Аригола, как все начиналось

Сын вампира

Прошло три года.

У Блес и Франко-Даниэля родился сын.

Мальчишка рос подвижным и веселым, но вследствие своей гиперактивности требовал к себе повышенного внимания. Блес души не чаяла в ребенке и отдавала ему все свое время, иногда совсем забывая о муже. Впрочем, Франко, который за все это время так и не решился назвать жене свое настоящее имя, не особо грустил по этому поводу. Это было ему только на руку, ибо притупляло бдительность супруги.

За время совместной жизни Даниэль постоянно отлучался в далекие деревни и села, где искал себе жертв. Он пользовался тем, что почти не отличался от людей − лишь бросающаяся в глаза бледность, которую легко можно было списать на плохое самочувствие или тяжелую невыспанность. Он старался держаться в стороне от животных, в особенности от кошек и собак, которые могли узнать его, тем самым дав понять людям, что перед ними не человек. Также он сторонился лошадей, используя в поездках верного слугу Парвика с уже давно привыкшими к нему скакунами.

В этих поездках он часто обращался волком, что помогало ему без особого труда справляться с несколькими людьми сразу. Превращения давались ему легко − достаточно было лишь накопить агрессию, не выплескивая ее какое-то время, а потом сосредоточиться и взорваться, концентрируя злость строго в сердце. Поначалу случались сбои, но позже, когда он приноровился скапливать ненависть, все получалось на раз-два.

Старец с горы был прав − в душе он по-прежнему оставался тем диким зверенышем, покинувшим родной дом и отправившимся в мир искать свое место под солнцем. И, как и всеми зверьми, им двигал безудержный голод.

Естественно, такие отлучки вызывали вопросы у его жены. Она уже давно подозревала Даниэля в том, что его странное поведение является либо следствием серьезной психической болезни, либо дьявольским проклятьем, о котором как-то вскользь упоминал сам Даниэль.

Теперь же, по прошествии трех лет, она вернулась к тому разговору, и после очередной поездки он вынужден был посвятить ее в страшную тайну и раскрыть свою истинную сущность.

К его удивлению, Блес не была шокирована откровением мужа − сказалась его ментальная власть над ней, которая по-прежнему была сильна.

Чтобы окончательно переманить ее на свою сторону, он решил обратить девушку в вампира…

Три года эта мысль не давала ему покоя. Три года он мучился, гоня ее прочь от себя. Но теперь, теперь настало его время! Он решился. Соблазн видеть рядом с собой вечно молодую Блес был слишком велик, и преодолеть его он не смог.

Поначалу она отказывалась от трапез. Сама мысль о том, что, выпивая у невинного человека кровь, она тем самым забирает у него жизнь и превращает его в такого же бездушного мертвеца, была для нее невыносима. Но когда голод обрел свою истинную силу, и она стала терять сознание от слабости, ей пришлось смириться с неизбежным и последовать примеру своего мужа, который показал ей, как правильно пользоваться клыками.

Теперь уже в крови нуждались оба супруга. И Парвик. Следовательно, и жертв становилось втрое больше. Даниэль по-прежнему настаивал на том, чтобы тела убитых закапывали глубоко в землю, неотступно следуя своим принципам ведения охоты. Он знал, что если количество подобных им станет с каждым днем множиться, то совсем скоро наступит тот день, когда в Ариголу придут королевские войска. Немного времени потребуется им, чтобы узнать, кто виновник страшной напасти, объявшей бедный город. И столько же времени, чтобы найти способ этих самых виновников уничтожить.

Поэтому его ночные вылазки стали редки. Временами они голодали целыми неделями. Но были дни, когда им везло, и они с Парвиком умудрялись притащить в дом на реке сразу двух, а то и трех жертв. Но случалось такое крайне редко.

Со временем Даниэль узнал, что кучер скрывает от него одно очень важное обстоятельство − свою тайную охоту на людей в предместьях Ариголы. Ему было мало крови тех несчастных, на которых ему указывал хозяин, и он охотился втайне от Даниэля, не утруждая себя дальними поездками.

Ко всему прочему Парвик был не так щепетилен в выборе жертв и никогда не закапывал их, предпочитая оставлять бездыханные тела в лесу. Застав его однажды за кровавым пиршеством у тела обреченной фрейлины, невесть каким образом оказавшейся на берегу реки Рель, Даниэль обрушил все свое негодование и злость на проклятого недотепу. Он бы убил горбуна тут же, в лесу, не сходя с места. Не задумываясь ни секунды, он бы вырвал ему сердце, но что-то остановило его тогда, о чем впоследствии он сильно пожалел.

В итоге он ограничился лишь внушением, предупредив кучера о том, что повторение подобного грозит ему смертью.

Он пожалел девушку. А потом долго сокрушался по поводу вдруг нагрянувшего в его душу милосердия и пытался гнать от себя прочь догадки, объясняющие его мягкость и отчасти лень.

Дни превратились для них в бесконечный поиск жертв. Ночи стали ритуалом. Даниэль похищал, Парвик помогал, Блес участвовала в кровавых трапезах. Находясь под влиянием мужа, она давно позабыла о своем прошлом. Тоску по матери упрятала глубоко в сердце. Жалость к невинным жертвам сменила на любовь к сыну.

Те дни были неспокойными. Люди давно подозревали своего странного соседа в сговоре с нечистой силой и время от времени наведывались во двор дома на реке целой толпой, выкрикивали оскорбления и призывы к уничтожению всей семьи Като.

До сих пор они ограничивались лишь словами, и подозреваемые могли чувствовать себя в безопасности. Но в последнее время угрозы селян стали претворяться в жизнь. Следствием их стали частые пожары во дворе лесного замка, которые Даниэль еле успевал тушить. Он знал, что скоро наступит тот день, когда они придут за ним. И тогда они не пощадят ни его жену, ни сына. И он стал готовить свою семью к отъезду.

Однако внезапно случившееся событие перечеркнуло все его планы.

В тот вечер Блес вернулась домой в слезах. Ее страх и отчаяние Даниэль уловил издалека, еще до того, как она стала подниматься по лестнице на второй этаж. А когда встретил ее в холле, то понял: случилось что-то страшное.

Она упала перед ним на колени и рассказала ему об исчезновении сына. С ее слов все стало ясно. Блес отвлеклась всего на несколько секунд, услышав странный голос из леса… А когда обернулась, малыша уже и след простыл.

Даниэль был вне себя. Он искал ребенка всю ночь и весь следующий день, но вернулся домой ни с чем. Когда его жена уже начала оплакивать сына, к ним в дом постучал какой-то мужчина. Даниэль открыл дверь, и тот передал ему письмо. Так же неожиданно, как и появился, незнакомец исчез.

Из письма Даниэль узнал, что неизвестный, похитивший мальчика, вызывает его отца в Хазельбрант в предстоящую ночь. Только в том случае, если Даниэль придет один в полночь на опушку хвойного леса со стороны южной оконечности Аригольского хребта, похититель обещал вернуть ему ребенка.

Даниэль задался вопросом: знает ли похититель, у кого он украл ребенка? И если знает, значит, встретит его во всеоружии. А если нет… тогда вампир без раздумий разорвет его на части.

− Я пойду с тобой, − заявила ему Блес, когда он собрался покинуть дом. Она спрятала нож под полы голубой туники, но его рукоятка предательски торчала наружу.

− Не смей, − он отобрал у нее оружие и убрал его подальше от глаз разгневанной матери. − Я пойду один. Это не обсуждается, − заключил он и посмотрел на нее взглядом, не допускающим даже тени возражения. Однако в больших янтарных глазах не увидел привычного смирения.

На встречу с похитителем он пришел ровно в полночь, как и было указано в письме. Простояв полчаса на одном и том же месте и гадая, откуда появится враг, он стал задумываться о достоверности сведений, изложенных в письме, и в который раз пожалел, что не задержал гонца прежде, чем прочитал роковое послание.

Когда терпение его иссякло, и он решил покинуть условленное место, на опушке сгустилось темное пятно, которое через миг материализовалось в силуэт высокого мужчины с длинным мечом.

− Во имя короля, оставайся там, где стоишь!

− Ты? − вампир не скрывал своего удивления.

За три года мужчина почти не изменился. Все тот же широкоплечий, крепко сложенный воин с темно-синими глазами и курчавой головой.

− Значит, это твоих рук дело? − Даниэль насторожился, ожидая в любую секунду скрытого подвоха. − Бесславный кузнец! Как ты посмел вторгнуться в мою жизнь?

− Начнем с того, что я вторгся в нее уже давно. Но, к сожалению, не подозревал о последствиях, которые может принести мое вторжение. − Алфер встретил взгляд вампира мужественно. Что-то в нем напомнило Даниэлю о непроницаемых глазах Жалмы Като, которая также не поддавалась его влиянию.

− Где мой сын? − спросил Даниэль, борясь с непримиримым желанием обнажить клыки и вцепиться Алферу в глотку.

− Любишь сына? Может, теперь ты поймешь, как тебя любила твоя мать. Ее ты, наверное, помнишь. Матерей не забывают…

− Но ты ведь не стыдить меня пришел, кузнец? Верни мне сына, и я оставлю тебе жизнь.

− Даниэль, Франко или как там еще ты себя называешь…

Алфер был один и говорил слишком уверенно для самоубийцы. Значит, где-то здесь за его спиной скрываются его сообщники. Одно дело, если их двое-трое − не беда. Но совсем другое, если их с десяток. Тогда отбиться от них будет сложнее. Примерно так мыслил Даниэль, когда слушал тираду своего врага.

− …раньше меня удивляла твоя дьявольская сущность, проявившаяся в столь раннем возрасте. Как ни старался, я никак не мог понять, какое же зло надо хранить в своей душе, какую ненависть испытывать, чтобы убить собственную мать. Но позже я понял: ты прирожденный убийца! Ами! Настоящее первородное зло, которому место только в аду и нигде больше.

− Тебя послал Венегор?

− Что? Венегор? Твой брат? О нет! − кузнец усмехнулся. − Найти тебя − целиком моя инициатива. Я следил за событиями, происходящими в Ариголе, с наблюдательностью ворона. С того дня, как ты сбежал, я по крупицам собирал сведения о твоих похождениях. Я думал, Бог покарает тебя гораздо раньше. Однако вопреки моим предположениям и, я уверен, воле Бога, ты оказался жив.

Я ездил по разным городам в поисках тебя. По тем местам, где ты совершал убийства. Кто-то что-то видел, кто-то что-то знал, и все эти данные, которые я собирал, в скором времени помогли мне вычислить твое местонахождение. Ирония судьбы заключалась в том, что все эти годы ты был здесь, под боком. Жил обычной жизнью добропорядочного мужа. Даже вел хозяйство и разводил лошадей.

Но всему приходит конец, Даниэль! Скоро все узнают о том, кто ты на самом деле.

− Чего же ты от меня хочешь? Если моей смерти, то вперед! Давай, покажи мне свою удаль, воин короля!

В ответ Алфер улыбнулся. Странно, но он совсем не боялся парня. Знал или не знал он о том, что Даниэль вампир, не отменяло того факта, что смелость была одним из главных его достоинств. Теперь Даниэлю предстояло выяснить, может ли она быть доведена до степени крайнего безрассудства.

− Это должно было случиться гораздо раньше. Но я исправлю ошибку Бога. Я знаю, ты принес с собой оружие. Так что вытащи его и защищайся.

− У меня нет с собой оружия, − сквозь зубы процедил вампир.

− Что ж. − Алфер поднял меч и принял боевую позу. − Был бы на твоем месте кто-нибудь другой, я бы дал ему шанс…

− Кто ты такой, Алфер Гарма? Вершитель справедливости? Наместник Бога на земле?

− Нет, просто я любил твою мать.

− Как трогательно. − Взгляд вампира коснулся острия меча. − Ты думаешь этим убить меня? Вряд ли у тебя это получится.

Оскал в ответ на оскал, только один − человеческий, а другой − звериный.

Алфер кинулся на врага, выставив вперед свое оружие. Но Даниэль успел увернуться. Следующим выпадом оружейник ранил вампира, кровь выступила сквозь белый воротник. На миг Даниэль оказался дезориентированным, неловко наступил на камень и поскользнулся. Упав, он только и успел, что поднять голову и посмотреть в лицо своему палачу. В сапфировых глазах он увидел то, чего и ожидал.

Возмездие.

Острие меча насквозь пронзило вампира, пройдя сквозь внутренности и выйдя из спины между лопатками.

− Теперь я спокоен, Даниэль. Обещаю, на твои похороны я позову твоего брата. − Алфер резко вытащил меч и облегченно выдохнул.

Но Даниэль не испустил дух, как того ожидал кузнец. Спустя пару мгновений он вновь стоял во весь рост и улыбался, глядя в лицо своему убийце.

− Забавно слышать от тебя подобные речи, − похоронная улыбка заиграла на губах вампира. − Но ты не сказал мне главного. Где мой сын?

Алфер попятился назад, на ходу уронив меч. Вампир наклонился, поднял его и протянул кузнецу, чем вызвал еще большее изумление в его глазах.

− Ты следил за мной, но не узрел истины. Простым мечом меня ведь не убить…

Упершись спиной в дерево, Алфер Гарма встретил взгляд врага с холодной сдержанностью.

− Знаешь что? Я не буду тебя убивать. − Даниэль специально сделал паузу, чтобы его жертва прочувствовала ложный шанс на спасение. Дождался, пока в ее глазах зажжется призрак надежды, и уничтожил его безжалостно и с удовольствием: − Тебя убьет мой слуга. Парвик! − крикнул Даниэль.

Из темноты вышел высокий, лысый горбун.

Риск при встрече с таинственным мстителем был слишком велик, и Даниэль решил перестраховаться, взяв с собой в лес слугу-вампира. Это был сюрприз для кузнеца.

− В последнее время ты наделал много глупостей. Непростительных глупостей. Твое безрассудство едва не привело к нашей гибели.

Горбун смотрел в землю и глупо кивал, не осмеливаясь поднимать голову.

− Но я даю тебе шанс исправиться. Один из немногих и единственно верный шанс. Используй его, Парвик, ибо другого у тебя не будет. Покажи ему свои зубы, только смотри, не очень, он мне еще нужен живым. Проклятый глупец не хочет говорить, где мой сын.

Даниэль отвернулся и отошел от места схватки.

− Ну что там? − спросил он через пять минут, когда хрипение горбуна прекратилось, и в темном лесу снова воцарилось привычное безмолвие.

Ответом ему был беспокойный топот чьих-то ног. Он обернулся и увидел, что кучер лежит на земле у ног Алфера. По смертной тени на его лице Даниэль понял, что горбун мертв.

− Мне кажется, что твой слуга не голоден.

Лицо вампира почернело.

− Это нападение было лишь проверкой, в которой я полагался на интуицию и везение. В остальном же я все тщательно продумал. − В руках оружейника блестел серебряный клинок. − Каждый миг нашей встречи я проиграл в своей голове тысячу раз, прежде чем явиться сюда. Я же не полный идиот − отправляться на встречу с вампиром в одиночку! Братья! − из-за деревьев показались две высокие фигуры, облаченные в длинные черные одежды. − Это те, кто доставят тебя в тюрьму Аристада. Там тебя предадут справедливому суду и обязательно казнят. Но не повесят, не надейся.

Один из стражей зажег факел. Яркий свет озарил пространство перед ними. Но Даниэль не увидел их лиц − они были скрыты капюшонами.

− Папа, папа! − воскликнул ребенок, которого держал за руку второй страж.

Мальчик стал вырываться и кричать, когда увидел отца.

− Вердан… − зашипел вампир, задыхаясь от бессилия.

− Шли дни, люди в окрестностях Ариголы продолжали исчезать. Народ жил в постоянном страхе, стороной обходя темные заросли, что раскинулись на северном берегу реки Рель в низине у горного хребта. Даже скобры из тайной службы короля, и те старались без особой надобности не появляться в этих краях. Но кто из них предполагал, что есть на свете человек, который больше всех мечтает отыскать убийцу? Мне не составило труда в муже прекрасной Блес Като распознать вампира. И видишь, что из этого получилось? Я пробовал убивать таких, как ты. Но твоя болезнь как чума, ее невозможно остановить. Поселившись в одном, она тут же поражает и другого. Ты оставил после себя обильную поросль. Симона Кали, помнишь ее?

Даниэль молчал.

− Фрейлина королевы, ставшая вампиром по твоей милости.

Даниэль подумал о Парвике и его жертвах. Та фрейлина, которую он не закопал после укуса горбуна. Она явила себя людям… Глупец, теперь пришла пора расплачиваться за милосердие и жалость!

− Мы с братьями кололи их мечами, рубили топорами, но все бесполезно. И вот тогда я, кузнец по профессии, решил добавить в сплав металла, из которого льют мечи, немного серебра. Так, для красоты. От полученных этим мечом ран скончался один из пойманных нами исчадий ада. И я понял, что, если сделать клинок полностью из серебра, то вас можно будет спокойно убивать. Я так и поступил. − Алфер коснулся двумя пальцами острия ножа, светящегося в темноте.

− Отдай мне моего сына! − взревел вампир Глаза его налились кровью, взгляд преисполнился огня. И в следующее мгновение он кинулся на человека. Однако выставленный Алфером клинок прервал его прыжок. Вампир был вынужден метнуться на дерево.

− Папа!

Тонкими пальцами, вдруг ставшими длинными когтями, Даниэль вцепился в ребенка и попытался вырвать сына из рук стража. И у него это почти получилось, однако второй тут же подстраховал растяпу, мгновенно среагировав на нападение и спрятав пленника за своей спиной.

Не дожидаясь первого удара, Даниэль полез по толстому стволу вверх. Ловко цепляясь когтями за толстую кору, он довольно быстро взобрался на дерево. И через миг с верхушки ели, посеребренной лунным светом, в небо взмыл черный коршун. Он стал кружить над людьми в надежде совершить роковой бросок.

− Дай мне лук!

Походный боевой лук перекочевал из рук стража в руки кузнеца.

− Стрелу!

Тот же страж подал Алферу стрелу с серебряным наконечником.

Алфер прицелился и выстрелил. Стрела угодила в крыло стремительной птицы, но, на ее счастье, прошла навылет.

− Еще! И посветите, черт бы вас побрал!

Страж поднял над головой кузнеца горящий факел.

Заходя на следующий круг, Даниэль почувствовал, что теряет силы. Рана оказалась серьезнее, чем он предполагал. Несколько капель крови упало на стрелка, который продолжал смотреть вверх и целиться, надеясь еще раз поразить черную птицу.

Не желая становиться легкой добычей, коршун поднялся выше в далекое небо и полетел. Вскоре его силуэт слился с полночной темнотой.

