Маськин очень любил зверей. Каких угодно, маленьких, больших, тощих, толстых, пушистых и не очень. Маськина всегда легко было развеселить, если начнёшь его увлекать разными историями про зверей. Поэтому Плюшевый Медведь специально читал в журналах с картинками про разных животных, а потом Маськину подробно и обстоятельно пересказывал. Придёт Плюшевый Медведь на кухню, заляжет на своей лавочке и начнёт про животных рассказывать. А Маськин слушает и хихикает, очень ему все эти лапочно-хвостовые истории нравятся. Какие птички когда вылупляются, какие слоны где умываются, и почему киты делают «фыр-р-р», когда дышат. Ну, вот таким образом подошёл Маськин к идее, что ему надо бы какую-нибудь живность в дом завести. Маськин был бы рад-радёшенек завести себе корову, лошадок, кроликов, поросят, цыплят, собак, овечек, козлят и так далее. Но Плюшевый Медведь, который Маськино внимание к себе делить ни с кем не хотел, считал, что в качестве домашних животных Маськину хватает и тапок.
Маськин так загрустил, что Плюшевый Медведь не хочет живность заводить, что чуть было не заплакал, и Плюшевый Медведь сразу согласился завести кота, потому что он Маськина любил и не хотел его расстраивать, а когда тут же на радостях Маськин завёл маленького рыженького котёнка, Плюшевый Медведь его сразу полюбил, стал с ним возиться, таскаться и воспитывать в плюшевом ключе.
Вообще возможность пообщаться с котом представляется, только пока он маленький – тогда он ещё куда-то бегает, за чем-то скачет и вообще проявляет высокую жизненную активность. Чуть повзрослев, рыжий кот приобрёл философский характер и позолотел цветом шкуры. Он много обдумывал свои философские мысли, редко ими делясь, по большей части проводя время во сне в разных позах.
Вообще это занятие можно было назвать сонный туризм или туристический сон. В течение одного дня Золотого кота можно было встретить спящим на всех столах, на всех стульях, на всех кроватях, на всех креслах, не говоря уже о таких экзотических туристических местах, как крышка рояля и бельевая корзина с чистым бельём.
Со временем Маськин определил поразительную закономерность в передвижении мест для сна Золотого кота в течение суток. Как молодой несмышлёный росток ворочает свою несмелую головку в направлении солнца, Золотой кот начинал утро с солнечного блика на полу в спальне, потом переходил вместе с ним в коридор, гостиную и т.д. Плюшевый Медведь, порывшись в своей Энциклопедии Плюшевого Медведя, обнаружил, что потребность Золотого кота в солнце обусловлена процессом котосинтеза, которым многие коты постоянно занимаются. Только если в результате фотосинтеза образуются питательные вещества и кислород, полезные для всех окружающих, в результате котосинтеза ничего, кроме того же самого кота, не образуется. Вы скажете, зачем же он нужен, этот котосинтез? Котосинтез нужен ради самого процесса. А вы представьте себе – лежишь, котосинтезируешь, хвостом помахиваешь – хорошо.
Философские мысли Золотого кота всё время вращались вокруг самих себя, уходили в глубину, подолгу зависали в воздухе, удлинялись, растягивались и переходили в не менее философские сны. Однако несмотря на то, что никому в Маськином доме никогда не удавалось не то что записать ни одну кошачью мысль, но даже достоверно её расшифровать, Золотого кота все в доме считали самым мудрым; и даже Плюшевый Медведь, известный в своих плюшевых кругах как великий поэт и философ, считал Золотого кота не больше не меньше своим учителем и наставником. Это были золотые дни для Золотого кота. Его ещё никто не таскал в охапке, не называл глупым котом и не объединял в группу под обидным названием «охапочные коты», которым стали называть представителей семейства кошачьих в Маськином домес тех пор, как в нём появилась кошка Бася.
Кошка Бася была полной противоположностью Золотому коту. Она была первозданно глупа, забывчива, суетлива, назойлива, взбалмошна. Скакала повсюду, как дура, и норовила укусить Золотого кота за голову, задние отделы, лапы и хвост. Золотой кот чуть было не госпитализировался с диагнозом «ушиб кота», когда свалился с лестницы, неожиданно атакованный придурочной игруньей. У Золотого кота философские мысли стали тускнеть, он стал нервным и принимал на ночь аспирин от головной боли. Он так расстроился, что даже по ошибке назло написал Маськину на кровать. Так плохо Золотому коту не было с тех пор, как его укусила неядовитая змея и он собрался помирать, пока Плюшевый Медведь не вычитал в своей Энциклопедии, что змея неядовита, тогда Золотой кот выздоровел. Нередко нас сражают мнимые недуги – посмотришь по телевизору про птичий грипп и начинаешь чихать по-птичьи: «Кудах-апчхи! Кудах-апчхи!», и тянешься за пачкой какого-нибудь «цып-цып-мицина», или вот Плюшевый Медведь услышал по радио про коровье бешенство и весь пятнами покрылся, как леопард. Маськин его жалеет, пятнышки ему закрашивает, а сам так строго спрашивает:
– А ты почему пятнами-то покрылся?
