Гарнизон луны Ке́гас был поднят по тревоге, и миллионы солдат покинули казармы, чтобы занять укрепленные оборонительные позиции. Бесчисленные дивизии замерли, ожидая приказов от своих генералов; в искусственной атмосфере луны парили сотни тысяч истребителей, столько же танков замерли на земле; плазменная артиллерия направила стволы орудий в сторону самого важного места на Кегасе – межмировых врат.

Так прошло семь часов.

В штабе планетарной обороны царило тихое напряжение, кутерьма первого часа рассеялась, ничего не происходило.

Следя за возней старших офицеров, Амбал-3997 потел и думал о женщинах. Ему было безумно скучно и жарко, помещение плохо вентилировалось, и время увольнения, которое он не смог догулять, подошло к концу двадцать минут назад. Паршивая паго́та. Выпить-то Амбал-3997 успел, но по девочкам не прошелся. Плохо. Впрочем, профессиональный солдат не может всерьез жаловаться на такие неудобства.

Взгляд серых глаз вновь прилип к заду госпожи Тюльпан – хоть какая-то услада в это беспокойное время. Сама обладательница чудесных изгибов беседовала с генералами на отвлеченные темы. Все иные давно закончились.

В отличие от большинства штабных Амбал-3997 носил боевую броню повышенной защиты со встроенными сервоприводами, системой медицинской стимуляции организма и прыжковым ранцем. Эту модель Корпорация поставляла на вооружение элитных частей своей армии, тогда как простые солдатики обходились «картонными» бронежилетами и «керамическими» касками. Думая об этом, Амбал-3997 улыбался, ибо хорошо помнил времена, когда сам бегал в «картоне».

Вооружен он тоже был отменно, все оружие, которым его снабжали надмо́зги из отдела передовых разработок, являлось экспериментальным и поддерживало использование арканы. В последнее время Корпорация сильно нажимала на развитие оной у своих солдат.

– Спасибо, что не курите, – уже в третий раз произнес штабной офицер, глядя на стеклянную трубочку в пальцах Амбала-3997.

– Рад стараться, – ответил тот перед очередной затяжкой.

Офицерик ходил в старших лейтенантах, а Амбал-3997 выше сержанта так и не поднялся, но три красных бутона над сержантскими лычками значили принадлежность к особой подгруппе и подразумевали привилегии. Личная охрана и, по совместительству, ученики госпожи Тюльпан, боевики Корпорации со способностями к применению арканы.

– За мной.

Голос непосредственного начальства заставил щелчком отбросить пустую трубочку и поймать брошенные ножны с мечом. Госпожа Тюльпан накинула красный кожаный плащ, который всегда носила, и жестом приказала вернуть ей оружие. Она любила красный цвет, красными помимо плаща были ее сапоги на шпильках, ногти, губы, ножны и рукоятка ее меча, красным был тюльпан, вытатуированный на ее крестце.

– Мы воюем или нет?

– Он нас маринует, знает, что мы ждем, потому и не торопится. Поганый характер Лема́на не изменился.

Вместе сержант и его командир поднялись на поверхность луны и погрузились на скоростной шаттл, который понесся к вратам. Сидеть в духоте подземелья госпоже Тюльпан опостылело, лучше подождать на открытом воздухе.

Кроме нее и Амбала-3997 на борту находилось все подразделение «Белоглазок», как их называли другие солдаты. В основном оно состояло из гуманоидов, но и несколько негуман затесалось. Обычно же Корпорация старалась составлять свои военные подразделения из существ, близких по телесному строению и габаритам; особой популярностью пользовались люди.

Ближайшие оборонительные позиции терялись на горизонте, но в непосредственной близости от врат образовалась пустыня. Хотя не они одни решились приблизиться. Когда шаттл опустился, внизу его уже ждал Преподобный.

Трудно было точно определить его видовую принадлежность, хотя точно было одно: Преподобный напоминал человека. Почти восемь метров ростом, с непропорционально длинными руками и короткими ногами, он имел необъятной ширины грудь и длинные кудрявые волосы, ниспадавшие на плечи. Подбородком Преподобного можно было раскалывать континенты, а глаза скрывались за мутноватыми стеклышками. Гигант носил черную куртку на молнии, похожую на панаму шляпу, неброские брюки и ботинки. В руке Преподобный сжимал большую книгу.

– Что? – переспросил гигант.

– Я говорю: какими судьбами в центральный офис? – повторила госпожа Тюльпан, когда двигатели шаттла сбавили обороты и перестали реветь.

– Был вызван перед началом душеспасительной миссии на окраины сектора. Что-то важное?

– А ты не знаешь?! – поразилась госпожа Тюльпан. – В мирах Корпорации был замечен Леман, который двигается прямиком сюда. Мы с тобой должны его остановить, если этот говнюк начнет буянить.

Твердое лицо Преподобного ничего не выражало, а его тело пребывало в состоянии полнейшей неподвижности. В такие минуты гигант казался статуей, и порой на него садились ничего не подозревавшие птицы.

– Это может быть проблематично, – молвил он наконец. – Я не хотел бы враждовать с ним.

– Дрейфишь?

– Каос Магн, или Леман, как ты изволишь именовать его, мне симпатичен, наши теологические дискуссии всегда были в высшей степени содержательными.

– Самая унылая фраза во всей бесконечной множественности вероятностей, – прокомментировала госпожа Тюльпан. – Ты всегда был таким скучным со своей религией.

Вместо ответа Преподобный вновь обратился статуей, и стало ясно, что сеанс общения завершен. Вскоре к ним приблизился сержант.

– Госпожа.

– Чего тебе?

– Из штаба просят вернуться.

– Плевать. Ждем дальше.

В связи с чрезвычайной ситуацией движение луны Кегас было приостановлено по решению совета директоров, и теперь на половине ее царил непрекращающийся день. Посему, когда госпоже Тюльпан надоело просто сидеть и ждать, она залезла на раскалившийся корпус шаттла, разделась и стала принимать солнечные ванны.

Периодически Амбал-3997 вызывался к ней, дабы исполнять ответственную миссию по втиранию масла в нежную как бархат кожу и массажу горячего тела.

Остававшиеся на земле солдаты украдкой посмеивались, но когда старший возвращался, резко надевали каменные маски. Несмотря на жесткую корпоративную этику, среди солдат начальство Корпорации допускало вольности в вопросах соблюдения субординации. Иными словами, Амбал-3997 мог сломать все, что ломалось, любому подчиненному в принципе, и хотя в бою он был надежнее гранита, в личном обращении легко проявлял беспощадность электрической мясорубки.

– Зархо́дос, отставить!

– А что, сержант, он же не реагирует! – разулыбался солдат, чья монументальная тупость была сравнима лишь с боевыми навыками в стрессовых ситуациях.

Последнее время он развлекался тем, что подбрасывал в воздух камушки и ударами арканы отправлял их в голову Преподобного.

– Он просто тебя не замечает, потому что его сознание охватывает высочайшие сферы божественного существования, а на таких тупорылых микробов, как ты, обращать внимание ему не с руки, всосал? Дай мне двести!

– Легко, сержант!

– Без арканы и с отключенной системой поддержки экзоскелета.

– Пагота…

– Дай мне четыреста, солдат!

Не успел обливавшийся потом Зарходос-8395 разменять третью сотню отжиманий, как мир под ногами дрогнул и пробудились межмировые врата.

– Переходим в повышенную боевую готовность! – Госпожа Тюльпан соскользнула на землю и накинула на себя плащ. В левой ее руке появился изъятый из кобуры револьвер, сверкающий красавец из розоватого металла с лиловыми щечками и красным тюльпаном на них. В правой блеснул клинок – то был недлинный меч с одной режущей кромкой, выпуклой на две трети длины от острия и вогнутой ближе к гарде, которая изящным изгибом защищала пальцы. Главной особенностью этого меча была структура лезвия, испещренного сложным и красивым узором из отверстий. Как-то раз госпожа Тюльпан разрубила им танк.

– Будь готов вступить в бой, как только он появится! На букашек внимания не обращай, они здесь только чтобы отвлекать его на себя!

– Твое отношение к слабым не делает тебе чести, Тюльпан. Быть может, сегодня мы умрем, и какой же твоя душа предстанет перед твоим богом?

– Никакой! Там, откуда я родом, Преподобный, в души не верят!

Из межмирового прохода вышел под небо Кегаса Леман. Госпожа Тюльпан вскинула оружие, Преподобный хранил неподвижность, отряд «Белоглазок» ждал приказов, эфир трещал от тысяч команд, метавшихся между подразделениями корпоративной армии.

А Леман стоял и улыбался.

После первых секунд бездействия госпожа Тюльпан выдала восхитительную матерную тираду и убрала оружие. Она слишком хорошо знала эту улыбку. Лучше бы он напал сразу.

