Глава 16

Три недели назад

Мэтт не был в родном городе уже несколько лет. Ему и сейчас не слишком хотелось возвращаться – трудно отвязаться от плохих воспоминаний, – но выбора не было. Начальник бостонской юридической фирмы, где он работает, настоял.

– Послушай, меня не волнует, хочешь ты ехать или нет. Если хочешь стать младшим компаньоном, придется выполнять пыльную работу. К тому же ты там родился и знаешь, как обстоят дела. Собирайся.

Вот он и на месте – спустя столько лет вновь шагает по улицам Адской Кухни.

К удивлению Мэтта, многое здесь изменилось. Дело не в его собственном восприятии вещей, которые теперь выглядят по-новому по сравнению с детскими воспоминаниями. Район действительно изменился. На улицах груды мусора, словно сюда никогда не ступает нога мусорщиков. Вокруг ни одной чистой стены, все разрисованы граффити. Кругом шатаются бродяги и наркоманы, исподтишка поглядывающие, у кого бы отжать денег на дозу. Простые обыватели здесь – чужаки.

Мэтт чувствует, что за ним наблюдают, но ни капли не боится. Он может за себя постоять. По правде говоря, ему кажется, что, несмотря на все изменения к худшему, сейчас здесь безопаснее, чем тогда, когда он уезжал в колледж. Здесь его дом. Эти улицы и кирпичные дома у него в крови. Он идет по знакомым кварталам, как хозяин, – а все эти торчки и дилеры – чужеземцы, варвары, пришедшие надругаться над его памятью.

Мэтт идет дальше. Понемногу его окутывает ночной холод. Его сердце бьется в одном ритме с сердцем города, и он идет и идет, влекомый ветром, пока не чувствует аромат свежевыпеченного хлеба.

Пекарня Паскаля.

Время будто отматывается назад. Мэтт слышит, как шуршат по асфальту колеса его скейтборда, слышит сердитые оклики офицера Лейбовица. Гулкие удары отцовского правого хука, одобрительные крики толпы. Слышит он и школьный звонок на перемену. Ненавистную перемену и ненавистное прозвище, прицепившееся и к нему, и к отцу.

Сорвиголова.

Девчонки хихикают и тычут в него пальцем.

Сорвиголова.

Хулиганы бьют его в живот, а потом в кровь разбивают лицо.

Сорвиголова.

В спину впивается цепь.

Сорвиголова.

Над ним смеется вся школа – весь мир.

Сорвиголова.

Сорвиголова.

Сорвиголова.

– Эй, слепой чувак! Ты заблудился? По ночам здесь опасно.

Мэтт и бровью не ведет. Он совершил глупость, позволив воспоминаниям завладеть им. Отвлекся. Такой тон голоса ему прекрасно знаком. В нем слышится высокомерие и жестокость. Забавно: стоило ему подумать о хулиганах, как вот они, легки на помине. Некоторые вещи никогда не меняются.

Мэтт с улыбкой поворачивается на голос.

– Чего лыбишься, слепой хрен?

– Хочу и улыбаюсь.

– Мужик, у тебя что, не все дома? – произносит другой, тонкий и гнусавый голос. – Или тебе жить надоело?

– Не уверен насчет этого, – Мэтт слегка расставляет ноги, находя точку опоры. – Скажу лишь – исключительно на всякий случай, чтобы вы знали, – что неприятности мне не нужны.

Раздается смех. Смеются четверо – нет, пятеро.

– Неприятности не нужны, говоришь? – Это опять первый, главарь. – Как-то не похоже, судя по тому, что ты заявился сюда в костюме за тысячу баксов.

– Да, костюмчик что надо, – говорит еще кто-то.

– А мне ботинки нравятся, – добавляет гнусавый.

Щелкает выкидной нож. Хулиганы приближаются, но Мэтт слышит в голове лишь одно.

Яростный, громогласный голос вновь и вновь повторяет:

Сорвиголова!

Сорвиголова!

Сорвиголова.

Мэтт ломает свою трость пополам как раз в тот момент, когда главарь замахивается ножом. Ориентируясь по звуку, Мэтт уклоняется, и лезвие проходит рядом с его лицом. Обломком трости он сильно бьет нападавшего по запястью. Тот с криком роняет нож на землю. Второй рукой Мэтт с размаху бьет его в горло, и главарь, задыхаясь, падает. На Мэтта кидаются остальные хулиганы. Две палки на четверых. Срабатывают отточенные на тренировках инстинкты, палки становятся продолжением рук Мэтта, орудием мести против школьных задир.

Хрустят сломанные кости, рвется кожа. Мэтт раз за разом заносит палки, пока те окончательно не ломаются. Тогда он бросает их и пускает в дело кулаки – природное средство самозащиты. Он использует пинки, тычки, удары локтями – и все это время слышит в голове ненавистное:

Сорвиголова.

Сорвиголова.

Сорвиголова.

Наконец, его окружает круг из стонущих тел. Главарь, всхлипывая, пытается уползти, но Мэтт перескакивает через остальных и хватает его за волосы.

– У-умоляю, – бормочет хулиган, – п-пощадите!

Мэтт бьет его головой об асфальт.

«Не». Еще удар. Стоны прекращаются.

«Зови». Еще удар.

«Меня». Еще один. Хулиган перестает шевелиться.

«Сорвиголовой!»

Мэтт отпускает волосы главаря, и, тяжело дыша, расправляет плечи. Окружающий мир преображается, звуки города вновь возвращаются. Гудки клаксонов, ругань в одном из домов неподалеку. Вечеринка, гулкие раскаты баса, которые Мэтт чувствует ногами.

Он оценивает масштаб нанесенного им ущерба. Что он должен чувствовать? Гордость? Силу? Торжество справедливости?

Нет, он чувствует себя потерянным. Одиноким.

Опустошенным.

Он выходит из подворотни в ночь, стараясь не думать о происшедшем. Как в детстве, когда его все доставало и хотелось убежать, ноги ведут его в то единственное место, где он мог спрятаться. Место, где он мог чувствовать себя обычным ребенком.

Спортзал.

Теперь он заколочен. Вся улица опустела. Вдали по тротуару шаркает пара бродяг, больше никого. Мэтт обходит здание и отрывает доски от окон раздевалки – как в детстве. Источенное гнилью и термитами дерево от одного прикосновения рассыпается в труху. Должно быть, зал был заброшен уже давно.

Когда Мэтт забирается внутрь, ноздри забивает пыль. Но даже несмотря на это, несмотря на полнейшее запустение, он чувствует запах опилок и пота. Или ему чудится?

Как бы то ни было, в зале он успокаивается и вновь становится собой. Мэтт почти наяву слышит, как он, еще мальчик, колотит боксерскую грушу, выдавая пулеметные очереди ударов в попытках снять напряжение повседневной жизни.

Теперь все это в прошлом. Как и его отец. Как лыжная маска и украденная у офицера Лейбовица дубинка.

Мэтт выходит из раздевалки и идет к рингу в кромешной тьме. Его шаги эхом разносятся вокруг. Подойдя к рингу, он протягивает руки сквозь канаты и гладит пыльный настил. Затем хватается за грубые канаты, проверяет их на ощупь.

В этот момент он понимает, что не один.

Рядом бьется чье-то сердце. Быстро. Испуганно.

Мэтт выпрямляется и поворачивается на звук.

– Покажись, – говорит он, стараясь звучать убедительно, – я тебя не обижу.

Сердцебиение еще учащается. Раздается испуганный вздох. Мэтт почти слышит удивленный возглас. Девочка. Юная.

Скрипят половицы. Натягивается резинка. Что-то резко свистит в воздухе.

Мэтт вздергивает руку и ловит нацеленный ему в лицо шарик от подшипника.

Пауза.

– Ну ты даешь!

Он был прав. Девочка, лет пятнадцати-шестнадцати.

Мэтт роняет стальной шарик, и тот со стуком падает на деревянные доски. Отзвук разносится по всему залу.

Девочка шагает к нему, и Мэтт чувствует на себе ее взгляд.

– Ты чего в темных очках? Носить их ночью – это же стремно! Если ты думаешь, что круто в них выглядишь, то ошибаешься. Такие очки только молодящиеся старики носят.

– Я слепой.

– Серьезно? – Девочка смеется, и к удивлению Мэтта, в ее голосе не звучит ни капли стыда или смущения. – Извини, чувак.

– Ничего.

– А глаза у тебя есть?

– Ага, есть.

– Что случилось? Родился слепым?

– Какая ты любопытная.

– В моем возрасте положено быть любопытной. Так что, ты с рождения слепой?

– Нет, пострадал в аварии.

– Что за авария?

– Не хочу об этом говорить. Как тебя зовут?

– Микки.

– Как мышонка?

– Ой, как оригинально. Ты, безусловно, первый, кто об этом спрашивает. А тебя как зовут?

– Мэтт Мёрдок. Что ты тут делаешь, Микки?

– Живу я тут. Какое тебе дело?

– Ты – хозяйка зала?

– Ну… не то чтобы хозяйка, но кроме меня и крыс тут хозяйничать некому, так что можно и так сказать. Моя очередь спрашивать. Зачем слепой старикан шатается по Адской Кухне посреди ночи?

– Какой я тебе старикан?! Мне всего двадцать семь.

– Извини, чувак, но все, кто старше двадцати одного – стариканы. Жизнь начинает катиться к закату, все дела. Так что ты здесь забыл?

– Я тренировался здесь, когда был ребенком. И мой отец тоже, – Мэтт показывает на стену слева от себя. – Раньше тут висели плакаты.

– Тот чувак в красном костюме дьявола? – спрашивает Микки, подходя к стене. – Джек Мёрдок?.

– Ага. Там был и другой плакат, с титульного боксерского поединка. Должно быть, кто-то снял.

– Почему он так наряжен?

– Он… отец был хорошим парнем и отличным бойцом. Но было время, когда все отказывались выходить против него на ринг.

– Почему?

– Не хотели связываться с его… промоутером. Но отец не мыслил жизни вне ринга, вот и соглашался на любые поединки, пусть и развлекательные.

Мэтт поворачивается к плакату. Он помнит каждую его деталь: отца в красном трико с плащом, вышитые на груди буквы.

– Благодаря школьным хулиганам прозвище отца передалось и мне, – говорит он.

– Какое прозвище? Дьявол, что ли?

– Нет. Сорвиголова.

– Прозвище как прозвище, – говорит Микки.

Мэтт еще немного предается воспоминаниям, после чего отворачивается от плаката.

– Так что ты здесь делаешь? Мне кажется, играть здесь не слишком безопасно.

– Здесь лучше, чем на улице.

– А где твоя семья? Есть у тебя родители?

– Они в ночлежке для бездомных. Нас выселили вместе с остальными жильцами дома. Незаконно, но всем плевать.

– Раз твои родители в ночлежке, почему ты здесь?

– Шутишь? Там кругом извращенцы и психи. Тут гораздо лучше. Надеюсь, ты не извращенец? Если что, у меня нож есть.

Мэтт с улыбкой поднимает вверх руки.

– Не, я не из таких.

– Так какими же ветрами тебя сюда занесло, Мэтт Мёрдок? Пришел на зов призраков прошлого?

Мэтт вздыхает.

– Честно – не знаю. Но раз пришел, то можно и потренироваться. Хочешь поспарринговать?

– С тобой?

– А то. Или боишься, что слепой чувак тебя уделает?

Микки прыскает со смеху.

– Размечтался, старикан!

 

Глава 17

Три недели назад

Бен Урих любит поспать. Нет, не так. Обожает поспать. Только во сне его мозг прекращает работать, а мысли перестают крутиться в голове, словно перебравшие кофеина белки в колесе. Только во сне он может… расслабиться. Если хоть чуть-чуть недоспать, он становится раздражительным.

Особенно он не любит, когда его будят посреди ночи.

– В чем дело?!

Бен задевает стоящий на тумбочке стакан с водой, и тот с глухим стуком падает на ковер.

– Минутку.

Он рассеянно поднимает стакан, усаживается на кровать, протирает глаза и проверяет время.

3.43 утра.

– Уважаемый, лучше бы вам назвать хорошую причину для столь позднего звонка. Запуск Северной Кореей ядерной ракеты по Южной вполне подойдет.

– Это Декер.

Бен сразу настораживается. Декер – его полицейский связной.

– Что случилось?

– Бери руки в ноги и дуй в сорок пятый участок, да поживее.

– Зачем? Что происходит?

– Просто приезжай, или пропустишь самую захватывающую новость в твоей карьере.

В трубке раздаются гудки. Бен взволнован. Приукрашивать Декер не склонен, раз говорит, что там нечто захватывающее, – значит, так оно и есть.

Бен приезжает в участок через двадцать минут.

Декер сегодня дежурит – принимает потерпевших и всяких психов, желающих поговорить с Малдером и Скалли. Или с охотниками за привидениями. Или Джоном МакКлейном. Декер утверждает, что были и те, кто желал поговорить со всеми сразу.

– Привет, – говорит Бен. – Что тут у тебя?

– Ничего, – Декер косится по сторонам и сутулится так, что его двойной подбородок едва не достает до груди. – Ложная тревога.

– Ложная тревога?! – недоумевает Бен. – Ты же сказал, что тут самая захватывающая новость в моей карьере!

– Сказал, не спорю, – нервно облизывает губы Декер. – Бен, иди домой. Это правда ложная тревога.

– Декер…

– Бен, послушай! Если не хочешь неприятностей, иди домой, да поскорее.

Бен медлит. Ему никогда не доводилось видеть Декера столь обеспокоенным. Нет, не обеспокоенным – напуганным!

– Бен, прошу тебя. Уходи.

Разведя руками, Бен удаляется, попутно осматриваясь по сторонам. Другие полицейские даже не обращают на них внимания, так почему же Декер так дергается?

Утром Бен проверяет заголовки газет, включая конкурирующие – на случай, если Декер продал историю кому-то другому за бо́льшие деньги. Ничего.

Откинувшись в кресле, он смотрит на торчащие из пенопластовой потолочной плитки карандаши. Что-то здесь нечисто. Когда Декер позвонил, у него точно были новости для Бена. А пока Бен ехал в участок, что-то изменилось.

Кто-то надавил на Декера.

Кто-то могущественный. Адвокат какой-нибудь знаменитости? Вряд ли, на таких Декеру плевать. Тогда кто? На Декера всегда можно было положиться. Когда Бен работал в другой газете, он сообщил ему о полицейском-взяточнике. Разглашать это самому для Декера было опасно, но он все равно поделился с Беном информацией. Благодаря той статье Бен и попал в «Бьюгл».

Нет, тут замешана какая-то большая шишка, и Бен обязательно выяснит, какая именно.

Бену известно любимое заведение Декера – бар «Поминки по Финнегану» в Нижнем Ист-Сайде. Бен дожидается, пока Декер просидит там час или около того, и входит внутрь.

Из старого музыкального автомата в углу звучит кантри. Посреди бара под музыку танцует одинокая женщина, развлекая собравшихся выпить пенсионеров.

– Два виски, – говорит Бен бармену, усаживаясь на табурет рядом с Декером.

Декер замечает его и тяжело вздыхает.

– Как дела, Декер?

– До сей минуты были хорошо. Я приступил к пятому стакану, напрочь забыл о работе и радовался жизни. А тут ты заявился. Спасибо, Бен.

– Не буду мешать тебе напиваться, если скажешь, кого тебе вчера привезли.

– Говорю же, никого.

– Ага, так я тебе и поверил. Выкладывай, или я от тебя не отстану.

Декер опасливо оглядывается вокруг.

– Обещай, что не пустишь статью в печать. Официально ничего не было. Дело даже не открывали.

– Какое дело?

Вздохнув, Декер залпом опустошает свой стакан с виски, а следом и стакан Бена. Приблизившись, он шепчет:

– Вчера была перестрелка. Прямо посреди улицы застрелили какого-то торчка. Ехавший мимо полицейский все видел.

Бен морщит лоб.

– Не понимаю, почему в таком случае не завели дело? Все же очевидно.

– Потому что как только установили личность виновника, поднялся настоящий переполох.

– Кто это был?

– Знаешь городского советника Бойда?

Бен удивленно глядит на Декера. Конечно, все знают советника Бойда. Раньше он был полицейским детективом, а потом ушел в политику. Ходят слухи, что он – марионетка нового главаря мафии, который несколько лет назад сменил без вести пропавшего Риголетто.

Этот новый главарь известен всем лишь по кличке – Кингпин. Бен пытался выяснить его настоящее имя, но тщетно.

– Стрелявшим был советник Бойд?

Декер снова оглядывается, желая убедиться, что их не подслушивают.

– Тише. Нет, стрелял его сын, Эдди Бойд.

Бен присвистывает.

– Вот-вот, – говорит Декер. – Говорят, советник метит в мэры. Нетрудно догадаться, что он не обрадовался бы, если бы эта история получила огласку.

– Выходит, он подергал за ниточки, чтобы вытащить сына?

Декер молчит.

– И тебе приказали держать язык за зубами?

Декер плотно сжимает губы.

– Или?..

– Или я лишусь выходного пособия.

– Должны же быть хоть какие-то улики? Рапорт об аресте. Записи с камер в полицейской машине и участке…

– Все уничтожили без следа.

Бен отказывается верить в то, что убийство так легко скрыть.

– Как зовут того полицейского, что арестовал Эдди Бойда?

– Зачем тебе знать?

– Хочу с ним поговорить.

– Он ничего не скажет.

– Посмотрим.

Декер снова вздыхает.

– Про меня ни слова.

