Розанн Кэш прекрасно стирает грани между странами, роком, родными корнями и поп-музыкой, она выпустила 11 синглов, которые были хитами номер один и позволили ей получить премию «Грэмми». Она – великолепный автор, Розанн опубликовала книги Bodies of Water, Penelope Jane: A Fairy’s Tale и свои мемуары Composed. Ее статьи появлялись в New York Times, The Oxford American, New York, Newsweek и Rolling Stone среди других публикаций. Я спросила эту женщину, которая, казалось бы, установила очень широкие границы, позволившие ей открывать неизвестные территории и рисковать по-крупному в профессиональной сфере. Розанн, как и многие певцы, – настоящий Первооткрыватель, она говорит, что постоянно идет на риски, крупные и не очень. «Я немного рискую в своей работе каждый день, играю другую ноту, импровизирую, пою впервые на концерте новую композицию или работаю с молодым музыкантом. Просто даже ходить по сцене иногда кажется большим риском. Я выступала на концерте в память о Rolling Stones в Карнеги-холле [в 2012 году], и когда у меня спросили, какую песню я хочу исполнить, то тут же сказала Gimme Shelter, потому что всегда считала, что это одна из пяти самых великих песен рок-н-ролла всех времен. Однако более рискованного выбора я сделать не могла. Это было так волнующе».
Очень приятно испытывать прилив вдохновения, когда этот риск оказывается успешным. Внутренне управляемые риски, когда Розанн расширяет свои креативные границы и ставит на карту свою общественную личность, – это удовольствие для нее. Гораздо более серьезный риск возникает от напряжения, которое существует между ее желанием экспериментировать в качестве артиста и силами коммерции, записывающими все под один стандарт.
«В 1989 году, – рассказывает она, описывая первый, по ее словам, из двух крупнейших карьерных рисков в ее жизни, – я выпустила очень успешный альбом, в котором было четыре лучших сингла, но у меня был подписан контракт с лейблом Sony, так что я сделала запрос на самостоятельное продюсирование записи. Я записала «простую и мрачную» композицию под названием Interiors. Для меня это было в некоторой степени декларацией собственной миссии. Запись была личной, настоящей, но немного грубоватой. Я думала, что это – лучшая работа в моей жизни. Но моя звукозаписывающая компания, услышав запись, сказала: «Мы ничего с этим не сможем сделать». Они выпустили сингл, но не сделали никакой рекламы, и явно хотели, чтобы запись просто исчезла. Розанн была разочарована.
Через три месяца после выпуска Розанн, сидя в самолете и глядя в иллюминатор, внезапно осознала, что ей надо выпустить песню с другой студией или, по крайней мере, перейти из Нэшвилла в нью-йоркское подразделение. «Я позвонила отцу – это был Джонни Кэш – и спросила его совета, что делаю очень редко. Он сказал: «Пошли их подальше. Твое место в Нью-Йорке». Розанн организовала встречу с главой звукозаписывающей компании и пришла одна – без менеджера или адвоката. Она попросила ее отпустить. Она работала с этой студией уже 12 лет. Ей сказали: «Мы будем по тебе скучать», – и встреча закончилась через 20 минут. «Я вышла, – рассказывает она, – и мне пришлось опереться о стену, так сильно у меня кружилась голова. Я боялась, что совершила самую большую ошибку в моей жизни».
Не становитесь кем-то только потому, что кто-то другой хочет этого от вас, или потому, что это легко; вы не будете счастливы. Вы должны очень, очень, очень, очень, очень хотеть это сделать, даже если вы обсираетесь от страха.Кристен Уиг
Решение не прогибаться под маркетинговую формулу ее звукозаписывающей студии, а выйти за общепринятые рамки изменило всю жизнь Розанн. «Это было лучшее, что я когда-либо делала. Я переехала в Нью-Йорк в 1991 году, развелась, встретила любовь всей моей жизни, и эта простая мрачная запись была номинирована на «Grammy».
