Глава сорок первая

Как я стал поломойщиком

Необходимость мыть полы преследовала меня с детства. В моей семье считалось, что дети должны активно помогать по дому, а поскольку жили мы небогато и такие буржуазные штучки, как «прислуга», никому и в голову не могли прийти, то едва я подрос, как мне вручили швабру, половую тряпку, ведро и благословили на пожизненное мытье полов.

Не знаю почему, но против этой размеренной и, безусловно, важной домашней обязанности восставало все мое близорукое существо. Я действительно не видел грязи на полу, впрочем, как и букв на классной доске, но то, что я страдаю близорукостью, выяснилось лишь классу к третьему-четвертому К этому времени я зарекомендовал себя как полный придурок, который не может прочесть с доски, переписать домашнее задание и, что уж совсем ни в какие ворота не лезло, неспособен даже как следует вымыть пол. Квартира у нас, на беду, была по советским меркам огромной. Длиннющий коридор тянулся на четырнадцать метров, покрыт он был белым линолеумом, который со временем почему-то порозовел и стал пузыриться. Не менее неприятной была и необходимость мыть полы на кухне. Так или иначе, в семье я прослыл лентяем, а в школе – идиотом.

Когда мне было то ли тринадцать, то ли четырнадцать лет, я подрядился на свою первую работу. Отгадайте, в чем заключались мои должностные обязанности? В мытье полов и лестниц в подъезде. Я сначала прошелся-таки шваброй пару раз по мучительным ступенькам четырехэтажного дома, но когда в один прекрасный день наткнулся на ужасающую кучу посреди лестничной клетки то ли второго, то ли третьего этажа, я больше в подъезд со шваброй не ходил, потому что от одной мысли о приближении к этой куче меня тошнит даже теперь, через двадцать с лишним лет после этого знаменательного события.

Однако первую зарплату в размере энного количества рублей мне уплатили, и я, как водится, отдал ее маме, купив ей подарок – металлический кувшинчик индийского производства. Это было семейной традицией, ибо мама с первой зарплаты купила своим родителям небольшую статуэтку безрукой Венеры Милос-ской, которая простояла все мое детство и юность на книжном шкафу в столовой.

Моя вторая работа была тем же летом – в больнице санитаром. Необходимо было ехать на совершенно другой конец города, на улицу Байдукова, остановка Семь Ключей, и после получаса прогулки я прибывал в пропахшую лизолом и хлоркой больницу. Там мне выдали… тряпку, швабру и ведро.

Снова потянулись мои поломойные будни, и в моем едва начинавшем проклевываться сознании появилось смутное, но стойкое впечатление, что мир определил мне вполне четкую и внушительную функцию – мытье полов. Последующие факты моей неприхотливой биографии только подтверждали это мое юношеское опасение. Жизнь не сулила ничего, кроме сизифова труда, коим является любая уборка. Только помоешь – опять все напачкают, опять помоешь – снова все натопчут… Таким образом, продукт труда моего становится не то что никчемным, а просто призрачным и недолговечным, как и вся моя жизнь.

Я искренне тосковал и смотрел на волю; в окно больницы на улице Байдукова был виден зеленый лес, и я подолгу засматривался на эту картину, страстно мечтая вырваться на свободу и туда… Однажды я позволил себе такое приключение, я ворвался в этот лес и сел под дерево, задрав голову и наблюдая тихо плывущие меж хвойных ветвей облака. Мое созерцание прервала какая-то бабка, по-видимому, собиравшая грибочки с романтическим названием «сморчки».

– Ты чо здесь разлегся? – приветливо спросила она и, потрогав меня носком своего, кажется, мужского ботинка, осведомилась: – Живой?

Я очнулся, мне было неловко; я, не объяснившись, ретировался на трамвайную остановку и более сей лес не посещал.

Мир встретил меня совершенно странным образом. Ему не были нужны ни мой ум, ни творческий порыв, ни мои идеи… Он полагал, что мое предназначение – мыть полы, ковырять землю лопатой и, едва мне исполнится восемнадцать, отправиться в армию, где мне, полному очкастому мальчику, показали бы всю правду жизни в полном, так сказать, объеме, достаточно искалечив битьем ногами преимущественно по голове, и тем самым избавили бы от излишка ума, творческого порыва и ненужных идей.

Вы знаете, как только я понял намерения этого мира, я восстал. Да=да, восстал. Конечно, не против родителей, я их слишком боялся и мыл пол дома без особого ропота, но против армии я восстал и стал скрываться от военкомата вполне сознательно и, я бы даже сказал, профессионально.

Далее я уехал от всего этого кошмара в Израиль. Где, вы не поверите, мне выдали швабру и попытались призвать в армию.

«Да что же они все, с ума посходили?» – подумал я, снова применяя тонкие методы конспирации против местного военкомата и кося от армии напропалую. Кстати, от израильской армии отмазаться оказалось еще сложнее, чем от советской. Это заняло у меня не меньше двух или трех лет.

Я даже шутил, что если меня призовут еще в какую-нибудь третью армию, например турецкую, то я, наверное, сдамся и уже не буду уклоняться…

Тихой сапой – вроде бы все законненько и все правильно, – окружающий мир вел себя настолько враждебным и недоброжелательным образом по отношению ко мне, что я никак не мог прийти в себя. Помощи от родителей ждать было нечего, ибо в Израиле старики становятся совершенно беспомощными. Итак, передо мной стоял вопрос, как выгнуть все по-своему.

Влюбился я рано, когда мне было семнадцать, еще в России. Анюте (впоследствии Маськину) было двадцать, она была несвободна, и в этом браке у нее был годовалый ребенок, так что шансов на счастье у нас не было никаких.

Кроме борьбы за право просто существовать годы моей юности были опьянены горьким шармом борьбы за свою любовь, окончательно разрешившейся, вы не поверите, только в этом году, через шестнадцать лет, когда Анютина дочка, удочеренная мной моя милая Кашатка, вместе со всей семьей наконец получила канадский паспорт.

Израиль не давал мне жениться на Анюте, выставлял ее из страны, когда она приехала по моему приглашению. А когда через несколько лет они все-таки сдались перед свидетельством о браке, выданным нам парагвайским загсом, то все-таки отомстили тем, что ребенку не дали израильского гражданства. Она так во всех документах и значилась – «без гражданства».

Итак, цели окружающего мира были чрезвычайно просты:

1. Моя функция в жизни – мыть полы. Ах, ты еще закончил медучилище, чтобы поступить в мединститут? Ну хорошо, хорошо, тогда мы доверим тебе работу медсестры – ты можешь гордо мыть зады больным и заворачивать трупы по ночам.

2. После использования в качестве поломойщика и задоподтирателя я должен пойти в какую-либо армию мира, где мне свои наваляют хуже врагов, а там судьба покажет. Может, выживу отмороженным на всю голову. А может, и погибну смертью не очень храбрых.

3. Жениться на той, кого любишь, мы тебе не дадим, даже не проси. Да и зачем тебе? Отмыв полы и погибнув или отшибив мозги в армии, потом как-нибудь напоследок размножишься.

Мой ответ окружающему миру был тверд и прост:

А НЕ ПОШЕЛ ЛИ ТЫ НА X…

И, как это ни покажется странно, всю свою жизнь я потратил на то, чтобы осуществить эту свою сверхзадачу-минимум, послать мир на х…

И только недавно мне это более или менее удалось.

 

Глава сорок вторая

Как я врачевал страждущих

Болезнь есть ничто иное, как проклятие, с которым нам приходится мириться, смазывая его псевдоцелебными мазями и прочими лекарственными зловониями. Врач во все времена рискует оказаться шарлатаном, ибо то, что считалось полезным всего каких-нибудь несколько десятков лет назад, сегодня считается вредным и даже преступным. А завтра, возможно, снова окажется чрезвычайно современным и полезным.

Конечно, медицина не является пустым местом. Люди нынче живут гораздо дольше и болеют, казалось бы, меньше, во всяком случае, в более везучей части земного шара. Таблеточки тоже нынче стали неплохими, проглотил – полегчало. Ну, а каковы отдаленные последствия от приема этих самых таблеточек, конечно, никому не известно. А каковы отдаленные последствия всей нашей жизни, проведенной даже без таблеточек? Не спрашивать? Сами догадались? Ну вот и славненько.

Когда в моей славной юности решали, чего со мною делать, – решили отдать меня после восьмого класса в медицинское училище. Бабушка у меня испытывала интерес к медицине, привила его и мне. Я перерисовывал, по глупости, какие-то сердца из старых учебников по анатомии и крутился вокруг мамы на кухне, когда она разделывала курицу, чтобы посмотреть, как устроено куриное сердце. Ну, вот и допрыгался. Брат полистал какой-то справочник про разные учебные заведения и торжественно объявил мне, что пойду я на фельдшерский факультет медицинского училища Свердловской железной дороги. После его окончания я поступил в медицинский институт на лечебный факультет. Дальнейшая моя учеба в Еврейском университете тоже была связана с медициной. Вот уже десять лет на весь Израиль гремят курсы Кригера по подготовке к экзаменам Министерства здравоохранения для врачей, медсестер, фармацевтов, стоматологов. Одних учебников за эти годы мы издали не меньше тридцати. Ну, и теперь мой горький хлеб с маслом в Канаде добывается клиническими исследованиями, проводимыми для фармацевтических компаний, и профессиональными курсами в этой же сфере.

Медицину я не то чтобы не люблю. Просто, как я уже сказал, мне кажется, что от врачебного ремесла всегда проистекал, да и теперь проистекает фальшивый аромат шарлатанства. Чехов мне частенько говаривал: «Доктора – те же адвокаты, с той только разницей, что адвокаты только грабят, а доктора и грабят, и убивают». Однако такая точка зрения слишком жестока, ибо врачи все же приносят ощутимую пользу, даже на фоне не менее ощутимого вреда.

В одном медицинском трактате 1795 года сказано: «Никогда еще состояние медицины не было так совершенно». Сегодня, спустя более чем двести лет, это утверждение вызывает сомнение – уж слишком неприглядно состояние современной медицины. За многовековую историю медицина прошла сложный путь накопления и совершенствования знаний по распознаванию, предупреждению и лечению заболеваний. Основным методом лечения в современной медицине является фармакотерапия. Ее значение велико: она помогла избавиться от многих заболеваний и сохранить жизнь миллионам людей. Сейчас тысячи лекарственных средств, уже существующих, и синтез новых препаратов способны воздействовать на всех уровнях – от субклеточных структур до регуляции функций организма в целом. В то же время столь широкое использование фармпрепаратов привело к новым проблемам: аллер-гизации организма с развитием лекарственной болезни, нарушению функций печени и почек, появлению микроорганизмов, резистентных к антибиотикам.

Но самая главная проблема состоит, пожалуй, в том, что существует колоссальная разница между тем, чего достигла современная медицинская наука, и тем, что можно наблюдать в больницах и на амбулаторных приемах во многих странах. К сожалению, четкие предписания медицинских учебников игнорируются, и от этого, пожалуй, происходит 70 % всех ляпсусов и осложнений. Всего лишь один-единственный раз я наблюдал медицинский сервис, к которому не мог придраться мой испытующий взгляд, натренированный на каверзных экзаменационных вопросах. Это было в Норвегии. Та больница, с которой мне пришлось там познакомиться, была идеальной.

Хотя все ругают медицину, а знаете ли вы, какова была средняя продолжительность жизни жителей Европы в 1900 году? Всего 38 лет! А отчего они чаще всего умирали? От гриппа! А также от туберкулеза, холеры, брюшного тифа и прочих инфекционных напастей.

И величайшая заслуга медицинской науки заключается в том, что все это было преодолено. Сегодня в Европе в среднем живут более семидесяти лет. Именно современная медицина продлила нашу с вами жизнь вдвое.

Особенно хороша современная медицина в лечении острых хирургических заболеваний – травматологи и хирурги подчас творят чудеса.

Однако всё же чаще встречаются случаи, когда современная медицина оказывается малоэффективной. Например, при лечении хронических заболеваний. А у многих людей годам к пятидесяти накапливается приличный букет самых разных болячек, и в последнее время возраст их появления все больше молодеет.

Представьте, с какими трудностями приходится сталкиваться врачу, встречая такого пациента. Что назначать в первую очередь, а что потом, учитывая, что большинство фармпрепаратов имеют вредные побочные действия и обладают плохой совместимостью?

Корень зла, на мой взгляд, кроется в том, что современная медицина ориентирована на устранение симптомов – клинических проявлений заболеваний, а не причин их возникновения.

Старая рекомендация: «Врачу, исцелися сам», увы, тоже, как ни странно, не действует. По данным Института патологии США, продолжительность жизни врачей в Америке в среднем на 8-10 лет меньше, чем продолжительность жизни их пациентов.

Нередко врачи обходят вниманием тот факт, что в организме все чрезвычайно тесно взаимосвязано. Невозможно эффективно лечить сердце, забывая о печени, лечить почки, забывая о костной системе, и так далее. Часто получаются ситуации, когда лечение, направленное на оздоровление одной системы или органа, вредит другим. Иногда создается впечатление, что врачи действуют так, будто уверены, что болезнь вызвана нехваткой в организме лекарств.

Одна из основных причин низкой эффективности современной медицины – отсутствие единой концепции патогенеза 23 600 заболеваний человека, занесенных в реестр Всемирной организации здравоохранения. Известно, что современная медицина может эффективно излечивать лишь 10 % из них.

Честно говоря, медицина – это все-таки не мой экзистенциальный проект. Слишком уж я нетелесный человек. Связь моя с моим грузным требовательным телом мне кажется непрочной. Дунь на меня – душа и отлетит, вспорхнет под потолок, родимая, не удержишь. А существа нетелесные плохи в непосредственном лечении страждущих, ибо медицина – все-таки наука весьма приземленная и, чего уж там говорить, требующая подчас весьма тесного контакта со скальпелем и шприцом.

Конечно, множество умерших больных крепко повредили мою нервную организацию. Сначала я их считал, но после четырнадцати – сбился со счету. Сколько их было? Десятки? Сотни? Я видел так много страданий и безысходности, которые большинству нормально живущих людей и не снились. Если у меня и были какие-либо иллюзии по поводу этого мира, то в больничном мареве среди стонов они полностью развеялись, и если обычный человек сталкивается со смертью несколько раз за свою жизнь, то для меня смерть была нескончаемым тягучим сериалом, эдаким товарняком с мелькающими трупами вместо вагонов.

Медицинское мое ремесло пыталось зачерствить мою душу, мое сострадание, мои нервы, и на какое-то время ему это удалось, ибо иначе было бы совершенно невозможно работать.

В этом чувстве моей самоотстраненности, которое, безусловно, коренится в моем неврозе, мне кажется, повинно именно мое простое ремесло, связанное с кровью и испражнениями, с муками и болью, с агонией и смертью.

Как-то, перелетая на самолете Средиземное море, мы добрались до острова Кос, и я не удивился, увидев рядом с собой в кресле самого Гиппократа. Ведь он был уроженцем именно этого острова и, судя по всему, путешествовал и практиковал в других частях греческого мира. Это был не сам Гиппократ, а его дух, витающий над родиной.