– Декер, о чем ты. Для меня нет ничего важнее безопасности моих осведомителей.

– Обещаешь больше ко мне не приставать, если скажу?

– Честное скаутское.

– Ну ладно. Его зовут Даррел Бартон.

– Спасибо.

– Ага. На здоровье. А теперь мне пора напиться, так что проваливай.

Бен мог бы дождаться утра, чтобы проверить информацию Декера, но любопытство берет верх. Творится нечто серьезное, и он хочет стать тем, кто распутает этот загадочный клубок.

В десять вечера он приезжает к дому Бартона – крошечному деревянному домишке с обшарпанными стенами и неухоженной лужайкой. Внутри горит свет, и Бен слышит звук телевизора.

Он стучит в дверь и ждет.

Ответа нет. Бен стучит сильнее.

То же самое. Бен подходит к окну и заглядывает внутрь сквозь щелку между занавесками. В гостиной не прибрано. По телевизору идет футбол, экран ярко светится. На заляпанном кофейном столике высится гора грязных тарелок и чашек.

Самого Даррела Бартона не видать.

Бен обходит дом со стороны, по пути обращая внимание на прислоненный к стене старый матрас с торчащими пружинами и прогнившие ящики, полные пустых бутылок.

Сзади небольшая веранда, примыкающая к кухне. Дверь нараспашку, лампочка еиз коридора освещает гнилые половицы.

И чью-то босую ногу.

Бен замирает. Его взгляд скользит от ноги к раскинувшемуся на пластмассовом садовом стуле телу.

Ошибки быть не может, это Бартон. Бен видел его фотографию в Интернете, когда искал адрес.

Подойдя ближе, Бен замечает, что рубашка Бартона насквозь пропиталась кровью.

Ему перерезали горло.

Бен изо всех сил пытается успокоиться. Оглядевшись по сторонам, он приближается к телу, следя за тем, чтобы не наступить в лужу крови на полу. Рана странная, больше похожая на колотую, диаметром в пару сантиметров. Удар пришелся точно в артерию. Работа профессионала.

Из руки Бартона торчит игла. Откуда она? Он что, кололся, когда на него напали? Или иглу воткнули уже после убийства? Может, это какой-то знак?

Вблизи Бен замечает на столе и другие атрибуты наркомана: пакетик с белым порошком и почерневшую чайную ложку. Рядом листок фольги и зажигалка.

Склонившись над Бартоном, Бен осматривает его руку. Там и тут свежие следы от уколов, но не только. Есть еще и синяки, свидетельствующие о том, что полицейского наверняка удерживали силой.

Картина не складывается. Что здесь произошло – ограбление? Или неудачная сделка с наркоторговцами?

Или что-то похуже?

Например, что-то, связанное с последним задержанным инспектора Бартона?

Чем больше Бен разглядывает место преступления, тем сильнее укореняются его подозрения. Офицер полиции убит после задержания Эдди Бойда – не похоже на простое совпадение. Его наверняка устранили, чтобы избежать огласки. Бен опасливо оглядывается вокруг. Если ради спасения своей репутации советник Уильям Бойд готов на любые меры, то Бену надо поскорее отсюда сматываться. За домом может быть слежка.

Быстро сделав несколько снимков, Бен вызывает полицию и, не называя себя, сообщает о нарушении общественного порядка в доме Бартона. Затем он садится в машину и едет домой, по дороге обдумывая все известные факты.

Сын советника Уильяма Бойда задержан полицией за убийство наркомана. Бойд вызволяет сына и уничтожает все улики. Затем… затем просит своего приятеля-мафиози без лишнего шума и пыли устранить полицейского, арестовавшего его сыночка. Чушь какая-то. Неужели Бойд действительно способен на такое ради спасения своей карьеры?

Разумеется способен, решает Бен. Он же политик. Кому-то такая точка зрения может показаться излишне циничной, но она подкреплена многолетним опытом Бена.

Остаток ночи Бен проводит за компьютером. Начинает поиск с Уильяма Бойда и его послужного списка в бытность полицейским. Ничего подозрительного. На заре карьеры Бойд ничем не отличался. А вот после повышения…

…пришедшего рановато, учитывая практически полное отсутствие каких-либо заслуг. За что его повышать?

Бен находит статью, которая кое-что проясняет. Когда Бойд ушел со службы в политику, один его бывший напарник обвинил его во взяточничестве и связях с мафией. Он даже прямо указал на то, что мафия – и ее главарь – финансировали его избирательную кампанию Бойда во время выборов в городской совет.

Бен отвлекается от компьютера и делает несколько пометок в блокноте. Нужно будет копнуть поглубже.

Он записывает имена соперников Бойда в борьбе за кресло советника. Все они куда лучше подходили на эту должность, но в конце концов выбыли из гонки. Одного обвинили в присвоении выделенных на проведение кампании средств, другого застукали с несовершеннолетней проституткой. А еще один совершил самоубийство, прыгнув с моста.

Бен решает проверить, что стало с выступившим против Бойда полицейским, и вводит его имя в «Гугл». Первый же результат – рапорт об ограблении с человеческими жертвами. Полицейского и его жену убили вломившиеся в дом грабители.

Обоим перерезали горло.

Бен проверяет дату. Это случилось спустя неделю после выхода обвиняющей статьи.

Вдохновение Бена понемногу сходит на нет, сменяясь страхом. Он ищет списки погибших похожим образом – убитых ударами ножа в горло. Может, получится напасть на след убийцы?

Бен вводит поисковый запрос, но результатов слишком много. Информации, которой он владеет, недостает конкретики. Тут не обойтись без помощи эксперта. Бен берет телефон и находит в списке контактов нужный номер. После продолжительных гудков ему отвечают.

– В чем дело?

– Эрин?

– В чем… кто это?

– Бен.

– Бен? Подожди-ка…

Бен слышит шорох и приглушенные ругательства.

– Сейчас три часа ночи! – возмущается Эрин.

Бен морщится.

– Прости, заработался и потерял счет времени.

– Что тебе нужно?

– Хочу попросить об услуге.

– Это мне и так понятно. В такой час мне звонят либо по пьяни, либо когда хотят попросить об услуге. Или в случае, когда между нами что-то было, а я не помню, чтобы между нами что-то было. – Наступает пауза. – Разве что мы оба были совсем уж пьяны.

– Нет, Эрин, ничего между нами не было.

– Хоть что-то радует.

Бен старается не воспринимать это как оскорбление.

– Так что тебе нужно?

– Ты еще общаешься с той девушкой-патологоанатомом?

– Предположим. Зачем она тебе?

– Хочу выяснить кое-что о череде убийств, совершенных странным оружием или особым методом. Меня интересуют случаи, когда убийца всаживал жертве в сонную артерию лезвие шириной приблизительно два с половиной сантиметра.

– Ничего себе подробности. За какой срок?

Бен задумывается.

– Давай за последние пять лет. Посмотрим, что ей удастся найти.

– Тебе придется сводить ее в ресторан.

– И?..

– За свой счет.

– Идет.

– Не в какое-нибудь уличное бистро, а настоящий, шикарный ресторан с высокой кухней.

Бен прикидывает, сколько денег останется на его банковском счету, и кривится. Но выбора нет.

– Хорошо. Сколько времени вам понадобится?

– Позвоню сразу, как что-нибудь выясню. А на сегодня все. Мне надо спать.

– Чтобы лишних морщин не появилось? – ухмыляется Бен и вешает трубку прежде, чем услышит какое-нибудь оскорбление в ответ.

Он надеется, что подруга Эрин сможет узнать что-нибудь полезное. Сама Эрин когда-то работала в полиции диспетчером, но ей надоело сидеть на одном месте, выслушивая всяческие ужасы. После увольнения у нее осталось множество знакомых в полиции. Сейчас она секретарь в частном детективном и коллекторском агентстве. По ее словам, начальник – тот еще индюк, но у него есть чему поучиться. В будущем Эрин хочет сама стать частным детективом.

Бен еще раз сверяется со своими записями, но, не найдя ничего нового, ложится спать.

Эрин перезванивает через несколько дней и предлагает встретиться в небольшой кофейне неподалеку от Адской Кухни.

Бен приезжает заранее. В заведении грязные окна, но даже это не останавливает яркие колкие лучи зимнего солнца. В ожидании Эрин Бен выпивает пару кружек самого слабого кофе, что ему только доводилось пробовать. Наконец она появляется, незаметно подкравшись сзади и примостившись напротив.

– Опаздываешь.

– И я рада тебя видеть. – Эрин кладет на столик папку и поднимает руку, чтобы позвать официантку.

На всех ее пальцах – кольца, одно вычурнее другого.

– Кофе, – говорит она, когда официантка подходит, – самого крепкого и ядреного, что у вас есть. Такого, чтобы в нем ложки растворялись.

– Ты постриглась, – замечает Бен, когда официантка удаляется.

Крашенные в фиолетовый цвет волосы Эрин закрывают ей пол-лица.

– Наоборот, я отрастила волосы. Теперь они прежней длины.

– Серьезно?

– Ты что, не помнишь прошлое лето? Историю с ромом и тако?

– А, точно! Они не были длиннее? Извини, со всей этой работой прочие вещи плохо запоминаются.

– Да уж, особенно если ты работаешь над чем-то вроде этого, – говорит Эрин, стуча пальцем по папке.

– Нашла что-нибудь?

– А то! Точнее, моя подруга нашла, но тебе-то это наверняка не важно.

Эрин придвигает папку поближе к Бену, предлагая взглянуть прямо сейчас. Тот соглашается и бегло просматривает копии заключений о вскрытии.

– Не забудь, теперь ты у меня в долгу.

– Не забуду, – рассеянно отвечает Бен.

– В неоплатном.

Бен листает дальше. В папке много страниц. Он косится на Эрин.

– Там семнадцать случаев, – отвечает она, предвосхищая вопрос.

– Семнадцать? Ничего себе.

– Это лишь за последние пять лет. Салли просматривает и более давние случаи, но ей нужно больше времени.

Некоторые имена погибших кажутся Бену знакомыми.

– Где я мог слышать об этом человеке? – спрашивает он, показывая пальцем на одно из заключений.

Эрин берет у него лист.

– А, это местный гангстер. Когда нашли его труп, много шума было. Даже в новостях сообщали.

– Гангстер?

Эрин кивает и, порывшись в папке, извлекает еще два заключения.

– Как и эти двое.

Бен сверяет даты гибели бандитов. Всех троих убили около двух лет назад, когда он только устроился на работу в «Бьюгл».

Тут он замирает. У него перехватывает дыхание.

– В чем дело? – спрашивает Эрин.

Вскоре после того, как он устроился в «Бьюгл», убили Габриэля Макэвоя. Тот ведь работал над материалом вовсе не о наркоторговле, а о мафии и продажных полицейских.

Уильям Бойд. Бен смутно припоминает, что тогда Бойд еще не ушел из полиции. Превратиться из простого копа в кандидата в мэры за каких-то пару лет – внушительное достижение. Если только ему действительно не помогал мафиозный босс, как утверждал погибший напарник Бойда.

Итак, как же обстояли дела? Бойд начал карьеру полицейского. Связался с Кингпином, новым главарем мафии, который тогда еще не был главарем, а был обыкновенным, но весьма амбициозным гангстером. Так, услуга за услугу, Бойд и дослужился до преждевременного повышения.

Тогда Кингпин приступил к действию. Риголетто пропал, Кингпин прибрал бизнес к рукам, а ребята из досье Эрин оказались мертвы.

– Он устранил старую гвардию, – бормочет Бен себе под нос.

– Что-что? – спрашивает Эрин.

Бен задумчиво мотает головой. Даты сходятся. Согласно заключениям патологоанатома, и трое гангстеров, и Гейб были убиты в один день. Вероятно, Кингпин приказал убийце избавиться от всех, кто был верен Риголетто, а Макэвой каким-то образом об этом узнал и в ходе расследования тоже попал под раздачу.

Так детектив Уильям Бойд получил в союзники не кого-нибудь, а главного босса мафии Адской Кухни. Дойдя до определенной карьерной ступени, он решил, что полицейская служба больше не для него, и стал метить повыше.

Уйдя со службы, он выдвинул свою кандидатуру на выборы в городской совет, и ему сопутствовала удача – все соперники удивительным образом самоустранились из предвыборной гонки.

Так Бойд стал советником и получил в свои руки определенную власть, но тут его сынок сотворил несусветную глупость – убил какого-то наркомана на глазах у полицейского и попал под арест. У Бойда остались дружки в полиции, с которыми он связался, а заодно послал своих подручных убедиться, что сына освободят, и никто никогда не узнает, что он вообще был задержан. Чтобы этого наверняка не произошло, он попросил об услуге своего друга Кингпина, и тот ликвидировал арестовавшего сына полицейского. Похоже, прямая связь между Бойдом и мафией налицо… найти бы только какие-нибудь бумажные свидетельства этому.

А еще лучше – документальные подтверждения того, что мафия причастна к устранению конкурентов Бойда на выборах.

Бен откидывается на стуле, вперив взгляд в стол. Да, история невероятная. Такой не всплывало со времен Бернстайна и Вудворда.

Эрин щелкает пальцами перед его носом.

– Эй. Земля вызывает Уриха. Прием!

Бен удивленно моргает. Он едва не забыл, что нужно дышать.

– Да-да, извини, задумался.

Бен опасливо оглядывается, чтобы убедиться, что никто не подглядывает и не подслушивает. Он знает, что это излишняя предосторожность, но теперь ему придется немного побыть параноиком, чтобы не распрощаться с жизнью.

– Эрин, послушай. Тебе и твоей подруге нельзя ничего никому об этом рассказывать. Это серьезно. Ваша жизнь может оказаться в опасности.

– Успокойся, я знаю, когда надо держать язык за зубами.

– А твоя подруга?

– Она вообще ни с кем не общается. Ну, кроме меня. Ей с трупами интереснее.

Рассеянно кивнув, Бен снова задумывается, составляет план дальнейших действий. Первым делом надо найти Эдди Бойда и проследить за ним. Эдди в этой истории далеко не главный герой – не то что его папаша, – но он – ахиллесова пята советника Уильяма Бойда. Он-то и выведет Бена на главных действующих лиц.

 

Глава 18

Три недели назад

Мэтту нравится Микки. Она похожа на него в детстве. Такая же нетерпеливая, стремящаяся поскорее вырасти, непоседливая.

Они вместе тренируются. Она приходит после школы, а он – после многочасового корпения над бумагами и выявления нарушений норм корпоративного права. Он учит ее, как учил его Стик, но не всему, а только основам, чтобы она могла выжить на улице, если понадобится. На остальное не хватает времени.

Дни сливаются в недели, жизнь превращается в рутину: встать до рассвета, чтобы пробежаться, отработать девять часов, и наконец, встретиться в зале с Микки.

Конечно, могло бы быть и хуже.

И вот однажды, сбежав из офиса перекусить, Мэтт слышит знакомый голос.

– Двойной жареный сандвич из белого хлеба с маринованной говядиной и сыром, и побольше майонеза, пожалуйста!

– Что-что?

– Двойной жареный сандвич из белого хлеба с…

– Парень, да поняла я. Просто поверить не могу, что ты это заказываешь, да еще и с майонезом. Мне кажется, должен быть закон, который это запрещает.

– Нет такого закона, – говорит не кто иной как Фогги Нельсон. – Поверьте, уж я-то знаю. Я юрист.

– Дешевый костюм и одеколон выдают тебя с потрохами! – кричит ему Мэтт.

Фогги оборачивается, оглядывает закусочную и замечает его.

– Мэтт? Мэтт Мёрдок?

– Собственной персоной. Как дела, Фогги?

Фогги подсаживается за столик Мэтта и пожимает ему руку.

– Неплохо, а у тебя?

Мэтт пожимает плечами.

– Да вот, целыми днями ищу белые пятна в налоговых декларациях сомнительных компаний. Признаюсь, не об этом я мечтал, поступая в Колумбийский.

– Вижу, ты не слишком доволен.

– Будешь тут доволен, – признается Мэтт. – Я всегда хотел работать с людьми. Бороться за правое дело, знаешь ли. А вся эта корпоративная чепуха мне претит.

– В работе с людьми нет ничего хорошего, уж поверь. Люди – гадкие создания. Все без исключения. Вот смотри, сейчас я веду дело против хозяина аварийного жилья, который решил выгнать всех жильцов, чтобы все снести. Он меня до нервного срыва доведет.

На стол бесцеремонно шлепается бутерброд Фогги. Он тут же вгрызается в него, жадно, будто неделю вообще ничего не ел. Мэтт усмехается. Некоторые вещи никогда не меняются.

– Эй, – бормочет Фогги с набитым ртом, – раз уж тебе так хочется работать с людьми, может, протянешь мне руку помощи? Не в моих правилах просить об услуге, но этим людям некуда деваться. Если я проиграю, все они окажутся на улице. Может, взглянешь?

– Конечно, – без раздумий отвечает Мэтт.

– Правда?

– Как я могу отказать старому приятелю?

После работы они встречаются в тесной квартирке Фогги и изучают документы по делу, показания и строительные нормы.

– Хозяина зовут Корнелиус Дрексель, – говорит Фогги. – В его собственности куча зданий, нуждающихся в капитальном ремонте, но он и палец о палец не желает ударить. А городские власти, вместо того, чтобы дать ему распоряжение все отремонтировать, соглашаются на снос.

– Кто подписал документы о выселении жильцов? – спрашивает Мэтт.

– Чувак по имени Уильям Бойд. Советник Департамента городского планирования. Раньше был полицейским, но ходят слухи, что он повязан с мафией. Так что для него это нормально.