Мы должны инвестировать время и силы в цели и понимать, что эти цели переменчивы
Эта запись сделала из нее новый эталон качества в музыкальной индустрии. «Не скажу, что мне стало легче после этого. На самом деле стало гораздо сложнее на какое-то время. Развод был мучительный, я была разбита, стала объектом множества порочных слухов, и после у меня не было больше топовых хитов. Но моя жизнь стала более открытой, я чаще стала полагаться на собственные инстинкты». Через четыре года Розанн снова пошла на риск, когда решила порвать все связи со звукозаписывающей компанией, даже несмотря на то что у нее не было оформленного контракта с другой студией, – просто потому, что ей это казалось неправильным. И снова она пошла на встречу одна, хотя ее менеджер считал это плохой затеей. «Со мной распрощались, и я опять начала все сначала».
Розанн размышляет о карьерных рисках, в некотором роде как о шахматах. «В игре присутствует элемент инстинкта, но в основном это логика, планирование и создание нового взгляда в будущее. Другие риски, творческие риски, наполняют мою душу вдохновением и продвигают меня вперед, улучшают мои навыки и интуицию. Это риски, которые соединяют меня с моей оригинальностью. Карьерные риски – это первая мировая проблема. Творческие риски делают меня той, кто я есть». Когда Розанн начала полагаться больше на свои собственные инстинкты, ее жизнь «стала более открытой».
В поисках смысла жизни
Как научиться наполнять наши души вдохновением, которое двигало бы жизнь вперед, соединяло бы нас с собственной аутентичностью? Журналист Хантер Томпсон и переживший холокост психиатр Виктор Франкл – люди, различные в жизненных миссиях и опыте, – разделяют убеждение, что именно через поиск смысла жизни люди находят свое предназначение.
В книге «Человек в поисках смысла» Франкл утверждает, что «главное для человека – не получить удовольствие или избежать боли, но скорее увидеть цель своей жизни… Эта цель уникальна и определенна, она должна быть и может быть исполнена только им одним; только тогда он удовлетворит свое собственное желание значимости в этом мире».
Томпсон, вероятно, последний человек, к которому вы пойдете в поисках мудрого совета по поводу карьеры, пишет то же самое, что и Франкл, в письме 1958 года, которое недавно обнаружили и опубликовали на веб-сайте Letters of Note. «Верить в осязаемые цели кажется в лучшем случае немудрым решением, – отмечает 21-летний Томпсон в послании своему другу. – Так что мы не желаем быть пожарными, мы не желаем быть банкирами, или полицейскими, или докторами. НО МЫ ХОТИМ БЫТЬ САМИМИ СОБОЙ… Не пойми меня неправильно. Я не имею в виду, что мы не можем БЫТЬ пожарными, банкирами или докторами – нет, но мы должны цель приспособить под личность, вместо того чтобы личность приспосабливать под цель». В каждом из нас «наследственность и окружающая среда комбинируются, чтобы произвести на свет создание с определенными возможностями и желаниями, включая глубоко заложенную в нас необходимость функционировать так, чтобы… жизнь была ОСМЫСЛЕННОЙ».
Однажды я подумал, что если кто-нибудь захотел бы полностью разрушить и разбить человека, применить к нему самое ужасное наказание, от которого даже самый зловещий убийца дрогнул бы и превратился в ничтожество, все, что надо сделать – это заставить человека делать работу, которая была бы абсолютно и полностью лишена полезности и значения.Федор Достоевский
У каждого из нас глубоко внутри заложена определенная комбинация верований, нужд, желаний и чувств – не обязательно полностью осознанная, но тем не менее это тот взгляд на мир, который направляет нашу жизнь. Делать работу в этом мире, работу, которая имеет последствия: развлекать людей или менять их мнение, помогать им улучшить здоровье или получить моральное удовлетворение, создавать полезные алгоритмы, новые умные устройства или красивую одежду, стать богатым, быть первым землянином, ступившим на Марс. И если мы осознаем эти мечты и нам везет, они заставляют нас делать определенный выбор: ходить в школу искусств, изучать инженерию, стать адвокатом… либо стажироваться в NASA, SpaceX или Virgin Galactic.