Он тоже признался мне, что медицину не очень любил, ибо считал это занятием, недостойным мыслителя, однако мудрый муж резонно отметил, что кто-то же должен заклеивать пластырем чирьи страждущих… Так и я – сначала непосредственно заклеивал что ни попадя, а потом в течение десяти лет обучал тысячи медиков, как надо правильно заклеивать, чтобы не отваливалось.

Если вы хотите услышать о моем основном вкладе в медицинскую науку, то извольте выслушать мое дополнение к цитате из Гиппократа: «Лучше, чтобы лихорадка наступала после конвульсий, чем конвульсии – после лихорадки». Я добавил к этому, что, «по-моему, лучше было бы, чтобы не наступали ни лихорадка, ни конвульсии», но великий древнегреческий бог медицины Асклепий, видимо, рассудил иначе… И я, увы, не тот, кто может вступать с ним в спор.

 

Глава сорок третья

Как я стал астрономом

Конечно, звезды имеют мало влияния на наши кухонные кастрюли. Во всяком случае, это влияние не совсем очевидно. Поэтому мой фанатический интерес ко всему, что находится за пределами земного притяжения, может показаться взбалмошным и неестественным.

Для меня самого до сих пор остается необъяснимым тот факт, что я могу часами читать наискучнейшие астрофизические статьи и многократно пролистывать популярные астрономические журналы, в сотый раз впитывая давно известные мне, но по-прежнему противоречивые факты. Ни одна другая область знаний не возбуждает во мне такого катастрофически всеохватывающего интереса.

Возможно, этому есть какое-то тайное объяснение. Я бы мог долго разглагольствовать о том, что в космосе лежат отгадки всех вековечных философских вопросов, что с звезд все в этом мире начинается, и, видимо, звездами все и кончается, ибо они являются источником всех элементов тяжелее водорода, и таким образом, судьбу любого атома, входящего в состав какой-нибудь молекулы моего пальца, печатающего эти строки, можно проследить до его рождения в ядре гигантской звезды.

Общепринято, что происхождение большинства элементов, в том числе инертных газов, относится к нуклеосинтезу вещества в звездах, когда в ядре массивной звезды по мере термоядерной реакции водорода происходит сжатие, сопровождаемое ростом давления и температуры, что приводит к возможности синтеза С12 из Не4. Вследствие выделения энергии процесс сжатия прекращается, а в массе звезды начинается синтез более тяжелых элементов.

Как ни странно, эта простая истина, ставшая известной еще в середине двадцатого века, не очень хорошо усвоилась в вихрастых головах народонаселения Земли. Да=да, мы все являемся звездными мальчиками и девочками, и ощутив это, можно почувствовать некую родственную связь с гордым Сириусом или с Аль-дебараном, встающими на горизонте.

Непосредственно наблюдать звезды мне не доводилось до недавнего времени, пока в близлежащем малопросвещенном городке не разорился уютный магазинчик телескопов с романтическим названием «Генезис», и я позволил себе купить довольно крупный телескоп-рефлектор. В первую же ночь я наблюдал ослепительную Луну и, как и все новички, был совершенно сражен ее величественной ярчайшей красотой. Я пытался найти на глобусе Луны место, которое предстало перед моим взором в телескопе, но я страдаю топографическим безумием, по всей видимости, не только на Земле, и в темноте глобус Луны выскользнул и скатился в едва замерзший бассейн, где и стал горделиво лавировать между еще тоненьких ломких льдин. Маськин тут же явился мне на помощь с сачком и с седьмой попытки ловко выудил Луну из бассейна, тем самым спася это замечательное небесное тело.

Однако другие объекты не смогли произвести на меня должного впечатления. Марс в мой телескоп мне явился малюсеньким красным кружочком. Об остальном нечего и говорить. Радость отмораживания конечностей в лютую декабрьскую ночь не могла конкурировать с домашним уютом, предлагаемым астрономической компьютерной программой, которая позволяет получить практически любое увеличение поверхности большинства планет Солнечной системы и их спутников. С этой программой я провозился несколько вечеров и облазил всю известную и заснятую часть нашей галактики, а также многие другие галактики. Мне стало скучно. Я назвал какое-то отдаленное звездное скопление, имевшее довольно цветастый вид, «Maskin Treasure Box» («Сокровищница Маськина»), и на этом успокоился.

Меня поразило, какая незначительная часть нашей галактики вмещает практически все видимые с Земли звезды, входящие в знакомые нам созвездия. Более того, расстояние до многих достаточно удаленных звезд определено с точностью до 50 процентов! Следовательно, и их масса может быть определена неточно. Астрономия вовсе не такая уж респектабельная точная наука, как может показаться с первого взгляда стороннему наблюдателю.

Моя природа устроена удивительно предсказуемо: стоит удовлетворить во мне определенную страсть, и я на некоторое время теряю интерес к предмету, ее пробудившему. Программа была вся исполнена, а на настоящем небе с моим телескопом рассматривать воистину оказалось нечего. Юпитер должен был начать восходить над горизонтом только в январе… Короче, в заснеженном дворе с моей гигантской трубой было нечего делать…

Почему же я не сделал астрономию занятием своей жизни? Ну, во-первых, в школе я слыл придурком и недотепой, каковым, где-то в глубине, я являюсь и до сих пор, а, как мама мне объяснила, для астрономии нужны физика и математика, в которых я был слаб до безобразия. Лишь годам к тридцати я понял, что ни то, ни другое не составляет большого труда понять и выучить, но, увы, теперь мне учиться поздно, ибо после достижения возраста Христа возникает неизбывная потребность учить, а чужой менторский тон воспринимается плохо. Я, конечно, шучу. Сам я учусь постоянно, но представить себя идущим опять в университет – не могу…

Более того, зачем? Пойти снова за парту с сопляками, десять лет есть дерьмо столовыми ложками от напыщенных индюков-профессоров и лишь к пятидесяти годам обзавестись докторской степенью по астрономии? А дальше выпрашивать гранты, чтобы мне позволили заглянуть в телескоп покрупнее? Смешно. Я решил свою обостренную страсть к астрономии гораздо проще. Хочешь чем-то заняться – для этого совсем не нужно быть специалистом. Я нанял несколько первоклассных специалистов и разрешил с ними один теоретический вопрос, который меня волновал в астрофизике особенно сильно. Речь шла о попытке объяснения парадоксально высокой скорости вращения звезд на периферии галактик.

На графике кривая А отображает предсказанную в соответствии с кеплеровской динамикой и ньютоновской механикой скорость вращения галактического диска по мере удаления от центра галактики. Кривая В —то, что наблюдается на самом деле. Именно это явление дало толчок изобретению понятия таинственной невидимой «темной материи» (Dark Matter), которая составляет якобы большую часть материи во вселенной. Далее, правда, появились и другие проблемы, которые тоже пришлось объяснять этой же самой «темной материей».

Дело в том, что я пытался учесть воздействие гравитационного поля на течение времени в точке пространства, в которой находится источник излучения, и тем самым вычислить разницу в характеристиках гравитационных полей непосредственно вблизи центра галактики, в точке наблюдения и на периферии галактики. Я предполагал, что это могло бы в какой-то степени объяснить наблюдаемый эффект. Я не буду вдаваться в технические подробности, но тридцать страниц переписки с одним канадским астрофизиком окончательно прояснили мой вопрос, удовлетворив меня хотя бы тем, что, во-первых, вопрос мой вполне легитимен, а во-вторых, по всей видимости, ответ на него при современных измерительных приборах найти невозможно, ибо нужно построить прибор размером, сопоставимым с расстоянием до Луны.

Теперь же я загорелся новой идеей. Вы спросите, какой? Ни больше и ни меньше – убить космологию. Пожалуйста, не путайте эту науку с астрономией, астрологией, космонавтикой или косметикой. Не будьте темны, как первозданное темное вещество, заполняющее нашу несчастную, многократно оболганную учеными Вселенную. По одному из определений, «cosmology – the study of the universe as a whole, of the contents, structure, and evolution of the universe from the beginning of time to the future». Заметьте, уже само определение попахивает шарлатанством… Вы, наверное, замечали, что меня чрезвычайно раздражает тот факт, что ученые создают теорию за теорией, а мир, согласно их шарлатанским воззрениям, перекочевывает со спин черепах в разные другие, не менее нелепые места. Основа моей идеи состоит в том, что следует осудить космологию как лженауку. Как можно доверять науке, которая обманывала нас на протяжении всей истории человечества? Так же, как в наше время уже не принято изобретать вечный двигатель или варить золото из ртути, следует прекратить строить всеобъемлющие модели устройства вселенной, ибо мы всегда будем испытывать дефицит информации и вечно обречены на ошибку. Даже если в один прекрасный день какой-нибудь астроном увидит в телескоп конец вселенной в виде кирпичной стены, то и это не решит вопроса кардинально… Немедленно возникнут теории, кто эту стену построил, что находится за ее пределами, и прочие спекуляции, не имеющие под собой никакой серьезной основы. Современная физика, и особенно космология все более приобретают спекулятивный характер. В частности, выводы теории бездумно экстраполируются за пределы области надежности применения данной теории. Эту ошибку сделал еще Ньютон, когда действие своего (точнее, галилеевского) закона сложения скоростей проэк-страполировал до бесконечных скоростей. И сегодня эту ошибку делают вновь самые маститые физики, разглагольствуя, например, о «Большом взрыве» и забывая, что при таком удалении во времени модели, из которых они извлекают эти выводы, теряют надежность, что само понятие времени не имеет надежной физической основы и что, кстати, ход времени не только в разные эпохи, но и в разных точках пространства может быть разным, таким образом, нет никакого смысла разглагольствовать о возрасте вселенной…

Положение в космологии мало изменилось за последние десятилетия. Несоответствий – множество, космологи едва успевают затыкать дыры. Например, сейчас стали модны теории о множественных вселенных, что является нонсенсом по определению. У многих авторитетных авторов читаем: «Вселенная в целом —все сущее…», «Вселенная одна», «других Вселенных, по определению, не может существовать», «Вселенная – это все, что существует. Вне Вселенной ничего нет. Причем нет не только галактик или какой-либо другой материи, но и вообще ничего – ни пространства, ни времени», «Вселенная – это все существующее, вне ее нет ничего, в том числе и пустоты». Словосочетание «множество „в принципе возможных“ вселенных» является кощунственным. Таким образом, в современной космологии словом «Вселенная» обозначается то, что в диалектическом материализме называется объективной реальностью, материей. И дело не только в том, что тот или иной автор, или даже большинство авторов заявляли о том, что существует только одна вселенная. Известно, что создавая теорию или математическую модель какого-либо объекта, необходимо задать условия на границе этого объекта, отражающие, кроме прочего, взаимодействие этого объекта с окружением. Ни в одной космологической модели эти условия не задаются. Вселенная в космологии рассматривается как такой объект, который не имеет окружения, границ (грамотные философы говорят: «является бесконечной»).

В космологии есть не только «твердо установленные» выводы вроде изложенных выше, но и нерешенные проблемы. Если не касаться сугубо специальных, например проблемы происхождения галактик, то остальные можно отнести к двум видам. Это, во-первых, проблемы, связанные «с самым началом».

«С чего началось расширение? Как расширялся мир в самом начале? Была ли бесконечной плотность материи в начале расширения? Что было до начала наблюдаемого расширения? Насколько достоверен вывод о начале расширения, о состоянии огромной плотности всего вещества (как говорят, – о сингулярном состоянии), какие процессы протекали в этом сверхплотном веществе, что заставило вещество Вселенной расширяться, наконец, что было до начала расширения, до момента сингулярности??!»

Начиная с 1980-х годов проблема возникновения вселенной обсуждается в рамках так называемого сценария раздувающейся Вселенной. «…Согласно сценарию раздувающейся Вселенной, вся ее наблюдаемая ныне часть образовалась из области меньшей, чем план-ковская длина. Это дает возможность думать о рождении всей нашей Вселенной (или только ее наблюдаемой части) за счет начальных квантовых флуктуации… Такая Вселенная имела первоначальный малый размер и затем экспоненциально расширялась, достигнув в процессе раздувания своих нынешних размеров… При этом все вещество, содержащееся в наблюдаемой нами Вселенной, возникало за счет работы, совершаемой гравитационными силами, внутри области, в которой первоначально содержалось не более десяти в минус пятой степени граммов вещества!»

Второй род проблем, который часто обсуждается в работах по космологии, – проблемы геометрии Вселенной.

Обратимся к трехмерному пространству. Оказывается, его искривленность может быть подобна искривленности сферы. Оно может замыкаться само на себя, оставаясь безграничным, но конечным по объему (подобно тому, как сфера конечна по площади)… Неизвестно, открыта ли наша Вселенная или закрыта.

Заметим, что в свое время ответ на этот вопрос не представлял загадки для А. Эйнштейна. В 1917 году в разделе «О мире как целом» работы «О специальной и общей теории относительности» он написал: «Из сказанного следует, что мыслимы замкнутые пространства, не имеющие границ. Среди них выделяется своей простотой сферическое (и соответственно эллиптическое) пространство, все точки которого равноценны. Отсюда перед астрономами и физиками возникает чрезвычайно интересный вопрос: является ли мир, в котором мы живем, бесконечным, или же он, подобно сферическому миру, конечен? Наш опыт далеко не достаточен для ответа на этот вопрос. Однако общая теория относительности дает возможность ответить на этот вопрос со значительной достоверностью… Вычисления показывают, что при равномерном распределении материи мир должен быть сферическим (или эллиптическим). Так как в действительности в отдельных областях материя распределена неравномерно, то реальный мир в отдельных частях будет отклоняться от сферического; он будет квазисферическим. Однако он должен быть конечным. Теория дает простое соотношение между пространственной протяженностью мира и средней плотностью материи в нем».

Как меня Эйнштейн ни отговаривал, я все же собираюсь написать труд всей моей жизни «The End of Cosmology» – «Конец космологии». Каким образом? Очень просто. Как уже было сказано, я планирую посещать астрофизические конференции, завести знакомства, снова подыскать специалистов для консультаций. Эти специалисты помогут мне разработать научно обоснованную критику современных космологических теорий, а вот философскую подоплеку и выводы я оставлю за собой…

Конечно, скорее всего, мою книгу проигнорируют и серьезного скандала она не вызовет, но тем самым я, по крайней мере, поставлю галочку на той части своего экзистенциального проекта, где значится: «Попытайся разрушить лженауку, с помощью которой до сих пор религия и политика морочат голову людям».

 

Глава сорок четвертая

Как я стал поэтом

Многие отмечают, что стихи надиктовываются им неким внутренним голосом, который представляется чем-то отдельным от поэта. Иные утверждают, что строки диктует им небо, муза или бог знает кто еще. Все-таки родина стихов, видимо, находится где-то в подсознании, в том самом нашем внутреннем «я», которое живет параллельно с нами и изредка беспокоит нас необъяснимо мрачными или просто необузданными снами. То самое подсознание, которое иной раз возьмет да и вставит в нашу речь смешное словечко или оговорку, выдающие с головой, к чему стремится наша внутренняя простоватая суть.