– Удалось найти какие-то документальные свидетельства?

– Никаких. Бойд старается не пачкать руки.

«Разумеется, – думает Мэтт. – Такие люди по-другому не действуют».

За ночь они успевают разобрать все дело целиком. Они спорят, выдвигают версии, снова спорят и едва замечают, что солнце уже встало и им пора на работу. Выйдя на улицу в этот зимний солнечный день, Мэтт с удивлением отмечает, что усталости нет и в помине. Он чувствует себя свежим, будто заново родившимся.

Этой ночью он вспомнил, зачем хотел стать юристом.

Чтобы бороться за справедливость.

Чтобы дать отпор хулиганам.

Работа над коллективным иском Фогги напоминает Мэтту о Микки. Ее семью ведь тоже выселили. Вечером, когда они встречаются в зале, Мэтт рассказывает ей об этом деле.

– Ага, мои родители тоже подписали этот иск, – отвечает Микки, уклоняясь от левого хука и отвечая ударом по корпусу.

Мэтт отступает, и ее руки в перчатках находят лишь воздух.

– Неплохо, – говорит он. – Ты стала быстрее.

– Этот Дрексель – мерзкий мужик, как и его фамилия. Кретин. Он владеет кучей зданий на Сорок восьмой. Район, конечно, беспокойный, но это наш дом.

– Понимаю.

Мэтт пробивает «двойку», чем застает Микки врасплох, и та шлепается на пятую точку.

– Эй, – возмущается она, – мы же разговаривали!

Мэтт лишь пожимает плечами.

– Всегда сохраняй концентрацию, – говорит он. – Никогда не знаешь, откуда придет следующий удар.

Микки поднимается и атакует его. Мэтт блокирует все ее удары, чуть приседает и проводит апперкот. Удар приходится по защите, и Микки лишь спотыкается, и тут же переходит в яростную атаку, беспорядочно молотя руками и ногами. Мэтт вновь не пропускает ни одного удара и, дождавшись, пока ярость девочки спадет, снова ударяет ее по шлему.

– Не нужно злиться, – говорит он, вспоминая, как много лет назад сам слышал эти слова от Стика. – Гнев затуманивает разум. Сохраняй спокойствие.

– Да ну тебя к черту.

Мэтт смеется, и Микки пользуется моментом, чтобы больно ударить его в солнечное сплетение – так, что у Мэтта перехватывает дыхание и он падает на колени.

– Всегда сохраняй концентрацию, – передразнивает его Микки. – Никогда не знаешь, откуда придет следующий удар.

 

Глава 19

Вчера

«Если бы о моем расследовании снимали фильм, – думает Бен Урих, – его пришлось бы долго монтировать. Накладывать какую-нибудь живенькую музыку, чтобы он стал интереснее».

На деле в расследовании нет ничего интересного. Сложно придумать что-то хуже слежки за людьми. Это утомительно, напряженно и в прямом смысле болезненно. За время слежки за Эдди Бойдом у Бена жутко разболелась поясница. Ноющая боль перемежается с острыми уколами – видимо, для разнообразия.

По крайней мере у него складывается весьма четкий психологический портрет Эдди. Приятного в этом портрете мало: образ жизни Эдди складывается из постоянных вечеринок, наркотиков, проституток, сна, отходняка, новых наркотиков, новых проституток, периодических драк в ночных клубах, где он завсегдатай, и еще наркотиков.

И так изо дня в день.

Если судить по ветхому виду здания, куда сегодня притащился Эдди, сейчас очередь наркотиков. Бен готов побиться об заклад, что внутри не просто точка сбыта, а само логово дилера. Он внимательно присматривается через ветровое стекло своего автомобиля. Здание кирпичное, запущенное. Окна побиты, стены расписаны граффити. Да уж, Адская Кухня превратилась в настоящую помойку. Бен ненавидит этот район. Одно время дела тут налаживались, но в последние годы все пошло прахом. Этот район – все равно что разлагающийся труп, который еще не успели сжечь.

Бен поглядывает в зеркало, проверяя, не подкрадывается ли кто сзади. К счастью, его машина – старая развалюха, прекрасно вписывающаяся в местный антураж.

Бах!

Бах!

Раздаются громкие хлопки. Бен замирает, вцепившись пальцами в руль. Звуки донеслись из здания, куда зашел Эдди. Похоже на выстрелы.

Бах!

Точно – выстрелы. Сперва Бен намеревается убраться отсюда подобру-поздорову, но ему приходится подавить это желание. Он работает над сюжетом и не может бросить все при малейшей опасности. Он хватает с пассажирского сиденья фотоаппарат и пересекает улицу. Уже поздно, вокруг ни души. Поблизости нет даже баров или клубов, так что люди здесь не ходят – кругом лишь разбитые фонари да груды мусора.

Входная дверь насквозь отсырела и покрылась мучнистой росой. Бен открывает ее, чувствуя, как легко размякшее дерево подается под его пальцами.

Впереди темный пустой коридор. Лестница справа ведет на второй этаж.

Бен прибавляет шагу. На втором этаже он останавливается. В одной из комнат кто-то кричит. На крики отвечает другой голос.

Бен поднимается на третий этаж. Ближайшая дверь – та, которая ему нужна. Подкравшись, он прислушивается. Изнутри доносится приглушенная ругань. Бен подходит к соседней двери, стучит, и, не услышав ответа, толкает дверь. Та распахивается с громким скрипом. Бен тут же хватается за нее, ждет. Кажется, он никого не спугнул. Тогда он проскальзывает внутрь и осматривается.

Единственный источник света здесь – фонарь за окном. Маловато, но достаточно, чтобы понять, что в квартире пусто. Ругань из соседней квартиры здесь слышна лучше. Бен приближается к тонкой стене между квартирами и прикладывает ухо к сырой штукатурке.

– Клэй, предупреждаю последний раз.

Слова сопровождаются гулким топотом по деревянным половицам. Внезапно свет мигает. Бен осматривается и замечает неподалеку дырку в стене, через которую пробивается лучик света. Подойдя к отверстию, Бен заглядывает внутрь.

В соседней комнате горят ослепительно яркие дуговые лампы. Мебель простенькая: диван, кровать, старый телевизор на тумбе. Эдди Бойд меряет комнату шагами. Он высок; несмотря на лютый холод, из верхней одежды на нем лишь жилетка. Мощные бицепсы свидетельствуют о любви либо к спорту, либо к стероидам. Должно быть, Эдди Бойд прикрывал собой замеченную Беном дырку в стене, а теперь отошел, зажимая в угол коротышку с узким хитрым лицом.

Эдди хватает коротышку, которого называл Клэем, и сует ему под нос пистолет.

– Кто еще там был? – Голос Эдди хриплый, гортанный, будто он стеклом подавился.

– Н-не знаю! – отвечает коротышка. – Было темно, я ничего не видел…

Эдди стреляет поверх головы Клэя. Звук выстрела эхом разносится по комнате. Клэй в ужасе верещит и сползает на пол, прикрывая лицо руками.

Бен вспоминает о фотоаппарате, переключает его в режим видеосъемки и подносит объектив к дырке.

– А кто знает?! Ты должен был следить за территорией! Там мог быть кто угодно! Кто угодно!

– П-прошу прощения! Я и подумать не мог, что вы… что все… так обернется.

– Значит, подумать не мог? – огрызается Эдди. – Ты вообще не думал о последствиях! Кретин! Из-за этого меня арестовали! Мне нужна та флэшка, ясно?!

– Ясно!

– И что ты собираешься делать?

– Поспрашиваю в округе.

– Вот поспрашивай. Молодец. Даю тебе сутки.

Эдди шагает по комнате. Бен пытается следить за ним с помощью камеры, но задевает объективом торчащий из стены кусок деревянной панели. Дерево крошится, куски штукатурки осыпаются на пол.

Бен в ужасе замирает.

Подняв голову, он видит гневный взгляд Эдди Бойда.

– Там кто-то есть!

К двери бросается не замеченный Беном третий человек. Эдди палит из пистолета в стену. Бен бросается на пол, пули свистят над его головой, кроша стену за спиной. На четвереньках, полуползком-полубегом он добирается до двери, распахивает ее и выскакивает в коридор, готовясь оказать врагам любое возможное сопротивление.

 

Глава 20

Вчера

Поговорив с Микки о Корнелиусе Дрекселе, Мэтт решает прогуляться по Сорок восьмой улице и лично проверить ситуацию. На улице тихо, лишь редкие такси проезжают по маслянистым лужам, в которых отражаются сломанные неоновые вывески. У подъездов ежатся от пронизывающего до костей ветра проститутки, выходя к проезжей части лишь на звук приближающихся автомобилей.

Мэтт хмурится. Здесь, внизу, ему не нравится. Сложно почувствовать район, сложно почувствовать город. Надо забраться выше.

Он сворачивает в укромный переулок и находит пожарную лестницу. Взбирается по ней на крышу, подходит к краю. Соседняя высотка идеально ему подходит. Мэтт прыгает, цепляется за внешний блок кондиционера, подтягивается и, еще раз подпрыгнув, хватается за конек крыши. Забравшись на крышу, он встает в полный рост, чувствуя, как ледяной ветер без всяких преград овевает его лицо.

Мэтт стоит на краю, вместе с ветром прощупывая все вокруг, оценивая формы и размеры зданий на Сорок восьмой улице. Подошвами ног он чувствует легкую дрожь – будто фундаменты неслышно стонут, готовые сдаться под весом старых, приходящих в негодность зданий.

Улица видала лучшие дни, но дело не в этом. Тут живут люди. Она – часть Адской Кухни. Часть его дома. Эти люди – его соседи. Если о них некому позаботиться, значит, это долг Мэтта. Нужно заставить владельца отремонтировать дома. А советника Бойда, если тот и правда подписывал распоряжения о выселении без юридических обоснований, необходимо призвать к ответу. Нельзя позволить ему и дальше безнаказанно нарушать закон. Это не дело.

Бах!

Бах!

Мэтт оборачивается на звук. Выстрелы. Примерно в километре отсюда. Определив точное место, Мэтт ждет и наблюдает.

Бах!

Медлить больше нельзя. Мэтт срывается с места, бросается к краю крыши и перепрыгивает на соседнее здание. Он парит в воздухе, приземляясь на вентиляционную трубу, поскальзывается, спотыкается, падает на колени, едва не свалившись. Скривившись, он поднимается и продолжает бег.

Следующий дом значительно ниже. Мэтт пролетает вниз целый этаж. Не сбавляя хода, он перескакивает через стену и летит еще ниже. Следующее здание почти на десять метров выше. Мэтт останавливается. Запрыгнуть на его крышу невозможно. Вместо этого он прыгает на подоконник. Подтянувшись, он одной рукой открывает окно, забирается внутрь и оказывается лицом к лицу с пожилой женщиной.

– Прошу прощения, мэм. Я просто мимо прохожу.

Бабуля замахивается на него засаленной сковородкой, к которой прилипла яичница. Яйца взмывают в воздух; Мэтт уворачивается, выскакивает в коридор, врывается в соседнюю квартиру и, миновав пустую гостиную, заваленную журналами и коробками от дисков с компьютерными играми, бросается к окну. Открыв окно, он высовывается наружу. Через пару окон он видит накрепко привинченную к стене пожарную лестницу. Мэтт вылезает на карниз и прыгает вдоль стены. Пальцы хватаются за металлическую перекладину. Та обледенела, и рука Мэтта соскальзывает. Он съезжает вниз, отчаянно пытаясь вновь уцепиться за лестницу. Руки пронзает боль. Голени бьются о металл. Ухватиться он не может и вместо этого обхватывает лестницу, словно обнимая ее, так, что кожа в месте локтевого сгиба больно трется о металл. Полностью остановиться он не может, но по крайней мере замедляет падение.

Оказавшись примерно в трех метрах от земли, Мэтт падает в грязный сугроб. С трудом поднявшись, он переводит дух и поспешно выбегает из подворотни, направляясь к зданию, откуда донеслись выстрелы. Улица становится все более пустынной. Вокруг темно. Ни единого магазина. Ни одной живой души.

Распахнув входную дверь, Мэтт оказывается в длинном коридоре. Во всю его длину раскатана грязная, дырявая ковровая дорожка. Мэтт прикасается к стене. Кругом граффити – текстура рисунка отличается от обычной текстуры стены.

Мэтт взбегает вверх по лестнице, стараясь не обращать внимание на царящий внутри запах мочи и дерьма – на сто процентов человеческого, как бы ни хотелось Мэтту думать, что тут виноваты животные. Чует он и наркотики. Героин. Горелую фольгу. Аромат марихуаны – стойкий даже спустя сутки после того, как ее выкурили.

Когда он добирается до третьего этажа, выстрелы раздаются снова. Мэтт бросается на звук, к двери, но та распахивается ему навстречу. Из квартиры выбегает лысый бородатый здоровяк и, не успев добежать до соседней двери, останавливается, почувствовав присутствие Мэтта.

Он оборачивается.

– В кого бы ты ни стрелял, – говорит Мэтт, – они идут со мной. Либо мы улыбаемся, киваем друг другу и расходимся, либо ты будешь валяться на полу со сломанной ногой. Выбирай.

Тут Мэтт понимает, что здоровяк не вооружен. Значит, в квартире есть кто-то еще. Надо разобраться с этим парнем как можно скорее.

– Ну что, выбрал?

Здоровяк кидается на него.

Расстояние невелико, и противник преодолевает его за три гулких шага. Но, как и многие, громила недооценивает слепого.

Мэтт хватает его за руку и, пользуясь массой и скоростью здоровяка, впечатывает в стену. Тот отскакивает от штукатурки, как от резины. Мэтт отпускает его и проводит подсечку. Громила падает навзничь, ударяясь головой о деревянный пол. Мэтт бросается на него сверху и бьет в кадык. У здоровяка перехватывает дыхание, и он не может даже закричать. Его глаза лезут из орбит, с жутким хрипом он хватается за горло. Мэтт поднимает его за шкирку, и, ухватившись поудобнее, бьет головой о стену, пробивая в штукатурке дыру.

Отряхнувшись, Мэтт оценивает плоды своего труда. Неплохо. Если не считать последний бросок и подсечку, ему хватило всего двух ударов. Мэтту нравится, когда все проходит четко и аккуратно.

Дверь второй квартиры открывается, и в коридор выскакивает испуганный мужчина с фотоаппаратом в руке. У него темные волосы, вытянутое лицо, на носу очки.

– Есть там еще? – спрашивает Мэтт.

Мужчина оборачивается:

– Ч-что?

– Остались там дружки вот этого парня? – Мэтт показывает на распростертого у ног громилу.

Снизу слышится шум. Мэтт перегибается через перила лестницы и видит, что с улицы в дом вбежали несколько человек – вероятно, на звук выстрелов. Где они раньше прятались? Насчитав троих, Мэтт возвращается к фотографу.

– Как тебя зовут?

– Бен.

– А я Мэтт. Пошли наверх.

Мэтт чувствует, что Бен растерян.

– Т-ты смотришь мимо меня, – говорит Бен. – Ты что, слепой?

– Майки! – кричит кто-то из квартиры. – Ты поймал его?

– Бен, на разговоры нет времени. Хочешь выбраться отсюда живым – слушай меня.

– Но ты же ничего не видишь.

– Никогда не слышал, что у людей, лишенных одного из чувств, другие становятся острее? За мной.

Мэтт бежит по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки. Четвертый этаж – последний. Выхода на крышу нет. Черт. Придется лезть через окно. Мэтт пытается его открыть, но рама слишком разбухла от влажности и не поддается. Тогда он разбивает стекло локтем, сбивает торчащие осколки и высовывает голову на улицу. До крыши три метра. Он-то допрыгнет, а вот Бен вряд ли.

Он влезает обратно и вновь перегибается через лестничные перила. Погоня уже близко, назад пути нет. Мэтт распахивает дверь ближайшей квартиры. Никого. На полу остатки старого бордюра. Мэтт вбегает в одну из комнат, проверяет окно. Бен следует за ним по пятам. Окно открывается с легкостью. Внизу подворотня, у стены настоящая свалка. Объедки, старая рухлядь, древние, размокшие до состояния бумажных, ящики. Чутье подсказывает Мэтту, что прямо под ними высится особо большая куча мусора. Он морщится, но выбирать не приходится. Лучше оказаться в вонючей куче, чем в руках головорезов.

За спиной раздаются шаги. Обернувшись, Мэтт понимает, что один из преследователей несется прямо на него, на ходу доставая пистолет. Мэтт бросается вперед, ударом по запястью выбивая пистолет. Бандит кричит от боли. Мэтт бьет его в нос, и преследователь падает, перекатывается вправо и поднимается, держа в руках непонятно откуда взявшийся обломок металлической трубы. Он замахивается на Мэтта, но тот легко уворачивается. Труба разносит в щепки трухлявый, источенный термитами подоконник. Мэтт пинает трубу ногой, и бандит выпускает ее. Тогда Мэтт пытается выбить ему коленный сустав.

Но бандит не так прост. Он наносит удар ногой с разворота, метя Мэтту в живот. Мэтт успевает поймать его ногу и выворачивает ее, но противник успевает подскочить и повернуться так, чтобы не сломать лодыжку. Мэтт удивлен. Бандит падает набок и в полете бьет Мэтта ногой в голову. Тот ударяется о стену, из глаз сыплются искры. Боль пронзает голову. Мэтт моргает и мотает головой, приходя в себя как раз вовремя, чтобы понять, что противник ищет свой пистолет.