Значение важнее денег
Люди это знают или могут это узнать. Именно эти рамки риска / вознаграждения я представляла в предисловии к данной книге. Люди прекрасно понимают, что для них самое важное в работе. Почти все из тысячи респондентов во всех трех наших опросах четко это выразили. И это редко только название, или статус, или заработная плата. Они расставили стимулы счастья в следующем порядке:
1. Чувство высокой личной оценки.
2. Работа, которая показывает самое лучшее во мне.
3. Переживание / изучение нового.
4. Значимая работа.
Деньги стояли почти на последнем месте – на 24-м из 27 атрибутов.
В своей книге «Я весь внимание» Уинифред Галлахер рассказывает о выводах, что «студенты колледжей, которым платят за то, что они собирают пазл, гораздо меньше мотивированы, чем те, которые работают бесплатно». Еще в XVIII веке Даниил Бернулли предположил, что люди обычно делают выбор, основываясь скорее не на количественных финансовых ценностях или ожидаемых эмоциональных преимуществах, но на результате. Желание быть хорошим и / или делать хорошее (или, как я говорю, быть вовлеченным в работу, которая имеет реальное значение, цель) является таким же мощным мотивом, как и деньги.
Но мы знаем, что ежедневные проблемы и превратности судьбы становятся на нашем пути. Инерция, страх, оплата счетов или другое давление и неудачи заставляют нас отказываться от своей мечты. В исследованиях для предыдущей книги я наткнулась на концепцию психологии, которая называется эмоциональный труд. Труд заключается в переходе из самого расслабленного и естественного состояния в то состояние, которое мы испытываем, действуя в различных обстоятельствах. Когда мы движемся на полном ходу и чувствуем себя заинтересованными работой, которую оценивают по праву другие люди, то не существует разницы между тем, кто мы есть, и тем, что мы делаем. В этом случае эмоциональный труд нам не нужен. Но когда разрыв между тем, кем мы себя считаем, и тем, что мы делаем на работе, слишком велик, возникают проблемы. Мыслители, Защитники и Бродяги, согласно национальным опросам, проводимым для этой книги, редко доверяют своему инстинкту в принятии решений о работе, но если они находят то, что важно для них лично, это становится той отправной точкой, от которой им следует прокладывать свою систему координат в работе.
Практически все без исключения, с кем я проводила интервью для этой книги и кому удалось успешно поменять работу или изменить карьеру, описывали этот переход как риск, который позволил им заново открыть наиболее важные аспекты своего внутреннего эго – вера, необходимость, желание и / или их чувства, которые до этого игнорировались, подавлялись или использовались не по назначению. Каждый нашел более значимую для него лично работу, и каждый путь был уникален.
Цель путешествия героя в нем самом, в поиске самого себя.Джозеф Кэмпбелл
Я думаю, обратная сторона экономической неопределенности и непостоянства в том, что, несмотря на неактуальность старых методов построения карьеры, теперь шансов получить ту работу, которую вы хотите, больше чем когда-либо, сейчас вы можете найти способ действовать в том направлении, в котором захотите. Множество обстоятельств на текущий момент предоставляют и широкий спектр возможностей: цифровая трансформация, низкие барьеры входа, аутсорсинговая проектная работа, добавочная стоимость от инноваций и разрушения, что может сработать как вам на руку, так и против вас.
Искусство принятия рисков – это одиссея открытия самого себя. Найти и принять свой истинный приоритет в своей рабочей жизни не значит, что вам необходимо посвятить себя важной для всего человечества цели, например найти лекарство от диабета или создать компанию, сравнимую с Google. Смысл можно найти и в том, чтобы управлять уютной домашней гостиницей, или в том, чтобы отслеживать, чтобы рабочий день вашего начальника всегда шел по расписанию, или заниматься той работой, которая гарантирует, что вы всегда придете домой на ужин и никогда не пропустите важный матч своего сына или выступление дочери.