– Кажется, все обошлось, – предположил Преподобный.

– Нет! Нет же! Нет! – прорычала госпожа Тюльпан. – Ты что, не видишь, как он улыбается?!

– Как? – спросил гигант, изучая едва-едва заметную тень улыбки на лице гостя.

– Он… он… Все в дерьме!

Госпожа Тюльпан была воровкой, убийцей, авантюристкой, наемницей и искательницей сокровищ межмирового масштаба. За свою жизнь она посетила множество миров и во многих из них, в силу некоторых обстоятельств, была заочно арестована, приговорена к пожизненному сроку или казнена. Однако даже ее опыт не был всеобъемлющим. Встреться госпожа Тюльпан хоть раз в жизни с такой штукой, как росомаха, смогла бы точно сказать, что к устам Каоса Магна прилипла именно росомашья улыбка.

Глубоко вздохнув, Каос наконец-то огляделся, и первым, что привлекло его внимание, было лицо госпожи Тюльпан.

– Ноо́йра Кагу́кэ, рад видеть твою потасканную задницу в этом тухлом месте! Сколько циклов!

– Слишком мало.

Взгляд Каоса перешел к монументальной фигуре, и улыбка исчезла с лица.

– Преподобный? Какого дьявола ты здесь делаешь?

– Отдаю долги. Надеюсь, нам не придется вступать ни в какую конфронтацию, кроме как в философскую полемику.

Каос Магн взвалил на спину гроб и сошел с пьедестала.

– От имени Корпорации я уполномочена справиться о том, с какой целью и по какому праву ты вторгся в ее суверенное пространство?

– Ноойра, ты ничуть не изменилась. Находишь самую зловонную лужу и бросаешься в нее мараться со всей страстью.

– А знаешь, что еще не изменилось? Меня как раньше, так и сейчас тошнит от твоих нравоучений и от тебя самого! Отвечай на вопрос!

Разговаривать так с Каосом Магном было чревато, однако не для Тюльпан, и она это знала.

– Переговоры. У меня есть что предложить совету директоров.

– Не верится.

– Я нахожусь здесь как Тринадцатый страж, – обратил Каос лицо к небу, откуда сотни боевых и разведывательных спутников следили за ним, – и вы не пожалеете, если выслушаете меня.

Он изъял из внутреннего кармана плаща цепочку, на коей висело нечто вроде тонкой стеклянной пилюли не длиннее большого пальца, схваченной по концам округлыми металлическими втулками, а внутри «пилюли» содержалось два сообщающихся сосуда – песочные часы, наполненные чем-то бирюзовым.

– Госпожа, – подал голос Амбал-3997, – протокол приема изменен, теперь объект классифицируется не как агрессор, а как дипломат.

– Да вы что, блэттэ, издеваетесь?! – вскричала госпожа Тюльпан, сжимая кулаки и стремительно белея глазами. – Ты! Стой здесь! Ты! Следи за ним! А ты, иди за мной!

Вернувшись внутрь шаттла, госпожа Тюльпан связалась с командованием мировой обороны и очень долго кричала на высшие офицерские чины, приказывая связать ее с кем-нибудь из совета директоров. Военные стоически выдержали атаку и объяснили, что не имеют таких полномочий. Решение было принято и спущено сверху, а госпожа Тюльпан обязана исполнять пункты подписанного договора, то есть подчиняться.

Когда она вернулась, Каос Магн и Преподобный беседовали на отвлеченные темы.

– Полетишь на шаттле или будешь ждать, пока сюда доставят лимузин?

На его губах едва угадывалась эта улыбка, которая будто бы говорила: «Вот так вот, сученька».

– Подожду. И ты подождешь вместе со мной. И ты, Преподобный, тоже, если не возражаешь. А эти деревянные солдатики пусть варятся в потном трюме, они нам не нужны.

Лимузины, которые Корпорация производила для больших шишек, были, как правило, кораблями для множества окружающих сред: планетарная атмосфера, вакуум, воздух, земля, вода, – однако немного найдется в Метавселенной подобных машин, в чьих ТТХ официально значилась бы строчка «бесстыдная роскошь».

Белоснежный лимузин мчался сквозь вакуум с Кегаса на поверхность Копатэ́кса, а в одном из его длинных сияющих салонов сидели четверо: на противоположных концах, цедя божественный султ, устроились Каос и Тюльпан. Посредине расположился погруженный в чтение книги Преподобный. Четвертым был Амбал-3997, взятый на борт по настоянию прямого начальства.

Госпожа Тюльпан сверлила серолицего интервента неприязненным взглядом, и даже вкус напитка не мог заставить ее губки перестать кривиться. Каос едва заметно улыбался и щурился в ответ.

– Где твои волосы?

– Выпали.

– Откуда бивни?

– Перестал подпиливать клыки.

– В целом ты какой-то… старый. Жуть.

– Это все мои душевные страдания по тебе.

– Так и поверила.

– О да! Я так долго представлял, как отчекрыжу твою пустую голову, но так долго не получал желаемого, что совсем захирел.

– Не захирел, а охренел. Надеюсь, ты не за тем лишь тащился сюда, чтобы отомстить?

– Не, на такие мелочи и размениваться-то стыдно. У меня предложение к совету директоров.

– Ладно, ладно. Сделаю вид, что поверила, но когда все пойдет по звезде, я встану перед тобой несокрушимой стеной и…

– Не пройдет и суток, – молвил Каос, перейдя на родной для госпожи Тюльпан язык, – как ты встанешь передо мной на колени и расстегнешь мой ремень, тем самым заняв природой отведенное тебе место. Потому что я тебя еще не простил, потому что на самом деле ты не уверена, что я не убью тебя, хотя знаешь мои принципы касательно женщин и детей, потому что я даже отсюда чую твой страх. И не только страх. А теперь прикрой ротик и сделай умное лицо.

Мир Копатэкс не всегда был таким крошечным, как сейчас. Прежде он имел вполне стандартные размеры и структуру обособленной вакуумной вселенной, однако, достигнув предела своего потенциала, Копатэкс начал сжиматься. Процесс сей должен был закончиться полным устранением мира из бытия, но незадолго до финала мироздание было по бросовой цене приобретено Корпорацией. Вложив некоторые средства, оная Корпорация остановила процесс сжатия и изменила мировое устройство. Ныне внутри микроскопического мира Копатэкс помещалась всего лишь одна солнечная система, состоявшая из солнца, планеты Копатэкс и восьми лун, вращавшихся вокруг этой планеты. Все остальное – лоскуток стерильного вакуума.

Именно отсюда Корпорация управляла тысячами принадлежавших ей миров.

Расширение и поглощение, добыча и обработка, производство и торговля. Корпорация занималась тем, что захватывала миры, добывала ресурсы и продавала их там и тогда, где и когда эти ресурсы получали наибольшую ценность. Она разрабатывала и покупала технологии, развивала магические и оккультные направления, вела дела со всеми видами разумной жизни, начиная с обычных смертных и заканчивая демоническими сущностями.

Корпорация содержала армию, состоявшую из бесконечного числа наименований технических, магикальных, биотических и всех прочих видов средств агрессивного воздействия. И солдат. Триллионов солдат всех мыслимых форм и размеров. Корпорация вела военные кампании на сотнях миров одновременно, управляла несметными активами и являлась одной из по-настоящему заметных сил на просторах обозримой Метавселенной. И в самое ее сердце явился Каос Магн.

Искусственная планета Копатэкс имела идеальную сферическую форму, никаких спонтанных перепадов высот, никаких гор и морей, прекрасная гладкая поверхность, полностью застроенная одним-единственным геополисом. Тысячеуровневые офисные ульи, безлико-монументальная архитектура, идентичные жилые массивы для клерков всех рангов. Идеально продуманная и работающая инфраструктура бюрократического центра всех операций Корпорации. Планета чистого стерильно-белого цвета, в которой регламентировано было решительно все.

Когда лимузин приземлился на крыше жилого улья, где располагался пентхаус директорского класса, гость был встречен штатом слуг и проследовал внутрь.

– Я прослежу за тем, чтобы его хорошо устроили, – сказал Преподобный, – можешь пока отдохнуть.

– Никто не будет отдыхать на этой планете, пока он не уберется! – заявила госпожа Тюльпан. – Особенно ты! Поодиночке он убьет нас, но вместе мы сможем его сдержать. Если нападет, я об этом узнаю и приду тебе на помощь. Надеюсь на аналогичную услугу.

– Ты все-таки считаешь, что он может напасть? Не похоже, чтобы…

– Преподобный, ты знаешь Лемана как философа и теолога. А я Лемана просто знаю! Не своди с него глаз.

Гигант последовал в пентхаус, оставив женщину нервно курить на высоте.

– Амбал!