Тут, откуда ни возьмись, появляется Бен и огревает бандита по спине длинной доской.

Дерево разлетается в труху. Бен удивленно таращится на свои руки, еще секунду назад сжимавшие доску. Бандит успевает схватить трубу и с размаху бьет Бена по голове. Тот падает, и бандит переключает внимание на Мэтта. Но тот уже готов к атаке. Он выбивает трубу. Бандит спотыкается и тянет руки к поясу. Сначала Мэтт думает, что у него есть другой пистолет, но в руках у противника оказывается пара ножей. Ловко покрутив их в руках, бандит атакует Мэтта обоими клинками. Мэтт искусно уклоняется, блокируя удары руками, но чувствует, как лезвия режут кожу. Один раз, два, три, четыре.

Он ухитряется пнуть противника в солнечное сплетение и сбить ему дыхание. Бандит отшатывается, роняя один нож. Мэтт быстро подбирает его, хватает за клинок и делает вид, что метает нож в лицо противника. Бандит попадается на уловку и отскакивает в сторону, но Мэтт, предвосхищая этот маневр, уже несется на него. Они сталкиваются, Мэтт выкручивает бандиту руку, заставляя выпустить и второй нож. Со звоном он падает на пол.

С лестничной площадки доносится оклик, и на пороге появляются двое других бандитов.

Пораздумав секунду, Мэтт бьет противника коленом в живот и отталкивает как можно дальше. Бен, пошатываясь, поднимается после удара. Мэтт хватает его и тащит к окну.

– Вылезай, живее. Падать не слишком высоко.

Бен с трудом держится на ногах, но повинуется. Он взбирается на карниз, садится и спрыгивает. Мэтт следом. Он вылезает из окна, свешивается вниз и, слегка раскачавшись, отпускает руки.

В ушах свистит ветер. Мэтт приземляется на мусорную кучу, успев сгруппироваться. Зубы клацают. Мэтт чувствует во рту привкус крови. Он перекатывается на бок, подальше от стены.

Бен уже на ногах. Журналист тяжело и прерывисто дышит. Мэтт берет его под руку и выводит из подворотни. У выхода они ненадолго останавливаются, чтобы убедиться, что никто не поджидает их в засаде.

– Ты на машине? – спрашивает Мэтт.

– Да.

– Веди.

Они спешно добираются до старого, на ладан дышащего «Фольксвагена». Бен несколько раз роняет ключи, прежде чем попасть в замок.

Наконец двигатель заводится, и они уезжают в ночь, оставляя старое здание позади.

Морщась от боли, Бен прикладывает к голове стакан с ледяной водой.

– Надо бы тебе показаться врачу, – говорит Мэтт. – Вдруг у тебя сотрясение?

– Меня не в первый раз бьют. Это просто шишка.

Мэтт пожимает плечами.

– Скажи, – говорит он, – как тебя занесло в тот дом?

– Как меня занесло? – удивляется Бен. – Тебя-то как туда занесло?

– Мимо проходил, услышал выстрелы, решил проверить, что происходит.

– Ты что, коп?

– Сознательный гражданин, скажем так. Теперь твоя очередь.

Бен мотает головой.

– Ну уж нет, приятель. Мое доверие так просто не заслужить. Эти твои приемы… простой сознательный гражданин так бы не разобрался с этими бандитами.

Бен видит, что Мэтт серьезно задумался. Наконец, Мэтт кивает.

– Идет. Но пообещай, что не станешь ничего вынюхивать. Дело, над которым я работаю, весьма деликатное, и ты можешь все испортить.

– Что еще за дело? Выходит, ты все-таки коп?

– Нет. Впрочем, в одном ты прав. Я неспроста забрел сегодня в тот район. Я расследовал… – Мэтт прерывается, снова начинает говорить и опять замолкает, наморщив лоб. – Извини. Я и сам до конца не понимаю, во что ввязался. Может, сперва расскажешь, что за история там случилась, а потом я объяснюсь?

Бен мешкает. Ему не терпится узнать больше об этом парне, но порядок, в котором они поведают свои истории, большого значения не имеет. Кроме того, ему и самому необходимо восполнить некоторые пробелы в известных ему фактах, а это важнее, чем во что бы то ни стало выяснить, кто такой Мэтт на самом деле.

Бен начинает свой рассказ. Мэтт внимательно слушает, как он рассказывает о своем расследовании, об убийстве Габриэля Макэвоя, об убийстве наркомана Эдди Бойдом и о том, как отец Эдди его прикрыл. Об убийстве арестовавшего Эдди полицейского и обнаруженном Беном длинном списке жертв, многие из которых могут быть связаны с советником Бойдом, – и в конце концов о том, что все эти ниточки ведут к одному человеку – Кингпину.

– Ты уверен? Советник Бойд связан с мафией?

– Уверен на девяносто девять процентов. Если знаешь, где и как искать, то связь очевидна. Почему ты спрашиваешь? Тоже интересуешься деятельностью Бойда? Поэтому пришел в тот дом?

– Бойд – член Департамента городского планирования, – объясняет Мэтт. – Насколько нам известно, он подписывает распоряжения о выселении жильцов и сносе зданий. Конечно, по сравнению с твоим расследованием наше – сущий пустяк, но… если мы этим не займемся, сотни людей потеряют жилье.

Мэтт откидывается на спинку стула.

– Я проверял здания, предназначенные к сносу, и услышал выстрелы. Полагаю, сын советника Бойда знал, что дом расселен, вот и приспособил одну из квартир под свои делишки. – Мэтт делает паузу, чтобы обдумать то, что сообщил ему Бен. – Говоришь, тебе удалось что-то снять?

Бен кивает, достает фотоаппарат, включает видеозапись и передает камеру Мэтту. Тот слушает разгоряченный диалог между Эдди Бойдом и человеком по имени Клэй.

– Тебе известно, о чем они говорят? – спрашивает он, когда запись заканчивается. – Что это за флэшка?

– Понятия не имею. Думаю, из-за нее он и убил того наркомана на прошлой неделе.

Мэтт задумчиво кивает. Он вспоминает Микки и нотки озлобленности в ее голосе. Вспоминает крик разбившейся насмерть Мэри. Вспоминает, каким беспомощным чувствовал себя все последние годы. Теперь ему предоставляется возможность все исправить. Искупить свою вину.

 

Глава 21

Вчера

Отношение Клэя к наркоманам можно назвать неоднозначным. Он ненавидит их, потому что они слабые и грязные. Ненавидит ту ауру безнадежности, что пристала к ним, как жир к старой сковородке. Ненавидит запах застарелого пота. Бегающие туда-сюда глазки; взгляд, устремленный куда угодно, но только не на тебя, постоянно высматривающий, где бы что украсть, чтобы потом заложить и на полученные деньги купить новую дозу.

Но он любит их за то, что они легко управляемы. Дай им пару купюр, пару граммов наркотика в чистом пластиковом пакетике – и они сделают все, что ты пожелаешь.

Клэй шагает по обледенелой улице, кутаясь в старое полупальто и шарф. Эти идиоты сполна ответят ему за все, даже за ненавистную погоду.

Он сворачивает на темную улочку, и метрах в пятнадцати видит заправочную станцию и круглосуточный магазин. Под козырьком ютится группка бездомных тунеядцев. Это не просто бродяги – все они крепко сидят на игле. Здесь один из дилеров Кингпина сбывает свой товар.

От одной мысли о Кингпине у Клэя бегут мурашки. Сам он никогда с ним не встречался – как и никто из его знакомых. За исключением Ларкса. Тихоня – так его зовет Клэй.

Тихоня и псих.

Пусть Клэй и не дослужился до личной встречи с боссом, это не значит, что он убережен от бдительного ока Кингпина. Клэй понимает, что вести о его недавнем проколе могут дойти до самого верха. Эдди Бойд – парень горячий и просто так этого не оставит. А учитывая, кто его отец… Клэй мотает головой. Рано или поздно все всплывет, и виноватых в раскачивании лодки найдут – причем вовсе не обязательно, что виноватыми окажутся те, кто действительно несет ответственность за происшедшее. Поэтому Клэю ничего не остается, кроме как взять ситуацию под свой контроль. Выжать из ситуации максимум и найти возможность выкрутиться прежде, чем кто-то набросит дерьма на вентилятор.

Клэй приближается к столпившемуся возле магазина продрогшему стаду. Какой-то придурок держит самодельный фонарь из старой банки с краской. Пламя синевато-зеленое, и Клэй чувствует запах горелой пластмассы. Вот тупицы – даже дерева на растопку найти не могут.

Он сразу замечает Сильвио – высокого тощего парня с черными, зачесанными под панка волосами. Это что, мода такая, или он просто голову давно не мыл? Клэй злится на себя за то, что думает о такой ерунде. Увидев его, Сильвио хватает свою подружку. Все зовут ее Салли Сэйнт, но Клэй понятия не имеет, настоящее ли это имя. Маленькая, худенькая, с острыми скулами. Клэй знает, что в этой парочке она – мозговой центр. Ее глаза лучатся умом – нет, даже не умом, а хитроумием. Она – как дикая лисица, всегда готова дать отпор.

Клэй обходит магазин и идет к автомобильной стоянке. Та почти пустует, из двадцати с лишним мест заняты лишь два. Одинокий фонарь посреди парковки освещает нетронутый снег желтым светом.

Клэй встает под фонарем и ждет, переминаясь с ноги на ногу, пока подойдут остальные двое.

– Здоро́во, Клэй! – энергично приветствует его Сильвио. – Есть для нас работенка?

Клэй щурится.

– А где этот, как там его? Тот парень, которого вы прислали помочь с монтажом?

Сильвио и Салли переглядываются. Не готовы признать даже очевидную вину. Думают, что они умнее Клэя и смогут его уболтать.

– Поехал навестить отца, – говорит Сильвио.

– Правда? А если я скажу, что ваш приятель мертв?

Ответа нет.

– Что? Сказать нечего?

Они опускают глаза.

– А если я скажу, что он мертв, потому что его застрелил Эдди Бойд?

Молчание.

– Вы что, языки проглотили? Ладно, расскажу дальше. Если я скажу, что Эдди Бойд застрелил его потому, что у него на флэшке была некая видеозапись? Обличающая видеозапись, которой этот придурок шантажировал Эдди.

Клэй внимательно вглядывается в их лица.

– Что, ничего в голову не приходит?

– Мы тут ни при чем, – говорит Сильвио.

Салли тычет его локтем под ребра.

– Молчи!

Сильвио протестует.

– Я жить хочу!

Салли лишь разгневанно смотрит на него.

Клэй улыбается.

– Вот и славно. По крайней мере, теперь все ясно. Может, и получится о чем-нибудь договориться.

Сильвио и Салли настороженно смотрят на него. Салли облизывает губы.

– О чем договориться?

– На этой флэшке… запись того печального инцидента недельной давности?

Сильвио кивает.

– Хорошо. Послушайте, я не питаю к Эдди особенной симпатии. Он псих, а психов я не люблю. Мой папаша всегда говорил: «если придется выбирать, с кем драться – с двухметровым убийцей или психом, выбирай двухметрового убийцу, ибо психа тебе не одолеть».

Салли и Сильвио непонимающе переглядываются. Клэй вздыхает.

– Короче, у меня есть план. Я знаю людей, которые были бы рады заполучить эту запись. Врубаетесь? Они хотят подкопаться под папашу Эдди. Я могу послать весточки заинтересованным сторонам и устроить торги. Кто предложит больше – того и флэшка.

– А прибыль поделим? – недоверчиво спрашивает Салли.

– Шестьдесят процентов мне, сорок вам, – отвечает Клэй.

– Ну уж нет, – возражает Салли. – Делим поровну на троих.

– Разбежалась. Я договариваюсь с людьми. Без меня у вас останется никчемная флэшка и смертный приговор.

Салли оттаскивает Сильвио в сторону. Они о чем-то шушукаются. Клэй со вздохом устремляет взгляд в небо. Похоже, снега еще насыплет. Он лениво оглядывает крыши…

…и замирает. Морщит лоб. Ему показалось, что по крыше кто-то двигался. Клэй приглядывается, но если кто-то там и был, то теперь его и след простыл.

– Пятьдесят на пятьдесят.

Клэй вздыхает. В общем-то, нет разницы, на что договариваться. Все равно он собирается их убить.

– Ладно. По рукам.

Улыбаясь до ушей, Сильвио протягивает руку. Клэй не обращает на это никакого внимания и спрашивает Салли:

– Где флэшка?

– На аукцион принесем.

Клэй обдумывает, стоит ли требовать ее у них, но решает, что Салли все равно ее не отдаст. Он по глазам видит, что девушка ему не доверяет. Равно как и ему, ей хочется держать ситуацию под контролем. Ладно. У Клэя еще будет время, чтобы с ними разобраться. Главное, чтобы флэшка оказалась на аукционе – а уж кто ее туда принесет, роли не играет.

– Я свяжусь с вами, как только договорюсь о месте и времени проведения торгов. Постараюсь назначить их на завтра. Главное, чтобы Эдди не успел о вас пронюхать. Если пронюхает – то сделает с вами то же, что и с вашим приятелем. – Клэй ухмыляется, заметив их озабоченный вид. – Наслаждайтесь сегодняшним вечером, ребятки.

Клэй возвращается домой. Не в убогую квартиру на Сорок восьмой улице – там он только работает, снимает фильмы по заказу Эдди. У него неплохая квартирка на Манхэттене, в которую можно зайти, не сделав предварительно прививку от столбняка.

Он ставит пластинку Дэвида Боуи. Знакомые любимые песни, которые были с ним всю жизнь и которые он знает наизусть. Для планирования будущего лучшего саундтрека не придумаешь. Если дело выгорит, он серьезно поднимется. Не придется больше за сущие гроши возиться с торчками и проститутками. Нет уж, он станет значимой фигурой. С ним будут считаться. У него появятся связи. Он составил список потенциальных контактов, как только придумал план. В нем все, кто может извлечь хоть какую-то пользу из действий Эдди Бойда. Не только люди из преступного мира, отнюдь. Клэй метит выше. Ему интересны люди, которые смогут использовать полученную информацию против отца Эдди, советника Бойда. Политики, крупные бизнесмены. Клэю доводилось вести с ними дела. Наступали моменты, когда им нужны были наркотики или проститутки, и Клэй их этим обеспечивал.

Клэй возбуждается от одной лишь мысли о том, сколько на этом заработает. Он не только получит власть и высокий статус, но и деньги. Миллионы долларов. Возможно, десятки миллионов. А когда сделка будет заключена, он избавится от Салли и ее тупого дружка.

Час спустя Клэй заканчивает все приготовления. Аукцион назначен на завтра, на шесть часов вечера, и пройдет на маленьком островке Норт-Бразер-Айленд у побережья Бронкса. Раньше там была больница, потом – центр для наркоманов. Теперь остров заброшен. Идеальное место – никаких камер наблюдения, никаких полицейских. Прекрасно видно, кто прибывает на остров и кто с него отбывает.

Тихое, укромное местечко.

 

Глава 22

Вчера

Эти слова заставляют Салли Сэйнт задуматься. Выводят ее из себя.

После встречи с Клэем она следит за ним от стоянки до самого его дома. Стоит снаружи и наблюдает за окнами его манхэттенской квартиры, попивая горячий кофе. Клэй сидит за столом, и Салли видно его спину. Салли проводит на морозе час, прежде чем Клэй вновь появляется на улице и садится в такси.

Ей всегда не нравился Клэй – с того самого дня, когда он подобрал ее на улице пять лет назад. Он – настоящий паразит, худший в своем роде, который кормится за счет слабых и сидит на шее у сильных. Сам он палец о палец не ударит. Все блага в его жизни – результат труда и усилий кого-то другого.

Салли знает, что в глазах Клэя они с Сильвио – пара постоянно обдолбанных торчков, и она не стремится его переубедить. Если она и может хоть за что-то сказать «спасибо» своем отцу, так это за совет, который он дал ей, прежде с разбитыми костяшками пальцев и всеми мамиными деньгами скрыться в неизвестном направлении.

«Дочь, если тебя недооценивают – не беда. Путь наверх всегда легче, когда все думают, что ты достиг самого дна».

В конце концов, Клэй сам виноват. Она бы с радостью поделила деньги на троих. Шестьдесят шесть процентов ей и Сильвио.

Так было бы честнее. Это ведь она придумала украсть флэшку и шантажировать Эдди. Теперь она каждый день благодарит судьбу за то, что сама не отправилась на встречу с ним. В присутствии Эдди она всегда беспокоилась и теперь понимает почему. Обернись все иначе – и это ее труп мог бы сейчас лежать в морге.

Поэтому Клэй может винить лишь себя. Так думает Салли, вставляя ключ в дверной замок его квартиры. Сам напросился. Она поняла по его глазам, что он не собирается с ними делиться. Ни пятьюдесятью процентами, ни даже десятью. Ни центом. Как только Клэй получит деньги, он их предаст, поэтому необходимо принять предварительные меры.

Салли закрывает за собой дверь. Ключ к квартире Клэя она раздобыла еще два месяца назад. Он имел неосторожность оставить брелок с ключами в конспиративной квартире в Адской Кухне, и Салли сняла с них отпечаток на куске мыла. Изначально она собиралась забраться к Клэю и обнести его, выкрасть все, что можно продать, но решила повременить и пользоваться ключом лишь по необходимости. Кое-что Салли все же стащила – сущие мелочи вроде часов и мелких денег, но не более того. Особое удовольствие ей доставляет перекладывать вещи Клэя с места на место, чтобы сбить его с толку. Как-то раз она сунула его пепельницу в холодильник, а пакет молока – в ящик письменного стола. После ее тайных визитов Клэй всегда нервничал. Постоянно озирался по сторонам.

