С приходом в Россию во второй половине 2008 г. мирового кризиса в обществе усиленно насаждалась мысль о о том, что во всех наших бедах повинна безрассудная финансовая политика США. Во многом это так и есть. Однако кивать на дядю – исконная российская привычка: виноват кто угодно, только не я. Очевидно также, что к моменту наступления активной фазы кризиса (сентябрь – октябрь 2008 г.) собственных проблем у России было предостаточно, да и тревожных звоночков прозвенело немало. Абстрагируемся от шестеренок медийного механизма делегирования вины американцам и посвятим толику бесценного времени развенчанию баек об американской экономике. Но прежде о кризисе, точнее, о его причинах.

Корни мирового финансово-экономического коллапса преподносятся в России прямолинейно и однобоко: как правило, это неконтролируемая денежная эмиссия в США и безудержная вакханалия мировых финансовых спекулянтов. О том, что вследствие выпуска новых денег и усилий циничных торгашей цены на нефть, а с ними и поступления в федеральный бюджет, более десятилетия держались на сверхвысоких отметках, адепты «партийно-правительственной» точки зрения предпочитают умалчивать.

Каковы причины хозяйственного провала, в который все мы угодили во второй половине нулевых? Пожалуй, наиболее полно и развернуто о происхождении экономических кризисов высказался талантливый российский экономист Владимир Бурлачков: «Могут быть выделены пять групп причин, приводящих к кризисным состояниям экономической системы, в том числе к финансовым кризисам: глобальные изменения в научно-техническом развитии; финансовая асимметрия; действие механизма принудительной реализации рисков; неадекватная макроэкономическая, в частности денежно-кредитная и бюджетная, политика; человеческий фактор».

Здесь и смена технологических циклов («технологических укладов», в терминологии академиков РАН Дмитрия Львова и Сергея Глазьева), далеко не всегда, впрочем, предопределяющая наступление очередного кризиса. И разнонаправленность финансовых процессов, когда на этапе экономического подъема прирост совокупного спроса оказывается выше темпов увеличения совокупного предложения, а на этапе спада – наоборот. И преднамеренные действия одних участников рынка против других, предпринимаемые с целью реализации рисков, принятых другой стороной (скажем, игра против курсов акций или национальных валют). И ошибки в монетарном или бюджетном регулировании. И, конечно же, пресловутый человеческий фактор, непросчитываемый и непрогнозируемый в силу иррациональности («защиту от дурака» в системе государственного и общественного регулирования экономики пока не придумали).

К слову, единая позиция по вопросу о причинах предыдущих кризисов на сегодняшний день также не выработана, да и вряд ли когда-нибудь будет сформулирована. Например, по поводу причин Великой депрессии одни экономисты говорили о зарегулированности – парадоксальное на первый взгляд суждение, тем не менее находящее подтверждение в существовавших в те годы нормативных ограничениях. Другие – о переинвестировании в реальном и фондовом секторах. Третьи (монетаристы, в частности Фридман) – о недостаточной ликвидности в банковском секторе: мол, в создании «кризиса доверия», приведшего к волне банкротств кредитных организаций, повинна неверная политика Федеральной резервной системы США (ФРС), не оказавшей своевременную финансовую поддержку оступившейся экономике.

Мнения Гэлбрейта и Кейнса, приведенные в сносках, а также Фридмана можно расценивать как «частные случаи» более поздней классификации Бурлачкова. Так же как и точку зрения Глазьева, риторически вопрошающего: «Что не так с механизмом современной экономики?» И тут же отвечающего: «В нем отсутствуют ключевые составляющие – нет системы управления развитием, нет механизмов поддержки инновационной и инвестиционной активности. Зато есть чрезмерный балласт в форме раздутого, некомпетентного и коррумпированного госаппарата, бесящегося с жиру олигархата и бессчетного количества спекулянтов – все они обременяют экономику».

Раз до сих пор нет четкого понимания причин кризисных явлений, вряд ли в обозримой перспективе будет найдено, а главное, успешно апробировано универсальное антикризисное противоядие, которое не окажется плацебо, пустышкой.