К тому же четкая фокусировка на своей путеводной звезде в профессиональной сфере не означает, что ваша жизнь будет идти по простому, определенному пути. Строго определенные карьеры не идут по намеченному пути – автопилот работает для машин, а не для людей. Жизненные обстоятельства изменчивы – в ответ на них каждому необходимо постоянно реагировать, адаптироваться, меняться. В своих недавно вышедших мемуарах «Ночь стволов» Дэвид Карр решил рассказать широкой публике довольно откровенную личную историю, что было очень смелым и рискованным шагом для репортера New York Times. «Как предположил Уитмен, – сказал мне Дэвид, – мы все содержим в себе большое количество личностей, и [моя] история – это часть того, кто я есть». Продолжая жить с самыми худшими секретами внутри, «я создал свой манифест – мне есть что рассказать». Найти себя – значит научиться ставить в ряд ценности, в которые вы верите, идти к цели настолько твердо, насколько вы только можете, делать то, что у вас хорошо получается и за что вам платят. Регулируйте свои ценности снова, снова и снова на протяжении всей вашей жизни.
Сама суть смелости – не вводить самих себя в заблуждение.Пема Чодрон
Как быть честным с самим собой
Ясно поймите, чего вы хотите
Успешный предприниматель и великолепный мыслитель Сет Годин был назван журналом American Way величайшим маркетологом Америки. Я считаю его самым истинным Первооткрывателем. Он основал множество компаний, большинство из которых, как он с готовностью подтверждает, обанкротились. Yoyodyne, его первая интернет-компания, названная в честь компании из мрачного романа Томаса Пинчона, была одной из первых фирм «доверительного маркетинга», которая позволяла потребителям запрашивать маркетинговые сообщения. Это была одна из компаний Сета, которая не обанкротилась; он продал ее корпорации Yahoo! в 1998 году, на пике первого интернет-пузыря. Сет опубликовал 14 книг, переведенных на более чем 30 языков, – большинство из них он решил раздавать бесплатно, чтобы создать огромную аудиторию приверженных его идеям людей, которые приходят на его доходные публичные лекции и презентации. В последней книге «Все мы оригиналы» Сет отстаивает идею, что маркетологи предлагают потребителям варианты и склоняют их делать выбор покупок, основываясь на их специфических вкусах и ценностях.
Но несмотря на все его рискованные эксперименты, успешные и не очень, когда я спросила Сета о самом большом профессиональном риске, он даже не колебался. «Для меня, – рассказывает он, – это было решение уволить самого крупного клиента моей компании». В то время в его занимающейся изданием книг компании Seth Godin Productions было только шесть работников, и самый крупный клиент фирмы приносил ей более половины доходов. Это была молодая компания, и в первый год, говорит Сет, он чувствовал, что они могут закрыться в любую минуту.
Как ни странно, проблема возникла из-за того, что Сет слишком успешно работал ради своего самого крупного клиента. Он собрал и продал ему книжный проект с множеством названий, который был сложен сам по себе и которым было непросто управлять. «Это была организация, – говорит он о клиенте, – которая уже и без того обладала слишком сложной структурой, здесь все решалось острым карандашом, а не человечностью при каждом взаимодействии». После нескольких месяцев Сету стало понятно, что если он будет и дальше работать с этой компанией, то его собственная организация будет отлично справляться со сложными клиентами. Если они смогут пережить это, крутилось у него в голове, тогда смогут пережить что угодно. Суть в том, говорит он, что он не хотел владеть организацией, которая отлично справляется со сложными клиентами.
Я не хотел владеть организацией, которая отлично справляется со сложными клиентами.Сет Годин
Так что Сет отказался от проекта, потерпев огромные финансовые убытки. «Это был сумасшедший шаг. Хорошей новостью было то, что мы теперь были свободны от взаимных претензий и бестактности. Однако мы вернули все потерянные средства менее чем за два месяца».