− Далеко он не улетит. − Алфер посмотрел на стражей и мальчишку. − Берите факел, мы идем выманивать зверя из его логова.

Ночью в слабом свете луны старинный особняк выглядел мрачнее. Строгие, белые колонны, среди которых терялась черная входная дверь, отбрасывали длинные тени на брусчатую площадь перед главным фасадом. Высокие деревья склоняли змеистые ветви на круглую башню, оплетая ее, словно черные пальцы великана.

Они остановились у двери, и один из непрошеных гостей тихонько постучал.

Сперва Алфер просто постучал. А когда не дождался ответа, кивнул одному из стражей, чтобы тот повторил его попытку, но уже с удвоенной силой.

Однако стражнику не пришлось ломиться в дверь. Как только он оторвал руку ото рта мальчишки, тот сразу заорал, узнав свой дом. В окне зажегся свет, в прихожей раздались шаги.

− Вердан? Мальчик, это ты?

− Открывай дверь, Блес! Мы пришли за твоим мужем!

− Кто вы? Что вам нужно? Мой мальчик… он с вами… Верните мне моего сына немедленно!

− Когда откроешь дверь и скажешь, где его отец… − Алфер был уверен, что вампир серьезно ранен и отлеживается сейчас где-нибудь в доме.

− Вы пришли не в то время. Франко сейчас нет дома.

− Ты врешь, Блес! Отдай нам Даниэля! Тебе незачем его покрывать. У нас есть неопровержимые доказательства того, что он вампир!

– Я не знаю, о ком вы говорите. Моего мужа зовут Франко!

− Я Алфер Гарма! Оружейник из Героно! Может, слышала? Все в городе знают меня. Со мной скобры из отряда королевской тайной службы. С ними твой сын. Мы не отдадим его до тех пор, пока ты не выдашь нам своего мужа. Я знаю, он ранен и лежит сейчас дома. Тебе ничего не нужно делать, просто открой дверь, Блес. Мы сами найдем его.

В ответ ни звука.

− Я напомню тебе, что неповиновение власти у нас карается смертью. Разве ты не знаешь об этом? Или ты тоже на его стороне?

− Алфер, − один из скобров обратился к командору. − Нам надо спешить. − Он пугливо озирался по сторонам. − Недалек тот миг, когда сюда нагрянут его сородичи. Тогда нам несдобровать. Нас слишком мало…

И действительно, тишину вокруг дома сменили странные звуки. Шорох листьев. Сухих, изжаренных на солнце, хрустящих на ветру. Будто по устланной ими тропинке ползла змея. Змея, конца которой не было. И с каждой минутой звуки эти становились все громче, все отчетливее. Змея раздвигала телом листья, хрустел валежник. За шорохом − шаги. Они все ближе. Казалось, сам лес встал на защиту своего дома. Где-то вдалеке послышался плеск воды, неприятный звук скольжения о влажный прибрежный песок.

Кто-то выходил из реки…

− Еще у меня есть все основания полагать, что он причастен к убийству твоей матери, Блес! Как тебе такое?

Снова молчание.

− Какого черта с ней церемониться, командор? Она ведь тоже наверняка одна из них!

Алфер и сам догадывался об этом, ибо невозможно столько времени прожить с вампиром и не узнать о его дьявольской сущности, не поддаться его влиянию и не быть с ним заодно.

− Я знаю, кто ты такая, Блес. Если хочешь справедливого суда, открой дверь и впусти представителей закона!

− Нужно что-то делать. Зачем нам ждать смерти?

− Попробуйте выбить дверь, а я подержу мальчишку.

Кузнец схватил ребенка и поднял его на руки. Стражники налегли на дверь, но даже после нескольких ударов она не поддалась.

− Командор, − голос испуганного скобра предательски дрожал. − Тени сгущаются… Они могут явиться сюда с минуты на минуту. Я не хочу здесь погибнуть!

− Заткнись!

Звуки в лесу стали громче. К шагам одного прибавились другие. Ветви деревьев затрещали, словно по ним по самому верху передвигался кто-то…

Поразмыслив, Алфер, наконец, принял решение. Он скомандовал обложить дом сеном, которое в изобилии имелось в опустевших стойлах, и поджечь.

− Скоро огонь пожрет здание, и она сама выйдет наружу. Вместе с Даниэлем.

Но, вопреки предположению оружейника, Блес Като из дома не вышла.

Даже когда пламя полностью охватило второй этаж, перекинувшись на склонившиеся деревья, внутри здания тишина нарушалась лишь шумом иногда падающей на пол, постепенно сгорающей мебели. Ни звуков паники, ни суеты, ни крика. Хозяйка не давала о себе знать, словно ее там и не было.

Во всполохах огня цвела унылая тоска. В клубах седого дыма проживала боль.

И все же через какое-то время в глубине башни раздался душераздирающий женский крик, и поджигатели поняли, что надеждам их командора не суждено оправдаться.

В доме, конечно, не было никакого Даниэля. А Блес предпочла смерть разоблачению в вампиризме и прилюдной казни на главной площади Аристада.

− Она не вышла…

− Она сама выбрала свою судьбу.

Ребенок заплакал, и Алфер нервно цыкнул, жестом приказывая заткнуть ему рот.

− Нам надо немедленно уходить отсюда, командор, − дрожащий голос вселял страх и в самого кузнеца.

− Алфер, что делать с мальчишкой? − спросил один из скобров, когда они покидали территорию особняка.

− Я заберу его с собой, − ответил оружейник.

Пожар так быстро уничтожил маленький замок, что через какое-то время он показался им видением, никогда не существовавшим призраком во тьме.

Единственное, что осталось от него, так это остов круглой башни с черными стрельчатыми пустотами вместо окон, над которыми вились струйки серого дыма.

И крик, что продолжал звучать в ушах тех, кто отправил Блес Като на тот свет.

 

I

− Расскажите мне о ней.

− Что ты хочешь знать, Ричи?

− Как она выглядит сейчас.

− Она не изменилась.

− Когда вы ее увидите, передайте ей, что я был не прав насчет ее намерений. Я благодарен ей за свое спасение. И вам, детектив.

− Брось, парень. Это мой долг. А ты сможешь и сам передать ей слова благодарности. Думаю, у тебя еще будет такая возможность.

− Я надеюсь. Но она сильно рискует, называя вам имена. Тот, кто все это затеял, догадается о вашей связи. Если уже не догадался. И тогда… Вы пойдете до конца, Роберт?

− Безусловно, Ричи. Это даже не обсуждается.

− Даже несмотря на явно превосходящую вас силу?

− Даже несмотря на это.

− Значит, мне не надо бояться того, что я останусь один?

− Нет, Ричи, этого бояться точно не стоит.

− А если закончится все не так, как мы хотим?

− Так, как у тебя на рисунке?

Парень кивнул.

− Тогда не станет нас обоих. И некому будет рассуждать на тему правильности нашего выбора.

Ричи попросил не прогонять его, обещал помогать в расследовании. И Роберт решил, что так будет лучше. В конце концов, преданный помощник ему не помешает. В который раз он вспомнил о Мартине и с болью в сердце повторил про себя клятву о возмездии.

− Нам будет трудно найти среди людей Вердана Калота.

− Для этой цели я попрошу тебя кое-что сделать, Ричи.

− Все, что в моих силах, сэр.

− Скажи, ты сможешь быстро нарисовать портрет, если я опишу тебе примерные черты лица?

− Постараюсь.

Роберт описал ему внешность человека, который явился в дом священника дождливым вечером прошлой субботы. И через пять минут юный художник уже сидел за рабочим столом детектива, рисуя на листе портрет с его слов.

Лицо человека по имени Вердан Калот получилось весьма похожим на описанный Робертом типаж. Глаза его словно прожигали насквозь. Длинные черные волосы ниспадали на плечи, обрамляя бледное лицо, которое, вопреки своей аристократической красоте, отталкивало. Посередине волевого подбородка чернел поперечный шрам. Черная шляпа была чуть сдвинута набок.

− Я, кажется, догадываюсь, о ком идет речь… − Ричи оторвался от рисунка и посмотрел на детектива.

− Ты серьезно?

− Этот парень мне известен под именем Азар Кубэ.

−??

− Так зовут моего соседа. Живет в Героно всего месяц, но уже успел прослыть молчаливым затворником. Таких там не любят. В каменоломнях говорят, с ним лучше дела не иметь. Я видел его как-то пару раз, но близко не общался.

− И он не вызвал никакого подозрения у тебя?

− А какое подозрение он должен был у меня вызвать? Я к нему особо не приглядывался. Да и стоит ли приглядываться к новичкам, которые сменяют друг друга каждый день? В каменоломнях постоянно появляются новые работники, уходят старые. Никто этому давно не удивляется. Да и кто их считает!

− Героно это твой район?

− Да, рабочий район у скал. Я всю жизнь там живу.

− Покажи на карте. − Роберт вытащил из ящика карту города и расстелил ее на столе поверх рисунка Ричи.

Когда парень обвел ручкой искомую часть Ариголы, детектив удовлетворенно кивнул.

Они сидели в номере «Ниагары», дело близилось к вечеру. До наступления ночи Роберт хотел поразмышлять в одиночестве. Ночью же он надеялся снова увидеть Мелиссу. Но решение о поездке в Героно было принято только что, поэтому времени на ожидание совсем не оставалось − нужно было отправляться к скалам.

Роберт хотел еще о чем-то спросить Тихоню Ричи, но вместо этого сказал:

− Ума не приложу, почему некоторые считают тебя сумасшедшим.

− Наверное, потому, что иногда я говорю людям такие вещи, о которых любой другой бы умолчал. Да и картины рисую нелицеприятные, − невеселая усмешка стала продолжением его самоиронии, − В большинстве своем люди судят по собственному опыту. На основе него и делают какие-то выводы. Увидели чудаковатого паренька − все, записали в сумасшедшие. Так проще объяснить его странности. У них все просто, все под ярлыками. Будто не знают, что свой собственный опыт − вещь чисто субъективная. Он может быть неправильным, искаженным чувством вины или отражением своих фобий, коих в каждом предостаточно. Но никогда он не будет являться истиной без оговорок.

Вот взять хотя бы меня. Я, например, иногда разговариваю сам с собой. Спрашиваю себя: а правильно ли я поступил, то ли сделал, что от меня на самом деле требовалось и тому подобное. Мой внутренний голос отвечает мне. Иногда мне неприятно его слушать, иногда я рад. Но одно я знаю точно − какое бы настроение ни владело мной в тот момент, когда я его слышу, он все равно не замолчит. Он может быть трижды не прав, но он не замолчит. Не могу же я на основании его вкрадчивых слов делать однозначные выводы?

В дверь неожиданно постучали. Стук был сильным и настойчивым. Так не стучит уборщица или курьер, внезапно приехавший доставить срочную почту. И, тем не менее, этот стук был Роберту знаком. Так ломятся только полицейские. Зажав в ладони рукоятку пистолета, детектив припал к двери.

− Кто?

− Мистер Блатт, откройте дверь! Это полиция.

Кажется, Роберт уже где-то слышал этот голос. Холодный, без эмоций.

− Не слишком ли поздний визит, как тебя там… В любом случае скажу лишь, что мне скрываться не от кого. Говори, что тебе надо, и я решу, открывать или нет.

− Так это больше вам надо, детектив.

− Ты уверен? А что будет, если я не открою?

− Ничего. Мне придется уйти и сообщить шефу, что вы отказались от встречи с ним.

− Крос, это ты, что ли? Так иди и передай своему начальнику, что Роберт Блатт сам привык решать, с кем ему встречаться, а с кем нет.

− Зря вы так. Встреча с мистером Полом в ваших же интересах.

− Что ты сказал?

− Вас ожидает мэр нашего города… − Крос не успел договорить, как Роберт повернул ключ в замке и толкнул тяжелую дверь.

− То есть ты хочешь сказать, что пришел не по приказу инспектора?

− Нет. Мистер Пол отдал приказ лично мне. Поэтому мне не хотелось бы его разочаровывать. − Скрытым взглядом копа (взглядом, которому специально учат в полицейских академиях) Крос оглядел номер.

− Ты выслуживаешься, Крос.

− Я не выслуживаюсь, я всего лишь выполняю свою работу. И, смею заметить, выполняю ее хорошо.

− Ричи, ты дождешься меня? − Роберт посмотрел на Тихоню.

− Конечно, дождусь. Только вы там не сильно задерживайтесь. Помните про Героно.

− Хорошо. Где ты будешь?

− Я буду ждать вас у мэрии.

− Договорились. − Детектив повернулся к лейтенанту.

− Подозреваю, что разговор у вас пойдет на повышенных тонах. Поэтому прошу вас, не забывайте, что мистер Дарей Пол серьезно болен, и любые переживания для него вредны.

− Болен? − Роберт почти запер дверь, но последние слова лейтенанта заставили его застыть с ключом в руке.

− Да. А разве инспектор ничего не говорил вам?

По лицу детектива Крос понял, что Ив Габор в свое время умолчал про болезнь мэра.

− Странно. Ему остались считанные дни. Он борется с болезнью, как может. Но говорят, что шансов у него нет никаких. Рак. Это очень прискорбно. Жаль его и как человека, и как талантливого управленца. С его появлением финансирование полиции стало стабильным и даже увеличилось. Признаться, я и сам не думал, что все так серьезно.

Роберт вспомнил таинственную фразу инспектора, когда они беседовали с ним в первый раз, и понял сакральный смысл его слов.

«Ну с мистером Полом все понятно», − сказал Габор тогда, но Роберт переспрашивать не стал.

− Как же так?

«…остались считанные дни…»

Ведь он же видел его совсем недавно, и выглядел тот хорошо. И тогда в Аристаде Дарей Пол совсем не был похож на умирающего от смертельной болезни человека.

− Странно, для больного в терминальной стадии он выглядел живчиком.

− Да, в последнее время он пошел на поправку, если такое слово можно употребить к его болезни. Но подобное состояние, как говорят врачи, явление временное, что-то навроде последнего улучшения перед смертью. Он это понимает, но, к сожалению, не щадит себя. Часто уезжает по делам в другие города. Постоянные встречи, перемещения по долгу службы не идут ему на пользу. Но убедить его в обратном не удалось еще никому.

− Мне очень жаль…

− Вы только не говорите об этом самому мистеру Полу. Он держит это в тайне. Кому приятно смотреть в глаза живому покойнику?

Роберт согласился пойти на встречу, хотя и чувствовал, что ничего хорошего ожидать от нее не стоит. Было ясно, как божий день, что мэр, науськанный Габором, попросит его покинуть город в одночасье и, наверное, удивится, почему детектив не сделал этого до сих пор.

Через полчаса он оказался в центре города у светло-желтого здания. Поднявшись на третий этаж, Роберт возмутился тем, что и в святая святых городской управы его сопровождает полицейский. На что Крос лишь пожал плечами и сказал, что таков приказ градоначальника.

Мистер Дарей Пол стоял у круглого стола и разговаривал с кем-то по телефону. Это был ужасно худой, долговязый мужчина солидного возраста в бежевом костюме. Роберт сразу догадался, что под густыми черными волосами скрывается прозаическая лысина, ибо при первой их встрече в Аристаде никакого парика на нем не было.

Мэр выглядел бодро. Роберт впервые увидел, как такие худые впалые щеки могут наливаться озорным румянцем. А тонкие губы, съежившиеся шнурком на искусственных зубах, так широко улыбаться.

Мэр улыбался, расточая комплименты какой-то девушке. И Роберт подумал о том, как он бы вел себя и что бы делал, зная, что ему остались считанные дни. В какую сторону качнуло бы манеру его поведения. Возможно, осознание скорого конца дало бы совершенно противоположный вероятной депрессии результат.

Увидев детектива, Дарей Пол поспешил распрощаться с неизвестной любовницей и повесил трубку. Лицо его сразу приобрело серьезное выражение.

− Добрый вечер, мистер Блатт, − услышал Роберт и узнал голос Ив Габора. Он сразу его и не заметил. Тот держался в тени дальнего угла и вышел только, когда Роберт оказался в кабинете.

− И вам… − ответил детектив, его взгляд сполз с пронзительных глаз на массивный подбородок копа. Уж если его ждет аутодафе, пусть начало ему положит сам обвиняемый. Так решил Роберт Блатт и спросил: − Как ваша поездка в Санкт-Броуди, мистер Дарей Пол?

− Слава Богу, все в порядке, − наконец, мэр протянул ему руку, и Роберт пожал ее. Ощущение было не из приятных. Словно хватаешь высохшую ветку, которая вот-вот рассыплется.

− С делами не забыл и в море искупаться, но вот на обратном пути попал в ужасный ливень. Выкарабкался. Спасибо Тоду, моему водителю. Довез в целости и сохранности. Но не будем о грустном, правда? Вот зачем я вас позвал, Роберт. − Дарей Пол стал вышагивать по воображаемой дорожке от стола и до окна.

Роберт вспомнил, как впервые встретился с ним. Было это около полугода назад. Тогда он заканчивал следствие по одному громкому делу об убийстве иностранного посла (в итоге расследование вывело его на целую группу религиозных психопатов, убивающих ради славы). И на одной встрече с чиновниками из министерства по внешней политике познакомился с высоким мужчиной в возрасте, представившимся мэром Ариголы. Они обменялись визитками, и на следующий день Роберт и думать о нем забыл. А неделю назад мэр Ариголы, позвонил и предложил возглавить следствие по делу о таинственных исчезновениях в его городе. Он сказал, что наслышан об успехах молодого детектива и весьма впечатлен ими. Роберту польстила заинтересованность чиновника такого ранга и, недолго думая, он согласился.

− Знаете, − затянул Дарей Пол протяжно и буднично. − Будучи молодым, я тоже попадал в ситуации, схожие с вашей. Не буду хвалиться, но честно скажу, что некоторые были гораздо хуже. Однако я выбирался из всех перипетий с достоинством и честью. И до сих пор я уверен, что из любой передряги есть выход. Нужно только найти потайную дверь. И знать, как ее открыть.

Роберт мельком взглянул на притихшего инспектора полиции. Несмотря на его внешнее спокойствие, он был уверен, что в душе Габора ликует победитель. Что ж, это было его право. Он дождался провала приезжего пинкертона. Но в конечном счете это ни на йоту не приблизило его к разгадке таинственных исчезновений. И не добавило ему ни таланта, ни славы.

− В жизни бывают ошибки, мой друг. Но у меня есть право дать вам возможность все переосмыслить. Исправить, если хотите. Взять под контроль дальнейшее расследование и, наконец, выяснить, куда же делись все эти люди. И если они убиты, то кто убийца. Пожалуй, я воспользуюсь этим правом. Меня интересует вот какая вещь. Каким образом вам удалось узнать, кто станет жертвой следующего похищения? У вас есть какие-то наработки?