Проиллюстрирую на конкретных примерах. Кейнс говорил, что «в условиях бума нужна не более высокая, а более низкая ставка процента. Последняя дает возможность поддерживать состояние так называемого бума. Эффективное средство борьбы с экономическими циклами нужно искать не в устранении бумов и установлении хронической полудепрессии, а в том, чтобы устранить кризисы и постоянно поддерживать состояние квазибума».

По совпадению, этот совет Кейнса был отчасти созвучен принципам laissez-faire (экономики, свободной от государственного вмешательства), исповедуемым главой ФРС с 1987 по 2006 г. Аланом Гринспеном. В начале нулевых Гринспен «по Кейнсу» снижал учетную ставку (с 6,5 % в мае 2000 г. до 1,0 % в январе 2003 г.), заодно борясь с последствиями лопнувшего пузыря акций высокотехнологичных компаний, тем самым «поддувая» потребительский спрос и поддерживая «состояние квазибума». Привела такая «поддержка» сначала к локальному кризису 2006–2007 гг. на рынке американской ипотеки, а затем и к глобальному кризису, взявшему старт с банкротством 15 сентября 2008 г. инвестиционного банка Lehman Brothers.

Еще один эпизод: с 2008 г. в денежной системе США происходит усиленная накачка ликвидности (подробнее об этом ниже), той самой финансовой помощи, о которой когда-то говорили монетаристы во главе с Фридманом. И что? За прошедшие годы Америка окончательно вышла из кризиса? Хотя многочисленных социально-экономических ужасов, как во времена Великой депрессии, без сомнения, удалось избежать.

Нельзя сбрасывать со счетов и политический аспект: в Америке утвердилось мнение, что Джордж Буш-старший проиграл президентскую гонку Биллу Клинтону, потому что «проявил безразличие к опасениям населения, связанным с выходом из рецессии 1991 года без создания рабочих мест. Этот урок хорошо был усвоен политиками. С чисто политической точки зрения, экономическое восстановление – это не вопрос производства, а вопрос создания рабочих мест, поэтому политики проявляют готовность принимать дополнительные меры по стимулированию экономики как в фискальной (повышение государственных расходов и снижение налогов), так и в монетарной (снижение краткосрочных процентных ставок) областях – лишь бы начали появляться новые рабочие места». Вот почему занятость – ключевой показатель социального благополучия американцев, базовое свидетельство эффективности работы администрации США.

Повторюсь, глобального рецепта не существует, а иные «всепогодные» способы на поверку оказываются умело скроенными мифами.

Один из таких мифов – восторг по поводу роли кейнсианства в избавлении мира от Великой депрессии. Есть, однако, ряд обстоятельств, заставляющих в этом усомниться.

Главная книга Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» вышла в 1936 г. в Лондоне, когда Великая депрессия (1929–1933 гг.) в Америке завершилась. К тому времени были реализованы основные антикризисные меры Нового курса Франклина Делано Рузвельта: в частности, в 1933 г. приняты Чрезвычайный закон о банках, Закон Гласса – Стиголла, Закон о ценных бумагах, в 1934 г. – Национальный жилищный акт, регламентировавший ипотеку, а в 1935 г. – Закон о социальном обеспечении, вводивший пенсионное, медицинское страхование и страхование занятости, что, помимо прочего, стимулировало потребление. По сути, «Общая теория» наукообразно изложила то, что правительство Рузвельта сделало несколькими годами ранее.

В то же время американский кризис 30-х с окончанием Великой депрессии (наиболее тяжелой его фазы) отнюдь не закончился. В 1938 г. Штаты постиг второй спад, а вернуться к докризисным показателям США смогли лишь в 1940–1941 гг. Причем не секрет, что во второй половине 30-х в США опережающими темпами росли военные расходы. Оборонные заказы увеличивали объем государственных инвестиций, создавали рабочие места, способствовали росту потребления, а их финансирование осуществлялось за счет постоянно растущих налогов, правительственных займов и многочисленных институциональных ограничений (на рост зарплат и цен, новое строительство и проч.).