– Госпожа?

– Вечером зайдешь ко мне, я в настроении. Прихвати энергетиков, бинтов, обезболивающих, всего и побольше.

– Как обычно.

– Нет, не как обычно. Сегодня ты, скорее всего, станешь калекой.

– Не впервой.

Появление незваного гостя внесло неприятную сумятицу в распорядок дня миллиардов клерков, ибо вызвало внеплановое перемещение огромного количества войск на подповерхностных уровнях. Бесчисленные полки корпоративной армии с тяжелым вооружением стягивались под здание гостевого улья и становились там в полной боевой готовности. Дипломатический мандат в Копатэксе мог быть отозван очень быстро.

Тем не менее планета продолжила крутиться, наступил вечер, и Амбал-3997 явился в апартаменты своего командира, вооруженный большой полевой аптечкой, ведерком с игрушками и большой бутылкой игристого ахина. На звонок никто не открыл. Простояв перед запертой дверью немного, Амбал-3997 пожал плечами, сбросил балласт и ушел с бутылью в руке.

Прежде чем добраться до своего любимого бара на минус-45 уровне планетарных недр, он успел благополучно высосать весь ахин и запустить тарой в дроида-уборщика. Гулять так гулять!

Отдельной бедой являлось то, что в мире Копатэкс нельзя было найти приличного бара: куда ни плюнь, попадешь в отдыхающего после работы офисного клерка. Солдаты по большей части брезговали делить с «нарукавниками» места досуга, поэтому приличное местечко можно было встретить от минус-50 уровня и ниже. Амбал-3997, правда, столь радикальной профсегрегации не придерживался и отлично проводил время в баре «2744». Ему нравилось, что там был настоящий живой бармен, а не дроид, смешивающий синтетический алкоголь.

Согнав с любимого места какого-то залетного пилота космической обороны, сержант уселся и щелкнул пальцами, дабы получить обычную порцию выпивки. Последовавшие часы он очень медленно пил и почти не менял позы, осматривая бар сонным взглядом. За это время к нему безрезультатно попытались подкатить четыре дамочки и один мужчина из числа клерков. В конце концов Амбал-3997 сам выбрал себе девку – короткостриженую толстушку с необъятным задом – и около часа обрабатывал этот визжащий розовый пудинг в кабинке телесной релаксации.

Вернувшись обратно в бар, он заказал себе еще выпивки и сунул в рот стеклянную трубочку.

– Табачная плесень?

– Угу.

– Угостишь?

Скосив взгляд, солдат увидел на соседнем стуле Каоса Магна, попивавшего дымящееся нечто из высокого стакана. Коротко оглянувшись, Амбал-3997 понял, что иномирца больше никто не замечает.

– Не волнуйся, служивый, руководство знает, где я. Отвести глаза арканой можно живым существам, но не механизмам, так что мои перемещения отслеживаются камерами и роботами. Я просто вышел выпить.

– То есть в пентхаусе был недостаточно широкий выбор алкоголя, и ты решил спуститься на полсотни ярусов под поверхность?

– Люблю быть ближе к земле. У вас тут свободная любовь, как я понял?

– Что? Любовь? Нет. Просто во время отдыха корпоративная политика поощряет коитус в качестве средства тонизирования работников и избавления от излишков энергии. Шпилятся все и со всеми, контрацепция бесплатно, услуги венеролога – тоже.

– Вот-вот, это я и имел в виду. Так ты угостишь меня куревом?

Стекляшка выглядела трогательно хрупкой в хитиновых пальцах Новорожденного бога. Еще более хрупкой она стала выглядеть, оказавшись меж двух бивней. Магн втянул в себя содержимое трубочки одной затяжкой.

– Какая мерзкая дрянь, – поморщился он, выдыхая дым. – Синтетика. Везде. Выпивка, еда, курево.

– Все производится на фабриках Корпорации.

– Ну хоть бабы настоящие.

– Да, настоящие. Но есть и искусственные, в зависимости от бардака, в который ты заглянешь. Киборги, клоны, симуляторы реальных ощущений…

– Фу, довольно.

Каос Магн вынул из внутреннего кармана портсигар, достал черную торпеду сигары, откусил кончик.

– Угостишь куревом?

– Что? – удивился Новорожденный. – Поверь, ты не хочешь курить «Черную Агонию». Табачный гриб для нее произрастает на мертвых равнинах Эйшиина, одна затяжка сократит твою жизнь на час, вторая – на год, а если выкуришь всю, умрешь через несколько минут.

Амбал-3997 пристально смотрел на сигару. Пожалуй, таких не курили даже на самом верху корпоративной иерархии. Просто из жизнелюбия не курили. И тем не менее на ней остановил свой выбор объект божественного класса.

– Я рискну.

Каос захохотал.

– Мне решительно нравится этот сорвиголова!

Как только сигарный дым вторгся в легкие, как только грибной яд из демонического мира просочился в кровь, Амбал-3997 понял, что оказался на краю жизни и смерти, ибо сигара была слишком хороша, чтобы он ее бросил.

– Бармен, у тебя есть что-то без красителей и ароматизаторов?

– Спирт.

– Этиловый?

– Нет.

– Жаль. Плесни неразбавленного.

Новорожденный бог и солдат Корпорации пили спирт, курили «Черную Агонию» и игнорировали остальную реальность, переходя с одной темы на другую.

– Расскажи мне, что значит номер за твоим именем?

– А как ты думаешь?

– Ну, я не знаю, потому и спрашиваю.

Амбал-3997 затянулся.

– Порядковый номер носителя сего имени. До меня было 3996 Амбалов, а когда я загнусь, его получит какой-нибудь желторотый Амбал-3998.

– Не напряжно?

– Мне еще повезло, имечко вполне новое. Есть у нас такие ветераны, у которых номер шестизначный.

– Не о том речь. Не напряжно осознавать себя хоть и высококлассным, но расходным материалом?

– Не всем же быть неповторимыми оригиналами с именем без порядкового номера, – пожал плечами солдат. – А тебе не напряжно быть тобой?

– Что? Мною быть великолепно! Я прыгаю по мирам, отвешиваю пенделей богам и демонам, диктую свою волю мирозданиям, беру самых красивых женщин и являюсь практически бессмертным существом. По-твоему, это напряжно?

Амбал-3997 пригляделся к тлеющему концу сигары.

– Мне кажется, что бесконечное существование – это то еще бремя. То есть я, как смертный, рано или поздно достигну лимита сил и начну деградировать, сдохну, скорее всего, в бою, и все это перестанет меня касаться. Прощай жизнь, иди в задницу паготная сука, я ушел, твое дерьмо меня больше не забрызгает. Покой. Ты же достиг лимита сил, переделал все на свете, тебе некуда больше расти, и это обстоятельство никогда не изменится. Ты застрял в жизни, и я не хотел бы оказаться на твоем месте.

На лице Каоса очень медленно проявлялись и скрывались желваки, Новорожденный не дышал, не двигался, не моргал, парализованный рождавшимися в голом черепе мыслями. Потом он наконец поднес ко рту стакан, но стекло громко звякнуло об один из бивней, и мироходец вышел из оцепенения.

– Кое-где ты ошибся, Амбал-3997. Есть вещи, которых я не совершал никогда. Я не причинил вреда ни одной женщине, ни одному ребенку, никогда не бил в спину и не делил ложе с мужчиной. Я никогда не шел против воли своего бога и…

– Все это пока.

– Нет. Бывало, я грозил женщинам, но только в качестве устрашения или для давления. Существуют непреложные… Амон-Ши, что я несу? Какой во всем этом смысл теперь?

– Слушай, я в философии звезд с неба не хватаю, но даже мне ясно одно: будучи бессмертным существом с безграничными возможностями, рано или поздно ты совершишь абсолютно все вещи, которые возможно совершить. Абсолютно все. Спроси у наших надмозгов, они тебе скажут.

– Я знаю ваших надмозгов, – молвил Каос, – это кучка мерзких садистов.

– Но эти садисты знают свое дело.

Серый мироходец и рад был бы поспорить с последним утверждением.

– И тем не менее некоторые вещи невозможны. Например, мужеложство. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Да ну?

– Такими Амон-Ши создал халлов, наши мужчины не балуются под хвост на генетическом уровне. Невозможно совершить то, что противоречит самой твоей сути, и сохранить себя в прежнем виде, а следовательно, я совершу не все, что возможно совершить, ибо что-то совершить невозможно в силу своего гипотетического несуществования вследствие совершения этого невозможного. Бэм!

Поток спирта ринулся по пищеводу Каоса Магна в сторону вечной топки.

