3 апреля, 17:15

Темноволосый еще раз проверил снаряжение. Оставалось только ворваться к Кирьяку, встряхнуть его как следует и отобрать шар. Неужели он решил, что кто-то поверит в его театр?

— Если я на него не нападал, то кто? — вслух произнес темноволосый. — Он сам. Если бы напал я — от него мокрого места не осталось. Козел ты старый! Знал бы ты, на что я способен! Закрылся бы в сортире и застрелился! Хочешь расскажу? Буду вслух вспоминать и рассказывать. У меня есть еще немного времени, прежде чем я тебя прикончу! Да, старый козел, даже сестра тогда отшатнулась к стене…

…Сестра отшатнулась к стене, когда он инстинктивно выполнил несколько резких движений, выбив при этом дверь, но уже в следующий миг повалился обратно на кровать, поскольку сил и дыхалки хватило на несколько секунд…

— Это… что это… ты такое… это сотворил? — запинаясь спросила Лиза.

— Сам не знаю, — ответил он и слабо улыбнулся. — Придумал себе какую-то глупость, пока лежал тут двенадцать лет.

— Так это… я тебе и поверю, — ошарашенно продолжала сестра. — Это значит из этой… твоей прошлой жизни?

— Это значит из «той» моей прошлой жизни, — уточнил он и задал самый главный вопрос всей своей предстоящей новой жизни: — И много она реактива привезла?

Сестра попятилась к сломанному дверному проему.

— Что случилось?! — Он немного отдышался и уже сидел. Инвалидом я нравился тебе больше?

— Пока… не знаю. Наверное, я не была готова. Ты это… Напугал ты это… меня крепко.

— А чего тут знать или не знать?! — возмутился он и сам не заметил, как «наехал» на сестру: — Ты предпочла бы ходить сюда еще лет тридцать? Таскаться в эту голубятню каждый божий день, да?

— Что-то ты не то говоришь…

— Я говорю, что тебе надо памятник поставить из чистого золота за все, что сделала для меня, — он потупил глаза, а потом — не разучился еще! — пустил слезу. — И я поставлю тебе такой памятник. Вот только скажи, много ли у нее лекарства?

— Кажется, сто ампул, — заплакав, ответила Лиза и обняла брата. — Прости меня, прости. Я ведь даже понятия не имею, как это должно быть тяжко… пролежать здесь столько времени…

— УСПОКОЙСЯ, дорогая сестричка, успокойся. — Он прижал ее голову к груди и погладил по волосам. Странное забытое ощущение — гладить женщину по волосам. Он вновь едва сдержался, чтобы не закричать, потому что с огромным трудом сдержал в себе вздымающийся к небу инстинкт самца.

— Но если потребуется, мы еще достанем. И с деньгами что-нибудь придумаем.

— Лекарство дорого стоит? — спросил он.

Лиза молча кивнула, отстранилась и стала приводить себя в порядок.

— Не волнуйся, на первое время хватит, — он поднялся, обрадованно потер руки. — Надо бы с моей спасительницей познакомиться и отблагодарить както.

— Это уж моя забота, как ее отблагодарить, — сказала сестра. — И где денег достать.

— Знаешь, Елизавета, — серьезно сказал он, — о деньгах ты не беспокойся. Будет здоровье, будут и деньги. Ты узнай лучше, не может ли она еще достать. А я, как выходить на улицу смогу, один свой секретный счет проверю.

— Ты о нем ничего не говорил, — удивилась Лиза.

— А на нем ничего особенного и не было. Но за двенадцать лет могло накапать доверху. К тому же, раз уж ты поняла, кто я есть такой, скажу тебе по секрету: из того сейфа ты без моих отпечатков пальцев ни копейки не смогла бы взять! — Он соврал, но сестра безоговорочно поверила. Чтобы закрыть тему, он вновь вернулся к разговору о лекарстве: — Знаешь, если она достать не сможет, надо как-то выяснить насчет фирмы, которая его производит.

— Это не проблема, — сестра немного пришла в себя. — Отправим факс, адрес на упаковке есть, и узнаем цену в зависимости от количества. А заодно аккуратно поинтересуемся, не поступает ли препарат в Россию каким-нибудь фармацевтическим фирмам или в НИИ, которые еще не закрыли. Вполне вероятно, что кто-то его уже закупает.

— Вот это разговор, — улыбнулся он. — А то я еще не привык ко всяким этим факсам-шмаксам и к тому, что у нашего «вероятного противника» можно запросто что-то купить. Завтра продолжим опыт?

— Хорошо, — вздохнула она. — Если дверь отремонтируешь и ничего другого не сломаешь в мое отсутствие. Кстати, как ты себя чувствуешь? После укола тебе ведь было не слишком хорошо?

Ага, значит Лиза обратила внимание на его состояние в первые десять минут.

— Легкое жжение, только и всего, — ответил он, как отмахнулся. — Я привык, что пуларин вообще не чувствуется…

Он впервые внимательно посмотрел на Лизу. Невысокого роста, худая, но с реальной грудью. Лицо чуть вытянутое. Подбородок, нос, разрез и цвет глаз, даже изгиб бровей — все в точности, как у него. Никаких сомнений, что Лиза — его сестра. Возможно, сам он сейчас выглядит как-то иначе. Он ведь все эти годы ни разу не смотрелся в зеркало. Даже брился электрической бритвой, хотя и ненавидел такое бритье…

— Мы с тобой похожи, — сообщил он.

— Ну и открытие! — Лиза неожиданно развеселилась. — А ты и не знал?

Он сказал ей про зеркало, чем немало сестру удивил.

— Принести? — предложила она.

— Я сам! — категорически отверг он.

— А ты думал, почему я тебе про Вьетнам вкручиваю? Я ведь и сама только совсем недавно перебесилась. Когда в четвертый раз замуж вышла…

Одного кубика хватало на восемь часов полноценной жизни. Через неделю они с сестрой отработали схему: два с половиной кубика каждые двенадцать часов. Увеличение дозы не пролонгировало действия препарата. Наоборот, появлялся побочный эффект в виде тошноты и легкой головной боли. А два с половиной давали возможность видеть даже в темноте, прокручивать в голове самые головоломные ситуации и, после недельной тренировки, отжиматься почти сто раз на одной руке.

Все вернулось на круги своя. Почти все…

— Понял? Я тебя с потрохами съем. Разорву на кусочки и поджарю в камине. У тебя ведь, козел старый, хороший в доме камин! Готовься! Я уже иду к тебе!