Роберт ожидал этого вопроса одним из первых. Однако то, что задан он был с явным интересом, без намека на обвинения в адрес детектива, его удивило. Так же, как и нежелание мэра его выгонять.

− У меня есть подозреваемый. И думаю, он живет в городе. Я знаю, как он выглядит, знаю его имя, и я готов его арестовать, если мои подозрения подтвердятся. Мне нужно только одно, мистер Пол. Время. Дайте мне немного времени, и я не подведу вас. Обещаю.

Пол перевел взгляд на Габора.

− Ну вот, а вы говорите, что он некомпетентен. У него уже есть подозреваемый! Кстати, кто это?

− Мистер Пол, я не хотел бы до того, пока не буду полностью уверен…

− Ну хорошо, хорошо, дело в ваших руках, и вам его вести до конца. Если нужна помощь полиции, − мэр снова повернулся к Габору, − она к вашим услугам. Но помните, на все про все у вас одна неделя. В противном случае мне придется отказаться от ваших услуг и прибегнуть к целому полку наемных коронеров. Люди ведь продолжают пропадать.

− Но, сэр… Я не понимаю вас! − воскликнул Ив Габор. − Он совершил серьезнейшее должностное преступление, фактически стал косвенным виновником исчезновения одного человека и смерти другого! Ему самое место в тюремной камере, если вообще не в Баранбе! Он заявляет, что выпустил всю обойму в волков, но мы не можем найти ни одного тела. Он говорит, что встретил похищенную девушку на пути в Ариголу, но и ее следов мы не находим! Где правда, мистер Блатт? Мы можем смягчить его участь, отправив домой.

Роберт и бровью не повел, слушая провинциального Холмса. Такая тирада целиком и полностью совпадала с тем, что ожидал он от него услышать. Он прекрасно понимал, что на первом месте в желании Габора выгнать его с позором был отнюдь не полицейский долг, который он так отчаянно выпячивал наружу, якобы радея за судьбу отца и сына Скуд. Первое место занимало банальное тщеславие и, конечно же, возможность скрыть некоторые свои непрофессиональные огрехи и ошибки, которые он успел допустить в ходе расследования этого весьма запутанного дела. А уже потом все остальное.

− Ваше недовольство, мистер Габор, мне вполне понятно. Оно связано с тем, что вы не терпите конкуренции. Просто потому, что она вам не знакома. За многие годы своей работы в Ариголе вы совсем потеряли нюх. Но это не из-за того, что вы такой плохой полицейский. Нет. Просто за долгие годы вашей, без сомнения, преданной службы вы ни разу не сталкивались с действительно серьезным делом. Отсюда и все трудности.

Инспектор прочистил горло нервным кашлем. Щеки его налились багрянцем, ноздри задвигались в такт вдоху-выдоху и, кажется, еще быстрее. И он заговорил:

− Что ж, детектив, похвально. Но это ваша точка зрения, и пусть она останется при вас. А мы наверняка убедились бы в правдивости ваших слов, если бы ваш друг Мартин Эбис подтвердил все, что вы сказали мне при первой встрече. − Габор замолчал, краем глаза посматривая на мэра, и продолжил уже более уверенно, когда понял, что тот не желает его прерывать: − Но, к сожалению, он в коме и говорить не может. В свою очередь, сэр, прошу обратить ваше внимание на одну вещь…

− Все! − Дарей Пол замахал руками, отбиваясь от слов, словно от назойливых мух. − Не хочу никого слушать! Обливайте друг друга грязью без меня. Пусть детектив займется делом.

Роберт удивился тому, как быстро переменилось настроение мэра. И его внешность. Добродушный и улыбающийся, выглядящий моложе своих лет, он вдруг резко превратился в раздраженного старика.

− Мистер Пол… Вы не можете снова доверить ему расследование…

− Не могу? Почему же? Могу, − назидательно повторил градоначальник. Он подошел к молодому человеку и положил руку ему на плечо. − Я был вправе отстранить вас от расследования, как того просит инспектор, но делать этого не буду. Пока не буду. Понимаете, что у вас только один шанс?

− Мистер Пол, смею напомнить вам, что он является косвенным виновником…

− Остыньте, инспектор. Здесь приказываю я! − мэр повернулся в сторону Габора, бросив на него уничижительный взгляд, − Это я тебе плачу, да? И я хочу, чтобы детектив доработал!

− Мистер…

− Все, Габор! Ты слишком много говоришь и все не по делу. А тот, кто много говорит, не уверен в себе.

− Хочу сказать, что полиция города это обособленное ведомство, и вы не вправе отдавать такие приказы.

− Я сказал свое слово, Габор! Если хочешь доработать до пенсии в моем городе, делай так, как я говорю.

Детектив и инспектор переглянулись.

− А теперь идите. Оба. Идите и работайте, мать вашу! − рявкнул мэр и указал обоим на выход, но тут же остановил детектива на полпути к двери. − Постойте, мистер Блатт… Что это у вас там?

− Где? − Роберт посмотрел на свой пояс, с которого свисал клинок в кожаном чехле. − Это кинжал на случай нападения. Для самозащиты.

− Да? Можно мне взглянуть?

− Конечно. − Роберт достал из ножен серебряный клинок и аккуратно подал его мэру.

− Интересная штука, − задумчиво сказал Дарей Пол. − По всей видимости, настоящий антиквариат.

Он поднял над головой древнее оружие, рассматривая со всех сторон играющее яркими бликами лезвие.

− Сделан из чистого серебра. Такие используют для защиты от темных сил, − мэр с досадой замотал головой и вернул клинок детективу. − Не будьте эскапистом, Роберт. Не уходите от реальности. У вас же есть пистолет!

Когда детектив вышел из кабинета, его встретил Ив Габор.

− У меня для вас радостная новость, мистер Блатт, − инспектор подошел к нему, в руке его болталась связка ключей. − Ваш автомобиль починили.

− Я могу забрать его прямо сейчас?

− Он стоит у служебного входа в участок.

− Сколько я вам должен, Габор?

− Бросьте, это все за счет мэра. Мистер Пол всерьез надеется на вас. И хоть свое мнение я уже высказал, вне зависимости от него я вынужден послушаться нашего градоначальника. Дарей Пол торопится найти убийцу. Ему так мало осталось. Я обязан помогать ему в этом деле. Деле, которое, скорее всего, станет для него последним. Крос наверное вам уже рассказал…

– Не утруждайте себя, Габор. Я все знаю про Пола. Меня беспокоит Питер Мона. Вы можете взять его под постоянное наблюдение?

− Я сделаю все, что смогу.

− Попытайтесь. Он по-прежнему в опасности.

− Куда легче с Икером Агриколой. Он почти не выходит из своего дома…

− Да, я знаю, − подтвердил Роберт, в который раз проклянув себя за смерть винодела, а Габора за некомпетентность и плохой инструктаж сотрудников.

− Скажите, что вы там говорили насчет подозреваемого? − спросил его инспектор.

− Не сейчас, Габор. Я очень спешу.

− И все-таки?

− Если хотите мне помочь, скажите лучше адрес архивариуса.

− Сабиани?

− Да.

− Вы хотите встретиться с ним? Сомневаюсь, что он сможет вам чем-нибудь помочь.

− Инспектор, я настаиваю…

− Да пожалуйста, − Габор пожал плечами. − Дом на Кленовом бульваре. Номер я не помню. Небольшой такой из красного кирпича с круглыми окнами и высоким крыльцом.

Они обменялись ключами, и Роберт покинул здание мэрии.

Встретившись с Ричи на улице, он сразу направился к черному «Вольво», бампер которого блестел в темноте. Автомобиль действительно был как новенький. О разбитых стеклах и фарах, помятых крыльях можно было позабыть.

Детектив открыл дверь и сел на водительское сиденье. Осмотрев салон, сиденья и приборную панель, он завел мотор. До чего приятно было снова оказаться в родной машине и позабыть о гербоносном полицае с надписью «Dura lex, sed lex».

Итак, ему дали второй шанс. Озвученная мэром неделя, казалась утопической. Но откуда Роберт мог знать, что самые важные события, которые коренным образом повлияют на жизнь города и самого детектива, произойдут гораздо раньше?

Мысли о семи днях напрочь вытеснили из его головы вопросы, которые он хотел задать Дарею Полу. Что это были за вопросы? Теперь это не играло никакой роли.

 

II

Возвращение, или новый день лучше остальных

Мартин снова мог дышать.

Ощущение это было необычным, если не сказать, что абсолютно новым и неведомым. Словно он и не испытывал никогда такой странной привычки, как вдыхать и выдыхать воздух.

Вслед за ним его настиг колоссальный прилив сил. Качающая волна, которая поднималась от пяток до вздымающейся груди, была взрывом во всем теле, влекла за собой невиданное доселе преображение.

Несколько раз открыв и закрыв глаза, Мартин понял, что окончательно проснулся.

Жаль. Сон был сладок.

На смену ему пришел тревожный зов. Странное влечение, рожденное в самом начале пробуждения. Под конец его оно стало только сильнее. Тяга к чему-то, к тому, что он не знал и ни разу не видел. Тяга к человеку или к чему-то похожему на человека. Таинственному образу, увлекающему его в свой мир с поразительной легкостью и готовому пожрать его в один миг, если, не дай бог, он ослушается.

Стисни зубы, не кусай!

Пусть язык притаится на твердом нёбе, наполовину втянутый внутрь. Пусть челюсти сводит от желания, и боль, свирепая, как зверь, клокочет в деснах… ты все равно терпи!

Мартин пошевелил руками − двигаются. Потом попробовал встать на ноги − тоже все в порядке. То место на левом бедре, куда его укусил волк, омертвело. Он его не чувствовал. Не чувствовал он также и боли, когда надавливал рукой на перебинтованную рану. Только холод.

Закрой глаза и не думай об укусе!

Пусть столько их ходит вокруг, и каждого можно взять голыми руками, ты все равно терпи. Ни один из них не должен пострадать.

Стисни зубы и молчи…

Вкус крови не манит тебя, хруст вены не тяготит, тугая плоть не сводит с ума.

Убивать…

Закричи, завой, сломайся! Но не трогай никого из живых!

Он пришел в себя в восемь часов тридцать минут утра. Часом ранее он умер.

Но, несмотря на это, чувствовал себя Мартин все лучше и лучше. Дыхание его было ровным, движения не причиняли неудобств. Он вспомнил свое состояние сразу после того, как очнулся. Оно было пространным. Он видел лишь очертания предметов и человека, склонившегося над ним. Его лицо он рассмотрел только, когда зрение восстановилось.

Доктор Ризенталь.

Он все время качал головой и не переставал удивляться тому, как быстро Мартин вышел из комы.

Я больше не могу ни стиснуть, ни кричать. Я просто не могу бороться с болью. Как ни стараюсь − не могу. И я не знаю лучшего способа избавиться от нее, кроме того самого, единственного, преступного и неотвратимого, но оттого не менее желанного.

Убивать.

Я думаю, что буду рабом своих инстинктов вечно. Ведь именно столько я собираюсь жить.

− Ничто не предсказывало вашего скорейшего выздоровления, Мартин! Показания приборов давали нам полную картину вашего состояния, и эта картина была неутешительной. Был всего один процент из ста, что вы очнетесь. И доля процента, что это произойдет в ближайшее время. Но вы опровергли все теории!

Слушая доктора, Мартин никак не мог понять странность своих ощущений, их природу. В первые минуты у него проскальзывала мысль о том, что это последствия лекарственных препаратов, со щедростью вколотых в его вены. Беспокоил зуд в зубах, четыре из которых выделялись особенно сильно из стройного ряда своих соседей. Они были огромными, и лишь плотно сжатые губы скрывали их настоящую остроту. Пальцы рук сводило. Суставы хрустели и, кажется, медленно удлинялись. Но то, что последовало за всем этим, никак нельзя было отнести к воздействию каких-либо наркотиков.

Это был голод. Необузданный, неистовый, дикий.

Он сказал об этом доктору. Тот тут же распорядился принести Мартину скромный обед. Полтарелки нежирного бульона и хлеб. Но Мартин есть не стал, сославшись на тошноту.

Доктор улыбнулся и сказал, что это обыкновенная реакция пустого, измученного лекарствами желудка на первую пищу. И он был бы триста раз прав, если бы не одно «но». Одновременно с отвращением к Мартину пришла жажда, утолить которую он попытался содержимым стакана, стоявшим на подносе. По вкусу это был березовый сок. Но сок этот, едва влившись в его горло, вызвал в нем резкие спазмы.

− Вам будет лучше, Мартин, − доктор Ризенталь поспешил его успокоить. − Только нужно время. Вы пришли в себя после столь плачевных прогнозов… А это, знаете ли, настоящая удача, − назидательно проговорил он, не забывая качать лысой головой. − Завтра вас обязательно осмотрит консилиум врачей, и я озвучу вам предположительные сроки вашего окончательного восстановления. Укус больше вас не беспокоит? − спросил он, склоняясь над пациентом.

− Нет, уже нет, − ответил Мартин, посматривая на белую повязку. − Только вот голод… Никак не пойму, чего во мне больше: голода или жажды. Они соперничают между собой, сменяют друг друга с неистовой болью… а боль терпеть я больше не могу.

− Это явление временное. Сейчас я сделаю вам укол, и боль утихнет, − доктор полез в карман за шприцем. − Вопреки нашим опасениям волчий укус оказался не таким уж и страшным. Гораздо больше меня волнует травма вашей головы. Именно из-за нее вы впали в кому. − легким нажатием он выпустил из шприца воздух.

− Думаешь, с головой у меня хуже, чем с ногами? Но соображаю я прекрасно и вижу перед собой цель.

− Что, простите?

− Чашу, полную крови… − Мартин оскалился и зарычал, словно зверь.

Сердце его еще размышляло, хотя мозг уже давно все решил.

− Мартин! − воскликнул доктор Ризенталь, но было уже поздно. Он отступил назад, шприц выпал из его руки…

− Где детектив, док? − прошипел пациент на ухо своей жертве.

− Кто?

− Парень, который ехал со мной в машине… черные кудри, серые глаза, живое такое лицо…

− Детектив Блатт?!

− Он самый.

− Я не знаю… Отпустите!

− Где он?

− Совсем недавно он приходил к нам в клинику. Справлялся о вашем здоровье…

− Где он сейчас?

− Не знаю!

Когти новорожденного вампира впились в плоть жертвы и с упоением, достойным столь долгожданной трапезы, стали раздирать ее в клочья. Одним рывком Мартин притянул к себе голову несчастного, клыки его обнаружили сами себя. Теперь он понял, почему его зубы стали такими большими и острыми. Ими легко можно было прокусить человеческую шею…

Доктор не успел и рта разинуть, как Мартин уже пил его вялотекущую кровь из раны в горле. Его удлинившиеся пальцы обвивали лысый затылок, когтями оставляли на нем глубокие порезы.

Вот такое блюдо ему пришлось по вкусу! Вот такое блюдо ему нравилось. Оно утоляло голод. Утоляло жажду. От него не было спазмов и коликов. Наоборот, от него было хорошо в животе. Оно не было алкоголем или наркотиком, но давало практически те же ощущения. И самое главное − от него становилось тепло!

Отбросив пустое тело в сторону, Мартин слез с больничной койки и встал на четвереньки на полу под ней. Там притаилась растекшаяся лужа крови. Он смотрел на нее с полминуты. А потом лег на пол и принялся слизывать вожделенную жидкость, словно оголодавший пес.

Покончив с лужей, он выпрямился, расправил плечи и сделал первый шаг. Ходьба в новом облике была другой. Более легкой, что ли, более осязаемой. Каждой клеточкой своих стоп он чувствовал малейший изгиб, малейшую трещинку в холодных плитках пола. Он соприкасался с ними и обретал новую силу. Застыв на месте в центре палаты, он огляделся.

На кровати лежало белое одеяло в крупных пятнах крови. Под кроватью − труп. Решение надеть халат доктора пришло спонтанно, но было непременным условием его благополучного побега из клиники.

Когда с переодеванием было покончено, до него донеслись шаги за дверью. Кто-то направлялся по коридору к его палате. Не пройдет и минуты, как этот кто-то войдет сюда и увидит его, еще не успевшего смыть кровь с лица, запыхавшегося, бешеного, ненасытного…

Пусть заходит, решил Мартин, я встречу его, как надо.

…Выбраться из клиники оказалось непросто. В длинных коридорах с множеством дверей бродили студенты в белых халатах и суетливые медсестры. Ему пришлось убить двух из них и еще одного врача. Хотя с врачом он повозился. У него оказался скальпель, которым тот отчаянно размахивал в безуспешных попытках защититься.

Но в конце концов Мартин поймал его за руку и вцепился чуть повыше кисти, намертво сомкнув челюсти на запястье.

Потом он затерялся в толпе крикунов и паникеров, облепивших тела случайных жертв, и незаметно покинул здание.

Через пять минут после произошедшего молодой человек в белом докторском халате шел по обочине пустынной Минеальмы, облитой лучами утреннего солнца. Шел уверенной походкой, не отбрасывая тени.

Мартин Эбис ходил по городу все утро. Странно, но никто не замечал в нем мертвеца. Он так же дышал, так же мог смотреть на солнце (хотя и с некоторыми оговорками), так же говорил и видел, но был словно не в своем теле.

Смутные воспоминания одолевали его. Поездка в проливной дождь, человек на переднем сиденье трясущегося автомобиля, девушка в белом платье… Кто она? Кто этот парень за рулем автомобиля? И кто он сам? Ничего этого Мартин не помнил. Возникали догадки, но они только мучили его и ничего не проясняли.

Кажется, его звали Мартином.

В клинике он насытился и больше не хотел крови. Далекий, слышимый только им голос вел его по изогнутым улицам Ариголы куда-то…

Надо идти на этот зов… надо идти… Туда, к таинственному лесу… туда… чтобы воссоединиться с такими же, как и он… чтобы быть вместе с ними… надо идти…

Он чувствовал сильное головокружение и тошноту. Он еще не знал, что столь мерзкие симптомы − не последствия его травм, а влияние солнечного света, от которого он пытался спрятаться под раскидистыми ветвями деревьев. Несомненно, внутри помещения, где царил полумрак, он чувствовал себя спокойнее.

− Мартин?

Голосом из буйного тумана, голосом чем-то похожим на тот далекий зов, рождающий свет, прозвучало это имя.

− А мы за тобой…

Перед ним выросла фигура женщины в черном жакете и длинных узких брюках. Рядом с ней стояла девочка лет десяти.

− За мной? − он нахмурил брови.

