С разных точек зрения можно рассказать историю нашей цивилизации. Исторические книжки, как правило, рассказывают её с какой-то конкретной точки зрении, и не всегда самой важной. И то, что является самым важным для историков, не обязательно является самым важным для Бога. Он смотрит внутрь, в то время как мы видим лишь внешнюю оболочку.

Более того, Бог знает смысл истории лучше историков, потому что это «Его история». Он — автор истории, а мы её герои. Это не отменяет того, что мы совершаем свободные действия, определяя ткань истории, как и Бог; в точности как и Капитан Ахаб своими действиями участвует в развитии сюжета Моби Дика, но тоже самое делает и Мелвилл.

Разумеется, мы не можем полностью, понять точку зрения Бога, но мы можем стремиться её понять, и двигаться к ней, вместо того, чтобы её игнорировать. Мы также можем прислушаться и сосредоточиться, когда Бог открывает нам улики для её понимания. Давайте же попробуем написать краткое изложение духовной истории Европейской цивилизации, историю её души, а не тела.

В целом, её структура будет выглядеть как буква H.

Представьте себе две реки, истекающие из болота, которые затем сливаются, и опять расходятся. Движение этой истории, шаги, которые наша цивилизация делала на своем пути, представляют собой десять этапов:

1. Период мифа.

2. Пробуждение само-сознания, «Осевой период»

3. Гебраизм: добродетель в действии.

4. Эллинизм: добродетель в теории.

5. Средневековый Христианский синтез.

6. Реннесанс: возвращение к Эллинизму.

7. Реформация: возвращение к Гебраизму.

8. Классическая современность: Рационализм просвещения, секуляризованный Элленизм.

9. Антисовременность: Романтический иррационализм, секуляризованный Гебраизм.

10. Постмодернизм, настоящее время: новый «Осевой период»?

1. Миф.

Приблизительно 90 процентов того времени, что наш вид живет на этой Планете, мы думали и жили мифом. Не смотря на это, мы знаем и заботимся об этом периоде меньше, чем о любом другом, скорее всего, из-за нашего хронологического снобизма.

Слово миф означает «история». Мифы — это живые картинки, которые рождаются из воображения, этого глубочайшего, творческого, бессознательного колодца внутри нас, который психологи только начинают открывать в нашем веке. Эти истории и образы, которыми существуют мифы до сих пор оказывают на нас сильное воздействие, на бессознательном уровне, преимущественно в искусстве, а больше всего - в кино, этой огромной пробуждающей машине. Юнгианские психологи могли бы днями изучать программы МТВ, они витком набиты архетипами, мифическими образами.

Миф непосредственен и спонтанен. Он содержит красоту, а не истину, или только истину красоты самой по себе. Нам может показаться проникновенным высказывание Китса: «красота это истина, истина это красота», но это оно вместе с тем вводит нас в замешательство. Такое высказывание не будет отсутствием уважения красоте, которая является одной из трех Божиих пророков в человеческой душе, другие два — праведность и истина. Красота узнается через воображение, праведность — через совесть, а истина — через разум(в большем, древнем понимании мудрости, не просто рациональности; в смысле понимания, а не вычисления; разума, а не рассуждения). Все три сходящиеся потока еврейских пророков праведности, греческих философов, языческих создателей мифов, указывают нам на Мессию(см. Пункт 4).

Миф не ищет и тем более не дает нам ни причин, ни законов. Он не спрашивает и не приказывает. Миф не для объяснения праведности, морали. Действительно, мифы пытаются объяснить происхождения вещей, но такое объяснение не выдерживает рационального анализа. Мифы не стараются быть рациональными. Не стараются они и быть нравственными, хотя мифы часто заставляют людей что-то делать, к примеру, предпринимать мучительные попытки доказать свою мужественность, или произносить магические слова, чтобы получить помощь от местных богов, для победы над врагом. Но это не нравственно. В мифических обществах нравственность исходила не от священников, а от философов. Исключением являются евреи, которые одни среди всех древних народов не были задействованы мифом, и идентифицировали единственный Объект своего религиозного трепета и поклонения с источником совести и закона. Врожденное чувство нравственности, или совести, достаточно сильно отличается от врожденного чувства трепета, изумления, поклонения, и трансцедентной тайны(«сверхъестественного»), которая выражена мифом.