То, что кейнсианское усиление государственного присутствия в экономике было созвучно Новому курсу, – бесспорно. Но то, что Америка вышла из кризиса благодаря кейнсианским рекомендациям, – в высшей степени сомнительно. Хотя бы потому, что на признание новой теории нужно было время, а в те годы ни Интернета, ни мобильной связи, ни быстрой полиграфии не было.

 

«Частная лавочка» ФРС США

Теперь, собственно, о байках. Начнем с актуальной ныне темы «частной лавочки» ФРС, будто бы бесконтрольно печатающей доллары.

ФРС была создана Законом от 23 декабря 1913 г. «О Федеральном резерве» как независимое федеральное (правительственное) агентство для выполнения функций Центрального банка и осуществления централизованного контроля над банковской системой. Главным импульсом к созданию ФРС стали банковская паника и кризис 1907–1908 гг. На волне того кризиса Конгресс с целью выработки направлений реформы финансового регулирования учредил Национальную денежную комиссию, которая и сформулировала ныне действующие принципы американского финансового регулирования.

Независимость ФРС обеспечивается несколькими факторами. Во-первых, решения ФРС не нуждаются в одобрении президента, Конгресса или Министерства финансов. Во-вторых, ФРС не получает финансирование из бюджета. В-третьих, каждый из семи членов руководящего органа ФРС – Совета управляющих – назначается президентом США на срок 14 лет (без права продления полномочий) и находится на своем посту по определению дольше, чем два президентских срока. В то же время ФРС, формально не являющаяся государственной организацией, фактически по многим ключевым вопросам несет ответственность перед федеральной законодательной и исполнительной властью. С определенной долей допущения можно сказать, что статус ФРС аналогичен статусу Банка России: общественное не тождественно частному, как, впрочем, и государственному.

Организационную основу ФРС составляют 12 федеральных резервных банков, подчиняющихся Совету управляющих и предоставляющих банковские услуги для федерального правительства и депозитных учреждений. Федеральные резервные банки имеют акционерную форму собственности. Акционеры – коммерческие банки, не имеющие права голоса, но обладающие правомочиями избирать шесть из девяти управляющих региональных отделений, а также получать дивиденды. Акции федеральных резервных банков, получаемые в обмен на резервируемые депозиты, обладают рядом ограничений по владению и распоряжению: их невозможно продать или обменять, кроме того, размер дивидендов по ним фиксированный (6 % годовых). На начало 2012 г. все 1933 национальных банка США были членами ФРС, а из 5430 банков штатов членами ФРС являлись 829 кредитных структур. Теоретически, конечно, можно установить над ФРС частный контроль, но в практическом плане это не имеет никакого смысла, да к тому же будет сопряжено с многотриллионными затратами на приобретение контроля.

 

«Бесконтрольный» печатный станок

О «бесконтрольной» денежной эмиссии ФРС нужно сказать отдельно. Для начала предлагаю проанализировать табл. 13.1. В ней содержатся сведения о росте долларовой наличности (упрощенно – показатель М1) и о темпах прироста наличной и безналичной денежной массы (показатель М2), то есть о том самом «неуправляемом» печатном станке.

Таблица 13.1. Денежная масса США (М1 и М2) в 2000–2012 гг.

Примечания. M1 состоит из: наличных вне Казначейства, Федеральных резервных банков, прочих кредитных организаций; дорожных чеков; депозитов до востребования; прочих чековых депозитов. M2 состоит из М1 плюс: сберегательные депозиты; срочные депозиты свыше 100 тыс. долл., индивидуальные пенсионные счета (IRA); остатки средств на счетах розничных ПИФов. Обобщенный показатель денежной массы США – показатель М2.

Источник: ФРС.