В эти моменты Салли с огромным трудом сдерживала смех.

Сегодня, впрочем, ей не до смеха. Сегодня все всерьез.

От этого дня зависит ее будущее.

Салли известно, что Клэй пользуется двумя мобильными телефонами. Один у него личный, другой – рабочий. Ей также известно, что рабочий телефон хранится в ящике стола, когда Клэй им не пользуется.

Например, сейчас.

Салли открывает ящик стола и находит телефон – старую «нокию», из тех, что не сломаются, даже если сбросить с самолета. Она садится в кресло Клэя и делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Затем она открывает адресную книгу и находит нужное имя.

Ларкс.

Салли несколько раз видела, как он разговаривал с Клэем. Пренеприятнейший тип, но через него можно выйти на большого босса. Кингпина. Салли не сразу решается нажать кнопку вызова. Если она это сделает – пути назад уже не будет. Ее жизнь круто изменится. Ее и Сильвио. Вопрос только в том, изменится ли она к лучшему или к худшему? Ответа у Салли нет.

Что изменится, если она не позвонит? Либо она рискует – терять-то все равно нечего, либо не делает ничего и остаток жизни проводит на улице. В таком случае этот самый остаток вряд ли окажется долгим.

Салли не хочет до смерти замерзнуть. Она может принести пользу – пусть и не знает какую. Лишь знает, что из нее может выйти толк. Внутренний голос подсказывает, что она достойна большего.

Поэтому Салли нажимает кнопку.

После трех гудков ей отвечают.

– Гмм… мистер Ларкс? Это Салли. Салли Сэйнт. Я… гмм… видела вас несколько раз. С Клэем.

Ларкс отвечает спокойно, даже дружелюбно. Салли чувствует прилив уверенности. Вот оно, начало новой жизни.

– Я хочу сообщить об одной проблеме, о которой… эм… случайно узнала. Думаю, вас и вашего… начальника это заинтересует.

– Неужели?

– Да, я думаю, это имеет к нему отношение. Косвенное… – Салли замолкает, но ответа не следует. – Это значит, что…

– Мисс Сэйнт, я знаю, что означает слово «косвенное». Рассказывайте, что случилось.

Фиск склоняется над столом, сжимая кулаки так сильно, что костяшки пальцев белеют.

– Что он сделал?!

– Советник Бойд воспользовался своим влиянием, чтобы вызволить сына из тюрьмы, – говорит Ларкс.

– Его сын кого-то убил? На глазах у полицейского? Где сейчас этот полицейский?

– Ух…

Фиск готов испепелить Ларкса взглядом.

– «Ух»? Милый друг, я не люблю, когда ты говоришь «ух». В твоих устах это равносильно диким воплям обычного человека.

– Тот полицейский…

– Да-да?

– Он тоже мертв.

– Что с ним случилось?

– Я его убил.

Фиск откидывается в кресле и складывает руки на груди.

– Продолжай.

– На позапрошлой неделе мне позвонил Бойд и сказал, что тот коп что-то вынюхивал о вас.

– Обо мне?

– Так сказал Бойд. Он порекомендовал избавиться от копа, пока тот ничего не раскопал.

Помолчав несколько секунд, Фиск снова нависает над столом.

– Ларкс, скажи – я осторожен?

– Очень осторожны.

– Вот именно. Ты вправду думаешь, что я так просто оставил бы компрометирующие меня улики?

– Нет, но рисковать мне не хотелось.

Фиск тяжело вздыхает.

– И как ты это обставил?

– Как неудавшуюся сделку по сбыту наркотиков.

Фиск скептически смотрит на Ларкса.

– Опять? Не мог что-нибудь другое придумать?

Ларкс пожимает плечами.

– Когда в деле замешаны наркотики, никто не задает лишних вопросов, зная, что никогда не получит ответов.

Фиск снова откидывается в кресле и смотрит в окно на падающий снег.

– Какие будут распоряжения? – спрашивает Ларкс.

– Нужно исправить ошибки нашего дорогого советника. Черт с ним, с полицейским. С ним все равно пришлось бы разобраться. А вот Эдди Бойда необходимо убрать. Честно говоря, – Фиск поворачивается к Ларксу, – нужно убрать всех, кто замешан в этом деле. А то устроили какой-то бардак.

– А что делать с самим советником? От него тоже нужно избавиться?

Фиск задумывается.

– Нет. Я потратил на него слишком много времени и денег. Он все еще ценен для нас. Я сам с ним побеседую.

Ларкс кивает и оставляет Фиска предаваться раздумьям. По пути он улыбается. Ближайшая пара дней обещает быть богатой на события.

Мэтт приезжает к Бену домой и рассказывает, что ему удалось выяснить за ночь.

– Откуда ты все это узнал? – удивляется Бен.

Мэтт прокручивает в голове все ночные события. Они с Беном расстались в закусочной, и он поспешил обратно к аварийному дому на Сорок восьмой. Там, на крыше напротив, он дождался, пока из дома выйдет человек. Мэтт запомнил его имя – Клэй и проследил за ним. Тот встретился с парой молодых ребят, Салли и Сильвио, и говорил с ними о каком-то аукционе, на котором будет выставлена загадочная флэшка. Затем Мэтт проследовал за Клэем до его дома и подслушал, как он договорился о проведении торгов в месте под названием Норт-Бразер-Айленд.

– Ничего себе, – говорит ошеломленный Бен. – Ты что, прямо под дверью подслушивал?

– Вроде того, – отвечает Мэтт.

– Ладно, давай все обдумаем.

Бен расхаживает туда-сюда, делает глоток пива из бутылки, останавливается и поворачивается к Мэтту.

– Есть причины, по которым мы не должны обращаться с этим в полицию?

– Я не говорил, что они есть, – отвечает Мэтт.

– Верно. Хочешь услышать, почему я считаю, что мы не должны этого делать?

– Не считая того, что ты потеряешь эксклюзивный сюжет?

– Сюжет тут ни при чем, – говорит Бен. – Совсем ни при чем.

Мэтт понимает, что обидел Бена, и извиняется.

– Прости, не хотел тебя задеть.

– В полицию обращаться нельзя хотя бы потому, что среди полицейских наверняка есть те, кто в доле с мафией, как и советник Бойд.

– И нам не известно, кто именно.

– Вот-вот. Если об этом деле узнает полиция, то и мафия тоже.

– И Клэй кончит так же, как тот полицейский, что арестовал Эдди Бойда.

– Не только Клэй, но и куча других людей. Эта информация многим будет стоить жизни.

– Что ты предлагаешь? – спрашивает Мэтт.

– Отправимся на этот аукцион. Спрячемся, снимем происходящее на камеру. Быть может, узнаем, что же записано на этой флэшке. Затем я выпускаю статью и одновременно с ней – видеозапись. Я получаю свой эксклюзив, мир узнает правду, а плохишей арестовывают.

Мэтт поудобнее устраивается на диване. План неплох, но ему кажется, что нужно пойти дальше. Если им удастся заполучить саму флэшку, то, возможно, получится доказать, что советник Бойд воспользовался положением, чтобы отмазать своего сына и уничтожить важные улики. Если Бойд пойдет под трибунал, то Фогги будет легче опротестовать подписанные Бойдом распоряжения о сносе зданий.

– Придется отправиться туда пораньше, – задумчиво произносит он. – Лучше прямо с утра, чтобы прибыть еще до появления охраны.

– Идет.

– Остаемся незамеченными, ясно? Действуем по плану: ни с кем не вступаем в контакт, никому не попадаемся на глаза, снимаем все на камеру и делаем ноги.

– Как иначе? Или ты думал объявить войну всем бандитам города?

Мэтт с усмешкой пожимает плечами.

– Как раз плюнуть.

Бен смеется и поднимает бутылку пива:

– За поимку плохишей!

Мэтт поднимает свою:

– За поимку плохишей.

 

Глава 23

Вчера

Сразу от Бена Мэтт идет в спортзал. За последние три недели не проходило и дня, чтобы Микки не расспрашивала его, как продвигается работа Фогги над делом о выселении. Новостей у Мэтта нет, и он чувствует, что девочка сильно злится и близка к разочарованию.

– Микки, такие дела тянутся долго, – сказал он ей несколько дней назад.

– Как долго? – спросила она.

– Ну… несколько месяцев. Иногда даже несколько лет.

– Что? Несколько лет? Мы не можем столько ждать! Мэтт, этот урод все снесет до окончания процесса, и моя семья так и останется в ночлежке!

– Он не имеет права.

– А кто ему запретит? Он же плевать на закон хотел. Ты же обещал мне помочь!

– Я стараюсь. Но нам, в отличие от него, приходится все делать по закону.

– То есть вы ничего не можете сделать?

– Этого я не говорил. Я…

– Хватит!

– Микки…

– Я сказала, хватит! Давно стоило понять, что помощи от тебя не дождешься.

С того дня они не виделись. Мэтт не ходил в зал, желая дать ей время остыть и все осмыслить без постороннего вмешательства. А вот теперь ему есть что рассказать, пусть и не во всех подробностях. Он входит в мрачный зал и слышит удары кулаков о боксерскую грушу.

– Микки?

Удары не прекращаются.

– Послушай, я понимаю, что ты сердишься…

– Ничего ты не понимаешь, слепой хрен.

Мэтт хмурится.

– Микки, не надо грубить.

– Микки, не надо грубить, – передразнивает она.

– Я хочу тебе помочь…

– Так помогай! Сделай так, чтобы этого Дрекселя арестовали! Верни мне мой дом!

– Этим я и занимаюсь. Послушай… не знаю, насколько это важно, но у нас есть кое-какие подвижки. – Мэтт делает паузу, выверяя слова и не желая рассказывать лишнего. – Может, и не понадобятся месяцы. Может, и недели не понадобятся.

Удары прекращаются. Микки спрыгивает с ринга и подходит к Мэтту.

– Что это значит? – спрашивает она, тяжело дыша – то ли от усталости, то ли от волнения.

Мэтт понимает, что она обязательно потребует объяснений. Вот он дурак. Не нужно было ничего говорить.

– Что это значит? – настойчиво повторяет Микки.

– Я… встретил одного журналиста, который нашел кое-какие улики…

– Что за улики? Против домовладельца? Его арестуют? Мы сможем вернуться…

– Постой, постой! – Мэтт жестом показывает девочке успокоиться, по-прежнему не зная, что сто́ит ей рассказывать, а что нет.

– Эй! – восклицает она. – Не делай такое лицо, Мэтт Мёрдок! Теперь не отвертишься! Выкладывай.

– Я…

– Выкладывай! Я должна знать, что происходит!

Мэтт вздыхает. Она права. Она должна знать все.

Поэтому он рассказывает ей абсолютно обо всем, что они с Беном выяснили. Об убийствах, о флэшке, об аукционе. Одна часть его подсказывает, что он поступает безответственно, но другая часть возражает. Это непосредственным образом касается Микки. Речь идет о ее доме, о ее семье. Не ему решать, что она должна знать, а что нет.

Черт побери, когда-то ведь и он сам не мог уснуть ночами, думая о том, что было бы, если бы он знал о планах своего отца. Возможно, у него не вышло бы убедить отца повиноваться Риголетто, но дело даже не в этом. Он всегда чувствовал, что его предали, даже понимая, что на самом деле отец его защищал. Он хотел все знать, хотел, чтобы отец с ним поделился. Доверился ему. Теперь он понимает, что Микки чувствует то же самое.

Когда Мэтт заканчивает рассказ, Микки никак не реагирует. Просто отходит в сторону.

– Микки?

– Значит, вы собираетесь отправиться на этот аукцион и каким-то образом выкрасть флэшку?

– Ага.

– Думаешь, это поможет мне вернуться домой?

– Надеюсь.

– А что на этой флэшке?

– Пока не знаю. Но раз из-за нее убивают людей, значит, она даст нам все ответы. Я в этом уверен.

– Возьмите меня с собой.

Мэтт смеется, думая, что Микки шутит, но тут же понимает, что это не так.

– Нет, – твердо говорит он. – Ни за что.

– А вот и за что!

– Нет. Это опасно.

– Вот именно! Кто будет за тобой приглядывать?

Мэтт ошеломлен. Он думал, что Микки хочет отправиться с ним из чувства мести, но она лишь хочет защитить его. Он с трудом сдерживает улыбку, зная, что это ее разозлит.

– Обо мне не беспокойся.

– Мэтт, ты что, никогда не замечал, что ты слепой?

– Со мной будет Бен.

– Неужели? Кто этот Бен вообще такой? Я с ним не знакома. Ему можно доверять? Он сильный? Умный?

Мэтт снова готов рассмеяться.

– Он умный, и ему можно доверять.

– Но не сильный? Вот видишь, я должна пойти с тобой!

– Микки, – спокойно говорит Мэтт, – я не могу тебя взять. Не могу взять на себя такую ответственность и подвергнуть тебя опасности.

– Но…

– Микки, никаких «но»! – Мэтт все-таки срывается на крик.

Он слышит, как опешила Микки. Она отходит еще дальше от него, обиженная.

– Микки, прости, но ты остаешься. Это мое окончательное решение. Я рассказал тебе все, потому что ты мне нравишься и я тебя уважаю. Но ты должна остаться здесь, иначе я буду за тебя волноваться.

– А я волнуюсь за тебя! – кричит девочка.

Ее голос эхом разносится по залу. Мэтт слышит, что она готова разрыдаться.

– Я не хочу тебя потерять. Ты мой друг.

– Микки, со мной ничего не случится, обещаю.

Микки бросается к нему и крепко обнимает.

– Обязательно вернись, мистер Сорвиголова, – бурчит она, уткнувшись в его свитер.

– Обещаю. Честное скаутское.

– Ты был скаутом?

Мэтт улыбается.

– Не-а.

 

Глава 24

Двенадцать часов назад

Мэтт слышал о Норт-Бразер-Айленде, но, как и большинство жителей Нью-Йорка, никогда там не был. Этот островок расположен в проливе Ист-Ривер, между Бронксом и островом Райкерс. В 1885 году на нем открылся изолятор, на месте которого с тех пор размещали то больницу, то психиатрическую лечебницу, то реабилитационный центр для несовершеннолетних наркоманов. В шестидесятые годы двадцатого века его забросили, и с тех пор остров был отдан на волю природы. Здания постепенно разрушились, и теперь там заповедник для редких птиц, а воды регулярно патрулирует береговая полиция.

Но не сегодня. Сегодня полицейских катеров в акватории Ист-Ривер не видать. Мэтт догадывается, что кто-то из участников торгов за определенную сумму «уговорил» их не появляться.

Мэтт с Беном прибывают на Норт-Бразер-Айленд ранним утром. Над островом стоит туман, ограничивающий видимость парой метров. Они привязывают к ветхому пирсу взятую напрокат весельную лодку и сходят на берег. Гнилое дерево скрипит под ногами. Туман Мэтту не нравится. Он – помеха его чувствам и восприятию. Голову Мэтта будто обернули ватой – звуки приглушены и искажены. Воздух движется непривычно, противоестественно.

Сразу за пирсом путь им преграждает неширокая, но густая лесополоса. По колено в снегу они пробираются сквозь нее, пока на полпути к комплексу зданий не натыкаются на старую хижину смотрителя. Войдя внутрь, Мэтт садится у окна, за которым нет ничего, кроме снега и деревьев. Бен находит где-то потрепанный экземпляр «Меча Конана» в мягкой обложке и, усевшись прямо на полу, решает почитать.

Проходит несколько часов. Бен бросает читать, и начинает нервно мерить шагами маленькую хижину. Мэтт тоже волнуется, но прекрасно понимает, что суетой делу не поможешь. Стик учил его успокаиваться и сохранять внутреннюю энергию. Никогда не знаешь, когда она тебе пригодится. Наконец, Мэтт чувствует, что становится светлее. Не поднимаясь со стула, он вытягивается и спрашивает Бена:

– Который час?

– Пять, – зевая, отвечает Бен.

– Пора идти.

Когда они покидают хижину, небо темнеет. Над головой нависают тяжелые тучи, первые крупные снежинки медленно падают вниз. Это хорошо. Снег укроет их следы.

Мэтт с Беном движутся осторожно, но не делают лишних остановок. Морозный воздух обжигает Мэтту ноздри и щеки. Лес никак не кончается. Поводырь Мэтту не нужен, но он все равно держит руку на плече у идущего впереди Бена. Делает он это затем, чтобы тот не задавал лишних вопросов. Наконец они добираются до построек. Бен оборачивается и хочет что-то сказать, но Мэтт останавливает его.

– В чем дело? – шепчет Бен.

– Я что-то слышу, – Мэтт указывает рукой в сторону, и Бен поворачивается в том направлении.

Через мгновение там появляется охранник, ленивой походкой вышагивающий среди деревьев. До него не больше пяти метров. Одет охранник в плотное зимнее пальто и шляпу.

Охранник достает небольшую серебристую фляжку и делает из нее глоток. Причмокнув губами, он закрывает фляжку и довольно выдыхает облачко пара. Движется он к Мэтту и Бену. Мэтт приседает на корточки, и, пошарив руками под снегом, находит булыжник. Приподнявшись, он бросает его подальше в сторону.

Шмяк.

Охранник резко оборачивается и внимательно прочесывает участок леса по левую руку от себя, удаляясь глубже в заросли.