Развивайте желание экспериментировать и заниматься разными видами работы
Сделайте из побочного занятия основное
Я не знаю, была ли Элен Годин похожа на Сета до того, как вышла за него замуж, или десятилетия брака с Первооткрывателем, который всегда занимался тем, что ему нравилось, изменили ее. Однако ее профессиональная траектория иллюстрирует, как человек, прожив всю жизнь как Мыслитель, обнаружил, что он любим, а потом нашел и выпустил на волю своего внутреннего Первооткрывателя. В 2010 году Элен работала штатным юристом в крупном финансовом учреждении. У нее был длинный рабочий день, работа ее не удовлетворяла. «Проблема была не в моем работодателе, – говорит она. – Это было изменение в профессии. Юридическое искусство кануло в Лету. Теперь вся суть была в том, чтобы оформлять документы настолько быстро, насколько возможно. Так что я уволилась. Без планов на будущее».
«Внезапно я поняла, что бываю в супермаркете несколько раз в неделю, – рассказывает она о периоде безработицы. – Пока я работала юристом, то заходила туда в лучшем случае раз в месяц. Я заметила, что продукты без глютена наращивают обороты. Количество продуктов без глютена на полках супермаркета все увеличивалось с каждым визитом в супермаркет». Вот тогда ей и пришла в голову идея.
Тогда она подумала о своем «втором действии», как она это называет. Хотя управление пекарней никогда не было ее мечтой. На самом деле она вообще об этом не помышляла. Раньше она рассматривала идею стать литературным агентом – правдоподобную, даже очевидную идею. Учитывая, что агенты создают и рассматривают операции так же, как и юристы. Но потом осознала, что сама логичность этих изменений делала их неприятными, «а разве это не то же самое, что быть юристом?» Она 20 лет работала в стандартном офисе на Манхэттене и внезапно поняла, что она по-настоящему в глубине души хотела – открыть небольшой бизнес в своем «маленьком очаровательном городке» на реке Гудзон в окрестностях Нью-Йорка.
«Я никогда раньше не работала в ресторане и даже не была ответственной за приготовление ужина каждый вечер – это была роль моего мужа. Это был его способ расслабиться в конце дня. Но мне нравилось думать о еде. Я любила составлять меню. Мне нравилось расставлять все на столе и подавать каждое блюдо. И мне очень нравилось принимать у себя гостей на ужин». Это ее оживляло. Ресторан подошел бы ей по этим критериям, но «это было слишком устрашающее предложение, которое предполагало долгие часы работы и необходимость разрабатывать очень широкий спектр продуктов. Пекарня казалась более простым в управлении вариантом». Основываясь на своем открытии, сделанном в супермаркете, безглютеновая вегетарианская пекарня стала ее мечтой. Но сначала ей надо было научиться… печь.
Она создала собственную виртуальную кулинарную школу. «Я тратила по 10–12 часов в день на исследование всего, что я находила о традиционной выпечке, безглютеновой выпечке и вегетарианской выпечке, хотя быстро обнаружила, что яйца были обязательным ингредиентом моих рецептов», – и в итоге отказалась от идеи вегетарианства. «Применив на практике все, чему научилась, я начала печь как сумасшедшая. Печь. Пробовать. Выбрасывать. До тех пор, пока не поняла, что у меня стало получаться. Это было похоже на решение тех же проблем, которыми я занималась во время юридической деятельности, но мне это даже больше нравилось».
Она открыла пекарню By The Way Bakery. «Каждый день я предлагаю своим клиентам, каждого из которых считаю своим гостем, красивые сладости на подносе, расположенном в центре моего великолепного небольшого магазинчика. И это делает меня счастливой». Бизнес стремительно расширяется, и она уже открыла второй филиал пекарни на Манхэттене.