− Да, Мартин. Меня зовут Марта, а это моя дочь Ольга, − женщина улыбнулась девочке, когда та подняла на нее свой взгляд.

− Мы все должны быть там, − сказала девочка, в ее глазах Мартин увидел какую-то совсем невероятную усталость.

− Там это где? Куда меня зовут? Я вижу лес в своей голове. Темный, далекий лес. Он что-то скрывает. Мне кажется, он полон тайн.

− Это место называется Хазельбрант, − теперь Марта улыбнулась и ему.

− Мы пойдем быстро-быстро, чтобы успеть к Великому Дню. − Девочка взяла его за руку.

− Все, что было до него, называется неправдой. − Женщина погладила дочь по голове. − Все, что будет после, назовется счастьем.

Мартин почувствовал, как ее голос просочился в его кровь.

− Хазельбрант… − мечтательно повторил он, не сводя с нее глаз.

− Да, Мартин, − подтвердила она, всем своим видом показывая: что бы он ни сказал, ей уже известно все заранее. − Но для того, чтобы оказаться там, ты должен будешь убить одного человека. Его зовут Роберт Блатт.

− Роберт Блатт? Я слышал его имя перед тем, как очнуться. Кто-то сказал мне о нем, кто-то сказал, что я должен его найти…

− И убить. Он − остаток прошлого, от которого тебе надо поскорее избавиться. Ты ведь хочешь позабыть прошлое?

− Да.

− Отныне так и будет. Только убей.

Мартин машинально кивнул и отвернулся, уставился вдаль. В его глазах застыли воспоминания. Но это были пустые, темные глаза. Они не видели того, что было, не знали того, что есть. Они не помнили ни лиц, ни взглядов. Они, как зеркало безликой пустоты, не отражали ничего.

− Но как? Я ведь не знаю, где он…

− Я помогу тебе. Не бойся, Мартин, я всегда буду рядом. Тебя никто не заметит. Они вообще ничего не замечают, что происходит вокруг них.

Они слабы, тщедушны и никчемны. А мы друг друга чувствуем за милю. Понимаешь, в чем разница? Мы более сильные, более сплоченные, более выносливые и, в конце концов, более храбрые. И в этом наше превосходство.

Каждый из нас может чувствовать другого. В отличие от них.

Люди же друг друга чувствовать так и не научились.

Какой-то особой злости он к нему не испытывал. Скорее, была внутренняя установка оправдать свою ненависть кровавым убийством.

Представившись другом детектива Блатта, Мартин попытался пройти в отель, но бдительный швейцар не пустил в здание странного человека в белом халате.

Мартину пришлось взбираться на второй этаж по стене со стороны заднего двора отеля.

В номере детектива не оказалось. Мартин предполагал и такое развитие событий. Он сел на диван и стал ждать.

За ожиданием незаметно наступил вечер.

Он увидел девушку в белом платье, и какое-то странное, щемящее чувство охватило его. Словно он знал ее всю жизнь, но долго не мог встретить. Миг этот, напомнивший ему о прошлом, едва не спутал все его планы и заставил думать о ненужных вещах. О любви и страсти, которые когда-то у него были. О нежности и ласке, привязанности и обожании, которые он был способен испытывать. Когда-то…

И пережитые однажды, но еще не до конца умершие чувства, оживали… О нет! И такое было возможно − они действительно, действительно воскресали!

Она вошла в комнату.

Прелестное создание, изваянное его мечтами, бессловесными фантазиями и неуемным либидо, шлейф которого тянулся за ним еще с полузабытого отрочества. Зеленоглазый ангел притомившейся печали, она увидела его не сразу. Он притаился за темной шторой у окна и наблюдал за ее движениями, пытаясь предугадать дальнейшее развитие событий. В его голове уже сложился вероятный план, который он хотел реализовать. И первым пунктом в этом плане было нападение.

На журнальном столике лежала раскрытая карта Ариголы. Девушка склонилась над ней, и в это время сзади подкрался молодой вампир. Его руки обхватили ее плечи, грудью он прислонился к ее спине. Сейчас он сделает то, о чем мечтал так долго. Сорвет с нее проклятые одежды и бросит ее на холодную постель. И там, предавшись сладостной утехе, он силой овладеет ей.

− Мне кажется, мы оба ищем одного и того же человека. − Он посмотрел на обведенный черной ручкой участок на карте. − И теперь мы знаем, где он.

Мелисса попыталась вырваться, но бесполезно. И тут она поняла: эти холодные руки, что держали ее, принадлежат не человеку. Это понимание принесло досаду, ибо в таком случае ее шансы на спасение скоропостижно таяли.

− Мы должны быть вместе, должны быть единым целым… мы должны…

Не дослушав, она впилась зубами в кисть его руки. Непроизвольно Мартин ослабил хватку, и в этот момент она вырвалась из цепких объятий и бросилась бежать. Он настиг ее у самой двери, повалил на пол, и прижался к ней всем телом, надеясь таким образом максимально рассвирепеть.

− Сука!

Обнажились острые клыки. Когти ее вцепились в руки нападавшего…

И началась борьба.

Они катались по полу. Преимущество попеременно переходило от девушки к парню и обратно. В какой-то момент у нее получилось укусить его. В предплечье. И этот укус принес ему значительную боль. О том, что он действительно способен ее испытывать, она поняла, когда он вскрикнул и отдернул руку, в инстинктивном порыве прижав ее к груди. Губы коснулись крови − проснулось сумасшествие.

Мелисса потянулась к двери, но… (боль, заставившая ее преследователя на миг выключиться из борьбы, была кратковременна) через пару секунд Мартин снова сжал ее шею, с силой вдавив пальцы в горло несчастной, стараясь перекрыть ей кислород.

Девушка закричала. Впервые так громко и яростно с момента нападения. Она снова оказалась на полу у стены, а сверху навалился незнакомец. Где-то на краю сознания зажглась пугающая мысль: на что он надеялся, пытаясь ее задушить? И догадка стала худшим ее предположением.

Он вполне мог взять ее силой, пока она будет приходить в себя после очередной смерти. А дальше делать с ней все что угодно. Мог унести ее куда угодно: в лес к Хозяину, к людям или, например, бросить ее на улице, где с ней в миг расправятся религиозные фанатики. И эта мысль − о неведении его намерений − заставляла ее сопротивляться из последних сил, которых, казалось, уже не осталось.

И тут в дверь постучали.

Мартин замер в замешательстве. И девушка освободилась. В мгновение ока черная ворона вспорхнула ввысь и оказалась у открытого окна. Ему не хватило сноровки, чтобы успеть настигнуть ее. Он остался стоять посреди комнаты, зажав в руке кусок белого шелка от рукава ее платья.

В тот миг, когда в замке послышался скрип ключа, означающий, что через секунду здесь окажутся люди, Мартин Эбис прыгнул вслед за Мелиссой.

И приземлился не на ноги, а на лапы. Тут же выпрямив спину, он ощетинился и огляделся по сторонам. Дорога была свободна.

Зверь кинулся на поиски беглянки. Он метался по улицам, пугая прохожих, перемещался от дома к дому, от стены к стене, заглядывал в темные закоулки и дворы, бродил по подвалам. Он так долго искал ее, что на исходе дня устал.

Присев на задние лапы в углу пустыря на окраине города, волк посмотрел в темнеющее небо на далекую луну и тихо заскулил.

 

III

Наследник проклятия

Над городом сгущалась темнота. В сумерках еще можно было рассмотреть и необъятные леса Хазельбранта, и исток реки Рель, берущий свое начало в предгорье Эль-Парад, и каменный мост над ним с кованой аркой, по которому Роберт и Ричи успели проехать до наступления ночи.

Друзья приблизились к Аригольскому хребту.

В складках горных круч прятались темные пещеры и бесконечные расщелины. У подножия серых скал чернели норы старых каменоломен.

Роберт сбросил скорость до минимума и не превышал ее вплоть до того момента, пока они не выехали из темного тоннеля, проложенного в нижних массивах хребта.

За тоннелем дорога делала витиеватый крюк и переходила в более спокойную равнинную низменность, по обеим сторонам которой зеленели холмистые луга и пастбища. Роберт видел, как рабочие уходят с бескрайних полей с корзинами и сумками, доверху наполненными виноградом и сливами. Их долгий рабочий день был закончен. Завтра все начнется сначала.

Ричи проследил за взглядом детектива.

− На самом деле, я живу здесь недавно, − сказал он, когда они подъехали к Героно, району, застроенному неказистыми угловатыми домами без излишеств постройки середины прошлого столетия.

− Ты здесь родился?

− Нет. Родился я, как и все обычные дети Ариголы, в родильном доме на улице Самверо. Только моя мать от меня отказалась. А отец отказался еще тогда, когда я был у нее в утробе. Рос я в приюте, и вот когда мне исполнилось шестнадцать, мне предоставили дом в Героно. Квартал рабочий, застраивался специально для поселения каменотесов. Но мне грех жаловаться: другим воспитанникам и того не досталось.

Они проехали дом Ричи и остановились в самом конце улицы у крутого поворота на Минеальму. Роберт заглушил мотор. До дома Азара Кубэ оставалось два квартала. Не привлекая внимания, друзья решили пройтись пешком.

За то время, которое они провели в пути, ночь полностью захватила Ариголу. Улицы опустели, в домах зажглись огни. В том же доме, к которому они подошли, все окна были темны. Роберт внимательно изучил приземистое строение. Входная дверь была слегка приоткрыта, слабый свет мерцал из глубины прихожей.

− Думаю, не стоит показываться ему на глаза, − сказал Роберт, когда они оказались у покосившегося забора, за которым змеилась насыпная дорожка, ведущая прямо к крыльцу.

− Да его вообще может не оказаться дома! Каменотесы в такое время часто засиживаются в «Сизом голубе».

− На это я и надеюсь. А вот что делать, если он все-таки будет дома? Ты к этому готов?

− Не беспокойтесь, мистер Блатт. Я могу спросить у него, как нынче обстоят дела в каменоломнях. Какие открытия в среде работников кирки и топора. Пусть поведает мне, чем живет подземный мир Ариголы.

− С чего ты решил, что он станет с тобой откровенничать?

− У нас с ним много общего. Я ведь тоже по достижении совершеннолетия планирую стать каменотесом. Буду обрабатывать камни для строительства новых домов. Не Бог весть какая профессия, зато гарантия стабильного заработка. На картинах в наш век ведь не заработаешь.

− Думаешь?

− У меня есть опыт. Его, конечно, мало…

− Но он уже вынудил тебя отчаяться в творчестве, не так ли?

Пока Ричи раздумывал, что ответить, Роберт сделал первый шаг к дому.

− Возможно, мы имеем дело с тем, кто виновен в смерти многих людей. И он, если что, будет только рад возможности убить еще двух человек. Надо понимать, что он не остановится ни перед чем.

Звериный рык прорезал тишину, и оба друга замерли. У крыльца дома стоял огромный черный волк. Свет из прихожей хоть и был слабым, все же позволял оценить его истинные размеры. Но пугал не столько его рост, сколько взгляд (в налитых кровью глазах − леденящая угроза) и зловещая неподвижность.

Ричи и Роберт переглянулись, ища глазами совета друг у друга. Оба понимали, что спокойствие зверя обманчиво. Одного прыжка ему будет достаточно, чтобы опрокинуть человека на землю и в следующий миг перегрызть ему горло. Но так как ближе всех к волку стоял Ричи, детектив был уверен, что первой его целью станет именно ариголец.

− Ты пришел за мной? − спросил Роберт, обращаясь к волку.

Тем самым он хотел отвлечь внимание хищника от куда более близкой цели. Рукой он нащупал в ножнах грозное оружие (холод древнего металла ощущался даже сквозь плотную кожу) и с превеликой осторожностью извлек его наружу.

Во взгляде зверя забилась тревога. То ли это был страх, то ли растерянность, Роберт понять не мог. Но ему так хотелось, чтобы это был именно страх.

Волк по-прежнему не двигался. Взирая на людей глазами полновластного хозяина, он словно говорил: «Давайте, дерзайте, попробуйте бежать! И это будут последние шаги в вашей жизни!»

И Ричи, и Роберт знали, насколько абсурдна сама мысль о бегстве. Великан контролировал не только двух обреченных, но и всю территорию в пределах темного двора.

− Так что же ты медлишь?

Боясь, что смелость его перерастет в безрассудство, Роберт понадеялся на свой опыт. Ведь однажды он уже пережил подобный страх.

Как и предполагал детектив, зверь отошел от Ричи. Теперь его целью являлся он.

Гигант ощетинился и двинулся на свою жертву. В какой-то момент он повел мордой в сторону Ричи, и Роберт подумал, что все его усилия пойдут насмарку. Парень не сможет защитить себя. У него нет оружия.

Еще секунда промедления, и волк нападет на него. Что тогда он будет делать? Не имея никакого опыта в борьбе с ами, Ричи рисковал быть убитым в мгновение ока.

Волк присел на задние лапы, изготовившись к прыжку. Его взгляд сосредоточился на ноже, который держал в руке незваный гость.

Он никогда не остановится, пролетела в голове отчаянная мысль. Ничто не сможет остановить его. Пальцы Роберта сомкнулись на холодной рукояти. Готов ли он был умереть в сию секунду?

И тут послышался мерзкий скрип. Так открывалась дверь в чертов дом. Нога в тяжелом ботинке ступила за порог, и за ней из темноты вырвался пучок яркого света. Потом появился и сам хозяин. В одной руке он держал походный фонарь, другая сжимала массивный черный револьвер.

− Бес! Иди на место! − Свет фонаря ударил в глаза волку. Зверь пригнулся, уши его поникли, взгляд потускнел, вся спесь его сошла в один момент. − Иди на место, я кому сказал!

Пригнув хвост, волк потрусил на задний двор, словно наказанный щенок.

− Ричи? Какого черта ты здесь делаешь?

В мерцающем свете друзья разглядели темную фигуру, черную шляпу, щетинистое бледное лицо и пронзительные в своей холодной синеве, лисьи глаза.

Это было лицо с рисунка Тихони Ричи.

− Азар Кубэ? − оцепенение спало после произнесения первых слов. Ричи выступил вперед.

− Я, мать твою, засранец! А кто здесь, по-твоему, еще может быть? − Азар оглядел парня с ног до головы, примечая отсутствие оружия. − А это кто с тобой? − ствол револьвера направился в сторону детектива. Роберт по-прежнему стоял на своем месте, откуда не посмел сдвинуться ни на шаг после появления вампира.

− Это мой друг, Роберт…

− А-а, чертов детектив! − воскликнул Азар Кубэ. − Добро пожаловать в мой дом! Жалко, что без приглашения. Чем обязан столь важной персоне?

Луч фонаря ослепил незваного гостя − тот прикрыл глаза рукой и спрятал нож. Он еще не отошел от появления волка, а тут уже приходилось парировать вопросы, ответы на которые он не знал.

− Может, ты мне скажешь, Ричи? − Азар посветил в лицо соседу.

− Есть пара вопросов к вам…

− Да? Ты тоже заделался ищейкой? Я думал, ты дурачок, а ты, оказывается, притворялся!

− Есть пара серьезных вопросов, мистер…

− И каких же? − Дуло пистолета смотрело прямо в лицо Тихоне Ричи, и под этим взглядом парень чувствовал себя весьма неуютно. − Меня в чем-то подозревают?

− Судя по всему, к собственной безопасности вы относитесь довольно серьезно. Волк охраняет ваш дом, пистолет всегда у вас под рукой… Интересно, кого вы так боитесь?

Покрепче сжав клинок, Роберт прикинул шансы на спасение, если вдруг Азару придет в голову перестрелять их одного за другим. И пришел к неутешительному выводу: он не успеет воспользоваться ни ножом, ни пистолетом, который, к слову, и не спас бы их от смерти.

− В чем проблема, господа? Это противозаконно?

В этом человеке, с виду так похожем на Вердана Калота, Роберт искал неотъемлемые черты древнего вампира, которые ему помогли бы удостовериться в правдивости своей догадки. Он поймал себя на досадной мысли: если бы скудный свет от фонаря тотчас превратился в сияющий поток и осветил лицо Азара Кубэ, все равно он бы не смог со стопроцентной точностью сказать, тот ли это злодей, за которым он охотится. Хотя волк и интуиция говорили, что именно тот.

− Я пришел, чтобы узнать, на каком основании вы держите у себя в доме хищника. Это прямая угроза для ваших соседей.

− Ричи, ты, что ли, успел нажаловаться?

Парень молчал.

− Скажи-ка мне, приятель, ты часто видел Беса во дворе?

Ричи замотал головой.

− В том-то и дело! Потому что раньше его здесь не было. И он еще не успел никому доставить неприятности. В том числе и тебе, мой юный друг. Тогда зачем же ты являешься ко мне с детективом?

Не дождавшись ответа от своего соседа, Азар Кубэ резюмировал:

− В общем, так, парни. Я не знаю, зачем на самом деле вы пришли сюда, но для вас будет лучше, если вы побыстрее отсюда уберетесь. Я не люблю, когда меня тревожат понапрасну.

− Это был только первый вопрос! − Роберт замахал рукой перед глазами. − Да уберите же свой чертов фонарь!

Азар направил луч света в землю.

− Я имею твердое желание допросить вас, мистер Кубэ. Допросить по делу о таинственных исчезновениях людей в городе. Вы ведь знаете, о чем я?

− Ну допустим, − буркнул человек в шляпе.

− Тогда, может, вы пропустите нас к себе в дом? Мы сядем и побеседуем.

− С какой стати я стану с вами беседовать? Я устал, на дворе ночь. Если вы хотите меня допросить, то приходите днем. Сейчас я не расположен к душещипательной беседе.

− Если я приду днем, то захвачу с собой санкцию на обыск. А может, и на ваш арест.

− Послушай, бедолага, прежде чем в чем-то обвинять меня, подумай, а нужно ли тебе вообще со мной связываться?

Через пару секунд Роберт сказал:

− Я знаю, кто ты. Знаю твое настоящее имя. Скоро я буду знать о тебе все. И я хочу, чтобы и ты знал кое о чем. Я достану тебя, Вердан Калот. Не пройдет и недели, я выслежу и убью тебя.

Лицо человека в шляпе изменилось. Теперь оно потеряло напыщенную злобу, а раздражение на нем уступило место безмятежности.

− Убирайся, детектив. Пока я случайно не снес тебе голову или пока Бес не перегрыз тебе горло.

Роберт понял, что дальнейший разговор теряет всякий смысл. Азар Кубэ был одним из тех людей (людей?), кто не задумываясь мог спокойно привести свою угрозу в исполнение, в любой момент. Но больше его пугала даже не своя судьба, а Ричи.

− А потом скажу, что перепутал в темноте с ворами!