Когда он скрывается, Мэтт шепчет Бену:

– Идем по его следам.

Мэтт следует за Беном по следам охранника, которые выводят их из зарослей. Перед ними первое здание комплекса – массивное каменное строение, почти полностью захваченное силами природы. Мэтт чувствует кругом разрушение, чувствует, как правильные архитектурные формы сдались под натиском природы. Плющ вьется сквозь окна и кирпичную кладку, постепенно разрушая ее. Невысокие деревца растут из сточных канав. За долгие годы опавшие листья скапливались в ямах и у стен, образовав мягкий влажный слой перегноя.

Мэтт и Бен останавливаются у стены следующего кирпичного здания, над которым возвышается длинная дымовая труба.

– Который час? – снова спрашивает Мэтт.

– Без двадцати шесть.

Мэтт кивает. Аукцион должен пройти в здании старой больницы. Главная дорога ведет через комплекс прямо ко входу, но там наверняка будет выставлена охрана. Мэтт с Беном решают пойти в обход комплекса. Они минуют общежития для медсестер, административный корпус и, наконец, оказываются позади больничного здания. Мэтт пробирается сквозь кусты, не задевая их и не издавая ни звука, а вот Бен то и дело спотыкается и, разражаясь отборной руганью, цепляется за ветки.

– Тсс!

– Как у тебя это получается? – жалуется Бен. – Знаешь что? Я думаю, ты вовсе не слепой, а просто дуришь мне голову.

Мэтт оборачивается и снимает очки, позволяя Бену вдоволь насмотреться на изувеченные глаза.

– Да я же пошутил, – оправдывается Бен.

Мэтт надевает очки обратно.

– Готов входить?

Отдышавшись, Бен достает телефон и включает в нем диктофон.

– Готов.

Они залезают внутрь через окно и попадают в комнату, усыпанную книгами, обложки которых от влажности потеряли цвет и стали черно-серыми. Мэтт останавливается в проходе и прислушивается. Слева, в глубине здания, слышны шаги и отзвук голосов.

– За мной, – шепчет он.

– Разве не я должен тебя вести?

– Пришла пора положиться на мой слух. Если заметишь что-нибудь, что пропущу я, – кричи.

Они медленно крадутся по коридору. Краска на стенах поблекла и облезла. Пол покрыт ковром из листьев, из-под которого тут и там торчат брошенные вещи. Старый раскрытый чемодан, внутри которого фотография медсестры, стоящей под ручку с мужчиной в полосатой пижаме. Рядом поваленное инвалидное кресло. Отсыревшие медицинские документы, которые от одного прикосновения Мэтта рассыпаются в прах. Мэтт и Бен проходят медицинский корпус, где и пол, и стены выложены маленькой белой плиткой, со временем пожелтевшей и истрескавшейся. Минуют процедурные комнаты с наклонными полами, заканчивающимися сточными скважинами.

Голоса становятся громче. Мэтт насчитывает десятерых участников аукциона. Он ожидал больше. Вчера вечером Клэй обзвонил не менее пятнадцати.

Мэтт и Бен поднимаются по винтовой лестнице на второй этаж. Охраны не видно. Они подбираются к помещению, где проводится аукцион, и тут, когда до цели остается метров пятьдесят, не более, из-за угла появляется человек. Заметив их, он от удивления замирает. А вот Мэтт – нет. Пока охранник соображает, что нужно доставать пистолет, Мэтт бросается на него, таранит плечом в грудь, сбивая с ног, наваливается сверху и бьет охранника головой о пол с такой силой, что плитка трескается еще больше.

Бен подбегает к нему.

– Ну ты даешь, – ошеломленно шепчет он.

– Не время для разговоров. Идем.

Они поспешно проходят коридор. Мэтт чувствует впереди открытое пространство и замедляет шаг. Коридор упирается в балкон, выходящий на больничный вестибюль. Присев на корточки, Мэтт с Беном крадутся вперед. Теперь голоса слышны отчетливо. Люди шутят и смеются, гадая, что же за тайна есть у советника Бойда. Бен ложится на живот, вползает на балкон и устанавливает телефон так, чтобы записать все происходящее внизу. Затем, чтобы не попасться на глаза никому из присутствующих, он возвращается к Мэтту.

– Дамы и господа, – произносит знакомый голос, – благодарю вас за то, что пришли.

«Это Клэй», – думает Мэтт.

Остальные голоса смолкают.

– Прошу прощения за излишнюю скрытность и загадочность. Надеюсь, что по окончании торгов вы согласитесь, что это было необходимо.

Мэтт находит укромное местечко на балконе, откуда можно наблюдать за людьми внизу, не опасаясь быть замеченными, и жестом подзывает туда Бена. Чутье Мэтта позволяет определить расположение каждого из гостей. Он сканирует овальный зал, отмечая местонахождение двойных входных дверей и окон. Клэй стоит, взобравшись на старый стол, и все зрители смотрят на него.

– Я собрал вас здесь, потому что хочу предложить вам весьма интригующую вещь. Рождественский подарок заранее тому, кто предложит больше денег.

– Кончай трепаться! – кричит кто-то.

Толпа согласно гудит.

– Ты хоть представляешь, какого труда стоило сюда добраться? – кричит еще кто-то.

– Разумеется, разумеется. Поверьте, это необходимая предосторожность. Если бы вести о сегодняшних торгах достигли нашей доблестной полиции… скажем так, они бы очень заинтересовались. А у них есть доступ ко всем городским камерам наблюдения. Здесь же единственными свидетелями будут лишь глупые птицы. В качестве бонуса можете даже по ним пострелять на обратном пути. Салли, будь добра, представь нам сегодняшний лот.

На пороге вестибюля появляется девушка в сопровождении высокого тощего парня. Мэтт узнает в них тех двоих, с которыми Клэй встречался на стоянке. Салли и Сильвио. Салли передает Клэю какой-то предмет.

– Флэшка, – шепчет Бен.

Мэтт кивает. Клэй спрыгивает со стола и вставляет флэшку в лежащий на столе ноутбук. На задней стене появляется световое пятно – похоже, она будет служить экраном. Присутствующие алчно напрягаются. Мэтт чувствует, как ускоряется их пульс, как выступает на коже пот, как они начинают волноваться в предвкушении чего-то невероятного.

– Он вставил флэшку в ноутбук, – шепчет Бен. – Там видеозапись. Похоже, снимали в той же квартире, где Эдди угрожал Клэю. Там, где ты меня спас.

Мэтт кивает.

– На видео девушка. Она лежит на кровати, похоже, обколотая наркотиками. Появляется какой-то парень. На нем маска, как у садомазохистов. Лица не разглядеть. Он забирается на кровать к девушке…

Бен замолкает, и Мэтт чувствует, как у журналиста учащается дыхание и подскакивает пульс.

– В чем дело?

– Он… этот парень… Он… они… не могу подобрать слов, это слишком жестко.

Повисает тишина.

– Бен?

– Он остановился. Берет… шприц. Делает укол девушке в руку. Постой… что-то не так. У нее что-то вроде припадка. Изо рта пена.

– А что делает парень? – шепчет Мэтт.

– Наблюдает. Начинает паниковать, оглядывается по сторонам. Изображение дрожит – похоже, оператор тоже испугался. Ох… боже мой.

– Что случилось?

– Девушка не шевелится. Парень в маске проверяет ее пульс. Кажется, она мертва. Парень говорит с кем-то, кого нет в кадре, и сам выходит из кадра.

Мэтт слышит, как вся аудитория ошеломлено вдохнула.

– Что там? – шепчет он.

– Перед тем, как выйти из кадра, этот парень снял маску.

– И?

– Это был Эдди Бойд.

Клэй останавливает запись на этом кадре.

Повисает пауза, но уже через мгновение начинается настоящий хаос. Со всех сторон люди выкрикивают суммы. Сто тысяч долларов. Двести. Триста. Полмиллиона!

Клэй ухмыляется. Он поднимает руки, призывая аудиторию к порядку, и открывает рот, чтобы официально начать торги, которые навсегда изменят его жизнь.

Ларкс давно и прочно потерял веру в людей. Люди в своей массе тупы. Взять хотя бы Клэя. Вот он, стоит на столе заброшенного больничного вестибюля и думает, что так просто может обвести мистера Фиска вокруг пальца, даже не подозревая, что снаружи Ларкс наблюдает за ним через окно.

Клэй настолько ограничен в мышлении, что не догадывается, что его план умер еще в зародыше. И нескольких часов не прошло, как его сообщница предала его! В окружении Фиска таких людей нет. Он читает их, как книгу, и знает, когда приходит пора избавиться от тех, кто может его скомпрометировать.

Ларкс осматривается по сторонам и кивает пятерке своих подручных. Еще один пример глупости Клэя – он даже не попытался замести следы. Просто вышел из дома и направился прямиком на пристань. Его и ребенок выследил бы.

Ларкс достает пистолет и целится в Клэя через окно.

Раздается выстрел.

Вот Клэй стоит, подняв вверх руки. А вот он падает на стол с разорванным пулей горлом.

Начинается кромешный ад.

 

Глава 25

Два часа назад

Главная черта характера Микки – она горой стоит за друзей. Словно одержимая. Если ей кажется, что кто-то из друзей в опасности, сидеть сложа руки она не станет.

Она будет действовать.

Она вмешается.

Микки чувствует, что Мэтту понадобится ее помощь. Как же иначе? Он ведь слепой и будет один на незнакомом острове, если не считать того репортера, которого Микки даже ни разу не видела. А он, как любой мужчина, строит из себя героя, делает вид, что ему все нипочем.

Фигня. Микки не позволит ему подвергать себя опасности, не имея надежной поддержки. К тому же он ради нее старается.

Она добирается до острова даже раньше Мэтта. Не успел он вечером выйти из спортзала, как она сложила в сумку теплые вещи, пачку лапши быстрого приготовления, пакет чипсов, двухлитровую бутылку газировки и несколько шоколадок и отправилась к реке в поисках переправы.

Разумеется, «переправа» не обошлась без кражи кем-то оставленной на берегу старой лодки. Лодка была перевернута, и под ней обнаружились рваные сети и ржавая жестянка со смолой. Вероятно, кто-то заделывал дыры в днище. При беглом осмотре несколько мелких дырок все же обнаружилось, но даже с ними переправиться на остров не составило большого труда.

Микки оказалась на острове около четырех часов утра и дождалась рассвета на берегу. Ей вовсе не хотелось блуждать по лесу в темноте. Она насмотрелась достаточно фильмов, чтобы знать, что это плохой план. Поэтому она осталась сидеть на берегу, поближе к успокаивающим огням Бронкса.

С первыми лучами солнца она отправилась к старой больнице и до вечера рыскала по руинам, после чего спряталась, ожидая появления первых гостей.

Заслышав их приближение, она прячется в укромном местечке и выбирается оттуда лишь после начала аукциона. Она подслушивает, из примыкающего к вестибюлю коридора ей все хорошо слышно.

По правде говоря, Микки гордится собой. Ей удалось добраться до острова, не попасться никому на глаза, и если вдруг у Мэтта будут неприятности – она окажется рядом. К тому же ее присутствие на аукционе делает ее важным свидетелем, и она сможет дать показания в суде, если вдруг Мэтту понадобится. Молодец, Микки!

Лишь когда завязывается стрельба, Микки начинает понимать, почему Мэтт не хотел брать ее с собой.

Она прячется за углом, зажав уши руками, чтобы не оглохнуть от грохота выстрелов, но полностью оградиться от наступившего хаоса не получается. Крики, вопли, стрельба все равно слышны.

Вскоре шум стихает. Микки нерешительно открывает уши, выглядывает из-за угла и с ужасом видит открывшуюся ей картину.

Снова слышатся крики – на этот раз приглушенные, будто очень далекие, но на деле это не так – просто звон в ушах не позволяет с точностью определить дистанцию. Кругом тела. Прямо у входа на столе лежит мужчина, а под ним, на полу, на расстоянии вытянутой руки – ноутбук, из которого по-прежнему торчит заветная флэшка.

Микки замечает ее. Эта флэшка – ее ключ к возвращению в родной дом.

Она может ее достать.

Может протянуть руку, схватить флэшку и бегом умчаться отсюда через другой выход.

Микки закусывает губу. Где же Мэтт? Она надеется, что его не подстрелили.

– Это все? – раздается поодаль чей-то голос.

Микки кажется, что говорящий находится снаружи здания.

– Похоже на то.

– Все мертвы?

– Ну, дырки-то точно во всех.

Раздается смех и звук шагов по битому стеклу. Времени на раздумья нет. Микки ползет вперед, тянет руку к флэшке…

…и в этот момент на ее ладонь наступает чья-то нога.

Микки прикусывает язык, чтобы не закричать. Подняв глаза, она оказывается лицом к лицу с девушкой лет двадцати пяти, которая оторопело таращится на Микки. На лице и одежде девушки кровавые брызги.

Они буквально секунду глядят друг дружке в глаза, и тут девушка хватает флэшку из ноутбука и выбегает в коридор.

Вот черт! Нельзя позволить ей скрыться с флэшкой. «Флэшка моя, – думает Микки. – Она нужна мне. Я ее заслужила».

Она бросается в погоню за девушкой, едва не поскальзываясь на усыпанном мокрыми листьями гравии. Девушка несется со всех ног, не оглядываясь.

– Вернись! – кричит Микки ей вслед.

Мэтт подскакивает на месте.

– В чем дело? – шепчет Бен, дергая Мэтта за штанину, чтобы тот пригнулся.

– Микки.

– Что?

– Я слышал Микки.

– Это еще кто?

Мэтт приседает и осматривает вестибюль. Сомнений нет, нападавшие тоже слышали крик. Их лидер – высокий, тощий мужчина с узким, плотно обтянутым кожей черепом – жестом посылает подручных в ведущий из вестибюля коридор.

– Вы трое, туда.

Трое нападавших бегут в коридор. Мэтт незаметно отползает назад и встает на ноги. Бен за ним.

– Ты куда?

– Я должен спасти Микки.

– Тебе жить надоело?

– Ничего не поделаешь.

Мэтт убегает. Бен бросается за ним, но Мэтт его не ждет.

Микки прыгает на девушку со спины. Они падают на пол, перелетая через груду мусора, и врезаются в стену. Девушка отбивается, но Микки хватает ее лодыжку и выворачивает. Девушка с воплем отмахивается и попадает Микки по лицу чем-то твердым и угловатым. Флэшкой. Не обращая внимания на боль, Микки отчаянно хватает руку соперницы и пытается разжать пальцы. Та выкручивается, не переставая кричать, но Микки всем весом придавливает ее к полу и вырывает флэшку из ее руки.

– Есть! – победно вскакивает она, поднимая желанный трофей над головой.

Девушка приходит в себя и кидается на Микки. Не ожидав столь быстрой атаки, та все же успевает уклониться и нанести ответный пинок. Девушка спотыкается и бьется о стену, но тут же вновь находит равновесие и готовится к новому нападению.

Девушка утирает со щеки кровь.

– Это мое, – дрожащим голосом произносит она.

– Прости, – парирует Микки, – но эта штука вернет мне мой дом.

– Твой дом? – усмехается девушка. – От этой флэшки зависит мое будущее. Она – мой единственный выход.

– Выход откуда?

Девушка сердито описывает круг рукой.

– Из… всего этого!

Над их головами раздается шум. Микки поднимает голову и видит перегнувшегося через перила второго этажа Мэтта. Она ухмыляется.

– Мэтт, лови!

Микки бросает ему флэшку.

Девушка с яростным криком кидается на Микки, готовая ее убить.

Мэтт ловит флэшку как раз в тот момент, когда Микки с девушкой схлестываются. Микки встречает соперницу правым хуком и добавляет молниеносный удар в живот. Девушка отшатывается назад, в пустой дверной проем.

Мэтт слышит быстрые шаги за спиной и внизу. К нему подбегает задыхающийся Бен, и Мэтт передает флэшку ему.

– Забирай и уноси ноги с острова. Спрячь ее где-нибудь.

– А как же ты?

– Мне еще здесь надо прибраться.

– Ты спятил? Я тебя не оставлю.

– Я не собираюсь делать глупостей. Иди! Сейчас важнее всего сохранить флэшку.

Бен мешкает, но через пару секунд срывается с места и исчезает в том же направлении, откуда появился. Мэтт спрыгивает с балкона ровно в тот момент, когда появляется троица бандитов.

Сгруппировавшись, Мэтт приземляется перед одним из них и резко подсекает его. Тот падает, невольно спуская курок. Пуля уходит в потолок, а сам бандит валится на пол. Мэтт тут же с разворота бьет его приятеля ногой в голову. Раздается треск, и бандит падает навзничь. Третий успевает прицелиться в Мэтта из пистолета и уже готов выстрелить, но Микки с криком бьет его сзади по почкам. Бандит теряет равновесие, и Мэтт наносит ему удар коленом в челюсть. Клацают зубы, и гангстер с закрытыми глазами падает рядом с товарищами.

Мэтт отряхивается, переводит дух и улыбается, благодарный Микки за помощь. Но тут сзади раздается шум. Он оборачивается, напрягая все органы чувств…

…и понимает, что Микки схватил тот высокий тощий мужик, которого он видел в вестибюле. Мэтт чувствует от него странный запах. Масло? Средство от ржавчины? Сосредоточившись на запахе и проанализировав воздушные потоки в коридоре, Мэтт формирует в сознании образ ножа с кривым лезвием, который мужчина держит у горла Микки.

