Кто может сказать, что неизлечимо раковый больной не должен получить помощь от боли — и, возможно, физическое облегчение — при помощи подчинения внушению, посредством которого шарлатанский препарат облегчит его состояние или даже вылечит его? И если тысячи людей лучше спят и ведут лучший образ жизни только потому, что они верят в перевоплощение Брайди Мерфи, — что в этом плохого? Зло не в обмане, мы встречаемся с обманом каждый день — но в недобросовестном облапошивании отчаявшихся жертв. Именно это невыносимо и неправильно.

Мы всегда подчиняемся внушению, особенно тогда, когда оно приносит нам пользу. Разумеется, до тех пор, пока «плата» кажется нам разумной.

Когда подобное происходит в отправлении правосудия, терпимости должно быть еще меньше. Я уверен, что «гипнотический транс», заменивший собой «ложное воспоминание» Фрейда, не может быть допущен в качестве доказательства в суде. Я убежден, что надо прекратить случаи, когда подобные показания могут привести к осуждению. И я также полагаю, что некоторые из методов, используемых для подготовки свидетеля к внушению, могут вполне безопасно использоваться для того, чтобы помочь свидетелю вспомнить детали. Приведу примеры.

Однажды я помогал полицейскому отделу в опросе свидетеля. Молодая женщина оказалась свидетельницей ограбления банка в Нью-Джерси, но она настолько тяжело переживала это событие, что у нее возникла защитная амнезия. Моя работа была похожа на то, чем занимались врачи, лечившие контуженных взрывом снаряда солдат во время мировых войн, — отделить эмоцию от события. Я принудил ее рассматривать весь инцидент как кино, отстраниться от него эмоционально и просто наблюдать за тем, что происходит. Я помог ей расслабиться — но не предлагал никаких деталей.

Она увидела, как человек сел в автомобиль и уехал. Она видела номерной знак и сообщила полиции номер. Автомобиль был найден несколько часов спустя, подозреваемые позднее были арестованы.

В Калифорнии произошел другой случай. Был похищен автобус с детьми и спрятан в подземном хранилище. Позже водитель автобуса вывел детей в безопасное место, но он не смог описать полиции фургон, использованный для похищения. Под гипнозом он не только описал фургон, но и вспомнил его номерной знак, что привело к аресту похитителей. Однако их осуждение базировалось на других свидетельствах.

23 июля 1980 года посреди исполнения «Жар-птицы» Стравинского в Центре Линкольна молодая скрипачка встретила немецкую балерину Лауру Катлер в лифте и попросила подсказать ей, где находятся раздевалки. Когда Катлер не смогла ей ответить, человек, стоявший позади нее, предложил показать скрипачке дорогу.

Скрипачка не вернулась на исполнение второй части концерта и двенадцать часов спустя была найдена мертвой. Очевидно, она стала жертвой человека, который предложил показать ей дорогу. Пока полицейский гипнотизер не поработал с Катлер, она могла дать только очень неопределенное описание. Затем она ярко описала полицейскому художнику человека, который, как выяснилось позднее, был рабочим сцены в театре. Месяц спустя он был найден и арестован. Его осуждение основывалось не на доказательстве под гипнозом, но на независимо найденных свидетельствах.

Ни в одном из этих случаев осуждение подозреваемого не опиралось на информацию, полученную от свидетеля, находившегося под гипнозом, хотя эти свидетельства позволили полиции сделать первые крупные достижения в расследовании. Это очень важно, потому что в состоянии полного доверия, которое приводит к необходимой реакции, вопрос типа: «У подозреваемого были карие глаза?» — может интерпретироваться свидетелем под гипнозом как утверждение: «У подозреваемого действительно были карие глаза».

«Действительно ли это был человек, которого вы видели?» может означать для сотрудничающего свидетеля, стремящегося понравиться гипнотизеру: «Это ведь тот самый человек, не так ли?» Нетерпеливый следователь мог бы сказать свидетельнице, что она видела автомобиль, и свидетельница будет сотрудничать с ним, в деталях описывая эту несуществующую машину. Вполне возможно, что человек, который всегда «знал», что его сосед нечестен, подсознательно убедит себя, что он видел, как сосед совершил преступление.

Некоторых из этих проблем можно избежать, если исследователь просто прекратит думать о себе как о гипнотизере, в задачу которого входит вызывать состояние транса или полусна, и вместо этого будет выполнять функцию интервьюера. Используя основные методы расслабления и концентрации, он должен постараться освободить свидетеля от напряженных реакций, связанных с произошедшим событием. Как только расслабление наступит, он должен помочь человеку визуализировать интересующую его сцену. Но он ни в коем случае не должен внести ни единой посторонней детали и искажения.

Например, он не должен говорить: «Вы слышите сигнал машины?» Вместо этого он должен сказать: «Прислушайтесь, какие звуки вы слышите?»

На данный момент во многих государствах раз и навсегда пресечены попытки использовать гипноз как улику в ходе расследования. Верховные суды всех ведущих стран постановили, что загипнотизированные люди часто создают «псевдовоспоминания или фантазии», на истинности которых они впоследствии настаивают,

Я абсолютно согласен с одним мудрым судьей, который однажды сказал: «Я скорее освобожу сто виновных, чем позволю осудить одного невинного».