Безусловно, родина стихов покоится отнюдь не в хладном рассудке. Мы начинаем писать стихи, прислушиваясь к отдаленным ритмам, как бы к музыке, звучащей на краю нашего сознания. И тут самое главное —наплевать на возможную критику и презрительные возгласы за спиною. Стихи – это наша внутренняя музыка, облеченная в слова, пронизанная тонкими струнами смыслов и мечтаний, а посему – гоните критиков. Они – лишь жалкие прихлебалы поэзии. Что может сказать критик о глубинах вашей души? Не пускайте туда его пошлые ощупывающие ручки. Пусть стихи будут казаться ему нелепым мычанием, хаотическим нагромождением слов. Для нас – это песня свободы от нудного рассудка, славная песня, звучащая на белоснежных склонах нашей удивительной души.

Стихосложение – я имею в виду свободное и не связанное по всем конечностям дурными правилами и формулировками, без ямбов и хореев, стихосложение как путь реализации внутренней музыки и клокочущей силы подсознания, – такое стихосложение является изысканным удовольствием немногих, кто не побоялся показаться нелепым и смешным в глазах бездарности, ищущей повода уколоть свою несчастную заблудшую жертву дурными словами критики.

Ну и что, что слово употреблено в моем стихотворении неверно, ну и что, что такого падежа вообще не существует? А кто выковывает язык, как не поэт? Кому принадлежит право решать, какой бедовой голове можно касаться святая святых любого языка, его школьных правил, а кому нельзя?

Я верю, что язык принадлежит каждому его носителю, и каждый имеет право привнести какую-то новую толику видения сочетания звуков и смысла.

Я бережлив к отпечаткам моих чувств, рождающих слова, складирующиеся в строки. Я очень редко зачеркиваю, ибо действительно не считаю себя вправе перебивать надиктовывающий мне голос, идущий из глубин моего бытия и небытия.

Стремление писать стихи проявилось во мне чрезвычайно рано, и по немногим сохранившимся детским строчкам я могу судить, насколько уже тогда я был нездоров. Кажется, мой невроз родился вместе со мной, ибо я не помню того возраста, когда бы его у меня не было.

Возможно, всякий ребенок в какой-то мере страдает неврозом: навязчивые мысли, страхи, приступы неведомо откуда накатившей грусти – разве это все не самые естественные проявления запущенных неврозов? Да, пожалуй, в нашу бытность детьми мы больны, и лишь немногие из нас более или менее выздоравливают по мере взросления.

Что же вырастает из подобного невротического ребенка?

С помощью внешнего наблюдения Хорни классифицировала отношения невротиков с окружающими по пяти группам:

1. Отношения любви, привязанности и расположения – невротик проявляет себя как человек, чрезмерно зависимый от одобрения или расположения со стороны других, при этом может отсутствовать способность заботы о других.

2. Отношения, связанные с оценкой «Я», – внутренняя незащищенность, выражающаяся в самоуничижении и – возвеличивании.

3. Отношения, связанные с самоутверждением, – наличие группы запретов (трудности в принятии решения, формировании мнения, осознании собственных желаний); неспособность к планированию.

4. Отношения, связанные с агрессией – две тенденции: а) потребность во власти, требовательность, критика других; б) ощущение обманутости, предательства, мнительность.

5. Отношения, связанные с сексуальностью – повышенная сексуальная активность или запрет на нее.

Вам этот портрет в пяти пунктах никого не напоминает? Нет? А мне напоминает. Во-первых, себя, во-вторых, большинство других людей, которых мне приходилось наблюдать.

Я всю жизнь колебался между указанными в этих пяти пунктах крайностями. Так же колебались и мои стихи. Возьмите любое стихотворение – и оно легко подпадет под один из перечисленных пунктов.

Итак, моя поэзия есть ничто иное, как проявление невроза. А вся остальная моя деятельность разве не является классическим проявлением невроза?

Даже мысль, которая сейчас промелькнула у меня в голове, что невроза вообще не существует, что в этих пяти пунктах просто описана человеческая жизнь… О, эта мысль – самое настоящее проявление невроза! Невроз хитер, он понимает, что если ему удастся всех убедить, что его нет, то тогда ему будет легче творить свою зловещую работу по изъеданию вдрызг человеческой души. Зачем ему это надо, возможно, спросите вы? Очень просто. Такова его, невроза, экзистенциальная задача, ибо если невроз не будет ничем себя проявлять, он перестанет существовать.

Так и текут реки невротических стихов – мутные потоки неврастении. Зайдите на www. stihi. ru, и вы окунетесь в безбрежный океан неврозов во всех их проявлениях.

Поищем доказательства невротического происхождения моих стихов. Стоило мне начать пить таблетки от невроза – и я перестал писать стихи. А ведь я был весьма плодовит – в моем сборнике «О грусти этих дней кто, как не я, напишет?», слава богу, не меньше четырехсот страниц. (Обратите внимание на название – это ли не самое яркое из всех возможных доказательств невротического происхождения моего стихотворчества?)

В чем же тайна моей поэзии? Простое сочетание определенного уровня серотонина в моем мозгу с наличием свободного времени?

А разве то, что я пишу сейчас, не является проявлением невроза? Что это? Мания величия? Ишь ты, чего учудил – пишет самороман, уже дописал до сорок четвертой главы! Видишь ли, он и поэт, и астроном, и скакун древнегреческий…

Признаю – все есть ничто иное, как проявление моего невроза. Каюсь.

Хотя, погодите! Ведь каяться – это проявление «внутренней незащищенности, выражающейся в самоуничижении». А самоуничижение есть непростительная и вредная иллюзия. В таком случае, позвольте мне выбрать полезную и приятную иллюзию, что поэзия есть не проявление невроза, а славная песня, звучащая на белоснежных склонах наших удивительных душ.

 

Глава сорок пятая

Как я стал писателем

Писателем я стал в результате осознанного решения. Нужно же мне чем-то заполнить пустоту своего существования? Чем? Смотреть телевизор? Нет уж, увольте. Смотрите телевизор сами.

Кое-как, потихоньку, я научился искренне плевать на мнение других о себе. Это был долгий и ухабистый путь. Однако, мой дорогой друг читатель, зарубите себе на носу, что если пишущая личность оглядывается на читателя и раздумывает, что же ему понравится, а чего не понравится, то у такого писателя должно все время выходить что-то вроде:

Леночка тяжело дышала. Она стояла, облокотившись локтями на рабочий стол Сергея, и старательноподмахивала попочкой. Сергей стоял сзади и натягивалее, как породистый кобель не менее родовитую сучку…

…и так далее. Это не может не понравиться. И ученый, и работяга с одинаковым интересом ознакомятся с таким творчеством. Красочно, свежо, легко, весело… И главное, оказывает весьма освежающий эффект на еще не совсем окочурившийся человеческий организм. Конечно, все мои нудные тексты, кирпичеобразные книги в восемьсот страниц, напичканные сухонькими цитатками по-французски да по-немецки, натужные самоискания, постные посулы великих открытий с выдачей на самом деле натуральной дули в собственном соку… все мои труды, увы, не стоят и пяти строчек такого младок-рового творчества и посему обречены на холодное безразличие и пыление по полкам второсортных магазинов. Вы скажете: а как же скукотища Диккенса? А как же затхлый американский «Моби Дик», с которым носится, высунув язык, литературная часть счастливой нации изобретателей жвачки и кока-колы? Ну что ж, поверьте, прославление автора вовсе не зависит от талантливости его произведений. Во всяком обществе существуют серые кардиналы от литературы, замешанной на капитале и политике, в чьей воле поднять и раскрутить практически любого более или менее сносного, или даже вовсе несносного автора. Вы скажете: такие авторы не переживут века? Это вовсе не имеет значения, ибо прославление автора в будущие века опять же не зависит от качества его произведений. За редким исключением, классическая литература представляет собой классическую нудную жвачку. Ее издают из-за имени автора, которое у всех на слуху, покупают, опять же, из-за имени и ставят на полки домашних библиотек, где она проводит бесконечные годы в пыли и забвении. Имя любого автора – это товар, а прославить уже усопшего автора даже выгоднее, чем живущего, особенно раскопав его лет через пятьдесят-семьдесят (я имею в виду эксгумацию не останков автора, а его таланта).

Кстати, так и случилось со знаменитой в Америке книгой «Моби Дик». Ведь откопать талант уже мертвый и, желательно, с просроченными авторскими правами или со сговорчивыми наследниками – это же как клад найти, только даже выгодней, ибо клад действительно нужно найти, а в случае с усопшим талантом достаточно громогласно заявить: это клад! И считайте, что клад найден.

Вы даже не представляете, насколько удобно иметь дело с мертвым автором. Ни тебе капризов, ни запоев, ни неудобных произведений, ни исписаннос-ти… Я думаю, со временем снова войдет в моду издавать исключительно посмертно, особенно в России.

Позвольте же мне вернуться к своей скромной персоне. Итак, я стал писателем сознательно, ибо стихи не могли вполне удовлетворить мою страсть к уничтожению лесов на планете, из древесины которых делается бумага для моих книг. Стихами заполнить восемьсот страниц трудно, хотя, конечно, можно, потому что в стихах слов мало, а места на странице они занимают больше. Поэтому я стал прозаиком и лишь изредка отдаю дань музе поэзии, положив на ее алтарь примерно двести стихов.

Однако сложнее всего было убедить самого себя в том, что я писатель. Это заняло около тридцати лет, хотя сосунковый возраст, пожалуй, не в счет.

Потом довольно хлопотно было склонить к этой же мысли самых близких, но они в конце концов уступили. (С теми, кто не принял эту мою метаморфозу из неписателя в писателя, я решительно порвал, во-первых, чтоб другим неповадно было, а во-вторых, чтобы вообще себе не думали.) Помните, как в «Чайке» Чехова молодой человек болезненно реагировал на невнимание к своему творчеству? Застрелился. Не ждите. Со мной этот номер не пройдет. Теперь пришли другие времена. Теперь автор стреляться не будет. Теперь автор сам кого угодно застрелит!

Затем я окончательно решил, что, чтобы чувствовать себя хорошо, книжки нужно писать очень толстые. Остановился на размерчике в семьсот-восемьсот страниц и прикинул, сколько времени мне потребуется, чтобы написать двадцать томов. Оказалось, с моей плодовитостью, – всего лишь примерно десять лет. А что потом, скажете вы? Найду чем заняться. Мало ли что еще мне в голову придет за такой срок. Раз мне теперь помирать каждый день не разрешают и поят таблеточ-ками от невроза, то я еще всем дам прикурить, мало не покажется. Вот я недавно музыку писать начал. Фортепьянные сонаты. Кто сказал, что я не знаю нот? Знаю. Ну, не все, конечно… А чтобы писать музыку, вовсе не нужно знать все ноты! Я могу напеть. Хотите?

Итак, главное – не комплексовать, ибо писательство не терпит комплексующих. Читатель, он зоркий —сразу комплексующего автора разглядит и на свалку его. Вы скажете, что и некомплексующего снесут на свалку? Вовсе не обязательно. А я вот возьму и завалю все газеты и журналы: «Ах Кригер, ай даКригер!», и будут покупать, как миленькие. Конечно, дохода выйдет из этого мало, а скорее, выйдет сплошной расход и конфуз, ибо книгоиздательство в современной России доживает свои последние годы и вот-вот подпадет под строгий контроль государства. Но удовлетворение будет, наверное. Пожалуй, я так и сделаю.

Вообще, тот факт, что мне выпало стать русским писателем, меня весьма удручал, ибо, как я уже отметил, российский массовый читатель, пожалуй, самый неблагодарный в мире. Во-первых, он хочет читать исключительно произведения в стиле отрывка, приведенного в начале этой главы, про страсть тростниковой трости Сергея к попке Леночки, во-вторых, платить за книжки российский читатель не желает, в-третьих, все равно частное печатное дело скоро запретят, остатки моих тиражей арестуют, а мне придется и дальше издаваться штучно в Париже, как я и делал до сих пор, так, исключительно для родственников и знакомых, чей круг, при моем характере, все более и более сужается.

Таким образом, я решил вырваться из плена русского неперспективного языка и написал книгу по-французски и по-английски. Надо сказать, мне сильно полегчало, но я думаю, что и эти мои шедевры останутся незамеченными, конечно, если я за свой же счет не расшумлю в западных газетах, что будет немного дороже, чем в России, и гораздо более чревато для меня, ибо я сам-то живу на Западе, а в книжонках моих всё как всегда: государство – разбойник, и так далее и тому подобное.

А какая разница, на каком языке издавать? За издание ведь всегда все равно плачу я, и немалые деньги. Книги потом продаются по цене, которая не покрывает и половины их стоимости. Так что считайте книжку, которую вы держите в руках, моим вам личным подарком, мол, это вам наше вам с кисточкой.

Хотите, я вам ее даже подпишу? Извольте:

От автора Бориса Кригера дорогому читателюв знак глубокого уважения пе ред знанием читателем азбуки российского языку, чем сам автор, увы, похвастать не может, ибо пишет с грубыми ошибками, хотя и на восьми языках.

Свое имя можете вписать и демонстрировать эту надпись знакомым. Я еще расскажу в других главах подробнее о моем творчестве на разных языках, которые я не очень хорошо знаю. Поверьте мне, занимательнейшая история.

Я осознаю, что в течение всей этой главы у многих из вас крутилось в голове: и чем там закончилось дело у Сергея и Леночкой? Признаться, мне и самому интересно, чисто с литературной точки зрения, но, увы, я не смогу вас удовлетворить… Потому что… ну, скажем, стесняюсь. Нет, скажем… Ну, короче, НЕ МОГУ Я ВАС УДОВЛЕТВОРИТЬ, и всё тут. Не обязан. Хотите, я вам лучше чего-нибудь по латыни процитирую на пол странички? А? Что, не желаете? А мне плевать, ведь в этом и заключается истинная свобода и единственный путь стать настоящим писателем, каковым я, по всей видимости, наконец-то становлюсь: пишу галиматью, плюю на читателя, плюю на собратьев-писателей, плюю на всё, на всех и на вся.

А как иначе?

 

Глава сорок шестая

Как я стал философом

Если мой дорогой читатель или читательница уже отошли от неприятного впечатления, произведенного предыдущей главой, которая оставила их в состоянии некоторого раздражения моим вызывающим хулиганством, то позвольте приступить к изложению истории о том, как я, собственно, стал философом.

Ну, во-первых, любой маломальский выпускник философского факультета вам доступно разъяснит, что никакой я не философ, а шарлатан. Я могу ему не менее доступно и обходительно ответить: «Сам дурак».

Милые мои читатели, вы даже не представляете, какую муть подчас являет на свет современная философия. Я имел счастье тесно общаться с одним милым человеком, законченным невротиком и грубияном, которому выпало несчастье редактировать мои философские работы по-английски. Он профессиональный философ, и будучи лицом западным и мною хорошо оплачиваемым, он кое-как воздержался от прямого восстания против формы и содержания. Однако его поправки превращали мой вполне ясный и доступный текст в мрак хитросплетенных невообразимых выражений, которые, кстати, при глубинном изучении оказывались чаще всего не к месту. Я послушно заплатил его гонорар и, конечно, оставил уже израненные и оболваненные работы, как они есть, но больше я на этот трюк не попадусь. Где убийца орангутангов? Я имею в виду Шопенгауэра. Старик говорил: «Кто ясно мыслит, ясно излагает». Увы, многие современные философы полагают, что сложность квантового мира следует отражать не менее квантовыми словесными понятиями, кои не имеют четкого значения и выражаются лишь призрачной волновой функцией. Причем волна эта в основном являет собой волну ярости, захлестывающую меня в порыве жгучего и неотступного желания нанести телесные увечья автору.