Мэтт медленно поднимает руки, показывая, что сдается. В голову тут же приходит рассказ Бена о странных убийствах, связанных с делом Бойда. О жертвах с ножевыми ранениями странной формы в горле.

– Давай сюда флэшку, – командует мужчина.

– У меня ее нет.

– Как это нет? Где же она в таком случае?

– Уж точно не у меня.

– Хватит врать!

Мэтт чувствует, что убийца злится. Он уже готов напасть, но тут на ноги поднимается девушка, с которой дралась Микки. Она встает в дверном проеме.

– Ларкс? – обращается она к убийце.

Тощий мужчина – Ларкс – даже не удостаивает ее взглядом. Все его внимание сосредоточено только на Мэтте.

– Он не обманывает, – говорит девушка. – Он отдал флэшку какому-то мужику, и тот убежал.

По-прежнему не сводя глаз с Мэтта, Ларкс делает молниеносное движение рукой. Его скорость кажется Мэтту невероятной.

В коридоре раздается оглушительный хлопок. Микки с визгом подскакивает, но убийца не позволяет ей вырваться.

Девушка в дверном проеме падает на пол с пулей между глаз. Ларкс невероятно быстр. Мэтт едва успел почувствовать, как всколыхнулся воздух, когда он выхватил из-за пояса пистолет.

– Теперь, когда нас никто не отвлекает, – говорит Ларкс, убирая пистолет обратно за пояс, – я хочу попросить тебя принести эту флэшку мне. Даю два часа.

– Это слишком мало…

– Два часа, – повторяет Ларкс, прижимая лезвие ножа к шее Микки. – Или твоя юная подружка умрет.

Ларкс чуть склоняет голову.

– Ясно?

– Ясно. Куда мне ее принести?

– В док на Двенадцатой авеню. Рядом с перекрестком с Сорок четвертой, там, где пакгаузы.

Мэтт мысленно представляет карту Нью-Йорка. Те пакгаузы он знает. Они расположены за пределами самих доков, на огороженной территории. Не самое приятное местечко в городе.

– Я знаю, где это, – говорит он.

– Ищи третий пакгауз слева.

– Хорошо, жди меня там.

– Надеюсь, что дождусь.

 

Глава 26

Час назад

На пути обратно на Манхэттен Мэтт вновь и вновь прокручивает в голове последние события, происшедшие в заброшенной больнице. Он думает, что мог бы повести себя иначе. Сомневается в правильности своего решения.

Ему все-таки кажется, что он поступил верно. Любой вариант развития событий в конце концов сводился к одному: не позволить, чтобы Микки пострадала. Напади он на Ларкса – и никаких гарантий не было бы.

Согласиться на требование Ларкса принести флэшку было единственно разумным вариантом, при котором Микки оставалась невредима. Плясать под дудку убийцы Мэтту вовсе не хочется, но выбора у него нет. Как и времени придумывать другой план.

Это еще не все. Мэтт не стал предпринимать решительных действий еще и потому, что уже продумал все вперед. Дело не только в Микки или бойне на Норт-Бразер-Айленде. Дело вообще не в тех событиях, что уже произошли. Все гораздо серьезнее.

Сегодня… сегодня Мэтт Мёрдок наконец сможет что-то изменить.

Вернувшись в свой гостиничный номер, он надевает спортивную форму – черные штаны и футболку. Сует в карман черный шарф и спешит домой к Бену.

Когда Бен открывает дверь, Мэтт чувствует облегчение.

– Ты смог выбраться, – говорит он с порога.

– Ну да, – отвечает Бен. – Ты цел?

– Вполне. Мне нужна флэшка. Зачем – объясню позже.

– Что случилось?

– Ларкс взял мою подругу в заложники. Если я не принесу флэшку, он ее убьет.

– Но на ней же все доказательства…

– Знаю. Бен, пожалуйста, доверься мне. У меня нет другого выбора.

Мэтт берет ее, но тот же спохватывается.

– Может, сперва копию снять? На всякий случай?

Бен мотает головой.

– Уже пытался. Файл защищен от копирования какой-то неизвестной мне программой.

– Значит, мне придется во что бы то ни стало принести ее обратно.

Теперь Мэтт отправляется в спортзал. Забирается внутрь через окно, как в детстве, и не может сдержать улыбку. В раздевалке он присаживается у старых шкафчиков и вытаскивает у одного из них дно. Пошарив внутри, он нащупывает деревянный предмет.

В его руках полицейская дубинка. Та самая, что он еще ребенком украл у офицера Лейбовица. Мэтт стряхивает с нее пыль. Дубинка старого образца, в локоть длиной. Тяжелая, крепкая. Мэтт делает пару пробных замахов, чтобы лучше почувствовать вес и хватку.

Хорошая дубинка. Просто отличная.

Полчаса назад

Мэтт добирается до доков. Услышав плеск воды у волнореза, он достает из кармана шарф и повязывает его вокруг головы так, что видны лишь рот и подбородок.

Он петляет между тесно выстроенными зданиями у доков, пока не приближается к ряду пакгаузов. По правую руку от него – огромный пустынный океан. С реки веет холодный, соленый, пахнущий рыбой ветер. У каждого пакгауза – причал.

Начинается дождь, холодные капли льдинками жалят лицо. Мэтт взбирается на крышу дома напротив пакгауза, который указал ему Ларкс. Территория огорожена высоким железным забором с колючей проволокой. Посреди нее – пять пакгаузов. Нужный ему третий – самый большой, метров тридцать в длину. Вся территория освещена ослепительными дуговыми лампами. Блики мерцают на грузоподъемниках и припаркованных ровными рядами грузовиках.

Охранники патрулируют парами. Мэтт чувствует в воздухе запах оружейной смазки – значит, они вооружены. Но не только. Запах слишком сильный. У них есть и другая амуниция. Гранаты? Пулеметы? Быть может, здесь торгуют оружием? Это кажется правдоподобным, ведь Ларкс принадлежит к местной мафии. Контрабанда оружия – лакомый кусок, с чего бы им ей не заниматься?

Мэтт морщит лоб. Нет, тут еще что-то. Гораздо дальше от него. В одном из пакгаузов? Он напрягает все органы чувств, игнорирует сердцебиение охранников, пульсацию крови в их венах. Заглушает звучащую где-то в пакгаузе музыку, убирает с общей картины ящики и контейнеры.

Вот. Множество сердец. Почти… почти сотня. Испуганные. До ужаса. Молодые.

Мэтт настораживается. Что же это за место такое? Они что, и людьми здесь торгуют? Ситуация усложняется. Может, полицию вызвать? Пожалуй, нет. Толку не будет. Такие операции не провернуть без договоренности с определенными людьми – в первую очередь полицейскими и политиками. Мэтт решает заняться этим позднее. Сначала нужно освободить Микки, а уж потом думать о спасении остальных.

Дождавшись, пока пара охранников минует его, он спрыгивает с крыши и бежит к забору. Мэтт взбирается почти до самого верха, до колючей проволоки, напрягает руки и вздергивает свое тело вверх под углом в 90 градусов. Продержавшись так секунду, он делает еще один рывок, задирая вверх ноги, будто выполняет стойку на руках. Резко оттолкнувшись руками, он перелетает через забор и приземляется на ноги.

Мэтт тут же пригибается к земле и, не двигаясь, оценивает ситуацию. Криков и сигнализации не слышно. Он успокаивается и прислушивается. Со всех сторон доносится сердцебиение. Охранники патрулируют периметр. Мэтт пользуется тем, что они еще далеко, и делает молниеносный рывок в сторону большого пакгауза. Приблизившись на достаточное расстояние, он подпрыгивает, хватается за козырек и влезает на косую крышу.

Добравшись до центра крыши, он выламывает кусок черепицы и замирает. Снизу никого не слышно. Мэтт продолжает разламывать крышу, пока не проделывает дыру, в которую он мог бы пролезть. Склонившись над ней, он выжидает, но в пределах видимости никто не появляется.

Он спрыгивает в дыру и оказывается внутри пакгауза, рядом с целой пирамидой контейнеров. Такие пирамиды здесь повсюду, между ними – узенькие проходы. Некоторые контейнеры больше номера, в котором живет Мэтт. Он крадется по тесным проходам, то и дело улавливая носом аромат привезенных из далеких стран экзотических специй, исходящий от какого-то из контейнеров. Этот запах тоже вписывается в общую картину. Для любой нелегальной деятельности мафии нужно прикрытие, и торговля специями уже давно пользуется популярностью в криминальном мире. Запах специй сбивает с толку собак-ищеек.

Мэтт выбирается из лабиринта контейнеров и находит у дальней стены дверь, ведущую в хорошо освещенный коридор. По обе стороны коридора – кабинеты. Где-то впереди звучит музыка, смех, ругань. Мэтт бесшумно прокрадывается по коридору, останавливаясь у двери в занятый офис. Внутри он насчитывает четверых.

Что ему теперь делать? Оставить их в покое или сразу вырубить?

Времени на обдумывание ему не дают. Дверь открывается, и на пороге возникает удивленный охранник. Заметив одетого в черное, как заправский ниндзя, Мэтта, он резко останавливается и открывает рот, чтобы поднять тревогу, а заодно и тянется к автомату.

Вот дурак. Стрелять из автомата в замкнутом пространстве – плохая идея.

Мэтт резко бьет охранника ладонью в горло. Тот, спотыкаясь, отшатывается назад и налетает на стол, за которым играли в карты трое его товарищей. Пока он давится и сплевывает кровь, Мэтт врывается в офис и переворачивает стол. Остальные охранники вскакивают. Мэтт подсечкой сбивает одного с ног, прыгает вперед, изо всех сил отталкивается от стены и врезается локтем в другого охранника. Тот валится на пол. Пока оставшийся охранник соображает, что ему делать, так и не выпустив из рук карты, Мэтт уже рядом с ним.

Он пускает в ход полицейскую дубинку. Перед тем, как упасть без сознания, охранник успевает заметить лишь ее расплывчатый контур, когда Мэтт бьет его в грудь и лицо.

Внезапно Мэтта сбивает с ног сильный удар. Он врезается в стену и резко оборачивается, видя, что второй охранник смог подняться и огреть его складным металлическим стулом. Стул летит в Мэтта. Тот уворачивается, и металлический снаряд с грохотом ударяется о стену. Мэтт бросается вперед и бьет противника дубинкой в пах. Завопив от боли, тот падает на колени, и Мэтт пинком впечатывает его голову в стену. Охранник оказывается в глубоком нокауте.

Тяжело дыша, Мэтт оценивает содеянное. Неплохо, но шумновато. Если ему хочется выйти отсюда живым и по возможности невредимым, нужно быть аккуратнее. Он разминает суставы, морщась, когда боль пронзает спину. Завтра там будет огромный синяк.

Мэтт выходит из кабинета и закрывает за собой дверь.

Он тихо крадется по коридорам, стремясь услышать сердцебиение Микки. Для него оно – как отпечатки пальцев для криминалиста.

Вот.

Справа от Мэтта, через узкий проход, за двойными дверями.

Мэтт останавливается у дверей и прислушивается. Внутри бьются только два сердца: Ларкса и Микки. Мэтт распахивает двери и входит в просторное помещение. Кругом верстаки и мусорные ведра. В одном из ведер Мэтт замечает пластиковые вилки и тарелки. Должно быть, здесь рабочие едят.

Ларкс и Микки за следующей дверью.

Мэтт пересекает пустое помещение. Не успевает он дойти до центра, как дверь напротив открывается, и появляется Ларкс, держащий пистолет у виска Микки.

Мэтт останавливается.

– А вот и ты, – говорит Ларкс.

– Я же сказал, что приду.

Мэтт смотрит на Микки.

– Ты цела?

– Цела, цела. Где флэшка? – нетерпеливо отвечает Ларкс.

Мэтт достает флэшку из кармана и показывает Ларксу.

– Подойди и положи ее вон на тот стол, рядом с ноутбуком.

Мэтт выполняет приказ.

– Теперь отойди.

Мэтт возвращается туда, где стоял, пока Ларкс вставляет флэшку в компьютер и проверяет ее содержимое, то и дело переводя взгляд с экрана ноутбука на Мэтта и обратно.

– Молодец, – говорит Ларкс. – Теперь, пока я не забыл, передай мне копию видео, которую ты сделал.

– Я не делал копии.

– За идиота меня держишь?

– Я не отрицаю, что попробовал, но твой дружок Клэй защитил файл от копирования с помощью какой-то неизвестной программы. Сам взгляни.

Ларкс склоняется над ноутбуком и пытается скопировать файл с флэшки на жесткий диск. Потерпев неудачу, он кивает, извлекает флэшку и сует в карман.

– Твоя очередь выполнять обещания. Отпусти девочку.

– Ах да… с этим могут возникнуть трудности…

Мэтт слышит, как взволнованно бьется множество сердец. Сюда бегут люди. Напрягшись, он крутит головой по сторонам. В помещение ведут четыре двери – и все они сейчас открыты. Со всех сторон появляются охранники, вооруженные кто чем – ножами, кусками труб, цепями и бейсбольными битами – и окружают Ларкса, Микки и Мэтта. Всего Мэтт насчитывает двадцать человек.

– Ты обещал отпустить ее, – говорит он Ларксу.

– Ага. Но у людей вроде меня есть одна заметная черта характера. Мы склонны лгать. Извини, но мне придется тебя убить. А потом и девчонку. Медленно.

Ларкс отступает назад. Кольцо охранников расступается, чтобы его пропустить, а затем смыкается обратно вокруг Мэтта.

– Мэтт! – испуганно кричит Микки.

Двери за ней и Ларксом захлопываются.

У некоторых из обступивших Мэтт бандитов есть и пистолеты, но стрелять, рискуя ранить своих же товарищей, они не будут. Бой будет врукопашную. Ненадолго повисает пауза. Мэтт чувствует в своих противниках нетерпение, агрессию, ненависть и жажду крови.

Все они разом кидаются на Мэтта. Поборов начальный приступ паники, Мэтт делает единственное, что способно помочь ему в этой ситуации. Нечто, чего он не делал с того самого дня в больнице, когда осознал, что ему придется жить со своими новыми способностями.

Он мысленно удаляет окружающие его стены и дает волю всем своим чувствам.

Чувства захлестывают его с головой, словно цунами, созданное из звуков, запахов и тактильных ощущений. Мир предстает в совершенно новом облике, о котором Мэтт прежде не подозревал. Единственный раз, когда он испытывал нечто подобное, был сразу после несчастного случая. И тогда он едва не сошел с ума.

Сейчас… сейчас это сродни пробуждению. Он чувствует пространство вокруг себя на все 360 градусов, не испытывая при этом необходимости присматриваться и прислушиваться. Все происходит будто в замедленной съемке; мир открывается ему, как подснежник под лучами весеннего солнца после затяжной зимы.

Мэтт встречает первого из нападающих ударом ногой в горло. Быстро вернув ногу в исходное положение, он наносит удар коленом в нос противнику, напавшему с противоположной стороны. Брызжет кровь, переносица с хрустом ломается. От следующего противника Мэтт отмахивается кулаком, снова попадая в горло. Он выхватывает дубинку и бьет кого-то в глаз. Ни на секунду не останавливаясь, он наносит удары, метя в уязвимые места – горло, глаза, пах. Его цель – не убить, а искалечить, обездвижить.

Чутье говорит Мэтту об опасности еще до того, как опасность наступает. Он предвосхищает все атаки, ориентируясь лишь на звук рассекающих воздух кулаков. Отбивает дубинкой брошенный кем-то ему в лицо нож, и, пока тот вращается в воздухе, вторым ударом посылает его назад, над головами обескураженных противников. Обернувшись, Мэтт бьет одного из бандитов головой в нос. Тем не менее кольцо противников смыкается все плотнее. Отбиваться, держа дистанцию, уже не выходит. Его руки и ноги прижимают к телу. Он слышит, откуда идут удары, ждет их, но предотвратить уже не может. Они сыплются на него. Его бьют по почкам, по спине, по шее. Мэтт вынужден работать локтями и головой. Вместо ударов он использует захваты и заломы, с первобытной яростью выкручивая противникам конечности. Не ожидая столь свирепого отпора, бандиты расступаются, позволяя Мэтту вновь пустить в ход кулаки и дубинку.

Мэтт еще слышит, как Микки взывает о помощи, но ее голос удаляется все дальше и дальше.

Он начинает сражаться с удвоенной энергией, с безжалостностью, которая никогда прежде не была ему свойственна. Ломаются кости, падают тела. Мэтт прыгает, отбивается руками и ногами, вспоминая свои тренировки. Годы, когда он бегал, дрался, учился под руководством Стика.

Все, что он тогда узнал, теперь возвращается к нему. Он полностью сосредоточен.

Бой заканчивается через пять минут после того, как начался. Теперь вокруг Мэтта кольцо из дрожащих стонущих тел.

Прихрамывая, Мэтт выходит из столовой, оценивая собственные травмы. Глупо было драться в таком тесном помещении. Нужно было выманить противников на улицу или хотя бы вырваться из окружения.

Что ж, что сделано – то сделано. Урок ему на будущее.

Мэтт хочет как можно скорее освободить Микки, но сначала он должен сделать кое-что еще. Он прислушивается в поисках стука испуганных сердец. Он не может бросить здесь этих людей. Теперь, когда секретность нарушена, гангстеры наверняка перевезут их в другое место, а может, и убьют.