Делайте то, что считаете правильным
Принимать риски и быть правдивым с самим собой в профессиональной области – не обязательно выбор стиля жизни. В свои 50 лет Салли Крочек уже управляла Smith Barney и подразделением международных компаний Citigroup и Bank of America. Несколько раз за последний десяток лет она была названа «самой влиятельной женщиной на Уолл-стрит». Она пошла на то, что сама описывает как самый большой профессиональный риск, еще в 30 с небольшим, когда была директором исследований для Sanford C. Bernstein & Co в отрасли, в которой явно привычен вопрос, как принимать риски и избегать их. «Моя фирма, – говорит она, – была исследовательской компанией, мы с командой решили выйти из сферы операций андеррайтинга, а именно сделок по размещению ценных бумаг на рынке, из-за мнения, что этот бизнес создает конфликт интересов, и самые наглые [аналитики] в нем – обычно самые высокооплачиваемые». Финансовые последствия рискованного решения Салли проявились незамедлительно. «Мы потеряли миллионы долларов дохода. Наши клиенты и даже конкуренты говорили, что мы ошиблись. Многие работники ушли из компании, так как им больше платили те фирмы, которые остались в андеррайтинговом бизнесе». Но убеждение Салли, что ее решение было верным, подтвердилось, когда штат Нью-Йорк постановил, что «в ходе расследования обнаружились конфликты [в других фирмах]», и ее бизнес в конечном счете выиграл. Салли нашла смысл и карьерное направление благодаря своим ключевым ценностям. Теперь она покинула финансовую индустрию, полностью посвятив себя миссии, ориентированной на коммерческий бизнес с неплохим доходом: в 2013 году она купила компанию, которая организует мероприятия для обучения и объединения американских женщин, стремящихся к карьерному росту. Это 85 Broads – имя, которое обыгрывает нью-йоркский финансовый адрес района Goldman Sachs.
Помоги себе, помогая другим
На протяжении всей своей карьеры великий специалист в области возрастной психологии Эрик Эриксон создавал классификацию стадий психологического развития человека с детства и до преклонных лет. Он утверждает, что по мере взросления и изменения жизни мы изменяем и свою цель – от развития собственного эго переходим к более великому понятию, феномену, который он назвал генеративность. Генеративность – это, по существу, импульс бороться со скукой хорошо известного, исследуя новое в виде помощи другим. За сто лет до того, как Эриксон описал свою теорию, Чарльз Диккенс использовал этот феномен в «Рождественской песне в прозе», когда Эбенезера Скруджа заставили увидеть темный алчный путь, по которому он идет, и избрать новый жизненный путь, приняв в свою жизнь радость и помощь другим людям. Изменение личности по направлению к генеративности в теории Эриксона практически неизбежно, и управляется оно, помимо внешних факторов, нашей сознательной и бессознательной необходимостью создавать значимое наследие. Почему мы хотим, чтобы нас запомнили? По мере старения для нас становится все важнее найти смысл и цель в работе.
В своей книге «Возрастные кризисы» Гейл Шихи утверждает, что истинные моменты размышления и переоценки у взрослых людей обычно происходят в определенные, предсказуемые моменты: когда мы оканчиваем школу и находим первую работу, когда женимся, когда у нас появляются дети. Но что интересно, опубликовав книгу в 1976 году (на тот момент ей было 39 лет), Шихи описала кризисы, которые заканчивались в возрасте 50 лет. «Откровенно говоря, – пишет она в книге « Новые возрастные кризисы», вышедшей, когда ей было 58, – я обнаружила, что невозможно представить себя в каком-то возрасте. Как и множество людей моего поколения, я не могла представить себе жизнь после 50 и определенно не могла заставить себя рассматривать это время как время особенных способностей или потенциала». Возраст 50 лет казался ей в 39 временем, когда «карьера была определена; человек или плавно готовился к пенсии, или увольнялся из-за неудачи, или как-то снисходительно относился к достигнутому успеху». Но американцы в наши дни не всегда стареют так же, как их отцы, матери или дедушки с бабушками. И учитывая, что большая часть респондентов в нашем опросе считают, что они будут работать до 70 с лишним лет, это хорошо.