То, что я официально не считаюсь философом, мне совершенно не мешает. Тем более что я вполне осознаю свое ничтожество и тот факт, что ничего нового в этот мир я не принес и не принесу. Так, лишь попробую переосознать давно известное.

Извольте же ознакомиться с основами философии Кригера. Перед вами краткий конспект основополагающих философских работ, написанный в третьем лице (для вящей солидности, а также для создания иллюзии удаленности во времени – так выглядела бы какая-нибудь обобщающая статья о философии Кригера, написанная в 2070 году в честь столетия со дня рождения философа). Сей конспект я не вижу смысла пока публиковать отдельно, ибо кому надо, тот найдет его здесь.

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВ ФИЛОСОФИИ КРИГЕРА

Определение философии

В современном мире абсолютным идолом является финансовая мощь. Как никогда остро стоит вопрос о целесообразности занятий философией. Философия не зарабатывает денег и, таким образом, малоинтересна современному человеку.

Обвинения в бесполезности философии не новы. Еще Аристотель привел рассказ об одном философе-астрономе, которому надоели упреки в бедности и в том, что его наука не обеспечивает его богатством. Он применил свои философские и астрономические выводы и тем самым нашел способ легко и быстро обогатиться. Таким образом «он доказал, что философам при желании легко разбогатеть, но не это является предметом их стремлений».

Кригер определяет философию как «разумныйанализ и рекомендации к применению различных иллюзий».

Причем в философии Кригера понятие иллюзии не имеет негативной коннотации. Он соглашается с общепринятым определением иллюзии, как «an erroneous mental representation» – ошибочное умозрение. Но, в соответствии с Кригером, абсолютной истины не существует, ибо даже если бы таковая существовала, ее доказательство было бы невозможно, поскольку всегда возможно предположить то, что доказывающий не обладает полной информацией, необходимой для абсолютно убедительного доказательства. Возьмите, к примеру, всемогущего и всезнающего Бога: и он не смог бы доказать себе, что его всемогущество и всеведение не являются лишь плодом его воображения. Ну а если даже Богу недоступна абсолютная истина, то куда нам, смертным… Хотя, впрочем, Кригер заявляет, что эта абсолютная истина никому и не нужна, ибо является абсурдным понятием.

Литература и философия

Кригер соглашается с Michel Gourinat в том, что философия – это поиск осознающего себя знания и что ее первый вопрос есть вопрос о ее собственной природе. Философские концепции излагаются путем выражения их средствами литературного языка, и посему философия использует письменную или устную литературную традицию как единственное средство своего выражения.

Философия связана с литературой не только формальными признаками, но также и в своей основе, так как философское произведение является выражением индивидуальности автора. Несмотря на то, что литературоведение весьма неохотно признает принадлежность философии к литературе, другого средства выражения своих идей философия не имеет.

Кригер считает, что необходимо отделить философию от литературы, выделив совершенно особый вид публикации, напоминающий научную статью.

Философская работа должна придерживаться строгих правил написания научной работы и включать четко выделенные части: резюме, описывающее основную идею работы, словарь определений большинства терминов, использованных в работе, в соответствии с тем, как их определяет автор, вступление, вводящее в суть проблемы, постановка философского вопроса и предлагаемое его решение, аргументация, контраргументация и выводы. Вот и все, сухо, четко, по-военному, точнее, по-научному Конечно, пункты, входящие в состав философской работы, могут быть значительно шире, но основная идея ясна – философии необходимо пользоваться простым и ясным языком, каким пишутся, например, законы государств, хорошим примером для подражания может служить произведение под названием «Уголовный кодекс».

Далее можно посредством отдельных литературных произведений популяризовать содержание подобной философской работы, но совершенно необходимо иметь основной текст, который был бы написан в таком военно-законодательном стиле, с приложением максимальных усилий для преодоления каких бы то ни было разногласий и разночтений. Игра словами, цветистые обороты, притчи, иносказание, парадоксальность стиля – все это должно быть удалено из философской работы.

Итак, в соответствии с философией Кригера, литература и философия должны быть отделены, и, строго говоря, Кригер, по своему собственному определению, философом не является. Хотя по такому же определению философами не являются Платон, Мон-тень, Паскаль, Ницше и многие другие. Возможно, если бы их работы были переписаны в четком научно-философском стиле, – людям бы гораздо легче жилось, ибо смешение литературы и философии позволяет автору вместо четкого изложения своих тезисов прибегать к поэтическим отступлениям, оставляя неизбывный простор для толкования многим вредоносными типам.

Наука и философия

Кригер соглашается с Эйнштейном в том, что «большинство фундаментальных научных идей по существу просты и могут быть выражены языком, доступным всем». То же верно и в отношении основных философских идей.

Как было сказано выше, несмотря на несовершенство человеческого языка, в некоторых областях человеческой деятельности все-таки достигнута высокая степень четкости изложения, направленная на минимизацию возможности разночтений. Там, где поставлены на карту личные интересы человека, такие как его благосостояние, свобода и подчас жизнь, было сделано усилие, и язык законов следует признать достаточно четким. Необходимо отметить, что в начале всякого закона идет список определений, ибо в судебной практике давно было замечено, что определение частной собственности, прав человека, личной свободы и многие-многие другие могут толковаться по-разному, подчас с диаметрально противоположных позиций. Именно поэтому всякий закон обычно содержит определения понятий, в него входящих. Кригер отмечает, что это должно быть необходимым условием любой философской работы.

В соответствии с концепцией Кригера, философия безусловно должна быть отделена от науки, ибо философия обычно не имеет доказательной основы, построенной на эксперименте.

Науку следует отделить от философии, религии, политики и, более того, от самих ученых. Любой научный эксперимент должен производиться независимыми экспертами, которым неизвестны смысл и цели поставленного эксперимента, и, более того, получаемые ими данные могут быть частично или полностью заблокированы от их интерпретации.

Опять же, такая практика существует и широко применяется в клинических исследованиях, где исследователь в соответствии с международными стандартами «добросовестной клинической практики» отделен от спонсора, планирующего исследование. Таким образом, нет никакого сомнения в отсутствии вольного или невольного вмешательства субъективности исследователя в результаты эксперимента. Там, где, опять же, поставлены на карту жизни миллионов людей, человеческое сообщество сделало над собой усилие и ввело обязательное использование так называемого double-blind дизайна эксперимента, при котором исследователь и пациент не знают, используется лекарство или плацебо. Во всяком случае, лабораторные исследования проводятся чаще всего независимыми лабораториями.

В современной науке намеренное и невольное искажение, а также прямая фальсификация результатов имеют колоссальные масштабы.

Таким образом, на людей, непосредственно занимающихся научными исследованиями, не должны давить необходимость публикации результатов, необходимость получения положительных результатов, необходимость доказательства определенных теорий.

Существующая в современной науке практика, когда другая группа ученых обычно повторяет эксперимент и тем самым подтверждает или не подтверждает данные первооткрывателя, довольно неэффективна, поскольку контролирующая группа ученых может быть в той же мере подвержена вольной или невольной субъективности, направленной на подтверждение или опровержение первоначальных результатов.

Другим примером качественного проведения научных исследований может служить прикладная наука, работающая на благо, например полупроводниковой промышленности. На эти разработки не действуют ни политические мотивы, ни религиозные воззрения. Все, что интересует такие лаборатории, – создание новых эффективных технологий производства мобильных телефонов, компьютеров и т. д. Критерием успеха такой научной деятельности может служить практический результат.

Фундаментальные исследования должны быть как можно более отделены от ориентации на результат —доказательство или опровержение какой-либо теории. Они должны следовать в направлении планомерного сбора информации. Хорошим примером может служить проект по расшифровке человеческого генома.

То, что происходит в современном научном мире, мало отличается от средневекового мракобесия, несмотря на то, что современная наука обладает исключительными техническими ресурсами и накопленными фактическими знаниями.

В связи с тем, что фундаментальная наука является содержанкой государства и частных пожертвований, всю свою жизнь ученые должны тратить на поиск грантов, которые выдаются в плоскости политических, экономических и религиозных интересов общества, и я уверяю вас, что если перед современной наукой будет поставлена религиозно-политическая задача доказать, что Земля все-таки покоится на панцире черепахи, – наука это докажет.

Итак, в соответствии с философией Кригера, необходимо отделение философии от науки, а фундаментальной науки от политики, религии и целенаправленного финансирования.

Не спрашивайте, как такое возможно. В тех областях, где речь идет о непосредственной угрозе жизни человека и здоровью общества, люди нашли более или менее эффективные методы объективизации и контроля исследований. Дело в том, что плачевное состояние дел с объективностью науки влияет на жизнь человека и здоровье общества в той же, если не в большей мере, чем недобросовестно проведенные клинические исследования, но эта связь неочевидна, и поэтому повсеместно игнорируется. Философия же, основываясь на результатах такой науки, доказывающей что угодно, лишь бы заплатили, не может быть объективной. Посему философии необходимо держаться поодаль от научных экспериментов и априори ставить под сомнение их объективность и ценность их интерпретаций.

Кригер сам грешен в попытке обоснования своих философских рассуждений различными научно-популярными фактами. Более того, его попытки антропологической утилизации принципов фундаментальных наук имеют мало ценности, ибо обоснование понятий добра и зла не должно базироваться на устройстве Вселенной. Однако Кригер не претендует на то, что его произведения являются философскими; посему они должны оцениваться более с литературной точки зрения.

Прежде всего, философия Кригера заявляет, что религия должна быть отделена от Бога, ибо в большинстве случаев она не имеет к оному никакого отношения. Религии задумывались как совокупность национальных традиций, направленных на моральную саморегуляцию интернациональных человеческих сообществ, однако в современном мире, как и на протяжении всей истории человечества, религии являются исключительно инструментами геополитики на общечеловеческом уровне и альтернативой психотерапии на индивидуальном уровне.

Итак, Кригер заявляет, что религия не имеет никакого отношения к Богу, и посему в философии эти два понятия должны быть строго разделены.

Таким образом, религия является частным социально-политическим феноменом, который подлежит изучению с точки зрения социологии и политологии, и должна рассматриваться философией лишь в той мере, в какой философия касается обсуждения этих наук.

Отношение философии Кригера к Богу будет описано отдельно.

Искусство и философия

Искусство базируется на эстетике. Для того чтобы определить отношение философии к искусству, необходимо разобраться в этимологии слова «эстетика». Эстетику следует определить как теорию чувственного восприятия. Именно Кант как раз и употреблял данный термин исключительно в этом смысле.

В прошлом определение искусства было чрезвычайно широким. И во французском, и в английском языках слово art раньше употреблялось в смысле «способность», «занятие», «свойство индивидуума» – «your art is…», «tout votre art est…».

Поэтому Кригер обсуждает исключительно понятие чистого искусства, отделенного от проявления какого-либо ремесла. Основываясь прежде всего на коренном противопоставлении технического производства и художественного творчества, кантовская эстетика определяет изящные искусства как «искусства гения». Следовательно, чистое искусство отделяется от производства плодов его, ибо это уже становится ремеслом. Кант определяет чистое искусство как совершеннейшее знание, однако неспособное немедленно воплотить его в эстетически оцениваемую форму.

Философия Кригера заявляет, что искусство не имеет прямого отношения к философии, ибо по сути не имеет самостоятельного философского смысла и является результатом избыточной подмены понятий.

Искусство в своем практическом выражении – часть ремесла, штучного или промышленного производства продуктов потребления, регулируемого спросом, либо в «чистом» своем проявлении – часть знания, выражаемого средствами языка, а следовательно, принадлежащего к литературе.

Оценка же искусства основывается на эстетическом вкусе оценивающего, который проявляется, когда эстетическое удовольствие, вызванное прекрасным, начинает отличаться от простого чувственного удовольствия.

Здесь Кригер обращается к биологам и просит выяснить, есть ли разница на физиологическом уровне между чувственным удовольствием и эстетическим удовольствием. Если таковая разница есть, то при наблюдении эротической картинки из «Playboy» и статуэтки Венеры Милосской должны возбуждаться разные отделы головного мозга. Если же принципиальной разницы нет и в обоих случаях наблюдатель видит лишь изображение привлекательного обнаженного тела, то отдельный принцип «эстетического» удовольствия может быть поставлен под сомнение. Если вы пожелаете сравнить реакцию головного мозга на ту же эротическую картинку и на чтение вслух любимых стихов подопытного или прослушивание его любимой музыки, – чистота эксперимента будет нарушена, ибо центры, воспринимающие музыку, стихи и эротический образ, безусловно, будут находиться в разных областях головного мозга, хотя бы за счет того, что канал передачи информации в случае с картинкой является зрительным, а в случае со стихотворением или музыкой – слуховым.

Метафизика Кригера

Кригер соглашается с Аристотелевым определением метафизики как области знаний, занимающей место по ту сторону физики, и если физика имеет дело с чувственным миром, то метафизика занимается всем, что находится вне нашего чувственного восприятия. (Это верно и до сих пор. Попробуйте попросить ученого, лишенного зрения, слуха, обоняния и осязания, провести какой-либо физический эксперимент, кроме разве что проверки верности закона всемирного тяготения, который он докажет, шлепнувшись на пол, едва сделав несколько шагов.)

Итак, метафизика по Кригеру находится за пределами человеческих чувств. Следовательно, необходимо разделить мир на четыре неравные части:

• часть мира, себя проявляющая и потому доступная для изучения через чувственное восприятие;

• часть мира, себя проявляющая косвенно и доступная для изучения через чувственное восприятие посредством косвенных характеристик;

• часть мира, себя не проявляющая ни прямо, ни косвенно и недоступная через чувственное восприятие, даже многократно усиленное всевозможными приборами, однако подвластная нашему умственному анализу, и наконец • часть мира, не существующая, но также подвластная нашему умственному анализу.

Итак, метафизика имеет дело с двумя последними частями, неподвластными прямому или косвенному изучению посредством чувств, а подвластными лишь умственному анализу, не базирующемуся на чувственных доказательствах.

Границы между этими частями не постоянны. Например, еще недавно обсуждение наличия планет в системах других звезд можно было отнести к области метафизики, ибо человечество ни прямыми, ни косвенными чувственными измерениями не могло определить их существование. Однако в настоящее время путем новых косвенных методов найдено более сотни таких планет, в то время как через некоторое время станет возможно наблюдать их непосредственно.

Кто знает, возможно, завтра появятся приборы, которые смогут весьма убедительно делать фотографию вашей души, и эта тонкая субстанция перейдет из области метафизики в область изучения посредством конвенционального чувственного восприятия.

Кантовский проект метафизики «есть ничто иное, как систематизированный инвентарь всего, чем мы располагаем благодаря чистому разуму». Кантовское определение априорных элементов познания действительно открывает возможность изучения метафизики. Физика есть фактический анализ опыта, причем ограниченный возможностью современных методов оценки эксперимента. При этом физика увязает в сложной запутанности, где трудно ожидать всеобъемлющих ответов на основные вопросы философии, ибо технические ограничения, чистота эксперимента и объективность исследователя всегда будут вызывать сомнение. В метафизике нет необходимости ограничивать разум вышеуказанными трудностями, и таким образом метафизика является прекрасным инструментом философии в определении Кригера, то есть разумного анализа и рекомендаций к применению различных иллюзий.