− Я вернусь, − сказал Роберт и кивнул Ричи. Друзья поняли друг друга без слов.

Всю дорогу до Минеальмы они не оборачивались, хотя ощущение того, что за ними следят, не покидало их от самого крыльца.

− Мы поспешили, − сказал Ричи, когда они уже миновали территорию за забором. − Надо было просто выждать подходящий момент и проникнуть к нему дом.

− Нет. Ричи, мы все сделали правильно. Он теперь встревожен. Он нервничает. А лишние нервы никогда еще не помогали сохранять хладнокровие − чувство, столь необходимое ему в своем деле. Он обязательно совершит ошибку, вот увидишь. Утром я пойду в участок к Габору, получу санкцию на обыск, и мы явимся сюда, чтобы перевернуть этот дом вверх дном.

− Я понятия не имел, что у него во дворе живет такое чудовище… − Ричи шел и качал на ходу головой. − Волка таких больших размеров я еще никогда не видел.

− Непростой парень, не правда ли?

− Мне кажется напрасной вся эта затея. Этим мы ничего не добьемся. Мы только выдали себя. Он может и сбежать.

− Нет, Ричи, он не сбежит. Просто потому, что еще не закончил свое дело.

Им оставалось несколько шагов до машины, как вдруг чуткий слух Тихони Ричи уловил позади какие-то движения.

− Тебе не кажется, что…

Парень резко обернулся. И… о боже! Из темноты ночи на них надвигалась смерть. Неумолимая и стремительная, она предстала в облике волка. Черная громадина неслась по пустынной дороге с дикой скоростью. Вскоре темный силуэт обрел четкие контуры, и они узнали Беса.

− Быстрее! В машину!

Едва добежав до автомобиля, Ричи почувствовал, что зверь вот-вот настигнет его. Он не успеет открыть дверь, и, выжигая воздух за его спиной, Бес набросится на него сзади.

Роберт первым влетел в салон и распахнул заднюю дверь, ближнюю к Ричи. Поспешно завел мотор и дал задний ход. Внедорожник сбил набегающего хищника в тот момент, когда он уже настиг свою жертву. Зубы клацнули на штанине, вырвав клок ткани, Ричи едва удержался на ногах.

Он успел отпрыгнуть в сторону в то время, когда волка остановил удар машины. Тех секунд, которые потребовались Бесу, чтобы прийти в себя и встать на лапы, Ричи хватило, чтобы запрыгнуть в салон. Роберт вдавил педаль газа в пол, и автомобиль ринулся вперед. Вскоре грозный и пугающий силуэт дикого зверя растаял в темноте.

Но радость от того была недолговременной. Через несколько минут их снова ожидал неприятный сюрприз. Дорога, по которой они приехали в Героно, оказалась перегорожена упавшим деревом. Единственным вариантом был поворот направо, где указатель красноречиво говорил о том, что, двигаясь дальше, они попадут в закрытый район каменоломен, и предусмотрительно советовал водителям заранее сбавить скорость до двадцати километров в час. Это требование было разумно проигнорировано Робертом, ибо уверенности в том, что Бес отстал от них на приличное расстояние или вообще передумал их преследовать, у него не было никакой.

Автомобиль подскакивал на валунах и кочках, грозя в любой момент перевернуться. Друзьям с трудом удавалось усидеть на своих местах. Они проезжали мимо высоких холмов и тектонических впадин, нескончаемых полей, засеянных пшеницей, и выжженных пустырей, на которых уже сотни лет не прорастало ни одно растение. Ухабистая дорога петляла до тех пор, пока не оборвалась тупиком у подножия высокой серой скалы.

Друзья вышли из машины и оказались у заброшенной шахты, вход в которую был наполовину завален огромными камнями − осколками древних скальных пород. Роберт достал мобильный телефон и попробовал набрать номер полицейского участка. Сигнала не было.

− Не работает… Проклятье! − он стукнул трубкой по ладони, но ответа не дождался. − Ричи, у тебя есть телефон?

− Нет. У меня никогда его и не было, − парень пожал плечами.

− Что же делать? Неужели больше нет никакой дороги?

− Есть два пути, − сказал Ричи. − Мы можем остаться здесь на ночь. Спать, естественно, будем в машине. К утру, думаю, дорогу в центр освободят. Или поехать обратно в Героно, где мы рискуем вновь встретиться с Бесом. А то и с кем посерьезнее. Вы больше склоняетесь к первому варианту, так ведь?

− Не знаю, Ричи, это место мне не кажется безопасным. Но лучше уж переждать здесь, чем вновь встретиться с ами.

Сомнения детектива и Ричи развеяло видение, которое заставило их тут же позабыть об обоих вариантах.

В свете фар автомобиля, так неосмотрительно оставленных включенными, они увидели Беса. С минуту волк ходил вокруг машины, обнюхивал колеса, двери, а потом остановился у капота, вслушиваясь в шорохи из темноты.

− Нужно идти внутрь. Иначе не спастись, − прошептал Ричи и первым стал спускаться вниз.

На дне заброшенной каменоломни они были лишены даже бледного света луны. Здесь царила абсолютная тьма, и каждый шаг в глубь заброшенной шахты грозил оказаться последним. Но страх вновь повстречаться с чудовищем в обличье волка перевешивал все остальное.

Они пошли вдаль по рельсам и успели пройти совсем немного до того момента, когда Ричи наткнулся на вагонетку и чуть не упал. Роберт помог ему подняться.

− Как ты думаешь, из этого тоннеля есть выход?

− Нам остается лишь уповать на судьбу, − ответил парень.

Внезапно тишину, тревожное слияние обмана и угроз, нарушили шуршащие звуки − волк крался за ними в темноте. Он осторожно спускался вниз с присущим хищнику проворством, стараясь не производить лишнего шума. Глаза людей привыкли к темноте, и вот, они уже могли различить зверя, неотступно следующего за ними по пятам. Сплошная груда мышц, закованная в броню из черной шерсти. Красные угольки глаз уставились на беглецов.

Мгновение они смотрели друг на друга, а потом зверь ускорил свой шаг. Его лапы быстро-быстро перебирались по камням, с удивительной точностью минуя острые углы и выступы.

Надежда на спасение рухнула в одночасье. Люди застыли в оцепенении в гнетущей темноте, броситься в которую первым решился Роберт Блатт.

Бес настиг их недалеко от входа (углубиться дальше в шахту они так и не успели) и набросился на того, кто был ближе. Роберт увернулся, но ударился плечом о каменную стену. Ричи закричал, спеша на помощь другу. В темноте блеснуло серебро.

В одно мгновение взгляд волка преисполнился чудовищной ярости. Он готов был вырвать из руки врага вожделенное оружие, рискуя лишиться передней лапы, но что-то остановило его. Магия клинка делала свое дело.

− Ему нужен твой нож! − крикнул Ричи.

− Думаешь, если я отдам его, он нас оставит? − Роберт держал зверя на расстоянии удара, выставив перед собой спасительный кинжал.

Медленно отступая к выходу, он не мог позволить себе ошибиться. Если он споткнется или снова встретится со стеной, им конец. Блеск клинка слепил зверя − волк то и дело отворачивал морду, стараясь не встречаться взглядом с серебряным лучом.

− Держись моей спины, Ричи, − не сводя глаз с хищника, сказал детектив. − Я попытаюсь пройти по стене обратно.

Ответа и не требовалось − и так было понятно, что это их единственный шанс на спасение. А иначе они останутся здесь, среди камней и крови. Останутся для одной единственной цели − кормить голодных крыс.

И Роберт пошел вперед. Первые десять шагов они преодолели, не встретив никаких препятствий. Волк выжидал, скрываясь в темноте. Но, когда беглецы приблизились к выходу, он выскочил им наперерез и повалил первого идущего на землю. Из рук детектива с оглушающим звоном выпал клинок.

С морды хищника стекала слюна, из пасти разило гарью, словно дышал он не воздухом, а пламенем. Лапы зверя уткнулись в грудь лежащему человеку. Его глаза, яростные и беспощадные, блестели в темноте. Мгновение… и он растерзает свою жертву.

Бес наклонил морду, его язык свесился вниз настолько сильно, что кончик его болтался прямо у носа человека. Когти прочертили кровавые борозды на груди обреченного. Но в этот самый миг на хищника кто-то набросился сзади.

Ричи кинулся на волка, самоотверженно вцепившись в холку зверя. Бес молниеносно развернулся, сверкнув клыками, которые в следующий миг впились в горло храбрецу.

Кровь брызнула во все стороны, заляпав одежду и лицо лежащего человека. Роберт уловил момент, единственный и неповторимый, призрачный шанс на спасение, который еще надо было реализовать.

Клинок впился в воздух и обрушился на зверя в миг, когда тот припал влажной мордой к ране мертвеца. Чудовищу еще хватило сил, чтобы повернуться обратно к своей первоначальной цели и рыкнуть в сторону человека, а потом последовал второй удар. И третий, и четвертый. Роберт бил ножом в сердце волка до тех пор, пока тот не испустил дух. Потом он в изнеможении упал на спину и закрыл глаза.

Если бы за то время, которое Роберт Блатт лежал на холодных камнях заброшенной шахты, волк бы очнулся, то у гостя Ариголы не было бы ни единого шанса. Но Бес не издал ни звука. И не двинулся с места.

При пробуждении главенствовала слабость. Да еще боль, что нервными толчками отдавалась в висках. Он посмотрел вокруг. В паре шагов от него лежал человек.

Черная шерсть превратилась в копну соломенных волос. Оскал зверя − в мученическую улыбку агнца, красные глаза − в остекленевшие зрачки мутного цвета. Это был Мартин Эбис. На правом запястье у него болталась белая шелковая повязка.

Роберт припал спиной к стене и обхватил голову руками.

Он пребывал в таком положении довольно долго. Пока глухой стон, который сперва показался ему голосом с того света, не вывел его из оцепенения.

Парень хватал ртом воздух и тянул руки к другу. Роберт понимал, что сейчас ему нужно будет решиться и убить того, кто только что спас ему жизнь.

Одним ударом.

Роберт встал на колени возле тела Ричи. Неожиданно появились слезы. Черт, как же он успел привязаться к этому простоватому пареньку из маленького города!

Он подумал о том, что Ричи многого не успел. Он помогал ему от чистого сердца и делал все ради того, чтобы поставить в этом деле долгожданную точку. Его жизнь только начиналась. И кто знал, что ей суждено было оборваться вот так вот…в один момент в столь юном возрасте…

Жизнь лежала на ладони у самого Тихони. Но разве мог он просто жить, зная, что его город в опасности?

Он мог стать кем угодно. От каменотеса до полицейского. Но скорее всего он стал бы выдающимся художником. Роберт знал не много живописцев, кому с таким правдоподобием удавалось воплощать образы, наполняющие их воображение, на бумаге. Делать их поистине запоминающимися, яркими.

Нет, Ричи не был сумасшедшим, он был и останется героем, тем, кто по каким-то причинам (ведомым лишь Богу) знал о грядущем. И зная об этом, все же предпочел схватку бегству.

− Прости, − сказал Роберт и закрыл его глаза.

 

IV

Сабиани

Рассвет застал его лежащим на камнях у древней шахты. Подъем наверх стоил ему ушиба руки, нескольких порезов и царапин на ногах. Схватка с волком отняла у него много сил. Но Роберт знал, что быстро восстанавливается. Правда, для этого ему нужно было еще как минимум часов восемь хорошего сна.

В отель, в номер, в постель, твердил рассудок, но, несмотря на его зов, детектив вел машину медленно, стараясь рассмотреть местность за окном.

Ричи оказался прав. Поваленное дерево с дороги убрали, и теперь он беспрепятственно мог ехать в центр. Где-то вдалеке на плодородных полях уже вовсю трудились рабочие, собирая первый в этом году урожай. Несколько машин стояло возле бензоколонки перед широким перекрестком, отделяющим центр от той части города, в которой он только что побывал.

У швейцара волосы встали дыбом, когда он увидел детектива в разорванной рубашке с пятнами засохшей крови на лице и груди. Промямлив что-то насчет тяжелой ночи, Роберт поспешил подняться в свой номер, но швейцар остановил его и рассказал, что накануне его отъезда в отель приходил человек, представившийся старым другом детектива. Но этот «друг» не внушил доверия бдительному портье.

Он описал детективу его внешность. Роберт сразу узнал Мартина Эбиса.

В номере Роберта ждала разруха.

Перевернутая мебель, опрокинутый стол, сломанная кровать говорили о том, что совсем недавно здесь что-то искали. Картина была похожа на ту, которую детектив увидел в доме винодела, только в отличие от того случая Роберт знал, кто здесь орудовал.

Час понадобился ему на то, чтобы переодеться, принять душ и продезинфицировать раны. Холодная вода отогнала настырный сон, и, вопреки своему первоначальному желанию он обошел кровать стороной.

Резонно рассудив, что потеря времени в таком деле может аукнуться куда большими неприятностями, чем переутомление и головная боль, он уже знал, куда отправится, когда покинет номер.

Роберт Блатт появился у дома под номером семь по Кленовому бульвару около восьми утра. Сначала он зашел с заднего двора и осмотрел со всех сторон небольшое строение из красного кирпича с круглыми окнами и высоким крыльцом, с виду ничем не примечательное жилище среднестатистического аригольского пенсионера, и только потом направился ко входу.

Он постучал в дверь трижды. И, прежде чем за стеной послышался скрип половиц, сопровождаемый сухим трескучим кашлем, из глубины дома раздался голос:

− Какого дьявола, разрази тебя гром? − хриплый возглас был бы криком, если б не слабость вопрошающего.

− Мистер Сабиани? Архивариус?

Роберт прислушался к тишине, но та продолжалась недолго.

Через мгновение дверь с грохотом распахнулась, ударившись ручкой о перила крыльца, и на пороге появился тщедушный старец. Одет он был в белый махровый халат по щиколотку. Голову покрывала черная вязаная шапка, сильно натянутая на уши. Одной рукой он опирался на белую трость.

− Ну я, − стеклянный взгляд застыл в одной точке. Единственным движением сурового лица была сошедшаяся вдруг крестом складка-трещинка у переносицы между бровей. − Ты по делу об архиве? − старик показал дуло спрятанной за спиной двустволки. − Пришел допрашивать меня? Ко мне уже сто раз приходили копы из участка! Все, что знал, я им давно рассказал.

− Нет, я не коп, − как можно деликатнее продолжил гость. − Меня зовут Роберт Блатт, я детектив из Аристада.

− Детектив? − Сабиани прищурился, словно высматривал что-то слепыми глазами. − Незнакомый голос… − и стал принюхиваться к воздуху вокруг нежданного гостя. − Мне незнакомые голоса никогда не внушали доверия.

Тем не менее складка между его бровей разошлась.

− Послушайте, мистер Сабиани, я расследую дело о пропавших людях. И мне нужна ваша помощь.

− Моя помощь? − скрипучий смешок разбавил настороженную гримасу. Старик спрятал ружье за угол стоящего в прихожей шкафа и снова «посмотрел» на гостя. − Радует, что хоть кому-то еще нужна моя помощь.

На его лице появилось жалкое подобие улыбки. Роберт не знал, насколько откровенным оно было, но то, что архивариус не выгнал его сразу, вселяло определенную надежду.

− Мне нужно, чтобы вы вспомнили все, что касается одного имени. Вы ведь вплотную сталкивались с документами в городском архиве?

− Я работал с ними.

− Я думаю, это имя могло отложиться у вас в памяти…

Сабиани поднял голову вверх, веки его опустились наполовину, пряча слепые глаза от солнечного света.

− С чего ты взял? Я не запоминаю имена. В моем возрасте память это самое слабое место.

− Но вы ведь вели архив…

− Архив сгорел, твою мать! − старик метнул озлобленный «взгляд» на собеседника. − А я ослеп из-за пожара. Теперь на старости лет вынужден ходить вот с этим, − он поднял вверх белую трость, показывая ее наконечник гостю.

− Может, вас наведет на какие-то мысли имя…

− Послушай, парень, − Сабиани посмотрел на детектива глазами, полными огня (трудно было поверить, что он незрячий), и Роберт проклял себя за вторую попытку. − Я не занимался тем, что каждый день перечитывал досье жителей города. Я лишь вносил какие-то данные в них: новые обстоятельства, редкие пометки. Все, что представляло какой-то интерес для дела. Это и была моя работа, черт возьми!

− Как вы сами думаете, пожар был неслучайным?

− Конечно, это был поджог! Всем понятно, что это был поджог.

− Почему вы так уверены?

− Все стеллажи были облиты горючим, везде воняло горючим. Горела бумага и бензин. Это я отлично помню. Запах горелого бензина и пепел бумаги!

− И у вас нет никаких мыслей по поводу того, кто это сделал?

− Никаких. Мне кажется, теперь об этом уже никто не узнает.

− Почему же?

− Темная история. Да и кто расследовать будет? Инспектор Ив Габор? Не смеши меня! Он и мышь то у себя в штанах найти не сможет! И вообще, все они скоты неблагодарные.

Роберт решил, что сейчас не самое лучшее время для разговора о местной полиции, поэтому, выразив свое сочувствие по поводу пожара и его последствий, незамедлительно продолжил:

− Я задам вам еще пару вопросов?

− Попробуй.

− Скажите, большой был архив?

− Для такого городка, как наш, вполне приличный.

− Говорят, там были досье на каждого жителя, включая его полную родословную и все родственные связи до первого колена.

− Верно говорят.

− Трудно было следить за всем этим?

− Да нет… Я бы не сказал, что трудно. Хотя иногда мне помогала жена.

– Она…

– Я знаю, что ты хочешь спросить, детектив. Да, она не имела официального доступа к документам, но без нее бы я не справился.

– Архив был секретным?

– Безусловно. И допуск к нему имели только избранные, в том числе и ваш покорный слуга.

− И сколько лет велся этот архив?

− С момента основания Ариголы.

− Простите…

− Ты не знаешь, сколько лет этому городу? А еще детектив! Восемьсот! Аригола один из самых древних городов в Мирта-Краун! Такие вещи надо знать.

− Я в Ариголе впервые.

− Неважно. Ты обязан знать историю города, в котором работаешь!

− Согласен, это упущение. Я исправлюсь. Скажите, а не осталось копий или переписанных вариантов архивных документов?

− Меня об этом уже спрашивали. И знаешь, что я им ответил? Нет никаких копий! Все было в оригиналах. Многое ведь было написано от руки. Лишь в последние годы некоторые досье стали перепечатывать. Но не успели…

− Прискорбный факт, − сказал Роберт. − Весьма и весьма прискорбный.

− В этом городе много чего прискорбного, − лицо старика, и без того испещренное сеткой морщин, еще больше сморщилось, шапка приподнялась, обнажая уши.