Элизабет Скарпф сейчас 34 года, она – выпускница бизнес-факультета Гарварда и бывший игрок баскетбольной команды Notre Dame. Ее желание найти смысл жизни – страсть улучшать мир – привело ее к изобретению нового вида бизнеса. В Гарварде она думала, что сможет использовать свое образование, чтобы построить карьеру в крупном американском стартапе или в одной из компаний Big Pharma, а, может быть, чтобы заниматься консалтингом в области международного развития. Но в 2005 году, проходя практику в World Bank в Мозамбике, Скарпф была шокирована, услышав жалобы коллеги на широко распространенную там проблему: женщины пропускают работу во время ежемесячного менструального цикла. Шокированная этим сообщением, она начала копаться в проблеме и обнаружила ужасную, но невероятно простую причину, по которой женщины пропускали несколько дней в месяц и теряли доход, – они не могли позволить себе купить прокладки. Работающие женщины в Мозамбике XXI века, как она обнаружила, постоянно используют старые тряпки, а в сельской местности – даже кору или мох в качестве средств гигиены. И она обнаружила, что эта проблема существует во всех беднейших частях развивающегося мира. В стране, где ВВП на душу населения всего несколько долларов в день, тратить 3 доллара в месяц на прокладки слишком дорого, и это барьер для личного прогресса женщин во всех областях – в образовании, работе, продвижении по службе. И так как сама тема менструации считается «табу», «низким» вопросом, это стало очень значимой проблемой для бедных женщин и, таким образом, самих развивающихся стран. Скарпф сказала мне: «Я сочувствую этим женщинам и считаю, что место рождения не должно быть главным показателем потенциального здоровья, богатства и счастья человека. Я хочу изменить эту динамику».
Это стимулировало Скарпф. Она решила основать предприятие в Руанде, где обнаружила большое количество эффективного абсорбента – заводские отходы от переработки бананов и таким образом нашла дешевый способ производить прокладки на месте, которые сможет продавать за гораздо меньшую цену, чем импортированные синтетические прокладки. Скарпф привлекла команду экспертов по текстилю и производству из Массачусетского технологического института и Университета штата Северная Калифорния, которые помогли ей разобраться с технологией производства. Она основала Sustainable Health Enterprises (SHE) в 2009 году, взяв стартовый капитал у венчурной фирмы социального предпринимательства Echoing Green. Сейчас бизнес процветает. Скарпф рассказывает: «Мы прошли весь путь от использования обычного бытового блендера, когда взбивали сырье из абсорбента, до промышленного масштаба производства прокладок, подходящего для окружающей среды, в которой мало электричества и воды. Теперь мы обеспечиваем тысячи девушек в Руанде более дешевыми прокладками и информацией о женском здоровье в школах, чтобы они оставались здоровыми и уверенными в себе. В настоящее время мы собираемся расширяться». Сотни обращений из 25 стран поступают в SHE, предлагая предприятию Элизабет расширить модель, использовавшуюся в Руанде, и повторить ее на их территориях.
Примите недолговечность
Я думаю, что люди одобряют, хоть и критикуют яркие преимущества новой жизни: в среднем для американца пребывание на одной должности длится всего четыре года – это возможность регулярно переоценивать свое отношение к работе. Использует ли она наиболее полно наши способности, интересы и черты личности в том виде, в котором они на данный момент существуют? Придает ли она нам чувство наполненности и значимости? Иногда ответами являются «нет, нет и еще раз нет». А значит, необходимость иметь несколько должностей или даже несколько карьер за свою жизнь в XXI веке становится и положительным моментом, и трудной перспективой. Когда мы не рассчитываем, что работа, которой занимаемся сейчас, будет нашей до конца жизни, принять решение бросить ее и поэкспериментировать с другими видами деятельности становится гораздо легче. Мы можем открыть себя заново с профессиональной точки зрения, и это утешает. Мы можем что-то получить, что-то потерять, и понимаем, что в долгосрочной перспективе это шаг к той работе, которая больше всего нам подходит.