– А вот на свой счет я не настолько уверен, – хмыкнул Амбал-3997, чувствуя дурман смертельного яда, уже начавшего размягчать мозг. Его кожу расчерчивал узор темневших кровеносных сосудов. – Возможно, когда-нибудь напьюсь и соблазнюсь каким-нибудь смазливым мальчонкой из отдела логистики… но пока что… – Солдат состроил гримасу отвращения, отчего черные жилы на его шее явственно натянулись.

Повисла непродолжительная тишина.

– Мм, в продолжение темы: как долго ты катаешь на своем йурго́е мою бывшую, солдат?

Амбал-3997 если и был готов к этому выпаду раньше, то к сему моменту успел расслабиться и пропустил его.

– Она в первый же день изнасиловала меня. Дважды. А через время еще раз. Когда мне надоело сращивать кости, я решил больше не сопротивляться. Разницу почувствовать не удалось. Она спаривается как… как…

– Одержимая демонами камнедробилка?

Амбал-3997 захохотал в голос:

– И даже с соответствующим звуковым сопровождением!

– Чтобы выдерживать Ноойру, нужно обладать выносливостью и некоторыми органами хтонического существа. Мое почтение твоему здоровью. Послушай, ты вроде смышленый индивид, не лишенный ни храбрости, ни силы, почему еще в сержантах? Эй, эй, эй!

Каос успел поймать голову собутыльника, пока та не встретилась со столешницей.

– Похоже, «Черная Агония» ест тебя быстрее, чем я думал. На-ка, глотни, это даст несколько дополнительных минут.

Плоская фляжка, сплошь состоявшая из маленьких сверкающих черепков, прикоснулась к губам солдата.

– Ох… что это?

– Храмовый султ, набрал в своем номере. Слышал о таком?

– Легенды, – сказал Амбал-3997.

Когда почти пустая фляжка вернулась к хозяину, последний вопрос был повторен.

– Не хочу в офицеры. С каждым повышением наши надмозги проводят определенные процедуры с нашими мозгами. Вымывают память о прошлом, оставляя только время военной службы. Вестимо, в целях повышения квалификации. А мне это на йургой не надо.

– Понимаю, понимаю. Особенно теперь, да? Соболезную.

Затуманенному разуму человека потребовалось время, чтобы осознать присутствие подтекста.

– Чему?

Возникла еще одна задумчивая пауза.

– Ты ведь из Мелангора, верно? Вроде говор знакомый.

– Допустим.

Каос тяжело вздохнул, выругался одними губами и долго не смотрел на человека.

– Видимо, ты просто не в курсе, а я не умею тактично сообщать такие вещи.

– Не тяни гнорлока за сосочки, говори как есть.

Каос пожал плечами.

– Твой мир недавно получил статус мира смерти. Население уничтожено.

– Мелангор является миром-фермой, поставляющим Корпорации миллионы солдат. Он находится под защитой.

– Больше нет. Явилась армия алых архмеров, раздавила мировую оборону и поглотила всю биомассу на планете. Сколько там было людей? Миллиардов тридцать? Жаль.

– Проверь свою информацию, господин Магн. Нас подняли бы по тревоге и отправили бы воевать, легионы корпоративной армии неисчислимы, никто бы не смог…

Серый мироходец резко закачал головой, морщась, словно от неприятного привкуса во рту:

– Не, не, хватит нести чушь. Мы оба знаем, что в мире абсолютного капитализма все строится на соотношении дебита с кредитом. Корпоративные управленцы посчитали свои циферки и решили, что Мелангор хоть и ценный мир, да не настолько, чтобы тратить на его оборону такие ресурсы. У Корпорации десятки миров для рекрутирования солдат, и она может создать еще больше. Сочувствую твоей утрате, человек. Выпивка на мне.

Покидая бар «2744», серый мироходец размышлял о том, что эта препоганая Метавселенная полна экспромтов и импровизаций. Каос Магн ненавидел экспромты и импровизации. И это притом, что сам он был межмировым авантюристом и половина всех его похождений являлась экспромтом или импровизацией. Но он их ненавидел. Как и все халлы. Каос старался продумывать все наперед, но эти мерзкие экспромты и отвратительные импровизации… Так вот, он шел по металлическим лабиринтам подземного мегагорода и думал, что для экспромта сегодняшние его похождения весьма недурственны. Содержимое фляжки было добито, и серый мироходец несколько раз задумчиво причмокнул, ощущая в султе привкус собственной крови.

Каос покинул глубины Копатэкса и вознесся на его роскошные небеса. Скинул плащ и жилетку в гостиной зале пентхауса, гроб, сапоги и брюки оставил при входе в спальные покои. Нижнего белья он отродясь не носил, так что вошел уже нагишом. Там, внутри, в перевернутой вверх дном комнате размером со стадион пахло – ПАХЛО! – развратом, похотью, постыдными и грязными поступками, дурными словами и органическими звуками, чья энергетическая составляющая въедалась в плоть и душу, изъязвляя ее сладостно-отвратительными червоточинами.

Под серыми ступнями шуршал местами влажный фиолетовый атлас, скомканный и скользкий, почти черный в приглушенном освещении. По пути попалась чудом уцелевшая бутыль, которую мироходец поднял, сбил горлышко ударом бивня и приложился к острой бреши.

Ему пришлось прибегнуть к всезнающей Интуиции, чтобы в ворохе атласной ткани нашарить искомое и вытянуть наружу ослепительно красивое тело. Которое было еще и влажным, липким, украшенным свежими гематомами.

– Надеюсь, ты передохнула, потому что мы с парнями уже пышем жаром.

Ноойра Кагукэ захрипела, водя пальцами по острым хитиновым пластинкам, из которых состояла его правая рука, державшая ее на весу за горло. Каосу хватило бы малейшего усилия, чтобы отделить голову женщины от тела, и ничто не помогло бы ей спастись. Она понимала это. И ей это нравилось. Потому что каждый садист – глубоко в душе мазохист.

Несмотря на сжатые сроки, корпоративные работники смогли подготовиться к встрече гостя с верхушкой Корпорации по высшему классу. Через трое суток после прибытия его пригласили в офисный улей под номером один, самый большой и хорошо защищенный, чья вершина возвышалась над поверхностью планеты ровно на десять тысяч метров. Миллиметр в миллиметр.

В этом улье не было места ни роскоши, ни даже малейшим признакам индивидуальности, всюду царила стерильная белизна, и миллионы идентичных клерков, словно шестеренки, крутились и крутились, заставляя бюрократическую машину Корпорации работать.

Его привели в конференц-зал и оставили там наедине с десятком пустых кресел и Преподобным, который сел в углу со своей книгой. Впрочем, пустовали остальные кресла недолго. В некотором смысле.

Установленные в потолке проекторы сплели фигуры директоров, а акустическая система обеспечила эффект полного присутствия. Разве что для пронзающих суть вещей глаз мироходца помещение все еще казалось пустым.

– Добро пожаловать в Копатэкс, господин Магн. Надеюсь, ты доволен приемом, есть ли какие-нибудь нарекания?

– Нет, нет, приняли по высшему разряду, вы точно знаете, где нужно сэкономить, а где стоит расщедриться, спасибо, спасибо. Мм… значит, личной встречи не будет?

– Странно, что ты на это рассчитывал, господин Магн. Мы бы не стали подвергать себя такой опасности.

– Да ладно вам! Соорудили бы здесь установку для генерации поля Скуамо, я бы в нее шагнул и стал бы совершенно безвреден.

– Ты поступил бы так глупо?

– Конечно! Я же гость в вашем доме, а вы – радушные хозяева. Что мне грозило бы?

– Да, да. Конечно. Я бы посмеялся, кабы умел.

– Скажи, господин Примо, а ты так и будешь говорить от имени остальных директоров?

– Да. Поскольку путем голосования мне была доверена сия функция. Итак?

Каос Магн оглядел проекции «собравшихся». Эти десятеро были властителями неприличного числа миров и несчетного числа жизней. Существа разных родов и видов из разных реалмов, объединенные общей для всех идеей ничем не ограниченной власти капитализма.

Халл не уважал их. Он не уважал капиталистов и бюрократов, а эти денежные мешки были и теми, и другими. Но из всех них лишь господина Примо мироходец ненавидел. Причем лишь на основании видовой принадлежности.

Господин Примо происходил из нимро́тов. Все как один эти существа были одинаковыми – худощавыми безволосыми гуманоидами с молочно-белой кожей, маленькими ртами, невыразительными носами и глазами, словно залитыми ртутью. Их вид достиг такого уровня научного прогресса, что нимроты давно прекратили размножаться природным путем, став идентичными клонами без какой-либо половой идентификации.

Они являлись прекрасными учеными, исследователями и экспериментаторами, не отягощенными архаичной системой моральных запретов, что делало их прекрасным научным персоналом для Корпорации. Некоторые особенно одаренные клоны даже занимали управляющие посты в ее структуре, а господин Примо и вовсе вознесся на самую вершину, ибо являлся эталонным нимротом.