Темпы прироста денежной массы (М2) в 2008 и в 2011 гг. были выше, чем в предыдущие годы, однако сопоставимы с данными за 2001 г., когда лопнул фондовый пузырь на рынке акций высокотехнологичных компаний, а в 2009–2010 гг. – и вовсе ниже среднегодовых в первом десятилетии. Что же до наличности (по итогам 2012 г. – 23,5 % всей денежной массы М2), то ее прирост объясняется не конспирологической версией вселенского вброса «пачек резаной бумаги», а в первую очередь воплощением кейнсианских рецептов стимулирования потребления.

В любом случае ни о какой неконтролируемой денежной эмиссии разговор не идет. Одно дело, когда в дискуссии выставляются абсолютные данные прироста (в период 2008–2012 гг. денежная масса США выросла без малого на 3 трлн долл.), и совсем другое, если посмотреть на его динамику.

Нелишним будет справочное сопоставление американских и российских темпов роста денежной массы. В 2009 г. рублевая денежная масса увеличилась на 17,7 % (в том числе наличность или М1 – на 6,4 %), за 2010 г. – на 31,1 % (25,4 %), за 2011 г. – на 22,3 % (18,4 %), за 2012 г. – на 11,9 % (7,0 %). В США аналогичные показатели составили (см. табл. 13.1): в 2009 г. – 2,1 % (5,7 %), в 2010 г. – 4,5 % (10,7 %), в 2011 г. – 10,4 % (18,7 %).

В России показатели прироста существенно выше, но почему-то у нас об этом не разглагольствуют, предпочитая обращать внимание на зависимость прироста рублевой денежной массы от роста нефтяных котировок и, как следствие, доходов от нефтяного экспорта. Для справки: все последние годы среднегодовая цена нефти колебалась в пределах 109–111 долл/барр, то есть практически не менялась, что же до прироста наличных и безналичных рублей, то его показатели перед вами.

Тем не менее вопрос о причине резкого увеличения долларовой денежной массы пока остается открытым. Ответ на него – политика количественного смягчения (QE, quantitative easing), суть которой заключается в скупке ФРС финансовых активов (прежде всего государственных облигаций, но не только) за счет денежной эмиссии. Потребность в такой политике возникает, когда, во-первых, традиционные методы монетарного стимулирования экономики близки к исчерпанию, а во-вторых, учетная ставка приближается к нулю.

Небольшая ретроспектива. По данным табл. 13.1 хорошо видно: первый раунд количественного смягчения (QE-1) произошел в 2008 г., чему в немалой степени способствовало банкротство Lehman Brothers. В ноябре 2010 г. ФРС объявила о втором раунде (QE-2). Наконец, в сентябре 2012 г. начался третий раунд (QE-3), в рамках которого ФРС обязалась ежемесячно выкупать ипотечные облигации на сумму 40 млрд долл., а еще 45 млрд долл. реинвестировать по схеме «погашение старых долгосрочных казначейских облигаций – приобретение новых». 18 декабря 2013 г. ФРС приняла решение с января 2014 г. снизить количественные показатели QE-3 до соответственно 35 и 40 млрд долл. в месяц (по предварительным расчетам).

Смогли ли программы QE оживить американскую экономику? Едва ли. Помогли ли программы QE избежать социально-экономических провалов а-ля «Великая депрессия»? Несомненно. Сформировались ли новые нефтяные, фондовые и ипотечные пузыри? Конечно. Возможен ли технический дефолт США? Теоретически да, но не в ближайшее время. Американцы намерены и дальше печатать деньги – согласно прогнозам Комитета Палаты представителей США по бюджету, государственный долг страны к 2017 г. может возрасти до 20,9 трлн долл. Но сколько веревочку ни вить, а концу быть.

 

«Заоблачный» американский госдолг

Вкратце об американском госдолге. Объем долговых обязательств любой страны принято анализировать не в абсолютных величинах, а в соотношении с масштабами национальной экономики (ВВП или общей стоимости товаров и услуг, произведенных за год). Согласитесь, было бы странно напрямую сравнивать финансовое положение двух соседей, долги одного из которых составляют 1 млн, а другого – 100 тыс. руб., при том что первый ежегодно зарабатывает 10 млн руб. (вариант – владеет активами), а второй – те же 100 тысяч.