Не мешкая, Мэтт направляется на звук, попутно обезвреживая еще пару охранников. Он больше не ограждает свой разум стеной, пропуская через себя все звуки и ощущения. Он не борется с ними, как делал в детстве, в больнице, а принимает их и берет под свой контроль. Наконец Мэтт находит нужную дверь с тяжелым навесным замком. Он вышибает ее пинком и тут же чувствует, что сердца находящихся внутри людей заколотились быстрее. Мэтт останавливается. Вперед ведет длинный коридор, на стенах через каждые десять метров – лампочки без плафонов, закрытые лишь решетками.

На полке у входа Мэтт находит связку ключей. Один за другим он проверяет их на замке ближайшей двери, пока не находит нужный. Переведя дух, Мэтт распахивает массивную дверь перед собой.

Перед ним комнатка два на два метра, похожая на тюремную камеру. На полу, сжавшись от страха, сгрудились десять детей и двое взрослых.

Мэтт успокаивающим жестом поднимает вверх руки.

– Я вас не трону, – говорит он и обращается к одной из взрослых, женщине лет двадцати-тридцати. – Другие камеры тоже битком набиты?

Женщина кивает. Мэтт готов скрежетать зубами от гнева. Даже после тяжелого боя его мускулы напряжены и никак не могу расслабиться. Он передает связку ключей женщине.

– Освободите всех. Подождите двадцать минут, потом бегите. Вы на территории доков у реки Гудзон.

– А как же охрана? – шепчет женщина.

– Ее не будет, – отвечает Мэтт.

Спустя двадцать три минуты из одного из пакгаузов на мороз выходит растрепанный, окровавленный человек. Все его тело окутано облаком пара, будто бы в него вцепились призраки только что поверженных им врагов. В полубессознательном состоянии, почти ничего не соображая, он вываливается из дверей пакгауза.

Одно он знает наверняка – он справился. Разобрался со всеми охранниками. После сорока он сбился со счета, но твердо уверен, что их было гораздо больше.

Он ковыляет в сторону доков. Надо как можно скорее убраться отсюда.

Найти Микки. Спасти ее.

Он падает на колени. Пытается встать, но валится лицом в снег

 

Глава 27

Адская Кухня

Сейчас

Со временем боль становится лишь системой подсчета очков, постоянным напоминанием о том, скольким людям ты перешел дорогу.

Сегодня Мэтт Мёрдок перешел дорогу многим.

Поморщившись, он переворачивается на другой бок. Левая щека едва не примерзла к окровавленному снегу. Это единственная часть его тела, которая не взрывается приступами боли, и он концентрирует на ней все свое внимание. Он весь изранен, изрезан, его кости переломаны, включая пару ребер. Слышно даже, как кровь булькает в легких. Паршиво.

В голове раздается голос. Закрой глаза. Отдохни немного.

Мэтт закрывает глаза. Да, отдохнуть бы не помешало. Уж после таких-то передряг отдых он заслужил.

Нет. Еще нет. Пока не заслужил.

Он медленно открывает глаза. По снежной каше бегут люди в тяжелых сапогах, неотвратимо приближаясь. Слышен топот каблуков по набережной, и даже плеск и гул океана не могут его заглушить.

Мёрдок, они вооружены. Пора делать ноги.

Не выйдет. Он и пальцем не может пошевелить.

Глаза вновь закрываются. Топот все ближе.

– Вон он!

Кряхтя и негодуя от собственной беспомощности, Мэтт заставляет себя подняться. Он видит две приближающиеся к нему фигуры – не более чем темные силуэты в обрамлении яркого белого света галогеновых ламп. Стараясь сохранять равновесие, Мэтт переходит на медленный сбивчивый бег. Молодец, Мэтти. Пусть они в штаны наложат от неожиданности. Не придумал ничего умнее, чем броситься в открытую на двух мужиков с автоматами.

Автоматы наведены на него. Мэтт слышит, как щелкают спусковые механизмы, и бросается на землю, скользя по снежному покрову. Раздаются громкие хлопки, пули свистят над головой. Словно шар для боулинга, Мэтт подкатывается под бандитов и сбивает их с ног. Поднявшись из последних сил, он хватает ближайшего за шкирку и тащит к кромке воды.

– Нет! Стой!

Мэтт сбрасывает его в ледяную воду и возвращается за вторым. Тот никак не может встать, постоянно поскальзываясь и падая, и даже автомат в качестве дополнительной точки опоры ему не помогает.

Мэтт решает не возиться с ним и переходит на бег. Он чувствует запах Микки, невероятно отчетливый в морозном ночном воздухе. След приводит его обратно в Адскую Кухню.

Мэтт перемещается с крыши на крышу. Запах становится сильнее. Мэтт чувствует, что не готов к предстоящему поединку. Он пропустил слишком много ударов, и у него наверняка сотрясение мозга.

Кровавый кашель – тоже не самый приятный симптом. Мэтт прибавляет шагу, стараясь не обращать внимания на боль в ребрах, спине, ногах. Не думать о пульсирующих болевых вспышках, не считать раны и порезы.

Вот.

На красный сигнал светофора останавливается машина, едва не врезаясь в идущий впереди грузовик. Машина пытается объехать грузовик, но движение слишком интенсивное, все полосы заняты. Деваться водителю некуда. Мэтт спускается с крыши на тротуар и бежит к машине.

Микки замечает его.

– Мэтт! – кричит она.

Мэтт морщится. Лучше бы она помалкивала. Ларкс выглядывает из окна машины, и, заметив Мэтта, распахивает дверцу, хватает Микки и вытаскивает ее наружу. Девочка сопротивляется, но Ларкс быстро тащит ее к ближайшему укрытию – уже закрытой на ночь антикварной лавочке. Отстрелив замок, он открывает дверь и скрывается с Микки внутри, в темноте.

Мэтт приближается, крепко сжимая в руке полицейскую дубинку. Встав сбоку от двери, он резко толкает дверь.

Мимо просвистывает пуля. Испуганная резким грохотом, Микки визжит.

– Ты еще жив? – через пару секунд спрашивает Ларкс.

– Жив пока, – отвечает Мэтт.

– А что тогда стоишь? Заходи.

– Чтобы ты меня пристрелил?

– Я не стану стрелять, честное слово.

– Ну-ну. Извини, но как-то мне не верится.

– Заходи, а то горло твоей подружке перережу.

Мэтт отлипает от стены и входит в лавку. Микки сидит на старинном деревянном стуле, Ларкс – позади нее. Одной рукой он держит у горла девочки нож, другой сжимает пистолет. Вокруг деревянные шкафы и стеклянные витрины. В воздухе пахнет лаком для дерева и старыми книгами.

– Отпусти ее, – требует Мэтт.

Ларкс покачивает головой.

– Сначала скажи, что ты вообще за хрен.

Что я за хрен?

Мэтт явственно слышит насмешки своих одноклассников.

Сорвиголова!

Прозвище звенит в его ушах.

Сорвиголова!

Мэтт вспоминает, с каким презрением относились к нему другие дети и как стыдно ему было за это прозвище.

Что ты вообще за хрен?

Перед глазами Мэтта встает образ отца, настоящего Сорвиголовы. Человека, который сражался за Мэтта, всеми силами старался сделать его жизнь счастливее, желал ему лишь добра, желал ему стать таким человеком, каким сам стать не смог.

Впервые в жизни Мэтт чувствует, что в этом прозвище нет ничего постыдного.

Наоборот, оно звучит гордо.

Он расправляет плечи.

– Зови меня… Сорвиголова.

– Идет. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. А шарфом чего обмотался?

– Я слепой.

– Шутишь.

Мэтт снимает шарф и демонстрирует Ларксу то, что осталось от его глаз. Чувствуется, что Ларкс в глубоком замешательстве.

– Как слепой мог унести ноги из доков?

– Считай, что мне повезло. Ларкс, прошу последний раз. Отпусти ее.

– Интересный ты парень, – говорит Ларкс. – Мне по долгу службы редко попадаются действительно интересные люди.

– «Долг службы» – это убийство?

– Я бы не стал определять это столь примитивно. Я решаю проблемы для одного весьма могущественного человека. Весьма дальновидного.

– Кингпина?

Мэтт чувствует, как Ларкс задумался.

– Кто тебе это сказал? – спрашивает убийца.

– У меня свои источники. Когда эта флэшка попадет в нужные руки, станет весело. Советник Бойд вместе со своим сынком отправятся за решетку. Полагаю, твоего босса это не слишком обрадует.

– Кингпина такие мелочи не беспокоят. Его вообще ничего не беспокоит.

– Неужели? – спокойно произносит Мэтт. – Значит, он не так умен, как тебе кажется. Уж я-то его побеспокою, будь уверен.

Ларкс нацеливает пистолет на Мэтта.

– Не люблю я пистолеты, – говорит он будто бы сам себе. – Мой отец был рыбаком. Это его подарок, – Ларкс указывает на свой нож. – Милая вещица. Если хочешь кого-нибудь убить, ты должен оказаться как можно ближе к жертве. Заглянуть ей в глаза.

Мэтт выжидает. Микки не сводит с него глаз. Она хочет что-то сказать, но Мэтт едва заметным движением головы показывает, чтобы она молчала, и так же едва заметно указывает рукой вправо от себя.

Ларкс пристально разглядывает изувеченные глаза Мэтта.

– Интересно, что я увижу в них, когда ты будешь умирать?

Мэтт игнорирует его слова; все его внимание сейчас уделено Микки. Он чувствует, как девочка напрягается, как ускоряется ее пульс…

…и тут она ныряет со стула влево.

Мэтт замахивается дубинкой, намереваясь метнуть ее в Ларкса, но убийца невероятно быстр. Он успевает спустить курок, и Мэтту не остается ничего, кроме как резко изменить угол замаха и махнуть дубинкой перед собой.

Дубинка ударяет по пуле и отбивает ее обратно.

Пуля попадает Ларксу в горло.

Убийца спотыкается, роняет пистолет и с трудом удерживается на ногах. Из его горла хлещет кровь. Ларкс беспомощно пытается вдохнуть, но воздух не поступает в легкие. Он задыхается.

Мэтт делает шаг вперед, но останавливается. Он не желал смерти Ларкса. Хотел, чтобы тот отправился в тюрьму и сполна отплатил за свои преступления. Но теперь Мэтт понимает, что спасти его нельзя.

Ларкс бешено озирается по сторонам, выискивая что-то среди антиквариата. Напрочь забыв о Мэтте и Микки, он подходит к стене, на которой висит старинное зеркало, срывает его с крючка и таращится в него, привалившись к стене.

Сначала Мэтт предполагает, что убийца хочет оценить серьезность своего ранения, но быстро осознает, что дело в другом.

Ларкс смотрит себе в глаза.

Микки подходит к Мэтту. Вместе они становятся свидетелями последних мгновений жизни Ларкса. Тот сползает на пол, не выпуская зеркало из рук.

Он наблюдает за собственной смертью. Смотрит в собственные угасающие глаза.

Зеркало выпадает из рук Ларкса на пол. От удара стекло разлетается вдребезги.

– Он умер? – шепчет Микки.

– Умер, – вздыхает Мэтт. – Идем. Пора уносить ноги.

 

Глава 28

На следующий день

Мэтт с Беном встречаются в старомодной кофейне в Бруклине.

– Выглядишь так, будто по тебе каток проехался, – замечает Бен при виде физиономии Мэтта.

– Ты просто других не видел.

– И сколько там было этих «других»?

Мэтт лишь пожимает плечами.

Бен подозрительно смотрит на Мэтта, думая, что тот шутит. Наконец он улыбается.

– Ну ладно. Главное, что мы остались живы. Чего-чего, а перестрелки на острове я не ожидал.

– В полицию сообщил?

– В полицию? Ну уж нет. Я связался напрямую с ФБР. Они пришлют группу агентов, которая будет контролировать действия полиции. Только так можно быть уверенным, что никакой подставы не будет.

Мэтт кивает.

– А что с флэшкой?

– Отдал федералам. Мой связной говорит, что Бойда и его папаню сегодня же арестуют.

– Советника? – Мэтт с трудом сдерживает радость.

– Да. Я поговорил со своим приятелем Декером – он дежурил в ту ночь, когда задержали Эдди Бойда. Он готов дать показания и подтвердить, что юристы советника Бойда угрожали им и требовали отпустить Эдди. ФБР уже начали копаться в прошлом Бойда-старшего.

– Да уж, громкое дельце ты раскрыл, – говорит Мэтт.

– Громче не придумаешь.

– Что теперь? Отправишься в Вашингтон? Подашься в международную журналистику?

– Да ну. Там ничего интересного не происходит. Я – до мозга костей нью-йоркский репортер.

– Понимаю, – отвечает Мэтт. – Этот город особенный. Если привязался к нему, то отвязаться уже не получится.

Мэтт встает, протягивая Бену руку.

– Рад был с тобой познакомиться, Бен.

Бен пожимает руку Мэтта.

– Взаимно, Мёрдок. Не пропадай, ладно?

Три дня спустя Мэтт наблюдает, как жильцы домов на Сорок восьмой улице возвращаются в родные квартиры. Рядом с ним стоит Микки. Ее родители разгружают картонные коробки со своими вещами.

– Спасибо, – благодарит его Микки.

– За что? Я не сделал ничего особенного.

– Ну-ну. Возвращаешься в Бостон?

– Не-а. Меня уволили.

– Правда?

– Чистейшая. Сказали, что я слишком безответственно подхожу к работе.

Микки хохочет.

– Значит, будешь заглядывать в зал?

– Хочешь продолжить тренировки?

– А то. Мне еще есть чему тебя научить!

Мэтт смеется. Микки встает на цыпочки и целует его в щеку.

– Спасибо.

– Говорю же, не за что. Увидимся?

– Ну, ты-то вряд ли меня увидишь, – иронизирует Микки, – а вот я тебя – точно.

Она переходит улицу и входит в дом.

Свой дом.

Наконец, еще через два дня Мэтт встречается с Фогги Нельсоном в той самой закусочной, где встретил его по приезде из Бостона.

– Кажется, ты выиграл свое дело, – говорит Мэтт.

– Какое дело? Даже до слушаний не дошло! Когда все это дерьмо всплыло, в них уже никакой необходимости не было!

– И правда. Порой судьба к нам благосклонна.

– Слышал последние новости? – спрашивает Фогги.

Мэтт мотает головой.

– О советнике Бойде и его сыне?

– Что с ними?

– Они готовы были стать государственными свидетелями. По крайней мере, Уильям. Он собирался дать показания против мафии.

– И?

Сегодня утром обоих нашли мертвыми в камерах. С вырезанными языками.

Мэтт аж подскакивает на стуле.

– Правда?

– Да. Говорят, мафия до них добралась. Этот Кингпин, о котором все говорят.

Мэтт делает глоток крепкого, горького кофе, не зная, что думать об этих новостях. Бойды могли предоставить важные сведения о главаре мафии.

– Какие у тебя планы? – спрашивает Фогги. – Возвращаешься в Бостон?

– Нет, останусь здесь. Ностальгия замучила.

Фогги заговорщицки склоняется над стойкой, случайно опираясь локтем на свой сандвич с говядиной. Скривившись, он вытирает рукав пиджака салфеткой и говорит:

– Я тут подумал: а что, если нам открыть совместную юридическую контору?

Вопрос не сразу доходит до Мэтта. Он обдумывает его, откинувшись на спинку стула.

– Здесь, в Адской Кухне?

– Где же еще? Мы оба местные, хорошо знаем район, знаем здешних жителей. Лучше не придумаешь!

Мэтт еще ненадолго задумывается, после чего улыбается и протягивает Фогги руку.

– Знаешь, а это отличная идея. Я согласен.

– Здорово! Моя мама одолжит нам денег на съемный офис. На модный, конечно, не хватит…

– Модный нам и не нужен. Помнишь, о чем мы мечтали в университете? С нашими идеалами придется заниматься пыльной работенкой. Но мы справимся, Фогги.

– Договорились. Хочешь подбросить монетку?

– Зачем?

– Чтобы определить, в каком порядке наши фамилии будут написаны на входной двери. Мёрдок и Нельсон, или Нельсок и Мёрдок?

– Давай напишем в алфавитном, – предлагает Мэтт.

– Размечтался. Выбирай сторону.

– Орел.

Фогги подбрасывает монетку в воздух, и Мэтт слышит звонкий металлический «дзынь».

– Тьфу ты.

Монетка пролетает перед лицом Мэтта, падает на стойку и подскакивает несколько раз, прежде чем кто-то ловит ее.

Мэтт оборачивается, уловив знакомый запах, которого давно нигде не чувствовал, но никогда не забывал.

Стик.

Мэтт не произносит ни слова. Ждет. Стик допивает свой кофе и встает.

– Будь начеку, пацан, – говорит он, проходя мимо Мэтта и ненадолго останавливаясь в дверях. – А на монетке решка. Ты занял второе место. Помни об этом и не зазнавайся.

Уилсон Фиск наблюдает из окна, как падает снег. Сегодня созерцание снега не приносит ему успокоения. Он знает, что есть и другие, кто точно так же смотрит на снег и думает, что он возвещает новое начало. Для них снег станет символом очищения города.

Символом надежды.

Все из-за одного человека.

Одиночки, разрушившего его планы, на которые ушли годы. Одиночки, из-за которого он потерял миллионы долларов.

Сорвиголова.

Так его прозвали на улицах. Его имя испуганно шепчут преступники и с благоговейным трепетом произносят благодарные жертвы преступлений.

Сорвиголова.

Имя скрывающегося в сумраке демона, невидимого мстителя. Молчаливого, незаметного защитника униженных и оскорбленных.

Сорвиголова.

Фиск отворачивается от окна. Он узнает, кто скрывается под маской.

И заставит его сполна заплатить за все.