Я с ужасом взирала на некогда идеальное платье. Роскошный наряд был изуродован. На юбке и корсаже зияли выжженные дыры, превратившие дорогую ткань в лохмотья. Кристаллы из хрусталя были безжалостно вспороты несколькими ударами острого лезвия, и часть их осыпалась на дно коробки.

— Что это? — Я судорожно вздохнула, пытаясь осознать увиденное.

— Подвенечное платье, — совершенно убитым голосом сообщила служанка, изгоняя из моей души последние сомнения и надежды.

— Но как?

Я закусила губу, чтобы не взвыть от разочарования и бессилия. Нельзя перед прислугой показывать слабость, будущая герцогиня не может предстать хнычущей маленькой девчонкой.

— Я не виновна, богом клянусь, — вновь зарыдала Эстер. Капли соленой влаги скатились по щекам и упали на шифон. Горничная напугалась еще больше и, встрепенувшись, обратила ко мне затравленный взор. — Не губите, госпожа. Такой дорогой наряд, я за сто лет не расплачусь.

— Перестань плакать, — наконец произнесла я. — Если нет доказательства твоей вины, значит, ты ни при чем.

— Когда я открыла крышку коробки и достала платье, оно уже было испорчено. — Плечи горничной обреченно поникли, видимо, она уже уверилась в том, что изуродованное платье поставят ей в вину.

— Кто еще мог зайти в мою комнату? — спросила я, отводя взгляд от девушки. Вид погубленного наряда болью отзывался в груди. Быстро облизнула пересохшие губы и украдкой выдохнула, пытаясь вернуть себе ясность ума.

— Только слуги, — покачала головой Эстер. — Посторонних в доме не было.

Было очень неприятно сознавать, что в поместье есть человек, который до такой степени ненавидит меня, что решился на такой низкий поступок. До венчания оставалось два дня, сшить за такой короткий срок новое платье не успеет даже самая опытная портниха. Кем бы ни был этот подлец, он добился своего.

Отослав горничную, я некоторое время побродила по спальне, перебирая в голове варианты решения проблемы. Я могла бы стать королевой, пусть на один день, но все же. Войти в новую жизнь в роскошном наряде, именно так, как хотел Чейз. Чтобы светские кумушки истрепали свои языки, обсуждая венчание, и захлебнулись слюной от зависти. Но если поразмыслить, возможно, даже лучше, если я буду выглядеть скромно, хотя герцог и хотел другого. Пусть будет зависть, восторг, восхищение, но не снисходительное пренебрежение к его невесте. Будущая герцогиня должна блистать, а не выглядеть как серая мышка.

Я собралась с духом и постучала в потайную дверь. Тишина. Немного подождала и вновь подняла руку, для того, чтобы костяшками пальцев стукнуть по панели, но с той стороны раздались тихие шаги и засов щелкнул, позволяя мне войти.

— Чейз, я пришла сказать что-то очень важное. Ты можешь уделить мне некоторое время?

Герцог, направлявшийся было к своему письменному столу, остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Пришла сообщить, что решила отменить свадьбу? — В голосе послышалась едва различимая горечь, и если губы дрогнули в усмешке, то в глазах мелькнула и растворилась мрачная тень. — Я дам распоряжение разослать всем письма. После расторжения помолвки будут некоторые пересуды, сама понимаешь. С ними я ничего не смогу сделать, но у меня есть летний дом, от столицы и высшего света достаточно далеко. Можешь пожить там сколько захочешь, пока не схлынет волна сплетен.

— Или я не выйду замуж за другого мужчину, — неожиданно ляпнула я, но тут же прикусила себе язык. Просто не смогла удержаться. Чейз привык все решать за других, уже все распланировал без моего участия. Вот умник.

— Или так, — горько улыбнулся герцог, было видно, что мои слова застали его врасплох и задели, о таком развитии событий он предпочитал не думать.

Я решительно ступила вперед и, подняв руку, прикоснулась к его груди. Ощущая через тонкую ткань биение сердца, я закрыла глаза и потянулась губами к его устам, рассчитывая на поцелуй. Но, не получив его, с недоумением распахнула глаза и нахмурилась.

— Чего вы ждете?

Чейз едва улыбнулся, приподняв пальцами мой подбородок, притянул к себе и, слегка коснувшись губами, запечатлел поцелуй. Быстро, скупо и почти равнодушно.

— Я вовсе не собиралась расторгать помолвку, — сообщила я, надув губы и скрестив руки на груди. — Просто пришла сказать, что мое свадебное платье испорчено. Не спрашивайте, кем и как, я понятия не имею.

Брови герцога удивленно поползли вверх, выражение лица изменилось с пустого и холодного на приветливое и даже радостное.

— У меня есть бальное шелковое платье персикового цвета, если сверху надеть белую пелерину, получится очень мило.

— Фабиана, я хотел, чтобы ты сияла, как самая яркая звезда на небе.

— Придется довольствоваться тем, что есть, — отозвалась я.

— Кто же посмел? — угрожающе прошипел Чейз. — Он или она жестоко пожалеют о своем необдуманном поступке. А платье еще возможно починить?

— Уже нет. Легче сшить новое, но на это у нас нет времени.

Герцог сузил глаза и поджал губы, а потом подошел к шнуру, висевшему возле дверей, и несколько раз дернул за него.

— У тебя будет платье, достойное наследной принцессы.

Через несколько минут на зов хозяина примчался дворецкий.

— Колберт, нам требуется пройти в голубые покои, — заявил его светлость. — Это очень срочно.