Поклонение и нравственность, существовали раздельно в язычестве в течении многих тысяч лет. Только один народ соединил их, и его собственные летописи утверждают, что не он это сделал, а Бог. Его притязание быть «избранным народом» Бога было самым застенчивым из всех возможных объяснений собственного гения.

2. Осевой период

Карл Ясперс использует этот термин для шестого века до Рождества Христова, потому что в этом веке человеческая сознательность по всему миру начала поворачиваться, как если бы она была на своей оси, лицом к себе. Сознательность стала само-сознательностью. Это произошло независимо, приблизительно в одно и тоже время по всему миру. Это было либо совпадением, либо заговором; либо случайностью, либо Божественным промыслом. Чем больше мы на все это смотрим, тем меньше нам кажется, что это было случайно.

В Китае, к примеру, мы найдем две великие фигуры: Конфуций и Лао-Цзы. Конфуция заменил преднамеренную традицию «традиционной традицией», а Лао-Цзы заменил индивидуальный мистический опыт Дао, или космической силы, авторитарной и безличной судьбой И Чинг, в своем небольшом шедевре, Дао Те Чинг.

В Индии, Гаутама Будда отказался от книг и авторитета Браминов, для поиска нирваны и осмотрительно сказал миру, что любой может сделать так же: «Будьте сами себе светильниками».

В Персии, Зороастр пророческой и моралистической религией заменил анимизм, трибиализм, и поклонение природе.

В Греции, философы и ученые дали революционный толчок, начав задавать вопросы о мире и жизни, вопросы, на которые поэты и мифотворцы не могли ответить.

В Израиле, великие пророки требовали личной и общественной справедливости и святости, а не простого соблюдения закона.

Везде, разными путями, человеческая сознательность начала создавать новый, внутрь обращенный запрос, стала сознавать свою силу и ответственность. В некотором смысле, современный человек был рожден двадцать шесть веков назад. Каждый последующий шаг в нашей духовной истории зависел от этого события, находился в его контексте.

3. Эллинизм

Эллинизмом Мэтью Анольд называл греческий дух. Даже когда как политическая единица Эллада (Греция) умерла, дух её был сохранен в Римском теле таким образом, что мы можем осмысленно использовать термин «классическая» для культур как Греции, так и Рима.

Греки, если можно так выразиться, думали и говорили больше, чем кто либо другой. Лука, во время написания Деяний, должен был объяснить своей не-греческой аудитории это странное поведение «Афиняне же все и живущие у них иностранцы ни в чем охотнее не про­водили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое.»(17:21, Синодальный перевод). Самое большое значение греки придавали слову логос, которое означало(среди многих своих прочих значений) «Слово, язык, рассуждение, мысль, разум или понятная истина». Так, Иоанн начинает свое Евенгелие с изумительного притязания, что логос, который греки искали, Истина, существовало как Бог, и с Богом, «В начале», и «стала плотью», стала Иисусом, Иисусом, который сказал «Я есть истина».

Вид этой истины, которую греки мыслили, обсуждали, искали, в своих мыслях, обсуждениях и поисках больше всего — это истина о добродетели. Сократ, этот выдующийся грек, один из двух или трех людей в истории этой планеты, которые существенно изменили мир и оказали огромное влияние на все последующие эпохи, практически не размышлял ни о чем другом. Каждый его диалог это поиск истины о какой-либо конкретной добродетели.

Мы можем противопоставить Эллинский и Гебраистический разум, как это делает Мэтью Арнольд, противопостовляя теорию и практику, интеллектуализм и волюнтаризм, приоритет мысли и приоритет воли, выбора, действия. Думая о добродетели, греки представляли добродетель в теоретической сфере; евреи - в практической. Так, для Сократа и Платона, правильное мышление является добродетелью. Добродетель — это знание, а знание — это добродетель. Если мы будем знать добро, то мы будем поступать по-доброму. Воля, выбор и действие обязательно следуют за мышлением. Мы всегда выбираем то, что нам кажется выгодным. Если наши мысли правильны, будет правилен и наш выбор. Таким образом, философская мудрость является предписанием для моральной утопии, как излагает Платон в своей Республике.