Поскольку, как указывалось выше, мир состоит из четырех частей, в то время как физика может изучать лишь его малую часть, метафизика необходима для получения более полной картины мира в рамках иллюзии, удовлетворяющей философа.

Основы морали в философии Кригера

Повторяя во многом своих предшественников, Кригер подтверждает несостоятельность попыток абсолютизации понятий добра и зла. Добро и зло могут трактоваться лишь относительно того, с чьей точки зрения эти понятия рассматриваются.

Однако Кригер, несмотря на вышеуказанное, выводит универсальные понятия добра и зла, основанные на лестнице потребностей Маслоу. То есть злом Кригер считает неудовлетворение этих потребностей, добром же Кригер считает их удовлетворение.

Если два индивидуума удовлетворяют все свои потребности, не мешая в этом друг другу, то между такими индивидуумами не может и не должно возникать конфликтов, а следовательно, и таких отношений, результатом которых может быть зло, как, впрочем, и добро, которое также имеет психологический заряд, ибо ставит индивидуума, получающего «добро», в зависимое положение, заставляя компенсировать получаемое «добро» ответным «добром».

Итак, если все потребности в соответствии с пирамидой потребностей Маслоу будут удовлетворяться, то такой индивидуум будет находиться в состоянии осмысленного счастья. Важно лишь проследить, чтобы, удовлетворяя свои потребности, индивидуум не делал этого за счет неудовлетворения потребностей другого индивидуума.

Кригер предлагает следующую систему удовлетворения потребностей, принимая во внимание решение проблемы ограниченности ресурсов.

Удовлетворение базисных потребностей

Питание

Путем производства необходимой пищевой массы и снабжения ее полезными и сбалансированными свойствами, а также отличными вкусовыми качествами, возможно достичь удовлетворения пищевых потребностей всего человечества. Уже в настоящий момент западные страны выбрасывают и потребляют в чрезмерном количестве такое количество еды, которого бы хватило, чтобы накормить всех жителей Земли. Дело в том, что в развитых странах существует истерия обжорства, замешанная на коммерческой рекламе различных пищевых продуктов, и большая часть населения потребляет в три-четыре раза больше еды, чем того требуется, и, более того, страдает от ожирения в катастрофических масштабах.

Разумная организация «пищевого» воспитания и перераспределения пищевых ресурсов может легко удовлетворить растущие потребности всего земного шара.

Проблема убоя животных создает серьезную морально-этическую проблему: на каком основании человек считает себя вправе отнимать жизнь существ, находящихся в близком соседстве от его эволюционного развития?

Когда люди начинают защищать животных, они обычно устраивают бойню людям. Решение этой проблемы просто – необходимо развивать уже начавшиеся разработки по выращиванию мышечной ткани скота в лабораторных условиях. В недалеком будущем станет возможно организовать колоссальные плантации, выращивающие все необходимые мясные продукты. Таким образом, поголовье домашнего скота может быть постепенно сокращено путем естественного процесса смертности и ограничения рождаемости.

Вкусовые качества таких выращенных мясных продуктов постепенно будут улучшаться.

Жилье

Необходим новый подход к строительству жилья. Прежде всего, воспользовавшись интернет-революцией, необходимо большую часть общественных функций индивидуума сделать виртуальными, и таким образом расселить крупные города на огромных просторах пустующих земель. Необходимо разработать дешевые методы возведения прочного и теплоизолированного жилья с максимальным использованием местных ресурсов (энергия ветра, энергия солнца, водные ресурсы), чтобы не тянуть коммуникации на многие километры. Необходимо разработать дешевые и надежные средства транспортировки по воздуху.

Таким образом будут решаться проблемы жилищного кризиса в крупных городах и запустения и практически остановившегося освоения новых земель. Страны, обладающие огромными свободными пространствами, будут предоставлять возможность их заселения иммигрантам нового типа, которым от государства, куда они прибывают, ничего, кроме участка земли, не требуется, ибо большую часть рабочих отношений и услуг такой иммигрант будет соответственно осуществлять и получать виртуально.

Проблемы уборки помещений должны быть решены на уровне самой концепции строительства, с разработкой «самочистящихся домов» с помощью «самопылесосящихся полов» или с применением мусороочи-стительной нанотехнологии.

Проблема меблировки и эстетического декорирования домов будет решаться с помощью экранной технологии, при которой внешняя стена дома будет представлять собой плоский материал экрана, который сможет создавать любые имиджи внешнего архитектурного оформления. Внутренняя декорация стен, полов и потолков будет производиться тем же способом.

Подобная экономия ресурсов позволит высвободить производственные мощности на произведение необходимой технической базы для осуществления таких проектов.

Здравоохранение

Дальнейшее развитие фармакологической промышленности, нанотехнологии, клонирования стволовых клеток даст возможность раннего выявления заболеваний и их индивидуальной и эффективной коррекции. Более того, человек будет иметь возможность увеличивать силу своих мышц, предохранять себя от травм и, главное, интенсифицировать деятельность органов чувств и головного мозга.

Секс

Жизнь, заполненная сбалансированным удовлетворением всех потребностей, значительно снизит зависимость человека от сексуальных отношений; более того, электронно-виртуальный мир позволит в значительной степени реализовывать необходимые потребности. Однако важность естественной любви ни в коей мере не будет приуменьшена. Просто ради наличия сексуального партнера человек не должен будет страдать от насилия в семье и морального давления. Таким образом, выбор совместного проживания и образования семьи будет в действительности вызван соображениями высшего порядка, а не тривиальными сексуальными потребностями, которые научный прогресс сможет либо снизить, либо удовлетворить ничуть не менее эффективным образом, чем это происходит естественным путем.

Алкоголь, курение и наркотики

И то, и другое, и третье является малоэффективным и опасным средством регуляции настроения и попыткой ухода от реалий жизни. Все три зла являются результатом социального воздействия и рекламной или уличной пропаганды. При достаточном физическом удалении друг от друга и минимализации социальной жизни в ее негативном смысле эти привычки должны отмереть. При доступе к эффективным фармакологическим и электронным средствам коррекции настроения и работоспособности необходимость в употреблении алкоголя и наркотиков полностью отпадает.

Здоровый образ жизни

Регулируемые компьютерами, сбалансированные спортивные занятия необходимость в которых будет внушаться с самого детства, значительно улучшат самочувствие индивидуумов.

Накопление, деньги

Люди до сих пор ведут себя, как белочки, – тянут к себе в норку все, что плохо лежит. Необходимо с помощью значительного сдвига в виртуальную реальность обесценить большинство из существующих благ. Любой миллионер, как и любой человек низкого достатка, обладая компьютером с одинаковым объемом памяти, может создать какое угодно число файлов «Ворда». Таким же образом, как обесценивается любой созданный и стертый файл, должны обесцениться украшения, декорации домов, внешний вид средств передвижения, ибо внешний вид – это всего лишь иллюзия, которая легко воспроизводима электронными средствами.

Накопление денег должно стать бессмысленным, как накопление пустых файлов. Безусловно, необходимо провести огромную воспитательную работу среди человеческого населения.

Потребность в агрессии

Потребность в агрессии может быть перенаправлена в творческую энергию. Однако запретами мало чего можно добиться. Таким образом, необходимо умелое использование агрессивных компьютерных игровых программ, которые должны предоставляться тем, на кого подобная программа подействует как средство сублимации и предотвратит реальную агрессию. Однако такие программы не должны доставаться тем, на кого воздействие может произвести обратный эффект, стимулирующий активную физическую агрессию. Простые психологические тесты и другие средства могут легко определить разницу между первым и вторым типом людей.

Удовлетворение потребностей в безопасности

Защита от мнимых опасностей

Большая часть людей страдает от страха перед мнимыми опасностями, вероятность которых ничтожно мала. Снижение криминальной активности (грабежей, увечий, а также изнасилований) в связи с переходом на виртуальные отношения, а также запрет демонстрации актов насилия в средствах массовой информации и интернете вызовет резкое снижение беспокойства здорового населения. Однако лица, страдающие невротическими изменениями, будут быстро диагностироваться, и им будет предоставляться возможность фармакологической коррекции.

Защита от реальных опасностей

Эффективизация здравоохранения, снижение скученности населения, безопасность, заложенная в устройстве домов (негорючие строительные материалы, самотушение, определение вредных веществ и т. д.), полный запрет любого оружия и другие методы борьбы с повышенным риском травматизации практически полностью удовлетворят потребность в безопасности. Кроме того, низкая вероятность разбоя (ибо большая часть ценностей станет виртуальной) и невозможность физической агрессии через интернет практически сведет к нулю опасность стать жертвой криминальной активности. Тем более – если все потребности самих преступников будут удовлетворяться, их мотивация к преступным действиям значительно снизится.

Преступников не будут изолировать, сгоняя в тюрьмы, где они подвергаются дарвиновской практике выживания и выходят подчас либо совершенно сломленными, либо еще более преступными. Домашний арест в доме нового типа вполне будет достаточен и надежно защитит общество от преступника на необходимый срок, в то время как с ним будет проводиться целая программа виртуального перевоспитания.

В случае вооруженных конфликтов все жители, возможно вместе с их легко собирающимися и разбирающимися домами, будут эвакуироваться в благополучные страны, и в месте конфликта будут оставаться только те, кому приспичило повоевать. При выезде будет строго контролироваться, чтобы у людей не было оружия. Кроме того, в скором времени детекторы лжи будут значительно более мощными, и человек не сможет скрывать своих намерений. Кому пришло в голову поубивать друг друга, будут предоставлены сами себе и, возможно, приведены к порядку с помощью военных роботов, способных отловить вояк и посадить под домашний арест. Более военным не удастся держать население в зоне конфликта основным заложником и предметом шантажа.

Потребность в любви

Интернет недалекого будущего сможет в полной мере удовлетворить большую часть подобных потребностей. Интенсивное общение с применением видео-и голограмм позволит создать иллюзию нормального общения с друзьями, возлюбленными и даже родственниками. Недалек тот час, когда каждый сможет выбрать себе любую внешность и одежду, и именно таким образом представать перед своими друзьями и собеседниками, ибо в виртуальном мире все возможно. Это снизит необходимость в производстве дорогостоящей одежды, косметики и особенно парфюмерии.

Безусловно, это не замещает возможность общения в нормальном смысле, однако процент такого общения будет снижен настолько, насколько это необходимо для зачатия и воспитания детей.

Человек, таким образом, превращается в сгусток идеи, мысли, притом никак не сдерживаемый материальными ограничениями.

Потребность быть принятым в обществе

Опять же, виртуальное общение предоставит неограниченные возможности для этого. При том, что условия жизни большинства людей будут примерно равны, как равны возможности интерфейсов современных программ (Билл Гейтс в своем офисе и негритенок в общественной библиотеке в Нигерии видят тот же интерфейс программы MS Word), возможность свободного общения также будет практически неограничена. Интернет будет строго выкорчевывать любые попытки агрессивного поведения в видеофорумах и чатах. Более того, новое воспитание и запрет на агрессивные фильмы снизят уровень агрессии и увеличат шансы быть принятым. Для тех, у кого будут возникать серьезные проблемы, будут создаваться «виртуальные» друзья, которые, будучи электронными программами, будут принимать их такими, каковы они есть.

Кригер утверждает, что современный образ жизни более не оправдан и лишь является делом привычки и отсутствия разумной реорганизации; рано или поздно все перечисленные изменения неизбежно произойдут.

Потребность в знаниях

Кригер утверждает, что всеобщая интернетизация отменит необходимость в школах и любых других учебных заведениях, а именно они, на втором месте после тюрем, являются рассадниками неврозов, наркомании, промискуитета и агрессии.

Умственная деятельность будет совершенно необходимым занятием каждого индивидуума, и учиться люди не будут прекращать всю жизнь. Однако учеба перестанет быть накоплением знаний, а станет совершенствованием способности их нахождения, классификации и анализа. То есть из блока памяти человек должен превратиться в процессор.

Большая часть людей будет вовлечена в виртуальные трудовые операции, требующие их непосредственной аналитической способности, контролируемой и поддерживаемой компьютерами. Другая часть будет заниматься самосовершенствованием в искусствах или продвижением наук.

Потребность в эстетике

Как уже было сказано, электронные устройства позволят удовлетворять эстетические потребности в музыке, декорации дома, меблировке, украшениях и одежде. Создание иллюзии внутренних пространств и захватывающих дух видов из окон позволит поднять эстетическое удовлетворение от жизни на небывалую высоту. Воспитание в том духе, что реальность не менее иллюзорна, чем виртуальная реальность, позволит находить удовлетворение в подобном образе жизни при практически нулевых затратах.

Потребность в самореализации

Эта потребность остается наименее удовлетворенной в современном мире. Только десять процентов людей каким-то образом самореализуются. Человечество недопонимает важность самореализации для человека. Дело в том, что самые большие неприятности у человечества возникают отнюдь не от голодных (их в Африке миллионы, однако они пока сидят тихо), не от сексуально озабоченных, не от беззащитных и нелюбимых, неучей и лишенных эстетических наслаждений. Все проблемы у человечества возникают от тех, кто не сумел самореализоваться, не погубив несколько десятков миллионов человек. Проявлением неудовлетворенной самореализации является феномен Гитлера и Ленина, Сталина и Мао, Саддама и Бен Ладена.

Общество должно в первую очередь задуматься, как, используя неограниченные электронные возможности, дать возможность самореализации подавляющему большинству населения. Более того, самореализовавшись, люди стремятся помочь самореализоваться другим и, таким образом, в какой-то мере становятся самообслуживающейся организационной структурой. Необходим лишь первый изначальный толчок, организация такой системы, в которой все ее члены смогли бы достойно самореализовываться, и результаты их самореализации сохранялись бы и были бы востребованы на общечеловеческом уровне.

Безусловно необходимо правильное воспитание, направленное на поиск «экзистенциального проекта», о котором говорил Сартр.

Пространство и время в философии Кригера

Кригер подтверждает основные определения пространства и времени, данные его предшественниками, отмечая, что время есть лишь иллюзия человеческого сознания. Пространство, возможно, тоже является иллюзией. Например, ведя компьютерную телеконференцию с собеседником на другом конце земного шара, как вы оцениваете расстояние до носа собеседника? Ваши органы чувств подсказывают вам, что это расстояние равно примерно 30 сантиметрам, в то время как истинное расстояние может равняться 12 тысячам километров. Ну, и какое расстояние реально? Какое пространство имеет смысл? Вы ведете себя именно так, как если бы собеседник находился в непосредственной близости от вас. И это при современных, еще далеко не совершенных методах связи. В будущем качество голографического изображения будет создавать абсолютно неотличимую от реальности картину.

Насчет времени Кригер также отмечает, что с помощью новейших средств коммуникации и работы с компьютером многие действия стали обратимы во времени. Нажатие клавиш «Ctrl+Z», возвращающее на шаг назад, все прочнее проникает в нашу реальность. Всё меньше роковых ошибок мы можем совершать.

Я уже не говорю о компьютерных играх. Представьте себе, что ваш собеседник – компьютерная программа, и вы его каким-то образом обидели, – стоит сделать шаг назад, и вы вернетесь во времени.