Пожилой мужчина, как всегда, ничуть не удивился такой поспешности и внезапно возникшему интересу и сообщил, что отправит к нам служанку с ключами.

Герцога удовлетворил такой ответ, и он жестом попросил меня следовать за ним. Мы отправились в конец коридора, остановившись возле самой дальней двери.

— Моя мать не любила комнату, где ты сейчас живешь, — неожиданно поделился воспоминаниями Чейз. — Хотя покои являются законной спальней герцогини. Но она желала находиться как можно дальше от мужа, поэтому переехала в другую комнату. Помню, отец очень злился и силой заставлял ее спать рядом с собой, но днем мама все равно убегала сюда.

Чейз замолчал, увидев горничную, приближающуюся к нам. В руках молодой девушки позвякивала тяжелая связка ключей, соединенных стальным кольцом. Сделав книксен, она вставила один ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом отворилась, петли порядком заржавели, и это свидетельствовало, что спальней долгие годы никто не пользовался.

Я переступила порог и чихнула. Ровный слой пыли покрывал зачехленную мебель и нежно-голубой шелк, которым были обиты стены. Кругом царило запустение.

— Можешь идти. — Герцог отослал служанку и прошел в смежную комнату, размером поменьше, оказавшуюся гардеробной.

На вешалках висело не меньше сотни платьев старомодного покроя самых разнообразных расцветок. Лет пятнадцать назад были модны пышные рукава и турнюры, сейчас же все кардинально изменилось. Интересно, зачем Чейз меня сюда привел.

— Почему же твоя матушка вышла замуж за герцога, если так ненавидела его? — поинтересовалась я. Его светлость был настоящим чудовищем, я бы никогда не дала согласие на такой брак.

— Понятия не имею, возможно, деньги или положение в обществе. — Чейз не сразу ответил, взвешивая каждое слово. Но у меня осталось впечатление, что он чего-то недоговаривает.

— Ты, возможно, будешь удивлена и не поверишь, но мой отец безумно любил свою жену, — хмыкнул герцог.

— Возможно, по-своему и любил, — не стала спорить я. По мне так старый герцог был обычным домашним тираном и издевался над близкими, чтобы потешить свое эго.

Чейз порылся в недрах одного из шкафов и достал большой черный чехол из тонкой кожи. Он потянул за тесемку, распуская шнуровку.

— Это свадебное платье моей матери, я хочу, чтобы послезавтра ты надела его.

Я польщенно улыбнулась. Большая честь, что герцог решил отдать мне наряд своей матушки, но он мужчина и не разбирается в моде. Если идти под венец в вышедшем из моды платье, последует еще больше насмешек, чем если бы я просто выбрала обычное бальное платье. Но как тактично намекнуть об этом Чейзу?

Чехол упал на пол к ногам герцога, а он осторожно расправил тонкое, почти невесомое кружево цвета слоновой кости. Я ахнула, не веря своим глазам. Искусные мастерицы, верно, не один год провели, расшивая прекрасную ткань серебряными шелковыми нитями. На кружеве были вытканы едва заметные паутинки, на которых восседали крошечные паучки. Туловища животных были сделаны из ограненных бриллиантов, а шесть лапок из белого золота. На корсаже тоже сверкали драгоценные камни. Те кристаллы из хрусталя, что злоумышленник нещадно срезал с моего свадебного платья, в подметки не годились тому, что увидела сейчас я. Рукава наряда, вопреки моим опасениям, не напоминали абажуры для лампы, а были прямого покроя и совершенно прозрачные, почти невидимые. Лишь вытканные участки изящного кружевного рисунка ложились на ткань, словно внезапно налетевший снег.

— Боже, оно прекрасно, — прошептала я, любуясь на это творение ювелирного и швейного искусства.

— Тетушки мне рассказывали, что ходили слухи, будто отец продал душу дьяволу за это кружево, — хмыкнул Чейз. — Именно поэтому он и спятил.

— А это так? — спросила я, осторожно касаясь драгоценной ткани.

— Нет, душу дьяволу мои предки продали давным-давно, — покачал головой герцог. — И платье тут ни при чем.

— Спасибо, Чейз, оно роскошно, — с придыханием проговорила я и едва удержалась, чтобы не броситься к нему на шею с благодарностями.

— После смерти моей матери отец хотел сжечь и это платье, но слуги спрятали его на чердаке, вместе с портретом, который ты видела в библиотеке. Остальные картины и некоторые вещи все же попали в руки отцу.

— Он так сильно хотел стереть твою матушку из своей памяти?

— Да, отец винил жену в своем безумии. Не спорю, в чем-то она действительно неправильно поступала, но согласись, это не повод сжигать ее заживо.

— Что? — ахнула я. Моя рука, нежно поглаживающая кружево, безвольно упала, я потрясенно взирала на Чейза.

— Он… сделал это специально?

— Нет, думаю, неосознанно. Не смог справиться с магией. Чувства оказались сильнее разума. Любые эмоции, будь то любовь или ненависть, ослабляли его, а безумная сила, заключенная внутри души, брала верх над телом, подчиняя, разрушая разум.

— Значит, твой отец совершил ошибку, женившись по любви? — С замиранием сердца я смотрела на Чейза.

— Выходит, так, — не стал спорить он.

— А ты… — Я сглотнула ком, вставший в горле. — У тебя хватает сил подчинять магию. Ты ей управляешь, я сама видела!

— Да, я сильнее своего отца, к тому же полностью контролирую свои эмоции, — заявил Чейз. — Примерь платье.

— Хорошо. — Я приняла дар, но облегчения от слов герцога не почувствовала.