– Например?

– Да сам город, будь он проклят! И люди, живущие в нем.

Сидят по своим норам и боятся, ожидая чего-то. Что ж, их можно назвать сущими глупцами. Боятся подохнуть, как скот на мясобойне! − прокряхтел старик. − Вампиры орудуют в окрестностях Ариголы! Вот чего они боятся. Но если это действительно так, то им все равно не спастись. Беззастенчиво глупые верят в сказки, но старик Сабиани не такой. Я-то знаю, в чем секрет.

− И в чем же?

− Человек всегда боялся непонятного. И чтобы преодолеть свой страх, он старался объяснить все, что ему неведомо. Будь то существа с того света, инопланетяне или душевнобольной из Баранбы. Я ничего не пытаюсь объяснить. Я просто знаю, что все они сумасшедшие. Сабиани слишком стар, чтобы верить в небылицы. Я скорее поверю в то, что моя жена снова меня полюбила, чем всерьез восприму сказки о вампирах!

− Вот как?

− Совершенно точно! Жанна − лучшее, что было в моей жизни. Двадцать лет вместе. К сожалению, не дотянули. Постой-постой…

Старик замолчал, явно вспомнив о чем-то важном.

− Я помогу тебе. И только потому, что ты не коп.

− Чем вы можете помочь мне, мистер Сабиани?

− Не я, − старик улыбнулся. − Если тот, о ком ты так хочешь знать, был в списках архива, то тебе может помочь моя жена. Милая Жанна обладает уникальной фотографической памятью. Она много раз помогала мне проводить инвентаризацию в архиве. Читала много архивных документов. Ее интересовала история Ариголы и ее жителей. Однажды я решил поинтересоваться у нее о нашем новом градоначальнике. «Жанна, − сказал я. − А ты не могла бы посмотреть по документам, кто такой этот наш новый мэр по имени Дарей Пол, и откуда он взялся? − Самому мне было лень копаться в архиве и я, заметив ее интерес к засекреченным сведениям, подумал, почему бы не попросить ее об этом. − Там должна быть полная информация». На что она мне ответила: «Зачем же снова лезть на полки? Я и так все помню». И рассказала мне все, о чем прочитала в досье Дарея Пола, которое, как и тысячи других дел, перекладывала с места на место не один раз. От места и года его рождения до родственных связей. Она помнила все! Понимаешь, детектив? Даже не просто все, а абсолютно все! Я, конечно, всегда знал, что у нее хорошая память, ну а в том, что она феноменальна, я убедился лишь тогда. Как раз после того, как новый мэр заступил на свой пост.

− И где же сейчас ваша жена?

− Мы уже давно не живем вместе, хотя официально еще женаты. − Сабиани тягостно вздохнул. − Но мы поддерживаем дружеские отношения. Ах, эти отношения… Это единственное, что у нас осталось.

Роберт боялся сбить его с мысли и того, что он передумает откровенничать, поэтому молчал.

− Она помогала мне по работе в архиве до самого последнего дня. Я думаю, наша любовь еще не умерла до конца. Она сохранилась. − К задумчивости архивариуса прибавился новый оттенок. С примесью надежды. − Я в это верю.

− Тогда почему вы расстались? − с осторожностью спросил Роберт.

− Почему? Да ты посмотри на меня! В кого я превратился после этого гребаного пожара? Я же инвалид, старый немощный кусок дерьма! Кому я нужен?

− Но до этого вы столько лет прожили вместе…

− Это ничего не значит! Я могу ее понять. И это не предательство. Усек?

Глаза старика горели. Незрячие, почти потерявшие свой цвет, они каким-то волшебным образом светились.

− Ну да ладно, − он махнул рукой. − Что-то я совсем заболтался. Тебе, наверное, нужно знать, где она живет? Тебе лучше искать ее в средней школе на Вечерней улице. Она там работает учителем. Она постоянно там. Раньше, когда мы жили вместе, мне казалось, что ей и дом-то особо не нужен. Она до позднего вечера просиживала у себя в классе, проверяя все эти тетрадки, задания. Нередко возвращалась домой далеко за полночь. Я не думаю, что после нашего расставания что-то поменялось.

− Что ж, огромное вам спасибо, я обязательно навещу вашу жену. − Роберт поспешил откланяться.

− Детектив?

Он обернулся.

− Ты ведь пойдешь в полицию?

− Не сейчас, но потом вполне возможно.

− Так вот, напомни им там обо мне. Скажи, что они мне задолжали. Мне положена пенсия от города. Самому мне сложно передвигаться, я ведь ни черта не вижу. Да и не охота ходить и клянчить. Я бы и тебя не просил об этом, если бы дома было что пожрать. Ты им так и передай, что я не совсем еще из ума выжил. И не забыл, что мне положена пенсия. Я пострадал! Понимаешь? Сильно пострадал. И это касается не только моих глаз.

Старик снял шапку, и Роберт увидел изуродованный огнем лоб. Обожженная плоть еще не зажила, местами она наслаивалась на новую, очень тонкую, сквозь которую просвечивалась кость. На макушке ожог кровоточил, виски оккупировали косые, рваные порезы.

− Вот так. − старик снова надел шапку на голову. − Почему я должен терпеть все эти мучения и не получить за это ни гроша?

− Не должны, − согласился Роберт, пытаясь проглотить сухой ком в горле. Тот застрял скрученной наждачкой и не хотел проходить внутрь.

− Передай им, что я жду свою пенсию, − сказал Сабиани напоследок и исчез во мраке дома.

Роберт проводил его взглядом. Старик ушел, но за дверью еще долго слышался глухой стук его трости.

 

V

В это утро инспектор Ив Габор вошел в свой кабинет с единственной целью − забрать ключи от автомобиля, которые он забыл накануне вечером. Забрать ключи и вместе с Кросом поехать на срочный вызов в дом семьи Агриколы. Ночью кто-то из соседей винодела поинтересовался, почему в доме напротив круглые сутки горит свет, и, войдя в прихожую, обнаружил там бездыханное тело хозяина.

Убийство в Ариголе было событием из ряда вон выходящим. И Габор понимал, что все то возмущение, которое копилось у горожан, недовольных действиями полиции, после оглашения сего прискорбного факта может принять совсем безрадостные формы. А если прибавить к этому еще и взбешенного мэра, то перед инспектором отчетливо маячила отставка.

Не пройдя и двух шагов, он замер на месте.

За его столом сидел парень. Худощавый, молодой, не старше пятнадцати лет. Его длинные черные волосы были схвачены сзади в тугой конский хвост. На бледном лице светились ясные глыза, в уголках рта спряталась улыбка. Кажется, он был хорошо знаком Габору. Но что-то было в нем не так. Мучительная усталость на лице. Она его резко старила, добавляя реальному возрасту лишние годы.

− Майкл? − неожиданно даже для самого себя Ив Габор вспомнил имя. Мерзкий холодок пробежал по спине, и он зачем-то стал жевать губы.

− Здравствуйте, инспектор, − парень привстал. − Я на вашем месте? Вы уж извините меня, я слишком долго ходил туда-сюда, ожидая вас. И вот, наконец, решил отдохнуть.

− Не страшно, − промямлил Габор, смутно соображая, как здесь мог оказаться кто-то посторонний. − Мы разыскивали тебя…

− Да, я знаю. Как и многих других.

− Куда же ты пропал? − спросил Габор и проклял себя за несмелый голос.

− Я был там, где и все остальные.

− Ты хочешь сказать, что вы все были в одном месте?

− Да.

− И где же вы были?

Парень молчал.

− Майкл, ты знаешь, где остальные находятся сейчас?

− Знаю ли я, где они? − парень нахмурился. − Да, знаю. И я скажу вам. Но только после того, как вы скажете, где мой отец.

− Ты хочешь знать, где твой отец? − на лбу Габора выступили капельки пота.

− Да, вы должны его помнить. Может, он говорил вам или кому-то из ваших людей, что уезжает? А то я вернулся домой, а там никого нет.

Ив Габор почувствовал, как горло его пересыхает. Сказать ему о том, что его отец повесился, или соврать, придумав небылицу про срочную работу в другом городе? Смотря в его проницательные глаза, инспектору казалось, что ложь (если он на нее все-таки решится), будет им тут же выявлена. И что будет тогда?

− С ним приключилось несчастье, − глотая слова, произнес полицейский.

− Несчастье? Что вы имеете в виду? − парень заволновался.

− Я не знаю, как сказать тебе об этом, Майкл…

Ив Габор прошелся по кабинету, бросая взгляды то на парня, то в окно. Недавно выглянувшее солнце уже начинало припекать. Где-то в лесах зеленого предгорья пели птицы, кружась над высокими деревьями. На небе не было ни облачка. Все это наводило на мысли о долгожданном наступлении лета в городе, который так истосковался по сухой и солнечной погоде. Однако настроение инспектора не соответствовало ей.

− Он покончил с собой, − тихо сказал Габор, словно боялся, что парень его услышит.

Пауза, взятая Майклом на осознание сего факта, была недолгой. А когда он заговорил, голос его, спокойный и неспешный, удивил инспектора полиции не меньше, чем его странное появление здесь.

− Как это произошло?

− Он повесился. Как только ты пропал, твой отец соорудил петлю, прикрепил ее к люстре в гостиной вашего дома и…

− Это был не выход, − мрачно сказал парень и молча направился к двери.

− Сам понимаю, что не выход. Если бы мы знали, что твое исчезновение так повлияет на него… − сказал Ив Габор и крикнул ему вдогонку: − Что ты собираешься делать, Майкл?

− Я пойду домой, − не поворачиваясь, ответил он. − Я соскучился по дому.

− Я приду к тебе, Майкл. Вечером. Мне кажется, нам есть о чем поговорить.

Не говоря ни слова в ответ, Майкл исчез за дверью.

Минуты две Габор стоял молча, проклиная себя за то, что так и не узнал у парня, где же остальные пропавшие, а потом крикнул:

− Крос! Крос, черт тебя дери, где ты ходишь? Вечно, когда надо, тебя нет рядом!

Почему он так боялся? Такого раньше с ним никогда не было. Да, он испытывал страх в рейдах по задержанию особо опасных преступников, но такие рейды были крайне редки. Последний вообще был пару лет назад, когда его отдел обезвредил сошедшего с ума отца семейства (Дикий Дон, как потом прозвали местного промышленника Дональда Чека, зарезал свою жену и двоих сыновей, объясняя это тем, что с ним заговорил дьявол и приказал ему выбить чертову дурь из домочадцев). Но тот страх, испытанный им, когда он крался в одиночестве в темноте бесконечных коридоров особняка Дикого Дона, не шел ни в какое сравнение с этим, когда вроде бы ему ничего не угрожало. Откуда он пришел к нему? Уж не из глубин ли больших карих глаз длинноволосого мальчугана с мертвенно-бледным лицом?

Тот самый страх, живущий в нем так долго. А теперь проклевывающийся из утробы неверия и скептицизма с животной свирепостью. Страх, вызывающий страх.

В кабинет вошел полицейский с каменным лицом.

− Я разговаривал по телефону, сэр… − Крос начал с оправданий.

− С кем еще ты там трепался? Ты видел этого парня? − Габор вытер испарину с лица.

− Да.

− Ты его помнишь?

− Как же его не помнить? Очередная жертва похищения. Майкл Скуд, сын покойного Итана Скуда, земля ему пухом. Числится в без вести пропавших. Мы занесли его в общий список, как только его отец сообщил нам об исчезновении.

− Да, я знаю, знаю, − нетерпеливо прервал его Габор. − Ты лучше скажи мне, как он проник в мой кабинет во время моего отсутствия?

− Я не знаю, босс… − Крос развел руками. − Ей-богу, это оплошность с моей стороны. Хотя я ума не приложу, как ему это удалось. Через главный вход ведь никто не проходил…

− Значит, он прошел через служебный! Черт те что творится у вас в отделах…

− Инспектор, я только что разговаривал с Тодом из второго участка. У них в районе какая-то неразбериха. В клинике Святого Франциска найдены три трупа. Весь персонал на ушах. Все мечутся. Никто ничего толком не знает, сказать не может…

Габор окаменел.

− И еще он говорит, что видел двоих пропавших. Это были Влад Топур и его жена.

− Твой Тод не может ошибаться? − слова давались инспектору с большим трудом.

− Вряд ли. Он ведь их сосед и хорошо их помнит.

− Что-то происходит в нашем городе. Крос. Что-то весьма странное и пока мне непонятное.

− Еще одно событие, босс…

− Ну?

− Люди говорят, что сегодня в город вернулись пропавшие жена и дочь Икера Агриколы. Их видели недалеко от дома.

− Но, черт возьми, где все они были?! Что с ними вообще произошло? Ладно Майкл, он пропал совсем недавно. Но Влад Топур и его жена? Они же пропали почти три недели назад! Где они были? Их не задержали?

− Нет, сэр, пока еще нет.

− Выходит, никуда они не пропадали, а все время где-то прятались. − Мимолетная задумчивость инспектора Габора венчалась риторически: − Крос, ты понимаешь, что происходит?

Улица у школы была заполнена детьми: совсем еще малыши лет семи-восьми, что-то кричащие друг другу и без остановки бегающие туда-сюда; дети постарше, которые держались в стороне от них, сбившись в немногочисленные группы; и уже взрослые учащиеся последних классов. Все они толпились на дворовой территории, огороженной высоким забором и отделяющей здание школы от шоссе.

Роберта посетило безрадостное чувство − ожидание худшего, неминуемой опасности, в миг обострившееся, когда он представил, что будет с детьми, если ами проникнут в школу. Если в смертельном списке окажется кто-то из этих детей, то они вскоре придут за следующими. Самые маленькие просто не смогут спастись. Старшеклассники, конечно, попробуют сопротивляться, но это будет сиюминутное сопротивление. Потом они попытаются спастись бегством. Но и это не поможет им избежать неминуемой смерти. А потом и перерождения. Их постигнет та же участь, что и всех остальных.

Больше всего было жалко самых маленьких. Роберт не представлял себе шести-, семилеток, разгуливающих по школьному двору в поисках жертв. Один ребенок, пусть даже и вампир, не сможет причинить большой вред взрослому человеку. А если их будет несколько? Наверняка они будут нападать все вместе, стаями, как маленькие голодные волчата. Они повалят свою жертву на землю и будут всей толпой рвать тело упавшего бедняги на части. Кому-то крови не достанется вовсе. И вот тогда они пойдут за другими.

Допустить подобное развитие событий означало вырождение человеческой расы в отдельно взятом городе. И если этому не помешать, то эпидемия за считанные дни перекинется и в другие города Мирта-Краун. И вот тогда… тогда уже встанет вопрос о выживании человечества как вида.

Поговорив с охранником, Роберт узнал, где искать учительницу начальных классов Жанну Сабиани. Плечистый парень в форме долго рассматривал поцарапанное лицо незнакомца, и кто знает, может, и не поверил бы его словам о ночной погоне за преступником, если бы не удостоверение частного детектива.

Он постучал в дверь кабинета на третьем этаже. Ему открыла высокая женщина со строгим, но не отталкивающим лицом. Она была намного моложе старика Сабиани. Длинные, с проседью волосы ее были завязаны в тугую косу. Крупные очки в толстой роговой оправе дополняли благообразный образ прирожденного учителя.

− Что вам угодно? − спросила она.

Лицо ее не отличалось мимической выразительностью и, может, из-за этого даже в своем далеко не девичьем возрасте оно особо и не нуждалось в косметике. Бледный налет губной помады да тонкий слой тонального крема − вот и все, что скрывало его возрастные изменения. Роберт мог поклясться, что встреть он эту женщину не в школе, а где-нибудь в другом месте, он все равно бы с первого взгляда признал в ней учителя.

В кабинете преобладала аскетичная обстановка. Ничего лишнего, все на своих местах.

На маленьком столе высился ворох школьных тетрадей, рядом лежали учебники, в основном по географии, карты Мирта-Краун и коробки с канцелярскими кнопками. Не было и намека на беспорядок, что лишний раз убедило детектива в безупречной душевной организации преподавателя.

Роберт представился и рассказал Жанне о встрече с ее мужем. В конце своего монолога он попросил о помощи (когда смотрел в ее глаза, у него создалось впечатление, что она и без него все знает, но то был лишь профессиональный (прирожденный) взгляд учителя, но не экстрасенса).

− Помогите мне, миссис Сабиани. Смею просить вас о помощи, потому что знаю, вы можете. Когда я приехал сюда, то сразу столкнулся с недоверием. Я много выслушал о себе и в полиции, и от родственников похищенных людей. Да, признаю, в чем-то они были правы, ведь я совершал ошибки. И некоторые из них были фатальны. Но я всегда шел к намеченной цели, стараясь не замечать страх. А страх − именно то чувство, которым пропитано все в этом городе. Знаете, я больше не хочу видеть темные, испуганные лица людей, которые не верят никому, даже себе. Я хочу, чтобы они изменились. Хочу, чтобы люди вновь поверили в правосудие. И не боялись. Понимаю, сделать это будет трудно, но я хочу вернуть им это чувство.

Жанна продолжала слушать его, не раскрывая рта.

− Человек, чье имя я вам сейчас назову, виновен в смерти пропавших людей. Я вышел на него совсем недавно и чувствую, что близок в разгадке. Я знаю, что он как-то связан с далеким прошлым этого города. И знаю, что похищает людей он выборочно. По только ему одному известному, чудовищному плану. Поэтому мне необходима информация об этом человеке. Мне нужно знать все, что хоть как-то связано с его именем. Точнее, все, что вы сможете вспомнить. В свою очередь клянусь: я сделаю все, чтобы не допустить самого худшего. Если я буду знать имя новой жертвы, то смогу предотвратить очередное убийство. И поймать преступника. Но для этого мне нужна ваша помощь.

Только вы с вашей уникальной памятью можете вспомнить детали досье, хранившегося в архиве и безвременно сгоревшего вместе с ним.

Женщина молчала.

− Сегодня ночью я потерял друга и… коллегу. − Да, это были именно те слова, которые искал Роберт. − И виной тому этот человек.

Наконец, она повела бровью − казалось, что обдумывает сказанное, но на самом деле она давно уже все решила.

− Я, конечно, многое читала из того, что перекладывала с места на место в старом подвале, но я не дам гарантии, что запомнила именно то имя, которое вам нужно.

− Надежда умирает последней.

− Хорошо, я постараюсь вам помочь, детектив. Напишите имя, − коротко сказала Жанна Сабиани. − Но предупреждаю сразу, я долго не тренировала память.

− Я могу сказать…

− Нет, у меня фотографическая память развита лучше. Напишите на листе.