Каос ненавидел их всех и при возможности не преминул бы подвергнуть их искусственному вымиранию путем взаимодействия его рук и их хрупких оболочек.

– Ладно, господа капиталисты, ближе к телу. Я озвучу свое предложение один раз и советую вам позаботиться о том, чтобы оно не записывалось, ибо, вне зависимости от вашего решения, если кто-нибудь когда-нибудь узнает, что я здесь сказал, убьют не только меня, но и вас. Все мы понимаем, что есть в Метавселенной силы более влиятельные, чем Корпорация? Все? Хорошо. Так вот…

Через пятнадцать минут конференц-зал погрузился в тяжелое молчание. Каос Магн откинулся в кресле и курил, глядя через окно в вакуум космоса, полный боевых кораблей и спутников. Движение там было оживленным.

– Я полагаю, что выражу общее мнение, если попрошу господина Магна покинуть Копатэкс как можно скорее. Корпорация не может ввязываться в подобные авантюры.

– Ой, кто-то где-то потерял свои яички. Так сразу и струсили?

– Это глупая провокация, господин Магн. Тебе известно, что не у всех присутствующих в конструкции организмов природой предусмотрены тестикулы. У меня, например, их никогда не было. А теперь будь так любезен…

– Да-да-да, с вами каши не сваришь. Который сейчас час по среднепланетарному времени?

– Прости?

– Время. Я жду планового отключения энергии.

Господин Примо взглянул куда-то в сторону, где в помещении, из которого он вещал, находился помощник.

– На сегодня в первом улье не запланировано отключений энергии. У нас вообще не бывает отключений, система энергообеспечения безупречна.

– Поспорим?

– Ты нелогичен.

– Ошибаешься, господин Примо. Просто я знаю больше, чем ты. Видишь ли, все это фарс. Я никогда не рассматривал вашу шарашку в качестве реального партнера в грядущем деле, потому что вы – капиталисты и бюрократы. Я вас не уважаю. Все, что мне было нужно, – это прибыть сюда и протянуть достаточно, чтобы выкопать в ноосфере мира нужную мне информацию. Я это сделал. Теперь, в качестве финального аккорда, я убью вас. О, вот и отключение!

Голограммы замигали и погасли, а Каос Магн пробил своим телом десяток армированных стен, когда кулак Преподобного отправил его в полет. В красном полумраке аварийного освещения, в какофонии криков испуганных клерков и пытающихся скоординироваться бойцов службы безопасности приближающаяся фигура гиганта выглядела очень угрожающе. Материя расступалась перед арканой Преподобного, формируя для него подходящие отверстия в стенах. Не было мастера защиты лучше.

– Удар в спину – это подло, дружище! – прокряхтел Каос, вставая на ноги.

– Ты мог бы его отразить, если бы захотел.

Следующий удар отправил серого мироходца вниз. Он проламывал один этаж за другим, чиня разрушения посредством преследовавшей его ударной волны. Когда же Преподобный настиг халла вновь, третий удар выбросил тело Каоса из улья, и он устремился к поверхности планеты с огромной скоростью. Падать предстояло долго.

По пути вниз его окружили боевые корабли планетарной обороны, и пришлось спасаться от шквального огня мультилазеров, а когда Каос все-таки рухнул, поверхность Копатэкса обзавелась первой в истории безобразной воронкой и несколькими живописными руинами. Все военные силы мира поднимались по тревоге.

– К чему все это? – спросил Преподобный, приземлившись рядом. – Зачем ты нарушаешь баланс сил?

– Потому что это чушь, – ответил Каос Магн, стряхивая с плаща пыль. – Баланс, силы, все чушь и не имеет никакого значения. Пустота не только снаружи, она и внутри тоже!!! Понимаешь?

– Нет.

– Эх… тогда будем считать, что у меня случился кризис веры, ага?

– Это прискорбно. Может, поговорим об этом?

– Разговоры бессмысленны. Каждое слово – ложь, каждое искреннее стремление – фарс. Все фарс на потеху публике, мой друг! Предлагаю тебе один раз: уходи, и мне не придется тебя убивать.

– Я надеюсь, сегодня никто больше не пострадает. Сейчас они пришлют сюда госпожу Тюльпан, и…

– Никого они не пришлют. Ноойра в моем пентхаусе, где я три дня выбивал из нее мозги в постели. Представители ее подвида человека разумного хорошие воины, но знаешь, как они охочи до коитуса? Особенности эволюции в их мире подразумевали жесткий естественный отбор… Тебе, наверное, неинтересно?

Вокруг разворачивалась военная операция мирового масштаба, в небе кружили боевые корабли, под землей и на земле перемещались миллионы солдат и сотни тысяч единиц военной техники, гражданский персонал эвакуировался. Но пока что было относительно тихо, и атмосфера располагала к беседе.

– Подобные темы уже давно не посещают мой разум. Однако интересно: как ты узнал об отключении энергии?

– Я его организовал.

– Но зачем?

– А! – Каос поморщился, отмахиваясь. – Не пригодилось. Видишь ли, я думал, что они соберутся в одном месте, а меня посадят в поле Скуамо. Ну, знаешь, оно ведь абсолютно непробиваемое даже для Новорожденных. Это требует прорвы энергии, так что запитывать его они должны были напрямую от планетарного реактора.

– И ты организовал диверсию, чтобы вырваться на свободу, когда поле окажется обесточено, и убить всех директоров? Зачем?

– Спроси лучше, как я это сделал.

– Важны лишь причины.

– Да ладно тебе! Мне пришлось…

– Причины, господин Магн.

Каос раздраженно сплюнул себе под ноги.

– Голимые экспромты никому не нужны. Ничто больше не имеет значения, старина, – повторил он. – Надеюсь, ты окажешься достаточно умен, чтобы свалить отсюда. Скоро в этом мире разразится кровавая баня.

– К сожалению, я должен Корпорации, и долг этот будет выплачен сполна.

– Не дури, это верная смерть.

– Значит, я уйду к богам с чистой совестью…

– Нет никаких богов! Это все выдумка! Плод фантазии! Очнись уже и просто уйди! Не к богам! Уйди живым!

Преподобный качнул головой и выбросил вперед руку, со сжатой в ней книгой, но ударная волна арканы наткнулась на блок, выставленный Каосом, чьи глаза побелели. Мироходец сунул правую руку за пазуху, туда, где под жилеткой находилась бронзовая печать, ухватился за верхний ее сегмент и провернул, открывая в печати отверстия.

– Сердце Грешника, Чернильное Облако.

Тьма хлынула из-под его одежды во все стороны, агрессивно беззвучная, абсолютно непроницаемая, поглощающая звук и притупляющая чувства. Полог черноты разливался, словно чернила спрута в воде, затопляя поверхность мира с умопомрачительной скоростью.

Оказавшийся в эпицентре Преподобный потерял почти все свои чувства, ему стало трудно даже держать равновесие. Он практически ничего не видел и не слышал, а потому ничего не смог сделать, когда его грудь была пробита насквозь.

Когда госпожа Тюльпан проснулась, все ее тело было наполнено болью. Оно болело снаружи и в немалой степени еще и изнутри, так что несколько минут она просто лежала и жалела о всем содеянном. Но почему-то не могла прекратить улыбаться.

Тяжелое изнеможение и сопутствующие повреждения, которые могли быть фатальными для другого человека, лишь немного затруднили неймодианке жизнь. Уроженцы Неймода отличались особенной стойкостью по сравнению со многими иными людьми, и испытания на прочность являлись частью их культуры.

Огромной силой воли заставив себя покинуть спальню, она провела прекрасное время в ванне, выточенной из цельного алмаза, и позволила себе побаловаться в гастрономическом раю, который здесь выдавали за личный роботизированный пищеблок со списком из десяти миллиардов рецептов в базе данных.

Покачивая в руке бокал с чем-то вроде слез пьяной богини любви и красоты, она соизволила наконец разблокировать ставни пентхауса, чтобы насладиться видом на мир полного стерильного порядка…

Бокал разбился о пол розового с золотыми прожилками мрамора.

– Пагота…

Ее встретили, когда она выбегала из лифта в главном холле, который был превращен в огромный лазарет. Волна тишины прокатилась по помещению, заставляя тысячи живых существ умолкнуть и обратить все свое внимание на нее.

– Госпожа Тюльпан.

К ней приблизились трое солдат корпоративной армии: женщина-офицер в звании полковника, ее адъютант и военный медик – тоже женщины.

– Он сказал, чтобы вы отправлялись к нему, как только покинете пентхаус…

– Что здесь произошло?! – закричала госпожа Тюльпан, подступая.