По итогам 2012 г. совокупный госдолг США составил 16,4 трлн долл., или 103,8 % ВВП. Цифра, безусловно, огромная, но в сравнении с другими странами американцы далеко не лидеры. Первая десятка стран по итогам 2012 г. представлена в табл. 13.2.

Таблица 13.2. Страны-лидеры по объему госдолга по итогам 2012 г.

Источник: The World Factbook; собственные расчеты.

Как видно, США не входят даже в первую десятку, что, впрочем, не оправдывает проводимую ими политику наращивания госдолга: в январе 2009 г., когда состоялась первая инаугурация Барака Обамы, федеральный долг составлял «всего» 10,6 трлн долл. За первые четыре «обамовских» года (с 2009 по 2012-й включительно) долговая нагрузка страны увеличилась в полтора раза, точнее, на 51,9 %.

Сегодня Америка разделилась на два лагеря: один лагерь, представленный преимущественно республиканцами, требует принятия радикальных мер по снижению госдолга, второй, состоящий в основном из демократов, настаивает на расширении бюджетных заимствований. Логика в рассуждениях присутствует и у тех и у других: с одной стороны, проценты на обслуживание госдолга в 2013 г. должны были составить 256,6 млрд долл., или более 9 % всех расходов федерального бюджета. С другой стороны, сторонники продолжения заимствований справедливо указывают, что в недавней истории США были периоды, когда величина госдолга к ВВП была еще выше, чем сегодня (после окончания Второй мировой войны госдолг США составлял: в 1945 г. – 117,5 % ВВП, а в 1946 г. – 121,7 % ВВП), а проблемой является не совокупный объем долга, а величина процентных ставок по государственным ценным бумагам, то есть платежей по ним.

Не будем забывать о текущем состоянии американской экономики. Одно дело, когда мы вспоминаем вторую половину 40-х, эпоху бэби-бума и взрывного роста послевоенного потребления, и совсем другое, когда мы видим современную стагнацию. Как бы то ни было, истерия по поводу госдолга США излишне политизирована. Как в Америке, так и в России.

 

Путь к спасению?

Есть ли у США варианты выхода из экономической трясины, особенно если учесть, что предпринимаемые с 2008 г. меры смогли лишь загладить негативные проявления кризиса, но к восстановлению прежних темпов развития пока так и не привели? Признаки восстановления экономики США, появившиеся в конце 2013 г., назвать устойчивой тенденцией все еще нельзя – несмотря на снижение безработицы, уменьшение с 2014 г. объема ежемесячных вливаний ФРС США, а также рост ВВП страны в 2013 г. на 1,9 %. Базис столь грустного вывода – прежние фундаментальные перекосы американской экономики. Приведу два наиболее явных.

Во-первых, это гипертрофированная роль ипотеки, особенно высокорисковых ипотечных кредитов, в середине нулевых уже обваливших сначала американскую, а затем и мировую экономику (по итогам 2013 г. совокупная ипотечная задолженность оценивалась в 13,2 трлн долл., или 77,2 % ВВП). Правительству и финансовому сектору крайне важно поддерживать постоянный рост цен на недвижимость, что позволяет уходить от ипотечных дефолтов и рефинансировать ссуды.

Во-вторых, финансовая пирамида американского госдолга, за счет которого развивающиеся страны кредитуют американское потребление. И пусть в истории США были периоды, когда величина госдолга к ВВП была еще выше, чем сегодня, проблемой, повторюсь, являются платежи по нему.

Есть ли у США реальные варианты слома негативных тенденций? Есть, и один из таких способов называется «Китай» (любопытная деталь: в современной Америке Китай часто представляется таким же экономическим злом, как США в России).

В 1985 г. торговый баланс двух стран выглядел сбалансированным (экспорт США в Китай составлял 3855,7 млн долл., импорт – 3861,7 млн долл., а отрицательное торговое сальдо – всего шесть, причем не миллиардов, а миллионов долларов). К 2010–2012 гг. ситуация изменилась кардинально: в 2010 г. дефицит торгового баланса США в торговле с Китаем составлял 273,0 млрд, в 2011 г. – 295,4 млрд, в 2012 г. – 315,1 млрд долл. По итогам 2012 г. китайская продукция была лидером американского импорта (19,0 %), тогда как поставки в Китай занимали лишь третью позицию в экспортной «табели о рангах» Штатов (7,2 %). От неконтролируемого расширения китайского импорта только в 1998–2008 гг. экономика США потеряла около 2 млн рабочих мест.