Цель ежедневной привычки рисковать – начать понимать, когда, почему и как следует принимать правильные риски. Быть успешным в своей карьере необходимо, чтобы осознать, чтобы ежедневно чувствовать, что занимаетесь делом, от которого получаете больше, чем просто финансовое удовлетворение. Как было выяснено из исследования типов личности по риску, которых мы идентифицировали, одни люди могут найти цель и смысл жизни в поддержании четкого распорядка и организованности на работе, другие – в создании товарищеской среды, третьи – в получении больших денег, четвертые – в смелых инновациях. Мудро рисковать – не значит отказываться от своей ключевой личности, не значит, что Защитнику, например, нужно совсем отбросить глубоко укоренившуюся в нем осторожность. Оптимальное принятие рисков требует их согласования с вашей истинной личностью.
Самая великая вещь в мире – знать, как быть самим собой.Монтень
Слушайте свой внутренний голос. Убедитесь, что штифт и форма отверстия, в котором он находится, соответствуют друг другу. Запустите свою собственную гонку. Ни один из этих советов не является решением, но каждый может стать полезным напоминанием, как найти правильную работу и построить карьеру в будущем. «Сейчас пришло время исследовать творческий потенциал нашей беспокойной и конфликтной жизни, – пишет в своей книге «Composing a Life» специалист в области межкультурной антропологии Мэри Катрин Бейтсон, – где энергия не так сосредоточена на одной-единственной амбиции и не настолько постоянно направлена к ней. Не бывает жизни без приверженности делу, но бывают жизни, в которых эта приверженность постоянно переосмысливается и перефокусируется. Мы должны инвестировать время и силы в определенные цели, и в тот же момент понимать, что цели эти переменчивы». Жизнь – это перемены. Жизнь состоит в том, чтобы разыграть те карты, которые у вас есть, лучшим из возможных способов, но также быть внимательными и принимать риски по-умному – находить способы взять новые карты со стола и вернуть некоторые из старых или вообще перейти на другой стол и поменять игру, в которую играете.
В бизнесе равновесие – это застой, а застой означает смерть. Чтобы избежать застоя, надо идти на риск
Дэвид Карр о риске
Дэвид Карр – редактор раздела The New York Times.
Какой самый значительный риск вы принимали в профессиональной сфере?
Дэвид Карр: Когда мои близнецы готовились к колледжу, мне стало ясно, что у нас нет достаточных средств, чтобы справиться с ужасно высокой стоимостью обучения. Я решил, что будет неплохо написать мемуары, основанные на личной истории наркозависимости, которая включала некоторое определенно сомнительное поведение. Книгу «The Night of the Gun» я создал в жанре мемуаров наркомана, воскресив в ней свои воспоминания. Я записал на видео интервью и стал копаться в медицинских и юридических источниках. Оглядываясь назад, могут сказать, что это была очень плодотворная журналистская и литературная деятельность, то, что казалось мне интересным. Но учитывая, что я работал в The New York Times, этот портрет эгоистичного и иногда жестокого человека, который в итоге избавился от зависимости и посвятил себя опеке над детьми, представлял собой, некоторые… ну… значительные проблемы.
Особенно меня заботило, что мое начальство подумает не только о книге, которую я написал, но и о вещах, которые сделал. Помню, когда рукопись была завершена, я пошел к своему на то время начальнику Сэму Сифтону, и он сказал, что проследит, чтобы она попала к [лучшим] редакторам, но спокойно предположил, что, возможно, будет лучше, если я сам отнесу рукопись. Он был прав, и я понес ее сам, но мне хотелось надеть пару прихваток или взять пару щипцов, чтобы ее отдать. Как оказалось, Билл Келлер, [в то время] редактор Times, посчитал, что книга отличная. Вероятно, это был не совсем его жанр, но, как он сказал, – и я перефразирую это – «мы не берем на работу монашек. Работа, которую ты делаешь, заставляет размышлять о стандартах, которые изложены здесь, на бумаге».
Я был горд и сейчас горжусь этой книгой, и если это означает, что каждый раз кто-то, кому я или моя работа не нравится, называет меня чокнутым, меня это полностью устраивает.