Полковник вздрогнула и съежилась, ее губы задрожали, а единственный уцелевший глаз наполнился слезами. Налицо сильное моральное потрясение, сила воли подавлена, не солдат, а размазня.

– Так, хватит, успокойся, – приказала неймодианка, применяя аркану ментального давления, – и объясни, что произошло?

– Объект уничтожил нас, – ответила офицер, – он отловил и перебил совет директоров, пока они пытались эвакуироваться из мира. Космос завален обломками кораблей, флагман разрублен надвое, сухопутные силы разбиты, потери исчисляются десятками миллионов боевых единиц. На данный момент объект находится на развалинах офисного улья номер один и ждет вас.

– Почему меня не разбудили?

– Объект запретил. Во время операции он недвусмысленно давал понять, что непослушание будет караться отменой карантинных зон.

– Успехи во время проведения военной операции были?

– В общей сложности мы смогли нанести объекту урон более десяти раз, но это не возымело желаемого результата…

– Свободна.

Полковник часто заморгала, избавляясь от чужой воли в своей голове, и ноги ее подкосились.

Бросив взгляд на холл, заполненный ранеными, госпожа Тюльпан решительным – как она надеялась – шагом направилась к главным вратам улья. Снаружи ей открылся мир хаоса, весь состоявший из горящих руин, заваленный телами, обломками военной техники, покрытый копотью и громадными воронками. Тут и там пейзаж дополняли гигантские туши упавших с неба звездолетов, новый уровень радиационной и химической катастрофы делал Копатэкс местом более непригодным для большинства видов жизни, а судя по регулярным вздрагиваниям истерзанной планеты и языкам плазмы, облизывавшим дырявое небо, планетарное ядро пребывало в нестабильном состоянии и вскоре должно было разнести тут все в пыль.

Госпоже Тюльпан не в новинку было видеть ужасные картины гибели цивилизаций, так что она привычно взяла себя в руки и отправилась к первому улью. А вернее – к половине первого улья, что еще стояла на том месте. От инфраструктуры ни йургоя не осталось, так что путь занял время. Оказавшись у подножия, среди обломков того, что недавно являлось верхней частью монументальной постройки, она прибегла к аркане и оторвала свое тело от земли.

С высоты картина оказалась еще более удручающей: этот подлец развалил целое мироздание в одну харю. Пусть и небольшое, но мироздание. Раньше он такого без поддержки не устраивал, просто не мог, максимум громил один континент и какую-нибудь армию средних размеров, миллиона на полтора. Не считая Войны Пантеонов, конечно: там он уничтожил миллиарды жизней, сражаясь за своего бога. Но теперь-то не война! Бред!.. Впрочем, его поступки полностью лишены логики теперь.

Он свил себе гнездо на вершине того, что осталось от улья, свалил в гору трупы… отборные трупы, все как один, – нимроты, истекавшие прозрачной жидкостью, что служила им кровью. На вершине был поставлен стол рядового офисного клерка, разбитый компьютер и кресло с колесиками, а за столом сидел сам Каос Магн.

– Позвольте представить вам отчет, господин, мы делаем успехи.

– Правда? Наконец-то начались подвижки?

– Как я и прогнозировал, господин, эта ветвь исследований весьма перспективна, мы сможем развить полученный успех при весьма умеренном финансировании.

– Отлично, отлично, составьте новый план и подайте на утверждение, также я жду от вас отчетов.

– Разумеется, господин.

– Можете идти.

– Что ты, блэттэ, творишь?!

Каос поднял на нее взгляд, улыбнулся и стряхнул с рук головы нимротов, которыми только что разыгрывал сценку, заставляя рты открываться и закрываться большими пальцами. Одна из голов принадлежала господину Примо.

– А, проснулась, совушка? Ну как тебе изменившийся пейзаж? Я привнес некоторое хаотическое оживление, которого так не хватало этому вылизанному куску белизны. Здорово, правда? Кажется, это называется «ландшафтным дизайном»…

– Что ты творишь?!

– Развлекаюсь. Не видно?

– С каких пор это зовется развлечением?!

– Спроси у моего друга Даксара Ануара, он развлекается так на протяжении веков, – расхохотался Каос, надевая очки и придвигая к себе треснувшую сенсорную панель компьютера. – Ой, смотри! Я печатаю квартальный отчет! А потом я буду есть свой ленч, просматривая смешные видео про котят и втайне думать, что я не такой, как все! А еще я планирую сходить к кулеру и послушать, как мои коллеги сплетничают о Дженнифер из седьмого отдела, которая такая шлюха!

Стол вместе со всем содержимым отправился в стратосферу.

– Бюрократы и капиталисты, миллиарды различных форм жизни, которых я идентифицирую как представителей единого вида, а точнее подвида, – планктона разумного офисного. Мерзость. Миллиарды жизней, проживавшихся зря, но теперь, к счастью, прерванных. Милосердие проявлено, я освободил их… попутно перебив еще какое-то число солдатни, но это детали. Я совершил хорошее дело, где аплодисменты?!

– Что ты, блэттэ, творишь?!

– Ты что, магнитофон проглотила?

– Нет, блэттэ, кассету! Какого дьявола, Леман?! Когда ты начал творить такое?!

– Спроси лучше – когда я прекратил и почему. Мы с тобой много чего пережили, но у меня была жизнь и до тебя, жизнь, о которой я не рассказываю. Так что не надо пенять чудовищу на то, что оно чудовище.

Госпожа Тюльпан подобрала чью-то оторванную ногу и бросила ею в Каоса.

– Эй!

– Я знаю тебя, ты, кусок… но это не ты! Это не твои поступки! Зачем ты это сделал?!

– Потому что захотел! – рявкнул Каос, поднимаясь с рабочего кресла. – Потому что смог! Потому что они этого заслуживали! Потому что все – ложь и обман! Потому что ничто не изменилось! Посмотри вокруг! Что до, что после, никакой, сука, разницы! И хватит возмущаться мною! Я знаю тебя, и тебе плевать на них, стервозная тварь! Тебе на всех плевать, грязная наймитка, потаскуха, лживая бестия… предательница! Предательница!!!

– Да переживи ты уже это! Пятьдесят три цикла прошло!

– Я пережил! Хотя, оставляя меня там, ты этого не ожидала!

– Мы вроде как прошли стадию примирения.

– О да. Хвала кому-то там, кто изобрел примирительный секс, и я больше не хочу твоей смерти!

Серый мироходец соскользнул с горы тел к своему гробу. Там же лежал плащ, из кармана которого появился портсигар.

– Ну а если говорить прямо, то расклад прост, Ноойра. Мой расклад. Твой – еще проще. Отправляйся куда-нибудь, повеселись, так, знаешь, на все деньги. Я пнул Корпорацию по шарам, но она оправится. Построит новую штаб-квартиру, соберет новый совет бесславных мразей-капиталистов. Нам с тобой незачем теперь воевать. Преподобного жалко, но ты ведь не хочешь разделить его судьбу, верно, Ноойра? Ну чего ты смотришь на меня, словно монахиня на куртизанку?

– Кто ты такой?

– Я тот, кого ты знаешь под именем Леман.

– Я знаю Лемана, я провела с этим сукиным сыном многие циклы, он может быть жестоким, наглым, злым, мстительным, предосудительным, свирепым, предубежденным, тупым и… я не знаю названий всех его недостатков, но он никогда не устраивал бойню ради бойни и не уподоблялся скотам вроде этого желтого комка слизи Даксара Ануара!

– Все меняется, – пожал плечами Каос. – Недавно в незапланированной беседе с твоим живым меня-имитатором я вдруг осознал, что мой опыт ужасно ограничен. Столько тысячелетий прошло, я столько всего переделал, но не все, совсем не все. Новый опыт влечет меня. Я хочу уничтожить этот мир, знаешь, вместе с солнцем, растворить его в Пустоте. Но прежде я насыплю гору трупов до неба, взберусь на вершину и натяну тебя там. Потому что у меня нет причин этого не делать, Ноойра. Или просто поди прочь и не беси меня.

Шесть выстрелов слились в один, и шесть пуль пронзили тело Каоса, засев глубоко в его мясе и костях. Серый мироходец упал навзничь и завопил, пока госпожа Тюльпан осторожно приближалась с дымящимся револьвером в одной руке и мечом – в другой.

– Чем бы ты ни был, тебя надо убить.

– Как ты осмелилась?! – взвыл Каос, которого трясло от шести источников особенно жгучей боли в его теле. – Я создал Тули́пу! Я подарил ее тебе! А ты направила ее против меня! Неблагодарная тупая гадина! Неблагодарная! Тупая…

Клинок поднялся в грациозном замахе, но халл исторг волну арканы, отбросив женщину прочь. Усилием воли, от которого из глаз потекла кровь, он заставил себя подняться, и шипящие красные пули полезли из ран. Одна за другой со звоном они упали на грязный пол.