4. Гебраизм

В греческой схеме отсутствовали две важнейшие категории человеческого существования, которые есть в еврейской и христианской перспективе: грех и вера, категории отношения с Богом. Эти категории не просто этические, они религиозные. Религиозность содержит этический элемент, но она идет выше его. Религиозный еврей или христианин должен быть этически добродетелен, но, помимо этого, он также должен иметь религиозную веру. Первая из двух важнейших заповедей религиозная(возлюби Господа всем сердцем и всей душой), вторая — этическая(возлюби ближнего твоего).

Для Гебраизма вера(верность) первична; добродетель - вторична, а знание — третье по важности. Знание Бога и добродетели не предшевствует их осуществлению, как это было для греков. Скорее, оно встроено в практику, или зависит от неё.Таким образом, Иисус дает совершенно гебраистский ответ на вопрос: «Как мы можем узнать твое учение, оно от Бога ил нет?», когда он говорит «кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я Сам от Себя говорю»(Иоанн. 7:17). Для грека, голова судит сердце: «Живи в соответствии с разумом». Для еврея, сердце судит голову: «Больше всего хранимого храни сердце твое, потому что из него источники жизни»(Пр. 4:23).(Сердце в Библли означает «волю», а не чувство. Гебраизм практичен, а не сентиментален.)

5. Средневековый христианский синтез

Христианская добродетель фундаментально ни чем не отличается от еврейской добродетели, потому что не только евреи и христиане, но почти все люди знают разницу между добром и злом(религии отличаются в богословии, в этической части между ними практически нет различий) и еще потому что евреи и христиане верят в одного и того же Бога, автора морального закона. Но христианство, в отличии от иудаизма — прозилетическая религия. Оно отправляло миссионеров в Греко-Римский мир, чтобы обратить его, и «то», что подлежало обращению включало в себя в том числе и греческое представлении о добродетели.

У христианами с самого начала существовало три различных отношения к языческому миру и к языческому понимаю добродетели в частности:(1) некритический синтез, (2) критический синтез, и (3) чистая критика и противопостовление. Различные христианские мыслители принимали либо (1) все, (2) некоторые или (3) никакие Греческие идеалы добродетели. Величайшие христианские мыслители, такие как блаженный Августин и Фома Аквинский, шли вторым путем, подвергаясь критике с обоих сторон, вплоть до настоящего времени. Модернисты считали их фундаменталистами, а фундаменталисты считали их модернистами.

Возможно, синтез - не подходящее слово, для великой традиции, которая разрабатывалась в течении тысячелетия Средних веков. Скорее, это было глубокое христианское осмысление греческой философии и морали. Это не было подобно зайцу, прилипнувшему к морковке, но зайцу, евшему и переваривающему морковку.

6 и 7. Ренессанс и Реформация

Две силы, разделившие пряди каната, которые Средние века сдерживали вместе. Мы больше не живем в средние века, в первую очередь из-за Ренессанса и Реформации.

Ренессанс пытался вернуться к Греко-Римскому классицизму и гуманизму, без средневековых добавок схоластической философии и теологии. Реформация пыталась вернуться к более простому, до-средневековому христианству Нового Завета, христианству, без добавок в виде греческого рационализма, римского легализма и институционализма, которые, по мыслям реформаторов, развратили Католичесую Церковь. Сегодня, с высоты наших лет, мы называем Ренессанс и Реформацию прогрессивными движениями, потому что они вывели нас из средневековья и привели к современному миру. Однако мыслители тех времен считали себя частью ностальгических или возвратных движений, чистых движений: Ренессанс возвращался к Эллинизму, Реформация к Гебраизму.