Ностальгия по ушедшим людям и несостоявшимся отношениям может компенсироваться виртуальными копиями этих людей, ностальгия по обстановке вашего дома детства тоже излечима путем воссоздания виртуального антуража вашего дома в полном соответствии с вспоминаемыми объектами. Имеется в виду, конечно, что вы выросли в таком же электронном доме, и он просто имеет в памяти декорации, соответствующие вашему детству. Хотя при условии, что замена декораций будет производиться нажатием кнопки, я думаю, интерьеры будут менять довольно часто. Вчера —интерьер Версальского дворца, сегодня – уютная деревенская изба. Иллюзия свободного пространства и бесконечных залов также легко создается электронным образом.

Итак, Кригер заявляет, что пространство и время перестают иметь решающее значение, как только люди переходят к виртуальному образу жизни. Более того, нет более необходимости предпринимать большую часть путешествий, ибо они становятся совершенно бессмысленными. Хотите посетить Лувр – нажмите кнопку, и ваша комната превратится в любой из залов Лувра.

Поскольку поездки потеряют смысл, это значительно снизит энергетические затраты цивилизации. Полеты человека в космос станут совершенно бессмысленными, ибо с более развитой космической аппаратурой будет возможно оказаться на любом небесном теле Солнечной системы без какой-либо необходимости предпринимать опасные путешествия.

Человеческая цивилизация станет самодостаточной и удовлетворенной, не испытывая необходимости в невозможных полетах к далеким звездам, ибо в виртуальной реальности все это будет возможно без каких-либо энергетических затрат, а так ли уж важно, как именно выглядят безжизненные скалы где-нибудь на планете, вращающейся вокруг отдаленной звезды? Человек же не переживает из-за того, что он не может стать меньше атома и приземлиться на ядро водорода. Хотя в виртуальной реальности и это будет возможно.

Даже поиск братьев по разуму становится бессмысленным, ибо те, кто хочет встречи с ними, вполне смогут реализовать ее в виртуальной реальности, не навязывая это людям, не желающим с ними встречаться. Тот факт, что наши компьютеры полнятся дебильными играми, вовсе не значит, что те же технические принципы не могут быть положены в основу серьезной виртуальной реальности, которая сможет решить все человеческие проблемы. Возможно, поэтому мы и не встречаемся с инопланетянами из более продвинутых цивилизаций, – вполне вероятно, они давно и счастливо сидят по своим домам на своих родных планетах и встречаются с нами в своей виртуальной реальности. И какая разница, если они ошибочно полагают, что у нас три ноги и семь ушей… Вскоре внешность перестанет иметь какое-либо значение, и при желании каждый сможет появляться в виртуальной реальности в виде говорящего стула.

Ведь то, что мы наблюдаем сейчас в виде человека, это приятное на вид тело, – оно лишь поверхность человека, а внутри зловонная реальность… Однако мы вполне согласны наблюдать только внешнюю сторону, так почему бы нам не пойти дальше и не видеть человека таким, каким он хотел бы, чтобы мы его видели?

В большинстве случаев люди жалуются не на сам факт использования виртуальной реальности, а на то, что она содержит, и на технические характеристики: недостаточно реалистичное изображение, отсутствие запаха, осязательности, объема. Однако это все поправимо. Либо воздействуя непосредственно на мозг, минуя органы чувств, либо через органы чувств вскоре можно будет создавать виртуальную реальность, возможно, более реальную, чем настоящая, которая сама по себе не более чем иллюзия, предстающая перед нашими органами чувств.

Философия мироздания и философия духа

Согласно философии Кригера, не следует искать всеобъемлющих теорий объяснения устройства мироздания, а философия духа должна рекомендовать такие иллюзии, в результате которых человек занимал бы достойное место в необъясненной вселенной.

При этом Кригер предлагает сконцентрироваться на планомерном сборе данных и их методичном анализе, безотносительно к той или иной космологической парадигме.

Сознание в философии Кригера

Сознание в философии Кригера является главным фактором, определяющим личность, но опять же, Кригер отмечает несовершенство сознания и предлагает всячески способствовать увеличению его возможностей с помощью виртуальной реальности.

Язык в философии Кригера

Язык в философии Кригера подвергается критике как несовершенный инструмент общения, однако, как и сознание, язык может быть усовершенствован с помощью электронных приборов и компьютеров, что уже происходит в настоящее время.

Труд в философии Кригера

Труд в философии Кригера теряет свою обязанность быть продуктивным в обычном индустриальном смысле слова. Главной задачей труда любого индивидуума Кригер считает удовлетворение собственных потребностей оного индивидуума в соответствии с пирамидой Маслоу, обсужденной выше. Вторичной целью труда человека должно быть удовлетворение этих потребностей у других, и даже не из христианского нерационального сострадания к ближнему, а из простого практического соображения, что если сосед голоден, то он придет и не только отберет у тебя хлеб, но и еще, чего доброго, может в сердцах тебя убить, а дом твой подпалить, невзирая на то, что изготовлен он из несгораемых материалов.

Функция трудящихся должна заключаться либо в удовлетворении собственных потребностей, либо в удовлетворении потребностей других. Однако всякая рутинная и монотонная работа должна быть передана компьютерам и автоматическим системам.

Свобода в философии Кригера

Кригер отрицает свободу быть несчастным или агрессивным, а следовательно, ограничивает свободу человеческого выбора. Будучи несчастным (неудовлетворенным) и агрессивным, человек мешает жить другим людям, поэтому Кригер вводит понятие долга каждого человека удовлетворять в полной мере свои потребности, но не в ущерб другим людям, а по мере удовлетворения своих потребностей человек должен помочь удовлетворять потребности других.

Свобода по Кригеру может быть только осознанная и позитивная. Человек не должен иметь свободы к саморазрушению и к причинению физического или нравственного вреда другим. В остальном человек может быть совершенно свободен. Кригер утверждает, что с унификацией условий жизни во всем мире иммиграция потеряет смысл, национальные государства ослабятся и возникнут мировые системы управления.

В виртуальном мире будут развиваться и упрочняться системы самоуправления.

Каждый амбициозный человек сможет построить виртуальную империю любого размера. Именно за счет таких преимуществ виртуального мира следует не осуждать его, а улучшать и пропагандировать, ибо нет более короткого пути к свободе, чем через интернет и подобные ему системы.

История в философии Кригера

История, согласно концепции Кригера, должна быть пересмотрена в свете его основных тезисов, и эта переоценка может привести к осознанию, что далеко не все события истории, принимаемые как положительные и прогрессивные, были таковыми.

История как наука не имеет большого смысла, согласно Кригеру, ибо является набором плохо проверенных фактов, большинство из которых до неузнаваемости искажены.

История должна быть отделена от политики и религии, ибо большая часть геополитических конфликтов зиждется на исторических фактах, действительных или подтасованных.

Человечество должно признать, что большая часть его истории прошла в пеленках весьма сомнительной чистоты, а посему не следует раздувать важность исторических фактов, которые должны изучаться исключительно с точки зрения исторической науки, а не отбрасывать тень на современные события. Манипуляция историческими фактами в политических целях должна безоговорочно осуждаться.

Геополитика в философии Кригера

Согласно геополитической модели Кригера, лишь малая часть человечества готова развиваться в соответствии с принципами его философии, однако, опять же, интернет позволяет расширить этот круг людей и стран. Конечно, мир еще долго будет нести в себе заряд ненависти и агрессии, инерцию зависти средневековой и жестокости людоедской. Но более того – чем скорее западная цивилизация начнет переходить на виртуальный образ жизни, заменяя составляющие образа жизни на другие, экономичные и удовлетворяющие всем потребностям, например, роскошные трехэтажные (хоть и практически картонные) дома на виртуальные, – тем меньше зависти они будут вызывать у народов, чье созревание происходит значительно медленнее; более того, возможности для повышения уровня жизни отсталых народов возникнут из более разумного использования материальных ресурсов, высвобождающихся в результате перехода к виртуальной цивилизации.

Бог в теологии Кригера

Бог в теологии Кригера определяется как все существующее, могущее существовать и не могущее существовать. Посему мы можем разрешить возникшее выше противоречие, якобы даже Бог не в состоянии доказать самому себе, что он Бог. Бог по определению Кригера являет сбой ВСЁ И НИЧТО, ибо то, что существует и может существовать, подпадает под определение ВСЁ, а то, что не может существовать, соответственно подпадает под определение НИЧТО. Поэтому такой Бог ничего себе доказывать не будет. Если же Кригер умрет, и на том свете к нему явится добрый дядя и скажет, что он Бог, Кригер ему поверит, но будет считать его лишь одним из проявлений Бога, ибо Бог для Кригера – ЭТО ВСЁ И НИЧТО, и даже если Кригер не прав, то Бог не станет на него обижаться за то, что Кригер немного преувеличил его, Боговы, возможности и размеры…

Таким образом, я изложил вам свои воззрения на основные философские вопросы, и теперь вам решать, стал я философом или нет. Однако если вы не признаете меня философом, я не очень обижусь, ибо вас не услышу, а то, что я не слышу и не вижу, практически не существует, так что можете гасить свет – вы не существуете, а поэтому и считать ничего не можете.

 

Глава сорок седьмая

Как я стал миллиардером

Поскольку деньги в наше время имеют огромное значение (почти такое же, как и во все прочие века), мне пришлось их зарабатывать.

Деньги всё более и более становятся иллюзорными. Уже нет больше туго набитых кошельков с золотыми монетами, редко встретишь и бумажник, набитый крупными купюрами. Деньги в западном мире стали циферками и ноликами на экране компьютера. Вы идете на сайт вашего банка, вводите ваш номер клиента и пароль. Появляется ваш счет. Скажем, это выглядит так:

Account Balance $ 220.00

Скопируйте эту цифру и добавьте ноликов. Вот вы и миллиардер. Только не запутайтесь с запятыми. Если у вас нет счета в долларах, можете скопировать цифру из этой книги. Вот, пожалуйста, мне не жалко:

Account Balance $ 220 000 000 000.00

Собственно, всё. Мы с вами стали миллиардерами. Вы счастливы? Я тоже. Вы скажете, что я просто дурачусь? Вовсе нет! Если бы каким-нибудь фантастическим образом вам перевели на счет эту сумму, это выглядело бы именно так, и реальность, которую вы наблюдаете на экране, написав себе эту цифру сами, никак не отличается от той, которая была бы на самом деле. Да-да, именно экран вашего подержанного компьютера или (в случае самых некомпьютеризированных) распечатанная бумажка с этой невообразимой цифрой.

Посмотрите на эту сумму. Ну, и что вы с ней будете делать? Купите себе дом. Вам что, негде жить? Покушаете от пуза. Вы что, голодны? Купите себе ковер-самолет. Что еще? Вы понимаете, что, во-первых, эта сумма уже не деньги, а огромная геополитическая единица, и вас не оставят в покое, пока не вывернут вам кишки с мозгами набекрень. Вам действительно нужна вся эта головная боль? Суды, иски. Тяжбы, помощь народам Африки, пуля в затылок от какого-нибудь наследника, ежесекундный страх разорения, миллиарды людей, проклинающих ваше имя… Вы поговорите с Биллом Гейтсом, он имеет примерно десятую часть вышеуказанной суммы.

А как же насчет притчи Иисуса Христа, где он говорит, что богатому войти в царство Божье – все равно что верблюду через игольное ушко? А с такой суммой вы не верблюд – вы синий кит тридцати двух метров длиной.

Вы скажете, что не претендуете: вам бы кто дал стольник, вы хоть зубы вставили бы, и то было бы счастье на вашей улице. Согласен, значит, мы с вами сознательно отказываемся от миллиардерства. Всё, стираем лишние нолики.

Итак, мы с вами решили, что владение деньгами самими по себе не имеет никакого значения, ибо является в наше время лишь длинной цифрой на мониторе. Следовательно, все, что имеет значение, – это насколько деньги могут помочь вам удовлетворить ваши потребности по списку Маслоу и насколько они же, родимые, помогут вам осуществить ваш экзистенциальный проект – тот, что навалил нам на плечи Сартр.

Роскошные дворцы и яхты примелькаются вам через год, толпы хамовато-заискивающих друзей и слуг надоедят вам через неделю.

Все равно вам придется удовлетворять высшие потребности, самореализовываться и совершать священнодействие – строить свой экзистенциальный проект.

Почем я знаю? Может, вы ведете свинский, животный образ жизни, и вам кроме как пожрать от пуза ничегошеньки не надо. Я знаю, что это не так. Человек, дочитавший мой самороман до сорок седьмой главы, наверняка ищет в жизни что-то еще, кроме сытной похлебки. Если вы человек, стоящий в книжном магазине и открывший книгу именно на этой главе, потому что только тема миллиардерства вас заинтересовала, это, конечно, хуже, однако и с вами не все потеряно.

Большинству людей нужно нечто большее, чем сытная похлебка.

Вся тайна жизни состоит в секрете организации вещей. Ведь самый сложный объект из всех нам известных – наш мозг – состоит из тех же атомов, что и неживая материя… Все дело в том, в каком порядке они расставлены.

Также важно попытаться организовать собственную жизнь. Не так, как нравится тете Нюре из бакалеи, и не как это представляется бабке Пелагее на скамейке у подъезда, а именно как это видится вам.

Конечно, нечего и думать решать задачи самореализации, когда у вас течет крыша над головой, а пьяный муж дерется, и вам уже хорошо за сорок. Меня часто спрашивают – как могла бы помочь себе та, или эта, или вон тот безногий в котелке на углу. Что он там делает? Догадайтесь сами – просит милостыню.

Я отвечаю: «Вы бы мне его еще в гробу показали и спросили бы, как ему переделать его жизнь».

Дело в том, что все в жизни взаимосвязано, и нельзя сразу поменять всё, развернуться на 180 градусов. Первое, что должно прийти в голову, – это научиться думать, потому что без думанья вы представляете собой несчастную душу, несомую по жизни безжалостными ветрами кармы (что-то вроде как на том свете, по описанию Тибетской Книги Мертвых).

Я люблю людей и иногда тайком их рассматриваю. Я вижу насквозь их несчастья, заблуждения и тайные желания. Из подавляющего большинства могли выйти умные, удовлетворенные и осознанно счастливые люди, от которых расходилась бы волна спокойствия и благости. Однако всякий, кого я ни встречу, нервен и отчасти несчастен. Я не могу помочь им советом, ибо тогда понадобится переменить их жизнь настолько, что это может показаться бессмысленным: принесешь им больше вреда, чем пользы. Однако мудр тот, кто учится у каждого человека.

Давайте же позаботимся о самих себе. Давайте оставим на время других людей в покое. Завтра же с утра не встанем с кровати, а начнем думать. Отбросим все, что нам было известно до сих пор, как советовал Декарт, и начнем заново переосмысливать жизнь пункт за пунктом.

Мне есть, что кушать? Доволен ли я этим? Является ли страсть к обжорству и дорогим блюдам действительной частью меня, или же я таким образом пытаюсь подсластить свою неудавшуюся жизнь? В интимно-чувственном плане я удовлетворен, или смятенная душа просит иного и большего? Опять же моя неудовлетворенность проистекает от истинной потребности или же как компенсация за неудовлетворенность во всех других отношениях? И так далее, и тому подобное. Я многократно повторял список всех потребностей человека в этой книге и не вижу надобности толочь воду в ступе еще раз. Вы вполне способны потолочь ее для себя, ибо я толку эту воду для себя каждый день.