– Ты так осмелела, Ноойра. Думаешь, что в безопасности? – Каос прикоснулся к медленно затягивавшимся ранам. – Видимо, ты неправильно поняла концепцию примирительного секса. После того как я нафаршировал твои мясные кармашки, прошлые наши распри забылись, но ты не получила права пересаживаться с моих членов мне на лицо. По крайней мере, пока я сам тебе этого не дозволю. Десница Энэн-Ки, Аспелдаке́ш.

Хитиновые пальцы Каоса Магна срослись и вытянулись, став длинным клинком. Госпожа Тюльпан заняла оборонительную стойку. Последовала серия выпадов, по красоте своей… никто бы не смог оценить ее красоты, ибо скорость, с которой двигались дуэлянты, ускользала от медлительного человеческого глаза. Скажем лишь, что воздух взвывал со значительным опозданием, и даже лязг металла о хитин не поспевал.

– Неблагодарная. Всему этому научил тебя я! Кошка без роду без племени! Участь твоя – стать прахом вместе с прочими смертными! Небла…

– Я служила тебе оружием! Ты не мог убивать женщин, и я делала это для тебя! Я – отмычка, обходной маневр, лазейка в законах, которые ты не можешь нарушать! Не жди благодарности и не удивляйся! Ты меня такой сделал! – прокричала она, скалясь, словно разъяренная волчица. – И еще кое-что: я притворялась! Каждый божий раз я симулировала!

Халл замер с выпученными глазами, затем вздрогнул, сжал зубы, но не смог удержаться и разразился громогласным и совершенно неприличным гоготом. Это было его ошибкой и ее тонким расчетом. Завертевшись вихрем, госпожа Тюльпан налетела на гогочущего халла, и хотя он отбивался, по серой коже пролегали все новые алые борозды. А затем женщина нанесла сокрушительный выпад в лицо, защищаясь от которого Каос успел лишь мотнуть головой. Раздался оглушительный треск – левый бивень отлетел в сторону. Гогот оборвался.

Каос Магн не заслуживал своих бивней, они отрасли во время его медитации, пока дух серого мироходца исполнял волю Амон-Ши, ища истину. Но он очень гордился этим статусным атрибутом, несмотря на все неудобства, поэтому, когда один бивень отлетел в сторону, а из оставшейся части вывалился живой костный мозг и в голове воспылал новый источник боли, смеяться ему расхотелось.

Госпожа Тюльпан поняла, что она мертва. Совершенно точно мертва, об этом говорили глаза Каоса, из белых ставшие совершенно черными, пустыми, мертвыми. Серый мироходец пошел на нее. Медленно. Ужасно неспешно. Меч Аспелдакеш превратился вновь в хитиновые пальцы.

– Пока добиралась, ты, наверное, думала, что тебе уж точно ничто не грозит. Когда я ломал корпоративную армию, они семь раз почти убили меня, знаешь? Вытаскивали из своих закромов одно супероружие за другим, все сплошь секретные проекты для убийства богов, машины судного дня, сотрясатели реальности и так далее. Но даже в самые жаркие моменты я не забывал спасать женщин. Проклятые скоты из Корпорации знали о моих принципах. Сегодня я убил миллионы мужчин и пощадил миллионы женщин. Такова воля Амон-Ши. Но потом я вспомнил, что все это уже не столь важно. Однако ты этого не знала.

Он протянул руку, и она покорно вложила в его пальцы Тулипу. Халл придирчиво оглядел револьвер, который создал когда-то, и спрятал его за ремень. Следующим был клинок. Госпожа Тюльпан отдавала себе отчет в том, что, скорее всего, он использует на ней аркану подавления, но ничего не могла с этим поделать. Как же сильно ошибалась она, думая, что вместе с Преподобным сможет оказать Леману достойное сопротивление. Когда он стал таким сильным?

Каос Магн едва глянул на клинок и тут же сломал его.

– Можешь считать меня романтиком, но кажется правильным, если мой первый раз будет с особенной женщиной.

С этими словами халл присел, наклонил голову и резко выпрямился, насаживая грудь Ноойры на оставшийся бивень. Так он и встал, держа ее на весу и глядя в глаза, пока женщина умирала. Происходило это очень медленно, ибо бессмертие, некогда подаренное Каосом, заставляло человеческое тело держаться даже с пронзенным сердцем. Однако силы покидали ее, и неймодианка, глядя вниз, улыбалась. Свои последние мысли она посвятила веселью, находя забавным то, что с такой перспективы казалось, будто бывший любовник вновь зарылся лицом в ее груди. Прежде подобная картина казалась ей волнующей.

Ноойра Кагукэ умерла. Халл аккуратно уложил ее наземь и направился к своим вещам. Ему совершенно расхотелось веселиться.

Во рту вместе с попавшей туда кровью растекалось покалывание. Кровь была живой, она не могла знать, что хозяйка уже отошла в мир иной, а потому в дело без спроса Каоса вступила его Интуиция. Абсолютное знание, прозревающее сквозь время и пространство, но только в настоящем и прошлом – не в будущем. Оно отправило разум мироходца обратно по путям жизни Ноойры. Он ошибся. У нее были причины сражаться с ним до конца.

Неймод, один из многих человеческих миров, издавна страдал от нехватки ресурсов. В людях же издревле был заложен один универсальный способ выходить из таких ситуаций – война. Она в этом мире не заканчивалась почти никогда, что сделало его источником отличных наемников, однако, в отличие от многих иных мирозданий, Неймод был неплохо развит технически, и со временем его ученые изобрели оружие массового поражения, которое могло раз и навсегда стать сдерживающим фактором. Но не стало. Технологию направленного сейсмического удара получили многие страны Неймода – и тут же стали применять, устраивая врагам разрушительные землетрясения. Дошли они до того, что мировая тряска стала почти перманентной, и изувеченный мир сам принялся стирать со своего тела виновников катаклизма. Неймод двигался к статусу мертвого реалма.

Не найдя ничего лучше, Ноойра Кагукэ призвала на свою родину Корпорацию – единственную силу, обладавшую достаточными возможностями и склонную при этом идти на деловой разговор. В обмен на восстановление Неймода и выгодный статус «дотационного мироздания» неймодианка подписала договор о пожизненном служении в рядах Корпорации. Бессмертная стала добровольной рабыней на срок в вечность, чтобы ее истерзанная родина получила второй шанс. Она не могла проявить недостатка лояльности – ведь корпоративные менеджеры обязательно получили бы отчет. О да, в этом поверженном мире оставалось достаточно зорких глаз, которые продолжали следить за Каосом Магном, и доклад обязательно попал бы кому-нибудь на стол, а потом неймодиане пожалели бы о том, что выжили.

Халл натянул плащ, спрятал портсигар и закинул за спину гроб. Когда сигара была докурена, серый мироходец поднялся в небеса, отталкиваясь резкими движениями ног, выбрался за пределы атмосферы Копатэкса и продолжил путь в вакууме, ища среди астероидов, что остались от разбитых лун, один из тех, на которых стояли межмировые врата. Пришлось толкать этот кусок планеты к тому месту, которое он занимал прежде, – на орбиту, прежде принадлежавшую луне, иначе врата не запустились бы.

Покидая мир, Каос думал, что визит вышел продуктивным, однако неприятное послевкусие во рту все же осталось. От крови, наверное.

Незадолго до описанных выше событий

Реалм под названием Лейкрэ́йн по меркам обитаемых миров был зрелищем непритязательным и скучным. Девяносто три процента его поверхности занимали океаны того, что в других мирах назвали бы едчайшей кислотой, а вся жизнь сосредотачивалась на разновеликих островках суши. В мутном зеленоватом небе не находилось места ни единому облачку, ни единой звезде, ни луне, ни солнцу. Свет распространялся по Лейкрэйну путем паривших в воздухе грибных спор, которые по совместительству являлись основой жизни в этом мире.

Большую часть времени в Лейкрэйне было тихо и спокойно, поэтому настоящим потрясением для мироздания явилось пробуждение межмировых врат на одном из островов и жуткий рев, с которым через них вырвался боевой шаттл Корпорации.

Машина взвилась в небеса, оставляя за собой дымный след, заложила мертвую петлю и, ревя еще громче, рухнула на островок кучей искореженного металла. Аварийный механизм отстрелил фонарь, и сиденья пилотов покинули двое.

Солдаты Корпорации в самой лучшей, хотя и потрепанной броне. Один, высокий и крепкий, нес другого, более субтильного, на руках. Под подошвами сапог шуршала красивая галька, вся сплошь из гладких бирюзовых камушков с неповторимыми разводами. Отдалившись от горящего корабля достаточно, здоровяк уложил субтильного на гальку и плюхнулся рядом. Сначала он отсоединил свой шлем и оказался короткостриженой брюнеткой, а потом уже она сняла шлем со второго солдата, который оказался молодым мужчиной с затуманенными усталостью глазами.