Она взяла листок бумаги и ручку и отдала их детективу. Роберт склонился над столом и аккуратно вывел два слова, уже набивших оскомину.

Вердан Калот.

Жанна прочитала и закатила глаза. Через миг они закрылись, и она замерла.

Роберт представил себе, как она погружается в воспоминания, по крупицам восстанавливает обрывки ушедших дней, по миллиметру вырезает кадры фотопамяти и пытается собрать их в единую картину, чтобы сложился образ.

Он был свидетелем того, как под ее веками проносится прошлое − то, что впечаталось в подсознание когда-то и осталось там навсегда. Пытливый мозг рыскал на его задворках в надежде отыскать редкое имя. И вдруг выудил из темной глубины главную информацию.

Она ожила. Не открывая глаз, схватила со стола ручку и принялась лихорадочно записывать. Прямо под проклятым именем.

1212− 1260 г., Аригола. Эпоха короля Мегара.

Пятый из рода Калот − Фламиний Калот − погиб на войне;

его жена Варвара Калот − умерла при странных обстоятельствах →

→ сыновья − Даниэль Калот, Венегор Калот;

Даниэль Калот − приговорен к смерти Высшим Королевским судом округа Мирта-Краун. Приговор вынесен на основании многочисленных доказательств, свидетельствующих о его причастности к вампиризму и кровавым убийствам пятнадцати человек.

Приговор приведен в исполнение 1 декабря 1260 года весьма необычным способом. Сердце приговоренного пронзили специально сделанным для этой цели серебряным клинком, а тело сожгли на костре. Прах был развеян в горах у вершины Эль-Парад.

Венегор Калот − судьба неизвестна, детей нет.

→ Даниэль Калот → сын Вердан Калот (от Блес Като).

Вердан Калот − приговорен к смерти Высшим Королевским судом округа Мирта-Краун.

Приговор вынесен на основании многочисленных доказательств, свидетельствующих о его причастности к вампиризму и кровавым убийствам десяти человек.

Казнен не был.

По приказу короля Мегара, надеявшегося использовать вампира в военных целях, он был усыплен, а тело его заточено в гранитный саркофаг и упрятано в пещеру горы Эль-Парад.

Фламиний Калот → Даниэль Калот, Блес Като → Вердан Калот → Отто Калот → Сарандия Моро, → Арлин Моро → Фед Моро → Ирис Флода → Констанция Флода → Странций Гомес → Саманта Гомес → Сатарий… → Гек Лот, Эркелия… → Евгения Лот → Орладно Лупис, Жанетта Лупис → Колетт Лупис → Стефания Мона → Захарий Мона → Питер Мона, Натали Мона → Мелисса Мона.

Роберт смотрел на слова, выходящие из-под руки учительницы, завороженным взглядом.

− На этом все. − Жанна открыла глаза и выдохнула, как после тяжелой физической работы. − Больше я ничего не помню. Точнее, больше мне на глаза ничего не попадалось. Вполне возможно, есть еще какая-то информация об этом человеке, но я о ней ничего не знаю. Надеюсь, хотя бы этим я вам помогла.

− Да, очень помогли, − кивнул Роберт, забирая исписанный лист. − Спасибо вам, миссис Сабиани, огромное спасибо, − Он находился под впечатлением от увиденного.

Особенно его поразили последние строки восстановленного по памяти архивного документа.

Питер Мона, Натали Мона → Мелисса Мона…

МЕЛИССА МОНА

Кажется, кое-что начало проясняться. Роберт стал на шаг ближе к разгадке тайны. Появились ответы на некоторые вопросы. Только на самый главный по-прежнему ответа не было. Хотя казалось, он уже мог потрогать разгадку собственными руками.

«… → сын Вердан Калот… − казнен не был.

По приказу короля Мегара, надеявшегося использовать вампира в военных целях, он был усыплен, а тело его заточено в гранитный саркофаг и упрятано в пещеру горы Эль-Парад».

Кто-то вернул дьявола к жизни. Но кто?

− Если найдете убийцу, какое наказание его ждет?

− Не знаю пока. Но думаю, здесь без вариантов.

− Я надеюсь, что его приговорят к смертной казни. Нельзя таким ходить по земле.

− Я сделаю все, что в моих силах, − согласился детектив.

− Что самое ужасное − страдают ни в чем не повинные люди. Дети…

Роберт вспомнил о Майкле и дочери Икера Агриколы. Дети, ставшие вампирами. Неокрепшие души, навеки подчиненные злому разуму. Теперь они живут не своими желаниями. Теперь их головы заполнены мыслями, им не принадлежащими. Они обречены не на жизнь, которая их ожидала бы при более удачном стечении обстоятельств, а на существование в облике ами, вампира-зверя, вынужденного убивать, чтобы продлить свои дни.

За что такая участь им?

− И еще одно. − Роберт не был уверен в том, что собирался сказать ей сейчас, но раз уж начал… − Ваш муж вас очень любит.

− С чего вы взяли? − вопрос, заданный скорее по инерции, чем из действительного любопытства.

− Он сам вам так сказал?

− Он так тепло отзывается от вас, что усомниться в его чувствах невозможно.

− Что ж, если он готов заявить такое незнакомому человеку, тем более человеку обремененному исполнением своих служебных обязанностей, значит, действительно любит.

− Позвольте узнать, в чем же тогда дело? Понимаю, это совсем не мое…

− Я никогда не сомневалась в том, что Давид меня любит. Но мы давно расстались. К сожалению или к счастью, мы просто не смогли смириться с обоюдными странностями. Так бывает. Мы хорошо знаем друг друга. Иногда мне кажется, даже слишком хорошо. И такая близость, что была у нас, она пошла во вред нашим отношениям. − На мгновение Жанна замолчала и посмотрела в глаза детективу. − Вы обвиняете меня?

− Нет, что вы…

− Поверьте, я ушла от него не из-за того, что он ослеп.

Роберт пожал плечами.

− Вы не женаты, мистер Блатт?

− Пока нет.

− Тогда понятно.

− Я не знаю, как в дальнейшем сложатся ваши отношения, миссис Сабиани, но советую вам все же относиться к Давиду не так строго. Дайте ему шанс. Он до сих пор на вашей стороне.

− Время еще не пришло, − загадочно ответила учительница.

− Разве, когда любишь, нужно ждать?

− Когда поженитесь, поймете меня. Поверьте, это будет проще, чем кажется на первый взгляд.

 

VI

Список ами

Около трех пополудни.

Роберт припарковал черный «Вольво» у здания полицейского участка на Средней улице.

− Рад вас видеть, мистер Блатт, − с притворной вежливостью сказал Габор, когда детектив без стука вошел в его кабинет. Лицо оцарапано. Руки в ссадинах. Это напомнило ему их первую встречу, когда детектив только появился в Ариголе.

– Смотрю, врываться в мой кабинет стало для вас привычкой.

− К черту вашу радость! − Роберт был настроен решительно.

− Я смотрю, вы опять попали в передрягу… Что случилось на этот раз?

− Ваш сарказм неуместен, Габор. Я пришел требовать санкцию на арест одного человека. И на обыск в его доме.

− Если я правильно понимаю, то речь идет о парне, про которого вы говорили мэру?

− Да. Но тогда я не был уверен в своем предположении на сто процентов. Теперь же знаю точно.

− И вы хотите, чтобы мы арестовали его? − ехидный тон не покидал голос инспектора, и в какой-то момент Роберту показалось, что маска филистера, которую Габор так удачно примерил на себя еще в их первую встречу, стала его вторым лицом.

− Да, Габор, и как можно скорее.

− Кто же этот человек?

− Его зовут Азар Кубэ. Но настоящее его имя Вердан Калот. Он каменотес и живет в Героно.

− Все каменотесы живут в Героно, − усмешка и выдох, типично обывательские, как и всегда. − Вы лучше скажите, какие основания для ареста сего господина?

− Он держит во дворе волка.

− Волка?

− Сегодня ночью он спустил его на меня и Ричи.

− Ричи это…

− Это мой друг, − кивнул Роберт. − Вы наверняка знаете его. В городе его зовут…

− Тихоней, − закончил за него Габор.

− Мы пытались поспешно покинуть Героно, но, к сожалению, не смогли. Оказавшись отрезанными от остальной части города, мы вынуждены были бежать в заброшенную шахту. Там зверь и настиг нас. Он убил Ричи. Я спасся лишь чудом.

Услышав ключевое слово, Габор мигом переменился в лице. Не стало фальши в его словах, исчез и сарказм. Он поднялся с кресла и, окинув детектива с головы до ног задумчивым взглядом, произнес:

− Странная история. Вы уверены в том, что ваш друг мертв?

− Уверен, − кивнул Роберт. − Иначе я бы не пришел к вам за помощью.

− Как вы вышли на подозреваемого? И зачем пошли к нему ночью?

− Пойти к нему ночью было ошибкой. Я признаю это. А вышел на него через Мелиссу. Я встречался с ней.

− Что? Опять?

− Послушайте, Габор, я не хочу, чтобы пострадал кто-нибудь еще. Я уверен в том, что Азар Кубэ причастен к похищениям людей. Поверьте, когда и вы узнаете всю правду, седых волос на вашей голове прибавится. А пока я прошу только одного − арестуйте его.

− Видите ли, мистер Блатт, я понимаю, мы с вами делаем общее дело, но я не могу выдать санкцию на арест человека, руководствуясь лишь вашими заумными предположениями.

− Вы можете хоть раз в своей жизни отступить от гребаных правил? Я не знаю, сколько еще людей он погубит. И не знаю их имен. Но в одном я уверен твердо: пока этот человек на свободе, похищения будут продолжаться. Он не остановится ни перед чем!

− Кому, как не вам, знать, что для ареста требуется обвинение? А что вы собираетесь предъявить вашему подозреваемому?

– Хотя бы его описание, данное мне одной из его жертв. По портрету, написанному покойным Ричи, его опознают.

− Бросьте вы. Жертв нет.

− Что?

− Все пропавшие возвращаются.

Запала Роберта хватило бы надолго, и он был уверен, что у него обязательно получилось бы пробить брешь в этой броне скептического безразличия, если бы не последнее заявление инспектора.

− Потрудитесь объяснить.

− Я вам вот что скажу, детектив. С вашим приездом в городе началась какая-то война. Стали происходить убийства. Необъяснимые, жестокие. Мы не уберегли одного, второго… Теперь вот Икер Агрикола. Вчера в своем доме он был обнаружен мертвым. Причиной смерти является острое проникающее ранение в грудь, нанесенное, видимо, длинным кинжалом. Вы ничего не слышали об этом, детектив?

− Нет, − коротко ответил Роберт.

− Сдается мне, что вы знали о его смерти, мистер Блатт. Это уже не исчезновение, это убийство!

− Но ведь это была ваша работа − следить за виноделом.

− Да, и мы следили. Он был у нас на крючке! Ума не приложу, как такое могло произойти! В его же доме… Голова идет кругом. Потом эти новости!

– ?

− Сегодня утром в клинике Святого Франциска обнаружены три трупа. Вы, как всегда, не в курсе, детектив?

− Нет. Откуда? Вся информация стекается к вам.

− Вот такие дела.

− Надо его остановить, Габор. И вы должны мне в этом помочь. Прошу вас, проследите, чтобы за Питером Моной продолжалось наблюдение.

− К черту вашего Питера Мону! К черту! Сегодня утром ко мне в участок заявился… кто бы, вы думали? Майкл Скуд! Тот парень, сын небезызвестного вам покойного Итана Скуда. Как это прикажете понимать?

− Он говорил с вами?

− Говорил, но ничего не сказал, − Габор развел руками. − Попросил меня рассказать, где его отец. А когда я рассказал, он просто взял и ушел.

− Мне нужно срочно его увидеть.

− Думаю, с ним сейчас многие захотят поговорить, включая службу психологической помощи. Выглядел парень, прямо скажем, не ахти. Но самое интересное заключается в том, что его примеру последовали остальные. Мне сообщили, что в город вернулись муж и жена Топур. Также жена и дочь покойного Икера Агриколы. Конечно, чтобы подтвердить это, мне необходимо убедиться во всем самому, встретиться с ними. Но и без того уже понятно, что в городе творится что-то трудно поддающееся логическому объяснению.

Пока Роберт обдумывал сказанное инспектором, Габор спросил:

− У вас есть какие-нибудь мысли на этот счет?

− Не сомневайтесь, я близок к разгадке.

− Только не говорите, что во всем виноват ваш Азар Кубэ!

− А я и не ожидал, что вы мне поверите. Я даже допускаю мысль о том, что вы держите меня за главного виновника происходящего.

− Это вам приснилось, детектив. Еще мне почему-то кажется, что вы знаете больше, чем говорите.

− Вы звонили мэру?

− Неоднократно. Он не выходит на связь. Скорее всего, опять уехал в служебную командировку. В последнее время он буквально не вылезает из них.

− Так вы дадите мне санкцию на арест Азара Кубэ?

Габор помедлил немного, а потом сказал:

− Знаете что? Я сделаю проще. Я поеду вместе с вами в дом подозреваемого, но без всяких санкций на арест и обыск. И если я замечу действительно что-то подозрительное, мы задержим вашего каменотеса. А если нет, то мое доверие к вам, детектив, окончательно иссякнет.

Дверь в дом Азара Кубэ оказалась заперта, но детектив вскрыл замок, несмотря на возражения Габора.

Убранство прихожей и двух комнат единственного этажа не отличалось от других точно таких же домов в Героно. Скудная мебель, голые стены, только самое необходимое из одежды и обуви.

− Я не вижу ничего подозрительного. Типичный дом наемного работника, − констатировал инспектор, окидывая беглым взглядом маленький коридор − два-три метра узкого пространства от прихожей до кухни.

− Я предлагаю все же обыскать дом, − Роберт по-прежнему настаивал на своем, но он и не мог иначе.

Он был уверен, что точно также поступил бы и сам Габор, встреться он хоть раз с Азаром Кубэ лично.

− На каких основаниях, детектив? Вашими стараниями мы и так уже нарушили закон, игнорируя неприкосновенность частного владения. Предлагаете и дальше идти против закона?

− Помнится, Габор, вы сами недавно говорили, что мы делаем общее дело. Так давайте делать его вместе.

Они разделились.

Габор согласился обыскать прихожую и кухню, Роберт принялся за две комнаты. В первые полчаса поисков ничего интересного они не нашли, а вот когда дело дошло до чердака, то там среди старых брезентовых мешков с углем и краской Роберт обнаружил древний лук и колчан с тремя стрелами, наконечники которых были сделаны из серебра. Он показал находку Габору.

− Интересная вещь, но это еще ничего не доказывает.

− Это то, что он взял с собой из прошлой жизни, в которой его звали не Азар Кубэ, а Вердан Калот.

− Послушайте, это начинает напоминать мне паранойю. Вы не там ищете…

Роберт не ответил. Взгляд его устремился по лестнице на самый верх к трухлявой деревянной полке, что висела под крышей у круглого окна.

− Постойте, куда вы?

Роберт полез наверх, не слушая инспектора.

− Что вы там забыли? − крикнул ему снизу Габор, когда он уже добрался до окна.

Взгляд детектива не сходил с одного предмета, который завладел его вниманием, как только он принялся рассматривать содержимое полки.

Среди пожелтевших газет и грязных пакетов он разглядел увесистый талмуд в черной обложке. Движением руки стряхнув с него пыль, он нащупал рельефный выступ на коже. Потер на середине и узнал аригольский герб с горой Эль-Парад. А когда открыл первую страницу и начал читать, то понял, что это вовсе не книга, а документы из городского архива, некогда сгоревшего и оставшегося в памяти лишь нескольких людей, тех, кто видел его воочию.

− Так что вы там нашли?

Роберт закрыл талмуд и стал спускаться вниз.

− Мне кажется, это должно вас заинтересовать, − сказал он, ставя ногу на последнюю ступеньку и передавая находку инспектору.

− Что это?

− По всей видимости, архивные документы. Могу сказать, что нам неслыханно повезло.

Ив Габор стал рассматривать пожелтевшие страницы, мельком пробегая по тексту некоторых из них. Света из чердачного окна не хватало, чтобы прочитать мелко написанные строчки, поэтому они решили спуститься вниз.

− Это выдержки из архива… скомпонованные в нужном ему порядке.

За обычными страницами в переплет были вклеены листы из аригольского архива с черными подписями и печатями.

− Откуда они здесь?

− Видимо, хозяин дома не только каменотес…

− Это сведения о жителях города, некоторых его жителях. − Габор внимательно просматривал документы. − Родословные… черт знает с каких времен!

− Постойте. − Роберт остановился на одной странице, и оба прочитали:

«1260 г., Аригола. Королевский Суд Священного собрания.

Приговоренные к смерти:

Даниэль Калот − вампиризм;

Вердан Калот − вампиризм;

Приговор вынесли непосредственные свидетели и участники судебного заседания:

− народный обвинитель кузнец Алфер Гарма;

− народный обвинитель лекарь Таот Барелли;

− народный обвинитель каменотес Флайбо;

− народный обвинитель Коклес Кек».

На следующей странице были представлены родословные обвинителей. И когда Роберт прочитал имена, ему все стало ясно. Теперь уже со стопроцентной уверенностью он мог сказать, что дело о пропавших и вернувшихся так внезапно семьях, раскрыто.

Перечисление родословных Ричи Мода, семей Топур и Скуд, в которых последние имена (имена непосредственных жертв) были ярко выделены ручкой и зачеркнуты, все они начинались с имен народных обвинителей, приговоривших когда-то вампиров к смерти. Как то лекарь Таот Барелли был из рода Скуд. Каменотес Флайбо − из рода Топур, а Коклес Кек являлся прямым предком Ричи Мода. Все вставало на свои места. Все, кроме одного.

Обвинитель Алфер Гарма: → Рой Гарма → Кларен Гарма → Бернар Гарма → Джонатан Гарма → Арания Стил → Аблер Стил → Стефани Морган → Саманта Морган → Юлиан Кесо → Луций Кесо → Магна Кесо → Верина Кесо → Цецелия Бранко → Абас Блатт → Миранда Блатт → Титалч Агрикола → Крон Агрикола → Эрнесто Агрикола → Икер Агрикола + Марта Агрикола → Ольга Агрикола …

… Аббас Блатт → Миранда Блатт → Талма Блатт → Скаут Блатт → Силво Блатт → Роберт Блатт .

− Кто-то из них являлся либо отцом, либо матерью. − Пальцы Роберта передвигались от одного имени к другому. − Фамилии менялись, но потомки оставались потомками. − Тут на ум ему пришла незабвенная фраза Мелиссы Моны.

«У них на роду написано быть ами».