Это деление до сих пор с нами. Гебраизм и Элленизм, сердце и голова, воля и разум, до сих пор разделены. Неудачная попытка Ницше найти общий центр у этих двух сил(которые он называл «Дионисическими» и «Аполлоническими», в честь греческих богов земли и неба, света и тьмы, растительности и солнца), привела его к сумасшествию. По дороге к безумию, блеск был сброшен, как искра с разрушительного огня. Все это верно как для нашей цивилизации в целом, таки и для Ницше в частности. Я не прославляю безумца, но Ницше был пророком и зеркалом безумия нашей цивилизации, и мы можем многому у него научиться.

8. Просвещение

Сам термин просвещение таит в себе иронию; духовно, век просвещения был самым темным в истории. Сциентизм и рационализм заменили веру; сердце человеческое сузилось и застыло в подчинении своим собственным богам, изобретениям своиз собственных рук. Г.К. Честертон был абсолютно прав, когда говорил о трех эрах в нашей истории — античной, средневековой и современной(до-Христианской, Христианской и пост-Христинской), суммируя все её развитие в трех предложениях: «Язычество было самой большой вещью в мире; Христианство еще больше; а все, что появлялось после - было сравнительно мало».

Рационализм просвещения как бы срезал всю верхушку греческих идеалов, оставив только дно; отрезал мудрость, оставил логику, превратил разум в рассуждение. С этим новым, хорошо отлаженным, инструментом, можно было завоевать мир. Научный метод стал инструментом для нового summum bonnum(наивысшего блага), нового смысла жизни: «завоевания природы человеком». Александер Поуп подытожил веру Просвещения в двух строках:

«Темнотой был мир окутан – Бог сказал: Да будет Ньютон!»

9. Романтизм

Романтизм девятнадцатого века и его философское дитя, Экзистенционализм, был реакцией на Просвещенческий рационализм, восстанием сердца против головы. Но как Просвещенческая голова была подрезана и секуляризированна, так и Романтическое сердце было подрезанно и секуляризированно. Оно было чувстсвом вместо воли, и старалось соотноситься с природой, а не с Богом.

10. Современность

Куда мы теперь идем? Почти все соглашаются с тем, что мы находимся в конце эпохи, возможно, на грани нового осевого периода. Мы оставили позади Новое время так же, как и оставили позади Античность. Мы «Постмодерн». Но мы пока что не знаем, что это означает.

Существуют лишь два выхода из нашего уникального эксперимента — жизни, без набора объективных ценностей — вовращение или разрушение. С того момента, как сани начинают свой путь по скользкому склону, двигаясь прямо к бездне, они могут либо затормозить, либо разбиться; и никакая реторика о «прогрессе» не сможет предупредить об этом. Если мы умрем, крики «прогресс», также не воскресят нас к жизни.

Однако наш диагноз дает нам возможность надежды. Мы пришли из места, близкого к дому; следовательно, существует возможность вернуться. Наша болезнь не полностью наследственная. Конечно же, в нас есть гораздо глубокая наследственная болезнь. Она называется «Первородный грех», и для неё необходимо лекарство, гораздо более глубокое, чем философия, которое было нам предоставленно, и которое вместе с тем является «самым глубоким рассказом, когда либо сказанным».

Но здесь, на природном уровне, тоже есть лекарство, есть надежда, дом, чтобы вернуться. Это наша собственная человеческая природа. Четыре кардинальные добродетели — являются сердцем естественной нравственности, и они неикоренимо присутствуют в нашей глубинной природе. Эта природа слаба и поврежденна грехом, но она не уничтожена. Природная добродетель не может спасти наши души, но она может спасти нашу цивилизацию, и это не будет подвигом. Но эта природная, естесственная добродетель может спасти нас только в том случае, если мы будем знать и практиковать её.

На надестественном уровне также есть надежда, потому что на этом уровне также есть дом, из которого мы пришли и это - Рай — несмотря на то, что дорога назад возможна только с благодатью. С того момента, как мы однажды были дома, есть дом и есть нажежда, возможность вернуться — или, возможно, что-то еще лучше. Дорога в Рай это три Теологические добродетелями, которые стоят над естесством — Вера, Надежда и Любовь; и счастье или блаженство, которое исходит от них.

   Перевод - М.А. Гринзайд