Конечно, окружающие не подадут вам руки, они имеют свои собственные планы и потребности. Обществу нужно, например, чтобы я был полотером или растерзанным солдатом. Я так не считаю. Ну что ж, значит, общество вполне перетопчется.

Ведь общество не первично, а вторично. Не люди существуют для общества, а общество существует для людей. Неважно, что мы не могли бы сформироваться как разумные существа без общества. Как я уже говорил в другой своей книге, цветы, выросшие из навоза, вовсе не обязаны всю жизнь кланяться этому навозу, забывая о том, что они – цветы.

Вы – цветок, дорогой мой читатель. Вы – цветок, дорогая моя читательница. Вы – цветок, дорогое мое читательницо, лицо среднего рода с планеты Тудыть в системе звезды Растудыть.

Довольно кланяться навозу, оставим его в стороне от наших судеб. И если в процессе длительных размышлений окажется, что вам просто жизненно необходимо стать миллиардером, то мы снова проведем упражнение с приписыванием нулей и подумаем еще раз.

 

Глава сорок восьмая

Как я стал нищим

Рассуждая таким образом, как в прежней главе, я понял, что мне, в общем-то, очень мало надо в этой жизни, что все мое дурное обжорство, стремление к роскоши, властолюбие – ничто иное, как попытка компенсации отсутствия моего экзистенциального проекта.

Конечно, я трачу сейчас не меньше, а больше, но характер моих потрат изменился. Я трачу на издание собственных книг и их популяризацию, и именно это становится моей главной статьей расхода.

Если обстоятельства не позволят мне тратить деньги на издание книг, я буду писать в стол, если меня лишат компьютера, я буду писать огрызком карандаша. Если я не смогу писать – я просто буду думать. Если я не смогу думать – я перестану существовать. Не так ли сказал нам Декарт?

Конечно, я постараюсь применить часть своих усилий, чтобы не доводить себя до нищенства, но морально – я не боюсь нищеты… Больше не боюсь.

Я приложу свою энергию, чтобы заставить этот мир поделиться со мной своими материальными ресурсами, ибо я считаю, что то, что я делаю, действительно нужно людям. Хорошо, пусть не всем. Пусть немногим. Хорошо, пусть только одному человеку. Это нужно мне, а ведь я человек? Человек ли я? Я ли человек? А бог его знает, но так или иначе это нужно мне, и мир может подвинуть свой толстый зад на сотую долю микрона и дать мне сесть на лавочку с краю. Ничего, не рассыплется.

Я верю в светлое будущее человечества. Взгляните на нервного, рыдающего ребенка лет десяти, – вот что представляет собой наш мир. Тот факт, что все свое детство он провел в драках и нередко делал себе в штаны, совершенно не означает, что мир не может вырасти в приятного молодого человека с устроенной жизнью и светлыми устремлениями.

Ну что поделаешь, если человеческая цивилизация уже несколько сотен тысяч лет находится в детском возрасте? Вы помните, как долго в детстве тянутся часы?

Нищий в моем понимании – это не обязательно тот, кто просит милостыню. Нищий – это тот, у кого ничего нет и которому ничего не надо. Раз он жив, значит, он что-то поел, где-то поспал. Готовность удовлетвориться самым малым – это наинеобходимейшая составная человеческого счастья. Я не хочу ставить себя в зависимость от фортуны, денег, успеха, клиентов, работодателей. Я хочу быть свободным, и единственная моя несвобода заключается в том, что я несвободен быть несчастлив, наносить вред себе и другим. Во всем остальном я совершенно свободен. Готовность к нищенству есть необходимый путь к этой свободе, даже если вы живете во дворце. Нищенство не должно ассоциироваться с несчастьем. Конечно, не нужно к нему стремиться, но если нас спросят, хотим ли мы существовать животной жизнью в богатстве или же осуществлять в нищете свой экзистенциальный проект, – нет никакого вопроса. Конечно, в нищете. Конечно, проект!

Я был очень беден, когда прибыл из России в Израиль. То есть настолько беден, что даже в какой-то мере почти голодал. Я покупал пакет риса и соль, и это все, чем я питался. Я копил деньги, чтобы пригласить Анюту (впоследствии Маськина) и на ней жениться. И я не жалею, ибо лишний бутерброд, съеденный в 1990 году, меня не окружил бы сейчас любовью и заботой, дружбой и пониманием. Мне хочется забыть часы нужды, но не забывать того, чему они меня научили. Нужда —это блеф. Нужда – это самая настоящая иллюзия. Ибо, как говорил Маськину Сенека: «Не тот беден, у кого мало, а тот, кто хочет большего».

Издевательства окружающих тоже не имеют никакого значения, если причина бедности – не лень и не дебилизм, а благородная цель или несчастные обстоятельства. Ибо не уметь переносить бедность постыдно; но не уметь избавиться от нее трудом еще постыднее, как утверждал Перикл. Однако я работал на двух-трех работах в Израиле в течение шести лет, но бедность моя от этого не уменьшалась. «Крайняя бедность народа почти всегда является преступлением его вождей», как говаривал П. Буаст, и я обвиняю дурное правление этой страны в том, что люди там не могут жить достойно, даже работая на трех работах.

Однако «бедность – уничтожение всех наших дарований», как утверждал Я. Княжнин, и это в какой-то мере верно, ибо если ты вынужден целые дни добывать пропитание, то можно забыть и о мыслях высоких, и о творчестве. Я помню, что между работами я страдал дома от всепоглощающей скуки! Я не мог читать. Мне не хотелось писать. Мне было скучно!!!

Конечно, надо стараться избегать бедности, но не таким кондовым путем, не порабощая себя настолько, что свет становится немил и всяческий смысл жизнь улетучивается.

Мир полон возможностей заработать деньги и не попасть в тюрьму. Просто необходимо достаточно упорства и готовности на умеренный риск. Я бы не сказал, что для успеха в бизнесе необходимо много ума. Вы можете сказать, что необходимо отсутствие совести. Необязательно. Можно найти себе занятие, при котором все будут довольны: и вы, и ваш покупатель, и даже… в какой-то мере государство, в котором вы живете. (Хотя это как раз самое сложное. Ибо государство никогда не бывает вполне довольно, даже если вы вывернетесь наизнанку и отдадите ему свою селезенку в качестве налога.) Но, опять же, это зависит от государства. Поэтому я считаю: не стоит задерживаться в государствах, в которых правительство особенно преступно, приводит к обнищанию своих граждан и не выполняет своих основных функций в соответствии с «общественным договором» Руссо – не защищает вас от врагов внешних и внутренних, превращает образование ваших детей в фарс, а здравоохранение – в службу предварительного погребения. Такие государства нужно бросать сразу и бесповоротно, ибо лишний год, проводимый в такой стране, – год, выброшенный напрасно.

Бедности не нужно бояться, хотя всячески следует ее избегать. Однако экономия лишь на время предотвратит ваше падение в бездну нищеты. Самопорабощение на тупых, нудных и малооплачиваемых работах – знаете, лучше уж нищенствовать совсем, здоровее и счастливее будешь.

Вот вам притча из статьи Валерия Кузнецова «Как стать нищим».

В одном городе закрылось предприятие, и в числе других уволили человека, который совсем немного не доработал до пенсии. Пришлось на старости лет сделаться попрошайкой. Вначале ему было стыдно, но постепенно он привык к такой жизни.

Однажды к нему подошел другой нищий. Оказалось, что за место надо платить взнос в общую кассу и регулярно посещать собрания нищих для обсуждения текущих вопросов. Потом местный священник пригласил в воскресенье посидеть на паперти – для кворума, затем телевизионщикам понравился его типаж, и человека сняли в массовке… Словом, через короткое время жизнь его наполнилась смыслом. День был расписан по минутам: кроме основного занятия он представительствовал на митингах, возглавлял союз многодетных матерей, помогал домушникам сбывать краденое и состоял платным осведомителем в районном уголовном розыске.

Как-то его встретил бывший сослуживец, сообщивший, что их предприятие выбралось из кризиса иприглашает всех специалистов вернуться на прежнююработу. Он выслушал сослуживца, подумал – и отказался. Человек понял, что наконец-то нашел надежное место в жизни. Рабочего —уволят, депутата – не переизберут, министра – отправят в отставку. Все в этом мире зыбко и непостоянно. И только нищий может быть спокоен за свой завтрашний день, который никогда не будет хуже вчерашнего. Потому что милостыню подают всегда. Во все времена.

Голыми мы пришли в этот мир, голыми его и покинем. Как ни ешь свои ассигнации с медом, на тот свет ты их с собой не унесешь. Единственное, что мы можем сделать на этом свете, – это реализовать себя и помочь реализоваться другим. Все остальное – лишь вспомогательное горючее для этих простых, но изысканных целей. Отказавшись от самореализации, мы уподобляемся автомобилю, который потребляет горючее, простаивая в гараже и отравляя окружающих выхлопными газами. Для того чтобы самореализоваться, вовсе не обязательно писать двадцать томов или летать на Луну. Можно сесть и начать расписывать деревянные тарелки, а можно просто вязать теплые и удобные носки, но обязательно для внуков, в коих и будет выражаться наш экзистенциальный проект. Главное – это не то, что мы делаем, а то осознание ненапрасности и востребованности, которое мы при этом получаем.

Вы знаете, может быть, я бы мог реализоваться как полотер или как растерзанный солдат. Просто это было не в моем вкусе, и я бы попросил мне такой тип самореализации не навязывать.

Результаты нашей самореализации вовсе не обязаны быть материальны. Хорошо стало на душе – считай, цель достигнута, ибо каждый из нас совершенно обязан быть счастливым, а для этого так, по сути, мало надо.

 

Глава сорок девятая

Почему я люблю деньги

Я вижу деньги как средство удовлетворения своих потребностей и удовлетворения потребностей своих близких и единомышленников. Если бы эти потребности удовлетворяли без денег, то деньги бы мне были ни к чему. Сами по себе они не представляют для меня никакого интереса. Их накопление вызывает у меня расстройство сна и нервозную лихорадку: еще $ 3000, еще $ 5000, еще $ 1000, и тогда будет $ 50 000. Я ничего не могу делать, ни о чем не могу думать, кроме накопления. Несмотря на то, что через мои руки прошли миллионы, самой крупной суммой, которую мне удавалось скопить, было 250 тысяч долларов, на которые я и купил сразу по приезде дом в Канаде. Сейчас я, конечно, его уже заложил-перезаложил, достроил и перестроил настолько, что если его продать, я вряд ли получу вложенные деньги, но зато мне нравится в нем жить, а это главное. Конечно, на черный день необходимо иметь какой-то запас, но я нередко бросался с головой в омут и тратил практически все, что у меня было. Я люблю деньги за то, что на них можно покупать все, что необходимо, и решать подавляющее большинство проблем.

Поэтому для меня важно не столько, какое состояние мне удается скопить, а сколько фактически денег находится в моем распоряжении каждый год, каждый месяц, каждую неделю, каждый день. Причем мне совершенно наплевать, мои это деньги или одолженные под 20 % на кредитной карточке. Ибо, опять же, завтра меня не будет интересовать, каково мое состояние или какую сумму составляют мои долги. Все, что меня будет интересовать завтра, – это сколько свободных денег будет находиться в моем распоряжении для потра-ты в каждый отдельно взятый момент времени. Вы скажете, что это безумие. Но каким-то образом я живу так уже более десяти лет, и пока Бог миловал, в моем распоряжении оказывается денег примерно столько, сколько мне нужно, разве что с легким дефицитом или с небольшим запасом.

Я прекрасно понимаю, что моя семья, возможно, не будет в состоянии так жить, и поэтому я очень хорошо застрахован. В остальном же мой образ жизни мне нравится, и он позволяет мне удовлетворять свои потребности не в туманных планах на пенсионный возраст, который, возможно, никогда не настанет, а уже здесь и сейчас.

С точки зрения осуществления фантазий, можете считать, что я вышел на пенсию где-то двадцати семи лет от роду и уже лет девять – пенсионер.

Деньги имеют огромный психологический смысл. Двадцаткой можно человека обидеть так, что потом, дав ему десять тысяч, не откупишься. Деньги вовсе не играют роли в соответствии со своим номиналом. Деньги – это всего лишь инструмент достижения цели, а не сама цель.

Когда мне начинает не хватать денег, я разворачиваю активность в бизнесе настолько, чтобы удовлетворить свой дефицит, далее я возвращаюсь к своему «пенсионному» состоянию, позволяющему мне писать, а вам читать мои бессмертные творения, слегка отдающие бухгалтерскими расчетами.

На что же я трачу свои деньги? Во-первых, конечно, на решение мировых проблем. В частности, на помощь негритятам в Африке. Я серьезно. Конечно, сумма, составляющая полпроцента моего дохода, не достаточна для благотворительности, но она помогает выживать четырем негритятам в Руанде, Эфиопии, Бур-кина Фассо и еще Сьерра-Леоне. Мне кусок в горло не лезет, пока я не отвечу для себя, как такое может быть, что мы здесь жрем, как свиньи, а маленькие дети дохнут от голода. Поэтому возможность помогать конкретным детям мне очень понравилась, поскольку это хоть как-то предотвращает то, что даже в самой благотворительной организации деньги украдут. Детки пишут письма и шлют фотографии, и сердце мне подсказывает, что это хорошо.

Пишу я это здесь вовсе не для того, чтобы похвастаться, мол, смотрите какой я замечательный! Я, честно говоря, плевать хотел на похвалы подобного толка за подобные действия. Пишу я это для того, чтобы подвигнуть вас на какое-нибудь действие в таком роде, ибо если бы все так поступали, на земле не было бы голодных.

А голод голодных – это позор сытых. (Это не цитата, это сказал я. Если я у кого-то этот афоризм спер —не обижайтесь. Я это на благо общечеловеческих интересов.)

Кроме того, сей пример позволяет решить для себя проблему – как же исправить хоть немного несправедливость устройства мира, ибо слова не имеют значения, имеют значение – только действия.

Помощью негритятам заняты в моем доме все. Каждый приставлен к негритенку и отвечает за то, чтобы слать деньги и вести переписку. Это огромный воспитательный момент.

С едой я долго не мог организоваться. Готовили мы сами, тратились на рестораны. Я, конечно, всегда мечтал о поваре, ибо признаю себя знатным чревоугодником. Конечно, такая потрата была за пределами возможного… Но однажды я нанял учителя немецкого, и он оказался поваром международного класса, который много лет проработал на первоклассных круизах и таким образом объездил весь свет. На мое счастье этот гений кухонного искусства открыл магазинчик готовой еды, а-ля «домовая кухня», в нашем городке, назвав его «Shop for Flavors» («Лавка вкусов»), и я полностью препоручил ему снабжение моего дома. Денег это стоит, возможно, немного больше, чем обычно, но не катастрофически, зато больше никаких походов в супермаркет, разорительных и подчас неудовлетворительных ресторанов, а главное – в доме больше никто не должен готовить!

Какое разнообразие блюд поставляет нам немец! Отличные венские шницеля, венгерский гуляш, лосось в соусе из кленового сиропа, креветки и гребешки в чесночном соусе, немецкие говяжьи рулеты в горчичном соусе, домашние спагетти под соусом «Альфредо», и главное – по спецзаказу он готовит по данному нами рецепту шесть килограммов салата «оливье» каждую неделю, причем вместо колбасы или курицы он кладет туда крабов (крабовые палочки).