− Вы в одной цепочке с ними, детектив. Начиная с Алфера Гармы и заканчивая Икером Агриколой…

Роберт вспомнил о клинке, наследственном оружии Алфера Гармы. Вердан Калот искал его… Теперь он окончательно убедился в своем неслучайном появлении в Ариголе.

− Единственное незачеркнутое имя − ваше…

− Вижу. − Роберт подумал о том, что если он и сможет предотвратить чью-то смерть, то только свою. Все остальные из списка уже стали ами.

− Да этот парень никак сумасшедший! − сказал Габор, качая головой.

− Я знал о существовании чего-то подобного. Ведь и неслучайность пожара, спалившего все архивные документы, говорила об этом. И избранность, с которой Вердан Калот совершал нападения. Именно месть была всему виной. Страшное и вечное человеческое чувство, которое Вердан Калот не забыл. Он жил с ним все эти годы. Даже находясь в глубоком сне, он лелеял мечту о возмездии. Она подпитывала его, давала ему силы. Именно месть − главная причина его злого умысла и продуманности всех убийств, которые он совершал с особым хладнокровием. И кто знает, может, именно месть была для него слаще крови.

− Он не безумец. Он мстит людям за убитого отца.

− Да? − Габор похлопал детектива по плечу. − Ну что ж, если ты так считаешь… Пока я не видел ничего, что мы могли бы предъявить этому парню. Даже если он и был замешан в похищениях, все это не играет уже никакой роли, так как все исчезнувшие вернулись в свои дома.

− Они вернулись другими. И они будут убивать.

Роберт пролистал остальные страницы. Но они не представляли такого интереса, как та, на которой черным по белому были написаны имена.

− Не знаю, о чем вы, но я здесь с вами явно задержался. − Габор пошел к выходу. − Вам я тоже советую покинуть чужой дом во избежание неприятностей. Да… и захватите документы…

− Посмотрите в окно. − Роберт пригнулся и потянул за собой инспектора.

Они успели скрыться из поля зрения Хозяина, присев у окна как раз в тот момент, когда тот открыл калитку и зашел на территорию дома. В свете солнечных лучей полицейский и детектив увидели силуэт высокого мужчины в черном кардигане. Его окружали два волка, один довольно крупный, второй поменьше.

− Какого черта? Это и есть Азар Кубэ или как там вы его называете?

− Да. И, как видите, он не один.

− Надеюсь, он не заметил вашу машину.

− Он знает, что мы здесь.

− С чего вы взяли?

− А с того, что ему нужен я. Каждый мой шаг с момента моего появления здесь был под его контролем. Теперь я понимаю, что имела в виду Мелисса, говоря, что все мы, кто в его списке, все обречены.

− Не торопите события, − Габор занервничал. Роберт видел, как он потянулся к кобуре.

− Боюсь, ваше оружие здесь не поможет. Они разорвут вас на части, как только увидят пистолет.

− Не знаю, о чем вы, но он мне всегда помогал, – инспектор сжал черную рукоятку, поднимая ствол на уровень подоконника.

Тем временем Азар Кубэ приближался к своему дому. Холодный взгляд терялся под полями черной шляпы. Длинный черный кардиган развевался на ветру, тяжелые ботинки отбивали стройный шаг.

Волки послушно следовали за ним, чуть поотстав.

− Что он задумал? − Габор приоткрыл окно и выглянул наружу.

− Осторожнее, − Роберт схватил его за плечо. − Говорю, это все не работает против них!

− Эй, парень, притормози! − закричал Габор человеку в черной шляпе, но тот не остановился. − Меня зовут Ив Габор, я начальник полиции этого города! И я приказываю тебе остановиться! И остановить своих животных!

Но вампир все шел и шел. Уже не более тридцати шагов отделяло его от двери дома.

− Ты что, не понимаешь?! − завопил Габор, прицеливаясь в волков. Рука его тряслась.

− Не стреляй! − Роберт попытался остановить его. Но было уже поздно.

Тишину солнечного дня прервал шум пистолетных выстрелов. Первая пуля угодила одному животному аккурат в середину лба, вторая попала его сородичу в область живота. Третья и четвертая пролетели мимо. Или волк, тот, что помощнее, поймал их на лету?.. Он резко повел мордой, хватая что-то в воздухе.

Звери застыли, но лишь на миг, а потом двинулись дальше. По пути один из них выплюнул бесполезный кусок свинца на землю.

− О боже…

− Теперь вы понимаете, Габор, что ваш город атакует нечистая сила?

Роберт достал из колчана стрелу, натянул лук (его познания в этом виде стрельбы исчерпывались краткосрочными учениями в академии полиции, которые входили в программу обязательных занятий сотрудников на втором курсе обучения).

Вопреки небеспочвенным опасениям ему повезло с первого раза. Стрела угодила волку, который покрупнее, прямо в грудь. Он надеялся, что в сердце. Зверь остановился и, не издав ни звука, рухнул на землю как подкошенный. Его хозяин склонился над ним, несколько секунд смотрел в угасающие глаза ами, а потом вытащил стрелу. Он демонстративно поднял ее над головой − так, чтобы спрятавшиеся в доме могли видеть, и переломил пополам. Обе половинки он выбросил за спину. Шепнув что-то второму волку, он продолжил движение вперед.

До двери оставалось шагов двадцать, не больше.

Запуская вторую стрелу, Роберт целился наспех, поэтому его следующий выстрел вышел не столь метким. Он попал хищнику куда-то в область шеи. Тот вздрогнул, заскулил, но не упал и не потерял равновесия, а продолжил и дальше следовать за своим хозяином.

− Ты его ранил… − выдохнул Габор.

Несмотря на потерю одного из своих спутников и ранение второго, Вердан Калот не остановился и не изменил направление своего движения. Он подошел к двери.

Роберт натянул третью стрелу и прицелился вампиру прямо в сердце.

− Стреляй! Чего ты медлишь? − закричал Габор.

Расстояние было столь малым, что вероятность промаха нисколько не пугала детектива. У вампира не было шансов. Возможно, это жгучее ощущение скорого триумфа и сыграло с Робертом злую шутку.

− Стреляй, стреляй же, черт тебя побрал!

Он промедлил. И вампир успел скрыться за углом дома.

Детектив и инспектор замерли у окна.

− Если все это правда, то у меня всего один вопрос, − выдохнул Ив Габор и прислонился спиной к стене.

− Какой?

− Каким образом ему удалось вернуться с того света?

− Выходит, только серебро? − И огонь.

− Теперь я понимаю твой страх, когда ты стрелял в них там в Хазельбранте и не мог убить.

− Вампиры Вердана Калота будут служить ему до конца. И остановить их можем только мы. Все грани стерты, инспектор. С этой минуты в Ариголе не осталось больше ни полицейских, ни обвиняемых. Только люди и звери.

С заднего двора послышались какие-то звуки. Незваные гости переместились к противоположному окну. И увидели, как вампир вошел в сарай, потом сразу вышел, но уже с синей канистрой в руках. Он обошел дом сбоку, открыл канистру и стал выливать на стены ее содержимое.

− Он хочет спалить нас…

Страх поселился в голосе полицейского. Страх с нотками обреченности. Такой голос мог заставить паниковать кого угодно, но он почему-то не вызвал раздражения у детектива. Наверное, во многом благодаря тому, что интонации его потеряли свою нарочитую медлительность, а лицо покинуло выражение недовольства.

− Обливает дом бензином…

− Смотри! − Страх Габора превратился в благоговейный ужас.

И Роберт посмотрел.

На земле лежал уже не зверь, а человек с торчащей из груди стрелой. С повернутой набок головой и неестественно вывернутыми руками. Полуоскал, застывший на лице, свирепостью не отличался. Зато глаза его, из-под кустистых бровей глядящие в небо, еще хранили тень той ярости, присущей грозному животному.

Это был первый пропавший в Ариголе по имени Влад Топур.

− Он жертвует ами…

− Господи, но это ведь неправильно… Все это неправильно. И бесчеловечно. Не могут потомки отвечать за деяния своих предков. Не могут! Они ни в чем не виноваты.

Вдруг детектив поймал взгляд вампира.

«Блес Като. Огонь за огонь…»

Он услышал это не ушами, а сердцем, ибо вампир не раскрывал рта.

«Огонь за огонь…»

Что это значит?

Глаза вампира прожигали его насквозь. Во взгляде, жаждущем возмездия и устремленном прямо в его сердце, клокотала злоба.

«Огонь за огонь…»

Невероятно сильная по своей концентрации энергия исходила от вампира. То дьявольское желание, живущее с чудовищем все эти столетия, по истечении давнего срока стало только сильнее. Его не потопили горные реки и не задули холодные ветры. Его не смогло уничтожить время и не искоренило частичное удовлетворение от многих человеческих смертей. Оно было и оставалось альфой и омегой вампирского нашествия на Ариголу. И этим летом оно должно было исполниться всецело и без остатка.

Зрачки Вердана Калота расширялись с каждой секундой. Теперь это были уже не два сатурнианских облака заката. Это было сплошное зеленое болото, в которое жертва угодила так внезапно и так быстро стала опускаться на дно. Стоя по пояс в вязкой жиже и продолжая погружаться вниз, Роберт Блатт кричал. Но то ли голос его был слишком тихим, то ли крик раздавался лишь внутри его головы, никто его не слышал. Он попробовал сделать шаг, но ноги его не слушались. Он посмотрел вокруг и уткнулся во мрак: бездонный океан чернильной пустоты, конца и края которой не видно.

«Огонь за огонь…»

Еще один взгляд-укол, и Роберт почувствовал дикую боль. Она пронзила его грудь, и несколько секунд он не мог дышать. Потом боль спала, но он знал, что стоит вампиру захотеть, она вновь вернется и продолжит терзать его сердце до тех пор, пока оно не остановится.

Вот так он поступал со всеми остальными. Вот так он подчинял себе безвинных. Вот так он убивал их…

С таким взглядом он пришел в дом Мелиссы Моны. С такой интонацией он говорил с ней. С таким желанием он пил ее кровь. Глаза его горели, а лицо оставалось неподвижным. Каждый мускул на нем держал аристократическую стать. Лицо убийцы, палача, лицо вампира хранило холод высокомерия и мстительную ярость. Вердан хотел, чтобы его запомнили именно таким.

Когда закончится пожар, и их не станет, их души еще долго будут летать над дымом пепелища, и в каждой частичке неприкаянного света еще долго будет жить этот страх. Это было именно то, о чем мечтал демон. Заставить их бояться его даже после смерти.

− Тебе ведь нужно вот это? − Роберт показал ему клинок.

Свет серебра пронзил холодный мрак и едва не ослепил вампира.

− Клинок Алфера! − голос его почти сорвался, слезы выступили в уголках глаз.

Болотистая топь разошлась прямо под его ногами. Темнота рассеялась. И он ступил на твердый пол дома в Героно, держа перед собой серебряный клинок.

− Я не виноват в смерти твоей матери…

Человек в черном кардигане чиркнул спичкой и бросил ее в лужу бензина. Огонь зашелся синим пламенем, моментально охватывая стены и карниз.

В окно! Немедленно! Прыгать! Упасть, но остаться живым! Чем сгореть здесь живьем, как… как кто? Как Блес Като?

Вердан Калот стоял возле горящего дома еще минуты три, а потом, резко развернувшись, пошел восвояси. Его силуэт медленно растаял в подступающем дыму.

− Черт, а как же я? Я же ни в чем не виноват! Меня нет в твоем списке! − закричал ему вдогонку Ив Габор.

− Замолчи!

Запаниковавший полицейский не входил в планы детектива. Выбираться из ловушки им предстояло с холодным умом и твердыми руками.

− Надо вызвать подмогу… − Габор достал телефон, посмотрел на синий экран и нажал кнопку вызова. Сигнала не последовало. А через миг телефон и вовсе отключился.

− Проклятый, проклятый Героно! − выругался инспектор и закашлялся.

В следующую секунду он вскочил на подоконник. Ударил дулом пистолета по стеклу − оно разлетелось вдребезги. Он высунулся наружу, но тут же вынужден был закрыть рукой рот и нос − от дыма не было спасения. Плотное серое облако облепило дом со всех сторон, проникая во все щели.

Роберт показал Габору вниз на сторожа, их невольного палача. Хоть волк и был ранен и уступал размерами своему убитому сородичу, всем своим видом он внушал человеку страх. Никто из них не знал, насколько серьезно он пострадал. Стрела наполовину ушла в его шею, и можно было только догадываться, где там внутри нее терялся ее наконечник.

Волк ощетинился и разинул пасть. Его не пугали ни дым, ни пламя, полыхающее прямо у его морды. Он был готов идти хоть в ад, но выполнить приказ Хозяина.

− Как только ты ступишь на землю, он вцепится тебе в горло. И тогда тебе уже ничто не поможет.

Роберт закашлялся. Дым полностью закрыл оконное пространство, начал заполнять прихожую и комнату. К окну изнутри уже нельзя было подступиться. Жар плавил обои. Медленно, но неотступно огонь подбирался к людям.

Габор вынужден был отступить и вернуться в дом.

− И что теперь? Мы ведь не будем ждать, пока он умрет от раны?

В который раз за время свеого пребывания в Ариголе Роберт Блатт представил себя покойником. И подумал о том, что, не пройдя через такие испытания, не суждено остановить чудовище.

− А ты и не думал, наверное, что мы с тобой попадем в такую переделку? Странная штука жизнь, не правда ли?

Роберт не ответил.

− Вот и подошло твое расследование к концу, детектив. Среди бела дня приезжий пинкертон и местный коп прячутся от вампиров в доме на окраине Ариголы! Если бы кто утром рассказал мне такое, я бы рассмеялся ему в лицо! Хе-х… − нервный, невеселый смех, от которого у Роберта мурашки поползли по коже.

− Кровь! − вдруг закричал он.

− Что? О чем ты, парень?

− Все они вампиры, все они жаждут крови. Так ведь?

Габор пожал плечами.

− Я дам ему то, что он хочет.

− Что ты имеешь в виду? − полицейский недоуменно посмотрел на детектива.

− Нужно показать ему кровь. Кровь это единственное, ради чего он здесь. Он чужд мести, весь смысл которой понятен только его хозяину. Но кровь… Ради нее он способен на многое. Надо взять его на кровь.

Вид крови должен вызвать у него голод. Детектив коснулся острием ножа тыльной стороны ладони, медленно провел им по коже, слегка надавливая. Через мгновение вдоль пореза выступила красная ниточка. Роберт высунул руку в окно, и она тут же потонула в облаке серого дыма.

Он понимал, что рискует лишиться руки, но риск был оправдан, ибо перспектива задохнуться или сгореть заживо куда меньше привлекала его.

За секунду до явления монстра он успел выдернуть руку из мутного облака. И в миг, последующий после, волчьи челюсти громко клацнули в воздухе.

На какое-то время дым рассеялся, и в образовавшийся просвет влетел неустрашимый зверь. Разъяренное животное приземлилось на мягкие лапы прямо у окна. Несколько шагов к людям, и вот раненый волк был уже на расстоянии вытянутой руки. Габор попятился в туман. Роберт замер на месте. Глаза его слезились, легкие были полны едкого дыма.

− Он никуда не уйдет, − теряя сознание и кашляя, Габор сел на пятую точку. − Он никогда не оставит нас… у него такое задание… он будет ждать до тех пор, пока мы не подохнем здесь!

Отчаяние достигло своей наивысшей точки, когда выбор между тем, чтобы сгореть заживо или быть растерзанным на части, уже не играл особой роли. Рассудив, что лучше стать жертвой зверя, чем сгореть заживо, Габор из последних сил поднялся и бросился в окно. Зверь метнулся за ним, но вдруг остановился, повернулся к Блатту.

Их глаза встретились.

Охотник и жертва. Дьявол и агнец. Вампир в теле волка, безудержный ами и обессилевший человек, хватающий ртом почерневший дым, некогда бывший живительным воздухом.

Задыхаясь и теряя сознание, Роберт повесил на плечо лук и колчан с единственной оставшейся стрелой. Шагнул к окну. Позади раздался рык палача.

Один-два шага, и он на улице. А что там? Волк прыгнет вслед за ним. Сил у него хватит, чтобы настигнуть свою жертву прямо на подоконнике или там, на земле, куда он приземлится. Глупо было бы надеяться на то, что стрела, торчащая из его горла, помешает ему привести приговор в исполнение. Если она не попала ему в сердце, значит, не причинила особого вреда.

Еще одно движение, рывок… и он на свободе… Он чувствовал, что не успеет. Огонь пробрался в комнату. От жара и дыма кругом шла голова. Но пока была жива надежда, оставался и шанс на спасение.

Он обернулся и выставил вперед спасительный клинок. Волк попятился, рыча и царапая паркет. Роберт дернулся и в один миг взлетел на подоконник. А дальше…

Кашель взорвал его грудную клетку, когда он открыл глаза. Рядом с ним лежал Ив Габор. Но он был без сознания. Почувствовав чье-то приближение, детектив обернулся. Перед ним стоял хозяин леса, черный волк, изнывающий от боли, но еще вполне способный на убийство.

Стрела по-прежнему торчала из его шеи. Взгляд потускнел, глаза заплыли, а из пасти шла темная кровь. Волк посмотрел на лежащего человека и, размахнувшись, ударил его лапой по лицу.

Впервые за всю жизнь среди белого дня Роберт увидел темноту.

В глазах сомкнулось. Черный дым, охвативший дом вампира, поднялся ядовитым грибом над его крышей. Кто-то кричал вдалеке. Кто-то звал на помощь. Все это было, как во сне, словно происходило не с ним, а с кем-то другим.

Морда зверя была чудовищна в своей неутолимой злости. Он видел, как постепенно она меняется. Голодные волчьи глаза пожирали его.

И тут в голову ему пришла страшная мысль: чтобы вдоволь насладиться человеческой кровью, зверь должен сам обратиться в человека. Ведь не человеческим мясом питались ами. Они питались кровью, и только ей.

Не успел он и рукой пошевелить, как над ним склонилась молодая девушка с длинными волосами цвета воронова крыла, заплетенными сзади в пышную косу до поясницы. Она смотрела на него своими большими голубыми глазами и шептала проклятия. Никогда еще ему не доводилось видеть в таких красивых глазах столь исступленное безумство.

И тут в стремительно подступающей темноте Роберт увидел еще одного зверя. Черная волчица выходила из дыма и медленно шла к нему. Мгновения, которое отвлекло вампира, ему хватило, чтобы рассмотреть ее глаза. Зеленое забвение.

Сердце забилось, как сумасшедшее, вселяя надежду на спасение. Вампир почувствовал чье-то приближение. Едва коснувшись клыками вожделенной плоти, девушка с длинной черной косой замерла.

− Господи, Мелисса… − только и успел произнести несчастный и потерял сознание.