Оставим за скобками причины запоздалой реакции США на новый виток глобализации (львиная доля ответственности за текущие внешнеторговые провалы лежит на администрации Рональда Рейгана, бросившей все силы на борьбу с «империей зла», «проспав» старт экономических реформ в Поднебесной). Кратко остановимся на том, что может предпринять Америка для устранения торгового дисбаланса, снижения государственного долга и стимулирования создания новых рабочих мест.

Я ни в коем случае не призываю объявить Китаю протекционистскую войну – времена опрометчивого Закона Смута – Хоули, надеюсь, ушли безвозвратно. Тем не менее Америка вправе предъявить Китаю немало экономических, прежде всего торговых, претензий. Ниже представлены три возможных направления, концентрация и ужесточение действий по которым вплоть до введения санкций могут позитивно отразиться на американской экономике и помочь в решении кризисных проблем.

Во-первых, Китай долгие годы небезуспешно выстраивал многочисленные барьеры на пути американских (и не только) компаний к внутреннему рынку в пользу собственных государственных предприятий. Очевидно также, что подобные действия предпринимались в обход требований ВТО.

Во-вторых, Китай по-прежнему первенствует в международном интеллектуальном пиратстве, убытки же терпят в первую очередь американские компании.

В-третьих, у Китая имеются существенные проблемы в сфере охраны окружающей среды, нарастающие по мере роста потребностей китайской экономики в природных ресурсах и электроэнергии, а также развития металлургии, химии и нефтехимии.

Скептики возразят: Китай может предъявить к погашению американские казначейские облигации и векселя (общая сумма государственных ценных бумаг США в собственности Китая на декабрь 2013 г. составляла 1268,9 млрд долл., или 7,7 % совокупного американского госдолга).

Но, во-первых, обязательства выданы на определенный фиксированный срок, а досрочное погашение предполагает немалый дисконт, что американцам и нужно, так как позволит существенно уменьшить общую сумму государственной задолженности. А во-вторых, печатный станок в США работает как часы, и эмитировать дополнительные средства под частичное погашение задолженности большого труда не составит.

Послесловие

Наши сограждане свято веруют в то, что американская экономика вот-вот развалится, доллар перестанет существовать, а по государственным долгам США будет объявлен дефолт. В насаждении подобного бреда в огромной степени виноваты многочисленные алармисты (паникеры) от экономики, исполняющие роли то ли застольных клоунов, то ли знающих мужиков из гаражей. Эти псевдонаучные скоморохи резвятся на развалинах российского экономического просвещения – за его разрушение мы тоже обязаны предъявить счет орудовавшим в России под личиной либералов статусным преступникам и коррупционерам лихих 90-х.

Проблемы Америки действительно огромны. Страна, поневоле ставшая оплотом всей мировой экономики, решавшая одни задачи, одновременно упуская другие, все последние годы методом проб и ошибок пытается вылезти из кризисной пучины. При этом американцы не устают повторять, что кризис в каждой экономике свой, а потому вовсе не обязательно, чтобы рецепты, пригодные для одной страны, столь же эффективно помогали в другой. Не стоит ждать спасения и от таинственных волшебников экономической теории, каждый должен думать своей государственной головой.

Почему же лживые измышления об американской экономике заполонили российское общественное пространство? Затем, чтобы отвлечь наше внимание от внутренних экономических проблем, прикрыть собственную интеллектуальную импотенцию рассуждениями об американских экономических могильщиках. Непреложно одно: если бы Россия располагала собственной экономической идеологией, то сегодня по темпам развития вполне могла бы соревноваться с Китаем. К сожалению, этого не случилось. Пока не случилось.