Он также по специальной просьбе жарит нам креветки, вывалянные в кокосе, подающиеся с соусом из рисового уксуса с накрошенным острым перцем чили, и печет утку с яблоками по выходным… Я не говорю о более простых блюдах типа ростбиф, бефстроганов и др.

Все, что Кристиан делает (а зовут его Кристиан), отличается высочайшим качеством, готовится из лучших продуктов с полным отказом от каких-либо полуфабрикатов.

Долго ли продержится его бизнес? Не думаю. Но знаю точно, что пока он не разорится и не уедет в свои дальние плаванья, я от него не отстану, а мои платежи явно помогают этому бизнесу просуществовать как можно дольше.

Конечно, изучение немецкого с ним тоже имеет свою специфику, ибо больше всего Кристиан употребляет глаголы «кохен унд пробирен» – готовить и пробовать.

Как же мне не любить деньги, если их можно обменивать на такую вкуснятину?

Дети мои более не посещают школу. В Канаде разрешено домашнее образование. Однако я уволил учителей и поручил старшей семнадцатилетней дочери учить младшего десятилетнего сына, разумеется, под моим присмотром, – от этого возникает значительная экономия, ибо учителя обходились в копеечку.

Самое удивительное, что качество обучения после этой реформы значительно улучшилось. Я задаю одну-единственную тему в день, но дети разбирают ее досконально. Например, «Французская революция» или «Биография и творчество Байрона». Старшая дочь находит и распечатывает материалы с интернета и далее, как в школе, преподает материал младшему, пишет на специальной доске, проверяет его конспект. В конце дня все это докладывается нам с Маськиным, и таким образом просвещается вся семья. Предметы меняются каждый день, и если вчера мы слушали о синтезе белка или об открытии ДНК, то сегодня мы слушаем о Вольтере с зачитыванием маленького отрывка из «Кандида» по-французски. Единственная учительница, которая продолжает приходить к детям, – это мадам Брус-со, француженка, всего лишь раз в неделю.

При этом младший сын выиграл литературный конкурс в Дорсете, получив первую премию в категории «Короткий рассказ», причем он был самым младшим из всех участников.

В воспитании детей я всегда интуитивно придерживался так называемого «воспитания путем поддержки», которое Ллойд Де Моз описывал как «человеческое обращение с детьми»: «Форма отношений поддержки основывается на точке зрения, что ребенок лучше, чем его родители, знает, что ему требуется в каждой стадии его жизни. Эта форма воспитания вовлекает обоих родителей в жизнь ребенка; родители стараются вникнуть в расширяющиеся индивидуальные потребности ребенка и удовлетворить их. При этой форме отношений отсутствует какая-либо попытка дисциплинирования или формирования «полезных привычек». Детей не бьют, не бранят и перед ними извиняются, если под действием сильного стресса случится на них накричать. Эта форма требует от обоих родителей времени, энергии и готовности к дискуссиям… Терпение и внимание таких родителей полностью вознаграждается, потому что они получают соответствующий отклик, ощущая жизнерадостность и жизненную энергию, счастливое чувство свободного саморазвития и любовь своих детей. Начиная приблизительно с 1950 г., все больше родителей стараются так помогать своим детям, чтобы они смогли стать чуткими, жизнерадостными и миролюбивыми людьми.

В своей книге «Революция разума» Гельмут Ос-термайер вторил Ллойду Де Мозу: «Не обстоятельства, а людей я должен предоставить самим себе, и причем начиная с колыбели. Тогда человеку не нужно будет искать свободу, которая родилась вместе с ним, потому что он никогда ее не терял».

Ллойд Де Моз пишет, что в рамках таких отношений между родителями и детьми, развиваются дети, которые дружелюбны и откровенны, и не депрессивны, которые имеют сильную волю и не дают себя запугать никаким авторитетом.

Конечно, не все так гладко и безоблачно, как я пытаюсь здесь представить, но серьезных проблем и разногласий с детьми я не наблюдаю, ибо воспитываю их сам, и они, таким образом, разделяют мои взгляды на мир и мою философию.

В Канаде можно, не учась в школе, сдать определенные экзамены и получить эквивалент аттестата, достаточный для поступления в университет.

Старшая дочь заканчивает двенадцатый класс по интернету (бесплатно). В последние годы появилась такая возможность по инициативе местной школы.

Собственно, так мы и живем: замкнуто, но, с другой стороны, очень открыто. К нам в дом приходит много людей, в том числе мои учителя языков – немецкого, китайского, испанского. Так что живого общения хватает.

С помощью видеоконференций через тривиальный msn я устраиваю встречи с клиентами в Тель-Авиве, как если бы я там работал, и таким образом поддерживаю живым участием бизнес в Израиле.

По работе я связан со всем миром. Издаю книги в Париже, во Флориде, в Москве, пишу музыку совместно с композитором в Мурманске, работаю с Китаем, Индией, Европой, Австралией. США вообще не в счет, их я не воспринимаю как заграницу. И все это не выходя из собственного кабинета.

А дело мое отнюдь не многомиллионное. Так —всего-навсего 18—20 служащих, и смешно сказать какой годовой оборот, какой-то миллион долларов (такой оборот бывает у магазина автомобильных шин средней руки). Причем за десять лет, что я занимаюсь бизнесом, у меня были и отчаянные спады, так что по полгода и более я не имел никаких поступлений. Первые два года из шести лет своего существования мой канадский бизнес планомерно терял деньги и в общем спустил несколько сотен тысяч долларов. Совсем недавно неудача с новым отделом маркетинга в моем городке обошлась в 60 000 потерь. И список потерь можно продолжить еще, наверное, на целую страницу. В среднем у меня из десяти начинаний удается только одно. Отдел в моем городке сохранить удалось, но занимается он теперь не маркетингом, а сбором и обработкой информации, и сидят в нем, конечно, совсем другие люди. Есть еще офисы в Торонто, в Израиле, в США. В Европе мы работаем с партнерами, а Индия нас подвела, как и следовало ожидать. Теперь, несмотря на зарегистрированную компанию в Хайдарабаде, мы ведем индийские дела отсюда. Так что и в бизнесе моем не все так безоблачно, как хотелось бы. Я бы мог, возможно, стать богаче и развить свое дело больше, но тогда это повредило бы моему писательству и прочим увлечениям, чего я, как вы понимаете, позволить себе не могу.

Итак, от того, продадим ли мы наш интернет-курс клиенту в каком-нибудь Сингапуре, зависит мой бутерброд с маслом. Поставит греческая компания свою рекламу на один из наших сайтов – и я куплю сыну велосипед. Это разве не истинная независимость от страны проживания и глобализация на домашнем уровне?

В том-то и дело, что будущее, которое я страстно описываю в своих философских излияниях, для меня и моей семьи уже наступило, и оно вполне могло бы наступить и для вас, если бы вы хорошенько задумались и пересмотрели старые понятия и нормы, которые не подходят к жизни в двадцать первом веке.

 

Глава пятидесятая

Почему деньги любят меня

Трудно отрицать, что деньги, в общем-то, меня любят. Наверное, они – как настоящая женщина. «Чем меньше женщине мы больше, тем меньше больше она нам», как говорил Михаил Жванецкий. Так же и с деньгами. Они любят менять карманы и тратиться на интересные цели. Ну представьте себя пошлым долларом. Охота вам быть уплаченным за электричество? Куда интереснее отправиться путешествовать в дальние страны и там заплатить за что-нибудь экзотическое, типа рекламы в южно-африканской газете. Именно такие возможности я деньгам и предоставляю, поэтому, хотя и не в больших количествах, они стекаются ко мне со всего света.

Для меня, как я уже заявлял, деньги являются средством воздействия на мир. То, чего люди ждут годами и никогда не дожидаются, скажем, публикации своей книги, я покупаю за деньги и плюю на издателей, читателей и на все, на что только можно плевать. Поэтому я свободен и могу писать совершенно без оглядки всё, что только придет в голову. (Разве что порно-эротические сцены стирает Маськин, потому что он хоть и «живет натуральным хозяйством», но очень хорошо воспитан и такие пикантности в моих книгах не допускает.) Кстати, вы, может, спросите, а чем моя жена занимается? Как – чем? Сидит дома и дружит со мной. А зачем еще жениться? Для того, чтобы здороваться на бегу в прихожей пару раз в неделю?

Я являюсь противоположностью денежным садистам. Знаете, кто такие денежные садисты? О, это страшные люди. Денежный садист, даже если вам должен, постарается вам не платить так долго и унизить необходимостью ему напоминать так жестоко, что нередко случается, что таких людей могут просто убить, ибо денежный садизм хуже переносится населением, чем обыкновенный физический садизм. Однако денежные садисты настолько поглощены своей страстью причинять боль людям, не давая денег, которые те заслужили, или заставляя их работать бесплатно, что вразумить таких жестоких типов с денежными знаками вместо глаз не представляется возможным. С такими людьми необходимо вести себя грубо и решительно, начиная военные действия на всех фронтах, и тогда, если они еще вовсе не потеряли рассудок, они отдадут вам причитающиеся деньги. Если же денежного садиста совершенно поглотила такая страсть, постарайтесь не иметь с ним ничего общего, ибо он не отдаст денег, даже если его будут грабить на улице с пистолетом или ножом.

Причем вам это может показаться странным, но денежный садизм вовсе не связан с бережливостью. Такие люди способны тратить деньги на глупости, не жалеть никаких сумм на себя и тем вызывать еще большую неприязнь и зависть окружающих.

Откуда берутся такие типажи? Бог их ведает. Может, они сами когда-то стали жертвой денежного садизма, а может быть, таким образом они пытаются проявить свою власть, которая иначе была бы иллюзорной и недейственной. Не дай вам Бог действительно зависеть от денежного садиста. Надо сказать, что деньги не любят таких людей, как правило, они заканчивают свои дни под забором, всеми брошенные и оплеванные. Хотя надо признаться, что денежные садисты редко доживают до преклонного возраста и умирают своей смертью. Ибо денежный садизм настолько ранит человеческую душу, что она готова на любое преступление, чтобы снять с себя бремя денежного садиста.

Я, понимая ранящую сторону денег, стараюсь никогда не ставить людей в положение просителей. Я всегда стараюсь предложить чуть больше, чем они ожидают. Однако когда дурные люди воспринимают это как проявление моей слабости и начинают наглеть, они не замечают, как оказываются не у дел. Я в какой-то мере испытываю на говнистость, невзирая на то, сколько я плачу, хотя внутри меня есть прекрасный подсознательный барометр справедливости, и как только со мной поступают нечестно, я это сразу чувствую и по прошествии короткого времени нахожу себе других людей, а нечестный остается в дураках, нажившись на мне однократно.

Почему я так поступаю? Предлагая немного больше, чем человек ожидает, а также никогда фактически не проверяя счетов (ибо я прекрасно чувствую без проверки, что сколько должно стоить), я как бы покупаю стопроцентную лояльность и поддержку, можно сказать, я покупаю себе иллюзию, что у меня появился единомышленник, и в такой иллюзии мне легче работать.

К сожалению, многие люди неправильно понимают мои действия и считают меня придурком и растяпой, и таким образом мы очень скоро расстаемся, но никогда не ранее того, как они меня абсолютно убеждают в своей дальнейшей непригодности или когда баланс вреда и пользы начинает зашкаливать в сторону вреда.

Это все регулируется у меня на подсознательном уровне. Нередко я содержу сотрудников из жалости, понимая, что им некуда деться, что они одни, что у них дети. Но и такие люди не понимают причин моей благосклонности, и когда они начинают наглеть, мне приходится с ними расставаться.

Я думаю, что деньги в корне своем не являются злой субстанцией. Деньги – это мерило справедливости, и, попадая в руки людей с внутренним барометром, как у меня, они распределяются между теми, кто в них нуждается, и теми, кто их действительно заслужил.

Попадая же в руки денежного садиста, деньги страдают, ибо не считают себя злом по определению. Именно в руках денежного садиста деньги приобретают разрушительную силу и напоминают мне буханку хлеба, которой убили голубя, хотя буханка предназначалась, чтобы его накормить.

Для борьбы с денежными садистами все средства хороши, кроме внушения. Они обычно глухи. Они всегда неправильно оценивают настроение своей жертвы, считая, что она недостаточно раздражена, что она осознает, что ей этих денег вообще не положено, и что она, жертва, вообще должна целовать руки денежному садисту за то, что он, в общем, не отрицает того факта, что жертве эти деньги можно было бы уплатить, но она либо подождет, либо перетопчется. Жертва же тем временем ищет что-нибудь тяжелое, чтобы огреть денежного садиста по голове и засунуть бессмысленные купюры денежному садисту в рот. Ибо и жертве не столько важны деньги, сколь болезненно унижение, которое ими причиняется.

Деньги жгут мне карман. Если я знаю, что я могу что-то сделать и не делаю из экономии, – я в отвратительном настроении и ищу пути заработать больше, чтобы эта экономия потеряла смысл.

Посему деньги меня любят. Они мои добрые друзья, раздаю я их легко и свободно и получаю удовольствие, давая. Я чувствую, что мои деньги делают добрые дела и попадают в правильные карманы.

Я всегда встаю на место того, кому я должен заплатить, и смотрю на себя его глазами, и я себе нравлюсь, за редким исключением, когда я имею дело с идиотом и он не понимает корней моей щедрости.

Извольте послушать притчу.

Два сына мельника получили равные доли наследства.

Один сын жил легко, давая жить всем своим друзьям и знакомым, он создал прекрасную семью, в которой дети были счастливы и выросли умными и полезными людьми. Умер этот сын, окруженный любовью и уважением, с ощущением, что не зря прожил эту жизнь, хотя от его состояния не осталось ни копейки и более того – даже немного долгов. Но его дети давно уже встали на ноги, и семья его уже ни в чем не нуждалась после его смерти.

Второй сын не потратил ни копейки из своей части наследства. Несмотря на то, что он был богат, он редко платил по счетам, и был несколько раз бит довольно жестоко, однако это его не наставляло на путь истинный. Семья его жила почти в нищете, хотя на себя он тратил, не задумываясь. Второй сын всегда находил оправдания, почему другие ленивы или мошенники, и поэтому не заслуживают получения денег. Семья его оставила. Жена ушла. Сбежали из дома дети.

Второй сын умер страшно. Его чернорабочий, в очередной раз не получив зарплату, огрел его колом по голове, поджег его дом вместе с роскошными вещами, которые хозяин позволял себе приобретать, а сам ушел в разбойники.

Дети его передрались из-за наследства и до сих пор судятся, как его поделить, в то время как его душеприказчик давно украл все деньги, спустил их на рулетке и внезапно был застрелен за карточный долг.

Вот вам пример, как бережливость и денежный садизм приводят к краху и пустоте, а легкое и справедливое отношение к деньгам приносит счастье и доброту.

Не ругайте деньги. Деньги – это единственное средство, с помощью которого современный человек может воспользоваться своей свободой воли в выборе между добром и злом.

Если честно, я и вижу себя таким распределителем благ, раздающим редкие возможности и жирные гонорары. За это деньги и любят меня.