А Плюшевый Медведь говорит:
– Ну, божьи коровки-то пятнистые!
Он просто перепутал и решил, что речь идёт о бешенстве божьих коровок, с которым Маськин дом столкнулся в позапрошлом году.
Тогда в дом набилось огромное количество божьих коровок, которые шатались пьяными стадами по потолкам и периодически падали в чай, компот и даже в кашу Плюшевого Медведя.
Вообще бешенство среди насекомых встречается очень часто. В Энциклопедии Плюшевого Медведя были описаны случаи комариного бешенства (когда комары пытаются укусить водосточную трубу), пчелиного бешенства (когда пчёлы пытаются опылить освежитель воздуха), стрекозиного бешенства (когда стрекозы запрашивают разрешение на посадку на вертолётной площадке) и бешенство железнодорожных семафоров, которые хоть и не насекомые, но в Энциклопедии Плюшевого Медведя относились к насекомым, потому что тоже обладали выпученными зелёными и красными глазами.
Итак, кошка Бася добилась того, что Золотого кота передёргивало при упоминании её имени и он не сразу позвал на помощь, когда Бася с повязанным у неё на шее жёлтым воздушным шариком забилась под диван, под который шарик, разумеется, не влез. Дура Бася рвётся, а верёвочка затягивается, а она рвётся, а верёвочка ещё сильнее затягивается. Когда Бася захрипела и притихла, Золотому коту стало её жалко – он вызвал Маськина, и тот высвободил придушенную дурную кошку. Шарик Плюшевый Медведь с Шушуткой отпустили в небо и стали по нему стрелять из духового ружья. Но шарик был не дурак и улетел в вышину, где встретил воробья, пожаловался ему на случившееся, и тот охотно наделал Плюшевому Медведю на темя, совершенно бесплатно, чисто из пилотного чувства взаимовыручки, которое объединяет всех воздухоплавателей, каковыми воробей и воздушный шарик, безусловно, являлись. Воздушный шарик продолжил свой полёт на север и закончил свои скоротечные дни в одном эскимосском посёлке просто резиновой тряпочкой, которой местный друг ледяных полей эскимос затыкал бутыль с огненной водой, приобретённой на пособие по безработице, выплачиваемое ему нехорошими людьми с юга, чтобы он окончательно спился.
Бася, получив вторую жизнь из набора своих девяти кошачьих жизней, зауважала Золотого кота, перестала лезть в его миску и даже стала поспокойнее и попривлекательнее. Вот что делает с божьей тварью близость неминуемой гибели от удушения верёвочкой от шарика, который не влазит под диван в то время, как эта самая божья тварь из последних сил, хрипя и задыхаясь, как раз под этот диван и лезет. Так и мы – набросив на себя, играючи, петельки от наших воздушных шариков, лезем под диваны что есть сил и молим Всевышнего, чтобы он нам послал Золотого кота, который позовёт Маськина, нас высвободят из петли, мы станем хорошими, как будто бы нельзя стать хорошими и без этого исключительного приключения.
Несмотря ни на что, статус котов в Маськином доме понизился. Их стали таскать охапками и называть охапочными котами. Золотой кот решил выучить французский и уехать от всего этого кошмара в Париж в институт Пастера, где ему давно предлагали место заведующего лабораторией котосинтеза. Он открыл учебник французского, но на третьей букве его стала одолевать зевота, на четвёртой зевота усилилась и перешла в спазмообразное мурчание. Когда Золотой кот проснулся на следующий день, вместо учебника французского под ним лежал техпаспорт велосипеда Шушутки, а механиком Золотой кот становиться не захотел. Так он и остался проживать в Маськином доме, твёрдо решив, что если Маськин заведёт третьего кота, он всё-таки выучит французский или уйдёт жить к эскимосу, потому что он хоть человек и небогатый, но весёлый, хоть и не по природе, а от огненной воды.
А французский язык выучил Плюшевый Медведь, потому что он пригласил на чай мусье Сильвуплешкина и очень хотел у него выяснить, что значит по-французски «сильвупле».