Женщина провела ладонью по ершику его белых волос, сжала свой рот, крепясь, но недолго длилось ее волевое усилие. Она закричала. Нет, безобразно завыла, схватившись за голову и не контролируя голоса. Ее тряс «отходняк» после чудовищного стресса, который способен поджарить мозг даже ветерану тысячи битв. Из ее глаз водопадом лились слезы, которые смешивались с соплями и слюной, она себя почти не контролировала, но благодаря незримой помощи изможденного парня рядом еще держалась в рассудке.

Ему тоже было тяжело, тонкие струйки влаги текли из глаз по вискам, пока белые глаза глядели в небо. Он был на последнем издыхании, ибо ради выживания бешено напрягал свою аркану, пока они пытались сбежать из Копатэкса. Последним усилием он смог предотвратить смертельный удар шаттла о сушу.

– Что это было?! – выла женщина. – Паготное дерьмо! Паготное дерьмо! Паготное дерьмо! Сука! Сука! Сука! Сука! Что это было?! Что произошло?! Я думала, мы умрем!!! Я думала, мы все умрем!!! Я ни хрена не контролировала!!! Что это было?!

– Новорожденный бог в плохом настроении, – прошептал парень.

Но он был немного не прав. Безумие началось до того, как Каос Магн принялся разносить головной офис Корпорации на атомы. Немного раньше. Безумие началось, когда отряд «Белоглазок» собирался заступить на боевое дежурство вместе с госпожой Тюльпан и облачался в усиленную экипировку. Появился Амбал-3997 и довел до сведения личного состава информацию о том, что группа диверсантов в данный момент пытается добраться до центра управления энергетическим ядром планеты, и командование отправляет на их устранение элитный отряд. Теперь-то, конечно, понятно, сколь бредово звучало это заявление, но тогда все поверили. Они были солдатами, в которых дисциплина вбивалась шоковыми стрекалами с самого первого дня зачисления на службу. А Амбал-3997 был командиром, который мог стереть в порошок кого и что угодно в принципе. Сейчас-то они понимали, что, скорее всего, он использовал аркану подавления воли и просто заставил всех ему поверить. Даже Джаггернаута-2544910, который, по мнению госпожи Тюльпан, был вторым по искусности пользователем арканы в отряде.

Вооруженные до зубов «Белоглазки», имевшие превосходные знания о всех потенциально слабых местах системы безопасности, под командованием своего старшего офицера добрались до энергоядра, вскрывая одну линию защиты за другой. Теперь-то ясно, что это они нарушали все правила, атакуя союзные войска, уничтожая охранные системы, это они были диверсантами, но тогда… тогда никто из них даже не задумывался о такой возможности. Амбал-3997 своей арканой убивал не только преграждавших путь солдат, но и любые сомнения, продолжая вести их вперед, несмотря на потери.

Когда «Белоглазки» ворвались в центр управления, их осталось всего четверо, включая самого командира. Он перебил инженеров, и тут наваждение спало. Внезапно стало совершенно ясно, что они натворили. Тогда Амбал-3997 сказал:

– Я намерен взорвать эту планету и все, что на ней есть. Если хотите, можете бежать. Коль фортуна окажется на вашей стороне – спасетесь. Но не советую мне мешать.

Зарходос-8395 совета не послушался и оказался размазан тонким слоем органической субстанции по половине приборных панелей вокруг. Командир вопросительно посмотрел на двух оставшихся подчиненных. Тогда Колибри-25243 схватила в охапку Джаггернаута-2544910 и побежала так быстро, как не бегала ни на одном квалификационном отборе.

Побег из коллапсирующего мира был отдельным кошмаром внутри кошмара в обертке из кошмара, обмазанного толстым слоем кошмара. Все вокруг гибло, легионы сверхсолдат и смертоносных боевых машин превращались в пыль, космические крейсеры беззвучно рвались в вакууме, а бой все шел и шел в небе и на поверхности всех лун. Одно чудовище, которое было везде и всюду, потрошило мир словно рыбину, разворачивало оружие массового поражения против тех, кто его использовал, сводило с ума, доводя до суицида, и вообще веселилось по полной, без оглядки на какие-то там вымышленные правила. И во всем этом безумии отчаянно лавировал шаттл, рвавшийся к одним из межмировых врат Копатэкса, чтобы сбежать хоть куда-нибудь.

– Успокойся, – попросил Джаггернаут-2544910, – мы выжили, понимаешь? Мы живы. Все.

Но если бы психические травмы так просто отпускали, наверное, солдаты, вернувшиеся из горячих точек, не ходили бы к психологам за помощью. Ему пришлось потратить последние крохи сил, чтобы привести ее горящий разум в некое подобие порядка.

– Думай о том, что будет дальше.

– Что?

– Мы все еще собственность Корпорации. Вернемся?

– Нет! – вскрикнула Колибри-25243. – С меня хватит! Я увольняюсь! Они и так поимели меня на большую сумму, чем потратили на мое обучение! Не хочу! Не хочу! Не хочу!

Обычно она не такая, думал Джаггернаут-2544910, о нет. Колибри-25243 была отличным солдатом, исполнительным, храбрым, верным, мотивированным, сильным и профессиональным. А еще она была нежной и чувствительной женщиной, полной любви, надежды и страсти, что немаловажно, однако сейчас… не должны смертные вмешиваться в конфликты с богами. Из этого ничего хорошего никогда не выходит. Почти.

– Мы уйдем. Уберемся из миров Корпорации и найдем себе тихое местечко. И правда, хватит с нас.

Колибри-25243 сдавленно пискнула, вытерла лицо как могла и посмотрела на своего брата по оружию. На своего спутника жизни.

– Вместе?

– Конечно вместе. Думаешь, я бы тебя отпустил одну-одинешеньку, совсем без защиты? Бред. Дай только отдохнуть немного. И не пей местную воду, она пахнет как кислота.

Джаггернаут-2544910 прилег и отключился, после чего его тело было осторожно взято на руки и нежно прижато к укрытой броней груди спутницы.

Через некоторое время после описанных выше событий

В загрязненном вакууме Копатэкса плавали мириады осколков того, что когда-то было планетой и ее лунами. Дестабилизированное планетарное ядро все же сдетонировало, частично превратив Копатэкс в пыль, но крупных осколков получилось тоже достаточно. Именно в это безжизненное пространство из распахнувшегося окна портала вынырнули две белые фигуры. Осмотревшись, они выбрали направление и приземлились на ближайший астероид.

– Опоздали, – констатировал один из андроидов по внутренней связи.

Второй искусственный организм занимался сканированием ближайших объектов и вскоре обнаружил множественные предметы органического происхождения – мертвые тела. Руководствуясь логикой, он выбрал наибольшее скопление материала для анализа и полетел, лавируя между обломками планет, туда, где по вакууму плыло большое затвердевшее от холода тело.

– Больше тридцати пяти суток, – сообщил он напарнику. – Мы догоняем объект. Следует сообщить остальным.

Задержавшись над телом, андроид произвел дополнительное сканирование, после чего его собственная конфигурация начала меняться: на белой поверхности корпуса проявлялись цвета, совершенный абрис тела и гладкие текстуры трансформировались в нечто иное, и вот искусственный организм уже принял вид некогда живого Преподобного.

– Что ты делаешь? – спросил второй искусственный организм, подлетая к видоизменившемуся напарнику.

– У меня апгрейд, – ответил первый, рассматривая стеклянными глазами свои руки. – Данный индивид числится в базе данных под именем Преподобного. Удобная модель подражания на случай интеграции.

Вдоволь насмотревшись, он включил сканеры дальнего исследования и отправился искать книгу, которая, как утверждалось в досье, была неотъемлемой частью образа Преподобного. На поиск ушло немало времени, и, вернувшись, андроид нашел своего напарника примерно в той же точке пространства, в которой его оставил.

– Ты тоже прошел апгрейд.

– Твои доводы показались мне целесообразными.

– Вижу. Но, пожалуйста, прояви хотя бы толику индивидуальности.

Второй андроид, повторявший образ Преподобного в точности как и первый, вроде как задумался, а затем на его черной куртке проступил рисунок в виде большого белого замка́.

– Хорошо.

– А ты не проявишь индивидуальность?

– У меня есть эта книга, а следовательно, мой образ аутентичен.

– Возможно ли изготовить дубликат книги?

– Возможно, однако эта задача сейчас не в приоритете. Каос Магн двигается по Метавселенной хаотически, но в его действиях есть порядок. Мы должны перехватить его. Двинулись.

В пространстве открылся новый портал, и андроиды вынырнули из разрушенной реальности, чтобы продолжить погоню.